Сидя перед трюмо, Дани нетерпеливо ерзала, пока ее личный парикмахер Симона размеренно вплетала нити жемчуга в ее медные локоны. Она не любила делать прическу – предпочитала, чтобы волосы свободно ниспадали на плечи, однако сегодня вечером предстоял официальный ужин.

Она повернулась, чтобы еще раз бросить взгляд на новое вечернее платье, которое доставили несколько часов назад: из атласа цвета кофе с молоком – гладкое, нежное и очень эффектное. Она наденет к нему серьги из жемчуга в виде капелек.

Симона напоследок притронулась кончиками пальцев к волосам Дани и удовлетворенно улыбнулась:

– Великолепно! Мадемуазель прекрасна!

Дани на мгновение застеснялась и отпустила Симону, тепло поблагодарив и щедро вознаградив.

Оставшись в одиночестве, она внимательно взглянула на свое отражение в зеркале, висевшем над туалетным столиком. Прелестная прическа. Прелестное платье. И все же она боялась предстоящего вечера. Боялась, но и с нетерпением ждала новой встречи с Дрейком, как каждый вечер с тех пор, как они встретились на ее приеме более двух недель назад.

Она закрыла глаза и погрузилась в приятные воспоминания, вернулась мыслями к лунным вечерам, поцелуям, объятиям Дрейка во время танца. Днем они пили чай в маленьких кафе, устраивали пикники на берегу Сены, весело смеялись, как дети. Они наслаждались вином, с аппетитом ели хрустящий, только что выпеченный хлеб, пробовали сыр и яблоки, перебивали аппетит для предстоящих позже роскошных ужинов при свечах…

Среди счастливых воспоминаний Дани особенно выделяла один день. Дрейк раздобыл двух лошадей, и они отправились на прогулку по зеленым холмам, наслаждаясь теплом солнечного света, ласкавшего их лица. Они мчались без устали, стремительно врываясь в зелень густого, благоухающего своими особенными ароматами леса. Рука в руке, друг подле друга, наедине с девственной природой, прекрасной и величественной в своей невинности…

В благоговейном трепете, очарованные окружавшей их красотой, они остановились подле журчащего ручейка и там, на мшистом речном берегу, окруженные тихо покачивающимися ветвями ив, Дрейк обнял ее и подарил волшебный поцелуй.

Дани знала – между ними происходит что-то замечательное, и эта уверенность разливалась по всему ее существу незнакомой, волнующей волной тепла.

Она прекрасно понимала, что, поскольку они везде появлялись вместе, в светских кругах Парижа о них ходили самые невероятные слухи. Некоторые даже считали, что это роман сезона, которому суждено закончиться свадьбой десятилетия. Другие, по большей части молодые девушки, ревновали и предвещали, что Дани будет очередным недолговечным романом Дрейка и вскоре исчезнет из его жизни, как и остальные экспонаты его «коллекции».

Дани старалась не обращать внимания на сплетни. Вовсе не Дрейк вызывал ее беспокойство, ведь оба наслаждались обществом друг друга и радовались, как складываются их отношения.

Она волновалась из-за Колта.

Два дня назад, вернувшись из магазина, она собиралась принять ванну и переодеться к ужину, когда услышала, как Китти воскликнула внизу на весь дом от восторга. Накинув халат, Дани выскочила на площадку второго этажа и, не веря своим глазам, уставилась на сводного брата, обнимающего Китти.

Она бросилась вниз, чтобы поприветствовать его, радуясь, что он в Париже, и с нетерпением ожидая возможности наконец познакомиться с братом, которого пока совсем не знала.

В первый вечер они с Дрейком отложили посещение театра, поскольку она пожелала остаться с Кол-том. Она так ждала этой встречи! Но утром в их отношениях появилась напряженность.

Дани спустилась вниз, чтобы выпить чашку чая и поспешить в магазин. Колт уже сидел в гостиной. Разговор начался вполне миролюбиво, но затем брат стал задавать ей вопросы о магазине, и когда она возбужденно начала перечислять все то, что предшествовало началу ее собственного дела, вскользь упомянув о находке в Монако, он вдруг рассердился.

