На потолке плясали полуденные тени. Эйприл понимала, что ей давно уже пора вставать, но почему-то все медлила. С самого рассвета она не переставая плакала и теперь чувствовала себя опустошенной. Кроме того, ее мучила постоянная необходимость скрывать от всех свои слезы. А больше всего она ненавидела себя за то, что не может выбраться из того постыдного существования, которое вынуждена теперь влачить.
«Трусиха, - мысленно ругала она себя. - Да, другого слова не подберешь. Я просто трусиха, потому что вижу лишь один выход из создавшегося положения - бегство. А замужество, которое предлагает мне Олтон, является именно бегством. Но ведь даже если я останусь дома, то все равно ничем не помогу отцу…»
Впрочем, временами он как будто снова становился прежним, но теперь это случалось все реже и реже. Прислуга уже говорила о его странностях не таясь, и лишь на преданную Поузи и верного Бьюфорда можно было положиться, как и раньше. Остальные же слуги испуганно перешептывались, считая, что их хозяин сошел с ума, более того - стал опасен.
«Опасен…» - Эйприл снова и снова повторяла это слово. Оно причиняло ей невыносимую боль. Конечно, отец делает это не нарочно. Но не далее как сегодня утром он подошел к двери ее спальни. Обнаружив, что она заперта, тихонько постучал и спросил:
- Лорена, почему ты заперлась? Я хочу тебя, дорогая! Ты же знаешь, что нам будет хорошо вдвоем…
Эйприл зарылась с головой в подушки, стараясь не слышать его голоса. Не дождавшись ответа, отец с силой заколотил в дверь. Эйприл, вся дрожа, спряталась под одеяло и заплакала. Ей стало страшно: вдруг он сломает дверь?… А отец в раздражении уже закричал:
- Это не похоже на тебя, Лорена! Раньше ты никогда мне не отказывала… Я рассержусь на тебя. В конце концов, я твой муж, и у меня есть свои права!…
Прошло еще несколько минут, показавшиеся Эйприл вечностью. Наконец, он сдался и медленно возвратился к себе.
Господи, сколько она еще может терпеть? Долго ли ей удастся держать обезумевшего отца на расстоянии?…
В дверь постучали. Эйприл замерла, твердо решив не открывать. Пусть отец думает, что она уже ушла по делам.
- Мисс Эйприл, вы что, заболели? Господи, это же Поузи! Эйприл мгновенно выпрыгнула из постели и торопливо отперла дверь.
- Почему вы до сих пор не спускаетесь? - Поузи с подозрением оглядела хозяйку и вошла в спальню. - Менди говорит, что уже стучалась к вам рано утром, и вы не ответили. Что с вами, деточка? Вы что-то неважно выглядите…
Эйприл быстро отвернулась: не нужно, чтобы Поузи видела ее заплаканные глаза.
- Со мной все в порядке. Должно быть, я еще спала, когда приходила Менди. Вообще я что-то разленилась в последнее время!
- Ну, ничего страшного!… А я пришла сказать, что сегодня вашему отцу гораздо лучше. Он уже встал, оделся и прошел в свой кабинет - должно быть, хочет поработать. Сказал, чтобы я поднялась к вам и узнала, спуститесь ли вы к ленчу.
Эйприл вздохнула с облегчением. Раз отцу лучше, значит, видения отступили. Так что бояться нечего!
Но она тут же вспомнила об Олтоне. Вряд ли молодому человеку стоит говорить с ее отцом, когда тот не в себе. А вот сегодня утром - самый подходящий момент. Пожалуй, лучше она пошлет за Олтоном прямо сейчас.
Да, другого случая может не представиться. Остается только молиться о том, чтобы Олтон никогда не узнал, что она его не любит. И Эйприл тут же дала себе клятву сделать все от нее зависящее, только бы Олтон был счастлив.
Теперь или никогда! Она собралась с духом и обернулась к Поузи:
- Пошли Менди на конюшню за Олтоном. Я хочу пригласить его сегодня на ленч.
