Сколько времени прошло, Бог знает. Должно быть, много. Эрин поняла это, услышав, как часы в коридоре пробили полночь.

Она извертелась под стеганым атласным одеялом, недоумевая, почему Райан не приходит к ней. День миновал без размолвок. Они мило болтали за обедом, запивая еду вином. Вечером сидели в гостиной, потягивая коньяк. Впервые Райан сам завел разговор о матери и посмеялся над их с Эрминой неудачным плаваньем.

— А сколько шума было вокруг этого события. Первый в истории трансатлантический круиз на пароходе. Все ждали настоящей сенсации. И уж так рвались пересечь океан раньше других. И вдруг читаю в газете, что всего через восемьдесят часов на знаменитой «Саванне» кончились запасы угля. Команде пришлось принимать экстренные меры и весь оставшийся путь идти под парусами. Чтобы добраться до Ливерпуля, им понадобилось двадцать восемь дней.

Эрин поинтересовалась, как скоро они могут вернуться. Райан честно признался, что не знает. Никаких известий от них нет, а так как они отсутствовали уже около четырех месяцев, он полагал, что они могут приехать со дня на день. Она робко спросила, не опасается ли он бурной реакции матери. Как она поступит, когда узнает о его женитьбе. Он засмеялся, сказав, что не собирается обращать на нее внимание, потому что не помнит случая, когда мать одобрила хотя бы один его поступок. Эрин надеялась услышать от него что-то более вразумительное. Она хорошо представляла себе, насколько важно для нее поладить с миссис Янгблад. Особенно если учесть ее планы скорейшего переселения сюда матери, возможно, вместе с Розой и Беном. Серьезный разговор уже назревал. Но вести его надо не сейчас и не сразу после возвращения хозяйки Джасмин-Хилла. Придется подождать несколько дней, пока утихнут страсти, а уж потом выбрать удобный момент и…

Они подробно обсудили другие вещи, например, как отпраздновать их возвращение домой. Решили устроить званый обед в честь завершения свадебного путешествия. Эрин напрямик спросила, можно ли исключить Кэролин Мэннинг из списка приглашенных. Райан покачал головой и с сожалением заметил, что и сам недолюбливает ее, но должен считаться с тем, что его отец и папаша Кэролин были близкими друзьями. Если ее не пригласят на торжества в Джасмин-Хилл, то все семейство воспримет это как оскорбление, а это недопустимо. «Просто не замечай ее, — посоветовал он. — Не обращай на нее внимания, что бы она ни делала».

Однако, зная злой язык Кэролин, Эрин была уверена, что наслушается от нее кучу гадостей.

Беседа продолжалась и дальше в доверительном духе. Райан с восторгом поведал, что ждет потомства от своей любимой кобылы, для которой специально нанял отменного призового жеребца. В двух часах езды от Джасмин-Хилла находились владения Квинси Монро с плантациями и конной фермой. Райан хотел присутствовать при родах и рассчитывал, что его заблаговременно оповестят. Он надеялся, что кобыла принесет двойню, и тогда, как они договаривались с Квинси, он сразу же заберет своего жеребенка.

Вместе они провели несколько приятных часов. Наконец он встал, чтобы погасить светильник, видимо, намереваясь отправиться спать. Она тоже поднялась, ощутив волну тепла от мыслей о предстоящей ночи — волну страсти.

Но уже миновало около двух часов…

Эрин вздохнула, зарылась в простыни и попыталась уснуть. Правда, для этого ей недоставало его рук, обвившихся вокруг нее. Она привыкла засыпать в его объятиях, с головой, покоившейся у него на плече. И еще… О да, ей не хватало их бурных ласк, завершавшихся соитием тел. Приятное тянущее ощущение внизу живота заставило ее признать это.

А что, если ему нездоровится? Или не хочет беспокоить ее? Наконец она сказала себе, что нужно пойти к нему и взглянуть, все ли с ним в порядке. Она встала, накинула халат и прошла через гостиную, разделявшую две спальни.

Его дверь была закрыта. Она постояла в раздумье, не зная, стоит ли постучаться. Если он не заболел и в самом деле заснул, потому что просто не хотел ее, тогда вообще не стоит появляться.

