В конце концов именно Элиза разрубила запутанный узел, именно Элиза помогла Джули улизнуть из ее тюрьмы и верхом на лошади выбраться из форта. О, конечно же, она сделала это не для того, чтобы помочь Джули. Элиза руководствовалась лишь тем, чтобы от нее избавиться, так как понимала, что, пока Джули находится в форте, безрассудная влюбленность Адама будет только усиливаться.

Элиза понимала, что вырвавшиеся на свободу Сюджин и Джули могут в любой момент вернуться обратно – за ребенком. Но она рассчитывала, что ни Джули, ни ее подруга индианка не протянут в прерии долго. Нет, решила Элиза, это не такой уж большой риск – позволить женщинам убраться из форта… и от Адама. Она бы рисковала гораздо больше, если бы они остались.

Именно поэтому Джули и Сюджин и оказались на свободе с минимумом воды и пищи, верхом на взмыленных лошадях скачущие через бесплодную равнину. Путешествие было нелегким, и Джули очень тревожилась за Сюджин. Хватит ли у нее сил после всего пережитого? Сама Джули чувствовала себя способной своротить горы – надежда придала ей сил и уверенности в себе.

Прошел час, затем другой. Они все скакали. Лошади им достались неоседланые, но это было не важно. Джули словно внезапно обрела всю свою волю, весь свой пыл – все то, чего, казалось, она окончательно лишилась после той кровавой трагедии.

Сюджин придержала лошадь, только когда изменился ландшафт – появились холмы и овраги, теперь волей-неволей приходилось ехать осторожнее. Она повернулась к Джули и спросила:

– Ты устала?

Джули покачала головой, затем нехотя призналась:

– Но я голодна, и мне хочется пить. Здесь можно где-нибудь пополнить запас воды, или нам придется обойтись тем немногим, что у нас есть?

– Весна растопила снег в горах, – ответила Сюджин, – и ручьи слишком грязные – из них нельзя пить. Выпей из фляги, только немного.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – с тревогой спросила Джули. – Но еще не закончив вопроса, Джули уже поняла, что Сюджин никогда не признается в своей слабости.

Чуть позже Джули рассказала подруге все, что знала об уничтожении их каравана. Обычно спокойная, как камень, Сюджин на этот раз даже рот открыла от изумления.

Когда Джули наконец закончила, Сюджин была слишком подавлена услышанным, чтобы рассказывать об индейцах. Она перевела разговор на Дерека.

– Ты правильно поступила, что решила пробраться к стоянке апачей. Капитан Арнхардт с каждым днем будет все слабее и слабее, шаман околдовывает его с помощью пейота. Я и в самом деле надеюсь, что твое лицо напомнит ему, кто он. Но… это сильное колдовство. Я боюсь за твою жизнь, Джули, но не могу придумать, как тебе помочь.

– Сюджин, – резко сказала Джули. – Я должна найти Дерека, чего бы мне это ни стоило. Но если ты боишься людей Кочиза, куда податься тебе? Тебе есть куда поехать? Может, ты спрячешься где-нибудь неподалеку и подождешь… пока все не закончится?

Сюджин ничего не ответила. Вместо этого она вцепилась в гриву своей лошади и решительно направила ее влево, в глубокий, заросший кустарником овраг.

– Мы поедем в ту сторону. Только опасайся гремучих змей – с теплым весенним солнцем они уже выползли на поверхность. Потом мы заберемся на гору и найдем какое-нибудь убежище, где можно спрятаться на ночь.

– Но, Сюджин… – попыталась возразить Джули.

– Потом поговорим, – коротко бросила Сюджин. – Сейчас нужно ехать тихо, чтобы вовремя услышать гремучую змею.

Ближе к ночи Сюджин нашла небольшую пещеру. Никаких признаков обитания хищников они не обнаружили, поэтому девушки решили расположиться здесь на ночь.

