К НАСТУПЛЕНИЮ НОЧИ фирболги выбрались из гущи леса и направились на запад, к морю. Оно находилось за много миль отсюда, но Акмед чувствовал в воздухе соль — словно следы слез на ветру.

Они нашли заброшенный сарай неподалеку от небольшого селения и устроились там на ночь. Жалкое убежище не слишком защищало путников от холода. К тому же друзья решили не рисковать и не развели костер. Пол устилала гнилая солома, пролежавшая здесь уже несколько лет, и фирболги забрались под нее в тщетной надежде хоть немного согреться.

Грунтор собрал упавшие ветки вишни и черного дерева фриттен и большую часть времени потратил на изготовление новых стрел взамен тех, что истратил во время сражения с людьми Майкла и под землей. Акмед много раз замечал, как великан тихонько напевает какую-нибудь из песенок Рапсодии, невпопад и страшно фальшиво.

На следующее утро они отправились на разведку в близлежащую деревню и расположенные неподалеку от нее хутора и вернулись, прихватив с собой несколько яиц, съедобные корни, попоны для лошадей и одежду, которая, как им показалось, могла подойти. Они старались брать везде понемногу, чтобы местные жители не заметили пропажу и не подняли тревогу.

— Хо-хо, да ты красавчик, сэр, — пошутил Грунтор, увидев, какое выражение появилось на лице Акмеда, обнаружившего, что украденная ими туника оказалась женским платьем. Великан прорезал дыру в одной из попон и соорудил себе теплый жилет. — Только все равно ты не чета нашей герцогине. Боюсь, даже самый завалящий кобель на тебя не польстится.

Акмед оторвал подол юбки, превратив платье в длинную рубашку.

— Даже если собрать вместе всех красоток Дворца Удовольствий мадам Парри и вылепить из нее одну, она вряд ли сможет конкурировать с Рапсодией, — заявил он, натягивая новую одежду. — Огонь оказал на нее сильное действие; она получила могущественное оружие, которое, возможно, когда-нибудь ей пригодится. Сначала я боялся, что священник попытается соблазнить ее, но он был слишком напуган.

— Ах, заведение мадам Парри!.. Ой не вспоминал о нем уже давным-давно. Хотел бы я знать, как поживают Бренда и Сьюзи.

— Я не сомневаюсь, что они по тебе ужасно скучают, — рассмеялся Акмед. — Вряд ли им довелось познакомиться с кем-нибудь, кто мог бы с тобой тягаться. — Он бросил великану яблоко и продолжал: — Пошли глянем, что тут есть интересного.

Новая одежда в дополнение к тем лохмотьям, в которые превратилась прежняя, не слишком защищала от морозного воздуха. Друзья также прибрали к рукам оставленную без присмотра упряжь и поводья и починили свою обувь. Увы, не очень успешно: снег продолжал забираться внутрь, и ноги у них постоянно мерзли, а то и вовсе немели от холода.

Через несколько миль территория стала более населенной, а лес совсем поредел. Грунтор и Акмед прятались в кустах, усеянных колючками и шипами, и наблюдали за горожанами, прислушиваясь к их разговорам.

Несмотря на то что по части чуткости музыкального слуха им было далеко до Рапсодии, они уже многое понимали, улавливая отдельные слова или целые фразы. Одно — «Авондерр» — повторялось очень часто; как правило, его сопровождало направление «на юго-запад». Болги решили, что так называется соседний район, хотя деревня это, город, провинция или название народа, так и осталось невыясненным.

Они обошли все поселение и к вечеру приготовились двинуться дальше, когда внимание Акмеда привлек далекий шум на дороге.

Спрятавшись в зарослях деревьев с серебристыми стволами, каких он ни разу не видел на Серендаире, дракианин закрыл глаза и сосредоточился. Из деревни вела лишь узкая колея, разбитая колесами фургонов и копытами животных, покрытая жидкой грязью и снегом, растаявшим после недавней оттепели. Неожиданно он вспомнил песню Рапсодии: «Надежный следопыт, который никогда не ошибается…» Это она сказала о нем.

Он прислонился к стволу и отпустил свой разум на свободу. Перед его мысленным взором появилась дорога. С головокружительной скоростью он помчался вперед, следуя за всеми поворотами разбитой колеи.

И вот он увидел всадников с оружием в руках, которые мчались по направлению к деревне. Их было около дюжины. В черно-зеленых кожаных куртках, верхом на чалых лесных лошадях.

Неожиданно картинка исчезла, но Акмед успел заметить еще две детали. Первое: лица всадников — широкие скулы, большие глаза, суровое, непреклонное выражение. У всех до одного. Кожа и волосы цвета земли и травы… Лирины!

Второе: в руках они держали факелы.

