Глава 1

Испания

Конец лета 1917 года

Близился рассвет. Темно-лиловые тени на востоке постепенно рассеивались, уступая место нежно-розовым просветам. Мир готовился к рождению нового дня. Пологие склоны лугов, еще покрытые синеватой мглой, простирались до самого горизонта, сливаясь с темно-пурпурной полосой спящего Средиземного моря.

Величественный дом семьи Колтрейнов, роскошь и богатство которого напоминали о временах Эла Кида, возвышался над окрестностями, словно король над вассалами.

С первыми признаками рассвета Колт Колтрейн проснулся и, сев на постели, принялся усиленно соображать, что заставило его пробудиться так рано. Ах да, как он мог забыть – сегодня же свадьба его сына!

По правде говоря, предстоящее событие не вызывало у него особого восторга, хотя он прекрасно сознавал, что не смог бы найти себе невестки лучше, чем Валери. Колт нисколько не сомневался в том, что она по-настоящему любила Тревиса – целых четыре года девушка ждала его возвращения из военной академии Уэст-Пойнт, а это не такой уж малый срок! За время обучения Тревиса они виделись, может быть, раз шесть, не больше: Валери жила здесь, в Испании, вместе с Кит и ее мужем Куртом. Что ж! Валери мила, прекрасно образована и воспитана. Против нее он ничего не имел, но вот перспектива породниться с отцом Валери пугала его. Все эти мысли снова и снова сверлили сознание Колтрейна-старшего.

Тяжело вздохнув, словно покоряясь неизбежности, Колт поднялся с кровати и, ступая по розовому мраморному полу, вышел на балкон. Он зевнул и сладко потянулся, вдыхая аромат роз и жасмина, доносящийся из сада. В который раз Колт ощутил радость от того, что у него хватило ума не расстаться с этим ранчо, пока он и Джейд все эти годы странствовали по свету. Вернуться наконец в Валенсию и осесть здесь окончательно, воспитывая внуков, – это же предел их мечтаний!

Внуки!

Он счастливо улыбнулся. Да, теперь он был дедом и очень гордился этим.

Кит и Курт назвали своего сына Джозефом – в честь отца Курта, но даже в три года малыш совершенно ясно давал понять, что он – Колтрейн. У Колта никогда не возникало ни малейшего сомнения на этот счет. А маленькая Анастасия – ей едва исполнилось два года, – названная так в честь матери Джейд, как две капли воды походила на свою бабку, и Колт был безмерно счастлив. Глаза! В зеленых глазах Анастасии было что-то колдовское.

Джейд!

Колт задумчиво оглянулся назад, где на шелковой розовой простыне спала его жена. Никогда в жизни он не встречал женщины более красивой и безумно любил Джейд. Казалось, их любовь с годами становилась только сильнее; когда он смотрел на нее, в его глазах вспыхивал все тот же огонь, как и двадцать четыре года назад, когда он впервые увидел ее.

Колт прилег рядом с женой и крепко прижал ее к себе. Джейд легко проснулась от его прикосновения и потянулась к нему. Время было не властно над их чувствами, желание, которое пронизывало обоих, никогда не ослабевало, продолжая вызывать восторг и счастье обладания друг другом.

Однако на этот раз, когда их обнаженные тела сплелись, Колт почувствовал в Джейд какое-то напряжение.

– Тебя что-то тревожит, дорогая? – заботливо спросил он.

Вздохнув, она перевернулась на спину и уныло проговорила:

– Ты знаешь, о чем я думаю, Колт.

– Послушай, ты себя напрасно мучаешь! Она будет хорошей женой нашему сыну, и, самое главное, Трев любит Валери. Девушка не виновата, что ее отец, этот сукин сын, чуть было не разлучил нас однажды… С тех пор прошло столько времени, нам давно пора забыть об этой истории! Кроме того, последние годы о нем вообще ничего не слышно.

– Кто знает, может быть, он уже умер, – предположила Джейд. Она нисколько не расстроилась бы, если бы это было правдой, но, увы, она знала, что отец Валери жив и невредим.

Колт промолчал. Ему тоже было прекрасно известно, что Брайан Стивенс жив, здоров и проживает на одном из островков Бермудского архипелага, – информация частного агентства «Пинкертон», докладывающего Колту о каждом шаге этого выродка, всегда была точной. Стивенс назвал свой остров островом Ведьмы – это произошло двадцать два года назад, когда он сообщил Джейд о смерти Колта, пытаясь жениться на ней таким коварным способом.

Мать Валери, Лита, умерла год назад, но Стивенс не сообщил дочери об этом.

И вот, когда Валери сообщила ему, что собирается выйти замуж за Тревиса, Стивенс отрекся от дочери.

– К чему ворошить прошлое? Я думаю сейчас совсем о другом. Как бы я была тебе благодарна, если бы ты использовал свои связи и освободил Трева от фронта. Ведь только чудом его не послали во Францию в июне с первым набором.

Колт недовольно заворочался: не станет же он рассказывать жене про то, что их сын рвется на военную службу?

Сразу после короткого медового месяца Тревис уходил на фронт, и Валери, знающая о планах Трева, очень беспокоилась о том, как перенесет Джейд эту новость.

Накинув на себя пижаму, Колт дернул бархатный шнурок колокольчика. Их горничная, Гарсия, уже знала, что пора нести утренний кофе. Еще раз напомнив жене, что праздничный завтрак назначен на десять, Колт направился в ванную.

Да, в последние дни ему приходилось не раз сдерживаться, чтобы не сболтнуть лишнего. Черт возьми, он сам никак не мог решиться сообщить жене, что тоже уходит на войну. Не в действующие части, разумеется, а в составе дипломатического корпуса.

Джейд будет потрясена, узнав, что самые близкие мужчины покидают семью. Она и так уже достаточно страдала, получая ужасные известия из родной ей России, где Февральская революция заставила отречься от престола дальнего родственника Джейд – царя Николая, где исчез в водовороте событий ее близкий друг Драгомир, который ко всему прочему являлся мужем покойной Дани, единокровной сестры Колта.

Именно поэтому Колт медлил, желая постепенно подготовить жену к мысли о скорой разлуке.

Джейд лежала неподвижно, глядя в потолок – разговор с мужем пробудил в ней воспоминания о давно забытом прошлом. Откуда Колту было знать, что и она имела нескольких частных детективов, периодически докладывающих ей о жизни Брайана?

Четыре года назад она узнала, что Стивенс жив. До этого она считала его погибшим при кораблекрушении. Ну а тот факт, что Тревис влюблен в собственную единокровную сестру, превратил жизнь Джейд в непрекращающийся кошмар. Это была настоящая пытка! Не в силах больше сдерживаться, она призналась Валери, что отец двух близняшек – Тревиса и Кит – не кто иной, как Брайан Стивенс. Та ночь, когда он похитил Джейд, чтобы препятствовать ее воссоединению с Колтом, закончилась самым обыкновенным изнасилованием. Однако Валери быстро рассеяла все ее страхи, поведав будущей свекрови о том, что Брайан Стивенс не являлся ее настоящим отцом.

…Однажды, пребывая в состоянии сильного опьянения, он проговорился Валери, обрушив поток грязных ругательств на ее покойную мать. По словам Стивенса, не было ни одного моряка, ни одного праздного бездельника в порту, которого бы ее мать, грязная шлюха, не затащила к себе в постель. Женитьбу на Лите Брайан объяснял только жалостью и состраданием, всю свою жизнь он раскаивался в совершенном поступке. Валери слушала отца, низко склонив голову, чувствуя, как краска стыда заливает лицо, а по щекам текут слезы.

Этот рассказ произвел сильное впечатление на Джейд. Она почувствовала расположение к девушке и тоже начала делиться с Валери своими семейными тайнами. Итак, у Джейд не было никаких возражений против брака Валери и Трева, хотя присутствие в доме будущей невестки невольно напоминало ей о самых тяжелых днях своей жизни.

Последний доклад агента не содержал ничего нового: Брайан не покидал своего острова. Кстати, Джейд никогда не говорила Валери о том, что Стивенс находится под ее постоянным наблюдением.

Услышав, что Колт закончил свой утренний туалет, Джейд торопливо поднялась с постели и направилась в свою ванную комнату. Вернувшись, она обнаружила мужа на балконе – за кофе и соком. Заметив, что его настроение остается все таким же мрачным, Джейд решила немного расшевелить мужа:

– Послушай, может быть, тебя что-то тревожит?

– Но уж во всяком случае, не свадьба Трева!

– Тогда что же? Мэрили? – догадалась она.

– Да. – Джейд села напротив мужа, и он наполнил ее чашку ароматным кофе. – Признаться, я несколько удивлен тем, что она решила присутствовать на свадьбе. Я думал, что после окончания школы, которую она так ненавидела, Мэрили почувствует себя абсолютно независимой и вряд ли захочет поддерживать отношения с родственниками. Состояние, перешедшее ей от матери, позволяет ей это.

Джейд всегда подозревала, что Колт не испытывал особой симпатии к своей двоюродной племяннице. Его родственные чувства распространялись лишь на Трева и Кит, хотя он и старался не показывать этого. Нет, конечно, он не питал к Мэрили ни злобы, ни ненависти, но подсознательно всегда ощущал некоторую неприязнь к девушке, видя в ней постоянное напоминание о том, что глава их рода, его отец Тревис Колтрейн, женился на Китти – бабке Мэрили. Не важно, что Китти умерла, – она оставила слишком глубокий след в душе Колта и продолжала жить в Мэрили.

Мать Мэрили, Дани Колтрейн Михайловская, умерла при родах – это было каким-то семейным роком, поскольку и ее родную бабку по матери, Мэрили Барбоу Колтрейн, постигла та же участь. По иронии судьбы это произошло в тот же день, когда умер старый Тревис Колтрейн.

После смерти Дани Драгомир, убитый горем, оставил дочь на попечение Китти и возвратился на родину, в Россию, где приступил к службе при дворе Николая.

Отношение Джейд к племяннице не было однозначным. С одной стороны, она любила Драгомира, как родного брата, но с другой – она никогда не позволяла себе быть с Мэрили до конца искренней.

– Полагаю, что состояние Мэрили тут ни при чем! – довольно резко ответила Джейд. – Она еще слишком молода. Кстати, хочу тебе напомнить, что мы не имеем сведений о Драгомире вот уже несколько месяцев, а Мэрили – полноправный член нашей семьи. У нее же никого больше не осталось, кроме нас.

– Конечно, конечно! Только ее подавленный вид действует настолько удручающе, что может испортить нам все праздничное настроение.

– Естественно, она думает о своем отце! Да и мы все обеспокоены отсутствием вестей от Драгомира.

– Помнится, ты говорила мне, что у нее есть какой-то поклонник…

– Как-то Мэрили сообщила мне в письме, что она очень подружилась с одной девушкой из Австрии, кажется, ее фамилия Хэпсбург. Когда началась война, они всей семьей переехали в Цюрих. И вот она познакомилась с братом этой девушки, который, похоже, питает к ней нечто большее, чем просто дружбу.

– Признаться, я очень удивлен, что Валери попросила Мэрили быть ее подругой на свадьбе. По-моему, они едва знакомы друг с другом.

– Это была моя идея. Я хочу, чтобы Мэрили почувствовала себя частью нашей семьи.

– И то правда, – вздохнул Колт. – Все-таки мы любим Мэрили – и я, и Кит, и Тревис. Только порой ей не хватает твердости духа, в ней не чувствуется личности. Сделать себе подходящую партию, найти заботливого мужа – это то, что ей сейчас нужно больше всего.

Немного поразмыслив, Джейд кивнула в ответ.

Мэрили, решившая присоединиться к утреннему кофе Колта и Джейд, стояла в нескольких шагах от балконной двери и слышала весь разговор. Она готова была провалиться сквозь землю.

 

Глава 2

Придя в себя, Мэрили стрелой полетела в свою комнату.

Безусловно, она не принадлежала к семье Колтрейнов и никогда не будет принадлежать, но ей так хотелось посмотреть на эту свадьбу! Она вовсе не собиралась надолго задерживаться в доме Колтрейнов. А уж потом… Потом она никогда больше не побеспокоит их своим присутствием.

Мэрили бросилась на кровать и, стараясь дышать как можно глубже, принялась разглядывать шнуровку балдахина, надеясь, что это занятие позволит ей хоть как-то привести в порядок путающиеся мысли. Однако чем больше она пыталась успокоиться, тем сильнее ее охватывало чувство подавленности и безысходности.

Прежде всего ее неприятно поразило, что Колт упомянул о ее деньгах. Честно говоря, сама она никогда не была озабочена состоянием собственного капитала. Китти баловала ее с малых лет и всегда сама занималась финансовыми вопросами.

Теперь, когда она появилась у Колтрейнов, повзрослевшая, получившая образование, все почему-то считали ее слабой и беспомощной. Окружающие были убеждены, что единственным выходом для нее может быть брак с человеком, готовым взвалить на себя все ее проблемы.

Она вполне допускала мысль о том, что может принять предложение Рудольфа… Что ж! В этом было что-то привлекательное, но Мэрили не могла с полной уверенностью ответить самой себе, любит ли она его. По правде говоря, она вообще плохо представляла себе, что такое любовь. Его поцелуи не вызывали у нее неприязни, более того, они были приятны, но ведь ни один мужчина, кроме Рудольфа, никогда к ней не приближался, и сравнивать ей было не с кем.

Вьющиеся черные волосы Рудольфа, выразительные карие глаза, мальчишеская стать в сочетании с изысканными манерами и прекрасным воспитанием делали его весьма привлекательным. Кроме того, его музыкальный талант вызывал у Мэрили самое искреннее восхищение. Рудольфа действительно можно было назвать выдающимся пианистом. Как много вечеров она просидела у рояля, слушая его игру и получая ни с чем не сравнимое удовольствие! Тонкие пальцы Рудольфа, словно живя самостоятельной жизнью, двигались по клавишам, порождая звуки необыкновенной красоты.

Несомненную радость Мэрили доставляло и общение с Элеонорой – родной сестрой Рудольфа, которая не раз уговаривала Мэрили принять предложение брата.

После того как Мэрили окончила школу, Рудольф и Элеонора предложили девушке перебраться в Цюрих и пожить в их доме.

С тех пор как Мэрили перестала получать известия от отца, она замкнулась в себе, и приезд в дом Колтрейнов стал ее первым появлением на людях. Однако все это время Мэрили продолжала размышлять о перспективе брака с Рудольфом. Она отклонила настойчивые приглашения Хэпсбургов, не будучи уверенной, что хочет видеть брата Элеоноры в роли своего мужа. С другой стороны, у нее не было других вариантов и ее угнетало, что подавляющее большинство людей смотрели на нее с оттенком некоторой жалости, словно она была неполноценной.

Если бы только Мэрили удалось хотя бы на очень короткое время повидаться со своим отцом! Она не допускала и мысли, что его нет в живых. В полном отчаянии, на правах дальней родственницы она написала письмо царю Николаю, но через несколько дней узнала, что он отрекся от престола. Письмо ушло в никуда. Страх за жизнь отца стал еще сильнее, преследуя ее изо дня в день.

Как-то раз Рудольф мягко укорил Мэрили, что она до сих пор не имеет собственного дома. И вот тогда, испытывая законную гордость, она вспомнила о Даниберри. Этот роскошный дом, почти дворец, располагался неподалеку от Парижа и был построен Драгомиром для Дани, матери Мэрили. В ее памяти навсегда осталось Рождество, которое она провела с отцом в Даниберри через год после смерти бабки. Драгомир приехал из России на праздники, и они провели вместе целых десять счастливых дней. Именно тогда он пообещал дочери, что, когда она окончит школу, он навсегда уедет из России и поселится вместе с ней в Даниберри, который станет их родным домом.

И вот теперь, находясь на жизненном перепутье, Мэрили почувствовала, как не хватает ей сейчас отца. Он помог бы ей сделать правильный выбор.

Тяжело вздохнув, Мэрили поднялась с постели, приняла ванну, переоделась к праздничному завтраку и нахмурилась, глядя в зеркало. Простое серое платье с небольшим вырезом, короткими рукавами и плиссированным низом подпоясано широкой лентой. Черные кожаные туфли с острыми носками и серебряными застежками. Волосы расчесаны на прямой пробор… Безусловно, такая внешность отвечала бы консервативному вкусу Рудольфа. И хотя она никогда не интересовалась модой, сейчас, стоя перед зеркалом, подумала, не стоит ли ей обновить гардероб. Для свадебной церемонии Мэрили приготовила платье понаряднее: с глубоким вырезом, из шифона нежного персикового цвета, с пышной длинной юбкой, из-под которой выглядывали носки серебристых туфелек на высочайшем каблучке. Но даже и в нем она казалась воплощением скуки и бесцветности.

Стук в дверь и голос Джейд заставили ее отвлечься от собственных мыслей. Мэрили заметила, что в глазах тетушки мелькнуло разочарование, когда она оглядела ее туалет.

– Отлично, похоже ты уже приготовилась к завтраку, дорогая, – сказала Джейд с вымученной улыбкой, не заметить которую было просто невозможно. – Кстати, у нас еще есть несколько минут, и я бы хотела поговорить с тобой, если ты, конечно, не против. – Мэрили присела на стул около камина, и Джейд начала: – Дело в том, что мы беспокоимся за тебя, дорогая. Беспокоимся все, без исключения. Ты выглядишь такой несчастной!

– Я очень сожалею, если мой вид кого-то раздражает, – холодно ответила Мэрили, не поднимая головы и упорно разглядывая сложенные на коленях руки.

– О нет, дорогая! Я совсем не об этом. Мы обеспокоены, действительно обеспокоены. Просто я хотела бы узнать, не можем ли мы… или я лично что-нибудь сделать для тебя в сложившейся ситуации. Если, конечно, ты не против поговорить на эту тему. Боже мой, я же прекрасно понимаю, как ты озабочена сейчас отсутствием каких бы то ни было известий о своем отце! Но что мы можем поделать? Остается только лишь молиться за его жизнь и безопасность.

– Я думаю, что сама могла бы разыскать его, – ответила Мэрили с нескрываемой болью. – Но… но я чувствую себя такой беспомощной.

– Я готова оказать тебе любую поддержку. – Джейд не хотела в праздничный день заводить серьезный разговор и отделалась от Мэрили пустым обещанием. – Делай, что хочешь, моя дорогая. Кстати, а что у тебя с молодым человеком, о котором ты как-то писала мне в своем письме? Кажется, он австриец? Больше ты никогда не упоминала о нем, но мне показалось, что у тебя были серьезные намерения.

Мэрили рассказала тетушке, что Рудольф и Элеонора предлагали ей погостить в их доме, и не удивилась тому, что эта идея вызвала горячее одобрение Джейд.

– Почему бы и нет, дорогая? Это лучше, чем сидеть здесь и горевать об отце, – слезами горю не поможешь. Поезжай в Швейцарию, дорогая! Там сейчас безопасно.

Мэрили горько вздохнула: Джейд даже не поинтересовалась, хочет ли сама Мэрили принять предложение Рудольфа. Она понимала, что Колтрейны были озабочены только одним – выдать ее замуж и тем самым избавиться от нее.

– Итак, кажется, ты сказала, что хотела бы уехать? – настойчиво продолжала Джейд.

– Я еще не решила окончательно, что буду делать дальше. – Мэрили бросила на тетушку быстрый взгляд и добавила: – Но в любом случае после свадьбы Тревиса я не собираюсь здесь оставаться. Возможно, я отправлюсь в путешествие или что-нибудь в этом роде.

– Вздор! Мне достаточно переживаний из-за Трева и Колта, а ты хочешь, чтобы я еще не спала ночами и из-за тебя! Выбирай одно из двух! Или ты отправляешься в Швейцарию или остаешься здесь, в Валенсии!

– О каких переживаниях, связанных с Тревом и дядей Колтом, вы говорите, тетушка?

– Мой муж и сын наивно полагают, что от меня можно что-то скрыть. Впрочем, делают они это весьма старательно. Но и тот, и другой забыли, что я люблю их так сильно и изучила настолько хорошо, что и без слов знаю все то, о чем они недоговаривают. Трев рвется во Францию, можно подумать, что без него страна немедленно погибнет под ударами неприятеля. Ну а наш дипломатический корпус просто задыхается без Колта!

– Боже мой, простите, я ничего не знала об этом. – Мэрили почувствовала нечто вроде угрызений совести: переживая за самых близких ей людей, Джейд находила время проявлять заботу и внимание и о дальних родственниках.

– Впрочем, хватит о грустном. Я пришла поговорить о твоем будущем. Мне кажется, что самое разумное, что ты можешь сделать, – принять предложение Рудольфа.

Сопровождаемая пристальным взглядом Мэрили, Джейд вышла из комнаты. Девушка снова подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Если бы она родилась красавицей, то, может быть, ее жизнь сложилась совсем иначе. У нее были бы другие взгляды на окружающий мир, и она сейчас была бы счастлива. Как тетушка? Как Кит и Валери? Они всегда знали, как одеться, как преподнести себя в обществе, чтобы ослепить окружающих если не красотой, то обаянием. А она… Ей казалось, что она похожа на пыльную статую в темном углу старой библиотеки, мимо которой проходят все, но никто не замечает.

«Это не твой путь, девочка», – шепнул ей внутренний голос. В следующую секунду, повинуясь внезапному порыву, она уже выдергивала из волос заколки и гребень. Ножницы сверкнули в ее руках, и Мэрили стала беспощадно обрезать свои длинные волосы.

Когда она снова взглянула на свое отражение со смешанным чувством ужаса и восторга, на нее смотрело совершенно незнакомое лицо со стрижкой в стиле «Ирен Кастл». Этот вид прически только-только начинал приобретать популярность у модниц Америки и Британии. Мэрили была похожа на эльфа, и она радостно улыбнулась – впервые за долгое время. Казалось, она уже не помнила, когда улыбалась так счастливо в последний раз.

Да, ей понравилось такое превращение, очень понравилось – Мэрили помолодела, приобрела первозданную свежесть и – о чудо из чудес! – нашла себя довольно привлекательной.

Глубоко вздохнув, она отвернулась от зеркала, приготовившись увидеть вытянутые лица родственников.

 

Глава 3

Свадебная церемония была назначена на два часа пополудни в роскошном Тэннерс-гарден. Ожидался приезд многих высокопоставленных гостей; в число приглашенных входили члены правительства и высшая знать не только Испании, но и других европейских государств.

Они должны были собраться в роскошном особняке, принадлежавшем Кит Тэннер, крыша которого едва виднелась со стороны дома Колтрейнов – вершина горы, поднимающейся над берегом моря, полностью скрывала этот дворец, возведенный в свое время Куртом для своей молодой супруги.

После легкого ленча с шампанским и вплоть до официального ужина гостей ждали самые разнообразные развлечения – оркестр, катание на лошадях и бой быков, короткая прогулка на яхте «Леди Кит» по Средиземному морю. Курт хотел, чтобы эта свадьба запомнилась надолго.

В Колтрейн-Касита под руководством Джейд шла подготовка к торжественному завтраку. Валери пока нигде не было видно: по семейной традиции Колтрейнов жених не должен видеть невесту до самого начала венчания. Гарсия, эта незаменимая домоправительница, казалось, присутствовала во всех местах одновременно, но, конечно, главным объектом ее внимания была столовая. Отдавая очередное распоряжение, она распахнула широкие створки двери в холл и вскрикнула от неожиданности – перед ней стояла обновленная Мэрили.

– Тебе не нравится мой вид? Мне не идет? – Она смущенно поправила сбившийся завиток волос. – Это последний крик моды – «Ирен Кастл», по имени известной американки, которая вместе со своим мужем впервые станцевала фокстрот. – Мэрили сделала несколько шагов, покружилась и присела в реверансе.

– О Диос мио, сеньорита! – Темные глаза Гарсии округлились от удивления. – Я еще никогда не видела, чтобы женщина носила мужскую прическу.

– Сейчас этим увлекается вся Европа!

Гордо подняв голову, Мэрили прошла в столовую и, найдя свое место, встала около стула.

– Что же, – добавила немного погодя Гарсия, – как бы там ни было, но мне нравится. Только, я думаю, вы могли бы подождать с этим немного, чтобы не напугать окружающих.

– Мне, например, тоже нравится. – В дверях стояла Кит и с интересом разглядывала Мэрили. – Я и не узнала тебя сначала! Мэрили, ты великолепно выглядишь! Нет, серьезно, просто изумительно!

Кит обняла Мэрили, и девушка подумала, что действительно выглядела слишком старомодно; если ее новая прическа вызывает такой восторг, то ее внешность, должно быть, еще хуже, чем она предполагала раньше. Подошедший Курт согласился с женой, что Мэрили изменилась к лучшему, и, как всегда, она испытала легкое волнение в присутствии мужа Кит. Высокий, прекрасно сложенный, с широкими плечами и узкой талией… Фигура Курта была поистине восхитительна, а белый утренний костюм еще больше подчеркивал его грациозность, выгодно оттеняя черные, как вороново крыло, волосы и выразительные карие глаза. Мэрили казалось, что никогда в жизни она не встречала более привлекательного мужчину.

– Никак не могу поверить, что возможно такое превращение, – продолжала Кит. – Поразительно! Я тоже хочу подстричь себе волосы, но, боюсь, Курт будет против.

– Совсем нет, – рассмеялся Курт. – Но так ты мне нравишься больше!

Тут его внимание переключилось на вбежавших Джозефа и Анастасию. Он принялся отчитывать детей за поднятый шум, но те, увидев спускающихся по лестнице Джейд и Колта, тут же бросились под их защиту.

Мэрили, изумленная произведенным впечатлением на домочадцев, подумала, что, возможно, сегодня она сделала свой первый шаг к самостоятельной жизни. Первый за все время… Это ощущение казалось незнакомым, немного пугающим и прекрасным одновременно.

– Я не могу в это поверить! Просто не могу! – с первого же взгляда на Мэрили воскликнула Джейд. – Теперь, если подобрать тебе подходящее платье… Это же просто волшебство!

Мэрили снова почувствовала себя в центре всеобщего внимания. Как ей хотелось, чтобы эти упоительные минуты продолжались как можно дольше! Сейчас, забыв обо всех своих печалях, она была по-настоящему счастлива. Еще немного, и Мэрили почувствовала бы себя полноправным членом семьи Колтрейнов, однако слова дяди Колта вернули ее с небес на землю:

– Сюда бы еще подходящее платье и немного косметики, тогда уж точно мы не сможем удержать нашу засидевшуюся девушку в лоне семьи.

Общий смех заглушил последнюю фразу, Мэрили тоже пришлось выдавить из себя жалкую улыбку, а любопытный Курт сейчас же заинтересовался ее дальнейшими планами.

– Скорее всего она отправится в Швейцарию. – Джейд не дала и рта открыть Мэрили, многозначительно добавив: – Один молодой человек приглашает нашу Мэрили пожить немного с его семьей.

– Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, – пролепетала Мэрили, чувствуя, как ее щеки заливаются краской. – Тем более что я не хочу никому быть обузой…

Все почувствовали неловкость, и Джейд поспешила переменить тему беседы:

– Мне кажется, сейчас самое время произнести несколько тостов в кругу самых близких членов семьи. Потом для этого уже не будет времени: похоже, на свадьбу прибудет половина Испании. – Улыбка Джейд казалась слишком натянутой.

– Конечно, конечно, – поспешно поддержал жену Колт. Он поднял бокал с шампанским и торжественно провозгласил: – За моего сына и его день свадьбы! За то, чтобы он и его жена всегда были счастливы, так же как и его отец, так же как и его дед!

Тосты следовали один за другим – и за Джейд, и за Кит, и за Курта, и в самом конце за Мэрили.

– Нет, лучше еще раз за Тревиса! – отрицательно покачала головой Мэрили. Пенящееся шампанское успело ударить ей в голову. – За Тревиса, которого я люблю, как родного…

Наконец Джейд решила, что пора заканчивать завтрак. Колтрейны засуетились, собираясь к выходу, и Мэрили почувствовала, как кто-то дотронулся до ее плеча.

– Мэрили, – проговорила Джейд, – через полчаса я выезжаю. Мне бы хотелось, чтобы ты присоединилась ко мне. Надеюсь, ты будешь готова к этому времени?

– Через полчаса? А почему так рано?

– Увидишь. – Джейд таинственно улыбнулась. – Будь готова.

Мэрили кивнула в ответ и вышла из столовой.

– Что там еще у вас? – недовольно прошипел Колт, подходя сзади к Джейд. – Послушай, в последнее время я испытываю какое-то неприятное ощущение, как только Мэрили появляется рядом. Я не знаю, как это объяснить… Как будто мне нужно прогуляться по яичной скорлупе и не раздавить ее…

– Не волнуйся, я уговорю ее поехать в Швейцарию. Я считаю, что этот вариант для Мэрили очень подходит.

– Может быть, тебе лучше сопровождать ее?

– Только в том случае, если ни Тревис, ни ты не покинете меня…

– Откуда ты узнала? Тебе проболталась Валери?

– Я просто чувствую… И пожалуйста, не будем больше говорить на эту тему.

– Да я ничего и не говорю. Свадьба сына – слишком радостное событие в нашей жизни, чтобы омрачать его грустными мыслями. У нас и так достаточно проблем. А то я уже подумал, что у нас в семье появился свой осведомитель, – улыбнулся Колт.

– Колтрейны всегда использовали осведомителей. Это позволило им избежать многих неприятностей.

Он нежно поцеловал жену и прошептал ей на ухо:

– Спасибо за напоминание. Наша семейная философия мне хорошо известна.

– Я тоже ее не забыла! Пойдем, – улыбнулась Джейд, – сегодня мы увидим свадьбу нашего сына. Может быть, потом нам удастся незаметно ускользнуть, и мы устроим себе второй медовый месяц.

– Звучит заманчиво… А что, разве у нас уже закончился первый?

 

Глава 4

Мэрили устроилась на заднем кожаном сиденье новенького «роллс-ройса», заняв место позади Кит. На обеих девушках были надеты длинные, доходящие до самой земли платья и широкополые шляпы с вуалями, полностью скрывающими лица. За рулем машины сидела сама Джейд, и Кит с Мэрили постоянно обменивались беспокойными взглядами.

– Не нужно так нервничать, – успокаивающе произнесла Джейд, – я прекрасно вожу.

– Между прочим, эта машина куплена только на прошлой неделе… – заметила Кит.

– Очень простой в управлении автомобиль, – с вызовом знатока бросила Джейд. – Всего четыре скорости, из них третья – прямая. А на прямой передаче больше сорока не разгонишься…

– Знаю, знаю. Слышала, как отец рассказывал об этой модели. – Кит покосилась на Мэрили и тихо прошептала: – В ней сорок восемь лошадиных сил. На четвертой передаче можно разогнаться до сотни. Я бы предпочла живую лошадь – это намного спокойнее.

– Еще одно слово, – Джейд старалась казаться сердитой, – и вы, молодая леди, отправитесь назад, домой.

Она неожиданно рванула машину вперед, потом назад, словно пробуя ее возможности, и наконец вывела «роллс-ройс» на дорогу.

– Когда мама садится за руль, мы с Куртом выходим из машины. Не хочется оставлять детей сиротами.

Мэрили прыснула, но Джейд, не обращая внимания на слова дочери, продолжала крутить руль. Девушка получала огромное удовольствие от этой поездки. День свадьбы Тревиса действительно выдался на редкость погожим. На сияющем синем небе величественно плыли молочно-белые волнистые облака, освещаемые ярким солнцем. Окружающий пейзаж был так восхитителен, что Мэрили забыла обо всем.

– Расскажи мне о Рудольфе, – неожиданно обратилась к ней Кит.

Мэрили вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки:

– Что я могу сказать о нем? Красив, воспитан, обаятелен. Из хорошей семьи. Ну, что еще? Очень талантлив и выступает на концертах. Раньше, до войны, его семья жила в Вене, но потом из соображений безопасности они перебрались в Швейцарию.

– Ты любишь его?

– Кит! – подпрыгнула Джейд, чуть не выпустив руль. – Нельзя быть такой любопытной!

– Итак? – Кит ожидала ответа, не обращая внимания на замечание матери.

Мэрили помолчала несколько мгновений, раздумывая, – ей действительно хотелось ответить честно, но она сама еще не знала точного ответа.

– Откуда я могу знать? – наконец пролепетала Мэрили. Кит уже хотела было рассмеяться, но осеклась, заметив серьезное выражение лица девушки. – Это похоже на…

– …бутылку редкого коллекционного вина, – пришла на помощь Кит, – ты не можешь решиться ее открыть и все ждешь подходящего случая. А когда он наступает, ты понимаешь, что не зря ты так долго ее хранила. Самое важное – знать, тот ли это случай. Так и в любви.

– Звучит очень романтично, – рассмеялась Мэрили. – Только я не думаю, что сама ты так уж была уверена в Курте. Если не ошибаюсь, в самом начале вашего знакомства ты не пылала к нему страстью!

– Более того, – вмешалась Джейд, – ты даже испытывала к нему отвращение!

– Ну это уже наши проблемы, – раздраженно ответила Кит. Похоже, и Джейд, и Мэрили задели ее за живое. – Во всяком случае, сейчас я счастлива. Так же будет и с тобой, – обратилась она к Мэрили, – когда ты повстречаешься с хорошим человеком.

– Может быть, она уже его встретила, – пробормотала Джейд.

– Он австриец, а ты наполовину русская. У вас нет никаких разногласий? Когда русские в прошлом году брали Галицию, там погибло больше миллиона австрийцев и около полумиллиона было взято в плен. Рудольф знает, что твой отец – офицер царской армии? Более того, советник по военным вопросам?

– Знает, – кивнула Мэрили. – И это никогда не вызывало у нас никаких проблем. Рудольф не имеет ничего против моего русского происхождения и очень интересуется Россией. К сожалению, я могу рассказать ему только то, что слышала от отца, не больше.

– Если бы еще знать, где он находится, – пробормотала Джейд. – Когда ты его видела в последний раз?

– На Рождество. Я думаю, он находится где-то в окружении царя Николая или выполняет какое-нибудь важное задание. Так или иначе, я постоянно говорю себе, что с ним все в порядке. Должно быть все в порядке.

Джейд не хотела расстраивать Мэрили в такой день и поспешно добавила:

– Конечно! Драгомир смел, отважен и, самое главное, находчив. Уж он-то найдет выход из любой ситуации и сумеет позаботиться о себе самом!

На пути показалась развилка. Джейд повернула налево, к Тэннерс-гарден. Прямая дорога исчезала в апельсиновой роще.

– Нет, – воскликнула Кит, – не сюда! – Она жестом указала матери на дорогу, ведущую к хозяйственным постройкам. – У меня есть сюрприз, и я не хочу, чтобы вы видели его до начала свадебной церемонии. И Валери я пообещала, что до поры до времени мы не появимся на главной лужайке перед домом!

Джейд ничего не оставалось делать, как свернуть и поехать в сторону обширных загонов для скота.

– Мама! Посмотри – это Пегас! – Кит кивнула в сторону коня, пасущегося невдалеке. – Тот самый Пегас, от которого появилось четыре прекрасных жеребенка!

– И сколько же слуг содержат все это в порядке? – поинтересовалась Мэрили.

Кит пожала плечами:

– Может быть, человек пятьдесят, не знаю точно. У Курта есть секретарь, который занимается этим вопросом. По крайней мере в доме их около двадцати – они работают посменно. Потом еще конюхи и жокеи. Беговые лошади не должны застаиваться.

– Но это еще не все, – напомнила Джейд. – А крестьяне? Они живут на отдельном ранчо, ты просто не сталкиваешься с ними. Это в нескольких милях отсюда.

– Ну так что же? К сожалению, нам необходимо такое количество работников. Курт постоянно расширяет хозяйство. В конце концов, пять тысяч голов скота, не считая быков, которых он выставляет на бои на трех главных аренах, – это не так уж мало. А виноградник? Курт говорит, что, возможно, нам придется построить еще несколько помещений для наемных рабочих, причем в самом скором времени.

– А я-то считала Даниберри настоящим дворцом, – улыбнулась Мэрили. – По сравнению с твоим замком он кажется жалким домишкой!

Джейд замедлила ход «роллс-ройса», а Кит задумчиво продолжала:

– Ты знаешь, лично я никогда не стремилась жить с размахом, но для Курта это оказалось почему-то очень важным. Он захотел иметь роскошный дом и привлечь внимание окружающих масштабами ведения своего хозяйства. Причем я была поражена, с какой скоростью все это строилось, – работы шли круглосуточно.

– Четыре этажа, – потрясла головой Джейд, – шестьдесят комнат, крытый плавательный бассейн, солярий, проходящий через все этажи… По роскоши ваш дом можно сравнить с Зимним дворцом нашего русского родственника!

Загоны остались позади, и перед восхищенной Мэрили возникли огромные клумбы с глициниями, розами, жасмином, жимолостью – невозможно было перечислить названия экзотических цветов, привезенных сюда со всех концов света.

– Это была мечта Курта, – продолжала Кит. – Честное слово, я могла бы удовольствоваться и маленьким фермерским домиком, но, поскольку заботы о доме делают мужа счастливым, я не стала противиться. Если хорошо Курту, то, значит, хорошо и мне!

– И мне тоже, дорогая, – поспешно добавила Джейд, – хотя, по моему мнению, Курт хватил через край.

Мэрили мысленно согласилась с последней фразой тети, но предпочла промолчать. Ее отец тоже построил дом для матери, конечно, не такой величественный, как у Тэннеров, но Дани была довольна: Драгомир осуществил мечту жены. Интересно, способен ли Рудольф на такие поступки? Мэрили очень сильно сомневалась в этом, точнее, не в желании Рудольфа, а в его финансовых возможностях. Она совершенно не представляла, насколько богаты Хэпсбурги, да и не стремилась к этому, поскольку не считала богатство основным условием семейного счастья. Как-то раз Джейд попыталась заговорить с племянницей на эту тему, но Мэрили предпочла уйти от разговора.

Джейд въехала на внутренний двор и остановилась перед задними воротами. Расторопный привратник немедленно распахнул дверцы машины и, выпустив дам, сел за руль и завел «роллс-ройс» в ближайший гараж.

Кит поднималась по мраморной лестнице мимо подобострастно улыбающегося лакея и невольно подумала: каким же должен быть парадный вход, если даже здесь, на задворках, все было обставлено с таким великолепием.

– Вот это новости! – Мэрили уставилась на небольшой лифт.

– У нас их теперь два. Один для нас, в холле, а этот – для слуг. Курт распорядился установить лифты несколько месяцев назад, готовя дом к свадьбе Тревиса. Гости будут сновать по всем этажам, не говоря уже о прислуге. Здесь уж без лифтов никак не обойтись.

Лифт остановился на втором этаже, и Кит объявила, что именно здесь находятся гардеробные, которые она специально приготовила для Джейд и Мэрили. Мгновенно появившаяся Гарсия тут же доложила, что одежда приготовлена и они могут переодеваться в течение всего праздника: сначала для торжественной церемонии, потом для развлечений, устраиваемых Куртом, и, наконец, для официального ужина.

Гардеробная, предназначенная для Джейд, напоминала изящную ювелирную коробку. Вдоль всех стен ярко поблескивали зеркала, подсвеченные электрическими лампами. Повсюду стояли вазы с благоухающими цветами, запахом которых, казалось, было пропитано все вокруг.

– Если тебе понадобится что-нибудь еще, просто позвони в колокольчик. – Кит указала матери на узкий бархатный шнурок около двери и жестом пригласила Мэрили следовать за ней.

– Не забудь сказать Валери, чтобы она зашла сюда через полчаса на чашку чая. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже присоединилась к нам, – кивнула она девушке. – Ради этого я и просила тебя приехать пораньше.

Мэрили так и не смогла выяснить у тети, о чем именно она хочет поговорить с ней за чаем, – Кит схватила Мэрили за руку и потащила прочь от Джейд с таинственной улыбкой. Похоже, она уже была посвящена в тему предстоящей беседы.

– А теперь – сюрприз. – Кит остановилась перед закрытыми дверями одной из комнат и подмигнула Мэрили: – Сначала я думала, что, может быть, это тебя рассердит, но, когда я увидела твою новую стрижку, поняла, что это как раз то, что тебе нужно.

Кит толкнула дверь и пропустила Мэрили вперед. Девушка в восхищении застыла на пороге: она еще никогда не видела такого количества одежды. От многообразия расцветок, фасонов и материй у нее голова пошла кругом.

– Это что, все мне? – произнесла Мэрили, обретя наконец дар речи. – И если да, то зачем мне нужно такое невероятное количество платьев?

Кит внимательно посмотрела на Мэрили, лишний раз убеждаясь, что девушка не обижается.

– Конечно, для тебя. Я просто подумала, что, может быть, пришло время выглядеть так, как подобает настоящей леди, способной покорять мужчин. Извини, но твои платья делают тебя похожей на рождественскую елку.

Мэрили не обиделась за такое сравнение. В чем-то Кит и права. С трудом сдерживая внезапно подступившие слезы счастья, она осторожно прикоснулась к длинному ошеломительно красивому вечернему платью с низким вырезом, расшитым мелкими бриллиантами и жемчугом.

– У меня нет слов, – прошептала Мэрили в волнении. – Просто не верится, что я могу теперь надеть любое из этих великолепных платьев!

– Мне давно хотелось сделать тебе такой подарок, но все никак не представлялось подходящего случая. Ну и, кроме того, я предчувствовала, что ты никогда не решишься сама на такой шаг. Я всегда называла тебя маленькой, тихой мышкой, помнишь?

Они улыбнулись друг другу и, не сговариваясь, стали подыскивать платье, соответствующее предстоящему торжественному ужину. Однако их глаза разбегались, и ни Мэрили, ни Кит никак не могли остановиться на чем-нибудь одном.

– Ладно, мы еще вернемся к этой проблеме, – пообещала Кит.

В прекрасном расположении духа, чего с ней уже давно не было, Мэрили зашла в комнату тети, где застала трепещущую от радости в преддверии грядущего события Валери. Она чем-то напоминала ангела, спустившегося на землю. Мягкие золотистые волосы, глаза цвета небесной лазури в безоблачный день, очаровательная улыбка – все это делало Валери неотразимой. В ней присутствовала необычайная хрупкость, почти воздушность.

Мэрили не знала ни одного человека, который бы плохо относился к Валери, ее окружала всеобщая любовь, и она, в свою очередь, никогда ни о ком не отзывалась дурно.

– Мэрили! Твои волосы! – воскликнула Валери. – Боже, как это неожиданно и… и красиво. Ты выглядишь… Это нельзя описать словами!

– Как рождественская елка?

Валери удивленно похлопала глазами, пытаясь понять, что имеет в виду Мэрили, но в разговор вмешалась Джейд:

– Девочки, хватит! У нас мало времени, а мне еще нужно переговорить с вами кое о чем. Право, это не займет много времени, тем более что гости уже начали съезжаться. Итак, присядем.

Обе девушки опустились на диван, Джейд села в кресло напротив и, вынув из кармана небольшой мешочек из красного бархата, расшитый золотой нитью, положила его на столик.

– Сегодня у меня знаменательный день, – начала она, – и мне очень хотелось бы, чтобы у каждой из вас осталась о нем память. Когда Кит выходила замуж, я подарила ей бриллиант и изумрудные серьги, в свое время преподнесенные мне Колтом в день свадьбы. Сегодня твой день. – Джейд замолчала и бросила на Валери взгляд, полный любви. – И я хочу подарить тебе вот это.

Она вынула из мешочка кольцо и протянула Валери. Та с любопытством посмотрела на подарок.

– Это кольцо принадлежало бабушке Тревиса, – пояснила Джейд. – Оно было подарено ей дедом на десятую годовщину их свадьбы.

Валери надела кольцо на палец и невольно залюбовалась сверкающим изумрудом, обрамленным жемчугами.

– Мне хочется, – с нежностью глядя на девушку, продолжила Джейд, – чтобы теперь оно всегда было с тобой как знак великой любви, которая была между Тревисом Колтрейном и Китти, между мной и Колтом и теперь будет между тобой и моим сыном.

Мэрили неожиданно почувствовала себя лишней и приподнялась с дивана:

– Может быть, я зайду попозже, тетя Джейд?

– Нет, пожалуйста, останься.

Мэрили покорно села на свое место.

– Видит Бог, я очень волнуюсь. – Теперь Джейд обращалась к Мэрили. – Сейчас в мире творится такой беспорядок, что никто не может сказать точно, где в скором времени может оказаться каждый из нас. Именно поэтому я решила подарить тебе, Мэрили, что-нибудь на память как символ моей любви.

Она снова засунула руку в мешочек и достала золотой кулон с гранатами и рубинами великолепной огранки.

– О Боже! Это действительно мне? – прошептала Мэрили, прижимая кулон к груди.

– Да. Этот кулон я получила в подарок на свою свадьбу от царя Николая. Работа знаменитого Фаберже. Теперь он твой, Мэрили. Прими его в знак моей любви и душевной привязанности.

Мэрили вскочила с дивана и, подбежав к тетке, обняла ее. Девушку переполняла глубокая благодарность. Только теперь она поняла, что была несправедлива к Колтрейнам.

– Я навсегда сохраню этот кулон, – торжественно поклялась Мэрили.

Громкий стук в дверь заставил Джейд нахмуриться, ведь она дала указание о том, чтобы никто их не беспокоил.

– Да, войдите! – Ее голос звучал недовольно.

На пороге нерешительно топталась Левинда, экономка Кит.

– Простите, сеньора. – Она нервно хрустнула пальцами. – Вы просили вас не беспокоить, но один из наших ранних гостей стоит в холле и настоятельно требует сеньориту. – Левинда кивнула на Мэрили, всем своим видом показывая, что во всем виновата только она.

Мэрили удивленно захлопала глазами:

– Меня? Это невозможно… Кто?

Экономка презрительно фыркнула, еще раз давая понять Мэрили, что она и только она виновата в том, что приказание Джейд нарушено, и протянула девушке визитную карточку гостя.

Совершенно сбитая с толку, Мэрили взяла ее в руки, и буквы запрыгали перед ее глазами: Герр Рудольф Хэпсбург– прочитала она.

 

Глава 5

В своем желании устроить брату и его невесте незабываемую свадьбу Кит Колтрейн Тэннер превзошла самое себя.

Нужно было отдать должное Курту – каждый каприз жены он исполнял немедленно, хотя порой и его, уже привыкшего к причудам Кит, удивляла ее неистощимая фантазия. По деревьям, растущим вдоль шоссе, ведущего к замку, начали разгуливать огромные пауки, привезенные из Китая. В результате через несколько недель на ветвях засверкала гигантская паутина.

Ранним утром в день свадьбы рабочие с ведрами, полными серебряной и золотой пыли, проклиная очередную выдумку хозяйки, только тем и занимались, что посыпали паутину этими блестками, заставляя сиять ветви деревьев металлическим блеском в лучах утреннего солнца.

Повсюду разбрызгивались галлоны дорогих французских духов, и воздух казался насквозь пропитанным благоухающим ароматом.

Итак, свадебная процессия торжественно двинулась от парадных дверей замка. Ее возглавляла повозка с Тревисом в компании друзей и Колтом, за ними следовал экипаж с Джейд и Кит, рядом с которыми сидели Джо и Анастасия, одетая в белую, расшитую золотом амазонку.

Джозефу явно понравилось начало праздника, и он то и дело восторженно хлопал в ладоши. Малышка Анастасия, наоборот, плохо понимала, что происходит, и смотрела на все с нескрываемым удивлением, почти страхом, не выпуская при этом изо рта большого пальца.

Мэрили в пышном платье из шелка нежного персикового цвета ехала в небольшой голубой коляске. Не замечая серебристо-золотой паутины, летающей в воздухе, она приветливо улыбалась незнакомым лицам гостей, толпящихся вдоль дороги и встающих на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть участников торжественного выезда. Но мысли Мэрили были заняты другим: она никак не могла прийти в себя от неожиданного прибытия Рудольфа, с которым успела переброситься лишь несколькими фразами. Но даже в эти считанные минуты Рудольф успел шутливо заявить Мэрили, что приехал с целью ее похищения – если понадобится, с применением силы – и препровождения в свой родовой замок в Цюрихе.

Мэрили улыбнулась Тревису и дяде Колту, появившимся из подъехавшего экипажа, но тут ее взгляд упал на Рудольфа, стоящего с другой стороны дороги. Молодой человек рассматривал ее с нескрываемым восхищением, так что несколько молоденьких девушек, перехвативших его взгляд, фыркнули и начали о чем-то перешептываться, искоса поглядывая то на Рудольфа, то на Мэрили.

С помощью лакея она вышла из коляски и заняла свое место в ожидании Валери. Оркестр грянул свадебный марш, заглушая говор толпы, ожидающей самого главного момента – прибытия невесты. Наконец перед взором гостей предстал розово-белый экипаж, запряженный шестеркой лошадей в бархатных розовых попонах с множеством золотых колокольчиков. Белое кружевное атласное платье Валери, казалось, излучало сияние, пышная юбка была расшита мелкими бриллиантами, а на фате сверкали изумруды и жемчуга. Тревис кидал на Валери восхищенные взгляды, еле сдерживаясь от того, чтобы не броситься к невесте раньше времени. Лакей поспешил к Валери, чтобы помочь ей выбраться из экипажа, но она сама легко и грациозно спрыгнула на землю под восторженный шепот гостей. Теперь гул собравшихся не мог заглушить даже оркестр – по самым скромным подсчетам, на огромной лужайке, где должна была состояться торжественная церемония, собралось не менее двух тысяч человек.

