Пролог

Париж

1895 год

Сквозь открытое окно в комнату врывался легкий ветерок, и принесенное им сладкое дыхание весны вытесняло из больничной палаты запахи лекарств.

Джейд О’Бэннон Колтрейн неподвижно лежала на железной койке. Ее глаза были закрыты, а длинные темные ресницы касались бледных щек. Но даже сейчас ее редкая ирландско-русская красота вызывала восхищение. Джейд происходила из царской династии Романовых. Всякий, кто знал Джейд, утверждал, что она обладала не только красотой, но и добрым нравом.

Джейд ждала своего первенца. Снова начались родовые схватки, и она, застонав, положила руки на свой огромный живот.

Колт Колтрейн не сводил глаз с жены. О Боже, как он любил ее! А ведь однажды чуть не потерял…

Колт покачал головой, стряхивая с себя причиняющие душевную боль воспоминания. С тех времен минула целая вечность. Пережитые тогда бурные события теперь уже не имеют значения. Ныне Колт и Джейд вместе и больше никогда не расстанутся.

Несколько часов назад начались преждевременные роды: предполагалось, что ребенок появится на свет лишь где-то через полтора месяца.

Колт оторвал взор от Джейд и взглянул на свою мать, сидевшую по другую сторону кровати. Достигнув зрелого возраста, Китти Райт Колтрейн осталась такой же прекрасной, какой была в юности. Ее необыкновенные фиалкового цвета глаза по-прежнему отсвечивали золотистыми блестками, а рыжие волосы сияли огненными бликами заходящего солнца.

Китти встретила умоляющий взгляд сына и горестно покачала головой. Она хотела успокоить его, но знала, что ребенок родится недоношенным, крошечным и слабым. Очень мало шансов, что он вообще выживет. Свои грустные мысли Китти, однако, оставила при себе и спокойно сказала:

– Я тебе уже говорила, первые роды длятся всегда дольше.

Колт кивнул и вновь поглядел на жену. Она прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать крик от надвигавшейся боли. Он взял в ладони ее руки, шепча слова любви и ободрения до тех пор, пока схватки не ослабли.

Дыхание Джейд вновь выровнялось. Она взглянула на Колта и хрипло прошептала:

– Твоя мать права. Роды продолжатся долго. Прошу пойди немного отдохни и чего-нибудь перекуси.

Колт решительно покачал головой:

– Я не отойду от тебя.

Китти заметила, что у него нет иного выбора.

– Я удивляюсь, что сестры разрешают тебе оставаться здесь так долго. Роды – очень личное, тайное событие в жизни женщины. – Она обошла кровать и твердо положила руку на плечо сына: – Иди домой и посмотри, как там отец. Не сомневаюсь, он места себе не находит. Что-нибудь поешь и немного отдохни. Когда вернешься, то у тебя, вероятно, будет еще время, чтобы подождать… снаружи, – подчеркнула она.

Дверь отворилась, и в комнату вошла монахиня, одетая в накрахмаленную белоснежную форму медицинской сестры. Она принесла накрытый салфеткой поднос и властным тоном сообщила, что ее зовут сестра Фифайн.

– Я должна подготовить мадам Колтрейн к родам. Вынуждена попросить вас выйти. – Сестра нетерпеливо взглянула на Колта.

– Вы пришли в самый подходящий момент, – рассмеялась Китти. – Я уже истощила все свои аргументы.

– Разрешите мне, пожалуйста, провести хотя бы минутку… с ней наедине, – попросил Колт.

Три женщины посмотрели на него и поняли, что разубедить его невозможно. Сестра Фифайн нахмурилась.

– Только одну минуту, – сухо сказала она и, прежде чем выйти из палаты, поставила поднос на стол. Китти последовала за ней, закрыв за собой дверь.

Колт опустился на колени перед кроватью, сжав руки Джейд:

– Я люблю тебя, Джейд. Верь мне.

– И я люблю тебя, мой дорогой. – Она приподняла слабую ладонь, чтобы отбросить с его лба прядь иссиня-черных волос, и улыбнулась, заметив, как он смотрит на нее своими бесподобными темно-серыми глазами.

– Это начало для нашего младенца, для нас, для нашего будущего. Все остальное не имеет значения.

Колт рассеянно кивнул, ощутив, что на него опять нисходит странное чувство… Похоже, Джейд не так рада, как она утверждает, предстоящему появлению ребенка. Ему показалось еще более странным то, что жена, по-видимому, даже рада преждевременным родам.

Джейд облизнула пересохшие губы, глубоко вздохнула и замерла, почувствовав усиливающиеся схватки. Но пока боль не улеглась, Колт не отодвинулся от нее, хотя и слышал звук открывающейся двери.

– Месье… – взволнованно произнесла сестра Фифайн.

– Колт… – мягко уговаривала его Китти.

Он еще раз поцеловал жену и нехотя направился к двери.

– Я никуда не уйду. Подожду снаружи. – Он шутливо подмигнул. – Не уйду до появления Джона Тревиса Колтрейна-младшего.

Джейд с усилием улыбнулась:

– Ты имеешь в виду – Кэтрин Райт Колтрейн!

Китти подтолкнула Колта к двери:

– Кэтрин, Тревис или как вы там еще решите назвать младенца, но сейчас уходи!

Сестру Фифайн не умилила эта сцена. Строго поглядев на Китти, она кивнула в сторону двери и сказала:

– Будьте добры, мадам, мне хотелось бы, чтобы и вы оставили нас.

Китти мгновенно ощетинилась:

– Я никуда не уйду! На свет появляется мой внук или внучка, и у меня нет никакого желания уходить, пока это не произойдет.

Сестра Фифайн покачала головой. По тому, как блеснули глаза мадам Китти Колтрейн, она поняла, что та говорит всерьез.

– Это будет зависеть от доктора. Но пока я все-таки вынуждена попросить вас подождать снаружи.

Китти сердечно поцеловала Джейд:

– Скоро увижу вас. Я собираюсь убедить своего упрямого сына уйти на какое-то время домой.

Как только они оказались по другую сторону двери, Колт взорвался:

– Мама, я никуда не собираюсь уходить! Джейд сейчас очень тяжело. Мы с тобой понимаем, что роды преждевременные и ребенок может не выжить.

– Не стану тебе лгать, – ответила она. – Мы можем потерять младенца, но не потеряем Джейд. Она молода и здорова, и у вас будут другие дети. Подумай об этом, Колт, и давай помолимся, чтобы все поскорее закончилось.

– Я не могу снова потерять ее. Я клянусь…

День перешел в сумерки, а потом на сверкающее, усеянное алмазами звезд небо над Парижем – городом света – подобно бархатному занавесу, опустилась ночь.

В больнице царило спокойствие. Примерно в полночь три полных, суровых монахини проводили Колта в приемную, из которой не было ни видно, ни слышно ничего из того, что происходило в родильном зале. Он сидел один в небольшой унылой комнате, вся обстановка которой состояла из нескольких рядов деревянных скамей. В ней не было окон, и только большое распятие висело на одной из стен.

К нему часто забегала Китти, периодически сообщавшая одно и то же: врачи все еще не знают, когда наконец родится младенец. В конце концов Колт взорвался и сказал, чтобы она больше не приходила до тех пор, пока все не закончится, ибо всякий раз, когда он слышал звук открывающейся двери, у него обрывалось сердце. «Было лучше, – думал он, – когда женщины рожали дома. – Теперь парижская элита больше не доверяет домашним родам. А семья Колтрейнов, несомненно, принадлежит к элите».

Колт никогда не испытывал желания вернуться в Париж. Он родился и вырос в Америке, а впервые приехал в Европу несколько лет назад, чтобы встретиться с родителями. Его отец Тревис Колтрейн, богатый и удачливый человек, согласился занять пост американского эмиссара во Франции только из чувства уважения к своему другу, президенту Гаррисону. Со временем родители Колта полюбили Францию, оставив сына в Америке управлять ранчо и серебряными рудниками в Неваде.

Тогдашний визит Колта завершился встречей с Джейд, которую он полюбил. Колт улыбнулся, окунувшись в счастливые воспоминания. Какая у них была красивая, воистину царская свадьба в России и незабываемый медовый месяц, проведенный в круизе вокруг греческих островов на великолепной яхте царя!

Улыбка на его лице поблекла, когда он вспомнил о другом путешествии… О поездке в Америку, во время которой на их корабль обрушился океанский шторм. Джейд смыло с палубы за борт, а сам он попал под град летящих обломков корабля и потерял память.

А потом для них обоих начался самый настоящий кошмар.

Плывущую по воле волн Джейд выловил Брайан Стивенс, богатый вдовец, у которого погибли любимая молодая жена и сын. Зачарованный красотой Джейд, он решил жениться на ней, но она упорно цеплялась за надежду, что Колт каким-то образом выжил. Твердо решив удержать ее, Стивенс нанял частных детективов из сыскного агентства Пинкертона, но скрыл от Джейд наиболее важные результаты их расследования. Он сказал ей, что Колт жив, женился на другой женщине и что они живут счастливо и ожидают рождения ребенка. Стивенс намеренно скрыл от Джейд, что Колт потерял память. К тому же он не был женат, а стал жертвой светской львицы Триесты Вордейн, замыслившей помочь своей незамужней и беременной дочери Лорене завоевать пристойное место в обществе.

Придя в ярость от того, что Колт так быстро забыл ее, Джейд попалась в ловушку, расставленную Брайаном Стивенсом, и в конце концов вышла за него замуж. Однако позже ей стало известно истинное положение дел.

Колт вспомнил о той ужасной ночи лишь семь месяцев спустя, когда к нему вернулась память. Вспомнил и содрогнулся. Поняв, что Джейд узнала правду, Стивенс решил отвезти ее на принадлежащий ему остров в Карибском море и навечно поселить там, сделав пленницей своей любви.

Колт бросился за ними в погоню. Разразился шторм, его смыло за борт. И вот в тот самый момент когда Колт отчаянно цеплялся за жизнь, он вспомнил все… А когда наконец полностью пришел в себя, небо смилостивилось над ним и кошмару пришел конец. Джейд была его, навечно и навсегда…

Колт надеялся, что Стивенс горит в аду за все страдания, которые он причинил им, и верил, что такая же участь постигнет и Триесту Вордейн. Он не испытывал ненависти к Лорене, ибо в конце концов она оказала сопротивление своей властной матери, и даже позаботился о ее сыне, Энди, и не возражал когда-нибудь повидаться с ним. Но Колт и Джейд решили, что лучше всего для них будет на время покинуть Америку и дать затянуться ранам.

Джейд вновь несло без руля и ветрил… но не по холодным, охваченным волнением водам океана. Ее захлестнул водоворот собственных горестных сомнений и страхов.

Найдя Колта, Джейд с ужасом поняла, что тот не узнал ее и не помнил, что был женат на ком-нибудь, кроме Лорены Вордейн. И тем не менее возникновения страстных чувств между собой они не могли отрицать. Колт удивлялся, почему он так быстро влюбился в нее. Знал лишь, что не в силах контролировать свое всепоглощающее желание овладеть ею. Джейд же не решалась сказать ему правду, поскольку она переговорила с врачом и тот предупредил, что потрясение от встречи с реальностью способно лишить Колта разума.

С тяжелым сердцем Джейд решила, что ей следует расстаться с Колтом. Она не могла продолжать обман. Особенно после того, как все стало известно Триесте Вордейн и та стала угрожать разоблачением. Джейд также решила уйти и от Брайана – человека, который жестоко обманул ее, скрыв правду. Но Брайан не желал отпускать ее и овладел ею против ее воли в ту роковую ночь…

И вот теперь, беспомощно барахтаясь в сотрясающем ее море боли, Джейд увидела склонившееся над ней взволнованное лицо Колта. Потом его место занял Брайан. Он смеялся и говорил, что не разрешит ей уйти…

Джейд и Колт никогда не обсуждали, что случилось в ту ночь, удалось ли Брайану силой овладеть ею тогда или в последующие мучительные месяцы, когда она и Колт уже разыскали друг друга. Так или иначе Брайан был ее мужем. Колт не хотел допытываться, поддерживали ли Брайан и Джейд супружеские отношения, а Джейд не стала посвящать его в это. Они не обсуждали эту тему, даже когда узнали, что Джейд предстоит родить. Джейд держала свои страхи и опасения при себе и страдала в одиночку.

Вот почему Джейд не обрадовалась, узнав, что беременна. Ведь она не знала, кто же отец ее будущего младенца – Колт или Брайан… Ребенок, конечно, не был недоношенным. Его отцом непременно должен быть Колт!

Откуда-то из окружавшего ее густого тумана донеся голос Китти:

– Тужься, дорогая. Дитя уже почти вышло… Тужься… Скоро все кончится.

Сознание покинуло ее. Джейд слишком ослабла, слишком устала от долгих, долгих усилий…

Наступило наконец успокоение и молчание – благоговейное, трепетное. Его нарушили звук сильного шлепка и громкий обиженный плач.

Китти смеялась и плакала одновременно, когда наклонилась, чтобы обнять Джейд.

– Родился мальчик, Джейд! Джон Тревис Колтрейн-младший! Какой хорошенький! Точно так выглядел Колт, когда появился на свет.

Джейд заплакала и ослабевшими руками обняла Китти:

– Скажите, прошу вас… С ним все в порядке?

Китти не ответила, поскольку в этот момент раздалось удивленное восклицание врача. Сестра Фифайн передала новорожденного няне и осталась стоять рядом с врачом, в любопытстве раскрыв рот и широко открыв глаза.

– Не могу поверить, – прошептала она и нервно рассмеялась.

Китти повернулась и от удовольствия всплеснула руками:

– Двойня! Джейд, еще один младенец!

– Девочка! – гордо произнес врач, подняв дитя за щиколотки и громко шлепая его ладонью. – Тоже здоровая. Оба здоровые младенцы. Теперь понятно, почему роды оказались преждевременными. Двойняшки никогда не рождаются в установленные сроки и обычно создают для матери дополнительную нагрузку. Примите мои поздравления, мадам Колтрейн!

Китти залилась счастливыми слезами. Она запечатлела поцелуй на щеке Джейд и поспешила из комнаты, чтобы сообщить Колту, что тот стал отцом двойни.

Джейд, однако, не могла присоединиться к их ликованию. К ней вернулся старый кошмар: она родила близнецов до срока, а значит, их отцом мог быть Брайан.

Она содрогнулась, вспомнив, как тот однажды признался ей, что у него была сестра-близнец, которая умерла в детстве. О Боже! Рождались ли близнецы в семье Колта? Вдруг Брайан отец ее детей?

«Нет, нет, нет…» Джейд металась на подушке, стонала. Ее сердце разрывалось на части.

– Полагаю, что известие о двойне очень взволновало ее. Может, ей дать что-нибудь успокоительное? – послышался голос сестры Фифайн.

Врач по-доброму рассмеялся:

– Конечно! Легко представить, каким шоком оборачивается для женщины сообщение, что на нее снизошло двойное благо… и двойная ответственность!

Джейд снова почувствовала, что ее куда-то уносит… И когда она оказалась в желанной черной пустоте, она поклялась, что никогда не будет думать об этом…

Колт был жив. И он был с ней.

Брайан умер в ту роковую ночь.

Колт был ее мужем, ее любовью, отцом ее сына и дочери.

Именно в это она заставит себя поверить. И да будет так!

 

Глава 1

Испания

Ноябрь, 1912 год

С каждым взглядом на наручные часы нетерпение Джейд нарастало. Где же Кит? Уже пора ехать на вокзал, а опоздай они на полуденный поезд, отправляющийся в Мадрид, им придется отложить поездку на целый день.

В это время года сановные американцы в Мадриде, а также рядовые граждане Соединенных Штатов, проживающие и работающие в Испании, ежегодно праздновали День благодарения. В этом году они отмечали избрание своего двадцать восьмого президента, Вудро Вильсона. Вот уже несколько месяцев Джейд ждала намеченных на эти дни увеселений и хотела присутствовать на торжественных церемониях.

Она шагала взад и вперед по розовому мраморному полу своей спальни, то и дело останавливаясь, чтобы выглянуть в выходящие на балкон широкие окна и раскинувшиеся за ними поля. Кит не уезжала с ранчо. Где же она пропадает?

Вздохнув, Джейд повернулась к зеркалу, рассматривая свой дорожный наряд. На ней были темная шелковая блузка, синий саржевый жакет с баской, юбка, широкая в бедрах и сужающаяся книзу, и сафьяновые туфли-лодочки. Темные густые волосы она заплела в две косы и уложила их на затылке. Джейд выглядела несколько консервативно и внушительно, то есть именно так, как, по ее мнению, должна выглядеть жена эмиссара.

Уже в сотый раз Джейд подумала, что не следовало уступать уговорам Колта и Кит и покупать ранчо вблизи Валенсии, хотя она и признавала, что это был один из прелестнейших уголков Испании. У нее захватывало дух при виде изобилия апельсиновых, лимонных, миндальных и оливковых, а также гранатовых деревьев и пальм.

Их дом был построен во времена Сида, самого знаменитого героя-рыцаря в истории Испании. Роскошное дворцовое сооружение имело внутренний сад с террасами, выложенными мозаикой и окаймленными кипарисами и миртовыми деревьями. Вокруг витал аромат жасмина и роз.

Прямо из дома открывался прекрасный вид на аквамариновые воды Средиземного моря, а находящийся позади дома земельный участок идеально подходил для выращивания лошадей и крупного рогатого скота. Колт, правда, для подобного рода занятий временем не располагал, хотя и старался планировать свою работу в Мадриде так, чтобы насладиться миром и покоем в собственном доме.

Это был воистину рай, хотя Джейд все еще сомневалась в целесообразности воспитания Кит именно здесь, в простой обстановке, с которой бы та никогда не встретилась в космополитической атмосфере жизни в американском посольстве. Здесь Кит, несмотря на запрет, иногда ездила верхом с работниками с соседнего ранчо Фрезира. Джейд не нравилось, что Кит повсюду следует за ветеринаром Фрезиром, хотя против него лично она ничего не имела. Он был довольно приятным американцем, который решил обосноваться в Испании, получив здесь землю в наследство от дальнего родственника.

Джейд считала, что подобное времяпрепровождение непристойно для юной девушки царских кровей – кровей рода Романовых. Она просила Колта отдать Кит в пансион благородных девиц, но он с ней не согласился, поскольку против этого была Кит. Их дочь умела обводить своего папочку вокруг пальца! Впрочем, не без помощи матери Колта.

Джейд восхищалась Китти Колтрейн и уважала ее. Но взгляды их порой не совпадали. Особенно когда Китти излишне откровенно высказывала мнение, что Кит следует разрешить жить собственной жизнью по своему выбору. Джейд неоднократно давала свекрови понять, чтобы Китти не учила ее, как воспитывать дочь. Однако Китти высказывала, когда считала нужным, свои идеи… и неизменно принимала сторону внучки.

Когда Джейд делилась своими тревогами с Колтом, тот лишь смеялся и говорил, что по рассказам отца его мать, Китти, всегда поступала так же. Кит – копия Китти Райт Колтрейн, и это не так уж плохо.

Джейд нехотя соглашалась с ним, полагая, однако, что, когда его мать была молода и жила на небольшой ферме в Северной Каролине, все обстояло совсем иначе. Джейд очень хотелось, чтобы ее собственная дочь была более утонченной.

Лет десять назад Джейд не хотела уезжать из Нью-Йорка в Испанию. Ей нравилась нью-йоркская жизнь. Она успешно вела собственную студию балетных и салонных танцев, наслаждалась своей семьей, ходила в церковь и с удовольствием занималась благотворительностью. Она считалась одной из самых уважаемых светских дам, и ей это льстило. Приглашение на званый вечер в особняк Колтрейнов было таким же предметом зависти, что и предложение провести уик-энд в их элегантном доме в горах Катскилл. В свою очередь, Джейд и Колт стояли неизменно в числе первых в списках гостей на светских раутах от Нью-Йорка до Белого дома.

Однако, получив лестное предложение занять пост эмиссара в Испании, Колт решил принять его, несмотря на обострившуюся международную обстановку: после нескольких месяцев напряженности между Соединенными Штатами и Испанией вспыхнула война. Когда в октябре 1898 года президент Уильям Мак-Кинли убедил отца Колта, Тревиса, вернуться из отставки к активной деятельности и занять пост специального советника на мирных переговорах в Париже, всю семью охватило беспокойство: не обернется ли такая работа для него стрессом? Тревис Колтрейн, однако, все протесты пропустил мимо ушей. Он был человеком совести и долга, и коль скоро посчитал, что страна нуждается в нем, намеревался наилучшим образом послужить ей. Правда, он попросил, чтобы в этой миссии его сопровождал его единственный сын, также опытный дипломат.

Увы, опасения семьи оправдались: десятого декабря 1898 года, в тот самый день, когда был подписан положивший конец войне Парижский мирный договор, Тревис Колтрейн умер от сердечного приступа.

Колт тяжело переживал смерть отца, и Джейд посчитала, что назначение в Испанию поможет ему наладить собственную жизнь. Она отбросила прочь сожаления и сомнения, связанные с отъездом, – она любила мужа.

Все сложилось хорошо. Колт стал одним из наиболее уважаемых иностранных правительственных эмиссаров, аккредитованных в Испании. Их жизнь здесь оказалась достаточно приятной, но когда Кит повзрослела, Джейд поняла, что, если она не сможет убедить дочь поступить в пансион благородных девиц, они должны подумать о возвращении в Нью-Йорк, где Кит сможет получить образование и вести светскую жизнь, соответствующую положению семьи.

Кит яростно воспротивилась этому, утверждая, что, если ее брат, Тревис, живет во Франции вместе с бабушкой Китти, тогда и она вправе наслаждаться Европой. Кит предпочитала тому, что она пренебрежительно называла «нудными девичьими занятиями», езду верхом и игры на свежем воздухе.

Поскольку Джону Тревису нравилось жить с бабушкой, Джейд неохотно уступила сыну при условии, что лето он станет проводить дома. Джон согласился, и они все зажили тесной компанией. К тому же Китти воспитывала еще одну свою внучку, точнее, падчерицу Мэрили. Очень давно, в мрачную пору жизни Китти и Тревиса, Тревис, полагая, что Китти уже нет в живых, женился на даме из штата Кентукки по имени Мэрили Барбоу, которая умерла в родах, оставив девочку Дани, ставшую впоследствии матерью Мэрили.

Всякий раз, когда Джейд вспоминала о Дани, к ее горлу подступал комок. Дани росла милой, нежной, ласковой девочкой. Она вышла замуж за близкого друга Джейд – Драгомира Михайловского. Между ними царила редкая, особая любовь, омраченная лишь неспособностью Дани выносить ребенка до положенного срока. Но позже – точнее, на другой день после смерти своего отца – Дани родила красивую и здоровую девочку и… последовала за ним в могилу.

Джейд обещала Дани, что она воспитает ее дочь как своего собственного ребенка, но Китти настояла на том, чтобы девочку отдали ей. Как можно было отказать ей в просьбе, все еще горько переживавшей смерть Тревиса? Несмотря на разногласия из-за Кит, Джейд испытывала глубокую привязанность и уважение к свекрови.

Что же касается Драгомира, то он так и не оправился после смерти жены. Он вернулся в Россию, чтобы в смутные времена помочь царю Николаю, всю жизнь остававшемуся его другом. Хотя Джейд редко получала о нем вести, она часто и с любовью вспоминала Драгомира.

Стук в дверь прервал ее воспоминания. Она, однако, с разочарованием увидела, что то была не Кит, а горничная Карасиа.

– Вы нашли ее? Кто-нибудь из слуг видел ее?

Карасиа уставилась в пол и нервно теребила длинную крестьянскую юбку.

– Да. Я, сеньора, нашла ее. Но она просила передать вам, что прийти сейчас никак не может. Сказала, что ей жаль, что вы опоздаете на поезд, но поделать ничего нельзя. Сеньорита умоляет вас простить ее.

Глаза Джейд расширились от удивления.

– Ты имеешь в виду, она отказывается прийти?

– Да, – прошептала Карасиа и кивнула.

– Но где она? – взорвалась Джейд.

– В конюшне. Кобыла, которую дал сеньорите ветеринар, жеребится… У нее большие трудности. Сеньора Фрезира найти не удалось. И сеньорита Кит принимает роды сама, а то кобыла подохнет.

– О Боже! Я же говорила ей, что она должна вернуть лошадь, что ее не надо держать здесь.

Карасиа подняла подбородок, словно показывая свою лояльность хозяйке и подруге, Кит:

– Сеньорита Кит любит лошадей. Она очень хотела бы иметь лошадь.

Джейд холодно взглянула на девушку, не собираясь обсуждать со служанкой свои личные дела. Пройдя мимо нее, она поспешила по дорожке, ведущей через рощу лимонных деревьев к конюшне. У открытых дверей она увидела Джулио, младшего сына одного из слуг, который со страхом пропустил ее внутрь.

Джейд неожиданно окликнул шофер Муэго, бегущий за ней. Предполагалось, что он ждет их у парадного входа, чтобы отвезти на вокзал в новой, блестящей черной машине Колта марки «альфонсо», составляющей предмет его радости и гордости. Построенная на заводе «Испано-Сюиза» в Барселоне, она считалась самым красивым и быстрым современным автомобилем. Но сейчас Джейд было не до роскошной машины. Ее озадачил возбужденный вид Муэго.

– Мне сказали, что кобыла жеребится, – сказал он. – Сомневаюсь, что мы успеем на поезд, но тем не менее держу машину наготове.

– Правильно делаете, – буркнула Джейд и вошла в конюшню. Она увидела Кит в одном из расположенных вдали стойл. Ее дочь стояла на коленях на сене рядом с кобылой по кличке Красотка. Одетую в грубые хлопчатобумажные брюки, ненавидимые Джейд, и во фланелевую рубашку с закатанными по локоть рукавами, Кит, похоже, меньше всего занимали мысли о предстоящих празднествах в Мадриде.

При виде крови на руках и рубашке Кит у Джейд перехватило дыхание, и она зажала рот ладонью.

Кит обернулась к матери.

– Красотка жеребится, – спокойно объяснила она, и выражение тревоги окрасило ее изящное лицо. – Преждевременные роды. Она должна была родить лишь через несколько недель. Я пришла проверить ее состояние и заметила, что Красотка ведет себя странно. Потом я увидела, что у нее опухло вымя, и поняла, что начинаются роды.

– Что же ты можешь сделать? Этим должен заняться Фрезир, а не ты. К тому же это его лошадь, – сказала Джейд ледяным тоном.

Кит упрямо покачала головой:

– Я послала за ним Джулио, но никто не может сказать, где он. Я не оставлю ее. Он мне однажды говорил, что, когда кобыла жеребится и начинает нервничать и потеть, вся напрягается, то роды ускоряются и обычно заканчиваются примерно через полчаса.

Я ждала, – торопливо добавила Кит, – но когда ничего не произошло, я ввела руку внутрь и обнаружила, что жеребенок неправильно повернут. Предполагается, что он должен выйти так, чтобы его нос лежал на передних ногах. А сейчас он лежит на боку. Я должна повернуть его. Может быть, ты подождешь снаружи, – предложила она, улыбнувшись, и окунула руки в ведро с топленым свиным салом, которое принес Джулио.

Муэго и Джулио зашли в стойло и опустились на колени рядом с Кит и кобылой, приготовившись в случае необходимости помочь. Джейд, чувствуя, что ее вот-вот вырвет, отошла в сторону и отвернулась, будучи не в силах смотреть на происходящее.

Прошло несколько мгновений, и внезапно все радостно закричали. Джейд заставила себя повернуться и с ужасом наблюдала, как появился на свет маленький мокрый жеребенок, с трудом пытавшийся подняться на подкашивающиеся ножки.

– Какой он красивый! – воскликнула Кит. – Красивый и здоровый! Не могу поверить, Красотка, мы сделали это… – Она обняла кобылу, когда та поднялась на ноги, чтобы осмотреть своего сына.

Джейд не могла отрицать, что гордилась дочерью, но вместе с тем ее вновь пронзила решимость уехать с ранчо… и из Испании. Кит нужен Нью-Йорк с его культурной и светской жизнью. Только тогда Джейд сможет рассчитывать, что ее дочь достигнет совершенства и в один прекрасный день выйдет замуж за утонченного и богатого человека. Может быть, ей станет легче убедить в этом и Колта, когда тот узнает, каким неподходящим для леди делом занималась Кит, а также примет во внимание разговоры о надвигающейся войне в Европе. У Джейд возникло ощущение, что муж тоже готов вернуться домой.

А сейчас им надо ехать на вокзал. Может, они еще успеют на поезд.

– Ты сделала большое дело, дорогая, – начала Джейд. – И я горжусь тобой. Если ты поспешишь, то мы…

– Нет, – тихо сказала Кит и тыльной стороной окровавленной ладони отбросила со взмокшего лба прядь медно-рыжих волос. Ее фиалковые глаза горели решимостью. – Я должна подождать около часа, чтобы удостовериться, что послед вышел. Потом нужно убедиться, что жеребенок начал сосать, это не всегда бывает легко для него. Я должна буду…

– Кит, – внезапно воскликнула в полном отчаянии Джейд, – прости, но, по-моему, все это отвратительно и не пристало знатной даме! Твой отец согласится со мной, что тебя надо вернуть в цивилизованный мир и научить тому, что значит быть леди. Ты молода, красива и должна думать о поездке в Мадрид, где ты окажешься в центре внимания, в окружении мужчин. А ты на соломе, в грязи, в крови…

Кит спокойно слушала причитания матери. Когда же Джейд несколько приутихла, она сказала виноватым тоном:

– Мне очень жаль. Обещаю: завтра к этому времени буду готова.

– Посмотрим! – рассердилась Джейд и выскочила из конюшни.

Кит смотрела ей вслед и печально качала головой.

«Ну почему, – размышляла она, – мама не понимает, что у меня есть собственные мечты? Неужели, если я женщина, я должна жить, должна думать и поступать раз и навсегда установленным образом? Я хочу быть самой собой».

Кит не собиралась быть непочтительной или непослушной, не хотела причинить кому-то боль. Желала лишь оставаться такой, какая есть.

 

Глава 2

Джейд зарезервировала отдельное купе в поезде, отправляющемся в Мадрид следующим утром, но Кит отказалась ехать на вокзал, пока Фрезир не осмотрит кобылу и новорожденного жеребенка. Джейд пришла в ярость. Кит, однако, сказала, что она сможет уехать на целую неделю, если только ветеринар подтвердит, что с животными все в порядке.

И вновь Джейд расхаживала взад и вперед по комнате и заламывала руки, опасаясь, что они опоздают на поезд. В конце концов они выехали и прибыли на вокзал как раз в тот момент, когда кондуктор в последний раз объявил: «Всем занять места».

Усевшись, Джейд продолжала кипеть:

– Тебе было бы безразлично, даже если бы мы вообще не попали на поезд! Ты заботишься только о лошади и… – Она покачала головой и вздохнула: – Впрочем, к чему мне все эти хлопоты?! Ты никогда не слушаешься. Ведь я говорила вернуть лошадь Фрезиру! Порой я задумываюсь: не подменили ли мне семнадцать лет назад младенца? В тебе нет ничего от меня! Ничто прекрасное тебя не интересует – ни искусство, ни театр, ни модные наряды, ни увеселения или… все, что волнует меня… – Джейд, обессилев, замолчала.

Кит смотрела в окно на пробегавший мимо пейзаж. Ей нравилась умиротворенность равнины, окруженной скалистыми холмами. Порой виноградники и апельсиновые и лимонные рощи пересекали тропинки. Поездка в Мадрид обещала быть восхитительной, и Кит ждала ее. Но теперь все погубила напряженность, возникшая между ней и матерью. Почему так происходит? Почему мама не может ее понять?

Отец не любил, когда его втягивали в споры, и никогда не принимал чью-либо сторону, старался улизнуть. Но все складывалось по-иному, если рядом оказывалась бабушка Китти. Как-то после нескольких бокалов вина та сказала Кит, что, хотя она и обожает ее мать, тем не менее считает, что Джейд в силу ее аристократического происхождения присущ снобизм.

Пока Кит любовалась красотами ландшафта за окном, ее мать продолжала читать нотации. Когда она в очередной раз заявила, что у них не останется другого выбора, кроме как вернуться в Нью-Йорк и дать возможность Кит окунуться в иную, более утонченную жизнь, та больше не смогла молчать.

– Мама, ты когда-нибудь поймешь, что это не я, а ты другая? – холодно спросила она.

Джейд посмотрела на Кит сузившимися от гнева изумрудными глазами:

– Что это, по-твоему, значит?

– Ты княжна из семьи Романовых, а русский царь твой троюродный брат. Это отчуждает тебя от людей.

Джейд скептически парировала замечание Кит:

– Ну что же, моя кровь – это и твоя кровь. Ты также принадлежишь к родословному древу Романовых, а царь – твой четвероюродный брат. И если я другая, то и ты другая. Пусть даже ты не унаследовала от меня ни одной из свойственных мне черт, – язвительно добавила Джейд. – И к тому же девушке в твоем возрасте независимо от того, королевских кровей она или нет, было бы естественнее думать о званых вечерах, танцах, ухаживаниях мужчин.

Кит усмехнулась:

– Мне совсем не нравится, когда за мной ухаживают. Уж лучше ездить верхом, чем в модном платье скучать среди влюбленных в тебя мужчин. Или я ошибаюсь?

– Откровенно говоря, да.

– Может быть, сейчас не будем спорить и постараемся получать удовольствие от поездки? – устало спросила Кит.

Джейд задумчиво посмотрела на дочь, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, признав тем самым свое кратковременное поражение.

– Пожалуй. Ты все равно никогда не слышишь, что я говорю.

Кит обрадовалась и сменила тему разговора. Она начала рассуждать о том, как приятно снова посетить Мадрид, как ей нравится останавливаться в их апартаментах, поскольку это близко от парка Ретиро с его многочисленными дорожками для верховой езды и как ей хотелось бы арендовать лошадь, чтобы покататься там.

– Дорожки для верховой езды? – открыла глаза Джейд. – Вот именно это я и имею в виду, Кит. Неужели тебя ничего больше не интересует? Мы едем в самый красивый город в Испании, а ты думаешь о верховой езде в парке. В последний раз, когда мы были там, я вынуждена была силком затащить тебя в музей Прадо, в одну из великолепнейших художественных галерей в мире, и ты зевала.

– Неправда! Мне там понравилось, но я предпочла бы поездить верхом. Что в этом плохого? – «Ну вот, вернулись к прежней теме», – с грустью подумала Кит.

Джейд пожалела, что возобновила спор, но ничего с собой поделать не могла. Ведь она хочет только добра для дочери! А та мечтает о занятиях, которые благородными не назовешь. Еще бы – ездить верхом, да не сидя боком в английском седле, а скакать, по-мужски расставив ноги! Джейд признала, что было бы лучше не настаивать на том, чтобы Кит поехала с ней.

– Ты, вероятно, чувствовала бы себя счастливее, – сказала она ей, – если бы осталась дома с той лошадью.

– Несомненно, – сухо пробормотала та.

– В чем ты собираешься пойти на бал в посольство? Я сказала портнихе, чтобы та сшила все, что ты захочешь. У нее есть последние парижские выкройки.

Кит пожала плечами.

– Мой багаж укладывала Карасиа. Я не знаю, что она в него положила.

– Ты не сшила нового платья?

– Зачем? У меня множество красивых нарядов, мама.

Джейд пришла в ужас.

– Но предстоит важное событие – бал в посольстве в честь Дня благодарения, а также избрания мистера Вильсона новым президентом. Каждый твой наряд предназначался для конкретного мероприятия в посольстве, а значит, нельзя надеть платье, которое ты уже носила раньше.

Кит чуть не застонала. Она не хотела спорить, но, Боже, как бы ей хотелось сейчас оказаться на ранчо, а не сидеть напротив матери! Поездка показалась ей бесконечной.

– Мне очень жаль, – тщательно подбирала Кит слова, – но для меня это не имеет значения. По-моему, это глупое занятие… и пустая трата денег.

– Нам, Кит, к счастью не приходится беспокоиться о деньгах. Как ты, возможно, заметила, мы довольно богаты. Твой отец работает лишь для того, чтобы не умереть со скуки. Даже если он больше не прослужит ни одного дня, наш образ жизни от этого не изменится, и нам не нужно будет пользоваться моими деньгами. А ты говоришь, мы не можем позволить себе приобрести для тебя новое платье…

Кит робко проронила:

– Нет, я имела в виду…

– Ты так красива, – прервала ее Джейд. – Гораздо прелестнее, чем я в те дни, когда была примой в Императорском балете в Санкт-Петербурге. Я горжусь тобой, Кит, и хочу, чтобы каждый достойный молодой человек в Европе падал бы перед тобой на колени и умолял тебя выйти за него замуж. Неужели такое желание не оправдано?

Кит хотела рассмеяться, но потом раздумала. Только ее мать способна лелеять в душе подобное желание, а тем более высказывать его вслух. Кит знала: сейчас лучше всего молчать. Когда на мать находит такое настроение, спорить с ней нет никакого смысла. Отец Кит, посмеиваясь, говорил, что когда сливаются вместе ее ирландское происхождение, снобизм Романовых и русское упрямство, стоит оставить ее в покое, пока эти три потока не разделятся вновь.

– Завтра первым делом пойдем по магазинам, – заметила Джейд. – Пусть уж я пропущу долгожданный утренний чай с женой посла, но не допущу, чтобы моя дочь была на балу в платье, которое все уже видели.

Кит стала придумывать план мести. Итак, мать хочет сделать ее центром внимания, хочет, чтобы все мужчины увивались за ней. Ну что же, она получит то, чего добивается! И возможно, убедится, что лучше разрешить Кит жить по-своему, чем заставлять ее играть роль роковой женщины.

Блеснув глазами Кит любезно сказала:

– Не надо, мама, пропускать чаепитие. Я пойду за покупками сама и сделаю это с удовольствием.

– Ты уверена? – спросила Джейд, и в ее тоне прозвучало сомнение.

– О да. Не тревожься, – торопливо заверила ее Кит.

– Сможешь выбрать платье? Что-нибудь модное?

Кит снова кивнула и повернулась к окну с тем, чтобы Джейд не заметила ее лукавую улыбку. Она задумала безвредную шутку. Пора убедить Джейд, что не всегда желательно становиться центром внимания.

* * *

Когда они прибыли на вокзал в Мадриде, Кит обрадовалась, увидев кузину Мэрили и своего отца. Это означало, что ее брат и бабушка Китти приехали из Парижа для участия в празднествах.

Кит радостно обняла отца, а он спросил, почему они опоздали на вчерашний поезд, поскольку телеграмма, посланная ими, не содержала никаких объяснений. Мать с готовностью рассказала ему: еще один аргумент в пользу их отъезда из Испании. Надо спасать Кит, пока она не превратилась в обывательницу.

Кит обратилась к Мэрили – хорошенькой девушке с добрыми карими глазами и пышными каштановыми кудрями. У нее было кукольное личико, усеянный веснушками вздернутый носик и ямочки на щеках. Высокая и стройная, она уже обладала развитыми формами, заставляющими обращать на себя внимание мужчин, хотя ей не было еще и четырнадцати лет.

– Я хочу узнать, что случилось, – настойчиво сказала Мэрили, когда Кит попыталась увести ее в сторону, чтобы она не услышала страстный рассказ Джейд о вчерашних событиях.

– Все то же самое! – Кит рассказала кузине о рождении жеребенка. – Он такой красивый! Ты должна увидеть его! Сеньор Фрезир сказал, что, поскольку я приняла роды, то могу оставить его и Красотку у себя до весны и наблюдать, как он растет. Я хотела бы купить их обоих. Он продал бы их мне, но… – Она замолчала.

– У тебя неприятности, не так ли? – встревоженно спросила Мэрили. Оглянувшись через плечо, она увидела, как ее тетя все еще жаловалась на Кит, которая вынудила их приехать днем позже.

Кит кивнула и вдруг улыбнулась:

– Неприятности будут впереди. Хочешь пойти со мной завтра утром по магазинам? Я должна купить платье для бала.

– Неужели у тебя еще нет платья? – удивилась Мэрили.

– Мама хочет, чтобы у меня было новое платье, – объяснила Кит. – Хочет, чтобы это было нечто особенное, и я стала бы центром внимания. Я буду послушной дочерью и сделаю точно так, как желает мама!

Мэрили, однако, провести не удалось. В прошлом ей уже приходилось наблюдать проделки кузины, и она не приняла ее слова всерьез.

– У меня такое предчувствие, что ты права: неприятности будут.

Кит засмеялась:

– Я просто подчиняюсь желаниям мамы!

Пышные апартаменты Колтрейнов располагались в богатом районе Мадрида, где было много иностранных посольств и роскошных отелей. Колтрейны занимали три этажа высокого, узкого каменного здания на бульваре Пасео де ля Кастелляна.

У парадного входа их машину встречал швейцар, которого чуть не сбила с ног Китти Райт Колтрейн, выбежавшая из дома, чтобы горячо обнять свою тезку.

– О, как я скучала по тебе! – воскликнула Китти, крепко обнимая Кит. – Как жаль, что вчера вечером тебя не было с нами! Тревис, Мэрили и я пошли в твою любимую таверну – «Каса Минго».

– О, Китти, неужели вы ходили туда? – вздохнула Джейд. – В Мадриде множество роскошных ресторанов, а вы повели детей в обычную таверну! – Она взглянула на Колта, полагаясь на его поддержку. Но тот, как всегда, удержался от комментариев и отвел глаза.

Китти высокомерно кивнула:

– Это не обычная таверна. Она весьма популярна и является единственным заведением в Мадриде, где подают настоящий астурийский сидр.

Кит присоединилась к разговору, желая поддержать бабушку:

– Это действительно так. Официант обычно держит стакан в левой руке, а бутылку сидра в правой. Он поднимает ее и наливает. Это своего рода ритуал. Там можно заказать поджаренный хлеб и овечий сыр.

Кит посмотрела на бабушку, и ее охватило странное, знакомое чувство: будто она смотрит в зеркало. У Китти были такие же фиалковые глаза, как у внучки. Кит была рада сходству, поскольку считала бабушку красивой.

– А вы не против снова пойти туда сегодня вечером?

Китти кивнула, но Джейд решительно сказала, что об этом не может быть и речи.

– Нас всех сегодня ждут на ужине, который устраивают дон Хозе Юберо и его жена. Она мне прислала в Валенсию личное приглашение, и я приняла его.

Кит тяжело вздохнула, входя вслед за матерью в холл с черным мраморным полом и высокими до потолка зеркалами.

– Не понимаю, почему туда должны идти Мэрили, Тревис и я. Я ненавижу ужины у Юберов!

Джейд резко повернулась к ней:

– Дон Юберо, Кит, весьма влиятельная персона. Он и его жена всегда милы к нам. Почему ты не хочешь идти?

Кит упрямо вскинула подбородок:

– По одной простой причине. Там подают эту гадость – бычьи яйца!

Китти сделала гримасу и воскликнула:

– Они подавали это в последний раз? Я тоже не хочу идти туда!

Мэрили машинально подошла к бабушке и кузине, но выразилась поделикатнее:

– Они подают угрей, тетя Джейд, а мне неприятно смотреть на них. Я тоже не хочу идти. Предпочитаю пойти в таверну.

Джейд бросила на них испепеляющий взгляд, а Колт пошел к лестнице, пытаясь скрыть удовольствие от разыгравшейся у него на глазах стычки. Джейд, однако, положив руки на бедра, твердо сказала:

– Я приглашение приняла, и мы все пойдем. Что же касается еды, которую там подают, то юная леди, – Джейд указала пальцем на Кит, – если она хорошо усвоила приличные манеры, которые я пытаюсь – по-видимому, безуспешно – ей привить, должна понять, что непристойно отворачивать нос от местных блюд, особенно в доме хозяев. Это дурной тон.

– Но это не значит, Джейд, что мы должны есть бычьи яйца, – возмутилась Китти. – Я не пойду!

Джейд пробормотала себе под нос, что Колту, дескать, надо что-то сделать в связи с вмешательством его матери. И уже начав подниматься по лестнице, сказала, что Китти может поступать, как ей нравится, но дети в гости пойдут.

– Дети! – Кит покачала головой и вздохнула. – Для нее мы всегда останемся детьми.

Китти ободряюще обняла ее:

– Не тревожься. Настанет время, когда ты вырастешь и покинешь гнездо, и вот тогда твоя мать признает, что и у тебя есть крылья.

– Она поймет это раньше, чем предполагает, – пробормотала Кит, с упрямым видом направляясь к лестнице.

Китти удивилась и спросила у Мэрили, что Кит имеет в виду. Поскольку Кит не брала с кузины слово хранить их разговор в тайне, Мэрили охотно рассказала бабушке о планах ее тезки.

Лицо Китти постепенно расплылось в улыбку. Она сделала бы то же самое в ее возрасте! И, подумала Китти, беря грех на душу, она поможет внучке!

 

Глава 3

– Кит, дорогая, просыпайся.

Кит заморгала от неожиданного потока света, хлынувшего в окно, когда бабушка раздвинула портьеры. Девушка сонно села в постели и протерла глаза.

Вчера они вернулись из гостей поздно – примерно в два часа ночи, но совсем не потому, что так захотелось именно ей. Как раз Кит ужасно не понравился вечер, особенно когда сын Юберов, Эстебан, выпив лишнего, под столом стал гладить ее бедро. Кит дважды отвела его руку и смерила ледяным взглядом. В третий раз уколола его вилкой. После этого он попридержал руки, но продолжил свои ухаживания.

– Уже почти десять, – сказала Китти. – Мэрили оделась и ждет нас внизу. Твоя мама еще спит. Нам нужно выйти из дома до того, как она проснется.

Кит изумилась:

– А куда мы собираемся?

– Как куда? В магазин покупать тебе платье к сегодняшнему вечеру.

– Кто тебе сказал, что я собираюсь купить новое платье? – подозрительно прищурилась Кит.

– Мэрили. Она не думала, что это секрет.

– Она сказала тебе…

– Будто ты собираешься заставить твою мать отказаться от мысли сделать из тебя роковую женщину, – с удовольствием закончила Китти фразу. – Да, сказала, и я считаю это отличной идеей. Хотела бы поучаствовать в ее осуществлении.

– О бабушка… – Кит подбежала к Китти и крепко обняла ее. – Я знала, что ты будешь на моей стороне!

– Конечно. А как же иначе? – проворчала она. – Кстати, я уже миллион раз просила тебя, Тревиса и Мэрили не называть меня бабушкой. Для вас я Китти. Когда ко мне обращаются «бабушка», я чувствую себя старухой, и мне это не нравится.

– Но мама говорит, это неприлично.

– Мы с твоей мамой спорим по многим вопросам, но не делай из этого неправильных выводов. Я люблю ее как дочь, – поспешно добавила Китти. – Мы с ней иногда расходимся во взглядах на жизнь, а я, к сожалению, не отношусь к тем, кто держит свое мнение при себе.

– А как отнесется к этому папа? – заволновалась Кит. – Ты думаешь, он не рассердится?

– Из-за того, что его дочь станет королевой бала? – рассмеялась Китти. – Он рассвирепеет и наверняка убедит твою мать, что она не должна понукать тобой, как это делает сейчас. Желать, чтобы дети уважали вас и были послушны, – прекрасно. Но ошибочно требовать от них, чтобы они думали, как вы. Ты выбрала свой способ дать им понять это.

– Она хочет, чтобы мы уехали из Испании, – печально заметила Кит, – и вернулись в Нью-Йорк.

– Меня это не удивляет. Мысль о том, чтобы вернуться в Америку, у твоей матери возникла не сегодня. Там происходит много событий, в которых она хотела бы участвовать. Но нет никакого резона отрывать тебя от жизни, которую ты познала и полюбила. В конце концов тебе уже почти восемнадцать лет. В твоем возрасте я уже жила самостоятельно.

– Мама так не думает, – вздохнула Кит. – Она не возражает, что ты воспитываешь Тревиса и Мэрили. Но, коль скоро речь заходит обо мне, хочет, чтобы я была рядом с ней каждую секунду.

– Я полагаю, отношение к дочерям совсем иное. Она любит тебя, желает добра, но не осознает, что подавляет твою личность. Возможно, твоя сегодняшняя небольшая выходка вынудит ее понять свою ошибку.

Кит быстро умылась и оделась в простую белую блузку и длинную синюю шерстяную юбку. В ноябре в Мадриде бывает прохладно, и поэтому Кит накинула короткий жакет из морского котика. Она от души ненавидела шляпы, но знала, что Джейд поднимет шум, если только увидит ее простоволосой. Поэтому Кит выбрала небольшую шляпку с короткой вуалью.

Натягивая кожаные перчатки, она сказала:

– Ну вот я и готова, но только не имею ни малейшего представления, куда нам пойти, чтобы за такой короткий срок подобрать нужное платье.

– Зато я знаю! – радостно воскликнула Китти, и ее фиалковые глаза засияли в предвкушении предстоящего события. – Мне известно прекрасное место – «Каса дель Пасион», магазин, в котором всегда есть платья из Парижа самых последних и смелых фасонов. Его владелица, мадемуазель Дени Делякорт, и ее мать мои добрые друзья. Это единственный магазин в Испании, который может предложить модели Поля Пуаре. Вы о нем, конечно, слышали?

Не дав времени Кит ответить, она с воодушевлением продолжила:

– Его считают самым изысканным французским модельером. Он знаменит тем, что покончил с этими невыносимыми корсетами. Ненавижу их – они скрывают женские формы и вынуждают дам сгибаться, как будто их мучают желудочные колики. Пуаре придал платьям естественные формы, создал новые, экстравагантные силуэты. Я уверена, что в «Каса дель Пасион» нам удастся найти именно то, что нужно.

У выхода их ждала возбужденная Мэрили, опасавшаяся гнева Кит.

– Я поступила правильно, что рассказала бабушке? – спросила ее она. – Ты ведь не предупредила меня…

– Хорошо, что в тайну посвящена именно бабушка.

Мэрили с облегчением вздохнула, и они поспешили из дома. У подъезда их ждала одна из семейных машин. Когда они уселись на задние сиденья, Мэрили воскликнула:

– Я так волнуюсь о сегодняшнем вечере! Горю от нетерпения!

Кит и Китти обменялись веселыми улыбками.

– Боже мой, дитя, – заметила Китти. – Ты просто не в себе! Расскажи мне о молодом человеке, при мысли о котором ты трепещешь.

Мэрили недоуменно заморгала, и Кит рассмеялась. Китти с притворным возмущением сказала:

– Когда-то и я была молодая и знаю все признаки того, когда юная леди охвачена страстью. Но кого ты знаешь в Испании?

– Вообще-то я его не знаю, – неохотно призналась Мэрили. – Я имею в виду, ни разу не встречалась с ним, но не думаю, что в Европе есть девушка, которая не слышала бы о нем… такой он красивый и интересный.

– Кто? – Кит пыталась скрыть свое удивление, не хотела, чтобы ее кузина подумала, будто она подшучивает над ней.

Мэрили порывисто обернулась.

– Ты должна его знать, – разволновалась она. – Он живет недалеко от Валенсии, и, говорят, ему принадлежит одно из самых больших ранчо в Испании.

– Мэрили, ты, конечно, не имеешь в виду?..

– Да! – Девушка тряхнула золотисто-каштановыми локонами. – …Курт Тэннер. Он богат, красив и…

– И о нем среди женщин ходят легенды, – резко закончила Кит. – Я говорю о женщинах, а не о девушках.

– Но какая разница? Множество девушек моего возраста уже замужем!

– Выброси подобные мысли из головы, мисс Михайловская! – предостерегла ее Китти. – Твой отец был бы потрясен, услышь он твои слова. Он обещал твоей матери послать тебя в Швейцарию в пансион благородных девиц.

– Но ведь не будет ничего дурного, если я сегодня потанцую с ним, – запальчиво сказала Мэрили Китти. – Если он, конечно, меня пригласит… – добавила задумчиво она.

Кит фыркнула с неподобающим леди презрением:

– Мэрили, ты хочешь, чтобы тебя видели с этим человеком? Его репутация…

– Репутация? – насторожилась Мэрили. – Его не пригласили бы в посольство на бал, если бы он не был значительной личностью.

– Я говорю о его репутации, когда в дело замешаны женщины. Неужели у тебя нет гордости?

– Откуда ты знаешь? Ты встречалась с ним? – с негодованием спросила Мэрили.

– Я даже не узнаю его, если встречу, – поспешно заверила ее Кит. – Говорю только то, что я слышала.

– Ты о нем ничего, кроме сплетен, не знаешь, и говорить так нечестно! – заявила Мэрили, откинувшись на сиденье и сложив руки на груди.

Кит больше ничего не сказала. Она размышляла об интимных беседах с Карасией, когда они обменивались личными взглядами на жизнь и любовь. Это Карасиа сказала ей о загадочном сеньоре Тэннере и о том, что он настолько привлекателен и очарователен, что любая женщина, едва увидев его, мечтает о нем по ночам, думает о нем в объятиях другого. Она и Карасиа долго обсуждали, чем он мог околдовывать женщин. Но конечно, Кит никогда не призналась бы бабушке и кузине в том, что вела подобные разговоры.

Они вышли из машины и направились вниз по узкой, мощенной булыжником улице в сторону от главной торговой площади. Надо успеть все купить до начала послеобеденной сиесты, когда магазины закрываются на несколько часов.

Как только Китти с внучками вошли в «Каса дель Пасион», из-за бархатного занавеса у задней стены магазина поспешно вышла навстречу им элегантно одетая дама:

– Мадам Колтрейн! Добро пожаловать! А это ваши внучки? – Она в восхищении всплеснула руками. – Даже не верится! Моя мама была права, когда говорила, что вы красивы. Я не могу поверить, что у вас уже внуки!

Китти снисходительно улыбнулась, ибо она привыкла к лести и к тому, что перед ней лебезят: семья Колтрейнов пользовалась известностью и уважением. Китти представила Кит и Мэрили, объяснив, что она заранее позвонила в магазин, чтобы предупредить о своем приходе. Обняв Кит за плечи, бабушка сказала мадемуазель Делякорт:

– Прошу вас, сделайте эту юную леди еще более очаровательной и привлекательной.

– Мадам, вы ставите передо мной невыполнимую задачу – как можно улучшить совершенство? Но я попробую и… – Она заговорщически подмигнула. – Полагаю, у меня есть как раз то, что вы ищете, – только вчера нам доставили новую модель Поля Пуаре. Если, конечно, у вас хватит смелости.

Кит попросила показать ей платье, еле сдерживаясь, чтобы не сказать: она готова надеть что угодно, лишь бы заявить своей матери о собственной независимости.

Мадемуазель Делякорт скрылась за занавесом и через несколько мгновений вернулась, держа в руках пронизанное чувственностью творение из черного бархата.

Пуаре в этом платье возродил стиль Империи – грудь подхватывал золотой шнур. Но это было не все. От пола до бедра протянулся смелый разрез, и нога Кит выставлялась наружу почти полностью. Она уже слышала о таких облегающих фигуру платьях с разрезами, объявленными епископами и священниками неприличными.

Мэрили как зачарованная уставилась на платье.

– О, Кит, оно великолепно! Но ты осмелишься?

Кит взглянула на бабушку. В глазах Китти сверкнуло одобрение.

– Я его примерю, – спокойно обронила Кит, пытаясь скрыть волнение.

Через несколько мгновений она смотрела на свое в полный рост отражение в зеркале – маленькие рукава спускались с плеч, белоснежная грудь выглядывала из-под черных кружев выреза-каре. Платье плотно облегало фигуру, обрисовывая небольшие округлые ягодицы. Оно сидело на Кит превосходно и не требовало ни малейшей доделки.

«Осмелюсь ли я?» – размышляла Кит, а Китти и Мэрили громко просили ее позволить им посмотреть.

Вертясь перед зеркалом то в одну, то в другую сторону, Кит пыталась выяснить, насколько будет видна нога в танце или при ходьбе. Если случайно она встретит на балу кого-нибудь, кто сумеет танцевать танго так, как учила ее Карасиа, то, вне всяких сомнений, она окажется в центре внимания. О ней наверняка станут говорить после бала!

Карасиа знала различные варианты этого танца, который сейчас был очень модным в Европе. Она знала па, которые пришли в танго из аргентинской милонги, – быстрые, чувственные, но считавшиеся непристойными. Обучила она Кит и фламенко. Впрочем, Кит сомневалась, что на балу будут присутствовать опытные танцоры.

Кит сняла платье и, выйдя из-за занавеса, обратилась к ожидавшим ее спутницам и хозяйке магазина:

– Придется подождать до вечера. Я хочу удивить всех.

Мадемуазель Делякорт оформила покупку. Кит обеспокоенно обратилась к Китти:

– Если мама увидит меня в этом платье, она ни за что не выпустит меня из дома!

Китти сказала, что она уже подумала об этом.

– Джейд, конечно, захочет увидеть, что ты купила. Поэтому давай выберем сейчас такое платье, какое она одобрит. Можешь его надеть, и пусть она подумает, что в нем ты и будешь на балу. Покажешься ей, когда мы уже соберемся выезжать из дома. У меня окажется некое неотложное дело, которое вынудит меня задержаться, а ты скажешь, что подождешь меня и приедешь вместе со мной. В результате ты сможешь переодеться в новое платье, когда все уже уедут.

– Отлично! – согласилась Кит. – Теперь я знаю, у кого унаследовала свой жуликоватый характер.

Китти подмигнула:

– А ты в этом сомневалась?

Вернувшись, они застали дома только Тревиса. Колт был в курительной комнате посольства, задержавшись с приехавшими из других городов сановниками, а Джейд отправилась на чай, приготовленный для их жен.

Тревис стал дразнить Кит:

– Почему ты всадила вилку в Эстебана Юбера? Я не знал, что моя маленькая сестренка способна на подобную жестокость.

– Маленькая сестренка! – воскликнула Кит. Она повернулась к Китти и решительно спросила ее, видела ли она, сколько это продолжалось?

Китти, привыкшая к шутливым перебранкам брата и сестры, снисходительно улыбнулась:

– Это продолжалось менее минуты, и вы оба об этом прекрасно знаете. Но у меня сейчас нет времени. Я хочу принять ванну и выпить бокал хереса, чтобы быть вечером в боевой форме.

Последовавшая за ней Мэрили задержалась на середине лестницы и обернулась к Тревису:

– Если ты не оставишь Кит в покое, то я расскажу ей о тебе и той кокотке.

Китти застыла на месте и, когда Мэрили догнала ее на лестнице, холодно спросила:

– Что ты, юная леди, знаешь о кокотках?

– Ничего! – Мэрили побежала вверх по ступенькам. – Я просто дразню его!

Но Китти-то знала, что Мэрили не просто дразнит Тревиса. Знала она также и то, что есть женщины, которые считают ее внука таким же красивым, каким считались его отец и дед. Впрочем, она не собиралась беспокоиться по этому поводу. Тревис научится, как ему следует поступать в таких случаях. «А может, уже научился?» – подумала она и улыбнулась.

Тревис и Кит, оставшись наедине, пошли в гостиную первого этажа и, прежде чем устроиться на диване, выпили немного коньяка.

