Лаура переводила ошеломленный взгляд с матери на Амоса. С ее губ непроизвольно сорвался нервный смешок.

– О чем она говорит, Амос? Что за идиотская шутка?

– Это не шутка, Лаура. – Лицо Амоса стало печальным. – Все улики показывают на твою мать.

– Какие улики…

– Я не убивала! – закричала Ширли. Она пыталась вырваться из рук помощников шерифа, но те держали ее крепко. – Я просто приехала поговорить с Джей Би. Он был уже мертв, когда я вошла…

Лаура поспешно вскинула руку, предостерегая:

– Не произноси больше ни слова!

Но перевозбужденная Ширли не слушала.

– Вы что, оглохли все? Это не я!

Лаура повернулась к Амосу:

– Пожалуйста, Амос, прикажи своим помощникам отпустить ее.

– Не могу, Лаура. Я должен ее арестовать.

– Не раньше, чем я переговорю с ней.

– Лаура…

Она заметила, как в глубине кабинета сверкнула вспышка; это полицейский фотограф обходил помещение, фиксируя па пленку место преступления.

– Амос, пожалуйста. Всего десять минут. Это все, о чем я прошу.

Амос вздохнул, взглянул на Ширли, все еще извивавшуюся в руках полицейских, затем снова на Лауру.

– Хорошо. Десять минут, и ни секундой больше. – Он кивнул парням: – Отпустите ее.

Освободившись, Ширли тотчас бросилась к Лауре.

– Доченька, – всхлипнула она, – помоги мне!

– Обязательно. Пойдем. – Обняв Ширли за трясущие плечи, Лаура повела ее в гостиную. Она старалась не думать о своем последнем приезде сюда, когда Джей Би был полон жизни и изображал бармена.

– Сядь, мама.

Ширли повиновалась.

– Что случилось? – спросила Лаура, усаживаясь рядом с ней. – Как ты здесь оказалась?

Ширли закрыла лицо руками.

– О Лаура! Если бы я только тебя послушала!

– О чем ты?

– Я приехала просить Джей Би ссудить мне денег на авансовый платеж за «Золотой попугай».

– Ох, мама!

– Я знаю, знаю, – она вытерла слезы ладонью, еще больше размазав грязь по лицу, – это была сумасшедшая идея – один шанс на миллион, что он согласится. Но я была в отчаянии, ты же знаешь. – Она смахнула еще одну слезинку. – А люди и отчаянной ситуации совершают порой глупые поступки.

– Почему ты приехала в такой поздний час? Ты ведь должна быть на работе?

– Посетителей сегодня было мало. Джо сказал, что на второе отделение я могу не выходить. А я знала, что Джей Би всегда поздно ложится спать. Самое худшее, что может случиться, подумала я, он выставит меня за дверь.

– Он так и поступил?

– Нет! – Она вскинула загоревшиеся негодованием глаза. – Я не смогла поговорить с ним. Он… – она запустила обе руки в растрепанные волосы, словно пытаясь поправить прическу, но лишь усугубила беспорядок. – Он был уже мертв.

– Ладно. – Лаура вытащила из кармана платок и передала Ширли. – Рассказывай мне обо всем с самого начала: в котором часу приехала, как попала в дом.

Ширли глубоко вздохнула:

– Я приехала в двенадцать двадцать. Я точно знаю, потому что на радиостанции, которую я слушала, запустили рекламный ролик и сообщили время. – Она потерла глаза и продолжила: – Я уже подходила к парадной двери, когда заметила свет в окне кабинета. Тогда я обогнула дом. Французские стеклянные двери были закрыты, но я увидела его, сидевшего за столом. Он находился спиной ко мне, голова немного свесилась набок, как если бы он спал. – В горле у нее заклокотало, и она судорожно поднесла ко рту скомканный носовой платок. – Я не могу говорить об этом, – воскликнула она, замотав головой, – это так ужасно!

– Ты должна рассказать мне все, – резко произнесла Лаура. – Причем сделать это быстро, пока твой мозг не начал блокировать важную информацию. Только таким образом я смогу помочь тебе, мама.

Ширли не ответила. С закрытыми глазами и стиснутыми, словно для молитвы, руками, она выглядела настолько трагично, что в другое время Лаура бы невольно улыбнулась. Ширли всегда была и оставалась актрисой. Но сейчас она не играла.

– Мам! Ты слышишь меня?

– Да. – Та убрала руки ото рта. – Французские двери были не заперты, поэтому я вошла внутрь и окликнула его по имени. Он не ответил, и я подошла ближе. Он был недвижим, а в груди торчал нож.

Узнав, что Джей Би зарезали, Лаура на секунду прикрыла глаза.

