Фредерика инстинктивно отшатнулась:

— Нет, нет! Я никого не принимаю!

Но Тревор уже стоял в дверях. Он чуть поклонился леди Элизабет и, когда Баддль вышел, направился к Фредерике с приветливой улыбкой:

— Ваш дворецкий не виноват, мэм. Он сказал, что вас нет дома, но я переубедил его.

Маркиз поднял монокль, чтобы получше разглядеть его.

— Это непохоже на вас, Чарльз. Без сомнения, у вас были на то особые причины.

— Совершенно верно, сэр, — ответил Тревор невозмутимо. Он пристально посмотрел на Фредерику и пожал ей руку. — Я пришел, если вы нашли то письмо, сказать вам, чтобы вы забыли о нем. Все в порядке, уверяю вас!

Она была так ошеломлена, что только смотрела на него во все глаза. Он сжал ее руку и успокаивающим тоном повторил:

— Уверяю вас.

К ней вернулся голос.

— Не поженились? Нет, мистер Тревор?

— Нет! Из этого ничего не вышло!

— Слава богу! — закричала она. — Где она?

— Сейчас она с миссис Даунтри, но думаю, что завтра сможет вернуться. Я подумал, что, поскольку с ней чемодан, ей лучше не возвращаться домой сегодня вечером. Из-за слуг, понимаете?

— С миссис Даунтри? — сказала она, совершенно сбитая с толку. — Но как… почему?..

Чарльз, какого дьявола вы оказались замешанным во все это? — спросил Алверсток.

— Это длинная история, сэр!

— Вы хотите сказать, что знали об этом несчастном заговоре?

— О боже, нет, сэр! Я случайно узнал об этом. Надеюсь, вы не думаете…

— Нет, конечно, не думает! — перебила его Элиза. — Сядьте и расскажите нам все, пока я не умерла от любопытства! О, простите меня, Фредерика!

— Не у Фредерики надо просить прощения! — сказал милорд. Он встретился с суровым взглядом своего секретаря и улыбнулся. — Ты должен извинить меня, мой мальчик. Но, видишь ли, я уже ничему не удивляюсь. Каким же образом ты оказался втянутым в эту историю?

Смягчившись, Тревор уселся на диван и после минутного раздумья сказал:

— Лучше рассказать все с самого начала. Вы помните, сэр, что поручили мне одно дело, в связи с которым я отправился в Темпл? На обратном пути я вдруг заметил Даунтри во дворе церкви святого Клемента Дейна. Мне показалось странным увидеть его в таком месте, но что больше всего поразило меня, так это то, что у него был с собой чемодан. Однако это было не мое дело, и я уже собрался ехать дальше своей дорогой, как тут к церкви подъехала карета и из нее выпрыгнул ваш брат, мисс Мерривилл! Затем он помог выйти мисс Черис Мерривилл и вытащил из кареты чемодан.

— А она плакала? — поинтересовался лорд.

— Не знаю, я только заметил, что она страшно волнуется. Между прочим, она не отпускала руку Мерривилла ни на секунду.

— Я думаю, она плакала, — с удовлетворением сказал милорд.

— Кузен Алверсток, еще одно слово… Умоляю, продолжайте, мистер Тревор!

— Ну, конечно, тут я все понял. Они никогда не посвящали меня в свои секреты, но я знал, что Даунтри и мисс Мерривилл привязаны друг к другу и что вы, мэм, против их брака.

— Наверное, вы узнали об этом от Хлои, — вежливо заметил лорд.

— Многим это было известно, — сказала Фредерика, намеренно игнорируя его замечание. — И что же вы сделали, сэр?

Вспыхнув до корней волос, Чарльз с благодарностью взглянул на нее.

— Сначала я ничего не сделал, — признался он. — Во-первых, я был немало смущен, а во-вторых, я не знал, что делать! Мне было неловко, понимаете! Я не имел ни малейшего права вмешиваться, тем более что с ней был ее старший брат. Когда же я все-таки решил, что надо удержать их от такого необдуманного поступка, они уже несколько минут, как находились в церкви. Я перебежал улицу и последовал за ними. Там не было никого, кроме них, викария и церковного служителя, и викарий уже начал службу. Это оказалось серьезным препятствием, потому что я не мог ни подойти к ним, ни крикнуть: «Подождите!», или что-то в этом роде. Хотя я и не духовное лицо, как мой отец и старший брат, но мысль о том, чтобы устроить скандал в церкви, приводила меня в ужас. Я встал у стены, стараясь придумать что-нибудь, и тут вспомнил о словах в службе, где спрашивается, не известны ли присутствующим какие-либо причины, являющиеся препятствием к этому браку, и стал ждать их.

