Чувства, переполнявшие миссис Чаллонер после того, как она прочла письмо старшей дочери, выплеснулись в виде пронзительных воплей. В комнату ворвалась встревоженная Софи.

— Ты только прочти это! — простонала родительница, задыхаясь от праведного гнева.

Как только до Софи дошло содержание письма, она, не теряя ни секунды, забилась в сильнейшей истерике. Какое-то время Софи упоенно молотила ногами по ковру, затем подозрительно затихла. Миссис Чаллонер, дама практичная и рассудительная, вылила на любимое дитя кувшин с водой. Софи открыла глаза и тотчас разразилась потоками слез, перемежая их душераздирающими стенаниями по поводу бесчестного поведения сестры. Исполнив свой материнский долг, миссис Чаллонер обосновалась за туалетным столиком. Ею овладела глубокая задумчивость. По прошествии некоторого времени, в течение которого Софи довела себя до белого каления, миссис Чаллонер мудро изрекла:

— Попридержи-ка язык, Софи. Может, все и к лучшему.

Софи замолчала, изумленно уставившись на матушку. Миссис Чаллонер взглянула на дочь с необычным для этой чадолюбивой особы раздражением.

— Раз маркиз сбежал с Мери, я заставлю его жениться на ней.

Софи издала вопль, в котором ярость смешалась с отчаянием.

— Она его не получит! Не получит, не получит, не получит!

— Я никогда не надеялась удачно выдать Мери замуж, — задумчиво продолжала миссис Чаллонер, не обращая внимания на страдания дочери, — но сейчас мне кажется, что о лучшем и мечтать нельзя. Боже, да самим Ганнингам такое не снилось! Подумать только, я собиралась выдать Мери за Джошуа, а, оказывается, все это время маленькая лиса обдумывала, как бы половчее выкрасть Видала у тебя из-под носа, Софи! Должна сказать, мне впору посмеяться над собственной простотой.

Софи молниеносно оказалась на ногах.

— Чтобы Мери стала маркизой?! — вскричала она. — Ни за что! Я покончу с собой, если эта предательница получит Видала!

— Не стоит так волноваться, милая моя Софи. С твоей-то красотой тебе не придется долго искать мужа. А вот для Мери я и не мечтала найти кого-нибудь получше Джошуа… Бог мой, да это неслыханное чудо, — разливалась соловьем счастливая мать.

— Мери не выйдет замуж за Видала! — Голос Софи пресекся от переполнявшей ее ненависти. — Эта змея, видите ли, собиралась спасти мою честь! О, до чего же я презираю эту бесстыжую воровку! И почему она всюду сует свой нос! Но теперь Мери лишится чести, о, как я рада! Я просто разрываюсь от радости! — В подтверждение своих слов Софи яростно топнула ногой.

Миссис Чаллонер бережно сложила письмо старшей дочери.

— Я позабочусь о том, чтобы честь Мери не пострадала. Миледи Видал — что может быть прекраснее! О Боже, еще немного и я расплачусь от счастья. Миледи Видал!

Софи так и подпрыгнула, взметнув вихрь кружевных юбок.

— Нет, нет и еще раз нет! Видалу нужна я, а не Мери!

— Боже, что за глупости ты твердишь, милая Софи?! — изумилась миссис Чаллонер. — Видал бежал с Мери, а не с тобой. И не смотри на меня так, Софи, тебе это совсем не идет. Нисколько не сомневаюсь, мы тебя отлично пристроим. Вспомни, по тебе сходит с ума О'Халлоран, а Фрейзер…

София завизжала как резаная.

— О'Халлоран! Фрейзер! Выйти замуж за простолюдина! Уж лучше утопиться!

— Но я же не говорю, что это предел мечтаний, — рассудительно заметила миссис Чаллонер. — Если мне удастся выдать Мери замуж за Видала, она уж найдет для тебя кого угодно, даже герцога. У твоей сестры доброе сердце; я всегда говорила, что у Мери доброе сердце. Уверена, она никогда не забудет о своих близких, о матушке и сестре.

Мысль о том, что ее судьба зависит от Мери, окончательно лишила Софи самообладания. Она вновь самозабвенно забилась в истерике, но звонкая оплеуха мигом привела страдалицу в чувство. Миссис Чаллонер, осознав, что с этой минуты старшая дочь значит куда больше, чем это избалованное дитя, решила с Софи не церемониться.

Миссис Чаллонер не имела привычки раздражаться по пустякам, а потому быстренько отправила безутешное чадо спать. В сердце любящей матери зрела тревога. А вдруг Мери вернется домой, не запятнав своей чести? От этой мысли миссис Чаллонер стало не по себе. Ночь она провела без сна, ожидая, что вот-вот раздастся стук в дверь и на пороге возникнет неразумная дочь. Но ночь миновала, а никаких известий от Мери не поступило, и материнская тревога поутихла. Миссис Чаллонер заглянула к Софи, продолжающую предаваться горю, пожелала дочери доброго утра и отправилась приводить себя в порядок. Первым делом следовало нанести визит его милости герцогу Эйвону. Миссис Чаллонер остановила свой выбор на платье из плотного кармазина сливового оттенка с модным немецким воротничком и шляпке с вуалью из легкого белого шелка. Нарядившись достойным образом, она решительной поступью устремилась к величественному особняку герцога Эйвона. Дверь открыл ливрейный лакей. Миссис Чаллонер высокомерно осведомилась, дома ли его милость.

