— Меня интересует, что произошло.

Ева примостилась на краешке темно-шоколадного кожаного дивана и нетерпеливо постукивала пальчиками. Теперь, когда тема встречи с отцом была исчерпана, вернулось беспокойство. Ева навострила ушки, прислушиваясь к каждому звуку тяжелых шагов в коридоре, а взгляд постоянно метался к двери нового номера, меньшего, чем прежний. Обычно его занимал Винсент, приезжая в Сиэтл.

— Чувствуешь запах кожи? — рассеянно спросила Ника, которая сидела напротив и осторожно принюхивалась. — Я чувствую.

— Наверное, от Калеба, — предположила Ева, радуясь, что подруга хотя бы перестала спрашивать, когда ее отпустят домой.

Они сидели вместе уже больше часа. Габриэль привел Еву сюда, чтобы обсудить с остальными план действий. Калеб взбесился, его вновь оставили в роли няньки, но успокоился, когда Ева попросила рассказать, что он знает о Габриэле и его друзьях. Байкер это сделал, смакуя подробности, ибо знал много. Чем больше Ева узнавала, тем меньше ее пугали русские и итальянские группы мужчин, сновавших по коридору. Конечно, невозможно игнорировать, кем они являлись и на что были способны, но теперь страх обернулся уважением.

После рассказа сложилось впечатление, что все эти группировки, включая мотоклуб «Обсидиановые Дьяволы», были обычными фирмами. Более жесткими, но смысл не менялся. Единственным отличием русских, итальянских, байкерских или других семей от прочих официальных организаций или директоров огромных мировых фирм было то, что криминальные группировки спекулировали открыто и без зазрения совести. А «уважаемые» организации нет. Но занимались одними и теми же вещами.

Ева не одобряла жестокие аспекты бизнеса, но ей придется смириться с их темной стороной. По крайней мере, они несли ответственность за свое дело, а это то, что девушка уважала.

— Винсент меня поцеловал.

Ева вздернула голову и округлила на подругу глаза. Ей показалось, что она только что попала в другое измерение.

— Что ты сказала?

Ника взглянула на брата, который в другом конце комнаты откупоривал составленные в баре бутылки и принюхивался, решая, что бы выпить. При этом бормотал про «обыкновенное гребаное пиво».

Он не услышал заявление Ники.

Подруга развернулась и наклонилась вперед.

— Винсент поцеловал меня внизу перед тем, как я пришла к вам, — повторила она шепотом. Она выглядела так, словно не решила, огорчена или взволнована.

— Как... Что... Ты... Но... Что произошло? — Наконец справилась с собой Ева. Темный, угрожающий, называемый Жнецом — Мрачным чокнутым Жнецом! — поцеловал Нику? — В смысле, в губы? — уточнила Ева, чтобы удостовериться, что поняла правильно.

— В губы, с языком, прижавшись ко мне всем мощным телом.

Ева только рот открыла, закрыла, снова открыла, но звук все равно не шел. Наверное, со стороны она сильно смахивала на рыбу.

— Я увидела его на улице и чуть не умерла. Он прекрасен, не находишь? — Ника продолжала говорить быстрым шепотом, а взгляд то и дело перебегал на брата, в страхе, что тот услышит. — Когда впервые его заметила, он неправильно истолковал мой взгляд и оскорбился. И, как великовозрастный ребенок, чтобы насолить мне, предположил, что я проститутка. Ну, кто так делает? — Она покачала головой и скорчила рожицу. — Но потом он извинился и прижал меня к стене. Ева... Я так испугалась, что из ниоткуда как всегда возникнет Кевин.

Эта фраза словно ударом Дайсона стерла улыбку с лица Евы. Но к этому они еще вернутся.

— Он решил, что ты проститутка? — протянула Ева.

Ника пожала плечами.

— Спросил, можно ли отвести меня наверх и заставить кричать, — почти пропищала она.

— Святое дерьмо, — выдохнула Ева.

«Винсент?» — снова подумала она.

— Он был хорош?

Винсент?

В изумрудных глазах Ники плескались страх и желание.

— Не то слово, — молча, одними губами проговорила она и снова взглянула на Калеба. Тот наконец-то определился и вылил что-то темное поверх льда.

— Девочки, хотите что-нибудь? Я и половины из этого дерьма не знаю, но вот это вроде довольно неплохое.