— Чарльз! — испуганно сказала Элиза. — Неужели вы встали и объявили, что они есть?

— Да, так я и сделал. Наверное, у викария такое случилось впервые, потому что он был так изумлен, что просто стоял с открытым ртом. Когда же он сообразил, что надо собрать всех в ризнице, уже поднялась такая суматоха, что на него никто не обращал внимания. Даунтри орал, что я не имею права вмешиваться и что, собственно, я имел в виду, Мерривилл в ярости кричал, что никаких препятствий быть не может и что он законный опекун мисс Мерривилл, а с мисс Мерривилл началась истерика. Все вместе это представляло кошмарную сцену! Честно говоря, я тоже кое-что наговорил, забыв, где нахожусь! Тем не менее мы наконец оказались в ризнице и кое-как успокоились, потому что Даунтри было не до ругани со мной, так как он старался успокоить мисс Мерривилл.

— Ну и удалось ему это? — спросил Алверсток.

— Нет, но зато удалось Мерривиллу. Он выплеснул ей в лицо стакан воды.

— Правильно! — кивнула Фредерика.

— Да, наверное, — с сомнением сказал Чарльз. — Правда, когда она пришла в себя, то начала рыдать. Это вызвало новую суматоху, так как Даунтри накинулся на Мерривила за то, что тот так сделал, а Мерривилл стал кричать, что он лучше знает, как обращаться со своей собственной сестрой, и теперь уже они начали ругаться между собой. Но это было очень кстати, потому что я смог отвести викария в сторону и успокоить его немного.

— Чарльз, — сказал Алверсток, весьма оживившись. — Я ошибался насчет твоих способностей! Ты создан для дипломатической службы!

Чарльз покраснел и рассмеялся:

— Боюсь, что я не очень преуспел в этом, сэр! Викарий был взбешен, и можно его понять. Но, главное, он отказался продолжать церемонию, независимо от того, есть препятствия или нет, так как мы оказались шайкой безбожников, если не сказать хуже. Потом Мерривилл заявил, что он умывает руки, и раз я все сорвал, то отвечаю и за последствия. И, разозленный, удалился. Что тоже было кстати.

— Очень кстати! — сказала Фредерика. — Что же было дальше?

— Ну, мне удалось убедить викария оставить нас в ризнице, пока мисс Мерривилл не успокоится. Как только я избавился от него и мисс Мерривилл перестала плакать, я… я поговорил с ними! Сказал, как недостойна их затея, и так далее. Тогда Даунтри ответил, что он с самого начала не был спокоен и что, в конце концов, вы, так же как и мисс Мерривилл, сделали бы все, чтобы разлучить их с мисс Черис, сэр!

— Виноват! Я действительно намекнул, что ему не стоит так увлекаться.

— Да, он сказал мне об этом, но думаю, что и до этого у него были опасения. Я решился сказать ему, что вам нет никакого дела до его женитьбы, но вы наверняка бы урезали его содержание, если бы он таким обманным путем устроил свой брак.

— Однако ты хорошо меня знаешь, мой мальчик! Ну и что, испугался он, что я обреку его на бедность?

— О нет! Он сказал, что собирался выйти в отставку и попытаться заняться сельским хозяйством где-нибудь в центральных графствах, — сдержанно добавил Тревор.

— О господи! Но если его не пугала перспектива лишения денег, то чего же он боялся? Как, черт возьми, еще я мог помешать его женитьбе?

— Оказывается, он думал, — сказал Тревор, и лицо его стало непроницаемым, — что вы могли услать его за границу с какой-нибудь дипломатической миссией.

На мгновение возникла оглушительная тишина, и потом обе женщины разразились хохотом.

— Но я сказал ему, — продолжал Тревор, — что, по-моему, это не в вашей власти.

— И ты был прав! — сказал Алверсток, закрыв лицо рукой. — Я также сказал ему, — надеюсь, вы не против, сэр, — что он должен все рассказать вам и попросить вас уладить все с миссис Даунтри.

— А со мной? — спросила Фредерика.

— Ну конечно! — сказал он. — И об этом я ему сказал. Вообще-то я собирался, — поскольку мисс Мерривилл заявила, что не может вернуться сюда, мэм, а я не знал, куда еще ее отправить, — отвезти их обоих к вам, сэр, в Алверсток-хауз.

