Двойная задача языка
Язык сообщений – инструментален; то есть, он способствует решению задач. До-символический язык выражает чувства говорящего и служит как средством, так и целью. С точки зрения слушателя, мы можем сказать, что язык сообщений информирует нас, а до-символический язык аффективно (эмоционально) влияет на нас, то есть – влияет на наши чувства. Например, словесное оскорбление провоцирует словесное оскорбление в ответ, так же как удар провоцирует удар в ответ; громкий категорический приказ подталкивает к действию подобно физическому толчку; разговор и крик – это выплески энергии.
Например, если кто-то громко, пронзительно кричит: «В ДОМЕ ПОЖАР!», выполняются две задачи: во-первых, так как это сообщение, оно информирует нас о факте; во-вторых, так как громкость крика выражает чувства говорящего, оно аффективно влияет на наши чувства. То есть, информативные и аффективные элементы во многих случаях присутствуют в одном высказывании. Первый из аффективных элементов речи, как показывает пример выше – это тон голоса, его громкость или мягкость, его приятный или неприятный окрас, его изменения громкости и интонации в ходе высказывания.
Другой аффективный элемент в языке – это ритм. Ритмом мы называем эффект, который производится повторением слуховых (или кинестетических) стимулов на относительно устойчивых интервалах. От примитивного стука барабана до тонких тактов цивилизованной поэзии и музыки, восприимчивость человека к ритму постоянно развивается. Ритм привлекает внимание и вызывает интерес; он настолько аффективен, что привлекает наше внимание, даже когда мы этого не хотим. Ритм в языке подчёркивается с помощью таких средств как рифма и аллитерация, когда похожие звуки повторяются на устойчивых интервалах. Те, кто пишут политические и рекламные слоганы, особенно любят рифмы и аллитерации: “Tippecanoe and Tyler Too”, “Keep Cool with Coolidge”, “Order from Horder”, “Better Buy Buick” – весьма бредовые слоганы, если говорить об их информативности, но благодаря их ритмичности, становится сложно их забыть.
Помимо тона голоса и ритма, ещё один важный аффективный элемент в языке – это чувства, приятные или неприятные, которые присутствуют практически во всех словах. В Главе 4 мы провели различие между денотациями (экстенсиональным значением), указывающими на вещи, и коннотациями (интенсиональным значением), указывающими на «идеи», «понятия», «концепты» и подразумеваемые чувства. Эти коннотации можно разделить на два типа: информативные и аффективные.
Информативные коннотаци
Информативные коннотации слова – это его согласованные в обществе, «обезличенные» значения, в той мере, в которой значения вообще могут быть присвоены дополнительными словами. Например, если мы говорим о «свинье», мы не можем сразу дать экстенсиональное значение (денотацию) слова, если только по ситуации у нас рядом нет настоящей свиньи, на которую мы можем указать. Однако мы можем дать информативные коннотации: «одомашненное парнокопытное млекопитающее того вида, который обычно выращивают фермеры, чтобы производить свинину, бекон, ветчину, сало…» – коннотации, о которых все могут согласиться. Иногда информативные коннотации слов, используемые в повседневной жизни, настолько разнятся, в зависимости от места и человека, что, когда требуется особая точность; приходится использовать замещающую терминологию с более закреплёнными информативными коннотациями. Научные названия растений и животных могут послужить примером терминологии с такими тщательно присвоенными информативными коннотациями.
Аффективные коннотации
Аффективные коннотации слова – это аура личных чувств, которое слово вызывает. Например, «свинья»: «Фу! Грязные, вонючие существа, которые валяются в грязи», и так далее. С этими чувствами необязательно согласны все – некоторым нравятся свиньи, другим – нет – но само наличие этих чувств позволяет нам использовать слова, в некоторых обстоятельствах, только из-за их аффективных коннотаций, и не зависимо от их информативных коннотаций. То есть, когда мы сильно взволнованы, мы выражаем наши чувства, высказывая слова с аффективными коннотациями, которые подходят нашим чувствам, и, не обращая внимание на информативные коннотации этих слов. Когда мы злимся, мы можем назвать человека «гадом», «волчарой», «хряком», «слизняком», а любимого человека можем назвать «голубчик», «сладкий», «рыбка», и т. д. Более того, все вербальные выражения чувств в некоторой степени используют аффективные коннотации слов.