И все же, медленно повернув ручку, она бесшумно вошла в спальню. Шторы были задернуты, и в затемненной комнате она различала только неясные очертания мебели. Тихо. Мягко ступая по ковру, ничего не задев, она проделала весь путь до его кровати и остановилась. Она с трудом разглядела очертания его фигуры. Он явно спал.

И это несмотря на то, что они так дивно провели вечер. Возможно, в этот день она впервые почувствовала их духовную близость, даже родство. Подобного с ними не случалось с момента их бракосочетания. И если после всего он мог лечь без нее и вот так безмятежно уснуть, он действительно не хотел ее.

И она рассердилась. Ах так? Хорошо же, она не будет унижаться.

Эрин круто повернулась, чтобы немедленно уйти, но, вскрикнув от неожиданности, остановилась — его рука с проворством змеи обвила ее запястье.

— Чего же ты тянешь? — тихо сказал он и привлек к себе с такой силой, что она, споткнувшись о кровать, перелетела через него.

Она сопротивлялась, пытаясь вырваться из его тисков.

— Отпусти меня! Я думала, что ты заболел и…

— Ты думала не об этом, — насмешливо сказал он и засмеялся. Он рывком подвинул ее, перекатил на спину и прижал своим телом. — Просто ты не могла понять, почему я не иду к тебе.

Она уперлась руками ему в плечи и, заикаясь, невразумительно пролепетала:

— Это… это неправда.

Он уткнулся губами в углубление у нее на шее.

— Признайся, Эрин, — бормотал он. — Ведь ты хочешь меня. Хочешь так же сильно, как я хочу тебя. Просто ты чертовски упряма, чтобы признаться. Ты пыталась обманывать меня, но сегодня у тебя не получилось. Правда рано или поздно становится очевидной. Эту ночь ты проиграла, моя маленькая кокетка.

Она продолжала отпираться.

— Нет, это неправда, — задыхаясь от волнения, выдавила она, но захлебнулась словами, потому что в этот момент он накрыл губами ее рот.

Райан почувствовал, как угасло ее сопротивление и раскрылись губы, чтобы впустить его язык. Придерживая ее лицо кончиками пальцев, он выводил крошечные круги языком и продвигался к чувственной ямочке пониже мочки уха. Словно раскаленными иголками он жалил ее своими прикосновениями, и от них у нее бежал огонь по телу.

Он быстро освободил ее от защиты ночной сорочки — лежащая перед ним в полной наготе, она стала еще более уязвимой перед натиском его страсти.

Ощущая на себе его пожирающие, алчущие губы, она отвечала на его поцелуи податливым ртом.

Он водил пальцами по ее шее, заставляя томиться в ожидании новых обжигающих поцелуев. Ему хотелось обнять ее целиком, не пропуская ни частички, и пробовать на вкус дюйм за дюймом ее дивное тело. Когда он дотрагивался до него, ему передавалась ее дрожь. Он слышал ее слабые стоны, стоны, которые говорили ему, что проснувшаяся в ней и данная самой природой потребность любить жаждет утоления. Соблазненный и побуждаемый горячим зовом ее тела, он увлек ее в стремительный поток страсти. Он прижал кончики ее пальцев к своей груди. От ощущения жгучего жара его тела и затвердевших сосков, у нее перехватило дыхание.

Ему не пришлось направлять ее дальше. С этой минуты она смело пустилась в путь, подчиняясь собственной прихоти. Продвигаясь вниз, она чувствовала, как под ее трепещущими пальцами напрягаются его мышцы. Неосознанным движением осмелевшей руки она продвинулась так далеко, что ощутила налившийся твердостью орган.

Между тем на нее обрушилась новая лавина ласк. Он то охватывал пальцами округлости ее бедер, то клал ладонь на подтянутый живот, пока, наконец, прокрался в теплоту меж бедер, где отыскал потаенное место, чтобы своими касаниями довести ее до блаженной агонии.

Повинуясь зову плоти, она раздвинула ноги, давая ему свободу. Приближала к венцу своих желаний, волнообразно двигая бедрами в ритм движений кончиков его пальцев. Он продвигался вверх и внутрь, чувствуя, как она жадно берет его в кольцо. От ее неуемного первозданного инстинкта он распалился до полного неистовства.

