Сэр Фрэнсис Прэтт, эмиссар Кандерра, заморгал, а потом судорожно сглотнул. Когда ему сообщили о новом назначении, он попытался отказаться, сославшись на ревматизм и слабость мочевого пузыря, полагая, что даже отставка будет лучше поста посла в Илорке. Однако его жалобы не встретили понимания, и теперь он следовал за человекообразным проводником, который подвел сэра Фрэнсиса к толпе товарищей по несчастью, мрачно ожидавших появления короля фирболгов.

Его коллеги послы заметно волновались. Их не приветствовал гофмейстер, никто не организовал аудиенции. В результате эмиссары богатых провинций и герцогств пытались сами навести хоть какое-то подобие порядка. Все это вызывало возмущение, прежде всего у послов могущественных держав, они едва сдерживали гнев, когда эмиссары Бетани и Сорболда заспорили о том, кто из них должен стоять ближе к двери. При любом цивилизованном дворе их никогда не пригласили бы одновременно, и уж тем более не предоставили бы им возможности самим выяснять отношения.

Кандерр, родина Прэтта, не имел заметного политического веса. Среди провинций Роланда эта считалась второстепенной, в ней жили, главным образом, фермеры, ремесленники, купцы и крестьяне. Здесь не было ни одной из влиятельных орланданских фамилий, хотя несколько герцогов имели поместья в Кандерре, а Седрик Кандерр, герцог провинции, происходил из весьма приличного Дома. По этому Прэтту стало не по себе, когда в зал вошел стражник фирболг и спросил, есть ли среди гостей представитель Кандерра. Сэр Фрэнсис хотел было спрятаться за гобеленом, но потом сообразил, что подобные действия могут стоить ему жизни, но вовсе не из-за уклонения от исполнения долга, а вследствие чудовищной вони, идущей от тяжелых ковров, украшавших стены. Не приходилось сомневаться, что находящиеся за ними предметы едва ли окажутся полезными для его здоровья.

Вздохнув про себя, он решительно выступил вперед и, к собственному ужасу, обнаружил, что будет первым эмиссаром, представленным ко двору фирболгов. Он чувствовал, как удивлены и возмущены его коллеги, а невидимые кинжалы вонзаются ему в спину, когда он следовал за жутким фирболгом в Большой зал.

Войдя в огромное помещение, сэр Фрэнсис слегка рас слабился. Вопреки слухам, он не увидел здесь ни костяного трона, ни помоста из человеческих черепов. Прэтт увидел лишь два огромных кресла, высеченных из мрамора и украшенных золотой инкрустацией, на которых лежали удобные подушки. Он с удивлением оглядел зал. Несомненно, перед ним легендарные троны Гвиллиама и Энвин, не изменившиеся с тех давних пор, когда Канриф был столицей намерьенов.

На одном из древних кресел сидел король фирболгов. Просторное черное одеяние скрывало фигуру и даже лицо, видны были лишь глаза. Сэр Фрэнсис весьма обрадовался этому обстоятельству — если судить по глазам, остальное вряд ли ему понравилось бы. Глаза пристально разглядывали его, оценивая, как племенную кобылу или шлюху.

За креслом стоял широколицый великан с плоским носом, пятнистая кожа которого больше напоминала шкуру. Его плечи по ширине не уступили бы ярму плуга для двух быков, а одет он был в форму, украшенную медалями и нашивками. Сэр Фрэнсис почувствовал, что у него закружилась голова. Зал производил кошмарное впечатление, отчего все происходящее приобрело какой-то нереальный характер.

Единственный нормальный человек сидел на верхней ступеньке возле свободного трона — молоденькая девушка с длинными волосами цвета соломы и самым обычным лицом. Однако внимание сэра Фрэнсиса приковало занятие, которому она предавалась с большим увлечением, — девушка играла «в ножички», длинным тонким кинжалом рассеянно нанося удары между расставленными пальцами левой руки. Причем делала это с удивительной быстротой и точностью. Ее проворство заставило сэра Фрэнсиса внутренне содрогнуться.

— Как вас зовут? — резко спросил король.

Кровь фирболгов была в нем не столь очевидна, впрочем, сторонний наблюдатель мог видеть лишь вселяющие тревогу глаза. Эмиссар решил, что имеет дело с существом смешанного происхождения, поскольку телосложение короля отличалось от жутких фигур его подданных. Фрэнсис понимал, что здесь не приходится надеяться на соблюдение дворцового этикета.

— Сэр Фрэнсис Прэтт, ваше величество, эмиссар двора лорда Седрика Кандерра. Для меня большая честь быть вам представленным.

— Да, именно, — заявил король. — Сомневаюсь, что вы это понимаете, но со временем все встанет на свои места. Прежде чем мы перейдем к делу, есть ли у вас бумаги, подтверждающие ваши полномочия?

