Возбужденное состояние быстро прошло. К тому времени, как они доехали до Стенхоп-Гейт, перед взором Джессеми прошло столько разных пугающих видений, что он сидел молчаливый, хмурый, его глаза, только что сияющие возбужденным блеском, помрачнели. Когда фаэтон проезжал ворота, им навстречу мчался шикарный тильбюри, управляемый очень некрасивым, но одетым по последней моде мужчиной, который, завидев серую пару Алверстока, приостановил своего великолепного гнедого и позвал его:

— Алверсток! Вот ты мне и нужен!

Маркиз тоже чуть придержал коней, но покачал головой:

— Бесполезно, Кенгуру! У меня нет ни секунды!

— Но я только хотел… Куда ты, черт возьми, так гонишь? — заорал Кук, повернувшись на сиденье, когда экипаж проехал мимо него.

— Догонять воздушный шар! — крикнул Алверсток через плечо.

— Зачем вы ему это сказали? — спросил Джессеми, — Он же решит, что вы сошли с ума.

— Наверное! И будет прав!

Какое-то время они молчали; потом Джессеми сказал с решительным спокойствием:

— Вы думаете, сэр, что эта погоня — дурацкая затея?

— Да нет! — сказал Алверсток, уловив в его вопросе беспокойные нотки и смягчаясь. — Мы, может быть, и не правы, но меня еще никто не обходил!

Они молчали еще полмили. Джессеми прервал это молчание яростным возгласом:

— Его надо высечь! И если я найду его живым и здоровым, то сделаю это!

— Не могу не согласиться! — отвечал маркиз. — Мысль о том, чтобы выдрать его хорошенько, занимает меня уже целый час, и даже Гарри не сможет запретить мне это удовольствие!

Это рассмешило Джессеми, но он сказал спустя секунду:

— Лучше выпорите меня. Это я… я во всем виноват!

— Интересно, и давно тебе пришла в голову такая мысль? — язвительно спросил Алверсток. — Не имею понятия, с чего это ты взял, но это не важно. В любом случае, если кто и виноват, кроме самого Феликса, так это я. Не забывай, что он приехал туда со мной, и я отвечал за него, а не ты.

Джессеми затряс головой.

— Не надо мне было оставлять его там, за ограждением. Я ведь знаю его, сэр!

— Да? Значит, ты подозревал, что он может, рискуя жизнью, попытаться принять участие в полете?

— Нет. Господи, конечно нет! Я и не думал. Но я не должен был глаз с него спускать, и, наверное, если… если бы я не позволил себе разозлиться на кузена Бакстеда, то не ушел бы оттуда, — признался Джессеми, напряженно глядя вдаль. — Проклятый характер! Завистливый, самонадеянный! Только потому, что кузен посмел приказать Феликсу уйти оттуда. Ведь он был прав!

Он закрыл лицо руками и сказал сдавленным голосом:

— Я никогда ни на что не сгожусь, никогда!

— Согласен, не сгодишься, пока не прекратишь заниматься таким безвольным самобичеванием, — сказал Алверсток бесстрастным голосом.

Он дал Джессеми минуту или две на то, чтобы обдумать это суровое замечание, и добавил ободряюще:

— Но я не сомневаюсь, что ты справишься. Не хочу обзывать тебя малышом, но ты еще совсем не стар, между прочим.

Опустив руки, Джессеми с трудом улыбнулся.

— Да, сэр. Я… я знаю. Надо иметь силу духа и не позволять себе впадать в уныние или преувеличивать даже свои ошибки, потому что это потакание своим слабостям, так ведь?

— Возможно. Я никогда не позволял себе этого, — сказал лорд жестко.

— И Фредерика никогда не позволяет себе этого. Или никогда не показывает виду. Она самый замечательный человек из всех, кого я знаю!

— Боюсь, — добавил он с неожиданной откровенностью, — странно так говорить о сестре, но это правда, и мне не стыдно сказать это! Она, может быть, и не красавица, как Черис, но она… она…

— …стоит дюжины таких, как Черис! — закончил за него лорд.

— Да, клянусь, это так! — сказал Джессеми, и глаза его просветлели.

Он снова впал в молчаливую задумчивость и только дважды прервал ее, сначала односложно ответив на вопрос Алверстока, с какой скоростью, по его мнению, летит их шар, и затем в порыве откровенности заметив:

— Он, конечно, не прав, очень не прав, но ведь нельзя отрицать, что в нем столько храбрости, сэр!

— О да! А еще уйма безрассудства и невежества!