— Скажи, — срывающимся голосом приказал он, оторвав рот, но продолжая ненасытно водить языком по ее груди. — Скажи, что хочешь этого. Скажи, Эрин, как сильно ты хочешь меня.

Почувствовав внутренний толчок, выбросивший ее в другой мир и заставивший иначе воспринимать реальность и себя, она на этот раз не подчинилась его требованию, как это случалось в прошлом, когда он вызывал у нее такой же неукротимый голод. Вместо отступления она устремилась в атаку. Сползла вниз и сама сомкнула губы вокруг его плоти, упиваясь непроизвольно исторгнутым им стоном муки. Она обводила его языком и терзала мимолетными прикосновениями до того момента, когда он больше не мог терпеть и вырвался от нее, чтобы избавиться от ее иезуитских пыток.

Резко, почти грубо, он кинул ее на спину и сел сверху. Она открылась ему, придвигаясь и выгибая бедра. Едва он наметил путь первым пробным движением, как его обдало жаром желания. Он старался входить плавно, чтобы она могла медленно вбирать его в себя. Но ее тело нетерпеливо требовало от него рывка. Одной рукой она вцепилась ему в спину, вонзив ногти в кожу, другой — обхватила за ягодицу, сжимая и понуждая.

Упоение взаимной безумной лихорадкой с головокружительной быстротой подавило его сознание и до предела распалило чувственность. И он проник в самую глубину облегающей нежной плоти, с жадностью принявшей в себя массивное твердое тело.

По глубокому содроганию, исходившему изнутри, он почувствовал, что она близка к пику. Это подстегнуло его к собственному освобождению. И в завершающий момент, задыхаясь в экстазе, он прижался губами к ямке у ее шеи.

Она издала тихий стонущий звук и, не отрываясь, крепче сжала ноги, обвитые вокруг его спины. Потом наградила его легким поцелуем в ухо.

Несколько длинных, полных блаженства минут они лежали, не уходя друг от друга.

Наконец он сдвинулся в сторону и задышал спокойно. Он держал ее возле себя, и ее голова уютно, как в колыбели, устроилась у него на плече.

Эрин еще долго лежала без сна. Неужели, спрашивала она себя, приближается то время, когда может появиться между ними чарующая радуга любви?

На следующее утро она проснулась в кровати Райана и увидела, что его рядом нет. Она тотчас взглянула на часы у кровати и поняла, почему. Было около часа дня. Неудивительно, что он встал и ушел, вероятно, куда-то уехал.

Она все еще купалась в остатках неги после блаженства разделенной страсти, и ей хотелось еще немного побыть в тумане сладких воспоминаний и мечты. Однако она понимала, что не должна упускать благоприятной возможности. Это было идеальное время, чтобы предпринять поиск схемы лабиринта.

Вернувшись в свою комнату, она наскоро совершила утренний туалет. Памятуя о настоянии матери, она не забыла и об омовении специальным раствором, которым исправно продолжала ежедневно насыщать кожу.

Волнуясь, что ее могут застать, она направилась вниз удостовериться, что поблизости действительно никого нет. Энни, решила она, не придет, пока ее не вызовут, и, вероятно, сейчас ждет вызова хозяйки в одной из комнат на задней половине дома. Домашние слуги всегда вели себя очень деликатно и не создавали шума, если не были уверены, что хозяева уже проснулись.

Крадучись, она проделала намеченный путь. Нигде ни единого звука. Скорее всего, кроме нее, в покоях никого нет. Все утренние приготовления, должно быть, происходили на задней половине, в хозяйственной части дома или в пристройке, соединяющейся с кухней.

Эрин осмелилась войти в кабинет Райана. Здесь стоял запах кожи и табака, а также попахивало коньяком. В солнечных лучах, пробивающихся через приоткрытые шторы, кружились микроскопические пылинки.

Она быстро подошла к письменному столу. Выдвинула по очереди каждый ящик. Перерыла содержимое, но ничего не нашла. Ни одна из бумаг даже отдаленно не напоминала схемы или карты. Нижний ящик, однако, был заперт.

Где Райан мог хранить ключ?

И тут ее осенило.

Конечно, Райан не допускал мысли, что кто-то осмелится рыться в его вещах. Стало быть, он не будет ломать голову, где ему надежнее прятать ключ. Так и оказалось. Она обнаружила его в углу центрального ящика.

