Митька с сомнением осмотрел прокатный велосипед. Громоздкая машина выглядела недурно, но всё-таки потрёпанно. Седой прокатчик в линялой панамке, безразмерной парусиновой рубахе, застёгнутой на единственную пуговицу, и шортах, усеянных пятнами масла и нитроэмали, записал Митьку в толстый журнал, смахнул залог в мятую жестяную коробку и, сложив пухлые ручки на широченном животе, вновь погрузился в дрёму. Митька выкатил цокотящий велик из тени навеса и вновь оглядел своего сегодняшнего «скакуна». Ну так, третий сорт — не брак. Мальчик взгромоздился в седло и налёг на педали. Цепь пару раз дёрнулась, укладываясь в зубья шестерёнок, но велосипед тронулся на удивление мягко. Спустя минуту Митька рулил так уверенно, словно никогда не расставался с двухколёсным конём.

Потёртые шины хрустели по гравию дорожек, солнечные зайчики играли в хромированных спицах, а звонок невпопад блямсал на кочках. Митька держал путь подальше от развлечений, к тишине зелёной зоны. Но там обнаружилась другая проблема — отдыхающие граждане заполонили все свободные полянки и пятачки, все теремки и лавочки. В песочницах копошились дети, стучали теннисные ракетки, пищали младенцы, и тявкали барбосы всех мастей. Откуда-то даже тянуло запахом костра, что в парке было категорически запрещено. У большой развилки Митька начал притормаживать, прикидывая дальнейший маршрут. Может, действительно посмотреть городок, про который говорил смотритель? Отважный Рыцарь знал бы наверняка, что делать и куда направиться… Останавливаясь, велосипед начал рыскать из стороны в сторону, и Митька чуть поддал скорости, но машина решила показать свой норов и сбросила с разболтанных роликов вымазанную густым машинным маслом цепь. Митька едва успел соскочить и запрыгал на одной ноге, лихорадочно пытаясь удержать велосипед. Пройдя несколько шагов, он прислонил велосипед у первого попавшегося свободного столика и озадаченно почесал затылок. Делать нечего, ремонт машины в походе — это самое мужское занятие!

— А ну, мальчик, чего ты тут с велосипедом расселся?

Митька поднял голову. Грузный мужчина в насквозь мокрой от пота пёстрой рубахе поставил на стол необъятную сумку с каким-то воскресным барахлом. Что-то в ней тихонько звякнуло, потянуло кислым запахом чесночного маринада. Толстяк огляделся и, не обнаружив родителей мальчика, осмелел.

— Ну давай, давай, крути педали отсюда!

— Я… — растерялся мальчик.

— Ты, ты! Ты что, плохо слышишь? — толстяк набычился.

Внезапно лежащий неподалёку загорающий приподнял книжку с лица и негромко произнёс:

— Уважаемый. Мальчик пришёл первым. Имейте совесть.

— А ты кто ещё такой?! Тебе что, больше всех надо?

— О, как…

Загорающий поднялся на ноги и оказался головы на две выше толстяка и сильно шире в плечах. Толстяк зло сощурился, зыркая на атлетическую фигуру гражданина. Мужчина наклонил коротко стриженную голову, потёр квадратный идеально выбритый подбородок и ледяным голосом сказал:

— Во-первых, на «вы». И я ВАМ последний раз говорю — мальчик первым занял это место. Пройдите отсюда… пожалуйста.

И деликатно указал рукой направление. Рука была здоровенная, как железнодорожный шлагбаум. Толстяк пробурчал что-то невнятное, сгрёб сумку и пошаркал дальше по тропинке, увлекая за собой презрительно фыркающую дамочку с трясущейся собачонкой на коротком поводке.

— Спасибо!.. Извините… — Митька не знал, что сказать.

Мужчина заложил книжку травинкой и бросил на полотенце.

— Ничего, парень. Вот что за люди… Так и норовят… Такой день, а им лишь бы полаяться…

Неожиданный спаситель подошёл к Митьке.

— Авария?

— Ага… — вздохнул мальчик.

— Так… Сейчас посмотрим.

Мужчина деловито потряс разболтавшийся блок велосипеда, ловко набросил цепь и пару раз энергично крутанул педали. Цепь звонко щёлкнула и заняла полагающееся место.

— Ну вот, другое дело, — мужчина проверил, как переключаются шестерёнки, и вручил велосипед Митьке. — Только езжай осторожно, цепь слабовато натянута, а без инструмента не исправить.