– О’кей, – сказал Тревис, когда они сели. – Я уже несколько раз слышал рассказ мамы. Давай послушаем твой вариант.

Кит пожала плечами:

– Все было так, как говорит она. Красотка жеребилась, у нее возникли осложнения, и я помогала ей. Мы опоздали на поезд. Ничего уже нельзя было поделать.

Тревис покачал головой:

– Не понимаю, Кит. Родители всегда более строги к девочкам, но я полагаю, мама ведет себя по отношению к тебе жестко. Наверное, это связано с ее желанием, чтобы ты начала жизнь с того, чем закончила она, и стала бы знаменитой. Она словно хочет вновь прожить свою жизнь через твою. Это прискорбно, и мне жаль тебя.

– Но теперь уже слишком поздно, – заметила Кит. – Я люблю танцевать, но никогда серьезно не занималась балетом, что всегда расстраивало маму. Нет, я думаю, она хотела бы удачно выдать меня замуж. Она боится, что я могу бросить тень на доброе имя Колтрейнов.

– Ты никогда этого не сделаешь, и она знает это. Скорее всего маме наскучила Испания. Если бы она не провела столько времени в поездках по Европе, то не смогла бы выдержать здесь так долго. Сейчас в Штатах происходит так много событий, что она больше не может оставаться в стороне. Она хочет вернуться домой, а ты нет. Я правильно объясняю?

– Домой? – повторила Кит. – Испания – мой единственный дом, Тревис. Когда мы приехали сюда, я была маленькой девочкой. Я выросла с чувством, что это и есть мой дом. И когда мы ездили на время в Нью-Йорк, я не могла дождаться возвращения. Я здесь все люблю, и я не хочу уезжать отсюда. Скажу тебе еще кое-что… – Кит наклонилась и посмотрела в его серые с голубым отливом глаза – такие же, как у их отца и деда. – Я никогда никому не говорила этого. Даже бабушке. Если они уедут в Нью-Йорк, то, клянусь, я найду способ вернуться сюда.

Тревис посмотрел на нее так, будто она лишилась разума:

– Вернешься? Но куда? Ранчо ведь продадут. Кит, я знаю, ты не любишь, когда напоминают об этом, но ты женщина, а женщинам негоже уезжать за границу и жить там самостоятельно. Отец не допустит этого.

Кит задумчиво поджала губы. Она полностью доверяла брату и поэтому спросила:

– А что скажешь о бабушке и Мэрили?

– Что скажу? Мэрили в будущем году собирается в пансион благородных девиц в Швейцарии. А почему ты думаешь, бабушка захочет жить в Испании?

– Она может захотеть. Вместе со мной.

– Вероятно, – согласился он. – Ни для кого не секрет, ты ее любимица.

Кит даже не пыталась отрицать, поскольку это все знали.

– Бабушке в Париже будет тоскливо, когда ты уедешь учиться в военную академию Уэст-Пойнт.

– Если я поеду в Уэст-Пойнт, – сухо уточнил Тревис.

– Если? Ха-ха!.. Ты хорошо знаешь, что получишь туда направление от самого президента, так что не беспокойся. Я горжусь тобой и счастлива за тебя. Я читаю газеты, Тревис, – вдруг сказала она нахмурившись. – И знаю, что сейчас возникло много проблем в отношениях между Америкой и Мексикой. И я буду так же, как и родители, рада видеть тебя следующие четыре года в Уэст-Пойнт, а не в Европе, где того гляди разразится война и где полно кокоток.

Кит засмеялась и вскочила с дивана, когда Тревис шутливо дернул ее за волосы.

– Мама права, – закричал он ей вслед. – Ты неисправима!

Кит бросилась из комнаты, слегка опьянев от коньяка и… от мыслей о предстоящем волнующем вечере.

 

Глава 4

Все шло согласно плану. Кит надела зеленое атласное платье, вполне элегантное, и в нем появилась в холле. Ее мать, весьма мило выглядящая в лиловом бархатном наряде, уже волновалась оттого, что Китти так медленно собирается. Отец Кит и ее брат были очень хороши собой – в смокингах, в белоснежных рубашках, белых жилетках, ярких красных галстуках и в черных лакированных туфлях. Кит подумала, что они могли бы сойти за близнецов, если бы не коротко подстриженные усы отца и седина на его висках.

Мэрили очень шло розово-белое платье с оборками, но она бушевала:

– Я выгляжу как именинный торт! Мне уже почти четырнадцать лет. Почему я должна одеваться как маленькая девочка?

– Ты выглядишь прекрасно! – пытался урезонить племянницу Колт. – Сказочная принцесса!

– Я не хочу быть принцессой! Я хочу одеваться, как Кит!

Одна лишь Кит сообразила, о чем идет речь, и посмотрела на Мэрили, предупреждая ее не сболтнуть лишнего. Мэрили потупилась и в этот самый момент раздался голос Китти:

– Вам придется ехать без меня. Сегодня у меня ничего не клеится. Кит, не поможешь ли мне причесаться?

– О Боже! – проворчала Джейд. – Я понимаю, что опаздывать модно, но не настолько же!

Она сказала, чтобы Кит поднялась к Китти, а остальных послала к ожидавшему их у подъезда автомобилю.

Кит бросилась по ступенькам вверх, слыша нытье Мэрили, которая не сдвинулась с места.

– Почему я не могу подождать и поехать вместе с Кит? Почему должна идти вместе со всеми, как маленькая?

Джейд уже дошла до той степени раздражения, когда ей стало безразлично, что делают другие. Главное – ей с Колтом не появиться на балу слишком поздно.

– Поступай как хочешь, Мэрили, – сказала она сердито, подхватила норковую пелерину и вышла.

Парадная дверь за ними закрылась, и на лестничной площадке появилась Китти и помахала Кит:

– Поспеши! У нас мало времени. Что ты собираешься делать со своими волосами? Твоя прическа совсем не подходит к платью и…

Кит не дослушала ее. До предела взволнованная, она побежала в свою комнату, сняла платье и достала засунутую под кровать коробку с черным бархатным нарядом.

Внезапная мысль заставила ее окаменеть. Она перевела взгляд с платья на белые панталоны, которые были на ней – широкие спереди и сзади и до колен. Нельзя же надеть такую неуклюжую штуку под плотно облегающее платье! Как же она забыла купить грацию?

В дверь постучала Китти:

– Поторопись, дорогая. Тебе помочь?

– Нет. Я уже почти готова. Сейчас спущусь!

«Какая в конце концов разница? – подумала Кит, снимая панталоны и отбрасывая их в сторону. – Кто об этом узнает?» Она натянула платье прямо на голое тело и с удовольствием почувствовала, как мягкий бархат касается кожи. Платье плотно облегало грудь и бедра.

Повертевшись перед зеркалом, Кит призналась себе, испытывая приятное ощущение некой греховности, что увиденное ею понравилось… за исключением прически. Она быстро вынула шпильки и тряхнула головой – густые золотистые волосы рассыпались по обнаженным плечам.

Надев туфли, вышитые бисером, Кит решила, что полностью готова к своему скандальному дебюту.

Китти и Мэрили ждали ее в холле. Увидев внучку, Китти едва устояла на ногах – столь большое впечатление произвела на нее ошеломляющая красота девушки. Потрясенная Мэрили застыла с широко раскрытыми глазами.

– Ну вот, я осмелилась, – улыбнулась Кит.

– Да! – подтвердила Китти. – Неужели ты не испытываешь удовольствия от того, что выглядишь роковой женщиной?

– Конечно, мне приятно, – призналась Кит. – Но больше всего меня радует то, что я выгляжу такой, какой я хочу. А не такой, как хочет мама!

На Мэрили не подействовало заявление кузины.

– Тетя Джейд пошлет тебя в монастырь в Ниццу, где когда-то жила моя мама, – вдруг сказала она. – Но конечно, не для того, чтобы ты стала монахиней. Вот увидишь, так будет.

Китти немедленно отвергла такое предложение:

– Вот тогда я уж точно вмешаюсь в чужие дела. Ни одну из моих внучек никогда не поместят в монастырь только за то, что у них есть собственное мнение. Ну а теперь пошли. – Она нежно обняла Мэрили: – Мы с тобой войдем первыми. Пусть появление Кит будет настоящей сенсацией.

Когда они прибыли в посольство, до них донеслись веселые звуки музыки. Прием уже начался.

– Подождите несколько минут, прежде чем войти, – заговорщически прошептала Китти.

Кит, дрожа от возбуждения, кивнула. Она выглядела восхитительно и знала это. Если ее родители придут в негодование – что ж, тут ничего не поделаешь. Она намерена доказать им раз и навсегда, что будет намного лучше, если они позволят ей быть самой собой. Даже если она захочет ездить верхом или выращивать скот. Она поцеловала бабушку, ласково потрепала кузину по щеке и отступила в тень, где стала ждать подходящего момента для появления в зале.

Примерно через пять минут она подошла к огромным двойным дверям, не обратив внимания на потрясенного привратника. И вступила в огромный танцевальный зал. Она тут же попала в другой мир – в мир хрусталя и света, золота и серебра, в мир, в котором звучали нежная музыка и смех.

Как она и предполагала, в зале мгновенно наступила тишина. Гости как завороженные смотрели, как Кит сбросила свою белую горностаевую пелерину в услужливые руки швейцара и стояла, высоко подняв подбородок. Тишина стала постепенно переходить в шепоток.

«Что же будет дальше? – волновалась она. – Не упадет ли мама в обморок? А вдруг отец выведет меня из зала?»

В расплывчатом скоплении лиц она различила Китти, старающуюся скрыть слезы гордости и радости, и ревнующую Мэрили, которая сама хотела бы сейчас быть в центре внимания. Кит увидела и брата. Выражение его лица свидетельствовало, что до него, пожалуй, впервые дошло, как выросла его маленькая сестра.

Сердце Кит сжалось, когда она увидела выходящего из толпы отца. Его серые глаза сияли. И он не выглядел рассерженным, когда медленно шел навстречу ей. На его губах появилась тень улыбки, и Кит поняла, что он пытается скрыть охватившее его восхищение. Он подошел к ней и подал ей руку.

– Боюсь, моя дорогая дочь, – прошептал он, – твой план неожиданно привел к обратным результатам.

Она удивленно взглянула на него.

Он кивнул в ту сторону, где, глядя на них, стояла Джейд. Ее переполняла гордость.

– Именно об этом она и мечтала – чтобы ты оказалась в центре внимания, стала такой же, какой была она. Кит, ты недооцениваешь свою мать. Она не ханжа. Она от головы до пят леди и никогда не отнесется с презрением к высокой моде. В результате, вместо того чтобы шокировать ее, ты вызвала в ней чувство гордости… И во мне тоже, – добавил он с улыбкой.

Оркестр сбился с такта, как только все перестали танцевать, но теперь снова заиграл веселый вальс.

Колт проводил дочь в центр зала, и они начали танцевать, а толпа с восхищением наблюдала за ними, ибо выглядели они впечатляюще – гордый красивый отец со сногсшибательно красивой дочерью.

– С твоей помощью я сэкономил на твоем первом выходе в свет, – поддразнил он ее.

– Я… думала, что ты рассердишься, – призналась Кит.

Колт рассмеялся:

– Почему я должен был рассердиться? Конечно, – он взглянул на ее наряд, слегка покачав головой, – ты подобрала платье, которое немножко старит тебя. Но, говоря откровенно, когда я узнал, что по магазинам с тобой пошла бабушка, именно такой покупки я и ждал. Да и твоя мама тоже. Между прочим, вам обеим не удалось оставить нас в дураках, когда вы сказали, будто не успели подготовиться вовремя, и настояли, чтобы мы выехали, не ожидая вас.

Кит разочарованно вздохнула:

– Я-то надеялась, что мама настолько разозлится, что навсегда перестанет придираться ко мне.

Колт сочувственно проронил:

– Понимаю. Мама хочет, чтобы ты вернулась в Нью-Йорк. Порой я соглашаюсь с ней. Но я, Кит, вижу, что ты стала совсем взрослой и у тебя сложился свой собственный взгляд на вещи. Я оказался в трудном положении, но хочу, чтобы ты знала: я не сдаюсь и не соглашаюсь на отъезд только ради тебя. Однако не представляю, как долго я выдержу. Ничего тебе не обещаю.

Колт кивнул в сторону нескольких молодых мужчин у стены зала. Они не отрываясь смотрели на Кит, видимо, желая потанцевать с ней.

– Ты уже привлекла внимание всех холостяков Испании. А вдруг именно там стоит один из тех, кто мог бы стать тебе хорошим мужем? Если бы случилось так, то твоя мать не смогла бы возражать, чтобы ты осталась здесь после нашего отъезда.

Кит вздохнула и поморщилась:

– Я не желаю выходить замуж. Просто хочу иметь собственное небольшое ранчо, собственную жизнь, жить так, как мне нравится.

Колт задумчиво посмотрел на нее:

– Ты именно этого хочешь, котенок?

Она неторопливо кивнула.

– Вот с этим я согласиться не могу, – отрезал отец.

Кит никак не отреагировала на его слова, поскольку не собиралась отказываться от своей мечты. Она была рада, что как раз в этот момент танец закончился.

Тревис сменил отца.

– Папа посчитал, что ты сделала нечто экстравагантное? – спросил он. – Однако на маму ты произвела обратный эффект, доставила ей огромное удовольствие. Она говорит, что большей гордости никогда в жизни не испытывала.

– Я, Тревис, не намерена жить в Нью-Йорке, – спокойно сказала ему Кит. – Они, конечно, могут заставить меня уехать в Америку, но рано или поздно я найду способ вернуться сюда.

Он вздохнул:

– Ты упряма, моя маленькая сестренка, и я считаю, мне следует открыть тебе небольшой секрет. Если только ты не обзаведешься богатым мужем, у тебя не будет денег, чтобы остаться здесь… Или получить их благословение, – добавил он мрачно.

Кит тут же сбилась с такта.

– Что это означает? Я располагаю деньгами, которые оставил мне в наследство дедушка, и…

– Твоим опекуном является папа, – сообщил Тревис. – Я слышал, как родители обсуждали, что ты не сможешь воспользоваться этими деньгами без его одобрения. Он никогда не согласится на то, чтобы ты использовала их, оставшись в Испании. Лучше тебе свыкнуться с мыслью, что ты будешь жить в Америке.

Кит упрямо тряхнула головой, демонстрируя, что Тревису не удалось убедить ее. Кроме того, он не сказал ей ничего нового. Она глазами разыскала сияющую Китти, мимо которой они проносились в вихре танца. Она чувствовала себя спокойно, будучи уверена, что у нее есть выбор – независимо от того, догадываются ли об этом родители или нет. Наступит время, и она сделает выбор.

– Знаю, о чем ты думаешь, – прервал ход ее тайных мыслей Тревис. – Считаю, с твоей стороны нехорошо просить об этом бабушку.

Кит раздраженно посмотрела на него:

– Это тебя не касается. Я сама разберусь!

Тревис вздохнул, радуясь, что танец идет к концу, поскольку уже заметил милую блондинку в бирюзовом платье.

В тени пальмы одиноко стоял, наблюдая за происходящим, мужчина. Он тоже радовался, что танец идет к концу, так как лично просил дирижера больше не исполнять вальс. Он хотел станцевать с девушкой с золотисто-рыжими волосами и фиалковыми глазами, в которых угадывались загадка и чувственность. У него было ощущение, что она сумела бы станцевать нечто иное, чем пресный вальс.

Тревис подвел Кит к группе изнывающих от нетерпения молодых людей. Новая мелодия сначала звучала медленно, однако дробь барабанов постепенно учащалась, и ритм приобретал лихорадочный темп.

Гости стали обмениваться любопытными взглядами. Они распознали в мелодии танго, но лишь немногие были способны выполнить его замысловатые па.

Человек с темными грустными глазами увидел, как один из молодых посольских сотрудников вышел вперед, чтобы пригласить танцевать самую восхитительную участницу бала. Он нетерпеливо взял Кит за руку, а когда они начали двигаться, мужчина у пальмы улыбнулся сам себе. Он прав. Она умеет выполнять замысловатые па, а ее партнер их не знает – танцует неловко, неуклюже.

Мужчина вышел из тени. Он был высок, хорошо сложен. Его широкие плечи плотно облегал костюм из черного бархата. Густые, цвета воронова крыла волосы были зачесаны со лба назад, и непокорные локоны лежали завитками на воротнике. Необыкновенно длинные ресницы обрамляли глаза цвета кофе, которые, казалось, ничего не упускали из виду. Ямочка у левого угла рта иногда переходила в насмешливую улыбку. Едва заметный шрам под правым глазом делал его еще более привлекательным.

Он пересек танцевальный зал и подошел к Кит, которая старалась приспособиться к неуклюжим движениям своего партнера. Когда он приблизился к ним, партнер Кит, обескураженный непрошеным вторжением, попросту перестал танцевать и остановился с вопросительным выражением на лице.

Кит внимательно всмотрелась в незнакомца, и у нее перехватило дыхание. В сокровенных мечтах о любви именно этот человек держал ее в объятиях и они вместе возносились к неземным высотам страсти. Его нельзя было забыть – красивого, сильного и… властного.

Кит встретила его пытливый взгляд. И на мгновение ей показалось, что незнакомец разглядел сквозь черный бархат платья ее обнаженное тело. Легкая, таинственная улыбка коснулась его губ, будто он хотел сказать, что увиденное пришлось ему по вкусу.

Не посмотрев на ее партнера, он хрипло сказал:

– По-моему, вы совсем не то, что нужно леди.

Движением столь быстрым, что у Кит даже не осталось времени для возражений, он заключил ее в свои объятия, сделал резкий полный поворот и опустил вниз так, что длинные волосы Кит коснулись пола. На мгновение он задержал ее в таком положении, а его темные глаза блеснули.

– Курт Тэннер, – мимоходом представился он и, еще раз повторив движение, неожиданно отпустил ее. – Вы осилите танец со мной?

Кит с головы до пят дрожала от ожидания. Она почувствовала, что этот человек может проделать с ней любое па, на какое до сих пор не был способен ни один другой партнер. Вызывающе рассмеявшись, она положила руку ему на плечо, и он еще раз повернул ее в резком движении. Разрез на платье распахнулся, обнажив длинную стройную ногу. Над залом пронеслись тихие вздохи.

– Полагаю, что осилю, – подмигнула Кит. – А сумеете ли вы станцевать со мной?

– Существует лишь один способ выяснить это, принцесса, – подмигнув в ответ, сказал он. – Будем танцевать милонгу – запрещенное испанское танго!

Зажигательная, чувственная мелодия словно наполнила воздух вокруг них страстью. Они не заметили, что все прекратили танцевать и встали у стен зала, любуясь ошеломляющей парой. Хрустальные с золотом люстры освещали Кит и ее партнера мягким светом.

Правая рука Курта Тэннера соскользнула с плеча Кит ей на спину и опустилась вниз до изгиба ее бедра. Их пальцы переплелись. Кит не сопротивлялась, когда он снова откинул ее назад, а обнаженная нога появилась в складках бархатного разреза. Вновь волна вздохов прокатилась над зрителями.

Они словно слились в танце. Движения Курта были точны и изящны. Он приподнял Кит одной рукой в воздух и, держа на весу, делал крутые повороты. Кит умело сохраняла равновесие, вытянув ноги и держа сомкнутые в дугу руки высоко над головой. Потом он внезапно отпустил девушку под испуганные крики толпы, легко поймал и снова закружил в виртуозных па.

Его теплое дыхание касалось ее щеки, пылкий взгляд скользил по лицу. Неожиданно он коснулся большим пальцем ее сосков сквозь мягкий бархат платья. Кит сразу же ощутила это прикосновение, и оно ей понравилось. Курт снова нагло и насмешливо улыбнулся.

Мелодию завершило грохочущее крещендо, и танцевальный зал взорвался приветственными криками и рукоплесканиями.

Курт крепко держал Кит в объятии. Он увидел в ее глазах бездонное море эмоций – на смену испуганному выражению попавшего в ловушку животного пришла яростная решимость к сопротивлению. Эта женщина бросала ему вызов!

– Как я говорил, – усмехнулся Курт, – леди было нужно совсем другое. – Он легко провел губами по ее шее.

Гордость не позволила Кит сопротивляться. Она не хотела доставлять ему удовольствие, показывая, что она боится и… хочет его. Он пробудил в ней новое непонятное желание, но Кит знала, что он сумел бы его утолить. Он тщеславный, наглый, но какой красивый! К счастью, ее надежно защищает чувство собственного достоинства. Она не превратится в одну из его льстивых поклонниц.

– А вопрос состоял в том, сумеете ли вы станцевать со мной? – напомнила Кит.

Курт притянул ее к себе и крепко поцеловал.

– Время покажет, – подмигнул он, кивнул и исчез в толпе.

 

Глава 5

Стояла первая неделя января 1913 года, на которую приходится праздник «Процессии трех королей», когда дети получают рождественские подарки. Кит чувствовала себя одиноко, поскольку Карасии предоставили выходной день, чтобы она отпраздновала праздник в кругу своей семьи. Кит и Карасиа были близки друг другу как сестры. Кит особенно скучала по горничной во время ежедневной верховой прогулки, поэтому Карасиа всегда старалась пораньше покончить со своими делами и сопровождать ее.

После посольского бала Кит еще тяжелее стало оставаться дома вместе с матерью. Ее план дал обратные результаты, и Джейд нисколько не изменилась и настаивала, чтобы Кит устраивала званые вечера и светские приемы. Кит уже устала от постоянных визитов молодых людей.

В этот праздничный день Кит решила удалиться из дома, поскольку в городе оказался Эстебан Юберо и ее мать пригласила его на чай. Поэтому с первыми лучами солнца Кит запихнула в сумку сыр, фрукты и тихонько выскользнула из дома. Она решила проехать верхом на Красотке до Рио Туриа, дабы хотя бы немного уединиться от мира и погрузиться в свои мечты. Пусть мама потом ругается.

Кит пересекла раскинувшееся за домом пастбище и поехала вдоль берега ручья, направляясь в сторону холма, расположенного на ранчо Фрезира. Оттуда она сможет наблюдать великолепный рассвет – победу солнца над ночной тьмой. Девушка спешилась и прислонилась к скале, восхищаясь окружающей ее красотой. Как бы она хотела никогда не уезжать отсюда! Правда, после бала мама ни разу не упомянула о возвращении в Америку, но это отнюдь не означало, что она изменила свое мнение.

Кит вернулась воспоминаниями к балу… И вновь осудила себя за то, что при мысли о Курте Тэннере ощутила чувственную, теплую вспышку желания, хотя этот человек совсем ей не нравился. Какой же он надменный! Какая наглость была с его стороны поцеловать ее прямо в зале! А как он коснулся ее сосков, смотря на нее при этом понимающими, смеющимися глазами!

С того времени Кит не видела его. И не хотела видеть. Никогда! Впрочем, она не сдержала любопытства и спросила о нем Карасию. От нее Кит узнала, что ранчо Курта расположено недалеко отсюда, к северу от Валенсии, между Сагунто и Коста-дель-Азахар в местечке, напоенном сладким ароматом цветущих апельсинов. Сеньору Тэннеру принадлежит более двух тысяч акров земли на побережье Средиземного моря. Древние финикийцы называли это место «запрятанной землей», поскольку территория надежно скрыта горами, тянущимися вдоль берега моря. Там сеньор Тэннер выращивал свой удостаивающийся призов крупный рогатый скот.

– Он очень богат, – сказала Карасиа. – Один из богатейших людей в Испании. У него много золота… и масса женщин.

Карасиа засмеялась, но на лице Кит появилось отвращение. Она рассказала подруге о танце и поцелуе, но не упомянула о его наглом жесте.

– Черт побери! – воскликнула Карасиа. – Я бы все отдала, чтобы иметь такого дружка! – Она понизила голос до интимного шепота: – Говорят, он знает, как доставить женщине ни с чем не сравнимое удовольствие. Ходят слухи, будто богатейшие женщины Европы пытались купить его любовь, но, конечно же, он оказался выше этого. Рассказывают, что недавно они обручились с датской принцессой, красавицей с золотыми волосами, синими глазами и лицом ангела.

Кит обругала себя за любопытство, но не удержалась и спросила:

– Почему же он не женился на ней?

Карасиа с воодушевлением продолжала:

– Ее звали принцесса Неджелия, но он называл ее Небула, то есть Звездная Туманность, ибо считал ее красивой, как звезда. Вблизи Сагунто есть место, где крепостные валы средневекового замка тянутся более чем на километр через расположенную на холме часть акрополя. Там Тэннер начал строить новый замок для своей невесты.

Кит задумалась над тем, что бы могла означать любовь такого мужчины, но быстро отбросила подобные мысли и равнодушно поинтересовалась:

– Да?.. И какова же судьба такого грандиозного романа?

– Точно никто не знает, но, наверное, произошло нечто ужасное: сеньор Тэннер запретил даже произносить ее имя. Будто ее вообще никогда не существовало. – Карасиа решила поделиться тайной, и глаза ее засверкали. – Моя тетя работает у него экономкой. Она говорит, что на стене над большим камином висел портрет Неджалии. Однажды утром, когда тетя пришла на работу, она увидела, что портрет разрезан на куски.

– Почему сеньор Тэннер живет в Испании? Ведь он американец, – спросила Кит.

– О, это целая история.

Кит вздохнула, вновь сделав вид, будто ей совсем это неинтересно.

– Думаю, можешь рассказать мне.

Карасиа поведала, что ходит слух, будто сеньор Тэннер в прошлом вел бродячий образ жизни и как-то оказался в Техасе одновременно с известным мятежником, Франсиско Мадеро, который в то время сбежал из мексиканской тюрьмы. Они подружились, и Тэннер помог Мадеро свергнуть Порфирио Диаса и стать президентом Мексики.

Тэннер мог бы остаться в Мексике в качестве влиятельного друга правительства, но революция и политика были ему не по душе. Мадеро понял это и вознаградил его за лояльность, оказав поддержку в юридическом оформлении собственности на тысячу акров ценной земли в Испании. За короткое время Тэннеру удалось стать богатейшим землевладельцем в стране…

Кит рассердилась на себя: опять она думает о Курте Тэннере. Солнце уже поднялось высоко, а она потратила столько времени на размышления об этом наглом сеньоре.

Кит оседлала Красотку и собиралась продолжить путь, когда увидела внизу на лугу пастухов и услышала взволнованные голоса. Два всадника скакали галопом наперегонки по поляне. Третий человек отмечал линию финиша. Один из всадников, завершая гонку, вырвался вперед.

Кит стала спускаться со склона. У нее было много друзей среди пастухов Фрезира, и ей нравилось ездить верхом вместе с ними. Она иногда скакала с ними наперегонки и часто побеждала. Красотка, как они говорили, была еще та лошадь.

Кит неожиданно пришло в голову, что гораздо интереснее будет провести время с пастухами, чем ехать к реке. Она ускорила бег лошади. Заметив ее, один из мужчин воскликнул:

– Эй! Сеньорита Колтрейн!

Они повернулись к Кит и поздоровались, удивив ее проявленным при этом энтузиазмом. Ригуэро, десятник Фрезира, взволнованно закричал:

– Сеньорита, вы должны завоевать обратно для нас наше золото. Этот человек опередил нашу лучшую лошадь!

Кит спешилась, надвинула на лоб войлочную шляпу и, оглядываясь вокруг, развязала тесемки под подбородком. Она увидела несколько стоявших с самодовольным видом неизвестных ей мужчин. Ее старые друзья были явно обескуражены.

– Лучше сначала объясните мне, что происходит, – спокойно сказала она.

– Пришли эти незнакомцы, – сказал Ригуэро, обвиняющим жестом показав на людей, – вместе со своим главарем. Предложили нам скакать наперегонки, победили нас и отобрали наши деньги. Вы сумеете отвоевать их обратно.

Кит нахмурилась. Она много раз участвовала в таких гонках, но не на деньги. Если бы Фрезир узнал, чем занимаются его пастухи, ему бы это не понравилось.

– Не думаю, что сумею это сделать, – резко ответила она Ригуэро.

– Но вы должны, сеньорита! – сказал другой пастух. – Красотка самая резвая лошадь на ранчо, и вы так хорошо справляетесь с ней. Вы наша единственная надежда!

– Почему вы устроили скачки на деньги? – сердито спросила Кит. – Вы же знаете: ваш хозяин это не одобрил бы.

– Вы не понимаете, – сказал ей Ригуэро, зло посмотрев на ухмылявшихся незнакомцев. – Этот человек пришел со своей лошадью и сказал, что она лучше всех и что он обойдет нас. А если мы не согласимся на скачки, то мы трусы. Мы приняли вызов и проиграли.

– Это были честные гонки?

Пастухи Фрезира нехотя кивнули. Переступая с ноги на ногу, они обменивались виноватыми взглядами.

– Пусть это послужит для вас хорошим уроком. Никогда не заключайте пари с людьми, о которых вы ничего не знаете. – Она окатила незнакомцев презрительным взглядом.

– Может быть, когда вы их узнаете, они вам понравятся?

Кит повернулась и увидела сидящего верхом мужчину. Но не всадник привлек ее внимание, хотя это был необычный пастух. Работники Фрезира не носили патронташи – перекрещивающиеся на груди, заправленные патронами ленты. Этот мужчина выглядел грозно и был, возможно, самым настоящим бандитом. Кит мгновенно привлекла его лошадь. Лучшего животного ей не приходилось видеть.

Мужчина наклонился вперед и похлопал по шее великолепного скакуна:

– Вы любите лошадей. Да? Это прекрасное животное. – Его белые зубы сверкнули из-под густых черных усов.

– Красивое! – выдохнула Кит в восхищении. – Очень.

– Позвольте представиться. – Мужчина снял сомбреро и отвесил Кит глубокий поклон: – Меня зовут Гален Эсмонд. Должен сказать, что во всей Испании я еще не встречал такую восхитительную сеньориту.

– Благодарю, – сухо проронила Кит и тут же резко спросила: – Зачем вы приехали сюда и обобрали этих несчастных, лишив их с таким трудом заработанных денег?

К удовольствию своих людей, которые радостно улыбались, слушая главаря, он решил выставить себя невиновным:

– О, сеньорита, не судите меня строго. Я бедный цыган. Из тех, которые бродят по Испании. Я приехал сюда без какой-либо определенной цели, а эти люди заставили меня состязаться с ними наперегонки.

Пастухи Фрезира громко запротестовали, и Кит дала им знак замолчать. Гален Эсмонд воздел руки в небо в притворном отчаянии:

– Разве я виноват в том, что они не разобрались: перед ними была отличная лошадь, и никаких шансов обогнать меня?

– Не верю, что они вызвали вас. И не верю, что вы бедные, бродячие цыгане. Зато верю, что никто из пастухов никогда раньше не видел лошадь породы гиспано. Таких лошадей не так много в Испании, поскольку мало кто может приобрести их.

– А! – закричал Эсмонд, оглянувшись на своих людей. – Эта гринго кое-что понимает в лошадях, а я думал, что она, как и все гринго, лучше всего болтает языком!

Его люди опять рассмеялись, а Кит ощетинилась:

– Я знаю много о породе гиспано. Она встречается крайне редко и является результатом скрещивания испанских арабских кобыл с английскими чистокровными жеребцами. В итоге получаются лошади с более выраженными арабскими характеристиками, чем обычная англо-арабская порода. Это умные, смелые животные, славящиеся своей резвостью, что делает их популярными участниками во всех видах конных состязаний.

Эсмонд откинул голову назад и рассмеялся:

– Боже мой! А она знает толк в своих лошадях! – Потом он внезапно умолк и посмотрел на Кит черными проницательными глазами. – Почему же вы не познакомили ваших друзей с такой прекрасной породой лошадей, сеньорита? Тогда бы они не оказались такими глупыми и не стали бы скакать наперегонки с моей лошадью.

Кит без смущения встретила его холодный, осуждающий взгляд:

– Не называйте их глупыми, потому что они верят в своих лошадей. Ведь именно на это вы рассчитывали, втягивая их в пари?

– Неужели? – Он покосился на своих людей. – А вы, сеньорита, тоже верите в вашу собственную лошадь?

– Да! – Ее голос прозвучал как шипение степной змеи.

Он снова рассмеялся:

– Значит, вы не так глупы. Вы знаете, что моя лошадь после продолжительной скачки устала. Естественно, вы хотели бы поскакать с ней наперегонки именно сейчас. Вы тогда легко бы выиграли.

– Тогда выберите для гонки со мной любую лошадь.

Насмешливая улыбка исчезла с его лица. Он опустился на землю и отдал команду, ни к кому лично не обращаясь:

– Подайте мне самую быструю лошадь. Я докажу, что для победы над гринго совсем не нужна какая-то особая лошадь! – Обращаясь к Кит, он прорычал: – Какую ставку делаете вы? У вас есть деньги, чтобы держать пари? Гален Эдмонд не станет зря терять время!

Пастухи Фрезира засмеялись.

– Она из рода Колтрейнов, – ехидно сказал Ригуэро. – И у ее семьи больше денег, чем ты когда-нибудь видел.

Взгляд Галена Эсмонда не дрогнул, когда он невозмутимо сказал:

– Пусть будет так, богатая гринго. Называйте вашу ставку.

– Все деньги, которые вы отобрали у моих друзей, – ответила Кит.

Гален достал из кармана сигару, закурил и прищурившись уставился на Кит. Он уже отдал большую сумму из своего выигрыша в уплату за прошлые долги, но это не имело значения. Он был уверен, что гринго не сумеет обойти его. Он пожал плечами и усмехнулся:

– Итак, сеньорита, договорились. Только докажите, – добавил он, подмигнув, – что у вас есть деньги, а то я могу придумать и другие способы, которыми вы можете расплатиться со мной.

Его люди грубо рассмеялись. Кит презрительно посмотрела на них и села в седло. Друзья Галена быстро подобрали самого резвого и сильного коня. Он впрыгнул в седло и направился за Кит к линии старта.

Ригуэро встал рядом, подняв револьвер дулом вверх:

– Вы знаете правила. Финиш там, где стоит Карлос…

– Нет-нет! – прервал его Гален. – Мы объедем вокруг Карлоса и вернемся сюда. Гринго считает себя великой всадницей. Пусть докажет!

Раздалось несколько протестующих криков.

– Это будет около двух миль, – заметил Ригуэро.

– Гринго возражает?

Кит покачала головой и насмешливо проронила:

– Пусть он потом гордится!

Все рассмеялись, за исключением Галена и его людей.

– Итак, начинаем, – проворчал Гален. – Назначаю встречу со своими друзьями в таверне, где мы отпразднуем такое удачное утро.

Ригуэро озабоченно обратился к Кит:

– Вы готовы, сеньорита?

– О да, Ригуэро! Вполне готова. – Она рассмеялась.

– Раз… два… – Он выстрелил.

Лошади бросились вперед бок о бок, и люди Галена разразились приветственными возгласами, когда его лошадь пробилась вперед. Он обошел Кит на несколько дюймов, на голову, затем на полный корпус.

Кит скакала наперегонки много раз. Она знала свою лошадь, знала, когда ей следует предоставить свободу. Она держалась сзади, сопротивляясь бурлящему стремлению Красотки освободиться от контроля. Кобыла жаждала, чтобы Кит ослабила поводья и позволила ей обогнать этого напыщенного, наглого цыгана.

Карлос маячил впереди, и даже на расстоянии в четверть мили Кит разглядела разочарование на его охваченном азартом лице. Сейчас Гален оказался почти на два корпуса впереди Кит. Сможет ли Красотка догнать его, когда Кит наконец отпустит поводья? Не слишком ли она рискует, продолжая сдерживать ее?

Шляпу Кит унесло ветром, и волосы растрепались. Было труднее сдерживать Красотку, чем предоставить ей свободу, но Кит крепко держала поводья. Когда она доехала до Карлоса и сделала вокруг него поворот, Гален уже опережал ее больше, чем на три корпуса.

– Боже мой! Боже мой! – завопил Карлос, размахивая сомбреро и подпрыгивая на месте. – Вперед! Вперед! Вперед!

Но Кит продолжала сдерживать лошадь. Та походила на взнузданную дьяволицу. Обычно в скачках ей разрешалось скакать свободно. Но сейчас кобыла не понимала, что происходит, и злилась. Ее глаза бешено сверкали под ветром, бившим ей в морду, а копыта с силой врезались в землю.

Гален увеличил разрыв до пяти корпусов. Уверенный в победе, он обернулся назад и расхохотался, увидев, какое большое расстояние разделяет его от Кит.

Они приближались к трем четвертям дистанции. Кит уже слышала ликующие вопли людей Галена. Она наконец сжала коленями круп Красотки, отпустила поводья и устремилась вперед. Ее сердце яростно стучало, она вцепилась пальцами в гриву лошади и шептала:

– Вперед, Красотка! Вперед!

Лошадь ринулась вперед, сокращая разрыв на один, два, потом три корпуса. Гален оглядывался вокруг, ничего не понимая. Внезапно он увидел, что происходит, и до крови вонзил шпоры в бока своей лошади, стегал ее по крестцу, крича и ругаясь по-испански. Расстояние между лошадьми сократилось еще на один корпус, и теперь они скакали бок о бок.

Ригуэро стоял впереди, размахивая сомбреро. Его люди подпрыгивали на месте, приветствуя рвущихся вперед Кит и Красотку.

Она сделала последний рывок и пересекла линию финиша на два корпуса впереди Галена Эсмонда, осмелившегося бросить ей вызов.

Кит схватила поводья и подъехала к пастухам, приветствовавшим ее победными криками. Она спешилась и присоединилась к их буйному веселью, напомнив им, однако, что случившееся должно им стать уроком: никогда не играть на свои тяжко заработанные деньги.

В охватившем толпу волнении Гален Эсмонд был тут же забыт. И только когда Карлос подъехал к ним, что-то сердито крича, они оглянулись и увидели Галена и его людей. Они скакали прочь, и облако пыли вилось за ними. Вскоре всадники скрылись из вида за скалой.

– Бандиты! – в ярости кричал Карлос. – Бесчестные бандиты!

– О чем вы говорите? – воскликнул Ригуэро, и лицо его побагровело от гнева, когда он наконец понял, что случилось. – Они, значит, уехали, не заплатив свой долг?

Карлос в ярости бросил на землю небольшой джутовый мешок:

– Они сказали, это все, что у них осталось от выигрыша.

Мужчины зароптали, и кто-то воскликнул в отчаянии:

– Мы не можем взять эти деньги! Их выиграла сеньорита. Они принадлежат ей!

Кит покачала головой:

– Я ничего не возьму. Разделите их между собой. Хорошо хоть, нам удалось что-то вернуть.

Ригуэро благодарно улыбнулся ей:

– Вы очень добры, сеньорита. Но получается, вы так здорово скакали, и все даром…

– Нет! – обратился к ним Карлос. – Тот человек сказал, что сеньорита заслужила приз, и оставил ей…

Все повернулись в сторону, в которую указывал Карлос. К кусту был привязан тот самый гиспано.

– Он сказал, чтобы я вам передал, – улыбнулся Карлос, – что он человек чести… и всегда расплачивается по долгам.

Кит раскрыла рот от удивления, и ее сердце чуть не выскочило из груди. Гален Эсмонд заплатил свой долг! Теперь она стала обладательницей великолепной лошади!

 

Глава 6

Курт Тэннер щурился, глядя на солнце. Была середина января, и обычно в это время года стояли холода, но нынче прогнозы не оправдались. Зимы в Испании бывали такими непредсказуемыми, как и женщины.

Несколько часов назад он снял кожаное пальто и приторочил к седлу. Сейчас сорвал шейный платок и вытер пот со лба. Лошадь он не гнал, так как слышал, что человека, которого он разыскивал, видели примерно две недели назад в одной из таверн в Валенсии. Курт поручил присматривать за ранчо своим пастухам и поехал один в надежде, что сумеет найти след, на который напал.

Курт отпил из фляжки теплой воды, на мгновение прикрыв глаза от жары и пыли. Бог свидетель, его восхищала суровая красота этих мест, но иногда он скучал по радостям, которые приносил Мадрид. Как это случилось в ноябре.

Курт не открывал глаза, рисуя Кит в своем воображении: фиалковые глаза, окаймленные густыми золотистыми ресницами, непокорные огненные волосы, разметавшиеся по ее лицу во время страстного танца. Она умела танцевать танго! Улыбка коснулась его губ. Он подумал, что наверняка она не только это делает хорошо.

Он знал, что Кит Колтрейн – дочь Колта Колтрейна, американского эмиссара в Испании. После бала Курт попытался получить дополнительные сведения о восхитительной юной леди. Она оказалась для него удивительным подарком, завернутым в черный бархат, настоящим сокровищем. Сколько в ее глазах светилось жизни и огня! Много раз ему приходилось видеть в глазах женщин желание. Но ни одна из них не излучала такой страсти, какую он ощутил в Кит Колтрейн.

Курт открыл глаза. Восхитительный образ Кит исчез… Он стал размышлять над информацией об отважной сеньорите, которую он добыл через своих людей. Говорили, что ее мать, сеньора Джейд Колтрейн, состоящая в кровном родстве с русским царем, считала свою дочь взбалмошной. Ее возмущало, что Кит разъезжала верхом с пастухами.

Курт усмехнулся. Его люди сообщили, что огненная красотка не только ездила верхом, как любой скотовод, но также владела арканом и умела ставить тавро на животных. Ходили также слухи, что она стреляет, и весьма неплохо.

Он нахмурился, прикоснувшись к шраму под глазом. Для него это была не просто старая рана, а клеймо, вечно напоминающее о том, что женщинам доверять нельзя. Нельзя их и любить. Они хороши только для одного – для радостей тела. Если мужчина хочет иметь детей, например сына, который носил бы его имя, тогда он должен взять себе жену и сделать ее беременной, но никогда, черт побери, не любить ее.

Невдалеке располагались загоны для скота, в которых молодые мужчины изучали и применяли приемы боя быков, надеясь когда-нибудь стать матадорами.

Обычно Курту нравилось это зрелище, но сегодня оно его не интересовало. Он вернулся памятью к другому времени, когда впервые столкнулся с предательством женщины.

Курт вырос в городке Спрингфилд в штате Иллинойс, спокойном, приятном месте. Во всяком случае, таким оно было до лета 1908 года, когда в нем вспыхнули расовые насилия.

Курту всегда были чужды предубеждения. Лучшим другом его мальчишеских лет являлся чернокожий по имени Гатри Хэдден. Они вместе охотились и ловили рыбу, вместе мечтали о том, как однажды отправятся в путешествие вокруг земного шара. Однако мечтам свойственно блекнуть в свете реальности.

Курт поступил учиться в колледж, чтобы стать, подобно своему отцу, юристом. Гатри, будучи из бедной семьи, устроился на черную работу в местную лавку. Тяжко трудясь день и ночь, он накопил денег на первый взнос за крошечную ферму рядом с городом.

Когда Курт вернулся в Спрингфилд для того, чтобы открыть собственную адвокатскую контору, его родители скончались. Он остался один – за исключением друга Гатри, его жены Джени, а также миловидной юной леди Эдвины Чэндлер, на которой он собирался жениться.

Эдвина была хорошенькой, но избалованной девушкой – дочерью одного из самых богатых людей в Спрингфилде. Она наверняка стала бы, как и ее мать, украшением местного светского общества, и ей был не по душе Гатри, лучший друг ее жениха. Это стало для них камнем преткновения.

А потом наступила жаркая августовская ночь, которую Курт не забудет до самой смерти, – ночь, которая оставила у него шрам на лице и в душе.

Гатри отправился в город за лекарством для своего больного младенца. На него налетела группа пьяных. Они разбили драгоценную бутылку с дорогим лекарством, которое он купил на заработанные деньги. Гатри вышел из себя и дал им сдачи: ударил в подбородок распоясавшегося хулигана, который упал на спину и ударился головой о булыжник. Пьяный с земли не поднялся. Хотя наутро он проснулся лишь с головной болью и со смутными воспоминаниями о произошедшем, в тот момент его друзья решили, что негр убил его и за это заслуживает линчевания.

Гатри убежал. Он попытался найти Курта, единственного человека, на помощь которого мог рассчитывать. Сначала он бросился в его контору, затем – в меблированные комнаты, где тот жил. Гатри не знал, что Курт зашел в салун, чтобы пропустить по маленькой. Наконец в слепом отчаянии Гатри пошел к мисс Эдвине, надеясь найти Курта у нее. Увы, для Эдвины он был всего лишь негр, а значит, никчемный человек. Для нее никакого значения не имело, что Гатри с детских лет являлся другом человека, с которым та была помолвлена. Она сказала ему, что Курта у нее нет, но что она постарается найти его, и посоветовала Гатри спрятаться в погребе.

Однако вместо Курта она позвала шерифа. Их разговор подслушал один из пьяниц, напавших на Гатри. Шериф не смог сдержать мгновенно собравшуюся толпу, обозленную, жаждавшую крови. Они вытащили из погреба мисс Эдвины напуганного и умоляющего сохранить ему жизнь Гатри.

Как раз в это время кто-то пришел в салун и сказал Курту, что происходит. Он побежал на площадь перед судом… и был избит почти до смерти за то, что осмелился вмешаться в происходящее. Когда Курт пришел в себя, он увидел склонившуюся над ним рыдающую Эдвину. На привязанной к дереву веревке на площади раскачивался труп его друга.

– Зачем же ты вмешался? – воскликнула Эдвина. – Почему не остался в стороне? Я сказала им, где найти его, и он получил по заслугам.

Позже ему рассказали, что он хотел задушить Эдвину. Он мог бы убить ее, если бы его не оттащили прочь. Но он ни о чем не помнил, впав в безумную ярость. На следующее утро у него раскалывалась голова, ныло избитое тело. Он понял, что больше не проведет ни дня в городе, ослепленном предубеждениями и ненавистью, где возможен подобный кошмар. Он пошел в банк, снял все свои сбережения и отдал их Дженни Хэдден. Та была так потрясена случившимся, что лишь через несколько дней сообразила, что ей досталось небольшое состояние.

Курт уехал из города и больше никогда в него не возвращался.

Более года он плыл по течению: перебивался случайными заработками, на стройках и железной дороге и, постепенно продвигаясь на юго-запад, научился пасти скот. Вот тогда-то он и встретил Франсиско Мадеро.

После этого Курт зажил хорошо: наслаждался своим успехом, наслаждался женщинами. Правда, он всячески старался в них не влюбляться.

Вскоре он получил приглашение от короля Альфонса на представление в королевском дворце в Мадриде. Празднества проводились в честь визита датской королевской семьи. Курт принял приглашение.

Это было роковое решение, ибо именно тогда в его жизнь вошла обольстительная принцесса Неджелиа, приворожившая его синими глазами и страстным стремлением заставить его отказаться от принятого решения не влюбляться. Она, казалось, олицетворяла солнечное сияние, счастье и веселье.

Правда, принцесса обладала неустойчивым и переменчивым характером: то была игрива и беспечна, подобно ребенку, то – дерзка и нагла. Курт видел, что она капризна, упряма и избалована, но это его совсем не беспокоило. Ведь она была так опытна и искусна в любовных играх! Она обучала его, как доставить женщине удовольствие самыми изощренными способами. Неджелия околдовала Курта, сделала безоружным перед своими чарами.

Она вознесла его на вершины экстаза, а затем безжалостно сбросила вниз в пучину сердечной боли и отчаяния.

А дело было так. Она сказала ему, что едет в Валенсию за покупками. Он собирался использовать это время для работы над бухгалтерскими книгами, но потом решил, что жалко провести такой прекрасный день в помещении. Поэтому он поехал на побережье, где возводилось здание, которое его любимая нежно называла «замком любви». Работы в нем пока не велись – ждали поставок розового мрамора из Италии, прежде чем начать возводить стены. Курт был озадачен, увидев, что у сарая привязаны две лошади: одна из них – его подарок принцессе.

Разум вступил в бой с сердцем, Курт отказывался верить происходящему. Он спешился и пошел пешком, а когда оказался в ста шагах от сарая, то ясно расслышал стоны наслаждения, которые Неджелиа никогда не могла подавить.

Его охватил гнев. Он ударом ноги распахнул дверь и увидел два обнаженных тела, сплетенных в объятиях на полу. Любовники потрясенно уставились на него. Все, что случилось дальше, напоминало ночной кошмар. К счастью, Курт не запомнил подробностей. Он схватил мужчину – это был сезонный рабочий с соседнего виноградника – и стал в ярости наносить ему удары. Он, возможно, убил бы его, если бы Неджелиа не схватила лежавшую рядом лопату и не ударила Курта по голове.

Позже, когда он пришел в себя, рабочий исчез, а Неджелиа была рядом. Но она не умоляла простить ее, а заявила, что он дурак. Неужели он действительно считает себя мужчиной, способным удовлетворить ее? Она рассмеялась ему в лицо. Нет такого мужчины на земле, который мог бы дать ей все, что она хочет. В то самое утро, перед тем как она уехала якобы за покупками, Курт дважды занимался с ней любовью. Однако ей этого было мало.

Преодолев пульсирующую боль в голове, он насмешливо спросил:

– Неужели она действительно считает себя настоящей принцессой?

Курт точно знал, что Неджелия не королевских кровей. Она принадлежала к среднему классу и использовала ложный титул, чтобы добиться признания в обществе. Курт выяснил это, поскольку сделал своим принципом знать все обо всех, с кем имел дело. Но тем не менее он ее любил.

Его слова унизили ее, она обиделась. Впрочем, признавал Курт, победила она: ей удалось разрушить стену, воздвигнутую им вокруг себя, заставить его полюбить.

Отбросив воспоминания, Курт упрекнул себя и вновь посмотрел в сторону загона. Возможно, человек, которого он ищет, крутится именно там? Легким галопом он направился к загону.

Курт увидел ее, еще не доехав до деревянной изгороди. Она сидела на верхней перекладине, и ее золотистые волосы струились по спине, сверкая на утреннем солнце. На ней были обтягивающие хлопчатобумажные брюки, замшевая куртка с бахромой, сапоги и кожаные перчатки.

Полностью поглощенная созерцанием молодого человека, размахивавшего плащом перед взъяренным быком, Кит Колтрейн не заметила Курта Тэннера даже тогда, когда он уселся рядом с ней.

Молодой матадор действовал хорошо, заслужив аплодисменты и одобрительные крики зрителей, когда пикадоры выгнали быка за пределы арены.

– Итак, леди сменила танцы на бой быков.

Удивленная Кит вздрогнула и… почувствовала внезапный прилив удовольствия. Но ей удалось все же спокойно заметить:

– Если вы, сеньор Тэннер, что-то понимаете в бое быков, то должны знать: он сам представляет нечто вроде танца. В конце серии определенных движений, – улыбнулась она, – когда матадор придерживает плащ у пояса и вращает им при приближении быка, плащ вздымается, как юбка у балерины. Это называется «роболера». И если матадор хорошо исполняет такое движение, то он обладает грацией прима-балерины.

Курт не отрываясь смотрел на Кит довольно долго и нашел ее очаровательной.

– Балет не вызывает таких же эмоций, как бой быков, cara.

– Полагаю, все зависит от того, что вы хотите увидеть. Красоту, как и жестокость, можно увидеть повсюду. Смотря, как к этому относиться.

Их глаза встретились, и они не отвели их. Курт подумал: разрешила бы она поцеловать себя, если бы они были одни… Кит затрепетала, вспомнив, какое у нее возникло чувство, когда он на балу поцеловал ее…

Толпа вокруг них выкрикивала имя матадора, но они ничего не слышали. Наконец Кит заставила себя вернуться к действительности и легко спрыгнула на землю в нескольких футах от загородки. Она не хотела, чтобы Курт заметил ее волнение, и боялась, что если замешкается, то он обязательно обратит на это внимание.

Курт последовал за ней, как она и опасалась, но вместе с тем и надеялась.

– Я удивляюсь, что привело вас сюда? – сказал он.

– Мне нравится смотреть на матадоров.

– Странный интерес для юной леди.

– Почему? Ведь женщины ходят на бои быков.

– Но они не крутятся вместе с мужчинами у загонов и не носят мужскую одежду.

Кит рассмеялась:

– А кто сказал, что носить хлопчатобумажные брюки разрешено только мужчинам?

– Вы лучше выглядите в черном бархате.

Она взглянула на него и холодно заметила:

– В тот вечер вы были не на месте.

Курт сделал вид, что размышляет над ее обвинением.

– Вы правы я действительно был не на месте. Есть другие места для подобного рода… танцев. – Его глаза горели чувственностью.

– Я не называю это танцами, – резко заметила Кит.

– Согласен, – ответил он мрачно. – Это скорее… желание.

– Тогда понятно, почему вы не видите сходства между танцем и боем быков!

Курт не ответил, и она подумала, что, возможно, победила в словесной дуэли. Она отвязала своего могучего гнедого жеребца и вскочила в седло. Кит обернулась к Курту и похолодела: он был в ярости! Лицо его покраснело, ноздри слегка дрожали, а глаза зло сверкнули.

– Откуда вы взяли эту лошадь?

Кит испугалась, сама не зная почему, однако из чувства противоречия резко ответила:

– Она моя!

– Я спросил, где вы взяли ее.

– Не ваше дело!

Курт схватил ее за талию и грубо стащил с седла:

– Черт побери, я спрашиваю: где вы взяли эту лошадь?

– Я сказала, – возмутилась Кит, вырываясь, – это не ваше дело! – Она попыталась снова сесть в седло, но он схватил ее за руку. Она хотела ударить его, но Курт удержал ее.

– Еще раз, – сказал он сквозь стиснутые зубы, – где вы достали эту лошадь?

Кит ударила его по голени, а он обхватил ее и прижал спиной к себе.

Несколько человек видели их борьбу, но прошли мимо. Они узнали в ней сеньориту Колтрейн, а в нем – Курта Тэннера и не захотели совать нос в его дело.

Курт грубо встряхнул ее:

– Ну хорошо, маленькая тигрица, мы сейчас пойдем и поговорим в местной полиции. Интересно, как они поступят с сеньоритой, которая украла лошадь?

Кит прекратила сопротивление и закричала:

– Что вы сказали?

– Это моя лошадь.

Кит высвободилась, повернулась к нему лицом и недоверчиво спросила:

– Что вы имеете в виду?

– Это, малышка, лошадь породы гиспано, – ехидно сообщил он. – Я заплатил за нее кучу денег, но она пробыла у меня в конюшне всего два дня.

Кит отскочила в сторону и запальчиво спросила:

– Где ваше доказательство? На ней нет тавра.

– Как я сказал, она пробыла у меня только два дня, я не успел поставить свое тавро. А где ваше доказательство? Где счет о покупке?

Кит решила рассказать, как попала к ней эта великолепная лошадь, но тут же передумала и повторила:

– Так где ваше доказательство, сеньор Тэннер?

– У меня есть счет от скотовода из Марокко. Я купил ее на ранчо недалеко от Танжера. Теперь… – Курт перевел дыхание. Он не хотел выходить из себя, но его лошадь у нее, а это значит, что расследование, черт побери, не закончилось. Надо найти ублюдка, который украл жеребца. Один из его рабочих сказал, что в тот день бродил в поисках работы известный бандит по имени Гален Эсмонд. Он исчез примерно в то же самое время, что и его лошадь. – Итак, вы скажете откуда у вас этот жеребец? Или я вас арестую за конокрадство.

Кит тряхнула длинными волосами и, гордо вскинув подбородок, сказала:

– Это не ваша лошадь. Я выиграла ее – честно и справедливо. Если не верите, спросите пастухов Фрезира. Они засвидетельствуют, что я законная владелица. А если у вас украли лошадь, чему я ни на минуту не верю, предлагаю, чтобы вы урегулировали этот вопрос с мужчиной, которого я победила на скачках.

Кит опять села в седло.

– Теперь Пегас мой. – Она натянула поводья и ударила каблуками в бока красавца жеребца. Он приподнялся на задних ногах, угрожающе взмахнув передними. Курт отпрыгнул в сторону.

Она уехала, а Курт сердито смотрел ей вслед. Он решил поговорить с людьми Фрезира и узнать, каким образом Кит Колтрейн выиграла лошадь, и спросить о человеке, с которым скакала наперегонки. В конечном счете он должен получить и свою лошадь… и Кит Колтрейн.

 

Глава 7

Кит слышала доносившуюся снизу музыку. Ее мать давала небольшой званый ужин для нескольких друзей, приехавших из Барселоны. Кит была вежлива и сердечна на протяжении всего вечера, но потом сказала, будто у нее разболелась голова, и улизнула до кофе и коньяка. Укрывшись в своей комнате, она заперла дверь на ключ и стала лихорадочно писать письмо Китти. Она нашла рай… но нуждалась в помощи бабушки, чтобы сделать его своей собственностью.

Утром, после неприятной стычки с Куртом Тэннером, Кит мечтала остаться одна. Меньше всего она могла рассчитывать на одиночество дома, где Джейд непрерывно принимала гостей. Поэтому Кит решила поехать в одно из любимейших своих прибежищ. Оно было расположено по другую сторону реки Турия к северу от города. Там, на холме, с которого открывался захватывающий дух вид на город, она провела полуденное время, размышляя об идиотских обвинениях, выдвинутых дерзким и самонадеянным Куртом Тэннером. Какой абсурд! Где доказательства, что великолепная лошадь принадлежит ему? Но зачем, с другой стороны, ему лгать?

Кит прикрыла ладонью глаза от солнца и посмотрела в сторону горизонта, где располагался небольшой дом старика Каспара Гаспенсиа. Ей нравилось бывать у него и иногда есть с ним простую крестьянскую еду: плоские маисовые лепешки, рыбу и холодный овощной суп, приготовленный им по собственному рецепту. Кит усмехнулась, подумав, как она ненавидит роскошные званые обеды своей матери и с каким удовольствием ест вместе с Каспаром деревенскую пищу.

Они были друзьями, и она любила слушать, как он рассказывал о своем прошлом, о скитаниях по свету. Его глаза по-особому блестели, коль скоро речь заходила о приключениях в далеких краях.

Наконец он осел здесь и на накопленные за всю жизнь сбережения купил маленькое ранчо, кое-как перебиваясь за счет плантации золотой гвоздики, которую он с любовью выращивал и продавал на цветочном рынке в Валенсии. Он все собирался разбить виноградник на склоне у реки и изготавливать лучшее вино в округе. Но мечта его не воплощалась в реальность, и Кит опечалилась, недавно услышав о его смерти.

Когда она в то утро стояла рядом с его хижиной, в ее жизнь словно вмешалась судьба. Она повернулась на звук приближающегося экипажа. Сидевший в нем мужчина с ласковыми глазами, одетый в простой коричневый костюм, дружелюбно помахал ей. Он спросил, это ли ранчо Гаспенсиа, и, когда она подтвердила, взял из экипажа деревянный столбик и молоток и вкопал столбик в землю. К нему он прибил объявление. В нем сообщалось, что ранчо продается в счет неуплаченных налогов.

Внезапно в голову Кит пришла идея. Она спросила о величине недоимки. Человек разъяснил, что вывесил объявление только потому, что этого требует закон. Но он, по-видимому, попросту теряет время, поскольку сосед по этому участку уже сделал заявку на приобретение его в собственность.