Тревис подошел к Валери и, подняв ее сверкающую на солнце вуаль, прошептал:

– Господи! Как ты прекрасна! Я обожаю тебя! – Он поцеловал свою невесту и, взяв за руку, повел к алтарю, расположенному здесь же, под открытым небом.

Джейд и Колт с улыбкой наблюдали за сыном, прекрасно понимая его возбужденное состояние; Курт и Кит переглядывались друг с другом, довольные всем происходящим. Мэрили не сводила взгляда со своих атласных туфелек, зная, что если она поднимет голову, то сразу же встретится с горящими глазами Рудольфа.

Плавно льющаяся музыка затихла, и на лужайке воцарилось полное молчание. Теперь пришло время священника. Он громким и торжественным голосом принял клятву в вечной любви и верности, и наконец Тревис снова поднял вуаль Валери и поцеловал уже свою законную жену.

Этот поцелуй вызвал бурю восторгов у гостей, ринувшихся поздравлять молодых. Неожиданно Мэрили почувствовала, что кто-то тянет ее за руку и, обернувшись, увидела Рудольфа.

– Ты еще прекраснее, чем невеста. – Он нежно обнял девушку и незаметно вывел ее из толпы гостей. – Ты знаешь, что я только и мечтаю, чтобы в один прекрасный день тоже назвать тебя своей невестой.

– Рудольф, не сейчас и не здесь. У нас будет время поговорить об этом позже.

– И еще о многом другом, – улыбнулся Рудольф. – Например, о том, когда же ты наконец переберешься в Цюрих. Или о том, когда мы сможем объявить о нашей помолвке. Если бы ты только знала, с каким волнением моя мать ожидает твоего приезда! Фактически и она, и Элеонора отправили меня сюда с одной лишь целью – чтобы я вернулся вместе с тобой.

– Я не могу сделать этого. По крайней мере сейчас. У меня и так голова идет кругом. Слишком уж о многом приходится думать.

– Я знаю, Мэрили, – мягко заговорил Рудольф, – ты сильно беспокоишься о своем отце! Но ведь одним беспокойством делу не поможешь… Неудивительно, что из России не доходят его письма – там сейчас страшный беспорядок, если…

– Если он только еще жив, – закончила за него Мэрили. – Но я не верю, что отец погиб, не могу поверить, Рудольф.

– Я знаю, знаю… – Он ласково взглянул на девушку. – Но давай рассуждать трезво. Большевики теснят Временное правительство Керенского, ситуация в России чревата невиданным доселе кровопролитием. Если твой отец еще жив – а я молю Бога, чтобы это было именно так, – он, как всякий благоразумный человек, уже наверняка покинул Россию… Послушай, скажи мне, – в голосе Рудольфа неожиданно послышались требовательные нотки, – что ты сама думаешь о Драгомире? Ведь Николай арестован, а ты говорила, что твой отец – его близкий друг. Не исключено, что и его постигла та же участь!

– Нет. Я говорила тебе, что дядя Колт имеет очень высокопоставленных друзей. Так вот, американское посольство в России сообщило им, что не имеет сведений об аресте моего отца. Однако им ничего не известно о его местонахождении… – Лицо Мэрили исказилось страданием, и она закрыла глаза. – Прости, Рудольф, мне очень тяжело говорить об этом! Тем более что сегодня такой счастливый день, и…

– Боже мой, прости меня, Мэрили! Я совсем не желал сделать тебе больно. У тебя новая прическа! – Рудольф решил переменить тему разговора.

– Нравится?

– Честно говоря, я предпочитаю, когда девушки носят длинные волосы. Твоя стрижка чересчур экстравагантна.

Мэрили почувствовала, что голос Рудольфа немного напрягся.

– Пора возвращаться к гостям… Все пьют шампанское, и мне тоже хочется немного.

Внезапно, подчиняясь внутреннему порыву, Рудольф развернул Мэрили лицом к себе и страстно прижался губами к ее губам.

– Лучше останемся здесь: твои губы пьянят сильнее любого шампанского.

Он попытался поцеловать ее снова, но Мэрили выскользнула из его объятий.

– Рудольф! – Ее голос звучал почти сердито. – Мне пора к гостям! Я обещаю тебе, что мы еще не раз встретимся и у нас будет достаточно времени поговорить и о Цюрихе, и обо всем остальном.

Мэрили отвернулась от растерявшегося Рудольфа и почти бегом побежала в сторону огромного натянутого тента, откуда слышался звон бокалов и веселый смех.

– Ты не сможешь убежать от меня, дорогая, – бросил ей вслед Рудольф. – Я знаю, что ты любишь меня, и ты тоже знаешь об этом ничуть не хуже, чем я. Разве это не правда?

С трудом сохраняя хладнокровие, она ускорила шаги.

«Правда!» – мрачно подумала Мэрили. Однако она не чувствовала, что настало время «открыть бутылку вина», как говорила Кит, сравнивая подлинную любовь с крепким напитком хорошей выдержки.

Ее собственного вина. Мэрили опасалась, что, пока это случится, вино успеет превратиться в уксус.

 

Глава 6

К торжественному ужину Джейд переоделась в длинное шелковое платье нежно-изумрудного цвета. Ее прическу украшали крошечные бриллианты, крепившиеся на тонкой, практически незаметной сетке.

Пышные рукава платья и изящный вырез, окаймленный сверкающими бриллиантами, создавали неповторимое впечатление. Общую картину довершали ее любимые украшения: изумрудные серьги и колье.

Джейд натягивала длинные, доходящие до самых локтей, белые шелковые перчатки, когда появился Колт в черном смокинге, белоснежной рубашке и свободно повязанном красном шелковом галстуке.

– Колт, ты неотразим! – В голосе Джейд слышалось неподдельное восхищение. – Если бы я уже не была за тобой замужем, то, клянусь, стала бы добиваться твоего внимания с настойчивостью распутной Иезавели!

Она приподнялась было из-за столика и в следующее мгновение оказалась в нежных объятиях супруга.

– Ты всегда была самой восхитительной женщиной, – прошептал Колт, слегка прикасаясь к ней губами.

Он налил себе и ей коньяк – и Колт, и Джейд предпочитали его всем остальным аперитивам и всегда держали под рукой.

– За нас, за наших детей и внуков… За будущее!

Встретившись взглядами, они словно почувствовали, как их души, вырвавшись из тесной телесной оболочки, слились в едином порыве.

Колт проглотил свой коньяк и прошептал:

– Джейд, ты все еще переживаешь за Тревиса?

Заметив легкую тень, пробежавшую по лицу Джейд, он отставил бокал в сторону и нежно обвил руками талию супруги.

– С ним все будет в порядке. Наш сын – великолепно обученный солдат. Офицер. Он будет служить с достоинством и честью.

– Я знаю. – Джейд старалась говорить спокойно, но в душе ее продолжало расти беспокойство. Заставив себя улыбнуться, она добавила: – Единственное мое утешение – это то, что ты не отправлен на фронт. Посольство в Париже не самое опасное место, и…

Голос Джейд неожиданно прервался: Колт как-то странно посмотрел на нее и быстро отвернулся. Сердце Джейд дрогнуло от мрачного предчувствия.

– Колт, что с тобой?

– Я не поеду в Париж, – твердо проговорил он, глядя прямо в глаза жены. – Меня посылают в Россию.

Джейд прижала руку ко рту, как бы подавляя готовый вырваться крик.

– О Господи, нет!

Колт опять притянул ее к себе:

– Джейд, Джейд, моя дорогая, ты должна понять… Июльское восстание большевиков – лишь только предвестник грядущего свержения Временного правительства России. И в случае успеха большевики, по всей вероятности, сразу попытаются заключить мир с Германией.

– Меня сейчас не волнует политика, черт возьми! – воскликнула Джейд в неожиданном приступе ярости. – Мой сын уходит на фронт, а следом за ним и ты вовлекаешься в эту кровавую бойню… И это нечестно, это не по правилам!

– Послушай меня, Джейд Колтрейн. – Колт потряс жену за плечи. – Возьми себя в руки! Я всегда любил тебя за присутствие духа и умение владеть собой. Не позволяй себе расслабляться! Мне необходимо знать, что ты сильная женщина! И Тревису тоже!

Джейд на мгновение прикрыла глаза. Да, ее муж прав. В их жизни было достаточно самых тяжелых испытаний, но это не сломило ее тогда, не сломит и сейчас.

– Прости меня, Колт. – Джейд улыбнулась, хотя ее губы продолжали подрагивать.

Колт с нежностью посмотрел на жену, не выпуская ее из своих объятий.

– Господи, дух захватывает, когда вспоминаю обо всем, что нам довелось пережить! Давай больше не будем говорить об этом. Мы с Тревисом обязательно вернемся и будем жить все вместе до глубокой старости. А теперь подними-ка голову повыше и помни, что я тебя люблю! – Колт ласково приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал в губы. – И ночью я докажу тебе это!

С этими словами Колт направился к двери, но Джейд, озабоченно взглянув на часы, остановила его:

– Сейчас же только половина седьмого, а Кит приглашала на коктейль к семи.

– Да, но до этого я должен встретиться с молодым Хэпсбургом. Мне бы очень хотелось побеседовать с ним лично.

Услышав это, Джейд оживилась:

– Так ты хочешь помочь принять ему верное решение?

– О, – рассмеялся Колт, – я думаю, он уже его принял! И мне кажется, что, выйдя замуж за Рудольфа, Мэрили поступит совершенно правильно.

– Она так сильно переживает из-за Драгомира… Нет худа без добра: когда ты будешь в России, у нас появится надежда хоть что-нибудь узнать о его судьбе.

– Сомневаюсь, но, конечно, буду стараться. Если Драгомир был одним из приближенных царя Николая, он скорее всего находился вместе с ним на императорском поезде в Пскове. Однако как мне сообщили в посольстве, следы Михайловского теряются. Когда поезд прибыл в Могилев, Драгомира в нем не оказалось.

Джейд пожала плечами:

– Странно. В такое время Драгомир должен был находиться с Николаем!

– Я думаю, что после ареста императора Драгомир ускользнул от большевиков. Такие люди, как он, могут стать главными организаторами контрреволюции. Если бы он погиб или был арестован, мы бы обязательно узнали об этом. Скорее всего работает в подполье. Тогда естественно, что о нем ничего не известно. Но я, – Колт ткнул себя пальцем в грудь, – я обещаю, что, приехав в Россию, обязательно найду его!

Рудольф, появившийся раньше назначенного времени, был препровожден в курительный салон, расположенный на первом этаже, в тихом, уединенном крыле замка. Разгуливая по салону, Рудольф не переставал восхищаться окружающим великолепием. На обитых кожей стенах висели картины известных художников. Тут же стояло множество призов, завоеванных боевыми быками Тэннеров.

Толстый красный ковер покрывал весь пол, а на мягкую кожаную мебель цвета жженого сахара для большей комфортабельности были наброшены покрывала из овечьей шерсти. Огромный камин отражался в зеркале на противоположной стене.

«Великолепно! – подвел итог Рудольф, презрительно усмехаясь. – Однако мы с Мэрили будем жить еще роскошнее, ведь она получит не только часть наследства Колтрейнов, но и состояние своего отца».

Рудольф был совсем маленьким, когда умер его отец. Мать вторично вышла замуж за человека, который приходился дальним родственником австрийскому монарху. Она требовала от своего нового мужа соблюдения старых порядков, заведенных в доме Хэпсбургов. Неудивительно, что семейные отношения были далеки от родственных, но зато перед Амалией открывались дороги, ведущие в высшее общество. Благодаря этому Рудольф и его сестра также были приняты ко двору.

Однако вскоре умер и отчим Рудольфа, и вся семья попала в крайне стесненные обстоятельства. Амалия и не подозревала, в каких огромных долгах увяз ее покойный муж.

В конце концов семья перебралась в Цюрих и нашла пристанище у Эльзы Гуттен, бабки Рудольфа по отцовской линии. Вскоре после приезда Хэпсбургов старуха умерла, оставив в наследство свой родовой замок, небольшой по европейским меркам, и несколько ценных произведений искусства.

Забота Амалии о собственных детях доходила до фанатизма. Элеонора посещала привилегированную частную школу, что, по мнению матери, должно было являться залогом ее удачного замужества, а для Рудольфа было уготовано будущее пианиста-виртуоза. Амалия не скрывала радости, найдя предлог покинуть Австрию, – теперь над ее сыном не будет висеть угроза попасть на фронт и он сможет получить музыкальное образование.

«Да, – горько подумал Рудольф, – мать умеет принимать волевые решения…» Однако постоянное ворчание, придирки, а порой и затрещины, когда Амалия позволяла себе напиться, отдаляли от нее детей все дальше и дальше. Особенно сильно это начало проявляться, когда Рудольф и Элеонора стали посещать небольшое кафе, где собирались молодые австрийцы-эмигранты, полностью разочарованные жизнью и не сумевшие найти в ней своего места. И чем больше друзей они приобретали в этом обществе, тем сильнее начинали ощущать симпатию к идеям большевизма.

Рудольф не мог забыть тот внутренний трепет, который испытал при встрече с человеком, которого считал своим идеалом, – с Лениным. И после долгих споров и бесед, проходивших в кафе в строгой тайне от окружающих, молодой человек стал отдавать симпатии стране, которая считалась военным противником Австрии – России.

Когда лидеры тайной революционной организации узнали, что Элеонора подружилась с дочерью одного из царских приближенных, Рудольф получил приказ завоевать расположение молодой девушки, чтобы как можно больше узнать о деятельности ее отца – Драгомира Михайловского. Молодой Хэпсбург пошел на это с большой неохотой, но, встретившись с Мэрили и найдя ее прекрасной, сразу же изменил свое первоначальное мнение. Ну а известие о богатстве его подопечной вызвало у Рудольфа еще больший энтузиазм. Конечно, такое отношение явно не вязалось с социалистическими принципами, проповедуемыми в тайной организации, но для Рудольфа это уже не играло никакой роли.

Он обернулся на звук шагов и увидел входящего Колта Колтрейна.

– Надеюсь, я не заставил вас ждать очень долго? – спросил Колт, пожимая руку Хэпсбурга.

– Нет-нет, – заверил его Рудольф, – это я пришел слишком рано. Осматривая салон, я получил огромное удовольствие – он поистине чудесен!

Неслышно появившийся официант в белоснежной униформе поставил на стол поднос с двумя бокалами и бутылкой бренди.

Колт сел, жестом пригласил Рудольфа и разлил спиртное.

– Когда мы встретились сегодня в первый раз, – начал он, – у нас не было времени, чтобы поговорить более обстоятельно. Именно поэтому я и попросил вас прийти сюда раньше назначенного срока. Теперь мы можем немного поговорить перед ужином.

– Я очень рад, что вы поступили именно так, сэр, – кивнул в ответ Рудольф.

Колт открыл небольшую шкатулку из вишневого дерева и предложил молодому человеку сигару, которую тот, приподнявшись с кресла, с почтительностью принял. Положив ногу на ногу, Колт несколько мгновений внимательно рассматривал Рудольфа и наконец спросил, глядя на него в упор:

– Скажите мне, почему вы и ваша семья покинули Австрию? Мне кажется, такой молодой человек, как вы, должен сейчас служить на благо своего отечества.

– Вам так кажется? – задумчиво спросил Рудольф. – Я уверен, что обязательства перед семьей стоят выше интересов государства. Два года назад от сердечного приступа скончался мой отчим и одновременно тяжело заболела моя бабка, жившая в Цюрихе. Мать посчитала своим святым долгом заботиться о ней до самой смерти и осталась в Швейцарии. Кроме того… – Рудольф взял со стола графин и сжал его тонкими пальцами. – Не сочтите, что я хвастаюсь, но меня называют музыкальным гением. Оставшись в Швейцарии, я не только забочусь о сестре и матери, но и берегу свои руки. И если кто-нибудь осуждает меня за это, что ж, пусть так оно и будет! – Он пожал плечами.

– Ну хорошо, не мне вас судить! – вздохнул Колт, хотя в глубине души был уверен, что причиной переезда в Швейцарию были трусость и малодушие Рудольфа, а не его музыкальные способности. Хотя, конечно, молодой человек имел право выбора… – Я полагаю, что если бы вы были склонны к политике, то вряд ли приехали бы сейчас в Валенсию: наши страны, вы знаете, являются врагами… Скажите, а вы и сейчас занимаетесь музыкой?

– Конечно. Только не так много, как хотелось бы. Я не выступаю в консерваториях, которыми так славится Австрия. По моему глубокому убеждению, им нет равных во всей Европе, за исключением, конечно, России.

– Я слышал, что Россия сейчас не самое хорошее место, – заметил Колт с сардонической улыбкой. – Кстати, вас не смущает то, что Мэрили наполовину русская?

От этого вопроса глаза Рудольфа расширились, и в них мелькнуло удивление:

– Конечно, нет. Если бы это имело для меня хоть какое-то значение, то разве могли мои чувства к Мэрили зайти так далеко?

Разговор начал заходить в нужное Колту русло.

– И как далеко, позвольте узнать, зашли ваши чувства?

– Я люблю Мэрили, – без запинки объявил Рудольф, – и просил ее выйти за меня замуж.

Колт приподнял одну бровь – он не ожидал такого поворота событий.

– Она согласилась?

– Она не дала окончательного ответа, – вздохнул молодой человек. – Мэрили настолько обеспокоена сейчас судьбой своего отца, что ни о чем другом не может думать. Конечно, я постараюсь быть терпеливым, хотя, по правде говоря, не думаю, что Михайловский все еще жив.

– Вы говорите об этом так легко…

– Да, я могу показаться черствым, но ведь жизнь продолжается. Для Мэрили разумнее всего назначить день нашей свадьбы. Так будет лучше для нас обоих. Может быть, вы поможете мне? Если, конечно, одобряете мое решение.

Не имея ничего против этого молодого человека, Колт тем не менее почувствовал антипатию к Рудольфу. Несомненно, он был интеллигентен, происходил из хорошего рода, обладал честолюбием и настойчивостью и, что самое главное, кажется, искренне любил Мэрили.

– Итак, вы ищете моей поддержки, – наконец заговорил он. – Однако я не хочу вмешиваться в личную жизнь Мэрили, оказывая на нее давление.

– Помилуйте, все, что мне нужно от вас, – попросить ее не отклонять мое приглашение в Цюрих! Это и отвлечет ее от мрачных мыслей об отце, и даст время убедиться в том, что она тоже любит меня.

– Хорошо, думаю, что поездка в Цюрих действительно будет полезна для Мэрили. Только имейте в виду, что Мэрили – замкнутая девушка, и единственным человеком, с которым ей удалось по-настоящему сблизиться, была ее бабка Китти. Короче говоря, я посмотрю, что смогу для вас сделать, а ей сообщу, что не имею ничего против вашего брака.

Рудольф с видимым облегчением начал трясти руку Колта, выражая горячую благодарность:

– Не сомневаюсь, сэр, что Мэрили уважает и вас, и ваше мнение. Я обещаю, что, если она свяжет свою жизнь со мной, вы можете быть совершенно спокойны за ее будущее.

В эти минуты Колт тоже испытывал облегчение. Не то чтобы он страстно желал видеть двоюродную племянницу замужем, но, случись с ним что-нибудь, вся ответственность за Мэрили полностью ляжет на плечи Джейд.

Куря сигары и допивая бренди, они обменялись еще несколькими фразами, когда в салоне появились Джейд и Мэрили.

После приветствий Джейд сказала:

– Колт, нам пора, гости уже начали съезжаться к ужину. – Она повернулась к Рудольфу: – Я попросила Кит, чтобы она посадила вас за столом друг напротив друга.

Все двинулись к дверям. Все, кроме Рудольфа. Он стоял как вкопанный, не в силах пошевелиться. Взгляд его был прикован к Мэрили. Однако предметом столь пристального внимания была отнюдь не сама девушка, не ее восхитительное парчовое платье золотистого цвета, делавшее ее еще привлекательнее. Рудольф не мог отвести глаз от золотого кулона с рубинами и гранатами.

– Рудольф? – нервно рассмеялась Мэрили. Его поведение в эту минуту было более чем странным, она никогда не видела Хэпсбурга в таком состоянии. – Что с тобой?

Он облизнул неожиданно пересохшие губы и, с трудом сохраняя хладнокровие, спросил:

– Откуда у тебя эта роскошь?

– Это мой подарок, – ответила за девушку Джейд. – А я, в свою очередь, получила его от царя Николая ко дню свадьбы.

– Вы лично знакомы с русским царем, мадам?!

– Не просто знакомы! – воскликнула Мэрили, не скрывая гордости. – До замужества моя тетя носила фамилию Романова, и Николай пожаловал ей княжеский титул, когда она выходила замуж за дядю Колта. Ты разве не знал?

Глаза Рудольфа сузились, но этого никто не заметил. Какого труда стоило ему скрыть волнение от этой ошеломившей его новости!

 

Глава 7

Праздничный стол был просто великолепен. Гости пребывали в прекрасном расположении духа. Пожалуй, один лишь Рудольф не мог оценить по достоинству роскошного ужина – все его мысли бешено вращались вокруг только что услышанной новости.

Он никак не мог поверить своей удаче. В течение всего вечера Рудольф вежливо, но довольно настойчиво задавал Джейд вопросы о ее родственных связях с Романовыми, постоянно подчеркивая свое благоговейное отношение к этому замечательному семейству.

Поначалу Джейд отвечала весьма неохотно, но, постепенно втянувшись в разговор, рассказала, что ее мать, русская по происхождению, приходилась двоюродной сестрой Александру Второму, а отец был ирландцем. Джейд рано осиротела, и ее удочерила Мария Павловна, свояченица Александра Третьего, поэтому девочка росла и воспитывалась при императорском дворе.

С улыбкой она поведала Рудольфу о своей карьере прима-балерины на сцене Императорского театра, при этом в сияющих глазах Джейд отражались и гордость, и грусть по ушедшим дням. Только громадным усилием воли Рудольфу удавалось сохранять на лице заинтересованное выражение и вежливо улыбаться, кивая время от времени, – одно упоминание имени Александра Третьего выводило его из себя. Рудольф слишком хорошо помнил скорбь своего кумира по старшему брату Александру, казненному вместе с товарищами за революционный заговор с целью покушения на этого монарха.

«Из меня получился бы прекрасный актер, – подумал Рудольф, жадно осушая бокал вина, словно это могло погасить огонь, разгорающийся в его груди, – актер, а не пианист. Только настоящий актер не выдаст себя, находясь в обществе этих жирных свиней капитала!» И как же хорошо, что Мэрили, – он улыбнулся и с обожанием посмотрел на нее, – не чувствует себя членом этой семьи. Да будь он проклят, если позволит своей будущей жене водить дружбу с этими Колтрейнами!

Торжественный ужин подходил к концу, и Рудольф почувствовал некоторое облегчение. Наконец заиграл оркестр, и под бурные аплодисменты сотен гостей Тревис Колтрейн вывел Валери в центр зала для традиционного первого танца, затем эта пара разделилась – теперь Трев танцевал со своей матерью, а Валери с новоиспеченным свекром. К ним стали присоединяться гости, и наконец Рудольф закружился с Мэрили в вихре вальса.

От выпитого шампанского голова девушки слегка кружилась, щеки пылали. Она с наслаждением погрузилась в романтическую атмосферу праздника.

Бросив на Мэрили восхищенный взгляд, Рудольф шепнул ей на ухо:

– Я не могу дождаться, моя дорогая, когда же и мы станцуем свой свадебный вальс!

– Может быть… – не без кокетства ответила она. – Когда-нибудь. Кто знает?

Рудольф сжал руку Мэрили:

– Дай мне лишь свое согласие на поездку в Цюрих. У меня появится тогда шанс завоевать твое сердце.

Танец закончился, но за ним сразу начался следующий, и неожиданно появившийся Курт увлек за собой Мэрили. Рудольф только и ждал этого. В следующее мгновение он отыскал взглядом Джейд и быстро, почти бегом, направился к ней, боясь, как бы кто-нибудь не опередил его, пригласив ее на танец.

– Княгиня Джейд! – церемонно поклонился он, слегка запыхавшись. – Могу ли я надеяться на танец с вами?

Под завистливые взгляды сидящих рядом дам Джейд с подчеркнутым достоинством подошла к молодому человеку, и они закружились в вальсе.

– Мне никогда в жизни не приходилось еще танцевать с княгинями, – сообщил Рудольф.

– А вы полагаете, существует какая-то разница? – рассмеялась Джейд.

– О да! Я чувствую особую ауру, почти чародейство! Впрочем, вы прекрасны и без титулов!

– Ах, Рудольф, давайте не будем об этом. – Джейд рассерженно сверкнула изумрудными глазами. – Считайте, что вы уже покорили меня своими любезностями, и я заверяю вас, что во всем, что касается Мэрили, вы получите от меня поддержку. Колт и я согласны на то, чтобы она приняла ваше приглашение в Цюрих. Это пойдет ей на пользу.

– А почему бы вам не сопровождать ее? Моя мать была бы счастлива принять у нас в доме такую гостью, да и Мэрили будет чувствовать себя уверенней, зная, что вы находитесь рядом.

– Вы так думаете? Ну что ж, пожалуй, я приму ваше предложение, вы очень любезны, – с энтузиазмом согласилась Джейд.

Закончив танец с Куртом, Мэрили отправилась на террасу, чтобы подышать свежим воздухом и успокоить возбужденные нервы. Она была весьма удивлена, заметив выходящих следом за ней Рудольфа и Джейд. У Мэрили не было времени, чтобы поразмыслить над этим, потому что, увидев ее, Джейд сразу же взволнованно начала рассказывать о приглашении Рудольфа.

– Итак, – закончила Джейд, – если ты решишь поехать в Швейцарию, то в этом путешествии у тебя будет компаньонка. Уверена, мы прекрасно проведем время.

Мэрили перевела взгляд с Джейд на Рудольфа, словно раздумывая, тот ли это мужчина, с которым ей предстоит связать свою жизнь?

– Хорошо, – без особого восторга произнесла Мэрили. – Думаю, что поездка действительно окажется интересной.

Уловив в ее голосе печальные нотки, Джейд поспешила добавить:

– Еще бы! Я уже заранее предвкушаю удовольствие от нее!

Рудольф почувствовал сильное раздражение, видя явную неохоту Мэрили, – нашлось бы немало женщин, с радостью принявших его приглашение. В конце концов, эта девчонка слишком много о себе думает!

Огромным усилием воли он сумел изобразить на лице улыбку:

– Да, моя дорогая, мы все прекрасно проведем время. – И добавил с теперь уже совершенно искренней улыбкой: – И обещаю, что этот визит вы запомните навсегда!

 

Глава 8

Амалия была вне себя от ярости.

Каждый день она перечитывала короткую записку, оставленную Рудольфом перед отъездом. Ей оставалось только плакать и осыпать собственного сына градом проклятий.

Дорогая мама!

Я уехал в Испанию, чтобы присутствовать на свадьбе родственницы моего очень близкого друга. Не хочу посвящать тебя в свои планы раньше времени, поскольку, я знаю, ты начнешь беспокоиться. Вернусь через несколько недель.

С любовью,

Рудольф.

Записка была изрядно помята и местами разорвана – результат нервозности Амалии.

– Элеонора! – крикнула она, – Элеонора! Я хочу, чтобы ты зашла ко мне! Сейчас же!

Никто не отвечал, и она в отчаянии подумала, что и ее дочь может вот так же исчезнуть, не спрося разрешения, как и ее непослушный брат.

Как не хотелось Амалии покидать Вену! Уж там-то она могла контролировать своих детей! А здесь, в Швейцарии, все пошло по-другому. Город был переполнен беженцами самых разных социальных слоев, и Амалия боялась, что ее дети могут подвергнуться влиянию какой-нибудь дурной компании. И страхи ее были не напрасны: Рудольф бросил консерваторию. Амалия чувствовала, что он что-то скрывает от нее. Самовольный отъезд Рудольфа, да еще на такой длительный срок, стал последним ударом.

– Элеонора! Ты слышишь, я тебя зову? – снова крикнула Амалия.

Ей хотелось расспросить дочь, о каком «очень близком друге» шла речь в записке Рудольфа. Хотя вряд ли Элеонора будет с ней откровенна.

Амалия снова перечитала записку, с трудом вглядываясь в расплывающиеся строчки, – окна спальни были занавешены тяжелыми бархатными шторами, так что в комнате царил полумрак. В те дни, когда Амалия чувствовала себя несчастной, она питала отвращение к солнечному свету, предпочитая тусклый свет, больше соответствующий ее мрачному настроению.

Окончательно расстроившись, Амалия скомкала записку и, со злостью швырнув ее на каминную решетку, принялась с отрешенным видом расхаживать по унылой комнате с тяжелой мебелью, блеклыми обоями и старыми, потертыми коврами. А ведь это лучшая комната в старом замке, буквально на глазах приходящем в упадок! Здесь когда-то жила хозяйка замка, старая Эльза. Старуха уже настолько тронулась умом, что не могла произнести ни слова, когда Амалия переселяла ее в маленькую каморку в цокольном этаже замка дожидаться смерти.

Да, Амалия прекрасно помнила то утро, когда экономка Ульда поднялась к ней наверх и дрожащим от страха голосом сообщила, что, как всегда, принеся в полуподвал поднос с завтраком, обнаружила свою хозяйку мертвой.

По завещанию, оставленному Эльзой, официальное владение замком после ее смерти переходило детям – Элеоноре и Рудольфу. Нет, конечно, старый замок не стоил больших денег – с каждым годом он все больше и больше разрушался, – и тем не менее это было их родовое гнездо, в котором хранилось несколько ценных произведений искусства. Продав их, Амалия надеялась оплатить обучение Рудольфа в консерватории.

– Если только Рудольф возьмется за ум, отказавшись от своих бредовых затей! – вслух произнесла Амалия.

– Мама, ты несправедлива к Рудольфу!

Резкий голос Элеоноры заставил ее вздрогнуть.

– Как ты смеешь подкрадываться ко мне? У меня и без того расшатаны нервы, а тут ты еще пугаешь меня до смерти!

– Ты боишься бабушкиной тени! – Элеонора вызывающе усмехнулась и, подойдя к окну, дернула шнур, впуская в комнату солнечный свет. – Господи! Как ты можешь все время находиться в темноте?

– А мне так нравится! Это моя комната! Что хочу, то и делаю!

Амалия поспешно задернула шторы, в очередной раз проклиная себя за то, что поведала Элеоноре о своих ночных кошмарах, в которых ей являлась старая Эльза. Дочь смеялась и говорила, что это нечистая совесть не дает ей покоя.

– Где ты была? – требовательно спросила мать. – Я уже давно зову тебя!

– Я гуляла в саду!

– Не лги мне! Я прекрасно знаю, когда ты говоришь правду, а когда – нет. Я желаю знать, что за «близкий друг» завелся у Рудольфа, кто она и каковы их отношения!

– Кто тебе сказал, что это «она»?

Амалия насмешливо взглянула на дочь:

– Неужели Рудольф отправился бы в столь длительное путешествие ради своих новоявленных друзей-социалистов? – Она самодовольно кивнула, заметив, как по лицу Элеоноры скользнула тень замешательства. – Думаешь, я не знаю, что вы оба стали посещать политические сборища? Городские сплетни достигают и моих ушей! Однако сейчас не это главное. – Амалия почувствовала, как задрожали ее руки. – Меня волнует другое. Тебя пора выводить в свет – не важно, что идет война, сейчас самое время подыскивать себе подходящего жениха. Чем раньше я подберу тебе мужа, тем лучше. А Рудольф должен продолжить свое музыкальное образование.

Подойдя вплотную к дочери, она погрозила пальцем перед самым носом Элеоноры:

– А теперь ты расскажешь мне, куда и к кому уехал Рудольф. В противном случае я позову Винсента, и он запрет тебя в той самой комнате, где отдала Богу душу твоя безумная бабка! Клянусь, Элеонора, я сделаю это!

Дочь внимательно посмотрела на мать – похоже, та не шутила. Если огромный, неуклюжий, как медведь, садовник получит приказ препроводить ее в полуподвал, ничто не сможет остановить его, и ей придется отсидеть там до возвращения Рудольфа. Насколько она знала планы брата, он должен был вернуться через несколько дней, а если по каким-либо обстоятельствам он задержится?!

– Я жду! – отрывисто напомнила Амалия.

Элеонора прекрасно понимала, что заключение в импровизированной тюрьме лишит ее возможности видеться с Кордом, – этого пережить она не могла! Конечно, она поклялась Рудольфу молчать о Мэрили, но у нее нет выбора. Мысленно признав свое поражение, Элеонора сказала:

– Она вовсе не так плоха, мама, как ты думаешь!

– Ага! – взвилась Амалия, торжествуя победу над дочерью, – значит, я была права! Рудольф сбежал из дому, растеряв последние остатки совести, нарушив свое обещание никогда не путаться с женщинами. Он же отлично знает, что в его жизни не должно быть ничего, ничего, кроме музыки! Ну теперь-то уж ты расскажешь мне все!

Элеонора бросила на мать ненавидящий взгляд, и Амалия дала ей звонкую пощечину:

– Говори, черт тебя побери, или ты пожалеешь, что родилась на этот свет!

Щека Элеоноры горела, однако гордость не позволила ей заплакать.

– Что ты хочешь знать? – прошептала она, еле сдерживая слезы боли и унижения. – Я не могу знать, что творится в голове Рудольфа, а уж тем более в его сердце! Мне известно только то, что он отправился в Испанию на свадьбу ее кузины. Церемония ожидалась быть очень торжественной и пышной…

– Кто она? – резко перебила Амалия с еще большей настойчивостью в голосе. – Кто она, эта маленькая охотница за удачей, семейство которой устраивает торжественные и пышные праздники? – В словах матери Элеонора уловила явную насмешку.

– Я не считаю ее охотницей за удачей. Это совсем другое…

– Что ты знаешь об этом?

– Я знаю, дорогая мама, что это особая девушка. – Элеонора остановилась, предвкушая впечатление, которое произведет на мать следующая фраза. – Она принадлежит к семье Колтрейнов. Тревис Колтрейн был ее дедом.

Это действительно произвело впечатление. Амалия слышала о Тревисе Колтрейне, как о человеке, вращающемся в правительственных кругах. Кроме того, его сын, Колт Колтрейн, тоже был лицом весьма уважаемым и известным. По слухам, Колтрейны были баснословно богаты и принадлежали к сливкам общества Европы и Соединенных Штатов.

– Это не имеет никакого значения! – неожиданно завизжала Амалия в новом приступе ярости. – И я не допущу, чтобы Рудольф променял карьеру величайшего виртуоза на эту девицу! У него дар Божий, у него талант, и он не имеет права зарыть его в землю. Хочет он того или нет, но я отправлю его в Женевскую консерваторию…

Амалия заметалась по комнате, ее напыщенная речь стала бессвязной и больше походила на бред. Элеонора на цыпочках вышла из комнаты. Вскоре она услышала, как позади снова послышались крики матери, призывающие дочь вернуться, но ей совсем не хотелось выступать в роли мальчика для битья. Она решила не показываться Амалии на глаза до тех пор, пока не вернется брат.

Рудольф вернулся в Цюрих и прямиком направился в кафе Вольфа, расположенное в старейшей части города, в самом конце улицы, вымощенной крупным булыжником. Занимая первый этаж частного дома, расположенного в безлюдном месте, оно являлось идеальной штаб-квартирой для политических собраний. Кроме того, здесь свято соблюдались традиции старой Вены, что не могло не импонировать настоящему австрийцу.

Кафе больше напоминало частный клуб – в этом просторном, прекрасно меблированном помещении всегда поддерживалась теплая домашняя атмосфера. Здесь же располагались столы для любителей бильярда, шахмат и карточных игр, однако своей популярностью кафе Вольфа было обязано главным образом огромному выбору свежих газет со всех концов мира. Они развешивались вдоль стен на специальных стендах.

Друзья Рудольфа однажды в шутку назвали себя «цюрихскими патриотами». Со временем это определение приелось и в конце концов потеряло первоначальный иронический оттенок и закрепилось за посетителями кафе.

Итак, вернувшись в Цюрих, Рудольф первым делом направился к Вольфу, надеясь, что Хэниш Лютцштейн, лидер «цюрихских патриотов», уже находится на месте. Ему не терпелось скорее выложить Лютцштейну свои последние новости, однако тот был не один. Сидя за своим любимым столом в дальнем углу помещения, Хэниш увлеченно беседовал о чем-то с группой товарищей, окруживших его тесным кольцом. Рудольф молча присоединился к ним.

Разговор шел об июльском восстании в Петрограде, подготовленном большевиками во главе с Лениным. Полмиллиона людей вышли на демонстрацию против войны и Временного правительства, однако марш протеста был жестоко подавлен. Заговорили о документах, доказывающих, что Ленин – германский агент и восстание было запланировано только с одной целью – ослабить позицию страны на российско-германском фронте. В результате этой акции большевистские цитадели брались штурмом, Троцкий сдался властям, а Ленин бежал в Финляндию. «Патриоты» слышали, что уже из-за границы Ленин заявил, что не имеет никакого отношения к провалу восстания, которое предпочитал называть «демонстрацией». Было очевидно, что «цюрихские патриоты» хорошо осведомлены о том, что делается сейчас в России. В частности, что премьер-министр Керенский, являющийся одновременно и военным министром, решил, что июльские события сделали опасным дальнейшее пребывание царской фамилии в Петрограде.

– Если бы у нас было золото, мы могли бы покупать самую свежую информацию, – сказал Лютцштейн, барабаня пальцами по столу. – У нас есть и людская сила, и мозговой центр. У нас есть Ленин, мысль о котором придает волю и мужество каждому из нас, но нет золота, за которое можно приобрести информацию, открывающую глаза простым окопным солдатам. Все, что мы можем делать, – это просиживать здесь с утра до вечера, пить пиво и выражать протесты. Я думаю, что пора перейти от пустых разглагольствований к действию. Мы должны помочь нашим товарищам – большевикам!

Среди собравшихся прошел одобрительный шумок.

За соседним столиком тихо сидел Корд Брандт, не спеша потягивая пиво из глиняной кружки. Рудольф открыл было рот, чтобы пригласить его к общему столу, но передумал, увидев, что мысли Брандта витают далеко от общего разговора. Тем не менее Рудольфу не приходилось сомневаться в прекрасной осведомленности Корда по всем вопросам, касающимся политической ситуации в мире.

Этот человек впервые появился в кафе Вольфа прошлой зимой и сразу вызвал всеобщее подозрение: он ни разу не обмолвился о том, кто он и откуда. Поначалу его сторонились и думали, прежде чем открыть рот в его присутствии.

Однако в один прекрасный вечер он спас жизнь самого Хэниша Лютцштейна, прикрыв его от пули собственным телом. Это случилось во время празднества, устроенного «патриотами» в честь отречения царя Николая. В кафе зашел незнакомец, судя по всему совершенно не разделявший их бурной радости. Через некоторое время он вступил с Хэнишем в отчаянный спор, сопровождавшийся угрозами и оскорблениями. Тогда Лютцштейн просто-напросто выкинул из кафе разбушевавшегося гостя. Но незнакомец вернулся, и теперь в его руке поблескивал ствол револьвера.

Брандт успел вскочить на ноги и, опрокинув Лютцштейна на спину, убрал его с линии выстрела. К счастью, вылетевшая пуля лишь только слегка задела Брандта, зато теперь он стал пользоваться абсолютным доверием окружающих, а Хэниш публично объявил его своим другом на всю жизнь. Несостоявшийся убийца с неожиданной прытью удрал с места происшествия. Скорее всего это был пьяница или бродяга, подогретый ссорой в каком-нибудь соседнем питейном заведении. Таким образом, Корд Брандт превратился в героя и уважаемого соратника, и Рудольф не мог не заметить, как менялась Элеонора в присутствии Корда.

Сев без приглашения за столик Корда, Рудольф жестом приказал принести полный графин холодного пива и лучезарно улыбнулся:

– Как это хорошо – вернуться домой! Как вы тут поживали, товарищ?

Корд рассеянно кивнул в ответ. Рудольфа так и подмывало поделиться с кем-нибудь своими новостями, и, не замечая презрительной гримасы на лице Брандта, он дождался заказанного пива и тихо прошептал:

– Ты слышал, что говорил Хэниш о золоте, за которое можно получить информацию? Так вот, – оскалился Рудольф, – у меня есть все необходимое.

– Что именно? – откровенно насмешливо прищурился Корд, наливая себе пива. – Золото или информация?

Хэпсбургу не понравился явный сарказм собеседника, и его улыбка увяла, но, увидев, что Хэниш покинул кружок товарищей и направляется в его сторону, снова задрожал от возбуждения. Лютцштейн отодвинул стул и уселся между Рудольфом и Кордом.

– Итак, когда ты вернулся из Испании?

Не отвечая на вопрос, Хэпсбург повторил Лютцштейну то, что уже успел сказать Брандту.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь…

Окинув собеседников торжествующим взглядом и испытывая удовольствие от того, что является объектом пристального внимания обоих, Рудольф ощутил душевный подъем – пришел его час. Набрав в грудь побольше воздуха, он победно выпалил:

– Члены семьи Романовых сейчас находятся в дороге. Они будут моими гостями.

Наступила гробовая тишина. Затем Хэниш изумленно покачал головой и в замешательстве проговорил:

– Надеюсь, ты имеешь в виду не ту девчонку? Ее отец, конечно, важная шишка, но отнюдь не Романов!

– Нет-нет, я не о Мэрили! – Рудольф сжал руку Хэниша и рассказал ему обо всех своих головокружительных планах, после чего откинулся на стуле и, скрестив руки на груди, победоносно улыбнулся: – Ну что? Теперь вы видите, что у нас появился реальный шанс сорвать огромный куш? Колтрейны заплатят огромный выкуп, лишь бы вырвать родственницу Романовых из лап революционеров, жаждущих крови русского царя!

Хэниш задумчиво потер подбородок, но в его темных глазах уже загорелся азартный огонек.

– Да, – произнес он после некоторой паузы, – я думаю, что в этом есть определенный смысл. Патриоты смогут заработать кое-какие деньги. А ты останешься вне подозрений и сможешь продолжать добиваться руки дочери Михайловского.

Никто не заметил, как при этих словах Лютцштейна нахмурился Корд.

– Пожалуй, это будет настоящей победой! – Хэниш ударил Брандта по плечу. – Попробуй только сказать, что это был не самый счастливый день, когда нашим предводителям пришла в голову мысль заняться дочерью Драгомира Михайловского! Никто и не мог предположить, что это даст такой потрясающий результат!

Корд поспешил изобразить на лице восторг. Сведения, сообщенные Рудольфом, были важны и неожиданны. Черт побери, когда он впервые услышал, что Рудольф получил задание начать ухаживать за дочерью Михайловского, он не проявил особого интереса к этому делу. Но, услышав о плане похищения, он насторожился. Внешне оставаясь спокойным, Корд встал из-за стола и собрался уходить.

– Постой, – остановил его Хэниш. – За такие хорошие новости грех не выпить!

– Я думаю, что не стоит веселиться раньше времени. Сначала надо добиться успеха.

Хэниш откинул голову назад и рассмеялся:

– Ладно, Брандт, если ты так уж сомневаешься в исходе дела, то тебе и карты в руки! Разработаешь план похищения.

– Ну что ж, попробую, – спокойно ответил Брандт и вышел из кафе. Подумать только, ему поручили составить план похищения! Да, сегодня Корду положительно везло.

– Побежал на свидание с моей сестрой! – сказал Рудольф, когда за Кордом закрылась дверь. В его голосе уже слышались нотки пьяного веселья. – Но когда он увидит мою невесту, сразу положит на нее глаз. Держу пари!

 

Глава 9

– Это безумие, Рудольф!

Элеонора сидела на старом, покрытом плесенью сундуке в углу полуподвальной каморки, где умерла их бабка. В руке она держала жестяную кружку, понемногу отпивая принесенное Рудольфом виски. Каждый глоток заставлял девушку морщиться и судорожно передергивать плечами: она не привыкла к крепким спиртным напиткам. Однако Рудольф надеялся, что виски взбодрит ее. Девушка выглядела такой подавленной, когда он рассказал ей о своем плане похищения Джейд Колтрейн.

– Нет, Элеонора! – мягко возразил Рудольф. – Это вовсе не безумие, напротив, это гениальная идея! Даже сам Ленин, я уверен, будет знать о ней и одобрит!

– Гениальная идея! – усмехнулась Элеонора. – Ты безумец, Рудольф! В случае провала и ты, и я отправимся в тюрьму. Похищение людей – это преступление, идиот!

– Не смей называть меня идиотом! – взвился Рудольф. Он отвернулся, ругая себя, что все выложил Элеоноре. В конце концов ответственным за операцию назначили Корда Брандта.

Похоже, что виски уже подействовало на сестру, и она прошептала заплетающимся языком:

– Я не хочу, чтобы Кордуэлла упрятали в каталажку! – Элеоноре нравилось называть Брандта этим именем, ей казалось, что оно подчеркивает ее особое отношение к нему, дает понять окружающим, что она имеет свои права на него. – А ведь так оно и будет! И он, и мы все… Колтрейны – очень важные персоны. Неужели ты действительно думаешь, что они так просто заплатят выкуп и на этом все кончится? Они нас выследят, будь уверен, для этого у них хватит денег. Я не желаю участвовать в этой безумной авантюре!

– От тебя ничего и не требуется, глупая девчонка, – грубо ткнул в нее пальцем Рудольф. – Просто держи язык за зубами! Кто узнает, что мы замешаны в этом деле? Мой план как раз и замечателен тем, что в любом случае мы будем ни при чем. Все сочтут это происками большевистских агентов, которые ненавидят Романовых. И… и кроме того, – добавил Рудольф угрожающим тоном, – Корд будет сильно огорчен, если узнает, что ты отказываешься от сотрудничества.

Девушка медленно подняла голову и посмотрела на брата. Было видно, что она колеблется.

– Да, – подтвердил Рудольф, чувствуя, что нащупал слабую струнку Элеоноры. – Он будет сильно огорчен и рассержен. Кому, как не тебе, знать, насколько он предан нашему движению. И если ты откажешься помочь нам, Корд, не сомневаюсь, решит, что ты чужда нашим идеям. А ведь Брандту нужна женщина, полностью разделяющая его идеалы, верящая в то же, что и он.

После секундного раздумья Элеонора ответила с нескрываемой насмешкой:

– Вот как? Ну а как же насчет Мэрили, любезный брат?! Ведь если ты женишься на ней, я не думаю, что она будет разделять твои идеалы.

– Раз она будет моей женой, ей придется стать и моим единомышленником. В общем, давай не будем обо мне, сейчас речь идет о твоем согласии сотрудничать. – Ты знаешь, – он угрожающе поднял палец, – одна из причин, по которой я был против твоего участия в нашем движении, заключалась в том, что ты руководствуешься не общей идеей, а желанием найти себе мужчину. Ты малодушная трусиха!

Рудольф направился к двери, но у самого порога медленно обернулся и, задумчиво потерев подбородок, неожиданно улыбнулся.

– Ты, конечно, знаешь, что, если попробуешь выдать нас или сделать еще что-нибудь в этом роде, я не смогу гарантировать тебе личной безопасности. Патриоты вырвут из груди твое сердце, и, боюсь, я не смогу их остановить. – Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал жестким. – Я даже не буду пытаться.

– Будь ты проклят, – прошептала Элеонора, и ее губы задрожали, – чтоб ты сгорел в аду, Рудольф! Я буду делать то, что ты мне скажешь.

– Вот и прекрасно! Тем более что ничего особенного тебе и не придется делать! Только не мешай нам, и все!

– Хорошо, но учти, что я пошла на это не из-за страха перед тобой. Я не хочу потерять Корда.

Рудольф промолчал. Ему показалось нелепым, что сестра говорит о возможности потери Брандта так, словно уже имеет его. Насколько Рудольфу было известно, необщительный и загадочный немец не обращал никакого внимания на Элеонору, которая все время крутилась возле него.

– Это произойдет сразу после того, как они сюда приедут? – поинтересовалась девушка.

– Не уверен.

– Ну хорошо, – нетерпеливо продолжала сестра, – а что будет после того, как произойдет похищение?

– Ради всего святого! Перестань задавать так много вопросов! Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. – Рудольф начал терять терпение, но Элеонора не отступала:

– Нет, так дело не пойдет! Если уж ты вовлекаешь меня в это дело, то будь добр рассказать мне все в подробностях!

– Послушай, давай отложим этот разговор! – Он бросил на сестру усталый взгляд и приоткрыл толстую железную дверь. – Для окончательной разработки плана у нас есть еще несколько недель.

– Ты рассказал матери?

– О чем? О том, что одна из наших гостий будет похищена большевиками? Ты спятила! Вот посвяти тебя, маленькую дурочку, в серьезное дело!

– Дурак – это ты, потому что считаешь меня такой наивной. Я спрашивала, говорил ли ты матери, что тетка Мэрили – родственница Романовых.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, и не собираюсь. Мы должны всячески избегать этой темы. Мать и так рассвирепела, когда я сообщил ей о приезде Мэрили.

– Но с ними-то, надеюсь, она будет достаточно любезна?