— Спасибо, Чарльз! И что же спасло меня от этого кошмара?

Впервые за всю его речь голос Чарльза прозвучал неуверенно.

— Даунтри вспомнил, что оставил письмо своей матушке, приказав дворецкому вручить его ровно в полдень. Ему пришло в голову, что она уже лежит убитая горем и теперь его долг успокоить ее. Вот… вот мы и поймали извозчика и уговорили мисс Мерривилл поехать с нами на Грин-стрит.

— Оставил матери письмо? — удивился Алверсток. — Но, ради бога, зачем, он ведь мог бы послать ей по почте немного спустя. Ведь он живет отдельно.

— Он решил, — осторожно проговорил Чарльз, — что лучше написать ей сразу, иначе потом он забудет.

Это было слишком даже для него. Лорд больше не мог сдерживаться и расхохотался.

Фредерика первая из всей компании остановилась и, вытирая слезы, которые ручьем лились по ее лицу, сказала:

— И вы поехали с ними? Я н-не думала, ч-что вы настоящий герой, мистер Тревор!

— Должен сказать, меня не очень радовала такая перспектива, но я решил, что, по крайней мере, это я обязан сделать после того, как расстроил свадьбу. Даунтри трусил ехать к матери один без чьей-либо поддержки, а мисс Мерривилл была так напугана, что я решил, как бы эта парочка не смылась от страха, и лучше самому довезти их до места. Так что мы поехали вместе.

— И нашли миссис Даунтри в конвульсиях? — спросила Элиза.

— Нет, это было потом, — сказал он совершенно серьезно. — Когда мы вошли в гостиную, она сидела с письмом Даунтри в руке и выглядела так, будто получила удар ножом в спину. А когда она подняла глаза и увидела Даунтри, то так завопила на него, что я был готов бежать куда подальше! Он надулся, как угрюмый медведь, а что касается мисс Мерривилл, я боялся, как бы она снова не упала в обморок. Я пытался объяснить, что они не поженились, но она ничего не слышала из-за своего крика, так что мне пришлось схватить ее и встряхнуть хорошенько самым непочтительным образом. Это так изумило ее, что она прекратила поливать Даунтри проклятиями и я сумел наконец сообщить ей, что они так и не поженились.

— Тогда она бросилась к нему на грудь, смущенно причитая: «О, мой любимый сыночек, ты вспомнил о своей бедной матери и раскаялся!» Естественно, это взбесило его, он оттолкнул ее и сказал: «Ничего подобного!» — и что все это моих рук дело, а сам я — гнусный интриган. Тогда она бросилась мне на грудь, — сказал Чарльз, содрогнувшись при воспоминании об этом.

— О, бедный мистер Тревор! — воскликнула Фредерика. — Что же вы сделали?

— Я не мог больше ничего сделать. И это самое худшее! Она обвила мою шею руками, называя меня своим дорогим спасителем и целуя в щеки!

— Чего же вам еще! Ведь это великолепно, Чарльз!

— Да, но мне так не казалось, сэр, и Даунтри тоже! До того он только мрачно отмалчивался, но, услышав, как она благодарит меня за то, что я избавил их семью от этого, как она сказала, пагубного брака, тут же закатил ей такой скандал, что сотрясался дом! Он был в такой ярости, что не помнил сам, что говорил ей. Признаюсь, я был потрясен не меньше, чем она, так как он всегда был таким добродушным парнем, я и представить не мог, как он страшен в гневе!

— Боже, а когда она схватилась за сердце и ахнула, что у нее начинается приступ, он даже кричал, что пусть у нее будет столько приступов, сколько ей нравится, но, если она посмеет сказать хоть слово против мисс Мерривилл, он больше не будет с ней разговаривать до конца дней своих! Но в этот момент мисс Мерривилл вдруг закричала: «О нет, нет, нет!» и бросилась к миссис Даунтри, обняла ее, умоляя не слушать Даунтри, потому что он не ведает что говорит, и что никто ничего не будет делать против ее воли, и бог знает что еще! Она уговорила ее лечь на диван, подносила ей к носу уксус и послала Даунтри за нашатырным спиртом. А когда он сказал, что не знает, где его взять, клянусь, она была готова растерзать его и возмущалась, как можно так жестоко обращаться с матерью; а если он не знает, где взять лекарство, то пусть пойдет и спросит у горничной! Тут он вышел и вернулся с бренди, что тоже подошло. Но когда он попытался убедить миссис Даунтри, что ей больше незачем прикидываться умирающей, она вся задрожала и стала умолять мисс Мерривилл не бросать ее. Обе они зарыдали, и миссис Даунтри называла мисс Мерривилл милой девочкой, и обе они ополчились на Даунтри. Он уже расслабился и, если бы я не наступил ему на ногу, то бросился бы матушке на шею и стал просить прощения.