Взгляд его серо-стальных глаз стал холодным, недобрым. Прищурившись, он раздраженно заметил:

– Хорошо, что хоть кому-то удалось урвать кое-что с имения де Бонне, Дани. Оно, черт возьми, едва не стоило нам, Колтрейнам, целого состояния.

Дани в полнейшем замешательстве уставилась на него, но тут же гнев превысил изумление, и она решила не оставаться в долгу:

– Ты обвиняешь меня в том, что произошло, Колт?

Он мельком взглянул на нее.

– Да, – прямо признал он, – обвиняю. В конце концов, если бы ты не капризничала, то осталась бы дома с нами, а не поехала бы к этой ведьме, Элейн Барбоу… и ничего бы не произошло.

Дани внутренне ощетинилась: ведь нельзя изменить того, что случилось, когда она была ребенком. Со стороны брата крайне несправедливо обвинять ее в своих собственных ошибках.

– Я не согласна.

– Мне наплевать, согласна ты или нет, Дани. Это правда.

Она вышла из комнаты, пока слезы, невольно навернувшиеся на глаза, не хлынули потоком. Ей не хотелось, чтобы отношения между ними складывались подобным образом. Она надеялась, что теперь, когда у них достаточно времени, чтобы поговорить и узнать друг друга, они смогут стать близкими людьми, но эта ссора не вела к миру.

Дани еще больше нахмурилась, вспомнив о новом препятствии, которое появилось между ней и Колтом, мешая установлению дружеских отношений.

Лилиан Денев… или Лили, как она попросила называть ее.

Спустя несколько дней после своего прибытия в Париж Колт уехал из дома и вернулся с этой особой.

Дани покачала головой, удивляясь, насколько обманчива может быть внешность. Что в ней нашел Колт? Нельзя отрицать, Лили Денев была красива, но при этом самодовольна и надменна. Если она не висла на руке Колта и не заглядывала в его глаза с наигранным обожанием, то беспрестанно хвасталась своим богатым дядюшкой-англичанином, который отправил ее в Париж на поиски своей сестры. Теперь, твердила Лили, она боится возвращаться к нему с сообщением, что его горячо любимая сестра умерла. Через несколько дней после приезда Колт вместе с ней отправился по адресу, где жила ее тетя, и там им сообщили ужасную новость. Помимо этого с бедняжкой в тот же день приключилось еще одно несчастье: у нее украли сумочку со всеми деньгами, а потому Колт, исполненный благородства, настоял на том, чтобы Лили поселили в их особняке, где она обосновалась в комнатах для гостей и не выражала никакого намерения покидать их в ближайшее время.

Сначала Дани сочувствовала ей, но очень скоро увидела, что как только Колт отходил от Лили, вместе с ним исчезала и ее глубокая печаль, казавшаяся искренней в его присутствии.

Китти, с характерной для нее прямотой, не стала ждать и напрямик спросила Колта, почему Лили не сообщит дяде о своих финансовых сложностях и не попросит выслать ей денег для того, чтобы вернуться в Англию.

Колт признался, что ему нравится Лили, и он не хочет, чтобы она покидала их так быстро. Более того, отметил он, Лили боится сообщать дяде столь печальную новость о смерти его сестры, поскольку у него слабое сердце и она не желает расстраивать его.

Китти поделилась с Дани и своими опасениями: прошлые романы Колта заканчивались плачевно. Его обычно обезоруживали внешняя красота и шарм, а потому Китти хотела, чтобы сын вел себя более осмотрительно. Что-то в Лили Денев настораживало ее.

Дани не строила никаких иллюзий на сегодняшний вечер, когда Дрейку предстояло познакомиться с гостившей в их доме молодой особой, но ей было интересно услышать его мнение, поскольку он слыл знатоком женского пола.

Сирил уже встречал Лили, и она, казалось, ему очень понравилась. Сам он все эти дни излучал обаяние. Дани снова нахмурилась. Он был очень мил и нравился ей, но все чаще и чаще находил различные поводы, чтобы зайти к ней в магазин или домой, и она подозревала, что он ужасно ревновал ее к Дрейку.

