Стефани тихо лежала в объятиях Майка, ошеломленная, переполненная любовью к нему и чувством совершенного блаженства. Стоило ей закрыть глаза и сконцентрироваться, как она снова чувствовала его внутри себя, вспоминала свои ощущения, когда Майк достиг пика своего наслаждения — словно взорвавшийся вулкан выплеснул бушевавшую внутри него лаву.

— Я сделал тебе больно? — раздался шепот около ее щеки. Вопрос вызвал в Стефани новый прилив нежности к Майку — до самой последней минуты он думал только о том, чтобы ей было хорошо.

— Нет, — ответила она, повернувшись к нему всем телом и удобно устроившись на его руке. — Мне хотелось бы остаться здесь на весь день, на всю ночь. Навсегда!

— Я тоже этого хочу. Больше всего на свете, — произнес Майк, взяв ее руку и прижав ладонь к своим губам. — Но это не очень разумно.

— Мы сможем встречаться? — спросила Стефани, ее глаза погрустнели.

— Да, если это будет безопасно. Иначе нам придется подождать, пока начнутся твои занятия в школе. Вассар ведь недалеко от Нью-Йорка. Я буду приезжать к тебе так часто, что еще надоем тебе.

— Никогда. — Стефани посмотрела Майку прямо в глаза. Она должна сказать ему. Она просто умрет, если не скажет этого. — Я хочу выйти за тебя замуж.

Майк не ожидал таких слов. Эта мысль и взволновала, и испугала его. Что он может предложить ей? «Принц и нищий» — прекрасный сюжет для романа, но в реальной жизни такого не бывает. Годы уйдут у него на то, чтобы добиться приличного положения в жизни. А Стефани не имеет ни малейшего понятия о том, что значит изворачиваться и экономить, по крохам собирая деньги на аренду дома, еду и другие нужды, покупать новую одежду, только если на нее есть большая скидка, или, что еще хуже, вообще обходиться без новых вещей.

— У нас еще куча времени впереди, чтобы обсудить женитьбу, — произнес Майк, чмокнув Стефани в кончик носа.

— Майк Чендлер, ты даешь мне от ворот поворот? — спросила Стефани, приподнявшись на локте. — Теперь, когда ты переспал со мной? — Ее тон был игривым, но улыбалась она немного натянуто, и серые глаза следили за ним очень внимательно.

Чтобы успокоить ее, Майк повернулся на спину и привлек Стефани к себе. Он почувствовал новую волну желания внутри себя, когда она прижалась к нему своим обнаженным телом.

— Я полностью в твоей власти, — произнес он, действительно вкладывая в эти слова свои ощущения. — Никогда не сомневайся в этом.

Это было все, что она хотела услышать. Стефани отбросила назад свои волосы, и они упали ей на спину длинными, темными прядями.

— Ты будешь думать обо мне, когда я уйду?

— Все время. Я буду бродить, как заблудившийся щенок, непрестанно повторяя твое имя. — И Майк тихонько заскулил.

Стефани засмеялась и прильнула к его губам долгим поцелуем. Когда они наконец перестали целоваться, она снова стала серьезной.

— Ты пойдешь на работу в загородный клуб сегодня вечером?

— Конечно. Пока твой отец меня оттуда не вышиб, не вижу причины не являться туда.

— Это все моя вина. Если бы он не добился от меня признания того, что я люблю тебя, ничего бы не произошло. Мне нужно было сразу догадаться, что появление другого мужчины в моей жизни нарушает все планы отца.

— Какие планы?

— Он собирается выдать меня замуж за сына сенатора Бергмана, — ответила Стефани.

— Почему он хочет, чтобы ты стала женой Джона Бергмана?

— Потому что это принесет ему огромные прибыли. Теперь, когда в Атлантик-Сити прошел референдум о легализации азартных игр, можно заработать миллионы, занимаясь строительством десятков казино. Мой отец собирается стать одним из первых подрядчиков по перестройке города, а сенатор в собственной семье поможет избежать целого ряда труднопреодолимых комиссий.

— Твоему отцу придется обойтись без тебя. — Майк провел рукой по волосам Стефани и поцеловал ее в кончик носа. — С этого момента никто не посмеет дотронуться до тебя своими грязными руками. Ты принадлежишь мне.