Алверсток просиял:

— Виртуозно, Чарльз!

— Не знаю, сэр, но я заметил, чем враждебнее он держался с миссис Даунтри, тем сильнее она привязывалась к мисс Мерривилл, потому что та оказалась единственным человеком, который сочувствовал ей. Я, правда, опасался, как бы не явилась мисс Пламли, но оказывается, она лежала с инфлюэнцией. Это было редкой удачей, к тому же за ней ухаживала горничная миссис Даунтри, а дочери были отправлены с гувернанткой к тетушке, чтобы не подхватить инфекцию. Так что миссис Даунтри была вынуждена позаботиться о себе сама, что очень ее удручало. Она сказала — ну вы знаете ее, сэр!

— Да, и очень хорошо!

Чарльз усмехнулся.

— Да, она сказала, что не могла не отпустить свою служанку к мисс Пламли, но самой ей так худо, что малейшее движение лишает ее последних сил. Мисс Мерривилл была полна сочувствия, я хочу сказать, она совершенно искренне верила ей, а не притворялась!

— Ну конечно! — сказала Фредерика. — Видите ли, она такая чувствительная, что готова пожалеть любого по малейшему поводу. И даже без повода.

— Это… это делает ей честь.

— Не думаю, однако, оставим это! — сказал Алверсток. — Я полагаю, сейчас Черис исполняет одновременно обязанности компаньонки, сиделки и подружки? А миссис Даунтри уже дала согласие на этот пагубный брак?

— Нет еще, но она твердила, что мисс Мерривилл такое милое, доброе дитя, так что, уверен, этого недолго ждать. Во всяком случае, мисс Мерривилл останется с ней до завтра. А я шепнул на ухо Даунтри, что если он не хочет все испортить, пусть лучше на время исчезнет с глаз долой, и утащил его оттуда. Ну, вот и все.

— Все! — воскликнула Фредерика, — Мистер Тревор, я не могу выразить, как я вам благодарна! Не хочу смущать вас и кидаться к вам на грудь, вы и так сегодня перенесли достаточно, но, клянусь, с удовольствием сделала бы это! Спасибо вам!

Немало смущенный, он пролепетал:

— Не за что! Не за что благодарить меня! Я делал только то, что считал правильным.

— Не скромничай, Чарльз! — сказал Алверсток. — Ты прекрасно знаешь, что перещеголял сегодня всех. И я нахожу это недопустимым. До сих пор я был уверен в своем превосходстве!

— Да уж, сегодня тебя потеснили! — сказала Элиза. — Но что же теперь? Я согласна с вами, Фредерика, что Эндимион далеко не лучшая партия для Черис, но если уж Лукреция даст свое согласие…

Фредерика вздохнула.

— Наверное, мне придется сделать то же самое.

— Непременно, — сказал Алверсток. — Иначе остаток лет вам придется барахтаться в озере слез. Вы и Лукреция благословите этих надоедливых Ромео и Джульетту, я постараюсь удержать Ромео от еще какой-нибудь экстравагантной глупости, а объявление о помолвке будет послано в «Газету».

— Очень хорошо, — вяло отозвалась Фредерика.

— Да, но мне кажется, что сначала должно появится объявление о вашей помолвке, Вернон! — сказала Элиза, подмигнув ему. — В самом деле, ваша свадьба должна состояться первой. Черис и Эндимиону лучше подождать месяц или два до официального обручения. А вы потом сможете устроить прием в честь их обручения, и они смогут пожениться в Алверсток-хаузе. Вы согласны со мной, Чарльз?

Тревор, смело взглянув на своего кипящего от негодования хозяина, сказал:

— Честно говоря, мэм, я и сам так думал.

— Неужели? — яростно прошипел милорд.

— Но, сэр, не думаете же вы, что я слепой? — сказал Чарльз.

— Но о чем вы говорите? — сильно побледнев, спросила Фредерика. — Об этом не может быть и речи!

— Вздор, дорогая, Алверсток хочет жениться на вас! — отрезала Элиза, натягивая перчатки. — Августа сообщила мне об этом в тот день, когда я приехала в Лондон! Она утверждает, что это вопрос решенный. Так же, как и Салли Джерси, и…

— Может быть, ты сделаешь мне одолжение, Элиза, и позволишь самому делать женщинам предложения? — перебил ее лорд с угрожающим спокойствием в голосе.