Лакей холодно сообщил, что его милость отсутствует; составив собственное мнение о невысоком сословном положении миссис Чаллонер, он собрался было без лишних слов захлопнуть дверь.

Однако сметливая леди успела поставить ножку.

— Тогда, будьте добры, проведите меня к герцогине! — не терпящим возражений тоном потребовала она.

— Ее милость также отсутствует, — последовал короткий ответ.

От этой новости физиономия миссис Чаллонер разочарованно вытянулась.

— Когда герцогиня вернется? — спросила она уже не столь уверенно.

Лакей наградил визитершу презрительным взглядом.

— Меня это не касается, — надменно процедил он.

Подавив вполне объяснимое желание исхлестать лакейскую физиономию, миссис Чаллонер кротко поинтересовалась, где можно найти герцога и герцогиню. Лакей нахально ответил, что не имеет ни малейшего представления.

— А теперь, — произнес он вежливым и вместе невероятно наглым голосом, — если вы позволите, я хотел бы закрыть дверь.

Как раз этого миссис Чаллонер позволять не собиралась.

И лишь появление более высокопоставленной персоны заставило миссис Чаллонер отступить. Высокопоставленная персона потребовала от миссис Чаллонер изложить суть дела и, когда почтенная леди ответила, что это касается только герцога и герцогини, в самой оскорбительной манере пожала плечами и сказала, что очень сожалеет, поскольку их милостей в Лондоне сейчас нет.

— Я хочу знать, где их можно найти! — воинственно заявила миссис Чаллонер.

Высокопоставленная персона бесстрастно оглядела грозную противницу и учтиво молвила:

— Знакомые их милостей, мадам, осведомлены о местонахождении их милостей.

Миссис Чаллонер оставалось лишь удалиться, обиженно качнув широкими юбками. Домой она вернулась в наисквернейшем состоянии духа и застала в гостях у Софи Элизу Метчем. На лице мисс Метчем было написано жадное любопытство; гостья словно губка впитывала поток жалобных стенаний Софи. Заметив миссис Чаллонер, Элиза Метчем неестественно рассмеялась.

— О, дорогая миссис Чаллонер, никогда в жизни я не испытывала такого потрясения! Подумать только, как нас провели! А ведь я могла бы руку дать на отсечение, что этого повесу интересовала Софи.

— Интересовала?! И сейчас интересует! — заголосила отринутая Софи. — Надеюсь, он задушит Мери! Могу поклясться, он уже ее задушил, у маркиза такой ужасный характер. И поделом этой гнусной интриганке!

Сообразив, что миссис Чаллонер не склонна поддерживать беседу, мисс Метчем попрощалась с Софи и ретировалась, подпрыгивая от переполнявшего ее возбуждения. Как только дверь за гостьей захлопнулась, миссис Чаллонер коршуном налетела на неразумную дочь.

— К вечеру об исчезновении твоей сестры будет знать весь город! — кипятилась мадам. — Как ты могла, Софи! Как ты посмела рассказать семейную тайну этой сороке?!

— А мне все равно, — угрюмо ответила Софи. — Пусть люди не думают, что он предпочел ее мне. Неправда! Неправда, неправда, неправда! Мери бессовестная потаскушка, и я хочу, чтобы весь мир узнал об этом!

— Софи, одумайся! — Родительница нервно прошлась по комнате. — Кто поверит этим россказням? Люди лишь посмеются над твоим горем, станут твердить, что тобою движет черная ревность.

Миссис Чаллонер не стала извещать дочь о своем бесплодном визите в особняк герцога Эйвона. Как следует подкрепившись, она отправилась к своему брату Генри.

Миссис Чаллонер застала лишь свою невестку, поскольку мистер Симпкинс ушел по делам, как важно сообщила миссис Симпкинс. Но, сообразив, что миссис Чаллонер собиралась поведать брату нечто весьма серьезное, миссис Симпкинс сменила гнев на милость и принялась с несвойственной ей горячностью уговаривать гостью остаться на обед. Спустя несколько минут миссис Симпкинс была посвящена во все детали чрезвычайного события. Дамы проговорили два часа кряду, оглашая гостиную бурными восклицаниями. Беглецов следует немедленно поженить, таков был вердикт этих почтенных леди.

Около пяти часов вернулись мистер Генри Симпкинс и Джошуа. Их незамедлительно посвятили в суть дела. Миссис Чаллонер излагала историю со множеством подробностей и фантастических предположений, а миссис Симпкинс обогащала повествование глубокомысленными комментариями.

— Ты только представь себе, Генри, — торжествующе завершила свой детективный рассказ миссис Чаллонер, — какая же ловкачка моя старшая дочь! Мери сделала вид, что поехала с милордом, чтобы спасти репутацию Софи, а сама, небось, давно уже строила планы, как бы убежать с его светлостью. Если было бы иначе, тогда почему она не вернулась, как обещала? До чего же коварное существо!

Тяжкий стон, раздавшийся в гостиной, заставил мисс Чаллонер обратить взор на племянника.

— Ах, Джошуа, я понимаю, для тебя это не самая радостная новость, — участливо промолвила она. — Но, знаешь, мне всегда казалось, что Мери не испытывала желания выйти за тебя. Она ведь такая хорошенькая, и я всегда всем говорила, что ее ждет блестящая партия.