Дани закончила свой туалет и встала, напоследок окинув взглядом собственное отражение в зеркале. Неожиданно в комнату ворвалась Лили, даже не подумав постучать.

– Мне скучно! – объявила она раздраженно, садясь в кресло у двери. – Я давно готова к ужину и просто умираю от желания спуститься вниз и что-нибудь выпить, но не могу найти Колта. Полагаю, что он отправился за покупками, подготавливая все необходимое для нашей поездки в Испанию, но мне бы хотелось, чтобы он поскорее вернулся. Здесь так одиноко без него. Кажется, никто не хочет моей компании, – добавила она резко.

Дани, игнорируя ее колкость, осторожно заметила:

– Я не знала, что Колт планирует отправиться в поездку.

Лили не заставила себя ждать и возбужденно сообщила:

– О да! Неужели он не сказал вам? Мы поедем в Мадрид и Барселону. Там очень красиво. Неужели вы не были там? – спросила она с притворным удивлением.

Дани пропустила ее вопрос мимо ушей.

– И кто будет вашей компаньонкой?

Полно, Дани! – ответила Лили с насмешливой улыбкой. – Вы же современная женщина. Несомненно, вы согласитесь, что независимые в финансовом отношении женщины, такие, как мы с вами, вовсе не обязаны прислушиваться к нелепым правилам внешних приличий.

Дани пожала плечами. Она была согласна, но не собиралась говорить об этом вслух. Кроме того, путешествие в одиночестве – это одно; но путешествие с мужчиной – совсем другое.

– Можно соблюдать уважение к традициям семьи, – сказала она, решив не напоминать Лили о том, что на данный момент ее никак нельзя было назвать «женщиной, независимой в финансовом отношении».

Лили засмеялась:

– Я, видно, ошибалась в отношении вас, дорогая. Кажется, вам многому еще предстоит научиться, а также повзрослеть. – Она встала и начала прогуливаться по комнате, рассматривая и беря в руки многочисленные безделушки.

Дани молчала, холодно наблюдая за ней.

– Насколько я понимаю, на сегодняшний ужин вы пригласили Драгомира, – неожиданно проронила Лили.

Дани подняла бровь:

– Вы знаете Дрейка?

– Дрейка? – повторила Лили. – Вы уже используете ласкательные имена. Прелестно. – Она неожиданно помрачнела. – Помните о его репутации. Вы, несомненно, прекрасно осведомлены о его историях с женщинами и не будете настолько глупы, чтобы присоединиться ко всем тем дурочкам, которые попались на его крючок. – Она помедлила, драматически вздохнула и язвительно заметила: – А вы все еще верите в компаньонок!

Выражение лица Дани не изменилось.

– Вы многое знаете о нем, Лили, – холодно промолвила она. – Случайно, не были одной из тех дурочек?

Глаза Лили сузились и потемнели от возмущения. Когда она станет Джон Тревис Колтрейн, все члены этой надменной семейки будут относиться к ней с уважением. Подобного «радушия» она не потерпит. Вызывающе подняв подбородок, она огрызнулась:

– Все знают, что этот человек заставляет женщин падать к его ногам, а затем безжалостно бросает их при виде нового смазливенького личика. Я никогда не встречала его, но, разумеется, слышала о его репутации.

Дани вздохнула, пытаясь показать непрошеной гостье, что разговор явно наскучил ей.

– Благодарю вас за заботу, но я справлюсь сама… предпочитаю именно так поступать. – Она повернулась к окну. Какая невыносимая особа. Неужели Колт настолько глуп, чтобы действительно серьезно увлечься ей… или влюбиться, не приведи Господь.

Она заметила Дрейка, который не спеша поднимался по дорожке, ведущей к дому, быстро повернулась и направилась к двери. С притворным сожалением она сказала:

– Извините, Лили, что не могу больше развлекать вас – прибыл мой гость. Полагаю, вы с Колтом присоединитесь к нам позже, чтобы выпить перед ужином?

