Двадцать седьмого февраля в конце заседания «расширенной тройки» бригадир Алексей доложил:

— Борис Олегович, ваше поручение по клубу «Комфорт» выполнено. Получены материалы, подтверждающие общение господина Лаврентьева со всеми пятью фигурантками, указанными в предварительных данных, — и аккуратно разложил на столе большие цветные картинки.

Дубов взял одну в руки, всмотрелся:

— Я не пойму, это что, с экрана снято?

— Не совсем. В «Комфорте» на входе камера обычная, не цифровая. Мы оцифровали и распечатали на цветном принтере. Пробовали просто сфотографировать, но вышло хуже.

Он выложил из папки несколько фотографий, Борис Олегович выбрал одну, сравнил с распечаткой, кивнул:

— Действительно, качество хуже… Выходит, не зря столько шума вокруг этой цифровой обработки? Ну ладно, Алексей Глебович, так что, все пять налицо, говорите? А шестая там случайно не выплыла?

— Наблюдение велось двенадцать дней. За это время Лаврентьев появился в клубе шесть раз, по одному разу с каждой из женщин, а с Безвесильной Ираидой Николаевной — дважды, пятнадцатого и двадцать пятого. Наблюдение продолжается, но я решил доложить результаты, поскольку получены фотографии всех фигуранток, названных фирмой АСДИК.

Борис Олегович перебирал фотографии, откладывая в сторону по одной, за ним, согласно табели о рангах, добычу разглядывал «консильоре», а потом директор-распорядитель. У Дюваля интерес был заметно живее.

— Хороши девочки, — приговаривал он. — Конечно, не театр Славы Зайцева, но недурны…

— На театр Зайцева, думаю, у него денег бы не хватило, — желчно заметил Зиневский, — а женщины, хоть и недурны, но в целом «бабус вульгарис».

— Да нет, не скажите, Адам Сергеевич, — азартно возразил Дюваль, — вот эта, скажем, Ираида, так вы её назвали, Алексей Глебович? Блондинка, лицо на уровне, фигура — и тут, и тут…

— Горячая и духовитая, как русская печь, — продекламировал Адам. — И габариты близкие. А вот эти двое — товар более изысканный…

Он уверенно отобрал фотографии самых миниатюрных и изящных из комплекта. Пустяк, но чисто случайно совпасть с шефом хотя бы в таком ерундовом вопросе — политика разумная.

— Карина Романовна Каримова. Наталья Викторовна Зубко, проинформировал бригадир.

Борис Олегович взял в руки первый снимок.

— Карина — по-латыни значит «киль корабля», по-итальянски, насколько я понимаю, «дорогая». А родители не побоялись созвучия в имени и фамилии Карина Каримова… С другой стороны, отчество — не восточное, а у мусульманских народностей предпочитают сохранять в этом традицию… Наверное, у отца была мать другой крови, а может, и супруга тоже… И, как учит биология, продукт получился неплохой. Красива, изящна и женственна, но без фламандской обильности. Хотя, конечно, Адам Сергеич прав — лоска не хватает. Потому и робка… — Он положил снимок на стол, взял следующий. — А вот эта — иной породы. Как вы сказали, Алексей Глебович, её фамилия?

— Зубко. Наталья Викторовна.

— Хороша… Явно неглупа, явно с характером, а красота лица просто исключительная… Любопытно, не из Сумской ли области она происходит…

— Можно справиться, — заметил без подчеркнутой спешки Зиневский. — Но почему именно Сумской?

— Художница Серебрякова была убеждена, что именно там — самые красивые женщины, — небрежно блеснул эрудицией Дубов. Потом улыбнулся: — А действительно, любопытно бы проверить мои физиогномические догадки… Как-нибудь между делом, Адам Сергеевич, если это не потребует чрезмерной затраты времени.

— Займусь на досуге, — ответил Зиневский рассеянным тоном, записывая обеих красавиц в блокнот, на страничку дел первой очередности.

Дубов набил трубку, поднялся, прошелся вдоль стола, поворачивая кончиком пальца то один снимок, то другой.

— Алексей Глебович, а первичные материалы у вас сохранились? Интересно бы взглянуть…

Бригадир прошел к видеомагнитофону, вставил кассету, подождал несколько секунд, пока нагреется телевизор, включил воспроизведение.

На экране возник гладкий серый фон, потом появилась темно-синяя заставка с текстом:

Эпизод 1

15.02.97 19.47 — 19.48

Безвесильная

Ираида Николаевна

В кадре стоял иностранный автомобиль элегантного светло-серого цвета. Мужчина в длинном черном пальто открывал заднюю левую дверцу. Камера смотрела немного сверху, но это не мешало видеть лицо. Оно действительно очень походило на представленный Колесниковыми фоторобот. Тем временем из дверцы несколько неловко выбралась крупная блондинка без головного убора, в двухцветной шубке — по бежевому фону шли более темные полосы шириной с ладонь. Полосы располагались горизонтально, подчеркивая хорошо развитые бедра. На ногах у блондинки были туфли-лодочки, явно не рассчитанные на пешее передвижение зимой. Впрочем, в поле зрения камеры не было ни снега, ни льда, лишь чисто выметенный асфальт. Блондинка подняла лицо, взглянула с улыбкой на мужчину, протянула левую руку. Он поддержал даму под локоток, оба двинулись наискосок по кадру к левому нижнему углу.

