Прогноз

7 Января

Начиная прогноз на 2015 год, прежде всего, по уже сложившейся традиции, нужно прокомментировать прогноз на прошедший, 2014 год.

Начинался он с макроэкономического обзора, который полностью сбылся и в части вялотекущей депрессии, и в части долларовой инфляции. Крупных терактов не было, как и серьезных стихийных бедствий — и пузырь на фондовом рынке более или менее благополучно пережил 2014 год, что, собственно, и предполагалось.

Далее речь шла о сырьевых рынках, разбирались два сценария, Олега Григорьева (раздувания пузыря и на сырьевых рынках) и мой (при котором появление такого пузыря считалось маловероятным). На практике реализовался второй вариант, хотя возможность стратегической борьбы между Саудовской Аравией и США за рынки нефти я несколько недооценил, как и падение цены до уровня 60 долларов за баррель к концу 2014 года. Это, конечно, недостаток прогноза.

Фактор исчезновения сфер приложения капитала проявился в полной мере, исключение — энергетический сектор экономики США, где за счет снижения цены на энергоносители наметился позитив. Однако рассматривать его всерьез не приходится, поскольку конечный спрос в США продолжает падать.

Все рассуждения про «менял», «процентщиков» и «американскую группу» полностью подтвердились. Более того, выборы в США показали, что американские граждане совершенно не желают поддерживать мировую финансовую систему, и, таким образом, положение «процентщиков» сильно ослабло. Более того, сегодня можно точно сказать, что главный вопрос о том, кто победит, уже практически решен — тут союзу «американской группы» и «менял», скорее всего, уже никто помешать не может. Но «процентщики» еще могут (частично) взять свое, в том случае, если на выборах в 2016 году в США победят консервативные «имперцы», «неоконы» (их главный кандидат на сегодня — Джеб Буш). Но не исключено, что в 2015 году на первые позиции в Республиканской партии США выйдут откровенные изоляционисты, вроде Рэнда Пола, намеки на что проявились уже в 2014 году.

Важное место в прогнозе было уделено Украине, и, в общем, ситуация показала, что она сыграла свою роль. Разумеется, полный масштаб событий: переход Крыма под юрисдикцию России и начало гражданской войны на Украине — в прогнозе отмечен не был, но, в общем, он до такого уровня уточнений и не опускался. А вот двойственная роль Евросоюза и опасения по поводу создания североатлантической зоны свободной торговли действительно играли важную роль в политике ЕС.

В частности, можно отметить, что санкции против России были выстроены США так, чтобы максимальный урон был нанесен именно Евросоюзу. О самих санкциях, впрочем, в прогнозе не говорилось, что является некоторым его недостатком. Однако, как их следствие, в ЕС все сильнее и сильнее развиваются внутренние политические противоречия; в частности, на выборах в Европарламент во Франции победил Народный фронт во главе с Марин Ле Пен, а в Венгрии премьер Орбан уже открыто говорит о том, что будущее его страны лежит в рамках отношений с Россией, а не ЕС.

Этот момент был особо отмечен в прогнозе, в котором также говорилось о том, что принципиального перелома во внутриеэсовских отношениях в 2014 году произойти не должно, что и случилось на практике.

Описание событий на Ближнем Востоке, в общем, оказались абсолютно адекватными, не отмечен был только феномен Исламского государства (ИГИЛ) и та двусмысленная роль, которую в отношении него играют США. Впрочем, эта дихотомия как раз вполне описана в рамках противостояния «менял» и «процентщиков», так что соответствующие процессы в прогнозе отношение нашли. Также достаточно верно была описана ситуация в Китае и Латинской Америке.

В целом, можно отметить, что прогноз на 2014 год достаточно адекватно отражал процессы, произошедшие в мировой экономике, и здесь самое время перейти к прогнозу на год 2015-й.

По традиции мы начинаем с макроэкономики. Год 2014-й проходил в рамках депрессионно-инерционного сценария. Хотя к концу года в США был отмечен рост ВВП, однако рост этот мнимый. Дело в том, что в условиях крайне низкой процентной ставки решение о начале кредитования того или иного проекта принимается не в рамках его общих итогов (их достаточно сложно просчитать), а в соответствии с показателями операционной рентабельности.

Иными словами, если предположить, что бизнес стороится прямо в момент кредитования, то превышение доходов над издержками должно быть таким, чтобы обеспечивать обслуживание кредита. В случае если вдруг в процессе работы обнаруживается, что операционная рентабельность падает ниже нуля, либо кредит рефинансируется, либо кредитная линия закрывается и начинается реализация залогов.

Так вот, «сланцевая революция», которая привела к увеличению объемов добычи энергоносителей в США, обеспечила падение цены на нефть, газ и нефтепродукты, то есть снижение издержек для значительного количества производителей в США. Соответственно, началось бурное их финансирование, что создает иллюзию экономического роста. Но только иллюзию, поскольку для того, чтобы рост был устойчивым и долгим, необходимо увеличение конечного спроса (в нашем случае спрос домохозяйств).

А вот этого не произошло! Общий спрос домохозяйств падает даже в номинальном выражении, по официальной статистике США. Доходы их, кстати, по официальным данным, немножко растут. Правда, пересчет этих данных по реальной инфляции показывает, что и здесь есть четко выраженный спад, но все-таки тут есть поле для спора. В случае же расходов говорить вообще не о чем — расходы продолжают сокращаться.

Это показывает, что все надежды на остановку кризиса оказались тщетны. Мы об этом предупреждаем много лет, причем основываем этот вывод на достаточно тщательно проработанной теории, но поток публикаций, в которых так или иначе внушаются различные оптимистичные иллюзии, все-таки действует достаточно эффективно. По этой причине именно в этом прогнозе, на 2015 год, имеет смысл более подробно разобраться в тонкостях ситуации, поскольку именно в этом году, скорее всего, произойдет обрушение пузыря на фондовом рынке США.

Ключевым элементом в этом вопросе является Бреттон-Вудская финансовая система, которая действует на Западе с 1944 года, а с 1991 года — и во всем мире. Суть ее состоит в том, что в долларовую систему включаются все новые и новые активы, причем под них эмитируются доллары, которые перераспределяются прежде всего между эмитентами и владельцами активов. Важно заметить, что новых активов в природе больше не существует.

Потенциал расширения рынков на территорию бывшего СССР исчерпал себя, и произошел кризис 2000 года, затем, до 2008-го в качестве резервов роста использовали пузыри, надуваемые на деривативах, и учет частного спроса на все больший и больший период в будущем. После 2008 года осталось только реструктурировать денежную массу, заменить кредитные денег на наличные. Но после того как кредитный мультипликатор в США упал с 17 до 4, и этот механизм перестал работать.

Эмиссия сегодня продолжается только под новые выпуски казначейских облигаций (то есть для финансирования дефицита бюджета), поддержка мировой финансовой системы прекратилась. Утилизация избыточных денег идет через пузырь на фондовом рынке, и он, скорее всего, скоро рухнет. Тенденции 2014 года продолжатся до этого момента, а вот что будет дальше… Есть несколько возможных вариантов развития событий.

Начнется кризис примерно так же, как он начался в сентябре 2008 года — с резкого падения котировок ценных бумаг. Что станет «спусковым крючком» — пока вопрос, но он, по большому счету, не так уж и важен. Важно то, что немедленно встанет вопрос об устойчивости банковской системы, активы которой резко обесценятся, а вот пассивы, то есть обязательства, никуда не денутся. И вот здесь возможны несколько вариантов.

Вариант первый. Мировая финансовая элита подготовит какое-то решение на случай форс-мажора. Если обвал случится весной, то, скорее всего, у них не хватит времени что-либо предпринять, если осенью — то могут и успеть. Например, если ИГИЛ обрушит режим Саудитов и начнет объединенный «суннитский поход» против Израиля (а Иран оккупирует западное побережье Персидского залива), то шансы найти решение есть. В этом случае основной удар придется по домохозяйствам и реальному сектору. Кроме того, сильнейший удар будет нанесен по накоплениям разного рода структур за пределами США, в первую очередь — сырьевых стран и их олигархов.