– Ты прекрасно знаешь эти места, – удивилась Джули. – Самой бы мне ни за что не отыскать сюда дорогу.

Она повернулась к Сюджин как раз вовремя, чтобы увидеть, как гримаса боли исказила лицо индианки.

– Может, тебе лучше не уезжать? Ты знаешь язык апачей и… и…

Сюджин покачала головой.

– Когда взойдет солнце, я больше ничего не смогу для тебя сделать. Если апачи меня увидят, они меня убьют.

Джули пошарила в темноте и нащупала руку Сюджин. Она крепко сжала ее и с жаром сказала:

– Ты и так уже сделала слишком много и слишком много вытерпела.

Долгое время они молчали, затем Сюджин сказала:

– Когда выглянет солнце, я оставлю тебя. Не думай, что я тебя бросаю, просто я делаю то, что должна.

Джули тяжело вздохнула:

– Расскажи о шамане, о кактусах… – обо всем, что мне может понадобиться.

Сюджин беспомощно пожала плечами.

– Ну… – начала она, с трудом подыскивая слова; – я не верю, что шаман дает капитану Арнхардту так много пейота специально для того, чтобы помутить его разум. Просто Кочиз понял, какого гиганта захватил в плен… и у него на этот счет, видимо, какие-то свои соображения. – Немного подумав, Сюджин продолжила: – Кочиз считает твоего мужчину своим братом, другом. Он не хочет, чтобы Дерек сбежал, но не хочет также убивать его. Что Кочизу еще остается делать, как не держать его одурманенным?

– Как ему дают пейот?

– С пищей, с водой.

Джули набрала в грудь побольше воздуха и, собравшись с духом, задала самый страшный для нее вопрос:

– Дерек уезжал с апачами на какие-нибудь… их набеги? Сюджин, ответь мне, пожалуйста. Я должна это знать.

Сюджин улыбнулась.

– Я знаю, почему ты спрашиваешь. Когда я была маленькой девочкой, отец как-то взял меня с собой на охоту. Мы поймали там енота, и я заметила, как он мыл пищу, перед тем как ее съесть. Я спросила отца, почему еноты так делают? Для того чтобы еда была вкуснее? И он ответил: да, еда вкуснее, если ее вымыть. Так же и с любовью. Если ты знаешь, что твой воин убил твоих братьев, твоя любовь будет уже запачканной и не такой вкусной. Но не волнуйся, подруга: он не участвовал в набегах Кочиза.

Джули отчаянно надеялась, что Сюджин права. «Но очень скоро ты сама узнаешь правду», – напомнила она себе. Еще один вопрос мучил ее.

– Что… случается с теми, кто принимает пейот?

– Мы считаем, – ответила Сюджин, – что только особенные люди могут принимать пейот – дающий видения кактус. Он и учитель, и целитель, но только для великих духом. Мое племя использует мескаль, который одновременно в чем-то и похож, и не похож на пейот. Моего отца называли дарящим видения. Он принимал и мескаль, и пейот. Он рассказывал мне о своих снах, о том, как видел будущее. Люди приходили к нему со своими проблемами, а он в снах находил их решение.

– Говорят, – продолжала Сюджин, выглянув из пещеры и задумчиво уставившись вдаль, – что однажды пропали два брата-воина, и сестра отправилась их искать и никак не могла найти. Она все бродила и бродила, пока наконец не упала от усталости. Во сне она услышала голос, который сказал ей, что надо дождаться рассвета. Когда она проснулась, то нашла кактус. Она его съела – только потому, что была голодна, и ей было видение, и она узнала, где сможет найти своих братьев. Существует много похожих историй.

– Но это, ему не повредит? – не выдержав, с тревогой перебила ее Джули. – Если они так и будут опаивать Дерека, все снова и снова…

– Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь умирал от пейота. Очень многие сходили с ума, это да. Я думаю, они дают его капитану Арнхардту, потому что боятся его… ведь если он придет в себя, то станет биться насмерть. Кочиз этого не хочет. Это было бы потерей. Он будет держать его в плену дурмана, пока не придумает способ сделать его своим воином. Он не хочет драки, не хочет ничего, что могло бы повредить Дереку.

