Они прибыли в Скарборо-Харбор утром следующего дня. Смертельно уставшая от скуки за время пребывания в каюте, Элиза вышла на палубу и смотрела, как корабль причаливает к берегу.

И хотя было по-прежнему холодно, Элиза восхищалась великолепным зрелищем. Земля медленно приближалась, стали заметны отдельные дома и даже люди и животные. Чуть дальше, в глубине бухты, виднелся старинный замок.

У пристани было много рыбачьих шхун. Некоторые из них направлялись в открытое море. Она помахала рукой одной шхуне и была рада, когда оттуда замахали ей в ответ и заулыбались матросы. Элиза была горда, что за время путешествия не являлась ни для кого на корабле обузой.

Интересно, думала Элиза, как они поедут отсюда дальше?

Если даже граф и не отослал экипаж обратно в имение, то маловероятно, чтобы карета была уже здесь. Но как же тогда они доберутся до места?

Правда, у нее не было никакого желания спрашивать об этом своего мужа, поскольку они с ним не смотрели друг на друга и не разговаривали с тех пор, как Элиза извинилась весьма оригинальным способом. Все остальное время она провела в каюте, поужинав одна и развлекая себя чтением и вышиванием. Так кто из них теперь капризничает, спрашивала Элиза.

Даррин отвез ее в респектабельный отель, расположенный на побережье. Граф, как всегда, заказал для нее отдельную комнату. Элиза должна была признать, что, когда хотел, граф умел вести себя как настоящий джентльмен.

Примерно через полчаса он зашел за ней. Во дворе отеля Элиза увидела огромную карету, на которой был сложен весь их багаж. Граф помог сесть Элизе на сиденье, обитое бархатом, а сам предпочел ехать верхом рядом с каретой.

Элиза никогда раньше не бывала в этой части Йоркшира. Дорога пролегала по высоким скалам над морем. Скарборо-Харбор остался позади, и Элиза увидела, что снег здесь лежит по-прежнему очень глубокий, а несколько деревень, через которые они проезжали, были такие тихие и безлюдные, будто их покинули жители. Только по редким облачкам дыма, вьющимся кое-где над каминными трубами, можно было догадаться, что деревни эти обитаемы. Дальше путь лежал через дремучий лес и, конечно, между вересковых пустошей. Эти пейзажи производили на Элизу сильное впечатление.

В них было что-то величественное, грандиозное, хотя она невольно вздрагивала – таким холодом веяло на нее, и одиночеством, отрешенностью.

Казалось, что они все дальше и дальше забираются в неизведанные края, где еще не ступала нога человека. И Элиза тут же улыбнулась своим фантазиям. Вон, за поворотом дороги, появилась серая стена знакомого старого дома. Здесь граф и вьюга сделали Элизу пленницей на несколько дней. Она думала, что Даррин и сейчас прикажет остановиться здесь, чтобы она могла снова увидеть этот его «замок». Но карета быстро проехала мимо, и Элиза вздохнула с облегчением.

Граф говорил, что настоящий замок находится неподалеку, припомнила Элиза. И она стала глядеть по сторонам, с интересом ожидая, когда же появится ее новый дом. На что он будет похож? Конечно, он не мог ей понравиться, в этом она была уверена. Ничего шикарного. Ничего радующего глаз или хотя бы сносного для жилья.

Когда она наконец увидела замок издали, то решила, что ее худшие опасения подтвердились. Построенный из серого йоркширского камня, который здесь используется всюду, замок стоял на широкой равнине и будто смотрел своими окнами вдаль.

Это было массивное четырехэтажное здание, квадратное, с башнями по углам. Замок окружала высокая стена с тяжелыми железными воротами. Рядом со стеной было большое озеро, и дорога вилась вдоль берега.

Они въехали на территорию замка, и Элиза услышала, как лязгнули, закрывшись, тяжелые ворота. Итак, они наконец прибыли в Даррин-Кастл. Элиза лишь смутно могла догадываться, какая жизнь ее тут ожидает. «Ничего, погибнуть я не должна, – подумала она, – ведь я все-таки Элиза Чалмерс!»

Граф помог ей выйти, напомнив лишний раз, что она уже не Чалмерс.

Она отступила от него на шаг и осмотрелась по сторонам. Двор был огромный и совершенно пустой. Но в таком случае, почему у нее было такое ощущение, будто ее разглядывают десятки глаз? Она вздрогнула.

