Утреннее солнце никак не могло прогнать холод, закравшийся в сердце Анжелики.

– Ты готова? – Одной рукой она взяла Мириам под локоть, второй забросила на плечо мешок, в который сложила одежду Мириам.

– Вполне готова, – ответила Мириам, шагая прочь от офицерских квартир, в которых они провели почти две недели.

Чуть раньше, тем же утром, полковник Мак-Дугал дал островитянам разрешение вернуться в брошенные дома, к своим оставленным делам. И теперь широкая лужайка, которую раньше покрывали наскоро сделанные навесы и склады с припасами, опустела. Лишь пожелтевшие пятна травы напоминали о шумной толпе людей, укрывавшихся от войны.

Весь вчерашний день был полон слухами: вначале о том, что американцев вынудили отступить с их позиций, а затем, что они вернулись на берег и погрузились на ожидавшие в северном проливе корабли.

Анжелика слышала доклады о том, что англичане не потеряли ни одного солдата, даже раненых было немного, в то время как американцы понесли жестокие потери, а оставшиеся в живых были ранены почти все. Ей оставалось только молиться, чтобы эти торжествующие сообщения оказались преувеличенными. И все же, если кровавая бойня, которую она видела, была показателем того, как развивались дела до конца того дня, хвастовство англичан вполне могло иметь под собой почву.

Анжелика не смогла праздновать победу с Лавинией и другими женщинами, что оказались под защитой британцев. Она не находила себе места, весь день думая лишь о Жане, который остался в пещере, и о пуле в его ноге. За Пьера, который собирался под прикрытием ночи увезти брата с острова, она волновалась ничуть не меньше. А что, если их заметят?

Она слышала, что двоих раненых американских солдат поймали и бросили в тюрьму форта. Один из них не дожил до утра. Анжелике не хотелось верить, что этими двоими могли оказаться Пьер и Жан, что их могли обнаружить в пещере и бросить в тюрьму.

Утром, отправившись на рыбалку, она сделала крюк и проверила Пиратское Логово. Но там не осталось ни следа их присутствия, ни капли крови. Анжелика обыскала весь берег и заплыла от берега озера так далеко, как не осмеливалась раньше, в надежде наткнуться на Пьера. Но и он, и его каноэ бесследно исчезли.

– Пора идти, – сказала она Мириам, пытаясь сдержать беспокойство, что нарастало с каждым часом отсутствия Пьера. Возможно, он будет ждать их на ферме.

Она не рассказала Мириам о Пьере и Жане. Их не оставляли в одиночестве ни на минуту. И все же, слыша постоянный шепот молитв, Анжелика догадалась, что ее подруга чувствует случившуюся беду. Ведь Мириам привыкла любую напасть отводить только молитвами.

Мириам дошла до стоящей у двери Лавинии и коснулась руки молодой женщины.

– Благодарю вас за щедрое гостеприимство. Вы стали для нас истинным благословением Божьим.

– Рада была с вами познакомиться. – Лавиния, в платье цвета сирени, была, как всегда, свежа и прелестна. Она вела себя так, словно провожала их после вечернего чая, а не двух недель жары и тесноты, проведенных под угрозой атаки. – Я рада, что сумела помочь столь многим в такие сложные времена.

Анжелика не могла упрекнуть Лавинию в недостатке заботы в то время, как форт был переполнен жителями острова. Она открыла для них свой дом, она делилась едой, распределяла запасы между теми, кто жил во дворе. Она даже выполнила просьбу Анжелики и нашла место для Эбенезера, Бетти и их новорожденного сына, отдав им пустующую кладовку на складе. Анжелика надеялась, что это поможет смягчить ярость Эбенезера. Он явно не забыл ударов Пьера после танцев и до сих пор щеголял желтым синяком под глазом. По взглядам, которые он время от времени бросал на нее, Анжелика догадалась, что он лишь ждет момента, когда сможет как следует ее наказать. И, возможно, она заслуживала наказания. Потому что Эбенезер заметил ее ветреность куда раньше, чем она сама. Он пытался ее предупредить, но она не желала слушать. И в конце концов все же пошла по стопам матери.

Анжелика содрогнулась и поправила на плече мешок с вещами Мириам. Больше такого не повторится. Она выбрала для себя новый путь. И неважно, что ждет ее впереди, но больше она ничего не станет скрывать от Жана.

– Я бы хотела продолжить наши уроки, моя дорогая, – сказала Лавиния, улыбаясь Анжелике. – У меня осталось всего несколько недель до того дня, когда отец отправит меня обратно в цивилизованное общество. И я намерена до отъезда закрепить наши с тобой успехи.

