Но, когда на следующий день сэр Вэлдо заехал в Стаплс, ему не удалось повидать мисс Трент, потому что в имении царил настоящий переполох. А после того, как миссис Андерхилл объяснила, почему, по ее собственному выражению, все «стоят на ушах», вообще понял, что выбрал явно неподходящий момент для визита.

А в Стаплсе произошло следующее. Накануне, управившись с чаем, мисс Трент сразу же поднялась наверх проведать Шарлотту и нашла свою воспитанницу заболевшей. У девочки воспалились глаза, она горела как в огне и тяжело страдала от зубной боли. Однако ухаживающая за ней старая нянька заверила, что ни советов, ни помощи мисс Трент не требуется, поскольку у нее под рукой есть сильное средство, которое, несомненно, облегчит страдания девочки. Она выразила признательность гувернантке за предложение подежурить возле заболевшей, но сочла, что в этом нет необходимости, так как прекрасно управится сама.

Правильно истолковав намек, что любые ее попытки предложить помощь будут встречены кормилицей в штыки, Анкилла сочла за лучшее удалиться в свою комнату и даже невольно порадовалась тому, что старая нянька выдворила ее из спальни Шарлотты, так как мисс Трент чувствовала себя очень разбитой.

Однако улечься еще не означало заснуть. Она чувствовала себя страшно усталой, но голове было не до отдыха. Короткий разговор с Идеальным Мужчиной, которым завершился вечер, дал ей обильную пищу для размышлений, грозящих превратить ночной отдых в сущий кошмар.

Когда же ей все-таки удалось погрузиться на короткое время в забытье, ее разбудило потрескивание половиц. Мисс Трент приподнялась на локте, отдернула полог кровати и прислушалась. Она тут же узнала тяжелые шаги миссис Андерхилл, затем услышала скрип двери, ведущей в крыло, отведенное для прислуги, и, не зажигая свечи, стоящей на столике возле кровати, быстро вскочила при тусклом свете, падающем в щель между закрытыми ставнями, сунула ноги в тапочки, накинула на себя халат. Выйдя в широкий коридор, Анкилла увидела, что дверь в спальню миссис Андерхилл открыта, и тут же прошла в комнату Шарлотты, где, как и опасалась, застала удручающее зрелище. Девочка, которая вечером стоически заверила гувернантку, что ей лучше и к утру она совсем оправится, теперь металась по комнате в одной ночной рубашке; чепец ее был сорван, а слезы ручьем струились по лицу. «Надежные» средства няньки себя не оправдали — зубная боль все усиливалась и наконец стала просто невыносимой — Шарлотта не находила себе места. Мисс Трент, убедившись, что у нее распухла щека, вспомнила ужасную ночь, которую провела, ухаживая за братом Кристофером в аналогичных обстоятельствах, и больше уже не сомневалась, что у нее начался абсцесс. Нянька попыталась сделать заболевшей компресс, но Шарлотта вскрикивала от каждого прикосновения и так яростно сопротивлялась, что та, страшно перепугавшись, отправилась будить госпожу.

Миссис Андерхилл была преданной матерью, но не умела лечить зубы и вряд ли могла считаться хорошей сиделкой. Подобно многим полным, обычно находящимся в безмятежном состоянии особам, она тут же ударилась в панику, смятение ее чувств намного превысило понимание происходящего, поэтому при виде терзающейся от боли дочери разразилась плачем ничуть не меньше, чем та. Попытки прижать страдалицу к груди наталкивались на яростное сопротивление; все иные проявления заботы и любви лишь довели Шарлотту до истерики. Поэтому, когда миссис Андерхилл увидела вошедшую в комнату мисс Трент, она ей очень обрадовалась, хотя вскоре преисполнилась негодования, так как гувернантка проявила мало сочувствия и заговорила с Шарлоттой резко. И все же позже, беседуя с сэром Вэлдо, миссис Андерхилл была вынуждена признать:

— Она сделала все наилучшим образом. Усадила Шарлотту на стул, сказав ей, что метание по комнате только усугубит ее положение и усилит боль, потом велела няне положить ей под ноги горячий кирпич, а мы завернули бедняжку в шаль. Мисс Трент объяснила мне, что при абсцессе средство от зубов не поможет и будет лучше, если я позволю дать Шарлотте немного снотворного. Но если бы вы знали, чего нам стоило заставить ее разомкнуть губы и даже просто взять стакан в руку!