Роль доллара в такой ситуации резко вырастет. Обща в мире резко уменьшится (в связи с сокращением объема кредитования), при том что активы, в общем, никуда не денутся, что означает общую девальвацию активов относительно доллара. Предъявить претензии США не получится — форс-мажор будет объявлен в соответствии с законодательством. Сами США смогут, в условиях чрезвычайной ситуации, активно работать с «чужими» активами в части того, обеспечивать по ним выплаты или права собственности или нет.

Ситуация, казалось бы, крайне выгодная для американских элит, однако есть одна проблема: при этом сценарии придется «вручную» заниматься реструктуризацией взаимных обязательств, что приведет к резкому взлету коррупции и общей напряженности в государстве, но главное — это практически одномоментно перекроет механизмы стимулирования спроса. Иными словами, дефляционный спад, который длился в начале 30-х почти три года (а при нынешнем масштабе диспропорций должен продлиться около пяти лет), в рамках этого сценария произойдет за несколько недель.

Поскольку точка равновесия по доходам/расходам американских домохозяйств лежит ниже нынешних расходов больше чем на 50 % (то есть спад будет более чем вдвое — примерно раза в полтора больше, чем по итогам кризиса 30-х), резко усугубятся и социальные проблемы. Если это произойдет осенью наступившего года, то основные последствия произойдут уже в 2016 году, что выходит за горизонт прогнозов, но в этот год США уже окажутся в состоянии серьезного социально-политического хаоса, прогнозировать который крайне сложно. Однако напомню, что на сегодня этот сценарий представляется достаточно экзотическим.

Сценарий второй, не требующий никаких внешних условий, состоит в повторении варианта 85-летней давности, то есть это чисто дефляционный вариант развития событий. В этом случае банковская система США (а значит, и мира) приходит к банкротству, причем никто ей не помогает. Несколько крупных банков государство спасает в «ручном» режиме с целью обеспечения расчетов, разрешают также создание новых малых (местных) банков. В этом случае спад уровня жизни населения идет относительно ровно (как и тогда — примерно со скоростью 1 % в месяц), роль доллара в мире на фоне этого кризиса растет, все остальные активы (за исключением золота) резко теряют в цене и ликвидности, даже нефть.

Долларовые расчеты за пределами США резко усложнятся, долларовые сбережения нерезидентов США в большинстве своем пропадут. США проходят через очередной дефолт в духе «банковских каникул», однако наличные доллары будут приниматься. Ключевую роль в обеспечении экономической политики в мире будет играть администрация США и те страны, которые быстро начинают создавать на своей (а затем и вне ее) территории альтернативные валютно-денежные системы. Нынешняя мировая финансовая элита быстро теряет свой вес в мире, поскольку все реальные активы, находящиеся за пределами США, быстро переходят под контроль местных элит и, главное, принципиально меняется механизм получения прибыли (см. ниже).

Третий сценарий состоит в том, что финансовая элита все-таки перебарывает американскую бюрократию и повторяет сценарий осени 2008 года, то есть начинает массовую эмиссию доллара с целью спасти финансовую систему. Поскольку сегодня кредитный мультипликатор равен не 17, как семь лет назад, а ниже 5 (от низов он в последнее время несколько отошел), то массированный вброс долларов приведет к высокой инфляции. Точно оценить сложно, но сразу после кризиса она может превышать 10 % в месяц.

В такой ситуации главным последствием для экономики станет разорение предприятий, встроенных в сложные технологические цепочки, остановка более или менее нормального кредита (у банков не будет особых стимулов стараться кредитовать, свои проблемы они будут решать за счет ФРС) и, главное, резкое падение реального (но не номинального!) частного спроса. Если говорить о долгосрочных экономических последствиях, то они будут примерно такими же, как в предыдущем сценарии, только скорость их протекания окажется значительно более высокой, в связи с чем возможности по государственному вмешательству и поддержке отдельных отраслей будут ограниченны.

Принципиальна разница по этим сценариям и во внешнем мире. При втором (дефляционном) курс доллара будет расти, а тенденции к разделу мира на валютные зоны приведут к тому, что доллары со всего мира будут возвращаться в США, что смягчит кризис (в США ожидается нехватка долларов). А вот кризис инфляционный, быть может, и не приведет к резкому возврату долларов на родину, но их курс будет все время падать, а значит, возможности США по контролю мировой ситуации будут быстро ослабевать.

Есть еще одно любопытное обстоятельство: обрушение пузыря на фондовом рынке произошло 85 лет назад, в октябре 1929 года, а дефляционный кризис начался весной 30-го года, то есть с задержкой в полгода. Более того, фондовый рынок к тому времени отыграл больше половины осеннего падения (вновь он стал падать к концу весны). Если обрушение фондового рынка в США произойдет в ближайшие месяцы, то не исключено, что дефляционный шок начнется с некоторым запозданием и сейчас (хотя, конечно, не таким длинным: сегодня процессы в финансовой сфере протекают куда быстрее). Но это возможно только при условии, что не будет массированной эмиссии, иначе спад начнется практически мгновенно. И это еще один повод для того, чтобы попридержать активность финансовой элиты, направленной на попытки спасти финансовую систему и свою роль в мире.

В общем принципиальная разница между вторым и третьим сценарием заключается в том, кто определяет направление спасательных операций в период кризиса. В случае дефляционного варианта это, преимущественно, государство, с его явными патерналистскими замашками, при инфляционном же процессы пройдут под контролем финансовой элиты. Соответственно, в рамках дефляционного сценария роль финансовой элиты будет принципиально ограничена, возможно существенно; в рамках инфляционного сценария она, как минимум, не упадет. Хотя, возможно, и не так сильно вырастет, как в случае реализации первого, форс-мажорного сценария.

На всякий случай напомню, что когда я, достаточно давно, описывал сценарий кризиса 30-х годов, то писал, что он прошел по оптимальному для финансистов варианту, хотя это был ярко выраженный дефляционный процесс. Что с тех пор изменилось? Только одно:

контроль над Федеральной резервной системой США. Тогда она полностью контролировалась банкирами, сегодня, особенно после серии побед американской бюрократии с лета 2011 года (наиболее яркими из которых были «дело Стросс-Кана», вывод представителей «Голдман Сакс» из состава Администрации Президента США и проигрыш Л. Саммерса, пытавшегося получить пост руководителя ФРС), ее политика практически полностью определяется Администрацией Президента США.

Отметим, что и тот, и другой сценарии ведут к затяжной депрессии в мировой экономике. Грубо говоря, осень 2008 года затянется на многие годы. Исключение представляют те страны и регионы мира, где можно будет за счет эмиссии региональных валют организовать рост создания инфраструктры и импортозамещения. К таковым регионам относится, в частности, евразийское пространство, однако необходимо принять ряд мер для того, чтобы позитив от этого процесса остался в регионе, а не был перехвачен, например, Китаем.

Главный вопрос, который при этом возникает: когда? И вот здесь ответа нет. Разрушение финансовых пузырей — дело во многом психологическое, экономическая наука здесь бессильна. Теоретически это может случиться в любую минуту, хоть завтра, в реальности же нужно просто ждать. Если этот обвал не произойдет до лета, то появляется шанс на реализацию первого из описанных сценариев, который является оптимальным для мировой финансовой элиты; однако я все равно считаю, что шансов на такой сценарий мало.

Если обвал произойдет, то практически сразу же возникнут проблемы у ряда банков и станет ясно, какой из сценариев, дефляционный или инфляционный, будет реализован на практике. В рамках первого спасать банки не будут — и в мире начнется финансовый кризис, который, однако, в общеэкономический перейдет не сразу. Впрочем, к нам это не относится — в России почти не осталось реального сектора, поэтому у нас кризис начнется тотчас же. А если банки начнут спасать, то экономический кризис последует сразу же за финансовым, без особых временных промежутков.