Сэр Фрэнсис постарался скрыть раздражение.

— Да, ваше величество. — Было что-то омерзительное в необходимости обращаться к болгу, используя титул, который вышел из обращения после смерти истинного короля, занимавшего этот трон. — Лорд Седрик посылает свои поздравления по поводу вашего вступления на престол и желает долгого и счастливого правления.

Король улыбнулся, это было заметно даже под вуалью.

— Очень рад слышать. Он может поспособствовать тому, чтобы мое правление было счастливым: я хочу, чтобы Кандерр провел для меня экономический эксперимент.

Сэр Фрэнсис заморгал. К нему никогда не обращались с такой прямотой. Обычно искусство дипломатии предполагало изощренный танец, полный ритуальных тонкостей, нечто вроде ухаживания. В молодости он наслаждался этой игрой, но теперь, став старше, устал от нее. В последние годы он считал, что гораздо больше пользы может принести обычный деловой разговор. И нашел прямоту страшного короля живительной.

— О какого рода эксперименте идет речь, ваше величество?

Повинуясь жесту своего короля, вперед вышли два фирболга, один внес красивый резной стул из темного дерева, напоминающего черный грецкий орех, но с иным, глубоким, почти синим, блеском. Другой поднос, на котором стоял кубок. Было забавно наблюдать за огромными монстрами, держащими в руках такие изящные предметы.

— Садитесь.

— Благодарю вас, сир. — Сэр Фрэнсис сел на предложенный стул и принял кубок из рук фирболга.

Он осторожно принюхался, однако это не ускользнуло от зорких глаз короля. Вино имело элегантный букет.

Чтобы сгладить неприятное впечатление, Фрэнсис сделал большой глоток. Вино оказалось на удивление хорошим, с тонким, необычным вкусом. Как и большинство аристократов Канберра, сэр Фрэнсис разбирался в винах, и на него произвел впечатление королевский выбор. Он сделал еще один глоток. Молодое вино весеннего урожая, ему требовалось еще некоторое время, чтобы достигнуть зрелости, но Фрэнсис не сомневался, что из такого винограда можно делать превосходные напитки уже через год или два.

Король вновь взмахнул рукой, и два других стражника внесли огромную сеть для ловли рыбы. Они бросили ее у ног сэра Фрэнсиса. Он наклонился, чтобы поднять один из углов, и с удивлением обнаружил, что может легко справиться со всей сетью. Он прекрасно знал, что сети таких размеров должны быть очень тяжелыми, но эта по какой-то причине получилась почти невесомой. Сэр Фрэнсис мгновенно понял ее ценность.

— Где вы ее раздобыли?

Король фирболгов раздраженно покачал головой:

— Только не делайте вид, что Седрик Кандерр прислал ко мне идиота.

Посол покраснел.

— Прошу меня простить.

На лице стоящего рядом с королем великана появилась широкая усмешка, открывшая огромные белые зубы.

— Ну, мы так и думали, но вежливость велела нам помалкивать.

— Мы сделали ее сами, естественно, — уточнил король. — Что вы думаете о сети, Прэтт?

— Поразительно. — Сэр Фрэнсис повертел веревочную сеть в руках. — Работа, как и материал, просто великолепна.

Король фирболгов кивнул и вновь взмахнул рукой. У ног сэра Фрэнсиса появился сундук. Эмиссар открыл его и покраснел. Перед ним был набор дамского белья, связанного крючком из шелковых нитей или чего-то похожего. Оно оказалось мягче, чем обычные ткани, и обладало удивительным естественным свечением. Но больше всего сэра Френсиса поразил внешний вид белья. Необычно открытое, красивое и элегантное, оно значительно превосходило аналогичные товары, которыми славилась его родная провинция. Посол Кандерра с изумлением понял, что не знает, как белье изготовлено, хотя это было решительно невозможно, если учесть его происхождение и воспитание.

— И как вы это называете? — спросил он.

— Нижнее белье, простофиля, — заявила девушка, не отрываясь от своей игры.

— Ой называет это Бьюла, — вмешался великан болг.

— Я имею в виду волокно и способ изготовления, — смутился эмиссар.

— Не имеет значения. — Король фирболгов посмотрел на Грунтора, и они обменялись кивками. Опыт Рапсодии в подобных вещах пришелся им очень кстати: она прекрасно знала, в чем женщинам будет удобно и что мужчины захотят увидеть. — Вам нравится?

— Да, производит прекрасное впечатление.

— А что вы скажете относительно вина? Сэр Фрэнсис не сумел скрыть удивления.

— Вино также производят фирболги? — Король кивнул. Прэтт почесал в затылке, чтобы собраться с мыслями. — И какую форму должен принять экономический эксперимент?

Король слегка наклонился вперед.

