Три дня спустя Габриэль, слегка сжимая пальцы Евы, вел девушку по широким каменным ступеням. Толкнув плечом тяжелую входную дверь, он вошел в просторный холл их с парнями общего дома. Слава богу, сейчас рядом не было никого, кроме Куана, но и тот уже помахал им и отправился по своим делам на кухню.

— Куда пошел Куан?

Гейб поджал губы от тревожного вопроса Евы.

— Ему нужно поесть, — ответил он резким голосом, — в той стороне кухня. После я проведу для тебя экскурсию.

— После чего?

— Есть небольшой разговор. Но ты уже об этом знаешь.

— Хорошо. Тогда начнем с того, почему мы сюда приехали.

Это она тоже знала. Должна была. И поэтому нервничала.

Ее время уклоняться от разговора, избегать его, закончилось.

Последние три дня они провели в доме ее отца, залечивая, слава богу, несерьезные раны. Синяки постепенно пропадали, а то, что Стефано вправил ей плечо, по словам Юрия, избавило девушку от возможных последствий травмы в будущем. Так что, похоже, теперь Габриэль был обязан своему брату. Отвратно, что он не мог его отблагодарить. Очнувшись, серьезно раненный идиот покинул дом Василия, никому не сказав ни слова. И все, включая Габриэля, не были уверены, как следует поступить дальше. Возможно, дать ему время полностью осознать перемены в душе, а потом найти и вернуть домой.

— Ну?

Она была вся в белом: сандалии, кружевной топ и воздушная юбка в пол. Длинные прямые волосы и множество браслетов завершали образ в стиле бохо. В этой одежде можно было легко представить ее обнаженной.

Единственное, что выбивалось из общей картины, повязка на руке, синяки на шее и под глазом, заживающие порезы...

Габриэль отвернулся. Господи Иисусе. Неужели он и правда привел ее в свой дом и пытается убедить остаться? Он вошел в ее комнату в доме отца, вытащил Еву из постели и отнес в машину. Увез, не сообщив ни единой душе.

Хотя, учитывая, что Максим установил у Василия такую же систему безопасности, как и у Габриэля, не было ни единого шанса, что отец Евы не узнает, где находится его дочь. Габриэль был уверен, очень скоро последует звонок.

В отражении зеркала он наблюдал, как ее взгляд блуждал по дому, отмечая двадцатифутовый потолок, сверкающую люстру и со вкусом подобранный декор. Мебель из красного дерева была отполирована до блеска, медового цвета мраморный пол сверкал чистотой. Габриэль заметил мотоциклетный шлем Винсента, и небрежно брошенный футбольный мяч под столом у дальней стены.

Дом выглядел богатым, но при этом обжитым и уютным. Габриэль знал, что Еве здесь понравится, если она даст ему шанс. Он повернулся и протянул руку.

— Проходи. Прошу тебя, — добавил в последнюю минуту, стоять у входа было невыносимо. — Хотя бы так, чтобы я мог закрыть эту чертову дверь. Никто тебя не укусит.

Вау. Он само терпение.

Габриэль резко вздохнул и собирался уже извиниться, когда увидел ее улыбку. Ева встретилась с ним взглядом и впервые за три дня не отвела глаз.

Вложила ладонь в его руку, позволила ввести себя внутрь и закрыть дверь.

— Твой дом прекрасен, Габриэль, — произнесла она с раздражающей формальностью.

«Наш дом», — хотел поправить он, но не стал.

— Спасибо.

Он быстро провел ее через гостиную и вывел через французские двери на задний двор. Возможно, спокойный звук фильтра бассейна поможет ей расслабиться.

— Сядь. — Он указал на шесть стульев, окружавших стеклянный столик в прованском стиле.

— Эм, все в порядке, — ответила она, встав за одним из стульев и положив ладони на его спинку, взгляд задержался на бассейне. — Выглядит заманчиво.