— Блестящая партия? — с негодованием повторил Джошуа. — От души желаю, чтобы Мери стала законной женой, а не кем-нибудь еще. Позор, какой позор!

Мистер Симпкинс поддержал сына.

— Будешь похваляться своей дочерью, когда она и в самом деле выйдет замуж за маркиза, — отрезвил он размечтавшуюся сестру. — Если герцога и вправду нет дома, ты должна непременно его найти. Боже милостивый, Клара, можно подумать, ты рада избавиться от девчонки!

Миссис Чаллонер, вспомнив о пуританских воззрениях брата, мгновенно приняла благочестивый вид. Мистер Симпкинс вновь напомнил, что следует незамедлительно разыскать герцога или его жену. Миссис Чаллонер пребывала в полной растерянности, но тут на помощь пришла невестка.

Недаром же миссис Симпкинс от корки до корки прочитывала журналы светской хроники. Она не только смогла безошибочно перечислить все имена и титулы его милости Эйвона, но и сообщила золовке, что у герцога есть брат, обитающий на улице Полумесяца, и вдовствующая сестра, которая в молодости выскочила за какого-то безродного проходимца.

В беседу вмешался мистер Симпкинс; он решительно отмел предложение посетить брата его милости. Благочестивый торговец был наслышан о скверной репутации лорда Руперта Аластера и не преминул сообщить, что сэр Руперт — безнравственный, распущенный и расточительный человек, а потому вряд ли будет способствовать женитьбе племянника на Мери. Мистер Симпкинс посоветовал сестре нанести визит леди Фанни Марлинг. Миссис Чаллонер ничего не оставалось, как согласиться с рассудительным и опытным родственником.

* * *

Слуги леди Фанни оказались не столь вышколенными, как надменные лакеи из особняка Эйвонов, а потому миссис Чаллонер, намекнув, что леди Фанни очень пожалеет, если откажется принять ее, сумела проникнуть в дом.

Леди Фанни, облаченная в халат из ирландского полотна с прозрачной кокеткой и кружевными отворотами, распорядилась провести посетительницу в маленькую комнатку в задней части дома. Решив, что это либо портниха, либо модистка, явившаяся с требованием оплатить счет, леди Фанни впала не в самое лучшее настроение. Миссис Чаллонер не удалось выплеснуть на миссис Марлинг заранее приготовленную речь, поскольку ее светлость заговорила первой, да еще весьма подавленным тоном.

— Ну посудите сами, — заговорила леди Фанни, — до чего мы скоро докатимся, если к дамам станут являться с требованием денег?! Вы, моя дорогая, должны быть довольны уже тем, что одеваете меня. Хотя я и не припоминаю вашего имени (наверняка, Серизетта или Мирабель), но не сомневаюсь, что порекомендовала вас множеству своих знакомых. Откровенно говоря, я сейчас без гроша, а потому не было никакого смысла врываться в мой дом. И не смотрите на меня так!

Миссис Чаллонер мысленно спросила себя, уж не попала ли она в сумасшедший дом. Блестящая речь испарилась из головы несчастной, и она дрожащим голосом выдавила:

— Мне не нужны деньги, мэм! Вы ошибаетесь!

— Если вам не нужны деньги, тогда что же вам угодно? — недоуменно спросила хозяйка, широко распахнув поблекшие голубые глаза.

Леди Фанни не предложила посетительнице стул, а миссис Чаллонер не осмелилась сесть без приглашения. Она не ожидала, что миледи окажется столь величественной, а ее светлость вне всяких сомнений была особой заметной, несмотря на небольшой рост. Властная манера изъясняться в сочетании с царственной осанкой окончательно лишили миссис Чаллонер присутствия духа. Бедняжка пролепетала:

— Я пришла к вам, мэм, выяснить, где я могу отыскать герцога Эйвона.

Леди Фанни остолбенела. Она уставилась на миссис Чаллонер изумленно-негодующим взглядом.

— Герцога? — недоверчиво переспросила ее светлость.

— Да, мэм, герцога Эйвона, — повторила миссис Чаллонер, немного придя в себя. — Позвольте сказать вам, что новость, которую я намерена сообщить, затрагивает честь его милости, и я должна немедленно увидеть герцога.

— Боже правый! — только и вымолвила ее светлость. Глаза леди Фанни яростно вспыхнули. — Как вы посмели явиться ко мне? — вопросила она. — Это переходит все границы! Разумеется, я не стану сообщать вам, где находится мой брат. Да вы просто обнаглели, милочка!

Миссис Чаллонер стиснула ридикюль и решительно заявила:

— Я должна увидеть либо герцога, либо ее милость герцогиню, и я их увижу, чего бы мне это ни стоило.

— А я обещаю, что вам, милочка, не удастся передать свои мерзкие россказни герцогине. Я не сомневаюсь: все это сплошная ложь, и если вы думаете, что сможете доставить неприятности моей невестке, то знайте, я этого не допущу.

— Позвольте уверить вас, мэм, если вы попытаетесь помешать мне увидеться с герцогом, вы горько пожалеете об этом. И не воображайте, что я стану молчать. Предупреждаю, если я не узнаю, как мне найти его светлость, то устрою грандиозный скандал!

Леди Фанни презрительно скривила губы.

— Пожалуйста, моя дорогая. Ваши угрозы бесполезны. Будь его милость даже на десять лет моложе, я и то не поверила бы в столь невероятную историю.