– Продолжай.

– Я ни о чем не думала. Просто подбежала к нему и попыталась его оживить. Не добившись результата, попробовала вытащить нож. Я кричала и тащила нож одновременно, но чертова штука никак не вытаскивалась.

Лаура сдержала стон. Отпечатки пальцев Ширли остались на орудии убийства.

– Я поняла, что он мертв, – продолжала Ширли надломленным голосом. – Тогда я обняла его. Я плакала и баюкала его, и просила прощения за все плохое, что сделала ему в прошлом. Я говорила, что, если бы могла вернуть время назад, я бы все изменила. – Она помолчала. – И тут вошел Ленокс.

– Тебя там обнаружил Ленокс?

Ширли кивнула.

Лаура представила эту сцену: Джей Би с ножом в груди и Ширли, вся в крови, плачущая и просящая прощения.

– Что он сказал?

– Единственными словами этого дуралея были: «Боже правый, что вы натворили?» После этого он бросился к Джей Би, понял, что тот мертв, и стал вызывать полицию. Я пыталась объяснить ему, что не имею ничего общего с убийством, но он словно окаменел. – Она пожала плечами. – Ты же знаешь, он меня никогда не любил. Он всегда считал, что я Джей Би не пара.

– Что из этого ты рассказала Амосу?

– Все. – Ее тон стал неприязненным. – Он обманул меня, Лаура. Я думала, он приехал как друг, и потому, когда он начал расспрашивать меня, рассказала ему всю правду, вот как тебе. И тут его поведение резко изменилось. Он превратился в шерифа Амоса Уилсона, блюстителя закона. Ему даже хватило наглости припомнить тот двадцатипятилетней давности инцидент в Далласе с Люком Мендесом. Можешь себе представить? Он говорил таким тоном, словно я только и делаю, что режу.

– Амос предупредил тебя, что ты не обязана рассказывать ему что-либо без адвоката?

– Не помню… Кажется, да.

– Почему ты не послушалась его?

Ширли негодующе посмотрела на нее:

– Что с тобой? Ты говоришь так, будто я виновна. Ты что, не услышала ни слова из того, что я сказала? Я не убивала Джей Би. Соответственно, мне нечего скрывать. Кроме того, где мне найти адвоката в час ночи? В этом захудалом городишке, где все относятся ко мне как к тифозному больному.

Лаура сжала ее руку.

– Я знаю такого адвоката.

Прежде чем она успела продолжить, вошел Амос.

– Вы закончили, Лаура?

Лаура встала в тот самый момент, когда санитары вывозили каталку. Все, что она смогла увидеть, – это тело Джей Би, уложенное в пластиковый мешок, но от этого события сегодняшней ночи стали еще мрачнее. Она отвела взгляд.

– Да, мы закончили.

Ширли вцепилась в ее руку мертвой хваткой.

– Ты ведь не допустишь, чтобы меня отвезли в тюрьму одну, правда?

– Мне нужно сделать телефонный звонок, мама. Ты езжай с Амосом, а я скоро туда приеду.

– Что они собираются со мной делать?

– Все как всегда – отпечатки пальцев, фотографии. – Она мягко высвободила руку. – Ты там пробудешь совсем недолго, мам. Обещаю, что все выяснится очень скоро. Только запомни хорошенько: ничего не говорить и не подписывать, пока я не приведу адвоката.

Ширли кивнула.

Когда Амос с помощниками вышли, Лаура перевела дыхание и повернулась к Леноксу, бесшумно появившемуся в комнате. Его лицо белело застывшей маской, глаза блестели от горя и слез. Замечание Ширли о том, что он никогда ее не любил, как и многое другое из того, что она говорила, было преувеличением. Осторожный по натуре, Ленокс относился к певичке поначалу с некоторым недоверием, пока, наконец не убедился, что Джей Би счастлив как никогда. Неприятие пришло позже, когда Ширли объявила о своем отъезде.

Впервые за то время, что знала англичанина, Лаура почувствовала к нему легкую неприязнь. Без сомнения, его заявление в полицию отнюдь не способствовало укреплению позиций Ширли. Но сейчас не время открывать дискуссию. Потом, когда все успокоится, она с ним поговорит.

– Где Тед? – спросила она.

– Уехал в Даллас повидать приятеля. Мне, правда, удалось с ним связаться. Он уже на пути сюда.

– Хорошо. – Она прошла к бару, подняла трубку телефона и набрала номер Стюарта. После четвертого звонка включился автоответчик.

– Стюарт, ты дома? – Она подождала, чтобы дать ему возможность снять трубку. Ответом было молчание. Она глубоко вздохнула. – Стюарт, Джей Би убит, а моя мать арестована за убийство. Ты мне очень нужен, поэтому позвони мне сразу, как только вернешься. Я буду на ранчо. – Затем, испугавшись, что совсем расклеится, повесила трубку.