Когда он уехал, сердце Кит забилось от волнения. Вот ответ на ее молитвы! Двадцать акров! Большего участка земли ей и не надо. При небольших затратах дом можно привести в прекрасное состояние. Она бы имела помещение для нескольких лошадей и претворила бы мечту Гаспара в жизнь: разбила бы виноградник и, конечно же, сохранила бы поле гвоздик. К тому же она не оказалась бы здесь изолированной от мира, поскольку ранчо располагалось недалеко от Валенсии.

Кит прикинула, сколько бы ей понадобилось денег, чтобы перебить покупку у владельца соседнего участка. Сотрудник налоговой службы не назвал ей сумму, но из его разговора Кит сделала вывод, что она не слишком велика.

Если бы Кит смогла истратить немного денег из оставленного ей дедушкой наследства, то обрела бы эту собственность. Однако она вспомнила, что деньги станут ее собственностью лишь после достижения ею двадцати одного года. И даже если бы она сумела сейчас убедить отца – а он был ее попечителем – выделить ей какую-то сумму, то против этого яростно возражала бы мама.

Именно поэтому она и писала сейчас бабушке Китти: хотела взять у нее взаймы деньги до того времени, как вступит в наследство. Китти поймет ее, как всегда понимала. Кит представляла, какой поднимется шум, когда об этом узнают родители. Но она решила не думать об этом до того, как документы будут подписаны. Рано или поздно родители убедятся, что Кит должна прожить свою жизнь так, как хочется ей.

Девушка закончила письмо, запечатала его и отложила в сторону, чтобы утром первым делом отправить.

Она открыла стеклянную дверь на террасу и вышла наружу. Был прохладный, но очень приятный вечер. Поднималась медового цвета луна и отражалась тысячью огоньков на поверхности моря. Кит внезапно загорелась желанием еще раз поехать на ранчо, которое, как она надеялась, скоро будет принадлежать ей. До ранчо было примерно полчаса езды верхом по хорошей дороге. В качестве меры предосторожности она возьмет с собой револьвер и кобуру, которые спрятала в конюшне. Наверное, Джейд хватил бы удар, узнай она, что ее дочь держит при себе револьвер и, более того, умеет им пользоваться.

Кит натянула хлопчатобумажные брюки, фланелевую рубашку, потертую замшевую куртку и сапоги. Она на цыпочках спустилась вниз и пошла к выходу. Когда Кит проходила мимо кухни, из столовой вышла Карасиа с огромным подносом грязной посуды.

– Куда это вы собрались? – спросила она.

Кит приложила палец к губам:

– Прокатиться верхом. Оставь заднюю дверь открытой, чтобы я могла попасть обратно.

Карасиа неодобрительно покачала головой и снова пошла в столовую, чтобы завершить уборку. Кит слышала музыку, смех, звон бокалов. Ее мать любила развлечения, а людям нравились ее приемы. О Кит, пожалуй, никто не вспомнит.

Спеша к конюшне, Кит подумала, что скажет отец, когда в конце недели вернется домой. Если мама и заметила Пегаса, то, несомненно, приняла его за еще одну лошадь с ранчо Фрезира. Отец, однако, понял бы, что Пегас принадлежит к редкой и дорогой породе лошадей. Он задаст вопросы, которые потребуют правдивых ответов.

Ему, конечно, не понравится, когда он услышит, что Кит участвовала в скачках и держала пари с пастухами. К счастью, Кит не принадлежала к тем, кто беспокоится о будущем, – она решала проблемы только тогда, когда они возникали перед ней. Этому девушку научил дедушка Тревис, и она была благодарна ему за его философию. «Играй теми картами, Кит, которые у тебя на руках, и не беспокойся о следующей ставке, пока колоду не перетасуют».

Кит оседлала Пегаса, который нетерпеливо бил копытами в землю. Они вышли из конюшни и прошли через заднее пастбище на тот случай, если кто-нибудь из гостей выйдет подышать свежим воздухом и увидит ее в лунном свете. Отойдя на довольно приличное расстояние, Кит вернулась на главную дорогу, ведущую прямо к реке.

Она миновала густые рощи апельсиновых деревьев, источающих сладкий аромат; ласковый ветерок будто целовал ее. Кит ехала медленно, мечтая и радуясь окружающему ее миру. Как чудесно вокруг!

Вскоре она подъехала к маленькому ранчо и расстроилась, увидев ветхий домик на холме. Почему дома разваливаются так быстро, когда в них никто не живет? Наверное, душа обитателей сохраняет жизнь дома, а когда люди покидают его, он умирает.

Ну ничего, скоро она позаботится о доме. Сделает ремонт, и к весне в ящиках на окнах расцветут цветы. Трава будет зеленой и мягкой, и она станет бродить по ней босиком, и клевер будет щекотать ее ступни. Конюшню, которая за долгие годы приобрела унылый серый цвет, нужно покрасить ярко-красной краской. У Пегаса будет отдельное стойло, и…

Кит остановилась, спешилась и привязала Пегаса к дереву. Она начала подниматься вверх по холму к дому, когда услышала какой-то звук: будто кто-то наступил на прутик в густом лесу. Вытащив револьвер, она быстро укрылась в тени деревьев и стала ждать.

Но вокруг стояла тишина, изредка прерываемая криком ночной птицы, печально зовущей своего спутника. Упрекая себя за страх, Кит напомнила себе, что когда она переедет на ранчо, то окажется совсем одна. Значит, надо привыкать к шумам и непонятным звукам.

Она вышла из тени и продолжила путь к дому. Кит захотела полюбоваться видом на реку при лунном свете. Подойдя к крыльцу, она осмотрелась, и у нее захватило дух от окружающей красоты. Восхитительнее места невозможно вообразить! Неудивительно, что старик так любил свое ранчо.

Кит сошла с крыльца и в восторге начала кружиться в серебряном свете луны.

– Сейчас вы еще красивее.

Кит инстинктивно подняла револьвер, стараясь прицелиться в зловещие тени, отбрасываемые домом.

– Выходите… или я буду стрелять!

Из тени выступил Курт Тэннер:

– Пожалуй, вы не упустите такой возможности.

– Я никогда не промахиваюсь, – заверила она. – И я докажу это! Какого черта вы шпионите за мной?

Он остановился в двух шагах от нее, и его улыбка померкла.

– Мне нравится присматривать за своей собственностью, сеньорита, и гиспано принадлежит мне независимо от того, как вам он достался.

Кит вложила револьвер в кобуру и рассмеялась:

– Вы такой жадный, что готовы пойти на ложь, лишь бы попытаться получить то, что хотите? Мне говорили, что вы богаты. Почему же вы не купите его?

– Один раз я его уже купил, – мрачно напомнил Курт. – А мне говорили, что деньги есть и у вашей семьи. Не думаю, что такое богатое избалованное дитя, как вы, заинтересуется любой суммой, которую я предложу.

Она не ожидала его выпада.

– Верно. Мне от вас ничего не нужно.

Он поднял бровь и лениво усмехнулся:

– Откуда вы знаете?

Она вдруг рассердилась:

– Потому что я выяснила, что вы, Курт Тэннер, несносный эгоист! Вы, разумеется, привыкли добиваться своего, но только не у меня! Жеребец – мой! Я выиграла его в честной и справедливой борьбе и если даже он был украден у вас – в чем я сомневаюсь, – то предлагаю вам обратиться со своими вопросами к некоему Галену Эсмонду. Как ему досталась эта лошадь, меня мало заботит.

– У меня есть счет об уплате за жеребца.

Кит прищурилась:

– Я вам не верю!

Курт полез в карман кожаного жилета и достал сложенный листок бумаги.

– Посмотрите сами, – сказал он, передавая его ей.

Даже при тусклом освещении Кит могла убедиться в том, что это действительно счет на покупку лошади, описание которой совпадало с внешним видом Пегаса.

– Откуда я знаю, что речь идет об одной и той же лошади? – спросила она, не желая уступать.

– Положитесь на мое слово.

– Зачем? Я выиграла лошадь у Эсмонда, и меня интересует только это.

– Но он украл Пегаса у меня. У вас нет законных прав на него.

Кит задумчиво отвернулась. Если Курт Тэннер говорит правду, то ей следует отдать лошадь. Она инстинктивно чувствовала, что он говорит правду.

– Хорошо, – смягчилась Кит. – По-видимому, у меня нет другого выхода, как истолковать в вашу пользу имеющиеся сомнения. Но это не означает, что я отдам вам лошадь просто так! – Она прищелкнула пальцами, и ее фиалковые глаза упрямо сверкнули в серебряном свете луны. – Я хочу заключить сделку, – сказала она. – А вы?

– Вы не в том положении, сеньорита, чтобы заключать сделки. Я считаю вас неотразимой, – он оценивающе оглядел Кит, – но вовсе не собираюсь разрешить вам владеть моей лошадью. Мне нужно только предъявить настоящий документ в местный суд, и вы вернете жеребца. Впрочем, даже не стоит прилагать стольких хлопот. Вряд ли Колт Колтрейн одобрит ваш отказ вернуть мне лошадь.

– Вы пойдете к моему отцу… или в суд, – сказала насмешливо Кит, – поскольку отказываетесь принять вызов, который бросает вам женщина. Вы можете танцевать с женщиной и даже осмелиться ее поцеловать, но, как только дело доходит до истинной храбрости, вы пасуете.

Ее насмешки отличались остроумием. К тому же на него произвела впечатление ее самоуверенность.

– Ну, какое пари вы предлагаете?

– Которое докажет, что я заслуживаю того, чтобы владеть подобной лошадью, – уверенно ответила Кит.

– Продолжайте, – проронил Курт.

– Гиспано известны своей храбростью и подвижностью. Именно поэтому их используют для боя быков. Это опасно, но гиспано способны противостоять разозленному быку лучше любой другой лошади. Для того, чтобы справиться с таким смелым животным, нужен опытный всадник.

Курт усмехнулся:

– Вы думаете, что поскольку вы хорошая наездница, то заслуживаете того, чтобы сохранить за собой мою лошадь?

– Нет. Я хочу доказать, что заслуживаю того, чтобы Пегас принадлежал мне.

– Это будет довольно трудно сделать, ибо не могу представить, каким образом вы способны изменить мое мнение.

– А если я сражусь с быком?

Курт покачал головой, думая, что ослышался:

– Что вы сказали?

– Я спросила, что будет, если я сражусь с быком? Интересно, вы тогда согласитесь, что, коль скоро женщина обладает искусством матадора, она заслуживает того, чтобы владеть лошадью, которая известна своей отвагой на арене? Я, конечно, не использую Пегаса, – поспешила добавить она. – Я стану сражаться с быком, как матадор.

Он пораженно уставился на нее:

– Вы с ума сошли? Вы не имеете никакого представления о бое быков!

– Тогда вам не о чем тревожиться. Я выхожу на арену, ставлю себя в абсолютно дурацкое положение…

– И погибаете! – взорвался он. – Нет, я не принимаю такого пари!

– Я лишь прошу о шансе доказать свою смелость. Сделаю несколько выпадов…

Курт покачал головой.

– Вы с ума сошли! – повторил он.

– Наверное. – Она насмешливо посмотрела на него. – Но, если вы не примете мой вызов, будьте уверены, я повсюду расскажу, как вы испугались держать пари с женщиной… потому что боялись проиграть.

– Мне все равно, – заявил Курт. – У вас нет никакой возможности победить, сеньорита. Это пустая трата времени. – Он приблизился и хотел взять ее за подбородок. – Вы можете проиграть…

Она сердито ударила его по руке:

– Не прикасайтесь ко мне! Вы, Курт Тэннер, по-видимому, считаете, что можете сделать с женщиной все, что вам захочется.

Он усмехнулся:

– Я никогда не делал с женщиной то, чего бы ей не хотелось… или не доставляло бы ей удовлетворения.

– Значит, я стала первой такой женщиной! Вы, Тэннер, мерзавец, – взорвалась Кит, – поскольку мне не доставило удовольствия то, что вы сделали на балу.

– Вам это понравилось. Вы просто не хотите признаться в этом мне… или себе.

Кит всеми силами старалась сдерживаться.

– Не увиливайте! Я бросила вам вызов. Вы готовы его принять?

Курт был уверен, что она дразнит его, и в конце концов отступит. Что страшного, если он согласится с ее предложением?

– Хорошо. Когда?

– Вы, следовательно, согласны, что если я смогу победить быка, то вы больше не станете претендовать на Пегаса?

Курт кивнул.

– Позади ранчо Фрезира есть старый загон, который редко используется. Его пастухи приготовят загон для меня и будут молчать. Я не хочу, чтобы об этом узнали мои родители.

– Я не осуждаю вас за это, – ехидно заметил он. – Хотя это не очень подходящее для женщин занятие.

– Лучше побеспокойтесь о себе.

Он замолчал. У этой малышки язычок как у ядовитого кактуса.

– Когда? – прорычал он. – Мне надоело терять время. Я хочу получить свою лошадь.

– Когда все будет готово, я кого-нибудь пришлю к вам. – Кит повернулась, чтобы уйти, но остановилась и добавила: – Кстати, не обязательно следить за мной. Я не убегу вместе с лошадью. Зачем? Пегас все равно останется у меня.

– Я мог бы придумать множество причин, чтобы следовать за вами, – пробормотал Курт, обнимая ее за талию и прижимая к своей груди. – Но поверьте: я этого делать не буду. Это моя земля… или вскоре будет моей.

Он поцеловал ее, но она вырвалась из его рук и посмотрела на него округлившимися глазами:

– Что… что вы сказали?

Озадаченный ее поведением, Курт повторил:

– Я сказал, что эта земля скоро будет моей. Я хочу построить здесь новый дом и приехал, чтобы посмотреть, как здесь все смотрится при лунном свете.

– Вы… вы живете здесь рядом? – спросила она.

– Моя земля по ту сторону хребта примыкает к этому участку. Почему вас это интересует?

Кит покачала головой, пытаясь собраться с мыслями:

– Сеньор Гаспенсиа… я знала его. Он был моим другом. Я… мне очень больно сознавать, что это больше не его земля.

– Она будет продана за неуплату налогов. Как только объявят об этом.

Кит вспомнила об объявлении, которое она вытащила сегодня утром из земли и спрятала у реки в кустах. Сейчас она была вдвойне рада, что поступила так: Курт Тэннер не знает, что землю вот-вот продадут.

Она вновь повернулась – больше говорить не о чем. Ей было неприятно думать, что ее собственность будет примыкать к его участку, но хотя какая разница? У Курта Тэннера две тысячи акров, а может быть, и больше. Вряд ли он лично окажется недалеко от нее.

– Я жду, – мягко сказал он ей вслед, – как вы поступите дальше.

Кит резко развернулась, чтобы отчитать Курта, но он уже ушел. Только в ветвях шумел ветер, и громко и беспорядочно билось ее сердце.

 

Глава 8

На следующее утро Кит проснулась рано и тут же послала на почту Муэго отправить письмо Китти. Потом она оделась и вышла через заднюю дверь. Но в этот момент с террасы, где они обычно завтракали, ее окликнула мать. Тяжело вздохнув, Кит повернула обратно и пошла к ней.

Комната была заполнена карликовыми апельсиновыми и лимонными деревьями, посаженными в яркие горшки. Белая плетеная мебель, на мозаичных плитках пола – ручной работы ковер в персиковых и синих тонах. Это была любимая комната Кит; из нее открывался прекраснейший вид на волнующееся под ветром море.

Джейд выглядела посвежевшей и бодрой в розовом шелковом пеньюаре. Но когда на террасу вошла Кит, улыбка на ее лице сменилась выражением ужаса.

– О Боже. Посмотри на себя, Кит! Ты похожа… на цыганок в лохмотьях. О чем ты только думаешь, появляясь на людях в подобном виде?

Кит вздохнула, с усилием сохраняя спокойствие:

– Мама, я собираюсь ехать верхом. Я в одежде для верховой езды.

– Это отнюдь не наряд для езды верхом! – заявила Джейд, окинув Кит презрительным взглядом. – Леди носят специальные костюмы для верховой езды, а не мужские обноски. Возвращайся к себе в комнату и переоденься. И вообще я не хочу, чтобы ты сегодня ездила верхом. Тебе нужно приготовиться к вечернему приему.

На этот раз Кит не сдержалась и воскликнула:

– Снова прием, мама? Кажется, ты готова устраивать приемы каждый день…

– Этот прием устраиваю не я, – поспешила сообщить ей Джейд. – Если ты уделяешь хоть какое-то внимание своим светским обязанностям, то должна знать, что сегодня званый ужин, посвященный дню рождения Анаи Эстебан. На него она приглашает не всех подряд, но ты приглашена и должна идти. Ты меня понимаешь?

Кит не выносила Анаю Эстебан, высокомерную особу, насквозь пронизанную снобизмом и тщеславием. Но она была хорошенькой и богатой, и молодые люди наперебой ухаживали за ней. Интересующиеся светской жизнью девушки всячески добивались приглашений на проводимые ею вечера и другие светские мероприятия.

– Я не хочу идти, – упрямо заявила Кит. – Всякий раз рядом с ней мне приходится прикусывать язык, чтобы не высказать ей, какая она противная и злая.

Джейд вздохнула:

– Не знаю, что мне делать с тобой! Ведь это противоестественно – не любить наряды и балы.

Кит знала, что объяснять матери, что та ошибается, – пустая трата времени. На самом деле Кит получала удовольствие от красивых платьев и изысканных приемов, но не тогда, когда ее заставляли посещать их, и не с участием тех людей, которые ей были не по душе.

– Не понимаю, почему я должна идти туда, где не увижу ничего интересного?

– Если бы ты делала все в соответствии со своими желаниями, то только бы и ездила верхом с пастухами и следовала бы по пятам за сеньором Фрезиром. Так жаль, что я родила не мальчиков-близнецов.

– Вот тогда-то я, возможно, и имела бы некоторую свободу, – дерзко заметила Кит.

– Ну и что бы ты делала?

– Стала бы ветеринаром, как Фрезир.

– Но это же смешно! Женщина… лекарь для животных?!

– Или стала бы хозяйкой ранчо…

– Выйти замуж за хозяина ранчо! – воскликнула Джейд. – С твоим происхождением, с королевской кровью в твоих жилах… Впрочем, – продолжила Джейд, – я кое-кого расспросила о том красивом мужчине, с которым ты танцевала на посольском балу. Его прошлое немного туманно, но он вхож в лучшие дома Европы, даже в королевские семьи. Он довольно богат, один из крупнейших землевладельцев Испании, и…

– Он невыносим! – прервала ее Кит.

– Я полагала, что он отлично подошел бы для тебя, и поэтому пригласила его на несколько званых вечеров…

– Ты не должна была этого делать! – выдохнула Кит.

– А я сделала, – невозмутимо сказала Джейд. – Но он отклонил мои приглашения. Наверное, он не увлекся тобой, как я считала, или, – ехидно добавила она, – скорее всего увидел в тебе маленькую цыганку, предпочитающую ездить верхом, и ему это не понравилось. Как любому джентльмену.

– Он не джентльмен! – горячо возразила Кит. – Независимо от того, сколько у него денег. Если он когда-нибудь появится здесь, я его не приму! Не хочу оказаться в компании этого… подлеца! – Кит решила пойти на хитрость. – У меня есть кое-какие дела, мама. Я уеду ненадолго, а когда вернусь, приготовлюсь к приему у Анаи, если ты так хочешь. Обещаю.

Джейд осталась непреклонна:

– Нет. Я не позволю тебе уехать из дома в такой одежде. Если хочешь совершить верховую прогулку, то переоденься и…

– У меня болит голова! – неожиданно объявила Кит и опустилась в ближайшее кресло. – Наверное, я заболела. Пойду лягу в постель. Думаю, вообще не смогу пойти сегодня на прием.

Джейд подозрительно прищурилась. В молодости она сама разыгрывала подобные штучки и поэтому сделала вид, что поверила Кит, и, утомленная спором, уступила.

– Неужели? Держу пари, хорошая прогулка на свежем воздухе и солнечные лучи помогут тебе.

Кит не смогла подавить шаловливую усмешку:

– Пожалуй.

– Тогда иди, – холодно сказала Джейд. – Но предупреждаю, юная леди: я постараюсь убедить твоего отца уехать отсюда и окунуть тебя в более цивилизованную атмосферу. И я добьюсь своего!

«Это не имеет значения, – думала Кит, выходя из комнаты. – Ведь я скоро буду хозяйкой собственного ранчо, и никто и никогда мне больше не укажет, что я должна делать!»

К Фрезиру Кит ехала как в тумане, борясь со своим гневом. Он собирался уезжать, но, увидев ее, задержался.

– Это и есть гиспано, о котором я так много слышал! – воскликнул он, когда Кит подъехала. – Мои люди рассказывали мне об этом жеребце. Вы можете, девушка, гордиться. Действительно, прекрасное, замечательное животное.

– Что точно они рассказали вам? – спросила Кит.

– Все, – фыркнул Фрезир. – Поверьте, я нагнал на них такого страха, что на моей земле никогда больше не будет скачек на пари. Они бы молчали, но были так горды вами, что не могли не поделиться со мной. Вы рассказали своим домашним о том, как вам досталась эта лошадь?

– Мама считает его еще одной лошадью, которую я взяла у вас. Поэтому ни о чем меня не спрашивает. Папа же еще не видел его. Я никогда не лгала ему, и, наверное, он станет придерживаться маминой версии.

– Вряд ли. Он знает, что такой прекрасной лошади у меня нет, а если бы была, то я никому не отдал бы ее даже на время.

Кит пожала плечами, сделав вид, что это ее не беспокоит, хотя она и знала, сколь ужасны будут последствия, когда отец узнает правду.

Фрезир рассмеялся:

– Ваш отец более проницателен, чем вы думаете. Советую вам сказать ему все, как есть, он поймет. Меня тревожит ваша мама. Она станет жаловаться, что вы неуправляемая и что вас следует запереть в вашей комнате, пока вы не придете в себя.

– Речь идет не о том, чтобы запереть меня в моей комнате, – уточнила Кит. – Она отправит меня в Нью-Йорк, где я окажусь в культурном, утонченном окружении, в котором нуждается юная леди моего происхождения. – Кит даже не пыталась скрыть издевки.

Док кивнул в сторону Пегаса:

– Вам досталась великолепная лошадь.

Глаза Кит засияли гордостью.

– До сих пор не могу поверить, что он мой! «И останется моим», – дала она молчаливую клятву. Она не осмелилась поделиться с соседом своим планом. Он, конечно же, будет возражать против такого соревнования, особенно на его земле.

– Итак… – Фрезир сменил тему разговора. – Что вас сегодня привело сюда?

– Я приехала повидать Ригуэро.

– Вы найдете его в загоне для быков позади ранчо. Мы пытаемся скрестить нашего старого Санчо с коровой Педро. А сделать это оказалось трудно просто потому, что Санчо стар! – Он подмигнул. – Идите туда. Хорошо ухаживайте за вашей лошадью. Она прекрасна!

Кит направилась к загону и увидела Ригуэро, сидевшего на перекладине забора.

Когда она приблизилась, он улыбнулся, прикоснувшись к своему сомбреро:

– Добрый день, сеньорита Кит. Какое зрелище: красивая леди на красивой лошади!

Кит ехала без седла. Она легко соскользнула на землю, привязала поводья к забору и села рядом с Ригуэро.

– Спасибо, но может случиться так, что она больше не будет моей. Создается впечатление, что Гален Эсмонд не только бандит. Он конокрад. Украл Пегаса.

Ригуэро уставился на Кит, не веря собственным ушам, потом швырнул сомбреро на землю:

– Ублюдок! Я должен был знать! Как вы это выяснили?

– Владелец узнал лошадь.

– Но на лошади нет тавра! – возразил Ригуэро.

– На руках у владельца счет на покупку Пегаса.

На мгновение Ригуэро умолк, переведя свой взгляд с нее на лошадь. Потом усмехнулся:

– Вы, конечно, все урегулировали. Не так ли? Лошадь у вас. Почему же вы тогда говорите, что…

– Да потому что законный владелец не откажется от жеребца, пусть даже я выиграла его честным образом. Теперь я заключила на него пари.

– Скачки? Нет никаких оснований беспокоиться о…

– Нет, не скачки. Бой быков. Если я смогу одолеть быка, то Пегас остается мне, если потерплю поражение – отдам его.

Ригуэро пришел в крайнее возбуждение:

– Что это за мужчина, который бросил такой вызов женщине? Почему он не согласился продать вам лошадь?

– Ригуэро, я заключила пари. – Она спрыгнула на землю, и Ригуэро последовал за ней. – Я не боюсь. Вы много раз видели, как я побеждала быков. Я хорошо выучила приемы. Но об этом знаете только вы и несколько ваших людей. Я намерена оставить в неведении владельца Пегаса. Но мне нужна ваша помощь.

– Скажите, что вы хотите, я все сделаю, – заверил Ригуэро.

– Мне нужен хороший, смелый бык, – сказала она ему. – Нужен возможно скорее, чтобы не возникло новых споров в отношении того, что Пегас принадлежит мне. Как быстро мы сможем это сделать?

– Ну, скажем, послезавтра.

– Хорошо, – обрадовалась Кит. – Но не подставляйте мне старого Санчо. Мне нужен хороший бык. Смелый и коварный. Найдете такого?

Ригуэро просиял:

– У нас есть такой! Люди кличут его Мало, то есть «злой». Владелец привел его сюда на прошлой неделе, чтобы скрестить с одной из коров доктора, и пока не взял обратно. Мы можем воспользоваться им, и никто не узнает, если только… вы не окажетесь в опасности. В противном случае Мало надо будет… остановить, – мрачно закончил он.

– Этого не случится! – пообещала Кит. Она слышала о лютом быке. Он будет грозным противником и хорошим объектом, чтобы продемонстрировать ее умение. Ее, конечно, никто не сумеет обвинить в том, что она смошенничала и сражалась со старым или трусливым быком!

Она повернулась, собираясь уйти, но Ригуэро неожиданно спросил:

– Сеньорита, как зовут человека, у которого украли эту лошадь? Я его знаю?

Кит глубоко вздохнула:

– Возможно. Это Курт Тэннер.

– Боже мой! – Ригуэро перекрестился.

Салон де Кортес дворца де ля Женералидад напомнил Кит шкатулку Фаберже. Сверкающие, покрытые мозаикой стены и хрустальные люстры, богато украшенные серебром. В центре зала возвышался самый огромный именинный торт. В нем было по меньшей мере десять слоев, и он был украшен восемнадцатью свечами в изящных золотых подсвечниках.

Аная и ее родители встречали гостей при входе в зал. Кит не могла не признать, что, несмотря на свои неприятные личные качества, Аная выглядела восхитительно. Голубое атласное платье прекрасно подходило к ее глазам и золотистым волосам. Сегодня она выбрала сапфировые и бриллиантовые украшения. Но, как отметила Кит, чудесный наряд Анаи не скрыл ее холодную и тщеславную натуру.

– Кит, как мило… – проворковала Аная и взяла из рук Кит подарок, тут же передав его слуге. – Очень хорошо, что ты пришла. А я боялась, что ты поедешь кататься верхом со своими друзьями-пастухами.

Кит приподняла подбородок и встретила насмешливый взгляд Анаи:

– Знаешь, порой я предпочитаю общаться и с аристократами. Это воспитывает покорность.

Аная побледнела, а Кит поспешно отошла, боясь рассмеяться. «Так и надо этой задаваке!» – подумала она.

Кит увидела в зале Розамунду Хунсиад, одну из своих подруг в Валенсии, и присоединилась к ней. Они нашли маленький столик в углу и сели.

– Все ждут капитуляции принцессы Анаи, – доверительно сообщила Розамунда. – Говорят, на этот раз она наконец нашла себе подходящую пару. Ее новое увлечение и есть истинная причина этого приема. Родители собирались послать ее на праздники на острова Эгейского моря, но она отказалась. Захотела всем продемонстрировать своего нового поклонника.

– Я только буду рада, когда закончатся все формальности. Не собираюсь здесь задерживаться – скука ужасная, – заметила Кит.

– Они не произнесут тост до прихода избранника.

Кит нахмурилась:

– Кто же этот удивительный мужчина, который, надеюсь, разобьет сердце нашей коброчки?

Розамунда кивнула в сторону двери:

– Вот… Он только что вошел.

Кит повернулась… и оцепенела, увидев Курта Тэннера.

 

Глава 9

Кит наблюдала за Анаей, бросившейся приветствовать Курта. Именинница победно оглянулась вокруг, желая удостовериться, что все заметили, как тот поцеловал протянутую ею руку. Кит не могла не признать, что Курт был поразительно хорош собой – в черном кожаном костюме, красной шелковой рубашке, с черным шнурком вместо галстука.

Розамунда завистливо воскликнула:

– О, он так красив! У меня просто захватывает дух! Почему он достался именно ей? Она такая злая и противная. Она его не заслуживает!

– А кто говорит, что он принадлежит ей? – тихо заметила Кит.

Розамунда вопросительно посмотрела на нее.

Кит слегка приподняла подбородок:

– Некоторые люди коллекционируют предметы искусства. Судя по тому, что мне довелось слышать о Курте, он коллекционирует женщин.

– Ах, совсем забыла! – Розамунда прищелкнула пальцами. – Ведь на балу в посольстве в Мадриде он танцевал с тобой. Все потом обсуждали, сколько страсти ты вложила в танец. Кто-то говорил, будто он даже тебя поцеловал. А ты говоришь, с тех пор…

– Нет! – громко опровергла Кит это предположение, и несколько гостей с любопытством оглянулись на нее. – Я ничего не знаю о нем за исключением того, что мне рассказала Карасиа, – будто он ловелас. Не хочу иметь с ним никаких дел!

Розамунда фыркнула, с восхищением глядя на Курта, беседовавшего с Анаей и ее родителями:

– А я слышала совсем обратное! Не он, дескать, охотится за женщинами, а они за ним… И мне понятно, почему…

– Ладно, только имей в виду, Розамунда, не все так делают!

Кит неожиданно решила уйти, даже до объявления официального именинного тоста. Если бы она знала, что здесь появится он, то никогда, несмотря на возражения своей матери, сюда бы не пришла!

– Хочу ускользнуть через боковую дверь, – пробормотала она. – Здесь невыносимо.

Она поднялась, но, поняв, что убегать уже поздно, с несчастным видом опять опустилась в кресло. Дели Эстебан захлопала в ладоши, призывая присутствующих к вниманию, и все повернулись в ее сторону. По комнате стали сновать официанты с бокалами шампанского. Словом, Кит попала в западню.

Сеньор Эстебан произнес несколько напыщенных слов:

– Благодарю вас за то, что сегодня вечером вы собрались у нас отметить день рождения моей любимой и красивой дочери, Анаи…

И пошел, пошел расхваливать Анаю. Кит в нетерпении переминалась с ноги на ногу и смотрела по сторонам, старательно отводя взгляд от семьи Эстебанов. Девушка не хотела, чтобы Курт Тэннер подумал, будто она наблюдает за ним.

Внезапно Розамунда наклонилась к Кит и возбужденно прошептала:

– Он смотрит на тебя! Сначала озирался вокруг, а потом увидел тебя и как будто разозлился. А сейчас не сводит с тебя глаз!

Сердце Кит лихорадочно забилось в груди. Она опустила голову и в отчаянии думала, как бы ей уйти.

Гости подняли бокалы, и Кит пришлось сделать то же самое. Раздались аплодисменты, зазвучали новые тосты. Слава Богу, все быстро закончилось, и гости стали негромко беседовать друг с другом. Оркестр снова заиграл, и Кит, торопливо пробормотав подруге пожелания доброй ночи, направилась к боковой двери.

Уже на середине зала она услышала свое имя. Кит сделала вид, что не расслышала, но тут же почувствовала, что кто-то взял ее за руку. Кто бы это мог быть?

– Сеньорита Колтрейн, наша хозяйка просит вас…

Итак, она вновь попала в западню… Ей не осталось ничего другого, как повернуться и… оказаться перед Анаей, которая держала под руку Курта и тянула его за собой. Кит заметила, что он не очень-то рад их встрече. Глаза Анаи сверкали в предвкушении скандала.

– Полагаю, вы уже знакомы с моим другом, Куртом Тэннером, – любезно начала она. – Кажется, вы танцевали с ним на балу в посольстве в Мадриде.

– Тебя немного подводит память, Аная, – ледяным тоном ответила Кит. – Это он танцевал со мной.

Курт улыбнулся, нахально разглядывая девушку. Он словно видел Кит без платья, наслаждался ее наготой. Господи, как она его ненавидит! Что же он с ней делает?

– Да, я вспоминаю, это был целый спектакль, – продолжила Аная. – Впрочем, некоторым нравится быть в центре внимания.

– Что-нибудь еще? – раздраженно спросила Кит. – Я как раз собиралась уходить. Благодарю за приглашение и… с днем рождения, – сухо добавила она.

– Спасибо, – кивнула Аная и прижалась к Курту, который все еще буравил Кит пронизывающим взглядом. – У Курта украли лошадь!

При этих словах Кит замерла, а Курт, похоже, не знал, как реагировать.

– Я полагала, нам следует рассказать тебе об этом, поскольку ты ездишь верхом с бродягами, которые способны на подобные вещи. Если увидишь лошадь, похожую на ту, что украли у Курта, то, пожалуйста, сообщи об этом властям. Опиши свою лошадь, Курт, – скомандовала Аная.

– Не вижу в этом необходимости, дорогая, – спокойно сказал Курт.

– Ошибаешься, милый. Кит наверняка тебя обдурила. Она знает укравшего лошадь. Мать заставила ее прийти на мой прием. Ведь сама Кит предпочитает ездить верхом, как мужчина, с пастухами. Она вполне может помочь тебе найти лошадь, раз уж водит дружбу со всяким сбродом.

Подавив свой гнев, Кит решительно возразила:

– Уверяю тебя, Аная, я не знаю никого, кто мог бы взять не принадлежащее ему по праву. Желаю вам доброй ночи. – Она повернулась, собираясь уйти, потом остановилась и добавила: – Но ты права насчет моего прихода сюда. Боюсь, моя мать не знает тебя так, как я.

Глаза Анаи метнули искры, а Кит быстро пошла дальше. Она очень рассердилась, но гордилась тем, что сдержалась и не сказала Анае, что той нечего бояться, – Кит совершенно не нужен Курт Тэннер!

Только-только она приблизилась к двери, как услышала, что ее окликнул низкий мужской голос. Она застыла на месте.

– Простите. Я не знал, что Аная хотела вам сказать. Она непредсказуема и… ревнива, – добавил Курт с некоторым удовольствием.

Кит отстранилась от него:

– У нее нет оснований ревновать ко мне.

Он поднял бровь:

– Я в этом не уверен.

– Зато я уверена! – Она попыталась уйти, но он опять схватил ее за руку. Она перевела взгляд с его руки на лицо и предупредила: – Если вы меня тотчас же не оставите в покое, я закричу. Если не хотите скандала, возвращайтесь… к Анае.

Курт отпустил ее.

– Вы решили ненавидеть меня? Ну что же, прекрасно. Поступайте, как знаете. Я никогда не пользовался популярностью у детей.

– Как вы осмеливаетесь…

– Вы избалованное дитя, Кит Колтрейн, – жестко промолвил Курт. – С каким бы удовольствием я бы положил вас вниз лицом на колени и отшлепал. Но вместо этого я хочу договориться с вами насчет завтра.

– Захотелось взять обратно свое смехотворное притязание? Если да, то я готова возместить вам за…

– Идите к черту! – сорвался он. – Лошадь не предназначена для продажи. А что, если отменить вашу безумную затею? По-моему, это уже слишком!

Кит сердито воззрилась на него:

– Завтра вы узнаете, слишком или нет! – И прежде чем Курт успел что-то возразить, она ушла.

Вернувшись домой, Кит переоделась в костюм для верховой езды и немедленно отправилась в конюшню к своей любимой лошади.

Она выехала на морской берег за их домом. Под лунным светом галька отливала серебром. Темная вода таинственно мерцала отблескивающей рябью. Спешившись, Кит прислонилась к большой скале. Царившие вокруг мир и спокойствие передались ей.

Кит попыталась не думать о Курте Тэннере. Но это было невозможно – ведь она приехала сюда, чтобы побыть одной и разобраться в своих чувствах. Он преследовал ее в снах, наполненных страстью и пугающих.

Начался прилив, и ее сапоги отсырели. Удостоверившись, что Пегас спокойно пасется на лужайке неподалеку, она вскарабкалась на скалу и растянулась на ней. И тут же ее охватили мечты и фантазии, навеянные красотой и свободой этого чудесного места. Вздохнув и положив руки за голову, Кит полностью отдалась им…

Вот к ней на серебряном скакуне подъехал таинственный незнакомец. Он похож на Адониса – красивый, великолепно сложенный. Он легко поднимает ее со скалы и прижимает к своей крепкой груди. Они ложатся на землю, кончики его пальцев скользят по ее телу, возбуждая мучительный огонь, словно огненная лента касается ее. Она отдается безумному желанию, и они становятся одним целым…

Обычно эти мечты резко обрывались. Но иногда они продолжались до тех пор, пока ею не овладевало странное чувство – ее словно окатывала раскаленная добела волна экстаза. Она приходила в себя и чувствовала тепло… и истому.

Кит ощущала его губы на своих – теплые, ищущие, жадные губы… Она уступила добровольно, нетерпеливо…

Внезапно Кит открыла глаза. Оттолкнув незнакомца, она с изумлением смотрела на него. Сон как рукой сняло. Она сидела на скале в мистическом лунном свете, а Курт Тэннер в упор смотрел на нее сверху вниз.

– Почему вы так удивлены? Никто бы не устоял против столь красивого зрелища – вы здесь в ожидании поцелуя.

– Но не вашего! – решительно сказала она. – Зачем вы последовали за мной?

Курт устроился рядом с ней на скале.

– Мы не закончили наш разговор.

– Нет, закончили. Завтра мы завершим все наши дела, и после этого я вряд ли захочу вас увидеть.

Она стала слезать, но он посадил ее обратно. Она удивленно покосилась на него.

– Не сердитесь, Кит. Я нахожу вас очень, очень соблазнительной. Я хотел бы, чтобы мы забыли про лошадь и начали все сначала. Чтобы были друзьями.

– Зачем?

– Затем, – улыбнулся он, – что мы могли бы заняться другими вещами… вместе. – Он вдруг поцеловал ее в губы по-настоящему, его язык скользнул в ее рот.

Кит не на шутку рассердилась – и на него за бесстыдство, и на себя. Она не могла отрицать, что по ее жилам мгновенно разнеслась раскаленная лава. Все происходило как в ее фантазиях!

Курт нежно привлек ее к себе и положил ладонь ей на грудь.

– О, восхитительная! – пробормотал он. – Я хочу притрагиваться к вам, целовать вас… Всю, всю.

Кит яростно боролась с собой. Разум приказывал ей сопротивляться, перебороть страстное желание. Однако тело отказывалось подчиняться требованиям здравого смысла, стремилось к большему… Еще никогда ее так не тянуло к мужчине.

Он будто поглощал ее взглядом, пальцами, губами, и руки Кит непроизвольно стали ласкать его, изучать его великолепное тело. Расстегнув рубашку, он поцеловал ее в шею, а потом припал губами к груди. Кит застонала и прижалась к Курту всем телом. Коленом он резко раздвинул ей ноги, и она почувствовала, как он возбужден.

– Я хочу вас, Кит, хочу так, как никого никогда, – прошептал он, пылко глядя ей в глаза. – Но я хочу не только ваше тело, Кит. Я хочу вас… Для начала хотя бы вашу дружбу. Давайте прекратим ссоры. Забудем это глупое пари. Я подарю вам первого жеребенка от гиспано.

Кит разом вернулась на землю.

– Что… что вы сказали? – с трудом дыша, спросила она и оттолкнула его.

Курт спокойно повторил свое предложение.

– Я не нуждаюсь в вашем снисхождении! – воскликнула Кит. – Мы заключили договор. Вы хотите соблазнить меня и заставить отказаться от пари? Вы шутите?

Курт отругал себя за то, что испортил такой прекрасный момент. В нем начал подниматься гнев.

– Я сделал вам великодушное предложение, Кит. Я не обязан вам ничего предлагать. Лошадь – моя, и вы знаете это. Напротив, вы шутите надо мной. Что же касается моей попытки соблазнить вас, то я уверен, что мы оба хотим друг друга. Если это называть соблазнением, то тогда берегите свою честь, ради Бога. Меня обвиняли в куда более страшных грехах, – усмехнулся он.

– Охотно верю! – вскочила Кит на ноги и заправила рубашку. – Завтра жду вас в загоне для быков. После того как я выиграю пари, не приближайтесь ко мне!

Не сказав больше ни слова, Курт сел на лошадь и уехал в ночь, задыхаясь от гнева. Он знал множество женщин, бывал с ними во многих ситуациях. Но похожую на Кит Колтрейн не встречал никогда. Огонь и лед, страсть и красота! Он знал, что если когда-нибудь уступит женщине, то только такой, как Кит.

Курт улыбнулся. Она хочет его лошадь, потому что привыкла получать все, чего ни пожелает.

Он и сам такой.

Что ж, когда она проиграет, он готов утешить ее.

Она хочет лошадь.

Он хочет ее.

Может быть, они сумеют заключить сделку?

 

Глава 10

– …Сеньорита… Кит… Просыпайтесь…

Кит подняла тяжелые веки и тут же снова прикрыла их. Яркие лучи солнечного света внезапно залили комнату, когда Карасиа раздвинула шторы.

– Вы должны проснуться… Большая неприятность! – Черные глаза горничной округлились от страха. – Ваша мать приказала сказать вам, чтобы вы оделись и немедленно спустились вниз. Примерно полчаса назад приехала сеньора Эстебан и…

– О нет… – тяжело вздохнула Кит, закрыв лицо руками и откидываясь на подушки. Она, кажется, понимала. – Ну и что дальше? – спросила она у Карасии.

– Сеньора Эстебан попросила, чтобы ее приняла ваша мать. Я отвела ее к ней, но потом осталась послушать за дверью. Я знаю, приход матери сеньориты Анаи так рано утром на другой день после именин ничего хорошего означать не может.

– Ты права, – согласилась Кит.

– Слушайте дальше! – Карасии не терпелось продолжить рассказ. – Сеньора Эстебан плакала, сказала, что вы испортили прием в честь Анаи, из-за вас случились какие-то неприятности между ее дочерью и ее кавалером. Аная заперлась в ванной комнате и не выходила оттуда. Твердила, что ее унизили и поэтому она не может встретиться со своими гостями. Будто бы вы сказали ей ужасные вещи, которые все слышали, и что вы пытались отбить у нее ухажера.

Кит отнеслась к сказанному Карасией весьма скептически.

– Это ложь!

Карасиа пожала плечами.

– Гости наконец уехали, и только тогда родители Анаи смогли уговорить ее выйти, – завершила с глубоким вздохом Карасиа. – Сеньора пришла потребовать извинения от вас и вашей семьи. Мне кажется, я никогда не видела сеньору Джейд такой сердитой.

Боже, уже так поздно! Кит не может тратить время на сеньору Эстебан с ее глупостями. Если она не явится на арену, Курт будет счастлив, сочтет ее трусихой и потребует возвращения Пегаса.

Нет уж, Кит непременно докажет ему, что он ошибается! Сбросив атласное покрывало, она встала с кровати и стала одеваться.

Вскоре она облачилась в брюки, старый жакет и сапоги. Выходя из комнаты, Кит засунула за пояс пистолет. Карасиа в ужасе всплеснула руками:

– Если вы спуститесь вниз в таком виде, ваша мать умрет на месте!

– Я не пойду вниз. Подожди здесь пару минут, а потом пойди и скажи, что ты искала меня по всему дому, но не нашла. – Кит распахнула двери на террасу, собираясь перелезть через перила и спуститься на землю по ближайшему дереву.

– У вас будут большие неприятности, сеньорита Кит, – заволновалась Карасиа. – Кто же этот мужчина, которого вы, как говорит Аная, пытались увести от нее?

– Человек, который мне абсолютно не нужен, – Курт Тэннер!

Несколько последних футов, отделявших ее от земли, Кит преодолела прыжком, запачкалась в пыли и бросилась со всех ног к конюшням.

«Мерзкая Аная со своими выдумками! – злилась Кит. – А все этот Курт Тэннер». Кит не терпелось проучить его!

Как только она села на Пегаса и дом скрылся от ее взора, Кит почувствовала, что успокаивается. Стоял прекрасный день, словно окрашенный в голубой и золотистый тона. Девушка погладила Пегаса, будто заверяя его, что через несколько часов он будет ее законной собственностью.

Когда она подъехала к загону, там ее уже ждал Ригуэро и с энтузиазмом приветствовал.

– У меня много людей, есть из кого выбрать пикадоров и бандерильеро. Но они, конечно, будут без пик и украшенных лентами маленьких копий, – улыбнулся он.

Кит кивнула и спросила:

– Вы передали мою записку Хоселито?

Счастливое выражение лица Ригуэро сменилось глубокой озабоченностью.

– Да, я застал старого тореадора в его хижине у моря. Он прочел вашу записку и очень обрадовался. Он упаковал для вас коробку с вещами, а также прислал вам свою мулету. Позвольте спросить вас, сеньорита, – прищурился Ригуэро, – как далеко вы собираетесь зайти с вашей шуткой?

– Достаточно далеко, чтобы оставить сеньора Тэннера в дураках, – кратко заметила Кит. – Не беспокойтесь, Ригуэро. Я знаю, что я делаю, и никто не пострадает – ни я, ни Мало. Держите только наготове людей, чтобы в случае необходимости они мне помогли. Все будет в порядке. – Она повернула в сторону амбара. – Я собираюсь устроить бой быков!

Ригуэро бурно запротестовал:

– Нет-нет, только не бой быков, сеньорита, это слишком опасно. Вы можете погибнуть, или мы будем вынуждены убить быка. А он не с этого ранчо, и ветеринар придет в ярость. Он снесет с нас головы, если мы допустим такое…

– Не беспокойтесь, Ригуэро. Вы видели меня на арене и знаете, что я умею вести бой. Все знают это, кроме надутого сеньора Тэннера. Но скоро он это уяснит! – Представив его реакцию, она ухмыльнулась, а потом внезапно нахмурилась. – Думаю, разумно посадить рядом с ним пару ваших людей на тот случай, если Курт вознамерится остановить меня. Я хочу, чтобы он извлек кое-какие уроки из своего упрямства. – Она подмигнула и поспешила дальше.

Курт Тэннер прибыл вовремя. Он хотел покончить с соревнованием и потребовать свою лошадь.

Ригуэро радостно кивнул ему, приглашая занять место на одной из поставленных в тень скамеек.

– Я постою, – коротко бросил тот. – Полагаю, это долго не продлится. Кстати, сеньорита уже подъехала?

Ригуэро еще раз кивнул. «Сеньорита Кит права, – подумал он. – Этот человек вполне заслуживает хорошего урока».

Курт вынул из жилетного кармана часы.

– Пора! – объявил он, когда раздался крик со стороны пастухов, стоявших у загона.

Появилась Кит, и Курт невольно покачал головой. Она была в костюме матадора: рубашка из льняных кружев, короткий, до талии, жакет и обтягивающие синие панталоны до колен, расшитые золотой и серебряной нитью. Курт залюбовался шелковыми чулками цвета розового коралла и плоскими черными туфлями. Ее волосы закрывала монтера – черная широкополая шляпа.

– Прекрасный наряд. Не так ли? – просиял Ригуэро. – Она одолжила его у своего друга Хоселито Гомса, бывшего тореадора.

– Наряд отличный, – сухо заметил Курт и повысил голос, чтобы Кит слышала его. – Но я пришел сюда не для того, чтобы восторгаться костюмами. Сеньорита говорила, что собирается сражаться с быком. Так пусть начинает.

Кит, насмешливо улыбаясь, подошла к нему. Она оперлась локтями на перила и кокетливо сказала:

– Приветствую вас, сеньор. Рада, что вы пришли. Было бы очень жаль откладывать представление из-за отсутствия публики.

Курт сжал зубы. Насколько далеко, черт побери, она готова пойти?

– Пусть представление, сеньорита, начинается.

Кит притворилась удивленной и, широко раскрыв глаза, спросила:

– А вы разве не знаете, что пять лет назад испанское правительство объявило противозаконным появление женщин на аренах для боя быков?

Так вот в чем дело! Она считает, что он провоцирует ее на противозаконные действия. Однако прежде чем он что-либо сказал, Кит продолжила:

– Да. Правительство приняло такой закон. Но когда оно сделало это, то вскоре Ля Реверте, знаменитая сеньорита-матадор, была вынуждена, находясь на арене, снять парик и продемонстрировать, что на самом деле под ним скрывался мужчина. Представляете?

– Именно это вы собираетесь сейчас повторить? – расхохотался он. – Или хотите отказаться от нашей договоренности под предлогом, что она нарушает закон?

– Ни то, ни другое, – невинно улыбнулась Кит. – Я просто подумала, что вам до начала представления захочется выслушать короткую историю. Вы, вероятно, знаете, что на одной из гравюр Гойи изображена женщина-тореадор, выступавшая на арене в Сарагосе?

Курт ничего не ответил и холодно взглянул на нее.

– Итак, – победно закончила она, – по-моему, вам, сеньор, еще многое нужно узнать о женщинах.

– А вам многое надо узнать обо мне, – выпалил он, теряя терпение. – Например, как я не люблю тратить время на пустые разговоры. Вы заключили пари. Держите его или верните мою лошадь.

Фиалковые глаза Кит вспыхнули гневом. Она подняла руку, чтобы дать сигнал ожидающим работникам. Взяв у Ригуэро красную атласную накидку и богато отделанный серебряный меч, Кит повернулась на каблуках и пошла к центру загона.

Она помахала накидкой Курту и закричала:

– Вы знаете, что быки не различают цвета? Они атакуют матадора независимо от того, в какой он накидке – красной или белой. Во многом вы, Тэннер, напоминаете мне быка! Такой же упрямый!

Курт внезапно набросился на Ригуэро:

– Черт побери, что это за фокусы? Она же погибнет, если, конечно, вы не выставите против нее слепого, искалеченного быка.

– О нет, сеньор, – от души рассмеялся Ригуэро. – Вы сами увидите. Подождите.

Курту все это уже надоело. Он не мог наблюдать, как ранят эту глупую девчонку… или того хуже.

– Хватит! – громко закричал он, когда быка должны были вот-вот выпустить на арену, и поднялся, чтобы перепрыгнуть через барьер. – Это Мало. Я знаю этого быка, он злющий.

Внезапно он почувствовал, что к его боку прижат револьвер, и увидел извиняющуюся улыбку на лице Ригуэро.

– Простите, сеньор, но сеньорита сказала, что вам следует наблюдать за происходящим. Поэтому, пожалуйста, сидите на месте.

Курт подчинился.

Бык вырвался на арену и направился прямо к Кит. Она развернула ткань перед его мордой и стала ею трясти из стороны в сторону. Мало последовал за Кит. Она вновь взмахнула накидкой, а бык приблизился к ней на опасно близкое расстояние. Когда бык атаковал еще раз, Курт заметил, сколь проворно она работает, держа быка под контролем. Наконец Кит набросила накидку на себя. Сбитый с толку бык остановился невдалеке. Кит смело повернулась к нему спиной, как того требовали правила корриды. Работники наградили ее восторженным ревом.

Курт протер глаза, будто стараясь отогнать разворачивающееся перед ним поразительное зрелище. Кит прекрасно знала, что делала, когда заключала с ним пари. Она искусно вела бой, разрешив быку дотронуться рогами до своей груди.

В ярости Курт сжал кулаки. Получается, его обвела вокруг пальца женщина! Маленькая чертовка! Он чувствовал себя дураком.

«Идиот», – ругал себя Курт. Окружавшие арену пастухи позаботятся, чтобы все узнали о его унижении. Но не это заботило его. Он никогда не обращал внимания на мнение других людей. Главное, как он сам себя чувствует.

– Все в порядке, – сказал он Ригуэро. – Она побеждает.

Курт повернулся, чтобы уйти, но вновь ощутил прижатый к боку револьвер.

– Она хочет, чтобы вы досмотрели до конца, – сказал ему Ригуэро.

– Собирается вогнать меч не в быка, а в меня? Так?

Ригуэро пожал плечами и посмотрел в загон.

– Она собирается победить в бое быков, – озабоченно ответил он.

Сейчас Курт, пожалуй, не имел бы ничего против того, чтобы бык боднул упрямицу прямо в ее хорошенький зад.

Теперь Кит применила прием реболера – держа накидку у талии, взмахнула ею перед быком. Курт восхитился ее умением и отвагой. Под конец она набросила накидку себе на голову, на мгновение потеряв быка из вида, а потом забросила ее за спину и преклонила перед быком колено. Она словно издевалась над возможной смертью.

Кит удалось довести быка до изнеможения, и она махнула работникам рукой – победила. Они вышли на арену и увели Мало в стойло.

Запыхавшаяся и взволнованная Кит принимала поздравления публики. Она поискала глазами Курта Тэннера, желая насладиться своим триумфом и славой.

Кит направилась к Ригуэро, надеясь, разыскать Курта, однако его нигде не было видно. Она расстроилась, но не удивилась. Она и не рассчитывала, что он дождется ее. Подойдя к Ригуэро, Кит безучастно промолвила:

– Он ушел.

– Да. Просил предать вам вот это.

Она взяла полоску бумаги и увидела счет, который Курт ей показывал раньше. Он переписал право собственности на гиспано ей.

– Он ничего не сказал. – Ригуэро встретил разочарованный взгляд Кит. – Вы были правы. Сначала он хотел прекратить соревнование, потом порывался уйти прежде, чем оно закончится. Мои люди заставили его остаться. Тогда он написал эту записку и передал ее мне. Но ничего не сказал, – повторил Ригуэро и добавил: – Могу только отметить, что он был очень, очень зол.

Кит пожала плечами. Ну и что? Она выиграла честно и справедливо. Если он сел в лужу, то только по своей вине. Он ведь ни разу не поинтересовался, участвовала ли она в корриде. Вот теперь и получил по заслугам за свое упрямство и высокомерие.

– Спасибо, – сказала она Ригуэро. – Вы помогли мне, и я позабочусь, чтобы вас хорошо вознаградили за это.

– Должен сказать вам еще кое-что, сеньорита.

Кит посмотрела на него с любопытством.

– Ваша мать приезжала посмотреть на вас.

Кит в ужасе прижала ладонь ко рту.

– Не может быть! Когда? – выдохнула она.

– Когда вы делали реболеру.

– Где же она? Уже ушла?

Ригуэро покачал головой и молча указал в сторону. Кит последовала за его взглядом. Ее мать лежала на траве под раскидистым деревом. Пастухи стояли вокруг и энергично обмахивали ее сомбреро.

Джейд была в обмороке.

 

Глава 11

Кит чувствовала себя арестанткой. Да, по существу, и являлась таковой. В своем собственном доме, негодовала она. Меряя шагами комнату, девушка временами останавливалась, выглядывала в окно и видела выставленного под балконом караульного.

Кит надеялась, что Карасиу не уволили за то, что та солгала. Ведь служанка лишь подчинялась приказам. Мать Кит так разозлилась, когда никто из слуг ей ничего не сказал, что сама отправилась на поиски Кит. Вот уже почти два дня продолжался кошмар. Кит с замиранием сердца ждала семейного совета.

Отец приехал из Мадрида несколько часов назад, оставив посольство немедленно после получения телеграммы от Джейд.

– О, черт, черт, черт… – повторяла Кит, ходя взад-вперед по комнате. Почему так случилось, что ее мать приехала к загону как раз в тот ужасный момент? Джейд уже была вне себя, а вид дочери на арене с нападающим быком полностью доконал ее.

Кит предельно сожалела о случившемся. Но что она могла сделать? Только извиняться…

Она услышала шум автомобиля на въездной аллее и выглянула из окна. При виде приехавших членов семьи – Китти, Тревиса и Мэрили – у девушки возникла надежда. Кит не беспокоило то, что они прибыли на вызов матери. Китти, как всегда, будет на ее стороне! Бабушка должна уже получить письмо Кит.

В дверь постучали.

– Кто бы там ни был, – бесстрастно откликнулась Кит, – я не вправе впустить вас. Если вы еще не знаете, то сообщаю: я под стражей.

– У меня есть ключ, Кит. В этом случае я могу войти?

Это был голос отца. Гнев Кит улетучился, и она поспешно сказала:

– Да, пожалуйста. Я не знала, что это ты.

Колт с серьезным выражением лица вошел в комнату. Кит недоверчиво смотрела на него, не зная, как поступить и что сказать. Отец простер ей навстречу руки, и она немедленно бросилась в его объятия.

– На этот раз, малышка, ты переусердствовала. Я никогда не видел твою мать в таком бешенстве.

– Знаю, – пробормотала Кит, уткнувшись в его широкое плечо. – Мне ужасно жаль, но что я могу теперь поделать?

Отец усадил ее на стоящий у камина диван.

– Ситуация очень плохая, Кит. Ты знаешь, что мама уже давно ведет разговоры о том, что пора вернуться в Нью-Йорк.

– Теперь ты согласен с ней?

– Вопрос не в том, согласен я или нет. На этот раз от нее так просто не отделаешься. Кроме того, – добавил он мрачно, – ходят серьезные слухи о возможной войне в Европе. Я полагаю, в интересах нашей безопасности нам всем надо уехать из Испании.

– Но, папочка, это несправедливо! – воскликнула Кит. – Мне почти восемнадцать лет. Многие женщины в этом возрасте уже замужем, имеют детей. Я достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе и своей жизни так, как считаю нужным. Я не хочу возвращаться в Нью-Йорк.

Кит внимательно следила за выражением лица отца в отчаянной попытке обнаружить хотя бы малейшие признаки того, что он понимает ее и поддержит.

– Я знаю об этих слухах, – торопливо возразила она. – Слышала, будто правительство Испании заявляет, что если война разразится, то оно объявит о нейтралитете страны, и я поэтому окажусь здесь в безопасности.

Колт сдвинул брови:

– В какой безопасности? Где ты будешь жить, Кит? Чем будешь заниматься? – Он покачал головой. – Я считаю, вся семья окажется в большей безопасности в Америке, и на этот раз я вынужден согласиться с твоей матерью – настало время уберечь тебя от нездорового влияния.

Откровенно говоря, – продолжил он, и в его серых глазах внезапно вспыхнул гнев, – я и сам расстроился. Мне очень не нравится, что моя дочь участвовала в бое быков. Я разрешал тебе ездить верхом с пастухами, поскольку не усматривал в этом ничего дурного. Но бой быков! Боюсь, на этот раз ты зашла слишком далеко. Впрочем, я, – добавил он невозмутимо, – не хочу обсуждать обвинения Эстебанов, будто ты сорвала день рождения их дочери.

– Это ложь. Давай лучше поговорим обо мне и моей жизни, – медленно произнесла Кит. – Как, например, ты и мама ее планируете? Как я должна себя вести?