Во всех словах, относительно того, где и как они употребляются, есть некоторое аффективное свойство. Есть слова, аффективная ценность которых преобладает над информативной. Например, мы можем назвать «того мужчину» «тем джентльменом», «тем индивидуумом», «тем человеком», «тем господином», «тем товарищем», «тем парнем» или «тем болваном». И притом что человек во всех случаях может быть одним и тем же, каждый из терминов показывает разницу в наших чувствах по отношению к нему. Некоторые антиквары пишут на вывесках “Gyfte Shoppe” (вместо современного написания “Gift Shop”) в надежде, что такое написание придаёт их магазинам античность, даже если их сувениры были изготовлены в наши дни. Мужским костюмам и пальто часто даются названия с аффективными коннотациями, навевающими мысли об Англии: “Glenmoor”, “Regent Park”, “Bond Street”. Продавцы духов выбирают такие названия своим товарам, которые бы напоминали о Франции – “Mon Désir”, “Indisctret”, “Evening in Paris” – дорогие марки всегда продаются во флаконах, но никак не пузырьках. Прочтите высказывания ниже и обратите внимание на разницу между ними:
Имею честь довести до сведения Вашего Превосходительства…
Хотел бы вам сообщить…
Хотел бы уведомить вас, сэр…
Послушайте меня, Мистер…
Ну, шеф, короче, слушай сюда…
В столбцах ниже также приведены примеры того, как можно поменять аффективные коннотации, притом, что экстенсиональное значение остаётся неизменным:
Есть история о том, что во время Англо-бурской войны в британской прессе буров описывали, «шныряющими за камнями и кустами». Когда британские силы, наконец, научились у буров тактике ведения боя в южноафриканской степи, о них писали, что «они ловко используют укрытия».
Вербальное табу
Аффективные коннотации некоторых слов создают специфические ситуации. Например, в некоторых кругах общества считается «невежливым» говорить о приёме пищи. Горничная, когда отвечает на звонок, должна говорить: «Мистер Джонс на ужине», а не: «Мистер Джонс ест». Экстенсиональное значение одинаково в обоих случаях, но последняя форма считается неприемлемой из-за нежелательных коннотаций. Схожая нерешительность в отношении слишком резких именований приёма пищи демонстрируется использовании Французского и Японского слова «есть» – manger и taberu; подобная учтивость существует во многих других языках.
Когда кредиторы высылают счета, в них практически никогда не упоминаются «деньги», не смотря на то, что это собственно то, о чём они пишут. Существует множество различных иносказаний: «Мы будем признательны, если вы в скором времени уделите внимание этому вопросу», «Можем ли мы рассчитывать на снятие обвинений?», «Имеется остаток в нашу сторону, который вы, вероятно, сочтёте нужным прояснить». Помимо этого, мы спрашиваем консьержей или работников автозаправки, где находится «уборная» или «комната отдыха», когда мы не собираемся поправлять убор или отдыхать. Будучи в вежливой компании, невозможно сказать, для чего используется «комната отдыха», без обращения к медицинскому словарю. Слово «умер» также стараются употреблять реже, и заменяют его такими выражениями, как: «отошёл в мир иной», «отправился на небеса», и т. д. В каждом языке есть длинный список избегаемых слов, аффективные коннотации которых настолько неприятны или нежелательны, что люди не могут их сказать, даже когда это нужно.