Акмед выругался на болгише и повернулся к Грунтору:

— Сюда направляются солдаты с факелами. Лирины. Грунтор непонимающе уставился на него:

— Лирины? С огнем? Ты уверен, сэр?

Акмед кивнул. Он прекрасно понимал, что именно так удивило сержанта. Лирины, особенно лирингласы, ненавидят огонь из-за опасности, которую он представляет для их земель. Если не считать лиринпанов, представителей народа, живущего в городах, все лирины предпочитают селиться в лесах или на открытых полянах, а там пламя в любой момент может уничтожить их дома. Отряд лиринов, использующий огонь как оружие, — это нечто противоестественное. Впрочем, времени для долгих размышлений не оставалось.

— Идем, — прошептал дракианин.

Они быстро пробрались сквозь заросли папоротника, стараясь оставаться незамеченными, и двинулись на юго-запад. Когда они оказались среди густого подлеска, Акмед забрался на высокую сосну и спрятался среди ее ветвей, примерно в десяти футах над землей. Грунтор скрылся в кустах. Когда Акмед посмотрел вниз, он с трудом сумел рассмотреть друга.

Едва они успели устроиться в своих убежищах, как появился отряд. Испуганно крича, крестьяне хватали детей и спешили убраться подальше от дороги. Они разбегались в разные стороны, точно стая птиц при приближении хищника.

Акмед с ужасом наблюдал за тем, как первые всадники пронеслись мимо трех или четырех застывших в ужасе крестьян, оставляя их своим товарищам, а те, не медля ни секунды, прикончили несчастных прямо на месте. Другие лирины направились к домам, и вскоре вся деревня пылала, точно громадный факел.

Некоторые крестьяне пытались отбиваться тем, что оказалось у них под рукой, но против всадников у них не было ни одного шанса. Один из нападавших набросился на крестьянина, убегавшего прочь и тащившего за собой маленькую девочку. Ребенок отлетел на обочину, где и остался лежать неподвижно, точно сломанная кукла.

Акмед не мог оторвать глаз от солдата, который остановился, развернул лошадь и направился прямо к ребенку. В тот же миг свистнула стрела. Она вонзилась лирину в шею. Солдат повалился на землю, а его лошадь умчалась прочь.

Грунтор с мрачным выражением лица достал еще две стрелы и снова выстрелил. Еще один солдат повалился на дорогу; потом упал третий лирин, не успев зажечь соломенную крышу.

Раздался пронзительный птичий крик, и всадники остановились. Прозвучал новый приказ, отданный спокойным громким голосом, и солдаты начали покидать горящую деревню, равнодушно промчавшись мимо тела одного из своих павших товарищей.

Над крошечной деревушкой повисла тишина. Затем, словно по безмолвному сигналу, поднялись крики и стоны раненых. Плачущая женщина бросилась к девчушке, схватила ее на руки, смеясь и рыдая одновременно, слишком счастливая, чтобы заметить лицо фирболга, скрывающегося в кустах всего в нескольких футах от нее.

Когда она убежала, Грунтор опустил лук. Ветер нес в их сторону густой черный дым.

— Что, ради всех святых, тут произошло? — удивленно покачав головой, спросил он.

— Понятия не имею, — пожал плечами Акмед. — Может быть, сказки, будто люди на другой стороне земли ходят на головах, — чистая правда? Если бы сегодня утром ты сказал мне, что мы увидим отряд лириндаркских карателей, вооруженных факелами и предавших огню лесную деревню — да еще бросивших тела своих погибших товарищей! — я бы сказал, что ты повредился умом.

Акмед спустился вниз. Друзья направились через лес на запад. Горестные крики крестьян и горький запах дыма еще долго сопровождали их.

К концу восьмого дня своей разведывательной миссии друзья могли с уверенностью сказать, что они не просто повредились умом, а окончательно спятили. Повсюду, где они проходили, постоянно возникали бессмысленные по своей жестокости сцены.

Иногда в них принимали участие лирины, однако чаще всего людей убивали люди. Фирболги начали думать, что мир, в который они попали, устроен как-то иначе, и здесь место чудовищ занимают те, кто чудовищам это имя дал.

Еще более непонятным оказалось то, что происходило после нападения вооруженных людей. В одном городке, расположенном на границе леса и открытых земель, друзья с удивлением обнаружили, что участники атаки вернулись в свои бараки, находящиеся сразу за поворотом дороги, примерно в полумиле от городка. Кое-кто из солдат даже вернулся потом обратно, чтобы помочь раненым.

Фирболги прятались за зернохранилищем, наблюдая за происходящим.

— Что здесь творится? — возмущался Грунтор. — Никакого смысла!..

Акмед покачал головой и ничего не сказал. Он спокойно относился к войне, если понимал, кто с кем воюет, какие у них мотивы и цели. Здесь же все было совершенно непонятно.