— Вы должны понять, — объяснил Венс, — что первые годы христианства для науки — большое белое пятно, коль скоро речь заходит о достоверных, документированных фактах. Однако, не имея возможности определенно утверждать, что произошло в Святой земле две тысячи лет назад, мы можем с уверенностью сказать следующее: ни одно из четырех Евангелий Нового Завета не написано современниками Иисуса. Что, — добавил он, заметив движение Рейли, — не перестает изумлять верующих вроде вас. Первое из четырех — Евангелие от Марка — или, скорее, Евангелие, приписываемое Марку, поскольку мы не знаем его автора, а в то время было принято приписывать литературные произведения знаменитым людям, — написано, как полагают, спустя сорок лет после смерти Иисуса. Сорок лет в мире без электронной системы учета, без телеинтервью, без поисковой системы «Google», обнаруживающей десятки лично видевших Его. Так что в лучшем случае речь идет об истории, сорок лет передававшейся из уст в уста, без письменных свидетельств. Вот скажите мне, агент Рейли, если бы вы вели расследование, насколько достоверным вы сочли бы свидетельство, сорок лет передававшееся как сплетня среди примитивных, неученых, суеверных пастухов?

Не дав Рейли времени ответить, Венс быстро продолжал: — Еще сложнее, на мой взгляд, история того, как именно эти четыре Евангелия попали в Новый Завет. Видите ли, за двести с лишним лет после написания Евангелия от Марка было создано множество других евангелий, каждое со своей историей жизни Христа. Новое учение распространялось, переходило из общины в общину и в каждой приобретало местный колорит в зависимости от времени и обстоятельств. В то время циркулировали десятки евангелий, и часто одно считалось дополнением другого. Это было доказано после находки, сделанной в декабре 1945-го арабскими крестьянами. В горах Джабал аль-Тарик в Верхнем Египте, близ города Наг-Хаммади, они раскопали глиняный сосуд высотой шесть футов. Поначалу они не решались его вскрыть, опасаясь, что внутри запечатан злой дух — джинн. Однако все-таки вскрыли в надежде найти золотой клад и обнаружили то, что стало величайшим археологическим открытием нашего века, — в сосуде хранились тринадцать папирусных книг, переплетенных в тисненую кожу. Крестьяне, к несчастью, не сознавали ценности своей находки, поэтому часть книг и отдельных папирусов сгорела в кухонных печах. Некоторые страницы исчезли, и в таком виде документы попали в Коптский музей Каира. Пятьдесят два уцелевших текста до сих пор вызывают горячие споры среди библеистов, поскольку в этих евангелиях — они стали известны как «Евангелия гностиков» — приводятся мысли и речения Христа, не вошедшие в Новый Завет.

— Гностики, — повторил Рейли. — Как катары?

Венс поощрительно улыбнулся:

— Именно. Среди текстов, найденных в Наг-Хаммади, имеется евангелие Фомы, названное автором «тайным евангелием». Оно открывается строкой: «Вот тайные слова, сказанные живым Иисусом и записанные его близнецом, Иудой Фомой». Его близнецом… И еще: в тот же том входит евангелие от Филиппа — единственное, в котором отношения Иисуса с Марией Магдалиной открыто описаны как любовная связь. Существует и евангелие самой Марии — «Евангелие от Марии Магдалины», в котором она предстает его ученицей и главой христианской общины. А также евангелие от Петра, евангелие от египтян, тайная книга Иоанна… Существует и евангелие истины, с явно буддийским подтекстом. Список можно продолжить.

— Общая черта всех этих евангелий, — продолжал Венс, — помимо того, что Христу в них приписываются слова, не упомянутые в канонических Евангелиях, что все они видят в таких символах христианской религии, как непорочное зачатие и воскресение, наивное заблуждение. Хуже того, все эти евангелия однозначно гностические, и при всем почтении к Иисусу и его ученикам мораль их — призыв познать самого себя, тем самым на более глубинном уровне познавая Бога, то есть, заглянув в себя в поисках источника печали и радости, любви и ненависти, человек обретает Бога.

Венс объяснил, что первые христианские общины стояли вне закона и, чтобы выжить и распространяться, нуждались в своего рода теологической организации.

— Расплодившиеся и противоречащие друг другу евангелия угрожали гибельным расколом движения. Оно нуждалось в единстве, которого невозможно было достичь, пока у каждой общины имелся свой вождь и свое Писание. К концу второго века оформилась властная структура. Иерархия трех рангов: епископы, священники и диаконы — выделились в разных общинах, взяв на себя право говорить от имени большинства и считая себя хранителями единственно правильной веры. Нет, я не утверждаю, что все они были чудовищами, алкавшими власти, — оговорился Венс. — В сущности, они проявляли настоящую отвагу в своем стремлении и, вероятно, искренне опасались, что без общепринятых строгих правил и ритуалов все движение погибнет.