Открыв последний ящик, Эрин нашла то, что искала.

Она взяла чистый лист бумаги, положила его поверх схемы и быстро скопировала. Потом возвратила схему на прежнее место, заперла ящик и сунула ключ туда, откуда взяла.

Поднявшись с кресла, она в испуге обнаружила стоящую в дверях Элизу. Женщина холодно и осуждающе смотрела на нее.

Стараясь скрыть неловкость от внезапного потрясения, Эрин воскликнула с наигранной веселостью:

— О Боже, Элиза! А я и не знала, что вы здесь. Надо же, так незаметно подкрасться. Прямо как церковная мышь. И давно вы так стоите?

Элиза проигнорировала ее вопрос и натянуто сказала:

— Уже поздно. Вы собираетесь завтракать или будете ждать до ленча?

Раздраженная высокомерным поведением служанки, Эрин предпочла держаться той же тактики. Поэтому вместо ответа она слегка вскинула подбородок, изображая пренебрежение, и тоже спросила:

— Мой муж не сказал, куда он уехал?

— Может быть, Эбнер знает, — последовал короткий ответ. После этих слов Элиза круто повернулась на каблуках и ушла.

Эрин прикусила нижнюю губу, обеспокоенная тем, что служанка застала ее за подобным занятием. Как долго она стояла здесь и могла ли видеть бумагу? Безусловно, нет. Между дверью и письменным столом было слишком большое расстояние, чтобы разглядеть это.

Выкинув из головы тревожные мысли, Эрин вернулась в свою комнату и позвонила Энни. Когда та появилась, радостная и услужливая, как всегда, Эрин попросила ее присесть. Девушка повиновалась, хотя сразу приняла несколько озабоченный вид.

— Энни, — начала Эрин после глубокого вздоха, — я должна быть уверена в тебе. Мне нужно знать, могу ли доверять тебе? Я хочу, чтобы ты всегда держала язык за зубами. Независимо от того, что ты увидишь или услышишь там, где будешь находиться вместе со мной.

У девушки расширились глаза, и от любопытства побежали мурашки по спине.

— Да вы не беспокойтесь, — быстро затараторила она, — я ничего не скажу. Ни словечка. Я ведь уже говорила вам, я мечтаю, чтобы вы сделали меня своей рабыней. — Она увидела, как Эрин нахмурилась, и поспешила поправиться: — Э-э… горничной. Я буду добросовестной и преданной. Обещаю.

После этого Эрин ничего не оставалось, как предоставить ей возможность доказать на деле свою лояльность.

— Хорошо, Энни. Я верю тебе. Надеюсь, ты не подведешь меня. А теперь сходи на конюшню и скажи, чтобы приготовили экипаж через час. Мы поедем навестить мою маму.

— Угу.

Энни соскочила и побежала выполнять распоряжение.

Эрин, не удержавшись, окликнула ее и спросила:

— И как часто по утрам Элиза убирается у мастера Райана?

Энни решительно замотала головой из стороны в сторону.

— Нет, мэм. Что вы! Мастер Райан никогда не позволяет заходить в его кабинет, если их там нет. Единственное время, когда нам позволено делать уборку, это когда они у себя. В другое время никто не разрешит нам войти туда.

Эрин понимающе кивнула и махнула рукой, давая знак идти.

Ситуация немного прояснилась. Без сомнения, Элиза увидела, что дверь кабинета открыта, и потому заглянула посмотреть, кто осмелился нарушить запрет. Возможно, она и не стояла так уж долго.

Тем не менее Эрин сделала себе зарубку на будущее — быть более бдительной в отношении вездесущей экономки.

Во время поездки Эрин наблюдала за Энни. Девушка не проявляла прежнего энтузиазма и выглядела озабоченной. Она не глазела в окно, как обычно, а сидела с опущенными глазами и руками, сложенными на коленях.

Наконец Эрин прервала молчание.

— Что с тобой, Энни? Я вижу, тебя что-то беспокоит. Если это так, то, может, поделишься со мной? Раз я доверяю тебе, ты тоже должна вести себя соответственно. Ты не согласна?

Энни с мрачным видом кивнула, потом тревожно спросила:

— А у меня не будет неприятностей?