Девушки хором выпалили:

— Нет, спасибо. — И посмотрели друг на друга. Что это значит? Ника замужем. За мудаком — верно. Но все же замужем. И она не из тех девушек, которые игнорируют это, если только…

Ева напомнила себе, что обещала не комментировать брак подруги.

— Могу я у тебя кое-что спросить? — быстро произнесла она, пока Калеб закупоривал бутылку.

Ника кивнула.

— Ты любишь Кевина?

Лучшая подруга скривила губы в полном отвращении.

— Я ненавижу его больше, чем болезнь, забравшую моих родителей.

У Евы вновь отвисла челюсть, но тут рядом на диван плюхнулся Калеб. В его бокале постукивал лед. Правда! Наконец-то!

Но ничего не могла теперь с этим поделать, потому что Ника смотрела диким взглядом, потрясенная своим признанием. Взгляд метался между Евой и братом, губы сжались. Ника почти незаметно покачала головой, но с таким напряжением, что казалось, ее шея сейчас сломается.

У Евы зазвонил телефон.

— Мой рингтон был круче, чем эта жалкая хрень, — отозвался Калеб. — Ты не собираешься ответить? — он передал ей телефон.

Она выхватила трубку онемевшими пальцами, пребывая все еще в шоке от слов Ники. Почему остается с Кевином, если ненавидит его? У нее проблемы с деньгами? Этот ублюдок насильно удерживает ее? Но как?

Что еще он делает против ее воли?

Встревоженная, Ева провела пальцем по экрану, даже не взглянув на него. Как только закончит звонок, найдет способ вывести Калеба из номера и поговорить с Никой наедине. Подруге придется объяснить, что она имела в виду.

— Алло?

— Встань и выйди, если с тобой рядом кто-то есть. Не показывай, что узнала мой голос, или я нажму на детонатор, и номер твоего любовника разлетится к чертям.

Сердце подскочило в груди с силой товарного поезда.

Фурио. Ее взломщик с ирокезом.

— Скажи «хорошо, папа», — прошипел он. — Скажи!

— Х-хорошо, папа. — Она отвела взгляд от нахмурившейся Ники и встала с дивана. Сделала пару шагов на ватных ногах.

— Взрывное устройство, достаточно сильное, чтобы снести весь верхний этаж отеля, пять минут назад установили в номере Габриэля, котенок. Если не сделаешь, как говорю, я нажму на кнопку, и все рядом с ним умрут. Ты поняла?

— Я тебе не верю, — прошептала Ева, стараясь сдержать участившееся дыхание и молясь, чтобы он блефовал.

— Тогда ты глупее, чем я думал. Ты сейчас играешь с большими мальчиками, котенок. Думаешь, что смерть лишней парочки парней для нас что-то значит? — Он зло рассмеялся. — Твоему учителю стоит повторить урок, потому что ты ничего не поняла. Все сводится к тому, чтобы убить или быть убитым. Поэтому я выбираю убить. Гейба, Куана, Алека, Винсента, Кирова... твоего папочку. Кто еще умрет из-за твоей наивности?

Ее отец только недавно приехал. Фурио не мог этого знать, если только он не говорил правду.

О, Господи. Ева почувствовала приступ тошноты.

— И не утруждайся бежать по коридору, чтобы проверить. Я узнаю. Не думай, что я не наблюдаю за тобой с подругой и байкером.

Волосы на затылке зашевелились. Он видит их? Как?

Не важно. Он не блефует. Он взорвет их без лишних сомнений.

— Хорошо. Ч-что ты хочешь?

— Скажи «где мне тебя встретить, папа?» и говори громче, чем этот чертов шепот.

— Г-где мне тебя встретить, папа? — выдавила она с усилием, внутри все вибрировало от страха.

— Давай, котенок. Ты можешь лучше. Соберись и меньше эмоций на лице, потому что, полагаю, народ уже в сборе, и их жизнь в твоих руках. Кто бы ни был рядом с твоим мужчиной, шансов выжить у них не много, если сработает взрывчатка.

Ее отец. Габриэль. Вся их команда. Калеб и Ника.

Еву накрыло ужасом, с ног до головы окатило холодом. Но она выпрямила спину, подавив желание сжаться, и прокашлялась.