Через некоторое время Сюджин задала вопрос, который Джули не уставала себе задавать на протяжении последних двух дней.

– Что ты будешь делать, когда найдешь Дерека?

– Не знаю, Сюджин, – нехотя призналась Джули. – Некоторое время я посижу в укрытии и понаблюдаю за ним. Может, что-нибудь придумаю. – Она с натугой усмехнулась. – Может быть, я найду кактус, и мне будет видение.

Вскоре темнота сменилась предрассветными сумерками. Сюджин поднялась на ноги.

– Теперь мне нужно идти. Когда ты выйдешь отсюда, заберись на вершину горы, найди ровную площадку и наблюдай оттуда, пока не стемнеет. Там растут мескиты и много валунов – ты можешь спрятаться за ними, но будь осторожна. К ночи вернешься обратно. Но не забывай, что надо быть постоянно настороже – у апачей много глаз.

Сюджин подвела свою лошадь ко входу в пещеру. Джули вскочила на ноги и воскликнула:

– Подожди! Ты не можешь так уехать, Сюджин!

Она подбежала к подруге и крепко обняла ее. Глаза Джули наполнились слезами.

– Я же могу больше никогда тебя не увидеть! Мы через столько вместе прошли. Ты – моя сестра… – голос Джули прервался.

Сюджин мягко отстранилась от нее и вскочила на лошадь. На фоне серого неба девушка казалась похожей на призрак.

– У нас говорят, что когда соприкасаются два сердца, они становятся одним. Если такое случилось, то пусть те двое пойдут разными дорогами, пусть эти дороги никогда больше не пересекутся, они навсегда останутся одним целым, так как их сердца бьются в такт до самой смерти.

Индианка полезла за пазуху своего кожаного платья и достала оттуда нож. Она отдала его Джули и сказала:

– Возьми его. Один из апачей был не так жесток, как другие. Темный Бизон говорит по-английски. Он выучил язык, торгуя с людьми из твоего племени. Он дал мне этот нож в ту ночь, когда меня выбросили из их лагеря. Не для защиты, нет, а чтобы я могла убить себя, прежде чем меня разорвут волки. Мне не пришлось им воспользоваться. Может, он защитит тебя… или прервет твою жизнь, если не останется другого выхода.

Она протянула ладонь для прощального рукопожатия, и Джули крепко сжала ее.

– Мой друг, наши сердца соприкоснулись. Мы одно целое. До самой смерти.

Сюджин повернулась и ускакала. Серая, сумеречная пелена стала потихоньку сменяться розоватой дымкой.

Небо затянули мрачные серые тучи. Джули наконец взобралась на плато, укрылась в зарослях мескита и осторожно осмотрелась. Со всех сторон ее обступили горы, они словно внимательно наблюдали за любопытной незнакомкой. Плато было мрачным и огромным, словно неприступная крепость. Громадные гипсовые глыбы в неясном утреннем свете отливали серебром.

Джули растерялась. Куда ни глянь – везде сводящие с ума лабиринты расщелин и оврагов.

Медленно оглядев окрестности, она заметила вдалеке тоненькую струйку серого дыма. Пригнувшись к земле, с трудом пробираясь между кустами, она двинулась в том направлении. Добравшись через некоторое время до края плато, она опустилась на колени подле густого кустарника и с бешено колотящимся сердцем осторожно взглянула вниз. Там, в широкой лощине, окруженной скалами, расположился лагерь апачей. Вигвамы держались на вкопанных в землю длинных шестах, их кожаные стенки были растянуты в стороны и крепились небольшими колышками. Женщины с длинными, до пояса, волосами суетились возле небольших костров, готовя завтрак. Воздух был наполнен ароматом жарящегося мяса. Дети как угорелые носились по-утреннему холодку, их крики разносились далеко по округе. Неподалеку прохаживались мужчины в набедренных повязках.