— Да, конечно, но вот я бы не смог этого сделать!

— Слава богу!

— У меня не хватило бы мужества, — пояснил свою мысль Джессеми.

— Зато хватило бы здравого смысла! — резко сказал Алверсток. — Если ты, в твоем возрасте, сделал бы что-то подобное по легкомыслию, твое место было бы в сумасшедшем доме.

— Если бы сделал! Дело том, что нельзя не почувствовать себя подавленным из-за того, что твой младший брат способен на такое, на что ты никогда бы не отважился сам.

Это мальчишеское признание рассмешило Алверстока, но он, вместо того чтобы объяснить причину своего веселья, посоветовал Джессеми повнимательнее следить за шаром, который хотя и скрывался иногда за деревьями и домами, постоянно был в их поле зрения. Он уже поднялся на приличную высоту, но казалось, движется очень медленно. Насколько мог судить Алверсток, шар находился на расстоянии восьми или десяти миль от фаэтона и почти не удалялся. С самого начала он двигался на запад от дороги: обстоятельство, которое наполняло Джессеми такой тревогой, что он еле сдерживал свое нетерпение. Ему это, однако, удавалось, и хотя он хотел убедить Алверстока повернуть на одну из проселочных дорог, по которой они следовали бы прямо за шаром, разум говорил ему, что это было бы глупостью. Сельские дороги шли довольно беспорядочно и могли довести только до какой-нибудь фермы или деревушки. Стараясь сдержать раздражение, он убеждал себя в том, что шар летит строго в северо-западном направлении и только из-за небольших отклонений дороги кажется, что он меняет курс. Когда же им приходилось останавливаться у заставы и служитель медлил в ответ на требовательные вызовы Керри, он готов был завыть от отчаяния. Даже нерушимое спокойствие Алверстока раздражало его; если тот придерживал лошадь, он сжимал кулаки и вонзал ногти в ладони, чтобы удержаться от ненужного и бессмысленного замечания. Казалось, что Алверсток даже не пытается догнать шар! Но когда он, искоса взглянув на сосредоточенный профиль маркиза, заметил, что тот сидит, слегка повернув голову в сторону шара, и, прищурив глаза, внимательно следит за ним, Джессеми стало легче: он поверил, что Алверсток знает что делает.

Сразу за Стэнмором Алверсток спросил через плечо:

— Где после Уэтфорда можно поменять лошадей, Керри?

— Я сам прикидываю, милорд. Скорее всего, в Беркхемстеде.

— Если этот проклятый шар нескоро пойдет на посадку, мне придется сменить коней в Уэтфорде. Надеюсь, Беркхемстед близко, иначе, будь я проклят, если загоню своих серых! Ты останешься с ними.

— А далеко Беркхемстед? — спросил Джессеми.

— Около десяти или двенадцати миль.

Перепуганный, Джессеми воскликнул:

— Значит, мы отстаем на час!

— Гораздо, гораздо больше.

— Подождите, сэр! — перебил его Керри. — Кажется мне, что они снижаются!

Джессеми так напряженно глядел на шар, что глаза его заслезились. Он вытер их рукой, сердито ворча:

— Черт бы побрал это солнце! Ничего не снижаются! Так же высоко, как… Нет, клянусь, садятся! Смотрите, сэр!

Алверсток всматривался в даль.

— Они точно снижаются. Слава богу! Я же говорил, что посадка будет в районе Уэтфорда.

Эта радостная новость наполнила Джессеми таким оптимизмом, что было даже забавно. Он издал смешок и прокричал:

— Ну и молодчина же вы! Ой, простите, я не то сказал! Извините меня, сэр!

— Но почему, ты совершенно прав!

— Как будто вам не все равно! Вам не удастся разыграть меня, я знаю… — он замолк и секунду спустя с тревогой спросил: — Почему он так вертится? Он ведь только что спускался вниз!

— Тебе это кажется под другим углом.

— Да нет же! Не понимаю, куда он теперь движется!

Через минуту, кружась, шар исчез из поля зрения. Когда фаэтон проехал деревья, которые скрывали от них шар, оказалось, что он пропал. Джессеми начал задавать маркизу вопросы, на которые не было ответа: отчего шар отклонился от своего пути? Не знает ли он, можно ли им как-то управлять? Не думает ли он, что сломался клапан?

— Скорее всего, когда они спустились ближе к земле, ветер оказался сильнее, чем они ожидали, — сказал Алверсток.

Глаза Джессеми расширились.