— Я думала ты за соседней дверью, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. Ева поняла, что у нее нет выбора, кроме как подчиниться. Ни единого другого варианта.

— Уже лучше. Значит, котенок, которого трахает Гейб, оказался дочерью Василия Тарасова. Я достал себе русскую принцессу, — захохотал он. — Кто бы мог подумать, черт побери?

Еву сотрясла дрожь.

— Скажи байкеру, что папа хочет тебя видеть. Иди к складу в конце коридора на противоположной стороне бальной залы на первом этаже. Поняла?

— Да. — Как бы добраться туда, чтобы Калеб не увязался за ней? Нике теперь определенно нужен брат, и Ева не может подвергать его опасности. Калеб не имеет к этому никакого отношения.

— Ева?

— Да.

— Мне же не нужно говорить тебе, что не стоит ничего выкидывать, верно? Тащи свою милую задницу поскорее вниз вместе с дружком байкером, или я убью твоего мужчину и всех, кто рядом.

Щелчок.

О боже. Быстро собравшись, стараясь выглядеть как можно нормальней, Ева повернулась к друзьям и поймала на себе их заинтересованные взгляды.

— Эм… отец хочет видеть меня внизу, — тихо произнесла она, засовывая телефон в карман и не встречаясь с ними глазами. У нее нет ни денег, ни кошелька.

Там, куда ты идешь, они не понадобятся.

Кровь застыла в венах, но Ева прогнала эту мысль прочь.

— Сказал, чтобы ты проводил меня, Калеб.

Брат с сестрой поднялись.

— Нет! Нет, Ника, ты оставайся здесь. — Не кричи! — Я скоро вернусь. Он хотел видеть меня одну. — Боже, она все испортит.

— Почему?

— Не знаю, — Ева выдавила смешок. — Все еще не понимаю, зачем людям в такой толпе соблюдать секретность. Но я сразу вернусь. — Она обняла подругу так сильно, что Ника вскрикнула, словно от удара.

— Ох, Ева! Какого черта?

— Прости, прости, — пробормотала Ева, отпуская ее и отворачиваясь, пока Ника ничего не заподозрила. — Вся эта ситуация с отцом до сих пор немного пугает меня. Просто я... Извини.

Она пошла к двери, Калеб следовал по пятам. В коридоре стоял Арон. Их познакомили ранее, он был охранником ее отца.

— Это я, малыш, — произнес Арон с сильным русским акцентом, заметив, что напугал ее до чертиков. Он поднялся со стула и навис над ней, черты его лица были суровыми и резкими.

Черт. Как им пройти мимо него? И мимо остальных охранников в коридоре?

— Эм... — Думай, Ева!

— Привет, брат. — Калеб пожал охраннику руку. — Старик Евы хочет видеть ее внизу. Пойдешь с нами?

Арон кивнул.

— Да. Василий вышел из комнаты несколько минут назад. — Жестом попросил ближайшего охранника занять его пост и махнул вперед Еве с Калебом.

Калеб подтолкнул ее, и они ушли. Черт. Отец покинул номер Габриэля? Что ей сказать, если они догонят его в вестибюле?

Что делать, если там появится Габриэль и поймет, что она пытается уйти?

Когда это произойдет, тогда и будем переживать.

Ева прибавила шаг.

— С тобой все в порядке, Присс? — тихо спросил Калеб, ускоряясь, чтобы не отстать. — Твой старик кажется неплохим парнем. Не думаю, что стоит беспокоиться.

— Так и есть. — Боже, у нее даже не будет шанса узнать его! — Я, ох… просто не знаю, зачем он хочет видеть меня без Габриэля, вот и все. Думаешь, попытается меня предостеречь? — она выдавила еще один смешок, больше похожий на всхлип. — Надеюсь, он не считает, что имеет право диктовать мне, что делать, когда мы только встретились.

У него не будет шанса дать ей хотя бы один родительский совет.

Ева снова проигнорировала эту мысль и вдруг кое-что осознала. Она дочь Василия Тарасова. Опасного мафиози, возглавлявшего русскую криминальную семью.

Ева провела достаточно времени, плача и скуля как ребенок, потерявший родителей в торговом центре.

И в этот момент Ева распрямила плечи. Она вздернула подбородок, слезы в глазах тут же высохли.

Возможно, ей придется уступить требованиям Фурио, но она не будет при этом плаксой.