– Безусловно. Она не сможет поступить иначе, потому что уверена в моей безграничной любви к Мэрили. Она не посмеет отнестись к моей будущей жене без подобающего уважения. – Рудольф подмигнул сестре: – Я не такой, как ты, Элеонора, и сумею позаботиться о себе.

– Действительно? – насмешливо фыркнула Элеонора. – А что будет после похищения Джейд? У тебя хватит актерского таланта убедить Мэрили, что ты к этому не причастен?

– Вот это меня как раз беспокоит меньше всего! По нашему плану похищение тетки должно состояться во время нашего медового месяца. У Мэрили не будет оснований подозревать меня!

– Медового месяца? А что, она уже дала согласие выйти за тебя замуж?

– Ладно, – недовольно буркнул Рудольф, – мне пора идти. Я и так потратил на тебя уйму времени. – Он взглянул на карманные часы: – Поезд приходит через час, а мне еще нужно купить цветы и кое-какие подарки. Побеспокойся о том, чтобы ко времени нашего приезда был готов чай, а мать подобающе одета, а самое главное – трезва.

Понимая, что последнее вряд ли возможно, Элеонора окликнула брата, но он уже исчез в узком, тускло освещенном коридоре, пропахшем плесенью. Изредка дорогу Рудольфу перебегали потревоженные крысы, но он не обращал на это ровно никакого внимания, поглощенный своими мыслями.

Тупая девчонка!

Неужели она действительно настолько глупа и наивна, что считает, будто он рискнет находиться вблизи места, где произойдет похищение Джейд Колтрейн? И неужели она сомневается, что Мэрили даст согласие на брак с ним?

Рудольф торжествующе улыбнулся. После того как он обольстит Мэрили, она сама начнет настаивать на замужестве.

«О да! – со злорадством думал Рудольф. – Соблазнительная, цветущая девственница Мэрили Михайловская потащит меня к алтарю в попытке восстановить поруганную добродетель!»

Конечно, свадебная церемония будет скромной – во время войны это выглядит вполне естественно, и никто не станет задавать лишних вопросов. Ну а потом – свадебное путешествие. Когда они вернутся назад, Джейд уже будет похищена. Кто заподозрит его в причастности к случившемуся?

Поднявшись наверх, Рудольф в последний раз прошелся по приготовленным гостевым комнатам.

Одна из них, предназначенная для Джейд Колтрейн, располагалась на первом этаже. Это помещение было одним из лучших в замке.

Рудольф гордо улыбнулся, оглядывая комнату. Правда, его заслуг тут не было, просто жена одного «патриота» работала в лучшем антикварном магазине города и сумела временно обставить гостевые комнаты превосходной мебелью.

Комната Мэрили находилась рядом с его собственной – это тоже входило в планы Рудольфа. Он зашел к себе, чтобы окончательно привести себя в порядок перед выходом. Задержавшись на минуту, он услышал голос матери:

– Вижу, ты собрался идти встречать их?

Рудольф глубоко вздохнул и оглянулся – в дверном проеме стояла Амалия.

– Да, мама. Я уже говорил тебе, что они приезжают сегодня. Как раз к чаю мы вернемся все вместе.

Он смерил мать уничтожающе-презрительным взглядом: Амалия все еще была одета в ужасное блеклое платье.

– Помнится, ты обещала переодеться; скажи Элеоноре, чтобы она тебя причесала и, ради Бога, проветри свою комнату, – раздраженно напомнил Рудольф. – Если я приведу невесту в этот… – Он не нашел подходящего слова и только всплеснул руками, показывая свое глубокое омерзение.

Несмотря на все его просьбы, от матери опять пахло алкоголем. Рудольф подумал, что неспособность матери противостоять пагубной страсти в скором времени может обернуться трагедией. Амалия окончательно сопьется и вряд ли протянет долго. Но будет ли это для него действительно трагедией?!

«Господи, помоги мне, каким бы плохим я ни был!»

Амалия слегка покачнулась и издала жалобный звук.

– Целыми днями в моем доме бродят какие-то незнакомцы. Кто они? Они не отвечают мне, когда я их об этом спрашиваю.

– Какие еще незнакомцы, мама? – улыбнулся Рудольф. – Новая горничная? Новый повар? Новый дворецкий? Я же тебе говорил, что все они – мои друзья, но память в последнее время все чаще отказывает тебе. Эти люди любезно согласились помочь мне произвести хорошее впечатление на Мэрили и ее тетушку. Это не должно тебя беспокоить: они прекрасно знают, что им нужно делать, и от тебя требуется только одно – не путаться под ногами.

– Мне это кажется неправильным. – Амалия возмущенно вздернула подбородок. – Ты даже Винсента выгнал.

«Ну да, потому что этот здоровяк при каждом случае пытается показать свою силу», – непроизвольно осклабился Рудольф и ответил:

– Кажется, он нашел себе другую работу. Кроме того, у тебя есть Ульда.

Ульда, экономка Эльзы, была стара и не представляла никакой опасности для осуществления плана.

Рудольф приблизился к матери и подарил ей горячий сыновний поцелуй, надеясь, что это смягчит ее хотя бы на сегодняшний день.

– Теперь хорошенько запомни то, что я сейчас скажу. Я люблю Мэрили и собираюсь на ней жениться, поэтому очень тебя прошу произвести на нее хорошее впечатление.

Амалия с негодованием отпрянула от сына и, еще больше рассердившись, не удержалась от язвительного напоминания:

– Ты обещал мне, что музыка всегда будет для тебя на первом месте! Теперь с молодой женой ты забудешь все свои… и мои мечты.

– Мама! Ну сколько раз я тебе говорил? Мэрили только поможет моей карьере. Когда рядом со мной будут находиться две такие восхитительные женщины, как ты и Мэрили, мой успех гарантирован. Я просто не смогу потерпеть неудачу.

Рудольф торопливо вышел из комнаты, и Амалия нехотя последовала за ним. У нее уже сложилось мнение об этой девчонке, мечтающей выйти замуж за ее сына, однако окончательно потерять любовь Рудольфа она не хотела. Если уж Мэрили Михайловская действительно та, которую он выбрал себе в жены, что ж, она примет ее, независимо от того, нравится ей это или нет.

Она скрылась в глубине своей спальни, собираясь выпить очередную рюмку водки, которая, казалось, помогала ей переносить невзгоды, свалившиеся на нее в последнее время.

 

Глава 10

Рудольф в последний раз протер носовым платком капот красного «фиата-зеро». С белым верхом и красными спицами колес, ярко сверкающий медью автомобиль производил довольно сильное впечатление. То, что эта машина скорее всего краденая и ей никак не меньше трех лет, ничуть не волновало Рудольфа. Он не стал задавать лишних вопросов, тем более осуждать Лютцштейна и товарищей, церемонно преподнесших ему этот подарок. По общему мнению, Рудольф должен был приехать на вокзал на собственном автомобиле. На переднем сиденье, обитом черной кожей, лежали два букета: красные розы для Мэрили, белые – для фрау Колтрейн. Ими снабдил Рудольфа один из «патриотов», работающий в цветочном магазине. Кроме того, ему вручили флакончик очень дорогих французских духов и изящный золотой браслет. И то и другое ловко украла из магазина Герда, жена Хэниша. Рудольф спустился по мраморным ступеням Центрального вокзала.

– Поезд из Цуга прибывает, – раздался над его ухом голос Лютцштейна. Одетый в красную водительскую униформу с желтой каймой, он выглядел вполне профессионально. – Я буду ждать в багажном отделении.

Выйдя на платформу, Рудольф огляделся по сторонам и обнаружил невдалеке кондуктора, помогающего Джейд выйти из вагона. Следом за ней показалась Мэрили. Рудольф почувствовал невольное волнение и окликнул их, пробираясь сквозь гудящую толпу.

Мэрили, одетая в бархатный дорожный костюм золотистого цвета, отороченный норкой, приветствовала Рудольфа теплой улыбкой и приподняла голову для поцелуя, принимая букет.

Он ласково коснулся руки девушки, не сводя жадных глаз с ее прелестного лица.

– Если бы ты, моя любовь, была этой розой… а я – листком на ее стебле… наши жизни стали бы единым целым и в печали, и в радости, – горячо прошептал Рудольф.

– Вижу, ты не поленился перечитать Свинберна? – Мэрили продолжала улыбаться. – Мне это понравилось, спасибо.

Джейд одобрительно смотрела на Рудольфа, по всему было видно, что она ничуть не изменила своего мнения о его изящных манерах и благородном происхождении. Рудольф преподнес ей белые розы, после чего пригласил дам следовать к зданию вокзала.

– Нам нужно подождать Гарсию и Мануэля, – остановила его Джейд. – Они приехали в общем вагоне.

Рудольф почувствовал легкое беспокойство.

– Гарсию и Мануэля? – удивился он.

– О, прошу прощения! Неужели Мэрили вам ничего не говорила? Гарсия – моя горничная, она повсюду следует за мной, а Колт настоял, чтобы я взяла еще и телохранителя.

Рудольфа бросило сначала в жар, а потом в холод. Этого еще недоставало! Он меньше всего нуждался в телохранителе Джейд. Заметив столь странную реакцию Рудольфа, Джейд мягко спросила:

– А что, с ними могут возникнуть какие-то трудности?

Стараясь не выдать своего волнения, он ответил:

– Да, боюсь, что могут. Видите ли, сейчас в нашем замке идет ремонт, и в вашем распоряжении только две комнаты. У меня пока нет помещений, в которых можно было бы разместить ваших слуг… Они могут несколько дней пожить в гостинице?

– Думаю, что да, – ответила Джейд, впрочем, не совсем уверенным тоном и быстро добавила: – Мне действительно очень жаль, но дело в том, что мы никогда не путешествуем в одиночку.

В это мгновение появились Гарсия и Мануэль.

– Я, право, смущен и растерян. – Рудольф изо всех сил старался выглядеть наивным. – Но если мы приведем их с собой, боюсь, моя мама будет сильно расстроена, может быть, даже почувствует себя плохо.

– О! Я сейчас все улажу, – заверила Джейд. Она повернулась к слугам и, объяснив сложившуюся ситуацию, отправила обоих в гостиницу, добавив, что разыщет их сама.

Тем временем Рудольф прикинул, что сможет поселить слуг в старой части замка, расположенной над гаражом, – там-то они точно не смогут ничем ему помешать. Однако требовалось несколько дней, чтобы все подготовить и заодно предупредить товарищей о неожиданном приезде Гарсии и Мануэля.

Подведя своих спутниц к месту выдачи багажа, он спросил, доставило ли им удовольствие путешествие.

– Это удивительно, просто удивительно! – воскликнула Мэрили. – В Цуге у нас оставалось время до поезда. Мы взяли такси и отправились ужинать в Фишмаркт. Ты знаешь, казалось, Альпы под Берном сверкают в лунном свете.

– Это ты сверкаешь, моя дорогая. Сверкаешь, как бриллиант. Я никогда в жизни не видел тебя такой счастливой. – Он игриво подмигнул Мэрили. – Очень надеюсь, что причиной тому – наша встреча.

– Безусловно, я рада тебя видеть, Рудольф, – заверила его Мэрили и быстро добавила: – А еще я рада снова увидеть Швейцарию, встретиться с Элеонорой… Кстати, как она поживает?

Неожиданная перемена темы разговора застала Рудольфа врасплох – он-то надеялся вести его в нужном ему направлении. Кроме того, Рудольф не мог не заметить, что Мэрили стала чересчур словоохотлива. Обычно она молча кивала, если хотела выразить свое согласие, или же ограничивалась несколькими фразами. После свадьбы Трева с ней явно произошли перемены, и Рудольф совсем не был уверен, что ему это нравится.

– С Элеонорой все в порядке, – бодро ответил он, – и она тоже ждет встречи с тобой.

У багажной стойки Рудольф нахмурился, увидев, что Мэрили и Джейд указывают на один-единственный дорожный кофр. Уж он-то знал, как обычно путешествуют дамы! Отсутствие багажа говорило о том, что они не планировали слишком долго задерживаться у него в гостях. Стараясь сохранить веселый тон, Рудольф заметил:

– Я вижу, дорогие дамы, мне придется познакомить вас с удивительными магазинами Цюриха – у вас не хватит одежды, чтобы выполнить всю запланированную программу.

– Не знаю, как Мэрили, – заметила Джейд, – но мне вполне достаточно того, что я взяла с собой. Мне не хочется надолго разлучаться с Кит и внуками.

Сколько же усилий требовалось приложить Рудольфу, чтобы сохранить на лице маску спокойствия!

– Хочу уверить вас, княгиня, время, проведенное здесь, покажется вам настолько прекрасным, что вы измените свои намерения. Дайте срок – не так уж долго ждать первого снега, и тогда вы убедитесь, насколько великолепна и удивительна Швейцария.

– Тетя сможет посмотреть на Швейцарию, когда наступит настоящая зима, – сказала Мэрили, заметив раздраженный тон Рудольфа. – Так или иначе, никто из нас не задержится здесь слишком долго, и не надо омрачать прелесть нашего путешествия лишними спорами. Договорились?

Рудольф прикусил язык, удерживаясь от резкого ответа, – ему очень не понравился высокомерный тон Мэрили.

– И еще, пожалуйста, – мягко добавила Джейд, коснувшись его руки, – не надо называть меня княгиней, когда это могут слышать посторонние. – Она улыбнулась, показывая Рудольфу, что совсем не сердится.

Молодой человек в ответ кивнул и, найдя глазами Хэниша, подал ему знак.

– Итак, ты тоже не собираешься задерживаться у меня надолго? – обратился он к Мэрили. – Позволь узнать, что ты будешь делать после возвращения домой?

– Еще не решила, – рассеянно ответила Мэрили. Они вышли из здания вокзала, и теперь она с интересом оглядывалась вокруг. На северо-западе текли воды Сихлского канала, его зелено-голубая лента змеей вилась через весь Цюрих. Отсюда же был виден и Променанд-платц, городской общественный сад, уютно расположившийся на треугольном участке земли между основным рукавом канала и Лимматом, его притоком, за которым начиналась обширная промышленная зона.

Увы, события развивались совсем не так, как планировал Рудольф. Глупо улыбаясь, он вручил Мэрили свой подарок:

– Это я купил в честь твоего приезда. Но ты не останешься здесь надолго, и это может стать моим прощальным подарком…

Она сердито взглянула на Рудольфа. Возможно, Джейд уже обратила внимание на его поведение – так вел бы себя обманутый любовник. Впрочем, он всегда обиженно надувался, если что-нибудь шло не так, как ему хотелось. Мэрили знала эту черту его характера.

– Я ценю твое внимание и заботу, – сказала она. – Спасибо тебе и за цветы, и за подарок, но только я не обещала тебе, что останусь здесь на всю зиму. Разве нельзя получить удовольствие от визита, если даже он не будет таким длительным, как тебе хотелось?

– Безусловно, можно! – ответил Рудольф, улыбаясь через силу. – Если вы не возражаете, мы можем проехаться по замечательному маршруту. Там такая красота!

Рудольф, сам того не замечая, невольно оттягивал момент встречи обеих дам со своей матерью.

– Я – за! – согласилась Джейд. – Но только не сейчас. Надеюсь, у нас еще будет время для осмотра достопримечательностей.

– Элеонора говорила мне, какой вкусный чай умеет заваривать твоя мать, – сказала Мэрили. – Мне не терпится попробовать этот божественный напиток!

Рудольф кивнул Хэнишу и сквозь зубы приказал ехать к замку. Мэрили знала, что замками в Швейцарии и во Франции назывались и настоящие средневековые замки, и просто большие сельские дома. Тем не менее трехэтажное здание, весьма опрятное, выложенное плотно пригнанными друг к другу квадратными камнями, очень понравилось Мэрили. Замок был окружен красивой резной оградой, отделяющей территорию, вероятно, около акра.

Все это производило впечатление, но то, что хозяева замка – люди небогатые, было видно невооруженным глазом. Кроме того, Мэрили подумала, что, хотя замок и был построен в уютном и удобном месте, выглядел он весьма мрачно, производя впечатление необитаемого острова.

Хэниш въехал в ворота и, минуя небольшой двор, остановил автомобиль у главного входа.

– Приехали! – объявил Рудольф и, открыв дверцу машины, помог гостьям выбраться наружу.

– Как я рада видеть свою будущую золовку! – раздался голос Элеоноры, с улыбкой выбегающей им навстречу.

Мэрили вздрогнула.

Джейд рассмеялась.

Рудольфу хотелось придушить сестру.

Девушки обнялись, и Рудольф представил Джейд.

– Какая честь для нас принимать у себя в доме русскую княгиню! – Элеонора присела в реверансе.

Рудольф снова бросил на нее сердитый взгляд. Малейшая ошибка вроде этой может привести к полному провалу, и все полетит к чертовой матери!

– Я же говорил тебе, что фрау Колтрейн не любит, когда ее называют княгиней. – Он произнес это настолько резко, что и Мэрили, и Джейд изумленно посмотрели на Хэпсбурга. – Вы же сами просили об этом на вокзале, – быстро добавил Рудольф.

– Но зачем же расстраивать из-за этого сестру? – спросила Джейд, видя, что Элеонора готова была расплакаться. – Разве она могла предполагать, что я уже не считаю себя членом царской семьи? Слишком давно я не появлялась в России… Но дело не в этом. – Она взяла Элеонору под руку, показывая свое явное расположение. – В эти дни мне нужно быть очень осторожной и не афишировать свою фамилию. Как это ни грустно, но русский царь сейчас далеко не самая популярная в Европе фигура!

«Не самая популярная, может быть, – подумал про себя Рудольф, – но зато самая ценная».

Они вошли в дом. В холле царил полумрак, и Мэрили, с трудом вглядываясь в контуры помещения, поинтересовалась у Рудольфа возрастом замка.

– Может быть, несколько сотен лет, – безразлично ответил тот. – Я не знаю, как долго он принадлежал моим предкам по отцовской линии. Как я уже говорил, – он жестом пригласил Мэрили и Джейд следовать дальше, – сейчас в замке идет ремонт. Моя бабка несколько запустила свое жилище. Сначала мы хотели сохранить старинный интерьер, но в конце концов решили сделать все так, как нам нравится. – Рудольф немного помолчал и, обвив руками талию Мэрили, доверительно прошептал: – Я буду счастлив выслушать несколько советов от женщины, которая, я надеюсь, однажды станет здесь хозяйкой.

Мэрили ничего не ответила.

– Итак? – взволнованно настаивал Рудольф. В его взгляде читался не то энтузиазм, не то… притворство.

– У тебя прекрасный дом, Рудольф, – только и могла сказать Мэрили.

– Я говорю совсем о другом, ты прекрасно поняла, что я имею в виду.

– А я просила тебя дать мне время на размышление!

Рудольф вздохнул, пытаясь скрыть свое раздражение.

Элеонора повела Джейд показывать ее комнату, а Рудольф отправился с Мэрили на второй этаж. Они поднимались в полном молчании. Лишь у самых дверей комнаты Мэрили Рудольф остановился и тихо произнес:

– Если тебе что-то понадобится, дерни за шнур колокольчика около дверей. На его звон сразу откликнется горничная. Когда ты закончишь свой туалет, ты сможешь найти меня в зале, на первом этаже.

Он повернулся, чтобы уйти, но Мэрили, протянув руку, остановила его:

– Подожди, пожалуйста. – Она чувствовала необходимость объясниться. – Мне будет очень жаль, если я огорчу тебя, Рудольф, но пойми, я не хочу принимать поспешных решений. Может быть, приехав сюда, я совершила ошибку.

– Нет, что ты! – воскликнул Рудольф. Он ласково коснулся ее щеки. Мэрили сама вернула его к теме их взаимоотношений. Рудольф решил этим воспользоваться, чувствуя, что каждое мгновение может быть решающим. – Послушай, Мэрили. Я тебя люблю, и ты это знаешь. Клянусь, что заставлю тебя ответить взаимностью. Если бы ты только знала, как я мечтаю прижать тебя к себе… Вот так…

Он страстно, почти грубо притянул к себе Мэрили и прижался губами к ее губам. Не испытывая никаких ответных чувств, Мэрили не решилась отстраниться, чтобы снова не обидеть Рудольфа.

А вот сам Рудольф был обуреваем чувствами: в нем поднимались волны раздражения и злости. Ему приходилось встречать женщин, которые даже после бурных ласк оставались холодны и бесстрастны. Знаменитый доктор Фрейд, чьи лекции он однажды слушал, называл таких женщин фригидными.

Рудольф подозревал, что Мэрили была одной из них. В таком случае его план соблазнения сильно усложнялся, если не становился вообще невыполнимым. Хотя можно было, например, подмешать Мэрили наркотик или снотворное. Это уже ему придется брать на свою совесть.

Чувствуя все более возрастающее смущение девушки, он выпустил ее из своих объятий.

– Встретимся внизу, моя любовь, – выдохнул Рудольф и поспешно вышел. Надо было срочно сообщить Хэнишу о том, что придется действовать быстрее, чем предполагалось первоначально. Нервозность Элеоноры и пьянство матери могли испортить все дело, но самое главное заключалось в том, что Мэрили и Джейд собирались уехать отсюда намного раньше, чем предполагали «патриоты».

Мэрили поглядела вслед Рудольфу – нет, он не вызывал у нее никаких эмоций. Возможно, она вообще никогда не выйдет замуж. Если ей приходится терпеть унижение, когда она ощущает поцелуи и ласку, то лучше уж жить без любви.

Пусть ее вино прокиснет!

 

Глава 11

Рудольф влетел в кухню, где Герда, жена Хэниша, готовила чай.

– Где Хэниш?

Герда кивнула на дверь, ведущую во внутренний двор:

– Он уезжает. Просил передать тебе, что забирает машину для какого-то срочного дела.

– Какого еще дела? – с недовольством в голосе спросил Рудольф.

– Не знаю точно. Ему позвонили по телефону, после чего он сразу стал готовиться к отъезду. Больше я ничего не знаю.

Рудольф порывисто распахнул дверь, выбежал на двор и увидел Хэниша, сидящего за рулем «фиата». Машина медленно тронулась с места. Дрожа от ярости, Рудольф окликнул Лютцштейна. Тот недовольно нахмурился, но затормозил.

– У меня нет сейчас времени на объяснения! – предвосхитил он вопрос Рудольфа. – Меня вызывают в штаб, но только не спрашивай зачем, пока я не скажу ни слова. Возвращайся к гостям, поговорим позже.

Хэниш включил мотор, но Рудольф с силой сжал его руку.

– Не торопись, мне надо сообщить тебе кое-что очень важное. Они не задержатся здесь надолго, как я предполагал. Кроме того, Джейд сопровождают телохранитель и горничная. Пришлось срочно ломать голову, как удалить их из замка. Я убедил княгиню поселить их на несколько дней в отель.

– Княгиню! – презрительно фыркнул Хэниш. – Ну что ж! Я обязательно передам твою информацию. Как только вернусь, мы поговорим с тобой подробнее. А о телохранителе не беспокойся. Мы сделаем так, что именно ему и придется доставить Колтрейнам письмо с условиями выкупа.

Вернувшись на кухню, Рудольф передал Герде свой разговор с Хэнишем.

– Меня все это мало касается, – пожала плечами Герда. – Хэниш собирается в Россию сразу после того, как большевики возьмут власть в свои руки. Все в один голос говорят, что Керенский продержится совсем недолго, – вот что меня беспокоит, а мне приходится готовить чай для твоей княгини!

Их интересы явно не совпадали, и, помолчав, Рудольф спросил со вздохом:

– Как там моя мать?

– Твоя мать! – Герда брезгливо поморщилась. – Она производит отталкивающее впечатление, товарищ! Каких трудов нам стоило уговорить ее переодеться! Голову она так и не захотела мыть. Хорошо еще, что Элеоноре удалось-таки причесать ее! Теперь твоя мамаша вне себя от того, что не может найти свой «тоник». Я обнаружила водку раньше, чем она успела допить ее до конца. Нашла и спрятала. Так она около часа рыдала в своей комнате, правда, потом затихла.

– А дальше? Что дальше? Кто-нибудь из вас догадался подняться наверх и посмотреть на нее? Готова ли она к чаю?

Терпение Герды лопнуло. По ее мнению, от вопросов Рудольфа веяло высокомерием и неблагодарностью. Вытерев руки о передник, она уставилась на молодого человека холодным, злым взглядом:

– Послушай, дружище, умерь свою прыть! Ты, кажется, забыл, что в действительности я не служанка и согласилась работать здесь только для пользы общего дела. Не для тебя. И если тебя что-то не устраивает, будь добр, иди и сделай это сам!

Рудольф сжал кулаки в приступе бессильного гнева. Он прекрасно понимал, что Герда права и спорить с ней бессмысленно. Все это могло обернуться против него же самого.

Круто развернувшись, он отправился в комнату матери, но, услышав шаги спускающихся по лестнице Элеоноры и Джейд, быстро вернулся на кухню и прошипел Герде:

– Позови Элеонору! Пусть хотя бы она узнает о состоянии матери!

Приклеив к лицу радостную улыбку, он встретил дам и проводил в зал. Богатое убранство этого помещения произвело на гостей должное впечатление – мебель, снятая на время, была действительно хороша. Джейд откровенно восхищалась венскими фарфоровыми часами, и Рудольф подумал, что если бы не он, часы уже давно были бы проданы матерью.

– Вы, надеюсь, нашли свои комнаты достаточно удобными? – спросил Рудольф.

– Просто великолепными, – ответила Джейд, и Мэрили согласилась с ее словами.

На пороге появилась Герда, держа в руках серебряный чайный сервиз, который Рудольф видел в первый раз. Она поставила его на столик перед диваном и исчезла. Через некоторое время Герда снова вернулась в зал с подносом, на котором находилось традиционное швейцарское угощение: квадратики печенья в обрамлении розовых бутонов из сливочного крема, имбирные пряники и воздушные пирожные из взбитых белков и домашний грушевый торт.

– Фройлен Элеонора сказала, что ваша матушка до недавнего времени изволила почивать, – осторожно начала Герда. – Сейчас она готовится к выходу и просит прощения за то, что немного задерживается.

Рудольф вздрогнул и втянул воздух между стиснутыми зубами. Он сразу понял то, что имела в виду Герда: без сомнения, мамаша все-таки нашла свой «тоник» и после нескольких глотков попросту завалилась спать. Оставалось только надеяться, что теперь ее сон будет достаточно продолжителен. Бросив на Герду многозначительный взгляд, Рудольф приказал:

– Скажите моей сестре, что, если матушка плохо себя чувствует, ей лучше не вставать с постели. Пусть отдыхает. – Он повернулся к Джейд и Мэрили. – Мне, право, очень жаль. Боюсь, что после смерти отчима она несколько не в себе.

– Вы очень внимательны к вашей матушке, не так ли? – спросила Джейд.

– О да! Очень! – поспешил согласиться Рудольф. – Кстати, одна из причин ее нынешнего состояния – жизнь вдали от дома. Она так влюблена в Австрию! Но вынуждена была покинуть эту страну из-за страха, что меня призовут в армию, где я навсегда испорчу свои руки! В мечтах она видит меня величайшим пианистом, ради музыки отрекшимся от всего – от семьи, друзей… Не знаю, сумею ли я оправдать ее надежды, – добавил он с улыбкой, выражавшей сыновнюю покорность.

Джейд тоже улыбнулась в ответ:

– Я уверена, что вам незачем беспокоиться на этот счет. Мэрили говорила мне, как вы удивительно музицируете… Но скажите мне, как ваша матушка относится к Мэрили? Не видит ли она в ней угрозу вашей карьере?

– Тетя Джейд, – воскликнула Мэрили, – я не думаю, что это подходящая тема для разговора!

– Ах, как ты чувствительна! Ведь у Рудольфа серьезные намерения, и мы обе знаем это! В противном случае он бы не пригласил тебя в гости. Да и ты тоже вряд ли бы приехала сюда, не испытывая к нему ответных чувств. Зачем же притворяться?

Мэрили почувствовала, что ее щеки заливаются краской. Ее не могло не задеть то, с какой легкостью тетушка обсуждает ее личные дела.

– Мы можем поговорить об этом в другое время? – отрывисто спросила девушка.

– Прости, дорогая, я не думала, что это так сильно тебя взволнует. – Джейд задумчиво взглянула на Мэрили. – Мне совсем не хотелось тебя обидеть.

Почувствовав, что в разговоре возникла пауза, Рудольф быстро заметил:

– О, вам не за что извиняться, Джейд. – Он повернулся к Мэрили: – Тем более что твоя тетя права. Я действительно хочу жениться на тебе. Разве ты не говорила своим родным о моем предложении? Ведь я его делал и раньше.

Джейд перевела взгляд с Рудольфа на Мэрили, изобразив на лице изумление.

– Нет, она мне ничего не говорила! – Конечно, Колт подробно изложил ей содержание своего разговора с Рудольфом, но Джейд хотелось услышать об этом от самой девушки.

Рудольф пожал плечами, показывая, что нисколько не удивлен.

– Она не дала мне ответа. Мне кажется, Мэрили сама еще не догадывается, что любит меня. Но она любит. – Он взглянул на Мэрили томными глазами, в которых послушно горели и любовь, и преданность. – Потому что, – его голос стал мягким и чувственным, – потому что такая сильная любовь, как моя, не может остаться безответной!

– Рудольф, я прошу тебя! – раздраженно воскликнула Мэрили.

Но и Рудольф, и Джейд словно сговорились не замечать настроения девушки.

– Боюсь, твое кокетство, дорогая, – шутливо заметила Джейд, – может заставить страдать молодого человека!

– Это действительно так! – подхватил Рудольф, желая подыграть тете. – Она доведет меня до безумия!

Их улыбки привели Мэрили в бешенство. Сама девушка была удивлена силой вспышки своего гнева. Она не предполагала, что может потерять контроль над своими чувствами.

– Замолчите! Оба! – закричала она, грохнув чашкой о стол и яростно сверкнув глазами. – И, ради всего святого, прекратите говорить обо мне и моих чувствах таким тоном, словно меня здесь нет. Рудольф! Сколько раз я просила тебя не торопить меня? Я нахожусь здесь всего лишь несколько часов, а ты уже успел извести меня своими разговорами о женитьбе! Если так будет продолжаться и дальше, то, клянусь, к вечеру меня здесь не будет!

Стиснув зубы, Рудольф огромным усилием воли сдержал собственную ярость. О! Придет и его день! Эта маленькая стерва, ради которой он изображает здесь томящегося от любви идиота, дорого заплатит за все.

Но Мэрили еще не закончила – теперь она смотрела на Джейд:

– Тетя Джейд! Мне приходится напоминать вам, что далеко не все проблемы можно обсуждать, сидя за обеденным столом! – С бешено колотящимся сердцем она вскочила из-за стола и уже на пороге бросила через плечо: – Прошу меня извинить, я слишком устала! Думаю, мне необходимо отдохнуть перед ужином.

Джейд ошеломленно покачала головой и задумчиво проговорила:

– Полагаю, что Мэрили не за что винить. Мы оба слишком сильно надавили на нее, вы так не считаете?

Рудольф ответил не сразу – ему еще требовалось время для того, чтобы унять бешеные толчки сердца. Наконец он успокоился и, сделав маленький глоток чая, изобразил скорбную улыбку.

– Я ничего не могу с этим поделать. Моя вина лишь в том, что я слишком сильно люблю Мэрили. Я так несчастен, Боже! Так несчастен!

– Я вижу, вы действительно страдаете. – Джейд накрыла его руку своей ладонью. – Может быть, Мэрили переживает из-за своего отца намного сильнее, чем мы думаем? Может быть, сейчас не самое подходящее время для разговоров о женитьбе?

Похоже, Джейд находилась на стороне Рудольфа, и он мысленно начал поздравлять себя с этой победой. Но в этот момент в холле раздался какой-то странный шум, и они выжидательно посмотрели на дверь. Напрасно Рудольф надеялся на то, что это возвращается Мэрили, раскаявшаяся в своей вспышке и желающая загладить резкое поведение. Надежда мгновенно сменилась отчаянием, граничащим с паникой, – на пороге стояла мать.

Ее качало, и если бы не Элеонора, которая поддерживала мать под руку, Амалия могла бы упасть. Встретившись взглядом с сестрой, Рудольф прочел в ее глазах страх и мольбу. Он понял, что она сделала все для того, чтобы мать здесь не появилась, но проиграла эту битву.

Увидев Джейд, Амалия в замешательстве застыла на месте и отстранилась от Элеоноры с негодующим криком:

– Ради всего святого, хватит поддерживать меня, как старуху! – Она гордо вскинула голову и направилась к Джейд, протягивая руку: – Добро пожаловать в мой дом!

– Благодарю вас! – тепло ответила Джейд. – Было очень любезно с вашей стороны пригласить нас сюда. Я прошу прощения за отсутствие моей племянницы, но она так устала с дороги, что решила прилечь. Она надеется встретиться с вами за ужином.

– Это хорошо, – небрежно заметила Амалия.

Похоже, ее мало заботила встреча с будущей невесткой. Она опустилась на пустующее место Мэрили. Элеонора поспешила предложить ей чашку чая, но та, отвернувшись от дочери и демонстративно игнорируя злобный взгляд сына, обратилась к Джейд:

– Скажите, что думает ваша семья об ухаживании моего сына за вашей племянницей?

Рудольф тихо застонал и беспокойно посмотрел на Элеонору, незаметно делая ей знаки, чтобы она забрала отсюда Амалию. Сестра пожала плечами – она была бессильна что-либо предпринять.

– Мама, – поспешно вмешался Рудольф, – тебе не кажется, что ты задаешь необдуманные вопросы? Лучше выпей немного чаю.

– Я терпеть не могу чай, и ты знаешь это! – злобно огрызнулась Амалия, рассматривая сладости, разложенные на подносе. – Это что, все работа нового повара? Должна сказать, что Ульда всегда была отвратительным кондитером… – Она испытующе посмотрела на Джейд. – Где вы живете? Впрочем, Рудольф говорил мне, что в Испании. Вы знаете, он тайно сбежал на эту умопомрачительную свадьбу. – Амалия свирепо посмотрела на сына и махнула рукой, словно подчеркивая ничтожность его поступка. – Он только и делает, что подталкивает меня к могиле…

Потянувшись за куском пирога, Амалия покачнулась. Рудольф смотрел на нее, прекрасно понимая, что она не просто пьяна, а мертвецки пьяна. Ситуация принимала крайне неприятный оборот, грозящий гибелью всему предприятию. Однако, посмотрев в сторону Джейд, он понял, что еще не все потеряно – на Амалию она посматривала с жалостью и состраданием и была явно смущена всем происходящим. Решив, что дальнейшее притворство просто неуместно, он встал и, взяв мать за плечи, резко сказал:

– Ты не в состоянии присоединиться к нашим гостям, мама! Немедленно отправляйся в свою комнату и ложись в постель! Элеонора побудет с тобой до самого ужина, чтобы убедиться, что ты действительно отдохнула. И никакого тоника! – многозначительно добавил он для Элеоноры и жалостно покачал головой – это уже для Джейд, – как бы призывая ее к снисходительности.

Реакция гостьи оказалась такой, как и ожидал Рудольф – она кивнула головой в знак того, что все понимает. Слава Богу, ему удалось сохранить расположение Джейд.

– Что ты делаешь? Я в полном порядке, я… – запротестовала Амалия, когда Рудольф силой поднял ее на ноги. Пирог выпал из ее руки, оставив жирное пятно на дорогом вераминском ковре, позаимствованном в том же магазине, где и мебель.

– Посмотри, что я из-за тебя наделала! – взвизгнула она.

– Мы все уберем. Иди, мама, ты очень устала. – Рудольф тащил мать из комнаты, одновременно поддерживая ее, чтобы она не упала. Элеонора шла следом.

Когда Рудольф вернулся в зал, там уже никого не было. В нем снова закипела злость, он выругался, но внезапно понял, какие преимущества получил после появления за столом его матери. Рудольф улыбнулся в пустоту зала. Джейд, несомненно, расскажет Мэрили, что его мать – алкоголичка, и в них проснется жалость. Возможно даже, это заставит Мэрили быть более сговорчивой.

Донесшийся рокот автомобиля подсказал Рудольфу, что вернулся Хэниш. Выбежав во двор, он увидел въезжавший в гараж «фиат».

– Это просто замечательно, что нам придется действовать быстрее, чем мы предполагали, – бросил на ходу Хэниш.

– Не понимаю…

– В штабе сказали, что теперь нам всем придется действовать быстрее!

И Хэниш сообщил Рудольфу волнующую новость: царь и его семья отправлены в Тобольск.

– Там такое начинается! Керенский и Временное правительство доживают последние дни! Ленин готов к следующему, решающему шагу… – Товарищ! – Хэниш выдержал паузу, его всегда суровое лицо сейчас сияло радостным возбуждением. – Революция, которую мы так ждали, вот-вот начнется, и я отправляюсь в Россию, чтобы внести и свою лепту в великое дело!

– Какие будут приказы? – с тревогой спросил Рудольф. Ему совершенно не хотелось принимать непосредственное участие в операции.

– Похищение состоится сразу по твоему сигналу. Наши агенты ждут твоих указаний. Как только я уеду, мои обязанности станет выполнять Корд Брандт.

– И когда же ты уезжаешь?

– Не знаю точно, но скоро! – Он победно расправил плечи. – Хватит с меня пустых мечтаний о грядущей революции! Теперь я отправляюсь в Россию, чтобы своими руками ускорить ее пришествие!

– Значит, Брандт возьмет на себя и организацию получения выкупа за нашу княгиню? – тихо уточнил Рудольф.

– Да! У Корда есть инструкции на этот счет – он знает, что нужно будет делать.

Рудольф почувствовал обиду: идея похищения и выкупа принадлежала лично ему, а теперь его отталкивают в сторону. Едва сдерживая горечь, он спросил:

– А что я должен делать дальше? Что требуется лично от меня?

– Продолжай добиваться руки Мэрили Михайловской, а когда женишься на ней, держи ее в своем замке. Она не должна покинуть Швейцарию.

– Легко сказать! – усмехнулся Рудольф. – Похоже, молодая леди не собирается выходить за меня замуж. По крайней мере сейчас. Но так или иначе у меня есть один план…

– Так реализовывай свой план, черт тебя побери! – рявкнул Хэниш, вцепившись в ворот рубашки Рудольфа. Казалось, его сузившиеся глаза метали молнии. – И не надейся, что я оставлю тебя в покое! Ходят слухи, что Драгомиру Михайловскому удалось скрыться со значительной частью личной царской сокровищницы, эти богатства он получил от двоюродной сестры Николая. Говорят, она влюблена в Драгомира. Она арестована, но где находится сам Михайловский, узнать не удалось. Точно известно только одно: эти деньги он постарается использовать для освобождения царской семьи.

Михайловского, как сообщил один из наших информаторов, видели в Пскове, в царском поезде, где было подписано официальное отречение государя от престола. Когда поезд выехал в Могилев, Драгомира в нем уже не было. С тех пор о нем ничего не известно, но естественно предположить, что рано или поздно он будет искать встречи со своей дочерью. Именно поэтому тебе необходимо жениться на ней и задержать в Швейцарии – здесь она будет под постоянным наблюдением. Ну а когда Драгомир объявится, наши люди будут готовы к тому, чтобы схватить его. И его, и золото.

– Очень хороший план. – Неожиданно раздавшийся голос заставил их вздрогнуть. – Если, конечно, он сработает.

В одно мгновение в руке Хэниша сверкнула холодная сталь ножа. Он метнулся в сторону незваного гостя.

Из темноты выступил Корд Брандт:

– Прежде чем выбалтывать секреты, ты должен увериться, что рядом нет посторонних, товарищ!

Хэниш злобно посмотрел на Корда, но в следующую минуту уже смеялся, признавая свою ошибку.

– Я был уверен, что мы одни! Какое дело привело тебя сюда? – Лютцштейн убрал нож на место так же ловко и быстро, как и выхватил.

– Пришел взглянуть на место. Мне необходимо знать все ходы и выходы в замке, все дороги в округе, чтобы не споткнуться в темноте. – Корд обернулся к Рудольфу. – У тебя есть план замка?

– Да, специально для этого приготовлен.

– Хорошо. Я начну осматривать замок.

– Время от времени он меня раздражает, – позволил себе заметить Рудольф, глядя вслед Корду.

– Почему? Потому что он немец? – усмехнулся Хэниш. – Здесь нечто совсем обратное – немцы на стороне большевиков, им можно доверять, Рудольф. Они знают, что революция вместе с поражением Керенского и Временного правительства приведет к скорейшему заключению мира с Россией. Может быть, Брандт и является немецким агентом. Я даже склонен думать, что так оно и есть, ну и что из этого? Он на нашей стороне, он спас мне жизнь… Не беспокойся на этот счет. У тебя сейчас сложная задача – во что бы то ни стало жениться на дочке Михайловского!

Да, Хэниш был прав: задача действительно очень сложная… И может быть, этой ночью все решится…

 

Глава 12

Рудольф нерешительно постучал в дверь. Она распахнулась почти сразу – за ней стояла крайне взволнованная и обеспокоенная Элеонора.

– Как она? – спросил Рудольф, кивнув на лежавшую с закрытыми глазами Амалию. – Все еще пьяна или…

– Какая разница? – раздраженно перебила его Элеонора. – Я даже и пытаться не буду поднять ее к ужину. Можешь сказать, что ее тошнит… Или что-нибудь в этом роде, мне все равно! – Элеонора опустилась в полинялое бархатное кресло и, обхватив колени руками, устало прикрыла глаза.

– Можешь ты объяснить мне, что с тобой происходит? – спросил Рудольф.

Элеонора встряхнула своими длинными черными волосами.

– Сколько времени это будет продолжаться? – с вызовом проговорила она. – Я хочу жить своей собственной жизнью, а не играть роль няньки. Она выпила так много! Ума не приложу, что теперь делать.

На мгновение Рудольфом снова стало овладевать бешенство, он опустился на стул, стоящий рядом с креслом.

– Наша мать уже давно спивается, но мы были слишком заняты своими делами и не замечали, что с ней происходит. Я немедленно уволю Ульду!

– Зачем? – удивленно спросила Элеонора. – Мать закатит истерику. Ульда как огня боится ее гнева и терпит от нее пинки и затрещины. Иногда ногами. Ни один другой слуга не позволит такого обращения, а матери это нравится.

– Ульда приносит ей водку!

– Откуда ты знаешь?

– Я взял Ульду «на пушку», сказав, что мне все известно. Ну а она начала плакать и созналась, что мать выплачивала ей сверхурочные за доставку спиртного. Мы скажем матери, что Ульда нашла другое место.

Элеонора кивнула на Амалию:

– Неужели ты думаешь, что это может ее остановить? Не беспокойся, она найдет другой способ. Как же я буду рада, когда все это кончится! Я же целыми днями только и делаю, что ухаживаю за матерью! У меня даже нет возможности провести время с Кордуэллом…

Услышав это имя, Рудольф задумался. Стоит ли рассказать Элеоноре о роли, отведенной Корду в операции похищения? После недолгих колебаний он решил, что лучше все-таки будет рассказать ей об участии Корда: если она случайно увидит его в замке, то от неожиданности может поднять лишний шум.

– С Кордуэллом? Ты можешь увидеться с ним этой ночью. Прямо здесь, в замке. Только при одном условии – будешь вести себя благоразумно.

Элеонора в изумлении посмотрела на брата.

– Он здесь, осматривает подступы к замку, – объяснил Рудольф. – Он отвечает головой за проведение операции и хочет исследовать каждый дюйм вокруг замка, чтобы чувствовать себя в безопасности. Но повторяю, Элеонора, не теряй головы!

Она сжала пальцы и скрипнула зубами. В ее жизни и раньше были мужчины, но ни один из них не вызывал такой безумной страсти, как Корд Брандт. В его объятиях она испытывала нечто бесподобное. А воспоминания о близости с ним зажигали в крови Элеоноры сумасшедший огонь желания. И сейчас сознание того, что Корд находится где-то рядом, заставляло трепетать ее сердце. Она готова была хоть сейчас выпрыгнуть из кресла и бежать разыскивать Брандта. Ее останавливала лишь Амалия, все еще не пришедшая в себя. О ее присутствии на сегодняшнем ужине не могло быть и речи.

– Нам надо будет запереть ее, – с озабоченным видом произнес Рудольф. – Эта комната находится достаточно далеко от спальни Мэрили, и если даже мать начнет буянить, вряд ли ее кто-нибудь услышит.

– Кстати о Мэрили. Каким образом ты собираешься похитить ее тетушку?

– Предоставь мне самому побеспокоиться об этом, – с досадой отмахнулся Рудольф. – А сейчас иди и приготовься к ужину.

– А если ты уедешь из Цюриха? – Мысли Элеоноры все еще крутились вокруг Амалии. Она вовсе не собиралась брать на себя все заботы о матери.

– Отправим ее в лечебницу, – объявил Рудольф, – так будет лучше и ей, и нам. – Он поднялся с кресла и направился к выходу, однако задержался на полдороге. – Кстати, не засиживайся после ужина слишком долго. Скажи гостям, что тебе необходимо проведать мать, и не вздумай возвращаться обратно. Не исключено, что наша княгиня Романова деликатно оставит меня наедине со своей племянницей. Так как теперь нам придется действовать быстрее, то зачем же терять драгоценное время, не так ли?

Элеонора с жалостью посмотрела на Рудольфа:

– Боюсь, дорогой брат, что эта часть твоего плана не продумана до конца. Если Мэрили и приняла твое приглашение, то это еще не значит, что она тебя любит.

– Не важно, любит она меня или нет, – грубо прервал сестру Рудольф. – Мэрили выйдет за меня замуж, и это случится довольно скоро. Кто знает? – Он развязно подмигнул сестре. – Может быть, уже завтра утром она сама начнет просить меня об этом.

Элеонора не совсем поняла, что имел в виду брат.

– Ничего у тебя не получится, Мэрили обладает нестандартным мышлением и просто испугается и убежит, когда ты начнешь ее обольщать.

– Неужели ты думаешь, что я позволю ей убежать? – Он вскинул голову и язвительно расхохотался. – Помни, ты не должна попадаться мне на глаза после ужина, моя маленькая сестричка! Лиса сама поохотится за перепуганным кроликом.

Забежав на кухню, Рудольф убедился, что Герда уже приготовила для гостей крепкое сливовое бренди по особому рецепту.

Действительно, это было необычное бренди. Напиток для Джейд содержал наркотик из змеиного корня, обладающий сильным снотворным действием.

Бренди, предназначавшееся для Мэрили, содержало меньшую дозу того же средства. Его должно было хватить для того, чтобы она просто задремала и лишилась способности сопротивляться.

Рудольф торжествующе улыбнулся: она еще успеет выспаться… в его объятиях.

Довольно мрачная обстановка столовой оживлялась ярким светом канделябров. Рудольф с прискорбием сообщил своим гостьям, что мать не сможет присутствовать на ужине, поэтому и Джейд, и Мэрили, войдя в столовую, испытывали некоторое беспокойство. Они и не подозревали, что Амалия так сильно больна.

– Может быть, нам лучше уехать, Рудольф? Мы не хотим создавать для вас лишние трудности! – сказала Джейд.

– Я предвидел эти ваши слова! – пробормотал Рудольф, вид у него был довольно жалкий. – Именно поэтому я решил с самого начала не рассказывать вам о маминых проблемах.

В столовую вошла Элеонора и сообщила, усаживаясь за стол, что Амалия еще спит.

– О каких проблемах ты упомянул, Рудольф? – не удержалась от вопроса Мэрили.

После небольшой, но эффектной паузы Рудольф произнес слегка дрогнувшим голосом:

– Пьянство…

Джейд и Мэрили посмотрели на него с сочувствием.

– О, прошу прощения, Рудольф, я действительно ничего не знала!.. – сказала Мэрили.

– Вы и не могли этого знать, – вмешалась в разговор Элеонора. – Это семейная тайна, в которую посвящено всего лишь несколько человек. Я очень надеюсь, что вы будете великодушны и терпимы. Ведь речь идет о болезни.

Рудольф решил закончить обсуждение щекотливой темы:

– Да, это действительно болезнь, но давайте не будем больше касаться этой темы. И ни слова о вашем отъезде! – Он шутливо погрозил пальцем Мэрили, сидящей справа от него. – Ты можешь представить себя узницей? Узницей моей любви?

Раздался смех. Смеялись все, даже Мэрили. Правда, делала она это через силу. В обществе Рудольфа она почему-то ощущала все больший и больший дискомфорт. Девушка уже окончательно поняла, что они могут быть друзьями, и не более. Рудольф же рассчитывал только на брак. Но это уже не ее проблемы, подумала Мэрили.

– Ты не согласна, моя дорогая?

Мэрили резко вскинула голову – погрузившись в собственные мысли, она не расслышала последнего вопроса. Заметив это, Рудольф нахмурился, недоумевая, о чем так глубоко может задумываться его невеста.

– Я сказал, что завтра будет хороший день для осмотра Цюриха. Должно быть, ты уже хорошо отдохнула?

– Думаю, да, – рассеянно ответила Мэрили. Похоже, перспектива осмотра Цюриха волновала ее меньше всего.

Рудольф коротко кивнул Элеоноре, указывая на маленький серебряный колокольчик, стоявший на небольшом подносе. Его звон служил сигналом для Герды – пора подавать ужин. А после ужина – бренди и… и все остальное.