Не обратив внимания на прозвучавший в ее словах сарказм, Колт, поджав губы, сказал:

– У меня пока не было времени подумать, Кит. Понимаешь, все случилось неожиданно. Однако у твоей матери сложилось твердое мнение: она считает, что тебя следует первым же пароходом отправить в Нью-Йорк, хотя надо еще утрясти некоторые вопросы. В частности, я должен уйти в отставку с поста в посольстве и до отъезда закончить здесь кое-какие дела.

– А потом?

– Мы вернемся в Нью-Йорк.

– И где мы будем жить?

– До тех пор, пока не найдем подходящий дом, твоя мама хочет снять квартиру в прекрасном месте – на Пятьдесят седьмой улице. В ней четырнадцать комнат и шесть ванных. Роскошные условия…

Кит откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди. Уставившись в камин, она сказала с холодной решимостью:

– Я не поеду.

Ее слова не произвели впечатления на Колта.

– Нет, Кит, поедешь. У тебя нет иного выбора.

Кит внезапно вскочила, ее глаза вспыхнули.

– О нет, не поеду! У меня есть деньги, и я могу купить собственное ранчо. Мэрили уезжает в пансион, а Тревис поступит в Уэст-Пойнт. Бабушка может жить со мной. Разве ты возражаешь против этого?

– Прежде всего я хочу, чтобы ты была со мной и с мамой. Во-вторых, у тебя нет денег… Пока я не соглашусь дать их тебе.

– Ты имеешь в виду, пока мама не согласится! – с горячностью возразила Кит. – У меня впечатление, что все решения принимает именно она.

– Не дерзи, Кэтрин.

Кит осеклась. Когда отец обращался к ней «Кэтрин», это значило, что он приблизился к опасной черте и может потерять терпение. А Кит знала, что тогда она ничего не сумеет добиться.

– Прости, папа. Я хотела сказать, что, если бы решение зависело от тебя, ты проявил бы больше понимания.

– Слава Богу, у нас нормальный брак. Мы обладаем равными правами, когда речь идет о вас, детях.

Кит сверкнула фиалковыми глазами:

– Я не ребенок! Вы никак этого не поймете!

Колт вздохнул, подумав, как бы неплохо было выпить сейчас стаканчик бренди. Джейд нарисовала устрашающую картину нападения быка на Кит, и он не мог осуждать жену. Ведь она расстроилась, и ее можно было успокоить, лишь пообещав вернуться в Америку. Однако ему было очень тяжело видеть Кит такой несчастной. Положение сложилось крайне прискорбное.

– Поговорим об этом попозже, Кит, – сказал он. – Сейчас мы устали и взволнованны.

Он направился к двери, но у порога обернулся. По щекам дочери текли слезы, губы ее дрожали.

– Я люблю тебя, папочка, – прошептала Кит, – но клянусь, что убегу еще до отъезда. Теперь моя жизнь здесь.

Колт вздохнул, он понимал свою девочку.

– Поговорим позже, Кит.

Она подбежала к нему, и он обнял ее.

– Обещай мне, что подумаешь, как мне остаться.

– Подумаю, – пообещал он. – Но давай сначала проведем семейный совет. Хорошо?.. Ведь мы одна семья, – напомнил он, тепло улыбнувшись, – и учти: она вся собралась здесь. Я знаю, что они хотели бы повидаться с тобой. Поэтому вытри глазки.

Несмотря на свои страдания, Кит нашла силы пошутить:

– Надеюсь, ты дашь им ключ. Правда?

Отец полез в жилетный карман и вынул ключ. Кладя его на стоящий у двери стол, он подмигнул Кит:

– По-видимому, когда твой папаша рядом с тобой, ты не вылезешь из окна, чтобы сражаться с быками. Между прочим, откуда у тебя та великолепная лошадь, которая стоит в конюшне?

– Она моя, – гордо сообщила ему Кит. – Я выиграла ее на скачках!

Колт улыбнулся, не сумев скрыть удовольствия:

– Поздравляю. А мама знает, что ты участвуешь в скачках на призы?

Кит отрицательно покачала головой.

– Ну тогда мы не станем говорить ей об этом. Боюсь, в настоящий момент она этого не выдержит. – Он улыбнулся Кит и вышел.

Кит вновь начала ходить взад и вперед по комнате. Ей отчаянно хотелось повидать Китти, но она знала, что ее мать рассказала свекрови собственную драматическую версию этой истории. Кит решила, что нужно подождать.

Примерно через час пришла Карасиа и сообщила, что чай подан на летней террасе и что Кит ждут там.

Кит поспешила спуститься вниз. Она сморгнула слезы радости, когда в холле появилась Китти, распахнув внучке свои объятия. Девушка подбежала к бабушке и крепко обняла ее:

– Как я рада увидеть тебя! Как ты нужна сейчас!

– Ш-ш-ш! Утихомирься! Не смей плакать. Всё будет в порядке. Я тебе обещаю, и…

– Кит! Китти!

Обе обернулись на пронзительный голос Джейд.

– Прошу вас, входите.

Когда они вошли, держась за руки, на террасу, Джейд бросила свирепый взгляд на Китти:

– Я считала, мы условились, что сначала проведем семейный совет и только потом вы встретитесь за моей спиной и обсудите меня.

– Но, Джейд, когда я обсуждала вас за вашей спиной? Вы же знаете, я всегда откровенно высказываю свое мнение: вы подавляете Кит.

Джейд напряглась и в поисках поддержки взглянула на Колта. Но, как всегда, тот посмотрел в сторону, отнюдь не желая участвовать в конфронтации между женой и матерью.

Тревис со скучающим видом расположился у окна. Он вежливо кивнул Кит, но та заметила осуждение в его глазах.

Мэрили сидела на плетеном стуле, широко раскрыв глаза в предвкушении разговора.

Родственники молчали, пока Карасиа нервно подавала чай и сандвичи. Когда она, закрыв за собой дверь, вышла, Джейд предложила:

– Давайте с этим покончим. Все знают о поступке Кит и, я полагаю, согласятся с тем, что наилучший выход – возвратиться в Нью-Йорк и уберечь ее от дурного влияния.

– Что касается меня, – серьезно возразила Кит, – то я не согласна – вы сейчас обсуждаете мою жизнь! Я люблю Испанию и нигде больше жить не хочу!

Тревис поднялся и сурово посмотрел на нее:

– То, что ты сделала, Кит, глупо и опасно. Ты думаешь только о себе и совершаешь ошибку, причиняя маме столько горя. Если хочешь знать мое мнение, я думаю, настало время увезти тебя отсюда, ибо ты превращаешься в избалованного ребенка.

– Меня не интересует, что ты думаешь! – воскликнула Кит. – Никого из вас, Тревис, не касается, что я делаю. И я бы была благодарна, если бы вы в мои дела не вмешивались!

– А теперь, юная леди, подожди минутку, – прервала ее Джейд. – Это семейный совет, и каждый из нас имеет право высказать свое мнение.

– Вам всем известно, что думаю об этом я, – вставила Китти. – Настало время Кит самой принимать решения. Вы не вправе заставлять ее жить так, как она не хочет.

– Она моя дочь, и она будет делать так, как скажу я! – Джейд пересекла террасу и встала рядом с Китти. Ее зеленые глаза сверкали от гнева. – Китти, вы знаете, я всегда относилась к вам с величайшим уважением и любила вас, как мать, которую едва помнила. Но иногда, честно говоря, я сержусь на вас за то, что вы вмешиваетесь в воспитание моей дочери. Я вынуждена просить вас не мешать мне в этом деле.

Китти такая постановка вопроса нисколько не устрашила.

– Она моя внучка и тезка, и я не могу видеть, как она страдает.

– Вы хотите сказать, – возмутилась Джейд, – что одобряете бой быков, в котором участвовала ваша внучка? Рисковала своей жизнью?

Китти пожала плечами:

– Судя по тому, что слышала я, она вышла победительницей. Вам следовало бы ею гордиться.

Джейд всплеснула руками и в бессилии обратилась к Колту:

– Зачем только я утруждаю себя спором с ней?

Китти пропустила мимо ушей выпад Джейд.

– А если Кит пойдет на компромисс? – спросила она сына.

Кит уставилась на бабушку с удивлением. Но Китти продолжила:

– Представьте себе… Кит соглашается вернуться в Нью-Йорк…

– Подождите! – прервала ее Джейд. – Я не хочу идти ни на какие сделки. Она моя дочь, и она поступит так, как я ей скажу, и…

– Прошу тебя, Джейд, – произнес Колт, – выслушаем маму до конца.

Китти улыбнулась сыну, а потом покровительственно кивнула Джейд:

– Итак, вы понимаете, что, коль скоро Кит решила не ехать в Нью-Йорк, она найдет способ остаться здесь, вплоть до побега из дома. Вы также знаете, что если дело дойдет до этого, то я помогу ей.

– Вы… Вы не осмелитесь… – бессвязно забормотала Джейд.

– Нет, осмелюсь, – поспешно продолжила Китти. – Я сделаю это! И не делайте вид, что вас шокировали мои слова. Лучше выслушайте, какой я предлагаю компромисс.

Джейд вцепилась за подлокотники кресла и подалась вперед:

– Я слушаю.

– Кит поедет в Нью-Йорк при условии, что, если она почувствует себя там совсем несчастной, вы позволите ей вернуться в Испанию.

– Ни за что! – громко возразила Джейд.

– Возвратиться не куда-нибудь, а на ранчо, – медленно сообщила Китти, – которое я куплю для нее. И я стану жить здесь с ней, поскольку Мэрили и Тревис к этому времени уедут.

Джейд покачала головой:

– Это абсурд!

– Такой ли уж абсурд? – взорвалась Кит, вскочив на ноги. – Я считаю это справедливым компромиссом. Я согласна! Почему ты не хочешь согласиться?

– Потому что… – Зеленые глаза Джейд уперлись в непреклонный взгляд Кит. – Потому что я не должна идти на компромисс!

Колт решительно поднялся с кресла.

– Я высказываюсь в пользу такой договоренности, – заявил он, смотря на Джейд. – Мы должны пойти на это, ибо в противном случае, нравится нам или нет, Кит может пойти на крайние меры. Я предлагаю принять этот план, и будем надеяться: Кит придет к разумному выводу и останется в Нью-Йорке вместе с нами. Альтернативы я не вижу.

Джейд повернулась к Китти:

– Если это не сработает, вряд ли я когда-нибудь смогу вас простить.

– Итак, вопрос урегулирован, – заявил Колт. – Мы возвращаемся в Штаты к моменту вступления в должность президента и подготовим все для первого выезда Кит в свет. Теперь же… – Он вздохнул, направившись к двери. – Встречусь с вами за обедом. Считаю нашу дискуссию законченной.

Все медленно последовали за ним, оставив Кит и Китти наедине. Они обняли друг друга и, смеясь от радости, закружились на террасе.

– Я люблю тебя! – восторженно закричала Кит. – Ты мой лучший друг на всем белом свете!

– И я люблю тебя, моя радость, – сказала Китти, и ее фиалковые глаза заблестели. – О, как бы мне хотелось быть молодой, как ты, чтобы все было впереди…

– Ранчо!.. Что ты об этом думаешь? – взволнованно спросила Кит. – Только не предупреждай меня, что мы должны подождать с его покупкой. Если мы станем ждать, то упустим ранчо, потому что на него уже есть покупатель.

– Конечно, мы не будем откладывать, – заверила ее Китти. – Неужели ты думаешь, я хочу остаться в Нью-Йорке вместе с твоей мамой? – Она состроила гримаску и усмехнулась. – Недавно мне захотелось вновь пожить на ранчо, и вот теперь я получаю такой шанс. Завтра утром поедем в город и подготовим договор. Что касается твоей мамы… – Она замолкла, подмигнула и заговорщицки прошептала: – Ведь мы не сказали ей, когда купим ранчо.

Кит с трудом сдерживала себя, чтобы не заплакать. Боже, она никогда никого не любила больше, чем бабушку!

– А ну не распускайся! – приказала Китти. – Теперь, когда мы все обсудили, я хотела бы поговорить кое о чем другом.

– О чем угодно!

– О красивом молодом человеке, с которым ты танцевала на балу в посольстве. Он мне чем-то напомнил твоего дедушку.

Китти продолжала говорить о том, какой поразительной парой они были на балу, не замечая, что Кит замерла. Бабушка не подозревала, что задела больной нерв… и что внучка совсем не хочет говорить о Курте Тэннере.

 

Глава 12

Как они заранее договорились, Китти во время завтрака как бы между прочим заметила, что хотела бы прокатиться верхом, и намекнула, что ранчо очень подходящее место. Согласно плану, Кит тут же предложила сопровождать ее.

Джейд немедленно возразила:

– Мы собираемся отплыть в Нью-Йорк через каких-нибудь две недели, и у нас куча дел. Нужно упаковать вещи, выставить ранчо на продажу…

– Через две недели! – воскликнула ошеломленная Кит.

Колт не оторвался от газеты. Тревис тяжело вздохнул, а Мэрили окинула всех понимающим взглядом.

– Через две недели, – повторила Джейд. – Мы с твоим отцом договорились об этом минувшим вечером. Он уже позвонил по телефону в несколько мест, и мы заказали билеты на пароход, отплывающий ровно через две недели. Мне придется помочь ему закончить работу в посольстве, но мы считаем, что лучше всего выехать поскорее. Нам предстоит сделать еще очень много, если мы хотим, чтобы твой, Кит, первый официальный выход в свет совпал с церемонией вступления в должность президента.

– Если вы предполагаете поехать вместе с нами, – сказала Джейд Китти, – то у вас остается не так много времени, чтобы привести в порядок ваши собственные дела.

– Хорошо, согласна, но я тем не менее не вижу ничего дурного в том, чтобы сегодня утром Кит и я на несколько часов отправились на прогулку верхом.

– У Кит нет времени, – холодно заметила Джейд. – Она должна заняться кое-чем другим.

Кит осторожно спросила мать, что та имеет в виду.

– Я хотела бы, чтобы ты нанесла визит Эстебанам и извинилась перед ними за то, что ты натворила на приеме.

Кит немедленно вспыхнула:

– Извинилась?.. Никогда, мама, и не проси. Аная – и только она – должна просить у меня прощение!

– Это сгладило бы инцидент… и положило бы конец разговорам… – настаивала Джейд. – Как только ты закончишь завтрак, Муэго отвезет тебя туда.

Кит упрямо покачала головой.

Джейд вздохнула:

– Подумай, Кит, это всего лишь вопрос пристойных манер. В конце концов ты была гостем на дне рождения Анаи и могла бы быть немного потактичнее.

– Потактичнее!.. – Кит пренебрежительно фыркнула. – Ты не слышала, каких отвратительных вещей она мне наговорила. Пусть еще радуется, что я не вылила на нее шампанское.

– Именно так поступила бы твоя мать! – еле слышно пробормотал Колт.

Джейд подавила улыбку и осуждающе посмотрела на мужа. Он усмехнулся без тени раскаяния.

Стараясь придать лицу строгое выражение, Джейд сказала дочери:

– Я действительно хотела бы, чтобы ты поехала к ним, дорогая. Мне не нравится, что говорят о тебе. Попроси извинения, и с этим недоразумением будет покончено.

– Прошу тебя, мама, не настаивай!

Все посмотрели на Колта. Он знал, что должен высказать свое отношение, – хочет он того или нет.

– Я вынужден согласиться с Кит, Джейд, – спокойно проронил он. – Нас там не было, и поэтому мы не знаем, что произошло. К тому же за Анаей Эстебан упрочилась репутация грубой и капризной девицы. Если Кит говорит, что ей не за что извиняться, то нам, полагаю, следует поддержать свою дочь. Ее мнение мне гораздо дороже мнения Эстебанов.

Джейд перевела дыхание и… уступила.

Не прошло и двадцати минут, как Кит и Китти уже ехали в сторону ранчо Гаспенсиа. День был холодный, и над головой нависали серые облака, грозившие пролиться дождем. Но они не обращали внимания на погоду и следовали по указанному Кит пути. Сердце девушки билось в унисон перестуку копыт Пегаса.

Когда они прибыли на место, Кит быстро обошла с бабушкой дом и конюшню и, насколько могла точно, показала границы участка. Китти хранила молчание до тех пор, пока они не оказались на парадной веранде, любуясь открывшимся перед ними захватывающим дух видом.

– Это именно то, что нам нужно, Кит! – воскликнула Китти. – Я чувствую! Здесь, как ты и говорила, прекрасно. А знаешь еще что? Это место мне напоминает мой земельный участок в Америке, в Северной Каролине. Ландшафт, конечно, иной. Здесь он холмистый, а там плоский и песчаный. Но все равно похоже. Вероятно, – размышляла она, мечтательно глядя вдаль, – здесь есть тоже ощущение покоя, умиротворения, которое охватывает тебя.

Кит затрепетала от счастья.

– Я знала, что тебе понравится! Конечно, много надо сделать – сам дом не ахти какой, да и конюшня нуждается в ремонте и окраске. Но эта работа будет в радость. Купим самую необходимую мебель, сошьем шторы, и будет очень уютно. Разумеется, дом не такой роскошный, к каким ты привыкла, и…

– Я привыкла?.. – повторила Китти, рассмеявшись. – Да я родилась в куда более ветхой хижине, чем эта. Именно в той, в которой я и твой дедушка начали после войны нашу совместную жизнь. Говоря откровенно, мы были тогда очень счастливы… – тихо сказала она, предавшись воспоминаниям. – Я думаю, Кит, что, став постарше, ты поймешь, что воспоминания о простой жизни почему-то всегда самые приятные.

– Ты никогда не говорила мне о своей земле. Почему ты ее до сих пор не продала?

Китти возмутилась. Как же можно говорить о таком?

– Вот уже три поколения эта земля, Кит, принадлежит нашей семье – семье Райтов. Когда я умру, она перейдет к твоему отцу, потом к тебе и твоему брату. Я обещала своему отцу, что никогда не продам ее. Помню его последние слова: «Никогда не продавай эту землю, моя девочка. Лучше умереть от голода, чем продать землю Райтов!»

Он сказал, – продолжала Китти, словно обращаясь не к Кит, а к себе самой, – что предпочел бы эту землю всему золоту мира. Земля остается вечно. А в отношении денег в этом нельзя быть уверенным.

– Я никогда не продам ее, Китти, – успокоила бабушку Кит. Да и Тревис этого не сделает. Не беспокойся. Но что сейчас с этим участком?

– Я сдала его в наем семье Дьюк, разъяснила Китти. – Они, в свою очередь, разрешили субарендаторам выращивать на нем табак. Папа постоянно утверждал, что будущее Северной Каролины связано с табаком, и, как всегда, оказался прав.

Она рассказала, как семье Дьюк удалось наладить вблизи Дарема производство табака.

– Сейчас в Америке сигареты считаются большим бизнесом. Ты только никому не рассказывай, – улыбнулась Китти, – но я и сама порой покуриваю.

«Как она мне нравится!» – подумала Кит, удивляясь и умиляясь.

Кит рассказала бабушке, что сеньор Гаспенсиа лелеял мечту выращивать в песчаной почве у реки виноград. Китти посчитала это блестящей идеей.

– Когда мы попадем в Нью-Йорк, я попрошу чтобы мне прислали с фермы виноградную лозу, и мы привезем ее сюда. Разве не замечательно? Посадить северо-каролинскую лозу в Испании и изготавливать свое собственное розовое вино? О, Кит, я знаю, мы будем здесь счастливы! – Она крепко обняла внучку.

Кит разделила ее радость, но пожелала, чтобы Китти взяла назад данное ею Джейд обещание.

– Я не хочу ехать в Нью-Йорк. Даже ненадолго, – сказала она.

– Не переживай, все будет хорошо. И помни, – Китти ласково упрекнула ее, – родители хотят сделать для тебя как лучше. Ты многим им обязана. Мы пробудем в Нью-Йорке столько, сколько посчитаем нужным, и, когда уедем, никто на нас не обидится. Хорошо?

Китти откинула со лба Кит прядь золотистых волос и подумала, что, смотря на внучку, она будто видит свое отражение в зеркале: так она выглядела в молодые годы.

Кит печально вздохнула:

– Когда я получу свои деньги, я отдам тебе долг, обещаю.

– Об этом позаботимся позже. А вот сейчас я думаю, нам лучше поехать в город и заняться формальностями. Ты говорила, кто-то собирался купить этот участок?

Кит кивнула. Она не хотела уточнять, о ком идет речь.

Китти настаивала на ответе.

– Надеюсь, это не вызовет негодования со стороны другого претендента. Ведь мы заключаем честную сделку. У того человека был шанс.

Кит быстро сменила тему разговора. Она не хотела думать о том, хорошо ли спрятала объявление о продаже. И о том, как рассердится Курт Тэннер, обнаружив, что она провела его. Провела еще раз… Наверное, уехать на время из Испании не так уж и плохо, решила она.

Во второй половине дня Китти и Кит подписали документы и пошли в дорогое кафе отпраздновать это событие. Беседа их касалась самых различных вопросов – от ранчо до жизни в Нью-Йорке, которая вселяла ужас в душу Кит, и до намерения Джейд поскорее выдать дочь замуж за какого-нибудь респектабельного человека.

– Я ничего не понимаю в респектабельности, – заметила Китти, к удивлению внучки. – Ты во многом, дорогая, такая же, как я, – необузданная, свободолюбивая. Тебе нужен мужчина, похожий на твоего дедушку.

– Ага! – Кит не могла удержаться, чтобы не подразнить Китти. – Значит, мне нужен мужчина, способный укротить меня?

– Нет, – ответила Китти серьезным тоном. – Дедушка Тревис был совсем не таким. Он позволял мне оставаться самой собой. Думаю, именно поэтому я так любила его. Он позволял мне гордиться тем, что я женщина, и не опасался, что я могу как-то умалить его мужские достоинства.

Кит вдруг невольно вспомнила Курта Тэннера. Почему именно он появился в ее мыслях?

Ведь она презирала его! Неужели?

Последнее время его образ преследовал девушку. Она живо помнила его теплые поцелуи и нежные ласки. Когда она слышала музыку, думала о танцах в его объятиях, о том, как естественно сливались в единое целое их тела.

А что произошло бы, уступи она ему? Что, если бы она ему позволила увести себя в мир таинственных наслаждений, о которых мечтала в своих страстных фантазиях? Его прикосновения приводили ее в неистовство. До сих пор она чувствовала восторг, который пронизал всю ее, когда Курт дотронулся к тем уголкам ее тела, к которым до этого не притрагивался ни один мужчина. Он был неотразим, но и опасен…

– Кит! – Голос Китти вырвал Кит из мира грез. – Милая, что… о ком ты сейчас думала? Твои щеки пылают. – Китти прищурилась: – Ты же знаешь, ты можешь открыться мне. Кто он?

– Никто… Ничего, – пробормотала Кит. – Я думала о ранчо… О Пегасе, о множестве других вещей…

Китти долго смотрела на нее, а потом спокойно заметила:

– Точно так же я выглядела в зеркале, когда думала о твоем дедушке.

– Я ни о ком не думала! – повторила Кит.

Китти отодвинула стул:

– Я уеду завтра рано утром. Предстоит долгая поездка, и нужно многое сделать, коль скоро мы отправимся через две недели.

Выйдя на послеполуденное солнце, Кит закрыла глаза. В лицо неожиданно ударили лучи яркого света.

– Как мы здесь задержались, – сказала она, – к тому же я выпила слишком много вина. Мама захочет узнать, что мы отмечали и…

Внезапно на девушку кто-то налетел, и она оступилась. Подняв голову, она увидела насмешливые глаза Курта Тэннера. Сердце ее дрогнуло.

– А, принцесса. По-видимому, сама судьба распорядилась, чтобы мы снова встретились.

Китти перевела взгляд с Курта на свою внучку и тут же догадалась, кто занимал мысли Кит. Китти одобрила выбор девушки.

– Сеньор Курт Тэннер? – любезно сказала она. – Полагаю, мы встречались с вами в ноябре в Мадриде на балу в посольстве.

Он взял ее руку:

– Мадам Колтрейн? Очень приятно видеть вас. – Он спросил у Кит, все ли у нее в порядке.

– Все отлично. Благодарю, – кратко ответила та и хотела пойти дальше, но Курт преградил ей путь.

– Как чувствует себя моя лошадь?

– Это не ваша лошадь! – с негодованием ответила Кит. – Вы переписали ее на меня. Я выиграла пари, помните?

– Все зависит от того, – с подчеркнутой медлительностью сказал он, – позволительно ли считать предательство честной победой.

Кит знала, что бабушка прислушивается к каждому слову. Конечно, Кит позже придется все ей объяснить.

– Я не провела вас. Ведь вы меня ни разу не спросили, умею ли я это делать. Нет, вы, как настоящий эгоист, заняты только самим собой. Всего хорошего!

Кит попыталась пройти мимо него, но он встал напротив:

– Нет, Кит, вы все-таки обманули меня.

– Если вы не уйдете с дороги…

– Кит, спокойнее! – предостерегла ее Китти и обратилась к Курту: – Совершенно ясно, что вы кое в чем придерживаетесь с Кит разных мнений, но сейчас, конечно, не время для выяснения. Возможно, вы посетите Кит до ее отъезда в Нью-Йорк и урегулируете свои разногласия?

– В Нью-Йорк? – удивился Курт. – Вы собираетесь в Нью-Йорк?

– Да, туда переезжает моя семья, – беззаботно ответила Кит. – И поскольку нам больше нечего обсуждать, может быть, отойдете в сторону и позволите бабушке и мне продолжить путь?

Зачем она смотрит на его губы? Зачем вспоминает, как они прикасались к ее губам? Она надеялась, что Курт не услышит взволнованного биения ее сердца.

– А что будет с лошадью?

– В каком смысле? – не поняла Кит.

– Вы ее продадите?

– Нет. Я беру ее с собой.

– Ты берешь лошадь в Америку? Зачем, если ты… – начала Китти, но тут же умолкла. Кит в ужасе покосилась на нее: бабушка едва не выдала их планы вернуться в Испанию!

– Если вы не отойдете, то я закричу! – предупредила Курта Кит сквозь зубы.

Он отступил в сторону, а его лицо исказилось гневом.

Кит прошла мимо него. Как только они завернули за угол, Китти не выдержала:

– Скажи мне, пожалуйста, что все это значит?

Кит шла быстро, словно пыталась убежать не только от Курта, но и от своих собственных бушующих эмоций.

– Речь шла о бое быков, в котором я участвовала, чтобы выиграть у него Пегаса. Он настолько тщеславен и самодоволен, что не в состоянии признать, что женщина способна победить его!

Китти рассмеялась:

– О дитя мое, да ему наплевать на эту лошадь!

Кит замедлила шаг:

– Что ты сказала?

– Повторяю: его мало заботит лошадь.

– Это смешно, – усмехнулась Кит. – Курта Тэннера не интересует никто, кроме него самого.

Китти хорошо помнила время, когда испытывала к Тревису одно лишь презрение. Если бы кто-нибудь тогда сказал ей, что она влюбилась в него, она посчитала бы этого человека сумасшедшим. Поэтому она промолчала и не открыла свою душу. Не сказала Кит, как сильно Курт Тэннер напомнил ей Тревиса Колтрейна.

Ни Кит, ни Китти не знали, что, когда они повернули за угол и исчезли из виду, Курт пересек улицу и направился в контору налогового инспектора.

Когда они подошли к автомобилю, где их ждал Муэго, Курт вышел из конторы.

По его взбешенному виду всякий бы понял, что лучше не вставать на пути такого человека.

 

Глава 13

Две последующие недели для семьи Колтрейнов пролетели в кипучей деятельности. Они готовились к возвращению в Америку. Хотя Кит и делала вид, что помогает собираться, тем не менее использовала малейший шанс, чтобы улизнуть из дома и заняться своими собственными делами, связанными с ее будущим возвращением в Испанию.

Поскольку она не знала точно, когда приедет обратно, то попросила Ригуэро тайком присматривать за ее ранчо. Лучше, если в течение нескольких месяцев кто-то станет представлять ее интересы. Но это будет до тех пор, пока она сама не начнет жить собственной жизнью так, как захочет.

Кит не любила обманывать, но знала, что сейчас ложь необходима. Она чувствовала себя по-настоящему виноватой, увидев, как обрадовался ее отец, когда она попросила взять с собой в Нью-Йорк Пегаса. Он посчитал, что она отказалась от своей идеи возвращения в Испанию. Она, увы, не могла сознаться, что делает так, потому что опасается, как бы Курт Тэннер не похитил прекрасного жеребца, узнав, что она купила участок, на который нацелился он.

В последний вечер, который они проводили в Испании, в их честь был дан роскошный ужин в доме сеньора Ортеги Монолете, очень богатого и влиятельного дипломата. Кит ждала этого события, ибо в Валенсии у нее оставалось много друзей. Пребывая в праздничном настроении, она, готовясь к приему, остановила свой выбор на сногсшибательном платье из изумрудного бархата. Карасиа зачесала ей на макушку отсвечивающие золотом волосы и закрепила вокруг шеи ожерелье из жемчуга и сапфиров.

Когда Кит спускалась по лестнице, Джейд гордо воскликнула:

– О Кит, дорогая, ты прелестна! Тебе следовало бы быть титулованной принцессой в нашей семье!

Колт, только что приехавший из Мадрида, вышел из кабинета, чтобы поприветствовать ее.

– Она и есть принцесса, – улыбнулся он. – Независимо от того, даровал ли царь ей титул или нет. Она твоя копия…

– Нет! – возразила Джейд. Муж и дочь вопросительно взглянули на нее. Она смутилась, попыталась смягчить свою неожиданную реплику. – Она… она, мой дорогой, никогда не походила на меня. Ведь мы всегда говорили, что она похожа на Китти, то есть на твою ветвь семьи.

– Вот в этих словах – вся твоя мама! – воскликнул Колт с притворным раздражением. – Всегда боится, что кто-нибудь подумает, будто ты унаследовала свой облик от нее, а не от меня. Почему так – не понимаю… Она красива так же, как красива ты.

Джейд отвернулась, чтобы никто не заметил выражения тревоги на ее лице. Как только решение о возвращении в Нью-Йорк было принято, ее с такой же настойчивостью, с какой она стремилась совершить этот переезд, стали преследовать прежние страхи. А ведь в день, когда родились близнецы, она дала себе зарок, что больше никогда не будет думать о своих сомнениях… Именно поэтому для нее было так важно верить, что Кит и Тревис пошли в семью Колтрейнов, и не сомневаться в том, кто был их отец.

Прежде чем выехать в замок Монолети, Колт раскупорил бутылку шампанского – они решили отметить последний вечер в Испании. К тому времени, когда они прибыли на прием, шампанское ударило Кит в голову.

– Я не знала, что будет так много народа, – заметила Джейд, когда они вошли в просторный холл, а потом в большой бальный зал, до отказа заполненный нарядными гостями. Небольшой оркестр исполнял нежную музыку, звуки которой не заглушали смех и разговоры.

Колт сиял от удовольствия.

– Сеньор и сеньора Монолете превзошли себя, – заметил он. – Я очень тронут!

Кит обратила внимание, как ее родители смотрели друг на друга. Они наверняка будут всегда помнить этот вечер.

Сеньор Монолете и его жена тепло встретили Колтрейнов. Кит стояла рядом с родителями, обмениваясь любезностями со старыми знакомыми. Но вдруг она прикрыла глаза и тихо застонала – к ней приближался Эстебан Юберо. Кит на какое-то мгновение овладела паника, и она решила спастись бегством. Но было слишком поздно. Ее руки оказались в холодных и липких ладонях Эстебана, и правила приличия требовали, чтобы она посмотрела в его сияющие черные глаза и принудила себя улыбнуться.

– Ах, сеньорита, сегодня вечером я охвачен смешанными эмоциями.

Кит овладела своими чувствами и раздраженно подумала, как это такой привлекательный мужчина может быть столь несносным.

– Никак не могу забыть вас. Я считал минуты, когда мы опять сможем быть вместе, но… – Он склонил голову набок и пылко произнес: – Вы покидаете Испанию, покидаете Эстебана. Мое сердце сейчас кровоточит.

– Как это любезно с вашей стороны, Эстебан, – одобрительно заметила Джейд.

Она не обратила внимания на кислое выражение, появившееся на лице Кит, когда все последовали в столовую.

Семья Колтрейнов села за столом на места для почетных гостей. Кит не хотела оказаться рядом с Эстебаном, но тот обратился с просьбой к сеньору Монолете и уселся рядом с ней. «Что за наглость?» – бушевала она в душе. В итоге замечательный вечер внезапно обернулся тяжелой повинностью, и у Кит осталось лишь одно желание – скорее уйти отсюда.

Официанты начали обносить гостей едой – фазанами, куропатками и перепелами, грибами в чесночном соусе и ветчиной с артишоками. На десерт подавали дольки апельсинов, залитые карамельным кремом.

В другое время Кит наслаждалась бы каждым кусочком, но в этот вечер все яства по вкусу напоминали опилки. Она ощущала только одно – ногу Эстебана, прижавшуюся к ее колену. Кит отчаянно ждала окончания ужина, ибо не была уверена, как она поступит, если Эстебан осмелится положить руку ей на бедро, как он сделал в доме его родителей в Мадриде. Она отводила взгляд от его пылающих похотью глаз. Изысканное вино – единственное, что помогало ей скрасить испытываемое ею чувство надломленности.

После ужина сеньор Монолете объявил, что в бальном зале начинаются танцы и что в них будут участвовать мастера фламенко.

Когда все встали из-за стола, Эстебан схватил Кит за руку и жарко задышал ей в ухо:

– Я так хочу танцевать с вами, чувствовать вас в своих руках…

У него заплетался язык. Кит решила, что сейчас им обоим нужен свежий воздух. Она кивнула в сторону двери и предложила до начала танцев немного прогуляться. Эстебан ухмыльнулся, задрожав от волнения, – она хочет остаться с ним наедине! Но вскоре ему предстояло выяснить, что это не так.

Пока они шли, он не переставал бахвалиться:

– Я хорошо знаю замок. Некогда я ухаживал за дочерью сеньоры, Ланидой, но она была не такая хорошенькая. Я преклоняюсь перед хорошенькими женщинами, такими, как вы, Кит…

Он попытался обнять ее за талию и привлечь к себе, но Кит оттолкнула его:

– Я вас пригласила погулять, Эстебан! Не трогайте меня! Мы с вами слишком много выпили, и нам нужен свежий воздух.

Он рассмеялся так, будто бы посчитал, что она шутит, но больше не пытался прикоснуться к ней. Потом, когда они оказались у бокового входа в замок, он внезапно схватил Кит и грубо потащил к запертой на засов большой деревянной двери. Кит с детства, когда они с Ланидой играли в замке, помнила, что за дверью находилась лестница в подземную темницу – совсем неподходящее место для нынешней прогулки. Правда, сейчас это помещение использовалось, кажется, как винный погреб.

– Что вы делаете? – сопротивляясь, воскликнула она. Эстебан, удерживая ее одной рукой, возился с засовом. – Пустите меня!

Засов поддался, Эстебан открыл дверь и затолкал Кит внутрь. Девушка попыталась позвать на помощь, но он прикрыл ей рот рукой:

– Не бойтесь. Я ничего плохого вам не сделаю, но не могу позволить, чтобы вы визжали и тем самым создали у людей ложное впечатление… Мы в полной безопасности, наедине, и я поэтому могу сказать, как я обожаю вас… и хочу. Как я хочу любить вас… по-настоящему любить!

Кит поняла, что сопротивление бесполезно. Он прижал ее к холодной каменной стене, заведя ей руки за спину и заглушая ее крик тошнотворным поцелуем.

Кит подняла ногу, чтобы ударить его коленом, но Эстебан отскочил в сторону, несколько ослабив тем самым силу удара. Однако, к счастью, он оступился и на секунду выпустил Кит.

– Почему… почему вы так поступили? Ведь я только хочу любить вас… – тяжело дыша, бормотал Эстебан.

– Вы хотите искалечить меня, грязный жабенок! – воскликнула Кит, яростно отпихнув его. Она распахнула тяжелую дверь и выскочила наружу.

Кит показалось, что она слышит свое прерывистое дыхание. С другой стороны двери возился Эстебан, пытаясь выбраться. Ни секунды не колеблясь, она задвинула засов. Эстебан испуганно заорал, но Кит не обратила на его вопли ни малейшего внимания. Пусть посидит в подвале с крысами и мышами! Так ему и надо!

Когда девушка подошла к окнам бального зала, то услышала щелканье кастаньет танцоров. Они самозабвенно исполняли фламенко.

Кит внезапно решила, что больше здесь оставаться нельзя. Рано или поздно какой-нибудь слуга услышит Эстебана, и ей не хотелось оказаться рядом, когда тот выберется из западни. Поэтому вместо того, чтобы присоединиться к веселью, она вышла к парадному входу, где их ждал Муэго в автомобиле.

Он удивился, увидев ее столь рано, но она никак не объяснила ему свое появление.

– Отвезите меня, пожалуйста, домой, а потом возвращайтесь за родителями. – Она приказала слуге никому не рассказывать о своем раннем отъезде, а родителям сказать, когда те спросят, что у нее разболелась голова.

Карасиа оставила гореть в комнате несколько ламп, и они отбрасывали призрачный свет на покрытую белыми чехлами мебель, похожую на могильные плиты. Тишину нарушал лишь звук начинавшегося дождя. Когда же Кит вошла в свою спальню и сменила бальный наряд на ночную рубашку, поднялся ветер и сердито стучал в оконные рамы и балконные двери.

Сон не шел к Кит. Ее охватило смятение – это последняя ночь в родном доме. Впереди – волнующее, неизвестное будущее. Но почему ей так тоскливо, так грустно? Что-то тревожит, бередит душу…

Разумеется, дело не в Эстебане, которого она заперла в винном погребе. Вряд ли кто-нибудь обвинит ее за это. Не была она расстроена и отъездом из Испании, ибо знала, что вскоре сюда вернется… Нет, ее тревожило нечто иное, и Кит знала, что не успокоится, пока не разберется в своих чувствах…

Небо пронзила яркая молния, гром сотрясал стены. Пронзительно выл ветер, потоки дождя хлестали в оконные стекла. Кит подумала о Пегасе, одиноко томящемся в конюшне и наверняка напуганном.

Она вскочила с постели. Надо срочно идти к жеребцу! Вдруг он в панике крушит свое стойло? Что будет, если он обо что-нибудь ударится и сломает ногу?

Схватив еще не упакованное пончо, она выбежала наружу. Ураганный ветер отбросил ее назад, молнии метались по небу, освещая путь. Наклонив голову, девушка ринулась в ночь. Казалось, что после каждого шага вперед ее отшвыривало на два шага назад. Пончо распахнулось, и Кит тут же промокла насквозь, рубашка облепила ее тело. Однако она дрожа шла вперед, твердо решив защитить свою любимую лошадь.

Конюшня маячила вдалеке. Вспышки молний освещали ее лишь на короткие мгновения. Буря не утихала.

Кит наконец добралась до дверей конюшни и с огромными усилиями открыла их. Сквозь грохот и шум дождя она услышала фыркающего и бьющего копытами Пегаса. Кит стала искать фонарь и спички, но не нашла. На ощупь она пробралась через конюшню и наконец дошла до стойла.

В свете молнии Кит увидела животное, нервно перебирающее копытами. Она ласково позвала его, чтобы не испугать еще больше. Пегас начал утихомириваться, наконец замер на месте и позволил хозяйке погладить себя по носу.

– Все будет хорошо, мальчик. Успокойся. Буря уже почти утихла… – шептала ему Кит.

– Вы в этом уверены?

Она пораженно замерла и сразу же возмутилась, когда следующая вспышка молнии высветила Курта Тэннера, стоявшего по другую сторону стойла.

– Вы? – Она с трудом перевела дух. – Что вы здесь делаете?

– Вопрос задал я, – сказал он зловещим, как раскат грома, голосом. – Вы считаете, что буря заканчивается? Я так не думаю. Мне кажется, она только начинается.

Курт вошел внутрь стойла. Кит инстинктивно отступила, спрятавшись за Пегасом.

– Я рекомендую вам убраться, Тэннер. Вы нарушаете законное право собственности. Как вы пробрались сюда? Вы пьяны? Убирайтесь вон!

Он хмыкнул:

– Только после того, как мы переговорим, принцесса. Ведь вы не кто иная, как маленькая принцесса. Кровь рода Романовых, – насмешливо сказал он. – Я кое-что выяснил. Видите ли, я привык знать, что у меня за соседи, – добавил он резко.

Итак, он знает. Ну что же, раньше или позже ему предстояло это выяснить. Однако сейчас его надо выдворить до возвращения родителей.

– Нам не о чем говорить. Я имела такое же право купить ранчо, как и вы!

Курт громко рассмеялся. Она увидела откровенное, ничем не прикрытое бешенство на его лице.

– Вы, – злобно прищурился он, – нарушили мое право, когда спрятали объявление. Вы – хитрая лиса. Я пошел в инспекцию узнать, когда участок будет выставлен на продажу, и именно там узнал, что он уже куплен вашей бабушкой. Естественно, для вас. Я поехал на ранчо и нашел объявление в кустах. Это сделали вы, когда там был налоговый инспектор. Он рассказал мне, что в тот день встретил вас… сказал, что такую красивую девушку забыть невозможно, – добавил с ухмылкой Курт. – Определить суть вашего плана было не так уж трудно, – продолжил он. – Хотите успокоить ваших родителей, убедить их, что всерьез решили переехать на постоянное жительство в Америку? Не беспокойтесь, я вас не выдам. Я пришел лишь затем, чтобы дать вам понять, что вы не так уж умны, как полагаете, и что мне надоела ваша ложь. Я испытаю удовольствие, увидев, как вы с треском провалитесь, – вы никогда не сможете стать истинным землевладельцем. Рано или поздно получите по заслугам!

– Вы уверены?

Кит обошла вокруг Пегаса и неустрашимо посмотрела на Курта, уперев руки в бока. Она так обозлилась, что даже не задумывалась о том, как выглядит в прилипшей к телу мокрой ночной рубашке.

– Выясним один вопрос, сеньор Тэннер, – начала Кит. – Пегас принадлежит мне, и я его беру с собой, чтобы вы его не украли. И еще хочу сказать, что вы напыщенный осел! Почему, когда мужчина совершает нечто хитроумное и ловкое, его считают проницательным, а когда то же самое делает женщина, это называется предательством?

Гроза набрала силу и бушевала у них прямо над головой. Курт уставился на Кит. Ее лицо освещали отблески молнии, грудь явно обрисовывалась под мокрой рубашкой.

Не говоря ни слова, Курт подошел к Кит и дотронулся до ее груди. Он привлек девушку к себе, и она почувствовала его внезапное желание. Курт будто гипнотизировал ее своим неподвижным, прожигающим взглядом. Она, трепеща, стояла перед ним, не в силах сопротивляться страсти, пронзившей ее тело, подобно буре.

– Теперь моя очередь бросить вызов вам, принцесса, – хрипло прошептал он. – Не важно, что вы не хотите меня…

Он жадно впился поцелуем в ее губы. От него слегка пахло виски. Кит таяла в его объятиях и ругала себя за вожделение. У нее не осталось собственной воли. Ее победило желание, которое он разжег в ней.

Казалось, поцелуй длится целую вечность, и она хотела, чтобы он не кончался. Она прильнула к нему ближе и обняла его за шею.

Неожиданно он отпустил ее. Захваченная врасплох, Кит отступила назад. Боже, как она злилась на него, на себя! Именно в этот момент Кит осознала, что ее беспокоило в последнее время. Курт Тэннер присутствовал в ее мыслях, в душе, пусть даже она презирала его. Ее притягивало к нему. И ничего с этим нельзя было поделать.

– На этот раз, принцесса, – самодовольно промолвил Курт, – выиграл я. Настанет момент, когда я потребую от вас весь причитающийся мне приз… Желаю приятной поездки. – Он насмешливо попрощался с ней и пошел из конюшни. Она в ярости молча смотрела ему вслед.

Холодные капли падали на улыбающееся лицо Курта, когда он шагал сквозь грозу. Он был рад, что сдержался и не сообщил ей, что избранный на пост президента Вильсон прислал ему личное приглашение участвовать в церемонии его вступления в должность. Итак, Курт, добившийся успеха, богатый человек, тоже едет в Америку. Он решил, что все, что ни делается, делается к лучшему. Он сейчас продемонстрировал ей свой характер – и она, конечно, его оценит.

Курт вернулся мыслями к Кит. Боже, какое сладострастие дремлет в ее фиалковых глазах! Курт знал, что она желала его столь же страстно, как и он ее. Нравится ей это или нет, но он стал частью ее тайных снов. Равно как и она стала частью его снов.

 

Глава 14

Путь из Франции в Англию оказался приятным. К месту назначения они прибыли к вечеру, однако Кит была разочарована, что отец немедленно увез их из порта в один из городских отелей. Она хотела проверить, погрузили ли Пегаса на судно, которым они завтра отплывали в Америку, но Колт не желал и слышать об этом. Когда утром они прибыли на борт, он крепко держал ее за руку, пока они шли по сходням, чтобы она не удрала в трюм.

Им предстояло плыть на великолепном океанском лайнере «Олимпик» компании «Уайт стар». Этот изящный корабль водоизмещением в сорок пять тысяч тонн отличался устойчивым ходом по бурным волнам Атлантики.

В роскошной кают-компании «Олимпика» их приветствовала улыбающаяся молодая стюардесса мисс Джейн Эбердин. Ее помощник преподнес каждой женщине маленький букет роз, а одетый в белую короткую куртку официант предложил всем шампанское и икру. Мисс Эбердин проводила Колтрейнов до кают, проведя по широкому, устланному коврами коридору. Она остановилась перед двойными розового дерева дверями и широко улыбнулась:

– Вам отведена императорская каюта, лучшая на нашем лайнере.

Их каюта состояла из гостиной, столовой, трех спальных комнат, ванной, а также гардеробной. Показав им все, мисс Эбердин сказала:

– От имени компании «Уайт стар» имею честь заявить, что мы гордимся такими выдающимися и влиятельными пассажирами. Вы получите официальное приглашение обедать вместе с капитаном за его столом.

Она напомнила им о приеме в честь начала доброго пути, который состоится на прогулочной палубе за полчаса до отплытия, и направилась к двери. Кит вышла за ней и спросила шепотом:

– Не скажете ли вы, как я могу пройти в грузовой трюм?

– Зачем вам туда? Там грязно, шмыгают крысы, и юные леди обычно не ходят в такие места.

Кит с тревогой посмотрела ей через плечо, опасаясь, что кто-нибудь из родителей ее подслушивает, и попросила сгорающую от любопытства стюардессу пройти с ней несколько шагов по коридору.

– Я везу в Нью-Йорк свою лошадь…

– О, конечно! – воскликнула мисс Эбердин. – Почему вы раньше мне не сказали об этом, дорогая? Очень многие пассажиры везут с собой всякую живность и домашних животных. Их содержат в особом отсеке трюма. Там довольно симпатично, и владельцы могут посещать своих питомцев. – Она указала Кит, как пройти в отсек.

Кит дождалась, пока стюардесса завернула за угол, и потом бросилась бежать. Она знала, что родственники собирались подняться на палубу, чтобы встретиться с дядей Драгомиром, приехавшим из Парижа проститься с Мэрили. Кит тоже хотела повидаться с ним, но сначала нужно было удостовериться, что все в порядке с Пегасом.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы пробраться через закоулки огромного судна, но в конце концов она попала в грузовой трюм. Кит обрадовалась, увидев удобные стойла, выстеленные свежей соломой и сеном. Молодой слуга по имени Норман Тэтчер проводил ее до стойла Пегаса. Он с удовольствием поглощал корм, и Норман заверил девушку, что у нее нет никаких причин для беспокойства и что ее будут приветствовать здесь в любое время.

Кит несколько раз дружески похлопала Пегаса по шее и дала ему понять, что его не бросили на произвол судьбы. Когда прозвучал звук пароходной сирены, Норман сказал, что начинается прием, посвященный началу путешествия.

Кит поднялась на прогулочную палубу. Ее заполнили пассажиры, они пили шампанское и махали провожающим на пристани. Во все стороны летели конфетти и ленты серпантина, а духовой оркестр исполнял бодрый марш. Кит увидела своих родителей, стоявших у перил.

Дядя Драгомир разговаривал с Джейд, и Кит заметила слезы в ее глазах. Она знала, что когда ее мать росла в России, они с Драгомиром были лучшими друзьями. Мэрили прильнула к своему отцу, разрываясь между желанием поехать в Америку и причиняющим боль чувством расставания с ним.

Через несколько мгновений Кит увидела, что ее дядя и кузина удаляются, желая, по-видимому, провести некоторое время наедине. Она пробралась вперед.

– Где ты была? – сердито спросила ее Джейд.

– Я должна была повидать Пегаса. Он в прекрасном состоянии. Прости, мама, – сказала раскаивающимся тоном Кит, не понимая, почему так обеспокоена ее мать. Казалось, она грустит, покидая Испанию, хотя до сих пор из года в год говорила о желании уехать.

Заметив удивление Кит, Колт попытался объяснить ей, что происходит:

– Сейчас мы все испытываем смешанные чувства, девочка. Постарайся понять это. Я сам переживаю. Европа долго была нашим домом, однако мое сердце навсегда отдано Америке.

Внезапно на него нахлынули воспоминания: его первая поездка в Европу, когда он восстановил свою семью после первого пережитого им обмана. Кит знала эту историю, точно так же как знала, что отец до встречи с матерью любил других женщин. Кит не была наивна и не осуждала его.

Колт рассказал, как во время второй поездки в Европу он встретил Джейд и как они поженились. Кит было известно и об их трагическом путешествии через океан и трудном времени, которое они провели врозь. Третью поездку в Европу Колт совершил уже вместе с Джейд, стараясь забыть прошлое и начать новую жизнь.

– Я никогда не ожидал, что останусь в Испании и полюблю ее. Но новые испытания, новые повороты, которые преподносит жизнь, видимо, сохраняют молодость. Я предполагаю, что впереди у меня еще много приключений, прежде чем я однажды проснусь и пойму, что я старик.

Джейд неожиданно подняла лицо к мужу и улыбнулась:

– Ты никогда не состаришься, Колт Колтрейн. Сейчас тебе сорок восемь, но ты можешь сойти за шестнадцатилетнего.

Колт поцеловал ее и оставил воспоминания о прошлом.

– Как ты думаешь, мы сумеем разыскать Энди? Ведь мы ничего не слышали о нем после того, как он написал о смерти своей матери. Он не ответил ни на одно мое письмо. Хотелось бы повидаться с ним…

Кит растворилась в толпе, чувствуя, что родителям нужно остаться наедине. К тому же ей не особенно нравилось, когда ей напоминали, что давным-давно ее отца, страдающего амнезией, обманным путем убедили, что он не только женился, но и являлся отцом Энди, которому сейчас уже двадцать лет. Даже после того, как Колту стала известна правда – а именно то, что Энди не является его сыном, – он поддерживал отношения с мальчиком и полюбил его как родного.

Кит не имела ничего против Энди. Он даже ей нравился, когда приезжал повидаться с ними. Но она все же считала сложившуюся ситуацию неловкой, и ей было больно вспоминать мрачное прошлое родителей.

Кит нашла Китти у перил, она тоже в меланхолии. Кит обняла ее за талию и нежно сказала:

– Думаешь о дедушке? Правда? Ты едешь домой, а он остается здесь.

Китти скептически посмотрела на нее:

– Дитя мое, я никогда не бываю без Тревиса. Он в моем сердце. Навсегда.

– Но ты такая грустная…

– Видимо, потому, что завершается целая часть моей жизни, но… – Китти обняла внучку, – начинается другая. И я уже мечтаю о ней. Знаешь что? Будем в Нью-Йорке развлекаться! При свойственной нам страсти к приключениям будем либо искать их, либо сами их организуем.

Китти увидела свою подругу Амелию, ревностную приверженку движения за предоставление женщинам равных избирательных прав с мужчинами. Китти помахала ей и стала пробираться к ней через толпу.

Кит заметила Тревиса: он беседовал с миловидной блондинкой с голубыми глазами. Девушка смотрела на него как зачарованная. Кит решила не вмешиваться в их разговор.

Вскоре пароход дал длинный и громкий гудок. Все радостно закричали, когда лайнер стал медленно отходить от пристани.

Кит была окружена сотней людей, но никогда не чувствовала себя такой одинокой. Казалось, она что-то теряет. Но что именно? Она всегда была независима и ни в ком никогда не нуждалась. А сейчас вдруг ощутила странное чувство пустоты.

Черт побери, опять Курт Тэннер, осенило ее. Он предстал перед ее мысленным взором – темные красивые глаза, насмешливые и пронзительные, чувственные, четко очерченные губы. Она будто снова ощущала, как он обнимает ее своими сильными, теплыми руками, привлекает к себе…

Но почему?

Почему ее преследует образ мужчины, который явно знает лишь одно применение для женщин?

«Потому что, – насмехался над ней внутренний голос, – он единственный мужчина, с которым ты почувствовала себя женщиной, и ты боишься, что больше никогда ни с кем такого чувства не испытаешь».

Пароход снова дал гудок, и Кит испуганно подпрыгнула. Она отошла от перил, решив наслаждаться путешествием и не портить себе настроение мыслями о Курте Тэннере. Но сможет ли она сделать это?

Мисс Эбердин пришла в каюту Колтрейнов точно в семь, чтобы проводить их к капитану. Они встретили две другие пары, также приглашенные на вечерний прием. Это были мистер и миссис Винсент Гренобль и мистер и миссис Питер Хоринг – все четверо из Лондона. По дороге мисс Эбердин сообщила, что оба джентльмена члены парламента.

Им подали шампанское и охлажденную икру, и они непринужденно болтали друг с другом. Вскоре появился капитан Брэден Поули, в белой форме с четырьмя черными полосками на широких плечах. Он был любезен и очарователен, однако сдержан, как и положено при его положении.

Кит надела обтягивающее платье из переливающегося зеленого атласа, отделанного по лифу и подолу крошечными жемчужинами и рубинами.

Прическу Джейд украшала великолепная алмазная тиара.

Кит заметила, что мисс Эбердин временами нервно поглядывала на дверь, будто ожидала прихода других гостей. Наконец она подошла и сказала, что пора направляться в столовую. Согласно протоколу, она должна была идти впереди и позаботиться о том, чтобы гости правильно заняли места. Капитан вошел в столовую несколькими мгновениями позже.

Стол капитана, сервированный на двенадцать персон, располагался на слегка приподнятом подиуме в центре обеденного зала, рассчитанного на семьсот мест и сверкающего, подобно рождественской елке, золотыми, серебряными и хрустальными приборами, отделанными атласом стенами и белой с позолотой мебелью. Пассажиры уже заняли свои места, но с любопытством наблюдали приход гостей капитана – ведь только самые значительные люди приглашались за его стол.

Мэрили подтолкнула Кит локтем, указывая на пустое место рядом. Впервые Кит задумалась: кто же окажется рядом с ней?

– Кто бы он ни был, – весело тараторила Мэрили, очень гордая оттого, что она сидит за столом для почетных гостей, – я надеюсь, что он или она войдут до капитана. Приходить после было бы невежливо. А если капитан придет вовремя, то кому-то придется остаться за дверью.

Стоявшая за ней мисс Эбердин с облегчением вздохнула:

– Наш последний гость прибыл…

Кит рассеянно просматривала меню, не зная выбрать на десерт облитую шоколадом клубнику или лимонное суфле. Услышав удивленный возглас Мэрили, Кит подняла голову и взглянула… в темные, непроницаемые глаза Курта Тэннера.

 

Глава 15

Кит вдруг ощутила, что значит быть пронзенной молнией: Курт Тэннер обжигал ее своим магическим взглядом. На мгновение мир вокруг нее перестал существовать.

Кит пришла в себя, только когда мисс Эбердин начала представлять гостей. Очередь дошла до Кит и та, глубоко вздохнув и переведя дыхание, сумела вежливо улыбнуться, когда Курт пояснил, что они уже встречались.

– Я знаю всех Колтрейнов, – сказал он, подтверждая свои слова любезным поклоном. – Мы в Валенсии живем по соседству.

Избегая его взгляда, Кит взяла в руки бокал с вином и, когда он сел рядом, сделала большой глоток. Не попытается ли он отомстить ей?

– Он такой красивый, Кит. Тебе так повезло, – взволнованно шептала Мэрили.

Кит бросила на кузину ледяной взгляд, и та замолчала. Мать Кит снисходительно поправила Курта:

– Мы в Валенсии были соседями мистера Тэннера, но, к сожалению, познакомились только недавно.

– На посольском балу в Мадриде, – сказал Курт. – Мне безумно жаль, что я не узнал раньше таких очаровательных людей. А теперь, насколько понимаю, вы переезжаете в Нью-Йорк?

– Я вас, мистер Тэннер, несколько раз приглашала на приемы, но вы отклоняли мои приглашения, – напомнила ему Джейд.

Курт застенчиво улыбнулся:

– Это правда. Всякий раз неотложные дела удерживали меня.

– Очень жаль. – Джейд перевела взгляд с него на Кит, заметив неприязнь между ними. – Возможно, вы найдете время посетить нас, когда будете в Нью-Йорке.

– Скажите, мистер Тэннер, – любезно спросил Колт, – что ведет вас в Америку? Это ваша первая поездка после того, как вы уехали из Спрингфилда?

Курта не удивило, что Колт Колтрейн знает о его прошлом. У Колта красивая дочь, и он относится с осторожностью к любому проявляющему к ней интерес мужчине, особенно к такому, который осмелился так смело танцевать с ней на балу в посольстве.

Курт ушел от упоминания Колтом Спрингфилда и вместо этого ответил:

– Я приглашен участвовать в церемонии вступления в должность президента Вильсона. К тому же поездка предоставит хорошую возможность проследить за своими интересами.

Скрестив ноги, он сознательно толкнул Кит. Она взяла салфетку и прошептала:

– А в чем же состоят ваши интересы?

Он снисходительно улыбнулся, вызвав тем самым ее гнев и другие трудно определяемые, но явно порожденные его близостью эмоции. Она любовалась его широкими плечами, плотно обтянутыми белым фраком.

Ей нестерпимо захотелось прикоснуться к нему – ведь она уже знала, как это замечательно. Хорошо бы убрать с его лба непокорные локоны! Несмотря на его способность раздражать ее, Кит необъяснимо тянуло к нему. Он ее волновал так, как никто никогда. Как она ругала себя за эту слабость!

Курт затеял оживленную беседу с Колтом относительно политики мистера Вильсона. Джейд прислушивалась к ней с вежливым интересом, а Тревис смотрел через комнату на Валери, ту самую маленькую блондинку. Она сидела с пятью девушками, возвращающимися домой из европейских модных школ, и мечтательно смотрела на него. А их краснолицые дуэньи неотрывно наблюдали за ними, как ястребы. Мэрили с любопытством смотрела на Кит и Курта. Кит пила маленькими глотками вино, с нетерпением ожидая окончания вечера.

Наконец появился капитан Поули, и все с уважением поднялись с мест, пока он шел к своему столу. Он приветствовал каждого из гостей, а затем занял место между Джейд и Китти.