Слова, относящиеся к физиологии и сексу – даже в едва значительной степени – имеют поразительные аффективные коннотации в Американской культуре. Женщины в предыдущем веке не могли заставить себя сказать «грудь» или «ножка» – даже если речь шла о курице – и поэтому употреблялись слова «белое мясо» и «тёмное мясо». Считалось бестактным говорить “go to bed” («ложиться спать»; дословно – «идти в кровать»), и вместо этого говорили “retire” («удаляться», «уединяться»). Такие вербальные табу – многочисленны и сложны, особенно сегодня на радио. Учёные и врачи, которых просили поучаствовать в радиотрансляциях, отказывались, когда узнавали, что простые физиологические термины, такие как «желудок» и «кишечник» – запрещены к произнесению на некоторых станциях. Более того, есть некоторые хорошо известные слова, аффективные коннотации которых настолько сильны, что если бы их напечатали в этой книге, даже с целью научного анализа, её бы изъяли из всех средних школ и библиотек, а те, кто бы послал её по почте США, подверглись бы федеральному преследованию.
Тем не менее, у сильных вербальных табу есть социальная ценность. Когда мы очень сильно злимся и чувствуем, что хотим выразить наш гнев насилием, высказывание этих запретных слов даёт нам относительно безвредную вербальную замену выхода из себя и разноса мебели в щепки. То есть, они выполняют функцию отдушины в кризисные моменты жизни.
Представляется сложным в полной мере объяснить, почему у некоторых слов есть такие сильные аффективные коннотации, а у других, с такими же информативными коннотациями – нет. Некоторые из наших вербальных табу, особенно религиозные, приходят из нашей ранней веры в магию слов; например, имена богов часто считались слишком священными, чтобы их произносить. Но не все табу можно объяснить магией слов. Физиологи считают, что наши вербальные табу на секс и физиологию, скорее всего, связаны с тем фактом, что у всех нас есть определённые чувства, которых мы настолько стыдимся, что не хотим признаваться об их существовании даже самим себе. Поэтому мы стараемся избегать слов, напоминающих нам об этих чувствах, и злимся на тех, кто эти слова говорит. Такое объяснение могло бы подтвердить весьма частое наблюдение, что те фанатики, кто наиболее яро выражает мнение против «грязных» книг и пьес, поступают так не потому что их разум особенно благочестив, а потому что он особенно нездоров.
Повседневное использование языка
Язык повседневной жизни отличается от «сообщений», которые мы обсудили в Главе 3. В сообщениях мы стараемся осторожно выбирать слова с информативными коннотациями, которые нам нужны, иначе читатель или слушатель не узнает, о чём мы говорим. Но, помимо этого, нам нужно снабдить эти слова аффективными коннотациями, чтобы заинтересовать, возбудить любопытство и вызвать чувства подобные нашим в отношении того, что мы говорим. Эта двойная задача возникает почти во всех обычных разговорах, речах, письмах и литературе. В основном, эта задача выполняется нами интуитивно; не осознавая, мы выбираем тон голоса, ритмы и аффективные коннотации, подходящие высказываниям. Однако в выборе информативных коннотаций высказываний мы практикуем более осознанный контроль. Наша способность понимать и применять язык улучшается в зависимости не только от тренировки нашего чувства информативности коннотаций слов, но также от тренировки наших интуитивных восприятий.
Ниже приведены примеры случаев, которые могут произойти в речи:
1. Информативные коннотации могут быть неадекватными и обманчивыми, тогда как аффективные коннотации могут быть организованы достаточно умело, чтобы мы могли их интерпретировать правильно. Например, когда кто-нибудь говорит: «Знаешь, кого я встретил сегодня?! Этого старого, как его зовут-то, ну ты знаешь, о ком я. Этот, который живёт на той улице, как её там», несмотря на то, что средства не информативны в достаточной мере, у нас всё равно, получается понимать, о чём идёт речь.
2. Информативные коннотации могут быть достаточно правильными, а экстенсиональные значения ясными, но аффективные коннотации могут быть неподходящими, обманчивыми или нелепыми. Это случается часто, когда люди пытаются придать изящности тому, что они написали: «Джим сегодня на игре съел так много арахиса культурного, который обычно называют просто арахисом, что не смог должным образом обойтись со своим ужином».
3. Как информативная, так и аффективная коннотации могут «звучать нормально», но может не хватать «территории» соответствующей «карте». Например: «Долгие годы он жил в холмистой местности к югу от Чикаго». К югу от Чикаго нет холмистых местностей.