Несомненно, это все служанки смотрят сейчас из окон и надеются, что новая графиня будет доброй хозяйкой. Элиза решила, что попытается оправдать их ожидания, хоть и была тут пленницей, да и не давала никому на этот счет никаких обещаний.

Когда Даррин подал ей руку, Элиза приняла ее без колебаний. Договор есть договор. Они вместе поднялись по каменной лестнице и остановились перед тяжелыми дубовыми дверями, окованными железными полосами с кожаными прокладками и выглядевшими очень старинными.

Двери распахнули двое слуг, одетые в красное с золотом – надо полагать, это были цвета графа.

Они вошли в большой холл, где было множество слуг. Элиза остановилась на секунду, желая взять себя в руки. Она пожалела, что не надела платье понарядней и отказалась от служанки, которая могла бы сделать ей сегодня утром красивую прическу.

Элиза сняла теплый плащ, шляпу и перчатки. Затем граф вывел ее на середину холла и в нескольких коротких словах объявил собравшимся, кто она такая. Все слуги поклонились, а служанки сделали реверанс.

С трудом Элиза заставила себя улыбнуться. Ведь было совершенно ясно, что здесь граф Даррин вел куда более роскошный и утонченный образ жизни, о котором она не имела понятия, потому что он ей ничего не рассказывал.

И она едва сдерживала холодную ярость, кипевшую у нее в душе. Как он смел обманывать ее, говоря, что живет просто и скромно? Это с таким-то количеством слуг?

В холле почти не было мебели, но стеры украшали чудесные картины и гобелены, а мраморный пол покрывал огромный восточный ковер.

Вперед вышел дворецкий и от имени всех слуг поклялся Элизе в преданности и верности.

Элиза обрадовалась, когда лорд Даррин поблагодарил его лично, потому что у нее самой не было сил говорить. Затем граф отослал всех одним движением руки. Элиза заметила, что все слуги любят графа и восхищаются им. Но тут она вспомнила, что слышала, как некоторые дворяне управляют в своих замках, будто в маленьких королевствах, и требуют от своих подданных и других окружающих еще большего выражения лояльности, чем по отношению к законному королю. Безусловно, это объясняет, почему лорд Даррин всегда любит поступать как ему хочется и ни с кем ни считаясь, без малейшей боязни быть наказанным. Ах, как же ей хотелось дать ему почувствовать, что и он только простой смертный. Как она хотела ему тоже приказывать и легко, одним жестом или словом, им повелевать!

Но она и вовсе потеряла дар речи, когда граф привел ее в сверкающую позолотой великолепную гостиную. Потолок здесь покрывали фантастические сцены, изображавшие богов и богинь в разных весьма интересных позах. На стенах висели замечательные живописные полотна, а высокие окна была занавешены золотистыми шторами, ниспадающими красивыми складками.

В это время пожилая женщина поднялась со стула, стоящего рядом с камином, и пошла им навстречу, вытянув вперед руки.

– Дорогой Дрейк! – воскликнула она. Поцеловав его, женщина повернулась к Элизе и улыбнулась ей.

– Ты все-таки заполучил свою графиню, Дрейк, не так ли? Впрочем, я в этом нисколько не сомневалась. – Раскрыв свои объятия, она добавила: – Значит, ты и есть Элиза? А я Констанция Даррин, и я очень счастлива, что теперь меня можно будет называть не иначе, как только вдова-графиня.

– Миледи, – произнесла Элиза и сделала реверанс.

Мать Дрейка была элегантная женщина, одетая с необыкновенным шиком и по последней моде. Ее седые волосы были уложены в очень красивую прическу; ногти тщательно отполированы и наманикюрены. Элиза уже больше не могла, как прежде, представить ее, мешающей кашу в котелке, точно так же, как не могла вызвать в своем воображении картину, на которой леди Даррин летала бы на помеле вокруг одной из башен замка.

– Как ты очаровательна, моя дорогая, как прелестна! – сказала графиня. – Я в полном восторге! Может, это потому, что я сама в молодости была очень стеснительной и неловкой. Иди сюда, поближе к камину. Такой ужасный холод сегодня, не правда ли? Может быть, ты выпьешь чаю? А может, предпочитаешь бокал вина? Или ты не в настроении сейчас обмениваться со мной любезностями и хочешь пойти в свою комнату отдохнуть? Только скажи, чего тебе хочется. Пожалуйста, не стесняйся!