Старательно изображая расторопную служанку, появилась Герда. Нужно отдать должное, она была искусным поваром, и гостьи приятно поразились изысканности приготовленных ею блюд. Рудольф считал минуты до момента подачи напитков, но, как только Герда расставила на столе маленькие хрустальные бокалы с бренди, Джейд твердо произнесла:

– О нет! Для меня это уже лишнее!

Мэрили присоединилась к мнению тетки.

Рудольфу показалось, что он летит вниз головой в бездну. Однако он нашел в себе силы подавить начавшуюся было истерику и спокойным голосом сказал:

– Но это старая традиция нашей семьи – в конце ужина гостям обязательно подается бренди, приготовленное по особому рецепту. Если вы откажетесь, мы с Элеонорой будем крайне огорчены.

Джейд добродушно пожала плечами:

– В таком случае разве только несколько глоточков? – Мэрили безучастно кивнула, и Рудольф ощутил небывалое облегчение.

Решив, что пришло время исчезнуть, Элеонора объявила, что ей необходимо присмотреть за Амалией, и попрощалась с гостями. Рудольф со злорадной улыбкой посмотрел ей вслед. Ему было известно, что сестра уговорила Герду передать Корду записку, в которой назначала ему свидание в бывшей комнате старой Эльзы, в подвале. Бедняжка Элеонора! Какое разочарование ожидает ее! Как только она войдет в комнату Амалии, Герда запрет за ней дверь до самого утра, а напрасно прождавший ее всю ночь Корд решит, что девушку задержали неотложные дела.

Хэпсбурга нисколько не мучили угрызения совести за подстроенную ловушку для влюбленных. Сегодня Элеонора должна находиться с матерью! Если протрезвевшая Амалия проснется одна в запертой комнате и не обнаружит своей верной Ульды, которая могла бы принести ей водки, то наверняка поднимется страшный шум.

Бренди сработал быстро и эффективно. Джейд начала клевать носом еще до того, как был подан кофе.

– Прошу прощения, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Я чувствую невероятную усталость и хочу пораньше лечь спать. – Джейд посмотрела на Рудольфа и Мэрили. – Надеюсь, вы не рассердитесь на меня, если я покину вас?

– О чем вы говорите, княгиня! – Рудольф любезно отодвинул стул Джейд. – Главное, чтобы завтра вы были бодры и полны сил – нам предстоит осмотр Цюриха, а это займет целый день.

Мэрили тоже почувствовала некоторую слабость – первую предвестницу сна, однако она решила остаться наедине с Рудольфом, чтобы наконец-то объяснить свои чувства молодому человеку.

– Идите, тетя Джейд, я лягу спать попозже.

«Нет, моя милая, – улыбнулся про себя Рудольф, провожая Джейд до дверей, – ты пойдешь в постель значительно раньше, чем думаешь… Только не для того, чтобы спать».

Он проводил взглядом Джейд, спускающуюся в тускло освещенный холл, и снова вернулся в столовую. Похоже, Мэрили тоже начинала засыпать. Рудольф приподнял ее голову за подбородок.

– Боюсь, что мне тоже придется сказать тебе «спокойной ночи», Рудольф… – сонным голосом проговорила Мэрили.

– Нет, дорогая, – возразил Рудольф и крепко сжал ее руки, уговаривая спуститься в гостиную. Хэниш уже должен был развести огонь в камине, а Герда – потушить свечи и лампы. Такая уютная обстановка как нельзя лучше соответствовала планам Рудольфа. Красный бархатный диван, такой приятный на ощупь, так и манил к себе в мягком свете каминного огня. Рудольф осторожно усадил на него Мэрили, поглаживая ее плечи. Девушка с наслаждением откинулась на мягкие подушки. Перед ней, словно по волшебству, появился еще один бокал восхитительно вкусного сливового бренди, Мэрили сделала небольшой глоток, с удовольствием смакуя терпкий вкус напитка. Между тем прикосновения Рудольфа становились все более настойчивыми. Она уже ощущала тепло его дыхания около своей щеки. Неожиданно, словно очнувшись от забытья, она оттолкнула Рудольфа и вырвалась из его объятий.

– Пожалуйста, Рудольф. Не сейчас…

Однако голос ее прозвучал как-то слабо – змеиный корень делал свое дело. Уткнувшись носом в шею Мэрили и гладя ее по спине, Рудольф прошептал:

– Получи удовольствие, моя дорогая… Удовольствие от поцелуев мужчины, который любит тебя… Который хочет жениться на тебе… Получим удовольствие и унесемся вместе в рай…

Одно мягкое движение – и Мэрили оказалась лежащей на спине. Сонная девушка уступала поцелуям, чувствуя пробуждение неясных желаний. Дыхание Рудольфа стало частым и прерывистым. В одно мгновение он навалился на Мэрили всем телом. Его движения были грубыми, напрягшаяся плоть яростно пыталась ворваться в ее тело. Мэрили заколотила кулаками по спине Рудольфа, корчась и извиваясь под его тяжестью, но он прижимался к ней все сильнее и сильнее. Над ее ухом раздался горячий шепот:

– Ты сама знаешь, что хочешь меня, моя дорогая, хватит притворяться. Мы с тобой обязательно поженимся, но сначала…

– Нет! – изо всех сил крикнула Мэрили.

В мерцающих огненных бликах глаза Рудольфа напоминали тлеющие угли, вспыхивающие страстью и яростью.

– Слушай меня, – сказал он, стиснув зубы. – Все это ненормально, поверь мне! Это болезнь рассудка! Однажды, когда я еще жил в Вене, я слушал лекцию Фрейда. Он говорил, что такие женщины, как ты, фригидны, они не способны ощутить всей прелести любви, но я обещаю, что помогу тебе избавиться от этого недуга!

Мэрили вскочила с дивана, чувствуя приступ внезапно вспыхнувшего отвращения к Рудольфу.

– Все, что ты говоришь, – это ложь! – выкрикнула она. – Я совсем не такая!

– Нет, моя дорогая. У тебя присутствуют все признаки фригидности. – Рудольф с жалостью посмотрел на Мэрили, пытаясь придать своему голосу покровительственный тон. – Тебе может помочь только терпеливый и заботливый мужчина. И такой мужчина – я. Вместе, шаг за шагом, мы сможем вернуть тебе нормальное состояние, и…

– Замолчи! – зашипела Мэрили и, заткнув уши, выбежала из комнаты. Все кружилось перед ее глазами; Мэрили не могла понять, что с ней происходит. Сознание ее было словно окутано густой пеленой.

– Мэрили, подожди! – раздался голос Рудольфа.

Она побежала еще быстрее. Проснувшийся инстинкт самосохранения подсказал ей спрятаться в пустующей нише коридора.

Она услышала торопливые шаги Рудольфа, поднимавшегося на второй этаж, и мысленно поблагодарила Бога, что не отправилась к себе в спальню – там Рудольф наверняка настиг бы ее. Когда шаги ее преследователя стихли, Мэрили вышла из ниши и двинулась по темному коридору. В конце его она обнаружила дверь. Она была не заперта. За ней начиналась лестница, ведущая куда-то вниз, очевидно, в подвал. Преодолевая чувство страха, Мэрили стала осторожно спускаться вниз по крутым ступенькам. В кромешной тьме раздавались зловещие звуки, от которых по телу Мэрили забегали мурашки. Девушка представляла себе целый сонм мерзких существ, но… продолжала идти дальше.

Наконец она достигла дна этого ужасного колодца. На крюке, вбитом в стену, висел старинный фонарь, отбрасывающий на булыжный пол тусклое пятно света. Мэрили увидела еще одну дверь и, немного поколебавшись, толкнула ее.

Ее взору предстала маленькая каморка с небольшой кроватью в дальнем углу. Осторожно отвернув край одеяла и поправив мягкую белую подушку, Мэрили вдруг ощутила непреодолимое желание лечь на эту кровать и заснуть. Она затушила фонарь и, едва коснувшись подушки, погрузилась в глубокий сон…

Тепло.

Ласковое течение.

Мэрили чувствовала, как чьи-то пальцы, ласковые и нежные, прикасались к ней, заставляя вздрагивать от блаженства. В ней пробуждались какие-то новые, доселе неведомые чувства. Они сулили нечто неизведанно прекрасное, заставляя сильнее пульсировать кровь, доводя до безумия. Что это? Сон? Да, это только сон. Она не видела ничего, кроме черной мглы, простирающейся над бескрайним морем мучительного наслаждения. Это не было реальностью – такое блаженство могло существовать только в мечтах и фантазиях…

Тело Мэрили выгибалось, как лук с натянутой тетивой, стремясь еще сильнее приблизиться к источнику ласки, встретить его и испытать неведомую радость от переполняющих ее чувств.

Поцелуй…

О Боже! Она никогда не подозревала, что поцелуй может быть таким. Тепло, нет, не тепло – жар, сильный жар на губах огнем разлился по всему телу. Мэрили ощутила, как с жадностью, почти жестокостью чьи-то губы прижимались к ее губам, и она разомкнула их, принимая трепещущее жало языка, порождающее новое и удивительное блаженство.

Инстинктивно желая продлить этот удивительный сон, Мэрили обняла крепкую широкую спину. Мускулы. Сила. Плотность. Она упивалась от удовольствия вдыхать неповторимый мужской запах и еще крепче прижалась к телу, дарящему ей такое наслаждение, смутно понимая, что ее язык жадно ласкает чей-то страстный и горячий рот.

Нежные губы спустились ниже и начали мягко целовать шею, руки нежно ласкали грудь…

Внезапно Мэрили похолодела и напряглась.

Что происходит? Почему он остановился? Ее удивительное порождение фантазии испарилось, словно легендарный вампир, исчезающий с первыми признаками утренней зари?

– Пожалуйста, нет, – прошептала она, чувствуя, что обволакивающий ее туман начинает рассеиваться.

Мэрили ощутила, как он напрягся при звуках ее голоса.

– Не уходи… Не сейчас…

Движения его стали нервны, почти грубы, руки заметались по всему ее телу и внезапно коснулись ее лица. Мужской голос, слегка хрипловатый, издал проклятие. Его губы больше не касались Мэрили – призрак удалялся в свое царство…

Она села на кровати, окончательно проснувшись, дрожа не то от страха, не то от предрассветной прохлады. Неужели в этой комнате кто-то был? Неужели она действительно слышала чье-то неровное, постепенно затихающее дыхание?

Нет. Только сон и ничего больше.

Слишком много выпито бренди.

Мэрили тряхнула головой и снова легла на постель, позволяя незримому покрову сна снова забрать ее под свою сень.

Как жаль, что самое прекрасное происходит только во сне. По крайней мере у нее.

 

Глава 13

Ночь показалась Мэрили бесконечно долгой. Она то и дело просыпалась и начинала изумленно всматриваться в окружающую тьму, не совсем понимая, где находится, пока наконец горячие волны возбужденной памяти не возвращали ее в реальность.

Незнакомец… Ошеломительно чувственный незнакомец, который целовал ее, сжимая в объятиях, сумел разбудить в ней неведомые доселе мысли и чувства.

Но было ли это только лишь сном?

Ощущая разбитость во всем теле, Мэрили тем не менее уже могла размышлять более связно, чем прежде. Ей удалось вспомнить все, что произошло после ужина. Оставалось лишь одно темное пятно – незнакомец, любовник, порожденный ее чувственным сном… Его жаркий поцелуй и огненные ласки… Господи, кто это был? Мэрили почувствовала сладостную дрожь во всем теле. Ну уж конечно, не Рудольф. Он мог быть обаятельным, красивым, мог открыто заявлять о своей любви, но он был не в силах разжечь ее чувства. Нет, это не мог быть Рудольф!

Когда первые лучи солнца пробились сквозь тусклое оконце каморки, осветив ее убогое убранство, Мэрили покинула свое убежище.

Поднявшись на второй этаж, она замерла от изумления – у дверей ее спальни сидел, прислонившись к стене, Рудольф. Глубокое и ровное дыхание указывало на то, что он крепко спит. Мэрили неслышно проскользнула мимо и быстро заперла дверь.

От звука щелкнувшего замка Рудольф сразу проснулся.

– Мэрили? – крикнул он, вскакивая на ноги и начиная отчаянно барабанить в дверь. – Мэрили? Ты здесь? Я очень беспокоился за тебя и…

– Со мной все в порядке, Рудольф, – холодно ответила Мэрили.

– Где ты пряталась? – В его груди клокотала ярость, отчаяние душило его. – Я знаю, что ты сердишься, и прошу у тебя прощения. Я не соображал, что говорил. Это просто лишний раз доказывает, что я люблю тебя так сильно, что порой теряю голову! Пожалуйста, позволь мне войти.

– Войти в мою спальню? – поддразнила Мэрили притворно застенчивым тоном, улыбаясь про себя, поскольку начала раздеваться. – Но ведь это неприлично, не так ли?

– Это могло бы быть приличным, – ответил Рудольф. – Это могло бы быть очень приличным, если бы ты приняла мою любовь и вышла за меня замуж.

Сейчас Мэрили больше всего на свете мечтала о горячей ванне и нескольких часах сна, однако, похоже, Рудольф не даст ей покоя…

– Увидимся за завтраком, Рудольф, тогда и поговорим!

Несостоявшийся жених выругался и, повернувшись, пошел прочь. Когда Мэрили станет его женой, ей придется уважать и слушаться его! В противном случае он преподаст ей суровый урок покорности мужу.

Рудольф шел отпирать дверь комнаты матери. Ему не терпелось полюбоваться гневным лицом сестры.

Джейд, сидя за столом в очаровательном бледно-розовом платье и подобранной ему в тон легкой шали, разглядывала поданные на завтрак яйца-пашот и семгу, когда в столовой появилась Мэрили.

– А, вот и ты, – с улыбкой приветствовала ее Джейд. – Этим утром я встала раньше тебя. Ты так и не позволила Рудольфу поговорить с тобой за стаканчиком сливового бренди прошлым вечером, не так ли?

Мэрили села за стол. Отказавшись от большого блюда с закусками, поднесенного Гердой, она попросила лишь чашку черного кофе и только после этого ответила на вопрос тети:

– Боюсь, что так. Уж если шампанское кружит мне голову, то что говорить о бренди?!

– Так или иначе, но у тебя на лице написано, что что-то произошло. Твои глаза сияют, щеки порозовели.

Мэрили улыбнулась:

– Пойдемте, тетя Джейд. Ваше стремление выдать меня замуж плохо сказывается на вашем воображении, оно у вас разыгралось не на шутку!

Появление в столовой Элеоноры прервало их разговор. Пробормотав приветствия, девушка села за стол и с жадностью потянулась за семгой и яйцами.

Джейд бросила на Мэрили смущенный взгляд и обратилась к Элеоноре:

– Как себя чувствует ваша матушка?

– Прекрасно! – отозвалась та. – Сожалею, но сегодня я буду очень занята и не смогу присоединиться к вам. – Казалось, она была чем-то расстроена и озабочена.

Действительно, Элеоноре было необходимо найти Корда и объяснить, что в несостоявшемся свидании виновен, черт побери, ее проклятый братец.

Мэрили еще ни разу не видела Элеонору в таком отвратительном расположении духа.

– Конечно, Элеонора! – В голосе Мэрили звучала искренняя симпатия. – Однако если твои планы изменятся, мы будем рады твоей компании.

Перед тем как войти в столовую, Рудольф изобразил на лице самую бодрую и жизнерадостную улыбку, на какую только был способен:

– Что такое? Моя дорогая сестра не сможет сегодня отправиться вместе с нами? – Он прекрасно знал, в каком состоянии пребывает сестра, но его это мало заботило. – Какое же важное дело лишает нас твоего общества?

Элеонора сверкнула глазами, с трудом сдерживая гнев. Как ей хотелось послать родного братца ко всем чертям!

– У меня сегодня деловая встреча! – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Почувствовав возникшее напряжение, Джейд решила разрядить обстановку и объявила, сияя улыбкой:

– Я, пожалуй, последую примеру Элеоноры и тоже не поеду осматривать Цюрих.

– Но тетя Джейд! – взмолилась Мэрили. В ее голосе ясно слышались нотки отчаяния. – Вы же слышали, что сказал Рудольф, он уже распланировал целый день. Мы оба будем крайне огорчены, если вы не присоединитесь к нам!

Однако Мэрили не удалось разубедить свою тетку.

– О! Мне кажется, что Рудольф будет очень рад провести целый день наедине с тобой.

– Все это так, – согласился Рудольф. – Однако чем вы будете заниматься все это время? Мы вернемся нескоро.

– У вас готовы помещения для моих слуг? – поинтересовалась Джейд, впрочем, не очень огорчившись, когда Рудольф отрицательно покачал головой в ответ, она уже слишком сильно сомневалась, что задержится здесь надолго, хотя и не желала говорить об этом вслух. – Хорошо, тогда мне нужно оплатить их проживание в отеле, посмотреть, чем они занимаются и, может быть, угостить их хорошим обедом.

– Вы хотите пригласить на обед ваших слуг? – Похоже, Элеонора была ошеломлена.

Рудольф бросил на сестру предостерегающий взгляд, который она проигнорировала.

– Да, а почему я не могу этого сделать? – Джейд видела реакцию Элеоноры и была готова защищаться. – Даже если эти люди работают на меня, то это не мешает им быть моими друзьями.

– Но они простые слуги, – возразила Элеонора с высокомерной улыбкой. – Как можно с ними общаться?

– Каждый поступает так, как считает нужным, – сухо оборвала ее Джейд.

Элеонора удивленно покачала головой:

– Но вы же Романова, и все знают, что…

– Все знают, что у тебя слишком длинный язык! – вмешался Рудольф. – Простите, сеньора, – обратился он к Джейд.

– О, вам не за что извиняться! – Руки Джейд чуть дрожали. Она сделала над собой усилие и добавила уже спокойным тоном: – Каждый человек имеет право на собственные взгляды и убеждения, вот и все.

О Боже, как ей хотелось вернуться домой!

День выдался просто чудесный – яркое солнце на синем без единого облачка небе и легкий, свежий ветерок. Если не считать короткого эпизода, когда Рудольф снова начал приставать к Мэрили с объяснениями в любви, ей действительно не на что было пожаловаться.

Когда они вернулись к замку, Хэниш остановил «фиат» перед задними воротами и принялся выполнять обычные шоферские обязанности. Открыв дверцу машины со стороны Рудольфа, чтобы, выйдя первым, кавалер мог подать руку даме, Хэниш увидел, как через галерею бежит Элеонора. Она явно была чем-то взволнована.

Рудольф проследил за недовольным взглядом своего шофера и, увидев сестру, сразу напрягся: Элеонора бежала в их сторону.

«Черт побери! – подумал он. – Даже если случилось что-то серьезное, неужели она станет рассказывать об этом в присутствии Мэрили?»

Мэрили, стоящая рядом, тоже отметила состояние Элеоноры и тоже хотела узнать, что же произошло. Может быть, что-нибудь с матерью? С каким бы удовольствием Рудольф свернул бы сейчас шею глупой сестрицы! Но ему ничего не оставалось, как галантно протянуть руку Мэрили и помочь ей выбраться из автомобиля. Он приготовился услышать самые отвратительные новости.

Хэниш задержался около «фиата»: ему тоже хотелось узнать, почему у сестры Рудольфа такой странный вид. Впрочем, Элеонора не стала испытывать присутствующих.

– Рудольф! Поторопись! – крикнула она, едва сдерживая слезы. – Это все мама и фрау Колтрейн! Они устроили ужасный скандал!

– Проклятие! – Рудольф даже не старался сдержать свой гнев. – Как ты допустила, чтобы это произошло?

Он кинулся вверх по лестнице с такой скоростью, что Мэрили едва за ним поспевала. Рядом семенила Элеонора, стараясь объяснить случившееся:

– Я вышла от матери буквально на несколько минут – мне было необходимо переговорить с одним человеком.

Рудольфа не интересовали подробности.

– Ты можешь просто рассказать мне, что случилось? – прошипел он.

– Когда я вернулась назад, мать уже кричала, чтобы фрау Колтрейн убиралась из замка и что она не потерпит никого из Романовых под крышей своего дома.

Казалось, что Рудольф вот-вот взорвется.

– А откуда она узнала, что Джейд принадлежит к дому Романовых? Мы же решили ничего не говорить матери!

– Подожди минутку, Рудольф. – Мэрили чувствовала, что ее тоже начинает захлестывать возмущение. – Что значит «решили ничего не говорить матери»? Я и тетя Джейд были приглашены в твой дом как гости, но мы никогда не говорили с тобой, что нужно скрывать тот факт, что в наших жилах течет романовская кровь. Тетя Джейд причастна к этой войне не больше, чем я. И нечестно…

Повернувшись к Мэрили, Рудольф обнял ее за плечи:

– Нет-нет, дорогая, ты просто не поняла. Я не вижу в этом ничего постыдного. Просто, когда мать пьет, она теряет рассудок. Возможно, ей пришла в голову мысль, что мой отчим умер от сердечного приступа, узнав, что русские захватили Галицию. Кто знает? Алкоголь лишает ее разума… Мне остается только извиниться за ее поведение.

Мэрили глубоко вздохнула. Ей совсем не нравилось происходящее, но зато теперь многое становилось понятным.

– И где же сейчас тетя Джейд и Амалия? – поинтересовалась Мэрили у Элеоноры.

Однако Рудольф не дал сестре и рта открыть:

– Ты так и не сказала, откуда мать узнала?

Элеонора покачала головой:

– Честное слово, не знаю! Я вернулась, когда фрау Колтрейн уже выходила от Амалии. Мать вовсю бушевала, выкрикивая ей вслед страшные ругательства. – Она посмотрела на Мэрили: – Ваша тетя в своей комнате, а мать – в зале.

Мэрили поспешила в комнату Джейд, а Рудольф, сжав голову руками, пробормотал:

– Не понимаю, откуда мать все-таки узнала, что…

– Джейд сама ей все рассказала, идиот!

Из глубины тускло освещенного холла им навстречу вышла Амалия. Она с трудом держалась на ногах.

– Эта гордячка во всем мне призналась! – заплетающимся языком проговорила она. – Не желаю принимать этих проклятых Романовых в своем доме! – Амалия вытянула указательный палец в сторону Мэрили: – Но ты можешь остаться, дорогая… Мой сын любит тебя, и совсем не важно, что твой отец русский. Тут уж ничего не поделаешь! Мы навсегда останемся вместе, и…

Амалию качнуло в сторону, и Рудольф поспешно подхватил мать. К глазам Мэрили подступили слезы, в ее сердце проснулась жалость к Рудольфу – слишком уж сильно на его лице отражались отчаяние и боль унижения.

– Пойдем, мама. – Рудольф поднял Амалию на руки и осторожно понес ее.

Когда Рудольф проходил мимо Мэрили, Амалия лениво повернула голову в ее сторону и, неожиданно выдавив заискивающую улыбку, произнесла извиняющимся тоном:

– Пожалуйста, не сердитесь… Если вы уедете отсюда, он возненавидит меня…

Мэрили сделала несколько шагов и остановилась, почувствовав легкое прикосновение Элеоноры.

– Она права… Я знаю. – Мэрили с удивлением посмотрела на сестру Рудольфа, не понимая, что она имеет в виду. – Если ваша тетя уедет отсюда, а вместе с ней и вы, Рудольф никогда не простит этого матери.

Мэрили не знала, что и ответить, голова ее шла кругом, ей хотелось сейчас только одного – увидеться с Джейд и обсудить с ней этот инцидент. Она торопливо продолжила свой путь, чувствуя на себе пристальный взгляд Элеоноры.

В это время Рудольф, скрипнув зубами, опустил Амалию на постель. Он едва удержался, чтобы наотмашь не ударить мать… Чтоб ей пусто было! Звук шагов за его спиной заставил Рудольфа резко повернуться. Перед ним стоял Хэниш, глаза их встретились в немом согласии – пора!

Все должно произойти этой ночью.

 

Глава 14

Мэрили постучалась, но, не получив ответа, сама открыла дверь и вошла. Тетя собирала вещи.

– Нет надобности что-нибудь объяснять, – сказала она, не глядя на Мэрили, складывая одежду в дорожный чемодан. – Мне следует уехать, и чем раньше, тем лучше. Я никогда больше не переступлю порог этого дома.

– Я тоже.

Джейд выпрямилась над чемоданом.

– Пожалуйста, не говори так. Рудольф не может отвечать за слова и поступки своей матери. Она – больная женщина. Когда она узнала, что я Романова, с ней случилась истерика. Так что самое разумное – собраться и уехать. А в мое отсутствие, – Джейд улыбнулась, – у вас появится больше возможностей узнать друг друга!

– Если вы уедете, я одна здесь не останусь, – упрямо тряхнула головой Мэрили.

– Вздор! – Джейд снова склонилась над чемоданом. – Я вызову такси и переночую в том же отеле, где и Гарсия. Мы можем уехать с первым же утренним поездом, но, честно говоря, я не отказалась бы и от ночного. Чем раньше, тем лучше.

– Давайте подождем до завтра, пожалуйста! Может быть, Рудольф сможет уладить дела с матерью. Придя в себя, она ужаснется тому, что случилось, и принесет свои извинения. И все снова станет на свои места.

Джейд решительно покачала головой:

– Ты помнишь, что сказал Рудольф о своем отчиме? Он умер от сердечного приступа, когда русские взяли Галицию; так вот, мать Рудольфа считает меня ответственной за это. Пьяная или трезвая, она будет ненавидеть меня только за то, что я принадлежу к царской семье. Здесь уже ничего нельзя изменить, а вот твои отношения с Рудольфом могут только испортиться. Нет, – настойчиво повторила Джейд, – я уезжаю. Она приказала мне убираться из ее дома, и, как это ни печально, мне придется так и поступить. Тем более что мне уже давно хочется домой. А здесь… Здесь твое будущее, Мэрили, не мое.

«Мое будущее!» – усмехнулась про себя девушка. Почему каждый считает, что он лучше знает, в чем будущее Мэрили? А что она сама хотела в этой жизни? Прошлой ночью с ней произошло что-то удивительное. И пусть она никогда не узнает, кто был тот мужчина, главное – она поняла одну важную вещь: с ней все в порядке. Рудольф так и не смог сделать самого главного – разбудить в ней женщину. Она с ним никогда не будет счастлива.

– Если ты уедешь, – продолжала Джейд, – Рудольф во всем обвинит свою мать. Ей, бедняжке, и так достается, не хватало еще проклятия собственного сына!

С последним доводом Джейд ей пришлось согласиться. К тому же она не была уверена, что хочет возвращаться в Испанию. Все-таки Мэрили имела собственные деньги. Оставшись в Швейцарии, она смогла бы наладить отношения между Рудольфом и его матерью, а затем снять небольшие апартаменты здесь же, в Цюрихе, до тех пор, пока не появится возможность вернуться в Даниберри, в Париж. Безусловно, Мэрили не собиралась посвящать Джейд в свои планы: тетя сильно встревожится, узнав, что племянница собирается жить самостоятельно.

– Если вы так сильно жалеете Амалию, то зачем же тогда собрались уезжать? Вы знаете, что Рудольф устроит ей скандал только за одно это. Почему бы вам не остаться в замке на несколько дней, чтобы попробовать примирить их?

– Я очень сожалею, но, право, мне лучше уехать сейчас.

– Но почему вам не подождать хотя бы до утра?

– Если только до утра!

Мэрили обрадованно улыбнулась:

– Вот и хорошо. Может быть, мне еще удастся вас разубедить.

Зная, что ничего подобного не произойдет, Джейд, однако, не стала возражать. Боже, она ненавидела ложь, но оставаться в замке до утра она не собиралась. Как только появится возможность незаметно выскользнуть отсюда, она это сделает.

– Я иду вызывать такси, пусть мои вещи отвезут на вокзал и сдадут в багаж.

Отправившись на поиски Рудольфа, Мэрили обнаружила его одиноко сидящим в зале со стаканом бренди в руках. Она внимательно взглянула на него, на мгновение задержавшись в дверях. Имея доброе сердце, Мэрили не могла спокойно смотреть на страдания бывшего жениха. Подойдя к Рудольфу, она мягко произнесла:

– Не надо расстраиваться, Рудольф. И не сердись на мать.

– Ее поведению нет прощения, – покачал головой Рудольф и озабоченно спросил: – А как Джейд?

– Расстроена. Собирает вещи и хочет уезжать. Я едва уговорила ее повременить с окончательным решением до утра; вечером она отправит чемоданы на вокзал.

У Рудольфа от радости перехватило дыхание: все складывалось как по заказу. Когда Джейд исчезнет, Мэрили подумает, что ее тетка просто не сдержала своего обещания подождать до утра. Стараясь скрыть охватившее его волнение, Рудольф спросил доверительным тоном:

– А ты уверена, что до утра она не уедет? Может быть… Может быть, нам удастся ее переубедить?

– Может быть, – кивнула Мэрили.

Нежно проведя пальцем по ее щеке, Рудольф прошептал:

– Я все сделаю ради этого, клянусь. Мне нужно только одно – чтобы для тебя сияло солнце, чтобы ты была счастлива и радовалась синему небу и… любви.

Мэрили вздрогнула от его прикосновения.

– Ты ничего не должен мне, Рудольф. – Она вскочила на ноги, уклоняясь от его попытки обнять ее за плечи. – Мне пора переодеваться к ужину.

Это был невеселый ужин – он проходил в абсолютном молчании. Быстро покончив с едой, Джейд и Элеонора сразу же вышли из-за стола.

– Думаю, мы могли бы отдохнуть в зале за рюмкой хереса, – предложил Рудольф, как только остался наедине с Мэрили.

Она не стала отказываться, поскольку считала необходимым высказать ему все, что думает по поводу случившегося. На этот раз Мэрили старалась держаться подальше от Рудольфа, чтобы он не мог ни поцеловать ее, ни заключить в свои объятия, и твердо сказала:

– Пришло время понять друг друга, Рудольф.

На мгновение он отпрянул, но пробормотал в ответ:

– Да, конечно. Я полагаю…

– Я не захочу выходить за тебя замуж. Ни сегодня, ни завтра… Скорее всего никогда. Мы просто не созданы друг для друга. Я люблю тебя как друга, но не более и могу сказать совершенно точно, что не согласна быть твоей женой.

Рудольф слушал ее в изумлении: голос Мэрили звучал так властолюбиво, твердо и решительно. Он понял, что стоит ему сделать одно неверное движение, и Мэрили просто оттолкнет его.

– Ты не думаешь так, Мэрили. Ты сердита на мою мать, ставшую причиной отъезда твоей тетки. Это простое недоразумение, оно пройдет. Главное, что ты любишь меня и знаешь это не хуже меня.

Стараясь быть благожелательной, Мэрили возразила:

– Но я не давала тебе никакого повода так считать. Разве я когда-нибудь говорила, что люблю тебя? Нет, я только согласилась провести с тобой некоторое время, чтобы лучше понять, как мы относимся друг к другу. А ты продолжаешь давить на меня, и это нечестно!

– И ты еще смеешь обвинять меня в нечестности? – Скептицизм и раздраженность смешались в его вопросе. – В чем моя вина? В том, что твоя тетка не умеет держать язык за зубами и не может не хвастаться своим происхождением даже в эти дни? Особенно в Австрии?

Мэрили все еще старалась контролировать себя, но раздражение ее возрастало с каждой секундой.

– Об этом нужно было говорить раньше, еще до того, как мы собрались приехать в твой дом.

Рудольф кивнул, цинично улыбаясь в ответ.

– Конечно, конечно. Мне следовало помнить, что все русские дворяне одинаковы: они считают, что все вокруг обязаны знать, кто они и откуда. Но согласись – и это не секрет, – я пригласил сюда твою тетку только потому, что это был единственный способ уговорить тебя принять мое приглашение.

Возмущенная Мэрили вскочила с софы, но Рудольф загородил ей дорогу и, схватив за руку, заговорил уже совсем другим тоном:

– Пожалуйста, прости меня… Я совсем не то имел в виду, из-за любви я теряю разум!

Мэрили снова нехотя опустилась на софу.

– Я очень хочу, чтобы мы остались друзьями и не причиняли друг другу боль.

– О Господи, Мэрили, о чем ты говоришь! – Рудольф сел напротив, пытаясь взять ее руки в свои, но Мэрили не позволила ему этого. – У меня и в мыслях не было обидеть тебя! Ты можешь думать все, что угодно, но истина заключается в том, что тебе нужен мужчина…

– Подожди! – Мэрили, подняв руку, заставила его замолчать. – Согласна, мне нужен мужчина, но для любви, а не для опеки! Меня уже тошнит от тебя, Рудольф!

– Каждая женщина нуждается в опеке мужчины.

– В самом деле? – усмехнулась Мэрили. – Наверное, это потрясет тебя, Рудольф, но меня еще ни разу не опекал ни один мужчина. Мой отец, человек, которого я боготворю, покинул меня, когда я еще была в младенческом возрасте, и оставил на попечение бабушки. В школе моим воспитанием тоже занимались не мужчины. Это были классные дамы, дорогой Рудольф. Поэтому, поверь мне, я выйду замуж только при одном условии: мой муж должен будет меня любить, но не опекать!

– Великий Боже! – вздохнул Рудольф с изумлением и трепетом, выслушивая такое от леди.

– Все, Рудольф, спокойной ночи!

Мэрили торопливо вышла из комнаты, боясь, как бы Рудольф снова ее не остановил. Но он и не пытался этого сделать.

Оставшись один, Рудольф со злостью швырнул свой бокал в камин и, жадно приникнув к горлышку бутылки, осушил ее одним глотком. Херес! Сейчас ему нужно было что-нибудь покрепче, потому что знал, что не сможет заснуть этой ночью. Его меньше всего заботил уход Мэрили – он подарит ей несколько часов сна. А под утро она отдаст ему то, чего он так хочет… или просто возьмет это силой.

Мэрили добежала до своей комнаты и упала на постель, чувствуя полный беспорядок в собственных мыслях. Однако усталость быстро дала о себе знать, и девушка почти мгновенно погрузилась в глубокий сон.

Проснувшись через несколько часов, она почувствовала себя все такой же усталой и разбитой. Мэрили вспомнила недавний разговор с Рудольфом. Нет, он не свернет с намеченного пути и будет продолжать настаивать на замужестве: платонические взаимоотношения его явно не устраивали. В этом свете возвращение в Испанию вместе с Джейд казалось ей единственно разумным решением. Пока идет война, оставаться совсем одной даже здесь, в Цюрихе, было бы небезопасно. В Испании же Мэрили чувствовала себя совершенно спокойно, да и отцу было бы проще разыскать ее именно там.

Сообразив, что лежит на постели все в том же платье, в котором выходила к ужину, Мэрили вскочила, решив переодеться в ночной халат и пойти к Джейд объявить о своем решении. Помнится, тетя говорила о своем нежелании брать ее с собой, но она настоит на своем, и у той не останется выбора.

Мэрили открыла дверь своей комнаты и нахмурилась: в коридоре был мрак. Вчера здесь горел свет. Ну что ж, в конце концов это не так важно; Мэрили хорошо помнила, куда нужно идти – повернуть за угол, спуститься по лестнице, – и вот она, комната тети. Включать свет и привлекать к себе внимание, особенно Рудольфа, ей не хотелось. Мэрили на ощупь двинулась вперед, чувствуя под рукой холод камня, и, наконец добравшись до лестницы, стала быстро спускаться вниз: затягивать это ночное путешествие не входило в ее планы.

В конце концов она нащупала дверь, ведущую в спальню тети, и тихо постучала. Никакого ответа. Дрожащими пальцами Мэрили повернула круглую дверную ручку и тихо вошла. Сердце ее затрепетало – в комнате никого не было.

Нетронутая, аккуратно заправленная кровать, на подушке лежит записка. Мэрили быстро взяла листок бумаги, желая узнать, что же хотела сообщить ей тетя. Джейд писала, что решила уехать тихо и незаметно. Иначе Мэрили снова стала бы настаивать на своем отъезде. Тетя опять просила племянницу принять руку и сердце Рудольфа, хотя бы на время отбросив в сторону мысли о пропавшем отце, и подумать о своем собственном будущем.

Стиснув зубы, Мэрили со злостью скомкала записку и швырнула ее через всю комнату. Тетя солгала! Теперь стало совершенно очевидным, почему она так нервно вела себя за ужином, почему так поспешно вышла из-за стола: уже тогда Джейд решила уехать из Цюриха ночным поездом.

Что же ей делать теперь? Мэрили бессильно опустилась на кровать Джейд. Она чувствовала себя одинокой, беспомощной, всеми покинутой. Веки ее отяжелели. Мэрили плотно завернулась в шерстяное одеяло и закрыла глаза. Рудольфу никогда не придет в голову искать ее в этой комнате, а утром, почувствовав себя лучше, она придумает, как быть дальше.

Ее сон был глубок и чуток одновременно. И когда ее ноздрей коснулся незнакомый, острый запах, Мэрили никак не среагировала, она просто заснула еще глубже, уносясь куда-то вниз, вниз, вниз… в темные глубины полной бессознательности.

 

Глава 15

Действие хлороформа начало проходить. Мэрили открыла глаза – ее окружала кромешная тьма. Она не могла пошевелить ни руками, ни ногами: они были крепко связаны. На голову ей был надет легкий мешок, похоже, наволочка от подушки.

В горле стоял болезненный комок, в животе отвратительно бурчало, голову пронизывала пульсирующая боль, перед глазами плыли разноцветные круги.

Она лежала на чем-то твердом и бугристом. Вокруг пахло сеном, а совсем рядом слышалось тихое мычание коровы.

Она находится в хлеву? Бред!

Кто осмелился связать ее по рукам и ногам и бросить в этот сарай?

И самое главное – зачем?

Мэрили совершенно не представляла, сколько времени пролежала в этом месте, в любом случае несколько часов, не меньше. Следовательно, скоро наступит утро, и Рудольф сразу же заметит ее отсутствие и сообщит в полицию.

Казалось, что прошла целая вечность, когда наконец Мэрили услышала скрип открывающейся двери. Она напряглась и замерла. Кто-то, тяжело ступая, подошел к ней.

– Она еще не очнулась, – услышала она грубый мужской голос. – Надеюсь, ты знаешь, что нужно делать дальше. Не слишком ли долго действует хлороформ?

– С ней все в порядке. Чем дольше она будет спать, тем лучше.

Голос второго мужчины звучал мягче, похоже, он принадлежал более молодому человеку, акцент которого выдавал в нем немца.

– Что там у нас с письмом о выкупе? – спросил тот, голос которого больше понравился Мэрили.

– Все по плану, – ответил человек с грубым голосом. – Герда оставила его на стойке, когда портье стоял к ней спиной. Думаю, что телохранитель княгини, отправляясь завтракать, непременно получит это послание, если уже не получил. А может быть, уже бежит с ошалелым видом в полицейский участок, – добавил он с усмешкой.

– Не должен. В письме четко сказано, что будет в этом случае.

Мэрили вздрогнула: так, значит, ее похитили с целью выкупа?! И если письмо адресовано телохранителю Джейд, на кровати которой она заснула, то скорее всего охотились именно за ней.

– Эй, гляди-ка, она шевелится, – произнес грубый голос.

– Ей просто холодно, подай еще одно одеяло.

– Послушай, а ты считаешь, мы нашли удачное место? Так близко к городу? Черт, в конце концов, это простой амбар, продуваемый всеми ветрами. Не хватало только, чтобы она заболела.

– С ней будет все в порядке.

– И еще, я хочу быть уверенным, что ты не позволишь ей снимать с головы эту чертову наволочку. Мне совсем не хочется, чтобы она могла опознать мое лицо.

– Не беспокойся.

Мэрили стиснула зубы так крепко, что заболели челюсти. Эти… эти злодеи не были похожи на простых любителей легкой наживы – здесь явно была замешана политика и шпионаж. Иначе как они узнали об их приезде в Цюрих и тем более о том, кем была Джейд Колтрейн? Из каких источников эти люди были осведомлены о ее богатстве?

В течение некоторого времени казалось, что оба мужчины были заняты своими делами. Мэрили услышала звук льющейся жидкости и звон стаканов – похоже, они выпили, и это был отнюдь не кофе. Она очень надеялась, что похитители останутся трезвыми и ее и без того незавидное положение не станет еще хуже.

Громкий стук в дверь прервал затянувшееся молчание; вслед за этим раздались пронзительные, почти истерические крики:

– Вы, безмозглые ослы! Откройте дверь, черт побери!

Мэрили пришла в ярость: она узнала голос человека, ворвавшегося в дверь. Это был Рудольф. Он сорвал с головы девушки наволочку, и его пронзили ее горящие ненавистью глаза.

– Вы ошиблись, ублюдки! – орал Рудольф, невольно избегая взгляда Мэрили. – Боже, что вы натворили!

В одно мгновение Хэниш оказался рядом с ним и обрушил на голову Рудольфа удар страшной силы. Тот рухнул на спину, его лицо было разбито, текла кровь.

Теперь Мэрили получила возможность оглядеться: ее предположения оказались верными – она действительно находилась в сарае и лежала в загоне, расположенном посередине; ее окружали стойла из нетесаных досок.

Мэрили узнала человека, ударившего Рудольфа, – это был водитель «фиата», человек с грубым голосом. Схватив лежащего Рудольфа, он легко поднял его на ноги и прижал спиной к деревянной ограде, продолжая размахивать кулаком перед его окровавленным лицом.

– Это твой промах, сукин ты сын! Откуда нам было знать, что в ту ночь на кровати этой стервы Романовой спала девчонка! Если бы ты не раскрыл свой поганый рот, она, – он кивнул на Мэрили, – не узнала бы нас!

И он снова ударил Рудольфа. Но тут вмешался другой похититель, он перехватил руку Хэниша и произнес невозмутимо:

– Достаточно. Хватит вам обоим!

Хэниш наконец оставил Рудольфа в покое, и тот проворно отскочил в сторону, стараясь держаться подальше от тяжелых кулаков Лютцштейна, но тут же напоролся на яростный взгляд Мэрили. Она уже была не в силах сдерживать свой гнев.

– Негодяй! – прошипела она. – Ты же с самого начала стоял за всем этим, обдумывая в деталях, как лучше провернуть это дело, не так ли?

Рудольф, покачиваясь, стоял над Мэрили, по его подбородку стекали струйки крови.

– Так-так, дорогая! Я сделал ошибку, но вы, мисс Михайловская, заплатите за все! Слышите?

– Не будь идиотом, Рудольф, – резко оборвал его третий. – Будет лучше, если ты подумаешь о том, как теперь выпутаться из этой ситуации.

И Рудольф, и Хэниш озадаченно посмотрели на него.

– Ты прав, Корд! – Хэниш щелкнул пальцами и добавил повеселевшим голосом: – Кто еще сможет заплатить больший выкуп, чем Драгомир Михайловский?

– Безусловно, – утвердительно кивнул Корд.

– Мой отец? – воскликнула Мэрили. – Вы что-то знаете о нем? Пожалуйста, расскажите мне, что вам о нем известно! – Она принялась делать отчаянные попытки освободиться от веревок. – Что с ним? Он жив? С ним все в порядке? – Из глаз Мэрили покатились слезы.

– Жив, – презрительно ухмыльнулся Рудольф. Он решил доставить ей еще большие страдания и боль унижения: – Этот вор жив! Торговец и спекулянт! Все приезжающие из России в один голос говорят, что он наворовал золота из императорской казны!

– Нет, это ложь! – Мэрили протестующе затрясла головой. – Мой отец никогда не был вором! За всю свою жизнь он не совершил ни одного бесчестного поступка! Кроме того, он всегда был близок к царю!

– К отрекшемуся царю! – быстро поправил ее Хэниш.

– Это не имеет никакого значения! – возмущенно парировала Мэрили. – Мой отец не вор!

– Настоящий вор! – Рудольф опять язвительно осклабился. – Тебе только остается надеяться на то, что он не успел растратить награбленное золото. У него есть только один-единственный шанс снова увидеть тебя. Я имею в виду, увидеть живой!

– Достаточно, – снова остановил его Корд.

Мэрили в первый раз по-настоящему разглядела его. Это был высокий мужчина, не меньше шести футов роста. Длинные взлохмаченные волосы, закрывающие шею и уши, казались золотисто-рыжими в солнечном свете, проникавшем в небольшое окошко. Вокруг васильково-синих глаз такие же рыжие ресницы. У него был классический греческий нос и пухлые чувственные губы. Взгляд Мэрили упал на его широкие плечи и расстегнутую желто-коричневую замшевую рубашку, открывающую густую поросль золотых волос, на узкую талию и сильные стройные ноги. Почувствовав на себе взгляд Мэрили, мужчина тоже пристально посмотрел на нее – их взгляды встретились и задержались друг на друге, словно притянутые неведомой силой. Страшное подозрение закралось в сознание Мэрили: этот красивый и сильный мужчина и есть тот незнакомец из подвала.

Мэрили отвела глаза в сторону, опасаясь, что, если догадка правильна, он сможет прочесть на ее лице страстное желание, разбуженное той незабываемой ночью и… неожиданно вспыхнувшее снова.

– Мы оставим ее здесь, – сказал Корд. – Ты, Хэниш, доложишь в штаб о том, что произошло, а заодно и спросишь, что делать дальше. Рудольф отправится в город и привезет одежду девушки.

– Почему именно я должен возвращаться в город? Почему не ты? Я останусь с ней…

Рудольф не договорил. Корд наградил его пинком, от которого тот отлетел к дверям.

– Делай, что тебе говорят!

Рудольфу очень не нравилось такое обращение, но он получил уже такое количество затрещин, что решил не возражать. У самых дверей он обернулся и с нежной улыбкой обратился к Мэрили:

– Послушай, мне действительно жаль, что все так обернулось… Мы могли бы быть счастливы вместе, я сделал бы из тебя настоящую женщину…

Мэрили скривила губы в презрительную усмешку:

– Ты глуп, Рудольф! Женщина может чувствовать себя женщиной только рядом с настоящим мужчиной!

Рудольф в бешенстве подскочил к Мэрили. Еще секунда – и он ударил бы ее, но Корд оказался быстрее. Схватив Рудольфа за шиворот, он вытолкнул его из сарая. Одобрительно усмехнувшись, Хэниш вышел следом.

Корд освободил ноги Мэрили от веревок, оставив, однако, руки связанными, и улыбнулся:

– Если я развяжу твои руки, ты наверняка попытаешься убежать. Так что придется тебе потерпеть. Могу предложить молока и немного сыра, если ты голодна.

– Оставьте меня в покое! – воскликнула Мэрили. – Мой отец доберется до вас, и тогда вы ответите за все! Послушайте, кто вы, в конце концов? Впрочем, я догадалась – большевистские шпионы.

– Успокойся. – Корд мягким движением убрал с ее лица выбившуюся прядь волос. – Тебе не нужно меня бояться.

Она резко отдернула голову, стараясь избежать прикосновения его руки:

– Оставьте меня в покое, повторяю вам!

Их глаза еще раз встретились – теперь Мэрили была уверена, что с этим человеком, который вынес ее спящей из комнаты Джейд, она уже встречалась. Это он – тот самый незнакомец из ее ночного видения.

Внезапно, повинуясь внутреннему порыву, Корд Брандт приблизился к ней и, положив руку на затылок Мэрили, прижался губами к ее рту. Она отчаянно сопротивлялась. Человек, который прошлой ночью сумел с такой легкостью разбудить в ней страсть, так же легко разбудил теперь ненависть.

Он был ее похитителем.

Ее врагом.

Больше всего, однако, она ненавидела этот откровенно насмешливый взгляд ярко-синих глаз, проникающих в самую глубину ее существа. Этот взгляд давал понять, что Корд прекрасно знает, что Мэрили каждой своей частицей жаждет его поцелуя, причем ничуть не меньше, чем он сам. Мэрили отвернулась. Ее мысли вихрем понеслись совсем в другом направлении – ее отца назвали вором и предателем! Никто не смеет этого делать!

Она должна вырваться отсюда. Любой ценой.

И разыскать своего отца.

 

Глава 16

Мэрили не могла не заметить предупредительности Корда. Он даже развязал ей руки и подал кружку с водой и несколько крекеров. От крекеров Мэрили отказалась, но воду выпила с жадностью: после хлороформа сильно мучила жажда.

Они сидели, изучая друг друга внимательными взглядами. Мэрили надеялась, что ее глаза выражают отвращение и ненависть, но что выражает его ответный взгляд? Какие чувства? Высокомерие? Жалость? Трудно было сказать. Этот человек, судя по всему, привык скрывать свои чувства. Он был обезоруживающе красив и, кроме того, излучал нечто таинственное и опасное одновременно.

– Ты отказываешься от еды, потому что не голодна или в знак протеста? – наконец нарушил молчание Корд.

Мэрили вызывающе подняла голову. Она старалась казаться смелее и решительнее, чем была на самом деле.

– Я не ем с кем попало!

– Хорошо, дорогая леди, – рассмеялся Корд. – В таком случае твоему отцу придется выложить деньги за мешок с костями, потому что теперь моя компания будет постоянной.

Мэрили вздрогнула. Она решилась задать вопрос, который уже давно не давал ей покоя:

– Это… это были вы, не правда ли? Тогда в замке, в подвале?

Глаза Корда озорно блеснули.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

Он понимал. Мэрили прекрасно видела, что понимал.

– Это вы целовали меня в подвале ночью!

– Я тебя целовал? – Корд пожал плечами, силясь изобразить безразличие.