Среди множества этих людей с медной кожей где-то должен быть одинокий белый мужчина. Но где? Джули сжала кулаки. Напряжение, усталость, запах готовящейся пищи, ее собственный голод – от всего этого Джули стало плохо.

Солнце постепенно поднималось все выше, опаляя землю. Жара усиливалась, но Джули все еще сидела в своем укрытии не шелохнувшись. Она не смела спуститься в лагерь. Она могла только тешить себя надеждой хоть мельком увидеть Дерека, узнать, где его держат, убедиться в том, что он все еще здесь.

Справа от нее что-то зашевелилось. Джули резко обернулась и съежилась в комок от страха при виде отвратительной желто-коричневой ящерицы. Рептилия выглядела зловеще и омерзительно. Джули медленно нащупала рукой крупный камень, схватила его и бросила в безобразное создание, но промахнулась. К ее облегчению, ящерица мгновенно убежала.

В ту же секунду она почувствовала резкую боль в ноге. Ее укусила какая-то мелкая тварь с бесчисленным количеством ножек и, как подумалось Джули, с не меньшим числом зубов. Она тут же смахнула с себя зубастое существо, беззвучно застонав от боли. Едва сдерживая слезы, она приказала себе не распускать нюни.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем солнце наконец стало опускаться и яркая голубизна неба потихоньку сменилась серо-лиловыми сумерками.

Пора было возвращаться в пещеру. Однако Джули все не уходила с плато, продолжая глядеть на лагерь сквозь сгущающиеся сумерки. Время шло. Стало уже почти совсем темно, и теперь ей было бы уже нелегко отыскать пещеру.

И в этот момент Джули безо всякого удивления поняла, что вовсе не собирается возвращаться туда, не собирается отступать, нет! Если бы Сюджин стало известно, что Джули собирается предпринять, она наверняка бы пришла в ужас. Джули решила сделать единственно возможное. Она пойдет за Дереком. Прямо сейчас.

Прежде чем встать и спуститься к лагерю, она вызвала в памяти образ Терезы, голос Майлза, вспомнила глаза Дерека – все то, что она постоянно хранила в своем сердце. Это придало ей сил. Затем она долго молилась. Наконец Джули встала и, бросив прощальный взгляд на тихое, безмолвное плато, стала осторожно спускаться к лагерю. Становилось холодно, и она плотнее закуталась в свою черную накидку, мимоходом подумав о том, что накидка к тому же делает ее менее заметной в темноте. Пробравшись через нагромождения камней и заросли кустарника, Джули наконец спустилась с горы и направилась прямиком к лагерю. Весь путь занял у нее примерно полчаса, хотя ей показалось, что не прошло и пяти минут.

Индейцы сидели вокруг костров – готовили пищу и ужинали. Джули насчитала шесть огоньков и предположила, что возле каждого сидели человек пять-шесть, включая детей. Она остановилась перед входом в лагерь, поплотнее закутала свое дрожащее тело в накидку и направилась прямо к кострам.

Первым, кто заметил ее, был крепкий, мускулистый мужчина с широкой обнаженной грудью и длинными, до плеч, черными волосами. На нем была только набедренная повязка. Как только он увидел нежданную гостью, его глаза вспыхнули, он вскочил на ноги и направился к ней. Джули заставила себя держаться твердо, не отступила и не вздрогнула, даже когда он взял ее за руку и повел за собой. На несколько секунд над индейским лагерем повисла тишина – все замерли от удивления, затем ночь взорвалась возбужденными криками. Джули только крепче сжала зубы. Она не опустила глаз, мысленно твердя себе, что нужно держаться прямо и с достоинством. Но через некоторое время она почувствовала, что уже больше не может выносить прикосновение этой смуглой руки, которая уверенно держала ее за запястье, и вырвалась. Индеец сердито посмотрел на Джули и потянулся было к ней снова, но тут за его спиной началось какое-то волнение, он обернулся и опустил руку. Джули поняла, что что-то произошло.