Митька украдкой вытер пальцы о траву. А вот мужчина умудрился даже не испачкаться — сразу видно настоящего мастера!

— Спасибо!

— На здоровье, всадник!

Загорающий поправил полотенце и вновь растянулся на солнцепёке, прикрыв лицо книжкой. «Цветоводство и растениеводство» — прочёл Митька. Что-то не похож он на садовника.

— До свидания!

— И тебе хорошего дня! — донеслось из-под книжки.

Митька оседлал велосипед и, осторожно разгоняясь, постарался как можно дальше отъехать от людных мест, чтобы не слышать змеиного шипения отдыхающих:

— И куда только родители смотрят?!

…Верный рыцарский конь внезапно споткнулся и захромал. Рыцарь соскочил на землю.

— Хэй-хэй-хэй! Ну что же ты, дружище?

Конь поджал ногу и тряс копытом. Подкова отвалилась и болталась на одном гвоздике! Рыцарь освободил копыто своего скакуна от бесполезной детали и призадумался — потеря подковы в походе становилась серьёзной проблемой. Отважный Рыцарь прислушался — откуда-то из-за леса послышались голоса, там явно поселение, а в поселениях всегда бывают кузнецы. Рыцарь бодро направился в эту сторону, ведя коня следом.

Но деревушка не ждала гостей. Отважный Рыцарь был озадачен оказанным ему приёмом: он впервые был в этих местах, а селяне встречали его чуть ли не с вилами:

— Что ты здесь забыл? Двигай отседова!

— Простите меня, я скоро уеду, — вежливо отвечал Рыцарь. — Мне нужно всего лишь найти кузнеца. Меня зовут…

— Тебя не звали! Давай, давай, мимо двигай! — толстый коротышка кипятился, как индюк.

Остальные селяне подтягивались на шум перепалки и были явно на стороне толстяка. Тот чуял за собой поддержку и распалялся ещё больше.

— Разъездились тут! А мне какое дело! Хоть рыцарь, хоть не рыцарь!

Отважный Рыцарь был слишком хорошо воспитан, чтобы опускаться до глупых перепалок. Он даже не коснулся рукояти меча и не повернул головы. И это выводило крикуна из себя.

— Да мы таких рыцарей!..

Неизвестно, сколько бы ещё скандалил толстяк, если бы вдруг его не перебил чей-то голос:

— А ну, остынь, горлопан.

Голос прозвучал негромко, но убедительно. Отважный Рыцарь поневоле обернулся. Громадный мужчина положил толстяку руку на плечо и потушил скандалиста, как будто дымящуюся головешку в костре залил холодной водой. Толстяк подёргался, но широченная ладонь держала крепко. Зеваки, видя такой оборот событий, потихоньку рассеялись по своим делам. Здоровенный селянин рокотал, как далёкий гром:

— Простите нас, благородный странник. Мы люди тихие, спокойные, просто такие рыцари, как вы, нечастые гости в наших краях. Вот и некоторая волнительность образовалась. Так сказать, от удивления. А вот сейчас и прошла уже…

Здоровяк наклонился к толстяку и ласково спросил:

— Правда ведь — прошла волнительность?

— Правда… — выдавил побагровевший от натуги толстяк.

— Вот и славненько! — гигант расплылся в радушной улыбке. — А кузнеца аккурат возле околицы и найдёте, там его мастерская. Доброй вам дороги, благородный рыцарь!

Здоровяк едва кивнул головой и, небрежно, словно куклу, развернув толстяка, сам вернулся к своим занятиям. Отважный Рыцарь изумился — этот силач и великан оказался садовником!!!

— Если тут такие садовники, то какие же здесь кузнецы? — пробормотал Отважный Рыцарь.

Но кузнец оказался самым обыкновенным мастером молота и наковальни, времени зря не терял, и вскоре конь унёс Отважного Рыцаря прочь от удивительного поселения.

…Не успел Отважный Рыцарь углубиться в густую чащу Заколдованного Леса, как поперёк дороги мелькнула тень, за ней вторая. Неужели разбойники? Не похоже: разбойники всегда нападали подло, со спины. Рыцарь остановил коня, поднял забрало и громко крикнул:

— Я называюсь Отважный Рыцарь! Назовитесь, кто бы вы ни были!

На дорогу осторожно вышли двое странных рыцарей, в доспехах с гербами неведомого королевства. Отважный Рыцарь убрал руку с меча и закинул плащ за спину, чтобы видели незнакомцы, что нет у него никакого злого умысла. Один незнакомец крался, не сводя с рыцаря глаз, и не опускал натянутый лук. Второй, наконец, дал тому знак, и лук исчез.