— Конечно, мой милый братец! Но, умоляю, не бойся попробовать это сделать сейчас и не жди, когда у Фредерики кончатся неприятности! — ответила Элиза с любезной улыбкой. — Чарльз, вы не очень устали, чтобы проводить меня в Сомерсет-хауз на выставку?

— С удовольствием! — тут же согласился он.

— Тогда отправимся скорее.

Она обняла Фредерику.

— Прощайте, дорогая! Завтра я уезжаю из Лондона, так что пожелаю вам счастья прямо сейчас. Чарльз, надеюсь, вы подскажете мне, какой картиной надо восхищаться больше всего?

— Ну и сестры у меня! — проговорил лорд с возмущением, когда за Тревором закрылась дверь.

Чувствуя, что действовать надо осторожно, он сказал задумчивым тоном:

— Конечно, она во многом права. Чертовски права! Я действительно боялся заговорить об этом, пока ваши мысли были заняты Феликсом. Но зачем нам ждать теперь, когда все уладится у этой пары молодых идиотов?

Фредерика будто приросла к полу. Она услышала свой голос, который показался с чужим.

— Это смешно, кузен Алверсток. Мне и в голову не приходила такая абсурдная идея!

— Я слишком хорошо это знаю, дитя мое! — тихо сказал он.

— Я и не думала о замужестве!

— И это я знаю, по собственному горькому опыту! Вы думали о свином желе, дорогая!

— Свиное желе! Ох! — В какой-то момент она готова была расхохотаться. — Не хотите ли вы сказать, что тогда собирались сделать мне предложение?

— Именно это я и хотел сделать, но свиное желе меня сразило.

— Но ведь это желе восстанавливает силы! — сказала она, прежде чем успела сдержать свой непослушный язык.

Она увидела, что он приближается к ней, и отступила назад, быстро говоря:

— Я знаю почему! Вы просто считаете, что это ваш долг — сделать мне теперь предложение, потому что думаете, что скомпрометировали меня, оставшись на ферме Монкс, но уверяю вас…

— Я не оставался на ферме Монкс и, когда вспоминаю, как я старался не скомпрометировать вас, таскаясь каждый день в эту дрянную гостиницу и обратно по отвратительной дороге, то просто поражаюсь вашей неблагодарности, Фредерика!

— Нет, нет, вы были так добры, так благородны! Но вы ведь не хотите жениться на мне, Алверсток! Вы же сами знаете, что не хотите!

— Конечно, не хочу! — ответил он, как можно мягче. — Но раз уже мои сестры, мой секретарь — наглец! — и оба моих старых друга убеждены, как я ни старался пустить им пыль в глаза, что именно это является моей целью, то умоляю вас, Фредерика, примите мое предложение! Я не перенесу такого унижения, если буду отвергнут!

— Нет, ну пожалуйста, не надо! — умоляющим голосом говорила она. — Вы же знаете, в каком я положении! Я должна думать о Джессеми и Феликсе: не могу же я доверить их Гарри! Уж вы-то знаете!

— Я же не прошу вас отдавать их ему. Они с удовольствием проведут с ним каникулы, но, естественно, жить должны с нами. Я, как и мой достопочтенный племянник, считаю, что им необходима мужская рука. Я, конечно, понимаю, что как духовный наставник сильно уступаю Бакстеду. Но зато я им нравлюсь гораздо больше.

— Но я и не собиралась выходить за лорда Бакстеда!

— И совершенно правы, — сказал он. — По тем или иным причинам Джессеми и Феликс недолюбливают его, так ведь? К тому же я очень сомневаюсь, что он смог бы поладить с балукистанской гончей. Нет, я на вашем месте не стал бы выходить за Бакстеда. И даже за Дарси, который вчера сообщил мне, что собирался меня опередить. Он бы не справился с мальчиками.

Веселясь, но в то же время пребывая в необычном смятении, она сказала:

— Вы говорите так, будто я бы вышла замуж ради них! Никогда бы я этого не сделала!

— О, я знаю! Но я также знаю, что вы никогда бы не вышли за того, кто им бы не понравился или не захотел бы жить вместе с ними. Я просто пытался стать для вас самым подходящим кандидатом! И разве мне это не удалось: я их люблю, им со мной тоже интересно. Более того, я так привык к роли их покровителя, что отвергну любую попытку убрать их из-под моего влияния.