Снова фон, снова заставка, снова автомобиль — на этот раз скромная вишневая «девятка», другая красивая женщина без головного убора, снова хозяйски-вежливое лицо с фоторобота…

Борис Олегович досмотрел все эпизоды до шестого включительно без комментариев, лишь потом заметил:

— А так даже лучше, чем напрямую постельные сцены, это ведь можно по любому каналу телевидения прокрутить… перемежая изображениями господина Лаврентьева в кругу семьи и призывами к «экологической чистоте ячейки общества»…

Бригадир Алексей нажал кнопку на пультике дистанционного управления, возникла новая заставка:

Кандидат в губернаторы

Лаврентьев Игорь Константинович предвыборный рекламный ролик

(запись передачи областного телевидения)

Здесь Лаврентьев весело улыбался, улыбалась его жена, миловидная полноватая женщина, очень домашняя, улыбался мальчик за небольшим письменным столом, примерный пятиклассник, делающий уроки, улыбалась от уха до уха девочка старшего дошкольного возраста, на миг отвернувшаяся от телевизора «Левада» местного производства, на экране которого четко просматривалась заставка местной же вечерней передачи для детей «Сказка под подушкой», улыбалась во сне совсем маленькая девочка в кроватке, улыбался даже здоровенный черно-белый кот…

— Прелестно, — одобрил Борис Олегович. — По-моему, можно очень эффектно смонтировать, представляете… Впрочем, что это я буду фантазировать по-дилетантски, есть ведь хорошие профессионалы, не так ли, Александр Александрович?

— Конечно! — радостно закивал Дюваль, наконец-то удостоившийся хозяйского внимания.

— Только предупредите, чтоб собственно эпизоды не трогали, никакой ретуши, никакого усиления цвета — строго по оригинальной записи. Переходы, очередность, дикторский текст — это пожалуйста. Впрочем, текст предварительно показать мне, до записи на видеоленту… И еще, коллеги…

Борис Олегович выбил пепел из трубки в пепельницу, начал снова набивать, но остановился.

— Давайте не будем спешить. Оружие против кандидата в губернаторы Лаврентьева мы получили довольно действенное, но, увы, не решающее. Такого фильма хватило бы журналистам, чтобы раздуть скандал. Возможно, госпоже Лаврентьевой, если у неё появится желание затеять бракоразводный процесс…

Дубов снова замолчал. Пальцы его продолжали набивать трубку, но взгляд устремился куда-то в бесконечность…

— Да, — пробормотал он, — женская психика — бездна неизведанная, вы об этом не задумывались?.. — Большой палец правой руки застыл на головке трубки, левая рука потянулась к зажигалке. — Хотя и в мужской психике хватает водоворотов. Зачем человеку сразу пять любовниц? Деловому человеку, у которого хватает источников возбуждения…

— Разрешите, Борис Олегович? — внезапно подал голос Алексей. — Здесь не так видно, маловато материала, но я и черновые записи смотрел. Что-то в нем есть: походка, осанка, манера…

— Нуте-с? — с любопытством отозвался Дубов.

— По-моему, он голубой.

— При жене, троих детях и пяти любовницах? — скептически возразил Дюваль.

— Не сейчас, был когда-то. Переборол себя, перестроился, но все равно ему не так. Потому и женщины у него все разные. Ищет — и никак найти не может.

— Или самоутверждается, — задумчиво добавил Борис Олегович. — Крайне любопытная гипотеза. И, возможно, очень продуктивная… Прекрасно, Алексей Глебович, снова вы меня удивляете и радуете!

Он щелкнул зажигалкой, помолчал, глядя на огонек, наконец раскурил трубку.

— А-ах, какая гремучая смесь!.. Интере-есно… — Губы Дубова тронула улыбка, тон изменился: — Давайте-ка, Алексей Глебович, отблагодарим наших друзей Колесниковых, ответим любезностью на любезность. Они нам дали первичную информацию по господину Лаврентьеву, поделимся же с ними нашей добычей. Пусть порадуют своих заказчиц добротностью и убедительностью материала. А если прекрасные дамы затеют скандал — это, полагаю, делу не повредит.

Дубов встал, прошелся.

— И, пожалуй, стоит присмотреть уже напрямую за очаровательными дамами. Меня позабавили дружеские и деловые контакты между ними… Не исключено, удастся добыть ещё какие-то пикантные новости…