В последние дни, к счастью, Лавиния перестала цепляться к внешности Анжелики и вместо нарядов перешла к обучению. Анжелика сама поразилась тому, насколько ей нравились уроки чтения и письма.

Внезапно их внимание привлекли окрики солдат, вскинувших свои ружья у северных ворот форта.

– Отведите меня к полковнику, – раздался оттуда знакомый голос, а затем показалось и смуглое лицо Пьера, шагавшего между двух солдат.

Пьер был жив и здоров.

Анжелика с облегчением выдохнула и оперлась о плечо Мириам. Та сжала ее руку.

– Слава Богу, – прошептала она так тихо, что Анжелика с трудом ее расслышала.

Пьер стряхнул с руки хватку одного из конвоиров, которые сопровождали его по пологому холму в сторону общих бараков. На длинном крыльце солдаты чистили свои ружья. Некоторые были в повязках, скрывающих полученные в первом же сражении раны. Все они замолчали и резко помрачнели при виде Пьера.

Анжелике внезапно захотелось подбежать к нему, броситься ему на шею, сказать, что она ошибалась и что больше всего на свете она хочет оказаться в его объятиях.

Но боль заставила замереть. Она жгла ее изнутри с той самой минуты, когда Анжелика поняла, что изменяет Жану.

Часовой снова схватил Пьера за руку, но Пьер отмахнулся.

– У нас приказ тебя привести, – сказал молодой солдат, потянувшись уже за мечом.

– А я настаиваю на том, чтобы вначале вы провели меня к полковнику Мак-Дугалу, – голос Пьера стал громче и злее.

– А у меня приказ отвести тебя сразу в тюрьму.

Солдат вытащил меч и направил его на Пьера. Пьер выбил этот меч одним ловким ударом. Оружие покатилось вниз по холму. Секундой позже другой солдат вскинул мушкет, целясь в голову Пьера.

– Ни с места! – крикнул солдат. – Или ты покойник!

Анжелика рванулась вперед, но Мириам вцепилась в ее руку, останавливая от безрассудной попытки защитить Пьера, прийти к нему на помощь.

– Что случилось? – раздался от дверей склада сильный голос лейтенанта Стили. Склад был окружен огромным количеством пустых ящиков и бочек – признаком того, что англичане вновь исчерпали свои припасы до опасно низкого уровня.

– Поймали Дюрана, – ответил солдат, шевельнув направленным в висок Пьера мушкетом.

Лейтенант прислонился к дверному косяку, с деланой небрежностью наблюдая за происходящим, потом откинул полу мундира и опустил пальцы на рукоять пистолета.

Когда из офицерского дома вышла Лавиния, прикрывая глаза от солнца и щурясь в сторону Пьера, Анжелика перевела дыхание. Если кто-то и мог спасти Пьера, то только Лавиния.

– Отпустите мистера Дюрана, – велела Лавиния окружившим его солдатам. – Нет ни малейших причин обращаться с ним, как с обычным преступником.

– Прошу прощения, мисс Мак-Дугал, – откликнулся державший Пьера солдат. – Но у меня приказ задержать мистера Дюрана, как только он покажется в форте.

– Чей приказ? – спросила Лавиния.

Солдат указал глазами на лейтенанта Стили.

Лейтенант оттолкнулся от двери и зашагал в сторону Лавинии.

Пьер покосился на пистолет и повторил:

– Я все объясню, если вы проведете меня к полковнику.

Анжелика задрожала, увидев его глаза, и взмолилась про себя, чтобы Пьер не сорвался в драку. В этом случае его точно застрелят на месте.

Лейтенант Стили остановился перед Лавинией:

– Я искренне сожалею, мисс Мак-Дугал.

Затем он повернулся к Мириам:

– Приношу вам свои соболезнования, миссис Дюран.

Мириам побледнела, до боли вцепившись в руку Анжелики.

– Что происходит? – требовательно спросила Лавиния, переводя взгляд с лейтенанта на Пьера и обратно.

Пьер посмотрел на женщин так, словно впервые заметил их здесь. Вначале на Мириам, затем на Анжелику. И его бравада сменилась испугом, отчего сердце Анжелики болезненно сжалось. Они оба знали, что происходит, и притворяться не было смысла. Англичане узнали о том, что Пьер был шпионом.