– Да, именно вы, – кивнула Мэрили. – Я в этом уверена. – На ее губах появилась насмешливая улыбка. – Потом-то вы, конечно, поняли, что ошиблись…

Корд замялся.

– Не знаю… Я совершенно случайно оказался там, впрочем, так же как и ты. – Он усмехнулся, но улыбка быстро сошла с его лица, и, став совсем серьезным, Корд тихо добавил: – Это было чудесно… Чудесно для нас обоих, Мэрили.

– Я очень рада, что вы получили такое удовольствие, тем более что это больше никогда не повторится снова.

– Несмотря на то что ты этого хочешь?

– Я? Совсем не хочу!

– Тебе не удастся скрыть, что удовольствие от этого получил не только я.

– Ну и что из этого? Мне понравилось, как вы целуетесь, но из этого вовсе не следует, что мне понравились вы сами! И если вы еще раз попробуете прикоснуться ко мне, то, клянусь Богом, я выцарапаю вам глаза!

– Обязательно запомню, – снова тихо рассмеялся Корд.

Они опять замолчали, но на этот раз ненадолго, потому что притихшая было Мэрили снова разразилась яростными криками:

– Негодяи, вы лгали мне о моем отце! Он убьет вас, когда узнает, что вы сделали.

– С тобой не произошло ничего страшного, и не произойдет, пока ты находишься со мной.

Мэрили уловила в его голосе нотки сочувствия.

– Кто вы? – спросила она. – И зачем вы лгали мне об отце?

Не обращая внимания на последний вопрос, он ответил бесстрастным тоном:

– Меня зовут Корд Брандт. Родился в Германии. Поддерживаю идеи большевиков – это все, что тебе нужно знать… По крайней мере пока. Однако, – резко добавил Корд, поднимаясь из-за грубо сколоченного стола, – я понимаю, что ты мне не веришь, – он подошел к Мэрили и сел напротив нее прямо на пол, – но я могу поклясться, что не причиню тебе никакого вреда.

Протянув руку, он смахнул завиток волос цвета имбиря, упавший на ее лоб. Мэрили отбросила его руку.

– Не прикасайтесь ко мне! Никогда! Если вы действительно так сильно заботитесь о моем благе, как говорите, то позвольте мне уйти, пока этот мерзавец Рудольф не вернулся назад.

Она озадаченно посмотрела на расхохотавшегося Корда.

– Что? Позволить уйти? В этом? – Он кивнул на ее халат для ванной. – И куда же ты пойдешь, маленькая злючка? Нет, – он погрозил пальцем перед ее носом, – независимо от того, понимаешь ты это или нет, но… но я тебе необходим, – решительно закончил он.

– Мне? – усмехнулась Мэрили. – Вы мне необходимы?! Я и сама о себе могу позаботиться. Дайте мне уйти, и я докажу вам это.

Корд ласково погладил ее щеку и, похоже, собирался поцеловать, но Мэрили выставила свои острые коготки, и Корд понял, что она готова выполнить свое обещание. Он резко отпрянул назад, но не мог удержаться от замечания:

– Ты хочешь этого поцелуя, Мэрили. Мне никогда прежде не приходилось видеть в глазах женщины такого желания.

Их колени соприкоснулись, и Мэрили неприязненно отодвинулась в сторону. Корд сделал вид, что не заметил этого ее движения.

– Насколько я знаю, Рудольф получил приказ добиваться твоего расположения… Даже не зная тебя, я почему-то был уверен, что это не твой мужчина.

Мэрили наградила Корда ядовитым взглядом:

– В самом деле? Что вы еще знаете обо мне, мистер Брандт?

– Давай подумаем… – Он сделал вид, что погрузился в глубокие размышления. – Твой отец – Драгомир Михайловский, давнишний и близкий друг царя Николая, мать – Дани Колтрейн Михайловская, умерла при твоем рождении. Тебя воспитывала бабка – Китти Колтрейн. Правда, она не приходилась тебе родной бабкой, но была единственной законной женой твоего деда. Когда она умерла, тебя отправили в Швейцарию в привилегированную частную школу. Здесь ты познакомилась с сестрой Рудольфа, Элеонорой, а потом и с самим Рудольфом. – Корд с удовольствием заметил изумление, мелькнувшее в глазах Мэрили. – Что еще я могу знать о тебе? Ты очень красива, крайне интеллигентна и утонченна… Кроме того, – Корд таинственно прищурил глаза и медленно покачал головой, – никто не мог бы описать словами, как это прекрасно – сжимать тебя в объятиях и целовать твои губы.

– Может быть, вы и относитесь к тому типу мужчин, которые привыкли брать женщин силой, но в моем представлении это не делает мужчину мужчиной.

Голубые глаза Корда сузились, и он нервно сжал челюсти:

– Я никогда в отношениях с женщинами не использую силу, моя дорогая. У тебя будет время в этом убедиться!

– Вот как?! – Мэрили презрительно засмеялась. – Вы предпочитаете действовать уговорами и лестью, как Рудольф?

– Нет, душка, я никогда ничего не прошу. – Слово «душка» он произнес по-русски. – Я предпочитаю, чтобы меня просили!

Господи, какое отвращение Мэрили испытывала к Корду в этот момент!

– Ну уж от меня вы не дождетесь никаких просьб, – заявила она.

Корд ослепительно улыбнулся в ответ, но эта улыбка сразу поблекла, когда за его спиной послышался рокот мотора приближавшегося автомобиля. Корд мгновенно выхватил из кармана револьвер и осторожно подошел к окну. Увидев знакомый «фиат», он не без сарказма произнес:

– Прибыл экс-жених. С вещами.

Мэрили метнула в сторону Корда гневный взгляд:

– Он никогда не был моим женихом!

Дверь в сарай с шумом отворилась, и на пороге появился Рудольф.

– Ты вернулся быстрее, чем я ожидал, – холодно заметил Корд.

– Я торопился. – Рудольф подошел к Мэрили и с тревогой спросил: – С тобой все в порядке?

– Он соблазнил меня. – Мэрили кивнула в сторону Корда. – Во время твоего отсутствия мы занимались любовью, а теперь собираемся пожениться! Ты придешь на свадьбу?

– Сука! – вырвалось у Рудольфа.

Казалось, чаша терпения Корда переполнилась, ему до смерти надоело самоуверенное нахальство этого ничтожества. Он мгновенно преодолел расстояние, отделявшее его от Рудольфа, и, схватив за плечи, сильно тряхнул.

– Укороти свой язык, Рудольф, – произнес Корд, прижав его спиной к стене. – Ты меня понял? Не смей оскорблять Мэрили и отстань от нее со своими идиотскими домогательствами!

Несмотря на то что Корд Брандт был на голову его выше и настроен весьма агрессивно, Рудольф бросил ему с откровенным вызовом:

– А кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?

Вместо ответа Корд снова схватил Рудольфа за плечи и без видимых усилий оттолкнул в сторону, так что тот, не удержавшись на ногах, рухнул на пол.

– Кто я? Я просто мужчина в отличие от тебя. Запомни это хорошенько!

В этот момент дверь сарая распахнулась. Корд привычным движением выхватил оружие.

– Что здесь у вас происходит? – раздался удивленный голос Элеоноры.

Она в недоумении смотрела на поднимавшегося с пола Рудольфа. Брандт опустил револьвер.

– Однажды ты заработаешь себе пулю, Элеонора. Никогда не появляйся в новом месте без предупреждения.

Придя в себя, Мэрили вскочила на ноги и кинулась к Элеоноре, но Корд успел схватить ее за талию и оттащить обратно. Мэрили стала вырываться, однако освободиться из железной хватки Корда оказалось не так-то просто. Тогда она закричала:

– Беги, Элеонора, беги! Они оба работают на большевиков! Они хотели похитить тетю Джейд, но перепутали…

– Замолчи! – оборвала ее Элеонора и злобно посмотрела в сторону брата. – Ты идиот! Я так и знала, что что-нибудь да будет не так! Посмотри, что ты натворил! Мы все угодим за решетку!

Мэрили смотрела на Элеонору расширившимися от ужаса глазами, она не могла поверить, что девушка, с которой она была так дружна, оказалась причастной к отвратительной шайке бандитов.

– Какой нужно быть тупой дурой, чтобы притащиться сюда следом за мной! – вдруг заорал Рудольф на сестру. – Ты же могла привести за собой шпика, идиотка!

– Да нет, кругом все чисто. – В сарае появился Хэниш. – Твоя сестра спряталась в машине под одеждой, а ты даже этого не заметил, разиня. – Он встряхнул головой. – Ты действительно ни на что не годен, Рудольф.

Лицо Хэпсбурга покраснело от злобы и унижения.

– Ну и прекрасно! В таком случае я ухожу, – заявил он с чувством собственного достоинства. – Черт меня побери, если я буду рисковать собственной шкурой и одновременно терпеть оскорбления!

Хэниш рванулся вперед, намереваясь заслонить ему дорогу, но Корд заметил властным тоном:

– Пусть убирается, так будет лучше для всех. Зачем нам нужен этот слизняк?

– Но его требуют в штаб! – объяснил Хэниш. – Я рассказал им о «подвигах» нашего приятеля, и там захотели взглянуть на него. Кстати, советую тебе представить подробнейший отчет. – Хэниш уничтожающе посмотрел на Рудольфа.

– Приятно слышать! Мне бы тоже хотелось сказать руководству несколько слов от себя лично, – гордо ответил Рудольф и вышел из сарая.

Элеонора подошла к двери и посмотрела вслед брату.

– Он выкинул ее вещи на землю, – сообщила она.

– Так сходи и подними! – раздраженно приказал Корд; казалось, присутствие Элеоноры вносило еще большую напряженность.

– Элеонора, – снова умоляюще произнесла Мэрили, – ты должна помочь мне…

– Ах, да замолчишь же ты! – раздраженно воскликнула Элеонора. Ей совсем не нравилось, что Корд продолжает удерживать Мэрили за талию, правда, уже не для того, чтобы умерить ее пыл, а скорее, чтобы защитить. – Отпусти ее сейчас же! – истерично выкрикнула Элеонора.

Мэрили закрыла глаза: она все еще не могла привыкнуть к мысли, что ее подруга была одной из них.

– Не верю! – едва слышно проговорила она.

– Поверишь, душка. – Мэрили услышала шепот Корда и почувствовала у самого уха его теплое дыхание.

Она удивленно подняла брови – вот уже во второй раз Корд назвал ее русским словом. Почему он произносит это слово? Он, немец?

Однако Брандт поразил ее еще больше, когда резко обратился к Элеоноре:

– Я думаю, тебе тоже лучше убраться отсюда подобру-поздорову.

– Это точно! – подхватил Хэниш. – Поторапливайся, пока Рудольф не уехал, мы сами соберем ее вещи.

Элеонора в бешенстве выбежала из сарая.

Подавленная всем происходящим, Мэрили невольно прижалась к Корду. Он мягко обнял ее за плечи, и девушка почувствовала себя в безопасности. Невероятно, но этот человек имел какую-то странную власть над ней. Так или иначе, но Мэрили начала доверять Брандту, хотя и понимала, что, может быть, впоследствии ей придется горько пожалеть об этом.

С улицы донесся сердитый голос Элеоноры, она звала Корда. Тот вышел, и они о чем-то заговорили. До Мэрили долетали отдельные слова, но понять, о чем идет речь, было невозможно. Корд Брандт, похоже, слушал Элеонору, не вступая с ней в спор.

Мэрили хмуро взглянула на Хэниша:

– Все, что вы говорили о моем отце, – ложь!

– Успокойся, детка, – ответил он, – так или иначе, но ему придется выложить за тебя кругленькую сумму. Ничего, краденого золота хватит на всех!

– Ему не нужно воровать золото! Он заплатит вам свои собственные деньги.

– Да у него их просто нет, – презрительно фыркнул Хэниш.

Мэрили рассмеялась через силу:

– И это тоже ложь!

– Мне абсолютно все равно, веришь ты или нет, – пожал плечами Хэниш. – Можешь считать за правду все, что тебе угодно.

Мэрили отвернулась от Хэниша, не желая больше продолжать этот бессмысленный разговор. Этот человек сумасшедший, это очевидно. Все они – сумасшедшие. Драгомир очень богат и заплатит требуемую сумму не моргнув и глазом, если, конечно, они смогут его разыскать. А у нее были все основания предполагать, что смогут, и от этого у Мэрили теплело на душе.

Появление Корда в сарае совпало со звуком удалявшегося автомобиля.

– Они уехали, – сообщил он и взглянул на Хэниша. – Каковы дальнейшие инструкции?

– Решено отправить тебя в дорогу, – коротко ответил Хэниш.

Они отошли в дальний угол сарая и продолжили разговор, но Мэрили уже не могла разобрать ни слова. Через некоторое время Хэниш вышел, оставив Корда наедине с девушкой.

– Вы говорили обо мне?

Он пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Ты хочешь поесть? Хэниш принес тут кое-что, да и глоток вина, я думаю, тебе сейчас нисколько не повредит.

– О чем вы говорили? – не отставала Мэрили.

– После того как поешь, можешь переодеться, все твои вещи у меня, – Корд упорно не хотел отвечать на ее вопросы, – а потом советую вздремнуть. Как только наступит ночь, мы уйдем отсюда.

Мэрили подошла к столу, на котором стояла плетеная корзина. Корд вынул из нее бутылку коньяка, батон хлеба, немного сыра, сваренные вкрутую яйца и фрукты.

– Вы что-то от меня скрываете?

Он посмотрел Мэрили в глаза – в его взгляде было что-то такое, от чего по ее телу пробежал неприятный холодок страха.

– Позже, – тихо, почти зловеще произнес Корд. – Позже мы поговорим. Верь мне и слушайся, только в этом случае я смогу сделать все возможное для того, чтобы ты была в безопасности.

Мэрили взяла чашку из его рук и нехотя села за стол. Несколько минут длилось тягостное молчание. Наконец она не выдержала и спросила, с любопытством заглядывая ему в лицо:

– Когда вы целовали меня там, в подвале, вы думали, что рядом с вами находится Элеонора, не так ли?

Он улыбнулся. Эта улыбка могла довести до бешенства кого угодно, и Мэрили почувствовала себя уязвленной.

– Ты что, ревнуешь?

– С чего вы это взяли, просто интересно…

Корд приложил свой палец к губам Мэрили, чтобы она замолчала. С его лица слетела высокомерная улыбка.

– Ты просто не понимаешь некоторых вещей, поэтому ради себя самой, да и ради меня, прошу, перестань задавать так много вопросов.

Мэрили вспыхнула и, залпом осушив свою чашку, решительно поднялась из-за стола, но Корд крепко сжал ее руку.

– Я не знал, что это была ты. Может быть, тогда я не ушел бы так быстро.

– А вам не кажется, что вы чересчур самоуверенны?

– Время покажет, душка, – пробормотал Корд. Он тепло и ласково взглянул на Мэрили. – Время покажет.

 

Глава 17

Мэрили почувствовала сквозь сон, как чья-то рука мягко потрясла ее за плечо. Она мгновенно проснулась, сразу поняв, где и с кем находится.

– Пора, – коротко бросил Корд.

Фонарь в дальнем углу сарая отбрасывал тусклый свет. Мэрили с беспокойством посмотрела в лицо Корда – слишком уж напряженно прозвучал его голос. Корд внимательно изучал принесенную Хэнишем карту, затем, сложив ее, подошел к столу, за которым сидели два незнакомца. Мэрили их только сейчас заметила. Она не слышала, о чем шел разговор, но в воздухе снова повисло гнетущее напряжение.

Не оборачиваясь, Корд отрывисто приказал Мэрили:

– Поторапливайся, нам пора уходить отсюда.

Мэрили заранее переоделась в шерстяной дорожный костюм, поэтому сейчас она быстро поднялась на ноги и, готовая к выходу, подошла к столу. Ей показалось, что Корд досадливо поморщился. После секундного колебания он представил ей сидящих за столом:

– Гретц. Людвиг. Им приказано идти вместе с нами.

– Опасаетесь, что не справитесь со мной в одиночку? – съязвила Мэрили.

– Это была не моя идея, – проворчал Корд в ответ.

Ни Гретц, ни Людвиг не понравились Мэрили. Они оба нагловато, порой откровенно вызывающе посматривали в ее сторону. Во взгляде того, кого звали Гретцем, мелькало явное желание познакомиться с Мэрили поближе.

Корд, держа Мэрили за руку, вышел из сарая и подвел к стоящему неподалеку автомобилю. Гретц сел на водительское место. Людвиг полез было на заднее сиденье, но Корд, не говоря ни слова, схватил его за шиворот и рывком кинул вперед к Гретцу. Затем он помог Мэрили взобраться в машину и сел рядом.

– Не нужно бояться, – шепнул Корд ей на ухо. – Я не допущу, чтобы тебе причинили вред, расслабься и не нервничай.

Мэрили знала, что так оно и будет, но не могла не удержаться от вопроса:

– Все это хорошо, герр Брандт, но кто защитит меня от вас?

Ей не было видно лица Корда, когда он пробормотал в ответ:

– Как бы мне самому не пришлось искать защиты от тебя!

Гретц и Людвиг по очереди вели машину, останавливаясь только для того, чтобы сменить друг друга за рулем. Сначала Мэрили боролась, как могла, со сном, но наконец усталость взяла свое… Она проснулась в объятиях Корда. Как тепло и уютно было в его руках! Но Мэрили поспешно отстранилась, не желая признаваться себе в этом. Брандт понимающе заулыбался, и Мэрили возненавидела его еще сильнее.

Насколько она понимала, машина направлялась в сторону Франции, но она никак не ожидала, что конечным пунктом их путешествия будет Париж. Об этом Мэрили узнала, когда под вечер они остановились в маленьком фермерском доме и ей удалось подслушать разговор Гретца и Людвига.

После ужина она отозвала Корда в сторону.

– Я ничего не понимаю! Зачем мы едем в Париж? Моего отца там нет, он все еще в России! Вы послали ему письмо о выкупе?

– Выйдем немного прогуляться, – коротко предложил Корд и повел Мэрили к черному ходу.

– Эй! Куда это вы направились? – крикнул им вслед Людвиг.

– Ты что, забыл, кто здесь командует? Я не собираюсь давать тебе отчет о своих действиях!

Людвиг с вожделением посмотрел на Мэрили.

– А я имею приказ присматривать за тобой, Брандт! И если вам взбрело в голову прогуляться под лунным светом, то я отправлюсь вместе с вами, чтобы быть в полной уверенности, что у тебя не учащенное дыхание. – Людвиг мерзко ощерился. – Вдруг Михайловский откажется от своей дочки, узнав, что она осквернена нашим немецким семенем?

Движение Корда было так стремительно, что Мэрили даже не успела заметить, как его железный кулак взметнулся в сторону Людвига, после чего тот рухнул на пол.

В следующее мгновение Людвиг, рывком поднятый на ноги, покачиваясь, стоял перед Кордом.

– Заткни свою грязную пасть! А если я замечу, что ты шпионишь за мной, я просто убью тебя! Ты понял? – Ярости Брандта не было предела.

Из разбитого носа Людвига текла кровь; он слабо кивнул и поплелся в соседнюю комнату, в дверях которой стояли Гретц и хозяин дома, молча наблюдавшие за происходившим.

Выйдя из дома, Мэрили инстинктивно ускорила шаг, хотя плотная стена виноградника была лучше любой ограды. Да и куда бы она побежала? Корд догнал ее в начале аллеи.

– Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы сбежать?

Мэрили замедлила шаги.

– Нет, меня просто испугал этот человек. Он смотрел на меня такими мерзкими глазами…

Корд притянул ее к себе и обнял:

– Знаю. Но я уже говорил тебе и повторяю снова: я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь произошло. Давай пройдемся немного, но только прошу, держи себя в руках.

Взяв Мэрили за руку, Корд углубился в заросли винограда. Убедившись, что их никто не слышит, он подтвердил, что они действительно направляются в Париж.

– Пока это все, что я могу тебе сказать. Только не бойся, – снова напомнил Корд. – Все, что мне нужно, – это видеть тебя в безопасности.

– Конечно, а то моя стоимость может упасть!

– А как же иначе? – усмехнулся Корд.

Мэрили отвернулась от него и направилась к дому. Брандт не стал останавливать ее. Мэрили прямиком пошла к себе в комнату, отведенную ей для ночлега. Двери в доме не имели запоров, и ей пришлось просто подпереть их стулом, хотя она прекрасно понимала, что, если Корду взбредет в голову нанести ей ночной визит, никакой стул здесь не поможет.

Весь следующий день они провели в машине. Мэрили забилась в угол, стараясь держаться как можно дальше от Корда. Если он и замечал это, то не показывал виду.

– Зачем вы ввязались в эту борьбу? В Германии голод и разруха, почему бы вам не направить свою неуемную энергию на благо собственной страны?

Корд медленно повернул голову и отсутствующе взглянул на Мэрили. С переднего сиденья раздался короткий смех, выведший Корда из задумчивости.

– Что ты сказала?

Мэрили повторила свой вопрос, вызвав новую вспышку смеха Гретца и Людвига.

Нахмурясь, Корд смотрел на мелькающие за окном деревья.

– Германия не сможет обойтись без России, но пока у власти находится Временное правительство, этот союз невозможен. Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы власть перешла в руки большевиков.

– Где-то во Франции мой двоюродный брат. Он в армии союзников, – доверительно сообщила Мэрили.

– Знаю.

– Вот как? – Она изумленно посмотрела на Корда. – Откуда же вам это известно?

– Мне все о тебе известно, душка. Например, что твой двоюродный брат, Тревис Колтрейн, недавно женился, а Рудольф ездил на его свадьбу. Да, он воюет во французской армии. Его отец, а твой дядя Колт Колтрейн в дипломатическом корпусе. Правда, он просился в Россию, но обстоятельства сложились так, что американское правительство отозвало его в Лондон.

– Как вы все это разузнали? – Мэрили была просто ошеломлена его осведомленностью.

– Это моя обязанность, все-таки я профессиональный шпион.

Мэрили обругала себя за то, что смогла почувствовать к этому человеку нечто большее, чем простое любопытство.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Шпион. Другими словами, лгун и негодяй. Господи, скорее бы отец заплатил вам эти проклятые деньги и избавил меня от вашего отвратительного общества!

Вскоре она заснула. Открыв глаза, Мэрили выглянула из окна автомобиля и поняла, что они находятся совсем недалеко от Версаля.

– Боже, мы же рядом с Даниберри!

– Туда мы, собственно, и направляемся, – пояснил Корд.

– Почему же вы сразу не сказали мне об этом? – На глазах Мэрили выступили слезы. – Мой отец уже там? Вы заранее послали ему письмо о выкупе, и он сказал, чтобы вы привезли меня в Даниберри? – Но, встретив взгляд Корда, она умолкла.

Он попытался взять Мэрили за руку, но она с ужасом отпрянула от него.

– Вы хотите сказать, что моего отца здесь нет? Тогда зачем мы сюда приехали? Что за игру вы ведете со мной?

– Да скажи ты ей, Брандт! – радостно крикнул Людвиг.

– Точно! – поддержал его Гретц. – Скажи наконец правду этой надменной суке!

– Заткнитесь! – рявкнул Корд. – Когда твой отец переметнулся на сторону борцов с царизмом, он передал этот дом под штаб-квартиру французским революционерам. Но потом он предал нас, скрывшись с ценностями, а поместье Даниберри осталось в наших руках. Но мы уверены, что рано или поздно он все равно появится здесь.

Несколько мгновений ошеломленная Мэрили молча разглядывала Корда. Все, что он тут наговорил, без сомнения, было ложью. Ее отец никогда не смог бы отвернуться от Николая, который относился к нему, как к брату. И зачем ему понадобилось бы воровать какое-то золото, когда у него было достаточно своего собственного? Но что, если это правда?! Что, если отец действительно передал все свое богатство большевикам, а затем еще выкрал царское золото для использования в контрреволюционной деятельности?

Боже мой!

Мэрили откинулась на спинку сиденья. Слезы потекли из ее глаз. Нет, она никогда не поверит в это!

– Мэрили…

Она с ненавистью посмотрела на Корда:

– Будьте вы прокляты!

Машина свернула с шоссе на подъездную дорогу, и теперь был уже хорошо виден их дом, величественно возвышавшийся над кронами деревьев. Но как все запущено было вокруг! Сад зарос, гигантский фонтан был сух и грязен, его дно покрывали старые листья. Да и сам дом имел нежилой вид. Он больше не принадлежал ей! Он стал оплотом шпионов и негодяев!

– Пойдем, – коротко бросил Корд, помогая Мэрили выбраться из машины. Он сжал ее руку и повел вперед. – Мне доводилось бывать здесь и раньше. Твои комнаты будут на верхнем этаже. Кстати, здесь находятся несколько человек, полностью мне подчиняющихся и выполняющих все мои приказы. Никто не сможет войти к тебе без твоего разрешения. Тебе гарантирована полная безопасность.

С каким волнением Мэрили переступила порог этого дома! Она с грустью оглядела полупустой холл, из которого исчезли и редчайший лазуритовый столик времен Чарльза Второго, и бронзовый канделябр… Корд, не отпуская руки Мэрили, продолжал вести ее все дальше и дальше. Самая дальняя угловая комната выходила на застекленную галерею, постоянно освещенную солнцем. По рассказам отца, это было самое любимое место ее матери во всем доме. На глаза Мэрили опять навернулись слезы.

– Пойдем дальше. – Корд потянул ее за руку.

И снова, словно маленький ребенок, Мэрили покорно двинулась следом за Брандтом. Если бы он знал, что творилось в эти минуты в ее душе! Она задыхалась от ненависти к заговорщикам. Жажда мщения Корду, Рудольфу и их сообщникам переполняла ее.

Они поднялись на верхний этаж, и Корд облегченно вздохнул, увидев перед собой Сержа Куракина, человека, которому он полностью доверял. Обменявшись с ним коротким приветственным кивком, Корд, не останавливаясь, повел Мэрили дальше.

– Это же комната моего отца! – воскликнула она, когда они остановились на пороге роскошных апартаментов.

– Ну и что? Это лучшая комната в особняке, угловая, огромные окна… – Корд явно не понял, что имела в виду Мэрили.

– Вы хотите слишком многого, герр Брандт. – Мэрили вырвала руку и зло уставилась на Корда. – Сначала вы похитили меня, затем у вас хватило наглости привезти меня в мой собственный дом в качестве заключенной, а теперь вы задумали развлечься со мной в спальне моего отца! Послушайте, у вас есть хоть капля стыда?

Казалось, терпению Корда тоже пришел конец. Он захлопнул за собой дверь и, подойдя к Мэрили, с силой сжал ее руки.

– Сколько раз я тебе говорил, что меня не нужно бояться? Я не Людвиг и не Гретц. Но я смогу защитить тебя от любых напастей только в том случае, если ты постоянно будешь находиться у меня перед глазами. Не могу же я контролировать всех, кто находится в этом доме!

– А я? Кто сможет защитить меня от тебя? Я знаю, как ты действуешь в темноте – никакие преграды тебя не удержат!

Корд выпустил руки Мэрили и засмеялся:

– Твои опасения не напрасны! Но ты забыла, какое удовольствие доставила тебе однажды эта темнота?! Еще ни в одной женщине я не встречал такой страсти.

Корд вовремя пригнул голову – над ним пролетело тяжелое мраморное пресс-папье и, ударившись о стену, разбилось вдребезги, что, впрочем, не помешало Корду невозмутимо встать и выйти из комнаты.

– С тобой все в порядке? Судя по звукам, долетавшим из комнаты, наша леди немного расстроена. – На лестнице стоял Серж.

– Ее можно понять, она пережила слишком большое потрясение. – Корд почесал затылок. – Кроме того, сказывается усталость: переезд оказался довольно длительным. Пойду принесу чаю и что-нибудь перекусить, ей сейчас необходим отдых.

Серж приблизился к Корду и тихо прошептал:

– Ты уверен, что она ни о чем не подозревает?

– Уверен. – Корд улыбнулся и похлопал Сержа по плечу. – Я хорошо освоился с ролью врага! Не спускай с нее глаз в мое отсутствие. Я попробую связаться со штабом.

– Это большой риск, товарищ. – Серж пожал руку Корда. – Куда ты пойдешь? Каким образом хочешь выйти на штаб?

– Я знаю, что нужно делать, не беспокойся, это мое дело. Твоя задача – следить, чтобы с дочерью Михайловского не произошло ничего дурного.

Серж кивнул и вернулся на свой пост, а Корд стал спускаться вниз по лестнице.

Огромный особняк охранялся «патриотами» из Цюриха и французскими сторонниками большевиков. В свое время Корд узнал от Хэниша, что число охранников не превышает двенадцати человек, и это вполне устраивало его. Наружная охрана была переодета садовниками, кое-кто из их жен изображали горничных.

Корд через весь дом прошел на кухню и принялся заваривать чай. Ему хотелось, чтобы Мэрили отдохнула после дальней дороги. Придет время, и он сможет сказать ей, что Драгомир Михайловский – его соратник по контрреволюционному движению – получил задание освободить царя и его семью, а ему, Корду, приказано быть ее телохранителем. Однако ее взгляд, горящий ненавистью, не давал ему покоя.

 

Глава 18

Даниберри перестал быть Мэрили родным домом. Комната, в которой она находилась, не вызывала уже в ней воспоминаний о тех коротких, но счастливых встречах с отцом. Ей только оставалось надеяться на скорую встречу с ним.

Корд Брандт делал все, чтобы облегчить ее существование в доме, а Мэрили старательно скрывала под маской недовольства растущий интерес к этому человеку.

После выпитой чашки чая она почувствовала, как глаза начинают слипаться. Девушка с трудом отодвинула свою кровать в дальний угол комнаты и без сил упала на подушку.

Она проспала мертвым сном до следующего утра. Проснувшись, она увидела Корда Брандта, развалившегося поперек своей кровати. Он не пытался переставить кровать Мэрили на старое место и, по-видимому, даже не приближался к ней прошлой ночью.

Бесцеремонно разбудив Корда, она начала расспрашивать о том, сколько ей еще придется находиться в заточении, однако тот, посмотрев на Мэрили ничего не выражающим взглядом, молча вышел из комнаты, заперев за собой дверь.

Некоторое время спустя Корд появился, толкая перед собой столик с завтраком и кофе. Выглядел он посвежевшим, да и одежда на нем теперь была чистая.

Мэрили задала все тот же вопрос: как долго ей еще придется находиться здесь? Брандт посмотрел на нее долгим взглядом, прежде чем ответить.

– Только не надо лгать, – сразу предупредила Мэрили. – Если что-то произошло с моим отцом – скажи мне сразу, я хочу знать.

– О нем не беспокойся, – развеял Корд ее страхи. – Насколько я знаю, Драгомир жив.

– Он уже получил письмо о выкупе?

– Нам ничего не известно об этом, – ответил Брандт, разливая кофе. – И до тех пор, пока мы не получим каких-нибудь известий, нам придется оставаться здесь.

– И мне придется сидеть все время взаперти?

– Только несколько дней. По крайней мере до тех пор, пока я не избавлюсь от людей, которым не могу доверять…

Как ответственный за операцию, Корд получил разрешение из штаба большевиков на замену тех людей, которые его не устраивали. Само собой, именно так Корд и собирался поступить.

Прошло несколько дней. Мэрили с нетерпением ждала того времени, когда она наконец сможет получить некоторую свободу.

Проснувшись как-то утром, она подошла к окну – внизу зеленели неухоженные лужайки, заросшие буйной травой. Вокруг все было тихо. Количество людей в Даниберри заметно сократилось, да и автомобилей, появлявшихся откуда-то и снова исчезавших, стало значительно меньше.

Мэрили приняла ванну и привела себя в порядок. Она стояла перед зеркалом, когда раздался тихий стук в дверь. Вошел Корд. Как обычно, он толкал перед собой столик с кофе, соком и фруктами.

– У меня есть для тебя новость, Мэрили, – сказал Корд, усаживаясь за стол.

– Новость! – Она радостно кинулась к Корду, отбросив маску недовольства. – Об отце? Вы что-то узнали о нем? Он заплатит вам деньги и приедет сюда? – Мэрили замолчала, заметив, что выражение лица Корда изменилось.

– Я просто хотел сказать тебе, что письмо о выкупе получено.

– Не совсем понимаю… Получено кем? – озадаченно тряхнула головой Мэрили.

– Тебе уже было сказано, Мэрили, что твой отец был одним из тех, кто оставил царя после его отречения от престола. Драгомир ушел с большевиками, но, предав их ради собственной выгоды, скрылся, прихватив все золото. – Корд подмигнул.

– Ложь! – крикнула Мэрили, вскакивая из-за стола. – Он всегда любил Николая и императрицу и уж тем более не способен на кражу!

– Тем не менее украл!

– Я вам не верю! – Мэрили отвернулась от Корда, снова чувствуя приступ холодной ненависти.

Он принужденно рассмеялся:

– Рано или поздно тебе придется убедиться в том, что я говорю правду. Между тем я имею приказ отвезти тебя на встречу с представителем правительства Франции, официально выражающим сочувствие царю Николаю. Твой отец или кто-то еще, получивший письмо с требованием выкупа, хочет получить доказательства, что с тобой все в порядке, прежде чем обсуждать дальнейшие условия.

– Вы хотите сказать, что разрешите мне эту встречу? – с недоверием спросила Мэрили.

Корд колебался. В течение ночи он успел побывать и у большевиков, и у белых и получил инструкции и у тех, и у других.

– Да, – окончательно сообщил свое решение Корд. – Ты отправишься на эту встречу, и я буду безотлучно находиться около тебя. Только предупреждаю, это будет опасно для нас обоих, особенно для тебя. Мне приказано убить тебя, если ты скажешь хоть одно лишнее слово. – Корд совершенно серьезно смотрел на Мэрили.

– И ты сможешь это сделать? – спросила она ледяным тоном. – Ты сможешь меня убить?

– О да! – твердо ответил Корд, неотрывно глядя своими синими глазами в светло-коричневые глаза Мэрили. – Я смогу… и сделаю, если понадобится. Только лучше не доводить до этого дело, – добавил он совсем другим голосом. – Потому что… потому что я беспокоюсь о тебе, Мэрили, значительно сильнее, чем ты думаешь.

– Еще бы! – усмехнулась Мэрили.

Она подошла к окну, чувствуя, что в ней просыпается ярость.

– Да ты просто сходишь с ума по мне, не так ли? Именно поэтому ты сначала грозишься убить меня, а в следующее мгновение почти что признаешься в любви!

– Я отказываюсь тебя понимать, – тихо ответил Корд. Он подошел к двери и, остановившись, добавил: – Ты можешь свободно перемещаться по всему дому, но, пожалуйста, будь готова к шести вечера. Чем раньше они увидят, что с тобой все в порядке, тем быстрее ты обретешь полную свободу.

– Я тоже надеюсь на это, Корд Брандт, – ответила Мэрили, сжав кулаки. – Мне хочется поскорее избавиться от твоего мерзкого присутствия!

Корд вышел, не говоря больше ни слова.

Машина ехала в сторону Парижа. Серж сидел за рулем, а Корд – на заднем сиденье, рядом с Мэрили.

– Ты прекрасна, – пробормотал Корд, увидев Мэрили, спускающуюся вниз по лестнице, одетую в бархатный костюм изумрудного цвета. Волосы, кокетливо обрамляющие лицо девушки, делали ее еще привлекательнее.

В своем голубом костюме Корд тоже выглядел неплохо, но Мэрили, конечно, не стала делать ему комплиментов.

Они ехали молча, пока наконец Мэрили не задала вопрос, мучивший ее весь день:

– Если мой отец, как ты сказал, предал Николая, то с какой это стати французское правительство, официально поддерживающее русскую монархию, проявляет такую заботу обо мне?

– Постараюсь объяснить. – Повернувшись к Мэрили, Корд вытянул руку на спинке сиденья. – Видишь ли, Германия хочет мира с Россией. В случае победы большевиков русские выйдут из войны. Именно поэтому мы, немцы, и помогли Ленину вернуться в Петроград: он обещал подписать сепаратный мирный договор с Германией.

Он принялся рассказывать Мэрили, как нервничает Антанта, опасаясь прихода к власти большевиков, а французское правительство больше всего заинтересовано в тесном контакте с любой политической группировкой России, способной противостоять такому повороту событий.

– Таким образом, – закончил Корд, – тому человеку, который хочет на тебя посмотреть, совершенно безразлично, предавал твой отец Николая или нет. Его волнует только то, что Драгомир Михайловский явно не симпатизирует большевикам, и поэтому охотно поможет тем, кто желает убедиться, что ты жива и здорова.

– Но ведь совершенно очевидно, что твои друзья-большевики уже знают, что я нахожусь во Франции. Ты не думаешь, что они начнут меня разыскивать?

– Если они решат оставить тебя живой, то не станут, – мы придерживаемся определенных правил. Откровенно говоря, можно было и не соглашаться на этот маленький вечерний тет-а-тет, мы не любим шутить с врагами, но я подумал, что, может быть, это поднимет тебе настроение.

– Подумать только, как любезно с твоей стороны, – съязвила Мэрили, испытывая непреодолимое отвращение к улыбке Корда. – Мое настроение действительно улучшится, если у меня появится хоть какая-то возможность разбавить твою компанию.

Корд неопределенно пожал плечами, и остаток дороги они ехали в полном молчании. Небольшой особняк, куда они направлялись, располагался в парижском пригороде.

– Думаешь, здесь не может быть засады? – спросил Серж, поворачивая машину на подъездную аллею.

– Они знают, что в этом случае первая пуля достанется ей, – мрачно ответил Корд.

Мэрили содрогнулась. Прикосновение Корда к ее плечу, казалось, выражало жалость и сострадание, но она с отвращением отпрянула в сторону. Около особняка виднелись несколько припаркованных машин, а само здание в вечерних сумерках выглядело старым и весьма запущенным – не похоже, что в этом доме мог жить богатый и уважаемый представитель официальной власти.

– Надеюсь, что все это не займет много времени, – прошептала Мэрили.

– Будь спокойна. – Корд ободряюще сжал ее запястье. – Встреча не будет долгой.

Серж получил приказ не выключать двигатель, и Корд с Мэрили вошли в дом. Их встретил суровый старик лет шестидесяти, впрочем, Мэрили отметила про себя, что для своего возраста он выглядел очень неплохо. Старик окинул Мэрили тревожным взглядом с головы до ног и, представившись господином Помероем Деване, пригласил следовать за ним.

– Как вы себя чувствуете, моя дорогая? У вас нет жалоб на обращение? – заботливо спросил Померой, пожимая ей руку.

– Все хорошо, – коротко и быстро ответила Мэрили, чувствуя, как напрягся взволнованный Корд. – Вы не встречались с моим отцом? Все ли с ним в порядке? Может быть, вы можете сказать мне что-нибудь определенное?

– Ты здесь не для того, чтобы задавать вопросы, – грубо оборвал ее Корд и повернулся к Деване: – Надеюсь, вы удостоверились, что с ней все в порядке? Вам остается только передать куда следует, что мы ждем выплаты денег, и, кстати, не пытайтесь нас задерживать.

Деване кивнул, продолжая удерживать руку Мэрили.

– У нас есть все основания считать, что ваш отец пребывает в добром здравии, поэтому вам не стоит беспокоиться на этот счет. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы освободить вас из рук этих безумцев…

– Достаточно! – Корд взял Мэрили под руку и повел назад, к ожидавшей их машине.

При резком повороте с подъездной дороги на шоссе автомобиль накренился, и Корд крепко прижал к себе Мэрили. Она попыталась вырваться из его рук и начала громко протестовать, но он неожиданно перебил ее:

– Замолчи и наклони голову как можно ниже! Ты точно знаешь, где находится другая машина? – обратился он к Сержу.

Тот, не отрываясь от дороги, коротко кивнул в ответ.

– Ничего не понимаю! – Мэрили уже прекратила безуспешные попытки освободиться от железной хватки Корда. – Нам что-то угрожает? Вы испугались этого старика? Это же смешно и нелепо!

– Они получили доказательство, что ты жива и здорова. Но если ты считаешь, что полдюжины вооруженных мужчин – это смешно, то я с тобой не согласен; все это не смешно, а скорее очень печально.

Неожиданно сбросив скорость, Серж съехал с шоссе на узкую ухабистую тропинку, вьющуюся среди густого кустарника. Вскоре машина остановилась. Открыв дверцу, Корд помог выйти Мэрили и торопливо повел ее сквозь заросли следом за Сержем. Через несколько мгновений она увидела другой автомобиль. Серж снова сел за руль, и они тронулись дальше.

– Необходимая предосторожность на случай преследования, – пояснил Корд, продолжая держать Мэрили за руку, хотя в этом уже не было никакой необходимости. – Но я все еще думаю, что лучше тебе держать голову пониже.

В его голосе слышалась тревога, и, сидя на уютном заднем сиденье, окутанная мягким бархатом темноты, Мэрили вдруг поняла, что совсем не хочет отодвигаться от Корда. Напротив, после всего пережитого за этот вечер ей было невероятно хорошо и спокойно в этих сильных руках. Не осознавая, что делает, она еще крепче прижалась к Корду и положила голову на его плечо. Через некоторое время он ласково, словно успокаивая, погладил ее руку кончиками пальцев и вдруг, взорвавшись, не в силах больше сдерживать своих чувств, горячо и страстно поцеловал.

Мэрили не сопротивлялась; губы Корда скользили по ее шее, и, чувствуя незнакомую, но прекрасную дрожь, волной проходящую по всему телу, она гладила его волосы, прислушиваясь к бешеному биению своего сердца. Мэрили показалось, что она задыхается, когда рука Корда ласково коснулась ее груди, а губы снова прижались к ее полуоткрытому рту. Они уже лежали на мягком бархате сиденья, и в сладком упоении Мэрили чувствовала, как прижимается к ней возбужденно дрожащее тело Корда. Разум подсказывал ей, что она должна немедленно прекратить все это и оттолкнуть Брандта, но руки помимо воли продолжали обнимать его тело все сильнее и сильнее.

Но мысль о том, что она предает любимого отца, пронзила ее как молния. Как она могла отдаваться страсти, забыв, что перед ней находится враг? И несмотря на то что ее тело требовало продолжения этого волшебства, Мэрили заставила себя оторваться от жадных губ Корда.

– Нет! – хрипло прошептала она. – Остановись! Оставь меня в покое, немедленно!

Ничто не мешало Корду проигнорировать ее протест, но, очевидно, такое не устраивало его самого. Он выпустил Мэрили из своих объятий, и она отодвинулась в сторону, поправляя растрепавшиеся волосы, пытаясь унять трепетное биение сердца и неровное дыхание.

Они находились почти у самого Даниберри, и даже в темноте Мэрили чувствовала на себе пламенный взгляд Корда. Машина свернула с шоссе. Неожиданно Корд тихо, еле слышно произнес:

– Это случится, душка. Когда ты посмотришь правде в глаза и будешь искренна сама с собой, поверь.

И как ни странно, Мэрили поверила ему.

 

Глава 19

Проснувшись на следующее утро, Мэрили почувствовала себя совершенно разбитой – сон не принес бодрости. Кровать Корда пустовала – он снова ночевал где-то в другом месте. Мэрили понимала, что это лучший выход для них обоих, и тем не менее испытывала нечто вроде разочарования, граничившего с ревностью. Где он проводил ночи?

Ненависть к Корду и страх перед ним давно исчезли, уступив место все возрастающему чувству симпатии, если не сказать больше. И если раньше она хотела сбежать из своего заточения с единственной целью – найти отца, то теперь она жаждала скрыться от пробуждающегося в ней чувства любви, такого нового и пугающего… Да, независимо от того, выплачен выкуп или нет, она должна найти любую возможность исчезнуть отсюда…

Он не появлялся весь день. И завтрак, и обед приносил Серж, которого Мэрили засыпала вопросами о Корде. Тот, флегматично пожимая плечами, отвечал, что Брандт отсутствует по делам и неизвестно, когда вернется. На всякий случай Куракин добавил, что получил четкие указания держать ее взаперти вплоть до возвращения Корда. Итак, Мэрили была лишена возможности свободно перемещаться не только по всему имению, но даже по дому.

– Позвольте, но ведь вчера вечером господин Деване подтвердил, что выкуп будет заплачен! – возмутилась Мэрили, но Серж, не говоря ни слова, уже запирал дверь.

Мэрили снова почувствовала себя одинокой. Она погрузилась в размышления о своем будущем. Что ждет ее после освобождения? Несомненно, ее отправят назад, в Испанию, к Колтрейнам… И что дальше? Жить там до тех пор, пока не кончится это безумие, творящееся в России, и ждать возвращения отца? Нет, это не устраивало Мэрили.

Она не будет сидеть сложа руки и ждать, пока в ее собственной жизни наступят перемены! Отправиться в Россию и попытаться самой разыскать отца – вот что она должна предпринять.

Правда, не так-то легко будет забыть Корда Брандта… Такого красивого, статного, привлекательного и… дразнящего ее воображение. Похоже, она вряд ли когда-нибудь еще встретит такого мужчину. Она боялась признаться себе, что страстно желает Корда, и была уверена, что он так навсегда и останется ее несбывшейся мечтой. Тем более что Корд явно относился к категории мужчин, считающихся закоренелыми холостяками, и даже если бы она сама вдруг предложила ему навсегда связать свои жизни, он бы все равно отказался.

Долгое время Мэрили лежала на постели, отгоняя сон, приносящий ей мучительные видения трепетных ласк и поцелуев.

На следующий день Корд снова не появился. Лишь поздним вечером, когда она читала лежа книгу, принесенную Сержем, в замке повернулся ключ. Мэрили быстро села, с надеждой посмотрев на дверь.

Корд зашел в комнату, и сердце Мэрили замерло на мгновение. Их глаза встретились, но, судя по всему, Корд был чем-то озабочен.

– У меня есть новости. Но не те, на которые мы оба надеялись, – сказал он, садясь рядом с Мэрили.

Мэрили в ожидании смотрела на Корда. Выяснилось, что господин Деване сообщил, что Драгомир так и не найден. Сам Деване и некоторые его друзья, уважающие и Драгомира, и его симпатии к царю Николаю, попытались было собрать необходимую сумму, но ничего из этого у них не вышло.

– И что это означает? Они не могут связаться с отцом, не могут собрать денег… Другими словами, твои головорезы, не получив денег, просто убьют меня, я правильно понимаю?

– Совсем нет, поверь, – быстро успокоил ее Корд, видя, что глаза Мэрили начинают округляться от ужаса.

– Пока выкуп не заплачен, ничто не убедит меня, что я нахожусь в безопасности. – Она медленно покачала головой.

– Если я сказал, что с тобой ничего страшного не случится, значит, так оно и будет! – Похоже, Корд начинал сердиться. – Клянусь, я был бы рад отпустить тебя на все четыре стороны, но не имею на это права. Наберись терпения, – произнес он уже значительно мягче. – Слишком много людей озабочены твоим освобождением. Постарайся не волноваться.

– Хорошо. Но что мешает вам обратиться за деньгами к Колтрейнам? Они заплатят, я уверена.

– Видишь ли, получение выкупа не главное… И никогда им не было. Большевики хотят одного – вернуть царское золото. Откровенно говоря, я очень сомневаюсь, что они бы приняли деньги и от Деване. Большевиков интересует именно то золото, которое прихватил с собой твой отец, перед тем как скрыться, поэтому они и разыскивают Драгомира. Им известно, что ценности были переданы ему некой дамой, его возлюбленной.

Корд сделал паузу. Его информация не произвела на Мэрили особого впечатления, она лишь безразлично пожала плечами.

– Ее поймали и подвергли пыткам, – продолжил Корд, – но она не сказала ни слова. Тогда ей устроили побег в надежде, что она наведет на след твоего отца. Большевики уверены, что Драгомир получил золото с целью освобождения Николая с семьей.

– Что же будет дальше? – в отчаянии спросила Мэрили.

Корд глубоко вздохнул.

– Будешь заложницей, пока не найдут Драгомира и золото.

– Ответь мне честно, если можешь: моя тетя или кто-нибудь из Колтрейнов знают, что я похищена? – спросила Мэрили, тщательно обдумывая про себя каждое слово.

– Нет. То письмо, в котором требовали выкуп за Джейд, удалось перехватить, и оно не достигло адресата. У нас есть сведения, что твоя тетя отправилась в Лондон навестить своего мужа. Таким образом, Колтрейны не подозревают, что с тобой произошло, и, поверь, в ставке белых очень заинтересованы, чтобы они оставались в неведении.

– Итак, остается ждать, – заключила Мэрили.

– А так ли уж это плохо? Тем более что я вовсе не такое чудовище, как ты обо мне думаешь.

Мэрили усмехнулась: если бы он знал, что она о нем думает, только чтобы удержать себя от желания броситься в объятия его теплых и сильных рук! Однако отбросив эти мысли, она сказала:

– В общем, хотя я и не разделяю твоих убеждений и считаю, что все, что ты говоришь об отце, неправда, тем не менее ты человек слова, и мне бы очень хотелось видеть в тебе друга.

– Хорошо, – мягко засмеялся Корд, вставая, – если ты видишь во мне всего лишь друга, значит, мне лучше расстаться с мечтой попасть в твою постель.

Щеки Мэрили вспыхнули огнем, но она взяла себя в руки.

– Да, – твердо ответила она, снова берясь за книгу. – Я думаю, так будет лучше всего.