У миссис Чаллонер крепло убеждение, что она оказалась в сумасшедшем доме.

— Какое отношение к этому имеет возраст его милости? — спросила она, совершенно сбитая с толку.

— Прямое, насколько я понимаю, — сухо ответила леди Фанни.

— Нет, никакого! — вскричала миссис Чаллонер, все больше распаляясь. — Вы думаете, что способны обвести меня вокруг пальца, мэм, но взываю к вам как к матери. Да, ваша светлость, можете сколько угодно изумленно смотреть на меня. Но я пришла сюда как любящая мать!

— Я в это не верю! — простонала Фанни. — Где мои лавандовые капли? Бедная, бедная Леони! Можете говорить, что вам вздумается, я не верю ни единому вашему слову. И если вы решили подсунуть вашу гнусную дочь Эйвону, то сильно просчитались! Об этом надо было думать раньше. Впрочем, вашей девочке, наверное, не больше пятнадцати.

Миссис Чаллонер непонимающе уставилась на нее.

— Пятнадцать лет, мэм? Да ей двадцать! И если герцог способен на подлинное чувство, то он поступит благородно — хотя я не могу не признать, что моя девочка достойна самого короля, — без колебаний приняв ее как родную дочь. Она так умна и послушна, мэм, и воспитывалась в школе для избранных!

— Милая моя, — брезгливо протянула Фанни, — если вы полагаете, что Эйвон сделает что-нибудь в этом роде, то вы, должно быть, безнадежно глупы. У него нет и в помине, как вы выразились, подлинных чувств, и если он оплатил образование девушки (а, наверное, Эйвон и в самом деле так поступил), то одно это уже немало меня удивляет, а потому считайте, что вам повезло.

— Оплатил образование? — задохнулась миссис Чаллонер. — Да он ее даже не видел! Во имя Господа, что ваша светлость имеет в виду?

Мгновение леди Фанни пристально смотрела на ошеломленную посетительницу. Наконец ее светлость указала на стул.

— Присаживайтесь, милочка. — Миссис Чаллонер с облегчением села. — А теперь вы, быть может, объясните мне, чего вы хотите. Эта девушка является внебрачной дочерью моего брата?

Миссис Чаллонер потребовалась почти минута, чтобы постичь смысл вопроса. Когда до нее наконец дошла суть, она вскричала:

— Нет, мэм, нет! Я была бы благодарна, если бы ваша светлость уяснили, что я порядочная женщина, хотя в связи с покойным мистером Чаллонером о мой особе распространялись разные слухи. Он женился на мне, несмотря на то что происходил из знатного и могущественного рода. Я должна рассказать герцогу о возмутительном поведении его драгоценного сына, который обязан жениться на моей бедной девочке!

Чопорность как ветром сдуло с леди Фанни.

— Видал! — с облегчением выдохнула она. — О Господи, всего-то навсего?

Миссис Чаллонер все еще кипела от возмущения. Она наградила миссис Марлинг ледяным взглядом и злобно пробормотала:

— Всего-то, мэм? Всего-то? Вы считаете пустяком, что ваш безнравственный племянник похитил мою дочь?

Фанни властным жестом усадила ее на место.

— Уверяю вас, мадам, я вам сочувствую всем сердцем. Но к моему брату обращаться бессмысленно. Он и пальцем не пошевельнет, чтобы принудить своего повесу жениться на вашей дочери.

— Значит, не пошевельнет? — зловеще прошипела миссис Чаллонер. — А мне кажется, он будет счастлив купить мое молчание.

Леди Фанни улыбнулась.

— Я должна заверить вас, моя милая, что если эта история получит огласку, то повредит она вовсе не моему племяннику, а вашей дочери. Вы употребили слово «похитил», я, разумеется, наслышана о дурной славе Видала, но мой племянник никогда не похищает дам против их желания. Полагаю, ваша дочь понимала, на что обречена, и я могу лишь посоветовать вам ради ее же блага не особенно распространяться о побеге.

Столь неожиданная атака побудила миссис Чаллонер разыграть козырную карту раньше, чем она намеревалась.

— Вы так полагаете, миледи? Но вы жестоко ошибаетесь! И не думайте, что у моей дочери не найдется влиятельных родственников. Я могу вас легко в этом разубедить. Дед Мери не кто иной, как генерал и баронет, сэр Джайлз Чаллонер, и уж он-то найдет способ защитить честь моей бедной дочери.

Фанни надменно подняла брови, но откровения миссис Чаллонер и в самом деле ее немало удивили.

— Надеюсь, сэр Джайлз гордится своей внучкой, — дипломатично заметила ее светлость.

Миссис Чаллонер, у которой на щеках выступили красные пятна, схватила дрожащими пальцами свою сумочку. Она достала письмо Мери и швырнула его на стол.

— Прочтите, мэм! — трагически возвестила Клара Чаллонер, напомнив в эту минуту примадонну, подвизающуюся на сцене провинциального театра.

Леди Фанни взяла письмо и принялась спокойно читать. Закончив, она небрежно швырнула листок на стол.

— Я понятия не имею, о чем здесь говорится. И кто такая эта Софи?