Конечно, – прошипела Лили и, прошуршав юбками, проплыла мимо нее по коридору в свои покои. Но не долго задержалась там. Дождавшись, когда Дани стала спускаться по лестнице, Лили стремительно выпорхнула из комнаты и спряталась под лестницей, ведущей на второй этаж.

Дани отпустила Клетуса взмахом руки, собираясь сама встретить Дрейка. Лили видела, как тепло они обнялись, как он галантно преподнес ей букет роз, а она благодарно поцеловала его.

Лили решила, что появилась еще одна причина для того, чтобы ненавидеть Дани Колтрейн. Хорошенькую, богатую, имеющую все, что только могла пожелать. А из того, как они с Дрейком смотрели друг на друга, несложно было сделать вывод, что и этим красавчиком она владела целиком и полностью.

Лили чуть не заплакала от злости – ведь если бы не ее плачевное финансовое положение, она могла бы все изменить. Колт чрезвычайно хорош собой, она находила его очаровательным, наслаждалась его обществом, но Драгомир – красивый таинственный русский, настоящая легенда. Женщине, которая станет его женой, все будут завидовать.

Сжимая и разжимая кулаки, она наблюдала за тем, как они направились в гостиную. Вернувшись в свою комнату, Лили, не задумываясь ни на мгновение, отбросила в сторону нежно-голубое платье, которое она выбрала ранее, желая выглядеть застенчивой и невинной, и надела соблазнительное вечернее платье из черного бархата. С глубоким декольте, обнажавшим молочную белизну ее превосходной груди, плотно облегающее тонкую талию, оно ниспадало волнующими складками до самого пола. Длинный разрез сбоку открывал длинные, красивые ноги. Сегодня вечером Лили во что бы то ни стало попытается отбить Драгомира. Возможно, он будет так очарован ею, что сам отобьет се у Колта и захочет, чтобы она принадлежала только ему одному… Разумеется, это мечты, но можно позволить себе удовольствие, хотя бы на один вечер. А за Драгомира придется побороться.

Она обильно надушилась дорогими духами, которые заставила графа купить себе. Если в ближайшем будущем в ее жизни не произойдет значительных перемен, то подобная роскошь останется в прошлом.

Лили в последний раз взглянула на себя в зеркало и с удовлетворенной улыбкой решила, что выглядит, как всегда, прекрасно.

Вечер обещал быть весьма интересным, и она с нетерпением предвкушала его.

Все собрались в комнате, которую Тревис с гордостью называл «своей» гостиной. Здесь ему нравилось гораздо больше, чем в изысканной чайной комнате в розовых и белых тонах, где принимала своих подруг Китти.

Уютный огонь потрескивал за каминной решеткой мраморного камина. В центре комнаты стоял огромный стол из красного дерева, а вокруг него располагались диваны и кресла в стиле английской неоклассики, обтянутые превосходной кожей, привезенной из Италии. Китайская картина на шелке чудесно гармонировала с двумя китайскими лакированными шкатулками XVII века с перламутровой инкрустацией. Копия бронзовой скульптуры Людовика XIV, выполненная Франсуа Жирандоном, стояла на стеклянном пьедестале, а сделанную в виде арки дверь, ведущую на террасу, украшали бронзовые фигуры.

Подле тележки с напитками, сделанной из стекла и металла, стоял дворецкий, готовый в любое мгновение наполнить бокалы. Китти и Тревис решили выпить шампанского, и присоединившиеся к ним Дани и Дрейк попросили то же самое.

Когда Лили приблизилась к дверям, ведущим в гостиную, ее догнал запыхавшийся Колт. Ни слова не говоря, он отвел ее в сторону, обнял и поцеловал.

Лили ответила ему, однако весьма неохотно – боялась, что он помнет ее наряд. Освобождаясь из его объятий, она пожурила его:

– Колт, что мне делать с вами? Кажется, у вас только одно на уме.

Он улыбнулся, сжимая ее в объятиях и жадно пронизывая взором.

– Чего еще можно ожидать от мужчины, которому повезло находиться с женщиной, подобной вам?

Она отстранилась, заметив, как помялось платье, которое она теперь усиленно пыталась разгладить.