Лейтенант Стили тихо, почти сочувственно обратился к Мириам:

– Вынужден с прискорбием вам сообщить, что мы считаем вашего сына виновным в военном шпионаже.

Мириам ничего не ответила. За нее ответила исказившая ее лицо боль.

– Ну, конечно же, он виновен в шпионаже, – раздраженно ответила Лавиния. – Все знают, что он шпионит за американцами и отчитывается об этом отцу.

– Возможно, раньше он шпионил за американцами. – Лейтенант Стили смерил Пьера презрительным взглядом. – Но кто знает, его рапорты полковнику были правдой или всего лишь тем, что американцы хотели представить нам под видом правды.

– Пьер был добрым другом и папе, и мне, – сказала Лавиния. – Он ни за что не стал бы нам лгать. Ведь правда, Пьер?

Пьер не смотрел на Лавинию. Он не сводил взгляда с лейтенанта Стили.

– Если вы позволите мне поговорить с полковником, я наверняка помогу прояснить все возникшие недоразумения.

– Тогда, может быть, объяснишь нам, почему в начале атаки ты сказал полковнику Мак-Дугалу, что американцы планируют неожиданное нападение с южной стороны острова и пойдут на форт, в то время как армия Соединенных Штатов высадилась на севере?

Пьер промолчал.

Лейтенант Стили только кивнул.

– Признайся. Ты ведь намеревался обмануть полковника, заставить его ослабить наши позиции, чтобы мы не сумели отбить нападение американцев.

Пьер вздрогнул. Анжелика видела, как на его лице отражается внутренняя борьба. Он не знал, признаться ли в шпионаже или попытаться найти выход из положения.

Ей хотелось крикнуть ему, что нужно отрицать любые обвинения в шпионаже. Нужно искать любые оправдания, какие только можно придумать. Она не могла даже представить себе, что они сделают с Пьером, если он признает свою вину.

Но разве не она сама говорила Пьеру вчера, в каноэ, что нужно обязательно быть верным себе, поступать правильно, даже когда это сложно? Как же теперь она может требовать от него этой лжи?

– Мы также располагаем доказательствами того, что ты помогал раненому американскому солдату, вытащив его с поля боя, – продолжал лейтенант Стили.

– В горячке битвы, – ответил Пьер, – довольно сложно было найти подобные доказательства.

– Но они есть. – Лейтенант подошел к Пьеру, и на его лице появилось выражение торжества. – Я видел, как ты вытаскивал с поля вражеского солдата, видел собственными глазами.

Лавиния ахнула. Кровь отхлынула от ее щек, и теперь она казалась такой же бледной, как Мириам.

По мере происходящего вокруг собралась целая толпа. Люди выглядывали из окон бараков. Солдаты собирались у дверей. От взглядов, которыми они награждали Пьера, Анжелике хотелось кричать.

– Мы догадывались, куда и почему ты внезапно пропал, – лейтенант Стили повысил голос, явно рассчитывая на собравшуюся вокруг аудиторию. – Ты возвращал раненого солдата американцам.

Пьер отвечал лейтенанту взглядом, полным такой ярости, что в Анжелике внезапно воскресла надежда: он не сдастся без боя, он не выдаст себя англичанам.

– У вас нет ни единого доказательства. И, кажется, ни для кого не секрет, почему ваши обвинения направлены именно против меня. – Пьер расправил плечи и мотнул головой, убирая уткнувшееся в висок дуло. – Из ревности. Вам нужно убрать меня с дороги, чтобы заполучить безраздельное внимание мисс Лавинии.

Губы лейтенанта растянулись в злую улыбку.

– Не льсти себе, Дюран. Ты мне не соперник.

Лавиния смотрела на Пьера. Ее глаза и губы дрожали.

– Пьер, пожалуйста, скажи, что это не так. Пожалуйста.

– Я хочу, чтобы лейтенант Стили проводил меня к полковнику, как я того и просил. – Пьер явно не желал тратить слов. – Тогда я все проясню.

– Единственное место, где тебя хочет видеть полковник Мак-Дугал, это у стены перед расстрельной командой.

Мириам пошатнулась, и Анжелика обхватила ее за талию, хотя сама с трудом удерживалась на дрожащих ногах. Нужно было увести Мириам подальше от форта, где против Пьера выдвигают такие обвинения. Для нее это было невыносимо. И она не должна слышать подобных слов в адрес своего сына, пусть даже и вполне обоснованных.

Лейтенант жестом подозвал пару дюжих солдат, стоявших неподалеку, и кивнул им на Пьера.

