Торжественная процессия высокопоставленных особ уже входила в круглую базилику, когда Рапсодия заняла свое место во втором круге рядом с Риалом. Толпа, заполнившая всю центральную площадь Бетани и улицы, ведущие к Таннен-Холлу, взволнованно шумела, люди толкались и отпихивали друг друга, пытаясь рассмотреть свадебный кортеж.

Герцоги провинций Орландана и другие вельможи, чьи предки сыграли заметную роль в истории Роланда, друг за другом шествовали по застеленному ярко-алым ковром южному проходу, ведущему в храм; такой же ковер украшал северный предел и доходил до центральной части базилики. Мозаичные изображения языков пламени на внешней части круглого здания, создающие впечатление полуденного солнца, застывшего на небе, были вычищены до блеска. Каждого входящего в базилику приветствовал радостный вопль собравшихся зевак.

Квентин Балдасарре, герцог Бет-Корбэра, вошел в базилику как раз в тот момент, когда Рапсодия опустилась на скамью. На измученном, изборожденном морщинами лице герцога яростным огнем горели глаза, но больше ничто не выдавало терзавшую его душевную боль.

— Вы где были, дорогая? — с беспокойством спросил Риал. — Я уже подумал, что вы решили вернуться в Илорк. — Он взял ее под руку и добавил: — Вы великолепно выглядите.

— Спасибо. Прошу меня простить за опоздание, я недооценила кое-какие факторы.

Когда Рапсодия увидела Ирмана Карскрика, герцога Ярима, ее передернуло. Он был одет в черные шелковые панталоны, белую рубашку, отливающий серебром камзол и плащ, а его голову украшал рогатый шлем, как у неизвестного, который пришел на помощь Ракшасу, когда она прошлым летом сражалась с ним в базилике Звезды. Через несколько мгновений она заметила на голове Благословенного, стоящего у алтаря, точно такой же шлем, только красного, как и его одеяние, цвета.

«Наверное, это Ян Стюард, Благословенный Кандерр-Ярима, брат Тристана», — подумала она, глядя в серьезное лицо, освещенное языками пламени, вырывающегося из самого сердца Земли и горящего в центре базилики.

Запели фанфары, толпа заволновалась, а гости поднялись со своих мест. Воздух наполнили восторженные крики — это в северном пределе появился Тристан в небесно-голубом с белой отделкой свадебном костюме и длинном белом плаще с горностаем. Он окинул взглядом базилику, и на мгновение его глаза остановились на том месте, где сидели Риал и Рапсодия. Затем в сопровождении двух юных пажей он, высоко подняв голову, прошествовал к Алтарю Огня и едва заметным кивком поприветствовал брата.

Снова раздались громкие возбужденные крики, и Рапсодия с Риалом повернулись в сторону южного предела, где замерла Мадлен Кандеррская, одетая в великолепное белое подвенечное платье, украшенное тысячами сияющих жемчужин. Она опиралась на вытянутую руку своего отца, Седрика Кандерра. Рапсодии показалось, что она видит печаль в его глазах, хотя лицо отца Мадлен было совершенно спокойно.

Они двинулись вдоль прохода, за ними шли две совсем маленькие девочки, которые несли точно такие же шкатулки, как и те, что были в руках у пажей Тристана; далее следовала целая процессия юных леди, поддерживающих длинный шлейф платья Мадлен. В этот момент кто-то тихонько тронул Рапсодию за локоть.

— Вот ты где, моя милая, — прозвучал мягкий голос Ллаурона. — Я так рад, что у тебя все в порядке и ты смогла присутствовать на свадьбе. — Наклонившись вперед, он спросил заговорщицким тоном: — Мне показалось или я действительно видел, как ты приехала на телеге лудильщика? Необычный выбор транспортного средства для гостьи регента.

— Здравствуйте, Ллаурон. — Рапсодия поцеловала Главного жреца в щеку, а потом окинула его внимательным взглядом. За семь лет, проведенных у Роуэнов, она так и не сумела простить Ллаурона за то, что он не прислал в Сорболд помощь, когда она так в ней нуждалась. — Мы, крестьяне, передвигаемся именно на таких телегах, а на королевские церемонии нас приглашают редко. — Она отвернулась от Ллаурона и увидела, что Мадлен подошла к Алтарю Огня. — Мне еще не приходилось видеть роланданской свадебной церемонии.