— Какими судьбами в наших краях? — спросил второй, поигрывая мечом.

— Держу путь во славу и для помощи, — большего сказать им Отважный Рыцарь не мог. — Я не знал, что дорога пролегает по чьим-то землям. Заколдованный Лес издревле никем не делился…

— И кому же ты спешишь помочь? — поинтересовался лучник.

— Благородные рыцари, ваш вопрос ставит меня в затруднительное положение. Если я раскрою вам цель моего путешествия, следом мне придётся сразить вас в бою, чтобы сохранить тайну.

— Ты дерзок, Отважный Рыцарь. Ты так уверен в себе?

— Более чем, — молвил Отважный Рыцарь, успев разглядеть снаряжение незнакомцев. — У вас ленивый оружейник-недоучка, это видно издалека…

… — Да что он несёт?! — воскликнул парень, одетый в какое-то подобие доспехов.

— Что есть, то есть, — ответил ему напарник. — Ты бы оружейку-то подтянул, а то на весь лес позоришься. Тебя даже ребёнок раскусил.

— Ты!.. — человек в самодельных латах потряс мечом перед лицом товарища. Меч и вправду был кривоват.

— Барон! Ты забываешься, кому мечом в морду тычешь! — отскочил от него парень с самодельным луком.

— Ха, виконт! Ты мне сам эту корягу подогнал.

Митька оказался меж двух огней. Ролевики постепенно переходили на личности, прибавляя к дворянским титулам не очень приличные эпитеты. Когда напряжение вот-вот грозило перерасти в потасовку, из зарослей выбралось ещё двое ряженых рыцарей.

— Что за шум? — грозно рявкнул один.

Первые двое обернулись:

— Ваша светлость! Устраняем момент взаимонедопонимания.

Второй из прибывших лениво кивнул обладателю грозного голоса:

— Сир, а пусть помашутся, пар выпустят…

Старший отмахнулся:

— Милорд, на нас люди смотрят. Нам за это потом опять по всем праздникам придётся каяться, как клоунам.

Митька пытался разобраться в чинах и званиях игроков. Очевидно, двое вторых были выше рангом первых. Причём сильно выше. Старшему быстро обрисовали суть конфликта. Спутник старшего потребовал предъявить меч. После недолгого осмотра клинка галдёж начался с новой силой. Митька решил, что лучше удалиться по-хорошему, пока за него не взялись.

— Милостивые государи, а может, я поеду?..

Все взоры обратились к нему.

— Ты ещё здесь? — прошипел владелец «меча раздора».

— Что, ваша милость, правда глаз колет? — засмеялся самый старший. Его спутник махнул на мальчишку рукой:

— Проваливай. Поссорил двух благородных донов…

— А разве это не из другой книги?.. — начал Митька, но четыре пары сверкнувших глаз подействовали лучше любого ускорителя — мальчишка птицей взлетел в седло и крутанул педали так, что цепь затрещала.

«Да уж, — подумал Митька, — как бородач и говорил, таких увидишь — ни с кем не перепутаешь. И куда только их родители смотрят?»

Дорожка петляла между кустов и стендов, гравий сменился асфальтом и неожиданно оборвался ступенями вниз. Митька отчаянно дал педалями задний ход. Велосипед снова повело, но в этот раз мальчик удержал равновесие. И только перед самым концом дорожки с тугим звоном опять слетела цепь. Вот ещё незадача! Митька пожалел, что связался с прокатом. Кое-как пристроив цепь на место, он выглянул вперёд, куда вели ступени. За ровно остриженным кустарником открывался летний театр. По сцене бродили какие-то люди, растягивая провода и подкручивая микрофонные стойки, изредка хрюкали репродукторы. Кто-то отчётливо проговорил оттуда «Раз-раз-раз» и постучал по микрофону. Удары гулко раскатились над пустыми скамейками. Эстраду построили давным-давно, вместе с парком, а нынешние отдыхающие театрализованные представления не шибко жаловали. Митька заинтересовался происходящим и повёл своего хромого велоконя вниз по ступенькам.

…Дорога уводила Отважного Рыцаря всё дальше в глубь Заколдованного Леса. Кроны деревьев сомкнулись над головой плотным покровом. По кряжистым стволам вились стебли колючего плюща с красивыми, но ядовитыми цветами, над которыми порхали маленькие яркие птички. Рыцарь прислушался — ему показалось, где-то в чаще играла музыка! Конь замер, прядя ушами.