– Она и не будет так стесняться, мама, если ты дашь ей сказать хоть слово. Как ей удастся произнести что-нибудь, когда ты тараторишь без остановки?

– Дрейк даже еще ребенком был таким грубияном, – призналась графиня, подводя Элизу к софе. – Не обращай на него внимания, моя дорогая, можешь его совершенно не слушать. И не забывай, что он молодой супруг. Я советую тебе просить у него все, что угодно. Женихи и молодые мужья всегда ужасно глупы, управлять ими до смешного просто.

– Мама, – предупредил ее граф. Он налил всем по бокалу шерри. Констанция Даррин засмеялась и села рядом с Элизой. При этом накидка графини зацепилась за край стола. Элиза наклонилась и успела спасти тонкую ткань накидки, прежде чем она порвалась.

– Спасибо, моя дорогая. Я вижу, что мы прекрасно с тобой поладим. Не бойся, я не буду крутиться все время рядом, об этом даже не может быть и речи. Нет-нет, это абсолютно исключено – две графини и только один замок. Так что через неделю я уезжаю в Лондон, затем в Кент. И потом я собираюсь немного попутешествовать. О, Дрейк, дорогой, ты сказал капитану Фарру, что мне понадобится яхта? Я пришлю ее сразу обратно.

Граф заверил мать, что все готово, и корабль будет ждать ее в Скарборо. Элиза пыталась сохранить милое выражение лица. Так, значит, это вовсе не была рыбацкая шхуна? Граф вовсе и не нанимал корабль. Это был его корабль, собственный! Как сказала графиня – яхта? И он может отправиться на этой яхте когда и куда захочет! Да есть ли предел тщеславию этого человека?

Заметив, что графиня смотрит на нее немного странно, Элиза заставила себя сказать:

– Но, конечно, вы хоть иногда будете появляться дома, мэм?

– Нет, я так не думаю. Здешний климат не для моего возраста. И, пожалуйста, Дрейк, не строй такую обиженную физиономию! Так оно и есть! Я хочу вернуться в Кент, где я выросла. У меня там по-прежнему много родственников. Но, разумеется, мы все будем вместе очень часто видеться, моя дорогая!

Элиза взяла из рук Даррина бокал шерри, а сама подумала: странно, как можно часто видеться, если они будут жить в разных концах Англии. А еще она завидовала Констанции, потому что в Кенте было тепло и оттуда легко и быстро можно добраться до Лондона.

Пока они пили шерри, беседу в основном поддерживали Дрейк и графиня, чему Элиза была очень рада. Она была сконфужена, дезориентирована и еще до сих пор вся клокотала от гнева.

Элиза никак не могла избавиться от подозрения, что эта седовласая леди, сидящая с ней рядом и похлопывающая ее изредка по руке, знала о плане Дрейка насчет того спектакля в старом доме. Рассказал ли Дрейк своей матери о разговоре в салоне леди Скофилд, в Лондоне? И, может быть, мать и сын вместе придумали, как проучить Элизу за то, что она насмехалась над ними? Эта мысль не давала ей покоя. Хотя Элиза с трудом верила в собственные предположения, но ей было ясно, что один, без сообщников, Дрейк вряд ли осуществил бы свой план. Но… Разве будет мать с такой теплотой относиться к его невесте, которая насмехается над ним? Это казалось совсем невероятным.

– Моя дорогая, я думаю, что ты очень устала, но слишком вежлива, чтобы в этом признаться, – сказала леди Даррин, прервав ее размышления. – Дрейк, дорогой, отведи Элизу в ее апартаменты, чтобы она могла отдохнуть. Мы обедаем в шесть – здесь всегда обедают в такое время, милая. Я выделила специально для тебя одну из наших служанок, пока твоя собственная не прибудет из Лондона. Если Глэдис тебя по каким-либо причинам не устроит, ты можешь смело мне сказать. У нас полно служанок, и ты выберешь, какую захочешь.

– Да, я заметила, что у вас большое количество слуг, сразу как только вошла, – проговорила Элиза, глядя своему мужу прямо в глаза. – Спасибо, мэм.

Выйдя из гостиной, Элиза удивилась: граф направился мимо широкой полукруглой лестницы, которая вела на верхние этажи, и зашагал по длинному коридору. Из окон открывался вид на унылый, голый сейчас сад и большой бассейн в центре двора.