Эрин твердо покачала головой.

— Нет. Если сумеешь молчать и будешь делать только то, что тебе говорят.

Энни подумала с минуту и спросила:

— А что я должна буду делать и о чем нельзя говорить?

Глубоким вздохом Эрин изобразила готовность доверить ей свой секрет, хотя в действительности другого выхода у нее и не было. Вместе с тем она не испытывала особой тревоги из-за того, что собиралась посвятить девушку в свои тайные дела. Служанка откровенно подлизывалась к ней, выказывала желание быть полезной и всячески угождала ей. Кроме того, некоторое время назад дала ясно понять, что презирает Элизу. Поэтому Эрин без утайки объяснила, в чем будет заключаться ее содействие.

— Энни, я собираюсь помогать неграм. Некоторым из ваших людей живется очень тяжело. С ними обращаются не так, как с тобой, Энни. — Эрин пристально смотрела на девушку, чтобы не пропустить малейших признаков негативного отношения к ее словам. Но видела на ее мордашке только обостренный интерес. — Может статься, — продолжала она, — что скоро я попрошу тебя об одной услуге. Тебе придется иногда отлучаться. Не беспокойся, это недалеко и ненадолго. Где-нибудь поблизости мне могут оставить послание. И ты сходишь за ним. Только имей в виду, ты должна быть крайне осторожна. Будешь приходить ко мне так, чтобы никто тебя не видел. Мастер Янгблад не должен знать об этом и, естественно, никто из других слуг тоже. Могу я положиться на тебя?

Энни не спускала с нее восхищенных глаз, привстав и подавшись вперед, едва не дрожа от возбуждения.

— Да, да. Конечно, миз Эрин. — Она полностью избавилась от недоверчивости и стала изливать собственные впечатления и делиться сплетнями, услышанными от других рабов. — Я знаю, миз Эрин, вы очень добры ко мне. Да и все, кто живет здесь, тоже должны благодарить хозяев за доброе отношение. Миз Виктория, правда, иногда кричит и ругается. Один раз даже влепила мне пощечину и оттаскала за волосы, когда я нечаянно что-то разбила, когда убиралась. Но не сказала, что меня нужно высечь. Вообще я не слышала, чтобы в Джасмин-Хилле кого-нибудь пороли. Иногда она грозится — чтоб мне провалиться на месте, если я лгу! — высечь кого-нибудь из нас, спустить три шкуры, но мы-то знаем, что такого не будет. Наверно, она и могла бы, да мастер Райан не позволит. Ой, вы не знаете, какой он хороший! Весь в отца. Такой же добрый. И все шутит да смеется. — Она уселась на свое место. — Нет, мэм, вам нечего бояться меня. Не думайте, я ничего не скажу. — Она прищелкнула пальцами и радостно воскликнула: — Вы сказали, что кто-то должен оставлять вам послания? Значит, вам нужно потайное место. Я знаю такое место! Это цветочный горшок миз Генриетты.

Эрин недоуменно заморгала, уверенная, что ослышалась.

— Чей? Мисс…

— Я же говорю, миз Генриетты, — нетерпеливо повторила Энни. — Вы ничего не слышали о ней? Она была женой мастера Кальвина. В честь нее это место назвали Джасмин-Хилл. Она похоронена в саду. Окно вашей спальни выходит почти на это место. Вы можете увидеть ее могилу, если посмотрите налево. Говорят, — тревожно продолжала девушка, — она иногда появляется там. Когда зацветает жасмин и воздух пропитывается сладким запахом, она прогуливается по саду и нюхает цветы, особенно в полнолуние. И…

— Энни, — оборвала ее Эрин, — хватит рассказывать сказки о призраках. Что это за горшок?

— Ее горшок. Ваза для цветов. Прямо над могилой, перед надгробным камнем. Моя мама рассказывала мне, а ей рассказывала ее мама, что мастер Кальвин велел вырезать этот горшок из мрамора, который прислали из Италии. Он сам каждый день ставил в него цветы. Столько, сколько цвел жасмин. А когда живых цветов нет, велел делать из бумаги. Мама рассказывала, а она от своей мамы слышала, что просто жуть была — бумажные цветы торчат из-под снега! Когда мастер Кальвин умер, никто больше не носил туда цветов. По-моему, это очень хорошее место, — закончила она, выразительно посмотрев на Эрин. — Там можно оставить все что хотите.