— Ветер! Помните, кузен Бакстед говорил, что крючьями вырывают кусты, так и не сумев зацепиться. Наверное, им пришлось закрыть клапан, отчего они могли опять подняться, и…

— Я не очень-то помню, какие басни Бакстед рассказывал твоим сестрам, но если он и сказал что-то стоящее, то я, вероятно, это пропустил. Видимо, такие случаи бывают, но ведь этот шар не взмыл в небо, значит, с ним такого не произошло.

— Да, точно! Я не подумал — ах, но…

— Джессеми, — устало перебил его лорд, — твои подозрения такие же бессмысленные, как россказни Бакстеда. Ты ведь тоже ничего не понимаешь в этом. Так же, как, впрочем, и я. Так что бесполезно бомбардировать меня вопросами. Еще бесполезнее терзать себя догадками о всяких несчастьях, у нас нет оснований, мальчик, так сильно бояться этого.

— Вы должны простить меня, сэр! — твердо проговорил Джессеми, — я не думал, что так надоем вам своими приставаниями.

— Я знаю, что не думал, поэтому и решил намекнуть тебе, — извиняющимся тоном сказал лорд.

От такого мастерски сделанного замечания Джессеми закусил губу и отвернулся, чтобы Алверсток не заметил, как его это рассмешило. Он все еще старался казаться строгим, когда они подъехали к Уэтфорду, но новости, которыми их встретили в Эссекс Армс, вышибли из него все остальные мысли.

О да, сказал хозяин постоялого двора, они видели воздушный шар близко, как картинку! Такого переполоха он наделал, что его светлости и не вообразить. Все сначала высыпали на улицу, а потом бросились обратно по домам, так как казалось, что он упадет прямо на городок!

— Чего, конечно, не могло случиться, только кучка дураков могла в такое поверить, милорд. Но я слышал, что он упал где-то по дороге отсюда на Кингс-Ленгли. А что там был мальчик, вот этого и представить себе никто не мог! Тут многие с ума посходили, но те, что постарше, не собирались заниматься ерундой: все равно не видно, где он приземлится, и какой смысл бежать за мили отсюда и смотреть, как он сядет?

— Как давно он опускался здесь? — нетерпеливо спросил Джессеми.

— Ну, не скажу точно, сэр, — отвечал хозяин со снисходительной улыбкой. — Это было час назад, когда он появился над городом, может, полтора.

Джессеми поднял сияющие глаза на Алверстока, улыбка играла на его губах; он бодро проговорил:

— Это уже легче! Далеко отсюда это место — Кингс-Ленгли?

— Всего пять миль, сэр. Но я не верю всему, что болтают. Шар вовсе не опускался здесь. Все, что я могу сказать, так это, что никто из тех, кто побежал смотреть, где он упадет, еще не вернулся. Если они не глазеют до сих пор на него, то, значит, побежали за ним в соседнее графство.

— Понятно, — сказал Алверсток. — Принесите мне кружку домашнего пива, Закажи что хочешь, Джессеми, а мне надо переговорить с Керри.

Он перешел на поиски Керри и конюха гостиницы, которые отвели серых в конюшню. Опытным взглядом маркиз окинул своих коней. Они были потные, но не утомленные. Керри с гордостью сказал:

— Отличные ребята, милорд! Разве я не говорил вашей светлости, что они обгонят и ветер!

Алверсток кивнул, но Керри заметил, что он хмурится, и сказал:

— Они в порядке, милорд, Я дам им теплой овсянки и…

— Да, проследи, чтобы это сделали, и дай конюху точные указания. Я забираю тебя с собой.

— Хорошо, милорд. Ничего худого, надеюсь?

— Не знаю. Не стоит ничего говорить мистеру Джессеми, но когда мы видели шар в последний раз, он, без сомнения, отклонялся от своего курса. Если ветер унес его, местность здесь довольно открытая, и, может быть, они удачно приземлились.

— Нет причин сомневаться в этом, милорд.

— Нет, конечно, но, оказывается, еще никто из тех, кто побежал за ним, не вернулся. Если там не на что смотреть, кроме как на корзину да на пустой шар, то почему их нет так долго?

— Ну, ваша светлость, вы же знаете этих мальчишек! — успокоил Керри.

— Этих-то я знаю! Но там не только мальчишки. Я, наверное, заразился от Джессеми тревожным настроением, но у меня такое чувство, что ты мне будешь нужен.

Он вернулся в гостиницу, где Джессеми пил из большой кружки. Он опустил ее с удовлетворенным вздохом и подвинул такую же маркизу со словами:

— Господи, как я хотел пить! Это вам, хозяин говорит, что оно с ног сшибает.