За обедом велся оживленный разговор, и Мэрили даже обратила внимание и на других. Кит остро почувствовала присутствие Курта, ей казалось, будто они одни в огромном зале.

Он чуть наклонился к ее разгоряченной щеке и тихо спросил:

– Вы очень огорчитесь, если я приму приглашение вашей матери посетить вас в Нью-Йорке?

Кит пожала плечами:

– Моя мама весьма общительная женщина. Она всех, кого ни встретит, приглашает в гости.

Он рассмеялся:

– Я собираюсь посетить не ее.

Кит резко повернулась к нему, тщетно пытаясь погасить в душе огонь, разожженный его близостью.

– Зачем вы хотите посетить меня, мистер Тэннер? Теперь уже ясно, что мы не проявляем лучших сторон наших характеров, находясь вместе.

– У меня еще не было шанса продемонстрировать вам свой характер. Я уверен, что не буду разочарован и в вашем. – Он бросил на нее дерзкий взгляд и продолжил: – Мы все время упражняемся в остроумии. Не пора ли установить перемирие и посмотреть, нравится ли нам что-нибудь друг в друге? В конце концов, – напомнил он многозначительно, – мы же собираемся быть соседями. Помните?..

Испугавшись, Кит быстро оглянулась вокруг, чтобы удостовериться, не подслушивает ли их кто-нибудь. К счастью, все внимательно слушали капитана Поули.

– Прошу вас… – Кит ненавидела обращаться с просьбами, но понимала, что сейчас у нее нет другого выхода. – Не говорите ничего моим родителям о моих планах. Они не должны их знать. Во всяком случае, пока.

Он поднял бровь:

– О, мисс Колтрейн… или – если вы разрешите – Кит, мы вполне можем называть друг друга по имени, поскольку…

Кит сжала его руку.

– Прошу вас… – она умоляюще взглянула на него, – не мучайте меня.

Курт улыбнулся и накрыл своей ладонью ее руку:

– У меня нет намерения предавать вас, принцесса. Это не в моих правилах. Не волнуйтесь за ваши тайны.

«А за себя мне волноваться?» – хотела спросить Кит, однако, похоже, она уже знала ответ. Надо сделать так, чтобы он не догадался о своей власти над ней. Даже сейчас, когда глаза их встретились, она помнила, как он целовал ее, обнимал. Злясь на себя, она подняла бокал, стараясь, чтобы рука ее не дрожала.

– Коль скоро вы считаете себя благородным и внушающим доверие, то почему не сказали мне, что заказали себе билет на один со мной пароход? – выпалила она неожиданно для самой себя.

– А зачем? В ту ночь, насколько я помню, мы обсуждали другой вопрос, а именно – ваше предательство.

– Называйте, как хотите. Я считаю, что это был дальновидный деловой маневр.

– Запомним.

Кит вопросительно посмотрела на Курта. Ей не понравился его тон.

– Что это значит?

Он смотрел на нее с холодной уверенностью.

– В жизни встречаешься с разного рода маневрами, милая Кит. По вашему мнению, цель оправдывает средства. Я просто хочу, чтобы вы это помнили.

Кит равнодушно пожала плечами.

– Но вы не ответили на мой вопрос.

Она вздохнула:

– На какой вопрос, мистер Тэннер?

– Называйте меня Курт. Ведь можем мы притвориться друзьями.

– Я спросила, на какой вопрос вы хотите получить ответ… Курт.

– Будете ли вы против того, чтобы я принял приглашение вашей матери и посетил вас в Нью-Йорке?

Она уже хотела сказать, что ей это доставило бы большое удовольствие, когда он добавил с ехидной улыбкой:

– Возможно, вы окажетесь настолько добры, что разрешите мне проехаться на моей лошади по Центральному парку?

Кит рассердилась:

– Когда вы наконец усвоите, что Пегас – моя лошадь? Вы никогда не признаете, мистер Тэннер, что я обошла вас?

Он покачал головой:

– Нет, вы меня не обошли, Кит.

– О, вы… – Она, не находя слов, решительно отвернулась от него и попыталась весь вечер его не замечать.

В конце ужина капитан Поули поднялся и поблагодарил всех гостей.

Отодвигая стул, Кит сказала Мэрили:

– Я так рада, что мы наконец можем уйти.

Мэрили с удивлением посмотрела на кузину:

– А я не ухожу. Хочу пойти на танцы.

Не веря своим ушам Кит заметила:

– У меня болит голова, и я хочу лечь в постель. Идем!

Мэрили непокорно приподняла подбородок:

– Иди без меня. Я хочу хорошо провести время.

Курт с удовольствием наблюдал за перепалкой сестер и галантно предложил руку Мэрили:

– Поступайте как знаете. Уверены, что не хотите присоединиться к нам, мисс Колтрейн?

– Полагаю, у меня нет выбора, – пробормотала Кит, покорно идя за ними.

Они вошли в танцевальный салон с мраморным полом и зеркальными стенами, в которых отражался ослепительный свет хрустальных люстр. Гости танцевали медленный вальс.

Курт подвел дам к небольшому столику, заказал шампанское и пригласил на танец Флоренсу Гренобль.

– Почему он тебе не нравится? – неожиданно спросила Мэрили.

Кит на секунду потеряла дар речи и растерянно заморгала:

– Только потому что я не падаю к его ногам, как любая другая, не значит, что он мне не нравится. Он просто не в моем вкусе.

– Я тебе не верю, – улыбнулась Мэрили.

– Мне все равно, – равнодушно ответила Кит и резко добавила: – В следующий раз, когда ты потащишь меня за собой, знай: я больше никогда и никуда с тобой не пойду. Я ведь не хотела идти сюда, и ты это знала.

– Да знала.

– Ну и что же… – У Кит перехватило дыхание от возмущения.

К столику вернулся Курт, усадивший одним ловким жестом запыхавшуюся Флоренсу Гренобль в кресло. Он протянул руку Мэрили, которую та охотно приняла.

Мэрили прекрасно танцевала, да и Курт был блестящим танцором.

– Он поразителен! – воскликнула Мэрили, вернувшись на место. – Когда ты в его объятиях, то кажется, что сбываются мечты.

– Мэрили, ты ведешь себя как глупое дитя! – взорвалась Кит.

Наблюдая за танцем Курта с Маделин Хоринг, она зло прошептала Мэрили:

– У Курта Тэннера ужасная репутация. Он слишком стар для тебя, слишком искушен. Ты играешь с огнем. Если не прекратишь, я буду вынуждена поговорить с Китти…

Кит осеклась, увидев, как странно смотрит на нее Мэрили.

– Что тут смешного? Я, Мэрили, не шучу.

– Ты забавная, – фыркнула Мэрили. – Посмотри на себя в зеркало!

Это уже слишком! Кит отобрала у Мэрили бокал с шампанским:

– Думаю, тебе достаточно.

– Нет. Я просто вижу тебя насквозь, Кит. Ты не хочешь признать, что увлечена Куртом Тэннером. Ты борешься с этим чувством, потому что боишься…

Кит скептически покосилась на Мэрили и пробормотала:

– Почему… что за глупости? С какой стати я должна бояться… тщеславного волокиту?

Мэрили перестала улыбаться и сразу показалась старше.

– Ты, Кит, боишься не Курта Тэннера. Ты боишься себя. Опасаешься, что он тебя отвергнет.

Кит рассмеялась:

– Ерунда!

– Так ли? – Мэрили задумчиво водила пальцем по скатерти.

– Ты боишься мужчин, подобных Курту Тэннеру, ибо знаешь, что они опасны… потому что могут разбить твое сердце. – Она пристально посмотрела на Кит.

Дрожа от возмущения, Кит произнесла:

– Ты ничего не знаешь, Мэрили. Я была бы благодарна, если бы ты не вмешивалась в мои дела и держала свое мнение при себе.

Мэрили смотрела мимо Кит на танцующих.

– Он направляется к нам. Если не боишься его, то станцуй с ним!

– Боюсь? – презрительно рассмеялась Кит. – Я не боюсь ни одного мужчины, Мэрили. Если это доставит тебе удовольствие, я станцую, ради Бога.

Когда Курт усадил Хоринг в кресло, Кит поднялась со своего места. Но он не пригласил ее. Слегка поклонившись, он проронил:

– Леди, если вы простите, я, перед тем как уйти, хотел бы выпить коньяку и выкурить сигару. Желаю доброго вечера.

С этими словами он покинул салон.

 

Глава 16

В последний день их путешествия через океан стояла необычайно хорошая погода. Дул слабый ветер, и большинство пассажиров, надев теплую одежду, вышли на палубы подышать свежим воздухом.

Кит после стычки с Куртом использовала любой предлог, лишь бы оставаться в каюте. Мэрили молчала, но, судя по осуждающим взглядам, которые она бросала на Кит, было ясно, что она понимает, что кузина избегает Курта.

Никто другой, по-видимому, не замечал ее необычно спокойного поведения. Джейд все еще вела себя отчужденно, будто пребывала в собственном мире. Тревис появлялся только за столом. Поэтому Кит удивилась, когда он пригласил ее прогуляться по палубе.

– Зачем? – спросила она безучастно. – Вы поссорились с Валери?

Он покачал головой, но в его серых глазах сквозило беспокойство.

– Я хотел с тобой кое о чем поговорить. Ладно?

Видя, что брат расстроен, Кит взяла свою шерстяную накидку и вышла на палубу. Подойдя к перилам, они стали смотреть в туманную даль.

Наконец Тревис заговорил:

– Речь идет о Валери.

– Значит, у вас возник спор…

– Хотел бы, чтобы все было так просто. Дело не в этом. Я влюбился в нее!

Кит недоверчиво вгляделась в него:

– Ты шутишь! Ты же ее знаешь только три дня!

– Четыре, – уточнил брат. – И это абсолютно не важно. Я думаю, что полюбил ее через четыре часа после того, как встретил, а может быть, даже в первую секунду.

Тревис так сильно вцепился в перила, что у него побелели суставы пальцев. Кит подвинулась к нему поближе и сжала его ладонь.

– Я никогда до сих пор не встречал подобной девушки, – продолжил он. – Она красивая, но ведь есть множество красивых девушек. В ней же есть что-то еще, такое, что я не в состоянии объяснить. Все, о чем я когда-либо мечтал. Ты понимаешь? – Тревис с надеждой посмотрел на Кит.

Она молча кивнула. Она знала точно, что он имеет в виду. Ведь Курт Тэннер тоже именно тот, о ком она мечтала.

– Но в какое неудачное время это произошло, – добавил он.

– Ты раздумал поступать в Уэст-Пойнт?

Тревис не отвечал.

– Ты же не собираешься просить ее выйти за тебя замуж? Это доконало бы маму и папу. Они никогда не простят тебя и будут винить во всем Валери. А это не лучший путь для начала семейной жизни.

– Маме она не нравится, и она даже не подозревает, насколько все серьезно. – Тревис выглядел понурым и несчастным. – Когда я представил Валери, мама будто бы заледенела в ту же секунду, как взглянула на нее. Валери это, конечно, заметила. Любой бы заметил. Позже я попытался сгладить впечатление и сказал, что с того момента, как мы покинули Европу, мама ведет себя странно. Валери ответила, что понимает, но я знаю, она обиделась.

– Ты потом разговаривал с мамой, спросил, почему она так себя вела?

– Конечно, говорил. Но она мне прямо не ответила, задала множество вопросов: о происхождении Валери, о ее семье и так далее.

– Может быть, мама знает больше, чем ты думаешь? – предположила Кит. – Подозревает, что у вас серьезные намерения, и обеспокоена, что все развивается излишне быстро?

– Это не имеет значения, ибо я не собираюсь отказаться от Валери. – В голосе Тревиса прозвучали неповиновение и вызов.

Кит нахмурилась:

– Не думаю, что кто-нибудь попросит тебя отказаться от нее, Тревис. Но, откровенно говоря, мне кажется, что вы еще не готовы для этого. Почему нужно жениться именно теперь? Почему ты не можешь поступить в Уэст-Пойнт и перенести женитьбу на потом, когда окончишь училище? Множество пар помолвлены долго…

Тревис покачал головой:

– Я не хочу ждать.

– А Валери? Она настаивает, чтобы ты отказался от поступления?

У Кит внезапно родились подозрения. Она встречалась с Валери, и, судя по первым впечатлениям, девушка была именно такой, какой ее рисовал Тревис. А вдруг это все игра? Уловка, чтобы подцепить богатого жениха. Такого, как ее брат.

Тревису не понравился подспудный смысл вопроса Кит. Он сообщил, что даже не разговаривал об этом с Валери.

– Я сказал ей, что люблю ее, она сказала, что любит меня. Но ни о чем другом, о нашем будущем мы не говорили.

Кит беспомощно развела руками:

– Но что же ты хочешь от меня, Тревис? Зачем мне все это рассказываешь? Хочешь узнать мое мнение?

– Наверное, хотел быть уверенным, что ты на моей стороне, но, по-видимому, я ошибся.

Кит обожала своего брата, но решила честно высказать свое мнение:

– Я всегда на твоей стороне, Тревис, потому что люблю тебя и желаю тебе самого хорошего. Если ты ждешь, что я скажу, чтобы ты отказался от учебы, чтобы жениться на девушке, которую только что встретил, то, мне жаль, но сказать так я не могу. Я надеюсь, ты это многократно обдумаешь, прежде чем объявишь маме и папе. Ведь они не проявят столько понимания, сколько пытаюсь проявить я.

– Мне все равно! – буркнул он и ушел.

Кит отвернулась и стала всматриваться в океан.

В чайном салоне столь же пристально всматривалась в пространство мать Кит. Она сдвинула брови, тень набежала на ее красивое лицо.

Сомнения мучили Джейд, но она не могла поделиться переживаниями ни с детьми, ни с Колтом. Как сказать им, что, возможно, Колт и не отец Кит и Тревиса? С того момента когда она увидела лицо Валери, она словно перенеслась на девятнадцать лет назад, снова увидев свою давнюю соперницу – Литу Тулейн. Когда Тревис представил Валери и Джейд услышала ее фамилию, она почувствовала, будто низвергается в пучины ада. Валери Стивенс.

И хотя Стивенс фамилия распространенная, Джейд знала, что в данном случае речь шла о Брайане Стивенсе.

– Нет… – громко прошептала она, качая головой из стороны в сторону. Валери Стивенс не может быть сводной сестрой Тревиса. Ибо даже если она и забеременела в ту ужасную ночь, когда Брайан изнасиловал ее, даже если он является истинным отцом ее сына и дочери, он исчез в море почти девятнадцать лет назад. Валери не его дочь: она слишком молода. Тогда почему же Джейд испытывала такую враждебность к Валери? Лишь потому, что она похожа на Литу Тулейн, а ее фамилия Стивенс?

Скорее всего причина в том, что Валери напомнила Джейд о вещах, которые она хотела бы забыть. О том, что смерть Брайана Стивенса никогда не была подтверждена. Его тело не обнаружили и поэтому решили, что он утонул. А это значило пусть и небольшую, но все-таки возможность, что он каким-то образом тогда выжил.

Когда Кит шла в грузовой трюм, она слышала веселую музыку. В последний вечер на борту корабля все развлекались, но у нее не было никакого желания праздновать это событие. Извинившись, она рассталась с Мэрили, Тревисом и Валери, Курта Тэннера нигде не было видно. Мэрили еще пошутила, что Кит незачем убегать. Кит проигнорировала издевку кузины, собираясь найти уединение в отделении для животных.

Нормана Тэтчера там не было, и в грузовом трюме царили тишина и покой. Слава Богу, здесь она останется одна!

Кит миновала большие деревянные клети и клетки, в которых содержались домашние животные – собаки и кошки, уставившиеся на нее большими, испуганными глазами. Она подошла к двери, ведущей в стойла, и уже собиралась войти в них, когда услышала сдавленный смех. Из темноты вдруг возникли две волосатые руки и схватили ее. Страшно напуганная, Кит стала отбиваться, но ее бросили на пол, а крики тут же заглушили вонючей тряпкой, которой ей заткнули рот. Она разглядела стоявшего над ней мужчину. Второй человек, без рубашки, грязный и очень пьяный, прижимал ее к полу.

– Похоже, нам попалась приличная дамочка, – раскачиваясь над ней, сказал первый напавший. – Разве не повезло? Попробуем пассажирку из первого класса!

Человек, удерживающий ее на полу, рассмеялся:

– Не зря провели долгое время в кочегарке. Вот и получили собственный огонек.

Они громко захохотали. Кит с ужасом осознала, что ей встретились кочегары – грубияны, которые работают у адски раскаленных печей, перебрасывая ежедневно тонны угля. Она слышала, что кочегары – свирепые, безжалостные – ненавидели богатых пассажиров, а в состоянии опьянения никого не боялись.

Стоявший над ней мужчина начал возиться с брюками.

– Никогда не пробовал такую штучку. Хочу узнать, лучше ли она портовой девки.

Кит попыталась закричать еще раз, задыхаясь от кляпа. Она пнула насильника, но тот рассмеялся, опустился перед ней и грубо раздвинул ей ноги. Прижав их своим коленом, он сорвал с нее одежду.

Второй бандит хрипло пробормотал:

– Поторапливайся, приятель. Мне уж невтерпеж.

Вдруг что-то сверкнуло. Рукоятка револьвера опустилась на голову насильника. Кит снова увидела, как блеснула рукоятка, второй нападавший получил удар по лицу. В следующее мгновение девушку бережно подняли за руки.

Кит вырвала тряпку изо рта и с трудом вдохнула воздух.

– Благодарю вас, – пробормотала она, едва не теряя сознание. Курт Тэннер пришел ей на помощь! – Вы… – удивленно произнесла она.

Его темные глаза сверкали гневом.

– Разве вам никто не говорил, что леди не бродят по корабельным трюмам?

– Я… я бывала здесь каждый день, чтобы повидать Пегаса, – стараясь прийти в себя, произнесла Кит. – Все пассажиры посещают своих животных, и…

– Но не делают это по ночам! Особенно в последнюю ночь в море, когда команда напивается и буянит. Вы нарываетесь на неприятности. Хорошо, что я пришел вовремя.

Негодование Кит пересилило чувство благодарности.

– Спасибо, мистер Тэннер, но я вам уже говорила: впредь не следите за мной.

Он свирепо уставился на нее. Но когда Кит увидела в его глазах тепло, она перестала испытывать страх, а лишь отражение своего собственного желания. Она затрепетала.

Курт притянул Кит к себе и крепко прижал ее к своей груди:

– Вы хотите меня… столь же сильно, как я хочу вас. Но вы дьявольски упрямы и горды, чтобы признать это. Однако настанет день, когда вы придете ко мне.

Эмоции бушевали в душе Кит, но все же она сумела тряхнуть золотисто-рыжими волосами.

– Вы уверены? – насмешливо спросила она. – Курт Тэннер, вы считаете, что можете очаровать любую женщину?

Он улыбнулся медленно и самоуверенно. Они стояли, освещенные тусклым светом. В тени возились невидимые твари, корабль трещал и стонал в неспокойном море. Глаза Курта весело блеснули.

– Я забыл всех, Кит Колтрейн. Но в вас я уверен, потому что чувствую желание в каждом вашем вздохе, в ваших глазах вижу жар страсти, я ощущаю ее в каждой клеточке вашего тела, когда прикасаюсь к вам.

Кит будто растворялась в его словах, взгляде. О нем, только о нем она мечтала ночами.

Позже Кит задумывалась, что произошло бы тогда, если бы один из нападавших не застонал. Курт тут же отпустил ее:

– А теперь идите.

Кит колебалась, не зная, что происходит с ней.

– Приходите, Кит, ко мне, когда вы будете к этому готовы, – спокойно сказал Курт, отступая в тень. – Я буду ждать.

Она побежала к лестнице, вытирая слезы смущения. Кит не могла признаться, что была уже готова… и чувствовала, что Курт знает это.

 

Глава 17

Кит насквозь пробирала ранняя утренняя прохлада, и отец предложил принести ей плед. Она отказалась, желая, чтобы он был рядом с ней, когда из-за горизонта появятся очертания Нью-Йорка. Она слышала, будто это – незабываемое зрелище.

К сожалению, небо затянули серые тучи, и Кит боялась, что они ничего не увидят. Кит хотела, чтобы и ее мать находилась сейчас с ними, но Джейд, не объяснив причин, отказалась выйти на палубу. Колт высказал мнение, что для нее это может обернуться большим переживанием: он напомнил Кит, что с пристанью у матери связаны неприятные воспоминания.

Палуба была переполнена пассажирами. Все с волнением ожидали, когда появится берег, слышали звук приближающегося небольшого судна, с интересом наблюдали, как катер прорезает путь через туман навстречу их мощному кораблю. С борта «Олимпика» сбросили веревочную лестницу, и по ней осторожно поднялись два человека.

– Швартовый и портовый лоцманы, – объяснил Колт дочери. – Подойдем поближе. – Он оглянулся вокруг: – А где бабушка и Мэрили? Они сказали, что будут здесь. Если не поторопятся, пропустят прекрасный вид.

Кто-то издал приветственный крик, и пассажиры наклонились вперед. Туман, к счастью, стал подниматься, и перед глазами путешественников предстали очертания Нью-Йорка – его здания, выстроившиеся подобно серым огромным часовым.

– Вон там, по-видимому, новое здание треста «Вулворт», – заметил Колт, указывая на самую высокую постройку. – А вот тот большой дом – Зингер, сорок семь этажей. С каждой новой постройкой дома становятся все выше. Так что невольно задумаешься: как высоко они сумеют забраться?

Кит смотрела на открывшуюся картину с благоговейным трепетом. Она никогда не видела небоскребов и поэтому волновалась и восхищалась вместе со всеми, всматривалась в это великолепное зрелище.

Пока лоцманы вели огромное судно в бухту реки Гудзон, на палубе начал собираться оркестр. Вокруг их корабля стали скапливаться небольшие суда.

– Настоящий парад! Посмотрите! – воскликнула взволнованная Кит. Она указала на пожарный катер, выплескивающий в небо огромные фонтаны воды. Буксиры подошли ближе, чтобы подхватить тросы, свешивающиеся с «Олимпика», и, как объяснил Колт, проделав сложный маневр, подвести корабль к пирсу.

Оркестр исполнял зажигательную джазовую мелодию, и, несмотря на холодный и ветреный февральский день, толпа на палубе начала танцевать и петь. Люди приветствовали восторженными криками статую Свободы, когда корабль проходил мимо самого знаменитого монумента Америки.

Кит и Колт улыбались, но не приняли участия в шумном веселье: каждый был погружен в собственные мысли. Ведь начиналась новая, очень отличная от прежней, жизнь.

Мэрили появилась внезапно и, задыхаясь от волнения, закричала:

– Ну разве это не замечательно? – Она крепко обняла их обоих и сказала Кит: – Ты такая счастливая, остаешься здесь! Я бы все отдала за это, если бы могла. Я вернусь сюда сразу же, как окончу пансион. Хорошо, дядя Колт?

– Конечно, – согласился Колт, целуя ее в щеку. – Ты часть нашей семьи и никогда не забывай об этом.

– О, как прекрасно! – К ним присоединилась Китти. Она в изумлении оглядывалась вокруг, и глаза ее сияли.

Подошел обеспокоенный Тревис:

– Нигде не могу найти Валери. Я ходил к ней в каюту, но там никого нет. Наверняка ее дуэнья специально подстроила, чтобы я с ней не встретился.

– Зачем ей это нужно? – спросила Кит.

Тревис, косясь на Колта, прошептал ей на ухо:

– Валери боится, что ее родителям не понравится, что мы виделись друг с другом на пароходе. И поэтому, я думаю, дуэнья захотела исключить возможность нашей встречи, когда мы пристанем.

– У тебя есть ее нью-йоркский адрес?

– Да. Но если они поедут прямо в свое поместье в долине реки Гудзон, я не смогу увидеться с ней.

– Она может тебе написать, – высказала предположение Кит.

– Через три дня мы уезжаем в Вашингтон, – напомнил Тревис сестре.

– Но разве Валери не собирается на церемонию приведения президента к присяге?

– Их семья приглашена, но ее первый выход в свет только через две недели, и она не знает, как поступят родители.

Кит попыталась еще раз успокоить его:

– Уверена, они не оставят ее в Нью-Йорке. Она поедет в Вашингтон, и ты там ее увидишь.

– Наверное, – ответил не очень убежденно Тревис и опять отправился на поиски Валери. Кит видела, что он действительно влюблен в Валери, но она надеялась, что они не будут торопить события. Она почему-то связывала роман брата с депрессией, переживаемой ее матерью.

Корабль шел к пирсу, все приникли к перилам, высматривая родных, бросая на пристань ленты серпантина и конфетти. Кит была так зачарована зрелищем Нью-Йорка, что не заметила, как толпа отделила ее от членов семьи. Она поднялась на цыпочки, но все равно никого не увидела.

Внезапно она услышала за спиной знакомый голос – теплый и хриплый.

– Леди оказалась в полном одиночестве?

Кит взглянула на Курта Тэннера, и ее словно током ударило. «О Боже, почему он так действует на меня?» – в отчаянии подумала девушка. Почему ей так хочется снова ощутить его мягкие, чувственные губы, властные объятия? Кит приказала себе собраться и не выдавать своих чувств.

– Видимо, мистер Тэннер, я предпочитаю быть в уединении, нежели в компании навевающих скуку людей.

Он рассмеялся:

– Понимаю, что вы имеете в виду. Именно это я испытывал с любой женщиной до вас. Признайтесь, время, проведенное нами вместе, вряд ли назовешь скучным. Я искал вас, – сказал он, заглянув в ее глаза.

– Надеюсь, для того, чтобы попрощаться.

– Как раз, наоборот, – любезно ответил он, не замечая ее сарказма. – Я должен съездить в Иллинойс, встретиться с некоторыми своими друзьями, но скорее всего мы увидимся в Вашингтоне.

– Я в этом сомневаюсь, – сказала Кит, гордясь своим умением сохранять спокойствие, хотя внутри у нее все дрожало. Курт приблизился и хотел взять ее за руку, но Кит отстранилась. – В честь приведения президента к присяге проходят десятки званых вечеров, и вряд ли наши имена окажутся вместе в каком-нибудь списке приглашенных.

Сквозь толпу к ним подошла Мэрили:

– Ты когда-нибудь видела такое? Небоскребы, масса людей, музыка – я обожаю Нью-Йорк! – Мэрили переполняла радость. Заметив рядом с кузиной Курта Тэннера, она спросила: – Вы едете в Вашингтон, мистер Тэннер? Дайте слово, что потанцуете со мной!

– Мэрили! – взорвалась Кит и покраснела. – Юной леди так разговаривать не положено!

Курт откинул назад голову и рассмеялся. Галантно раскланявшись, он обещал Мэрили, что будет с нетерпением ждать, когда представится случай вновь станцевать с ней. Потом с улыбкой, предназначенной только Кит, он расстался с ними и растворился в толпе.

К внучкам подошла продрогшая до костей Китти.

– Может быть, тебе лучше пойти в каюту? Такой ветер, – предложила Кит.

– Пожалуй, да. Торжество закончилось, теперь остается ждать высадки на берег.

Мэрили отказалась идти в каюту:

– Я хочу побродить и посмотреть. А вы идите.

Пока они спускались, Китти дрожала от холода.

– Мэрили – сложный ребенок. Ей свойственно нежное, скромное очарование ее матери и вместе с тем независимый, дерзкий характер Колтрейнов.

– Бог с ней, – прервала бабушку Кит. – Сейчас я беспокоюсь о тебе.

– Я просто немного простыла. Не волнуйся.

Они подошли к дверям каюты и замерли, услышав сердитые голоса.

– Ты несправедлива, мама!

Кит и Китти обменялись удивленными взглядами.

– Ты не знаешь Валери. Она необыкновенная девушка, и…

– И ты готов из-за нее отказаться от назначения в Уэст-Пойнт! – выкрикнула Джейд. – Я не допущу этого! И так же поступит твой отец.

– Я не сказал, что не собираюсь в Уэст-Пойнт!

– Наверное, это будет следующий шаг, судя по тому, что, встретив девушку, ты потерял голову. Забудь о ней и сосредоточься на своем будущем в академии.

– Мама, я прошу только об одном: узнай и полюби Валери…

– Зачем мне любить ее? К тому времени, когда ты окончишь академию, она выйдет замуж за другого богатого юношу, которого поймает в свои сети, после того как поймет, что с тобой это не удалось. У нее уже будет трое или четверо детей, с помощью которых она и станет его удерживать.

– Это нечестно! – взорвался Тревис. – Ты не можешь так говорить о Валери!

Китти открыла дверь. Кит осторожно последовала за ней.

Тревис умолк. Он стоял в центре гостиной, лицо его пылало, а грудь вздымалась от гнева. По лицу Джейд лились слезы. Она трясущимися руками комкала кружевной платочек.

– О Боже мой! Вас слышно даже в коридоре, – сердито заметила Китти. – Нельзя поговорить позже?

– Мы уже закончили, – безучастно обронила Джейд и стала смотреть в иллюминатор на Нью-Йорк, в сотый раз задумавшись, не зря ли она решила вернуться сюда. Ни к кому не обращаясь, она промолвила: – Готовьтесь сойти с корабля, как только вернется Колт.

Свекровь и дети ушли, а Джейд вытерла слезы. Ничего, как только они устроятся в новом доме и Тревис уедет в академию, жизнь вновь наладится, станет такой, какой она себе ее представляла. Она не чувствовала за собой вины за отношение к Валери. Дело не просто в том, что девушка, сама не подозревая, вызвала к жизни болезненные воспоминания. Главное, Тревис не должен сейчас всерьез увлекаться любой девушкой.

– Сеньора… – Джейд повернулась на звук голоса Карасии. – Поскольку мы еще не наняли новых слуг, я подумала, не хотите ли вы переговорить с девушкой, которую я встретила внизу. Она тоже из Испании, очень милая девочка. Едет работать в семье, имеющей большое поместье в долине Гудзона.

Джейд застыла. Долина Гудзона… Именно здесь она встретила Колта впервые после того, как поверила, что его нет в живых. Именно здесь они отдались всепоглощающему желанию и любили друг друга на освещенных луной берегах реки. Тогда Колт еще не ведал, кто она такая, а она не осмеливалась сказать ему.

Карасиа молча ждала ответа, но Джейд жестом отослала ее прочь, погрузившись в воспоминания.

У Брайана Стивенса там был большой особняк. Интересно, кто живет в нем сейчас? Джейд официально отказалась от всех прав на поместье, не заботясь о том, что случится с деньгами, унаследовать которые она не имела права, поскольку их брак не был действительным.

Тревис сказал, что у родителей Валери там есть дом. Джейд ругала себя за беспричинный страх. Это не может быть одна и та же семья! В долине Гудзона живет много богатых людей. Просто совпадение, и ничего больше. Прошлое умерло, и она не допустит, чтобы вернулись привидения и преследовали бы ее.

Так Джейд уговаривала себя, но предчувствие холодом сковывало ее сердце.

 

Глава 18

Колтрейны путешествовали первым классом, и поэтому их быстро пропустили через паспортный контроль и иммиграционную службу. Вскоре они заняли места в управляемой шофером машине марки «Форд-Т», которую Колт заранее заказал для них.

Хотя Кит очень интересовали места, мимо которых они проезжали, она то и дело бросала озабоченный взгляд на бабушку. У Китти горели щеки и лихорадочно блестели глаза.

К счастью, они быстро разместились в отеле «Уолдорф-Астория», и бабушка сразу пошла спать и даже, когда все вернулись с затянувшейся на целый день прогулки по городу, не проснулась.

Кит попросила ужин для Китти в номер и встревожилась, услышав ее странное, прерывистое дыхание. Колт хотел тут же вызвать врача, но Китти возразила:

– Ничего страшного. Просто легкая простуда. Если сейчас вы оставите меня в покое и дадите несколько дней отдохнуть, я буду в полном порядке!

Колт вздохнул, хорошо зная, какой упрямой может быть его мать.

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Джейд бегала с Кит и Мэрили по магазинам, желая нарядить девушек по последней нью-йоркской моде. Тревис пытался найти Валери. Он пошел по данному ею адресу, но Стивенсов там не оказалось, а слуга отказался сообщить ему какие-нибудь сведения. Кит жалела брата, но Джейд просто сияла от радости, считая, что как только сын поступит в Уэст-Пойнт, он позабудет свой корабельный роман.

Свежим, прохладным утром Колтрейны сели в поезд, направлявшийся в Вашингтон. Китти закуталась в норковую пелерину и обмотала голову толстым шерстяным шарфом. Она всех убедила, что чувствует себя прекрасно. Ее простуда, похоже, прошла, однако Кит не нравилось, как бабушка кашляет.

Как только поезд выехал из Нью-Йорка, пошел снег, и вскоре мир за окном вагона стал походить на замерзшее море.

– Надеюсь, что такая погода долго не продержится, – ворчала Джейд. – Ужас, волосы намокнут, туфли запачкаются.

– Носите галоши, – сказала практичная Китти. – В такую погоду не следует надевать модные туфли.

– Может быть, вам не важно, в чем ходить, Китти, а я привыкла производить эффектное первое впечатление, – ответила Джейд.

Кит в спор не включилась. Меньше всего она могла сейчас думать о поведении в обществе и внешнем виде. Она была озабочена возвращением в Испанию и началом там собственной новой жизни. Она откинулась на спинку дивана и мечтательно представляла себе маленькое ранчо и покатый склон к реке. Как там будет мило весной, когда распустятся цветы!

В купе вошел Тревис, сел на диван рядом с Китти, откинулся назад и закрыл глаза. Мэрили и Китти обменялись понимающими взглядами: думает о Валери! Джейд мгновение наблюдала за ним, а затем, не в силах больше выносить его настроение, заметила:

– Тревис, ты позволяешь этой девушке испортить путешествие. К тому же твое поведение портит поездку всем. – Тревис молчал, и Джейд продолжила: – Что в ней тебя околдовало? Ты одержим ею! Мне это совсем не нравится. Мы с твоим отцом считаем, что самое лучшее для тебя – забыть ее.

Тревис выпрямился, глаза его пылали.

– Вы не можете говорить мне, что делать, а что – нет. Это моя жизнь!

Дверь открылась, и вошел Колт. Оглядев сидящих в купе, он остановил взгляд на Тревисе:

– Что здесь происходит?

Джейд стала рассказывать, а Тревис устало качал головой. Предмета для спора он не видел и встал, чтобы выйти, но Колт жестом приказал ему сесть:

– Послушай меня, сын. Мне понятны твои переживания. – Он посмотрел на Джейд. – Если твоя мама не хочет меня слушать, можно где-нибудь попить чаю…

Джейд без колебаний поднялась:

– Ты прав, я не хочу. Идемте, девочки. – Когда они не пошевелились, чтобы последовать за матерью, Колт строго взглянул на дочь и племянницу, и они, негодуя, вышли. Китти заснула.

Тревис внимательно слушал Колта, рассказывавшего о своих прошлых любовных приключениях. Он поведал, что в его жизни было много случаев, когда он считал себя влюбленным, а после оставался в дураках. «Но была одна…» Колт сел рядом с сыном, и его лицо приняло мечтательное выражение. Он вспомнил о восхитительной Бриане де Пол, которая околдовала его своей редкой и особой красотой.

– Это была настоящая страсть, но и она прошла, – доверительно сообщил Колт, заглядывая в глаза сыну. – Что я хочу тебе доказать, мальчик? Независимо от того, как ты сильно увлечен этой юной леди сейчас, после нее будет много других. Поэтому продолжай свою жизнь и получай от нее радости, ибо предстоят четыре очень, очень сложных года в академии. Но ты добьешься успеха. Добьешься всего, чего захочешь. Ведь ты один из Колтрейнов!

Китти проснулась и улыбнулась.

– Твой отец прав, Тревис, – тихо сказала она. – Все Колтрейны переживают неудачные романы, прежде чем находят свою истинную любовь.

Тревис перевел взгляд с бабушки на отца.

– Со мной будет все хорошо, – хрипло прошептал он. – Но я хочу, чтобы вы знали: я действительно увлечен Валери… очень увлечен.

– Если этому суждено сбыться, то оно сбудется, – рассудительно заметила Китти. – В таких случаях судьба берет все в свои руки.

 

Глава 19

Поезд прибыл на вашингтонский вокзал «Юнион стэйшн», и Колтрейны вышли вместе с множеством других пассажиров, приехавших отмечать церемонию вступления в должность Вудро Вильсона в качестве двадцать восьмого президента Америки.

Две автомашины доставили их в престижный район – Золотой берег. Семью пригласил остановиться у себя видный адвокат Вайли Бачер, племянник Сэма Бачера, задушевного друга отца Колта.

Машины остановились перед большим белым домом, и у Китти поднялось настроение, когда она увидела человека, выбежавшего из дома им навстречу. Выходя из автомобиля, она радостно воскликнула:

– Вайли, помилуй Бог, сколько минуло лет, а я где угодно узнаю тебя. Ты – копия Сэма! – В ее глазах блестели слезы, вызванные воспоминаниями о прошлом.

Вайли обнял Китти, потом отступил назад и нахмурился.

– Боже мой, Китти, вы же подхватили лихорадку! – воскликнул он.

– Чепуха, просто разгорячилась во время поездки на машине.

Колт беспомощно пожал плечами:

– Китти довольно упряма, Вайли, но мы примем меры и позаботимся о ней, нравится ли это ей или нет. – Он многозначительно посмотрел на свою мать.

Вайли рассмеялся:

– Я сделаю все, чтобы помочь вам. А теперь я хотел бы показать вам мой дом. – Он провел их по великолепному дому и удостоверился, что их удобно разместили.

В день торжественного вступления в должность президента опять стоял туман, а небо было затянуто облаками. Надев длинную, до пола норковую накидку и широкополую шляпу, Кит, прежде чем отправиться на празднество, забежала на секунду к Китти. Ее очень обеспокоил внешний вид бабушки. Китти лежала бледная и притихшая и тяжело дышала. Кит прикоснулась губами к ее лбу и почувствовала, какой он горячий. Она направилась к двери, чтобы привести отца, но в этот момент Китти неожиданно открыла глаза. Увидев встревоженную Кит, она хрипло прошептала:

– Я просто устала, дорогая. Ступай и хорошо проведи время.

– Но я считаю, тебе нужен врач. Сегодня ты выглядишь хуже, чем вчера, и…

– И, – Китти вымученно улыбнулась, – буду выглядеть завтра хуже, чем сегодня, потому что на день постарею. А теперь марш отсюда. Мне нужен не врач, а просто отдых.

Кит неохотно покинула ее, но сразу же пошла к отцу. Колт заявил, что уже сыт по горло упрямством матери и вызвал семейного врача. Доктор Тэлтон тотчас же пришел и вопреки яростным протестам Китти осмотрел ее. Потом он позвал Колта и сказал, что, по его мнению, у Китти воспаление легких.

Покопавшись в своем потертом кожаном саквояже, он достал небольшой пузырек с пилюлями.

– Ее надо бы поместить в больницу, но она отказывается. Поэтому давайте ей лекарство, согласно указаниям на этикетке. Я зайду вечером, проверю, не улучшилось ли ее состояние.

Убедившись, что Китти находится под надежным наблюдением Эпифани, помощницы доктора, и Карасии, Колтрейны неохотно покинули ее и поехали на церемонию.

На площади Капитолия Вудро Вильсон прочитал присягу и произнес речь по случаю своего вступления в должность. Его слова пробудили у Кит чувство восхищения за родину родителей.

Когда церемония закончилась, Колтрейны оказались в числе привилегированных гостей, приглашенных на прием и экскурсию по зданию Конгресса США – Капитолию. После этого они направились домой, чтобы подготовиться к назначенным на вечер торжественным событиям.

Мэрили радовалась своему первому в жизни взрослому платью из розового атласа, слегка приспущенному на плечах, с декольте в форме сердца. Но когда она увидела Кит, то запричитала:

– Почему я не могу носить такие же платья? Я похожа на подружку невесты.

Кит не удержалась от смеха:

– О, Мэрили, ты выглядишь восхитительно! Этот цвет очень идет тебе.

Кит стояла перед большим зеркалом. Ей нравилось ее платье из зеленоватого бархата. Лиф украшало золотое шитье, прекрасно гармонировавшее с ее туфлями. В складках скрывался разрез, достигавший середины бедра. Удивительно, что Джейд не осудила такой фасон. Кит подумала, что Джейд рассчитывает, что она найдет умелого партнера для танго. Она видела, как гордилась ею мать, когда Кит танцевала с Куртом на балу в Мадриде.

Свои огненные волосы Кит красиво уложила на затылке. Из драгоценностей выбрала серьги с изумрудами и бриллиантами – подарок ее дедушки Китти, с любовью врученный бабушкой в день шестнадцатилетия Кит.

Наконец она и Мэрили были готовы и спустились по лестнице. Перед отъездом все решили выпить по бокалу шампанского. Кит задержалась, убеждая кузину, чтобы та пошла, не дожидаясь ее:

– Я сейчас приду. Только пожелаю бабушке спокойной ночи.

– Я пойду с тобой, – решила Мэрили, и они потихоньку открыли дверь в комнату Китти. Перед кроватью с балдахином потрескивал камин. Карасиа приложила палец к губам и прошептала:

– Она спит…

– Нет, она не спит!

Девушки чуть не подпрыгнули, услышав голос Китти, и молча уставились на нее. Бабушка пыталась подняться на подушках. Карасиа поспешила ей на помощь, но Китти сердито отмахнулась от нее:

– Сейчас же перестань суетиться вокруг меня… – Она закашлялась.

Кит и Мэрили стали по обе стороны кровати. Китти критически осмотрела их и выдавила из себя одобрительную улыбку:

– Женщины из семьи Колтрейнов окажутся в центре внимания. Мои девочки просто красавицы! – Она протянула руку каждой из них.

– Бабушка, поправляйся поскорее, – сказала Мэрили дрожащим голосом. – Так ужасно видеть тебя в таком состоянии.

– Ну, дитя мое, мне и самой это не нравится, – вздохнула Китти. – Но всякий раз, когда Господь укладывает нас на спину, Он делает это для того, чтобы мы могли возрадоваться, когда Он позволяет подняться нам на ноги. Сейчас вы переживаете прекрасное время и помните: не все юные девочки пользуются привилегией присутствовать на балу у президента.

Внучки поцеловали бабушку и собрались уходить, но, когда они подходили к двери, Китти снова тихо позвала:

– Подожди, Кит, я тебе должна кое-что сказать.

Мэрили вышла, а Кит торопливо приблизилась к бабушке.

– Этот молодой человек, – начала Китти, в которого ты боишься влюбиться… Я считаю, ты должна дать своему сердцу шанс. Перестань упрямиться, ты теряешь много времени. Если этому суждено быть, то так и будет. А поэтому открой дверь и впусти его.

Кит принужденно засмеялась, пытаясь скрыть бушевавшую внутри нее бурю.

– Бабушка, перестань беспокоиться о моей личной жизни и постарайся скорее выздороветь. У нас же столько планов. Без тебя я ведь не смогу ничего сделать!

Улыбка Китти померкла, она приподняла голову с подушек, схватила Кит за руку и притянула ее к себе.

– Послушай меня, – глухо прошептала она, глядя прямо в глаза внучки. – Никогда так не говори! Ведь ты похожа на меня и, значит, ни в ком не нуждаешься, все можешь сделать самостоятельно. Если бы я не верила в это, то никогда бы не купила тебе ранчо. Ты, Кит Колтрейн, получила в наследство качества, которыми должна гордиться. Никогда не забывай об этом! Ты можешь совершить в жизни все, что захочешь. Ты ни в ком не нуждаешься. Ты слышишь меня, мое дитя?

Кит была потрясена. Она никогда не слышала таких слов от Китти.

– Я сильная, я все сделаю, – заверила она бабушку. – Но мне нужна ты. Я хочу, чтобы ты была рядом. Поэтому, пожалуйста, поправляйся.

На фоне белой подушки Китти выглядела хрупкой, как кукла из тонкого фарфора.

– Станцуй один раз для меня, дитя мое… – словно сквозь дрему проговорила она. Из груди ее вырвался надсадный кашель – и она с трудом продолжила: – Когда он держит тебя в объятиях… и твоя кровь превращается в жидкий огонь, думай обо мне. Ты родилась для того, чтобы любить и быть любимой.

Китти ослабела. Кит глубоко вздохнула и взяла бабушку за запястье, чтобы прощупать пульс. Она вздохнула с облегчением, поняв, что Китти заснула. Поцеловав ее еще раз, Кит предупредила Карасиу, чтобы та внимательно за ней ухаживала.

Потом Кит ушла… в надежде выполнить волю бабушки.

 

Глава 20

Белый дом походил на сказочный дворец. Повсюду сияющие огни и цветы – розы, орхидеи, маргаритки, гвоздики, распространявшие пленительный аромат. Сотни снующих взад и вперед гостей, ослепительно искрящиеся драгоценности дам. На втором этаже играл оркестр, и звуки музыки плыли над гулом голосов.

Кит оторвалась от семьи и некоторое время бесцельно бродила по залу для приемов. Она хотела запечатлеть в памяти все увиденное, чтобы потом оживить этот очаровательный вечер в рассказе для Китти.

Девушка взяла бокал шампанского с подноса проходившего мимо слуги и направилась к трибуне у высоких, от пола до потолка, застекленных дверей, ведущих на восточную террасу. Оттуда она могла хорошо наблюдать за происходящим, даже увидеть президента и миссис Вильсон, приветствующих прибывающих гостей.

Через несколько мгновений рядом с Кит отказался Тревис.

– Я нашел ее! – закричал он, и его серые глаза весело заблестели. – Она здесь со своими родителями. Как я и предполагал, они были в Катскилле. А где мама и папа? Я хочу их представить семье Валери.

– Подожди минутку, Тревис, – перебила его Кит. – Ты разве забыл? Мама совершенно ясно сказала, что она не одобряет твой роман, и я не думаю, что сейчас подходящее время для знакомства.

– Меня это мало заботит! – с горячностью произнес Тревис. – Я все обдумал и пришел к выводу, что совершил бы безумие, отказавшись поступить в академию. Но с другой стороны, я не хочу оставлять Валери. Она испытывает такие же чувства ко мне, как я к ней, хочет, чтобы я пошел учиться, а она готова ждать меня. Какие же возражения может теперь выдвинуть мама?

Кит подозревала, что такое решение не устроит Джейд.

– Не знаю, Тревис. По-моему, сейчас все-таки неподходящее время. Я имею в виду, что бабушка больна и…

– А вон и Валери! – замахал ей рукой Тревис.

Лицо Валери сияло счастьем, а васильково-синие глаза светились восхищением при взгляде на Тревиса. Валери посмотрела на Кит и робко сказала:

– Очень приятно вновь с вами увидеться. Предполагаю, Тревис посвятил вас в наши планы. Я надеюсь, Кит, вы одобряете их, потому что вы мне нравитесь, и я мечтаю о том времени, когда вы станете моей сестрой.

Кит порывисто обняла девушку и заверила, что желает им с братом всего наилучшего.

Тревис сиял от счастья.

– Подождите здесь. Я пойду их разыщу, – нетерпеливо сказал он и нырнул в толпу.

Валери повернулась к Кит и обеспокоенно промолвила:

– О, я молю Бога, чтобы ваша мама примирилась со мной, узнав, что Тревис все же пойдет в Уэст-Пойнт. Я люблю его и готова ждать сколько понадобится.

Кит попыталась приободрить ее:

– Не думаю, Валери, что мама имеет что-то против вас лично. Дело в том, что в последнее время она очень расстроена. Потерпите.

– Я подожду, – решительно кивнула Валери. – Постараюсь понравиться ей и не успокоюсь до тех пор, пока она не разрешит мне любить ее.

Кит воодушевили ее слова.

– Я вам помогу!

Внезапно Кит вздрогнула. В очереди гостей она разглядела приехавшего на прием Курта, который как раз в этот момент пожимал руку президенту Вильсону.

Улыбка мелькнула на ее губах, а сердце забилось быстрее. Курт склонился к руке первой леди – жене президента. Как он был красив в белом фраке!

– Это Курт Тэннер? – спросила Валери. – Я помню его по кораблю. Красивый, не правда ли? Тревис мне рассказывал, что вы танцевали с ним на балу в Мадриде и поразили многих гостей.

Кит пришлось признаться самой себе, что она искала его. Китти права: она бежит от своего собственного сердца, и в этом ее ошибка. Но пока она не была готова поведать кому бы то ни было о своих чувствах.

– Курт – один из очень немногих знакомых мне мужчин, который умеет танцевать испанское танго, – сказала она Валери. – Очень сложный танец, можно сказать, рискованный.

– Я бы очень хотела посмотреть, как вы его танцуете с ним. Здесь танго будет уместно? Сегодня вечером?

Кит рассмеялась:

– Вряд ли. Может быть, где-нибудь в другом месте, но не в Белом доме.

– Давайте пригласим его присоединиться к нам, – предложила Валери.

Кит уже собралась сказать, что это не очень хорошая мысль, как Валери прошептала:

– О, боюсь, он пришел не один!

Кит застыла на месте, увидев, как Курт представляет миссис Вильсон привлекательную, темноволосую молодую женщину. Он смотрел на нее обожающим взглядом. Сглотнув комок в горле, Кит попыталась беззаботно рассмеяться:

– Это не имеет значения. Я слышала, он большой волокита. Я, конечно же, не хотела быть каким-то образом связана с ним…

– Но вы связаны!

Кит уставилась на нее в упор:

– Прошу прощения?..

– Вы связаны, – повторила Валери и обняла ее. – Пожалуйста, Кит, не обижайтесь. Ведь он вам нравится. И пусть он здесь с кем-то, мы тем не менее пригласим его присоединиться к нам. Тогда вы и решите, составляет ли его девушка вам конкуренцию, – добавила она, подмигнув.

– Нет, – грустно сказала Кит.

Она беспомощно оглянулась вокруг и увидела двери, ведущие на террасу.

– Выйду на свежий воздух. Если Курт поинтересуется, где я, скажите, пожалуйста, что я пошла в дамскую комнату. – Она вышла настолько стремительно, что Валери не успела остановить ее.

Даже снаружи, на туманном и прохладном воздухе, Кит ощущала, что покраснела, ее охватил жар. Подойдя к перилам террасы, она смотрела на огни Вашингтона и жалела, что пришла сюда.

Внезапно она почувствовала чью-то руку на своем обнаженном плече и задрожала. Курт пробрался в темноте неслышно, как пантера.

– Кит… – хрипло прошептал он. – Почему вы убежали от меня?

Кит медленно обернулась и оказалась лицом к лицу с ним, презирая себя за волнение и трепет.

– Я не убегала.

– Нет, убежали, – сказал он, и на его губах появилась насмешливая улыбка. – По-видимому, вы приревновали меня к юной леди, которую я привел с собой.

У Кит перехватило дыхание. Не только потому, что Курт угадал правду, но и потому, что он высказал ее.

– Не обольщайтесь, Курт Тэннер. Меня совершенно не интересует, с кем вы сегодня или в любой другой вечер. Я же вам говорила, что мы уже раскрыли друг перед другом свои самые дурные черты, и я не вижу смысла в том, чтобы вы преследовали меня. А теперь, если не возражаете, я уйду.

Она прошла мимо него с высоко поднятой головой, но он схватил ее за руку и, развернув к себе, сказал:

– Я возражаю, Кит. Вы самая желанная женщина из всех, которых я когда-либо знал, и я все время жду… повторения. – Он крепко прижал ее к себе и поцеловал – горячо, властно.

Кит поначалу сопротивлялась, но потом уступила странным, неуправляемым чувствам, которые овладевали ею всякий раз, когда Курт прикасался к ней. Она трепетала от наслаждения, чувствуя, как подбирается к ее груди его рука. В этот волшебный миг время будто остановилось. Фантазия превращалась в реальность, и Кит понимала, что она очутилась именно там, куда так стремилась давным-давно.

Наконец он неохотно отпустил ее. Впервые на его лице не появилось ни надменного, ни насмешливого выражения. Наоборот, он смотрел на нее с восхищением! Кит пылала от счастья. Хорошо бы так было всегда!

Она услышала деликатное покашливание и, повернувшись, увидела юную леди, с которой пришел Курт. Кит застыла, а Курт самонадеянно улыбнулся:

– Это моя кузина, Ребекка Хэнли из Джорджтауна. Она очень рада, что сегодня вечером я ее пригласил. – Кит он прошептал: – И все потому, что я не знал, как найти вас.

Они любезно поздоровались. Кит ликовала: теперь можно не бежать от своих истинных чувств.

– Курт говорил мне, – сказала Ребекка, – что вы прекрасно танцуете и что вы с ним привели в растерянность многих на посольском балу в Мадриде.

– Я так и не слышала, чем все закончилось, – рассмеялась Кит. – Я рада, что сегодня оркестр не исполняет танго. Боюсь, что присутствующие здесь несколько друзей непременно потребуют от нас его станцевать.

Из зала раздались веселые такты вальса.

– Они решили ограничиться старомодным танцем, – проворчал Курт. Не отводя глаз от Кит, он спросил кузину: – Разрешите вас пригласить?

Ребекка не могла отказаться от удовольствия подразнить его:

– Конечно, нет. Ведь в ту минуту когда мы вошли в зал, ты стал кого-то искать. Я одобряю твой выбор!

Курт повел Кит в зал, и они начали танцевать, выполняя медленные, плавные па. Они не могли оторвать взора друг от друга. Кит думала, заметно ли ее волнение, зарделось ли ее лицо от жара, который пылал у нее внутри? Она чувствовала себя невесомой, будто обнявшая ее талию рука Курта была единственным, что удерживало ее на земле.

Он слегка покачал головой, словно хотел удостовериться, что все это не сон.

– Я хочу целовать вас, держать в своих объятиях и никогда никуда не отпускать… – Курт заглянул в ее глаза. – И вы хотите этого же, – прошептал он. – Но сопротивляетесь своему желанию, пытаетесь возненавидеть меня, напрасно, это все равно произойдет. – Его улыбка померкла. Казалось, он пожирает ее глазами, все сильнее прижимая к себе.

У Кит закружилась голова. На какое-то мгновение она сбилась с ритма, но Курт быстро и ловко помог ей сделать правильное па.

Она закрыла глаза и почувствовала божественное тепло, излучаемое его телом. Теперь, решила Кит, она отбросит прочь отговорки, покончит с лицемерием, не станет бежать от своей судьбы.

Оркестр умолк.

– Когда вы уезжаете из Вашингтона? – спросил он, сопровождая Кит через зал к Ребекке. – Я хотел бы навестить вас.

– Зачем? – шаловливо спросила она. – Чтобы отобрать у меня Пегаса или ранчо, которые, как вы считаете, я обманным путем отхватила у вас?

Он с притворной злостью посмотрел на нее:

– Ничего, вы заплатите за эти маленькие шалости. Я знаю, как наказывать таких хитрых лисичек, как вы.

Кит стиснула его руку:

– Жду не дождусь! – Она засмеялась. А потом, став серьезной, объяснила: – Я не знаю, когда мы уедем. Бабушка очень больна, и мы останемся здесь, пока ей не будет лучше.

– Сочувствую ей. Скажите, где вы остановились, я приду к вам.

– Кит! Я нашел их! – воскликнул Тревис. – Пойдем в библиотеку, я хочу поднять тост. Мэрили приведет маму и папу.

Кит почувствовала себя неловко.

– Она предупредила их, о чем идет речь?

– Нет, она им ничего не сказала, – выпалил Тревис. – Это сообщу я. Ну говори, пойдешь? – Заметив Курта, он холодно сказал: – Пожалуйста, извините нас.

– Подождите, – сказала Кит. Ей не хотелось покидать Курта хотя бы на мгновение. – Это семейное дело, но много времени оно не займет.

Курт кивнул, и Кит пошла с Тревисом в библиотеку.

Когда они пришли туда, появилась Мэрили вместе с Джейд и Колтом. Джейд попросила объяснить, что происходит, а увидев Валери, стоявшую в проеме двери, замерла. Лицо ее неожиданно приняло враждебное выражение. Она повернулась, чтобы уйти, но Колт схватил ее за руку и вернул обратно.

– Валери и я хотим вам кое-что сказать, – нервно начал Тревис, – мы ждем ее родителей.

Побледнев, Джейд всплеснула руками:

– Тревис, я догадываюсь, по какой причине ты собрал нас здесь. Сейчас для этого не время и не место. К тому же… – Она умолкла, когда в дверь осторожно постучал дворецкий.

– Войдите, – сказал Колт.

Дворецкий приблизился к нему и прошептал что-то на ухо.

– Китти очень плохо, – объяснил Колт. – Мы должны быстрее ехать к ней.

Джейд пошла к двери, но внезапно остановилась как вкопанная и смертельно побледнела.

Кит озадаченно наблюдала за матерью. Глаза ее расширились от ужаса. Она поднесла трясущуюся руку ко рту. Напротив Джейд стояли незнакомые мужчина и женщина и пораженно смотрели на нее.

Джейд почувствовала, что падает в обморок. В голове пронеслось: «Я вижу призрак – призрак Брайана Стивенса».

Кошмар, все время преследовавший ее, стал действительностью.

 

Глава 21

Другой кошмар ждал их у постели Китти. Доктор Тэлтон отнял стетоскоп от ее груди. Судя по его лицу, он был крайне обеспокоен. Казалось, что Китти спит, но ее дыхание было медленным и затрудненным.

Колт застыл у изножья постели, мрачно наблюдая за врачом. Внезапно он вспылил:

– Чего вы ждете, черт побери! Ее нужно немедленно везти в больницу!

Стоявшая рядом Кит нежно притронулась к его руке. Как жаль, что здесь нет мамы. В Белом доме с ней случилось нечто странное, даже чудовищное. Колт перенес ее в машину, и, пока они доехали до дома Бачеров, она пришла в себя. Джейд не произнесла ни слова, и ее лицо застыло в ужасе. Почему?

Когда машина остановилась, Джейд выскочила из нее и понеслась по дорожке, будто ее преследовал дьявол. Однако для расспросов времени не было: в данную минуту их больше всего заботило критическое состояние Китти.

Колт оттолкнул руку Кит.

– Она так и будет здесь лежать и умирать? – закричал он.

Доктор Тэлтон вздохнул и покачал головой. За свою многолетнюю практику ему пришлось наблюдать подобные сцены так часто, что он точно знал, чего можно ожидать от расстроенных родственников больного. Врач тщательно сложил стетоскоп и убрал его в кожаный чехол. Потом жестом попросил Колта выйти с ним из комнаты. Кит последовала за ними.

– Мне очень жаль, мистер Колтрейн, – глубоко вздохнул доктор Тэлтон, – но Китти так слаба, что я не решаюсь ее транспортировать. Более того, в больнице я не смогу сделать больше, чем делаю здесь. Сейчас все сводится к тому, чтобы давать ей лекарства, попытаться сбить температуру, создать необходимый комфорт. Но должен честно признаться: не думаю, что она выкарабкается.

– Вы ошибаетесь! – в отчаянии воскликнул Колт. – Вы не можете сдаваться! Ведь надо что-то сделать для ее спасения!

Кит тревожно наблюдала, как ее отец сделал угрожающий шаг в сторону врача.