Здесь нужно сказать несколько слов о микроэкономике. Дело в том, что изменение модели кредитования после введения рейганомики (переход от концепции возврата кредита к концепции его рефинансирования, которая стал доминировать в экономике домохозяйств и проявилась также и в корпоративном кредитовании) привело к тому, что начала меняться и модель получения прибыли для компаний. Если раньше задача управления предприятием состояла в том, чтобы обеспечить превышение общего дохода над общими издержками (то есть получения прибыли), то теперь — то, чтобы доходы позволяли обслуживать кредитную массу и создавать правильные залоги. А собственно прибыль может вообще отсутствовать либо же образовываться за счет новых кредитов.

При этом те предприятия, которые продолжали жить по старой модели, постепенно разорялись (обычно это были малые предприятия) и либо исчезали, либо входили в состав крупных холдингов, которым новые кредиты получать стало легче. В нашей стране соответствующий процесс хорошо виден на примере торговли. А в рамках сложных технологических цепочек основным центром получения прибыли становились банки и другие финансовые структуры. В качестве иллюстрации этого процесса можно напомнить, что доля прибыли, создаваемой в экономике США в финансовом секторе, выросла с 5 % конца 30-х годов до 10 % конца 40-х (эффект Бреттон-Вудса) и более чем до 50 % в настоящее время.

В результате кризиса (независимо от того, в рамках какого сценария он будет протекать) эта модель получения прибыли начнет отмирать, а значит, неизбежен возврат модели старой, при которой прибыль означает разницу между общими доходами и общими затратами. При этом отрицательная разница будет означать банкротство рассматриваемой компании. Беда состоит в том, что управлять такой системой никто не умеет — сейчас в моде «эффективные менагеры» (не только у нас, во всем мире), которых учили в основном получению кредита и сопутствующим технологиям (грубо говоря, повышению капитализации). Такая ситуация будет создавать массу проблем в самом ближайшем будущем.

Еще одной проблемой станет падение частного спроса, который сегодня искусственно поддерживается (как и доходность реального сектора в некотором смысле). Он уже сокращается в реальном выражении, однако сегодня этот процесс еще не достиг такого масштаба, чтобы можно было говорить об экономической катастрофе.

С учетом уровня стимулирования спроса (в США и ЕС расходы домохозяйств превышают доходы на 20–25 %) этот процесс резко усилится. Кстати, именно в этот момент вырастут риски производителей, и банковская система быстро прекратит кредитование большей части экономических субъектов. При этом они, разумеется, перестанут обслуживать свои долги — и именно в этот момент и начнется массовый переход к старой модели прибыли, описанной в предыдущих абзацах. Тут-то и обнаружится, что работать в рамках этой модели мало кто умеет. В частности, на улицах окажется колоссальное количество «эффективных менагеров», и что с ними делать — отдельный вопрос. Впрочем, он выходит за границы 2015 года.

Нужно отметить еще одно важное обстоятельство. Скорее всего, дефляционный сценарий в явном виде все-таки реализован не будет, без эмиссии не обойдется. Но ключевой момент здесь — самое начало кризиса. Если в этот момент эмиссии, направленной на спасение финансовой системы, не будет, то роль финансовой элиты резко ослабеет, и после этого уже можно будет печатать деньги, но под контролем государства. Это и есть ключевой момент, отделяющий один сценарий от другого: будет ли эмиссия «включена» сразу после начала обвала на рынках, с целью спасения банковской и, шире, всей финансовой системы, или же бюрократия США сможет этому воспрепятствовать? И даже если потом эмиссия начнется, она будет направлена исключительно на поддержание экономики США, миру уже не достанется ничего.

Отдельно нужно сказать о геополитических процессах, поскольку сегодня они тесно связаны с экономическими (через разрушение мировой долларовой системы в ее Бреттон-Вудском варианте). Разрушение ВТО начнется сразу же (из-за резких колебаний валют). При дефляционном кризисе инфляция национальных валют приведет к резкому снижению жизненного уровня населения, и придется начинать эмиссию валют национальных, то есть уходить от привязки к доллару. А если разовьется инфляционный сценарий, падение курса доллара вызовет проблемы другого толка — станет невыгоден экспорт.

Особенно сильный удар будет нанесен по Евросоюзу (экономика которого и так на ладан дышит), Китаю, Японии и Корее — то есть странам, которые много продают в США высокотехнологической продукции. Разумеется, пострадают и экспортеры сырья, однако здесь основные проблемы будут носить не столько объективный, сколько субъективный характер. Грубо говоря, сегодня в этих странах находятся у власти откровенно проамериканские элиты. Уничтожение основного источника дохода, связанного с США и долларом, неминуемо вызовет достаточно мощные межэлитные разборки, которые сами по себе могут быть даже более разрушительными, чем объективные экономические процессы.

Вообще, в рамках элитных раскладов это будет одна из главных проблем начавшегося 2015 года. Дело в том, что Бреттон-Вудская система худо-бедно, но обеспечивала некоторый диалог национальных (региональных) элит с Вашингтоном и мировыми финансовыми элитами в рамках перераспределения эмиссионных долларов, что обеспечивало для большинства стран повышенный (относительно некоего достаточно абстрактного «естественного») уровень жизни. В 2014 году эти доллары закончились (точнее, в рамках описанного выше инфляционного сценария они еще могут существовать, но возможность их получить существенно сократится), и практически во всех странах серьезно «возбудились» контрэлиты.

Логика их поведения понятна: поскольку уровень жизни населения снижается, а виноваты в этом элиты, которые не могут договориться с США, они должны уступить место контрэлите, которая, как минимум, сможет разговаривать с США более жестко. Трудно рассчитывать на то, что люди, которые как минимум несколько десятилетий заключали с конкретными персонажами из МВФ, Мирового банка или из международных финансовых институтов достаточно спорные с точки зрения законодательства сделки, во многом направленные на извлечение личных доходов, пойдут на то, чтобы открыто наезжать на своих благодетелей. А вот люди новые практически ничем не ограничены.

Эти процессы уже начались (а в таких маленьких странах, как Венгрия, например, зашли уже достаточно далеко), где-то активнее (Франция с «Национальным фронтом» Марин Ле Пэн, Италия), где-то пассивнее. Но в 2015 году они резко активизируются, особенно если начнется новая волна кризиса. И главной их особенностью будет то, что контрэлиты, рвущиеся к власти, станут делать упор на национальную самостоятельность, доходящую до откровенного национализма, и антиамериканизм. Ничего удивительного в этом нет, США в некотором смысле сами виноваты, но в результате этого уровень деструкции в мире сильно вырастет, общая безопасность ослабнет. И эти процессы во многом станут самодовлеющими, то есть внутриэлитные противоречия во многих (причем во все увеличивающемся количестве) странах станут определять больше развитие событий, нежели собственно экономический кризис.

Как я уже отмечал, кризис существенно заденет ряд стран, однако давать более или менее точный прогноз развития событий там я бы сегодня не стал. Если обвал рынков произойдет весной, то есть последствия их не выйдут за горизонт 2015 года, я обязуюсь к середине года дополнить прогноз. Если нет — последствия кризиса будут описаны в прогнозе на год 2016-й. Теоретически, не исключен вариант, при котором фондовые рынки протянут весь 2015 год, хотя он, с моей точки зрения, менее вероятен. В этом случае вяло-депресивный сценарий будет продолжаться, за одним исключением — намного более выросшей террористической активностью.

Будет реализован первый из названных сценариев, форс-мажорный или нет — не важно, под него уже заложены колоссальные ресурсы. Как писал Чехов: если в первом акте на сцене висит ружье, к концу спектакля оно обязательно выстрелит. Финансовая элита не может принять на себя ответственность за кризис, слишком много у нее «скелетов в шкафу». По этой причине она будет проводить линию на создание форс-мажоров независимо от того, как будут развиваться события в экономике и политике. И главный из методов, который будет применяться, — раскачка исламской активности, что в развитых странах, что непосредственно на Ближнем Востоке.