- Пригласить маста Олтона Мозли? - У Поузи глаза полезли на лоб. - Да ты, наверное, шутишь, деточка! Ты же знаешь, каков твой отец. Он не потерпит, чтобы за его столом сидела всякая белая шваль!
- Олтон не белая шваль! - взорвалась Эйприл.
Поузи мгновенно стушевалась.
- Извините. Я знаю, что маста Мозли - достойный молодой человек, но у него и гроша за душой нет. А ваш отец ни за что не посадит бедняка рядом с собой за стол… Попомните мои слова: он придет в ярость! Ведь маста Мозли - всего лишь рабочий на его конюшне, а таких хозяин никогда к себе не приглашал. Даже для Таггертов он не делал исключения… - Поузи умолкла, а потом с упреком добавила: - Я ведь сказала, что у вашего отца сегодня хороший день. Ну неужели вы хотите все испортить?…
- Делай, что я велела, Поузи. Я не обязана перед тобой отчитываться. И проследи, чтобы Менди передала Олтону мое приглашение.
Эйприл самой было противно разговаривать с преданной служанкой в таком тоне, но и сил спорить у нее тоже не было. Однако отступать было поздно.
Пробормотав «Слушаюсь, мэм», Поузи удалилась, что-то ворча себе под нос.
Эйприл сполоснула лицо холодной водой из фарфорового кувшина и принялась расчесывать свои длинные золотистые локоны. Для ленча она выбрала светло-зеленое шерстяное платье с высоким, обшитым кружевом воротником и длинными узкими рукавами. Найдя бархатную ленту в тон платью, девушка подвязала волосы так, что роскошные кудри спускались ей на плечи. Слегка подушив себе за ушами, она взглянула в зеркало и осталась довольна: вид вполне подходящий для такого торжественного случая.
Эйприл спускалась вниз, когда ей навстречу попалась Менди. Девчушка, явно взволнованная, задыхаясь, проговорила:
- Я сделала все, как вы велели, мисс Эйприл! Маста Олтон сказал, что маленько приведет себя в порядок и сейчас же придет. Он как раз чистил стойла, когда я пришла. Ну и воняет от него, если бы вы только знали!
Она забавно сморщила нос и захихикала.
- Только смотри не проговорись, Менди! - строго предупредила ее Эйприл. - Я сама скажу отцу, что у нас гость.
- Не понравится ему это, вот помяните мое слово! - скороговоркой выпалила девочка. - Его опять хватит удар. Никогда ни один рабочий не садился рядом с ним за стол… - Она хихикнула не в силах сдержаться и снова затараторила: - И чем вам только приглянулся маста Мозли, мисс Эйприл, ума не приложу! Вон сколько вокруг богатых парней, а вы выбрали его. Почему? Да если бы вы давеча пошли со мной на конюшню и понюхали, чем от него пахнет, вы бы поняли, почему я так веселюсь! Ну не умора ли: полюбить парня, от которого несет наво…
- Менди! - строго оборвала ее Эйприл. - Мне совершенно неинтересно, что ты об этом думаешь. Оставь свои мысли при себе. Да, мне нравится мистер Мозли, а то, что он работает на конюшне, не имеет для меня никакого значения. Это честная работа, не хуже всякой другой. Кстати о работе - может быть, и тебе лучше заняться своими делами, а не совать свой нос в мои?
Менди потупилась и пробормотала еле слышно:
- Да, мэм.
- И потом, - неожиданно спросила Эйприл, - неужели ты считаешь, что было бы лучше, если бы я полюбила Грэхема Флетчера?
Менди округлила глаза и энергично затрясла курчавой головкой.
- Нет-нет, ни в коем случае! Вы знаете, я его боюсь. Я такое про него слыхала… Говорят, что он частенько заходит в дома своих рабов и насилует молоденьких девушек. Одной вообще всего десять лет! И теперь, говорят, у нее будет ребенок, вот я и…
- Перестань сплетничать, Менди!
Эйприл начинала терять терпение. Конечно, эта служанка еще совсем девочка - ей от силы четырнадцать лет, - и временами ее детская непосредственность бывает очень забавной, но сейчас безудержная болтовня Менди раздражала Эйприл.