— Слишком дорого тебе обходится эта собственность. Ты уже лишился из-за меня одной работы. А возможно, и двух.

— Не волнуйся за меня. Все будет в порядке.

— Но тебе нужны деньги.

— Найду какую-нибудь другую работу. Сейчас самое главное не давать твоему отцу никаких поводов для подозрений о наших отношениях. — Майк игриво шлепнул Стефани, — А это значит, что тебе пора идти домой. Вдруг он будет звонить.

— М-м-м. Полагаю, ты прав. — Она водила своей стопой вверх-вниз по его ноге и улыбалась, видя, как растет его возбуждение. — Но что-то подсказывает мне, ты не очень-то торопишься расстаться со мной.

— А мне кажется, что ты хочешь воспользоваться своим преимуществом.

— Ты, как всегда, прав.

Стефани услышала, как Майк застонал от удовольствия, и прильнула губами к его рту.

Каминные часы из черного дерева в стиле Георга II принадлежали семье Фаррелов почти два века. Сейчас они пробили десять. Под их мелодичный звон Уоррен Фаррел налил немного коньяка в два хрустальных бокала и поднес их к свету на пару секунд. Затем театральным жестом, который не остался незамеченным, протянул один из бокалов своему гостю, сержанту Уильяму Кейду, детективу из Бурлингтонского окружного центра по борьбе с наркотиками.

Тридцатишестилетний Уилл Кейд обладал мужественной красотой. У него были светло-пепельные волосы, светло-карие глаза и лучшая, с его собственной точки зрения, фигура во всем штате. В этот теплый июньский вечер на нем были рыже-коричневые брюки и белый пиджак от Армани поверх шелковой рубашки. Для сержанта Кейда одежда всегда имела огромное значение, так же как и другие предметы роскоши.

Взглянув на Уилла или на его современный особняк в Бурлингтонском квартале городка Тауншип, трудно было поверить, что все это он мог себе позволить на более чем скромный заработок полицейского.

Итак, Кейд был очень обеспеченным человеком. На его счету в банке одного из Каймановых островов лежал почти миллион американских долларов, несколько облигаций на предъявителя и документы на виллу в Карибском бассейне.

Такое состояние он заработал не за счет строгой экономии и бережливости, а благодаря продаже части наркотиков, которые он конфисковывал как полицейский ежедневно. Из каждой унции кокаина или героина он сдавал только половину. Вторую же половину оставлял себе и потом продавал. Он здорово рисковал. Но Уилл Кейд был слишком умен, чтобы попасться. Он имел дело только с теми, кому полностью доверял и кто платил наличными. Уилл никогда не афишировал, насколько он обеспечен. Он носил очень дорогую одежду, но это можно было объяснить тем, что его жена получала высокую зарплату, работая секретарем в юридической фирме, а детей у них не было. Чтобы рассеять последние подозрения окружающих, Уилл каждые четыре года продавал свою старую машину, прежде чем купить новую, сам стриг газоны в саду своего особняка и вел себя так, словно совершенно не тратил денег на развлечения.

Уоррен Фаррел познакомился с сержантом Кейдом десять лет назад, когда молодой мошенник подошел к нему с просьбой о пожертвовании для Полицейской атлетической лиги. Будучи проницательным наблюдателем, Уоррен сразу подметил, каким алчным взглядом полицейский осмотрел особняк Фаррелов, его интерьер, с каким оценивающим чувством молодой человек небольшими глотками пил марочный портвейн, которым угостил его хозяин.

За последние десять лет Уоррен не раз находил применение талантам Уилла Кейда, и хотя услуги полицейского обходились ему совсем недешево, результаты стоили того.

— За прошедшие десять лет, Уилл, — произнес тост Уоррен, подняв свой бокал и неотрывно смотря на красивого полицейского. — Пусть следующее десятилетие будет таким же прибыльным — для нас обоих.

— Превосходно, — прищелкнул языком от удовольствия Уилл Кейд, сделав глоток коньяка шестидесятилетней выдержки, и улыбнулся Уоррену. — Как всегда.

— Мне нужна твоя помощь, Уилл, — минуту спустя произнес Фаррел и сел напротив полицейского.