Есть еще одно важное обстоятельство, и я благодарен Гейдару Джемалю, который мне его в свое время разъяснил. Есть три принципиально различающихся подхода к существующему миропорядку: он может человека устраивать, может в чем-то не устраивать, и тогда человек настаивает на проведении реформ, а может не устраивать категорически. Третий вариант в XIX — начале ХХ века представляли коммунисты. Они объясняли, что существующий капиталистический миропорядок несправедлив имманентно, а потому должен быть полностью разрушен. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…» Что «затем» — не очень понятно, поэтому конструктивной программы у этих сил не было, основной было разрушение. Кстати, именно по этой причине коммунисты отчаянно воевали даже не с представителями первого подхода, с ними и так все было ясно, а с «оппортунистами» — теми, кто считал, что можно повысить уровень справедливости существующего общества за счет реформ.

Договориться с ними было невозможно: они брали деньги у кого угодно, готовы были подписать любые соглашения и даже не собирались их исполнять. Поскольку считали, что любые договоренности с принципиально несправедливой системой гроша ломаного не стоят. И влиять на них, в том числе с использованием разного рода апелляций к гуманизму и закону, было бессмысленно. Кстати, в этом смысле Сталин, который перевел элиты СССР от этого, третьего, подхода ко второму (в реальности, что он при этом имел в виду — вопрос отдельный), оказался одним из самых крупных гуманистов в истории человечества.

Так вот, политический ислам на нынешнем историческом этапе является аналогом коммунистов вековой давности. Он не признает компромиссов и готов драться до конца — за разрушение нынешнего миропорядка. В отсутствие позитивной программы, заметим. При этом, как и тогда, мировой экономический кризис очень повышает тягу людей, особенно тех, кто от кризиса пострадал, к справедливости. И вот тут-то и выясняется, что единственной силой, которая сегодня что-то предлагает миру в этом направлении, является политический ислам… И если этой силе дают ресурс (как его давали большевикам в начале прошлого века), то использоваться он будет крайне эффективно, но совсем не так, как хочется спонсорам. Так что урок вековой давности мировой финансовой элите впрок не пошел, и в 2015 году нас ждет резкое усиление влияния политического ислама во всем мире, прежде всего на Ближнем Востоке и в Евросоюзе.

В заключение нужно пройтись по нескольким основным рынкам. Цены на нефть и другие ресурсы будут находиться в вяло-депрессивном сценарии, то есть тенденции к бурному росту не будет, хотя нефть может и отскочить от минимумов. Доллар будет постепенно расти, что естественно в условиях кризиса. Если обвал рынков произойдет, то дальнейшая ситуация будет определяться масштабом эмиссии — чем она больше, тем быстрее будут расти цены, однако, скорее всего, инфляцию они компенсировать не будут, то есть в реальном выражении цены будут продолжать падать.

 

Прогноз для России

Январь— март

Я несколько лет не писал прогнозов для России. Прежде всего потому, что особого смысла не было — ничего не менялось, основные тенденции продолжались, никаких изменений не было заметно. Сегодня ситуация стала меняться, и это требует нового прогноза.

В нем не будет анализа прогноза предыдущего — слишком много времени прошло, так что этот проект начинается с нуля (в отличие от прогноза мировой экономики). Но некоторые аспекты, отмеченные в предыдущих прогнозах, я все-таки напомню.

Начнем мы с описания российской элиты. Возникла она в процессе распада позднесоциалистического общества в рамках решения двух основных задач, которые поставили перед собой довольно большие группы населения, от организованной преступности до нижней и средней номенклатуры. Задачи эти: добиться полной ликвидации ответственности перед обществом и обеспечить передачу своего статуса (и накопленных богатств) по наследству. Вторая задача была решена введением частной собственности, первая — путем ликвидации всех более или менее дееспособных институтов государства.

С конца 90-х годов, когда стало понятно, что без институтов государство существовать не может (и встала проблема сохранения украденных в процессе приватизации богатств), политика элиты была несколько изменена. В частности, были приняты некие общие правила (например, запрет на апелляцию к обществу при решении внутриэлитных споров). И в процессе адаптации этих правил необходимо было найти арбитра, который не только мог бы решать вопросы между различными членами элиты, но и объяснял бы, какие действия в рамках управления активами соответствуют интересам элиты в целом, а какие — нет.

Поиск арбитра занял некоторое время, которое, впрочем, было использовано с пользой — начался процесс внедрения в элиту части силовиков, которые не только стабилизировали структуру элиты, но и стали тем инструментом, который позволил отслеживать и реализовывать решения арбитража. А потом наконец была выбрана и фигура арбитра, который уже решал аналогичные проблемы в криминальной столице России 90-х годов — городе Санкт-Петербурге.

Он не просто пришел к власти, но и привнес в нее тот взгляд на место России в мире, с которым вырос. Концепцию эту, происхождение которой ведется с конца 50-х годов как минимум и которая, скорее всего, была внедрена в руководство СССР усилиями Куусинена, состояла в идеях конвергенции, то есть сближения элит Запада и СССР. До прихода к власти Путина элиты России вообще не думали о судьбах страны, в лучшем случае они рассматривали себя на позиции гауляйтеров Запада: главное — наворовать побольше, спрятать наворованное на том же Западе и продолжать эту нехитрую комбинацию до тех пор, пока это возможно. Типичный пример такого поведения — нынешняя элита Украины. Путин эту ситуацию изменил.

Отметим, что исчезновение из элиты Березовского, Гусинского и Ходорковского не было личным решением Путина — это был консенсус элит. Из элиты изгонялись те, кто категорически отказывался признавать какие-то правила. В некотором смысле эти люди, которые только что избавились от гнета государства в части необходимости исполнения законов и правил, категорически отказывались надевать на себя новое ярмо, пусть и добровольно. Другим это резко не понравилось, в том числе и потому, что далеко не у всех были такие ресурсы защиты, как у перечисленной тройки, а потому консенсус элит тут был достигнут.

Более того, Путин даже сумел придать «делу Ходорковского» дополнительный подтекст — он использовал его как инструмент, которым заставил олигархов 90-х платить налоги. На Украине, на которой никакого аналога «дела Ходорковского» не было, олигархи налоги так и не платят, результат налицо. Но здесь нужно сделать небольшое отступление.

Приход к власти Путина совпал с приходом в США к власти жесткого имперца-республиканца Буша-младшего, и довольно быстро произошли события 11 сентября 2001 года. Если говорить о положении дел в Америке, это было начало экономического кризиса (я уже говорил не раз, что мое предупреждение 10 сентября 2001 года было связано с тем, что власти США не могли признать ужасающие экономические итоги лета и должны были искать внешние «причины» сложившейся ситуации), но Буш реально нуждался в союзниках, поскольку ему нужно было принимать решения (война в Ираке), которые не были одобрены мировым сообществом.

Если Клинтон рассматривал современную ему российскую элиту как неотесанных туземцев, которым можно дать бусы и камешки в обмен на подписание любых бумаг («Сахалин-2» тому пример), то Буш был готов на какое-то время признать некие права Путина и России: первоочередными для него были другие задачи. Да и понимание энергетических проблем мира у них с Путиным были схожи. И Ходорковский своими шашнями с Китаем Буша тоже раздражал. И по этой причине Путин на достаточно длительный срок получил карт-бланш не только внутри, но и, относительно, вне страны. Тем не менее его внешнеполитическая активность жестко ограничивалась. Как сказала однажды госсекретарь США Кандолиза Райс: «Интересы России заканчиваются за ее границами».

В общем, за два срока идею конвергенции Путин российской элите вменил, после чего радостно ушел со своего поста. «Я работал как раб на галерах» — это не поэтическое преувеличение, а реальное понимание вопроса: наемный менеджер, отработавший два срока, решил выйти в отставку. Он провел внутри элиты кастинг, она выбрала из силовика и либерала Медведева, который и был проведен в президенты. А вот дальше начались проблемы…

Которые были связаны с экономикой. Кризис 2008 года оказался для элиты крайне неприятен, чем-то рулить она была неспособна изначально (управления без ответственности не бывает, а ответственность отметалась железной рукой), финансовые потоки резко сократились, соответственно роль арбитража резко возросла, а Медведев оказался явно неспособен что-либо сделать. Некоторое улучшение 2009–2011 годов было все-таки недостаточно серьезным, в результате элита обратилась к Путину с просьбой вернуться. Точнее, часть элиты.