— Ты тоже слышишь? — спросил Рыцарь.

Конь утвердительно тряхнул пышной гривой. Рыцарь осторожно тронул поводья. Чаща расступилась, и его взгляду открылась просторная поляна, на которой устроили стоянку бродячие менестрели. Актёры и музыканты, вечные слуги-странники госпожи Мельпомены, музы театрального искусства. Едва они увидали Отважного Рыцаря, как сразу поспешили ему навстречу, радушно зазывая к шатру:

— Приветствуем благородного гостя! Не соблаговолит ли он узреть наше выступление?..

… — Мальчик! Проходи, присаживайся. Хочешь посмотреть репетицию?

Шут в пёстром костюме из разноцветных лоскутов прошёлся по краю летней эстрады на руках и замер, покачивая над головой туфлями, острые носы которых венчали круглые золотистые побрякушки-колокольчики. Его перевёрнутая фигурка была похожа на полумесяц или на пёструю букву С, как в детских журналах, которые Митька читал когда-то от корки до корки. Шут нетерпеливо переступал с руки на руку, словно играючи держа равновесие. Казалось, для него нет никакой разницы, ходить ли ему на руках или так, как предпочитают делать все обычные люди.

— Хочу!.. — заворожённо выдохнул Митька.

Шут звякнул бубенчиками и, прокатившись колесом, выпрямился возле Митьки.

— Вуаля!

Сквозь густой грим мальчик разглядел озорную девчоночью рожицу.

— Да будет так!

Шут всплеснул руками в белых перчатках, поклонился Митьке и, словно пружина, кувырками ускакал обратно к сцене. Из-за облезлых ширм высовывались нетерпеливые лица остальных актёров.

— Почтенная публика! — пронзительно крикнул шут, взвившись юлой на одной ноге. — Вот вам представление, всем на удивление…

Митька устроился на лавочке летнего театра. Он был единственным зрителем, но это ничуть не смущало труппу. Шут одним прыжком снова оказался на краю сцены и присел на корточки:

— Ну что ты смотришь?

Мальчик растерялся:

— А что надо делать?

— Хлопай и проси начинать!

— Просим, просим! — Митька захлопал в ладоши.

Шут подпрыгнул, перевернувшись в стремительном сальто, и застыл в трагической позе античной статуи. Воздев руки, он нараспев провозгласил:

Из скрытых динамиков заныли волынки, увлекая Митькину фантазию в древнее сказание. Мальчик обомлел и до конца представления даже не шелохнулся. Словно ожили иллюстрации из его любимой книги. Митька не на шутку разнервничался, всерьёз переживая драматическую историю благородного юноши из королевской семьи. Решившись на испытание, принц нанялся безымянным слугой на кухню в замок Камелот, к самому королю Артуру! Прошло немало времени, пока скромный парень не получил счастливый шанс проявить себя! От волнения Митька, не ощущая вкуса, сжевал всё припасённое печенье. Ведь рыцарь даже чуть не погиб, защищая прекрасную даму!

… — И поцелуем чары сокрушив…

Мальчишка ехидно наморщил нос — не могут взрослые без этого! Надменная красавица воспылала любовью, парень с кухни оказался принцем, кошмарный злодей — беспомощным юнцом, а история — счастливой. Митька был очарован, невзирая на то, что торжественный финал несколько смазала зажёванная магнитофоном плёнка. Он даже не заметил, как рядом с ним возникла одна из тех прекрасных дам, во славу которых ломались копья на сцене. Митька вскочил и под впечатлением от спектакля церемонно поклонился. Девушка засмеялась:

— Понравилось?

— Угу! — только и смог вымолвить мальчик, зачаровано разглядывая платье из мерцающего бархата.

Чары сказки ещё не рассеялись, и бутафорские украшения театрального костюма в его глазах переливались блеском настоящих драгоценностей. Девушка, смеясь, откинула вуаль с лица. Грим был другой, но Митька узнал озорные глаза того самого шута. Он и не заметил, как проказник-рассказчик исчез во время представления. Девушка протянула ему пачку визиток:

— Вот! Отдай родителям и в школе. Мы обычно народные представления ставим, а это так, для души.

— Это было… — Митька не мог подобрать слов, выкрикнул лишь: — Спасибо!

А ноги уже сами несли его домой, к рукописи. Он не хотел упустить из памяти ни единого мига чудесного спектакля. Девушка помахала ему рукой.