— Самое настоящее варварство, — весело заявил Риал и поклонился Главному жрецу. — Рад вас видеть, ваша милость. Вы со мной согласны?

— Абсолютно, — рассмеялся Ллаурон. — Мы, сторонники истинной веры, выступаем за простоту, но не одобряем столь прямолинейных ритуалов. Странно, правда? Ведь мы поклоняемся природе во всех ее проявлениях, а их верования считаются гораздо более цивилизованными. Ну да ладно.

— А я не вижу тут ничего варварского, — заявила Рапсодия, увидев, как Тристан опустился перед своей невестой на одно колено.

— Подожди, дорогая, — улыбаясь, сказал Ллаурон. — Ритуал Соединения еще не начался.

— Какую цену вы предлагаете за невесту? — спросил Благословенный у Седрика Кандерра.

— Сорок тысяч золотых, сто орланданских слитков платины, пятьдесят брусков древнего райзина, — с гордостью в голосе ответил Седрик. — Мы заключили эту сделку в соответствии с традициями церкви и законами Роланда.

— Бьюсь об заклад, если бы Тристан заупрямился, он заплатил бы гораздо больше, лишь бы от нее избавиться, — наклонившись к своей соседке в элегантном платье, прошептал один из гостей, сидевших перед Рапсодией, и та с серьезным видом кивнула в ответ.

— А что такое цена за невесту? — спросила Рапсодия у Ллаурона.

— Сколько отец Мадлен готов заплатить Тристану Стюарду, чтобы сбыть ее с рук, — хихикнув, ответил Главный жрец. — Таков обычай, но на этом бракосочетании громадная сумма говорит о многом.

Рапсодия с интересом наблюдала за тем, как Седрик Кандерр достал свиток и перо.

— Что-то вроде приданого, которое давали за невесту в деревне, где я выросла, — заметила она. В это время Тристан изучил бумаги, взял перо и, положив их на восковую дощечку, протянутую Благословенным, поставил свою подпись. — Хотя у нас считалось, что это подарок родных невесты молодой семье.

— Может быть, у вас так все и было. А здесь другие законы. Если молодой муж по прошествии года посчитает, что его жена не стоит заплаченных за нее денег, он имеет право вернуть ее отцу и должен отдать половину полученного на свадьбе.

— Половину? — удивленно переспросила Рапсодия. В этот момент Седрик Кандерр поцеловал Мадлен в щеку и отправился на свое место во Внутреннем Круге. — Почему только половину?

— Ну, поскольку она больше не… девственница, она падает в цене.

— Но…

— Перестань, Рапсодия, что с тобой? Прекрасная система, — шутливо заявил Ллаурон. — В Патриархальной вере первая годовщина свадьбы отмечается очень пышно, поскольку она означает, что муж решил оставить у себя жену навсегда. Мне рассказывали, какие тут устраивают грандиозные пиры по этому случаю! Ой-ой-ой, ты, похоже, возмущена, дорогая. Покраснела, точно свекла, этот цвет совсем не гармонирует с твоим великолепным платьем. Мне казалось, ты уже научилась терпимо относиться к чужим обычаям. — Он наклонился поближе и прошептал ей на ухо: — Ты не можешь себе представить, как я рад видеть тебя в здравии, несмотря на то что Каддир не смог тебе помочь. Да и миссия твоя, насколько я понял, прошла успешно. Я тобой горжусь. Что…

— Тише, дитя мое. Церемония продолжается. — И Ллаурон быстро отвернулся к алтарю.

Рапсодия прищурилась, но тут же с удивлением поняла, что не может на него сердиться. Природа наградила Ллаурона обезоруживающим обаянием. Впрочем, Рапсодия дала себе слово потребовать у него объяснений, почему Каддир так и не пришел к ней на помощь, и снова обратила все свое внимание на свадебную церемонию.

Ян Стюард обратился к брату:

— Тристан Стюард, сын Малькольма Стюарда, лорд-регент Роланда и принц Бетани, что ты дашь этой женщине?

Тристан гордо выпрямился, и Рапсодия заметила, что его влажные от пота каштановые волосы блестят в свете огня, горящего у алтаря.

— Клянусь верой и Огнем дать ей мои владения и состояние, семью и верность, — ответил Тристан.