— Моя младшая дочь, мэм. Его светлость предполагал убежать с Софи, поскольку он от нее без ума. Две ночи назад маркиз Видал прислал ей записку, чтобы она была готова к побегу, но письмо вскрыла Мери. Миледи, моя дочь не из тех ветреных и праздных девиц, о которых вы толкуете, а честная и добропорядочная девушка, любимица своего деда. Мери хотела спасти от гибели свою сестру. Мэм, она ушла из дома два дня назад, и я утверждаю, что маркиз похитил ее, ибо хорошо знаю свою старшую дочь и уверена, что она никогда не поехала бы с маркизом по собственной воле.

Леди Фанни молча выслушала монолог миссис Чаллонер. Происшествие и впрямь выглядело весьма серьезным. Леди Фанни была знакома с сэром Джайлзом Чаллонером и не сомневалась, что, если девушка приходится старику внучкой, он не оставит ее похищение без огласки. Похоже, назревал ужасный скандал (если дело вообще ограничится лишь этим), но, сколь бы язвительно леди Фанни ни предупреждала ветреного племянника, что его похождения в конце концов завершатся катастрофой, она была не из тех вялых особ, которые предпочитают сидеть сложа руки и ждать беды. Леди Фанни снисходительно относилась к Видалу и питала искреннюю привязанность к его матери. К тому же в ней заговорила фамильная гордость. В первый момент ее светлость решила немедленно оповестить Эйвона о драматическом событии, но в следующее мгновение у нее сжалось сердце. Нет, эта страшная новость не должна стать известна Эйвону, тем более сейчас, когда Видал вынужден покинуть страну в связи с другим, не менее постыдным прегрешением. Леди Фанни имела весьма смутное представление о будущем маркиза Видала, но одно знала твердо — прежде всего необходимо известить Леони.

Фанни окинула миссис Чаллонер оценивающим взглядом. Ее светлость была проницательной женщиной, и миссис Чаллонер немало поразилась бы, если бы узнала, что миссис Марлинг проникла во многие из ее тайн, которые она тщательно оберегала.

— Я сделаю для вас все, что в моих силах. Но вам лучше воздержаться от рассказов кому бы то ни было о столь щекотливом деле. Я передам эту странную историю своей невестке. И позвольте заметить, мадам, если вы поднимете шум, то вам никогда не добиться желаемого. Если имя вашей дочери начнут трепать на всех углах, то, смею заверить, мой племянник никогда не женится на ней. А что до публичных скандалов, сударыня, я предоставляю вам самой судить, кто от этого пострадает больше.

Миссис Чаллонер плохо понимала, как она должна ответить на замысловатую тираду ее светлости. Величественные манеры леди Фанни наводили на бедную женщину благоговейный ужас. Она больше не верила в силу своих козырей, ибо леди Фанни превзошла все ожидания: ее светлость не только не испугалась, но даже не слишком встревожилась.

Леди Фанни выглядела настолько спокойной, настолько утонченно-насмешливой, что миссис Чаллонер начала сомневаться, а можно ли напугать семейство Аластеров угрозой предать все огласке. Простая душа пожалела, что рядом нет брата, который мог бы дать мудрый совет. Окончательно сбитая с толку, миссис Чаллонер задиристо спросила:

— А если я буду держать язык за зубами? Что тогда?

Леди Фанни подняла брови.

— Я не могу отвечать за брата. И я уже сказала, что передам все невестке. Если вы соблаговолите оставить свой адрес, то герцогиня (а, быть может, и сам герцог) непременно навестит вас. — Она протянула руку к маленькому серебряному колокольчику. — Я могу лишь заверить вас, мадам, что если маркиз Видал совершил нечто, не подобающее джентльмену, то герцог уладит все самым достойным образом. — Ее светлость небрежно кивнула, и миссис Чаллонер нерешительно встала.

Дверь отворилась. Лакей поклонился, пропуская посетительницу. Миссис Чаллонер переступила порог и обернулась.

— Если я не получу от вас известий в течение дня, то поступлю по своему разумению, мэм.

— В течение дня вы определенно никаких известий не получите, — бесстрастно ответила леди Фанни. — Моя невестка в настоящий момент пребывает вдали от Лондона. Известия поступят не ранее чем через три-четыре дня.

— Что ж… — запнулась мисс Чаллонер. Беседа, на которую она возлагала такие большие надежды, обернулась поражением. — Я подожду до послезавтра, мадам. И не следует думать, что меня можно провести как дитя. — Она направилась к двери, но тут же вспомнила, что не оставила леди Фанни свой адрес. Исправив оплошность, миссис Чаллонер присела в реверансе и удалилась, униженная и безмерно раздосадованная.

Если бы у бедняжки имелся предлог вернуться пять минут спустя, она вновь обрела бы хорошее настроение. Едва дверь за посетительницей закрылась, леди Фанни вскочила и принялась отчаянно трезвонить в колокольчик. Как только лакей вернулся, ее светлость немедленно отправила его на розыски мистера Джона Марлинга.

Появившийся вскоре мистер Марлинг застал мать в расстроенных чувствах.

— О Господи, Джон, почему так долго?! — раздраженно вскричала ее светлость. — Прошу тебя, закрой дверь! Случилось нечто ужасное, и ты немедленно должен ехать в Бедфорд.

— Боюсь, мне весьма неудобно покидать сегодня Лондон, ибо я получил приглашение от мистера Хоупа сопровождать его на собрание Королевского Академического Общества. Насколько я понимаю, предстоит дискуссия по теории флогистона, которая меня чрезвычайно интересует.