Энни блеснула белозубой улыбкой и засияла в предвкушении похвалы.

И Эрин доставила ей это удовольствие.

— Спасибо, буду иметь в виду. Теперь от тебя требуется лишь сообщить мне, когда ты найдешь там цветок, записку или другой предмет. А я буду решать, что делать дальше.

Энни была так горда, что от удовольствия непрерывно ерзала на сиденье — вот как она помогает своей госпоже.

— А какой цветок будет у вас, миз Эрин? — поинтересовалась служанка, тревожась, что теперь беседа может закончиться, а ей хотелось продлить приятное общение. — Вы тоже хотите жасмин? Он цветет дольше всех, но его очень трудно делать из бумаги.

Эрин улыбнулась про себя. Ей не нужно было долго думать над ответом.

— Нет, не жасмин, — прошептала она. — Это будет роза.

Розы всегда были ее любимыми цветами. Но никогда она не любила их так, как сейчас, после того как Райан дал ей возможность иметь их так много.

Может быть, размышляла она, это хорошо, что именно пунцовая роза станет символом? Так ей будет легче заглушить в себе чувство вины перед Райаном. Ведь то, чем она собиралась заниматься, — в некотором роде предательство по отношению к нему.

Райан стремительно подошел к дому со стороны черного хода, что бывало с ним не так часто. Перескакивая через три ступеньки, взбежал по лестнице. Промчался мимо Элизы, не обращая на нее внимания, как будто ее вообще не существовало в природе. Служанка продолжала с неослабевающим любопытством следить за каждым его шагом, как амбарная сова за полевой мышью. Укоренившаяся привычка подсматривать и наушничать уже давно стала ее второй натурой и была причиной стойкой неприязни Райана. Он старался игнорировать Элизу при любой возможности. Однако сейчас, совершив стремительный бросок через весь дом и не найдя Эрин, он был вынужден обратиться к ней:

— Мисс Эрин не сообщила, куда она уехала?

Элиза как всегда знала, что ответить. Мисс Эрин ей не доложилась, и о том, что они уезжают, ей сказала Энни. Но он же, в конце концов, не спрашивал у нее, где Энни!

— Нет, сэр, — чеканно ответила она, блистая безукоризненной дикцией, которой ее научила мисс Виктория. — Мисс Эрин мне ничего не сказала.

Райан отвернулся от нее без уточнений.

Элиза услышала его шаги в коридоре на задней половине, когда он направлялся к своему кабинету, и, крадучись, на цыпочках прошла за ним. Она сунула нос в приоткрытую дверь, так же, как делала это утром, когда увидела мисс Эрин, перерисовывавшую что-то из его ящика. Хотя она не знала, что это было, но, возможно, мисс Виктория знала. И Элиза считала, что должна непременно ей сообщить об этом. Во всяком случае, мисс Виктория не оставит без внимания поступка молодой госпожи, а скорее всего взбеленится, как и от всего вместе взятого. И мисс Эрмина, когда узнает о последних событиях, тоже будет очень сердита.

Элизе нравилась мисс Эрмина. Возможно, мисс Эрмина, как она сама о том объявила после помолвки с мастером Райаном, и собиралась привести с собой несколько собственных слуг. Но Элиза не сомневалась, что с их появлением ее собственное положение в доме не изменится. Об этом ей также по секрету сообщила мисс Эрмина, намекнув, что так будет даже в том случае, если что-то случится с мисс Викторией. Элиза знала, что имела в виду мисс Эрмина. Предполагалось, что после смерти мисс Виктории она, Элиза, останется при своих обязанностях и будет в не меньшей чести у молодой хозяйки Джасмин-Хилла. Ей было приятно это сознавать. Если бы обещаниям мисс Эрмины было суждено сбыться, то ни один из ее рабов не вошел бы в этот дом.

Сквозь щелку она углядела, как мастер Райан что-то пишет на листке бумаги. Она отпрянула от двери и неслышно скользнула обратно в коридор. Выждала несколько минут, пока не услышала, что он вышел из кабинета и стал подниматься по лестнице. Вскоре она увидела, как он торопливо спустился сверху и покинул дом.