Она дружески похлопала девочку по плечу:
- А теперь ступай. И не болтай лишнего! Я не люблю, когда слуги сплетничают…
Эйприл хотела отдать кое-какие распоряжения Поузи, но внезапно услышала за спиной голос отца:
- Это ты, Эйприл? Зайди сюда, пожалуйста!
Она остановилась, а затем медленно подошла к двери. Отец сидел за огромным дубовым столом, заваленным папками и бумагами. На нем была белая рубашка с гофрированной вставкой и открытым воротом. Красивое, мужественное лицо отца хранило серьезное и сосредоточенное выражение. Глядя на него, сейчас трудно было поверить в то, что этот человек, возможно, находится на грани безумия. Казалось, он совершенно спокоен и полностью владеет собой.
Услышав шаги дочери, он поднял голову.
- Эйприл, дорогая, ты чудесно выглядишь! - Мистер Дженнингс отодвинул папку, с которой только что работал, и улыбнулся: - А где ты была утром? Я скучал по тебе. Не люблю есть один! Я надеялся, что после завтрака мы с тобой отправимся на прогулку…
- Я рада, что сегодня тебе лучше. - Девушка вошла в кабинет, но на предложенный отцом стул не села. - Накопилось много дел, папа, и неплохо бы в те дни, когда ты себя хорошо чувствуешь, начать потихоньку заниматься поместьем. А то я уже беспокоюсь, что хозяйство постепенно приходит в упадок…
- Да-да, я знаю, - нетерпеливо перебил он и взмахнул рукой, словно отметая неприятную тему разговора. - Но сейчас идет война, и трудно сосредоточиться на повседневных делах. Будь я помоложе, тоже бы отправился колотить этих проклятых янки! Иногда я думаю, что и сейчас еще не поздно… В сражениях участвуют мужчины и постарше меня!
- После удара, который с тобой случился, доктор ни за что не позволит… - Эйприл поспешила перевести разговор на другую тему.
Но отец сразу нахмурился. Глаза его потемнели.
- Я был просто очень расстроен, вот и заболел. Это может случиться с каждым. Но я уже говорил тебе, что не желаю обсуждать эту тему. Ничего не было!
- Нет, было! И ты знаешь это не хуже меня, папа. Сегодня тебе лучше, и я очень рада, но нельзя отрицать тот факт, что ты еще не совсем здоров.
- Я прекрасно себя чувствую. - Он встал со стула и подошел к дочери: - И вообще что было, то прошло. Жизнь не стоит на месте! Я еще приведу все здесь в порядок, вот увидишь…
- Папа… - нерешительно начала Эйприл. - Ты помнишь что-нибудь из тех дней, когда… когда ты чувствовал себя не так хорошо, как сегодня? Понимаешь, я иногда захожу в твою комнату и вижу, как ты сидишь, уставившись в окно с таким выражением, будто ты не здесь, а где-то далеко. Я обращаюсь к тебе, но ты мне не отвечаешь… Ты помнишь такие дни? Что с тобой происходит, когда ты находишься в таком состоянии?
- Что такое? - грозно спросил Картер. - Ты, очевидно, воображаешь себя моим доктором, Эйприл! Какое тебе дело до того, о чем я думаю? Я уже говорил, что иногда я себя чувствую не совсем хорошо и в такие минуты предпочитаю ни с кем не разговаривать.
- И все же, папа, постарайся вспомнить, - продолжала настаивать Эйприл. - Что ты… делаешь в такие дни?
Он повернулся и внимательно посмотрел на дочь.
- Да что все-таки происходит? Почему ты меня допрашиваешь? Я обидел тебя?
Эйприл закрыла на секунду глаза, глубоко вздохнула и, наконец, решилась.
- В такие дни ты принимаешь меня за мою мать…
На мгновение Картер Дженнингс замер, а затем взглянул на дочь удивленно и недоверчиво.