Наконец Дрейк привел Элизу в очаровательный будуар. Комната была отделана, безусловно, в женском, изящном вкусе. Тут преобладали светло-серые и нежные кремовые золотисто-персиковые тона. В огромном камине горел огонь. Элиза увидела рядом с камином полное ведро угля и поджала губы.

Из соседней комнаты доносились голоса. Граф пошел и отпустил прислугу.

Когда они остались одни, Элиза поспешила заявить:

– Мне странно обнаружить, сэр, что спальни могут находиться на первом этаже. – Она подошла к камину и не хотела поворачиваться лицом к графу. – Я думала, что буду жить наверху, – добавила она.

– Апартаменты графа и графини всегда были именно здесь, на первом этаже замка. Конечно, если ты предпочитаешь для себя другую комнату, это легко можно будет уладить.

– Нет-нет, это необязательно, – быстро сказала Элиза.

– Позволь мне показать тебе остальные комнаты, – сказал граф и подошел к ней сзади очень близко.

Помимо своей воли Элиза резко повернулась и на один короткий момент увидела злость в глазах Дрейка. Затем его лицо приняло снова свое обычное бесстрастное выражение.

Он подвел ее к следующей двери.

– А вот и спальня, – сказал он.

Элиза с трудом удержалась от восклицания при виде огромной кровати с шелковым пологом. Великолепная резная мебель, бесценные живописные полотна и разные дорогие вещи украшали комнату. Стеклянные двери вели в маленький сад, холодный и занесенный снегом, слегка грустный в свете угасающего дня.

– Здесь твоя ванная и гардероб, – продолжал граф, переходя в следующую, такую же огромную комнату.

Посередине стояла большая мраморная ванна. Элиза сразу вспомнила корыто перед камином в старом доме, которое она сама наполняла водой. И в котором граф купал ее… Вспомнила то, что потом было, и почувствовала, как покраснела. Она заметила, что почти все ее платья висят в огромном стенном шкафу, а остальные аккуратно разложены и ждут, когда служанка ими займется.

– А это, разумеется, дверь в мою спальню, – сказал Дрейк.

Он открыл дверь, и через его плечо Элиза увидела другую большую спальню и еще одну огромную кровать. Слуга раскладывал и убирал в шкаф одежду графа.

Элиза быстро отвернулась, у нее чаще забилось сердце.

– Теперь я тебя оставлю, – произнес Дрейк. – Не волнуйся, что проспишь, – добавил он: – Я пришлю Глэдис, она поможет тебе одеться к обеду.

Дрейк помолчал, затем взял ее руки в свои, такие теплые и приятные. Элиза выставила упрямо вперед свой подбородок.

– Элиза, – сказал граф очень мягко, – все будет хорошо. Господи, я, кажется, повторил это уже сотню раз, не правда ли! Но ты можешь поверить мне, Элиза. Мне и моим словам. Все будет хорошо.

Она сделала реверанс, опустив глаза и ничего не говоря. Она слышала, как он вздохнул. Затем он повернулся и вышел, оставив ее одну в роскошных апартаментах.

* * *

Когда позже вошла служанка, графиня Даррин вовсе не спала.

Элиза лежала в постели с закрытыми глазами, пытаясь отогнать непрошенные мысли. Она так и не смогла заснуть.

Глэдис оказалась опытной служанкой, но какой-то уж очень тихой – возможно, потому, что она немного нервничала.

Элизу не заботило, как она выглядит. Она прошла в большой холл, откуда дворецкий проводил ее в еще одну роскошную гостиную. Там уже находилась леди Даррин, одетая в чудесное шелковое платье. Графа нигде не было.

– Моя милая, совсем не похоже, чтобы ты отдыхала, – сказала леди Даррин, нахмурившись.

Элиза села напротив нее и попыталась улыбнуться.

– Когда я легла в постель, у меня было такое ощущение, будто я все еще на корабле, мэм, – объяснила она. – Я никогда до этого не была в море.

– Понимаю. Надеюсь, что ты скоро привыкнешь, потому что это единственно приемлемый путь отсюда, учитывая, в каком состоянии находятся дороги. Ведь ты же не захочешь жить здесь круглый год! Тут так одиноко.

– Абсолютно с вами согласна. Особенно зимой.