Но стоило Корду закрыть за собой дверь, Мэрили с яростью отшвырнула книгу и залилась потоком слез.

Корд мог бы с уверенностью сказать, что дни, проведенные вместе с Мэрили, принесли ему ни с чем не сравнимое удовольствие – долгими часами они гуляли по имению, и она рассказывала о своем детстве и приездах в Даниберри.

Как-то раз, когда день выдался особенно теплый, они сидели на скамейке под ветвями плакучей ивы в одном из заброшенных уголков сада. Мэрили в очередной раз вспоминала времена, когда она находилась здесь вместе с отцом.

Корд внимательно слушал ее рассказы о тяжелой судьбе Колтрейнов, о всех испытаниях, выпавших на их долю, о конечном триумфе любви Колта и Джейд…

– Может быть, однажды кто-нибудь напишет историю их любви, – предположил Корд, когда Мэрили закончила повествование.

– Может быть, лучше подождем и посмотрим, чем закончится моя история?

Он приблизился к Мэрили так, что она ощутила теплое дыхание на своем лице.

– Господи, я очень надеюсь, что она не будет иметь конца, – горячо прошептал он. – Пусть и ты, и я всегда будем вместе.

– Все имеет конец, – нервно ответила Мэрили, – и как только ты получишь новый приказ, все закончится.

Страстно взглянув в ее глаза, он вдруг порывисто обнял Мэрили, крепко прижав к себе. Она почувствовала, как напряглось его тело.

– Думаю, мы только начинаем, душка, – хрипло пробормотал Корд. – Я не хочу думать о конце, по крайней мере сейчас.

Горячий поцелуй потряс их обоих. Ощутив, что снова теряет контроль над собой, Мэрили выскользнула из его объятий.

– Лучше нам пойти домой. – Она опустила глаза: слишком уж много он мог прочитать в ее возбужденном взгляде. – Это… это все неправильно, – закончила она, кутаясь в шаль.

– Нет, все правильно, – возразил Корд. – Только ты еще слишком молода, чтобы это понять.

– То есть не такая, как все те женщины, которые были у вас до меня, герр Брандт? Они спокойно переносили и ваши поцелуи, и то, что за ними следовало? Они падали в ваши объятия с горячностью молодых щенят? – спросила Мэрили, вскидывая голову.

Корд, следуя за Мэрили, сделал быстрый шаг вперед и пошел рядом, притворяясь, что обдумывает ответ. Она позволила ему взять ее за руку.

– Да… И переносили, и падали. Но, честно говоря, я не могу припомнить ни одной из них. Ни единой. С вами, фройлен Михайловская, все обстоит совсем иначе, и я чувствую, что начинаю сходить с ума.

– Неужели? – Она посмотрела на Корда с насмешливым удивлением. – Что же тогда ты не отпустишь меня на все четыре стороны?

Не дожидаясь ответа, Мэрили с веселым смехом побежала по дорожке, ведущей к дому, слыша, как сзади ее догоняет Корд. Он позволил ей немного оторваться и добежать до пустынных зарослей розового кустарника, но потом догнал и схватил ее руку. Стремительный рывок привел к тому, что они оба, смеясь, упали на землю.

Смех исчез вместе с поцелуем. Мэрили попыталась освободиться из его крепких рук, но Корд, не отпуская, уже перекатился вместе с ней под розовый куст, скрывший их обоих от любого постороннего взгляда.

– Мэрили, я хочу тебя! – срывающимся голосом произнес Корд, сжимая ее лицо в своих ладонях. – И ты тоже хочешь этого. К черту! К черту все это притворство, к черту эти ночи на разных постелях или еще хуже – на полу, под дверями твоей комнаты. Я не хочу больше ворочаться бессонными ночами, сгорая от желания обладать тобой!

– Это все потому, что ты не можешь взять меня силой, и…

– Хватит играть, черт побери! – Брандт встряхнул ее за плечи и снова обжег поцелуем. – Почему ты отказываешься от того неземного наслаждения, которое мы сможем получить вдвоем? Зачем ты изводишь меня? Да и себя тоже?

«В самом деле, зачем?» – пронеслось в голове Мэрили. Господи, она действительно страстно жаждала его, и отсутствие Корда по ночам вызывало почти физическую боль. Мэрили прикрыла глаза, чувствуя, как руки Корда нежно, но настойчиво ласкают ее трепещущее тело…

– Брандт, Брандт! Где ты? – Голос Сержа заставил их вздрогнуть.

Мгновенно выхватив пистолет, Корд поднес к губам палец, приказывая Мэрили не шевелиться и не произносить ни звука.

– Брандт! Черт бы тебя побрал, куда ты запропастился?

В конце концов Корд понял, что нет никакой опасности, и отозвался на зов.

– К нам гость, – коротко сообщил он Корду, – и тебе нужно идти.

– Что? – зарычал Корд, свирепо вращая глазами. – Какой придурок стоит на внешней охране? Мы же никого не принимаем!

– Это женщина, – уточнил Серж извиняющимся тоном. – И у нее есть пропуск, выданный «патриотами Цюриха».

– Черт возьми! – не сдержался Корд. Его глаза злобно сузились – он не сомневался, что это была она.

– Она сказала, – продолжал Серж, глубоко вздохнув и сделав паузу: он знал, что сейчас ему придется сказать то, о чем не желает слышать его товарищ, – она сказала, что…

– Она сказала, что ее зовут Элеонора, – закончил Корд. – Проклятие!

Мэрили показалось, что на нее вылили ушат ледяной воды. Она быстро вскочила на ноги и подошла к Корду. Он ласково провел рукой по щеке Мэрили:

– Не беспокойся, это не то, что ты думаешь, – пробормотал он.

Ее карие глаза сверкнули огнем. Несмотря на то что Корд никогда не говорил об этом, Мэрили прекрасно знала, что в ту ночь в подвале замка он принял ее за Элеонору. Поцелуи и ласки, разбудившие в ней неведомые ранее чувства, предназначались Элеоноре.

– Откуда, черт побери, ты знаешь, о чем я думаю? – огрызнулась она, направляясь в сопровождении Куракина в сторону дома.

Корд посмотрел ей вслед и сокрушенно покачал головой. Меньше всего ему хотелось встречаться с Элеонорой. Особенно сейчас, когда Мэрили уже почти поверила в его честность.

А может быть, самое важное, и в его любовь.

 

Глава 20

Элеонора нервно расхаживала по комнате в ожидании Корда. Время от времени она бросала свирепые взгляды на охранника, всем своим видом показывая, как она раздосадована его присутствием. Охранник же не обращал на это никакого внимания.

Мысль о том, что все эти недели ее Кордуэлл проводит наедине с другой женщиной, да еще красивой – а Элеонора не могла не признать, что Мэрили красива, – приводила ее в ярость.

Когда раздался звук открывающейся двери и в комнату вошел Корд, Элеонора буквально подпрыгнула на месте.

– О, мой дорогой! Как мне ужасно не хватало тебя все это время! – возбужденно воскликнула она.

Бросившись на Корда с такой страстью, что он едва удержался на ногах, Элеонора начала осыпать его лицо горячими поцелуями.

Заметив глупую ухмылку на лице охранника, Корд сердито прошептал на ухо Элеоноре, стараясь освободиться из ее объятий:

– Не сейчас, черт побери!

Как только они остались одни, Элеонора снова попыталась прижаться к Корду, но он решительно отстранился от нее.

– Что означает твой приезд? У тебя же здесь нет никаких дел.

Свое возмущение Элеонора предпочла скрыть под маской унижения, смешанного с гневом:

– Я получила разрешение на это и могу доказать!

– Не надо… Просто объясни, зачем приехала.

Отбросив последние остатки гордости, она снова попыталась обнять Корда. Тот отшатнулся, и Элеоноре пришлось кокетливо улыбнуться:

– Если ты опять оттолкнешь меня, дорогой, я не расскажу тебе то, что ты очень хотел бы знать: я привезла тебе очень важные инструкции.

– Как ты оказалась здесь? – настойчиво спросил Корд.

– Приехала парижским поездом, а в Даниберри меня довезли на машине, – беззаботно ответила она. – Что в этом такого? – Приподнявшись на цыпочки, Элеонора поцеловала Корда в кончик носа. – И вот я здесь, мы снова вместе. Ты что, не рад меня видеть?

Как Корд ненавидел сейчас их прошлые пылкие встречи! Похоже, Мэрили страшно ревновала, и он не имел ни малейшего желания поддразнивать ее такими вещами.

Корд убрал руки Элеоноры со своей шеи и, мягко удерживая ее запястья, слегка их потряс.

– Хватит играть, дорогая. Скажи мне, почему ты здесь, а поиграем мы позже. Хорошо? – Он вовсе не хотел возобновлять прежние отношения с Элеонорой – слишком много для него стала значить Мэрили, – однако Элеоноре совсем не обязательно знать об этом, по крайней мере сейчас.

– Да, конечно, – согласилась она после некоторого молчания. – Дело прежде всего.

Он выпустил руки Элеоноры, которая, усевшись на единственный в этой комнате диван, попыталась усадить Корда рядом с собой. Однако тот остался стоять.

– Корд! Ради всего святого! Что с тобой происходит? Неужели общение с маленькой жеманной девственницей сделало тебя таким скучным и нудным?

Скрестив руки на груди, он продолжал стоять несколько в стороне от дивана.

– Передай мне инструкции, Элеонора.

Выдержав паузу, она ответила:

– Хорошо, я скажу тебе. Драгомир Михайловский так и не нашелся, следовательно, выкуп не будет заплачен. Похищение закончилось неудачей, о чем, впрочем, я и предупреждала Рудольфа с самого начала.

Закончив, Элеонора торжествующе улыбнулась, и Корд вздрогнул от неприятного предчувствия. Если надежда на выкуп потеряна, то что же будет с Мэрили? Так или иначе, ему не стали давать приказа на убийство. Будь он проклят, если допустит такое!

– Так что же дальше? – Он старался говорить как можно естественнее, скрывая душевное волнение. – И какая была необходимость присылать тебя в Даниберри? Мои доклады в штаб и так регулярны.

– Потому что это я сама уговорила их послать меня сюда. – Во взгляде Элеоноры читалось страстное желание. – Мы так давно с тобой не виделись, Корд, ты не можешь себе представить, как я соскучилась по тебе!

Казалось, Корд не обратил никакого внимания на последние слова Элеоноры.

– Хорошо, но ты не можешь здесь долго оставаться. Если выяснилось, что выкупа не будет, то мое пребывание здесь бессмысленно. Отдай мне эти чертовы инструкции, Элеонора, мне нужно знать, что делать дальше.

Вынув из сумочки конверт, она передала его Корду, с трудом скрывая гнев, вызванный столь холодным приемом. Он быстро пробежал глазами строчки приказа: Корду предписывалось доставить Мэрили в Петроград в качестве приманки для Драгомира. Большевики верили, что рано или поздно до него должны были дойти слухи о том, что его дочь держат в заложницах, и Драгомир, предприняв попытку ее освобождения, непременно обнаружит себя. Этот план совсем не понравился Корду: вручив Мэрили в руки незнакомых людей, он потеряет контроль над ее судьбой.

– Что-то не так? – резко спросила Элеонора, увидев его нахмурившиеся брови. – Думаю, ты должен быть доволен. Тебе не нужно больше здесь оставаться. Ты можешь отправить ее в Петроград, а потом мы вместе вернемся в Швейцарию, и…

– Где Рудольф? – оборвал Корд.

Элеонора безразлично пожала плечами:

– Опасаясь, что Колтрейны начнут разыскивать Мэрили и, пронюхав что-нибудь о его роли в этом деле, привлекут к ответственности, он решил уехать в Россию вместе с Хэнишем Лютцштейном. Он и еще несколько товарищей отправляются туда помогать большевикам, а меня с собой не берут…

– А твоя мать? Что с ней?

– Рудольф отправил ее в психиатрическую лечебницу. Мать постоянно пьет, за ней требуется постоянный присмотр. Но я не могу торчать около нее все время! – Она снова пожала плечами. – Я хочу жить своей собственной жизнью.

«Но только не со мной!» – очень хотелось добавить Корду, впрочем, без чувства вины или раскаяния. Он никогда не связывал себя никакими обещаниями и не признавался ей в любви. Да, они получали удовольствие от физической близости, но не более того. Пусть она чертовски привлекательная женщина, пусть она ведет себя в постели дикой, необузданной тигрицей, но ведь этим все и заканчивается… В ней нет ни глубины чувств и поступков, ни жизненной мудрости.

Корд быстро направился к дверям.

– Я должен навести кое-какие справки обо всем этом, – бросил он на ходу.

– Что ж, наведи, – кивнула Элеонора. – Но может быть, в первую очередь ты уделишь мне немного времени? Мы так долго не виделись, и я успела ужасно соскучиться по тебе…

– Позже, – коротко ответил Корд и повернулся к выходу, но Элеонора внезапно прыгнула, как кошка, и крепко прижалась к его спине.

– О Корд! Дорогой! Как ты можешь так со мной обходиться после столь долгой разлуки? Неужели ты забыл, как мы предавались безумной любви? Я не могу поверить в то, что ты отвернулся от меня ради Мэрили, что она смогла дать тебе больше, чем я!

Элеонора была близка к истерике. Ее крики разносились по всему дому, и не исключено, Мэрили тоже могла их слышать. Черт побери, он не мог рисковать! Нет, только не сейчас, когда ему, как никогда, требовалось доверие Мэрили.

Стараясь выглядеть спокойным, он повернулся к Элеоноре и сжал ее руки.

– Нет! – Слава Богу, он был способен быть честным. – Я совсем не забыл, что было между нами, Элеонора, но ты должна понимать, что сейчас не время. Моя голова занята сейчас более важными мыслями, чем занятия любовью с тобой или с любой другой женщиной.

– О дорогой, дорогой! – Она стояла на цыпочках и, глядя снизу вверх, улыбалась в ожидании. – Ты знаешь, я все понимаю. Мы же с тобой заодно, ты это помнишь?

– А ты помнишь, что главное в моей жизни – борьба за революцию?!

Корд выпустил ее из рук, и Элеонора, сделав шаг назад, с обидой ответила:

– Иди. Иди и делай все, что считаешь нужным. Но только потом возвращайся ко мне, чтобы убедиться, как сильно я страдала без тебя.

Она опять обняла его за шею и наградила долгим страстным поцелуем. Через несколько мгновений он понял, что хочет ответить на ее страсть – все-таки Элеонора умела быть желанной. Желанной, но не более, в отличие от Мэрили, одна только мысль о которой доводила Корда до безумства. Он почувствовал, что в нем пробуждаются чувства, и прижал к себе Элеонору, чтобы ощутить волнующую крепость ее груди. Он вспомнил, что ей всегда нравилось чувствовать в эти минуты его напряжение.

– Когда? – хрипло прошептала Элеонора. Ее язык легко пробежался по губам Корда, а рука опустилась ниже и принялась ласково гладить его напрягшуюся плоть через брюки. Теперь она уже не сомневалась в победе. – Когда мы снова будем вместе, дорогой? Когда я смогу доказать тебе, как соскучилась в одиночестве?

– Элеонора, черт возьми! – Как ему хотелось заняться этим прямо сейчас же, на этом самом диване! Огонь желания терзал его плоть.

– Обещай мне, – попросила Элеонора.

– Я никогда не обещаю. – Он начал приходить в себя и, оттолкнув Элеонору в сторону, распахнул дверь.

На пороге стоял охранник.

– Отведи ее на веранду и проследи, чтобы ей были созданы все удобства. Пусть ей принесут все, что она захочет, но чтобы с веранды – ни шагу.

– Я никогда не прощу тебя, если ты не придешь ко мне этой ночью! – прошептала Элеонора. – А теперь иди и делай то, что тебе предписано инструкцией. Позже мы разработаем свой план возвращения в Цюрих, где мы будем в безопасности и… счастливы вместе.

Серж с тревогой ожидал Корда. Что произошло? Что означает столь неожиданный приезд Элеоноры?

– Все-таки она умеет вертеть людьми в своих интересах, – объявил Корд, подходя к Сержу. – Она явно уговорила кого-то из руководства, чтобы ее послали сюда с важной информацией… Кстати, где сейчас Мэрили? – Он неожиданно изменил тему.

– В своей комнате. С ней все в порядке.

Они направились на кухню, где, налив себе по чашке кофе и сев за стол, принялись обсуждать сложившуюся ситуацию. Серж, как и Корд, полагал, что Мэрили не стоило отправлять в логово большевиков.

– Так-то оно так, но что нам делать? Если ты не подчинишься приказу, они просто заберут ее силой, а мы все, можешь не сомневаться, сразу попадем под подозрение в контрреволюционной деятельности. Сам понимаешь, что это означает.

– Понимаю. Итак, у нас есть единственный выход. Сегодня ночью я свяжусь с нашими и попрошу разрешения исчезнуть. Так или иначе, придется довериться Мэрили и все ей рассказать.

Серж понимающе улыбнулся:

– Да, придется довериться и многое рассказать… Когда любишь человека, от него трудно что-то скрывать.

На лице Корда появилась смущенная улыбка.

– Это видно? – спросил он.

– Видно, – кивнул Серж.

Залпом осушив свою чашку, Корд встал из-за стола:

– Я уйду в полночь. Когда вернусь, разработаем план, как выбраться отсюда.

– У меня такое чувство, что будет не так-то просто отделаться от нее.

Корд кивнул в ответ и вышел прочь. Мэрили действительно находилась в своей комнате, она стояла у окна в глубокой задумчивости. Когда Корд вошел, Мэрили даже не обернулась. Не пошевелилась она и тогда, когда Корд обнял ее, прижавшись лицом к ее густым шелковистым локонам. Так они и стояли молча на протяжении довольно долгого времени, пока наконец Мэрили не прошептала:

– Тогда ты ждал ее, да?

Корд вздохнул. Мэрили не давала покоя его ошибка в подвале замка Рудольфа. Конечно, тогда он принял ее за Элеонору, но только на мгновение, не больше. Как только его рот прижался к нежным чувственным губам, он сразу понял, что целует незнакомку – страстную, жаждущую его любви. А потом его стали преследовать ни с чем не сравнимые воспоминания о тепле и удивительных изгибах тела девушки, зажигающих страстное пламя желания. И самое главное заключалось в том, что в незнакомке присутствовала манящая таинственная сладость непознанного, и это заставляло трепетать душу Корда.

– Да, – тихо прошептал он, еще сильнее прижимая к себе Мэрили. – Тогда я ждал Элеонору. Она попросила меня о встрече той ночью. Позже я узнал, что Рудольф запер свою сестру в комнате матери.

Она рассмеялась с оттенком горечи:

– Да, а когда он после этого напился, мне пришлось искать прибежища… Вот я и нашла.

– Это было плохо?

Мэрили повернулась лицом к Корду, обняв его за шею.

– Мне кажется, я знала тебя задолго до той ночи. – Она встряхнула головой и продолжила, еле заметно улыбаясь: – Ты не можешь себе представить, как это было прекрасно, – ты приходил ко мне во сне, и твои ласки дарили мне ни с чем не сравнимое наслаждение. Как долго я искала тебя, и вот ты очутился рядом…

Его поцелуй не дал Мэрили продолжить. Конечно, Корд знал, что и в его душе еще ни разу не просыпалась настоящая любовь. Тихо, словно ночной вор, крадущийся во мраке, Мэрили проникла в его внутренний мир, разбудив неведомые чувства. Ни с одной женщиной Корд не испытывал подобного.

Подхватив Мэрили на руки, Корд понес ее к постели и, положив, вытянулся рядом. Его руки медленно скользили по ее телу, и она все сильнее прижималась к Корду, тая в горячем пламени его любви…

Неожиданно Мэрили оттолкнула его ласкающую руку и резко отпрянула в сторону:

– Нет, Корд, я так не могу… – Она успела заметить недоуменно-вопрошающий взгляд Корда. – Я должна знать, зачем пришла Элеонора, если у тебя, как ты говоришь, ничего с ней больше нет?

Корд чертыхнулся и со злостью откатился от Мэрили, недовольно уставившись в потолок. Что ж, этого следовало ожидать – она потребует объяснений.

– Знаю, что ты мне не веришь, но Элеонора действительно ничего для меня не значит. Она, безусловно, привлекательна, и не более того.

– И я должна верить, что являюсь чем-то большим? – Мэрили встала с постели и отошла к окну.

Корд не пытался ее остановить, он лежал неподвижно, в отчаянии сжав голову руками.

– Да, – наконец сказал он, – должна. Потому что ты – мой жребий, ты – моя судьба, Мэрили.

– Ты хочешь, чтобы я верила в это после всего того, что было между тобой и Элеонорой? – В вопросе Мэрили присутствовал явный сарказм.

– Я повторяю, что между нами ничего и не начиналось.

– Тогда почему она здесь? – настойчиво переспросила она.

Корд сел на кровати, пытаясь объяснить:

– Она революционерка. Так же как и я. Мы повстречались в кафе Вольфа в Цюрихе. А здесь она только для того, чтобы передать приказ из штаба большевиков, касающийся тебя.

Ее глаза оживились.

– Отец! – с надеждой воскликнула Мэрили. – Его нашли? Он заплатил деньги и… – Мэрили осеклась, заметив унылый вид Корда.

– Боюсь, что нет. – Корд очень не хотел сообщать Мэрили эту новость, но другого выхода не было. – Они решили, что вся операция с твоим похищением провалилась. Теперь тебя хотят отправить в Россию, это должно заставить твоего отца выйти из подполья.

Сердце Мэрили радостно заколотилось. Отправиться в Россию, туда, где находится ее отец! Драгомир был очень находчивым и решительным человеком, он и его товарищи обязательно нашли бы способ освободить ее, поэтому Мэрили с радостью отправилась бы в Россию. Не прозябать же в Даниберри! Оставался только один вопрос: что ей делать со своим сердцем? Мэрили не могла отрицать, что с каждым днем все сильнее привязывается к Корду.

Она прижалась к его груди и подняла на него глаза, полные счастливых слез. Корд сжал ее лицо своими ладонями.

– Ты поедешь со мной в Россию, да? За это время мы сможем узнать друг друга еще лучше, стать более близкими… Может быть, ты даже станешь разделять убеждения моего отца, и…

– Мэрили, прекрати! – Корд не мог больше слушать всего этого. Пришло время сказать всю правду. Глаза Мэрили с тревогой были обращены на него. – Мне нужно тебе кое-что объяснить… – Корд с трудом перевел дыхание.

– Подумать только, как сентиментально! – раздался за их спиной насмешливый голос. Они обернулись – на пороге стояла Элеонора.

– Какого черта ты здесь делаешь? – возмутился Корд. – Я же приказывал тебе не выходить!

Глаза Элеоноры сузились. В них читалась такая ненависть, что Мэрили с ужасом подумала: как она могла еще дружить с этой девушкой?

– Значит, вот что означают разговоры в штабе о твоей нерешительности! То-то там ходят слухи, что тебя совсем свела с ума эта холодная девственница! Каким, интересно знать, способом она сумела превратить тебя в идиота, Корд? Что она может сделать такого, чего бы у меня не получилось лучше?

Он схватил Элеонору за руку и бесцеремонно выпроводил вон.

– Я ничего не собираюсь тебе объяснять, – услышала Мэрили голос Корда уже за дверью. Их шаги стихли, и Мэрили несколько мгновений стояла неподвижно. Мысль о том, что Корд – ее враг, отошла на второй план. Она любила его, и это было сейчас главным.

И уж совсем не имело значения, каким образом она не допустит того, чтобы Корд остался с Элеонорой.

 

Глава 21

День тянулся бесконечно долго. К вечеру Мэрили почувствовала необъяснимую тревогу.

Спросив у Сержа, где находится Корд, она получила туманный ответ, что Брандт ушел по делам. Однако от Мэрили не ускользнула тревога, мелькнувшая в глазах Сержа, и некоторая неуверенность в его голосе.

– И какого же рода эти дела? – Она загородила двери, не давая Сержу выйти. – Уж не разработка ли плана, как нам всем исчезнуть отсюда?

– Не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно понимаешь, – улыбнулась Мэрили. – Мне известно, что вы лишились удовольствия получить выкуп, не найдя моего отца. И еще я знаю, что ваши руководители хотят переправить меня в Россию. Так что выкладывай, где находится Корд и чем занимается.

Серж покачал головой:

– Уверен, что он обязательно зайдет повидаться с тобой, когда вернется.

Он попытался обойти Мэрили, но она не сдвинулась с места.

– Элеонора еще не уехала? – продолжила Мэрили свой допрос.

– Нет, – неохотно ответил Серж, тяжело вздохнув. – Она еще здесь. Полагаю, Брандт действует в соответствии с переданными ею инструкциями. Я надеюсь, – нервозно добавил Куракин, – Корд сказал тебе, что Элеонора – одна из наших?

– О да! – хмуро кивнула Мэрили. – Когда-то я верила и ей, и ее братцу, и они воспользовались этим. Только теперь я поумнела. – Она отступила в сторону и вкрадчиво спросила: – Скажи мне, где она остановилась? Это мой дом, и я имею право знать.

– На галерее, на первом этаже, – с готовностью ответил Серж.

Мэрили побледнела. Сам факт присутствия в ее доме бессердечной и коварной Элеоноры был неприятен, но то, что ее поместили в комнате, которую так любила ее мать, было вовсе кощунством.

– Если тебе что-нибудь нужно… – начал Серж.

– Да! – быстро ответила Мэрили, чувствуя непреодолимое желание встретиться с Элеонорой.

– Что именно? – Серж выжидательно посмотрел на Мэрили.

– Вина! – Она щелкнула пальцами. – Я хотела бы получить на ужин бутылку «Шабли». Уверена, что, вернувшись, Корд тоже с удовольствием выпьет стаканчик. Надеюсь, в этом нет ничего ужасного?

Мэрили подошла к ширме, делая вид, что торопится.

– Мне необходимо привести себя в порядок, – бросила она через плечо все еще стоящему в дверях Сержу и скрылась за ширмой. – Просто поставь бутылку и два бокала на поднос. Я буду так тебе благодарна, – добавила Мэрили сладким голосом.

Подождав несколько мгновений, она вышла из-за ширмы с победоносной улыбкой: ее план сработал. Серж в спешке оставил дверь открытой. Движения Мэрили были быстры и стремительны. Опасливо озираясь, она на цыпочках вышла из комнаты – кто знает, не находился ли тут еще один охранник – и стала спускаться по лестнице, каждую секунду боясь встретить возвращающегося Сержа. Она уже почти добралась до холла, когда входная дверь внезапно открылась и на пороге появился Корд. Присев на корточки, Мэрили спряталась за перила из красного дерева и увидела, как он быстро прошел по направлению к веранде. Ее пронзила вспышка злобной ярости. Мэрили медленно продолжила свой путь, несмотря на то что ей очень хотелось броситься следом за Кордом и сокрушающим вихрем ворваться на галерею.

Не подозревая о том, что Мэрили крадется сзади, Корд отпер дверь и вышел на веранду. Получив строгое указание никуда не отлучаться и соблюдать тишину до тех пор, пока Корд не вернется, Элеонора терпеливо ожидала своего возлюбленного.

Она лежала на кушетке, укрытая стеганым одеялом. Распущенные по плечам волосы и полуприкрытые глаза ясно выдавали ее намерения.

– Я соскучилась по тебе, – страстно прошептала она.

Когда она приподнялась с постели, Корд заметил, что плечи ее обнажены. В следующий момент все его подозрения на ее счет быстро подтвердились – Элеонора сбросила с себя одеяло и совершенно обнаженная лениво приподнялась с кушетки.

– Как долго я ждала этого момента! – Ее язык призывно скользнул по влажным губам, и она с соблазнительной грацией двинулась к Корду.

Корд стоял неподвижно. Несмотря на все усилия держать себя в руках, в нем все сильнее нарастало желание. Корда всегда манили упругая грудь Элеоноры, ее узкая талия и широкие бедра. Пластичные и мягкие движения женщины возбуждали его.

– Для тебя, мой дорогой! Все это для тебя! – Она приняла бесстыдно-дразнящую позу. – Я же знаю, ты хочешь меня. Так бери! Сейчас!

Корд до боли закусил губу и нервно сжал челюсти. Черт возьми, он любил Мэрили, но это чувство сейчас не могло погасить тот огонь, который разгорался у него внутри. Да, Элеонора всегда была пылкой и страстной любовницей, способной дать настоящее удовольствие… А сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз имел отношения с женщиной!..

Элеонора поманила Корда пальцем и, откинувшись на кушетку, широко расставила бедра, лаская себя тонкими пальцами.

– Все для тебя, дорогой, возьми меня…

Корд не помнил, как оказался рядом с ней. Их губы встретились.

* * *

Повернув за угол, Мэрили резко остановилась – отсюда была хорошо видна приоткрытая дверь, ведущая на галерею. Оттуда не доносилось ни звука. Может быть, она ошиблась? Возможно, Корд уже давно поднялся наверх и именно в этот момент видит, что Мэрили нет в своей комнате? Ну и ладно… Сейчас ей больше всего хотелось увидеть Элеонору и назвать ее двуличной мерзавкой, потворствующей своему трусливому и лживому братцу. И самое главное – не забыть упомянуть о той незабываемой ночи в подвале, о том, как горячи и страстны были поцелуи Корда.

Затаив дыхание, Мэрили на цыпочках подошла к двери и тихонько приоткрыла ее.

Что это было? Словно внезапная вспышка молнии перед глазами. Мэрили повернулась и стремительно побежала прочь. Звуки ее шагов гулким эхом разносились по пустынному коридору, но Корд и Элеонора в буйном порыве дикой страсти ничего не заметили.

Мэрили толкнула ближайшую дверь, за ней оказался огромный темный чулан, в котором когда-то Дани хранила садовый инвентарь. Теперь чулан пустовал. Рухнув на пол, девушка залилась слезами отчаяния. Мысль о том, что Корд обманул ее, разрывала сердце на части. Однако душевные муки быстро отступили, сменившись холодной ненавистью. Мэрили даже не подозревала, что способна на столь сильные чувства!

Будь он проклят!

Пусть убирается ко всем чертям!

Ему больше не удастся делать из нее посмешище. А сейчас… Сейчас у нее появилась прекрасная возможность для побега. Корд занят удовлетворением своей животной похоти. Серж, несомненно, сторожит запертые двери в полной уверенности, что она находится внутри комнаты. Таким образом, ей ничего не стоит выбраться из дома. Но что дальше?

Мэрили сосредоточилась на своих мыслях. Итак, Элеонора приехала сюда на машине, которая стоит на кольцевой дорожке перед домом. Правда, ей никогда не приходилось самостоятельно сидеть за рулем, но она видела, как это делают другие, и искренне надеялась, что у нее должно получиться. Теперешнее состояние Мэрили было таковым, что ей казалось, у нее получится все, что угодно.

Осторожно выйдя из чулана, Мэрили обнаружила, что совсем рядом находится окно. Во дворе было уже совсем темно. Сейчас она желала только одного – сесть в машину и по возможности тихо подъехать к небольшой винодельне, располагавшейся недалеко от дома, – ее в свое время начал строить отец. Оттуда шла дорога, выходящая прямо на шоссе, ведущее в Париж.

Только зачем ей Париж? Мэрили улыбнулась пришедшей ей в голову идее. Нужно ехать в другую сторону – к Германии, а оттуда уже добираться до России. Безусловно, такой путь таил в себе много опасностей, но при известной доле находчивости и осторожности можно было выйти на связь с белым подпольем.

На секунду Мэрили с волнением подумала, что ждет ее впереди. Но она была членом семьи Колтрейнов, и одна эта мысль придавала ей храбрость.

Усталый Корд лежал на кушетке, уныло размышляя о той цене, которую ему придется заплатить за несколько минут удовольствия. Он ласкал Элеонору, а перед глазами его стоял образ Мэрили.

– Кажется, теперь я знаю, какие чувства испытывает паук, когда приходит время расплачиваться с самкой «черной вдовы»… – пробормотал он себе под нос, вскакивая на ноги и принимаясь натягивать одежду.

– Что ты сказал, дорогой? – Элеонора приподняла одну бровь, бросая на Корда нежный взгляд.

– Я сказал, что мне пора идти, – холодно бросил он.

Элеонора протянула руки, пытаясь удержать Корда, но тот отпрянул в сторону.

– Мне совсем не нравится твое настроение, Кордуэлл. Что-то не так? – Элеонора нахмурилась.

Где-то в глубине души Корда уже звонили тревожные колокольчики, и он решил, что выяснение отношений с Элеонорой может подождать до лучших времен. Перед ним сейчас стояла достаточно серьезная задача – отправка Мэрили в безопасное место, и неминуемый скандал с Элеонорой мог только помешать этому. Огромным усилием воли он заставил себя поцеловать ее.

– Послушай, Элеонора, у тебя нет причин быть такой сердитой! Ты же знаешь, что у меня много важных дел, которые не позволяют мне наслаждаться обществом такой прекрасной женщины, как ты! – подмигнул ей Корд.

Элеонора сразу повеселела и жеманно потянулась, как игривый котенок.

– Ну хорошо, иди делай то, к чему тебя обязывает долг, дорогой. Но только торопись. Может быть, Даниберри и превосходное место, но оно давит на меня. Я хочу обратно, в Швейцарию. – Она резко села. – У тебя есть какие-нибудь мысли о нашем будущем? О том, как мы будем жить вместе?

Корд с трудом подавил тяжелый стон и попытался сохранить на лице признаки добродушия.

– Нет. Пока нет. Сейчас меня больше всего заботит выполнение последних инструкций, а обо всем остальном мы поговорим позже.

Еще раз поцеловав Элеонору, Корд пообещал вернуться как можно скорее. Он вышел с веранды и, пройдя через холл, устремился вверх по лестнице, обещая себе, что больше никогда не позволит ничего подобного. Корд чувствовал, что истосковался по Мэрили: прошло уже не меньше получаса, как он вернулся.

Напротив двери, ведущей в комнату Мэрили, стоял стул, на котором, поклевывая носом, сидел Серж. Он встрепенулся от звука шагов и положил руку на кобуру, но тут же успокоился, увидев Корда.

– Она уже давно спрашивала о тебе, – Серж кивнул на дверь, – и я не знал, что ответить. В общем, я сказал, что ты ушел по делам.

Корд кивнул ему, стараясь говорить тише, чтобы не разбудить Мэрили.

– В большевистском штабе подтвердили приказ о том, что я должен отвезти ее в Петроград. Правда, есть еще и другой приказ – от белых. Мы уезжаем отсюда на германскую границу, там нас встретят и переведут на подпольное положение.

– Тогда почему бы тебе не сказать сейчас Мэрили всю правду?

– Да, да, конечно. Она уже спит?

– Не знаю, я только отнес ей ужин, а потом она попросила меня принести вина. Когда я пришел с бутылкой, она переодевалась за ширмой. Я поставил вино на стол, потом вышел и запер за собой дверь.

Корд вошел в комнату, погруженную в полный мрак. Он ласково прошептал имя любимой, надеясь, что Мэрили откликнется. Не получив ответа, Корд зажег лампу. На столе стоял нетронутый ужин и полная бутылка вина.

Он все понял.

Мэрили исчезла.

Автомобиль медленно ехал вперед – ее водительские способности явно оставляли желать лучшего. Напряженно вглядываясь в освещенную лунным светом местность, Мэрили вела машину к винному заводу, стараясь не пропустить поворота. Не раз гуляя по этой дороге, она отлично знала каждый ее поворот. Безусловно, Мэрили боялась, но все же была полна решимости продолжать свой путь.

Корду Брандту придется отвечать за ее побег, и, Господи, как ей хотелось, чтобы его постигло самое суровое наказание! Чтобы он испытал боль, которую можно было сравнить с болью ее разбитого сердца.

 

Глава 22

Вконец растерявшийся Серж никак не мог представить, как Мэрили удалось ускользнуть.

– Это могло случиться только тогда, когда я выходил за вином. В это время Мэрили переодевалась за ширмой, и я не видел никакой надобности запирать дверь. Мог ли я предположить, что она замыслила побег? – Он виновато посмотрел на Корда. – Если бы ты позволил ей свободно бродить вокруг Даниберри, у нее не возникло бы соблазна убежать.

– Серж, ты должен помнить, что практически все время я проводил с ней. Она была единственной женщиной в замке. А тут появилась Элеонора, и это произвело на нее неожиданно болезненное впечатление. Думаю, что именно это и побудило ее к побегу.

Серж вздохнул и покачал головой:

– Мэрили сбежала приблизительно в полночь. Мы знаем, что она воспользовалась автомобилем, однако охранник сказал, что мимо него не проезжала ни одна машина. Вывод напрашивается один: она где-то здесь, на территории поместья.

Корд рассеянно кивнул в ответ. В Даниберри не было ни одного человека, который бы не занимался поисками Мэрили. Умеет ли она управлять автомобилем? Во всяком случае, она села за руль. Куда она направилась? Куда?

Корд решительно щелкнул пальцами, и в его синих глазах сверкнул луч надежды.

– Она поехала в сторону границы! Нет никаких сомнений. Мэрили будет искать способ добраться до России!

– Почему ты так в этом уверен? – Серж с сомнением взглянул на Корда.

– Подумай сам, что ей еще остается делать? Обратиться к властям? Нет, ни в коем случае! Она прекрасно понимает, что идет война, следовательно, ее задержат и отправят к Колтрейнам, в Испанию. Нужно ли ей это? Нет, конечно! Она же так ждала встречи с отцом, чтобы убедиться, что все, что мы о нем говорили, – ложь. – Окончательно убедившись в своей правоте, он улыбнулся. – Да, несомненно, она поедет к границе! Местность ей хорошо знакома, и она без труда найдет дорогу.

– Так-то оно так, но только почему охранник не видел, как она выехала за пределы поместья? Он надежный и проверенный человек. Если он поклялся мне, что не спал, то я ему безоговорочно верю.

– Я тоже, – согласился с ним Корд, стараясь представить себе, как же все-таки Мэрили удалось ускользнуть.

Они оба вышли на мраморную террасу, внизу бледнели лужайки, залитые серебристым лунным светом. В этот момент раздались торопливые шаги, и из темноты вынырнул охранник.

– Старая дорога… – Охранник едва перевел дыхание после быстрой ходьбы. – Там, позади дома…

Корд не сразу понял, о какой дороге говорит охранник.

– Ты о той, которая ведет к заброшенному строительству винодельни? Но она же совсем заросла…

– Да-да, – взволнованно заговорил охранник, – но машина по ней проедет. И там следы от колес. Мы прошли всю дорогу в надежде, что, может быть, ее машина где-нибудь застряла, но, судя по всему, она выехала на большую дорогу, прямиком ведущую к магистрали.

– Черт! Мы должны перехватить ее раньше, чем она попадется в лапы большевиков! Только бы Элеонора ничего не пронюхала… Серж! Отведи ее в штаб к большевикам и только после этого доложи, что Мэрили сбежала. Если Элеонора начнет нервничать, скажи ей, что я скоро вернусь.

– Ты знаешь, по-моему, все к лучшему, – улыбнулся Серж. – В конце концов, самому тебе очень тяжело было бы отдавать Мэрили большевикам.

– Больше того, друг мой, – ухмыльнулся в ответ Корд. – Я и не собирался этого делать, какие бы ни были последствия!

Мэрили до боли в пальцах вцепилась в руль. Она изо всех сил старалась отогнать от себя мысли о Корде. Однако несмотря на все усилия, его лицо стояло перед ее глазами – синие глаза, пылающие страстью, взъерошенные светлые волосы, которые так приятно ласкать… Господи! Она же любила этого человека, но как быстро эта любовь превратилась в ненависть и отвращение!

Невозможно было представить, как могла бы сложиться ее судьба, не застань она Корда и Элеонору обнаженными в одной постели, в буйном упоении страсти! Мэрили было страшно подумать, что она была готова поверить в любовь этого человека.

Ее передернуло от отвращения. Единственным утешением было то, что она узнала всю правду еще до того, как их отношения успели зайти слишком далеко. Жизнь преподнесла ей хороший урок, и Мэрили теперь стала мудрее.

Мэрили рассчитывала на дружелюбие и гостеприимство местных фермеров, которые согласились бы дать ей временное пристанище, пока она окончательно не продумает своих дальнейших действий.

Дорога вильнула в сторону, и сразу за поворотом Мэрили увидела несколько автомобилей, перекрывших путь. Рядом стояла шеренга вооруженных людей. Отчаяние охватило Мэрили, и ей ничего не оставалось сделать, как нажать на тормоз и ждать, пока эти люди не подойдут к ее машине.

Проклятие! Так близко подойти к цели и в одно мгновение снова оказаться откинутой назад! Вкус свободы, мечты пробраться в Россию и найти своего отца… Все это было слишком хорошо, чтобы стать реальностью.

 

Глава 23

Дверца машины распахнулась, и мужской голос с немецким акцентом произнес:

– Пожалуйста, выйдите. У вас нет повода к беспокойству, мы не причиним вам вреда.

Мэрили повиновалась, чувствуя, как минутное расстройство, вызванное крушением надежд, снова сменяется бесшабашной отвагой. Высоко держа голову, она взглянула на подошедшего человека:

– По какому праву вы меня остановили? Кто вы такие?

Тот улыбнулся в ответ, Мэрили успела рассмотреть его благородное, спокойное лицо.

– Кто мы такие, будет зависеть от того, кто вы такая! – Голос мужчины был тих и мягок.

Подняв подбородок еще выше, Мэрили гордо назвала свое имя. Улыбка на лице мужчины расплылась еще шире, а люди за его спиной, казалось, расслабились и опустили свои винтовки.

Однако у Мэрили причин для спокойствия не было.

– Может быть, вы объясните мне, что все это значит? – спросила она тревожно.

– А вы, случайно, не приходитесь дочерью Драгомиру Михайловскому? – продолжал расспрашивать мужчина, который, как показалось Мэрили, был здесь главным.

Она кивнула, чувствуя внезапно охватившее волнение. «Великий Боже, – взмолилась Мэрили, – сделай так, чтобы эти люди не оказались большевиками!»

– Тогда вам нечего бояться. – Он махнул рукой, приказывая одному из мужчин занять за рулем ее место. – Поедемте с нами, вас-то мы и разыскиваем.

– Но кто вы? И куда мы поедем? – настороженно спросила Мэрили.

Мужчина подвел ее к одному из автомобилей и ответил:

– Со временем вы все узнаете, а пока могу вам сообщить, что мы были наслышаны о вашем пребывании в руках «цюрихских патриотов». Один из наших агентов доложил нам, что вы сбежали этой ночью и что большевики ищут вас. Ну а мы решили опередить их!

На глазах Мэрили появились слезы радости.

– Так… так вы одни из тех, кто выступает против революции!.. И… значит, вы знаете моего отца?

– Конечно, мы хорошо знаем Драгомира. Кстати, позвольте представиться – Владимир Дубовицкий. Нам предстоит долгий путь в Россию, и у меня будет достаточно времени, чтобы ответить на все ваши вопросы. Между прочим, как только наступит рассвет, все эти рощи вокруг будут кишеть большевистскими агентами, поэтому нам нужно уезжать отсюда как можно быстрее.

Страх Мэрили безвозвратно улетучился. Несмотря на то что у нее не было никаких доказательств того, что эти люди говорят правду, Мэрили ничего не оставалось, как довериться им. Внутренний голос подсказывал ей, что она находится в безопасности.

Владимир помог ей сесть на заднее сиденье одного из автомобилей и опустился рядом. Одна машина ехала впереди, другая – сзади. Это была их охрана.

– Мы направляемся в небольшой городок на берегу Сены – Монте-ла-Джоль, – объяснил Владимир, заметив удивленный взгляд Мэрили, когда машины тронулись в сторону Парижа. – Оттуда на небольшом судне мы доберемся до Гавра. В порту нас будет ждать корабль, отправляющийся в Россию. Нам придется изображать рыбаков, поэтому предстоит небольшой маскарад.

Мэрили слушала, кивая, однако в конце концов не выдержала:

– Вы хотели рассказать мне об отце! Я хочу знать, что с ним?

Человек, сидящий за рулем, повернул голову и взглянул на Мэрили с явным сочувствием. Сердце Мэрили сжалось в дурном предчувствии.

– Насколько нам известно, – начал Владимир, – с ним ничего плохого не произошло. Постараюсь рассказать вам все, что знаю.

– Да, пожалуйста! До меня дошли ужасные слухи, будто он украл какие-то ценности из сокровищницы русского императора. Большевики собирались получить их в качестве выкупа за мое освобождение, потому что опасались, что отец пустит эти деньги на организацию побега царя Николая.

– Здесь есть доля правды, – ответил Владимир. – Но ваш отец ничего не воровал. Ему удалось скрыться из императорского поезда в Пскове и перейти на нелегальное положение.

– Я не могу поверить, что он предал царя. Они же были, как братья, они выросли вместе, они…

– Мне все это известно. – Владимир дотронулся до руки Мэрили. – Ваш отец никогда не был предателем, он покинул царя, выполняя приказ. Все мы знали, что конец империи неизбежен, и если бы Драгомир не ушел в подполье, а остался бы на виду у всех и получил генеральскую должность при Временном правительстве, которому он, кстати, не доверяет, то вряд ли он мог быть полезен Николаю. Итак, с царского благословения он посреди ночи тайно покинул императорский поезд. Вместе с ним ушли еще несколько советников царя и офицеров. Они возглавили контрреволюционное движение, известное теперь как белое. Мы тоже приверженцы белых. Надеюсь, теперь вы успокоились?

Мэрили кивнула, но продолжила расспросы:

– А что говорят о деньгах? Почему его обвинили в краже?

Сидевшие на переднем сиденье автомобиля заулыбались, да и Владимир, казалось, развеселился.

– Вы знали, что у вашего отца была любовница? – Последнее слово он произнес по-русски, но Мэрили догадалась, что оно означает.

– Нет, не знала, – ответила девушка, – но, полагаю, меня это не удивляет. Моя мать умерла при родах. Нельзя же думать, что отец столько лет обходился без женщин.

– По сути Ирина была для Драгомира больше, чем любовница. Ходили слухи, что они собирались пожениться.

Мэрили было приятно слышать, что отец нашел счастье в своей нелегкой жизни: она знала, как тяжело он переживал потерю жены. Как-то Китти призналась Мэрили, что было время, когда Драгомир хотел покончить с собой.

– Расскажите мне о той женщине, которую полюбил отец. В ней есть что-то особенное?

– Да, Ирина была особенной.

– Была? Она умерла? – вздрогнула Мэрили.

– Надеемся, что нет, – спохватился Владимир.

Он рассказал Мэрили историю о том, как Драгомир, уже находясь в подполье, получил от Ирины золото царя Николая. Самой Ирине, пользующейся особым доверием при императорском дворе и имеющей доступ к драгоценностям Романовых, не составило никакого труда частями выносить эти сокровища. Однако при выносе очередной партии золота Ирина была схвачена. Ее пытали, но она отказалась выдать большевикам Драгомира и его соратников. Каким-то чудом ей удалось совершить побег.

– С тех пор о ней ничего не слышно, – закончил он, огорченно пожав плечами. – Мы можем только предполагать, что она отправилась к вашему отцу и сейчас находится вместе с ним.

– А вы знаете, где именно? Он активный член белого движения, так же как и вы. Почему же тогда вам не известно его местонахождение? Почему этого не знают и большевики? Меня хотели отвезти в Петроград как приманку, чтобы заставить отца выдать себя. К счастью, мне удалось убежать… Где же он может находиться, если ни большевики, ни белые не могут выяснить этого?

Владимир бросил на Мэрили мрачный взгляд.

– Ваш отец схвачен большевиками. Он пошел с ними на контакт, узнав о вашем похищении.

– Боже мой! – воскликнула Мэрили сдавленным голосом.

Владимир взял ее руку, пытаясь успокоить:

– Скорее всего он цел и невредим, успокойтесь и трезво посмотрите на вещи. Ваш отец нужен большевикам живым, а не мертвым. Кроме того, он уважаемая и известная личность. Его смерть создала бы Драгомиру в общественном мнении ореол мученика, и, будьте уверены, это тоже не входит в интересы большевиков. А еще, – торопливо добавил Владимир, – есть все основания считать, что Ирина находится на свободе, – эти подробности просочились от одного из наших российских агентов, но, к сожалению, проверить их невозможно.

– Так что же вы теряете время на меня? – взорвалась Мэрили. – Почему не делаете попыток освободить моего отца? Если он находится в руках большевиков, то я их уже не интересую.

– Вы не правы, – возразил Владимир. – Как и Ирина, вы представляете определенную ценность как заложница. Предположим, вы попались к большевикам и Ирина узнает, что дочь Михайловского подвергается зверским пыткам, как в свое время, и она сама. Что она сделает? Безусловно, придет к ним и выложит все золото, потому что уверена, что Драгомир сделал бы то же самое. Боюсь, дорогая, большевики по-прежнему заинтересованы в вас. Мы вас надежно спрячем, а там видно будет. Так что успокойтесь: теперь вы находитесь в безопасности.

Мэрили откинулась на мягкую спинку сиденья и сделала вид, что задремала, но губы ее были закушены до крови.