- Ты хочешь… то есть ты намекаешь на то, что я разговариваю с тобой так, будто ты - это она? Но это невозможно, Эйприл! Ты действительно на нее очень похожа, такая же красавица, но…
- Я не хотела затрагивать эту тему, прости, папа. - Она судорожно сжала руки, пытаясь унять дрожь. - Я не хотела даже упоминать об этом, но пойми, я очень беспокоюсь! В такие дни ты сам не свой, ты принимаешь меня за мать, и я…
- Чепуха! - Картер резко повернулся, быстро подошел к столу и начал перебирать какие-то бумаги. - Говорю же тебе: со мной все в порядке! Да, я пережил шок, но предпочитаю забыть об этом… А теперь давай поскорее позавтракаем и поедем на прогулку. Оставим этот никчемный разговор!
Эйприл помолчала, собираясь с духом. Пора сообщить, что должен прийти Олтон Мозли.
В это время раздался громкий стук в парадную дверь.
- Интересно, кто это может быть в такой час? - пробормотал Картер. - Я никого не жду…
Пока Бьюфорд открывал дверь, она не сводила глаз с отца, пытаясь разобраться в своих чувствах. Да, Эйприл любит и уважает его. Несмотря на то что он так безобразно обращался с Ванессой, она все еще любит отца. Правда, в последнее время, когда на него начало находить это безумие, она стала бояться и даже временами ненавидеть его. Но даже в такие минуты она знала, что любит отца глубоко и сильно. Как жаль, что с ним случилось такое!…
На пороге кабинета возник Бьюфорд. Вид у него был озадаченный и, как показалось Эйприл, немного испуганный.
- Там маста Олтон Мозли, сэр, - неуверенно доложил он и покачал седой головой. - Говорит, что пришел на ленч, потому как мисс Эйприл пригласила его…
Не дожидаясь ответа отца, Эйприл приказала Бьюфорду впустить Олтона, а затем быстро произнесла:
- Да, папа, это я его пригласила. Олтон хочет поговорить с тобой.
- Поговорить со мной? Да о чем? Я не желаю ничего обсуждать со своим конюхом. Если мне что-то понадобится, я сам схожу на конюшню. С каких это пор мои собственные слуги приходят ко мне в гости, да еще с деловыми разговорами?
Лишь когда Олтон вошел в кабинет, Эйприл вздохнула с облегчением. «Чем скорее со всем этим будет покончено, тем лучше, - в отчаянии сказала она себе, - пока папа еще не успел как следует рассердиться!»
- Может быть, сядем за стол? - торопливо предложила она, даже не дав Олтону времени поздороваться с ее отцом.
- Нет, мы не сядем за стол!
Картер опустился на стул и уставился на Олтона. Тот стоял перед ним, нервно теребя в руках соломенную шляпу.
- Что это значит, Мозли? Моя дочь не привыкла приглашать в гости наемных рабочих, да и я, признаться, тоже!
Олтон умоляюще взглянул на Эйприл, как будто спрашивая, что делать дальше.
- Ну давай! - прошептала она, пытаясь его подбодрить. - Начинай!
- Начинай что? - Картер встал и вцепился в спинку стула. - Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? Мой ленч остывает, а я вынужден стоять здесь и любоваться своим бездельником-конюхом!
- Папа, ну выслушай же его, наконец! - проговорила Эйприл чуть не в слезах. - Я прошу тебя…
- Ну что ж, я жду. И мой ленч - тоже, - многозначительно произнес Картер и, обернувшись к Олтону, добавил: - Если ты пришел за прибавкой к жалованью, паренек, то только зря теряешь время. Ты не стоишь даже тех денег, что я тебе плачу. Из тебя никогда не получится первоклассный конюх, каким был Таггерт или его сын!
- Речь идет не о деньгах. Я ухожу на войну. Хочу сражаться с янки.
Олтон судорожно глотнул, при этом, его кадык дернулся вверх и вниз, и снова перевел умоляющий взгляд на Эйприл.
- Ну что ж, весьма похвально! Значит, мне придется подыскать тебе замену, что, впрочем, будет нетрудно… Но все это можно обсудить позднее. После ленча мы с Эйприл собирались на прогулку. Вот вернемся, тогда и поговорим.