– Я ожидаю, что он будет вести себя должным образом, отправляясь на светский ужин, на котором присутствуют его родители. А теперь идем.

Колт схватил ее за руку, еще раз пылко притянул к себе:

– Позже мы найдем время, чтобы остаться наедине.

Лили самодовольно признала, что с каждым разом контролировать его становилось все сложнее. Теперь, когда они останутся наедине, она позволит ему зайти чуть дальше в его ласках, а затем исчезнет, оставляя его томиться от переполняющего его желания. Скоро она, потупив взор, скромно объявит, что отношения их зашли слишком далеко и поворота назад нет. Для того чтобы получить то, что он так страстно желает, он должен жениться.

– Я истосковалась по вашим ласкам и поцелуям много больше, чем вы даже догадываетесь, Колт… – Она замолчала, будто в волнении, нежно лаская его руку кончиками пальцев.

Ни на миг не сомневаясь в своем очаровании и в той власти, которой она обладала над мужчинами, Лили высоко подняла голову и вошла в гостиную навстречу известному дамскому угоднику – Драгомиру.

При ее появлении Тревис и Дрейк галантно поднялись, и Тревис представил их друг другу. Лили молчаливо поздравила себя с тем, что таинственный русский нашел ее весьма соблазнительной: в его глазах она без труда заметила столь знакомое выражение, которым смотрели на нее все мужчины, оказывавшиеся в ее обществе. Она приняла бокал шампанского и жеманно села рядом с Колтом, который вошел в гостиную следом за ней.

Обменявшись привычными для светского разговора фразами, мужчины перешли к обсуждению темы, всколыхнувшей не только всю Францию, но и Европу.

Генерал Жорж Буланже покончил жизнь самоубийством.

Когда-то Буланже возглавлял военное министерство Франции. Видная фигура на политическом Олимпе, он являлся также вдохновителем и руководителем влиятельного правительственного течения, которое угрожало покончить с Третьей республикой в 1880 году.

– Я хорошо знал этого человека. Он был очень противоречив, – заметил Тревис.

Дрейк кивнул. Он знал, что Буланже возглавлял движение против немецкой оккупации Эльзас-Лотарингии после падения Фресине в декабре 1886 года. Опасаясь начала новой войны, правительство Морриса Рувьера дало Буланже отставку с поста военного министра. Однако благодаря поддержке членов левых партий, монархистов и бонапартистов, с которыми он постоянно поддерживал нелегальные связи, Буланже удалось победить на выборах в Палату депутатов в 1888 году. Но правящие круги посчитали, что он являлся для них довольно значительной угрозой, и поспешили изгнать его из рядов армии. В конце концов в апреле 1889 года он тихо удалился в Брюссель, был заочно осужден за государственную измену, а в августе того же года объявлен персоной нон-грата. В результате он потерял поддержку населения, и на выборах его последователи потерпели разгромное поражение. Следующий, 1890 год принес ему новое несчастье: своей поддержки его лишили роялисты, и к концу года даже бывшие верные друзья окончательно отвернулись от него.

– Полагаю, что смерть его любовницы Маргариты, виконтессы де Бонмэ, два месяца назад стала последней каплей. Он свел счеты с жизнью на ее могиле, – сказал Дрейк.

– О, как это романтично, – пропела Лили. – Значит, он любил ее. Как жаль, что они не успели пожениться….

Дрейк чуть не расхохотался. Да уж, подобное сентиментальное замечание весьма в духе авантюристки Лили Денев. Едва она вошла в комнату, он тут же узнал ее, потому что в последний раз видел именно в этом откровенном вечернем платье. Тогда она вошла в зал одной из роскошных лондонских гостиниц рука об руку с напыщенным старым развратником графом Севильским, обнажая при каждом шаге прекрасные ноги. Кто-то в тот вечер сказал ему, что Лили племянница того самого Винсента Денев, который недавно почти полностью лишился своего состояния. Познавшая роскошь молодая дама, похоже, не собиралась довольствоваться нищенским существованием, а потому проворно заманила в свои сети весьма состоятельного графа, которого не волновало, во сколько ему обойдется обладание молодой красивой женщиной. Позже Драгомир услышал, как некоторые смеялись над тем, как последняя «утешительница» графа сбежала от него, прихватив с собой довольно крупную сумму.