Когда она обернулась, Ленокс уже исчез. Было слышно, как внизу, в холле, работает группа экспертов, собирая отпечатки пальцев и фиксируя другие вещественные доказательства.

Лаура взглянула на каминные часы. Без четверти два. Где может быть Стюарт в такое время? Он никогда не задерживался на работе после шести. Он предпочитал работать дома, иногда до поздней ночи. Но если он был дома, то почему не подошел к телефону?

Через десять минут она снова набрала его номер. На этот раз, когда включился автоответчик, она издала вздох отчаяния и повесила трубку.

Затем, осознав, что если просидит без действия еще хотя бы минуту, то сойдет с ума, схватила ключи от машины и выскочила наружу.

Дом Стюарта был темным, когда она въехала на место парковки, но его «порше» виднелся на месте, поблескивая в свете уличного фонаря. Девушка позвонила, но ответа не последовало, и она начала безостановочно жать на кнопку звонка, пока, наконец, в окнах спальни наверху не загорелся свет. Несколько секунд спустя дверь резко распахнулась, и появился Стюарт в темно-синем велюровом халате поверх бледно-голубой пижамы. На нагрудном кармашке старинной английской вязью были вышиты его инициалы.

– Лаура, – он взъерошил волосы, – что, собственно, ты?..

Она не дала ему закончить, бросившись внутрь и резко развернувшись.

– Почему ты не отвечал на звонки?

Он закрыл дверь и обернулся.

– Наверное, я не слышал. У меня обострилась аллергия, и я принял аллерест перед сном. Должно быть, под его воздействием я отключился. – Он засунул руки в карманы халата. – А что? Что случилось?

Что-то в интонации его голоса и то, как отстраненно он держался, сразу насторожило ее. Она взглянула на столик в прихожей, где он держал свой автоответчик. Красный индикатор, сигнализирующий о том, что сообщение записано, не мигал.

Рот ее непроизвольно приоткрылся, она посмотрела ему в глаза.

– Ты слышал мой звонок, – произнесла она, настолько пораженная его откровенной ложью, что не смогла подобрать соответствующих слов, чтобы выразить свое потрясение. – Ты прослушал мое сообщение… и что потом? – Она замотала головой, не желая верить своим глазам. – Вернулся обратно в кровать? Так?

Он в замешательстве покраснел.

– Я собирался позвонить тебе утром.

– «Утром»?! Моя мать в тюрьме, Стюарт! Ее обвиняют в преступлении, которого она не совершала. Ты – единственный человек, к которому я могу обратиться. Единственный человек, который может нам помочь, а ты даже не ответил на звонок?

– Лаура…

– Я твоя невеста, в конце концов! Не просто рядовой случай из практики. Как ты мог, выслушав мое сообщение и узнав, что произошло, что я испытываю, вернуться в кровать?!

– Ты перевозбудилась. Давай я налью тебе чаю…

– Я не хочу чаю! Мне нужна твоя помощь! Я хочу, чтобы ты поехал со мной в тюрьму округа и оформил освобождение моей матери под залог.

Его покрытое ровным загаром лицо побледнело.

– Что?

Она прикрыла глаза, затем открыла вновь.

– Я что, говорю на суахили? Я хочу, чтобы ты, Стюарт, представлял мою мать.

Он засмеялся коротким смешком ошеломленного человека, как будто она сказала что-то очень глупое.

– Лаура, я обвиняю преступников, а не защищаю их.

– Моя мать не преступница. Она не совершала убийства.

– Тем не менее, я не могу…

– Ты можешь взять отпуск за свой счет у себя в прокуратуре, чтобы быть защитником в этом деле. Все так делают, и ты знаешь это. Я заплачу, – добавила она, уже нимало не заботясь о том, задевает его гордость или нет. – У меня есть некоторые сбережения.

– Дело не в деньгах.

Он сделал несколько шагов по комнате, затем подошел к Лауре и встал напротив. Его руки оставались в карманах халата, и ее кольнуло, что он не сказал ни слова сочувствия, ни слова утешения, не сделал пи одного нежного жеста, чтобы облегчить ее боль, уверить, что все будет в порядке, что он обо всем позаботится.

Девушка насторожилась.

– Тогда в чем же?

– Я не могу защищать ее…

– Почему нет?

– Звонил Эд… Он снял меня с дела Хэллоуэя.

– Да?

Она увидела, как его кадык заходил вверх и вниз, когда он перевел дыхание.

– Меня назначили обвинителем по делу твоей матери.