– Мне очень жаль, – сказал доктор Тэлтон, – но у нее пневмония, и это плохо. Если бы она поехала в больницу раньше, то, возможно, все было бы по-другому.

Колт оцепенел, не в силах отвести взгляд от лица врача. Кит решила во что бы то ни стало не терять присутствия духа. Китти хотела, чтобы она была сильной. Она вздохнула и спокойно спросила:

– Скажите, доктор, что надо для нее сделать?

– Холодные простыни могли бы сбить жар, – порекомендовал врач. – Кто-то должен оставаться все время рядом с ней. Когда она проснется, то, вероятно, начнет бредить.

– Как долго?.. – заставила себя спросить Кит.

– Не знаю, – признался доктор Тэлтон. – У меня впечатление, что она женщина с сильной волей. Вполне возможно, у нее сохранились силы для борьбы. Я сделал все, что мог. Теперь остается уповать на волю Божью. Если я вам понадоблюсь, я буду дома, – сказал он устало и направился в сторону лестницы.

Кит вернулась в комнату Китти и подвинула к ее кровати кресло. Китти не шевелилась, и зловещие хрипы в ее груди были единственными звуками, нарушающими тишину в затененной комнате.

Кит осторожно притронулась к щеке бабушки, проверяя, есть ли у нее жар. «Боже, – молилась девушка, – помоги ей… и помоги мне… быть сильной».

Она услышала звук открывающейся двери и, обернувшись, увидела отца. Еще никогда он не выглядел таким печальным и покинутым. Он вряд ли заметил присутствие дочери, когда склонился и поцеловал руку Китти.

В комнату вошла Карасиа с кувшином ледяной воды и одеялом, и Кит увлажнила губкой лицо Китти. Она вдруг услышала, что отец начал говорить. Но он обращался не столько к ней, сколько к Китти, говоря о своей глубокой и неизменной любви к ней и своему отцу.

Кит чувствовала себя непрошеным соглядатаем, присутствующим при интимных воспоминаниях Колта, однако она была так зачарована его словами, что у нее не было сил уйти. Она стала истинным свидетелем его прошлой жизни. Ее охватила неистовая любовь к своему отцу, к Китти… Колт наконец умолк, склонил голову и заплакал.

Кит на цыпочках вышла из комнаты.

Джейд чувствовала, что задыхается. Брайан жив!

О Боже, как она перенесет весь этот ужас? Она пыталась себя уговорить, что это не имеет значения: ведь у Брайана нет никаких притязаний на нее. Он женат, у него дочь.

«Но, – думала она с содроганием, – что, если страхи, которые она пыталась все эти годы похоронить в своей душе, окажутся обоснованными? Что, если Брайан на самом деле отец Кит и Тревиса?» Способов узнать это не было, не было оснований и для того, чтобы он мог заподозрить это.

А что делать с Тревисом и Валери? Тревис, возможно, влюбился в собственную сестру! Чтобы не зарыдать в голос, Джейд прикусила губу, у нее кружилась голова.

Дверь тихо открылась. Повернувшись, Джейд оказалась лицом к лицу с Колтом, мрачно разглядывавшим ее. Она знала, что сейчас похожа на безумную. Сделав глубокий вздох и пытаясь вернуть самообладание, Джейд спросила:

– Как Китти?

Муж тяжело опустился в кресло у окна:

– Впадает в забытье, бредит. У нее высокая температура. Принимает меня за папу… – Его голос сорвался, и он закрыл лицо руками.

Джейд от души сочувствовала ему.

– Ужасно, – прошептала она, мгновенно забыв о своих собственных страданиях. Она упала перед Колтом на колени и взяла его руки в свои ладони. – О, Колт, мне так, так жаль…

– Мама думает, что я Тревис… – всхлипывал Колт. – Она сказала: «Тревис, пожалуйста, возьми меня с собой, я не хочу жить здесь без тебя».

Слезы катились из его глаз. Неожиданно он задержался взглядом на Джейд, и будто невидимая рука прошлась по его лицу – печальное выражение сменилось на гнев. Он прищурился и сквозь зубы спросил:

– Ты хочешь говорить о Брайане Стивенсе?

Джейд подошла к окну и стала смотреть вдаль, ничего не видя и сжимая руки, чтобы они не тряслись.

– Я… я не знаю, что сказать. Для меня такое потрясение узнать, что он жив и женат на Лите Тулейн. Он отец девочки, которую любит Тревис.

– С этим должно быть немедленно покончено! Я не хочу, чтобы мой сын связывался с дочерью этого ублюдка!

Джейд облегченно вздохнула. Слава Богу, теперь не нужно объяснять истинную причину своего сопротивления этому браку.

– Ты помнишь, мы договорились никогда не рассказывать Тревису и Кит подробности той ужасной поры. Они никогда не слышали о Брайане Стивенсе, и Тревис не поймет, почему мы так относимся к Валери.

– Да, но сейчас он обязан подчиняться, не задавая вопросов. – Колт подошел к жене и обнял ее. – Стивенс не станет тебя беспокоить. Я клянусь тебе в этом.

Джейд не могла отделаться от охватившего ее ужаса.

– После всех этих лет он жив! Не понимаю, как он смог спастись.

– Это не важно, Джейд. Забудь об этом. Забудь его.

– Я не могу…

– Ты должна, черт побери! – Колт грубо повернул Джейд к себе и впился пальцами в ее плечи. – Я понимаю твое состояние. Но почему ты хранишь все это в памяти? Брайан Стивенс не имеет никакого отношения ни к нам, ни к нашей жизни, даже если и живет в Нью-Йорке. Постараемся, чтобы наши дороги не пересекались, а если это вдруг случится, я дам ему понять, что ему лучше оставить нас в покое. У тебя нет никаких причин так огорчаться. Ты нужна мне, нужна всей семье. А теперь, пожалуйста, возьми себя в руки.

Джейд закрыла глаза и помолилась, прося Господа даровать ей силы. Ей предстоит в одиночку вынести весь несказанный ужас того, что ее давние страхи подтвердились.

– Ты прав, – прошептала она. – Я поступаю глупо. Для меня он мертв, ибо ему нет места в нашем мире. Пора идти к нашим. Я им нужна.

– Кит, просыпайся!

Поняв, что она заснула во время своего ночного бдения у постели Китти, Кит открыла глаза и увидела обеспокоенную Мэрили.

– В чем дело? Что случилось? – спросила она, быстро посмотрев на Китти, и с облегчением вздохнула, увидев, что та все еще спит.

– Он там, – прошептала Мэрили.

Кит потрясла головой:

– Он? О ком ты говоришь?

– Курт Тэннер. Он внизу и спрашивает о тебе.

Непередаваемая радость охватила Кит.

 

Глава 22

Он ждал в гостиной. Кит торопливо переоделась в шелковое платье и вошла в комнату, освещенную мягким утренним светом, проникающим через длинные узкие окна. Как же он красив! Сегодня Курт оделся просто – кожаное пальто, хлопчатобумажные брюки, грубые ботинки. Его волосы были взъерошены, и Кит еле удержалась, чтобы не отбросить с его лба темные кудри.

Он внимательно смотрел на нее.

Внезапно, подчиняясь какому-то порыву, Кит кинулась через всю комнату в его объятия.

Крепко прижав девушку к своей груди, он прикоснулся губами к ее лбу.

– Надеюсь, я не помешал? Я должен был прийти! Потребовались некоторые усилия, но мне все же удалось выяснить, где остановилась ваша семья. Я хотел узнать, как поживает ваша бабушка… и вы, – добавил он ласково. Кит благодарно улыбнулась ему, взяла его за руку и усадила на стоящий напротив камина диван.

Курт спокойно выслушал все, что она ему рассказала о Китти. Когда она закончила рассказ, приведя мрачный прогноз врача, он пообещал:

– Я сделаю все, что смогу. Сегодня я должен ехать в Нью-Йорк, а неделей позже в Испанию. Но если я нужен, только скажите.

Кит улыбнулась:

– Когда бабушка поправится, то перед тем как куда-нибудь ехать, она должна будет восстановить силы. Поэтому я не знаю, когда вернусь в Нью-Йорк, а тем более в Испанию.

Курт помолчал, а потом заговорил о том, что, вероятно, заботило его больше всего:

– А что будет с Пегасом? Вы, Кит, не можете содержать его долго в конюшне. Подобные лошади нуждаются в открытых пространствах для разминок. Вы погубите его, если будете держать без движения взаперти.

Кит обидело прозвучавшее в его голосе раздражение.

– Его ежедневно выводят на прогулку, – сказала она, оправдываясь.

Курт знал это, равно как и знал о конюшне, где Кит содержит жеребца. Он лично все выяснил. Понимая, что рискует вызвать гнев Кит, Курт предложил:

– Я возьму его с собой в Испанию. У вас здесь и так много забот.

– Нет, – возразила она, высвобождаясь из его объятий.

Курт не хотел спорить, но считал нужным высказать свое мнение:

– Я не могу допустить, чтобы такая лошадь пострадала из-за вашего упрямства. Мы оба понимаем, что вы привезли ее, преодолев такое расстояние, лишь потому, что боялись, будто я предъявлю на него права.

– А разве вы не это пытаетесь сделать сейчас? – Разговор вымотал Кит. – Вы, кажется, забыли, что это моя лошадь, и забота о ней лежит на мне. Не на вас!

– О Кит! – внезапно поднимаясь, тяжело вздохнул Курт. Стоя перед горящим камином, он укоризненно сверху вниз смотрел на девушку. – Почему так всегда получается? Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с вами.

– Тогда зачем же вы здесь? – холодно бросила она.

– Я волнуюсь о лошади. Кроме того, по закону она моя. Вы втянули меня в пари, которое должно рассматривать только как шутку, и выставили меня идиотом. Правда, дело даже не в этом. Вы не можете заниматься таким дорогим животным, как Пегас. Знаете, сколько он стоит? Заглянули хоть раз в счет за его покупку?.. Десять тысяч долларов!

Кит встала, всеми силами стараясь не вспылить.

– Вы переписали счет на меня, – коротко напомнила она. – Как вы смеете говорить, что его содержание не мое дело? Кто вы такой, чтобы судить об этом? Я очень хорошо разбираюсь в лошадях, и…

– Я переписал счет на вас сгоряча, – прервал Курт. – Он никогда не был вашим и никогда не будет!

– Зачем же вы тогда делали вид, что Пегас мой? Что вы пытались доказать? – возмутилась Кит.

– Доказать? – с издевкой повторил он. – Подумайте сами, Кит. Честно признайте: вас тянуло ко мне, как меня к вам, а борьба за лошадь только предлог.

– Хотите сказать, что переписали счет только ради того, чтобы… купить меня?

– Точно. – Он самоуверенно улыбнулся. – Я хотел сделать нечто такое, чтобы до вас дошло, что вы хотите меня. – Он грубо привлек ее к себе и страстно поцеловал. – Почему вы, Кит, не можете быть честной хотя бы с самой собой? – прошептал он.

На какое-то мгновение она, потрясенная его дерзостью, лишь молча в упор смотрела на него. Нет, больше выносить это она не в состоянии! Она отступила назад, чтобы дать ему пощечину, но он схватил ее за запястье и завел руку за спину.

– Мерзавец! – закричала она. – Вы никогда не получите меня, никогда не получите эту лошадь! А теперь убирайтесь вон…

Внезапно дверь в гостиную громко хлопнула. Кит повернулась и увидела ворвавшегося в комнату отца.

– Что, черт побери, здесь происходит? – рявкнул он и, заметив, что Курт удерживает Кит, бросился на него, изрыгая ругательства.

Курт немедленно выпустил Кит:

– Извините, мистер Колтрейн. Между нами возникло небольшое недопонимание.

Кит потирала запястья, с трудом сдерживая гнев. Меньше всего она хотела, чтобы отец вмешался в эту историю.

– У нас произошел спор, – разъяснила она. – Ничего серьезного. Мне очень жаль.

– Ты выбрала самое подходящее время! – съехидничал отец. – Твоя бабушка на смертном одре, а ты визжишь, как девица легкого поведения. И вы, Тэннер… – Колт переключил свой гнев на него. – Вы привыкли так обращаться с женщинами?

– Только в тех случаях, когда они собираются дать мне пощечину, – холодно заметил Курт.

– Живо рассказывайте мне, что здесь произошло, – угрожающе сказал Колт, поглядывая то на Курта, то на Кит.

Кит нервно пожала плечами:

– Я сказала: у нас был небольшой спор. Я вышла из себя. Вот и все. Прости.

– Следует ли мне напоминать, что мы гости в доме Бачера и своим поведением ты позоришь нашу семью?

– Все дело в лошади, – сказал устало Курт.

Кит предостерегающе взглянула на него:

– Я улажу это.

Курт покачал головой:

– Простите, но ваш отец имеет право знать. – Он повернулся к Колту: – Лошадь, которую ваша дочь привезла из Испании, – моя.

Колт нахмурился:

– Она сказала, что выиграла ее на скачках.

– Да, это так, но в то время она не знала, что лошадь была украдена у меня человеком, который заключил пари с вашей дочерью.

Колт застыл от возмущения.

– Ну что же, мистер Тэннер, если это правда, вы должны были прийти ко мне, а не к моей дочери, однако не в этот момент. Поэтому попрошу вас оставить нас. Если вы свяжетесь со мной, когда мы вернемся в Нью-Йорк, мы обсудим этот вопрос. – Он направился к двери, показывая, что считает дело завершенным.

Курт не сдвинулся с места.

– Я никуда не уйду, пока вы не выслушаете меня. Я пришел сюда не затем, чтобы потребовать свою лошадь. Мне небезразлична судьба Кит, и я пришел сказать ей это. Лошадь давно являлась для нас яблоком раздора, и я думаю, что возникшая напряженность в отношениях порой подталкивает нас на ошибочные поступки. Разве не так? – Он внимательно смотрел на нее.

Кит вызывающе подняла подбородок. Если бы Курт не насмехался над ней, не издевался, Кит стала бы на его сторону. Теперь же она разозлилась и решила ни в чем не соглашаться с ним. Она промолчала.

– Ну хорошо, – сказал Курт спокойно, – вы не оставляете мне выбора.

На миг Кит действительно испугалась и инстинктивно отодвинулась от него.

– Я пришел сюда не за тем, чтобы потребовать свою лошадь обратно. Кит уже не первый месяц знает, что ее украли, но она мне ее не возвращала. Я продолжал надеяться, что вопрос можно урегулировать. Тогда она заключила со мной свое собственное пари на то, что, если у нее хватит духа выступить в качестве матадора, она оставит лошадь у себя. Я пошел на это, полагая, что Кит шутит. Я никогда не мог предположить, что она сделает это, что она уже годами пропадает в загонах для быков. Если вы не знаете, на всякий случай сообщаю: ваша дочь вполне подготовленный участник боя быков, – добавил он с усмешкой.

Колт обратился к дочери:

– Это правда, Кит? Он приходил к тебе после тех скачек, чтобы сказать, что лошадь украдена?

Кит молча кивнула и набросилась на Курта:

– Вы удовлетворены? Раньше соглашались с тем, что лошадь стала моя, а теперь не держите слово. Вы подлец, и я ненавижу вас!

К ее удивлению, Курт покачал головой и рассмеялся:

– Нет, Кит, вы меня не ненавидите. Вы просто избалованный ребенок, который привык всегда поступать по-своему. В душе вас тянет ко мне, и вы это знаете.

– Ну, Тэннер, хватит! – рыкнул Колт. – Убирайтесь! Сейчас же! Возьмите вашу проклятую лошадь в конюшне, где ее держит Кит, и проваливайте навсегда из нашей жизни!

Кит негодующе закричала:

– Ты не можешь так поступить, папа! Это нечестно!

– Возможно. Но это – справедливое наказание за то, что ты вовлекла его в пари. Я разочарован в тебе, Кит. Твоя мать права, – лаконично добавил он, – мы пошлем тебя с Мэрили в Европу в пансион. Полагаю, тебе следует научиться вести себя, как это положено леди.

Кит повернулась к Курту. Злые, горючие слезы потекли по ее щекам.

– Надеюсь, теперь вы довольны, черт вас побери!

– Я совсем не хотел, чтобы все обернулось таким образом. – Курт печально покачал головой.

Ее глаза сверкали ненавистью, его – отражали разочарование и сожаление.

Кит боялась, что он может рассказать Колту о покупке ею ранчо. Тогда отец наверняка не пустит ее в Испанию. «О мой Боже, – думала она, – ведь эта мечта – единственное, что у меня осталось».

– Уйдите, прошу, – взмолилась она. – Не кажется ли вам, что сегодня вы уже много наговорили?

Курт знал, о чем она думает, и хотел сказать, чтобы она не волновалась, но ведь она не станет слушать его. Он пошел к двери и посмотрел Колту в глаза, не боясь его запугиваний.

– Я не хочу лошадь. Пусть ею владеет Кит.

– Проклятая лошадь, – проворчал Колт. – Хотя бы ее совсем не было! Моя семья не хочет иметь с этим ничего общего.

Поняв, что Колт говорит всерьез, Курт кивнул и вышел.

Кит намеревалась выйти за ним, но Колт преградил ей путь:

– Тебе должно быть стыдно. Жаль, что я не прислушался к твоей матери, когда она говорила, что тебя надо оградить от подобных занятий – езда верхом с пастухами, бои быков! Что ты еще натворила, о чем я не знаю?

Кит любила отца и поэтому, подавив кипевший в ней гнев, прошептала дрожащим голосом:

– Прости меня.

Удрученно покачав головой, Колт налил себе рюмку коньяка и залпом выпил его. Раздавшийся внизу на лестнице звук шагов заставил их обоих насторожиться.

– Тревис, вернись! Не смей убегать, когда я с тобой говорю… – Истеричный крик Джейд отдавался эхом по всему дому.

Озадаченные Колт и Кит бросились к лестнице. Тревис, красный, взбешенный, направлялся к выходу.

Джейд рыдала:

– Он не хочет слушать! Поговори с ним, Колт. Скажи, если он встретится с этой девушкой хотя бы еще один раз, ты отречешься от него!

Тревис резко обернулся:

– Нет, лучше ты поговори с мамой! Она же губит мою жизнь! Зачем диктует мне, в кого мне влюбляться, на ком жениться? Она не хочет даже объяснить, почему так ненавидит Валери!

Колт перевел взгляд с сына на жену и внезапно почувствовал острую боль в груди.

– Прекратите! Все! – вскричал он. – Вы с ума сошли? Моя мать умирает, а наша семья превратилась в пошлый цирк! Дочь укрывает краденую собственность, жена стала истеричкой, а сын ведет себя нагло и отказывается слушаться! Я не потреплю этого и… – Боль в сердце усилилась, словно раскаленная стрела пронзила его. Колт схватился за грудь и упал.

Джейд закричала и побежала вниз, Тревис с Кит бросились к Колту. Они помогли перевести его в гостиную и уложили на диван. Кит побежала за доктором Тэлтоном.

– Все в порядке… – пытался успокоить Колт жену.

Осмотрев Колта, врач сказал, что у Колтрейна нервный срыв.

– Пусть это будет уроком, – предупредил он, дав им успокоительное.

Джейд осталась рядом с Колтом, ненадолго забыв о споре с сыном. Он поспешно улизнул из дома, а Кит поднялась наверх к Китти.

 

Глава 23

Эпифани уступила мольбам экономки-негритянки Сары попробовать дать Китти старинные семейные лекарства. Доктор Тэлтон насмехался над этим, именуя подобные методы «черной магией», а Сару назвал знахаркой и колдуньей. Она, однако, получила косвенное одобрение Колта и приступила к приготовлению своего любимого варева против простуды.

Кит никак не могла понять, кажется ей или нет, но Китти будто стало лучше после лекарств Сары. Ей стало легче дышать, и температура понизилась.

Карасиа без устали прикладывала к лицу Китти холодные компрессы, и Кит обещала через некоторое время подменить ее.

– А вы сможете? – обеспокоенно спросила Карасиа. – Похоже, вы не выспались, выглядите уставшей.

Кит пожала плечами и сказала, что это не имеет значения. Правда же состояла в том, что она хотела чем-то заняться, – боялась, что если заснет, то Курт Тэннер каким-то образом прокрадется в ее сны. Она мечтала лишь об одном: вообще забыть о его существовании. Но с болью в сердце вынуждена была признать, что добиться этого нелегко.

Внезапно Кит почувствовала, как Китти пытается сжать ее руку. Бабушка лежала с открытыми глазами, и в их фиалковых глубинах светилась слабая мысль. Китти попыталась поднять голову с подушек, но для нее это оказалось слишком трудным делом. Она шевелила губами, силясь что-то сказать.

– Скажи мне, – склонившись ближе к ней, тревожно спросила Кит, – что ты хочешь? Что мне сделать?

Шепот Китти едва слышался.

– Уезжай… в Испанию. Не дай своей мечте умереть вместе со мной.

Кит прикоснулась к ее лицу влажной тряпочкой.

– Перестань, – мягко отругала она бабушку. – Ты поедешь со мной. Ты не умрешь.

Китти с трудом выжала из себя вымученную улыбку:

– Все, мое дитя, умирают. Живя, они иногда… обманывают. Истинная жизнь… любовь хорошего человека… ниспослание детей… внуков… таких, как ты, моя дорогая. Я была счастлива. У меня все это было… Теперь я устала… устала.

– Я пойду позову папу.

– Нет! – запротестовала Китти неожиданно окрепшим голосом. – Не сейчас… Моя сумка… Достань ее, пожалуйста…

Кит неуверенно осмотрела комнату:

– Какую сумку?

– Там… – Китти ослабевшей рукой показала на сумку из гобеленовой ткани на полу под окном. – Там. Под подкладкой. На дне. Посмотри, пожалуйста.

Кит торопливо выполнила ее просьбу. Выложив лежащее в сумке дамское белье, она увидела атласную подкладку, распоротую, а потом зашитую большими стежками. Она с треском разорвала нитки, расширила отверстие в ткани и громко ахнула.

Трясущимися руками Кит вынула толстую пачку ассигнаций:

– Зачем тебе такие большие деньги? Я отдам их папе, и, когда тебе станет лучше, он вернет их. – Кит положила сверток на постель.

– Нет! – Китти схватила Кит за запястье, стараясь притянуть ее поближе к себе. – Никто не должен знать. Они захотят задержать тебя, Кит. После того как я скончаюсь, они ни за что не отпустят тебя обратно. Возьми их. Они пригодятся тебе, пока… – Она закашлялась, не в силах больше говорить, и медленно опустилась на подушки.

Кит покачала головой. Ужас сковал ее.

– Нет, я передам их папе, чтобы он вложил их на твое имя. Ты поправишься, мы вместе поедем на ранчо, и…

– Возьми их. Делай то, что я говорю. Мы знаем, что я с тобой не поеду. – Силы покидали ее. – Я, мое дитя, устала, устала от жизни, в которой нет твоего дедушки. Я готова к встрече с ним. Мне ненавистна мысль, что я оставляю тебя, но это неизбежно. Живи дальше. Сделай свою жизнь полной и вкушай каждый миг каждого дня. Ведь однажды утром и ты проснешься старой и поймешь, что у тебя больше вчерашних, нежели завтрашних дней.

– Нет, ты не можешь умереть! – закричала Кит, и слезы брызнули из ее глаз.

Казалось, что Китти не слышала внучку. Ее лицо внезапно осветилось радостью, и она протянула руки навстречу кому-то:

– О Тревис, держи меня… люби меня… как вчера… вчера.

С улыбкой наивысшего блаженства Китти Райт Колтрейн скончалась, воссоединившись наконец с единственным мужчиной, которого любила.

 

Глава 24

На другой день после кончины Китти Джейд спустилась вниз, чтобы принять многочисленных знакомых. От Кит не укрылось, что мама была на пределе: смертельно бледная, с дрожащими губами, она механически отвечала на выражения соболезнования.

Час шел за часом, и вскоре наступил вечер. Кит очень устала, но не хотела поддаваться слабости или слезам, которые все время угрожали выплеснуться из ее глаз.

Уже перед самым наступлением темноты Джейд пригласила Кит пойти на кухню попить чаю и перекусить сандвичами. Впрочем, есть они не могли. Удрученно глядя в окно, Джейд проронила:

– Ужасно, что Тревис убежал. Он должен быть здесь, с остальными членами семьи. Нет никаких сомнений, что он с ней! – гневно добавила она, и ее зеленые глаза сверкнули гневом.

– Мама, что ты имеешь против Валери? – спросила Кит, внимательно глядя на Джейд. – Почему она так тебе не нравится? Говоря откровенно, мне никогда не приходилось видеть, чтобы ты была так… озлоблена против кого-нибудь. Ты же ее даже не знаешь!

– У Тревиса впереди четыре года учебы, ему не стоит сейчас с кем-то сближаться. Кроме того, юная леди, я не должна отчитываться перед тобой, – ледяным тоном произнесла она.

Кит вздохнула:

– Боюсь, тебе придется назвать причину своей неприязни Тревису. Они с Валери все тщательно продумали, решили подождать со свадьбой до окончания им академии. Он не понимает, какие у тебя против этого возражения, и, честно говоря, мама, я тоже не понимаю.

У Джейд защемило сердце. Как объяснить, почему она требует от сына такую жертву?

– Я больше не хочу говорить об этом. Кстати, Мэрили рассказала мне, что здесь вчера был Курт Тэннер и что вы повздорили. Что произошло?

– Чепуха, – сказала Кит. – Это не важно, поскольку он больше не появится.

– Правильно, так будет лучше для него, – угрожающе произнес, входя на кухню, Колт. Он подошел к плите и налил себе чашку кофе. Волосы его были в беспорядке, и выглядел он ужасно.

Кит направилась к двери, но отец остановил ее:

– Несколько вопросов, юная леди, я хочу решить прямо сейчас.

– Папа, ну пожалуйста… – запротестовала она. – Разве нельзя подождать?

– Колт, что происходит? – Джейд переводила взгляд с мужа на дочь. – Сейчас не время для спора.

– Верно! – саркастически воскликнул он. – Почему же ты не могла подождать с разговором об этой девочке из семейства Стивенсов с Тревисом? А теперь он убежал бог знает куда, и вся семья распадается на части. Кит солгала по поводу той лошади. Она действительно выиграла ее на скачках, но ее соперником был конокрад, похитивший лошадь у мистера Тэннера. Кит знала об этом, однако отказалась вернуть его собственность!

Джейд с сомнением уставилась на Кит.

– Скажи, что это неправда, – взмолилась она. – Ты не могла сделать такое!

Кит отвернулась, понимая бессмысленность попытки что-нибудь объяснить.

– Поговорим позже, – устало предложила Джейд. – В связи с трауром мы отменим первый официальный выход Кит в свет, но я обдумываю другие варианты.

– Ну что же, послушаем их, – предложил Колт. – Возможно, я отвлекусь от печальных событий, происходящих здесь.

– До начала занятий Тревиса в Уэст-Пойнт еще несколько месяцев, – нерешительно начала Джейд. – И я подумала, что для всех нас было бы лучше на некоторое время уехать отсюда, прийти в себя от потрясений.

Кит почувствовала недоброе.

– Продолжай, – заинтересованно сказал Колт.

– Ты собираешься везти тело мамы во Францию. Не так ли?

– Она хотела, чтобы ее похоронили рядом с моим отцом, и я обещал ей сделать это.

– Вот и мы можем все вместе поехать в Европу. Тревис, Кит и я отвезем Мэрили в Швейцарию, а потом поедем в Россию, чтобы провести какое-то время с моей семьей. Ты присоединишься к нам, а позже мы все вернемся как раз перед поступлением Тревиса в Уэст-Пойнт.

– Меня не привлекает эта идея, – сказал Колт. – В Европе неспокойно и…

– Но не в России же! – прервала его Джейд. – Этим летом там празднуется трехсотлетие дома Романовых и состоятся официальные празднества и церемонии. Это великолепный повод для встречи наших детей с отпрысками семьи Романовых. Как раз перед нашим отъездом из Испании мне написала одна из моих кузин, но я тогда об этом не подумала. Теперь же, я полагаю, нам следует поехать.

Колт задумчиво кивнул:

– Хорошо. Именно так мы и поступим. И еще хорошо бы поместить Кит на годик или около того в пансион вместе с Мэрили. Пусть поучится приличным манерам, – добавил он саркастически и пригладил волосы. – Боже, как я хотел бы уехать отсюда и пожить в покое! В любом случае не станем пока обосновываться в Нью-Йорке.

Джейд показалось, будто на горизонте взошло солнце. Неужели появился шанс, что они никогда не вернутся в Нью-Йорк, поселятся где-нибудь подальше от Брайана Стивенса? Ей захотелось петь и смеяться от счастья, но она скрыла свои эмоции. Ведь выглядеть радостной в такое тяжелое для семьи время было бы неприлично.

Она бросилась к мужу и спрятала голову у него на груди. Она любой ценой сохранит их брак и счастье своей семьи!

Они не заметили, как Кит потихоньку покинула кухню. Надев старый дождевик, она вышла во двор. Полумесяц бросал мягкий свет, а оголившиеся ветви стучали друг о друга подобно высохшим костям. Обычная в этих местах птица – козодой – пела свою печальную песенку, будто сочувствуя страданиям Кит.

Кит лихорадочно размышляла. Она должна как можно скорее вернуться в Испанию. Она не поедет с родителями в Европу и, конечно же, не будет учиться в пансионе с Мэрили. Но если отец выяснит, что она, Кит, задумала, он сделает все, дабы задержать ее. А значит, она должна бежать, хотя это совсем непросто.

Родители наверняка первым делом проверят списки пассажиров всех океанских лайнеров. Если она купит билет, то тут же станет известно, куда она поехала, а она не хотела, чтобы кто-нибудь следовал за ней. Значит, надо плыть «зайцем». Позже, когда устроится, она напишет родителям, объяснит причины своего отъезда и попросит их понять и простить ее. Если они откажутся сделать это – что ж, такова ее судьба. Она имеет право жить там, где хочет и как хочет.

Кит вздохнула, дрожа от охвативших ее отчаяния и холода. Она плотнее запахнула накидку и засунула руки в карманы… Деньги! Она совсем забыла о них, рассеянно засунув в карман в тот момент, когда Кити стало хуже. Сейчас она вынула, пересчитала их, и у нее перехватило дыхание: как много денег!

Китти предчувствовала, что внучка поедет одна, без нее, и снабдила ее необходимыми средствами, чтобы помочь ей. Бабушка позаботилась о том, чтобы Кит не осталась совсем одинокой в жизни… Девушка сунула деньги обратно в карман.

– Кит?

Она увидела входившего через ворота Тревиса и побежала ему навстречу. Они крепко обняли друг друга. В лунном свете лицо брата казалось изможденным.

– Прости, что я убежал. Но я хотел побыть один, разобраться в том, что происходит.

– Я понимаю, – кивнула Кит. – Боюсь, тебе придется вынести немало трудностей. Мама думает, что ты пошел к Валери.

– Хорошо бы, – признался он. – Я обежал все вашингтонские отели, но ее не нашел. Она со своей семьей, должно быть, остановилась, как и мы, в частном доме. Почему мама против нее? Валери такая милая, сердечная. Я не могу представить себе человека, которому она не нравилась бы.

Кит согласилась:

– Да, странно. Я сказала маме, что вы решили отложить свадьбу до окончания твоей учебы, но ее мнение не изменилось. Она полна решимости не допустить твоих встреч с Валери.

Кит рассказала Тревису о намечаемой поездке в Европу и удивилась, что он не возразил против такой идеи.

– Возможно, это хороший план. Он позволит нам оправиться после смерти Китти, а я получу шанс убедить маму в том, что она ошибается в отношении Валери. Я собираюсь поговорить с папой, и…

– Забудь об этом, – быстро перебила его Кит. – Он никогда не станет на твою сторону.

Кит рассказала брату о своих трудностях с Колтом и о том, что ее хотят поместить в пансион с Мэрили.

– Отличный выход для тебя, Кит, – ответил, к ее изумлению, Тревис. – А что тебе остается делать? Встретить графа или принца, выйти за него замуж и счастливо жить в каком-нибудь замке? – поддразнил он ее. Обняв сестру за плечи, Тревис вернулся вместе с ней в дом.

Кит не знала, доверить ли Тревису свой план. Все-таки кто-то должен знать ее местонахождение и иметь возможность успокаивать родителей. Но она отбросила эту мысль. Увы, никому на свете она не может доверять. Она должна пройти свой путь… в одиночестве.

 

Глава 25

Во второй половине следующего дня Колтрейны высадились в Нью-Йорке из поезда на вокзале Грэнд-сентрал и отправились на такси в отель «Уолдорф-Асториа», где у них был заказан номер-люкс с тремя спальнями. Кит немедленно позвонила по телефону в конюшню, в которой содержала Пегаса. Там сказали, что утром его взял некий мистер Курт Тэннер, утверждавший, что у него есть необходимые полномочия.

Возмущенная Кит хотела высказаться по этому поводу, но ее опередила Джейд. Действуя с присущей ей энергией, она остановилась у серванта, чтобы просмотреть почту и визитные карточки, которые оставила для нее на огромном серебряном подносе горничная. У Джейд округлились глаза, когда она дошла до визитной карточки кремового цвета.

– От той девчонки! – воскликнула в ярости Джейд. – Она была здесь сегодня уже два раза да к тому же передавала свои поручения по телефону!

Тревис набросился на мать:

– Отдай их мне. Ты не имеешь права!

– Имею! – Она оттолкнула руку сына. – Я тебе, молодой человек, уже сказала, что с этим все кончено. Тебе запрещено встречаться с этой девушкой, и я не допущу, чтобы она гонялась за тобой. Я положу этому конец!

Тревис беспомощно наблюдал, как мать сняла телефонную трубку и попросила телефонистку связать ее с управляющим отеля. Она дала ему указание, чтобы впредь никакие сообщения от мисс Валери Стивенс не принимались. Если же та появится в отеле, то пусть ее выведут с помощью охранников. Управляющий заверил Джейд, что все будет исполнено.

Всем сердцем Кит была с братом. Она пыталась поймать его взгляд, дать ему понять, что она разыщет для него Валери. Но он резко повернулся и ушел в свою комнату, хлопнув за собой дверью и заперев ее на ключ.

– Пожалуй, займемся делами – например, подготовкой к отплытию в Европу через два дня, – заявила Джейд, ничуть не взволнованная вспышкой гнева своего сына. – Необходимо договориться о поминальном богослужении и…

Кит больше ее не слушала и незаметно выскользнула из комнаты. Она бросилась к лифту и быстро спустилась вниз. Очутившись в холле, она подошла к телефону и попросила соединить ее по номеру, который Тревис сунул ей в руку, пока они ехали на такси.

После одного звонка ей ответил мужчина, говоривший с легким британским акцентом.

– Резиденция мистера Стивенса.

– Пожалуйста, мисс Стивенс, – запыхавшись, попросила Кит. – Мисс Валери Стивенс.

– Минутку.

Кит наконец услышала голос Валери:

– Слушаю.

– Говорит Кит Колтрейн. Мой брат просил меня позвонить вам, и…

– О Кит! Что происходит? Я места не нахожу! Не смогла разыскать Тревиса в Вашингтоне. Почему он не позвонил мне! С прошлого вечера мой отец напоминает сумасшедшего и не хочет говорить со мной об этом. Я просто не понимаю, в чем дело.

– Тревис просил меня позвонить вам, потому что он не может сделать это сам, – объяснила Кит. – Мы не знаем, что случилось с мамой, к тому же наша бабушка умерла…

– О, Кит, я сожалею…

Кит поспешно рассказала ей об их планах, все время оглядываясь через плечо. Она боялась, что может появиться отец и увидеть ее у телефона.

Валери расплакалась:

– О, как это несправедливо! Почему эта женщина так ненавидит меня? Что я ей сделала? Кит, я всем сердцем люблю вашего брата. Я знаю, что между нами все случилось быстро, но я уверена, что больше никого никогда не полюблю. Вот почему я хочу ждать его, пока он не окончит четырехлетний курс в Уэст-Пойнт. Если надо будет, буду ждать дольше. Почему она возражает против этого?

– Не знаю, – повторила Кит. – Я хотела бы помочь вам, пыталась поговорить с мамой, но – бесполезно.

– Тревис должен где-нибудь встретиться со мной. Мне нужно поговорить с ним.

– Я буду рада передать для него сообщение. Скажите мне где и когда.

– У библиотеки на углу Пятидесятой и Сорок второй, – немедленно предложила Валери. – Туда со мной ходит мама, так что у отца не возникнет никаких подозрений. Скажем, через час.

Кит не могла обещать, что Тревис сумеет прийти так быстро.

– Валери, мама, как ястреб, наблюдает за ним. Я постараюсь придумать, как передать ваше сообщение. Я вам перезвоню.

– Нет! – закричала Валери. – Нужно сделать именно так. Мой отец скоро вернется домой, и, если я не уйду раньше, он задаст множество вопросов. Если он что-нибудь заподозрит, то не разрешит мне никуда уйти. Прошу вас, сделайте так, чтобы Тревис встретился со мной там через час! Возможно, мы с ним не сможем поговорить очень долго. Все против меня… – Валери повесила телефонную трубку и заплакала.

Кит поспешила наверх, предвидя, что Джейд будет рассержена. К счастью, в номере оказалась только Карасиа, которая сообщила, что вся семья – даже Тревис – ушла покупать траурную одежду. Они ждут, что Кит встретится с ними в магазине. Карасиа передала записку с адресом.

Кит вздохнула: план рухнул, Валери придется впустую прождать в библиотеке. Она решила пойти туда и предупредить Валери о том, что случилось.

Кит пришла к библиотеке на полчаса раньше Валери. Быстро забежав в расположенный по соседству ресторан, она попросила разрешения воспользоваться телефоном. Когда ответил агент компании «Вайт стар лайн», она обрадовалась, узнав, что корабль, на который она собиралась пробраться, тот самый, на каком они плыли. Она знала, у какого пирса он стоит, знала все уголки на нем, в конечном счете пробраться без билета будет не так трудно!

Когда Кит вернулась к библиотеке, Валери уже ждала ее брата. Ее золотистые волосы растрепались, синие глаза были широко распахнуты.

– Он придет? Это наш последний шанс! Когда я уходила, позвонил мой отец и сказал мне, что завтра утром мы уезжаем на Бермудские острова. Другого времени увидеть Тревиса не будет.

– Валери, успокойтесь. – Кит объяснила девушке, почему Тревис не смог прийти. – Все пошло кувырком, – закончила она, словно извиняясь. – Я всем сердцем с вами, но не знаю, что делать. Если вы дадите мне ваш адрес на Бермудах, он, возможно, напишет вам.

– Отец перехватывает всю адресованную мне почту, – зарыдала Валери. – И я уверена, что ваша мама сделает то же самое, если я попытаюсь установить связь с Тревисом.

Кит согласилась с тем, что это вполне вероятно.

– Тогда напишите ему в Уэст-Пойнт. До начала занятий осталось всего несколько месяцев.

Валери прикусила губу.

– Когда любишь кого-нибудь, это целая вечность… – Подумав секунду, она взволнованно вскрикнула: – Вы можете помочь нам! Дайте мне список стран, которые вы собираетесь посетить в Европе. Я буду писать ему на адрес американских посольств. Он ведь сумеет зайти туда и забрать адресованную ему почту?

– Нет, – покачала Кит головой. – Потерпите всего несколько месяцев, пересылка по почте займет почти столько же времени.

– Тогда пишите мне вы! – опять предложила Валери. – При удобном случае напишите несколько строк и сообщите, как его дела. Лучше называйте его другим именем на тот случай, если отец увидит мою почту. Он тогда не будет знать, о ком вы пишете.

Кит не могла допустить, чтобы Валери питала напрасные надежды.

– Мне очень жаль, – грустно сказала она, – но я не могу это сделать, потому…

– А я думала, что вам нравлюсь! – заплакала Валери. – Считала вас своим другом… Извините, что я побеспокоила вас. – Валери повернулась и, понурив голову, хотела уйти.

Кит бросилась за девушкой и повернула ее лицом к себе:

– Нет! Дело совсем не в том. Вы мне нравитесь, Валери. Поверьте, я помогла бы вам, если бы могла, но я не могу, потому… – Она замолчала, в задумчивости кусая губы.

Валери пристально посмотрела на нее:

– Пожалуйста, скажите, почему вы не можете мне помочь?

Мгновение Кит колебалась, а потом отбросила прочь всякую осторожность. В конце концов что изменится от того, что она скажет? Ведь Валери не общается с ее семьей.

– Я не поеду с ними в Европу, – смело сказала она. – Я убегаю. Сегодня ночью возвращаюсь в Испанию.

Валери так громко ахнула, что несколько прохожих даже обернулись. Тогда Кит рассказала ей все о себе. Как прекрасно было поделиться с кем-то своими заботами! Она даже упомянула Курта Тэннера и его лошадь.

– Итак, вы понимаете, у меня единственный выход – бежать. Я больше не могу позволить родителям диктовать мне свою волю!

Валери крепко пожала ей руку:

– Я восхищена, Кит! Вы такая отважная! Я хотела бы походить на вас! Мои родители все время помыкают мной, особенно отец. Он решил, что я должна выйти замуж за сына его друга, который живет на Бермудах. Но он ошибается! Я никогда не выйду замуж ни за кого, кроме вашего брата. Я готова ждать его вечно.

Кит заверила Валери, что Тревис найдет способ, чтобы рано или поздно связаться с ней.

– Он говорил мне, что любит вас и очень страдает. Но все устроится, я знаю! – Кит открыла сумочку и достала из нее карандаш и бумагу. – Вот мой адрес, по которому вы можете мне писать. Настанет время, и я напишу родителям, сообщу, где нахожусь. Напишу и Тревису, когда он начнет заниматься в Уэст-Пойнт. Если вы оба захотите, то можете передавать письма друг к другу через меня.

Валери обняла Кит:

– Я всегда чувствовала, что мы станем добрыми друзьями. Напишите мне и сообщите, как у вас дела. Я беспокоюсь, как вам удастся проехать «зайцем». Будьте осторожны, – добавила она, сдвинув брови.

– Это не так сложно. Нужно будет только найти путь в трюм, где перевозят животных, и там устроиться в одном из свободных стойл.

– У вас достаточно денег? Я могла бы вам дать. Вот в кошельке…

– У меня все прекрасно, – заверила ее Кит, желая, чтобы это было действительно так.

 

Глава 26

Пора… Время пришло.

Кит откинула одеяло и поднялась с постели. Тихо подкравшись к двери, она наклонилась и внимательно прислушалась. Похоже, все спали.

Кит взяла узел с одеждой, которую загодя вытащила из чемодана Тревиса. В это позднее время появившаяся в порту женщина привлекла бы внимание, и поэтому она решила одеться в мужскую одежду. Она закатала рукава рубашки и подвернула брюки. Зашпилив свои длинные золотисто-рыжие волосы, она запрятала выбившиеся локоны под котелок, тоже заимствованный у Тревиса.

Кит поспешно нацарапала записку, в которой сообщила, что она уходит, желая жить собственной жизнью. Убеждала никого за нее не тревожиться – она едет не наобум, и у нее есть деньги. Кит просила простить ее и обещала позже сообщить о себе. Сложенную записку она оставила на кофейном столике в прихожей.

Поскольку ей предстояло провести на лайнере пять суток, Кит позаботилась о еде: захватила с собой немного хлеба и печенья, а также небольшой сосуд с водой.

Оглянувшись вокруг себя, Кит глубоко вздохнула… и сделала первый шаг навстречу судьбе.

Ей было неудобно в больших, громоздких ботинках, и после быстрой ходьбы по булыжникам мостовой она сильно стерла ногу.

У порта Кит остановилась передохнуть. Вдалеке она видела вспышки огней и без устали работающих людей. На пристани проходила погрузка «Олимпика». Ее сердце забилось в волнении. Вскоре она будет свободной и независимой! Кит решила, что сумеет преодолеть все преграды.

Она осторожно пошла между контейнерами. Местами они стояли так близко друг к другу, что ей с трудом приходилось протискиваться между ними. Казалось, контейнеры никогда не кончатся, но наконец девушка вышла на широкое, пустое пространство, отделяющее ее от следующей партии грузов. Не увидев никого, Кит глубоко вздохнула и побежала изо всех сил к рядам, как ей показалось, больших бочек. Она уже достигла их, когда раздался пронзительный мужской крик:

– Эй, кто там?

– Гигантская крыса! – весело расхохотался другой мужчина. – Действуй, Джорди. Отпей глоток и верни мне бутылку.

Кит замерла. Мужчины находились где-то между бочками. Наверняка это были пьяницы, живущие в порту, либо докеры, решившие пропустить по маленькой. И те, и другие представляли для нее опасность.

Всмотревшись, Кит решила пробраться между бочек до конца пристани и обойти их сзади. Оставаться там, где она оказалась, рискованно: скоро начнется рассвет. Времени терять нельзя.

Встав на четвереньки, Кит двинулась дальше. Неожиданно ее руки коснулось что-то большое и теплое. В мутно-золотистом свете фонаря она увидела огромную серую крысу. Ее маленькие красные глазки источали злобное веселье, будто она ощутила испытываемый Кит ужас. Крыса показала желтые зубы. Кит вскрикнула от страха.

– Эй! Ты слышал? – послышался пьяный голос. – Никакая крыса, черт побери, не издала бы такого звука. Рядом кто-то есть!

Глядя на крысу, Кит отползла назад.

– Я же сказал тебе: там кто-то есть. Я убираюсь отсюда!

Кит услышала удаляющиеся шаги бегущего человека… Потом наступила тишина.

Глубоко вздохнув, Кит продолжила свой путь. Прокравшись за бочками, она увидела, что следующая партия грузов предназначена для «Олимпика». Огромный корабль высился прямо перед ней. Пирс был ярко освещен, и Кит тут же спряталась в тень. Нужно дождаться удобного момента, чтобы подбежать к веревочной лестнице, ведущей в трюм.

Ее внимание отвлекло какое-то движение, и она заметила подростка лет пятнадцати, поднявшего небольшой ящик. Стоявший рядом с ним плотный мужчина закричал:

– Живее! Отнеси это на камбуз. В любую минуту доставят картофель, и мы должны освободить для него место.

Подросток поспешно скрылся в трюме, мужчина занялся подъехавшим товарным вагоном. Кит решила действовать. В мужской одежде она могла сойти за боя-мальчика – рассыльного на пароходе. Это ее единственный шанс.

Затаив дыхание Кит подошла к грузу, предназначенному для камбуза, уговаривая себя сохранять спокойствие. Подойдя к ящикам, она выбрала самый маленький. Увы, в нем будто лежала сотня фунтов камней. Сгибаясь под тяжестью, стиснув зубы, Кит направилась к трапу. Однако не прошла она и нескольких шагов, как услышала раздраженный голос:

– Пошевели задницей, бой. Мы не можем торчать здесь целый день.

С огромным усилием Кит ускорила ход. Ее спина готова была вот-вот переломиться, а колени – подогнуться.

– Не понимаю, почему не могут нанять нормальных парней? – рявкнул мужчина. – Берут тощих задохликов, и возись с ними. Поторапливайся, доходяга! Как тебя зовут?

Кит заставила себя сделать еще одно последнее усилие и чуть не упала, войдя в тускло освещенный трюм. Слава Богу, никого рядом не было. Она хотела осторожно поставить ящик на пол, но ее окостеневшие пальцы разжались. Ящик с гулким грохотом упал на пол, и его содержимое – банки с золотистым медом – раскатилось вокруг.

– Ты что, парень, уронил товар? Если что-нибудь разбилось, я хорошенько тебя отлуплю! – заорал, бросившись к ней, ее мучитель.

Кит дико огляделась вокруг и увидела кучу джутовых мешков, заполненных зловонным луком. Собрав последние силы, она перепрыгнула через них и, замерев, легла на пол.

– А, черт побери! Только взгляните на этот кавардак! Ты, парень, уволен, но сначала я тебя как следует проучу!

Кит затаила дыхание и крепко зажмурилась. «Только не это!» – подумала она.

Раздался еще один гулкий голос:

– Что здесь происходит, Макаду? Что за вопли? Пришел еще один полный вагон товара. Мы должны его разгрузить, а пристань уже забита.

Враг Кит объяснил, что работающий на камбузе неопытный бой уронил на пол ящик с банками меда и теперь прячется. Второй мужчина сердито приказал ему идти работать, а к поискам виновника приступить позже.

– Уж я найду его! – проворчал Макаду. – Он объявится. На голове у него котелок, и я по нему узнаю.

По мере приближения отплытия работа по загрузке усиливалась. Кит не могла оставаться за мешками – боялась, что их перебросят куда-нибудь в другое место. Она с усилием поднялась и выглянула через люк на пристань. Начало светать, время неудержимо бежало вперед.

Кит затаилась, когда в трюм вошел член команды с ящиком для инструментов, перекинутым через плечо. Мимо прошел еще кто-то, и они обменялись любезностями. Потом наступила тишина. Кит подождала несколько секунд, прежде чем осмелилась перелезть через мешки и направиться к клеткам для животных.

Отсек был таким, как она его запомнила: темным и нагнетающим тоску. Клетки стояли вдоль прохода, ведущего в стойла для лошадей. Кит отодвинула большую дверь в стойла, надеясь, что много лошадей в них не будет. Чем их окажется меньше, тем лучше: реже будут заходить их кормить и присматривать за ними. И следовательно, меньше шансов, что ее обнаружат. Она с облегчением увидела, что первые два стойла по обе стороны прохода оказались пусты. Она прошла дальше, в сторону от постоянно включенного у двери небольшого фонаря.

Два следующих стойла были тоже свободны. Неужели весь отсек будет в ее полном распоряжении? Девушка услышала в самом последнем стойле взволнованные удары копытами.

Кит подошла к ограде стойла и стала на ее нижнюю перекладину. Она перегнулась, чтобы успокоить животное, и тут же чуть не перевалилась внутрь стойла. Там стоял Пегас!

Узнав ее, он тихо заржал, а у Кит сперло дыхание от волнения, когда она погладила его мягкий бархатный нос. Она вспомнила о том, как мечтала ездить на нем верхом по просторам своего ранчо, построить для Пегаса особое стойло в конюшне. Но из-за Курта Тэннера мечте теперь не суждено сбыться.

Кит вдруг замерла. Пегас на борту лайнера… значит… здесь должен быть и Курт! Кит неожиданно обрадовалась, что она путешествует «зайцем», а не в качестве обычного пассажира. Скрываться в трюме с животными, разумеется, приятнее, чем оказаться в компании Курта Тэннера.

Лайнер внезапно пошатнулся, издав громкий скрежещущий звук, и Кит поняла, что они отходят от пристани.

Итак – впереди новая жизнь!

Она повернулась к стойлу напротив и с радостью отметила, что оно вычищено, пол покрыт свежим, нежно пахнущим сеном. Сев на пол, она развязала свой узелок и отпила глоток воды.

Пароход медленно вышел из гавани. Уютно устроившись на душистом сене, Кит закрыла глаза и вскоре погрузилась в сны о зеленых долинах Испании и прекрасных лошадях.

Кит резко проснулась. Ее тошнило, было ужасно жарко. Она не знала, сколько проспала, – время будто остановилось. Она чувствовала, что надо перекусить, но еда вызвала у нее отвращение. Кит с трудом выпила глоток воды – горло распухло. Боже, неужели она заболела?

Кит от слабости не могла пошевелить ни ногой, ни рукой. Голова кружилась, жар становился невыносимым. Девушка испугалась. Кто же ей поможет?

Собрав остатки сил, она проползла по сену к ограждению, ухватилась за перекладины и попыталась подняться на ноги. Калитка раскрылась, и Кит, чувствуя, что падает, с отчаянием ухватилась за нее. Последнее, что она запомнила, была морда Пегаса, с любопытством уставившегося на нее сверху.

Издалека к ней пробились голоса. Но она не могла обратиться к говорившим, так как горло саднило, не могла приблизиться к ним – не осталось сил, чтобы двигаться. Кит словно погрузилась в плотный, серый туман, не понимая, где же она…

Корабельный офицер непонимающе уставился на Кит.

– Вы нашли его именно здесь? – спросил он Нормана Тэтчера, обслуживающего конюшню.

– Да, сэр, – нервно ответил Норман. Именно на нем лежала обязанность обеспечивать порядок в этой части трюма, и появление здесь безбилетного пассажира было серьезным проступком. – Я пришел сюда задать корм лошади мистера Тэннера и увидел, что кто-то лежит, и побежал за помощью. Я не пытался подвинуть его, и…

Офицер наградил лежащего нетерпеливым тычком:

– Убрать его с дороги! Проклятый безбилетник! Выбросить бы его за борт! Было бы меньше забот.

Он перевернул Кит на спину, и у него перехватило дыхание.

– Черт побери. Да это же женщина!

Норман заглянул ему через плечо. Потом отодвинул офицера и встал рядом с девушкой на колени.

– Это мисс Кит Колтрейн! Она была нашим пассажиром во время предыдущего рейса. Она из очень богатой семьи.

– Почему же она переоделась мужчиной? – нахмурился офицер. – Странно, впрочем, займемся выяснением этого попозже. Видно, она больна.

Норман на мгновение задумался.

– Мистер Тэннер, который оформлял лошадь в багаж, сказал, что она принадлежит ему. Тогда я удивился, поскольку во время прошлого рейса она числилась собственностью мисс Колтрейн, девушка ее очень любила. Не могу поверить, что она ее кому-то продала. Разрешите мне пойти и найти мистера Тэннера. Может быть, он объяснит, в чем дело.

– Хорошо, – мрачно сказал офицер. – Но я предполагаю, что у нее нет билета. В противном случае зачем она так оделась? Нам лучше не трогать ее до осмотра врача. Я его сейчас приведу, а ты сходи за Тэннером.

Кит не пыталась заговорить с ними. Куда легче было погрузиться в зыбучие пески забвения.

 

Глава 27

Кит с большим трудом открыла глаза. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Пытаясь, несмотря на пульсирующую головную боль, сконцентрировать внимание, она заметила единственный источник света в темной комнате – круглое окно. Она сообразила, что это иллюминатор и, значит, она на корабле. Приподняв голову с подушки, Кит увидела небольшую софу, кресло, два стола.

Она лежала на большой кровати. На стенах висели картины, а пол прикрывал ковер. Почему она оказалась в каюте?! Кит безуспешно пыталась сесть, однако одеяло упало на пол, и она увидела, что на ней незнакомая рубашка. Чья она? Кто надел ее на нее? И как она сюда попала?

Кит откинулась назад и лежала, подавленная ужасом. Она помнила стойло, помнила, что заболела… Ее охватила паника. Вдруг послышался звук открывающейся двери. Кит беспомощно ждала, что уготовила ей судьба.

В комнату вошел Курт Тэннер.

– Вы?..

– Поздравляю с возвращением к жизни! Признаться, вы меня напугали.

Ее губы беззвучно шевелились, и Курт налил ей чашку воды из кувшина. Он нежно приподнял ее голову и поднес чашку к ее рту. Кит испытала отвращение к его прикосновению, но ее мучила жажда.

– Хотите есть? Я могу попросить, чтобы из камбуза принесли вам немного супа. Кризис миновал ночью. Врач говорит, что худшее уже позади, но еще какое-то время вы будете чувствовать слабость. – Он осторожно положил ее на подушку.

– Как… – начала Кит дрожащим голосом, – как вы меня нашли?

Курт тихо рассмеялся и сел на край постели:

– Нашел не я, а бой, обслуживающий грузовой отсек для животных. Кажется, Тэтчер. Он вызвал офицера. Они подумали, что вы безбилетный пассажир.

– Тогда как же…

– Как я оказался причастным к этому делу? – закончил он за нее. – Тэтчер узнал вас по предыдущему рейсу. Он также вспомнил, что именно вы доставили на борт Пегаса, и удивился, что на этот раз это сделал я. Он пришел спросить меня, не знаю ли я, в чем дело. Я не знал, но придумал целый рассказ, чтобы как-то прикрыть вас.

Кит нахмурила брови. Курт явно наслаждался самим собой, пытаясь убедить ее в том, что она его вечная должница. «Ну что же, зря старается!» – молча возмутилась Кит. Негодование придало ей силы.

– Вы не имели права вмешиваться. Почему вы не занимаетесь своими делами?

Курт рассмеялся:

– Если бы я поступал так, как вы советуете, то вы были бы уже там, где, полагаю, вам не очень-то бы понравилось, – в корабельной тюрьме.

– Ничего подобного, – возразила Кит. – Вы сами сказали, что Норман Тэтчер узнал меня и…

– Это не имеет значения. Он даже мог бы сказать, что вы принадлежите к состоятельной семье Колтрейнов. Но для капитана лайнера в настоящий момент вы только безбилетный пассажир. Ясно, что вы не просто прогуливались и заблудились в трюме. Учитывая, что вас нет в списке пассажиров.

– А почему я здесь? – упавшим голосом спросила Кит.

– Поправляетесь после болезни, которая вас чуть не отправила на тот свет. Вы были без сознания почти двое суток.

– Двое суток? – поразилась Кит. – Не верю! Я помню, что очень устала и заснула, но это не могло случиться два дня назад!

– Тэтчер обнаружил вас, когда пришел посмотреть за животными. Я принес вас сюда. Это было прошлой ночью.

Кит молча наблюдала за ним. Оставался один вопрос, на который он не ответил. Стиснув кулаки, она повторила:

– Я спросила, как я оказалась именно здесь, в вашей каюте! И кто меня одел?

Его глаза озорно блеснули.

– Вас одевал, миссис Тэннер, ваш верный и любящий муж. Ухаживал за вами, купал, чтобы сбить температуру, и, могу добавить, наслаждался каждой минутой. – Не в силах сдерживаться, он откинул голову назад и громко рассмеялся.

– Негодяй! – закричала она в негодовании, сожалея, что не может дать ему пощечину. – Как вы смели? Вы не имели права…

– У меня не было иного выхода, – ответил он, пожав плечами. – Я знал вашу цель – убежать, вернуться в Испанию, и поэтому решил помочь вам. Быстро придумал историю, как мы женились в Нью-Йорке и отправились в свадебное путешествие. Я объяснил, что мы немного повздорили, как это порой бывает с молодоженами. А мужскую одежду вы надели, потому что в тот момент, когда мы поссорились, вы были обнажены и схватили в темноте первые подвернувшиеся под руку вещи – мои. Когда же меня спросили, почему вас нет в списке пассажиров, я объяснил, что мы, дескать, бежали, и я уже внес в список свое имя, намереваясь оплатить ваш проезд позже. Я дал деньги судовому кассиру, и это их удовлетворило. Правда, говоря откровенно, я не знаю, поверили ли они мне или нет. Возможно, решили, что я придумал легкий выход из трудной ситуации, в которой оказалась каждая из заинтересованных сторон.

Итак, – завершил свой рассказ Курт, – я принес вас в каюту, где мы проводим наш медовый месяц. Я, конечно, отдаю себе отчет в том, что здесь нет роскоши, к которой вы привыкли, но я резервировал билет слишком поздно, и осталась только эта каюта. Ну, хотите супа?

– Я не останусь здесь! – закричала Кит.