Она неуверенно сказала:

— Вы сама доброта, само благородство! Я не знаю, не уверена, почему вы сделали мне предложение: то ли потому, что думаете, что скомпрометировали меня, или, может быть, из жалости, которая совершенно неуместна, но которую, наверное, вы иногда испытывали ко мне…

— Честное слово, Фредерика, вы же знаете, что городите чушь! — дружелюбно ответил он. — Самую несусветную! Я не добрый и не благородный, и я не компрометировал вас, если бы жалел вас, то, значит, считал бы вас очень скучной особой, моя девочка! Но мне никогда не было скучно с вами. — Он взял ее руки в свои и крепко стиснул. — Единственная женщина на свете, с которой мне не было и никогда не будет скучно! Я уже думал, что такой женщины не существует, Фредерика!

Она вся дрожала, мысли путались.

— Это невозможно! Вы же не любите меня! Как это могло случиться! Вы просто пытаетесь заставить меня поверить в это? Нет, не надо!

— Ничего подобного! — весело утешал он ее. Просто я вижу, что жить без вас не могу, моя восхитительная Фредерика!

Невольно она пожала в ответ его руки. Заглянув в его смеющиеся глаза, полная сомнений и восторга, она застенчиво проговорила:

— Значит, вот это и есть любовь? Знаете, я ведь никогда не была влюблена и не знаю, что это. Очень давно я решила не выходить замуж, если действительно не полюблю. Алверсток, не думаю, что я вообще способна на это, потому что я совсем не такая, как Черис, а она-то знает, что такое любовь! Мне всегда казалось, если полюбишь мужчину, то перестанешь замечать его недостатки. А я ваши недостатки вижу, и не все, что вы делаете или говорите, мне нравится! Только… мне так неуютно, грустно и совсем нерадостно, когда вас нет!

— Ну вот, дорогая моя, — сказал лорд, решительно заключая ее в объятия, — это как раз и есть любовь!

— Ах! — вскрикнула Фредерика, освобождаясь из объятий, которые чуть не задушили ее. — Теперь знаю! Я и правда влюблена!

Самый юный Мерривилл, ворвавшись в комнату, нашел их сидящим рядом на диване.

— Баддль сказал, чтобы я вам не мешал, но я-то знал, что никогда вам не помешаю! — с упреком сказал он. — Кузен Алверсток, я бы очень хотел попросить вас об одной вещи!

Он замолк, вдруг заметив, и с неудовольствием, что рука кузена Алверстока обнимает Фредерику. Возмущенный таким предательски немужественным поведением, он поднял на своего кумира неодобрительный взгляд и спросил:

— А почему вы обнимаете Фредерику, сэр?

— А потому, что мы собираемся пожениться, — невозмутимо ответил лорд. — Это так положено, понимаешь? Тот, кто собирается жениться, должен обнимать свою невесту.

— Да? — сказал Феликс. — Ну, тогда я жениться не стану, если придется такое выделывать! Признаться, я не ожидал, сэр, что вы можете так… — Он снова замолк, так как его что-то осенило. — Значит, она станет маркизихой? Джессеми, представляешь? Фредерика станет маркизихой!

— Маркизой, невежественная ты мартышка! — строго сказал его брат, закрывая за собой дверь, — И ничего смешного в этом нет!

Он посмотрел на Фредерику и просто сказал:

— Я рад, — И добавил, немного смущенно: — Мы будем скучать без тебя, но я рад!

Она протянула к нему руки.

— Дорогой мой, Джессеми! Но вам не придется скучать без меня, мы будем вместе! Вся разница в том, что все мы — ты, Феликс, и я — будем жить с кузеном Алверстоком, а не в Грейнарде. Вы же не против этого, я знаю! Он не ответил ей, но повернулся к маркизу и сказал: — Благодарю вас! Но вы, наверное, не восторге от того, что получите нас в придачу, сэр?

— Да уж, чего хорошего! — согласился лорд. — Но дело в том, что иначе не видать мне вашей сестры.

Суровое лицо Джессеми осветилось улыбкой.

— Вы — вы самый терпеливый на свете, сэр!

— А что такого? — сказал Феликс. — Как будто мы помешаем ему. Можно подумать, что от нас могут быть какие-то неприятности! Кузен Алверсток, вот о чем я очень хочу вас попросить: можно мне устроить мастерскую в Алвере? Для опытов? Ну, если я поклянусь, что не взорву дом? Ну, пожалуйста, кузен Алверсток…