— Бедный ребенок! — отозвался сэр Вэлдо. — Полагаю, девочка совсем обезумела от боли.

— Да, и все по собственной вине. Ну, хотя я и мать, и, надеюсь, не хуже других, но когда она созналась мисс Трент, что мучилась зубом почти неделю и день ото дня боль все усиливалась, а Шарлотта никому не сказала ни словечка, так как боялась, что зуб будут рвать… ну, признаюсь, я так разозлилась после всех этих треволнений, сэр Вэлдо, что высказалась начистоту: «Пусть это тебе послужит хорошим уроком, Шарлотта!» Вот какими были мои слова.

— Думаю, так оно и будет, мэм. Хотя, каюсь, я сочувствую тем, кто боится рвать зубы.

— Да, — с дрожью в голосе согласилась миссис Андерхилл. — Но когда человек на стенку лезет, как это было прошлой ночью, а при этом не перестает кричать, что ни за что на свете все равно не пойдет к мистеру Дишфорту, это иначе, как дурью, не назовешь. Ну, не стану скрывать, у меня самой мурашки побежали по коже от одной мысли, что необходимо с ней к нему отправиться. Я ревела бы там как белуга при виде ее мучений. Можете себе представить картину: мы обе в слезах, вопим одна громче другой, а бедный мистер Дишфорт не знает, что с нами делать, кем заниматься в первую очередь. Конечно, я все равно с ней отправилась бы, если бы не мисс Трент и не Кауртни. Мисс Трент взяла это на себя, да и Кауртни поехал с ними, как и подобает хорошему брату. И удачно, что он там оказался, потому что им пришлось удерживать Шарлотту! Она так билась, что я не представляю, как бы с ней управилась одна мисс Трент, просто не представляю! Когда они привезли ее обратно, а Кауртни поехал за доктором Уисби, мисс Трент едва держалась на ногах, что неудивительно.

Определенно момент был явно не подходящий для других разговоров, поэтому, выразив искреннюю надежду, что Шарлотта вскоре поправится, сэр Вэлдо вынужден был откланяться.

И прошло целых пять дней, прежде чем он снова увидел мисс Трент. Шарлотта, вместо того чтобы быстро прийти в себя, как этого следовало ожидать от такой жизнерадостной девочки, вернувшись из Харрогита, слегла в постель. Лихорадочное состояние девочки доктор Уисби напрямую увязал с воспалением зуба, но миссис Андерхилл с наивной гордостью объяснила сэру Вэлдо, что Шарлотта в точности такая же, как она сама.

— Я редко болею, — заявила она, — потому как в общем-то, знаете ли, человек здоровый. Но стоит завестись какой-нибудь хвори, ну вроде колик, то это буквально сбивает меня с ног. Мой покойный супруг, бывало, не раз видел, как я чуть ли не умирала от какой-нибудь ерунды типа обычной простуды.

Сэр Вэлдо каждый день наведывался в Стаплс, чтобы справиться о Шарлотте, но только на пятый день был вознагражден тем, что увидел мисс Трент, да и то при неблагоприятных для себя обстоятельствах. Больную вынесли на террасу на свежий воздух и усадили в удобное кресло: по одну ее сторону устроилась мать, по другую — гувернантка с раскрытым зонтом в руке, чтобы защитить страдалицу от солнечных лучей, а миссис Миклби и две ее старшие дочери сгрудились вокруг. Когда Тоттон привел сэра Вэлдо на террасу, миссис Миклби была уже в курсе, что Идеальный Мужчина ежедневно посещает Стаплс, о чем ей поведала сама хозяйка, дав этому такое объяснение.