Медленно повернувшись, она заметила выражение благоговейного страха на лицах обступивших ее апачей, и когда она увидела того, на кого были направлены их взгляды, то все поняла. Должно быть, это и был сам Кочиз – кто же еще мог выглядеть столь надменно. Даже тот воин, что несколько минут назад держал ее за руку и казался таким уверенным в себе, смиренно опустил голову. Лагерь затих. Даже дети и те замолчали и замерли, приготовившись почтительно внимать всему, что ни скажет Кочиз.

Джули внимательно смотрела на вождя. Он был выше, чем остальные, с широкими плечами и мощной мускулистой грудью. Взгляд Джули приковало его лицо. Его глаза были полны недюжинного ума, а не надменности, как ожидала Джули. У него был крупный прямой нос и очень высокий лоб. Блестящие черные волосы свисали до плеч. Шею украшали ниточки бус. Он стоял перед ней молча, широко расставив мощные ноги и уперев руки в бедра.

Джули решила попробовать заговорить с ним. А что ей еще оставалось делать?

– Я женщина белого человека, и я пришла забрать его домой. Вы должны его отпустить!

Она почувствовала себя глупо, сообразив, что он ровным счетом ничего не понимает. Сюджин рассказывала, что он не говорит по-английски, а она не знала ни единого слова на языке чирикауа. Оставалось только надеяться, что он сможет догадаться… Джули была так взволнована, что едва расслышала позади себя голос.

– Я переведу, если Кочиз захочет.

Она резко обернулась и увидела индейца, который стоял рядом и смотрел на нее с… с чем? С жалостью? Это поставило ее в тупик. Кто он? Он ответил, словно мог читать ее мысли:

– Я Темный Бизон. Я спрошу Кочиза, захочет ли он поговорить с тобой.

Он сказал несколько слов своему вождю, который одобрительно кивнул в ответ. Тогда Темный Бизон стал переводить.

Голосом, который показался Джули удивительно спокойным и доброжелательным, Кочиз что-то сказал Темному Бизону, а тот, в свою очередь, перевел Джули:

– Кочиз говорит, что ты – богиня, столь же прекрасная, сколь и добрая, сияющая, как золотое солнце, и белая, как холодная серебристая луна. Он просит, чтобы ты рассказала ему, как нашла к нам дорогу, и почему рисковала своей жизнью, придя сюда.

– Скажи ему – моя любовь к моему мужчине, вашему белому пленнику, так велика, что я не боюсь смерти.

Темный Бизон перевел, и пока он говорил, Кочиз внимательно слушал. Когда Темный Бизон закончил, вождь снова взглянул на Джули. Она торопливо попросила:

– Скажи ему, что он должен позволить уйти белому пленнику. Он принадлежит своему народу, как и он, – кивнула она в сторону Кочиза, – своему племени.

Сказав это, Джули решительно взглянула прямо в глаза Кочизу, с нетерпением ожидая его ответа.

Так они и стояли друг против друга, индейский воин и белая девушка, глядя друг другу в глаза, казалось, целую вечность. Наконец Кочиз произнес несколько слов. Темный Бизон дождался поощрительного кивка вождя и перевел.

– Кочиз говорит, – медленно сказал он, – что твой мужчина имеет право претендовать на тебя из-за твоей любви к нему. Но раз ты пришла сюда, на тебя может претендовать и один из нас.

Тот, который держал ее за руку, одобрительно хмыкнул, и Джули поняла, что именно его имел в виду Темный Бизон.

– Грозовой Лик тоже имеет на тебя право, значит, этот вопрос нужно разрешить. Это будет сделано по нашему обычаю – двое мужчин будут биться, покуда один из них не умрет. Ты станешь принадлежать тому, кто останется в живых. Если победителем окажется Грозовой Лик, ты останешься здесь и станешь его женщиной.