Элиза пошла прямо в спальню мисс Виктории, упорно не признавая, что теперь эта комната принадлежит мисс Эрин. Она была уверена, что по возвращении мисс Виктории все вернется на круги своя.

На подушке мисс Эрин она обнаружила сложенный листок.

Это была записка от Райана, в которой он объяснял причину своего отъезда. Он сообщал об известии, полученном от Квинси Монро, что племенная кобыла должна вот-вот ожеребиться. Поэтому, писал Райан, ему пришлось срочно отправиться в соседнее поместье. Далее он предупреждал, что может не вернуться допоздна, возможно, даже до следующего утра. Ниже он обращался к ней с разными ласковыми словами о том, что ему будет недоставать ее и что он будет вспоминать, как прекрасна была их последняя ночь. Послание заканчивалось строками с выражением надежды, что по возвращении домой он снова найдет ее в своей постели.

Элизе, разумеется, было неведомо содержание записки. Не потому, что она не рискнула ее прочитать, а потому, что при всем желании не могла этого сделать. Она не умела читать. Виктория Янгблад была достаточно осмотрительна и имела четкие представления, чему надо и чему не надо учить рабов. Хотя Элиза и не могла прочитать, что именно написал мастер Райан, но это ее не заботило. Она знала, что от нее требуется: надо просто забрать бумагу и сунуть ее в карман своего фартука. Может быть, таким образом она причинит мисс Эрин боль и вызовет у нее разочарование. В глубине души Элиза не сомневалась, что мисс Виктория одобрит ее поступок.

Эрин была вдвойне довольна предпринятой поездкой. Прежде всего ее обрадовало отсутствие Закери. Потом она с удовлетворением отметила улучшение состояния матери. Арлин сидела на боковой веранде. На этот раз она была в полной экипировке.

Эрин с поцелуями бросилась приветствовать ее.

— Как я рада, что ты поправляешься, мама!

Арлин с деланной веселостью ответила:

— В такой очаровательный день грех торчать в доме.

В действительности она чувствовала себя не лучшим образом. Оделась она не без помощи служанки, и Роза же помогала ей устроиться в ее любимом кресле-качалке. Предвидя визит дочери, Арлин старалась взбодриться, ей не хотелось доставлять ей тревоги своим затянувшимся пребыванием в постели.

Когда Роза принесла чай с мятой, Эрин заметила, что та избегает смотреть ей в глаза. Убедившись, что не ошиблась, Она все же последовала за служанкой в подсобную комнату, где та разогревала пищу.

— Я раздобыла схему лабиринта, — быстро проговорила Эрин и, не давая Розе возможности возразить или отказаться, затолкала бумагу в карман ее фартука. — Скажи Магалии, — продолжала она, — что там есть могила. Это недалеко от дома. Ее просто нельзя не заметить, если смотреть со стороны берега. Она узнает ее по большому надгробному камню, а перед ним увидит мраморную чашу для цветов. Вот там мы можем увидеться, как раз в центре лабиринта. Передай ей, чтобы она оставила розу в этой чаше, когда сможет встретиться. Если не найдет живую розу, пусть сделает из бумаги. Обязательно передай ей, — торопливо сказала она напоследок, — что к этому времени у меня будут для нее деньги. Может быть, не так много, как хотелось бы, но что-то всегда накопится. И дальше тоже — по мере возможности.

Роза ничего не отвечала, только смотрела на нее вытаращенными от испуга глазами. Эрин видела, как у нее трясутся губы.

— Роза! — в нетерпении выпалила Эрин. — Непременно сделай это. Тогда Магалия будет знать, как связаться со мной, и не станет привлекать тебя.

Роза поспешно закивала и повернулась к двери, намереваясь бежать через черный ход к наружным постройкам.

Эрин неотрывно смотрела ей вслед, пронзенная внезапной догадкой. Почему Роза выглядела такой встревоженной? Только ли из-за этого поручения? Вряд ли. Чутье подсказало ей, что действовать надо незамедлительно — срочно вырывать мать из этого дьявольского гнезда.

Эрин оставалась с матерью, покуда смогла, стремясь засветло вернуться в Джасмин-Хилл. Перед расставанием, крепко обняв мать, она снова невольно обратила внимание на ее болезненный вид.