— В таком случае мне придется оставить тебя здесь отсыпаться.

— Ну, я знал, что могу перебрать, и заказал себе разбавленного.

— Слава богу!

Джессеми засмеялся, но сказал немного застенчиво:

— Я и так, наверное, надоел вам своим хныканьем.

— Разве я говорил что-то об этом? — крайне удивленный, спросил Алверсток.

— Вы можете делать вид, что это не так, но ведь сами знаете! Такой выговор за мои дурацкие вопросы! Я… я боюсь, что сдал, а должен был держаться!

— Красиво сказано! — одобрил Алверсток. — Но если ты принял те мои слова за выговор…

— Ну хорошо, если нет, то надеюсь никогда не получить его от вас, — откровенно сказал Джессеми. — Сэр, когда мы отправимся дальше? Я тут подумал и решил, что мы можем встретить их на обратном пути в Лондон. Вот только что же они сделают с шаром?

— Понятия не имею.

— Мне только что пришло это в голову. Они не могут нести его на себе и не смогут наполнить шар снова, ведь у них нет газа. Все эти бочки с водородом нельзя было подвезти туда заранее, то есть можно, но это заняло бы целый день, и потом, точное место посадки пока никому не известно.

— Верно. Можно только предположить, что они перевезут его на какой-нибудь телеге с фермы в безопасное место и оставят на время.

— Ну, если они это собираются делать, то что же это за глупость? — насмешливо сказал Джессеми. — Прекрасный способ путешествовать: сесть в чистом поле, за мили от намеченного места, и затем паковать корзину, шар и канаты и все остальное на телегу, да еще надо найти карету, чтобы вернуться!

— Здравая мысль, — согласился Алверсток. — Однако мне кажется, что воздушные шары изобрели не просто для путешествий. Ты готов?

Джессеми вскочил и вышел на двор. Он критически осматривал новых лошадей, когда подошел Алверсток, обмениваясь с Керри неодобрительными замечаниями в их адрес. Джессеми удивился, что Керри тоже сел в экипаж, так как помнил, что Алверсток хотел оставить его присматривать за серыми, но ничего не сказал. Его мысли были заняты другим, и он только кивнул, когда через милю от Уэтфорда Алверсток язвительно отозвался о лошадях, которые спотыкались на каждом шагу.

Им встретились почтовая карета да частный экипаж, оба ехали на юг и очень торопились, и только один пешеход, почтенный джентльмен в рабочей одежде, который сказал, что ничего не слыхивал ни о каких воздушных шарах, добавив, что и знать о них не хочет, как и о других новомодных изобретениях. Через две мили Алверсток заметил впереди группу людей и направился к ним. Это были большей частью молодые люди, которые появились на дороге из ворот фермы, видневшейся за волнистыми пастбищами. Они оживленно что-то обсуждали между собой и (сардонически заметил маркиз) выглядели, как те, кто может пробежать целых две мили только затем, чтобы подивиться на сдувшийся воздушный шар.

Так оно и оказалось, и они были вознаграждены за свою любознательность сполна. Правда, никто из них не успел вовремя, чтобы увидеть, как это случилось, но зато они застали такую картину, какую отродясь в этих краях никто не видел. Хотя вокруг было добрых три акра открытой земли, куда, конечно, и хотели приземлиться люди на шаре, но их снесло на кучку деревьев, и они застряли на ветвях. О, это было ужасное невезение! Хотя один джентльмен был относительно в порядке, но другой, который хотел помочь мальчонке, что был с ними, запутался и сломал руку, а что касается мальчика, то он рухнул сквозь ветки, был весь в крови, и они решили, что он умер.

— Что, — сказал маркизу самый старший из собравшихся, — было совсем не весело, как и все остальное.

— Где? — хрипло спросил Джессеми. — Где?

— А, теперь вы уже там ничего не увидите, сэр! Все ушли еще час назад на ферму Монкс и унесли мальчонку на носилках из изгороди. Ну а раз мы, которые из Уэтфорда, опоздали и ничего не увидели, кроме шара (он зацепился за вяз), и не знаем, когда они собираются его снимать оттуда, то нам и ждать больше нечего. Вот мы и пошли обратно.

— Я видел, как подъехал доктор на своей двуколке! — сказал какой-то мальчишка.

— А, так это ты получил подзатыльник от мисс Джадбрук за свое любопытство, Вздернутый Нос!

— Где эта ферма? — спросил Алверсток, прерывая добродушное оживление, вызванное последним замечанием.

