Караульный оторопело смотрел на мужчину в лохмотьях, державшего под руку слепую женщину. Ему было велено никого не пропускать без соответствующих бумаг.

– Плевать я хотел на ваши новости, – заявил он. – Вам придется подождать, пока я отправлю сообщение генералу. Кстати… – Прищурив глаза, он подозрительно осмотрел Коди. – Почему это вы не в форме? Разве не слышали о всеобщей мобилизации? По вашему виду не скажешь, что вы не годны к службе.

Бретт был готов к подобным расспросам.

– Видите ли, моя жена слепа, за ней некому присматривать. Мне удалось скопить пять сотен и заплатить парню, который отправился служить вместо меня, – объяснил он. – Насколько мне известно, это не запрещено.

Караульный немного смягчился.

– Так что же это у вас за ужасная новость? – спросил он.

– Я бы предпочел сообщить ее офицеру, – заявил Коди.

– Мы можем рассказать кое-что о разведчиках генерала Гранта, – вмешалась Анджела.

Ей не терпелось предупредить конфедератов о грозящей опасности. Девушка была так взволнована, что не спала всю прошедшую ночь. Как только янки ушли из особняка, она настояла на том, чтобы немедленно отправиться в Виксбург.

Караульный недоуменно перевел на нее взгляд.

– О чем вы говорите, леди? Где вы видели разведчиков? – В его голосе слышалось недоверие.

Бретт занервничал, увидев, что к ним направляются другие солдаты. Меньше всего ему хотелось привлекать к себе внимание. Если их заметят, то ему придется отвечать на многочисленные вопросы, а он был готов лишь к тому, чтобы передать конфедератам интересующую их информацию. Потом он хотел как можно скорее убраться подальше и найти новое убежище. Не исключено, думал он, что придется уйти из Миссисипи. На Запад. Туда, где Анджела будет в безопасности и где ее не сможет найти убийца. Среди конфедератов вполне могли оказаться шпионы северян, которые не станут терять времени и тут же сообщат своим о том, что беглая заключенная Анджела Синклер обнаружена.

Бретт крепко сжал руку Анджелы и шепнул ей на ухо:

– Прошу тебя, не вмешивайся. Я сам справлюсь.

– Прости, – пробормотала девушка, услышав приближающиеся голоса. Как и Бретт, она не хотела задерживаться здесь дольше необходимого.

Приосанившись, Коди выразительно посмотрел караульному в глаза и заявил:

– Или я буду говорить с офицером, или вообще не скажу ни слова.

Подумав немного, караульный наконец решился и повел их куда-то.

Анджела, казалось, чувствовала на себе любопытные взгляды солдат.

– Поговори со мной, – взмолилась она. – Скажи, что происходит?

Бретт стал описывать ей лагерь – целое море палаток. Вокруг них сидели военные: одни чистили ружья, другие приводили в порядок одежду. Лошади жевали сено.

Рядом с санитарной палаткой лежал умерший. Бретт не стал рассказывать девушке о том, что видит целую гору ампутированных конечностей, ожидающих захоронения. Похоже, гангрена не щадила раненных в битве при Коринфе.

Наконец они добрались до командного поста. Это тоже была палатка, отличавшаяся от других большими размерами. Над ней реял огромный флаг конфедератов. У командного поста дежурили двое солдат, которые преградили путь пришедшим ружьями. Караульный нерешительно передал им слова Анджелы, и те обменялись скептическими взглядами. Бретт уже начал терять самообладание, как вдруг полог палатки поднялся.

Из нее вышел генерал Джон Пембертон: двойной ряд медных пуговиц сверкал на его сером мундире, на плечах красовались огромные эполеты.

– В чем дело? – раздраженно спросил он. – Что здесь происходит? Что эти штатские делают в моем лагере? Почему вы не в форме? – рявкнул он, обращаясь к Бретту.

Повторив выдумку о слепой жене и о том, что откупился от службы в армии, Бретт приступил к делу:

– Мы можем поговорить наедине? У нас есть для вас важное сообщение.

– Нет, – отрезал генерал. – Поговорите с одним из моих офицеров. Я занят. Сержант Креншоу! – позвал он, щелкнув пальцами.