— Можем потом поплавать, — небрежно произнес он. Если ты не разрушишь мою жизнь в следующие несколько минут. — А сейчас я хочу кое-что у тебя спросить. И хочу, чтобы ты была честна со мной.

— Я всегда честна с тобой, Габриэль, — уверенно ответила Ева. — Это у тебя проблемы с искренностью. — И черт бы его побрал, если он сейчас не чувствовал себя монстром.

Но он продолжил:

— Калеб передал, что ты что-то говорила ему в лифте.

Ева настороженно взглянула на него из-под длинных, пушистых ресниц. А потом отвернулась и забарабанила пальчиками по спинке.

— Мы серьезно это обсуждаем?

Габриэль улыбнулся при виде ее маленькой привычки. Нервничала.

— Да. Серьезно.

— Хорошо. Тогда слушай. — Он чуть не рассмеялся, когда она расправила плечи, словно готовясь к бою. Черт возьми, она была прелестна. — Должна сказать, что с двенадцати или тринадцати лет я знала, как повлиял уход отца на маму, но об этом ты уже слышал. Поэтому уже больше десяти лет я избегала глубоких чувств ко всем, кроме моей маленькой троицы близких. — Ее мать, Ника и Калеб. Он понимал это. — До тебя. Ты буквально насильно ворвался в душу, и, похоже, теперь я не смогу тебя вырвать оттуда. И хотя сейчас мне еще сложнее, чем предполагала, облечь свои чувства в слова, я честно скажу, твое неожиданное появление в моей жизни изменило... все. — Она сделала пару шагов назад и осторожно коснулась растения на столе, вероятно, проверяя, настоящее ли оно. Настоящее.

Габриэль не шевелился.

— Как можно сказать, что за такое короткое время знакомства ты стал моим миром, и при этом не приходить в ужас от мысли, что это для тебя слишком? Карьера, о которой я так сильно мечтала, вдруг отошла на второй план. — Она жестом указала на них. — Мы. Вот что стало моей целью.

Ева неуверенно подняла взгляд.

— Меня пугает, что ты так сильно мне нужен. Даже после всего произошедшего. Твоя жизнь жестока и ужасно пугает. Но, по-видимому, даже последнего светопреставления не достаточно, чтобы что-то изменить. Я знаю, что ты согласился возглавить семью. Поэтому уверена, отношения со мной, скорее всего, последнее...

— Ты знала об этом? — резко перебил он ее.

Ева посмотрела на него одним из тех взглядов, от которых он чувствовал себя палачом.

— Я ранена, но не оглохла, Габриэль. Никто ничего не говорил мне прямо, но в течение нескольких дней я постоянно слышала перешептывания в доме отца. — Она помолчала. — И еще я запомнила несколько фраз на русском. Самые простые. Но их достаточно.

Габриэль не должен был, но удивился. Проклятие, он был поражен. Она слишком умна.

— И ты нормально отнеслась к моей новой работе? — с усилием выдавил он, его жизнь зависела от ответа.

— Я люблю тебя, — просто ответила Ева. — Поэтому да, я найду способ смириться. Но, как уже говорила, я понимаю, что с твоей новой ролью отношения со мной станут большой обузой.

— Ты что, смеешься надо мной? — Он поверить не мог, что она это сказала. Только что сделала ему подарок, о котором он мог только мечтать, и боялась, что он ее не захочет?

— Нет. Конечно, нет. — Она стиснула зубы, глаза потемнели. — Посмотри, какие проблемы произошли из-за меня с твоим братом и моим отцом. Похоже, это я эгоистка, а не ты. — Она отмахнулась от удивленного выражения на лице Габриэля и принялась поправлять стулья. — Да. Я слышала, ты спрашивал у Алека, как он отпустил свою девушку. И ты ошибся, сказав, что в нашей крови есть что-то, позволяющее принести жертву, потому что я не смогу отпустить тебя. Чтобы однажды услышать, как отец обсуждает с Алеком твою новую пассию? Слушать их болтовню о том, какую милую свадьбу вы сыграете? Или присутствовать на ужине в честь того, что у тебя с твоей отвратительной женой родился ребенок?