Ему сказали, что это, можно сказать, в Клипперфильде. Алверсток попросил более точно указать ее местонахождением. Однако из противоречивых и совершенно непонятных объяснений ему удалось узнать лишь направление, в котором вела дорога к деревне, ответвляющаяся от почтового пути на Кингс-Ленгли.

Отказавшись от предложений услужливой молодежи показать точное расположение фермы Монкс, он тронулся в путь со словами:

— Мы скорее найдем эту ферму, когда доберемся до Клипперфильда, — и, взглянув на Джессеми, добавил: — Держись! С ним доктор, вспомни!

Джессеми, с серым лицом, отчаянно пытавшийся сдержать рыдания, которые сотрясали его хрупкие плечи, проговорил с трудом?

— Они сказали… сказали…

— Я слышал! — перебил его Алверсток, — Им только показалось, что он умер, и они видели, что он был в крови. Господи, мальчик мой, ты прожил всю жизнь в деревне и не знаешь, что эти грамотеи всегда из обычного несчастного случая делают мелодраму? «Решили, что умер», можно перевести как «потерял сознание от падения», а что до «окровавленный»! Что, черт побери, кроме разбитого лица, могло им броситься в глаза, когда он не удержался и пролетел сквозь ветки?

Выдавив вежливую улыбку, Джессеми сказал:

— Да, конечно! Или… или разбитый нос!

— Очень может быть!

— Да. Но…

Он замолчал, не в силах справиться с голосом, и затем сдавленно проговорил:

— Это не обычный несчастный случай.

— Ну, может быть, он и сломал одну или две кости, — ответил спокойно Алверсток. — Будем надеяться, это послужит ему хорошим уроком! А теперь, мой юный друг, я собираюсь сделать то, чего ты хотел с самого начала этой экспедиции: пришпорить их!

И, сказав это, пустил лошадей галопом. В другое время Джессеми залюбовался бы мастерством, с которым он гнал аллюром незнакомых лошадей по извилистой дороге, слишком узкой и, судя по всему, редко используемой, но теперь, когда Алверсток, безупречно преодолевая каждый бугор, придерживал лошадей, его единственным желанием было заставить его погнать их еще быстрее. И не он, а Керри, крепко схватившись за сиденье, закрыл глаза, когда Алверсток круто осадил на повороте, едва не столкнувшись со встречным экипажем, и это Керри, когда показались разбросанные домики Кингс-Ленгли, в ужасе выдохнул:

— Ради бога, милорд!

Но он пожалел, что эти слова вырвались у него, потому что маркиз уже придерживал лошадей. Когда они въезжали быстрым ходом в городок, он через плечо спросил:

— Да, Керри? Что такое?

— Ничего, милорд! Просто я подумал, что вы потеряли голову, за что прошу меня простить! — ответил верный слуга.

— Представляю! У меня самого в глазах помутилось!

— Смотрите! Указательный столб! — вдруг закричал Джессеми.

— Клипперфильд и Сэррет! — прочитал Керри.

Лорд лихо свернул за угол, но тут же был вынужден перевести лошадей на тихий шаг. Улочка была такая узенькая и извилистая, так плохо уложенная и с такими огромными выбоинами, что Керри мрачно пошутил, как им повезло, что сейчас июнь, а не февраль, тогда они бы попали в настоящую кашу. В конце этих двух кошмарных миль, которые натянули нервы Джессеми до предела, он сказал:

— Впереди перекресток, милорд, и слева я вижу две трубы. Должно быть, это здесь!

Как бы ни растревожен был Клипперфильд недавним происшествием, городок казался вымершим. Только одна толстуха возилась с капустой на клочке земли перед своим домом. Не собираясь забивать себе голову, как она выразилась, всякими шарами, она не могла сообщить Джессеми ничего нового о Феликсе. Алверстоку сказала, что ферма Монкс находится около мили вниз по дороге на Баксхилл. Она показала на юг и сказала, что он не проедет мимо: заявление, которому маркиз не очень поверил, но которое оказалось правильным.

В нескольких ярдах от дороги стоял большой старый дом с теснившимися вокруг него сараями, свинарниками и коровником. Перед распахнутой дверью стояла двуколка доктора под присмотром его человека. Алверсток свернул к белым воротам и подъехал к ферме. Джессеми спрыгнул с фаэтона еще до того, как он остановился, и вбежал в дом. Послышался пронзительный голос, который спрашивал, кто он такой и что ему надо.

— Ах! — сказал маркиз. — Полагаю, это та самая леди, от которой и получил подзатыльник… э-э… Вздернутый Нос!