– У вас нет никаких доказательств, – повторил Пьер, смерив взглядом идущих к нему солдат.

– Текущих доказательств полковнику оказалось достаточно. – Лейтенант Стили погладил рукоять пистолета. – А при необходимости мы добудем еще. У меня особый дар развязывать языки нашим пленным. Уверен, немного убедительности, и американец, которого мы вчера притащили, с радостью расскажет нам о тебе все, что знает.

– Я не хочу, чтобы из-за меня пострадали люди, – ответил Пьер.

Лейтенант кивнул:

– Я так и думал, что мы друг друга поймем.

Пьер не сопротивлялся, когда подошедшие солдаты взяли его за руки.

Анжелике хотелось кричать.

– Лавиния… мисс Мак-Дугал… вы должны что-то сделать! Вы должны помочь Пьеру!

Но Лавиния уже пятилась в сторону двери офицерского дома, дрожащими пальцами ища опоры, пока ее не подхватила служанка.

Лейтенант Стили повернулся к служанке:

– Отведи мисс Мак-Дугал в дом, подальше от всей этой мерзости.

Лавиния не сопротивлялась, когда девушка повела ее прочь, унося вместе с ней последние надежды Анжелики.

Лейтенант обратился к солдатам, державшим Пьера:

– Обыщите его, отнимите оружие и свяжите.

Солдаты быстро обшарили Пьера, а сам лейтенант зачем-то отправился в дом.

Пьер не сопротивлялся, хотя Анжелика и не сомневалась, что он без труда справился бы с ними, если бы захотел. Но его плечи поникли, а в глазах отражалось смирение с той судьбой, что могла его ждать впереди.

Целую долгую минуту он не смотрел в ее сторону. Но как только солдаты связали ему руки, стянув впереди за запястья, Пьер поднял голову и посмотрел на Анжелику.

– Отведи матушку домой.

Анжелика кивнула, не в силах промолвить ни слова.

Пьер смотрел на нее так, словно старался запомнить каждую черточку ее лица.

– Похоже, тебе все-таки не придется тревожиться насчет верности Жану.

С одной стороны, эти слова означали, что Пьер сумел отправить Жана обратно на американский корабль. Но, с другой стороны, эти слова были петлей, захлестнувшей его шею.

Пьер сдался: он знал, что спасения нет.

Анжелика начала качать головой. Должен же быть способ спасти его!

– Подавайте сигнал сбора, – сказал лейтенант Стили одному из солдат, выходя из дома и с силой захлопывая за собой дверь.

Пьер взглянул на лейтенанта и непривычно тихим голосом обратился к Анжелике:

– Ты должна увести матушку домой. Сейчас же.

Анжелика проследила за его взглядом и отшатнулась. Лейтенант сжимал в руке девятихвостую плеть. И кожаные узлы на ней топорщились, коричневые от засохшей крови солдата, которого наказали раньше.

Лейтенант зашагал к Пьеру.

– Иди же, – настойчиво повторил Пьер. – Уведи отсюда матушку.

Анжелика, едва переставляя ноги, потянула Мириам за собой, борясь с рвущимся изнутри криком. Она не хотела его оставлять.

– Сынок, я люблю тебя! – крикнула Мириам через плечо. Слезы струились по ее щекам. – Я никогда не перестану любить тебя, что бы ни случилось!

Анжелика сглотнула тугой комок в горле. Мириам тоже поняла, что теряет Пьера. После того как он вновь вернулся в их жизнь, его навсегда отнимали у них солдаты.

Сигнал горна разорвал утренний воздух, призывая солдат собраться перед столбом для порки. Каждая нота впивалась Анжелике в спину, словно завязанные узлами кожаные хвосты плети обжигали ее, а не Пьера.

Мириам с трудом волочила ноги, а Анжелика уговаривала ее поспешить прочь от форта. Нужно было успеть увести ее так далеко, чтобы звуки ударов и стоны Пьера не достигли ее ушей.

Теперь Анжелика почти жалела, что его не застрелили сразу. Англичане ни за что не позволят ему избежать страданий. Его забьют до полусмерти, демонстрируя солдатам, что будет с каждым, кто решится на измену. А потом его выведут перед расстрельной командой и убьют у всех на виду.

Анжелика не видела ни единого шанса, который помог бы Пьеру спастись от такой судьбы. К горлу подступали слезы, но она отчаянно сглатывала, чтобы сдержать их. Она знала и понимала всем сердцем, что не готова потерять Пьера. Не сейчас. Никогда.