- Я хочу жениться на вашей дочери, сэр.
Картер, который уже протянул дочери руку, чтобы идти в столовую, стремительно обернулся и уставился на молодого человека. Затем покачал головой и негромко сказал:
- Наверное, я ослышался, паренек…
- Не смейте называть меня «паренек»! - выкрикнул Олтон, заливаясь краской. - Я не мальчик, а взрослый мужчина и собираюсь сражаться за дело Юга. Я люблю вашу дочь и хочу, чтобы она стала моей женой прежде, чем я уйду на войну. Она может жить у моих родных и…
Олтон проговорил все это громко и бодро, словно опасаясь, что если хоть раз запнется, у него не хватит духу продолжить. Эйприл, как завороженная, не сводила с него глаз, молясь, чтобы он не сказал какого-нибудь неверного слова. Молодые люди смотрели друг на друга, боясь взглянуть на мистера Дженнингса. А его вид был ужасен: вены на шее вздулись, он судорожно сжимал и разжимал кулаки. Но вот терпение Картера лопнуло. Он прыгнул на Олтона, ударом сбил его с ног и вцепился тому в горло.
- Я убью тебя, паршивая белая шваль! - прохрипел он. - Никто не посмеет забрать ее у меня, слышишь? Я убью каждого, кто только прикоснется к ней!…
Испугавшись, что отец сейчас задушит Олтона, Эйприл закричала. Ноги ее будто приросли к полу. Но, собравшись с силами, она ринулась к отцу и, запустив руки в его шевелюру, попыталась оттащить от несчастного молодого человека.
Услышав крик, в кабинет вбежали камердинер и слуга.
- Остановите его! - закричала Эйприл, барахтаясь на полу - отец ударом кулака опрокинул и ее. - Остановите, или он убьет Олтона!…
Оба негра схватили Картера за плечи и попытались оттащить, но он вцепился в горло молодого человека мертвой хваткой. Эйприл видела, что глаза Олтона вылезают из орбит. Он судорожно хватал ртом воздух. Вначале его лицо сделалось красным, потом побелело и, наконец, стало мертвенно-серым. И все это время двое здоровых мужчин изо всех сил тянули Картера на себя, уговаривая отпустить парня, ведь так можно и убить его.
Видя, что дело принимает серьезный оборот, Эйприл в отчаянии обвела глазами комнату. На глаза ей попалась тяжелая папка, лежавшая на краю стола. Девушка схватила ее и, одним прыжком очутившись рядом с отцом, принялась изо всех сил колотить его по голове. Такая отчаянная мера возымела свое действие: Картер разжал наконец руки и упал на спину. Негры поспешили оттащить отчаянно упиравшегося хозяина подальше.
Эйприл опустилась на колени рядом с Олтоном. Несчастный молодой человек, пытаясь восстановить дыхание, кашлял и нервно потирал шею, на которой отчетливо проступили синяки.
- Олтон, дорогой, извини меня, пожалуйста! - всхлипнув, произнесла Эйприл. - Господи, ну кто бы мог подумать, что отец так себя поведет!…
- Я убью его! - продолжал бушевать Картер, пока слуги тащили хозяина из кабинета. - Ни один мужчина на свете не стоит моей дочери… Я убью каждого, кто только посмеет забрать ее у меня! Слышишь, ты, ублюдок? Я тебя прикончу, так и знай!…
- Бьюфорд, немедленно пошли кого-нибудь за доктором, - распорядилась Эйприл, помогая Олтону сесть.
- Да, мэм, я так и сделаю, - ответил слуга, - но только лучше бы маста Мозли поскорее уйти отсюда. Не знаю, долго ли мы сможем удерживать хозяина…
Старый негр был прав. Олтону нужно немедленно уйти. И не только из этого дома, но вообще куда-нибудь подальше… В кабинет вошла Поузи, ее глаза были круглыми от страха.
- Помоги мне увести его отсюда, - обратилась к ней Эйприл. - Сейчас же!