— Вы и представить не можете, как он добр! — воскликнула миссис Андерхилл не без самодовольства. — Дня не проходит, чтобы не заехал осведомиться о самочувствии Шарлотты, и редко не захватывает с собой книжку или еще какую-нибудь игрушку, дабы ее развлечь. Не так ли, моя девочка? Ну, Шарлотта любит книжки не больше, чем я, но ей нравится, когда их читает вслух мисс Трент. А она это делает замечательно — ничуть не хуже, чем играет на пианино. Ну вот, я и сказала сэру Вэлдо не далее как вчера, что не только Шарлотта, но и все мы ему обязаны, потому что мисс Трент читает нам вслух после обеда, когда вся семья в сборе. И право, затрудняюсь сказать, кому ее чтение доставляет больше удовольствия — мне, Шарлотте или Тиффани? Сейчас, например, мы слушаем такую захватывающую историю, что я всю прошлую ночь не могла заснуть, ломая голову: доберется ли этот противный Глоссин до бедного Гарри Бертрама, похищенного контрабандистами, или же его спасет старая колдунья? По мнению Тиффани, так и случится к концу последнего тома.

— О, роман! — заметила миссис Миклби. — Должна признаться, я противница подобной литературы, но осмелюсь предположить, что вы, мисс Трент, поклонница романтики.

— Когда она так хороша, как в этой книге, мэм, то да, — парировала Анкилла.

— А еще он принес составную карту, — поделилась Шарлотта. — Я никогда такой не видела. Она сделана из маленьких кусочков, которые надо сложить вместе, чтобы получилась Европа.

Дочки Миклби тоже ничего подобного в глаза не видели, поэтому мисс Трент, чувствуя, что еще не полностью свела счеты с женой сквайра, посоветовала ей с подчеркнутой любезностью купить для них такую же.

— Очень полезное образовательных целях, — добавила она. — И в высшей степени необычно!

Вот тут как раз сэр Вэлдо и появился собственной персоной. И хотя он ничем не выделил из собравшихся мисс Трент, натренированный глаз миссис Миклби, которая способна была не менее быстро, чем Калвер, разглядеть, что к чему, мгновенно уловил — если пустить дело на самотек, Идеальный Мужчина не замедлит найти предлог, чтобы предложить мисс Трент прогуляться по саду или сделает нечто другое в этом роде, только бы остаться с нею наедине.

— Я нисколько в этом не сомневалась, хотя с прискорбием думала, что мисс Трент не станет противиться, — докладывала она позже миссис Бэннингем. — Я внимательно наблюдала за ней, и уверяю вас, мэм, она зарделась сразу же, как только было объявлено о его приходе. Никогда я еще не видела, чтобы эта гувернантка так смущалась.

— А меня ничуть не удивляет, — ответила миссис Бэннингем. — В ней есть что-то такое, что мне всегда не нравилось. Вы-то, я знаю, раньше относились к ней с симпатией, но мне постоянно казалось, что она рисуется. Эта ее величавая сдержанность, попытки вести себя как леди…

— О, ну насчет этого, — слегка надменно прервала ее миссис Миклби. — Тренты, знаете ли, весьма почтенная семья. Поэтому особенно печально видеть такое неподобающее поведение. Все эти их поездки! Конечно, она утверждает — а как же иначе? — что все было в рамках приличий, но теперь-то мне сдается, что это не так. Все весьма подозрительно и даже предосудительно.

— Предосудительно! — фыркнула миссис Бэннингем. — Точнее, тут очень большая хитрость. Ей просто приглянулось его состояние. Недурно для нее, без пенни в кармане, отхватить такой куш! Правда, если он сделает ей предложение, в чем я далеко не уверена. Связь, конечно, возможна, но о свадьбе не может быть и речи!

— Кто-то должен предостеречь ее, объяснить, что он просто амурничает, и ничего больше. Мне бы не хотелось, чтобы мисс Трент зашла слишком далеко, как бы я ни осуждала ее за то, что она ведет себя так, словно он у нее в кармане… Пожалуй, ей еще не поздно остановиться.

— Куда уж дальше, раз дошло до того, что она дважды танцевала с ним у всех на глазах, причем не что-нибудь, а вальсы! Да еще позволила сопровождать себя на ужин, послала его за шалью, не говоря уже о том, как посмотрела поверх плеча, когда он ее ею укутывал. Меня даже в краску бросило!..

— Да, это так, к большому сожалению! — согласилась миссис Миклби. — Но вы должны согласиться, до того как сэр Вэлдо прибыл в Брум-Холл, мисс Трент вела себя с подобающим приличием. Боюсь, ему, возможно, удалось ее обмануть, заставив поверить, будто он ищет себе жену, и все только потому, что обратил на нее внимание, а в положении Анкиллы очень важно, не считаясь ни с чем, вынудить его на этот шаг — сделать предложение. Ее можно только пожалеть!