Она повернулась к нему лицом, ревность делала ее самой сексуальной девушкой в мире.

— Я не вынесу этого, Габриэль. Ты нужен мне. И если это делает меня эгоисткой, то пусть так и будет. Я буду эгоисткой. Но, по крайней мере, счастливой эгоисткой.

Ева глубоко вздохнула, вроде немного успокоившись, но потом снова забарабанила ноготками.

— Ну вот, опять. Я раскрыла тебе свою темную сокровенную тайну. Почему бы и тебе не поделиться хотя бы одной?

Он подошел к ней и улыбнулся, услышав в ее словах намек на их первую встречу.

— Ни для кого не секрет, кроме тебя, милая, что я влюблен. Я так безумно люблю тебя, что... Черт, рискну показаться слабаком, но меня пугает то, какую огромную власть ты надо мной имеешь.

Ева округлила глаза, ее защита пала, обнажив уязвимость, от которой перехватывало дыхание.

— Правда? — выдохнула она.

Он закатил глаза и уставился на нее.

— Если ты собираешься жить в нашем мире, а отныне я не дам тебе другого шанса, то стоит внимательнее относиться к тому, что происходит вокруг. Я люблю тебя, милая. Очень. А теперь избавь меня от мучений и скажи «да». Прямо сейчас. Скажи, что станешь моей женой. — Он провел ладонью по ее шее и плечам, так нежно, пробуждая искры, которые никогда не исчезнут между ними.

Габриэль родился в своей семье и рос, не имея другого выбора. Если бы не жертва ее отца, для Евы все происходившее не было бы необычным. Габриэль не выбирал свое прошлое, но именно оно сделало его тем человеком, каким он стал.

И несмотря ни на что, она полюбила его.

— Мой мужчина такой требовательный, — мягко произнесла она, приподнимаясь на носочках, чтобы ласково поцеловать его. — Ты должен был спросить, а не приказывать выйти за тебя замуж.

— Ты выйдешь за меня? — тут же исправился он, прижимая Еву к себе.

— Нет ничего желаннее, чем стать твоей женой, Габриэль. — Она обвила его шею. — Да, конечно, я выйду за тебя замуж.

Габриэль шумно выдохнул, облегчение оказалось практически болезненным.

— Слава Богу, — ошеломленно прошептал он и запечатлел самый чувственный поцелуй на ее губах, делясь нежностью и любовью, заставляя Еву дрожать в его объятиях. Когда он, наконец, отпустил ее, выражение победителя на его лице вызвало у Евы веселый смех.

— Ты уверен, что твои друзья одобрят? Не решат, что мы совершаем ошибку? Что если мой отец...

— Все уже в курсе, милая, — пробормотал он охрипшим голосом. Он провел пальцами по ее волосам, — даже твой папа.

— Как?

Он пожал плечами и потянул шею, как делал, когда чувствовал перенапряжение.

— Парни меня знают. Они знают, что я хотел тебя. И я попросил твоей руки у отца, когда мы летели в самолете из Сиэтла.

— Так вы оба знали все эти три дня, и только сейчас ты соизволил спросить меня? — воскликнула она и шутливо стукнула его по руке. Габриэль рассмеялся и притянул ее для очередного поцелуя. Ева прильнула к нему, ее тело чувственно прижималось, сводя с ума, но Габриэль все же нашел в себе силы отстраниться.

— Тебе нужен отдых. Ты еще до конца не оправилась.

Она нахмурилась, явно недовольная его словами. Но понимала, что он прав.

— Ладно. Пойду, лягу, — сделала пару шагов, а потом оглянулась через плечо, — но только если ты пойдешь со мной.

Он ухмыльнулся.

— Милая, это само собой разумеется. Другого места мне и не надо. Никогда.