Когда Благословенный задал тот же самый вопрос и получил ответ от Мадлен, Рапсодия принялась оглядываться по сторонам, пытаясь найти Эши. Хотя он не пришел в тайное убежище, она надеялась, что он будет присутствовать на бракосочетании. Но увидеть его в огромной толпе было невозможно, даже если он и попал на церемонию. В особенности учитывая, что он по-прежнему не расставался со своим туманным плащом, который скрывал его от посторонних глаз. Рапсодия вздохнула, повернулась к алтарю и услышала зов чистого голоса стихии огня, рожденного в самом сердце Земли. Пение языков пламени казалось ей сладостнее музыки королевского оркестра, сопровождавшего церемонию.

Она задремала, но через какое-то время ее вывел из забытья голос Благословенного:

— Владения, — произнес он одно слово голосом чистым и торжественным.

Тристан и Мадлен молча повернулись и кивнули своим пажам. Те быстро открыли по одной из шкатулок, достали оттуда свитки и тут же протянули их жениху и невесте. Тристан и Мадлен одновременно положили на алтарь рядом друг с другом карты своих владений, символизируя объединение земель.

— Состояние, — произнес Благословенный.

И снова пажи открыли шкатулки, вынув оттуда украшенные драгоценностями церемониальные ожерелья правителей провинций Бетани и Кандерра. Рубины и алмазы обозначали Бетани, а изумруды — зеленые поля Кандерра.

Благословенный взял в руки ожерелье Кандерра и торжественно надел его на шею Тристана Стюарда, который поклонился. Затем он проделал то же самое с ожерельем Бетани, надев его Мадлен, та также поклонилась в ответ.

— Ну вот, дело сделано. Обменявшись драгоценностями и картами, они решили судьбу двух провинций, — едва слышно прошептал Риал. — А их жители, отдавая свою верность лордам, владеющим землями, на самом деле дают клятву не человеку, а всего лишь украшению, которое переходит из поколения в поколение, и наличие мудрости у того, кто его носит, — счастливое исключение. Тристан только что заручился поддержкой своей жены и тех, кто населяет ее земли, всего лишь надев на шею ожерелье. По-моему, это неправильно.

— Во времена их предков, — кивнув, проговорил Ллаурон, — народ на Большом Совете сам выбирал своих правителей. Земля, на которой проходил Совет, обладала магическими свойствами, она сама утверждала принятое решение, и претенденты на трон либо получали его, либо нет. Но в наше время эта традиция утеряна. Как, впрочем, и большая часть ритуалов Патриархальной религии, которая требует, чтобы человек обращался к посреднику, а тот в свою очередь передает его просьбу другому посреднику, говорящему уже с самим Патриархом, единственным, кому дано право общаться с Богом.

Рапсодия промолчала. Она выросла в маленькой деревне и была далека от политических интриг, а потому ее не особо интересовало и уж тем более не удивляло, каким способом передается власть. Эти вопросы всегда находились за пределами ее понимания. Она помнила, что ее мать, единственная лиринка, живущая среди людей, как и Риал, постоянно изумлялась их законам.

— Семья, — проговорил Благословенный.

По толпе пробежал взволнованный шепот. В устланных коврами проходах появились два солдата в форме Кандерра и Бетани. Они молча вытащили мечи, прошли по проходам и одновременно отсалютовали жениху и невесте.

— Что происходит? — шепотом спросила Рапсодия у Риала.

Лорд-протектор кивком показал на алтарь.

— Печать крови, — ответил он.

Маленькие пажи достали из своих шкатулок два куска белой ткани размером с платок.

— По-моему, я не хочу на это смотреть, — с сомнением сказала Рапсодия.

— А зрители считают это самой интересной частью церемонии, — заявил Ллаурон, когда жених и невеста обнажили запястья. — Для невесты считается хорошим тоном упасть в обморок.

На лице Риала появилось озабоченное выражение.

— Если вы и в самом деле не хотите на это смотреть, я могу вас проводить наружу.

Рапсодия поморщилась, увидев, как молодожены резким движением коснулись запястьями острия мечей, которые держали в руках солдаты, а потом соединили руки.

— Вид крови меня не пугает, но во время бракосочетания? — Рапсодия пожала плечами.

Она с удивлением наблюдала за Мадлен, которая спокойно вытерла кровь платком, протянутым пажом, а затем демонстративно осела на пол.