Миссис Бэннингем не замедлила подлить масла в огонь, едко заявив:

— Не люблю дурех, а она, несомненно, ею окажется, если хоть на миг вообразит, будто мужчине с его достоинствами придет в голову такая нелепая мысль — жениться на ней!

— Совершенно верно, но сдается мне, что ее опыт общения с «коринфянами» не столь уж велик. Конечно, бесполезно ожидать, что миссис Андерхилл предостережет бедняжку хотя бы намеком.

— Эта вульгарная женщина? Да она даже своей племяннице боится что-либо сказать. Я бы сквозь землю провалилась, если бы хоть одна из моих дочерей вела себя так, как это делает Тиффани. Ни стыда, ни совести! Не может не вызывать отвращения то, как она старается привязать к своей юбке каждого мужчину, оказавшегося поблизости. Сначала это был лорд Линдет, сейчас — мистер Калвер. Он — как вам это нравится? — учит ее управлять упряжкой! Я видела их своими глазами. Никакого грума с ними не было и в помине, как и мисс Трент в качестве сопровождающей. Ох, нет! Где уж этой гувернантке думать о своих прямых обязанностях, когда рядом с ней сэр Вэлдо!

— Жду не дождусь, когда эта распущенная девчонка Вилд уедет обратно к своему дяде в Лондон. А что касается мисс Трент, то я всегда говорила — она слишком молода, чтобы быть гувернанткой. Однако на данный момент следует сделать оговорку, у нее очень много времени отнимает Шарлотта. Если миссис Андерхилл предпочитает, чтобы она более занималась Шарлоттой, нежели Тиффани, что ж, пусть пеняет на себя. Я весьма далека от мысли, что ежедневные визиты сэра Вэлдо хоть как-то связаны с болезнью Шарлотты. А так как Тиффани играет в кошки-мышки с лордом Линдетом, то впору задуматься… Кстати, рискну предположить, что мистер Калвер ей больше подходит. Мистер Миклби называет его «макаронником», но ей он кажется чуть ли не принадлежащим к первой лондонской «девятке».

В этом миссис Миклби была права. Тиффани явно находилась под впечатлением от Лоуренса, которого сразу же причислила к кругу избранных денди. Во время своего короткого пребывания в Лондоне она видела некоторых из этих «избранных» в Гайд-парке и вполне отдавала себе отчет, как почетно для женщины вызвать восхищение одного из таких «бутонов» в букете «тюльпанов». Добиться этого не так-то просто, потому что, как правило, денди настроены весьма критически и более склонны выискивать с помощью поднятого монокля дефекты в признанных красавицах, нежели ими восхищаться. Она не осталась равнодушной к манере Лоуренса вести разговор и была польщена его предположением, будто она, как и он, знакома с выдающимися личностями. Если бы Лоуренс, а не Линдет был лордом, Тиффани, не раздумывая, предпочла бы его, потому что он был более модным и никогда не докучал ей разговорами о своем загородном доме, как это частенько делал Джулиан. На всякий случай она старалась вскружить ему голову, потому что болезненно воспринимала, если какой-нибудь молодой человек, пусть даже такой невзрачный, как Хампфри Колебатч, оставался равнодушным к ее чарам и осмеливался отдать предпочтение другой девушке. Но в данном случае была еще и другая причина, по которой ей хотелось поощрить его ухаживания. Линдет, которого она держала на некотором расстоянии после происшествия в Лидсе, возможно, не воспринимал всерьез своими соперниками таких неотесанных юношей, как мистер Эш, мистер Джек Бэннингем и мистер Артур Миклби, но Тиффани не могла поверить, что он останется безучастным к такому претенденту на ее благосклонность, как его блистательный кузен. Она почти сразу догадалась, что Джулиан недолюбливает Лоуренса, хотя тот ни слова не сказал в его осуждение. Это ей стало попятно по тому, как он говорил о нем с неохотой, безо всякого намека на энтузиазм, который охватывал его всякий раз при упоминании сэра Вэлдо. А так как Тиффани сама восхищалась Лоуренсом, то не замедлила объяснить эту неприязнь Линдета его ревностью. Ей и в голову не пришло, что Джулиан может просто презирать родственника, а если бы кто-то попробовал ей это подсказать, то просто не поверила бы и отмахнулась, как от нелепицы.