Ночь подходила к концу – на востоке небо посветлело. Маленький городок Монте-ла-Джоль еще не проснулся, когда Владимир, набросив на плечи Мэрили длинное шерстяное пальто, торопливо подводил ее к крошечному рыбацкому судну. Его экипаж, очевидно, знал о важности перевозимых пассажиров, потому что, как только Мэрили ступила на борт, судно сразу же отчалило от берега и двинулось навстречу холодному утреннему ветру. Мэрили отправлялась в Россию!

Одетая в простую рыбацкую одежду, с еще не отросшими волосами, спрятанными под большую войлочную шляпу, Мэрили не отличалась от остальных членов судовой команды.

На маленьком камбузе ее ждал кофе и яйца с хлебом. Почувствовав невероятный голод, Мэрили с жадностью набросилась на еду.

– А скажите мне, – обратилась она к присутствующему здесь же Владимиру, – что происходит сейчас в России? Боюсь, что мои похитители не говорили мне всего до конца.

Владимир с интересом посмотрел на Мэрили: она заметно повеселела после еды и слово «похитители» произнесла с явным сарказмом. До Владимира, как, впрочем, и до других активистов белого движения, базирующихся во Франции, уже дошли слухи о том, что обычно суровый и невозмутимый Корд Брандт по уши влюбился в свою русско-американскую подопечную. Кроме того, ему было известно, что Корд так и не рассказал Мэрили о своей службе в контрразведке, да и сам Владимир имел инструкции не раскрывать Брандта. Да, совершенно очевидно, что Мэрили затаила на Корда обиду.

Она совсем не удивилась сообщению Владимира, что большевики пришли к власти, – угроза революционного восстания ни для кого не была новостью.

– Все обошлось почти без кровопролития, – задумчиво сказал Владимир. – Наши люди сообщают, что в действительности ничего не изменилось. Рестораны, синематографы и магазины на Невском проспекте продолжают работать, по улицам бегают автомобили. Даже Мариинский театр по-прежнему дает балеты.

– Так, значит, в России сейчас относительно безопасно для большинства простых обывателей? Преследуются только те, кто поддерживает монархию? Такие, как вы и мой отец? – горько улыбнулась Мэрили.

– Похоже, что так.

Владимир стал рассказывать о различных монархических группировках, выдвигающих планы освобождения императора и его семьи. Все упирается не столько в деньги, сколько в саму организацию. Николай наотрез отказывается бежать из-под ареста отдельно от семьи – вот в чем главная проблема. Не так-то легко за один раз освободить пятерых женщин с больным мальчиком, для этого нужно найти слишком много лояльно настроенных солдат, продовольствия, лошадей… Все это не может не привлечь внимания.

– Значит ли это, что белые поддерживают с царем постоянную связь?

– Поначалу эта связь была постоянной. Как только семья императора прибыла в Тобольск, в Сибирь сразу отправилось множество наших агентов. Бывшие кадровые офицеры под вымышленными именами отправились железной дорогой до Тюмени, а уже оттуда на пароходе в Тобольск. Смешавшись с толпой мелких лавочников, купцов и коммерсантов, они без труда могли поддерживать связь через прислугу императора, которая имела полную свободу передвижения. Передавались письма, донесения, даже подарки, однако охранники вскоре положили этому конец, и теперь связь с Николаем затруднена. Кроме того, беда заключается еще и в том, что появилось слишком много доморощенных спасителей, которые пытаются что-либо сделать в одиночку. Их действия обречены на провал. Поэтому создание единой сплоченной группировки – одна из наших главных задач. Жизнь императора и его семьи ежедневно подвергается опасности, и мы должны поторопиться.

Мэрили не могла не разделять беспокойства Владимира и его товарищей за судьбу императорской семьи, но она думала и о спасении собственного отца. Как его найти? Как помочь вырваться из заточения? Прежде всего нужно самой до конца разобраться в том, что происходит сейчас в России. А еще необходимо найти Ирину.

Сейчас единственным утешением Мэрили было то, что наконец-то она обрела свободу. Меньше всего ей хотелось думать о том, что ее собственное сердце так и осталось в плену у Корда Брандта.

 

Глава 24

Испания

Февраль 1918 года

Колт Колтрейн сидел, потягивая бренди и неотрывно глядя на потрескивающий огонь в камине.

Рядом с ним стояла заплаканная Джейд, нервно комкая письмо, пришедшее из посольства в Цюрихе.

– Я не верю… Это же какой-то кошмар!

– Мэрили отсутствовала почти три месяца. По крайней мере теперь мы знаем почему, – медленно проговорил Колт.

Джейд передала письмо Кит и зарыдала:

– Если бы только я не уехала в ту ночь! Я же подставила ее, отдав в руки этих… этих фанатиков! – Слезы еще сильнее хлынули из глаз Джейд.

Курт подошел к теще и крепко обнял ее, пытаясь успокоить.

– Не могли же вы всего знать, Джейд. В том, что произошло, нет ни капли вашей вины. Черт побери, мы же все думали, что Рудольф с ума сходит от любви к Мэрили. Кому могло прийти в голову, что он предатель! Проклятый большевик! – Курт уже не мог сдерживать своего гнева.

– Я должна была побеспокоиться, как ей там с Рудольфом, еще до своего отъезда к Колту в Лондон… Я же была уверена, что оставляю Мэрили в надежных руках. Мне казалось, ей будет лучше, если я не стану вмешиваться в ее дела, предоставлю ей самостоятельность… – На лице Джейд появилась горькая улыбка. – Боже, как же я была глупа!

Послышался звук открывающейся двери, и появилась Валери, везущая перед собой инвалидную коляску с Тревисом, еще совсем бледным и слабым. Тяжелое ранение в ногу не прошло бесследно.

– Есть что-нибудь новое? – поинтересовался Тревис.

– Я запросил посольство, но, вероятно, они не смогут сообщить больше того, что уже написали в письме.

Тревис печально покачал головой:

– Мне все еще не верится… Хотели похитить маму, вместо нее похитили Мэрили. И вся эта история доходит до нас только сейчас.

– Мне непонятно только одно, – Кит впервые вступила в разговор, – почему она не вернулась в Испанию после того, как ей удалось бежать из Даниберри? Куда она потом направилась?

– Мы знаем только то, что сообщили из посольства. После Даниберри Мэрили исчезла бесследно, с тех пор о ней ничего не слышно. Даже признания сестры Рудольфа мало что проясняют.

– А что с Рудольфом? – спросил Тревис, сжимая руку в кулак. – Попадись мне этот выродок!

– Рудольф исчез, – сообщил Колт. – След его теряется в России, куда он направился для участия в революции. Элеонора клянется, что с тех пор ей ничего о нем не известно.

– Ну, в это я еще могу поверить, – кивнула Кит. – С какой стати она будет выгораживать своего братца, который сбежал в Россию, предоставив ей самой расхлебывать его дела?

– Не забывай, в письме говорится, что непосредственным похитителем был любовник Элеоноры – некий Кордуэлл Брандт.

Кит улыбнулась хитрой улыбкой:

– У меня почему-то такое ощущение, что Элеонора выдала Брандта только потому, что тот стал любовником Мэрили.

Мужчины дружно рассмеялись.

– Мэрили? – воскликнул Тревис, задыхаясь от смеха. – Я даже не могу подумать о ней как о женщине, способной вызвать чью-то страсть. Бесспорно, она хорошенькая, миловидная, но мужчины такими не интересуются.

– Кто знает! – продолжала улыбаться Кит. – В тихом омуте черти водятся.

– Хватит об этом, – не вытерпела Джейд. – По-моему, самое время подумать, что нам делать дальше. Нельзя же сидеть сложа руки!

– Мне кажется, она сейчас в России, – неожиданно сказала Валери. – Все с любопытством посмотрели на нее, и Валери, сверкнув голубыми глазами, добавила с уверенностью: – Она отправилась на поиски своего отца. Может быть, вам не понравится, что я скажу, но Мэрили никогда не чувствовала себя полноправным членом нашей семьи. Поэтому она не захотела вернуться в Испанию.

– Послушай, Валери, ты вынесла нам уж слишком суровый приговор, – с упреком произнес Тревис.

Валери гордо приподняла подбородок:

– Но вы же сами, все без исключения, подталкивали ее к замужеству! К счастью, у Мэрили хватило ума не послушаться вас! Я не так давно живу в вашей семье и поэтому способна видеть вещи под другим углом. Здесь Мэрили никогда не чувствовала, что находится среди своих.

– Не думаю, что… – начала Джейд.

– И я тоже согласен с Валери, – неожиданно вмешался Курт. – Сами того не осознавая, вы никогда не считали ее своей. И все это только потому, что не могли принять бабку Мэрили – законную жену Тревиса Колтрейна. Однако именно она подарила жизнь Дани, вашей единокровной сестре. – Курт кивнул на Колта. Тот ничего не ответил, продолжая внимательно смотреть на огонь. – И вы, сами того не желая, сделали все, чтобы Мэрили чувствовала себя среди нас чужой.

– И поэтому она предпочла отправиться в Россию, вместо того чтобы вернуться к нам? – задыхаясь, спросила Кит.

– Совершенно верно. Для Мэрили существует только одна семья – Драгомир.

– Тогда нужно отправляться за ней, – объявил Тревис.

– Что?! – воскликнули в один голос Колт и Курт, не веря своим ушам.

– Мы должны разыскать ее. Есть все основания предполагать, что дяди Драгомира уже нет в живых. Тогда что же случилось с Мэрили? По-моему, у нас есть неплохой шанс доказать ей, что мы считаем ее членом семьи Колтрейнов, что ее дом здесь, что она должна жить вместе с нами. Для этого необходимо отправиться на ее поиски.

– Ну ты-то уж точно никуда не отправишься, – резко ответила Джейд, кивая на его забинтованную ногу. – Немецкая пуля вывела тебя из игры, сынок.

Не скрывая своего облегчения, Валери прижала руку к животу:

– Ты нужен нам, Тревис. Мне и Тревису Колтрейну Третьему.

– А может быть, не Тревису, а Кэтрин. – Улыбнувшись, он нежно прижал руку Валери к своим губам и взглянул на отца и зятя. – Но ведь вас-то ничто не останавливает?

– Ради всего святого! – воскликнула Джейд. – Тревис, ты не в своем уме! Это же напоминает поиски иголки в стоге сена!

– И все же это лучше, чем полное бездействие, мама, – возразила Кит. – Кроме того, папа сможет подключить все свои политические связи. Или я не права? – Она взглянула на Колта. – Неужели ты не сможешь найти друзей Драгомира? Мэрили обязательно должна выйти на них.

Колт кивнул, поджав губы.

– Я думаю, что в письме из посольства изложены далеко не все подробности: в такое время опасно доверяться бумаге. Однако я могу лично съездить в Цюрих и получить исчерпывающую информацию. Кит права: вполне разумно предположить, что Мэрили отправилась к белым. – Он сделал кислую мину и добавил: – Большевики не выполняют обещаний, которые привели их к власти, политические лозунги остались лозунгами. Вместо свободы личности – ЧК, жесткая цензура и запрещение забастовок. Взяв обязательства уважать суверенитет малых государств, они уже ввели свои войска на территорию независимой Украины. Большевики громче всех кричали о передаче всей власти Учредительному собранию, и сами же его разогнали.

– Что будет дальше? – Этот вопрос задал Курт, но, похоже, он был готов сорваться с губ каждого из присутствующих.

– У них есть только один выход, – заметил Колт, – по крайней мере так думают в американском посольстве: Россия должна прийти к мирному соглашению с немцами. Если большевики будут продолжать вести войну до победного конца, им не выжить.

Джейд зло сверкнула своими изумрудными глазами:

– Они обещали «мира и хлеба»! И что же? Вся Россия в огне гражданской войны, повсюду разруха и голод!

– Да, – согласился Колт, – но есть еще одна вещь, которую большевики не учли. – Заметив недоумевающие взгляды окружающих, он пояснил: – Я имею в виду то, что им придется столкнуться с очень серьезным противником – Колтрейнами.

– И да поможет им Бог! – рассмеялась Джейд.

Итак, она разрешила.

Колт должен был использовать все свое политическое влияние для выяснения подробностей, а затем, войдя в контакт с белым подпольем, навести справки о Мэрили. После этого они с Куртом отправятся в Россию и сделают самое лучшее, что можно представить в этой ситуации – привезут Мэрили домой. Домой – это значит в дом Колтрейнов, в дом, где живет ее семья.

Мэрили была членом семьи Колтрейнов, а Колтрейны должны держаться вместе…

 

Глава 25

Тобольск, Россия

Февраль 1918 года

Только в начале декабря Мэрили и Владимир Дубовицкий с товарищами добрались до Тюмени. Мэрили была полна решимости сделать все возможное для освобождения отца из рук большевиков.

До нее и Владимира дошли новые сведения о Драгомире: он содержится где-то недалеко от императорской семьи, в маленьком городке Тобольске, расположенном на месте слияния рек Тобола и Иртыша. Большевики все еще надеялись вернуть утраченное золото, и, говорят, здесь видели Ирину.

Тобольск, носивший гордое название города, представлял собой скопление деревянных домишек, беленных известью церквей и нескольких торговых рядов. Николай с семьей содержался в доме бывшего губернатора, окруженном высоким бревенчатым забором.

Поразмыслив, они решили, что самым подходящим местом для сбора информации мог быть небольшой ресторанчик, часто посещаемый болтливыми солдатами-новобранцами. Мэрили нанялась туда официанткой, поселившись в комнате, расположенной прямо над ресторанным залом, а Владимир перешел на нелегальное положение, не теряя, однако, с девушкой связи. Мэрили быстро приспособилась к таким необычным и тяжелым для нее условиям. Ресторанчик был открыт почти все время и являлся единственным местом, где собиралось разношерстное городское общество.

Мэрили никогда не приходилось сталкиваться с такими жестокими морозами. Порой температура воздуха падала до пятидесяти градусов ниже нуля, толщина льда на реках достигала целого фута – весь мир казался изваянным изо льда и снега. Но горячая вера в спасение отца согревала Мэрили и не давала пасть духом.

Она назвалась русским именем Наталья и быстро стала всеобщей любимицей завсегдатаев, находивших ее прекрасной и весьма бойкой одновременно: Мэрили не позволяла самым пылким своим поклонникам переходить границы дозволенного и, требуя к себе уважения, получала его.

Конечно, среди молодых солдат-красноармейцев нашлось немало желающих пригласить ее на ужин или прокатиться до Тюмени. Надеясь, что кто-нибудь из солдат рано или поздно проболтается о чем-нибудь важном, Мэрили охотно принимала их приглашения. Но услышать что-нибудь ценное от простых солдат ей так и не удалось.

Однажды субботним вечером в ресторан зашел человек, которого она никогда не видела раньше. Похоже, он был важной птицей, поскольку при его появлении среди солдат воцарилось молчание.

Прищурившись, он обвел помещение подозрительным взглядом и расстегнул шинель. Повесив ее на вешалку, он обернулся, и, встретив его пронзительно-властный взгляд, Мэрили уже не сомневалась, что перед ней комиссар. Высокий, крепко сложенный, он показался Мэрили по-своему привлекательным.

Глубоко вздохнув, она искренне понадеялась, что не слишком сильно привлекла внимание вошедшего. Впервые встретив комиссара, а не простого солдата, она подумала, что, вероятно, из него можно было бы выжать много интересного и ценного. Она почувствовала на себе его холодный взгляд и смело посмотрела ему в глаза.

– Добрый вечер, – приветствовала его Мэрили. Ее русский уже стал совершенно чист, а улыбка была поистине лучезарна. – Меня зовут Наталья. Что вам угодно?

– Тебя! Мне нужна ты, обнаженная и поданная на большом блюде, – по-французски ответил он.

С трудом сохраняя самообладание, Мэрили тоже перешла на французский:

– К моему сожалению, сегодня вечером я не значусь в меню. Возможно, вас удовлетворит блюдо копченой трески и холодная водка?

Комиссар моргнул и рассмеялся, откинув голову назад.

– Никогда еще не встречал таких образованных девушек, работающих в ресторане. Надеюсь, вы меня извините?

– Конечно. – Мэрили тоже рассмеялась. – Если бы я не умела пропускать мимо ушей непристойные шутки, то и дня бы здесь не проработала, поверьте.

…Они подружились. Представившись Борисом Горчаковым, комиссар признался, что совсем недавно получил назначение во Второй полк. Рабочий день Мэрили подходил к концу, и Борис поинтересовался, не желает ли она присоединиться к нему, скоротать остаток времени за стаканчиком спиртного. Немного поколебавшись, Мэрили отказалась, впрочем уверенная, что Борис непременно еще вернется к этому разговору. Что-то подсказывало ей о его хорошей осведомленности. Заведя с ним роман, можно было надеяться узнать что-нибудь важное – важное и для ее друзей, и для нее самой.

Борис начал приходить в ресторан каждый вечер, причем всегда один. Судя по всему, у него не было здесь друзей. Как только Мэрили заканчивала работу, он начинал одолевать ее настойчивыми просьбами провести с ним время.

– У меня собственная квартира, совсем недалеко, через несколько улиц. Она не очень большая, но в ней тепло и уютно. Могу предложить великолепную икру – такой вы нигде не найдете в этом забытом Богом месте.

Мэрили отказывалась, но при этом не переставала отчаянно кокетничать с Горчаковым. Когда она наклонялась, чтобы поставить перед ним очередную порцию выпивки, вырез ее блузки заставлял Бориса вздрагивать. Похоже, избранный путь оказался правильным, по крайней мере дыхание Горчакова в ее присутствии учащалось. Однажды, подсев к нему за стол, Мэрили почувствовала, как рука Бориса скользнула по ее талии и начала поглаживать бедро. Взгляд Горчакова затуманился, дрожащие пальцы пробежали по руке Мэрили, слегка задев ее грудь.

Обычно, освободившись от обслуживания очередного посетителя, Мэрили заводила с Борисом дружеский разговор, отдавая инициативу собеседнику. В первое время, как правило, все сводилось к уговорам посетить его квартиру. Позже Борис стал упоминать и о своих проблемах – о тяжестях нынешней службы, о том, что он предпочел бы участвовать в боевых действиях, хотя и испытывает отвращение к войне. Как-то раз он заявил о том, что, по его глубокому убеждению, царя и его семью следовало бы сослать в самые отдаленные районы Сибири, вместо того чтобы содержать в роскошном доме губернатора.

Наконец настал вечер, когда Борис оказался особенно словоохотлив.

– Интересно, как ведут себя члены императорской фамилии? Они выглядят несчастными жертвами? – словно невзначай спросила Мэрили.

– А почему вас это заботит? Вы что, симпатизируете этим собакам? – подозрительно посмотрел на нее Борис.

– Нет. – Мэрили энергично покачала головой и для убедительности пожала его руку. – Просто интересно, выражают ли они свое недовольство.

– Они не выражают недовольства, – проворчал он, откидываясь на спинку стула. – Честно говоря, я редко вижу царскую семью. Один охранник рассказывал, что великие княжны занимаются своими девичьими играми, мальчик иногда к ним присоединяется. Императрица склонна к рукоделию, а сам царь пишет письма и много читает.

– А что вы делаете целыми днями?

Он пожал плечами и, опрокинув рюмку водки, уставился на грудь Мэрили.

– Я? Считаю часы до того момента, когда снова смогу увидеть тебя, душка. И я не перестаю удивляться, как долго ты можешь испытывать мое терпение! Есть более хорошее место для встреч, где мы сможем узнать друг друга намного лучше.

– Нет, в самом деле? – Мэрили игриво откинулась на стуле. – Скажи мне, чем ты занимаешься?

– Присматриваю за некоторыми заключенными… За которыми нужен глаз да глаз. – Похоже, водка развязала Борису язык. – Это радикальные контрреволюционеры, белые… Всех этих сукиных детей давно пора расстрелять.

Она выпрямилась на стуле, сжав рукой горло.

– И здесь содержатся такие опасные преступники? Я не знала…

– Никто не знает, – прохрипел Борис, внезапно осознав, что сказал слишком много. – И вообще забудь то, что я тебе сказал.

Он сжал ее руку так сильно, что Мэрили вскрикнула от боли.

– Борис! Прекрати! Ты сломаешь мне руку!

– Ты задаешь очень много вопросов, душка! – Борис отпустил Мэрили, но продолжал смотреть на нее в упор. – В эти дни никому нельзя верить и приходится быть осторожным.

У нее екнуло сердце: значит, предположения руководителей белого подполья о содержании политических заключенных вблизи Тобольска оказались верными, и есть все основания считать, что ее отец находится там же. Теперь, как никогда раньше, Мэрили хотелось попробовать вытрясти из Бориса как можно больше информации.

Глубоко вздохнув, она подалась вперед и, наградив Горчакова самой лучезарной улыбкой, на которую только была способна, прошептала внезапно охрипшим голосом:

– Ты можешь доверять мне, дорогой, потому что я верю тебе… Если бы я не верила, то не согласилась бы стать твоим другом!

Он несколько секунд молча смотрел на Мэрили и, поняв, что в ее голосе нет ни тени насмешки, вспыхнул румянцем:

– Да-да, ты тоже можешь доверять мне, Наталья… Я твой друг и хочу быть больше, чем друг…

– Поживем – увидим, – подмигнула Мэрили. Она твердо решила сегодняшним вечером выяснить, где же содержится ее отец.

Ее рабочее время подходило к концу, когда над столом призывно взметнулась рука Бориса.

– Я собираюсь уходить, – сказал он, расплачиваясь за выпивку и выкладывая на стол щедрые чаевые. – Как насчет жаркого, икры под стаканчик ледяной водки? Может быть, я еще раздобуду сыр и немного рыбы…

– Идет, – ответила Мэрили, сгребая со стола деньги. – Я согласна, нам пора познакомиться ближе.

Выйдя из ресторана, Мэрили закуталась в шубку и взяла Бориса под руку. Не успела она сделать и нескольких шагов, как внезапно остановилась, изумленная.

Возможно ли? По направлению к ресторану, через улицу, шли двое. Один из них показался ей знакомым. Она пригляделась. Нет, чепуха какая-то! Этот человек не может быть Кордом Брандтом!

Мужчина ступил на деревянный тротуар, поднял голову, и сердце Мэрили радостно екнуло: Корд! Он что-то увлеченно говорил своему спутнику, но, увидев Мэрили, замолчал.

– А что, этот ресторанчик закрывается на ночь? – разочарованно спросил его спутник, этого человека Мэрили видела впервые. – Мы проделали такой долгий путь…

– Закрывается! – рявкнул Борис, обнаружив, что один из мужчин не сводит взгляда с Мэрили. Он крепче сжал ее руку и попытался увести.

Однако она не двинулась с места. «Господи! Как здесь оказался Корд? И что он здесь делает?»

– Наталья! – холодно сказал Горчаков, теряя терпение. – Нам пора идти.

Корд моргнул и тихо повторил незнакомое имя.

Наконец она пришла в себя от потрясения и не оглядываясь последовала за Горчаковым.

– Одного из них, того, который с бородой, я уже видел раньше… – задумчиво сказал Горчаков. – Ничего, у меня есть человек, который выяснит, что он здесь делает. Готов поспорить, что это диверсант!

– И что же ему может понадобиться здесь?

– Как что? А царь? Думаешь, мы не заметили, что в городе появляется все больше бывших офицеров царской армии? Что с царской прислугой якшаются какие-то неизвестные люди? Они задавали вопросы, что-то обещали, а потом исчезали. Сейчас, конечно, уже не все так просто. Нас интересует каждый новый человек, появляющийся в городе, особенно если есть подозрения, что он белый.

Господи, что за бредовые идеи? Если она не могла поручиться за бородача, сопровождавшего Брандта, то уж про Корда знала точно: это большевик до мозга костей.

– С чего ты взял, что они белые? – спросила Мэрили, стараясь выглядеть безразличной.

– А какими же они еще могут быть? – неопределенно ответил Горчаков.

Они свернули на аллею, тянувшуюся мимо главного городского магазина. Поднявшись по узенькой лестнице, Борис остановился около двери своей квартиры. Пока он возился с ключами, Мэрили не удержалась от вопроса:

– А другой, без бороды? Он что, тоже белый?

Борис толкнул дверь и взял Мэрили за руку, увлекая за собой.

– Не беспокойся о нем, душка. – Его губы потянулись к Мэрили. – Эти люди – моя завтрашняя работа. Сейчас тебя должен заботить только я, только моя любовь.

Глубоко вздохнув и подавив в себе отвращение, она подставила губы для поцелуя. Сейчас не время думать о Корде Брандте. Ей предстоит стать великой актрисой и каждое мгновение напоминать себе, что ради освобождения отца нужно быть готовой ко всему.

 

Глава 26

Согласившись на приглашение Бориса, Мэрили давала себе полный отчет, что должна быть готова лечь с ним в постель – в этой ситуации она не имела выбора. Так или иначе следовало соблюдать такт и не опережать события. Сейчас самым главным было извлечь выгоду из этой близости и заставить его разговориться. В течение всего вечера Мэрили старалась делать так, чтобы Борис пил в два раза больше обычного и с трудом подавляла отвращение, терпя его пьяные ласки. Она с нетерпением ждала действия алкоголя.

– Итак, тебе нравится моя квартира? – Борис опять взялся за рюмку и залпом осушил ее. Не дожидаясь ответа Мэрили, он продолжил: – Когда я получил назначение в эту дыру, то сразу решил, что буду жить в отдельной квартире. Хватит с меня казарм!

Мэрили обвела взглядом огромную комнату. Она больше напоминала чердак с крошечными окнами, полупрогнившим деревянным полом и скудной мебелью. Дальний угол комнаты был отведен под спальню, где за муслиновыми занавесями, спускающимися от потолка до самого пола, как догадывалась Мэрили, скрывалась кровать.

– Квартира прекрасна, – ответила она.

– Прекрасна, но не так, как ты, душка. – Борис бросил на Мэрили плотоядный взгляд.

Мэрили едва не потеряла равновесие, когда огромная рука Бориса обвилась вокруг нее и скользнула под шубку, которую она так и не сняла.

– О! Борис, что ты делаешь! – воскликнула она, изображая наивный страх.

Горчаков отдернул руку.

– Прости меня… Я слишком долго ждал этого момента, Наталья. Позволь, я…

Заметив, что руки Горчакова снова тянутся к ней, Мэрили быстро вскочила с места и приподняла свою рюмку:

– За нас и нашу дружбу!

– Хороший тост! Весьма отрадно выпить за это!

Они звонко чокнулись, и Борис, опрокинув в себя очередную порцию, вырвал рюмку из рук Мэрили и вылил водку на пол.

Через мгновение Мэрили опять с отвращением почувствовала на себе его грубые руки. Она старалась уклоняться от его отвратительно-жадных губ. Сейчас он напоминал огромного борова, того и гляди готового захрюкать. В конце концов Мэрили не вытерпела. Оттолкнув Бориса, она взмолилась:

– Пожалуйста, дорогой! Не торопи меня! Я весь день провела на ногах и умираю от голода. Кстати, кто-то обещал мне икру…

– Ты тоже всю неделю обещала мне кое-что! – Борис снова потянулся к ее талии. Надменная самонадеянность Горчакова начала не на шутку злить Мэрили.

– Ничего я тебе не обещала, – прошипела она, вырываясь из его липких объятий. – Если это единственное, что тебе от меня нужно, то, боюсь, я совершила ошибку, посчитав тебя своим другом!

Она подняла соскользнувшую с плеч шубку, заранее зная, что Борис ни за что не даст ей уйти. Да, она была права. Он уже стоял позади Мэрили, сжимая ее плечи.

– Я прошу у тебя прощения, Наталья. Очень прошу. Я просто схожу с ума от твоей красоты!

Борис, стоя сзади и не выпуская ее плеч, поцеловал шею Мэрили.

– Тогда не надо торопиться! – Она повернулась к нему лицом и сверкнула глазами. – Я не животное, Борис! Я женщина и хочу нежности, а не насилия. Кроме того, – она кокетливо улыбнулась, – думаю, что, немного выпив, я тоже смогу стать более нежной.

После этих слов Борис не раздумывая разлил водку и присел рядом с ней.

– Я хочу стать для тебя больше, чем просто женщиной, с которой можно переспать, – мягко прошептала Мэрили.

Неожиданно Борис нахмурился.

– Что с тобой? Я сказала что-то не так? – Мэрили заглянула Горчакову в глаза.

– Видишь ли… – произнес он с запинкой, – я думаю, что должен сказать тебе, что не могу…

– Ничего не понимаю. – Такая перемена в настроении Бориса заинтриговала Мэрили.

– Я женат, – пробормотал он наконец, отводя глаза в сторону.

– Ты что? Ты подумал, что я хочу выйти за тебя замуж?!

– А что ты имела в виду, говоря о том, что хочешь стать для меня больше, чем просто женщиной на ночь? – В его взгляде неожиданно промелькнул слабый луч надежды.

– Послушай, как ты дослужился до должности комиссара, будучи таким наивным? Неужели ты думаешь, что ночь, проведенная с мужчиной, достаточное основание для женитьбы? Я имела в виду совсем другое. – Она нежно погладила руку Бориса. – Я хочу, чтобы мы были счастливы друг с другом.

– Тебе… тебе будет хорошо со мной, – улыбнулся Горчаков в ответ, пытаясь отставить свою рюмку в сторону, но Мэрили задержала его руку.

– Я хочу, чтобы мы узнали друг друга ближе. Я пришла сюда не для того, чтобы переспать с тобой, – для этого можно найти и простого солдата. Ты должен быть нежен, нетороплив… И самое главное – ты должен любить меня.

Глаза Горчакова потемнели. Ему не совсем нравилась игра, затеянная этой девицей, но мысль о том, что он проведет с ней в постели не одну ночь, заставила его уступить.

– Хорошо, – пробурчал он, – а что, собственно, тебе нужно? Что я должен сделать для этого?

Мэрили уютно устроилась напротив Бориса и попросила:

– Сначала расскажи мне о себе.

Заметив в ее глазах искренний интерес, Борис начал рассказывать о своем прошлом, о том, как попал в Красную армию, о революционной деятельности… Он даже поведал Мэрили о своей жене, оставшейся в Петрограде с двумя маленькими дочерьми.

– А чем ты занимаешься сейчас?

– Это совсем не интересно, – пожал плечами Борис. – По крайней мере мне совсем не нравится крутиться в губернаторском доме вокруг императорской семьи. Я слишком сильно ненавижу и их самих, и то, что они олицетворяют. Большую часть времени я провожу в тюрьме, где содержатся политические заключенные.

– Об этом даже слышать страшно. – Мэрили изобразила, что дрожит от ужаса. – Там же, наверное, самые настоящие дьяволы!

– Теперь белые не представляют опасности. Они тихи и безобидны, как кролики, боятся сказать лишнее слово, только и делают, что плачутся на горькую судьбу.

– Неужели все? И много их у тебя?

На протяжении всего рассказа Борис почти непрерывно пил, его язык заплетался все сильнее, и теперь Мэрили понимала, что он не продержится долго.

– Немного. Меньше дюжины…

– И что, все они малодушные трусы? – продолжала допытываться Мэрили. – Тогда зачем ты вообще там нужен? Если ты такой смелый и отважный, как говоришь, то почему твои таланты не используют в боевых действиях?

Она полагала, что последнее замечание разъярит Горчакова, однако он выпил уже так много, что только глупо захихикал.

– Нет, не все… Есть там несколько действительно серьезных противников. Именно поэтому сам Ленин лично приказал мне присматривать за ними. – Борис ударил себя кулаком в грудь.

Мэрили отвернулась от Горчакова, чтобы тот не заметил в ее глазах явной заинтересованности, и спросила безразличным голосом:

– Неужели? Значит, здесь содержатся даже важные преступники?

– Конечно, – подтвердил Борис. – Даже небезызвестный Драгомир Михайловский, человек с самой дурной репутацией, который…

Сердце Мэрили бешено заколотилось. Великий Боже! Отец находится совсем рядом! Мэрили изо всех сил старалась не показать охватившего ее волнения.

– Прости, Борис… – проговорила она ровным голосом. – У меня закружилась от выпитого голова. Кажется, я устала несколько больше, чем думала. Так о чем ты начал рассказывать?

Вопрос повис в воздухе: Борис окончательно отключился, его голова свесилась набок, а рука медленно сползала вниз.

Мэрили необходимо было время, чтобы прийти в себя, – слишком уж много потрясений она испытала за последние несколько часов: и подтверждение того, что отец находится в Тобольске, и неожиданное появление Корда. Она хотела обдумать все и решить, что делать дальше.

Быстро надев шубку, она направилась к двери. Борис не будет слишком расстроен, проснувшись один, – в конце концов пусть считает, что она обиделась на его явный перебор. Это он должен перед ней извиняться! Помедлив секунду, она вернулась и укрыла Горчакова одеялом и после этого торопливо выбежала в холодную ночь. Добравшись до дома, она устало опустилась на кровать и мгновенно погрузилась в глубокий сон.

Ее разбудил настойчивый стук в дверь. С трудом открыв глаза, Мэрили посмотрела в окно – сквозь занавески уже пробивался бледно-лиловый свет наступающего утра.

Стук снова повторился.

– Кто там? – сонным голосом спросила Мэрили, думая, что это, должно быть, пришел за подмогой старый уборщик ресторана. Обычно, когда у него было слишком много работы, Мэрили помогала ему.

Ответа не последовало. Откинув одеяло, Мэрили ступила босыми ногами на холодный пол.

Подойдя к двери, она открыла ее и в ужасе отпрянула: в комнату вошел Корд и плотно прикрыл за собой дверь.

– Какого черта ты здесь делаешь? – прошептал он, подхватывая Мэрили на руки. – Я не мог поверить собственным глазам, увидев тебя вчера вечером! Черт побери, Мэрили, ты что, смерти ищешь?

Потрясение быстро сменилось злобой. Задрожав от ярости и вырвавшись из рук Корда, Мэрили горячо воскликнула:

– А что здесь ты делаешь, шпион? Разыгрываешь из себя белого, хотя на самом деле грязный большевик?

Он потащил отчаянно сопротивляющуюся Мэрили к кровати, зажимая рукой ее рот. Насильно усадив ее рядом и не давая произнести ни слова, Корд прошипел:

– Ты хочешь разбудить весь город? Слушай меня, черт побери! Говорить сейчас буду я, твое дело – слушать.

– Нет! – крикнула Мэрили. – Это ты слушай меня! – Она старалась говорить тише: чего доброго, действительно кто-нибудь услышит. – Я хочу одного – спасти своего отца и прошу тебя не мешать мне! Если ты попытаешься выдать меня большевикам, я немедленно сделаю то же самое: вчера я видела тебя в компании с белым офицером, значит, ты тоже выдаешь себя за другого! Убирайся отсюда ко всем чертям и забудь, что видел меня.

Корд иронично посмотрел на Мэрили и неожиданно расхохотался, закинув голову.

– Я сказала что-то смешное? – зло спросила Мэрили.

Он покачал головой, смех не давал ему говорить.

– Самое забавное, – наконец выговорил он, – что каждый из нас притворяется красным, не являясь в действительности таковым!

– Ты о чем? – озадаченно спросила Мэрили.

– Постараюсь объяснить еще раз… Я на твоей стороне. И всегда был на ней. Ты сбежала как раз в тот вечер, когда я собирался тебе все рассказать. Рассказать о том, что я не работаю на большевиков. Моим заданием было присматривать за тобой и защищать, если понадобится.

– Ты хочешь заставить поверить меня в очередную ложь? – Мэрили не сдержалась и снова закричала: – Ты все еще принимаешь меня за наивную девочку? Сначала ты похищаешь меня по ошибке, но затем решаешь, что и я обладаю кое-какой ценностью благодаря деньгам моего отца. Потом ты стараешься убедить меня в том, что испытываешь ко мне чувство любви. После этого я застаю тебя в постели с Элеонорой, в то время как немногим раньше ты пытался склонить меня к тому же!

Корд ошеломленно смотрел на Мэрили. Кажется, теперь он понял истинную причину ее побега.

– Я очень сожалею, – пролепетал Корд. Его вид был жалок. – Сожалею, что ты это видела… Что это случилось. Но… Но я сделал это. – Он попытался взять Мэрили за руку, но она быстро отскочила в сторону. – Да, ты права, – продолжил Корд. – Но я полюбил тебя, больше того, и сейчас люблю. Поэтому ты должна доверять мне. Я прошу тебя, пойдем отсюда, Борис Горчаков очень опасен, с ним нельзя играть. Поедем в Тюмень, там ты будешь находиться в безопасности. Освобождение твоего отца – моя задача, и я выполню ее. Но при одном условии: я не должен беспокоиться о тебе.

– Убирайся ко всем чертям, Корд Брандт! – Мэрили дрожала от ярости. – Я не верю тебе! Клянусь, если ты выдашь меня, я сумею доказать, что ты работаешь на два фронта и нас повесят на одном суку.

– Ты ничего не поняла! – с отчаянием в голосе сказал Корд. – Пойдем сегодня в наш штаб. Дубовицкий подтвердит тебе, кем я являюсь на самом деле.

– Я уже сказала – нет! – Она показала Корду на дверь. – Убирайся отсюда! Забудь, что ты меня видел и что знаком со мной.

Брандт понял, что Мэрили не шутит, но времени на дальнейшие убеждения у него уже не оставалось.

– Я снова повторяю, что очень сожалею. – Он беспомощно пожал плечами. – Сейчас я уйду, ты должна успокоиться прежде всего. Но обещаю, я найду способ заставить тебя поверить.

Их взгляды пересеклись, но не успела Мэрили и рта открыть, чтобы еще раз потребовать от Корда немедленно покинуть комнату, как раздался тихий стук и извиняющийся голос Горчакова произнес:

– Наталья, ты еще спишь, моя дорогая? Я хочу сказать, что пришел просить твоего прощения.

Мэрили застыла в ужасе: если Горчаков обнаружит здесь Корда, все пропало. Приложив палец к губам, она кивнула на окно. Корд понял без лишних слов. Окно с шумом открылось, и Борис, топчущийся перед дверью, встревоженно спросил:

– Наталья? С тобой все в порядке? Что у тебя там за шум? – Он начал дергать за дверную ручку.

Господи, как Мэрили была счастлива, что Корд запер дверь, как только зашел в комнату.

– Подожди минутку, Борис, – сонно отозвалась она. – Ты так испугал меня!

– Я очень сожалею, – ответил Горчаков, – и прошу прощения.

Он нервно прохаживался перед дверью ее комнаты. Тем временем Корд выпрыгнул из окна и исчез в сумерках морозного утра. Закрыв окно, Мэрили облегченно вздохнула и пошла открывать дверь.

Корд тихо пересек двор ресторана и вышел на улицу. Оглядевшись, он сощурился от первого луча восходящего солнца и торопливо пошел прочь.

На другой стороне аллеи, прячась за бочками, стоял радостно оскалившийся Рудольф. Он был уверен в одном: если он нашел Корда Брандта, то теперь найдет и Мэрили.

Его товарищи позаботятся о вероломном немце! А уж он сам позаботится о беглянке.

 

Глава 27

Корд был в ярости, с каким трудом он сдерживался, чтобы изо всех сил не ударить Владимира Дубовицкого по лицу! Сейчас его интересовал только один вопрос: каким образом Мэрили, девушке, не имеющей никакого представления о конспирации, позволили работать с таким опасным человеком, как Борис Горчаков?

Все маловразумительные ответы на этот счет доводили его до исступления.

– Она сама прекрасно понимает, что идет на риск, Брандт, – тихо сказал Дубовицкий, – и знает, что нужно делать.

– Ничего она не знает, – рявкнул Корд, – и знать не может! Для такой работы нужен профессионал, вроде этой большевистской стервы Элеоноры Хэпсбург… Неужели у вас не нашлось более подходящего человека?

– Мэрили сама настояла на своей кандидатуре. Она больше всех заинтересована в освобождении собственного отца. Кстати, ведь это твоими стараниями Элеонора не оправдала надежд наших «цюрихских патриотов», не так ли?

Последнее замечание Дубовицкого Корд пропустил мимо ушей. По глубокому убеждению Брандта, Элеонора просто лишний раз доказала, что оскорбленная женщина способна на месть.

– Она сдалась на милость властей, – продолжал Владимир. – Да, еще теперь нам стало известно, что Колтрейны отправились в Россию на поиски Мэрили. Нас попросили помочь им, но, конечно, мы сохраним в тайне место ее пребывания до тех пор, пока она не закончит своей миссии.

– Мне остается только уповать на то, что Колтрейны разыщут ее раньше, чем Борис Горчаков раскусит Мэрили.

– Хватит об этом, Брандт, – со злостью прервал его Дубовицкий.

– Нет! Меня беспокоит ее судьба, и я не собираюсь отсиживаться и наблюдать, как она играет с огнем только потому, что вы, сукины дети, уверены, что цель оправдывает средства! И вам безразлично, какая цена будет заплачена!

Круто развернувшись, Корд двинулся к выходу, но Дубовицкий махнул рукой, и несколько человек загородили ему дорогу. Поняв, что силы неравны, Корд остановился.

– Хорошо! Что ты еще задумал? Я возвращаюсь в Тобольск и буду внимательно наблюдать за развитием событий.

– Это именно то, о чем я хотел тебя попросить, – холодно ответил Дубовицкий. – Наше дело – наблюдать.

– Но предупреждаю, что в случае чего, ты не сможешь остановить меня даже силой. И я не буду спрашивать твоего совета, – нахмурился он, нащупывая под полой дохи рукоять револьвера.

Впрочем, Дубовицкий ничуть не сомневался, что Корд вооружен.

– У нас есть, кому присматривать за ней. Твое ненужное вмешательство только усложнит дело и сделает положение Мэрили еще опаснее, – примирительно сказал Владимир.

– Это исключено, – покачал головой Корд.

– Но ты же сам рассказал, как прыгал из окна ее комнаты. Что, если тебя видели? Ты не должен общаться с ней лично.

– Да кто будет шататься по улицам ранним утром? Кроме того, мне нужно было увидеться с ней. Должен же я был узнать, что у нее за дела с этим проклятым комиссаром? Да и мне совсем не хотелось, чтобы она подумала, будто я шпионю за ними. Кстати, неплохо бы тебе поделиться с ней, кто я на самом деле.

– Это ничего не изменит, – с усмешкой сказал он. – Во всяком случае, тебе лучше держаться подальше от Мэрили. Сейчас твои контакты с ней слишком опасны. Отложи свои личные дела до лучших времен.

– Послушай, – взорвался Корд. – Позволь-ка мне кое-что тебе объяснить! Может быть, ты принимаешь меня за патриотически настроенного обывателя, который делает добрые дела для этой вашей, чтоб ей пусто было, контрреволюционной борьбы? Да я с таким же успехом расправлюсь и с тобой, и с твоими ублюдками, загораживающими выход!

Корд угрожающе навис над Дубовицким, и тот испуганно отпрянул назад. Охранники насторожились и окружили их.

– Для меня эта война значит слишком много, Дубовицкий. Ты ведь знаешь, у меня много причин ненавидеть большевистских свиней! Моя мать была зарезана революционными фанатиками прямо в петроградской мясной лавке только за то, что не согласилась с их разглагольствованиями. А потом эти выродки хладнокровно застрелили моего отца, когда тот пытался отомстить. В свое время он вывез мою мать из России и жил с ней в Германии до тех пор, пока не умер дед. Тогда они вернулись обратно… Этот день стал последним в их жизни… В то время я учился в Оксфорде и, получив известие о смерти родителей, понял, что теперь эта проклятая война стала и моей войной. Мной движет только чувство мести, и я никогда не скрывал этого. Идеи меня не волнуют.

– Мы знаем это, Брандт. Знаем и то, что ты один из лучших, но не позволяй своему сердцу брать верх над разумом и делать глупости, хорошо?

– А я вам не томящийся от любви гимназист, – сердито ответил Корд. – Я знаю сам, что делаю. Все, о чем я вас прошу, – вывести Мэрили из игры и рассказать ей, ради каких чертей я уже столько времени играю с ней в эти игры. Мне нужно, чтобы Мэрили мне поверила.

Дубовицкий посмотрел на Корда беспокойным взглядом. Ему очень не хотелось отпускать немца в Тобольск – было достаточно и других мест, где он мог бы быть полезным. Только ведь Корд все равно не послушается.

– Ну, хорошо, – в конце концов сказал Дубовицкий. – Возвращайся. Можешь наблюдать за ней, но только на расстоянии. Помни, что ты подвергаешь опасности не только ее жизнь, но и свою собственную, несмотря на то, что там есть наши люди.

– Надеюсь, они смогут оказать мне помощь?

– Пока нет, – покачал головой Дубовицкий, – это только усложнит дело. Пусть все идет своим чередом, а правду про тебя она узнает в свое время. Сейчас Мэрили нужно сосредоточиться на том, чтобы обработать Горчакова, а все остальное будет только отвлекать ее от работы.

Аргументация Дубовицкого была абсолютно неубедительна, но Корд хотел сейчас только одного – побыстрее закончить этот неприятный разговор и вернуться в Тобольск.

– Ладно, – нехотя произнес он. – У меня нет выбора, и приходится играть по вашим правилам. По крайней мере сейчас.

– Сейчас, – как эхо отозвался Дубовицкий, кивая. – Теперь иди, мы будем поддерживать с тобой связь. Но только помни свое истинное предназначение – находиться в Тобольске и быть готовым в любой момент выполнить наш приказ.

Корд кивнул и торопливо вышел. Честно говоря, он еще и сам не знал, что предпримет в дальнейшем, в одном Корд был уверен: необходимо любой ценой уберечь Мэрили от опасности. А еще ему очень хотелось надеяться, что она сама не окажется в ситуации, гибельной для нее…

Борис Горчаков сидел в огромном служебном кабинете. Над его столом висел портрет Ленина. Комиссар болезненно поморщился – голова разламывалась от слишком большого количества водки, выпитой накануне…

Горчаков проснулся один, без Натальи, но, увидев, как заботливо он укрыт одеялом, стал тешить себя надеждой, что она не обиделась на него. Но все же, не желая портить отношения с хорошенькой официанткой, Горчаков торопливо выбежал из дома и, окунувшись в морозно-ледяное утро, быстрым шагом направился к ресторану. Сейчас его обуревало только одно желание – сообщить Наталье, как сильно он раскаивается в глупом завершении так прекрасно начинавшегося вечера. Борис клялся самому себе, что никогда больше не станет злоупотреблять выпивкой.

Постучав в дверь и услышав странный шум, донесшийся из комнаты Мэрили, Горчаков заподозрил неладное. Но после того как она приняла его извинения и уверила, что совсем не сердится, и даже согласилась на очередную встречу с ним, Горчаков в самом хорошем расположении духа отправился домой, предвкушая удовольствие от новой встречи с Мэрили. Уж он-то докажет, каким мужчиной может быть на самом деле! Мэрили будет на седьмом небе от счастья!

Около дверей его служебного кабинета топтался темноволосый незнакомец. Горчаков заявил, что не имеет лишнего времени на пустые разговоры, однако тот привлек его внимание, заявив:

– Наталья – это не настоящее ее имя.

Борис, сопровождаемый удивленным взглядом своего помощника, вежливым жестом пригласил незнакомца в кабинет, но лишь только за ними закрылись двери, тут же схватил его за ворот и прижал к стене.

– А теперь отвечай: кто ты и зачем здесь находишься? Только быстро, если хочешь жить, пока мое терпение не лопнуло… товарищ, – добавил он со зловещей улыбкой.

– Наталья совсем не Наталья, – повторил незнакомец, с опаской покосившись на огромную руку Горчакова, которая могла с легкостью задушить его. – Она… она дочь… Драгомира… Михайловского… – прохрипел он.

Борис легко оторвал его от пола и бросил на стул.

– Говори! – приказал он. – Но если хоть одно твое слово окажется лживым, можешь считать себя покойником! – Комиссар обошел вокруг стула и посмотрел на портрет Ленина.

Когда Рудольф увидел Брандта, выпрыгивающего из окна комнаты Мэрили, он даже и не подумал следить за ним. Зачем? Какой смысл рисковать? Не исключено, что явка белых хорошо охраняется. Кроме того, Рудольф был уверен, что уведомить Бориса Горчакова о том, что его водят за нос, значительно важнее.

Рудольф заговорил лишь после того, как Горчаков успокоился. Теперь на лице комиссара отражалось любопытство и некоторое замешательство.

– Итак, – сказал он, выслушав Рудольфа до конца, – итак, моя маленькая Наталья – дочь Драгомира Михайловского. Какого же кретина она из меня делала! – с холодной усмешкой добавил он.

– О нет, что вы! Откуда же вам было знать? Только по счастливой случайности мне удалось разузнать об их плане. Ее и Брандта. Видите ли, – торопливо пояснил Рудольф, – услышав о побеге Мэрили из Даниберри, я сразу заподозрил Брандта. Абсолютно убежден, что моя сестра выдала всех только по одной причине – она была вне себя от ярости, узнав о романтическом увлечении Корда своей прекрасной заложницей. Все свои силы и время я потратил на поиски и, как видите, это дало свои плоды.

– Вы поступили как настоящий гражданин, Рудольф, – проворчал Горчаков. – И поскольку вы доказали, что владеете сложившейся ситуацией, предлагаю вам изложить свои соображения насчет дальнейших действий. Что вы предлагаете? Послать солдат и арестовать ее? А потом и Брандта? Пытать их обоих до смерти или, например, публично казнить в назидание другим шпионам, кишащим в Тобольске…

– Нет, ни в коем случае, – быстро возразил Рудольф. – Вы же не хотите переполошить все белое подполье? После этого они спрячутся так, что вам уже никогда не выйти на его руководство. Все нужно сделать тихо, быстро и без огласки.