Тревис продолжал говорить о самоубийстве Буланже, и Дрейк притворился, что слушает его, но все время внимательно изучал Лили. Она, возможно, и не помнит, что он присутствовал на непристойной вечеринке, потому что он задержался там совсем ненадолго. Но Дрейк помнил ее, и ему было несложно сообразить, что именно она делала в этом доме. Дани поведала ему ее горестную историю, и Дрейк был абсолютно убежден, что она была лживой от первого до последнего слова, придуманная для того, чтобы вызвать сострадание к несчастной судьбе Лили. Видя, какими обожающими глазами смотрел на нее Колт, Дрейк понял, что план ее удался.

Но разве это его дело? Ведь главная его задача – заполучить картину. И то, что Дани стала серьезным препятствием, вызывая у него чувства, которые он никогда не испытывал ни к одной женщине, осложняло выполнение его миссии. Сейчас у него предостаточно собственных неприятностей, чтобы еще вмешиваться в чужие дела.

Наконец они перешли в гостиную. На двух стенах висели огромные зеркала, а две другие были украшены декоративными панелями, на каждой из которых изображался один из двенадцати месяцев года и соответствующий ему знак Зодиака. Все это великолепие окружали сверкающие звезды, зодиакальные символы и изображения священных животных.

Однако центральное положение в комнате занимала огромная люстра из золота и хрусталя, собранная из более чем двух тысяч вырезанных вручную подвесок. Под ней стоял внушительных размеров мраморный стол с резьбой в стиле бельгийского регентства, вокруг него располагались изящные кресла в стиле португальского рококо.

Китти заметила, с каким восхищением смотрит Лили на столовые наборы, и не устояла перед искушением похвастаться, горделиво объяснив, что серебряные предметы сервиза отлиты из руды, добываемой на серебряном руднике в Неваде.

Они наслаждались вкуснейшим жарким из молочного поросенка, фрикасе из кальмаров, перца и грибов и закончили ужин десертом из клубничного шербета.

Рекой лились искристое шампанское, изысканное красное и белое вина. За столом шла приятная, спокойная беседа, и все было хорошо до тех пор, пока Дани не объявила о своем запланированном путешествии в Австрию и о том, что она собирается в поездку без всякого сопровождения.

Тревис удивленно поднял бровь, обменялся грозным взглядом с Китти и тихо повторил:

– Одна?

Дани не подняла глаз, продолжая ковыряться ложечкой в вазочке с шербетом.

– Со мной поехать некому. Кроме того, я предпочитаю путешествовать одна.

– Сама мысль об этом недопустима, – заявил Тревис. – Я найму кого-нибудь, чтобы он сопровождал тебя.

Она почувствовала себя униженной. В присутствии Дрейка отец обращался с ней как с маленьким ребенком, а когда Дани, оторвав взгляд от десерта, увидела, как злобно усмехается Лили, она не сдержалась.

– Отец, я уже взрослая, – закричала она, – и у меня есть собственные дела, за ведение которых я отвечаю! Я не позволю вам нанимать для меня няньку!

– Пока ты сидишь со мной за одним столом, Даниэлла, ты будешь делать так, как скажу я! – возмутился Тревис. Глаза его метали молнии.

Дани взглянула на него. О, как она любила его, как сожалела о каждом потерянном дне детства и юности, который они могли бы провести вместе! Но теперь пришло время начинать самостоятельную жизнь. Слишком поздно ему становиться направляющим ее на путь истинный отцом, а ей – покорной, безропотной дочерью.

– Прошу прощения, – холодно и натянуто сказала Дани. – Боюсь причинить вам боль своими словами, но я предпочитаю жить так, как сама захочу. Возможно, мне теперь стоит подумать о том, чтобы обзавестись своим собственным столом…

Она встала и прямо посмотрела на Тревиса, ее нижняя губа чуть вздрагивала.