Бретт увидел, как из толпы военных выступил человечек с огромным брюхом.

Генерал небрежно махнул рукой в сторону Бретта и Анджелы.

– Отведите их куда-нибудь и узнайте, чего они хотят. – Затем, повернувшись к караульному, который привел их, генерал процедил сквозь зубы: – И не вздумайте больше приводить сюда штатских, ясно? – С этими словами он исчез в палатке.

Креншоу кивнул Бретту, приглашая его последовать в соседнюю со штабной палатку. Когда они сели, он лениво спросил:

– Ну, что там у вас?

– Ваш генерал груб, – не удержавшись, выпалила Анджела. – К тому же, – добавила она сокрушенно, – у него северный акцент.

Не обращая внимания на нахмурившегося сержанта, Бретт объяснил ей:

– Дело в том, что генерал с севера, он янки по рождению. Этим и объясняется его акцент. Я слышал, что он из Пенсильвании, а жена его южанка. Кажется, из Виргинии. Пембертон – выходец из Вест-Пойнта, но поддерживает Конфедерацию. Вот почему… – Коди выразительно посмотрел на сержанта. – …многие не доверяют ему. Признаться, я и сам не очень-то доверяю ему теперь, ведь он отказался выслушать нас.

– Он занятой человек, – заметил Креншоу. – И я тоже. Так что, если у вас есть что сказать, говорите. – Сержант нетерпеливо заерзал.

Бретт поведал ему о событиях прошлой ночи.

Креншоу внимательно выслушал его, причем интерес его возрастал с каждым словом Бретта. В то же время он не до конца доверял этому оборванцу.

– Так вы говорите, что остановились в пустом особняке? – переспросил он. – А что вы там делали?

– Мы искали убежище, – пояснил Бретт. – Нам некуда было пойти, потому что мы лишились дома. – Он с горечью подумал о том, что это было чистой правдой.

– Что ж, посмотрим… – Откинувшись назад, сержант Креншоу уставился в потолок палатки. – Мы слышали, что генерал Грант направляется в Ла-Грандж. Этот проклятый тип сел на поезд в Холли-Спрингз. Да, – продолжал он, разговаривая вслух с самим собой, – Грант вполне мог послать сюда кого-нибудь, чтобы выяснить, в каком состоянии наши войска, и… Черт возьми… – Резко повернувшись к Анджеле с Бреттом, он заорал: – А что может быть лучше, чем подослать сюда парочку штатских, которые выведают, какова численность нашей армии? Шпионы янки!

Бретт испугался, что сержант вот-вот позовет караульных и упрячет их в тюрьму.

– Секундочку, сержант, – торопливо заговорил он, – вы все перепутали.

Настала очередь Креншоу почувствовать себя неуютно. Так или иначе, перед ним сидел человек, который мог быть весьма опасен.

– Послушайте… – заговорил толстяк, приподнимаясь со стула.

– Нет, это вы послушайте, – перебил его Коди, наклоняясь к сержанту. Глаза его загорелись, на щеках вздулись желваки.

У Анджелы перехватило дыхание – она испугалась, что может произойти нечто ужасное. Может, Бретт был прав, и им не стоило приходить сюда?

– Так вот, – продолжал Коди, – мы здесь, чтобы оказать конфедератам услугу и сообщить, что в разграбленном особняке янки хотят устроить место встречи разведчиков. И если вас это не интересует, то мне и подавно наплевать, черт побери!

Креншоу с трудом сглотнул. Возможно, подумал он, этот человек говорит правду. Сержант взял перо и бумагу.

– Ну хорошо. Скажите точно, где этот особняк?

– Да пошел ты! – Вскочив так резко, что табуретка, на которой он сидел, перевернулась, Бретт схватил Анджелу за руку и потащил из палатки.

– Погодите! – всполошился сержант, бросившись вслед за ними. – Мы могли бы поехать туда и осмотреть все. Мы можем даже оставить там засаду, и если они вернутся, то…

– …мы спугнем их, так?! – перебил его Коди. Он не верил своим ушам.