4. Как информативная, так и аффективная коннотации могут сознательно использоваться для создания «карт», «территорий» которых не существует. Есть много причин, по которым мы иногда хотим так поступать. Во-первых, когда мы хотим доставить удовольствие:
Но Купидонов жгучий дрот погасСон в Летнюю Ночь (Перевод М. Лозинского)
В сияньи чистом влажного светила,
А царственная жрица шла спокойно,
В девичьей думе, чуждая страстям.
Все ж я заметил, что стрела вонзилась
В молочно-белый западный цветок,
Теперь багровый от любовной раны;
У дев он прозван «праздною любовью».
Ты мне его достань; его ты знаешь.
Чьих сонных вежд коснется сок его,
Тот возгорится страстью к первой твари,
Которую, глаза раскрыв, увидит.
Во втором случае мы делаем планы на будущее. Например, мы можем сказать: «Предположим, мы построим мост на этой улице; тогда плотность автомобилей на Хай Стрит частично снизится за счёт него…» Отчётливо представив результаты, мы можем рекомендовать или оспорить решение о строительстве моста, в зависимости от того, как мы относимся к результату. Отношения слов в настоящем к событиям в будущем мы обсудим в следующей главе.
Применения
1. Реклама известна своим относительным отсутствием информации и избытком аффективных коннотаций. Тем не менее, проанализировать образцы, приведённые ниже, разделяя их на два столбца, может оказаться полезным:
Вы оцените различные томатные соки, выжатые из аристократических помидоров.
Появился новый тип рубашки! Рубашка, продвинутая как самые быстрые самолёты! Рубашка, обладающая совершенством завтрашнего дня и КОМБИНАЦИЕЙ качеств, не превзойдённых ни одной из рубашек сегодня! Не одно превосходство – А СУММА МНОГИХ – делает новую ФИЛАДЕЛФИЙСКУЮ рубашку полностью удовлетворяющей вашим потребностям! Словами невозможно описать, как она СИДИТ, ОЩУЩАЕТСЯ И СМОТРИТСЯ на вас! Вам нужно увидеть и примерить её, чтобы это понять.
Хотите ощутить чувство первого детского приключения? Тогда приходите прокатиться на Уэстуиндском планере ! Этот автомобиль построен для быстрой езды по самым ухабистым дорогам с плавностью планера в полёте. Кузов установлен на мягкие, водянистые пружины, и пока вы сидите в капитанском кресле, бесшумный двенадцати-цилиндровый двигатель несёт вас по волнам.
Богатая мягкость табака Кингсуэй обязана заново открытому искусству РОССЫПИ – старому способу медленного смягчения высококачественных сортов табака. В РОССЫПИ неторопливо происходят чудеса природы; грубые свойства смягчаются, и каждый лоскуток табака Кингсуэй вбирает тонкие ароматы, что придаёт дыму непревзойденную мягкость.
2. Как мы отметили, такое утверждение как «Он ведёт себя грубо и невоспитанно», может быть сделано тем, кто подходит к ситуации более дружелюбно: «Он ведёт себя просто и непринуждённо». Попробуйте перефразировать следующие утверждения так, чтобы их можно было применить к той же ситуации, но передать более благосклонные суждения:
Партия больших шишек была реакционной.
Миссис Смит всегда совала нос в чужие дела.
Он предвзято относится к профсоюзам.
Она много и громко болтает.
Он завалил учёбу, и его вышвырнули из школы.
Они тратят все деньги, которые он зарабатывает.
Он – коммунистический перебежчик.
Он был шпионом во время мировой войны.
Новое правительство беспощадно подавило всю оппозицию.
Толпа, приветствовавшая кандидата, истерила и буйствовала.
Конгрессмен Блэнк – демагог.
Полоний был нравоучительным болваном.
Он однобоко думал о календарной реформе.
Небольшая группа упрямых людей препятствовала необходимому законодательству.
Она всегда готова похвастаться своими навыками игры на пианино.
Мужчины за ней бегают, потому что она всегда ведёт себя мило и беспомощно.