— Таким образом они показывают, что соединены две королевские линии, клянутся друг другу в том, что у них будут дети, — пояснил Риал. — Пятнадцать лет назад я присутствовал на бракосочетании лорда Стивена Наварна, они с женой в этом месте поцеловались. Должен заметить, что так же поступает большинство пар, придерживающихся Патриархальной веры. Возможно, лорд Роланд желает гарантировать появление большого числа потомков.

— Дети Мадлен и Тристана… Да, прямо скажем, приятная мысль, — пробормотал Ллаурон, когда лорд Роланд поднял свою невесту с пола.

Риал лишь ухмыльнулся в ответ.

— Вы оба ничем не лучше парочки деревенских сплетниц, — покачав головой, заявила Рапсодия.

— Огонь соединяет вас, — провозгласил Благословенный.

Молодоженам вручили медный шест с длинным фитилем. Они опустили его в огонь у алтаря, а затем вместе зажгли чашу с маслом, установленную в начале желоба, идущего к крыше базилики. Вспыхнуло пламя, затем быстро помчалось по желобу к круглому потолку храма и вскоре превратилось в огромный факел выше человеческого роста. Толпа взревела от восторга, а королевская пара, соединив руки под пылающим символом солнца, приветственно помахала гостям церемонии.

— А теперь пришла пора настоящего праздника — пир, танцы и скучные речи, — сказал Ллаурон и повернулся в сторону дворца, над которым на зимнем ветру трепетали знамена Бетани и Кандерра. Затем, снова взглянув на Рапсодию, он грустно улыбнулся. — Надеюсь, дорогая, вы подарите старому учителю парочку танцев.

Ей было трудно устоять перед его теплой улыбкой, несмотря на все, что с ней произошло.

— Разумеется. — Она наклонилась вперед и прошептала ему на ухо: — После того как я выпотрошу вас за то, что вы оставили меня умирать на диком морозе в лесу.

Главный жрец рассмеялся, делая вид, что не заметил подтекста в ее словах.

— Не я, моя милая, Каддир. Прошу тебя, не вини этого человека, его отряд по дороге попал в беду.

Подозрительность на лице Рапсодии тут же сменилось беспокойством.

— О нет! Его убили?

В глазах Ллаурона заплясали смешинки, но выражение лица не изменилось.

— Нет-нет, к счастью, он остался жив. Знаешь, дорогая, мне прекрасно известно, как ты торопишься вернуться в Илорк, но я хочу попросить тебя об одолжении.

— О каком же?

— Ты не могла бы составить мне компанию в коротком путешествии, в которое я отправляюсь завтра? Я подумал, что, раз уж мы находимся в Бетани, где заканчивается Тропа Намерьенов, тебе было бы интересно взглянуть на некоторые достопримечательности, рассказывающие о том, как беженцы с Серендаира нашли эти земли. Мне кажется, я о них рассказывал, когда давал тебе первые уроки истории. К сожалению, эти достопримечательности в плачевном состоянии, а в мои обязанности входит следить за тем, чтобы они не исчезли навсегда. Не отказывай мне, дорогая. Тебе придется задержаться всего на несколько дней, а для меня твое согласие очень много значит. В моем возрасте не слишком разумно отправляться в путь в одиночку. Прошу тебя.

Рапсодия повернулась, увидев, что в Круге появился один из пажей, который повел за собой гостей к выходу из базилики, — затем они отправятся во дворец, где начнется свадебный пир.

— Я очень долго отсутствовала, — неуверенно произнесла Рапсодия. — И обещала Акмеду вернуться как можно быстрее.

— Мы можем отправить ему почтового голубя с посланием. Впрочем, если ты не можешь меня сопровождать, я не обижусь. Я уже достаточно долго прожил на свете и в состоянии о себе позаботиться.

Рапсодия заглянула ему в глаза и отметила, что насмешливые искорки в них погасли, а на лице Ллаурона появилась легкая печаль.

— Хорошо, — кивнула она и надела на голову капюшон своего бархатного плаща, готовясь покинуть базилику. — На пару дней я действительно могу задержаться. А по дороге вы мне расскажете, что произошло с отрядом, который должен был прийти мне на помощь в южных лесах.

— Конечно, — пообещал Ллаурон и, взяв ее под руку, последовал за толпой гостей. — Я обязательно тебе все расскажу.