Леди Фанни топнула ногой.

— Что проку в какой-то там глупой теории, когда Видал вот-вот опозорит нашу семью?! Ни в какое дурацкое общество ты не пойдешь! Ты должен незамедлительно отправиться в Бедфорд.

— Когда вы спрашиваете, матушка, какая польза от теории флогистона в сравнении с похождениями Видала, то я могу на это лишь ответить, что подобное сравнение неуместно, поскольку поведение моего кузена не имеет никакого отношения к просвещению человечества, — с сарказмом произнес мистер Марлинг.

— Ничего не хочу больше слышать о твоем несносном флогистоне, или как ты там его называешь! — вскричала ее светлость. — Вот когда наше имя вываляют в грязи, тогда и увидишь, имеют значение выкрутасы твоего кузена или нет.

— Я хочу напомнить вам, дражайшая матушка: мое имя вовсе не Аластер. А что Видал выкинул на этот раз?

— Нечто ужасное, неслыханное! Я должна сейчас же написать твоей тетке. Я всегда говорила, что в один прекрасный день этот несносный мальчишка очернит весь наш славный род. Бедная, бедная Леони! У меня сердце кровью обливается!

Мистер Марлинг подождал, пока леди Фанни перестанет стенать, и вновь спросил:

— Так что же Видал натворил?

— Похитил невинную девицу! Я, правда, не особенно верю в ее невинность, поскольку мамаша не внушает уважения. Я почти не сомневаюсь, что девица уехала с Видалом по доброй воле. Но если это не так, то произойдет скандал, который всколыхнет весь Лондон!

— Если вы потрудитесь более вразумительно изъясниться, то мне, быть может, удастся лучше уяснить суть трагедии.

Леди Фанни присела к бюро и принялась быстро водить пером по бумаге.

— Ты никогда ничего не понимал, кроме своих заумных теорий, Джон, — сердито сказала она, но перестала писать и представила сыну живописный отчет о недавнем разговоре с миссис Чаллонер.

Когда она закончила, мистер Марлинг произнес с отвращением:

— Видал нас позорит! Ему лучше жениться на этой девушке и остаться жить за границей. Я считаю, он неисправим, и уверен, что, как только ему позволят вновь нагрянуть в Англию, мы не будем знать ни минуты покоя.

— Жениться? А что, по-твоему, на это скажет Эйвон? Нам остается лишь надеяться и верить, что существует какой-то иной выход.

— Лучше уж мне поехать в Ньюмаркет и известить обо всем дядю, — мрачно заметил мистер Марлинг.

— О, Джон, до чего ж ты несносен! — взвизгнула леди Фанни, вне себя от ярости и страха. — Леони никогда не простит мне, если я допущу, чтобы Эйвон прознал об этой истории! Ты должен немедленно привезти Леони, и мы вместе обдумаем, что делать дальше. Она гостит у четы Вейнов.

— Тетушке Леони нельзя не посочувствовать, — признался мистер Марлинг, — но вам не кажется, матушка, что она с легким сердцем способна принять любой позор, если причиной тому ее драгоценное чадо?

— Это меня не беспокоит! Ты должен лишь передать Леони письмо и привезти ее в Лондон! — распорядилась леди Фанни, ожесточенно обмахиваясь носовым платком.

Мистер Марлинг, всем своим видом выражая неодобрение, подчинился. В тот же вечер он прибыл в дом Вейнов, располагавшийся неподалеку от Бедфорда. Туда уже съехалось несколько гостей, но мистер Марлинг сумел никому не попасться на глаза и встретился с герцогиней Эйвон в отдельной комнате. Он поздоровался с ее милостью с таким убитым видом, что Леони мгновенно встревожилась.

— Милая тетушка, — замогильным тоном начал мистер Марлинг, — я принес дурные вести.

Леони побледнела.

— Монсеньор? — слабым голосом спросила она.

— Нет, мадам, насколько мне известно, мой дядя, как всегда, наслаждается своим отменным здравием.

— A, mon Dieu, значит, это Доминик! Его убили на дуэли? Утонул вместе со своей яхтой? Умер от лихорадки? Говори же!

— С моим кузеном все в порядке, мадам. О его драгоценной жизни можете не тревожиться. Однако новости я принес хуже некуда.

— Если он здоров, значит, все не так уж плохо, — успокоилась Леони. — Пожалуйста, Джон, перестань мямлить и выкладывай всю правду. Что случилось с моим сыном?

— Мадам, я сожалею, что вынужден осквернить ваш слух историей, которую нахожу в высшей степени безнравственной. Видал похитил, как я полагаю, силой, порядочную девушку из достойного рода.

— О, mordieu!Так это та самая bourgeosie! — вскричала Леони. — Это совсем не понравится Монсеньору! Рассказывай!

Мистер Марлинг сурово посмотрел на герцогиню.

— Быть может, дорогая тетушка, вы сами прочтете? Я привез вам письмо от матушки.

— Тогда немедленно давай его сюда, — приказала Леони и выхватила письмо из рук весьма шокированного мистера Марлинга.

Леди Фанни исписала целых три страницы. Леони быстро пробежала письмо глазами и воскликнула, что Фанни сущий ангел. После чего объявила, что немедленно возвращается в Лондон.