— Мы хотим проверить спрос на эти вещи, не открывая тайны их производителя. — Теперь пришел черед кивать Прэтту. — Я хочу, чтобы вы вместе со своими начали торговать и нашими товарами. Все решат, что их производят в Кандерре, и будут соотносить качество с высоким уровнем ваших производителей.

Сэр Фрэнсис улыбнулся, принимая комплимент:

— Благодарю вас, сир.

— Ровно через год вы доложите мне о том, какое впечатление произвели на покупателей наши товары. Предупреждаю: не пытайтесь меня надуть, Прэтт, я таких вещей не люблю. Мог бы предложить вам поговорить с теми, кто попробовал, но вы не найдете их среди живых.

Пожилой посол расправил плечи.

— Уверяю вас, сир, Кандерр гордится своей репутацией честных купцов.

— Да, я слышал. Просто хотел, чтобы вы не забывали о своих принципах, когда вашими поставщиками станут фирболги.

— Конечно.

— Хорошо. Если к концу года спрос на нашу продукцию будет достаточно велик — на что я очень рассчитываю, — мы заключим торговый договор с Кандерром, вы получите эксклюзивные права на продажу некоторых товаров болгов, в особенности предметов роскоши. Кроме того, мы намерены поставлять вам сырье, прежде всего виноград и дерево, чтобы вы смогли наладить собственное производство.

— Дерево? — удивленно переспросил Прэтт. Великан рассмеялся:

— Посмотри под свою задницу, сынок.

Эмиссар внимательно изучил стул, на котором сидел. На его лице вновь появилось восхищение.

— Да уж, сегодня у меня выдался весьма занимательный день.

Король усмехнулся:

— Так вы действительно поражены, Прэтт?

— Несомненно. — Сэр Фрэнсис улыбнулся.

Самое смешное, что фирболги произвели на него действительно большое впечатление.

Прошли столетия с тех пор, как на дороге, ведущей в Канриф, наблюдалось такое активное движение, какое Шрайк видел сегодня. Множество послов входили в широко распахнутые ворота — последний раз подобное случилось, наверное, тысячу лет назад, во время знаменитого бракосочетания.

Он едва не рассмеялся вслух, представляя себе, как власть предержащая стремится побыстрее сделать легитимным правление монстра над одной из богатейших крепостей мира. Шрайк заставил себя успокоиться, поскольку и сам получил точно такое же задание: выяснить, кто является новым королем, взглянуть на то, что осталось от былой славы Канрифа, и предотвратить катастрофу, произошедшую с двухтысячной армией Роланда.

Шрайк был человеком практичным. Он видел их всех насквозь, лучших игроков дипломатической игры: Эберкромби и Эванса, Гиттлесона, Бойса де Бэрне, Матеаса и Син Кроута, фаворитов регентов Орландана и Благословенных Сорболда, получивших от своего начальства одинаковые инструкции. Представители Сорболда и Неприсоединившихся государств на несколько недель опередили эмиссаров Хинтервольда и других далеких земель. Даже оба религиозных лидера континента, Главный жрец Гвинвуда, глава ордена филидов, и Патриарх Сепульварты прислали своих представителей.

Новость о короле фирболгов распространилась быстро и дошла до самых далеких провинций. Шрайк считал, что разумнее всего не суетиться самому, а собрать слухи и достоверную информацию, которые стали поступать от тех, кто опередил остальных. Естественно, никто не сможет удержаться от рассказов об увиденном и от похвальбы об удачно заключенных сделках; в этом смысле послы ничем не отличались от других людей. Подобные игры мало интересовали Шрайка. Ему требовалась информация.

Шрайк знал — в конечном счете все решает пребывание в Канрифе. Любой король, достаточно хитрый, чтобы разгромить серьезную армию Роланда, которой к тому же командовал великий маршал Розентарн, наверняка все продумал и организовал, и послы будут видеть только то, что он хочет им показать. Разумнее получить нужные сведения от других послов, а собственное время использовать для наблюдения за повседневной жизнью Илорка, в надежде стать свидетелем событий, не предназначенных для глаз посторонних. Даже самые незначительные подробности могут оказаться полезными для его хозяина. Шрайк не рассчитывал узнать что-нибудь важное — ведь он был человеком практичным.

— Я больше не могу, сыта по горло. Спокойной ночи. — Джо встала и засунула кинжал в ножны на запястье.

— Ладно, иди спать, — ответил Акмед, проверяя список. — Осталось совсем немного. — Он уже принял двадцать семь представителей различных провинций и церквей, из которых его интересовали только двое; спина онемела от долгого сидения на троне.

— И не вздумай хапать подарки, — предупредил Грунтор, в янтарных глазах которого блеснул смех. — Сначала на них должен взглянуть король.

Джо нахмурилась:

— Знаешь, Акмед, мне гораздо больше нравилось, когда ты не был королем. — И с гордо поднятой головой она удалилась из Большого зала в свои покои.

Акмед вздохнул:

— Мне тоже.