Наиболее оголтело коллаборационно-ориентированная часть (возглавляли и координировали ее Волошин — Юмашев), которой даже идея конвергенции казалась слишком самостоятельной и которая категорически отказывалась брать на себя ответственность хоть за что-то в стране (в частности, их вполне устраивало исполнение инструкций МВФ в части определения экономической политики правительства), возвращения Путина не хотела. И устроила так называемый «болотный» процесс, целью которого являлось поставить под сомнения результаты президентских выборов в стране.

Как мы знаем, «болотный» проект успеха не достиг, сам Путин не вновь занял пост президента, но и вернулся на совершенно иных, чем в 2000 году, условиях. Тогда он имел мандат от элиты, то есть был наемным управляющим, не имеющим возможности что-либо принципиально менять в правилах игры. Отмечу, что я пока ничего не говорю о его личных желаниях — речь идет только о возможностях. После 2012 года ситуация изменилась принципиально — Путин получил мандат уже от народа и теперь имеет право на кардинальные изменения правил.

Потребность в таких изменениях есть, причем очень сильная. Здесь я сошлюсь на анализ Андрея Фурсова, сделанный несколько лет назад. Дело в том, что Россия в своей истории несколько раз попадала в крайне сложную ситуацию, когда настоятельная потребность в модернизации сталкивалась с категорическим нежеланием некоторой правящей группы эту самую модернизацию проводить. С учетом специфики государственного устройства России, унаследованной от Ромейской империи, Византии, в которой сакральный глава государства выступает защитником народа против правящей верхушки, именно этот самый легитимный глава должен был любой ценой решать задачу модернизации. И за прошедшие века накопился некий опыт.

Первая модернизация — XVI век. Западная Европа уже сделала выбор — запрет на ссудный процент отменен, начинается строительство капитализма, эпоха научно-технического прогресса. У нас же консервативная олигархия, обобщенное имя которой — Рюриковичи, жестко ограничивают любые попытки модернизации. Именно это является причиной появления опричнины и давления Ивана Грозного на элиты. Отмечу, что в народе он остался фигурой сугубо позитивной, поскольку полностью укладывался в византийский стандарт.

Реформы Ивана Грозного успехом не завершились. Чуть было не довел их до позитивного результата Борис Годунов (который, по мнению многих историков, был самым выдающимся администратором во главе нашей страны), однако его смерть оборвала реформы, и Рюриковичи взяли реванш. Я, кстати, не исключаю, что выбор Михаила Романова на царство было следствием общей позиции русского общества после краткосрочного правления Василия Шуйского: кто угодно, только больше не Рюрикович.

Реформы Ивана Грозного были завершены (относительно) только Петром I, причем в условиях уже серьезного отставания и сильного цейтнота они оказались настолько жесткими, что население нашей страны по их итогам сократилось. Да и сам Петр вошел в народную память под именем Антихриста.

В следующий раз проблемы возникли уже во второй половине XIX века. Тут главным противником перемен были правящие феодальные группы (условные «великие князья»), которые довели страну до революций февраля и октября 1917 года. Но поскольку главную модернизационную проблему революции решить не могли, она снова возникла, в начале 20-х годов прошлого века. Тут в качестве консервативной оппозиции проводимым реформам выступали «старые большевики», которые хотели получать удовольствие от жизни, а не надрывать жилы ради страны. В роли лидера выступил Сталин (и именно в процессе этих реформ он и стал сакральным лидером), и его работа завершилась полным успехом. Отмечу, что по тому же византийскому образцу: лидер с народом против элитной верхушки.

А вот в 80-е годы прошлого века проблема возобновилась. Теоретически, решать ее надо было по византийским рецептам, то есть выдвигать лидера, который, оперевшись на народ, боролся бы с зажравшейся и отказавшейся от движения вперед номенклатурой и торговой мафией. Причем тогда ресурсы на это были, как показал опыт Белоруссии последних 20 лет. Однако вместо этого была произведена номенклатурная революция, первые секретари союзных республик договорились о разделе страны, и произошло то, что произошло.

Если бы элита «западного» глобального проекта могла бы реализовывать свои планы так, как они писались в 80–90-е годы, проблем бы не было — рано или поздно Россия была бы утилизирована. Но начался кризис, и в результате мы получили довольно сложную геополитическую конфигурацию, с которой никак не можем разобраться. И здесь я начну собственно прогнозную часть с главного внутрироссийского конфликта.

Современная Россия состоит из трех основных группировок. Первая — либерально-семейная, лидерами которой, условно, являются Волошин, Юмашев, Чубайс и Кудрин, а основу составляют олигархи первого призыва, получившие основные бенефиты от приватизации, неуплаты налогов, коррупции и рейдерства. Условное их наименование — «либералы». Их основная проблема: их бизнес как таковой убыточен, получать бюджетные преференции все сложнее, схватка за ресурсы, которые остались в стране, все усиливается, уровень легализации капиталов на Западе все время падает. Варианты действия: воевать с Путиным и возвращать ситуацию в 90-е годы, становиться гауляйтерами «западного» проекта; пытаться отжать альтернативные группировки; плюнуть и сбежать на Запад. Вероятность последнего варианта все время уменьшается, поскольку им уже неоднократно объясняли, что олигархами и вообще хоть сколько-нибудь значимыми фигурами они уже не будут. А поскольку и бизнесом они, за редким исключением, заниматься не могут, эмиграция может закончиться и нищенствованием.

Эта группа практически полностью контролирует экономическую и финансовую политику страны, причем ее чиновная часть практически напрямую окормляется мировой финансовой элитой (через МВФ). Отмечу, что мировая финансовая элита — это только часть общей элиты «западного» глобального проекта, однако именно эта часть последние 100 лет (после создания ФРС) доминировала в части определения финансовой и экономической политики. «Либералы» в России — принципиальный противник любого развития (поскольку это противоречит интересам элиты «западного» проекта и практически наверняка приведет к вымыванию представителей этой группы из управленческой элиты) и уже довольно давно собственной политической повестки дня не имеют.

Вторая группа — силовики и олигархи второго поколения, 2000-х годов. У них нет столь откровенных лидеров, скорее тут имеет место сложное коллективное руководство. У них также есть несколько вариантов действий. Можно какое-то время отжимать «либеральных» олигархов и бизнесменов, переводя их на роль политических эмигрантов, что дает им некоторую защиту на Западе. Правда, относительную и только под политическую активность (Ходорковский). Но этот путь явно ограничен во времени.

Вариант второй — установление жесткой автаркии и превращение России в тотальную диктатуру. В некотором смысле это ускоренный предыдущий вариант, суть которого состоит в том, что если Запад ожидает тотальный кризис, то главное — выжить до того, как он произойдет. Поскольку представителей «либералов» достаточно резонно подозревают в том, что они представляют интересы именно Запада, то их нужно как можно быстрее отстранить от власти, поскольку они ослабляют Россию в преддверии кризиса, выполняя программу поддержки долларовой экономики, вменяемой МВФ.

Позитивная часть программы состоит в перехвате финансовых потоков со стороны «либералов» (что примерно вдвое увеличивает ресурс этой группы) в рамках групповых интересов и силовой модернизации экономики по образцам довоенной индустриализации. Откуда взять необходимый ресурс и кто будет реализовывать соответствующие программы — не совсем понятно. Ясно одно: сами «силовики» соответствующие программы реализовать не смогут, им придется свою группу поддержки существенно увеличивать, в первую очередь создавая практически с нуля управленческую элиту страны на всех уровнях. Собственно, как это и было сделано в 30-е годы.