Ради отца и Габриэля. И ради себя. Она выше этого.

Несмотря на то что внутри царил хаос, ибо ей хватало ума бояться предстоящего, Ева продолжала идти к лифту, насчитав по пути тринадцать охранников.

Габриэль убьет ее. Сердце заныло от адской боли. Габриэль больше никогда не сможет ничего с ней сделать. Потому что прямо сейчас она едет вниз, навстречу своей неминуемой смерти. У Стефано на нее планы... в которые живой она не входит. «Ей больше никогда не увидеть Габриэля», — практически в истерике вновь подумала Ева. Больше никогда не прикоснуться к нему, не поговорить, не посмеяться вместе, не любить его.

Погодите. Любить?

Господи, да. Она любила его. Была отчаянно влюблена в него.

Зная, через что прошли ее родители, Ева не думала, что когда-нибудь позволит себе влюбиться. Считала, что надежно упрятала эту способность. Так и было. До Габриэля. Каким-то образом он пробил ее защиту. Смертельно опасный, возможно, будущий босс мафии, он на кусочки разбил стены вокруг сердца и завладел телом и душой.

Ева подавила безумный смешок. Она как ее мать. История повторяется. То, чего и боялась.

Но теперь это не важно. Ничто не затмит ее чувств к Габриэлю.

— Я люблю его, Калеб, — прошептала она, схватив руку друга и сжав ее так, что Калеб поморщился.

— Эй, расслабься, Присс, — усмехнулся он. — Кого ты любишь? Своего старика?

— Нет. Да, — Она покачала головой и отвела взгляд от мелькнувшего в глазах Калеба подозрения. — Габриэля. Я люблю его. Сильно. И люблю своего отца. И тебя, и Нику, — Ева издала очередной сдавленный смешок и отпустила руку друга, чтобы тот не почувствовал дрожь. — Просто хотела сказать это.

Боже, если не выбраться из лифта как можно скорее, то она превратится в Халка в этой зеркальной коробке.

— Ева, думаю, нам стоит вернуться наверх. Папа может сам к тебе прийти.

— Нет. Прости. — Ей нужно лучше стараться. Фурио убьет Габриэля, отца и всех в номере, если она не справится.

— Прости, — снова произнесла она, улыбаясь Калебу. — Я так нервничаю. Не обращай внимание. Думаю, мне стоило согласиться выпить. — Заткнись, Ева. — Но, учитывая, как я переношу алкоголь, станет только в сто раз хуже. Я бы скорее всего залила слезами тебе всю футболку. — Заткнись, Ева. — Но тогда ты, возможно, отпустишь меня.

ЗАТКНИСЬ, ЕВА!

Она закусила губу и уставилась на циферблат, отсчитывавший последние десять этажей. Прозвучал сигнал, и лифт открылся в вестибюле. Они вышли и повернули направо. Как Еве добраться до склада без спутников?

Внимание привлекла дверь в дамскую комнату, вызвавшая смутное воспоминание о той ночи на благотворительной встрече, о туалете с двойным входом. Спереди и сзади. Можно ли надеяться, что все дамские комнаты в «Кроун Джевел» были одинаковыми?

— Знаешь что? Перед баром мне стоит ополоснуть лицо и взять себя в руки. Дай мне секунду, ладно? — Но не успела она коснуться двери, как сильная ладонь схватила ее за руку. Ева подняла глаза на мужчину, который был лучшей частью ее жизни с тринадцати лет.

— Заходишь, умываешься и сразу возвращаешься. Ни с кем не разговаривай, — приказал Калеб. — Задержишься, и я надеру твою тощую задницу. Поняла меня, Присс?

«Прошу, пусть Габриэль или ее отец не сделают Калебу ничего плохого за то, что он упустил ее», — взмолилась она. Или Арону. Потому что, если все пойдет по плану, они ее потеряют.

Ева остановилась и кивнула. Ничего не поделаешь.

— Скоро вернусь. — Она как всегда выдернула руку и бросила на него нетерпеливый взгляд, прежде чем исчезнуть за дверью. Ева жадно оглядела помещение и чуть не упала в обморок от облегчения, заметив второй вход на другой стороне.

Она подбежала к нему и выскочила в коридор. Не оглядываясь, как можно быстрее направилась к светящемуся значку выхода в конце коридора.