Он рассказал Рейли, что в то время быть христианином значило подвергать себя опасности преследований и даже казни и самое существование Церкви зависело от установления некоего порядка. Организация развивалась, пока в 180 году собор под главенством Иринея, епископа Лионского, не установил единого, унифицированного учения. Допускалась только одна Церковь с общими обрядами и единой верой. Все иные взгляды отвергались как ересь. Доктрина была проста: нет спасения вне истинной Церкви; она должна быть «ортодоксальной», то есть «прямомыслящей», православной, и «католической», то есть вселенской. Это означало, что производство евангелий на дому должно прекратиться. Ириней решил, что должно иметь четыре истинных евангелия — на том любопытном основании, что как вселенная имеет четыре угла и четыре ветра, так и евангелий должно быть четыре. Он написал пятитомный труд «Уничтожение и опровержение ложного знания», в котором расправился с большинством известных писаний как с богохульными, объявив четыре известных в наше время истинной записью слова Божия, безупречными, непогрешимыми и более чем достаточными для нужд приверженцев веры.

— Описание Страстей Христовых отсутствует во всех гностических евангелиях, — заметил Венс, — но присутствует во всех четырех, отобранных Иринеем. Рассказ о смерти Иисуса на кресте и его воскресении положил начало главному церковному ритуалу — причастию, Тайной Вечере. А ведь вначале и этого не было, — фыркнул рассказчик. — В ранней версии, первой из канонических, в Евангелии от Марка, вовсе не говорится о непорочном зачатии и о воскресении. Оно заканчивалось описанием пустой могилы Христа и появлением таинственного юноши, некоего небесного посланца, сообщающего пришедшим к могиле женщинам, что Иисус ждет их в Галилее. Перепуганные женщины убегают прочь и никому не рассказывают об услышанном, что заставляет задуматься, откуда об этом узнал рассказчик. Именно так первоначально заканчивалось Евангелие от Марка. Только у Матфея — пятьдесят лет спустя — и у Луки — еще через десять лет — появляется этот сложный мотив явления после воскресения, и тогда Евангелие от Марка переписывается и к нему добавляется новое окончание. Понадобилось еще двести лет, чтобы в 367 году окончательно установился тот список из двадцати семи текстов, который теперь известен нам как Новый Завет. К концу этого века христианство становится государственной религией, а хранение еретических текстов — государственным преступлением. Все известные копии альтернативных евангелий были сожжены или уничтожены.

— То есть все, кроме тех, спрятанных в пещере Наг-Хаммади, которые рисуют Иисуса вовсе не сверхъестественным существом, — продолжал Венс, не сводя взгляда с лица Рейли. — Их запретили, потому что Иисус в этих текстах — просто бродячий мудрец, призывающий вести жизнь нищего странника и открыть сердца ближним своим. Он явился не для того, чтобы спасти нас от греха и вечного проклятия. Он явился, чтобы направить нас на путь духовного понимания. А когда его ученик достигает просветления — эта мысль, должно быть, заставила Иринея и его присных провести немало бессонных ночей — он больше не нуждается в Учителе. Ученики становятся равны Учителю. Четыре канонических Евангелия Нового Завета видят в Иисусе Спасителя, Мессию, Сына Бога. Ортодоксальное христианство — как и ортодоксальный иудаизм, между прочим, — утверждают, что непроходимая бездна отделяет человека от его Создателя. Евангелия, найденные в Наг-Хаммади, противоречат этому: для них самопознание есть познание Бога; личность и божество — едины. Хуже того, описывая Иисуса как учителя, как просветленного мудреца, они видят в Нем человека, того, с кем можем равняться вы или я, — а для Иринея с присными это не годилось. Он не мог быть просто человеком, Он должен быть чем-то большим. Сыном Божьим. Он должен быть единственным, потому что Его единственность делает единственной Церковь, единственным путь к спасению. Изображая Его в таком свете, ранняя Церковь могла утверждать, что если ты не с Ним, не следуешь Его заповедям, не живешь, как Он указал, то обречен проклятию.

Венс помолчал, всматриваясь в лицо Рейли, и его свистящий шепот рассек воздух:

— Да, я говорю вам, агент Рейли, что практически все, во что верят христиане сегодня и чему они верили начиная с четвертого века: все их обряды, причастие, святые праздники — все это было изобретено после первых последователей Иисуса. Все это придумано, введено много позже — обряды и чудеса, многие из которых заимствованы из других религий, как Рождество и Воскресение. Но основатели Церкви хорошо потрудились. Их бестселлер держался во главе списка две тысячи лет, но… Я думаю, тамплиеры были правы. Уже в их дни он завел слишком далеко — людей стали убивать только за то, что они верили во что-то другое.

— А глядя, как обстоит дело в наши дни, — объявил он, устремив острый взгляд на Рейли, — я утверждаю, что его, безусловно, пора снять с продажи.