Когда в комнату вошла хозяйка дома, ее милость извинилась и сообщила, что леди Фанни заболела и просит ее приехать. Леди Вейн проявила вежливое участие и задала множество докучливых вопросов Джону, на которые совестливый молодой человек отвечал как можно уклончивее. Леди Вейн уговорила Леони отложить отъезд хотя бы до утра, на что ее милость согласилась, в основном из-за племянника, который весь день провел в дороге.

На следующее утро они отправились в путь в огромной дорожной карете ее милости. Если судить по виду Леони, она была не слишком встревожена поведением сына. Ее милость весело заметила, что со стороны Доминика очень странно перепутать сестер. Она спросила Джона, как, по его мнению, это произошло. Мистер Марлинг, чувствовавший себя не совсем ловко, сухо ответил, что у него об этом недоразумении нет никаких соображений.

— А я думаю, что он поступил очень глупо! — легкомысленно рассмеялась герцогиня.

На что мистер Марлинг откровенно заметил:

— Поступки Видала почти всегда отличаются глупостью, мадам. Ему никогда не было свойственно действовать разумно и благопристойно.

— В самом деле? — в голосе Леони прозвучала угроза.

— Я столько раз пытался привить кузену интерес к серьезным вещам. Я старше на шесть лет и, естественно, полагал, что мои советы и своевременные предупреждения не останутся без внимания. Похоже, я ошибался. После недавнего скандального происшествия у Тимоти мне стало противно посещать клубы, поскольку ничтожные сплетники тут же начинают шептаться и хихикать за моей спиной. Еще бы, ведь я кузен печально известного повесы и, будем говорить прямо, убийцы. Более того…

— Вот что я скажу тебе, милый Джон, — перебила его герцогиня. — Ты должен благодарить Доминика, так как вряд ли кто обронил бы о тебе хоть слово, если бы ты не доводился ему кузеном.

— Боже милостивый, тетушка, уж не думаете ли вы, что меня привлекает скандальная известность Видала? Для меня это самое мерзкое явление на свете! А что касается его последней выходки, то я в значительной степени отношу ее на счет пагубного влияния дядюшки Руперта. Видал всегда находился с сэром Рупертом в близких отношениях, к чему я и, смею сказать, моя матушка относились крайне неодобрительно. Не сомневаюсь, что именно от дядюшки Руперта Видал перенял пренебрежительное отношение к морали.

— Джон, ты невыносим! — в сердцах воскликнула герцогиня. — Я уверена — ты просто завидуешь Доминику.

— Завидую?! — изумленно переспросил мистер Марлинг.

— Разумеется, завидуешь, — повторила герцогиня. — Ты говоришь, что застрелить человека — это чудовищно. Потому что сам на это не способен. Ты даже слона не сможешь ранить. Убежать с женщиной — это позорно! Bien entendu, но ты… ты даже слепую на оба глаза не уговоришь бежать, и это представляется мне не позором, а, скорее, трагедией!

Мистер Марлинг не нашел что ответить. Расправившись с племянником, Леони улыбнулась и похлопала мистера Марлинга по колену.

— А теперь обсудим, что следует предпринять для спасения Доминика из этого impasse.

Мистер Марлинг не удержался от искушения уколоть ее милость:

— Насколько я понимаю, в спасении больше нуждается доверчивая девица, которая сейчас находится в обществе Видала.

— Ну, знаешь! — вспылила Леони, — с тобой невозможно разговаривать, ты от природы не способен рассуждать здраво.

— Прошу прощения, мадам, если разочаровал вас, но, по-моему, вы слишком легкомысленно относитесь к выходкам маркиза.

— И вовсе нет, — чопорно возразила Леони. — Просто я не верю, что прискорбные события произошли именно так, как рассказала милой Фанни эта недалекая миссис Чаллонер. Если Видал увез ее дочь во Францию, то, думаю, девушка отправилась с ним по доброй воле, и тогда все разрешится само собой. Миссис Чаллонер хочет заставить меня поверить, будто одна сестра поехала с моим сыном ради спасения другой сестры. Voila une histoire peu croyable!A если история правдива, то где сейчас эта девушка? В Англии, bien sûr! С какой стати Видалу тащить во Францию девицу, которая его ничуть не интересует?

— Я тоже об этом думал, тетушка Леони, и у меня есть ответ, хотя, боюсь, вам он не понравится. Если история правдива, Видал увез девушку из мести.

Последовало долгое молчание. Герцогиня нервно стиснула руки.

— Ты и в самом деле так думаешь, Джон?

— Согласитесь, мадам, что такое вполне возможно.

— Да. В приступе гнева Доминик способен на всякое… Я обязана как можно скорее увидеться с Рупертом! Почему мы так плетемся? Скажи кучеру, чтобы поторопился!

— С дядюшкой Рупертом? — отозвался Джон. — Могу себе представить, зачем он вам понадобился!

— Вот как? — взвилась Леони. — Так я тебе скажу зачем! Руперт поедет со мной во Францию и поможет отыскать Доминика и эту шальную девчонку.

— О Боже, мадам, вы хотите сказать, что поедете во Францию?

— Ты на редкость проницателен, мой друг!

— Но, тетушка, если об этом узнают в свете, то сочтут весьма странным. Станут злословить, что вы убежали с моим дядей. Кроме того, я нахожу сэра Руперта не самым лучшим сопровождающим для дамы.