Толкнула тяжелые стальные двери и сломя голову ворвалась в тускло освещенное помещение, пропахшее выхлопом старой машины. Кто-то схватил ее еще до того, как сзади захлопнулась дверь.

— Я всегда удивляюсь, какие же вы, женщины, блядь, доверчивые.

Ева взглянула в черные дьявольские глаза Фурио.

— И под «доверчивыми» я имею в виду глупых, — прорычал он.

— Просто оставь в покое Габриэля и моего отца. Не трогай их. Прошу, — взмолилась она.

— Как я могу их тронуть? Они наверху, а мы внизу.

— Но взрывчатка, которую... — Она посмотрела на его ладони. В них не было ничего, кроме ее руки и гипса на предплечье.

Ублюдок. Сукин сын. Он обманул ее. У него просто была информация, что Ева с Никой и Калебом в другом номере и что приехал отец. Фурио использовал ее страх за друзей и любимого человека, чтобы заставить думать, что прийти к нему — ее единственный выход.

Ярость переборола страх. Ева в любом случае умрет, поэтому можно умереть хотя бы как дочь своего отца.

— Пошел нахуй, ублюдок! — Ева плюнула ему в лицо и, прежде чем он среагировал, вырвала руку, и ударила кулаком прямо в челюсть. Удар отбросил его назад, и Ева рванула к выходу. Но Фурио опередил ее и захлопнул дверь прямо перед лицом. Дернул назад и так сильно впечатал в стену, что Ева услышала, как вывернулось плечо. Он прижался к ней сзади, Ева закричала.

— Прежде чем я тебя прикончу, мы повеселимся, котенок

Рывком он развернул ее, и Ева успела лишь краем глаза заметить движение, прежде чем боль пронзила щеку и затылок.

Еву поглотила темнота.

*** 

Габриэль вышагивал перед камином, вертя головой, чтобы хоть как-то облегчить напряжение в шее. Черт. Он хотел пойти за Евой. Хотел, чтобы она была с ним. Сидела в уголке и привычно следила за ним взглядом.

— Мы отвезем девочек с Пейном в аэропорт, а потом поедем в Энумкло. Все просто.

Гейб взглянул на Максима. Ничего не было «просто». Где, черт побери, Василий? Он уже должен был вернуться. Ушел вниз проверить с Дмитрием отель, потому что больше никому не доверял.

Габриэль взглянул на Винсента, который стоял спиной и вглядывался в почти черное небо. Парень уже час не отходил от окна.

Чувствуя себя как на иголках, Габриэль наконец поддался желанию и написал Еве сообщение.

«Все хорошо?»

Он чувствовал себя идиотом, нажимая «отправить» и ожидая услышать сигнал телефона, который был за соседней чертовой дверью.

Габриэль снова хрустнул шеей и принялся ждать.

— Почему Василий не взял ее с собой? — спросил Макс. — Он мог бы поехать с Дмитрием и байкером, пока мы бы разобрались с тем домиком.

Чертову мистеру Организатору вечеринок следует заткнуться хотя бы на минуту.

— Василий хочет нам что-то сообщить. Ты до этого не слушал? Ты что, не здесь, черт побери? — огрызнулся Габриэль, в голове снова возник тот тревожный разговор. Василий сообщил, что собирается убить Стефано так, что враги дважды подумают, прежде чем снова попробовать забрать у него близких.

Чертов брат должен был умереть сегодня ночью, но, несмотря на все, Габриэлю это не нравилось.

И почему Ева не отвечает на сообщение? Простого «да» было бы достаточно.

— Должно быть, я задремал, придурок, потому что не спал около сорока восьми часов, прикрывая твою неблагодарную задницу.

Подняв глаза от телефона, Габриэль посмотрел на длинный средний палец Макса.

Гейб потянулся и хлопнул ладонью по огромному плечу парня.

— Прости, брат. Я чувствую... черт. Не знаю. Что-то заставляет меня...

Входная дверь с грохотом распахнулась, и в номер влетели Василий, Дмитрий, Арон и за ними Пейн.

Максим с Алеком вскочили на ноги, Винсент весь подобрался, Куан вытащил пистолет, а Габриэль приготовился к худшему.

Василий посмотрел ему в глаза, лицо было темным от ярости, и произнес:

— Она ушла.