Джули спиной почувствовала направленный на нее жадный взгляд воина и содрогнулась, но все же не обернулась и не взглянула на него.

– Но если победит твой мужчина, – продолжал Темный Бизон, – тогда вы оба будете свободны. Так решил Кочиз.

В этот момент из палатки, стоящей на дальнем краю лагеря, появился высокий мужчина. Он с трудом держался на ногах, но у Джули не было никаких сомнений – это он, тот единственный, кого она любила больше всех на свете.

– Дерек! – закричала она. Он мельком взглянул на нее, будто не узнавая, и снова скрылся в палатке.

Он не узнал ее! Если так, то все, что раесказывала Сюджин, – правда Джули едва сдержалась, чтобы не броситься за ним. Он и правда был одурманен, иначе он непременно узнал бы ее. Но вот как раз об этом ей и необходимо было поговорить с Кочизом.

Она снова повернулась к вождю и сказала:

– Это нечестно! Он одурманен и неспособен сражаться. Это и есть закон апачей? Позволить сильному мужчине без труда победить слабого? Таково ваше благородство?

Темный Бизон, по-видимому, захваченный врасплох, не решился перевести такие слова Кочизу, но Джули воскликнула:

– Скажи ему! Спроси его, где же хваленое благородство апачей!

Медленно, тщательно подбирая слова, Темный Бизон перевел слова бледнолицей Кочизу. Великий воин оценивающе взглянул на Джули, уважительно кивнул ей и велел Темному Бизону передать ответ.

– Твоему… мужчине не будут больше давать пейот. К утру он придет в себя. Кочиз хочет, чтобы ты знала – все наши законы честны… даже когда твоему народу так не кажется. И еще он велел мне сказать, что твой народ не был… правдив или честен… с нами.

Джули кивнула. На это она вряд ли смогла бы что-нибудь возразить. Она также понимала, что нет никакой надежды убедить Кочиза изменить его решение. Он повернулся и ушел, растворившись в темноте. Остальные тоже стали потихоньку расходиться. Грозовой Лик бросил на Джули жадный взгляд и скрылся в своем вигваме. Наконец все разошлись, и Темный Бизон и Джули остались совершенно одни. Индеец стоял рядом и смотрел на нее все с тем же выражением. Была ли это жалость? Джули никак не могла понять.

– Я не мог этого сказать, – прошептал Темный Бизон, – пока Грозовой Лик был рядом. Кочиз сказал, что до утра ты можешь остаться в палатке со своим мужчиной.

От неожиданности Джули не нашлась что ответить. Темный Бизон повернулся и пошел к своему вигваму, оставив ее одну.

Почему-то пойти к Дереку оказалось для Джули гораздо более трудным делом, чем все предыдущее. Она горевала по нему, тосковала о нем, рисковала жизнью, чтобы до него добраться. Но теперь, находясь от него в нескольких шагах, она не могла заставить себя двинуться с места. Сейчас, когда она поняла, что Дерек ее не узнает, она уже боялась подойти к нему. Что, если он будет смотреть на нее невидящими, пустыми глазами? Что, если он не позволит ей дотронуться до себя? Что, если он не обратит на нее никакого внимания? Она не вынесет этого.

Да нет, если нужно, она и через это пройдет. Она должна заставить себя сдвинуться с места, подойти к палатке и взглянуть в глаза Дереку. Должна. Мучительно медленно, шаг за шагом, она подошла к его палатке и тихо позвала:

– Дерек? Это Джули.

Он вышел наружу таким же нетвердым шагом, как и в тот раз, когда она впервые увидела его. Джули заметила в его глазах проблеск узнавания. Только проблеск. Но этого было достаточно.

– Дерек, я переночую у тебя. Хорошо? – Она заставила свой голос звучать твердо и, не дожидаясь ответа, зашла в палатку. Он последовал за ней.