– О, зимой здесь просто невыносимо. Но тебе нечего бояться одиночества. У Дрейка есть отличный план… – Но она не объяснила, что это за план. А вместо этого наклонилась вперед и сказала: – Надеюсь, ты сможешь убедить Дрейка, чтобы он подстриг свои волосы подобающим образом. Господи, да такую прическу носил еще мой дедушка! И Дрейк должен обязательно заказать себе новую модную одежду. Уж эти мне мужчины! И почему некоторые из них вообще не обращают внимания на свой внешний вид, а другие сутками крутятся у зеркала и думают только о том, как лежат у них лацканы?

– Тебе опять не нравится мой внешний вид, мама? – спросил граф, входя в комнату, одетый в довольно старомодный костюм. – А я и Росс так старались, пытаясь изо всех сил достичь совершенства. Остается только сожалеет.

Графиня рассмеялась над его шуткой. Граф взял женщин под руки и повел к столу.

Обед был очень официальный и включал несколько блюд. Пока слуги находились в комнате, беседа велась ни о чем конкретно, и Элиза могла отдохнуть и насладиться изысканными яствами. Позже, когда, выпив бокал портвейна, граф вышел в гостиную, он застал там свою мать одну.

– А где Элиза? – спросил он, слегка удивленный ее отсутствием.

– Я отправила ее спать. Бедный ребенок очень устал. Она все время подавляла зевок, и мне стало ее жаль. – Она помолчала, затем отложила в сторону свое вышивание. – Дрейк. У меня такое странное чувство, будто между тобой и Элизой не все в порядке. Пожалуйста, убеди меня, что я не права. Сделай это! – Он промолчал, и она продолжила: – Конечно, я знаю, что это меня совершенно не касается. Нет! Твоя судьба меня касается, сынок. Я хочу прежде всего, чтобы ты был счастлив! Ты любишь Элизу? И она любит тебя? Я никогда не хотела, чтобы ты женился без любви!

Черты его лица потеряли на секунду свою жесткость, и он улыбнулся.

– Да, я люблю Элизу. И она любит меня, хотя до сих пор отрицает это. Но меня это нисколько не пугает. Рано или поздно она признается, что любит меня. Я в этом уверен.

– Искренне надеюсь, что ты прав, – сказала мать, глядя на него с нежностью. – Она такая приятная молодая женщина! И она, безусловно, красавица. У нее очень симпатична ямочка на щеке, очень миленькая штучка! Я была просто очарована, когда ее увидела…

Еще некоторое время Даррин убеждал свою мать, что он нашел себе ту жену, которую действительно хотел. Но он не говорил о том, что его самого волнует. И графиня не имела ни малейшего понятия, какой спектакль разыгрался в старом доме. Граф сказал, что Элиза сначала отклонила предложение, и мать поверила его словам. Как она поверила и тому, что он встретил Элизу случайно в Лондоне и решил жениться.

Но когда позднее он прошел в свою спальню, Даррин сам не был так уверен в благополучии своего брака. Элиза переменилась с тех пор, как узнала о своей беременности, и стала вести себя с графом холодно, подчеркнуто официально. Может, Элиза думает, что он хитростью заставил ее выйти за него замуж? Опять ее обманул? Нет, у него не было и мысли так поступать. И уж, конечно, ребенок для него был не меньшим сюрпризом, чем для нее. Фактически незадолго до того, как Пелхэм сказала об этом, Даррин собирался пригласить Элизу посетить настоящий замок. И только потом он хотел снова сделать предложение Элизе. Дрейк хотел здесь ухаживать за Элизой так, как она этого заслуживает, и добиться ее любви. Ухаживать за ней и победить ее. Но, Боже мой, теперь он не сможет этого сделать!

Он улыбнулся, вспомнив три дня и три ночи их страстной любви. Да уж, конечно, ничего удивительного в том, что Элиза тогда забеременела.

Даррин засомневался, глядя на дверь, отделяющую его от Элизы. Он страстно хотел пойти к своей жене и заняться с ней любовью, как и раньше. В действительности он только об этом и мечтал, когда они отправились в путь. Казалось, прошла вечность, с тех пор как он держал обнаженную Элизу в своих объятиях. Быть так близко от нее и не иметь возможности поцеловать ее – это невыносимо.

Но его мать сказала, что Элиза очень устала. Из-за долгого путешествия? Или, может, из-за ребенка?

Даррин знал, что лучше не беспокоить Элизу сегодня вечером. Вздохнув, Дрейк налил себе бокал бренди. Он отпил глоток и задумался. Интересно, сколько ему нужно выпить, чтобы сегодня уснуть?