— Что я могу сделать для тебя, Уоррен? — спросил сержант Кейд, выбрав узкую гаванскую сигару из пододвинутой ему Уорреном пачки и неторопливо вдыхая ее аромат.

— Предположим, мне хотелось бы посадить кое-кого в тюрьму на пару лет, — наклонившись, сказал Уоррен. — Как это сделать?

— Обвиняется впервые? — улыбнувшись, уточнил Уилл. У старика никаких угрызений совести. Но ведь Кейд и сам такой же.

— Да.

— Тогда все легко. Наркотики.

— Какие наркотики? Как?

— Кокаин. Мы подбросим ему домой достаточное количество кокаина, а также пистолет и несколько маленьких пластиковых пакетиков, будто бы он собирался сбывать наркотики.

— И за это он получит только два года тюрьмы?

— Нет. Ему дадут лет двадцать. Но в большинстве судов найдутся доводы по смягчению наказания лет до десяти. При примерном поведении и хорошей работе твоего парня выпустят года через два, два с половиной. Он отбудет лишь одну пятую часть всего срока приговора.

Уоррен едва сдержал желание потереть руки от радости. Кейд как всегда выручит его.

— Тебе придется привлечь еще кого-нибудь, чтобы устроить это дело?

— Только своего партнера. Мы сошлемся на информатора, который будто бы предупредил меня, что твой парень занимается наркотиками.

— Это необходимо?

— Без информатора, который донесет, что у твоего парня дома хранятся наркотики, я не смогу получить ордер на обыск, — произнес Кейд, отрезав конец сигары. — Л без ордера на обыск я не сумею арестовать его.

— А если тебе придется назвать имя информатора?

— Не придется. — Кейд чиркнул спичкой и поджег кончик сигары. — Все знают, информаторы должны оставаться анонимными, — произнес он, дымя сигарой. — В противном случае их убьют.

— Ты сможешь помочь мне, Уилл?

— Сколько? — спросил полицейский, откинувшись назад и наблюдая, как кольца дыма от его сигары поднимаются вверх, к потолку.

— Сто тысяч долларов.

— И кто этот молокосос? — поинтересовался Уилл, улыбаясь и не отрывая взгляда от потолка.

Проводив Уилла до машины, Уоррен вернулся в свой кабинет и очень удивился, увидев там Дугласа. Выражение лица дворецкого насторожило Фаррела.

— Что-то случилось, Дуглас?

— Да, сэр. — Дуглас помедлил, как бы подыскивая слова, хотя это было на него не похоже. — Я слышал ваш разговор с сержантом Кейдом, сэр.

— Подслушиваешь, Дуглас? — прищурившись, спросил Уоррен. — Это совсем не в твоем стиле.

— Я не подслушивал. Я направлялся в библиотеку за книгой для Эсель, а дверь в ваш кабинет была приоткрыта.

— Тебе следовало уйти, как только ты понял, что я не один.

— Да, сэр. Следовало.

— Итак? — Уоррен поднял свой бокал с оставшимся в нем коньяком и помешал напиток, который был густого янтарного цвета. Он особенно не переживал насчет Дугласа. Тот был ему безгранично предан. Уоррен убедился в этом еще много лет назад.

— Я знаю, Майк Чендлер ужасно поступил, ударив вас, сэр. Но разве наказание, выбранное вами для него, не слишком сурово по сравнению с его проступком? — Уоррен молчал. — Может, вам лучше выдвинуть против него обвинение за нападение и телесные повреждения? — добавил дворецкий. — Это послужит для молодого человека хорошим уроком, но в то же время не повлечет за собой слишком суровое для него наказание?

— И он останется на свободе, чтобы и дальше преследовать мою дочь. Она упомянула свадьбу, Дуглас, разве ты не знаешь? Маленькая дура влюбилась в этого голодранца.

— Уверен, есть другие способы помешать им быть вместе, сэр.

— Нет, нету. Пока Майк Чендлер остается в поле зрения, она никогда не согласится выйти замуж за Джона Бергмана. И у меня нет другого выхода, как избавиться от него, до тех пор пока Джон Бергман не закончит Пристон и они со Стефани не поженятся.