– Дело в том, что я сомневаюсь…

– Да ладно, – бросил Бретт. – Если мы еще раз их увидим, то непременно сообщим вам, – солгал он. Больше всего ему захотелось поскорее убраться из лагеря и вообще из Виксбурга.

Ночью он стал уговаривать Анджелу уехать.

– Но куда мы направимся? – спросила она.

– Это не важно, – пожал плечами Бретт. – Просто мне кажется, что здесь тебе находиться небезопасно.

– Мы нигде не сможем чувствовать себя в безопасности, – заспорила девушка. – Дело в том, что ты настоящий дезертир, который не смог выполнить задание своего командования и не доставил меня к конфедератам. Зато сейчас у нас появился шанс хоть чем-то помочь Югу.

– Хотел бы я знать чем, – усмехнулся Бретт. – Ты же слышала, как они с нами разговаривали. Все, чего хотел этот толстый сержант, так это схватить нескольких янки, чтобы выслужиться перед генералом Пембертоном. Он даже не подумал о том, что за ними можно было бы следить и… – Он поймал себя на том, что почти кричит от негодования. Господи, он же был офицером федеральной армии! Что приключилось с ним?

Ночь была холодной, поэтому они рано улеглись в постель, чтобы согреться.

– Прошу тебя, – прошептала Анджела, прижимаясь к нему, – давай задержимся здесь. Я чувствовала себя такой беспомощной, а теперь, кажется, у меня появился шанс сделать хоть что-то для моего народа.

Бретт знал, что может силой заставить ее идти за ним – ведь не останется же она здесь в одиночестве. Впрочем… Анджела успела подружиться с Руфусом, который, похоже, при необходимости будет готов и жизнь за нее отдать. Однако вряд ли она захочет полностью зависеть от освобожденного раба. Стало быть, она скорее всего уйдет с ним, поэтому Бретт жаждал выложить девушке свой план.

Но в то же время он безумно хотел остаться…

Дни шли за днями, недели сменялись неделями. Бретт много бродил по плантации и ее окрестностям. Оглядывая знакомые места, он все чаще думал о том, что о прошлом у него больше добрых, чем горьких воспоминаний. В конце концов он здесь вырос, и, пока Маргит не ворвалась в его жизнь, все было не так уж и плохо. Разве что отец устраивал скандалы, когда напивался. Именно тогда Бретт и стал часто уходить из дома и бродил по болотам, изучая повадки аллигаторов и охотясь на них.

Как-то раз Коди набрел на место, где жил прежде. Все так изменилось! Человеку несведущему и в голову бы не пришло, что прежде тут была деревня. Руфус рассказал ему, что каджуны, которые жили здесь, переехали на север, ближе к Виксбургу. Устроившись работать на плантациях, расположенных по реке Язу, многие каджуны поселились в Чикасоу-Бау. Бретт подумал, что это не так уж и плохо, во всяком случае, никто не назовет его там по имени, услышав которое Анджела навсегда отвернется от него.

Временами Бретт с горечью думал о том, что теперь ее не интересует его происхождение. Она полностью зависела от него, и ее не волновало, богат ее спутник или беден; важно было лишь, что он заботился о ней. Впрочем, может, ему не стоило так думать? Ведь родители ее умерли, и за ней действительно некому следить, а жениха у нее не было. Кто знает, вдруг при других обстоятельствах она полюбила бы его не меньше, чем любит сейчас. Во всяком случае, ему нравилось думать, что так могло произойти.

На смену ноябрю пришел декабрь. Они все время были начеку, поджидая разведчиков-янки, но те так и не появились.

Руфус знал о войне больше Бретта, потому что много времени проводил на берегу реки: другие рыбаки с готовностью делились последними новостями со старым негром.

Таким образом они узнали, что Гренада, расположенная в сотне миль к северо-востоку, сдалась федералам, однако конфедераты успели уничтожить большую часть паровозов и вагонов, чтобы не оставлять их врагам.

Бретту было по нраву жить одним днем. Он вдруг понял, что не желает отныне служить северянам, и все больше чувствует привязанность к своей родине.