— В воскресенье утром, мама, я постараюсь прислать за тобой экипаж, — пообещала она. — Я хочу, чтобы ты приехала пораньше и провела с нами весь день.

Арлин воздержалась от твердых обещаний.

— Может быть, — сказала она. — Посмотрим. — И вдруг, не выдержав, понимая, что должна произнести эти ненавистные слова, призналась: — Закери был далеко не в восторге, что ты вышла замуж в его отсутствие. Он считает, что это дискредитировало его и опозорило в глазах людей.

Эрин хотела возразить, что он слишком усердно трудился на своей ниве, чтобы на кого-то пенять за собственный позор. Но ее мать знала это, и не было нужды причинять ей лишнюю боль подобным напоминанием.

— Не волнуйся за него, — успокоила она мать, — как-нибудь переживет. Кроме того, скоро уже будет не важно, что он считает. Ты окончательно переедешь в Джасмин-Хилл и будешь жить со мной.

Арлин удалось выжать улыбку, но в душе она была далека от оптимизма. Бог знает, сколько времени протянется эта неопределенность и сколько протянет она сама.

Когда Эрин приехала обратно, рассчитывая застать Райана дома, ее ждало разочарование. Он еще не вернулся.

Наступил вечер, а его все еще не было. И она начала сердиться.

Когда наконец пришло время ложиться спать, она отправилась в свою постель.

Было около трех часов ночи, когда Райан вернулся с фермы Монро. Он был в приподнятом настроении. Кобыла в самом деле разрешилась двойней: жеребчиком и кобылкой. Квинси, верный слову, дал ему право выбора, и он предпочел кобылку. Эрин теперь сможет выбрать для нее имя, потому что он собирался торжественно преподнести ей этот подарок. Станет сама растить и тренировать животное и со временем сможет иметь чистокровную лошадь. Потом будет вместе с ним объезжать плантации.

Почти весь обратный путь он не сбавлял быстрого галопа, стремясь поскорее поспеть домой. Не только потому, что ему не терпелось сообщить о своем подарке, он страстно желал найти ее в своей постели. Может быть, начинал думать он, теплея сердцем, они действительно будут счастливы вместе. И он улыбался в ночную мглу с надеждой, что однажды получит воздаяние за свою растущую любовь.

В конюшне было темно. Все уже давно ушли спать. Райан расседлал лошадь, взмыленную от тяжелой езды, наскоро смахнул с нее грязь и поспешил в дом с черного хода.

Элиза спала в небольшой комнате на задней половине, как раз возле коридора. Много лет назад она поселилась там по предписанию его матери, чтобы «держать ухо востро» и докладывать о его возвращении из ночных походов. Он избегал ходить этим путем и, повинуясь давней привычке, повернул назад, чтобы войти через парадную дверь.

Поднимаясь по ступенькам, Райан бросил взгляд на восточное крыло. Он несколько удивился, не заметив огонька в окне. Почему-то Эрин не оставила для него зажженного светильника. Возможно, решила, что его не будет всю ночь? Ничего, ухмыльнулся он, ускоряя шаги. Сейчас он ее разбудит и обо всем расскажет. О Боже, скорее бы!

Он вошел в свою комнату не со стороны их общей гостиной, а через отдельную дверь со стороны коридора, и в темноте направился прямо к постели.

— Эрин, — тихо позвал он, не желая пугать ее во сне, — у меня для тебя сюрприз.

Он протянул руку, желая прикоснуться к ее нежной коже, ощутить чувственный изгиб ее теплого тела.

Его рука прошлась по плоскости широкого матраца.

Поморгав в недоумении, он ощупал все вокруг и убедился, что Эрин нет. Круто повернувшись, он вышел в гостиную. Четвертушка луны проливала на пол скудный свет, но его было достаточно, чтобы не споткнуться в темноте. Открыв дверь в ее спальню, он был поражен и разочарован. Эрин мирно спала в собственной постели.

Это в ее духе, с горечью подумал он, вспомнив, что она вышла замуж за него по одной-единственной причине. В таком случае, конечно, ей незачем было ждать его и ему нечего рассчитывать на ее любовь.

Он покачал головой, обескураженный, и отступил в свою комнату, тихо притворив за собой дверь.