— Благодарю тебя, Джон, но я твердо решила отправиться во Францию, и только с Рупертом. Не беспокойся, ничего со мной не случится. А теперь, mon enfant, если не хочешь, чтобы я тебя убила, давай больше не будем говорить ни о Видале, ни о Руперте, а еще лучше помолчим.

Несколько часов спустя тетушка и племянник, нарочито внимательные друг к другу, подъехали к дому леди Фанни.

Близился час обеда, и ее светлость собиралась в одиночестве приступить к трапезе, когда в столовую почти ворвалась герцогиня.

— О, дорогая! — воскликнула леди Фанни, бросаясь к ее милости. — Слава Богу, ты приехала! Исчезновение старшей мисс Чаллонер оказалось правдой!

Леони сбросила плащ.

— Рассказывай, Фанни, и побыстрее! Он ее похитил? В самом деле похитил?

— Да! — без обиняков заявила леди Фанни. — Боюсь, что так. Эта несимпатичная особа сегодня снова приходила, она уверяет, что Видал поступил бесчестно. Вне всякого сомнения, она способна доставить уйму хлопот, если нам не удастся подкупить ее. Мысль о деньгах пришла мне в голову с самого начала, только я понятия не имею, откуда их взять. Если, конечно, у тебя нет при себе значительной суммы, поскольку у меня, разумеется, ни пенни. Честное слово, я бы убила Видала! Какой неразумный поступок! Ну зачем, скажи на милость, похищать честных девушек — хотя я испытываю большие сомнения в честности этой девицы! Ее родительница — отвратительная интриганка, если я хоть немного разбираюсь в людях. Дорогая, сегодня она притащила с собой младшую дочь, что и заставило меня поверить во всю эту скандальную историю. Девчонка вызывающе хороша, Леони, и, представляешь, она напомнила мне себя в ее возрасте. Как только я ее увидела, сомнения исчезли — вполне естественно, что Видал влюбился в такую красотку. — Леди Фанни замолчала, так как в комнату вошел слуга, чтобы накрыть на стол еще два прибора. Ее светлость пригласила герцогиню отобедать с ней.

Дальнейшее обсуждение было невозможным из-за присутствия слуги. Словоохотливая леди Фанни принялась рассказывать о последних слухах, сперва, правда, любезно поинтересовавшись, почему Джон манкирует заседанием Королевского Академического Общества.

Мистер Марлинг не удостоил мать ответом, но после обеда сказал дамам, что хотя и не волен тотчас отправиться в Королевское Академическое Общество, однако намерен уединиться в библиотеке.

Откушав, дамы поднялись в будуар леди Фанни, и ее светлость продолжила свой рассказ. Она поведала, что едва только Софи Чаллонер открыла свой очаровательный ротик, как сразу стало ясно: девица в ярости из-за того, что Видала увели у нее из-под носа.

— Дорогая, это прожженная кокетка! Поверь мне, уж я-то разбираюсь в таких делах. Если сестра хоть немного похожа на нее (а разве может быть по-другому?), то бедный Доминик попал в ловко расставленную западню. Нет никаких сомнений, что мальчик увез девицу во Францию, иначе где она?.. Так что же нам делать?

— Я еду в Париж! — объявила Леони. — Но прежде повидаюсь с миссис Чаллонер. Затем извещу Руперта, что он должен сопровождать меня во Францию. Если все это правда и девушка не… не могу подобрать слова.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая, — поспешно сказала леди Фанни.

— Так вот, если она не такая, я должна попытаться заставить Доминика на ней жениться: недопустимо, чтобы он погубил невинную душу. Кроме того, мне ее просто жаль, — задумчиво добавила Леони. — Когда ты совсем одна, да еще находишься в чьей-то власти, это очень и очень неприятно. Поверь мне, я знаю по собственному опыту.

— Мамаша не успокоится, пока не заарканит Видала, но, Леони, ты подумала о Джастине? Клянусь, я в этом участвовать не буду! Ты ведь знаешь, каким он бывает в ярости.

— О Монсеньоре я подумала и, хотя мне не хочется его обманывать, чувствую, что на этот раз не остается ничего другого. Если Доминик будет вынужден жениться на этой девушке, я что-нибудь придумаю. Джастин не должен знать, что недоразумение произошло по глупости Доминика.

— Тебе он поверит, — горячо сказала леди Фанни.

— Да, мне Монсеньор поверит. Ведь я никогда ему не лгала, — сказала Леони трагическим голосом. — Я все уже обдумала и оттого чувствую себя ужасно несчастной. Я напишу ему письмо, в котором сообщу, что кузина Генриетта нездорова и я поехала ее навестить. Генриетта очень стара, так что подозрений мой отъезд не вызовет. Затем, если выяснится, что Доминику следует жениться на этой девушке, которая заранее мне отвратительна, я заставлю его вступить в брак, но при этом сделаю вид, что меня вообще не было в Париже. Я вернусь домой, а Доминик напишет Монсеньору, что женился — а если эта девушка на самом деле внучка сэра Джайлза, то это, в конце концов, не так ужасно. Я притворюсь, что очень довольна женитьбой Доминика, и, возможно, Джастин не откажется поступить так же.

Фанни взяла ее за руки.

— Дорогая моя, ты знаешь, что твой муж придет в ярость, а когда Джастин в гневе, он гораздо опаснее, чем Доминик.

У Леони дрогнули губы.

— Знаю, — сказала она. — Но это будет все же лучше, чем правда…