Его любовь к Анджеле с каждым днем становилась все сильнее; правда, Бретта не оставляло чувство тревоги: он опасался, что она покинет его, если зрение вернется. Именно поэтому он смущался всякий раз, когда девушка заговаривала о женитьбе. Он не мог так поступить с ней. Если в один прекрасный день Анджела прозреет, то она, возможно, возненавидит его и предпочтет уйти. Мысль об этом была невыносимой.

Как-то раз Руфус спросил его, сможет ли Анджела когда-нибудь видеть снова? Бретту пришлось сказать старику, что никому это не известно.

– У нее такие красивые глаза, – заметил Руфус. – Бедняжка стыдится того, что они не видят.

И опять Бретта охватили чувства сомнения и вины.

Анджела старалась хоть как-то развлечь себя, но у нее ничего не выходило. Ей мучительно хотелось узнать, что происходит в мире. Движение на реке почти замерло; единственным утешением была новость о том, что храбрый бригадный генерал Конфедерации Натан Бедфорд Форрест находится на пути в Теннесси, ведя за собой три тысячи кавалеристов. По слухам, они намеревались сразиться с генералом Грантом, который направлялся в Виксбург.

Бретт предложил Анджеле устроиться в особняке на зиму, однако заметил, что им придется убежать, если бои подойдут слишком близко.

В один морозный декабрьский денек Бретт спросил у Анджелы, не станет ли она возражать, если он отправится с Руфусом на охоту. Оружия, правда, не было, но они сумели смастерить луки и стрелы, и оба были не прочь полакомиться свежей дичью. Девушка не возражала, и Коди настоял на том, чтобы она не выходила из комнаты в его отсутствие – ему не хотелось, чтобы Анджела в одиночестве бродила по плантации, где ее могли увидеть посторонние.

Пришлось с неохотой согласиться. Забравшись под одеяло, чтобы согреться, Анджела подумала, что ужасно устала от такой жизни. Ну что могла сделать слепая? Может, Бретт все-таки прав и им стоит уехать? Уж сколько раз он намекал на то, что пора двигаться на Запад, да она и не возражала… только просила его задержаться подольше, потому что не хотела навсегда прощаться с прошлым. Ведь не будет же война длиться вечно, а когда она кончится, южанам, возможно, возвратят утерянное жилье. Но так ли ей хотелось вернуться в Бель-Клер? Чем больше Анджела думала об этом, тем сильнее крепло в ней сомнение – ведь дурных воспоминаний у нее осталось больше, чем хороших. Так, может, стоит забыть обо всем и думать… но о чем? Об их с Бреттом будущем?

Сама того не замечая, девушка задремала, продолжая, однако, чутко прислушиваться ко всем звукам. Вдруг она уловила голоса, доносившиеся, как и в прошлый раз, из шахты лифта. Она осторожно выбралась из постели и подкралась поближе. Приложив ухо к дверце, она поняла, что слышит чужаков до того отчетливо, словно они говорят совсем рядом. Один из них гнусавил, голос другого был басовитым и хрипловатым.

Они вспоминали дорогу и то, как случайно столкнулись в нескольких милях отсюда, у реки, решив, что заблудились, но в конце концов все-таки нашли особняк. Гнусавый сказал, что здесь не самое лучшее место для встреч, и человек, обладавший басом, согласился с ним.

Сначала в их беседе не было ничего интересного: оба жаловались на усталость и на голод. Сверху раздавались еще какие-то звуки – похоже, они осматривались.

Бретт сказал Анджеле, что позаботился о том, чтобы в других комнатах ничто не выдавало их присутствия. Даже в кухне он уничтожал все следы приготовления пищи сразу после того, как они заканчивали есть. Девушка также была уверена, что Бретт не наткнется на них, потому что он всегда был очень внимателен, выходя из дома и входя в него.

Вдруг незнакомцы сменили тему разговора.

– А вот что интересно, у этих сукиных сынов действительно так много всего? – спросил гнусавый.

– Да, – резко бросил его собеседник. – Они припрятали около миллиона да еще сожгли пару тысяч тюков хлопка. Только шесть рот из Второй Иллинойской армии смогли вырваться из ловушки. Кажется, они увели с собой около тысячи пленных.

Гнусавый пробормотал что-то, чего Анджела не разобрала.