- Ты пойдешь со мной! - Олтон уже поднялся с пола и обнял девушку. - Я не могу оставить тебя с этим сумасшедшим, дорогая! Пойдем со мной…
С болью в сердце Эйприл наблюдала, как слуги волокли ее отца по лестнице, словно капризного ребенка.
- Я не могу его бросить, - прошептала она сквозь слезы. - Нет, только не теперь, когда отец так нуждается во мне!…
Олтон прижал Эйприл к себе с такой силой, что она услышала, как бешено колотится его сердце.
- Я люблю тебя, Эйприл! И хочу забрать из этого кошмара… Ведь все уже знают, что твой отец сошел с ума, а сегодня я сам это видел. Я боюсь за тебя, дорогая…
Она не решилась признаться, что разделяет эти страхи. В этот момент она думала лишь о том, что любит отца. Да она ни за что себе не простит, если сейчас его бросит! Кто, кроме нее, позаботится об отце? Бьюфорд, Поузи, да и все остальные слуги, по всей вероятности, тоже сбегут. Они ни за что не останутся в одном доме с человеком, которого смертельно боятся.
- Олтон, выслушай меня, пожалуйста… - начала Эйприл, стараясь сдержать слезы. - Когда отец немного успокоится, мы с тобой встретимся и обо всем договоримся. Я пошлю тебе записку, обещаю! А теперь уходи, прошу тебя, уходи сейчас же…
Молодой человек внимательно посмотрел на нее, потом угрюмо кивнул:
- Хорошо. Но я еще вернусь и, если понадобится, силой вытащу тебя отсюда. Я не могу отправиться на войну, оставив любимую с этим сумасшедшим! Я знаю, что ты любишь меня, Эйприл. Конечно, он твой отец, но ты должна в конце концов подумать и о себе…
Он наклонился и впился в ее губы властным, настойчивым поцелуем. Эйприл уперлась руками в плечи Олтона и с силой оттолкнула его:
- Пожалуйста, уходи! Уходи сейчас же, пока не случилась беда…
- Хорошо, Эйприл, я ухожу. Но обещай, что ты придешь ко мне!
- Да-да, Олтон, конечно. Только уходи поскорее!…
И вдруг до них донесся истошный крик. Все трое - Эйприл, Олтон и Поузи - со страхом посмотрели наверх. Этот жуткий вопль, казалось, сотрясал ведь дом. От него дрожали стены…
- Лорена! - бушевал Картер. - Лорена, я убью тебя, если ты уйдешь! Клянусь Богом, убью!…
- О Боже всемогущий! - Поузи закрыла лицо фартуком. - Хозяин потерял рассудок. Этот человек сошел с ума!… - И она в испуге выбежала из комнаты.
Олтон снова схватил Эйприл за плечи.
- Да, он сошел с ума. Тебе опасно оставаться здесь!
- Отец болен. Поверь мне, Олтон, он просто болен… Уходи побыстрее. Пока ты здесь, он не успокоится!
- Но я боюсь за тебя! Я не могу оставить тебя здесь одну. Мало ли что взбредет ему в голову? Собери вещи, и мы уйдем вместе!…
- Я не могу оставить отца в таком состоянии! - в отчаянии выкрикнула она. - Неужели ты не понимаешь, что я не могу сейчас уйти?…
Олтон отпустил ее и, покачав головой, вздохнул:
- Ну хорошо. Не могу же я заставлять тебя силой! Но уеду я только через неделю. А до тех пор мы поженимся, и тогда ты сможешь уйти из дома. Ведь когда меня не будет рядом, кто поможет тебе, Эйприл?…
- Да, ты прав, - тихо сказала она. - Но мне нужно все обдумать. Я позову к отцу врача - посмотрим, что он скажет. Я дам тебе знать, Олтон, обещаю. Только дай мне время!
Он поцеловал ее в лоб, повернулся и вышел. Но Эйприл заметила, что глаза его горят от гнева.
Сверху все еще доносились крики. Хозяин Пайнхерста бушевал, то признаваясь в любви давно умершей Лорене, то грозясь убить ее…
«Да, - грустно призналась себе Эйприл, - сомнений больше нет. Мой отец и вправду обезумел…»