– Пойдет!

– Когда вы снова с ней встретитесь?

– Сегодня вечером.

– Отлично! Сделайте вид, что ничего не знаете, и приходите к Мэрили. Корд, мы можем быть в этом уверены, не спускает с нее глаз, и обязательно явится туда же. Ваши люди будут наготове, и оба попадутся в наши руки. Корд прямиком направится в компанию к Драгомиру и Мэрили тоже… Только немного погодя. – Рудольф многозначительно посмотрел на Горчакова. – Мне хочется получить вознаграждение за выполненную работу.

В темных глазах Бориса промелькнул похотливый блеск.

– Ах да! Всякий труд должен быть оплачен. А потом подойдет и моя очередь!

Рудольф поморщился про себя, представив Горчакова с Мэрили, однако сохранил на лице любезную улыбку. Нет уж, такого он не допустит – слишком сильна его любовь к Мэрили Михайловской! Ему не нужна в награду одна лишь ночь… Он хочет большего!

Оставалось избавиться от Корда Брандта и Бориса Горчакова… и тогда Мэрили будет принадлежать только ему…

 

Глава 28

Хозяин ресторана хмурился все сильнее: Мэрили роняла уже второй поднос. Слишком уж сильно она нервничала – время невозможно повернуть вспять, а вечер неизбежно приближался. Она уже узнала от Бориса то, что ей было нужно, и теперь ломала голову, как предотвратить встречу со своим страстным обожателем. Единственное, что ей оставалось, – спровоцировать ссору. После нее можно будет держать Бориса на расстоянии до тех пор, пока белые не осуществят свой план освобождения отца.

Нет, она точно не сможет доработать до конца дня с такими взвинченными нервами! Мало того, что ей достаточно хлопот из-за Горчакова, так теперь еще появился и Корд Брандт, чтоб его черти взяли! Неужели он не боялся, что она может сдать его белым как шпиона? Правда, он мог сделать то же самое в отношении ее.

Мэрили искренне надеялась, что Корд перестанет теперь крутиться около ее дома и оставит ее в покое. Она была настолько смятена, что позволила себе украдкой сделать маленький глоток из первой попавшейся открытой бутылки в задней комнате. Лишь только после этого, почувствовав себя немного увереннее, Мэрили снова вышла в зал.

Появление Бориса было неожиданным, обычно он приходил позже, и она уставилась на него, не скрывая удивления. Он не стал садиться за стол, а только расстегнул шинель и, наградив Мэрили восхищенной улыбкой, прошел в кабинет хозяина. Через приоткрытую дверь ей было хорошо видно, как мужчины о чем-то разговаривают, при этом Мэрили совсем не понравилось выражение лица хозяина, время от времени бросающего взгляды в ее сторону. Пожав его руку, Борис направился в зал.

– Что это все значит? – встретила его Мэрили прямым вопросом.

Борис без стеснения чмокнул ее в щеку и прошептал:

– Собирайся, милочка. Тебя отпустили с работы.

– Но… – Мэрили никак не ожидала такого поворота событий.

– Что-нибудь не так? – Горчаков посмотрел на нее сверху вниз: он был почти на две головы выше Мэрили. – Ты недовольна, что я увожу тебя раньше? Тебе не нравится, что мы сможем провести весь вечер вдвоем? Наталья, ты играешь с моим сердцем в жестокие игры!

– Вовсе нет! – Улыбнувшись через силу, она встала на цыпочки и дотянулась до губ Бориса. – Просто я несколько удивлена, что хозяин согласился. Обычно он с большой неохотой идет на такие уступки…

– Ты забыла, кто я, а он про это хорошо помнит! Итак, собирайся и пойдем. У меня приготовлен небольшой ужин, который, надеюсь, загладит мое вчерашнее поведение.

Со стесненным дыханием она повернулась, успев заметить похотливый взгляд Бориса, наградившего ее игривым шлепком. Зайдя в заднюю комнату, Мэрили переобулась, заметив, как дрожат ее руки, снова отпила из бутылки и, тяжело вздохнув, надела шубку. Чему быть, того не миновать, обратной дороги нет. Однако невзирая на самые мрачные предчувствия Мэрили казалось, что еще никогда она не ощущала себя столь сильной и решительной.

Женщина, стоявшая в кухонных дверях, наблюдала, как Борис вместе с молодой девушкой выходит из зала.

Она выполняла обязанности посудомойки и следила за тем, чтобы у посетителей всегда была чистая посуда. Как только корзина с грязными тарелками наполнялась до краев, женщина спешила в заднюю комнату и принималась за работу. Чистая посуда помещалась в другую корзину и снова выносилась за стойку.

Сейчас корзина была наполнена, но женщина, не шевелясь, продолжала наблюдать за Борисом и Мэрили, двигающимися к выходу. Где же Корд Брандт? Сама она не в силах была помочь девушке вырваться из лап Горчакова…

– Эй, ты! Тебе что, не нужны деньги за сегодняшний вечер? – Неожиданно рядом с ней возникла грозная фигура хозяина.

Женщина вздрогнула и, подхватив корзину, без слов направилась в заднюю комнату. Хозяин несколько секунд внимательно смотрел ей вслед – слишком уж странная она, эта работница. Казалось, меньше всего на свете ее беспокоят деньги, она была готова работать только за еду, почти даром. Всегда думая о чем-то своем, с постоянно опущенной головой, она никогда никому не смотрела в глаза. Именно поэтому его и удивило то пристальное внимание, которым она удостоила этого комиссара и Наталью. Женщина вернулась к своей работе, и хозяин недоуменно хмыкнул.

Крик отчаяния, казалось, был готов сорваться с ее губ, но Ирина уже давно научилась сдерживать свои чувства. Однако сейчас, видя, как этот дьявол уводит Мэрили, в ней все сжималось от страха. Об Ирине не знал никто, кроме Корда. Слишком уж беспокоило белых, что припрятанное ею золото будет потрачено на освобождение Драгомира. Несомненно, соблазн был слишком велик, но сам Михайловский никогда бы не принял такой жертвы: по его мнению, эти деньги могли быть потрачены только на одно святое дело – освобождение семьи императора. В свое время Ирина получила от Драгомира на этот счет строгие указания.

Работая в подполье, Ирина услышала о похищении Мэрили «цюрихскими патриотами». Тогда было уже слишком поздно что-то предпринимать, но теперь, когда в поле зрения появился профессиональный контрразведчик Корд Брандт, Ирина облегченно вздохнула. Сейчас она нуждалась в Корде, как никогда: над девушкой нависла смертельная опасность, и если Корд не появится вовремя, ситуация выйдет из-под контроля. Конечно, она постарается сама что-нибудь предпринять, заранее зная, что имеет очень мало шансов на успех.

Почти механически Ирина внесла корзину с чистой посудой и, аккуратно поставив ее под стойку, вернулась на кухню, продолжая лихорадочно размышлять, что же делать дальше. В конце концов она решила отправиться на квартиру Горчакова, а там будь что будет.

На улице повалил густой снег – это даст ей возможность держаться от Мэрили и Бориса на небольшом расстоянии. Одевшись, Ирина еще раз проверила, на месте ли небольшой нож, спрятанный в правом валенке, и выскользнула через черный ход.

Она не успела сделать и шага, как от дома напротив отделилась неясная тень. Она узнала Корда. Слава Богу, он успел вовремя.

– Что-то случилось, – утвердительно произнес он, вглядываясь в лицо Ирины. – Что именно?

Она в двух словах объяснила Корду, что Горчаков против обыкновения явился намного раньше и уговорил хозяина отпустить Мэрили до закрытия ресторана.

– Сколько времени им потребуется на дорогу? – спросил Корд, не в силах сдержать вырвавшееся ругательство.

– Думаю, три четверти часа, не больше.

– Где, где живет этот выродок?

Едва выслушав объяснение, Корд бросился вслед за Мэрили, но Ирина успела схватить его за рукав:

– Что ты собираешься делать?

– Забрать ее оттуда, черт побери!

– Но ей понадобится время…

– На что?! – рявкнул Корд. – Выслушивать пьяные откровения Горчакова? Ирина, неужели ты действительно полагаешь, что Мэрили сможет что-нибудь сделать для освобождения своего отца? Конечно, она умна и сообразительна, но я очень сомневаюсь в ее способностях, особенно если учесть, что этот негодяй преследует свои личные цели в отношении Мэрили. Держу пари на все императорское золото: сегодня вечером он не станет тратить время на пустые разговоры.

На глазах Ирины выступили слезы.

– Насчет золота я имею четкие указания от Драгомира – он сам велел мне хранить его как зеницу ока. Но никто не знает, какие страдания мне приходится переносить ради того, чтобы сдержать свое слово.

– Знают, Ирина. – Корд неуклюже погладил ее по плечу. – Все знают и уважают тебя за это, и я тоже. Прости за неудачную шутку. Поистине Драгомир – самый счастливый человек. – Он на мгновение прижал к себе Ирину. – Так или иначе, Мэрили нужно спасать из лап этого мерзавца!

– Но как ты собираешься это сделать?

– Там видно будет! – ответил Корд и растворился в ночном мраке.

Несколько секунд Ирина смотрела ему вслед, а затем, прислонившись к двери, подняла глаза к небу в неслышной молитве за человека, которого любила.

Мягко падающий снег скрывал очертания домов. В его густой пелене едва ли можно было различить одинокую фигуру, вынырнувшую из темноты и последовавшую за Кордом Брандтом.

 

Глава 29

Борис помог Мэрили снять шубку, и, как только она соскользнула с плеч девушки, начал жадно целовать ее шею. Мэрили вздрогнула и мгновенно напряглась, но Борис ничего не замечал – слишком уж давно он ждал этого момента.

– О милочка, моя дорогая! – простонал он. – Я схожу с ума, еще никогда в жизни я не желал женщину так страстно! Ты должна стать моей!

Борис развернул Мэрили лицом и жадно прижался к ее губам. Она вздрогнула от отвращения, но все же сдержалась. Но когда он попытался грубо раздвинуть ее бедра, она не вынесла этого и решительно оттолкнула его руки.

– Что с тобой, Борис? – воскликнула Мэрили. – Как ты смеешь обращаться со мной так грубо? Я же только второй раз переступила порог твоего дома! За кого в конце концов ты меня принимаешь?

– За обаятельную и страстную женщину! – с жаром ответил Борис, снова протягивая к ней руки. – За женщину, которую я безумно хочу! – Мэрили сделала еще один шаг назад. – Ты разве этого не знаешь? Почему ты меня так мучаешь?

– Всему свое время! – резко возразила Мэрили. – Мне был обещан ужин, а я умираю от голода.

– Ах да! – Борис кивнул и двинулся в сторону маленькой кухни. – Ты совершенно права, прошу прощения. Просто я желаю тебя так страстно, что забываю все на свете! Конечно, давай сначала поужинаем! – Он с грохотом начал переставлять посуду. – А потом мы отправимся с тобой в постель, где нам будет тепло и уютно. Я сделаю все, чтобы нам было хорошо вместе, моя дорогая Наталья!

Он повернулся, чтобы бросить на нее взгляд, полный обожания, и Мэрили удалось выжать из себя жалкое подобие улыбки.

– Тебе это понравится, – сказал Борис, протягивая ей бокал. – Великолепное полусухое шампанское, специально для тебя.

Взяв бокал, Мэрили осушила его одним залпом.

– А вот и пельмени. – Борис внес в комнату большое дымящееся блюдо. – Лучших пельменей не найти во всей Сибири!

Мэрили передернуло – нельзя сказать, что от пельменей шел аппетитный запах. Выпив еще шампанского, Мэрили искренне надеялась, что это позволит ей слегка расслабиться.

– У тебя такая опасная работа, – начала она. – Мне все время приходится беспокоиться за тебя. Что, если вдруг кому-нибудь из твоих подопечных удастся сбежать? Ты не допускаешь такой ужасной возможности?

Борис был рад, что Мэрили не видит его злорадной улыбки. Коварная лиса! Ладно, он поиграет в ее игру! Но только недолго. Борису хотелось взять свое еще до появления Рудольфа, который получил указание прийти около полуночи. Бросив быстрый взгляд на часы, он увидел, что имеет в запасе еще достаточно времени – около двух часов. Собственно говоря, именно по этой причине Борис и забрал ее из ресторана раньше обычного.

– Нет, – в конце концов ответил он на вопрос Мэрили. – Я не допускаю такой возможности, Наталья.

– Но ведь нет на свете такой тюрьмы, из которой нельзя было бы совершить побег: любая из них имеет какие-нибудь недостатки.

– Конечно, – согласился Борис. – Это может случиться даже средь бела дня – при смене караула, инспекциях, в то время, когда заключенные получают пищу. Я даже приказал увеличить число охранников, хотя, по правде говоря, меня это не беспокоит так сильно, как ты думаешь. – Он не смог удержаться, чтобы не бросить на Мэрили испытующий взгляд. – А почему это так волнует тебя?

– Что ты! Мне это совершенно безразлично. – Мэрили попыталась изобразить в глазах кокетство и мягко улыбнулась: – Я только хочу быть уверена, что ты находишься в безопасности. Ты стал значить для меня слишком много, и я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– Все будет в порядке, это-то я уж тебе обещаю, – ответил он, раскладывая пельмени по тарелкам. – Не будем терять времени, дорогая Наталья. Огонь в печке догорает, и, я думаю, нам будет намного теплее в постели.

С замирающим сердцем Мэрили села за стол. Борис совсем ничего не пил, и это сильно осложняло ситуацию. Она кивнула на бутылку, поставленную Борисом на стол:

– А ты разве не присоединишься ко мне?

– Нет, с меня хватит вчерашнего вечера. Мне нужна ясная голова и силы в мышцах, я хочу ощутить сполна блаженство, которые мы доставим друг другу.

Мэрили отодвинула тарелку.

– Ешь, – нетерпеливо сказал Борис. – Ты же сама говорила, что умираешь с голоду.

Так или иначе, можно было потянуть еще немного времени. Борис так легко проговорился, что из тюрьмы возможен побег! Она и надеяться на такое не могла.

– Я не ем пельмени. – Мэрили брезгливо отодвинула тарелку в сторону.

– В самом деле? – приподнял одну бровь Борис. – Но это все, что у меня есть. Ешь или пойдешь в постель голодной!

– Не буду! – Настало время затеять ссору. Она вскочила на ноги. – Должна сказать, что не очень-то ты любезный хозяин. Ты даже не спросил, нравится ли мне это блюдо или нет! А узнав, что не нравится, ты всем своим видом показываешь, что тебя это нисколько не заботит! При таком отношении я очень сомневаюсь, что ты увидишь меня в своей постели…

– Ты не поняла. – Борис вскочил следом за ней, так что его стул с грохотом упал на пол. – Маленькая моя, ты запросишь у меня вторую порцию!

– Нет! – Она попыталась увернуться, но Борис быстро подхватил Мэрили на руки и понес к кровати.

Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела Горчакова, срывающего с себя гимнастерку.

– Нет! – Мэрили попыталась вырваться из его цепких объятий. – Нет, ты не можешь это сделать.

– Смогу, – ощерился Горчаков, наваливаясь на нее и начиная снимать с Мэрили платье.

Она защищалась, как могла, чувствуя, насколько неравны их силы. Теперь Горчаков смотрел на нее, обнаженную, странным взглядом, в котором присутствовали одновременно и жестокость, и похоть.

– А теперь, моя лисичка, ты узнаешь, что происходит с женщинами, которые настолько глупы, что пытаются водить за нос самого Бориса Горчакова!

Он попытался раздвинуть ей ноги, но Мэрили, извиваясь, изо всех сил вцепилась в него ногтями. Борис отвесил ей несколько звонких пощечин:

– Черт тебя возьми! Хватит дергаться! Ты будешь моей! – Он попытался ударить ее еще раз. – Я буду заниматься любовью с дочерью Драгомира Михайловского столько, сколько мне этого захочется!

Мэрили застыла. От слов Бориса по ее спине побежали мурашки. Воспользовавшись мгновенным замешательством девушки, он снова навалился на нее. Внезапно разверзшаяся чернота заполнила собой все вокруг.

Поняв, что Мэрили находится в глубоком обмороке, Борис удовлетворенно улыбнулся: теперь она всецело находилась в его руках. Охваченный приступом возбуждения, он не слышал ни легкого щелчка замка, ни звука открывающейся двери. Чья-то рука тяжело легла на его плечо. Борис рванулся, но, не успев понять, что же происходит, рухнул на пол от сильного удара, обрушившегося на него.

 

Глава 30

Корд склонился над Мэрили. Прошептав ее имя, он приподнял голову девушки и потрепал ее по щекам в надежде привести в чувство.

Мэрили медленно открыла глаза, недоуменно глядя на Корда. Наконец она окончательно пришла в себя.

– Ты… ты…

– С тобой все в порядке, Мэрили? – прервал ее Корд. – Он не успел причинить тебе вреда?

Мэрили вспомнила пережитый кошмар. Повернув голову, она увидела Бориса, неподвижно лежащего на полу.

– Нет, он жив. Просто без сознания, – предвосхитил Корд ее вопрос. – И нам нужно убираться отсюда, пока он не пришел в себя. Быстро одевайся, а я тем временем свяжу его.

Только сейчас Мэрили поняла, что лежит перед Кордом обнаженная, и, смутившись, начала торопливо одеваться. Корд не обращал на нее никакого внимания, он искал глазами, чем бы связать Горчакова, и в конце концов приспособил для этого ремень самого же комиссара, лежащего без сознания.

– Поторапливайся, – приказал он, увидев, что Мэрили еще не готова.

Неожиданно вместо слов благодарности у нее вырвалось со злостью:

– Я никуда с вами не пойду, герр Брандт! Я нашла способ освободить отца и отправляюсь к белым за поддержкой. Если вы попытаетесь меня остановить, я призову на помощь все силы небесные. Ничто меня не сможет остановить, пока я жива.

Перешагнув через Бориса, который, пошевелившись, тихо застонал, Корд через плечо, с кривой улыбкой взглянул на Мэрили:

– Ты все еще не веришь, что я на твоей стороне?

Она уверенно покачала головой.

– Но почему? Почему ты все время стараешься убедить саму себя в этом? – Широкими шагами Корд пересек комнату и крепко прижал к себе Мэрили. – Я люблю тебя… – Его синие глаза обжигали огнем страсти, словно заставляя поверить в сказанное. – Думаю, что полюбил тебя с той самой незабываемой ночи, когда мне впервые довелось сжимать тебя в объятиях.

– Когда ты принял меня за другую? – Мэрили бросила на Корда яростный взгляд. Похоже, он собирался ее поцеловать, и на какое-то мгновение Мэрили вдруг почувствовала, что хочет этого. Но она боялась обнаружить перед Кордом свои чувства и стремительно кинулась к выходу, иначе переполнявшие ее чувства могли бы вырваться наружу.

Корд рванулся следом, и они оба застыли словно пораженные громом – на пороге внезапно открывшейся двери стоял Рудольф. В его руке был зажат револьвер. С победной улыбкой он вошел в комнату. Причмокнув губами в сторону Мэрили, он посмотрел на связанного Бориса.

– Сейчас же развяжи его! – коротко приказал он Корду.

Тяжело было спорить с таким веским аргументом, как револьвер, и Брандт выжидал удобного момента, чтобы выхватить свой собственный. Словно разгадав его мысли, Рудольф, держа Корда на прицеле, приказал ему отстегнуть кобуру и отбросить в сторону. Брандту ничего не оставалось, как молча повиноваться.

Освободив Бориса, который снова при этом застонал, Корд опять встал рядом с Мэрили.

– Если с тобой все в порядке, – продолжил Рудольф, обращаясь к Горчакову, – думаю, тебе бы совсем не помешал глоток спиртного. – Принеси ему выпить! – приказал он Мэрили.

– Сам сходишь! – отрезала она, невольно прижимаясь к Корду.

Борис делал стоические усилия, чтобы подняться на ноги. Не сводя револьвера с Корда и Мэрили, Рудольф проследил взглядом, как Горчаков с трудом добрался до бутылки и, приложив к губам, почти полностью осушил ее.

– Ты… – Он вытер губы рукавом и, не скрывая душившей его ярости, двинулся к Корду. – Ты будешь жалеть, что смерть не приходит так долго, пока с тобой буду разговаривать я и мои ребята.

– Я только выполняю приказ, – смиренно ответил Корд. – Если ты не знаешь, кто я, то позволь представиться: главный исполнитель операции «цюрихских патриотов» по похищению Мэрили Михайловской. Она сбежала, и я имею приказ вернуть ее обратно. Если бы тебе удалось ее изнасиловать, то это бы отразилось на ее стоимости, как ты думаешь?

В словах Корда слышались холодные нотки расчетливого дельца, и с каждым мгновением Мэрили ощущала, что ненавидит его все сильнее и сильнее.

– Ублюдок! – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Проклятый выродок!

Корд слегка вздрогнул – ему очень не хотелось играть эту роль, но, понимая, что это необходимо для их же спасения, он продолжил с глумливой улыбкой:

– Кроме того, я не люблю быть вторым…

Потеряв остатки самообладания, Мэрили влепила рассмеявшемуся Корду звонкую пощечину.

– Хватит ломать комедию! – взорвался Рудольф. – Все ложь! Это тот самый человек, с которого я не спускал глаз, находясь в Цюрихе! Он предал наше движение! Он влюбился в Михайловскую еще во Франции! Это из-за него моя безумная сестрица, за которой он поначалу волочился, раскололась и выложила все, что знала! Его карьера агента закончилась, он потерял доверие к себе, все, что ему нужно, – это Мэрили, а ты, Борис, обещал ее мне. – В его голосе послышалась обида.

– Скорее я умру, чем позволю тебе дотронуться до меня, жалкий трус! – отозвалась Мэрили.

– Не-е-ет! – злорадно протянул Рудольф. – Ты не умрешь, Мэрили. Ты будешь долго учиться любить меня. И тебе это понравится так сильно, что ты захочешь меня снова и снова… – Глаза Рудольфа потускнели, язык стал заплетаться, казалось, он впадает в какой-то невообразимый транс.

– Да ты просто не в своем уме!

– Похоже, Рудольф, она не очень-то расположена к тебе, – ухмыльнулся Горчаков. – Наверное, придется пересмотреть нашу договоренность.

Потемневшими глазами Рудольф взглянул на Горчакова. Ствол револьвера задрожал в его руке – казалось, он вот-вот переведет его на Бориса.

– Что ты сказал?

– Я сказал, – Горчаков снова поднес бутылку ко рту и влил в себя изрядное количество водки, – я сказал, что, возможно, нам придется пересмотреть условия сделки. Наша маленькая Наталья, или, если угодно, Мэрили, похоже, не хочет иметь с тобой ничего общего.

– Как и с тобой, черт тебя подери! – истерично выкрикнул Рудольф. Казалось, он полностью потерял контроль над собой, и Корд незаметно потянулся к кобуре своего револьвера, однако Хэпсбург остановил его: – Я убью тебя, Брандт, если ты еще пошевелишься! – Рудольф снова посмотрел на Мэрили. – Горчаков – палач и мучитель твоего отца, Брандт – предатель, потерявший доверие. Он делал дуру из моей сестры и то же самое проделывает с тобой. Я единственный человек, которому ты можешь верить, Мэрили! Тот человек, который любит тебя!

Мэрили рассмеялась, гордо вскинув голову:

– Идиот! Люби свою идею, большевистский фанатик! Удовлетворяй с ней свою грязную похоть!

Глаза Рудольфа сузились. Еще минута – и он ударил бы Мэрили.

Горчаков и Корд разразились злорадным смехом, чем еще больше взбесили Рудольфа.

– Хватит! – завизжал он. – Мэрили идет со мной! – Рудольф посмотрел на Горчакова. – А ты забирай себе Брандта и делай с ним все, что хочешь. За сим позвольте откланяться, мы вас покидаем.

– Подожди минуту, черт тебя побери! – Борис перестал улыбаться, и его лицо внезапно исказила злобная гримаса. Отставив бутылку в сторону, он двинулся на Рудольфа. – По-моему, ты забыл, с кем разговариваешь! Ты осмеливаешься приказывать мне, гражданин Хэпсбург? Здесь я определяю, что будет дальше. Ты никуда не уйдешь.

Корд и Мэрили тем временем, затаив дыхание, наблюдали за тем, что происходит за спиной Горчакова: быстро и беззвучно в комнату проскользнула Ирина. В ее руках блестело острое лезвие ножа.

Мэрили недоумевала; она много раз видела в ресторане эту женщину – та работала судомойкой. Что она здесь делает? И на кого работает? На большевиков? Но тогда зачем ей красться с ножом за спиной Горчакова? В этот момент сталь блеснула в воздухе и опустилась на толстую шею Бориса. Почти одновременно с этим Корд выбил револьвер из руки Рудольфа, а другой рукой нанес ему страшный удар в лицо.

Горчаков с предсмертно остекленевшими глазами лежал в быстро растекающейся луже крови. Изумленная Мэрили услышала, как Корд обратился к женщине:

– Ты появилась здесь очень вовремя. – Он хлопнул ее по плечу и коротко добавил: – Нужно убираться отсюда. Не исключено, что Рудольф оставил поблизости охранников, которые могут, заподозрив неладное, появиться здесь в любой момент.

– Поблизости все чисто, – ответила женщина. – Повсюду лежит снег, я бы заметила следы.

Совершенно сбитая с толку, Мэрили продолжала молча слушать их разговор. Если эта женщина на стороне Корда, то почему она убила большевика? Мэрили не могла не заметить, как красива и грациозна была эта женщина. Лишь только глубокая печаль в глазах выдавала, как много страданий пришлось ей вынести. Незнакомка лучезарно улыбнулась Корду… Несомненно, это очередная любовница Брандта! Внутри Мэрили опять начала закипать злость. Нет, теперь это не должно иметь для нее никакого значения! Мэрили потихоньку двинулась к двери. Однако движение ее не ускользнуло от женщины.

– Пожалуйста, Мэрили, не уходи! Мы не причиним тебе никакого вреда.

Поняв, что выйти незаметно ей уже не удастся, Мэрили метнулась к выходу, но в следующее мгновение Корд загородил ей дорогу и крепко сжал руки, подавляя попытки к сопротивлению. Мэрили набрала в легкие побольше воздуха, чтобы закричать. Рука Корда крепко зажала ей рот.

– Прекрати! Тебе нечего бояться ее – это Ирина.

Ирина!

Корд выпустил Мэрили, и она с расширившимися глазами подошла к женщине. Казалось, ее охватил благоговейный трепет.

– Ирина… – прошептала она. – Вы… вы подруга моего отца…

– Ты можешь всецело довериться мне, Мэрили, – улыбнулась Ирина сквозь проступившие слезы. – Клянусь. И Корду тоже, он всегда находился на твоей стороне.

Снова насторожившись, Мэрили перевела взгляд на Корда.

– Нам пора уходить отсюда, – напомнила Ирина. – Пойдем! Я знаю укромное место, где мы сможем обо всем спокойно поговорить.

Она потянула Мэрили за руку, но та не двигалась с места. Корд кивнул Ирине, которая, все поняв, деликатно отошла в сторону и отвернулась. Положив руки на плечи Мэрили, он заглянул в ее глаза, в которых сейчас выражались нерешительность, замешательство и страстное желание поверить.

– Я всегда был твоим другом. – Его голос внезапно стал хриплым. – Но я хочу быть тебе больше, чем просто друг… Если ты позволишь.

И он поцеловал Мэрили, которая ответила на этот поцелуй, обвив Корда руками. Радость переполняла ее: то, о чем она не смела и мечтать, превращалось в реальность.

 

Глава 31

Около полуночи они подошли к маленькому домику, занесенному снегом. Первым делом Корд немедленно развел огонь в небольшой печурке, а Ирина, достав припрятанную бутылку бренди, заставила всех выпить по глотку. Закутавшись в толстые шерстяные одеяла, они сели на кровати, и Ирина стала рассказывать, как много лет назад познакомилась с Драгомиром, как они полюбили друг друга… Когда они собрались сообщить о своей помолвке Мэрили, в России разразилась катастрофа, которая запутала и сокрушила все их планы.

– Мне очень хочется думать, что ты одобрила бы наше решение, – закончила Ирина, сжимая руки девушки. – Мне почему-то всегда казалось, что мы с тобой станем близкими друзьями.

– Конечно, Ирина, я была бы очень рада вашему браку. – Мэрили не переставала восхищаться отвагой Ирины.

– И ты не стала бы думать, что его женитьба на мне оскорбляет память твоей матери?

– Нет, – искренне покачала головой Мэрили. – Я знаю, как страстно отец любил мою мать, и очень рада, что нашлась женщина, способная разогнать его печаль.

– Постой, – словно очнулась Ирина. – Мы разговариваем с тобой так, словно все уже в прошлом! Напротив, все только начинается. Теперь нам нужно спасти Драгомира из заточения, а после этого можно и помечтать о нашей жизни!

Корд, молча смотревший на огонь, повернулся к женщинам.

– Мэрили, освободить твоего отца не так-то просто, как тебе кажется. У меня здесь достаточно агентов, которые сообщают, что тюрьма надежно охраняется.

– И тем не менее побег возможен, – с жаром возразила Мэрили. Она взволнованно смотрела то на Корда, то на Ирину. – Об этом говорил сам Борис. Сейчас самый подходящий момент для этого: Борис мертв, а Рудольф еще долго пролежит связанный, его не сразу хватятся.

Корд и Ирина задумчиво посмотрели друг на друга. Наконец Корд заговорил, обращаясь к обеим женщинам:

– Можно попробовать… Но это нужно сделать сегодня. Рано или поздно начнут разыскивать Горчакова, найдут Рудольфа, который не станет молчать, и тогда охрану непременно усилят.

Ирина встала.

– Тогда я сообщу нашим, для всей операции не понадобится много людей. Чем меньше, тем лучше.

– Постарайся, чтобы среди них был человек, хорошо знающий тюрьму. Насколько я знаю, там есть черный ход, которым никто не пользуется. Если мы сможем проскользнуть через него незамеченными, то, возможно, избежим стычки с охраной, выставленной снаружи.

– А что будет с остальными? – спросила Ирина.

– Освободим всех, но при одном условии: разбегаться поодиночке – так безопаснее.

– В таком случае мне пора идти.

– Может быть, лучше я? – предложил Корд.

– Ну уж нет, – покачала головой Ирина, сверкнув глазами. Она чувствовала необыкновенное воодушевление от предстоящей операции. – Это не так уж далеко. – Она направилась к дверям и, обернувшись, добавила: – Кроме того, я думаю, вам есть о чем поговорить наедине.

– Есть о чем, – твердо согласился с ней Корд, подходя ближе к Мэрили. – Уверен, что есть.

Дверь за Ириной закрылась, и Корд, прильнув к Мэрили, крепко прижался к ней губами. Ей показалось, что она теряет сознание. Осторожно взяв ее на руки, он положил Мэрили на кровать.

– Одному Богу известно, как долго я ждал этого! – прошептал Корд.

Они страстно посмотрели друг на друга, и Корд стал медленно стягивать с себя одежду. Увидев его широкую грудь и мускулистые руки, Мэрили задрожала от томительного ожидания. Не в силах больше сдерживаться, Корд тихо застонал и, прижав к себе горячее, жаждущее тело Мэрили, припал к ее губам в безумном поцелуе.

– Возьми меня, – прошептала Мэрили, желая слиться с Кордом в одно целое. – Я хочу тебя, Корд…

Он поднял голову и, порывисто сжав ее лицо ладонями, заставил заглянуть в свои синие глаза – они горели нежностью и страстью.

– Я хочу большего, Мэрили. Мне нужно не только твое тело, дорогая, я хочу твоей любви, – проговорил он неожиданно осипшим голосом.

– Она уже есть у тебя. Навсегда, Корд…

На мгновение ее пронзила острая боль, сменившаяся огненным наслаждением, заставляющим кричать от накатывающихся волн блаженства. Бурный темп страсти становился все выше и выше. Мэрили казалось, что она вот-вот умрет от этого восхитительного чувства. А потом… Потом она ощутила взрыв неведомой силы и почувствовала, как сильно Корд сжал ее в объятиях, достигнув высшей точки неземного блаженства.

– Так у меня еще ни с кем не было, дорогая, ни с кем…

Мэрили поняла, что имел в виду Корд.

– Вместе, – прошептал он, снова припадая к ее губам. – Вместе и навсегда.

Страстный и одновременно нежный поцелуй был ему ответом, и они снова закружились в вихре любви, не переставая удивляться тому, какое счастье и радость приносит им обладание друг другом…

Ночь пронеслась в одно мгновение, забрезжил туманный рассвет. Вскоре вернулась Ирина, следом за ней вошли трое незнакомых мужчин. Ни Корд, ни Мэрили никогда не видели их раньше. Надев тулуп, меховую шапку и рукавицы, Мэрили почувствовала себя готовой к выполнению своей миссии.

…Первым шел Корд. Он прокладывал дорогу, порой увязая в огромных сугробах. Наконец перед ними показались стены небольшого монастыря, затерянного среди заснеженных холмов. От его главных ворот шла дорога, ведущая в город. Один из мужчин, сопровождавших Ирину, знал все закоулки этого старого здания. Он подтвердил слова Корда о том, что в монастыре имеется почти забытый черный ход.

– Он выходит на пустынный дворик, примыкающий к заднему фасаду. Отсюда по склону холма можно спуститься вниз.

– Ты прав, – кивнул Корд. – Здесь самое безопасное место. Если к переднему фасаду монастыря невозможно подойти незамеченным, то задний фасад вообще не охраняется.

– А если нас заметят? – прошептала Мэрили. – И поднимут тревогу? Ты представляешь себе, какими мы будем прекрасными мишенями на белом снегу?

– Сейчас не время думать об опасности, моя дорогая, – ответил Корд. – Раз мы хотим дать им свободу, нужно действовать как можно быстрее и сразу разбегаться в разные стороны.

– Не совсем так, – возразила Ирина.

Все удивленно повернулись к ней, пытаясь понять, что именно она имеет в виду. Ирина глубоко вздохнула и медленно проговорила:

– Владимир сказал, что в случае успеха мы должны отвезти Драгомира на нашу сторожевую заставу под Петроградом и там ждать дальнейших распоряжений.

– Это еще зачем? – удивленно взглянула на нее Мэрили. – Вместо того чтобы как можно быстрее покинуть эту страну, мы отправляемся в самое логово большевиков! Это же безумство!

– Это приказ! – почти сердито ответила Ирина.

– Мы подчинимся приказу. – Корд сжал руку Мэрили. – Совершенно очевидно, что они уже разрабатывают план вашей отправки из России.

– Мне это совсем не нравится, – запротестовала Мэрили. – Что нам препятствует отправляться не в Петроград, а…

– Мы подчинимся приказу, Мэрили, – отрезал Корд. – Слишком рискованно пытаться пересечь границу самостоятельно. Большевики сделают все возможное, чтобы не дать свободно уйти твоему отцу и Ирине.

– Ну что ж, подчинимся приказу, – вздохнула Мэрили. Понимая в душе, что Корд прав, она знала, что не успокоится, пока будет находиться в России.

С высоты холма они снова посмотрели на монастырь, убеждаясь, что вокруг все тихо. Со стороны казалось, что охрана вокруг здания полностью отсутствует, лишь только двое часовых стояли около главных ворот.

Дверь черного хода оказалась запертой, но взломать находящееся рядом заколоченное досками окно не составило никакого труда. Через несколько мгновений, проскользнувший вовнутрь мужчина поднял засов, дверь отворилась, и перед ними оказались ступени лестницы, ведущей в мрачные монастырские недра. Они двинулись вперед и облегченно вздохнули, увидев впереди маленький коптящий факел, слабо освещающий скользкие стены и ряд камер.

– Ключи! – хрипло прошептал ведущий, указывая на ржавое кольцо, висящее под факелом.

– Мы здесь, – крикнул чей-то голос. – Боже праведный! Мы здесь, здесь!

– Молчите! – негромко приказал Корд, стараясь не повышать голоса. – Наберитесь терпения, мы выведем всех.

В это время Мэрили быстро переходила от одной решетки к другой и, вглядываясь в темноту, громко шептала вовнутрь камер:

– Драгомир Михайловский! Эй! Это я, Мэрили!

– Мэрили?.. – словно эхо раздалось в ответ.

Она вздрогнула и медленно повернулась, боясь больше всего на свете, что это только сон и что за той дверью, откуда раздался знакомый голос, никого не окажется.

Но это был не сон. Навстречу ей шел Драгомир, на ходу раскрывая объятия. Подбежав к отцу, Мэрили упала ему на грудь. Казалось, они стояли, обнявшись, так целую вечность, не стыдясь радостных слез. Но вот на плечо Мэрили легла чья-то рука, мягко отстраняя от отца, – лицо Корда, освещенное тусклым светом факела, выражало тревогу.

– Нам нужно идти. Здесь всего шесть заключенных, поэтому и не выставлена дополнительная охрана, но не исключено, что сюда кто-нибудь заглянет.

– Брандт! – радостно заулыбался Драгомир, сверкнув глазами. – Так и знал, что за всем этим должен стоять ты!

Мэрили затрепетала от радости: теперь у нее не оставалось сомнений насчет Корда. Господи! Как счастлива она была сейчас!

– О том, что со мной случилось, не расскажешь за один вечер. – Драгомир посмотрел на Мэрили и Корда с улыбкой. – Это долгая история и… – Он застыл на месте, увидев перед собой Ирину, и кинулся навстречу своей любви, не в силах сдержать счастливых рыданий.

– Мне было нужно рассказать тебе столько много разных вещей, – прошептал сзади Корд.

– Я счастлива, что отец нашел свое счастье, – шепотом сказала Мэрили Корду.

Корд поцеловал ее и тоже шепотом ответил:

– А мы нашли свое. Я не сомневаюсь в нашем будущем, Мэрили. А теперь давай выбираться отсюда!

Они улыбнулись друг другу улыбкой влюбленных и, взявшись за руки, торопливо направились к выходу.

 

Глава 32

Освобожденные жмурились от яркого дневного света. Сейчас их волновало только одно – как можно дальше уйти от монастыря, пока их побег не будет обнаружен.

Мэрили и Ирина вели Драгомира под руки. Остальные мужчины шли сзади, не отставая ни на шаг. Как много Мэрили хотела рассказать отцу, сколько вопросов вертелось на языке! Однако пока у них было слишком мало времени для этого. С трудом продвигаясь вперед по глубокому снегу, они уходили все дальше и дальше…

Наконец стемнело. Эту ночь им предстояло провести на хуторе, принадлежавшем человеку, который не разделял идей большевиков, поэтому здесь был не только кров, но и еда. Дымящееся мясо, жидкая овсяная каша и чай показались Мэрили деликатесами. Оставалось лишь только удивляться, как за такой короткий срок удалось так четко организовать побег, вплоть до мельчайших подробностей.

Драгомир словно угадал ее мысли:

– В конечном счете мы победим большевиков именно потому, что организованы значительно лучше, чем они думают. У нас достаточно преданных людей. – Он кивнул на Ирину и трех ее помощников. – Ну и, конечно, таких, как Корд Брандт.

– Теперь это для тебя не так уж и важно! После войны мы поселимся в Даниберри, а пока найдем себе место, где сможем жить все вместе в мире и любви!

Драгомир молчал. Тогда она удивленно взглянула на Ирину, но та отвела глаза. Все это очень не понравилось Мэрили.

– Что все это значит? – воскликнула она в тревоге. – Почему вы все так странно себя ведете? Не собираетесь же вы остаться в России? В этой стране льда, снега и крови? – Она схватила Драгомира за руку. – Отец, ты уже и так сделал здесь достаточно много. Столько времени мы были разлучены, и теперь, когда мы наконец вместе и можем строить планы на будущее… – Голос ее сорвался.

Мэрили уткнулась в плечо Драгомира и тихо заплакала. Не замечая тревожного взгляда Ирины, Драгомир прижал к себе дочь.

– Ты права, Мэрили. Мы должны начать новую жизнь… Вместе. – Он оглянулся на Ирину, словно ища ее поддержки, но она не проронила ни единого слова.

– Обещай мне! – отчаянно крикнула Мэрили. – Обещай, что ты уедешь отсюда вместе со мной!

Драгомир опустил голову и прикрыл глаза. Это была его единственная и любимая дочь.

– Обещаю, – произнес он дрожащим голосом.

Корд взглянул на Ирину, которая поднялась и тихо вышла из комнаты. Драгомир не сразу заметил ее отсутствие. Когда Корд сообщил ему, что Ирина покинула хутор, он долго молчал, а затем, вздохнув, проговорил:

– Мэрили – моя дочь, и я обязан обеспечить ей нормальную жизнь… Возможно, Ирине трудно это понять. В ее сердце горит жажда мщения большевикам.

– Каждый из нас идет своим путем, – со вздохом произнес Корд.

– Ты ее любишь? – внезапно спросил Драгомир, кивая в сторону заснувшей Мэрили. Он в упор посмотрел на Корда.

– Да, – с улыбкой ответил Корд. – Думаю, что полюбил ее еще до того, как с ней познакомился.

– Не понимаю…

– А я и не сомневаюсь в этом… – Корд замолчал. Не мог же он рассказать Драгомиру о той незабываемой ночи в подвале цюрихского замка. Казалось, все это было очень, очень давно.

Прямой ответ Корда удовлетворил Драгомира. Он выглядел вполне довольным.

– Тогда будем выбираться отсюда вместе. Думаю, лучше всего уехать в Испанию. У Колтрейнов огромное ранчо, на котором мы сможем остаться до конца войны. Вот только Николай Романов и его семья… Не могу отделаться от чувства, что я предаю их…

– Вы сделали все, что могли! – возразил Корд. – Михайловский, пришло время подумать и о собственном будущем. Бог свидетель, вы и так уже достаточно сделали для России.

– Достаточно ли, Брандт? – едва слышно отозвался Драгомир. – Кто может судить об этом?

Он лег на приготовленную постель. Больше всего Драгомиру сейчас хотелось остаться наедине с собственными мыслями и терзающими сомнениями…

Утром его разбудила Мэрили. На ее лице застыло страдание.

– Я знаю… – пробормотал он, поняв дочь без лишних слов. – Ирина ушла… Это должно было случиться, Мэрили, она не согласилась бы покинуть Россию… Может быть, в один прекрасный день она изменит свое решение…

– Ушла не только Ирина, – ответила Мэрили убитым голосом. – Корд тоже исчез, мы остались одни, папа!

Они долго смотрели друг другу в глаза, не скрывая горечи отчаяния.

– Мне казалось, что Корд Брандт любит меня так же страстно, как люблю его я… Но оказалось, он любит свое дело еще сильнее.

Драгомир молча кивнул Мэрили. Такой тоски в душе он еще не ощущал со дня смерти Дани.

Один из трех мужчин, принимавших участие в освобождении Драгомира, сопроводил их до самого Петрограда, выполняя последнее указание Ирины.

– Ну, и куда мы направляемся теперь? – спросил Драгомир у провожатого, уверенный, что тот получил на этот счет четкие инструкции.

– Во дворец Кшесинской, – коротко ответил тот.

– Ты что, с ума сошел? Там же расположились Центральный и Петроградский Комитеты партии большевиков! Или это опять очередная хитрость? – Драгомир обнял дочь за плечи, словно стараясь взять ее под дополнительную защиту. Больше всего ему сейчас хотелось иметь револьвер за пазухой. Что происходит? Может быть, его опять предали?

– Не беспокойтесь, – произнес провожатый. – Вас здесь ждет официальный представитель правительства Соединенных Штатов. Вы обладаете политической неприкосновенностью. Я говорю правду, поверьте.

Они вошли в город и, пройдя несколько пустынных улиц, остановились перед дворцом балерины Кшесинской, бывшей любовницы царя Николая.

– А теперь что? – спросила Мэрили.

Драгомир сжал ее руку и двинулся вперед.

– Покоримся судьбе, дочка. У нас нет выбора.

Не успели они сделать и двух шагов по парадной лестнице, как тут же были окружены целой толпой охранников. Мэрили прижалась к отцу, уверенная, что сейчас начнется стрельба. Боже, ну почему же Корд оставил их той ночью? Может быть, он тоже был частью этого коварного замысла? А Ирина? Нет, это немыслимо! А если это правда? Если это действительно так, то остается только надеяться на быстрый конец с привкусом горечи от предательства близких людей…

Драгомира и Мэрили препроводили в огромное помещение, когда-то служившее бальным залом. Теперь оно больше напоминало зал ожидания. Толкнув их в угол грубым толчком, охранники обменялись презрительными взглядами. Смахнув слезы, Мэрили, как и ее отец, с гордым спокойствием встретила ненавидящий взгляд охранников.

– Скоты! – прошипел Драгомир. – Большевистские ублюдки!

– Не испытывайте судьбу, – проговорил один из охранников. – А то я потеряю терпение и всажу тебе в брюхо нож раньше времени.

Позолоченная дверь отворилась, и им показалось, что в зал ворвался ослепительный сноп солнечного света. Затем прозвучало ее имя, произнесенное с любовью и нежностью. Мэрили затрепетала: перед ней стояли Курт и Корд, за ними – улыбающийся Тревис. Мэрили бросилась к ним навстречу и упала в чьи-то распростертые объятия, ничего не видя из-за хлынувших слез счастья.

Драгомир был любезно приглашен в соседнюю комнату, туда же последовали и все остальные, где официальный представитель Соединенных Штатов объявил им о предоставлении политического убежища. Все еще не пришедшая в себя от потрясения, Мэрили никак не могла понять, что этим представителем был не кто иной, как дядя Колт.

– Мы отправляемся обратно, в Испанию, – добавил он уже совсем другим тоном.

– Я не могу поверить в нашу встречу, – повторяла она снова и снова, – я уже давно оставила надежду на то, что когда-нибудь увижу вас.

– Эй! – улыбнулся Тревис. – Ты действительно думаешь, что от нас так просто отделаться? Колтрейны всегда остаются Колтрейнами, Мэрили. Никогда не забывай об этом.

– Как можно? – рассмеялась Мэрили сквозь слезы. Она повернулась к дяде: – Как мне только могло прийти в голову, что я не принадлежу к вашей семье?

– Это наша вина, – серьезно ответил Колт, – но, слава Богу, у нас есть время, чтобы ее загладить. Поторопитесь, нам пора в путь! – И добавил с многозначительной усмешкой: – Ведь мы не хотим обременять наших гостеприимных хозяев своим назойливым присутствием.

Охранник ледяным взглядом проводил их до двери, и Мэрили облегченно вздохнула, увидев неподалеку ожидающих солдат в форме американской армии. Внезапно Драгомир тихо окликнул ее. В его голосе послышалось такое страдание, что Мэрили, почуяв неладное, в страхе обернулась. Он взволнованно смотрел на дочь.

– Прости меня, моя дорогая, но я… Я не смогу поехать с тобой… – сказал он с отчаянием в голосе.

Мэрили все поняла. Она не стала задавать вопросов, не считая себя вправе спорить с отцом. Она знала, что Драгомир Михайловский принял твердое решение, и никто не в силах изменить его.

– Помоги мне, Господи, – прошептал Драгомир с легкой дрожью в голосе. – Когда-нибудь мы встретимся, Мэрили. Здесь… или там… Там, где ждет меня твоя мать.

И отец быстро пошел прочь. Прежде чем открывшие рот охранники сообразили, в чем дело, он уже исчез за ближайшим углом. Драгомир шел навстречу Ирине, навстречу своей судьбе… Как любил он говорить, у него просто не было выбора.

Мэрили почувствовала, как Корд сжал ее ладонь, и поняла: пора ехать…

 

Эпилог

Они стояли на вершине открытого всем ветрам холма, наблюдая за переливающейся лазурью Средиземного моря.

Не было оркестра, не было украшенного цветами кортежа, не было огромной толпы важных гостей. Были только невеста и жених, святой отец, слышавший их клятву, и семья Колтрейнов, наблюдавшая за их любовью и… триумфом.

Мэрили буквально сияла в белых подвенечных кружевах, Корд был неотразим в бежевом костюме.

Легкий утренний туман, казалось, растревожил память сердца, возрождая тени далекого прошлого, чтобы засвидетельствовать перед ними окончательный триумф любви.

Среди них был и дух Тревиса Колтрейна и его верной жены Китти, чья любовь стала легендой в семье Колтрейнов. Присутствовал здесь и дух Мэрили Барбоу, любующейся свадьбой своей внучки, и любящая тень Дани Колтрейн Михайловской, ставшей образцом любви и благородства для своей дочери.

Стоявшего за молодоженами Колта Колтрейна распирало от гордости за свой род. Рядом с ним была его неизменная любовь – Джейд, его дочь, Кит, с мужем и детьми.

На Корда и Мэрили взирали Тревис Колтрейн Второй и Валери. Тревис держал на руках свою главную драгоценность – Джона Тревиса Третьего.

Наконец, объявив Мэрили и Корда законными мужем и женой, святой отец закончил свою недолгую службу старинным благословением:

– Господи! Пошли нам с небес благодать, надежду и спокойствие! Дай каждому из нас умиротворенность и триумф взаимной любви!

И пусть эта история навсегда останется жить в сердцах тех, кто несет это благословение через всю свою жизнь.