– Гранту придется отложить атаку, но Шерман все равно уже вышел из Мемфиса. Меня отправили узнать у тебя, что ожидает его на пути.

Гнусавый хмыкнул.

– Пару дней назад мне удалось подслушать разговор двух южан-пьянчужек. Наверное, один из них был связным – он выболтал, что Джефф Дэвис направил Пембертону сообщение, в котором есть приятная новость: он не уверен, что удержит Виксбург в сражении против Гранта.

– Отлично. Если южанин обеспокоен, значит, Шерман и без Гранта сумеет потрепать их. Что еще тебе известно?

Анджела оцепенела, услышав, как шпион передает план разрушения Виксбурга и железной дороги – это позволило бы северянам перекрыть снабжение города. Корабли янки должны были обстрелять местечко под названием Хейнс-Блафф. Потом, к ее удивлению, гнусавый попросил передать Шерману совет пересечь реку Язу в районе Чикасоу-Бау, потому что южане будут поджидать его у Биг-Блэк-Ривер, сосредоточив основные силы там.

– Что ж, я доложу ему об этом, – заявил другой шпион, – только сначала набью себе чем-нибудь брюхо. У меня в седельной сумке есть немного бекона, – проговорил он, – а в кухне я заметил сковородку.

Анджела на цыпочках отошла от кухонного лифта и упала на кровать. Ее трясло. Итак, на Виксбург готовится нападение.

– Боже мой, – прошептала она вслух. Бретт должен предупредить Пембертона, но не сможет ничего узнать от нее, потому что будет ждать, пока янки поедят и уйдут из особняка. Увидев дымок над кухней, он не рискнет пробраться в дом, но, несомненно, будет беспокоиться за нее.

Вздохнув, Анджела сказала себе, что ей остается только ждать. Она натянула одеяло на подбородок, дрожа от страха при мысли о том, что янки могут ее обнаружить.

Сначала девушка даже не поняла, что происходит. Она так привыкла к постоянной тьме перед глазами, что и не заметила, как та постепенно светлеет, превращаясь из черной в серую.

И лишь когда серый свет стал сменяться серебристым, Анджела изумленно заморгала; у нее даже перехватило дыхание.

Это правда!

Перед ней появлялся свет! Пока еще бледный, он становился все отчетливее и отчетливее.

Анджела затрепетала, спрашивая себя, означает ли это, что зрение возвращается. Время шло, но больше ничего не происходило. Ей подумалось, что, возможно, это случится не сразу. Может, на выздоровление уйдут дни и даже недели. Но тьмы перед ее глазами уже не было.

Девушка решила, что не будет поначалу ничего говорить Бретту, чтобы не подавать ему напрасной надежды. А вдруг она ошибается! Надо заставить себя подождать.

В это время Бретт ворвался в комнату и схватил ее в объятия.

– Славу Богу, с тобой все в порядке! – задыхаясь, выговорил он. – Господи, ты даже не представляешь, как я волновался! Увидев дым, мы с Руфусом сразу же прибежали сюда и сидели в кустах, дожидаясь, пока эти мерзавцы наедятся. Ты спряталась в шахту, как я тебе велел?

– Бретт, ты должен меня выслушать. – Анджела быстро пересказала слова северян.

– Ты останешься здесь, и Руфус присмотрит за тобой, – сказал Бретт, едва она замолчала. – Я немедленно отправляюсь в путь.

– Хорошо. Надо как можно быстрее попасть к генералу Пембертону.

– Ты не забыла, что он не захотел нас слушать? Ни он, ни его толстый сержант. Ты думаешь, сейчас все повернется иначе? К тому же у меня не будет времени убеждать их в своей правоте. Нет, я поступлю по-другому.

– Куда же ты пойдешь? – встревожилась Анджела.

– В Чикасоу-Бау, – уверенно ответил Бретт. – У меня есть там друзья, которые не захотят, чтобы янки топтали их землю.

Лишь позднее, вспоминая их разговор, Бретт Коди понял, что именно в это мгновение перешел на сторону южан.

Янки разрушили его мир, и настала наконец пора воспринимать их как врагов.