Третья группа, значение которой не следует преуменьшать, — это региональные элиты, в первую очередь национальные. Они уже не хотят программы 80-х, предполагающей раздел страны (поскольку видят результаты реформ в бывших республиках СССР), и в этом смысле готовы поддержать любую сильную власть в Москве. Теоретически, более склонны поддерживать «силовиков» (поскольку «либералы» угрожают распадом страны и повышением уровня нестабильности), но будут отчаянно бороться за привилегии и доступ к бюджетным средствам. В любом случае это серьезный ресурс для лидера страны в процессе построения системы сдержек и противовесов.

Все остальные силы в России («левые», «монархисты», «русские националисты» и пр.) сильно маргинализированы и не имеют никаких ресурсов для усиления своей позиции. Единственное исключение — патриотические силы, которые окрепли по итогам событий на Украине. Они, правда, пока не выдвинули общепризнанных лидеров, но резко усилились на среднем уровне «силовиков» (да и в молодежной части «либералов»). Если экономическая ситуация в стране будет сильно и быстро ухудшаться, не исключено, что именно эта группа предъявит новый дискурс, в рамках которого и будет определяться политическая конфигурация в стране.

В мире ситуация еще более сложная. После «дела Стросс-Кана» произошел раскол мировой финансовой элиты, что поставило под угрозу всю судьбу «западного» глобального проекта. Дело в том, что, как это следует из нашей теории, ресурс развития капитализма исчерпан, в результате у «западного» проекта отсутствует подкрепленная ресурсами позитивная программа. Это ведет к резкому росту антиамериканских настроений в мире и постепенному приходу к власти в различных странах заведомо жестко относящихся к США контрэлит. И хотя они, теоретически, не готовы полностью разрушать сложившуюся систему, ресурсов на передел финансовых потоков у США нет, и им придется сложно. Особенно после ускорения экономического кризиса.

В реальности элита «западного» проекта разделилась на несколько групп, которые довольно жестко конкурируют друг с другом, поскольку с учетом последствий кризиса места у кормушки для всех не хватит. Грубо говоря, таких групп три. Первая — это та часть элиты, которая не может отказаться от современной финансовой системы, основанной на эмиссии. Это крупнейшие банки и финансовые институты, мировая бюрократия, как финансовая, так и политическая, часть элиты национальных государств (не США). Их положение самое незавидное, особенно после того, как не удалось провести своего человека (Саммерса) на пост руководителя ФРС. Отмечу, что именно эта группа координирует российскую «либеральную» управленческую группу. Все чиновники правительства, ЦБ, экспертных групп, близких к ВШЭ, РЭШ, институту Гайдара, — это представители этой группы, разумеется имеющие в ней крайне низкий вес.

Вторая группа — та часть, которая завязана на национальную элиту США. У них есть два позитивных проекта, так сказать программа максимум и программа минимум. Первая — это попытка реализовать программу создания зоны свободной торговли между США и Евросоюзом, обрушив весь остальной мир в тотальный хаос. Эта программа (условно ее можно назвать «Град на холме»), теоретически, позволит сохранить уровень жизни «золотого» полумиллиарда (США и несколько стран Западной Европы) и доминирование в мире элиты «западного» проекта. Главное преимущество этого сценария: за счет ресурса довольно богатых жителей ЕС он позволит сохранить средний класс в США, то есть позволит не менять социально-политическую модель США. Но если события будут развиваться наихудшим образом, есть и запасной вариант. Если этот проект не реализуется (у меня есть свое мнение на этот счет, но здесь его обсуждать не совсем правильно), то остается вариант распада мира на валютные зоны, в том числе долларовую, во главе с США, и евровую, в которую будет входить Западная Европа. При этом неизбежна серьезная технологическая деградация и колоссальное падение жизненного уровня населения, так что, разумеется, этого сценария хотелось бы избежать.

Третья группа — это та часть мировой финансовой элиты (напомню, самой крупной и богатой, но все-таки части элиты «западного» глобального проекта), которая не связана напрямую с США. Ее основа — финансовая часть бывшей Британской империи, которую обычно связывают с именем Ротшильдов. Косвенные данные показывают, что главный позитивный проект этой группы — как раз распад мира на валютные эмиссионные зоны, причем сама группа планирует занять место расчетной системы между этими зонами. Ее не устраивает вариант «Града на холме», поскольку в этом случае ее позиции резко ослабляются. Именно по этой причине они ищут контакты среди «силовиков» в России, активно поддерживая действия, направленные на создание рублевой финансовой системы и евразийскую интеграцию — то есть создание условно рублевой региональной финансовой системы.

Исходя из описанного расклада, можно уже объяснить практически все тенденции, происходящие в России. «Либералы» довели российскую экономику до кризиса, спад начался еще в конце 2012 года. Однако мировой финансовой системе нужны ресурсы (эмиссию американские бюрократы постепенно «закрыли»), по этой причине ЦБ и правительство России (Минфин в первую очередь) продолжают активно стимулировать вывод капитала, размещение наших резервов в долларовых активах (отдавая себе отчет в том, что существует серьезный риск не получить эти деньги назад). При этом они жутко боятся, что их отстранят от власти, поскольку альтернативных бюджетным и административным ресурсов у них нет — в этом случае они потеряют все свои активы в России в течение года-двух, а на Западе, без поддержки России, их раскулачат в течение нескольких лет.

С точки зрения интересов страны (и позиции человека, имеющего мандат от народа) Путин должен был зачистить «либералов» уже довольно давно. Одно их отношение к майским указам чего стоит! Однако есть еще политическая целесообразность: поскольку во власти всего две активные группировки, ликвидация «либералов» ставит Путина в полную зависимость от «силовиков». Что почти автоматически лишает его какой бы то ни было свободы, в том числе в части выполнения своих обязательств перед народом.

Я думаю, что именно эта причина останавливает Путина в части наказания «либеральных» чиновников за их откровенное вредительство. Кроме того, увольнение «либералов» фактически означает резкое усиление антиамериканской линии, приход к власти контрэлиты, открытое противостояние с США. Мы к этому явно не готовы, прежде всего экономически. Существует довольно серьезная угроза реальных санкций, а у нас есть жуткие слабости в экономике, например нет семенного зерна, нет племенных хозяйств, даже яиц нет, из которых бройлеры вылупляются… В такой ситуации резкие движения могут привести к крайне серьезным проблемам.

Собственно, последние годы ситуация как раз и выражалась в том, что «либералы» и «силовики» сражались за административные полномочия, последние по мелочи выигрывали, первые отбивались, в общем, жизнь шла более или менее спокойно. При этом уровень конфликта все время нарастал, как по причинам внешнего давления (Украина), так и из-за уменьшения того «пирога», который можно было делить в рамках консенсуса элит. Отмечу, что консенсус этот создан как раз «либералами» в 90-е годы в процессе приватизации и разрушения советской системы управления (в том числе судебной и силовой систем). Но «силовики» отлично в него вписались и вполне поддерживают коррупционную систему. Собственно, в этом смысле задача модернизации, которая стоит перед обществом (и, возможно, Путиным), мало отличается от проблем Ивана Грозного, Петра I или Сталина.

Проблемы Украины последнего года резко обострили эти противоречия и вывели ситуацию из того вялотекущего процесса, в котором она находилась несколько лет (из-за чего, собственно, я и не писал прогнозов по России). И сегодня есть несколько вариантов развития событий, о которых имеет смысл говорить.

Прежде всего, украинские события серьезно изменили позицию «силовиков». Если раньше никакой позиции по отношению к внешнему миру они не имели — то есть, в общем, соглашались на тот дискурс, который предлагали «либералы», вопрос был только в том, на каких позициях договариваться с элитой «западного» проекта, — то сейчас довольно четко оформилось несколько «партий». И это говорит о том, что вместо растяжки «силовики» — «либералы», балансируемой позицией «регионалов», может быть построена другая система сдержек и противовесов. Среди силовиков явно выделилась партия «патриотов-монархистов», несколько менее явно партия «новых либералов» и, наконец, почти не видная, но существующая партия восстановления социализма. Последняя практически не оформлена организационно, однако на фоне усиления группы, которая всерьез пытается восстановить в стране монархию (и даже притащить Романовых), она может серьезно усилиться.