— А что же будет с Майком Чендлером? — настаивал Дуглас.

— Довольно, Дуглас. — Уоррен сохранял спокойствие. Он поставил свой бокал на стол и повернулся к дворецкому. — У меня нет настроения выслушивать твои ханжеские проповеди. А если ты начал забываться, вспомни, скольким ты мне обязан. — Фаррел приподнял бровь. — Я понятно выразился?

— Да, сэр. Совершенно, — ответил Дуглас, опустив голову.

Было уже одиннадцать часов, когда наконец Дуглас вошел в небольшое бунгало в западной части поместья Фаррелов, где он вместе со своей женой Эсель жил последние двадцать лет.

Как всегда в это время, Эсель сидела в гостиной и смотрела по телевизору комедию о богатой негритянской семье и их забавной служанке. Эсель была дородной, привлекательной женщиной с химической завивкой седеющих, коротко остриженных волос, веселыми голубыми глазами и жизнелюбивым характером.

— М-м-м. — Дуглас, принюхиваясь, втянул носом воздух. — Ты опять приготовила свой фирменный мясной рулет? — Хотя дворецкий никогда не возвращался домой раньше одиннадцати вечера, его жена всегда ждала его, чтобы вместе поужинать.

— Да, — сияя от удовольствия, ответила Эсель. Она любила комплименты по поводу ее кулинарных способностей. — С молодым картофелем, как ты любишь, и со свежей спаржей.

— Но ты не слишком устала? — Дуглас наклонился над стулом и с любовью чмокнул свою жену. После сердечного приступа, который случился у нее четыре года назад, дворецкий оберегал свою супругу, как наседка цыплят.

— Нет, дорогой, — рассмеялась Эсель. — Совсем не устала. — Взяв пульт управления, она заглушила звук в телевизоре и пошла следом за Дугласом на кухню — очень уютную, отделанную в бело-голубых тонах. — Как прошел твой день?

— Ничего особенного, — достав из холодильника бутылку пива, ответил дворецкий. Когда-то он делился своими проблемами с женой. Но сейчас для ее здоровья, хотя она и находилась под постоянным наблюдением врачей, даже малейшие стрессы были опасны. И рассказать ей правду об Уоррене Фарреле, которого она боготворила, значило нанести Эсель сильный удар.

Попивая пиво и наблюдая за женой, Дуглас не переставал думать о том, как помочь Майку и избежать при этом гнева мистера Фаррела. Дворецкий знал парня и его отца уже много лет и симпатизировал обоим. Он не сомневался, что Майк выдержит тюремное заключение, но в отношении Ральфа у него не было такой уверенности. Смерть жены стала тяжелым ударом для старика, и он выжил только благодаря сыну. Если Майк попадет в тюрьму, кто позаботится о Ральфе в такой кризисной ситуации? Но помощь Майку и его отцу означала предательство мистера Фаррела. А как он мог так поступить с человеком, который столько сделал для него и Эсель? Дуглас прекрасно понимал, что если бы не известный хирург-кардиолог, которого Уоррен вызвал из Нью-Йорка, когда четыре года назад у Эсель случился сердечный приступ, и не постоянное, очень дорогое лечение, его жена уже давно умерла бы.

А потом еще этот случай с его сыном, Тедди. Шестнадцать лет назад, когда Тедди заканчивал высшую школу, он изнасиловал девушку и угодил бы в тюрьму, если бы не вмешался мистер Фаррел и не откупился от родителей пострадавшей. Теперь Тедди — преуспевающий бизнесмен в Питсбурге, семьянин и уважаемый член общества.

Великодушие Уоррена Фаррела, конечно, не осталось неоплаченным. Дуглас выполнял много не входивших в его обязанности поручений, многие из которых даже были опасными. Но дворецкий не отказался ни от одного из них и никогда не предавал Уоррена. Дуглас вздохнул. Хотя он и ненавидел себя за это, но он не сможет предать мистера Фаррела и на этот раз.

— Ты готов, дорогой?

— Всегда к твоим услугам, — улыбнулся жене Дуглас, бросив в мусорное ведро пустую бутылку из-под пива и наблюдая, с какой гордостью Эсель поставила на стол мясной рулет.