– У вас нет выбора. – Он рассмеялся. – Вы не можете вернуться в стойла.

– Я с гораздо большим удовольствием отправлюсь в тюрьму.

– Это ваша привилегия.

– Неужели вы полагаете, что я проведу остаток рейса вместе с вами в этой каюте?

– В моей каюте, – напомнил он ей. – Хотите, чтобы я из нее выселился? Пароход заполнен, и, будь я проклят, если ради того, чтобы доставить вам удовольствие, я отправлюсь спать на палубу. Две минувшие ночи мне было очень неудобно спать на полу. Кстати, не вздумайте предлагать пари на эту каюту, – предупредил он. – Я уже извлек небольшой урок из того, что значит вступать с вами в подобные сделки.

Она уставилась на него полными ненависти глазами:

– Думаете, что если удерживаете меня здесь, то сумеете соблазнить и добавить мое имя к вашему списку завоеваний? Ошибаетесь, Курт Тэннер!

Он, ничего не сказав, ухмыльнулся.

– Этого не будет! – кипятилась она. – Вы захватили мою лошадь, но никогда не завладеете мной. Если вы будете настолько добры и попросите судового кассира посетить меня, то я договорюсь с ним о другой каюте.

Кит отвернулась лицом к стене. Курт продолжал сидеть на прежнем месте и смотрел на нее. Несмотря на бледность и тени под фиалковыми глазами, она по-прежнему казалась ему самой красивой женщиной в мире. Она стала для него навязчивой идеей, наркотиком, от которого он никак не мог освободиться. Когда он купал ее в ванне, прикасаясь к ее бархатной коже, ласкал ее совершенное тело, только величайшее самообладание помешало ему овладеть ею.

Курт сухо проронил:

– Этого не понадобится. Я сам договорюсь.

Кит не ответила, но он заметил на ее губах торжествующую улыбку.

– Я кого-нибудь пошлю за супом. Вам надо поесть.

– Благодарю.

Между ними повисла гнетущая тишина. Курт не отрываясь смотрел на Кит и потом спросил:

– Поскольку я поставил себя под удар, оплатил ваш проезд и предоставил свою каюту, то полагаю, я имею право знать, что вы, черт побери, делали там, внизу?

– Моя бабушка скончалась.

– Это очень грустно, – искренне сказал он. – Но это не объясняет причину вашего побега.

– Моя жизнь внезапно пошла кувырком. Вы рассказали моему отцу, каким образом мне достался Пегас, и он решил, что я абсолютно неисправима. Он захотел отдать меня в пансион, в Швейцарию, и мама согласилась с ним.

– Кит, мне искренне жаль. Никогда не думал, что все обернется таким образом.

– У меня остался один выход – убежать. Бабушка хотела, чтобы я поступила именно так…

Курт задумчиво прищурился. Он знал, что Кит не понравится то, что он скажет.

– Кит, когда мы прибудем в Шербур, вам следует вернуться к родителям. Я буду рад купить у вас ранчо и даже с некоторой прибылью для вас.

Несмотря на слабость, Кит тут же взорвалась:

– Вернуться? Продать мое ранчо? Вы с ума сошли? Да я прежде увижу вас в аду, чем сделаю это! – Ее лицо побагровело от гнева.

– Будьте благоразумны, Кит. – Курт поднялся. – Женщина не в состоянии самостоятельно управлять ранчо. Ведь это значит вести трудную и опасную жизнь. Кроме того, я уверен, что Колт Колтрейн не собирается выплачивать вам ежемесячное пособие. Как же вы намерены жить? Если бы у вас были деньги, вы никогда бы не спрятались в стойле для лошадей! – Он недоверчиво покосился на нее. – Хотя, именно вы, Кит, способны на подобное, и…

Неожиданно Кит начала лихорадочно оглядывать комнату:

– Мой узелок!.. Где мой узелок?..

Курт покачал головой, озадаченный ее нервной вспышкой.

– Какой узелок? У вас с собой не было кошелька.

– Не кошелек! – Она перекинула ноги через край кровати и попыталась встать, но у нее тут же закружилась голова. Курт подхватил ее и хотел помочь ей лечь, но она стала отбиваться от него слабыми кулачками.

– Нет. Я должна найти его! В нем была вода, еда, а также… – Она замолчала, заметив, с каким любопытством он смотрит на нее. Заставив себя успокоиться, Кит сказала: – Поймите, мне он очень нужен.

– Возможно, он вместе с вашей одеждой. Я помню, что сказал каютному стюарду, чтобы он все собрал и положил в мой запирающийся шкафчик. Сейчас посмотрю. – Он открыл небольшой шкафчик и принялся его перерывать.

Кит затаила дыхание. Деньги, которые дала ей Китти, хранились в затянутом шнурком мешочке. Если он пропал, то пропала и она.

Наконец Курт обнаружил ее узелок. Кит схватила его и прижала к груди, со страхом наблюдая за Куртом.

– Там спрятаны ваши деньги? Не беспокойтесь, я не отниму их. Я никогда не беру чужого. – Он не смог удержаться, чтобы не намекнуть на их прошлые противоречия.

– Бабушка дала мне их с тем, чтобы я чувствовала себя уверенной, пока не устрою все, как мне хочется. Но это, впрочем, не ваше дело.

Курт медленно кивнул, и на лице его появилась презрительная улыбка.

– Не сомневаюсь, что вы, Кит Колтрейн, устроите все по вашему желанию. – Он пошел к двери. – Скажу, чтобы сюда принесли суп, и попытаюсь найти место, где смогу спать до конца рейса. – Взглянув на Кит, он покинул каюту.

Кит не стала проверять, на месте ли деньги. Курт ни за что бы не украл ни у нее, ни у кого-нибудь другого. Внезапно ей пришло в голову: а не украла ли она что-нибудь у него, «выиграв» Пегаса? Ведь она поступила, как Гален Эсмонд, когда он обманным путем вовлек пастухов в скачки. К тому же она обманула Курта, спрятав объявление о продаже ранчо.

Усталость постепенно накрывала ее подобно толстому, теплому одеялу… Кит почувствовала, что засыпает… Она с удовольствием отдалась сну, желая забыть о том, что ввела в заблуждение человека, который уберег ее от больших неприятностей и возможного ущерба.

Запах горячего овощного супа раздразнил аппетит. Кит открыла глаза и увидела, что каютный бой поставил на столик рядом с ее кроватью поднос. На нем лежали еще сандвичи с ветчиной, с сыром, и стояла огромная кружка дымящегося кофе. Никогда еще еда не выглядела для нее столь привлекательно. Никогда она еще не была так голодна.

Бой спросил, не нужно ли ей что-нибудь еще.

– Да. Я хотела бы принять ванну.

Он сказал, что пришлет стюардессу.

Только Кит закончила есть, как в каюту вошла молодая девушка, наполнила ванну водой и помогла ей вымыть голову. На крючке Кит увидела синий кашемировый халат Курта и надела его. Как приятно от него пахло… Укутавшись в мягкий халат, она вернулась в постель и тут же снова уснула.

Кит разбудил какой-то звук. Она присела и увидела Курта, который рылся в своем шкафчике. Не глядя на нее, он сказал:

– Простите, я вас разбудил, но мне надо взять кое-что из своих вещей.

– Куда вы собираетесь? – нерешительно спросила она.

Он поднял голову и посмотрел на нее с выражением горького изумления:

– В конюшню. Сказал Тэтчеру, что у нас произошла ссора, которую, по-видимому, погасить нельзя, и что мы, вероятно, разведемся. Он разрешил спать мне в стойле Пегаса. Пароход так переполнен, что даже члены экипажа спят по двое на одном месте.

Почувствовав угрызения совести, Кит запротестовала:

– Вы не можете спать там. Это будет с моей стороны нечестно. Ведь это ваша каюта.

– В свое время я спал и в худших местах, – сообщил он. – Тогда меня это не волновало. Не волнует и теперь.

Он взял свои вещи под мышку и повернулся, чтобы идти. Кит сползла с постели и, качаясь, подошла к двери:

– Пожалуйста, не уходите. Если вы так поступите, я буду чувствовать себя ужасно.

– Неужели? – насмешливо спросил он.

Она скрестила руки на груди, стараясь поплотнее запахнуть халат. Ей казалось, что она стоит перед ним нагая… Внезапно ее пронзила мысль, что он уже видел ее обнаженной, прикасался к ней. Она надеялась, что не покраснела, когда посмотрела на него, и застенчиво побормотала:

– Я вам очень благодарна за то, что вы сделали. Вы совсем не были обязаны так поступать. С моей стороны было бы величайшей неблагодарностью, если бы я вас выгнала из вашей каюты и вы бы спали в стойле.

Курт молчал, настороженно глядя на нее.

Почувствовав с его стороны недоверие, Кит снова начала убеждать его:

– В конце концов мы будем с вами соседями. Хорошо бы мы понравились друг другу, а может быть, и стали друзьями.

Ее слова неожиданно позабавили его.

– О, вы мне всегда нравились, малышка. Даже тогда, когда мне хотелось положить вас лицом вниз к себе на колени и отшлепать ваш хорошенький задик. Но помните, – добавил он хриплым шепотом, – даже если я это когда-нибудь сделаю, мы все равно останемся друзьями.

Кит отвернулась в сторону, желая скрыть свой неожиданный трепет. Она вернулась к кровати, присела на нее, а он молча наблюдал за ней.

– Никак не решу, как мне поступить с одеждой. Я намеревалась удрать с корабля, когда мы доберемся до суши, и купить себе кое-что. Но сейчас мне совсем нечего надеть, когда мы сойдем по трапу в качестве мужа и жены. – Она усмехнулась, совсем как школьница, и почувствовала себя очень глупо.

– Кит, – Курт ласкал ее своими теплыми карими глазами, – не бойтесь меня. Я никогда не сделаю ничего против вашего желания.

Кит словно не слышала его, как зачарованная не сводя с него взгляда.

– Да, – признал он, слегка улыбнувшись, – у меня были женщины, но ни одной из них я не сделал зла. Верно, разозлил немало из них, поскольку они думали о браке, а я никогда не давал обещаний под воздействием минутной страсти. Однако я никогда не поступал бесчестно. Вы ошибаетесь, если думаете, что я только и жду шанса, чтобы совратить вас. Чего я действительно жду, – сказал он, осторожно укладывая ее на постель и вытягиваясь рядом с ней, – так это шанса показать вам, как пылко я вас желаю с первого дня, как увидел вас… показать, как нам было бы хорошо вместе.

Он привлек ее к себе, и Кит не могла сопротивляться, когда он жадно потянулся к ее губам. Халат распахнулся, и его ладони проникли под него и ласково заскользили по ее обнаженному телу, разжигая огонь желания.

Счастье захлестнуло Кит. Его прикосновения, подобно солнцу, согревали душу. Не осталось ни сомнений, ни страхов – она забыла обо всем на свете, полностью отдавшись всепоглощающей страсти.

Курт мягко раздвинул коленом ее ноги, и Кит тихо застонала, когда он прикоснулся к тому месту, к которому не прикасался ни один мужчина…

– Ты уже готова принять меня, Кит… и я уже давно готов взять тебя… – прошептал он.

Он прильнул губами к ее груди. Она невольно выгнула спину навстречу ему. Его язык словно обжигал ее бедра, живот и внезапно Курт стал вновь целовать ее губы – пылко, ненасытно.

– Я хочу тебя, Кит, хочу так, как никогда никого. Я не причиню тебе боли, – хрипло прошептал он, глядя ей в глаза.

– Прошу вас, – стонала Кит, – возьмите меня.

Курт одним толчком вошел в нее, заглушив ее выкрик поцелуем. Он начал медленно двигаться, приподнимая ладонями ее бедра. Кит забилась в экстазе, прижавшись к нему, когда они вместе достигли вершин страсти. Наконец, выкрикнув ее имя, Курт бессильно упал, положив голову на ее плечо.

Наслаждаясь новыми неизведанными чувствами, Кит гладила его густые волосы.

Курт сел, опершись на спинку кровати, и притянул ее в свои объятия. Укачивая ее как ребенка, он погладил ее по щеке.

– Это только начало, – торжественно сказал он. – Теперь, когда я нашел тебя, я никогда тебя не отпущу.

Кит вдруг почувствовала беспокойство. Может ли она доверять ему? Что-то подсказывало ей, что не следует открывать ему свою душу до тех пор, пока она не будет полностью уверена, что не является его очередной победой.

Курт опять поцеловал ее, вновь разжигая пламя желания. Ощущая свою беспомощность, Кит уступила страсти, которую, как она знала, он мог утолить…

Еще раз… И еще, и еще, и еще…

 

Глава 28

Когда Кит и Курт высадились в Шербуре, всем окружающим они могли показаться новобрачными, без памяти влюбленными друг в друга.

В конце своего путешествия они не рисковали покидать каюту. Кит смеялась, что в халате Курта она окажется в центре внимания, а Курт поддакивал ей, говоря, что она нуждается в отдыхе, дабы восстановить «подорванные силы». И при этом понимающе щурился.

Они много смеялись и вновь, и вновь оказывались в объятиях друг друга. Проведенные ими вместе долгие часы позволили им по-новому узнать себя, породили лучшее взаимопонимание… и положили начало теплым и нежным отношениям. Впрочем, Кит все это приводило к пугавшим ее размышлениям.

Они как одержимые занимались любовью, и их тяга друг к другу казалась неиссякаемой. Порой Кит задумывалась, испытывает ли Курт к ней нечто большее, чем просто страсть. Она знала, что в его жизни были другие женщины, но не представляла себе, как будет относиться к этому факту, возвратившись в Испанию. Она злилась на себя. Ведь в конце концов Курт ей ничем не обязан, не давал никаких обещаний, да и она тоже.

Сейчас они наслаждались общением, не беря на себя никаких обязательств. Она не хотела придавать значение нескольким последним дням. Любовь и занятия ею не гарантируют завтрашнего дня, а несут с собой лишь приятное времяпрепровождение в настоящий момент.

Купив Кит одежду с тем, чтобы она смогла сойти на берег, Курт заказал для них номер в одном из лучших отелей. Пока они наслаждались поздним завтраком с шампанским и фруктами, он объявил ей, что им предстоит поход по магазинам.

– Я не хочу, чтобы моя жена выглядела безвкусно.

Кит рассмеялась:

– Мне многого не надо. Лишь пару комплектов для поездки на поезде домой. Как только я доберусь туда, мне понадобятся рабочие хлопчатобумажные брюки и сапоги.

– Я, конечно же, не имел в виду костюмы для путешествий с огромными перьями на шляпах. Но почему ты не хочешь проверить мое умение выбирать дамские наряды?

Заинтригованная, Кит позволила ему купить ей платья. Оставив в стороне солидные магазины, Курт привел ее по извилистой каменной лестнице в необычную лавку. Кит была ошеломлена, увидев в витрине манекен в вызывающем кружевном платье:

– Курт, что это за заведение?

– Заведение для завлекательных нарядов, – серьезно ответил он. – Его владелица мой старинный друг, и она продает только сверхмодные фасоны. У нее настоящий бизнес.

Кит не хотела его обижать, но твердо решила не бросать денег на ветер.

– Но мне, Курт, нужно всего лишь несколько домашних платьев. Я не лишена средств, но я должна расчетливо относиться к тому, что имею.

– Это мой подарок, – сказал он, сжав ей руку. – И тебе нужно больше, чем одно или два платья.

– Но не для поездки на поезде! – возразила Кит.

– Мы едем не поездом, – сообщил он.

Она в замешательстве уставилась на Курта:

– Ты нанял автомашину?

Курт покачал головой, и таинственная улыбка расплылась на его губах.

– Нет, я не нанял машину. А теперь давай купим несколько красивых вещей, чтобы носить их при лунном свете, распивая под звездами шампанское или загорая на палубе…

– На палубе? – повторила Кит.

– У меня есть яхта, – небрежно бросил он.

Кит хлопнула в ладоши и даже взвизгнула от восторга:

– Это будет чудесно!

– Я нанял небольшую команду, – объяснил он и обнял Кит за талию. – Нам нужно обеспечить себе надежное уединение для… для нашего медового месяца.

Кит посмеялась над его словами, но что-то ее встревожило. Определить, что именно, она никак не могла.

В магазине Кит познакомилась с мадам Вонсиной Ля-Вуре. Она похвалила стройную, гибкую фигуру Кит и исчезла в подсобном помещении, чтобы дать указание манекенщицам подготовиться к демонстрации мод.

Кит бесцельно бродила по залу, размышляя, почему она почувствовала себя не в своей тарелке. Потом догадалась, в чем дело, хотя признаться в этом не хотела. Ей были не по душе остроты и шуточки по поводу их женитьбы. Они превращали в пародию то, о чем она осмеливалась лишь мечтать. А место, куда привел ее Курт, напоминало бордель! «Неужели он приходил сюда со всеми женщинами, которых ему удавалось покорить?» – рассерженно думала она.

К тому времени, когда в зал вернулась мадам Ля-Вуре, Кит довела себя до крайности. Она была уже готова вылететь пулей из магазина и в одиночестве отправиться на вокзал.

Курт почувствовал: что-то не в порядке – и стал рядом с Кит, когда мадам, ударив в ладоши, подала сигнал для выхода первой манекенщицы.

– То, о чем ты думаешь, Кит, не соответствует действительности, – спокойно заметил он и попытался обнять ее, но Кит отстранилась.

– Ты умеешь читать чужие мысли? – сердито спросила она.

– Не нужно читать чужие мысли, чтобы понять, что ты дала волю воображению и вот-вот дашь волю своему вспыльчивому нраву.

– Ты обо мне? – холодно поинтересовалась она.

Его улыбка поблекла.

– Да, о тебе. И в один прекрасный день ты своим детским поведением заслужишь порку.

– Не угрожай мне! – возмутилась Кит. – Я злюсь, потому что ты привел меня к модельеру, где разрабатывают фасоны для… шлюх.

Курт рассмеялся:

– Почему тебе не посмотреть фасоны? Если ничто не придется по вкусу, тогда купим вдовье платье.

Кит нехотя согласилась, ожидая увидеть красные кружевные корсеты и черное нижнее белье. Однако она залюбовалась элегантными фасонами и получила истинное удовольствие от вечерних платьев, купальных халатов, бальных платьев, платьев для чая и даже пляжных костюмов.

– Отбери все, что хочешь, – сказал Курт. – Во время нашего круиза мы будем заходить в разные города, осматривать достопримечательности, обедать. Я привел тебя сюда, потому что здесь есть наряды на все случаи жизни.

Она взглянула на него с удивлением:

– Как же ты, направляясь в Америку, попал с нами на один корабль, если так долго добирался до Шербура?

– Я добирался до Шербура, как и вы, – объяснил Курт, – на поезде, автомобилем и каретой.

– Значит…

И вновь Курт угадал ее мысли и кивнул:

– Я, Кит, арендовал яхту с командой сегодня утром. Решил, что ты захочешь немного передохнуть, прежде чем мы отправимся дальше.

Тронутая до слез, Кит хотела броситься ему на шею, но рядом стояла владелица магазина. Зато чуждый условностей Курт обнял Кит и прижал ее к себе.

– Знаю, о чем ты задумалась, принцесса, – сказал он ей, и его кофейного цвета глаза засияли страстью, которую она успела узнать за последние дни. – Ты думаешь, что я покупал здесь наряды и для других женщин. Ошибаешься. Я действительно покупал им подарки, но, Кит, ты не как все остальные. Ты – редкая, особенная, красивая и…

У Курта перехватило дыхание, он умолк и неожиданно поцеловал ее долгим поцелуем.

Мадам осторожно кашлянула, напоминая им, что они не одни. Кит долго не могла прийти в себя. Скажет ли Курт, что любит ее? Поверит ли она ему?

Хотя Кит росла в роскоши и богатстве, она была потрясена яхтой, которую Курт арендовал для их возвращения домой. Она походила на большой шикарный особняк. В спальне хозяина преобладали розовый и розовато-лиловый цвета. В центре стояла огромная круглой формы кровать с бархатной спинкой. Через ведущие на палубу стеклянные двери открывалась широкая панорама моря. Пегаса поместили под палубой.

Стояла идеальная погода – спокойное море, синее небо, ласковый бриз. Кит была так счастлива, что ей казалось, будто она вознеслась на небо.

Однажды вечером, когда они стояли на палубе, а лунный свет окрашивал все вокруг в серебристые тона, Курт с восхищением любовался ею.

– Здесь так прекрасно. Мне даже хочется, чтобы это действительно был наш медовый месяц.

Кит затрепетала от удовольствия, не осмеливаясь признаться себе, что подобная мысль уже не раз приходила к ней.

Они остановились в Опорто – древнейшем и втором по величине городе Португалии. Курт также рассказал Кит, что Опорто – родина портвейна, который выдерживали в расположенных вдоль реки Дору пещерах. Они посетили винодельческие заводы, где попробовали этот драгоценный напиток. Держась за руки, бродили по великолепному Хрустальному дворцу и гуляли в садах вдоль реки Дору.

Кит была зачарована Лиссабоном с его мавританскими замками, монастырями эпохи Возрождения и соборами.

Потом они прошли Гибралтарский пролив, миновав огромную скалу, охраняющую вход в Средиземное море. Вдалеке виднелся берег Марокко, и Курт в шутку пригрозил:

– Когда я устану от тебя, отвезу на рынок рабов в Танжер. Наверняка найдется султан, который щедро заплатит за такую красотку с кожей цвета слоновой кости!

Кит гордо вскинула подбородок:

– Прежде чем что-то продать, надо этим владеть, сэр, а вы никогда не будете владеть мной!

Курт рассмеялся и, заключив Кит в объятия, отвел ее в каюту. Там он нежно уложил Кит на кровать, долго гладил ее волосы цвета меди. Потом он стал медленно раздевать ее, снимая одну деталь туалета за другой. Ее гладкая, как фарфор, кожа отсвечивала в полутьме. Курт лег рядом, дотронулся до ее щеки, заглянул в глаза:

– Ты не представляешь, как много стала значить для меня.

Фиалковые глаза Кит наполнились неожиданными слезами, а ее сердце затрепетало от его слов. Но тут холодный голос разума предупредил ее о необходимости соблюдать осторожность: Курт мог говорить то же самое многим другим.

Впрочем, в следующее мгновение она забыла свои страхи и отдалась его страстным прикосновениям. Курт целовал ее, ласкал, и она стонала от наслаждения, когда он вошел в нее. Они стали двигаться в такт, и Кит выгнулась дугой, чтобы ощутить его полнее, чтобы испытать неземное блаженство.

Вскоре они прошли Малагу с ее сверкающими пляжами, раскинувшимися у подножия живописного старого города, под извилистыми улицами, побеленными мавританскими домами и яркими африканскими цветами.

Яхта плыла дальше, огибая берега Испании. Однажды утром, когда они стояли на ее носу и солнечные лучи согревали их лица, Курт торжественно произнес:

– Говорят, молодой матрос чувствует себя в Средиземном море олимпийским богом.

Кит улыбнулась. Она пыталась не думать о том, что ждет ее впереди, в Валенсии, желая смаковать каждое драгоценное мгновение на яхте с Куртом. – Неужели этому придет конец? Удивительное путешествие, – дрожащим голосом прошептала она. – Что бы ни принесло будущее, я никогда не забуду это проведенное с тобой время!

Курт отбросил с ее лба завитки волос и ласково поцеловал:

– Это не конец, любимая. Это только начало.

Он помолчал, подыскивая нужные слова для того, чтобы выразить то, что было у него на сердце.

– Я знаю, ты хочешь исполнить свою мечту. Знай, я помогу тебе, если ты будешь во мне нуждаться, но вмешиваться в твои дела не стану. Запомни это.

Они скрепили молчаливое обещание любви и преданности опьянившим их поцелуем.

Когда они прибыли в Валенсию, Курт пригласил Кит остановиться на его ранчо, пока она не обустроится на своем собственном.

– Мне эта идея не нравится, – сказала Кит, – пойдут сплетни. – Она была не очень убедительной, ибо хотела каждую ночь спать в его объятиях, а каждое утро просыпаться от его поцелуев. – Мне очень важно пользоваться уважением среди жителей, – сказала она серьезно.

Курт с удивлением покачал головой:

– Я знаю, что тебе, как и мне, безразлично, что думают другие, но зачем-то притворяешься. Ну ладно, ты знаешь, где меня найти.

Он оставил ее в отеле, где она должна была жить до тех пор, пока не закончится ремонт ее дома на ранчо. Дни текли быстро. Кит поднималась на рассвете вместе с рабочими и, изможденная, валилась в постель с наступлением темноты. Она мечтала о Курте, о том волшебном времени, которое они провели вместе, пыталась не переживать из-за того, что не виделась с ним. Она знала, что он решил не вмешиваться в ее дела, но ужасно по нему скучала. Кит дала себе слово, что, как только переедет в свой дом, тут же пригласит Курта к себе.

Наконец, всего через две недели после их возвращения, Кит была готова переехать на ранчо. Выписываясь из отеля, она очень жалела, что рядом нет Курта, который разделил бы ее волнение.

Внезапно она задумалась над его словами. Правда ли он хочет оставаться в стороне, пока она не позовет его? Курт привык к тому, что женщины бегают за ним, и Кит знала, что действовать следует с осторожностью, если только она не хочет испортить их отношения. Возможно, думала она, время, проведенное ими в круизе, было такой же игрой, как и их брак? Вдруг Курт специально удалился, тем самым позволяя ей сохранить свое лицо?

Кит пыталась забыть Курта и наслаждалась своим новым жилищем. Маленький домик на ранчо полностью перестроили, сделали новую крышу, полы, заново покрасили. Под солнечными лучами сияла красным цветом конюшня и ждала лошадей, которых Кит собиралась купить при первой возможности.

Девушка ходила по комнатам, смакуя чувство абсолютной свободы. Сегодня же она напишет родителям и расскажет, как она счастлива, попросит их понять ее и простить. Но сначала она хотела пойти в конюшню и решить, каких лошадей она приобретет.

Кит поднялась по холму, весело насвистывая под теплыми лучами весеннего солнца. Была середина мая, и холмы покрылись густой травой и полевыми цветами. Распевали птицы, вдалеке виднелась река, сонно несущая свои воды. Кит несказанно радовалась и жалела лишь о том, что рядом нет Китти, которая разделила бы с ней это чувство.

Внезапно Кит услышала странный звук внутри конюшни, а потом – тихое ржание. Она ворвалась в конюшню и обнаружила там гордого Пегаса. На нем было красивое, отделанное серебром кожаное седло и первоклассная сбруя. К одному из поводьев была прикреплена записка, и Кит прочла ее затуманившимися глазами: «Мой подарок на твое новоселье, принцесса».

Всхлипывая от радости, Кит прыгнула в седло. Она никогда не ездила верхом на ранчо Курта, но предчувствовала, что Пегас найдет к нему дорогу.

 

Глава 29

Джейд проспала до полудня, пока ее окончательно не разбудили звуки машин, проезжавших по Пятой авеню. Она устало встала с постели, медленно подошла к окну и со скукой взглянула на то, что делалось внизу.

На протяжении нескольких последних месяцев она вела монотонную жизнь. Джейд бесконечно любила Китти Райт Колтрейн, но уже устала от затворничества, которое сделала своим уделом после смерти свекрови четыре месяца назад.

Страдания Джейд усугублялись бегством Кит. Джейд знала, что дочь вернулась в Испанию. Колт отчаянно хотел поехать туда и силком привезти ее обратно. Но Джейд удалось убедить его, что это не выход. Она считала, что Кит скоро поймет, что быть независимой не так легко, как она полагала, и сама вернется. Если же они вернут ее силой, то при первой же возможности она снова убежит.

Они похоронили Китти в Ницце рядом с могилой ее мужа. Потом из-за беспорядков, вспыхнувших в России, они сразу же поехали в Швейцарию, чтобы устроить там Мэрили. Это было очень трудное время – Мэрили не хотела оставаться в Швейцарии, а Тревис ни с кем не разговаривал, еще больше замкнувшись в себе.

На протяжении всего путешествия Джейд боролась со своей тайной болью: вновь и вновь убеждала себя – не имеет никакого значения то, что Брайан жив – он женат на другой и имеет семью. Но она не могла забыть, как он был одержим ею, и боялась, что он может попытаться разыскать ее. «В то время он был как сумасшедший, – вспоминала она. – Возможно, остался таким и по сей день. Что, если ему вдруг придет в голову, что он отец ее детей?» Одна мысль об этом приводила Джейд в содрогание.

Колтрейны вернулись в Нью-Йорк без каких-либо планов. Их заботило лишь поступление Тревиса в Уэст-Пойнт. Вчера он уехал туда, и Джейд вдруг ощутила, что ее жизнь дала осечку.

У них не было никаких наметок на дальнейшее, потому что Колт, подобно Тревису, замкнулся в себе. Они больше не беседовали друг с другом. Она знала, что он глубоко переживал поступок Кит и что только время способно излечить его от горькой мысли, что его предали.

Джейд со вздохом взглянула на новое платье, которое приготовила для нее Карасиа. Как надоело носить одежду только из черного крепа, черные чулки и черную вуаль!

Она позвонила горничной и попросила ее принести чая. Через минуту, к ее удивлению, с подносом вошел Колт не в черном, а синем деловом костюме. Черная траурная повязка отсутствовала на рукаве.

Колт поставил поднос на кровать и сказал:

– Настало время, леди, вернуться к нашей собственной жизни.

Она кивнула и улыбнулась, нежно погладив его по щеке.

Колт налил им по чашке чая и стал рассказывать о намеченных на утро делах:

– Наш адвокат говорит, что имущество Китти распродается и вырученные суммы переводятся на наш банковский счет. Земельный участок в Северной Каролине будет передан по наследству Тревису и… Кит.

Джейд стиснула его руку:

– Однажды она вернется, Колт. Мы знаем, что перед нашим отъездом в Вашингтон Китти сняла со счета в банке большую сумму наличными. Поскольку их не нашли, скорее всего Китти передала их Кит.

– Более того, – подхватил Колт, – перед тем как мы уехали из Испании, она купила Кит там ранчо.

Джейд выпрямилась и внимательно посмотрела на мужа:

– Я не верю!

Колт стал беспокойно ходить по комнате.

– Юрист сказал, что у него есть копии всех документов. Думаю, они с Кит собирались вернуться в Испанию и жить вместе. Вероятно, Кит сейчас находится именно там.

– Ты хочешь уговорить ее вернуться обратно? – спросила Джейд.

– Нет. Но я открою тебе, что я собираюсь сделать. – Его глаза блеснули решимостью. – Наследство, оставленное моим отцом Кит и Тревису, находится в моих руках. Я положу причитающуюся ей сумму в банк в Валенсии. Она имеет право на нее. Независимо от того, какую боль она мне причинила, я люблю ее и волнуюсь за нее. Но я назначу ей предельный срок, чтобы она покончила со своими глупостями и вернулась в родной дом.

Ледяной страх сковал сердце Джейд.

– А если она этого не сделает?

– Тогда, – с горечью отрезал Колт, – у меня нет дочери!

Джейд еле сдержала слезы. Ей оставалось только молиться, чтобы Кит образумилась.

– Сколько тебе понадобится времени, чтобы собраться в кругосветное путешествие? – вдруг услышала Джейд.

Неужели муж шутит? Сияние в его глазах и улыбка на губах убедили ее в том, что Колт серьезен. Она обняла его.

– Поедем! – воскликнула она. – Я буду готова, как только ты скажешь!

– Сейчас ведь нас ничто не удерживает, – рассуждал Колт. – Затратим год, а может быть, и два – объедем весь мир. Вдруг мы найдем рай, место далеко отсюда, где можно будет построить дом. О, Джейд, я так люблю тебя!

Он целовал ее до тех пор, пока она не стала задыхаться. Потом, пылая энтузиазмом, Колт поспешно ушел, чтобы начать приготовления к отъезду.

Джейд на несколько мгновений прилегла в постель, наслаждаясь счастьем. Впервые после того, как она выяснила, что Брайан жив, она испытала умиротворение и удовлетворенность. Она достала из-под матраца донесение, полученное ею из агентства Пинкертона. Ирония судьбы! Около двадцати лет назад Брайан нанял детективов, чтобы разыскать Колта. А теперь она наняла их, чтобы отыскать Брайана.

Она еще раз прочла, что Брайан Стивенс владеет двумя особняками, один из которых в городе, второй – в Катскиллсе. Он занимается морскими перевозками и довольно богат. Он и его жена, Лита, имеют дочь по имени Валери. В настоящее время они проживают на принадлежащем Стивенсу острове в Бермудском архипелаге. Агентство сообщало, что мистер Стивенс весьма замкнутая личность и ведет уединенную жизнь.

Джейд сложила документ и запрятала его в прежний тайник, намереваясь позже уничтожить. Пока все под контролем. А это уже неплохо.

Он пришел к ней в тиши ночи. Пришел бесшумно, как подкрадывающаяся пантера. Она догадалась о его присутствии, лишь почувствовав рядом его теплое тело. Она не вскрикнула от страха, а прижалась к нему, страстно желая его поцелуя.

Он приходил почти каждую ночь иногда рано, иногда – очень поздно. На этот раз он обнял ее перед рассветом. Миновала почти неделя с тех пор, как она видела его, и она соскучилась по его ласкам.

Его руки медленно двигались по ее телу. Кончики пальцев осторожно гладили ее, словно она была из хрупкого фарфора. Она трепетала под ним, дрожа от ожидания. В свете луны она видела улыбку, играющую на его красивых губах, когда он смотрел на нее, восхищаясь ее наслаждением.

Темные волосы в беспорядке падали ему на лоб, и она любовно откидывала их назад, касаясь крохотного шрама. Его глаза горели желанием. Когда он убеждался, что она возбудилась, он брал ее, и она выгибалась навстречу ему и глухо стонала. Она вновь переживала экстаз – сильнейшее эмоциональное потрясение, о котором не подозревала раньше.

Потом она лежала, положив голову ему на плечо, и расспрашивала о неделе, которую он провел в Мадриде. Он был усталым и рассеянно рассказывал о делах и скуке. Она снова просила взять ее с собой, а он напоминал ей, что она должна управлять ранчо. В его голосе звучала привычная горечь.

После ее возвращения в Валенсию они поссорились лишь однажды из-за ее настойчивого желания управлять ранчо и своей жизнью так, как ей казалось правильным. Он послал одного из своих людей нанять ей несколько пастухов и предложил передать в счет будущих платежей инвентарь. Она непреклонно отклонила его предложения, а он сердито сказал, что при ее отношении она закончит тем, что превратится в высохшую старую деву. Она ответила, что предпочитает такой удел подчинению мужчине. Позже они потешались над своим спором, и он больше никогда не предлагал своей помощи, хотя в его голосе не раз проскальзывало недовольство.

Кит лежала, наблюдая, как лунные зайчики пляшут по комнате. Летний бриз шевелил под окнами листву платанов. Судя по ровному дыханию Курта, он уснул. Она вспомнила, как положила голову на его широкое плечо, провела ладонью по его сильной груди… и почувствовала невероятное счастье, пусть даже на краткий миг.

Кит проснулась от яркого солнечного света и пения птиц. Стоял прекрасный день, и она была разочарована тем, что Курт уже ушел. Правда, чтобы избежать сплетен, он обычно уезжал до рассвета.

Она быстро оделась, оседлала Пегаса и поехала в Валенсию. В городе она сначала зашла за покупками, а потом пошла вдоль по улице в почтовое отделение. Тамошний клерк Доминго, увидев ее, расплылся в улыбке:

– Она пришла, сеньорита. Посылка, которую вы ждете.

Кит схватила большую коробку, которую тот протянул ей, и слезы брызнули из ее глаз.

– Не могу поверить! – в изумлении выдохнула она. – Прямо из Северной Каролины!

– Что в ней? – с любопытством спросил Доминго.

– Виноградная лоза! – Кит объяснила ему, что она написала арендаторам принадлежавшего Райт участка с просьбой прислать ей привой виноградной лозы, которую Китти посадила много лет назад. – Я заложу свой собственный виноградник, и настанет день, когда я буду производить лучшее вино в нашей округе! – радостно воскликнула девушка. – Вот увидите.

– Ах, сеньорита… – с сомнением покачал головой Доминго. – Не следует обольщаться. Растение уже, вероятно, засохло. Ему пришлось проделать далекий путь. Судя по штемпелю на посылке, она шла сюда почти два месяца.

– Ну что же, посмотрим. Я сейчас же отправлюсь домой, чтобы посадить ее. Виноградная лоза зреет целых три года. Так что лучше начать сразу.

Когда Кит повернулась, чтобы выйти, она столкнулась с Анаей Эстебан. Та отпрянула назад, будто ошпаренная.

– Смотри внимательнее, куда идешь, дрянная девчонка! – прошипела она.

Стараясь не вспылить, Кит сжала зубы, крепко прижав к себе посылку. До сих пор ей удавалось избегать стычек с этой несносной особой. Однако сейчас Аная стояла в дверном проеме, не давая Кит пройти.

– Ты слышала меня? – закричала она, угрожающе размахивая зонтом. – Отойди в сторону и дай мне войти. Не приближайся ко мне, ты, вонючка! Я слышала, как ты живешь на этом жалком ранчо, – позор! Даже шлюха не станет одеваться в мужское платье! Жить, подобно мужчине! Ты – стыд и срам для нашей общины и должна убраться отсюда!

Кит вздохнула и медленно выдохнула.

– Вы стоите у меня на пути, Аная. – Она предостерегающе взглянула на скандалистку.

Аная не сдвинулась с места.

– Я на дрянь не обращаю никакого внимания. – Она уколола кончиком зонта коробку, которую держала Кит. – Уходи с дороги и держись от меня подальше.

Это было уже слишком! Кит замахнулась посылкой и оттолкнула Анаю в сторону. Та споткнулась и упала на пол, звонко приземлившись на свой зад. Доминго разразился хохотом. Кит переступила через нее и пошла дальше.

– Ты еще поплатишься за это, шлюха! Я добьюсь того, чтобы ты убралась из нашего города! Мерзавка! – изрыгала ругательства Аная.

Проходившие мимо люди останавливались, а некоторые даже вышли из магазинов, чтобы разобраться в причинах сумятицы. Кит перешла на другую сторону улицы и приторочила коробку к седлу в тот момент, когда из таверны вышел Курт, услышав истеричные крики Анаи.

– Она напала на меня! – орала Аная. – Ее нужно арестовать за нападение на меня!

Курт перевел взгляд с Кит на Анаю. Аная бросилась к нему, будто ища защиты. С ненавистью глядя на Кит, она продолжила:

– Она ударила меня и сбила с ног. Теперь у меня будут синяки! – Она потерла свое бедро. – Ее нужно арестовать и наказать!

Поставленный в тупик Курт не двигался. Аная в ярости топнула ногой:

– Вы собираетесь стоять здесь и ничего не предпринимать?

Кит украдкой наблюдала за ним. Он подмигнул ей и спокойно обратился к Анае:

– Думаю, лучше всего вызвать врача. Хотя, по-моему, с вами все в порядке!

– Я говорю вам, она напала на меня! – кричала Аная. – Нужен полицейский, а не врач!

Курт вздохнул:

– Может, расскажешь, что произошло?

Кит пожала плечами:

– Она не хотела отойти в сторону. Поэтому я подвинула ее.

Курт не мог удержаться от смеха, и это привело Анаю в еще большее бешенство.

– Как вы смеете смеяться? Как смеете вставать на ее сторону?

Она подняла зонт, собираясь ударить Курта. Он вырвал зонт у нее из рук, бросил в канаву.

– Успокойтесь, Аная. Хорошего понемножку! – строго произнес он, начиная выходить из себя. Повернувшись к Кит, он приказал: – Иди домой. Я разберусь с ней и приду поговорить с тобой.

Этого-то и хотела Кит. Она уже оседлала лошадь, когда Аная неожиданно начала кричать:

– Мой любимый! После прекрасной недели любви в Мадриде как вы можете обращаться со мной так? Эта шлюха напала на меня, а вы не верите мне!

Кит словно окаменела. Медленно повернувшись, она увидела, как Аная прильнула к Курту, а тот пытается освободиться из ее цепких объятий.

Курт встретился глазами с Кит и быстро отвернулся. На его лице отразилось страдание. Он знал, что Кит не поверит ему, что бы он ни сказал. Он хотел удушить Анаю! Она висела на нем и орала на весь город, что он разбил ее сердце. Курт беспомощно наблюдал, как Кит схватила поводья и пустила Пегаса галопом вдоль улицы. Она не оглянулась.

 

Глава 30

Кит поливала высаженную ею днем раньше виноградную лозу, когда услышала приближающийся топот копыт. Она догадалась, кто это, но не сдвинулась с места, продолжая утрамбовывать мягкую землю вокруг растения.

Он остановился примерно в десяти футах от нее. Уголком глаза Кит видела сильные, золотистого окраса ноги его жеребца. Но даже когда перед ней возникли его сапоги, она не подняла головы.

– Ты выслушаешь меня?

Кит молчала. Возвратившись вчера вечером домой, она много думала. Дом! Кит смаковала звучание этого слова. Ее ранчо! Ее конюшня! Ее земля! Все это было ее. Она сама так решила. Она теперь сама отвечала за свою жизнь и, к счастью, управляла собственным сердцем. Она поняла, что Курта Тэннера никогда не удовлетворит любовь одной-единственной женщины. Ну что же, это его право. А ее право – сохранять собственную гордость и достоинство.

– Кит, ты должна выслушать меня.

Она горько рассмеялась:

– Должна? По-моему, шлюха заплатила тебе.

Он не мог не ответить колкостью:

– Если бы речь шла о шлюхе, то я согласился бы с тобой.

Кит вскочила на ноги, и ее фиалковые глаза заблестели.

– Значит, все в порядке? Я заплатила тебе за то, что ты спас меня от ареста? Могу сказать, что это было нелегко, ибо ты ужасный любовник и я ненавижу тебя!

– Ты лжешь и прекрасно это знаешь! – усмехнулся Курт и сдвинул шляпу на затылок. Темные волосы упали ему на лоб. Он нетерпеливо произнес: – Перестань вести себя как ребенок и выслушай меня.

– Зачем ты приехал? – сердито спросила Кит. – Ночью пытался пролезть через окно и понял, что оно закрыто для тебя?

– Нет. Но если бы я приехал, то закрытое окно не остановило бы меня. Выслушай меня!

– Иди к черту! – выпалила Кит.

Она повернулась, чтобы гордо удалиться, но он схватил ее за руку и грубо повернул к себе:

– Аная просто провоцировала скандал. Разве непонятно?

– Она хорошо поработала, – обрезала Кит.

– Только в том случае, если ты это допустишь, – ответил Курт.

– Она была в Мадриде?

– Да, но…

– Вот почему ты не хотел брать меня с собой? – резко прервала его Кит.

– Черт побери, Кит, ты же сама боялась сплетен. А в Мадриде наверняка стали бы болтать о нас.

– И ты тогда решил взять с собой женщину, которая не возражает против того, чтобы стать пищей для сплетен?

– Кто-то ездил со мной?

– Ты сам признал, что она была там. Впрочем, не имеет значения, как она попала туда. А теперь, коль вы не возражаете, мистер Тэннер, у меня есть и другие дела. Я уверена, что ничего нового вы мне не скажете.

Он задумчиво смотрел на нее.

– Кит, я устал скрываться. Я бы хотел прийти к тебе через дверь, как подобает, ухаживать за тобой, если так можно выразиться… традиционным способом. – Вопреки своему желанию он улыбнулся.

– Хочешь соблюдать приличия? – с насмешкой спросила она. – Неужели ты полагаешь, что я восприму это всерьез после того, как ты столько шутил по поводу того, что мы новобрачные? Заставлял меня чувствовать себя дурой – с самого начала! – Кит сморгнула едкие слезы, твердо решив не плакать. – Впервые в жизни я стала понимать, что значит быть любимой и желанной. А ты все портил своими шутками!

Курт покачал головой, ошеломленный ее откровенным высказыванием.

– Кит, ты глупая маленькая дурочка, – ласково прошептал он. – Я только дразнил тебя, мне казалось, что это тебе нужно. Я совсем не хотел тебя отпугнуть. Я видел, что ты сомневаешься, зная о моей репутации… Возможно, часть из того, что ты слышала обо мне, и соответствовала действительности, но ведь это не означает, что я должен всю оставшуюся жизнь отвечать за свои ошибки.

– По-моему, – заметила Кит бесстрастно, – после твоего свидания с Анаей в Мадриде никаких сомнений в твоей репутации не возникает.

Терпение Курта истощилось. Он выпустил руку Кит и отступил назад:

– Я попусту трачу слова. Именно ты, Кит, не воспринимала наши отношения всерьез, и дураком чувствую себя я.

– Прочь с моей земли, Тэннер, – твердо сказала Кит. – В следующий раз я тебя застрелю! – Она кивнула на ружье, которое прислонила к ближайшему дереву.

Ошеломленный, Курт мгновение стоял неподвижно, глядя в ее фиалковые глаза, которые некогда пылали страстным желанием быть с ним, а теперь сверкали гневом. Потом он повернулся и ушел.

Кит смотрела ему вслед. У нее защемило сердце, но она считала, что все случившееся – к лучшему. У нее своя судьба, а у него – своя. И значит, им не суждено быть вместе.

Июль незаметно перешел в август. Стояли длинные и жаркие дни, и Кит, радуясь каждой минуте, работала от рассвета до заката. Ее деньги начали иссякать, но Фрезир сдал ей в аренду небольшое стадо, которое в будущем должно было принести неплохой доход. Она начала торговать яйцами на деревенском рынке. Она жила тихо-мирно и не стремилась к чему-то большему.

Однако случались моменты, когда воспоминания неожиданно обрушивались на нее. Она объезжала ранчо или чистила конюшню и вдруг внезапно вспоминала обнимающие ее руки Курта. Как они целовались, смеялись, занимались любовью! Ее охватывало восхитительное тепло, и она всеми силами сопротивлялась этому чувству. В конце концов она успокаивалась и жила по-прежнему. Но призрак неосуществленной любви преследовал ее.

Однажды, когда Кит чинила ограду, она увидела приближающегося к ней всадника. Отбросив инструменты, она схватила ружье и из-под ладони наблюдала.

Когда мужчина приблизился, Кит издала тяжелый вздох и отложила ружье в сторону. Она знала, что рано или поздно Эстебан Юберо узнает, что она вернулась, и нанесет ей визит.

– Сеньорита! Что это такое? – Он изумленно смотрел на нее. Спрыгнув с лошади, Эстебан подошел ближе. В руках он держал выглядевший здесь неуместно букет роз.

– Вы не должны этим заниматься! Я слышал, вы купили этот участок, – он обвел вокруг себя руками, – но никогда не предполагал, что вы сами обрабатываете землю.

– Это моя земля, – холодно сказала Кит. – Почему же я не должна на ней работать?

Он протянул ей цветы:

– Потому что вы слишком красивы. Вы должны быть госпожой в прекрасном поместье. Иметь много слуг, целый день пить вино и обдумывать меню званого обеда.

– И превратиться в жирную корову, – прервала она его. – Простите, но такая жизнь не по мне. Вам следовало бы ухаживать за дочерью Дели Эстебан, Анаей. Она больше отвечает вашему вкусу.

– Вся долина знает, что она влюблена в богатого американца Курта Тэннера. Дон Эстебан от стыда не поднимает глаз. Говорят, его жена отказывается появляться на публике, поскольку Аная не делает тайны из того, что порой целыми ночами пропадает на его ранчо.

Кит остолбенела от его слов. Почувствовав, что он овладел ее вниманием, Юберо стал углубляться в детали, надеясь завоевать ее расположение:

– Она всем рассказывает, что их свадьба лишь вопрос времени. Вроде бы отец Анаи, заботясь о ее чести, ездил к сеньору Тэннеру, чтобы выяснить его намерения. Сеньор Тэннер сказал, что он ничем ей не обязан и что она приезжает к нему без приглашения – по своей доброй воле. Вот и получается, что она ничем не лучше шлюхи, а американец подобен кобелю.

Увидев гнев в глазах Кит, он скрыл улыбку удовлетворения и очень удивился, услышав:

– Убирайтесь с моей земли, Юберо! У меня нет времени выслушивать сплетни!

– А у меня нет времени на крестьянку! – Он в сердцах бросил букет на землю и вскочил в седло. Прежде чем уехать, Юберо оглядел Кит презрительным взглядом.

Кит было все равно. Пусть он называет ее крестьянкой. Ей безразлично, что скажут люди. Лишь бы оставили ее в покое.

А Аная и Курт… – они стоят друг друга!

Но сердце у нее болело при мысли о том, что они с Куртом делили в прошлом и надеялись делить в будущем. Она ругала себя за слабость, клялась забыть Курта навсегда.

Кит опять принялась за работу, оставшись на палящем августовском солнце дольше, чем предполагала. Она хотела так утомиться, чтобы с наступлением ночи крепко уснуть, не думать, не видеть снов.

Она услышала скрип повозки почтальона.

– Сеньорита Колтрейн, – взволнованно крикнул почтальон, – у меня для вас сюрприз!

Она, вздохнув, повернулась в его сторону.

– Кит, о Кит. Я нашла тебя! – прозвучал знакомый голос.

– Я… я не могу поверить! – закричала Кит, бросившись вперед.

Валери побежала навстречу Кит и чуть ли не сбила ее с ног. Они плача обнимали друг друга.

– Как ты попала сюда? Я до сих пор не могу поверить! – едва переводя дыхание, спрашивала Кит.

– И я тоже!

Взяв Валери за руку, Кит повела ее в свой небольшой дом.

– Начни, Валери, с самого начала, рассказывай.

– Ты получила мое письмо? – спросила Кит. – У меня не было времени рассказать Тревису о нашей встрече, но я написала ему в Уэст-Пойнт. Ответа от него пока нет.

– Вероятно, и не будет, потому что письмо, возможно, не дошло до него, – грустно заметила Валери. – Я ему тоже писала. Ясно, адресованная ему почта перехватывается.

– А у него есть ваш бермудский адрес?

– Нет, но даже если бы он его знал, это ничего бы не изменило. Мою почту тоже перехватывают. Я не получила даже твоего письма!

Кит лихорадочно соображала.

– Валери, зачем ты приехала сюда? – без обиняков спросила она.

– Мне больше некуда было ехать. Всю дорогу до острова мой отец твердил, что предпочел бы видеть меня мертвой, чем замужем за негодным Колтрейном.

– У него нет права на такие слова! – взорвалась Кит. – Он даже незнаком с моей семьей.

– Знаю. Мама говорит, что он когда-то страдал головными болями, которые повлияли на его характер. Так или иначе, он хочет выдать меня замуж за сына своего приятеля. Как только мы высадились на острове, он начал составлять планы. Этого юношу зовут Джордж Бернбаум, и я ненавижу его. Он жирный и ленивый, и всякий раз, когда мы остаемся с ним наедине, он начинает хватать меня и уговаривает, как мне будет хорошо, когда он сделает «это». Я не выйду за него замуж! Скорее умру! – Она сжала кулаки.

– Ты убежала? – недоверчиво спросила Кит.

– Правильно. Я поступила совсем, как ты. За исключением того, что не поехала без билета. Взяла немного денег из папиного сейфа и подкупила одного из наших слуг, чтобы он перевез меня на материк. Потом направилась уже сюда.

– И сколько же на это ушло времени? – изумилась Кит.

Валери на мгновение задумалась.

– Примерно три месяца. – Кит с ужасом посмотрела на нее, а Валери рассмеялась: – На самом деле все получилось не так уж плохо. – Она показала свои покрытые мозолями руки. – Когда кончились деньги, я стала работать коком на вельботах. К счастью, старший кок сделал все, чтобы защитить меня от матросов!

– Войдем в дом и поедим, – сказала Кит. – Представляю, как ты изголодалась. Потом я покажу тебе мой маленький рай. – Она осмотрелась вокруг. – А где твой багаж?

– В городе. В отеле.

Кит направилась внутрь дома, но Валери колебалась:

– Все будет в порядке?

Кит повернулась и непонимающе посмотрела на подругу.

– Я имею в виду мое пребывание здесь. – Валери нервно заламывала руки. – Я не знала, куда направиться, чтобы отец не нашел меня и не выдал замуж за Джорджа. Я не могла поехать к Тревису, ничего не могла придумать…

Одежда Валери превратилась в лохмотья, нечесаные волосы падали на лицо. От нежной красоты, которую помнила Кит, осталась лишь бледная тень. И тем не менее девушка была прелестной.

Валери с тревогой ждала ответа Кит. Ее синие глаза излучали надежду. Кит порывисто обняла ее.

– Я рада, что ты здесь, – заверила она ее. – Не беспокойся: мой дом – твой дом.

Кит уложила Валери спать и поехала в город забрать из отеля два ее небольших чемодана. Потом она зашла на почту, чтобы отправить Тревису еще одно письмо. Там ее приветствовал, размахивая конвертом, Доминго:

– Письмо, сеньорита, пришло с дневным поездом. Прямо из Америки!

Трясущимися пальцами Кит взяла конверт. Узнав почерк отца, она почувствовала, как сжалось сердце.

Кит выехала за город и спешилась, поставив Пегаса под тенистым деревом. Наконец, развернув письмо, она прочла выдвинутый отцом ультиматум. Он сообщал, что если в течение года она не вернется домой, то он отречется от нее. Кит понимала, что в отце говорит гнев. Она обрадовалась, прочтя, что он перевел ее деньги в валенсийский банк. Скорее всего отец рассчитывает, что она истратит эти деньги по-глупому и вскоре с позором вернется домой. Ведь он не знает, что Кит умеет обойтись с деньгами таким образом, чтобы они обеспечили ее надежное существование.

Охваченная противоречивыми эмоциями, Кит села на Пегаса и направилась домой. Погрузившись в размышления, она не заметила мужчин, наблюдавших за ней из-за скалы.

Гален Эсмонд указал своим ножом на Кит:

– Вот сеньорита, у которой моя лошадь. Последуем за ней и опять украдем жеребца. Он стоит кучу динаров, – ухмыляясь сказал он своим людям.

– Ты украдешь лошадь, – вскрикнул один из его приспешников, – а мы похитим сеньориту!

Они расхохотались. Гален жестом приказал им молчать, и они последовали за ним.

 

Глава 31

Когда Кит вернулась на ранчо, Валери уже проснулась и извинилась перед ней за то, что так долго спала. Выглядела Валери такой бледной и худенькой, что Кит испугалась, не заболела ли она, пройдя сквозь тяжкие испытания. Что же ей теперь с ней делать?

Позже, после ужина, Кит откровенно спросила Валери:

– Какие у тебя планы?

Валери растерялась:

– Если бы я смогла связаться с Тревисом, уверена, он бы знал, что делать. Я даже хотела поехать в Уэст-Пойнт, но испугалась, что папа может нанять детективов. Мне кажется, ранчо – единственное место, где я могу чувствовать себя в безопасности.

Кит понимала, что она не может прогнать Валери.

– Ну что же, так и решим. Ты останешься здесь и будешь помогать мне на ранчо. Возможно, когда-нибудь мы сумеем поехать к Тревису. – Кит рассказала Валери о небольшом наследстве, которое положено на ее имя в банк. – Так что по крайней мере о деньгах нам не придется беспокоиться, – с улыбкой заметила она.

Валери поведала о том, что она перенесла за время своего путешествия, и Кит поразилась ее изобретательности и ловкости.

– Я восхищаюсь тобой! – воскликнула она. – Честно говоря, Валери, никогда не предполагала, что ты обладаешь твердым характером. Ты мне всегда нравилась, но я принимала тебя за изящную маленькую куколку, которая наверняка выйдет замуж за богача и будет принимать гостей и воспитывать детей. Сейчас же я убедилась, что ты такая же безрассудная и дерзкая, как я.

Они рассмеялись, а потом Валери попросила:

– Расскажи, как ты возвращалась из Америки. Наверное, всю дорогу пряталась?

Кит помрачнела.

– Что случилось? – обеспокоилась Валери. – Не хочешь говорить?

– А почему бы и нет? – тряхнула волосами Кит. – Это как с больным зубом. Удалите его, и боль проходит.

– О чем ты? – спросила озадаченная Валери.

– О Курте Тэннере.

– Курте Тэннере? – пробормотала Валери. – Какое он имеет ко всему этому отношение?

– Он оказался на том же корабле.

– Расскажи, что произошло!

Кит рассказала Валери всю историю. Когда она описывала сцену с Анаей, ее подруга ругалась, как матрос.

– Вот сучка! – Она стиснула руку Кит. – Но ты все-таки сумасшедшая, раз позволила ей увести твоего мужчину.

Кит изумленно посмотрела на нее:

– Он не был моим мужчиной, Валери. Никогда.

Гален чиркнул спичкой внутри конюшни. Он нашел фонарь, зажег его и вместе со своими людьми с любопытством осмотрелся вокруг.

– Видите? – Он гордо показал на Пегаса. – Я же говорил, что это превосходное животное!

– Как и рыжеволосая сеньорита!

Гален покосился на говорящего. Чико Дупес недавно присоединился к банде, и Галену он не нравился. Всего неделю назад он ввязался в драку и перерезал горло мужчине. Такие вещи Гален не одобрял. Он занимался конокрадством и мелким разбоем. Убийства были не в его вкусе.

Чико облизал губы. В мерцающем свете фонаря его темные глаза похотливо блеснули.

– Я еще, когда мы были за скалой, убедился, что она первоклассная штучка!

Бандиты расхохотались.

– К тому же она не одна!

– Да, – согласился Мендес Пуэртос. – Блондинка – в моем вкусе. Ты выбираешь рыжую, Чико. А я – другую. Хотелось бы немного поразвлечься. Надоело оплачивать трактирных шлюх!

Все громогласно поддержали его, а Гален задумчиво почесал подбородок. Он сам смотрел на Кит Колтрейн с вожделением и размышлял, что же можно почувствовать, прикоснувшись к такой прекрасной белой коже.

Впрочем, он был не дурак. Подобные женщины происходят из хороших семей – семей, которые готовы заплатить кучу денег за то, чтобы их чада не изнасиловали бандиты.

Чико сверкнул сломанными зубами:

– Я иду в дом поразвлечься. Решайте, кто пойдет вторым, кто третьим…

Он рассмеялся и подошел к двери. Неожиданно над его головой вонзился нож.

– Ты никуда не пойдешь, пока я не скажу! – прорычал Гален. – Приказы отдаю я, и я говорю, что эти женщины потеряют для нас всякую ценность, если вы их тронете.

Чико медленно повернулся, и его лицо побагровело от гнева.

– Что же ты задумал? – глухо спросил он.

Гален улыбнулся, посмотрел по очереди на каждого из своих сообщников и самодовольно заявил:

– Выкуп. Мы захватим их и будем держать, чтобы получить за них выкуп.

– Ха! Почему ты думаешь, что кто-нибудь заплатит за них?

– Я знаю кое-что о рыжеволосой красотке с фиалковыми глазами. Ее отец, Колт Колтрейн, очень богатый американец. Он много заплатит, лишь бы вернуть свою дочь.

Чико усмехнулся:

– Если она из такой богатой семьи, то почему живет здесь одна и сама обрабатывает землю?