Как это часто и бывает, консолидация в рамках этих протополитических партий происходит за счет внешнего фактора. «Патриоты-монархисты» ориентируются на старые континентальные элиты Западной Европы, которые явно пытаются взять реванш у «западного» проекта за поражение в Первой и Второй мировых войнах. Кое-где они даже добились локального политического успеха (Венгрия), и поведение этой страны явно демонстрирует, кого она видит в качестве стратегического союзника. При этом для российской экономики «патриоты-монархисты» все-таки рассматривают жестко автаркичные модели. Далеко не всегда они поддерживают и сильную интеграцию с неславянскими странами, важную роль в этой группе играют русские националисты, что, впрочем, естественно с учетом того, кто является партнером в Западной Европе.

У «новых либералов», которые оформлены еще менее четко, чем «патриоты», главный партнер — те самые «Ротшильды», о которых я писал выше. Их политика — максимально широкая евразийская интеграция (полноценнная валютная зона, самодостаточная система разделения труда должна иметь как минимум 500 миллионов потребителей), создание условно рублевой валютно-эмиссионной зоны, тесное взаимодействие с лидерами других альтернативных зон, в том числе с американскими «изоляционистами», которые, возможно, придут к власти в США по итогам выборов 2016 года. Отметим, что и первая, и вторая группа выступают против «западного» глобального проекта, проекта «Града на холме».

Есть у них и серьезные отличия. Первая группа выступает за резкое усиление роли православия, ограничение (но не прекращение!) евразийской интеграции за границы чисто славянских стран, относительно ограничение взаимодействия с нынешними лидерами «западного» проекта. И еще за ограничение взаимодействия с Китаем. Вторая группа намного более прагматична, она активно взаимодействует с частью элиты «западного» проекта и Китаем (пока, правда, больше к его интересу), не очень любит РПЦ, считая ее силой слишком консервативной и негибкой, хотя и не отрицает ее консолидирующую роль. Явно делает акцент на неславянские страны в рамках евразийской интеграции (Турция, Средняя Азия). Серьезно прорабатывает возможности работы с рядом исламских стран.

Но у обеих этих групп есть серьезнейшая проблема, которая в самое ближайшее время, по мере формирования внутриполитической позиции, станет крайне существенной. Им нечего предъявить обществу в виде конструктивной политики борьбы с той моделью общественного устройства, которая была выстроена в России в 90-е годы. Общество эту модель явно не приемлет, отсюда и бешеные рейтинги Сталина (который ассоциируется с идеей ответственности власти перед обществом) и Путина. Впрочем, в последнем случае есть и серьезные ошибки Запада, который, выстроив дихотомию: «Или Ходорковский с Навальным, как „отцы русской демократии“, или кровавый палач Путин», радостно толкнули 90 процентов народа в сторону Путина.

Кроме того, экономические проблемы есть не только у России, но и у других стран, которые должны входить в евразийскую зону, и необходимы какие-то новые лозунги, которые смогут компенсировать экономическую конкуренцию в рамках интеграционных процессов. Мне кажется, что ключевым элементом здесь могли бы стать идеи социализма, более того, по мере падения уровня жизни населения эти идеи неминуемо себя еще проявят, однако пока нет ни одной политической группы, которая могла бы развивать соответствующую идею.

Здесь остается только завершить общее описание тех групп, которые будут взаимодействовать друг с другом в 2015 году. Мне кажется, что именно консолидация этих групп и станет главным процессом, определяющим ситуацию в стране в наступившем году. При этом можно отметить несколько наиболее важных моментов.

Прежде всего, Путин не будет снимать «либеральное» правительство и руководство ЦБ до тех пор, пока внятно не сформируются упомянутые протопартии среди «силовиков». Первая, впрочем, уже практически сформировалась; если Министерство обороны усилится еще больше, именно оно станет координирующим центром этой группы, хотя в нее будут входить и представители других силовых структур. Вторая группа сформирует чисто политический проект. Свой электоральный потенциал она должна нарабатывать за счет жесткой критики приватизации и коррупции и искать сотрудничество с пресловутыми «Ротшильдами» и американскими изоляционистами. Есть серьезные основания полагать, что их усилия будут восприняты этими группами в мировой элите, что, кстати, может стать основанием для снятия санкций с России.

Повторю еще раз: я считаю, что возможности для упразднения «либерального» правительства появятся только после того, как такая партия, «новые либералы», сформируется и сможет претендовать на формирование экономического курса страны.

Что касается социалистического курса, то его должен предъявить обществу лично Путин. Я считаю, что отказываться от византийской традиции взаимодействия лидера страны с обществом глупо (все остальное, в общем, успеха на исторически обозримом периоде времени успеха не имело). Собственно, майские указы как раз и были движением в этом направлении, но, сделав первый шаг, Путин не стал делать второй. Вместе с тем именно это направление позволяет ему получить реальную поддержку общества, не в опросах общественного мнения, а в реализации программ развития. Серьезную поддержку этому курсу (в некоторых ограниченных рамках) окажут и региональные элиты. Но главное — только это направление даст возможность резкого усиления роли России в мире, в том числе в мире Исламском. Отмечу, что нынешние процессы усиления авторитета России и лично Путина (что и вызывает негодование в контролируемых СМИ) в западном обществе связаны как раз с образом СССР как носителя альтернативных «западному» глобальному проекту ценностей.

Как я уже писал, позитивной программы «западный» проект сегодня не имеет, но нет ее и у нас. А если программ нет, то идет банальная борьба ресурсов, в которой у нас практически нет шансов. А вот в случае когда у нас есть и система ценностей, и позитивная программа, а у них — нет, роль ресурсов резко потеряет значение… И тут у нас есть не просто серьезный, а очень серьезный шанс.

На этом, собственно, я заканчиваю. Прогноз получился довольно отвлеченным: ключевыми моментами я считаю появление «новой либеральной» партии с последующей ликвидацией «старой либеральной» партии, однако, когда это произойдет, пока сложно сказать. Я не могу быть даже уверен, что это произойдет в этом году. Пока «либералы» у власти, кризис будет продолжаться, как и санкции против нас. Кроме того, не очень ясно, когда Путин начнет выстраивать логику социалистического управления (хотя бы частично). Мне кажется, что если он этого делать не станет, то его весьма хрупкое взаимодействие в какой-то момент резко рухнет, и ему придется уйти. В этом случае о прогнозе говорить достаточно наивно — ситуация пойдет вразнос.

В общем, у тех, кто надеялся увидеть точные данные по бюджетным расходам, курсу рубля и так далее, я прошу прощения. Степень неопределенности слишком велика, можно говорить только о базовых процессах и группировках, которые я и пытался описать.

 

3 Февраля

Вчера у меня был юбилей — 5000 дней пребывания на worldcrisis’е. И это повод сказать несколько слов о проекте, которому уже существенно больше 10 лет. За это время он пережил массу приключений, в чем-то стал лучше, в чем-то, как это ни печально, хуже. Прежде всего это касается Форума — сравнить его в нынешнем формате с ситуацией 2004–2005 годов просто невозможно, количество участников резко выросло, и всерьез заниматься интеллектуальными обсуждениями, как это было в те времена, не получается. Скорее всего, критический переход здесь произошел со смертью Странника, выдающегося человека и активного участника Форума, который во многом формировал его уровень под свой, очень высокий.

Жаловаться тут не приходится — основная тема сайта, мировой экономический кризис, все более и более проникает в мозги людей, и, как следствие, они пытаются понять, что же на самом деле происходит в мире. Соответственно, из узкого (чтобы не сказать замкнутого) сообщества оторванных от общества интеллектуалов сайт стал превращаться в место, где любой человек, независимо от своего образования и интересов, должен найти свое место. Здесь нужно сказать отдельное спасибо Андрею Акопянцу, который активно пытается создать среду, в рамках которой это место можно сформировать.