Колт неловко ерзал на стуле, ругаясь про себя. И почему все должно было случиться сегодня вечером? Ради драгоценной Лили он хотел, чтобы все прошло тихо и мирно. Ей хватало собственных неурядиц, а она еще оказалась свидетельницей разлада в его семье.

Дрейк сохранял гробовое молчание, также сожалея, что произошел этот спор.

И только Лили получала искреннее удовольствие от всего происходящего, переводя восхищенный взгляд с Дани на Тревиса, с нетерпением ожидая последующего взрыва.

Китти задумчиво прикусила губу. Она боялась пылкого нрава Тревиса, и ей ужасно не нравилось то, что происходило за столом в присутствии гостей, однако она решила, что лучше всего не вмешиваться. Эти двое сами должны решить возникшие между ними разногласил, но неужели они не могли немного подождать и разобраться во всем позже, оставшись наедине?

Тревис медленно поднялся со стула, смял свою салфетку и гневно бросил ее на тарелку. Глаза его были серыми и холодными, словно сталь, когда он взглянул на свою дочь.

– Мы, – коротко пообещал он, – обсудим это позже.

Дани, вздрогнув, быстро кивнула и, глубоко вздохнув, пробормотала:

– Извините… – И поспешно выскочила из-за стола.

Тревис хотел было закричать ей вслед, требуя, чтобы она немедленно вернулась, но Китти остановила его умоляющим взглядом. Пусть Дани побудет какое-то время одна и соберется с мыслями.

– Позже мы будем пить бренди и кофе в малой гостиной. Пожалуйста, присоединяйся к нам, – мягко сказала ей вслед Китти.

Дани стремительно шагала к выходу на задний двор, в тишину благоухающих садов и ночную прохладу.

Дрейк резко поднялся и, пробормотав извинения, поспешил за ней.

Лили с притворным состраданием покачала головой и повернулась к Тревису:

– Я сожалею, что все это произошло, господин Колтрейн. Бедняжка Дани, я знаю, что она чувствует сейчас. Моя собственная няня неожиданно слегла как раз перед тем, как я должна была покинуть Лондон, чтобы отправиться сюда, и мне ничего не оставалось, как ехать одной. Но я чувствовала, что ничего страшного в этом нет. Я имею в виду… – она чуть помедлила, улыбнулась Китти, затем Колту, – мы все-таки живем в современном мире. Все совсем не так, как раньше.

Колт чуть не застонал. Увы, Лили не относилась к разряду людей, которые предпочитают оставлять при себе свое мнение, а сейчас было не самое подходящее время для ее вмешательства. Он наклонился к ней и, нежно дотронувшись до ее руки, прошептал:

– Лили…

Она отмахнулась от него:

– Не вижу ничего плохого в том, что ваша дочь отправится в Австрию одна, как, впрочем, и в том, что мы с Колтом едем в Испанию.

Изумленные взгляды всех собравшихся мгновенно обратились к Лили, и она подумала, что, возможно, зашла слишком далеко. Колтрейны застыли в оцепенении, Колт выглядел и смущенным, и рассерженным. «Ну и что с того?» – храбрилась Лили. Рано или поздно им бы все равно пришлось объявить о поездке. Возможно, после подобного заявления Колт поторопится с предложением руки и сердца. Он может сказать своим родителям, что они помолвлены, поскольку нет ничего скандального в том, что обручившиеся пары путешествуют вместе. А возможно, он захочет жениться на ней немедленно, и тогда в Испанию они отправятся уже для того, чтобы наслаждаться медовым месяцем.

– Думаю, мы выпьем бренди в моем кабинете, Колт, – сказал Тревис и покинул комнату.

Колт послушно проследовал за ним, не посмотрев на Лили.

Лили взбила свои золотые локоны, пожала плечами и весело предложила:

– Госпожа Колтрейн, давайте выпьем кофе прямо здесь.

Китти поднялась. Хватит, на один вечер ей уже более чем достаточно компании этой наглой молодой особы. Не беспокоясь о том, что может показаться грубой, она холодно объявила:

– Вечер закончился. Спокойной ночи.

Лили обнаружила, что оказалась в самой неожиданной и нежелательной ситуации: она была совершенно одна.