– Бог ее знает, – ответил Гален. – Не важно. Главное, она принадлежит к семейству Колтрейнов.

– Ну а другая? Кто заплатит за нее?

Гален пожал плечами:

– Она мне незнакома, но мы предложим их обеих. Выкуп разделим поровну, но мне достанется лошадь. – Он кивнул в сторону Пегаса.

Бандиты одобрили план Галена, за исключением Чико.

– А куда мы их упрячем до тех пор, пока не получим выкупа? – спросил тот. – Оставаться здесь опасно.

Гален рассказал о тайной пещере в скалах на берегу.

– Все это не займет много времени. Как только Колтрейн узнает о похищении дочери, он заплатит любую цену, чтобы вернуть ее.

Чико кивнул:

– Очень хорошо. Но, клянусь, я попробую вкус меда прежде, чем мы ее вернем.

Молниеносным движением Гален вытащил нож из двери и приставил его к шее Чико:

– А я клянусь, что если ты только притронешься к ней, то попробуешь вкус своей собственной крови! Понял, ублюдок?

Чико в ужасе выпучил глаза и заморгал, не осмеливаясь кивнуть.

Гален освободил его, и тот, пошатываясь, пошел прочь, держась за шею. Не глядя ни на кого, он укрылся в конюшне.

Гален засунул нож за голенище сапога.

– А теперь, – усмехнулся он, – за дело!

Кит спала так крепко, что поняла, что кто-то находится в доме, лишь после того, как большая грязная рука легла ей на лицо. Она начала яростно отбиваться кулаками.

Валери же удалось освободиться от мерзкой ладони и завопить.

– Перестаньте сопротивляться, или будет хуже! Тихо! – прокричал грубый голос.

Кит поняла, что не остается ничего другого, как подчиниться. Валери кричала, пока ей не засунули в рот кляп.

Рука, сжимающая лицо Кит, поднялась. В тусклом свете она увидела чем-то знакомого ей мужчину, с ухмылкой глядевшего на нее сверху вниз.

– Значит, сеньорита поможет нам, – сказал он, усаживая Кит на постели.

– Кто вы? – прошипела Кит, взглянув на угол, где она поставила ружье.

Мужчина рассмеялся и показал на одного из своих спутников, в руках которого оказалось ее ружье:

– Нет-нет, сеньорита Колтрейн, у вас родилась плохая мысль.

«Он знает, кто я такая, – подумала Кит. – Но кто же он, черт побери?» Кит в замешательстве покачала головой.

– Отведите их на кухню. Я голоден. Пусть приготовят для нас еду, пока мы не проверим, есть ли здесь какие-нибудь ценные вещи. Временем мы располагаем.

Кит рывком поставили на ноги. Она увидела, что Валери тащат вслед за ней. Их было шестеро – мужчин с патронташами через грудь, кобурами на поясах и ружьями, подвешенными за спинами.

На кухне Кит наконец-то поняла, что их вожаком был Гален Эсмонд. Она услышала, что Валери стонет.

– Выньте у нее кляп, – насколько могла твердо сказала Кит. – Обещаю: она не будет кричать.

Гален кивнул Мендесу:

– Выполняй. Если она не будет вести себя тихо, заткнем кляпы обеим. Готовьте для нас и поживее. Мы должны уехать до первых лучей солнца.

Кит взяла стоявшую в углу корзину с яйцами.

– Что вы от нас хотите? Денег у нас нет. Только ранчо…

– Не теряй времени, – с насмешкой сказал ей он. – Я знаю, твоя фамилия Колтрейн и твоя семья богата. Они заплатят бог знает сколько, чтобы только вернуть вас.

Кит замерла в панике:

– Что вы имеете в виду? Куда вы нас поведете?

– Не задавай много вопросов. Делайте, что вам говорят, и с вами ничего плохого не случится. Мы собираемся удерживать вас за выкуп. Это все, что вы должны знать. Если твой отец предпримет меры, то все скоро кончится.

У Валери перехватило дыхание.

– Но ее отца здесь нет! Он в Америке!

Кит сердито посмотрела на нее:

– Ничего не говори им!

Лицо Галена потемнело. Он приблизился к Кит и требовательно спросил:

– Это правда? Твои родители сейчас не в Валенсии?

– Идите к черту!

Он схватил ее за волосы и оттянул голову назад.

– Я, сукин сын, тебе ничего не скажу! – крикнула Кит.

Гален отшвырнул ее от себя.

– Переверните дом вверх дном! Возьмите все ценное. Как только поедим, немедленно отправимся в пещеру. Я заставлю эту мерзавку сказать все, что нам надо. Ее семья еще заплатит за то, что вырастила такую упрямую девчонку. Теперь цена за ее голову удваивается.

Кит сделала глубокий вдох, приказав себе не терять присутствия духа. Валери со страхом смотрела на нее. Гален на секунду вышел из комнаты. Кит прошептала:

– Ладно. Я что-нибудь придумаю. Только будь спокойна и…

– Не разговаривать! – ворвался Гален. – Готовьте еду, и мы отправляемся в путь. Здесь оставаться опасно.

Кит и Валери наблюдали, как они ели, подобно свиньям, а потом готовились к дороге. Девушек вытащили из дома, заткнули рты кляпами, связали запястья и щиколотки. Когда их посадили на спины лошадей, небо на востоке стало только-только светлеть.

Дорога была ухабистой, и Кит очень трясло. Поднималось солнце, и она знала, что жара вскоре станет нестерпимой. К счастью, вскоре они выехали на берег. Средиземноморский бриз принес милосердную прохладу.

Бандиты неожиданно остановились и грубо стащили Кит с лошади. Один из мужчин перекинул ее через плечо и направился внутрь пещеры, расположившейся между скал. Казалось, он шел целую вечность, прежде чем сбросил ее на землю. Кит надеялась, что они вынут кляп и развяжут ее. Однако все бандиты ушли.

Валери стонала. Кит пыталась освободиться от веревок, связывающих ее запястья, но тщетно.

Наконец она услышала шаги и в полутьме разглядела Галена Эсмонда. Он наклонился и вытащил из ее рта кляп. Она заметила, что он был очень зол.

– И что же теперь мне делать с вами? – закричал он, освобождая от кляпа и Валери. – Я выяснил, что ты сказала правду. Твоя семья действительно уехала. Я не могу ждать, пока письмо дойдет до Америки. Это слишком опасно.

У Кит появился проблеск надежды.

– Отпустите нас, Гален. Я вам говорила, у меня ничего нет, только ранчо. Моя семья возвратилась в Америку, а я оттуда бежала. Ранчо имеет ценность только для меня…

– Не знаю… Я мог бы оставить вас здесь и поехать дальше своей дорогой. Когда вы вернетесь в город, меня уже и след простынет. Но мои люди недовольны. Хотят что-то получить за свои хлопоты… – Он похотливо оглядел Кит. – Я-то получил своего жеребца обратно, но их мучит желание попробовать сладкие плоды двух красивых сеньорит.

– Лошадь никогда вам, конокраду, не принадлежала! Вы похитили ее у Курта Тэннера! – возмутилась Кит.

– Это правда! – присоединилась к ней Валери. – Украсть его лошадь – это одно дело, а похитить его женщину – совсем другое! Если вы прикоснетесь к ней, он убьет вас!

– Валери, успокойся! – закричала Кит, заметив, как изменилось выражение лица Галена.

– Итак, вы его женщина!

– Нет! Когда-то была, но теперь нет!

Гален ударил кулаком по своей ладони:

– Этого еще мне не хватало – похитить женщину Тэннера! Да он как пить дать убьет меня! – Он повернулся и выбежал из пещеры.

Кит сердито прошептала Валери:

– Я же просила держать язык за зубами! Он уже собирался отпустить нас, а теперь убежал, оставив здесь умирать!

Валери дрожала с ног до головы.

– Прости, Кит. Я думала, так лучше. Я…

– Только не плачь! – Кит легла на спину и уставилась в потолок пещеры. Она отчаянно пыталась найти выход. Руки и ноги накрепко связаны, и, хотя кляпа уже нет, никто их не услышит, кричи не кричи. Ее руки связаны за спиной, но можно попытаться освободить Валери. – Повернись-ка спиной ко мне, – сказала она подруге. – Возможно, в конце концов есть выход.

– Есть! – раздался ликующий голос возвратившегося Галена. Позади него шли Чико и Мендес. Он щелкнул пальцами, и они взвалили девушек себе на плечи. Когда они выносили их из пещеры, Гален похвастал: – К тому времени, когда Тэннер обнаружит твое исчезновение, мы будем уже в Марокко.

– В Марокко? – в ужасе повторила Кит. – Зачем вы везете нас туда?

– Потому что, милая, я не дурак. Я дважды со смертью не играю. Когда я увел ту лошадь, я не знал, что Тэннер опасен. Точно так же как не знал, что ты его женщина. Если теперь Тэннер поймает меня, то наверняка убьет. Не хочу ждать, когда это случится.

– Тогда уходите! – умоляла его Кит. – Оставьте нас здесь! Если вы возьмете нас с собой, будете двигаться медленнее.

– Мои люди требуют от меня чего-то за их труды, поэтому я отвезу вас в Танжер и продам. Шейхи платят большие деньги за американок. Вы должны благодарить меня: если бы я пустил своих людей к вам, то после этого ни один мужчина не захотел бы на вас взглянуть. Так-то!

Валери, казалось, вот-вот упадет в обморок, но Кит вышла из себя:

– Вы считаете, продажа в рабство более приятный выход?

Гален пожал плечами:

– Вы будете жить в гареме, как принцессы. Целыми днями нежиться на берегу моря или бассейна в ожидании, когда шейх захочет получить наслаждение. Не так уж плохо. – Он усмехнулся и подмигнул.

– Извините, – саркастически проронила Кит, – как же я раньше этого не понимала?

Он погрозил ей кулаком:

– У тебя острый язычок. Следи за собой, а то шейх укоротит его.

Услышав это, Валери потеряла сознание.

 

Глава 32

Хотя Кит никогда не призналась бы, она была рада, что ехала позади Галена на Пегасе. Уж лучше, чем трястись поперек спины какой-нибудь лошади.

Сначала она беспокоилась о Валери, которая ехала верхом за безобразным Мендесом. Первые несколько дней подруга, по-видимому, находилась в шоке. Потом с ней произошла метаморфоза: исчезла услужливая, элегантная юная леди, и вместо нее появилась женщина, все помыслы которой были направлены на то, чтобы выжить. Кит нравилась эта перемена. Она увеличивала их шансы на побег.

Погода стояла хорошая, и они неуклонно двигались вперед, останавливаясь лишь для того, чтобы дать передохнуть лошадям. К концу второго дня пути они приехали в небольшой городок Лорка. Гален сказал, что они станут лагерем в его окрестностях.

– Нам нужны свежие лошади. Предстоит длинный путь, а животные уже устали.

– Мы тоже! – резко напомнила ему Кит. – С тех пор как мы выехали, мы ни разу толком не поели. Вы хотите уморить нас голодом?

Гален приказал двум своим людям, Армиллито и Карлосу, поехать в Лорку за продуктами.

– Но ничего спиртного! – закричал он, заметив внезапный блеск в их глазах. – Впереди трудная дорога. Для веселья нет времени.

Они, как и было им сказано, привезли продовольствие, но несколько бутылок спиртного все-таки запрятали в скалах вблизи лагеря. Когда Гален чем-то отвлекся, его люди обменялись хитрыми улыбками и улизнули, чтобы выпить.

Кит и Валери сидели рядом у костра. Кит скривилась, когда Гален подал им большую миску фасоли и колбасы, и решительно поинтересовалась, что это такое.

– Красная фасоль и «хоризо», – проворчал он. – Ешьте.

– Что за «хоризо»?

Мендес расхохотался:

– Кровяная колбаса, сеньорита. Из свиной крови.

В отвращении Кит бросила миску в кусты. Гален ударил ее по лицу, и она упала в грязь. Валери заплакала и бросилась к Кит, но Гален грубо приказал ей вернуться.

– Вы мне обе осточертели! Если нравится, морите себя голодом! Но не выбрасывайте еду, которую могут съесть другие!

Он приказал Карлосу отвести женщин к лесу, заткнуть их рты кляпами и привязать к деревьям.

– Пусть достаются волкам и лисицам. Я устал от их капризов. Пойду отдохну. Выезжаем с рассветом. Надо скорее добраться до Марокко и избавиться от них. – Он взял свои одеяло, седло, сбрую и сердито бросил через плечо: – И держите руки подальше от женщин. Я буду наблюдать.

Карлос привязывал Валери, когда внезапно рядом с ним появился Мендес.

– Об этой позабочусь я, – угрожающе предупредил он.

Карлос пожал плечами и повернулся к Кит, но та стремительно увернулась и понеслась через кусты… прямо в руки поджидавшего ее Чико.

– О, красотка, не надо так торопиться! – Он рассмеялся, ощупывая ее грудь. – Сегодня ночью будешь моей, а потому прибереги свой пыл до того момента, когда я покажу, что значит настоящий мужчина! – Он накрыл ей рот своей мясистой ладонью и держал, пока Карлос связывал ее и затыкал в рот кляп.

Кит охватил ужас. Она не слышала и не видела Валери и поэтому не знала, куда ее увели. Опускалась темнота, а Кит лежала там, где ее оставили, – у огромной скалы, откуда не видно было лагеря. Зато она могла слышать, как бандиты, тихо пересмеиваясь, подкрадывались к тайнику со спиртным.

Часы тянулись мучительно долго. Хотя Кит и была уверена, что Гален не допустит, чтобы с ними случилась беда, однако ведь он мог уснуть и не услышать их криков.

Неожиданно в кустах позади нее раздался какой-то треск. Девушка испугалась: вдруг это волк, – а потом увидела на освещенном бледным лунным светом пространстве Чико. Он был пьян и мерзко улыбался, приближаясь к ней.

– Этого я ждал очень долго. – Чико начал расстегивать штаны. – Тебе понравится. Еще будешь упрашивать меня повторить. – Он упал на колени, и Кит попыталась кричать сквозь удушающий ее кляп. Она вертела головой из стороны в сторону, но Чико крепко держал ее.

Испытывая явное удовольствие от ее мучений, он медленно расстегнул ее блузку и громко выдохнул при виде обнаженной груди, озаренной серебряным светом. «Черт побери! Никогда не видел такой красоты!..»

Внезапно, будто ниоткуда, на него прыгнул Гален и повалил на землю.

– Сукин сын! – завопил он. – Показал свое истинное лицо, каналья!

Они катались по земле, рыча и ругаясь, и понаблюдать за ними прибежали остальные бандиты.

Мендес запричитал:

– Хорошо, что я не прикоснулся к блондинке. Слава Иисусу! Они убьют друг друга!

Гален оседлал Чико и бил его головой о землю. Чико нащупал острый камень и, собрав последние силы, ударил Галена по затылку. Он тут же обмяк.

В руке Чико появился нож, но прежде чем он нанес удар, о находившуюся позади него скалу ударилась пуля. Чико с изумлением уставился на дымящееся дуло шестизарядного револьвера Армиллито. Страшная гримаса исказила его лицо.

– Никакого убийства этой ночью!

Чико с трудом поднялся на ноги, вытирая тыльной стороной ладони кровь, текущую из его разбитого носа. Забыв о своем седле, он вскочил на лошадь и исчез в ночи.

Убедившись, что за ним никто не гонится, Чико придержал лошадь. Какой он идиот! Теперь у него нет ни седла, ни денег, а добираться до Валенсии нужно. Слава Богу, никто не знает, что он, Чико Дупес, замешан в похищении американок.

Но ничего, мрачно улыбаясь, размышлял он, кто-нибудь захочет заплатить много песо за то, чтобы узнать, кто же был похитителем.

Тревис Колтрейн пересекал парадный плац Военной академии Соединенных Штатов в Уэст-Пойнт. Он направлялся на почту, чтобы узнать, не пришло ли на его имя каким-то чудом письмо от Валери.

Начальник почтового отделения вертел в руках конверт. Откуда-то из Испании, фамилия отправителя – Колтрейн. Около месяца назад он получил приказ не вручать Тревису Колтрейну никакую почту, поступающую на его имя.

Начальник вновь устыдился, что согласился за деньги перехватывать письма этого парня. Что случится, если он получит письмо от своей сестры? Если те, кто заплатил ему, когда-нибудь узнают об этом, он скажет, что письмо пришло, когда он болел.

И все же начальник колебался. Наконец, отбросив осторожность, он закричал:

– Эй, кадет! Для вас письмо!

Улыбка, расплывшаяся на лице Колтрейна, когда он взял конверт, стоила куда больше всех тех денег, которые получил в качестве взятки начальник отделения. О последствиях он пожалеет позже.

 

Глава 33

Кит потеряла чувство времени. Ей казалось, что они едут уже более двух недель. Когда впереди наконец показался Танжер с его башнями, мечетями и высокими минаретами, она ощутила облегчение. Бежать от Галена оказалось невозможным. У нее были постоянно связаны руки – за исключением тех моментов, когда ей и Валери разрешали купаться. Даже если мужчин не было видно, они все время находились от них на расстоянии слышимости.

Они ехали объездными дорогами, чтобы их не могли обнаружить. Гален заплатил владельцу небольшой лодки за то, что он перевез их через Гибралтарский пролив, и расслабился лишь тогда, когда они высадились в Марокко.

Они достигли цели в конце дня, когда Гален нашел прибежище за городом у тощего бородатого человека по имени Хашим.

Кит и Валери обрадовались, что наконец оказались вместе, хотя в небольшой комнате их заперли на замок.

Хашим принес еду.

– Жареная баранина и овощной пирог, – объяснил он, заметив их вопрошающие взгляды. – Моя жена приготовила. Она печет самые лучшие пироги во всем Танжере.

– Она так же, как и вы, торгует рабами? – выпалила Валери.

Его улыбка померкла.

– Я владелец гостиницы, а не торговец рабами. А теперь ешьте или оставайтесь голодными. Это меня не касается. – Он вышел, заперев за собой дверь на ключ.

– Единственный шанс бежать – уговорить кого-нибудь помочь нам, – сказала Кит. – Но это не удастся, если ты всех, кого мы встречаем, будешь считать врагами.

– Хорошо. Если это поможет нам, я впредь буду дружелюбнее.

– Ладно, – улыбнулась Кит. – А теперь давай есть. Нам нужны силы. Дорога была длинной, да и надо избавляться от Галена и его бандитов.

Утром Хашим принес еще еды. Валери на этот раз удалось быть любезной, но Кит не смогла выманить у него какую-нибудь информацию.

Наконец в середине дня вернулся Гален, судя по всему, очень довольный собой.

– Я был прав! – воскликнул он торжествующе. – Американки здесь ценятся дорого. На вас придет посмотреть представитель халифа из Марракеша. Но предупреждаю, если сорвете сделку, отправитесь на аукцион, где «первертидос» и «маникомиос» покупают женщин, от которых отказываются богачи. Они делают с ними такие безобразные вещи, какие невозможно выразить словами. И запомните: это произойдет уже после того, как вы надоедите моим людям!

Когда он ушел, испуганная Валери спросила, что означают эти странные названия.

– «Извращенцы» и «сумасшедшие». Но этого не случится, а поэтому даже не думай об этом, – заверила Кит подругу. – Помни: мы хотим всех убедить, что наш дух сломлен и мы отказались от дальнейшей борьбы. Делай вид, что ты сдалась. Будь покорной. Так мы усыпим бдительность нашего будущего хозяина.

Дверь широко распахнулась, и Гален ввел огромного, жирного человека в тюрбане и развевающемся халате. У него была длинная черная борода и маленькие черные глазки. При взгляде на него Кит охватило отвращение. Его сопровождал другой жирный мужчина, но у того были ласковые глаза, и могло показаться, что он даже сочувствует им.

– Ну, видите? – показал жестом Гален. – Я вам говорил: истинные жемчужины. Посмотрите, какие красивые лица, какая гладкая кожа! Они великолепны. Разве не так? Подойдите к ним, притроньтесь, почувствуйте их. Они не станут сопротивляться. – Гален бросил на девушек предостерегающий взгляд.

Человек со змеиными глазками медленно обошел вокруг девушек, будто выбирая себе еду. Улыбка расползлась по его толстым влажным губам.

– Вы правы. Они уже дозрели.

Он остановился напротив Кит, пожирая ее глазами.

– У нее груди твердые и круглые. Именно такие хочет халиф. А щеки подобны розам. Я смогу сказать о ней больше, когда она разденется донага.

Кит напряглась.

Потом мужчина подошел к Валери, и она заставила себя сохранять полное спокойствие, когда он откинул волосы с ее лица.

– У нее кожа прекрасная, как луна в ночном небе, а шея, как у газели. Это хорошо. А золотистые волосы!.. – ликуя воскликнул он. – Халифу это очень понравится. Не припомню, чтобы в гареме была когда-нибудь такая женщина. Была, Абжар? – спросил он своего спутника.

– Нет, господин. – Абжар уважительно склонил голову.

Бородатый подошел к Кит.

– Абжар один из самых доверенных евнухов халифа, – заметил он. – Он служит в этой семье с детского возраста. – Внезапно он схватил лицо Кит своими короткими и жирными пальцами и открыл ей рот. – Зубы, как жемчужины. Сочные, красные губы. Я полагаю, она понравится халифу, но, прежде чем говорить о цене, я хотел бы увидеть ее обнаженной.

Он попытался расстегнуть блузку Кит, но она больше не могла терпеть. Она со всей силы ударила его коленом между ног:

– Убери от меня свои грязные лапы! Ты, пожиратель верблюдов!

Согнувшись от боли, выпучив глаза, бородатый отступил назад. Когда Гален бросился помочь ему, Кит показалось, что Абжар улыбнулся.

Гален и Абжар помогли представителю халифа выйти из комнаты. Еще до того, как они спустились вниз, Гален заорал, что он заставит Кит пожалеть.

Кит мрачно уселась на пол, опершись подбородком на руки. Валери стояла над ней, положив руки на бедра.

– Будь покорной? – воскликнула она. – И ты называешь такое поведение покорностью, Кит?

Они посмотрели друг на друга и, несмотря на отчаянное положение, в котором оказались, неожиданно разразились истерическим хохотом, желая хотя бы на мгновение освободиться от обрушившегося на них ужаса.

Таверна была заполнена обычными субботними посетителями, игравшими в покер, пьющими у стойки бара.

Мрачный человек сидел один за столиком в дальнем углу зала. Он пил из стоявшей напротив его бутылки, в углу его рта торчала сигара. Мерцающая свеча отбрасывала тени на его давно небритое лицо, а шрам под правым глазом зловеще подергивался. Никто не осмеливался тревожить его, ибо он походил на разозленную пантеру, готовую при первой возможности совершить прыжок.

Чико Дупес спустился в зал по черной лестнице и с любопытством посмотрел на одиноко сидящего американца. Он направился к стойке бара и, заказав выпивку, услышал, что барменша упомянула некоего мистера Тэннера, когда с холодным пивом пошла к молчаливому незнакомцу.

Чико перешел в дальний угол комнаты и оперся на стену, украдкой разглядывая американца. Итак, это и есть Курт Тэннер. Когда Чико впервые вернулся в Валенсию, он слышал, что тот, подобно безумцу, разыскивает исчезнувшую Кит Колтрейн. Бандит раздумывал, выдать ли ему Галена. Конечно, не хотелось предавать приятеля, но что делать, если в кармане нет ни песо?

Чико отошел от стены и внезапно оказался под дулом револьвера. Ястребиные глаза американца обожгли его гневом.

– Кто ты и что, черт подери, хочешь? – требовательно спросил тот.

Чико поднял руки вверх:

– Простите, сеньор, я хотел только поговорить с вами. Полагаю, вас заинтересует то, что я расскажу.

Курт кивком указал на пустой стул:

– Садись и положи руки на стол. Рассказывай.

Откинувшись на стуле, Чико самодовольно заявил:

– Я могу помочь вам найти то, что вы ищете.

Курт медленно отпил из стакана.

– Я слушаю.

Чико наклонился через стол:

– Как думаете, сведения о рыжеволосой сеньорите стоят десять тысяч долларов?

Рука Курта молниеносно вцепилась в его горло. Он приподнял Чико со стула так, что его сапоги едва касались пола. Чико выпучил глаза и стал задыхаться.

– А как ты думаешь, это стоит твоей жизни? – прошипел Курт. – Это единственное, что я намерен дать тебе в обмен.

Он продержал Чико еще несколько секунд, а потом бросил его обратно на стул. Американец налил себе еще один стакан, а Чико кашлял и пытался отдышаться.

– Рассказывай, – приказал Курт. – И докажи, что знаешь, о чем говоришь. Иначе – умрешь.

Хрипя, Чико рассказал все. Когда Курт убедился, что других сведений у Чико нет, он с ненавистью посмотрел на бандита и вышел из таверны.

Галопом прискакав на свое ранчо, Курт бросил кое-какие вещи в седельные мешки, захватил ружье, патроны и несколько фляжек с водой. Марокко далеко, но он намерен, да будет на то воля Божья, проделать путь с максимальной скоростью. Он непременно найдет Кит! Бандит наверняка говорил правду. Оставалось надеяться, что он доберется до Марокко вовремя и не допустит продажи Кит в рабство.

Не поздоровится Галену Эсмонду, когда он найдет его, мстительно думал Курт.

Он проехал мимо ранчо Кит и оглянулся на одинокий дом. Однако там кто-то был! Курт увидел фигуру человека, идущего из конюшни в дом. Человек вошел внутрь, и в окне появился свет. Черт побери, он чувствовал себя как дома!

Курт медленно спустился с дороги и спешился. Подкрадываясь к освещенному окну, он вытащил револьвер.

Курт разглядел мужчину, сидящего за кухонным столом спиной к окну. Голова незнакомца покоилась на его руках. Курт осторожно приблизился к крыльцу и увидел, что дверь в дом открыта. Он вошел на кухню. Мужчина удивленно взглянул на него воспаленными глазами.

– Тэннер… – хрипло прошептал он. – Слава Богу! Завтра утром я собирался ехать к вам, – сказал Тревис.

Курт вложил револьвер в кобуру.

– Как вы, черт побери, узнали об исчезновении Кит? Я не предполагал, что она поддерживает контакт со своей семьей.

– Я об этом не знал, пока вчера не приехал сюда. Я зашел в полицию и поинтересовался дорогой на ранчо. Там мне все рассказали. Что же случилось с моей сестрой и моей невестой?

– Невестой? – переспросил Курт. Потом сообразил, что речь идет о девушке-блондинке. Он помнил ее по путешествию на лайнере через океан и по балу в честь вступления Вильсона в должность президента.

Тревис рассказал Курту о письме Кит, в котором та сообщала, что теперь Валери живет с ней. Узнав это, Тревис немедленно отправился в Испанию.

– И вот что я здесь обнаружил, – уныло закончил он свое повествование. – Они исчезли! Вы что-нибудь знаете об этом? – в отчаянии спросил Тревис.

Курт кивнул:

– Если у вас есть лошадь, отправляемся в путь!

 

Глава 34

Гален не мог припомнить, когда он был так зол.

– Мне очень неприятно, – сказал он Джевелу, помогая ему вместе с евнухом Абжаром идти.

Они встретили Хашима, который открыл дверь в пустую комнату.

– Положите его на кровать. Я принесу ему выпить, – сказал Хашим.

Джевел посмотрел на Галена.

– Я покупаю ее, – заявил он. – Хочу посмотреть, как плеть халифа будет врезаться в ее плоть. Халиф наградит меня за то, что я привел в гарем необъезженную кобылицу.

– Конечно, конечно, – закивал обрадованный Гален.

Джевел обратился к Абжару:

– Думаю, она заслуживает специального наказания халифа.

Абжар промолчал. Он презирал Джевела. Ему потребовалось собрать все силы, чтобы удержаться от хохота, когда рыжеволосая ударила представителя халифа.

Обиженный, что Абжар игнорирует его, Джевел презрительно фыркнул:

– Что ты, Абжар, знаешь? Если бы она ударила тебя, ты вообще бы ничего не почувствовал!

Бесстрастное выражение лица Абжара не изменилось, но внутри его бушевал вулкан ненависти.

– Мои люди и я хотели бы отправиться в путь. Не можем ли мы поэтому поговорить о деньгах? – спросил Гален.

Несколькими мгновениями позже он радостно сообщил Кит и Валери, что не прогадал: американки оцениваются на рабовладельческом рынке по самым высоким ставкам. Он погрозил кулаком в сторону Кит:

– Тебе посчастливилось. С твоим характером ты чуть не поставила крест на всей сделке, но Джевел говорит, что халиф с удовольствием укротит тебя. Хотел бы я услышать, как ты будешь визжать, когда плеть из сыромятной кожи станет рвать тебя на куски!

Кит пожала плечами, зато Валери не осталась в долгу:

– А мы хотели бы слышать, как вы станете умолять Тэннера о пощаде, когда он настигнет вас!

– Этого не случится: я не намерен возвращаться в Валенсию, – сказал он беспечно. – Через несколько дней отправлюсь в Португалию, промотаю там свое богатство. Поэтому, даже если сеньор Тэннер выяснит, что я повинен в исчезновении его шлюхи, он никогда не найдет меня. – Гален притронулся к своему сомбреро и усмехнулся: – Прощайте, красотки.

– Куда они поведут нас? – взволнованно спросила Валери, когда он ушел. – О Кит, никто никогда даже не узнает, что случилось с нами!

До прихода Джевела они сидели молча, погруженные в собственные мысли. Он принес кнут и щелкнул им над головой Кит. Она смотрела на него немигающим, злобным взглядом.

– Так бы и снес твою голову! – рявкнул он.

– Но я слышала, вы только что заплатили за нее. – Она пожала плечами. – Это ваше право, но если вы рассчитываете, что я упаду на колени и буду молить вас о пощаде, то вы глубоко ошибаетесь.

Джевел покраснел от злости и пронзительно закричал:

– Послушай, неверная! Если только попытаешься повторить то, что ты сделала, я лично исполосую тебя! Ты подчиняешься мне и Абжару. А теперь поднимайтесь. Идем!

Он подозвал Абжара, они встали и все вместе спустились вниз по лестнице, где обуянный страхом стоял Хашим. Кит бросила на него умоляющий взгляд, но он только молча смотрел на девушек.

– Я не буду связывать вас, – сказал Джевел, когда Абжар усаживал их на лошадей, – а если попытаетесь бежать, я выставлю вас на здешний аукцион. А это, обещаю вам, хуже смерти. Там покупают рабынь, от которых отказались халифы и шейхи. А зачем их покупают – слишком страшно даже описать. Разве не так, Абжар?

Абжар что-то буркнул, а Хашим прошептал:

– Он говорит правду. Я видел женщин, которые кончали самоубийством еще до того, как их продавали. Смиритесь. Мне рассказывали о халифе, он вроде бы не плохой человек. Вы будете чувствовать себя отлично в его доме, если станете выполнять то, что вам прикажут.

Они поехали в сторону Танжера. Кит хотела поделиться с Валери мыслью, которая только что пришла ей в голову. Она решила, что Абжара можно уговорить помочь им бежать. Вероятно, так он смог бы насолить Джевелу. Возможно, она ошибается, но в данный момент это их единственная надежда.

В Танжере их поместили на втором этаже расположенного в узком переулке здания. Кит никогда не приходилось бывать внутри борделя, но она немедленно пришла к выводу, что они оказались именно в подобном заведении. Вокруг слонялись полуголые женщины, курили и пили. Когда Кит и Валери провели по тускло освещенному коридору, проститутки наблюдали за ними без особого любопытства.

В конце коридора хозяйка – толстая, с крысиными глазами – провела их в большую комнату.

– Оставляю их вам с Абжаром, – сказал Джевел. – Я должен купить еще женщин. Вернусь завтра утром, подготовьте этих.

Хозяйка в упор посмотрела на Кит и Валери, а потом кивнула в сторону Абжара:

– А он зачем здесь?

– Рыжеволосая сучка – безумная. За ней надо присматривать. Вы можете не управиться с ней, а она обошлась мне во много динаров. Не хочу рисковать.

– Ха-ха! Пусть только попробует что-нибудь выкинуть! – сказала женщина, когда Джевел ушел. Она обошла вокруг девушек, упершись руками в свои толстые бедра.

Кит задохнулась от возмущения, когда ее вновь начали осматривать, будто кусок говядины. Нет, без борьбы она не сдастся!

Она спросила женщину по-испански:

– Кто вы?

– Не понимаю, – коротко ответила та.

Кит обрадовалась, повторила вопрос по-английски и снова получила отрицательный ответ. Значит, Кит и Валери могут общаться между собой, а хозяйка не поймет.

Заговорив с женщиной по-французски, Кит узнала, что ее зовут Анна Лебанс. В ее обязанности входит готовить рабынь для представления купившему их халифу или шейху.

Хозяйка борделя подошла к маленькому столику, взяла сигарету, сделала большой глоток вина из бокала. Она ничего не предложила ни им, ни Абжару.

– Что сделано, то сделано, – изрекла она. – Лучше принять уготованную вам судьбу. Теперь вы рабыни. Если будете делать то, что вам скажут, вам предстоит хорошая, во многом почти царская жизнь. Вы никогда не будете испытывать ни в чем недостатка. У вас не будет только одного – свободы. – Она пожала плечами. – Но возможно, вы даже не заметите этого. Когда новенькая теряет свою привлекательность, она присоединяется к числу других наложниц, ожидающих своей очереди, чтобы попасть в постель к шейху. В зависимости от того, сколько он имеет жен, вас могут и не посылать к нему слишком часто. – Она вздохнула и допила вино. – А теперь давайте займемся делом.

– Каким делом? Вы нам даже еще не сказали, почему мы здесь, а мы вправе знать!

Кит удивленно посмотрела на Валери.

– Послушай, гадина… – Анна угрожающе шагнула в сторону Валери. – Я не обязана что-нибудь вам говорить. Вас сюда привели, чтобы подготовить для богатого сукиного сына, который купил вас. Я с вас не получаю ни одной монеты, понимаете? А я могу превратить вас в маленьких примадонн даже без помощи вон той большой обезьяны. – Она кивнула на Абжара. Тот пристально смотрел перед собой, будто не слышал ни одного слова.

– Раздевайтесь! – рыкнула Анна.

Кит начала расстегивать блузку.

– Делай, что она говорит, – шепнула она Валери по-английски. – Веди себя так, будто перепугана до смерти, чтобы они подумали, что одолели нас. При первой возможности убежим.

Валери трясущимися пальцами стала снимать с себя одежду.

– Мне и не нужно делать вида, что я напугана. Я действительно боюсь. Мысли о том, что какой-то жирный, грязный человек станет щупать меня… – Она содрогнулась.

– Замолчите, или я прикажу заткнуть ваши глотки кляпом! – заорала Анна. – Напрасно считаете, что отсюда можно выбраться!

Когда они разделись, Анна вновь обошла их вокруг, без стеснения похлопывая и пощипывая.

– Да, шейх, который вас купил, придет в восторг, – вслух рассуждала она. – Мне редко приходится встречать такую прекрасную кожу. Вы девственницы? Это стоит куда дороже.

Перед тем как подойти к двери и приказать кому-то принести горячей воды для ванны, Анна налила себе еще один бокал вина.

Кит заметила, что, пока они стояли обнаженными, Абжар продолжал неподвижно смотреть перед собой как оживший мертвец. Как только Анна вышла из комнаты, чтобы выяснить, почему задерживается девушка с водой для ванны, Кит прикрылась вязаным шерстяным платком и подошла к нему.

– Абжар, – тихо сказала она по-французски, – вы выглядите отзывчивым человеком с добрым сердцем. Вы не можете мириться с тем, что происходит здесь с нами.

Подумав, он произнес:

– Каждый должен принимать свою судьбу. Так легче.

– Абжар, пожалуйста… – Кит в отчаянии схватила его за руку.

Он сурово взглянул на нее, но руку не попытался высвободить.

Она решилась еще на один шаг:

– Вы для нас единственный шанс! Пожалуйста, помогите нам!

Услышав шум, Кит отпрянула от Абжара.

Вернулась Анна в сопровождении двух проституток, которым предстояло помочь ей с приготовлениями Валери и Кит. Девушки смеялись и шутили, окрашивая волосы Кит и Валери в багряный цвет. Увидев себя в зеркале, Валери чуть не вскрикнула от удивления, но ей сказали, что именно такой цвет очень любят шейхи и халифы.

Кит сидела совершенно спокойно, когда ее брови и ресницы окрашивали сине-серыми кристаллами сернистого свинца, а веки припудривали каким-то порошком. Она и Валери демонстрировали полную покорность. В этом крылась их единственная надежда.

На них надели шаровары из прозрачного розового шелка с золотой отделкой у щиколоток. Их животы были обнажены, а грудь поддерживал расшитый золотом лиф. К волосам прикрепили вуали, но лица оставили открытыми.

Валери, наблюдая, как ей надевают на пальцы ног кольца, вздрогнула. Кит, пользуясь тем, что никто из находившихся рядом не понимал по-английски, подбодрила подругу:

– Не сдавайся! Он, возможно, еще поможет нам. – Она скосила глаза в сторону Абжара, который по-прежнему сидел в позе зомби. – Даже если он этого не сделает, мне все равно жаль его. Приятно узнать, что в этом зверинце есть хоть один друг.

Когда они наконец были полностью одеты и готовы, Анна Лебанс принесла им горячий мятный чай и пирог с ягнятиной. Она сказала девушкам, чтобы они поели и попытались отдохнуть. Вскоре придет Джевел.

Выходя из комнаты, она остановилась перед Абжаром.

– Тебя-то им можно не бояться! – Она жестоко рассмеялась.

Как только Анна ушла, выражение лица Абжара изменилось. Оно уже не было холодным и бесстрастным. В его глазах загорелся злой огонек, и они выражали решимость. Подойдя к Кит и Валери, он сказал:

– Я помогу вам. Спущу вас из окна, но, прежде чем сброшу вас на землю, вы должны лишить меня сознания. Джевел зарежет меня, если узнает, что я позволил вам бежать.

– Вы говорите по-английски! – выдохнула Кит.

– Да, – гордо сказал он ей. – Некогда в гареме халифа была английская леди, и она научила меня говорить на своем языке.

– Значит, вы слышали все, о чем мы говорили? – воскликнула Валери.

Он кивнул:

– Именно поэтому и решил рискнуть своей жизнью ради того, чтобы помочь вам. Ведь вы испытываете ко мне искреннее сострадание. А теперь идите, – приказал он, – до того, как вернется Джевел.

Они подбежали к окну и выглянули в темный тихий переулок. Окно располагалось очень высоко.

– Возвращайтесь обратно к Хашиму. Скажите, что если он не поможет вам бежать в Гибралтар, то как только я его увижу в следующий раз, убью. Он поверит вам.

Кит тоже верила ему. Она помогла Валери выпрыгнуть первой. Потом, когда она собралась последовать за ней, Абжар вручил ей большой медный подсвечник:

– Ударьте меня посильнее. Не беспокойтесь, я выдержу. – Он чуть ли не улыбался.

Кит ужасно не хотела наносить удар, но она знала, что это убережет их спасителя от худшего. Он повернулся к ней спиной, и она со всей силы ударила его. С глухим стоном Абжар упал на пол.

Кит быстро повернулась и выпрыгнула из окна… прямо в руки ожидавшего ее Джевела.

Яростно сопротивляясь, Кит увидела, что кто-то держит Валери, закрывая ей рот рукой.

– Одна из помощниц Анны слышала, что евнух собирался помочь вам бежать. Она поступила разумно, продав мне свои сведения, – сказал Джевел, зловеще улыбаясь.

– Не вините Абжара. Он отказался нам помочь. И когда он отвернулся, я его ударила. Может быть, он умер, – сказала Кит.

Кляп заставил ее замолчать.

– Помог он вам или нет, не имеет значения, – засмеялся Джевел. – Если он жив, я найду ему применение. Я всегда замечал, что он пользуется слишком большим расположением моего халифа. Теперь он будет использовать свое влияние в моих интересах, ведь отныне его жизнь в моих руках. Что касается вас обеих, я дал обещание, а Джевел всегда свои обещания выполняет. Вас продадут на следующем аукционе на общих основаниях. – Он щелкнул пальцами своим людям, удерживающим девушек. – Уведите их. Сторожите, пока я не вернусь. Пойду взгляну на этого глупого евнуха.

Кит думала, что положение хуже быть не может, но теперь она поняла, что их страдания только начинаются.

 

Глава 35

Их несли по узким, забитыми людьми улочкам в районе, где вид связанных, с кляпами во рту женщин не привлекал особого внимания.

В конце длинного замусоренного переулка мужчина, который тащил Кит, зажал ее под мышкой, пока открывал запертую на ключ дверь. Она в ужасе уставилась на зияющую за дверью черную дыру, представив, что их бросят в какую-то шахту и оставят там умирать. Потом он зашел внутрь за фонарем, зажег его и потащил ее вниз по узкой каменной лестнице.

Воздух был прохладный и прокисший, будто здесь хранили гниющие отбросы. Чем ниже они спускались, тем становилось холоднее и отвратительнее. За ними спускался второй человек с Валери. Миновав крутой поворот, они неожиданно оказались в большом помещении, погруженном в тусклый свет, который давали несколько маленьких, подвешенных под потолком фонарей.

От открывшейся перед ней картины у Кит закружилась голова. На каменном полу лежали больные и грязные женщины. Некоторые кутались в лохмотьях, на других вообще не было одежды. Их изможденные лица ничего не выражали, глаза были тусклыми.

Из находящейся позади комнаты вышла одетая в черное костлявая женщина.

– Американки? – спросила она мужчин, когда те бросили Кит и Валери на пол. – Богатенькие… Я вижу. Почему так хорошо одеты? – Она указала на их наряды, вытащила кляп изо рта Кит и поинтересовалась, говорит ли та по-французски.

Яростно глядя на нее, Кит молча кивнула.

– Тогда слушай меня! – выпалила женщина, которой взгляд Кит пришелся явно не по душе. – Я здесь не потерплю беспорядков. Моя комната, как ты видишь, переполнена. Давно не было аукциона, но скоро один предполагается провести. Найди себе место и сиди, не раскрывай рта. Некоторые находящиеся здесь сумасшедшие. Если ты разозлишь их, они могут выцарапать тебе глаза, а я им не стану мешать. Поняла?

Кит молча смотрела на нее. Валери с золотистыми волосами с нанесенными на них пурпурными полосами и синими веками выглядела в слабом свете как ведьма. Она тупо кивнула головой, и женщина, по-видимому, впервые заметила ее.

– А ты, видно, хрупкая малышка. Не так ли? Возможно, я тебя пожалею, как жалею других, и дам опиум, чтобы было легче.

– Нет! – закричала Кит. – Не давайте ей ничего! Она будет хорошо себя вести. Только развяжите нас, мы не доставим вам хлопот. Обещаю.

Женщина пожала плечами:

– Ладно. Многие из них добиваются моей благожелательности. – Она многозначительно подмигнула. – Некоторые ради этого готовы на все.

– Но я от вас ничего не хочу, – твердо сказала Валери. – Оставьте только нас в покое.

Женщина рассмеялась – ужасной, беззубой улыбкой.

– Мне бы очень хотелось посмотреть, кому вас обеих продадут. Возможно, шейх, который купит вас, заставит выдрать у вас зубы, чтобы получать большее удовольствие, как это сделали со мной.

Кит от страха стало подташнивать. Им развязали руки, и они быстро прошли между расположившимися на полу женщинами в самый дальний угол и там уселись.

Валери схватила руку Кит и прошептала:

– Что же нам теперь делать? Сколько мы пробудем здесь? Что с нами будет? Кит, я хочу умереть! – Она подавила рыдания.

Кит стиснула ее руку. Она чувствовала, что должна быть храброй, поскольку именно по ее вине на Валери обрушился этот кошмар.

– Нет, – сказала она твердо. – Ты не умрешь. И я тоже. Мы не станем вешать носы и независимо от того, что случится, будем искать выход. Будем сильными, чтобы использовать шанс, когда он подвернется. Абжар помог нам. Может, поможет и кто-нибудь другой.

– Если они вырвут мне зубы, я покончу жизнь самоубийством!

– Никто не собирается вырывать тебе зубы. Она это сказала, чтобы запугать нас. – Как Кит хотела бы сама верить собственным словам!

Вскоре они заснули, обняв друг друга. Было холодно и сыро, они слышали доносящиеся из темных углов звуки, будто там бегали крысы. Время от времени какая-нибудь из пленниц начинала истерически рыдать, и беззубая женщина тогда давала ей опиум, чтобы хотя бы ненадолго установить тишину.

Когда в находящееся в центре комнаты деревянное корыто налили нечто похожее на жидкую кашу, они предположили, что наступило утро. Есть им не хотелось, но они знали, что предстоит еще один адский день, и заставили себя подойти к корыту.

На следующий день в камеру привели еще несколько женщин, и одна из них подошла к Кит и Валери:

– На улицах я слышала, что на аукцион выставят двух красивых американок. Собирается толпа мужчин, требующих, чтобы вас показали. Говорят, вы будете проданы за высокую цену, – сказала она чуть ли не с завистью.

– Спасибо за сообщение, – сухо заметила Кит.

Девушка странно посмотрела на нее и отошла в сторону.

– Сколько же это продлится? – хныкала Валери. – Сколько дней они собираются держать нас в этой дыре?

– Немного, – заверила ее Кит. – Здесь больше нет места.

Наконец – к этому времени, по подсчетам Кит, миновало четыре дня – началась сумятица. Человек десять спустились по ступеням и стали вытаскивать женщин. Некоторые, протестуя, громко кричали. Другие шли послушно, потеряв интерес к тому, что происходит с ними.

За всем наблюдала беззубая женщина, вооружившаяся большим кнутом. Подойдя к Кит и Валери, она издевательски сказала:

– Вы пойдете последними. Я слышала, что никогда на рынке не собиралась такая огромная толпа покупателей. Ведь распространился слух, будто на аукцион выставляют двух американок с кожей цвета слоновой кости. Даже я пойду туда!

– Чудесно, – зевнула Кит, демонстрируя свое показное безразличие.

Женщина угрожающе потрясла кнутом, но не осмелилась оставить следы ударов на теле своего самого ценного товара.

– Вы получите то, что заслуживаете. Я вам обещаю.

Она ушла, а Валери теснее прижалась к Кит и дала волю слезам.

– О Боже, – плакала она, – освободи нас отсюда или просто дай умереть.

Кит тоже хотелось зарыдать, но она сдерживалась, до боли сжав зубы. Неужели у них нет выхода? Их приведут на аукцион и продадут тому, кто назовет самую высокую цену. С этим уже ничего нельзя поделать. Ей казалось, что прошла целая жизнь с того времени, как она была на свободе, уверенная в своем счастливом будущем. Жаль, что из-за своего упрямства она позволила Анае отобрать у нее самое дорогое… У нее теперь не было сомнений – она любит Курта. Если бы она боролась за него, то он был бы с ней в ту ночь, когда пришел Гален, и…

Кит потрясла головой, отгоняя пустые сетования, и решила, что все-таки не проведет остаток своей жизни, жалея о том, чего не случилось. Курт был прав, говоря, что она избалована. Но как давно это было! Нет, она сильная и выживет, что бы ни ждало ее впереди.

Наконец Кит и Валери остались последними в подвале. Двое мужчин в тюрбанах и белых халатах грубо поставили их на ноги, взвалили себе на плечи и понесли вверх по ступеням. Беззубая женщина надменно шла за ними, смеясь и ехидничая.

Внезапно брызнувший в глаза дневной свет ослепил их. Моргая, они увидели толпу мужчин в тюрбанах, старавшихся прикоснуться к ним. Валери, похоже, впала в транс: стояла спокойно, держа руки по швам. Она плотно закрыла глаза и слегка покачивалась из стороны в сторону.

Их поставили в центре приподнятой над землей платформы. Аукционист поднял руки Кит высоко над ее головой, заставляя вновь и вновь поворачиваться к большому удовольствию возможных покупателей. Он объявил, что она алмаз, жемчужина среди всех женщин, красивая американка знатного происхождения, которая может стать главной драгоценностью в гареме любого мужчины.

Из толпы раздался гулкий голос человека, потребовавшего, чтобы ее показали обнаженной. Кит съежилась от ужаса. «О Боже, – истово молилась она про себя, – только не это! Не позволь им раздеть меня донага перед этими дикарями».

Наверное, ее молитва была услышана – аукционист объявил, что подобное представление будет устроено только для того, кто предложит самую высокую цену. Несмотря на крики протеста, он дал указание начать торги.

Цифры выкрикивались громко. Но над толпой нависла тишина, когда кто-то в задних рядах проорал, что хочет сделать начальную ставку на покупку обеих женщин одновременно. Когда была названа цифра, Кит поняла, что она настолько высока, что некоторые покупатели уйдут с рынка. Аукционист охотно согласился, и торги очень быстро приобрели буйный характер. Как бы высока ни была новая ставка, первый покупатель неизменно повышал свою.

Аукционист заставлял Кит вновь и вновь ходить по платформе. Он полагал, что Валери была под воздействием наркотиков, и поэтому позволял ей стоять с закрытыми глазами. У Кит не осталось сил возражать, и, положив руки на бедра, она ходила по возвышению и испепеляла всех таким взглядом, что многие уходили, решив, что она демон, явившийся из ада.

– Купите меня! – кричала она, потрясая кулаками. – Но будьте всегда настороже, чтобы я при первой возможности не перерезала вам глотку!

Под лучами безжалостного солнца толпа таяла. Многие прятались под навес, желая все-таки узнать, какова же окажется конечная ставка.

Мужчина, продолжавший повышать цену, подошел ближе. Кит с удивлением и страхом уставилась на него. Человек, который хотел заплатить так много за ее тело, наверняка какой-нибудь извращенец. Он был одет во все черное, а глаза едва виднелись через черную накидку, прикрывающую лицо. С ним был еще один человек, также одетый в черное. «Итак, они вместе, и они, по-видимому, будут менять нас с Валери между собой», – в изумлении подумала Кит.

– Продано, – неожиданно прокричал аукционист.

Мужчины подошли к столику, где принимались деньги.

– Валери! – Кит сильно толкнула ее локтем. – Очнись, черт побери! Ты мне нужна. – В ее мозгу созревал дерзкий план.

Валери смотрела на нее, ничего не понимая.

Когда аукционист ходил по платформе, Кит заметила, что к его щиколотке прикреплен нож.

– Валери, – прошептала она, – по моему сигналу сделай вид, что упала в обморок.

Валери покорно кивнула.

Аукционист подошел к краю платформы, наблюдая за тем, как покупатели отсчитывали деньги. Наконец он повернулся и направился к женщинам.

– Ну же! – шепнула Кит.

Валери рухнула на пол.

Кит закричала и упала на колени. Как она и рассчитывала, аукционист подбежал и опустился на колени рядом с ней. Молниеносным движением Кит выхватила нож из его повязки на щиколотке и спрятала его под ножным браслетом.

– Вставай! – Он тряс Валери. Поскольку та никак не реагировала, он подозвал своего помощника. – Положите ее на спину вот той лошади. И эту тоже. Человек, купивший их, приказал, чтобы они были привязаны к лошадям лицом вниз.

Кит стиснула зубы. Ее опять хотят привязать как мешок с картошкой, и у нее не будет никакой возможности добраться до ножа. Ее, однако, утешала мысль, что по крайней мере у нее теперь есть оружие.

Их привязали, как было сказано, и повезли по улицам Танжера. Кит все думала, куда же они направляются и как долго это продолжится. Ее терзало желание всадить нож в ублюдка, который полагал, что купил ее тело и душу.

День подходил к концу, стало темнеть. Ведущие лошадей мужчины не разговаривали.

Наконец они остановились. Кит вся напряглась. Это ее последний и единственный шанс! Надо ударить ножом того, кто развяжет ее, второй растеряется, и она нанесет удар и ему. Что произойдет дальше, куда им надо будет бежать, Кит сейчас не знала, равно как и не знала, где они находятся. Но это не имело значения. Они будут свободны!

Ей развязали щиколотки. Пленивший ее человек перешел на другую сторону лошади, чтобы развязать запястья. Кит приготовилась вскочить на ноги и выхватить нож, чтобы зарезать мужчину в тот момент, когда он вернется обратно.

Однако как только ее освободили, сильные руки внезапно обхватили ее сзади за талию. Ее держал второй!

Кит поняла: теперь или никогда! Она бросилась вперед, застав второго врасплох. Выхватив нож, она обернулась, чтобы вонзить его в горло покупателя… и оцепенела.

– Черт побери, Кит, а ты опасна!

Курт крепко схватил ее за запястье и тут же обнял и поцеловал. Кит едва не потеряла сознание. Это, наверное, сон? Или она сошла с ума от пережитого ужаса и безумия?

Потом она услышала радостный крик Валери и произнесенное ею имя – Тревис! Значит, это реальность. Ее действительно держал Курт, и, Боже, как это чудесно!

Курт целовал ее до тех пор, пока она не стала задыхаться. Потом он рассказал, как они искали их, как прискакали в Танжер и узнали о гостинице Хашима. Им не пришлось долго убеждать его признаться, что он видел американок – одну с волосами цвета восхода солнца, другую – его заката. И наконец, услышав, что на аукцион выставляются две американские красотки, они поняли, что нашли их.

– Мы просто решили купить вас, – сказал кратко Курт, – а не захватывать у кого-то.

Пораженная услышанным, Кит запинаясь спросила:

– Но… как получилось, что у вас было столько денег?

Курт и Тревис обменялись взглядами и рассмеялись.

– Мы встретили некоего объявленного вне закона испанца, который заплатил за то, чтобы выпутаться из тяжелой ситуации. Да, кстати, до этого он продал двух американок, – объяснил Курт.

 

Эпилог

Они стояли на холме, возвышающемся над рекой напротив ранчо Кит, укрываясь в тени большого дерева. Жених в прекрасном сером костюме с восхищением любовался своей невестой, окутанной в белые пенящиеся кружева.

Священник выслушал их клятвы и провозгласил их мужем и женой.

Кит и Курт поцеловали друг друга со страстью, которая вызвала вздохи участников немноголюдной церемонии, и стали принимать поздравления и добрые пожелания. Джейд молча наблюдала за происходящим и радовалась за Кит, но ее заботило другое. Она видела, как Тревис держал Валери за руку и пристально смотрел на нее. Они словно забыли обо всех вокруг них. Джейд вздохнула. Что ж, настало время сказать правду, поделиться своим кошмаром во избежание его повторения. Другого пути у нее нет.

Когда они с Колтом должны были вот-вот выехать в кругосветное путешествие, начальство из Уэст-Пойнт уведомило их, что Тревис внезапно покинул академию. Потребовалось не так много времени, чтобы узнать, что он заказал билет в Европу. Да и место его назначения было выяснить не так трудно. Поэтому они последовали за ним, приехав в Валенсию на один день раньше него. Джейд поняла, что оторвать Тревиса и Валери друг от друга невозможно. Значит, нужно объяснить Валери, почему они никогда не смогут пожениться. Оставалось надеяться, что девушка поступит благородно и никогда никому не раскроет истинную причину несостоявшегося брака.

Кто-то сообщил, что на террасе подают шампанское и свадебный торт, и все пошли к дому. Джейд подождала, пока Тревис не отошел от Валери, чтобы принести ей угощение, и приблизилась к ней. Увидев Джейд, Валери побледнела.

– Мы должны поговорить, – скованно сказала Джейд.

Валери покачала головой:

– Нет, миссис Колтрейн, я не хочу, чтобы вы снова запугивали меня. Я побывала в аду и вернулась из него. Я повзрослела. Теперь никто не сможет стоять на нашем пути.

– Прошу вас, выслушайте меня.

Валери увидела слезы в изумрудных глазах матери Тревиса и почувствовала ее отчаяние.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Но предупреждаю: вы не заставите меня изменить решение.

Джейд начала сбивчиво говорить, и глаза Валери все больше округлялись. Когда Джейд объяснила, что Валери нельзя выходить замуж за Тревиса, поскольку он может быть ее сводным братом, девушка не знала, смеяться ей или плакать.

– Так вот почему вы ненавидели меня? – воскликнула Валери. – О, миссис Колтрейн, как жаль, что вы не рассказали мне об этом раньше!

Джейд подозрительно прищурилась:

– Вы не должны ни единой живой душе никогда говорить…

– Разумеется, нет. Не беспокойтесь, – заверила ее Валери. – Но Брайан Стивенс мне не родной отец!

Джейд покачнулась, словно ее ударили.

– Дитя мое, не лгите мне, – хрипло пробормотала она. – Прошу, не надо лгать. Я знаю, вы любите моего сына, но брак не может состояться. Риск слишком велик!

– Нет! – Валери энергично покачала головой. – Вы ошибаетесь! Пожалуйста, выслушайте меня. Я не могу ничего сказать в отношении ваших опасений насчет того, что Брайан Стивенс может быть отцом Тревиса и Кит. Полагаясь на Бога, я надеюсь, что это не так. Но не волнуйтесь, я не сестра Тревиса. Брайан Стивенс не мой настоящий отец.

– Что вы говорите? – выдохнула Джейд.

– Я ничего не знала о вашей связи с ним. Никто никогда мне об этом не говорил. Много лет назад моя мать узнала, что Брайана нет в живых. С горя она стала пить, бродить по портовым барам. Она встречалась с мужчинами и в конце концов забеременела… мной. Мой настоящий отец был моряком и, говоря откровенно… – Валери с трудом проглотила вставший в горле ком. – Я не уверена, что она даже знает, кто это был на самом деле.

Когда Брайан Стивенс появился вновь, он пожалел ее и женился на ней. Он дал мне свое имя и обещал вырастить меня как собственную дочь, что он и сделал. Я никогда ничего не хотела – за исключением любви, а он, по-видимому, дать мне ее не мог. Я так бы никогда не узнала правды, если бы однажды ночью он не напился и не рассказал мне все.

У Джейд вспыхнуло теплое чувство к Валери, и ей стало стыдно за то, что она причинила ей столько боли.

– Валери, вы сможете когда-нибудь меня простить? – задыхаясь от слез, спросила она.

– О да! – пылко заверила ее девушка. – А ваша тайна будет навеки погребена в моей душе.

Они, смеясь и плача, обняли друг друга. Колт увидел их и поспешил к ним, и Джейд быстро шепнула ему, что Валери – приемная дочь Брайана Стивенса. У него словно камень с души свалился. Он тоже обнял Валери.

Тревис, не зная, что происходит, бросился к ним. Когда он узнал, что мама помирилась с Валери, в его серых глазах заблестели слезы радости.

Джейд бесконечно радовалась за сына и дочь. Наступал конец их боли и страданиям, и для них начиналась счастливая жизнь.

Ну а что будет с ней? С сомнениями, которые все эти годы она носила в себе?

Колт обнял ее, и, как всегда, его присутствие согрело сердце Джейд. Она любила мужа все больше и никогда не сомневалась в его преданности.

Впереди им сияли радость и надежда. Она снова взглянула на своих детей. Какие они уже взрослые, но для нее всегда останутся детьми.

Они были Колтрейны, если не по крови, то по духу. А значит, самыми важными для них всегда будут любовь и честь.