Да, это вызывает определенные нарекания у части аудитории, особенно с учетом свойственного Андрею либерализма (в хорошем смысле), иногда мне даже приходится вмешиваться, дабы не допускать уж совсем откровенного безобразия. Однако в целом, как мне кажется, двигаться в этом направлении все равно нужно, поскольку даже легкий налет сектантства и высокомерия, свойственный людям, которые знают некую скрытую истину, отпугивает новичков. В этом смысле я все время пытаюсь дать как можно более простое и понятное объяснение нашей экономической теории (неокономике), поскольку мне кажется, что уже пришло время объяснять читателям, что альтернатива современной финансово-экономической модели есть.

Уже прошли те времена, когда нас демонстративно игнорировали, прошли времена, когда либерастические СМИ использовали наш сайт как страшилку, образец того, как делать нельзя. Сегодня тексты с нашего сайта служат новостными поводами, а его популярность резко растет, но это требует все большей и большей аккуратности для того, чтобы избежать провокаций и откровенных глупостей. Я и призываю всех участников Форума строго следить за соблюдением правил и вовремя предупреждать главных модераторов — во избежание различных неприятностей.

Впрочем, какие-то неприятности (вроде целенаправленных атак на сайт) будут случаться в любом случае. Наша задача — минимизировать их последствия. Это требует финансирования (как, например, в последнем случае, когда у нас возникли проблемы с сервером), и по этой причине я прошу участников, особенно старых, которые привыкли к свободе, с пониманием отнестись к тому, что на сайте есть реклама и отдельные платные ниши. Кроме того, последний есть еще и та самая интеллектуальная ниша, которая практически погибла после резкого роста посещаемости сайта, хотя в клуб входит и довольно большое количество людей, которые вообще не участвуют в дискуссии, а просто ее внимательно слушают.

Я призываю всех, кто хочет, чтобы проект worldcrisis развивался, участвовать в дискуссии по этому вопросу, тем более что Андрей Акопянц всегда готов удовлетворить желания и нужды всех страждущих, если, конечно, они хоть сколько-нибудь обоснованны. И призываю всех, кому есть что сказать по вопросам экономики, управления или политики, принимать участие в обсуждениях. В конце концов, именно в спорах рождается истина. И если вы не выскажете свое мнение, то где гарантия, что его повторит кто-то другой. И не нужно переживать по поводу засилья людей не очень грамотных и/или агрессивных — зачастую это просто крик души. Ну, а про вредителей я уже написал.

Я благодарю всех, кто высказал мне поздравления с этим юбилеем, и надеюсь, что мы продолжим нашу совместную работу еще много лет!

 

16 Марта

Наша жизнь меняется… Если пятнадцать лет назад мы считали, что главной нашей задачей как граждан своей страны является доведение до людей информации о реальном состоянии дел (и поэтому основной упор мы сделали на консалтингово-пропагандистской работе), сегодня, как нам кажется, объяснять, что кризис будет, бессмысленно: он уже начался. И главный упор нужно делать на науку, на изучение уже вполне конкретных кризисных процессов и их последствий. И по этой причине мы основали фонд, который будет финансировать соответствующие исследования. Если, конечно, найдутся те, кто поддержит его работу. И сегодня я размещаю меморандум, обращение ко всем, кто готов стать партнерами нашего фонда, рассчитывая на то, что нашу работу поддержат.

Уважаемые друзья!

Мы, много лет исследующие современную мировую экономику, внимательно следящие за тенденциями и трендами, принимающие близко к сердцу происходящее не только в нашей стране, но и в мире, окружающем нас, разумом и эмоциями откликаясь на тот ступор, в который попало интеллектуальное сообщество:

Хотим вырваться из этого заколдованного круга привычных теорий и мнений.

Мы учреждаем свой фонд, Фонд экономических исследований Михаила Хазина.

Мы уверены, что у нас есть новое знание и новое представление о том, что происходит и будет происходить в мировой экономике, в экономике нашей страны, а значит, в каждой компании, в каждой семье, в каждом доме. Уверенность эта основана не на пустом месте, а на опыте уже почти полутора десятилетий исследования этого самого кризиса.

Но для того, чтобы не быть голословными и объяснить основы нашей позиции, имеет смысл предъявить несколько цифр. Некоторые из них уже перестали быть тайной, некоторые нужно искать, но их также можно проверить.

Итак, начнем. Сегодня средняя заработная плата в США по уровню покупательной способности находится на уровне 1958 года. Она росла до 1972–1973 годов, затем упала, с 1983 года изменялась мало. Все превышение потребления над этим уровнем связано с тремя основными факторами:

— ростом частного долга

— ростом долга государства

— снижением сбережений

В абсолютном масштабе превышение расходов граждан США над их реально располагаемыми доходами составляет около 3 триллионов долларов, или 25–30 % от уровня этих доходов. Поскольку при падении расходов падают и доходы, точка равновесия будет находиться существенно ниже, чем нынешний уровень доходов, который примерно равен 11–12 триллионам долларов.

Иными словами, экономику США ждет падение, причем масштаб этого спада будет больше, чем в 30-е годы прошлого века, по разным оценкам, раза в полтора-два. Фактически они должны будут вернуться по уровню потребления в 20–30-е годы прошлого века.

И это — индивидуально самая богатая экономика мира.

Китай, основная надежда экономического роста, тормозит уже несколько лет. При этом не будем забывать про особенности «китайской статистики», сильно приукрашивающей истинное положение дел. Коммунистический капитализм тоже не дает модели выхода из современного экономического тупика, китайскую экономику разрывают жуткие структурные диспропорции, внутренний рынок, несмотря на колоссальную поддержку, не может заменить внешние рынки сбыта. Так что Китай прочнейшим образом завязан на рынок США.

И это — первая экономика мира.

В Евросоюзе ситуация аналогична ситуации в США, только превышение расходов над доходами чуть меньше (около 2,5 триллиона долларов в год). При этом не стоит забывать: пик безработицы во времена Великой депрессии в Западной Европе был около 40 %, — если сейчас кризис будет раза в полтора сильнее, можно представить, что ожидает ЕС.

И это — третья экономика мира.

Снижение уровня потребления до масштаба 30-х годов не только принципиально изменит структуру спроса, а значит, и экономики, но и разрушит базовый феномен социально-политической стабильности последних 35 лет — уничтожит средний класс.

А потом и всех, кто работал на потребление этого среднего класса. Хоть в США. Хоть в Китае. Хоть в Турции. А ведь именно на этом спросе держится вся система потребительского общества.

А что будет с нами?..

Кто думал об этом вне затертых до дыр теорий?

Можно спорить, как быстро будут происходить негативные процессы. Пока все неангажированные наблюдатели могут видеть только то, что негативные процессы идут уже более 7 лет, причем и не думают прекращаться.

Но в одном можно быть точно уверенным: тот мир, в котором мы привыкли жить, прекращает свое существование.

У нас в России есть с чем сравнивать — с 1991 годом, а психологический удар, который почувствуют на Западе, будет колоссальной мощи.

Но одно можно сказать твердо: многие свои проблемы они попытаются решить за наш счет.

Можно сидеть и ждать развития событий. В конце концов, в результате перемен пострадают не все, некоторые даже серьезно выиграют. Правда, очень незначительное количество людей и совершенно случайно. Однако для людей деятельных такая ситуация нетерпима.

Мы не можем сказать каждому конкретному человеку, что ему делать, но мы можем попытаться описать те базовые процессы, которые связаны с кризисом, описать ту среду, в которой придется действовать любому человеку. Для решения этой задачи мы и создаем наш фонд. Его задача — показать контуры посткризисного мира, то есть не написать точные инструкции, что и как делать, а показать, в каком направлении нужно действовать, чтобы максимально увеличить вероятность успеха.

Мы понимаем, куда идти.

Как идти — решать вам.

Мы поможем. Будьте с нами.

С уважением, президент — Михаил Хазин директор — Анастасия Заточная