Когда Линдет заехал в Стаплс, Тиффани поведала ему, лукаво глядя из-под длинных ресниц, что его кузен, убедившись, как хорошо она держится в седле, по праву считаясь признанной наездницей, с удивлением узнал, что ей так и не удалось найти никого, кто смог бы научить ее правильно держать вожжи, попросил оказать ему честь и позволить быть ее наставником.

Джулиан в недоумении уставился на нее.

— Мистер Калвер говорит, что научит меня управлять экипажем, — пояснила она с чарующей улыбкой.

— Кто, Лоуренс? — переспросил он, все еще не веря своим ушам.

— А почему бы и нет? — поинтересовалась в свою очередь Тиффани, вскидывая брови.

Линдет открыл было рот, но закрыл его снова и повернулся, чтобы взять перчатки и шляпу.

— Ну? — не отставала Тиффани, довольная успехом предпринятого ею шага. — У тебя есть какие-нибудь возражения?

— Нет, ни малейших, — поспешно ответил он. — Как я могу возражать? Вот только… впрочем, это не заслуживает внимания.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы утвердить веру Тиффани, что ей удалось разбудить в его груди демона ревности. Она никогда не узнала, что его светлость буквально сгорал от нетерпения поскорее поделиться с кузеном Вэлдо услышанной шуткой, которая была слишком хороша, чтобы держать ее при себе.

— Не знаю, как мне удалось сдержаться! Представь себе: Лоури и вожжи! О боже, сейчас надорвусь от смеха.

Но Тиффани, далекая от мысли, что предоставила Линдету отличный повод повеселиться, была удовлетворена и довольна собой. Ее оставшиеся не у дел поклонники, мрачно, но без злобы взиравшие на восхождение звезды Линдета, теперь корчились в муках ревности из-за Лоуренса, и она не видела причины — почему бы и Джулиану не терзаться такими же чувствами? Несколько дней она упивалась своими успехами, веря в собственную неотразимость, и управляла своим окружением со все возрастающей надменностью. Подобно миссис Миклби, она посчитала предлог, под которым Идеальный Мужчина ежедневно наведывался в Стаплс, надуманным, но даже ни на миг не могла допустить, что он это делает из-за какой-то жалкой гувернантки. Вне всяких сомнений, он приезжал, чтобы видеть ее, Тиффани. Это казалось настолько очевидным, что ей даже в голову не пришло хоть немного поразмыслить над тем, соответствует ли его отношение к ней поступкам и поведению тех, кто был действительно ослеплен ее чарами.

Кауртни, возмущенный ее самодовольством и негодующий на своих друзей, выставляющих себя перед ней дураками, заявил Тиффани, что она вульгарная вертихвостка, и напророчествовал ей в скором времени закат популярности, а когда она расхохоталась, в сердцах добавил — лорд Линдет только первая ласточка из тех, кто чувствует к ней отвращение, вскоре будут и другие.

— Пуф!

— Фыркай сколько хочешь, только не много ли ты о себе думаешь? Что-то мне сдается, последнее время мы не слишком-то часто видим у себя лорда Линдета.

— Если захочу его видеть, стоит мне только пальцем пошевельнуть… — похвасталась Тиффани с улыбочкой, которая всегда вызывала у Кауртни желание влепить ей пощечину. — Хочешь убедиться?

В приступе ярости Кауртни отправился к матери, собираясь серьезно поговорить о поведении кузины, необходимости умерить ее пыл и выкрутасы.

— Мама, она совершенно невыносима! — объявил он.

— Именно сейчас, Кауртни, бога ради, не выводи ее из себя, — взмолилась миссис Андерхилл, встревожившись не на шутку. — Признаюсь, я не хотела бы видеть Шарлотту такой же нахальной, как она, но у Тиффани всегда были заскоки, и так будет до тех пор, пока ей не встретится джентльмен, который сможет набросить на нее узду. Если я вмешаюсь, это ничего не изменит, но ты же знаешь, какой она бывает, когда ей перечат! А в доме и так хватает неприятностей без ее истерик.

В поисках поддержки ои обратился к мисс Трент, но та только покачала головой.

— Боюсь, единственное средство, которое может ее обуздать, — это охладевшие к ней поклонники, — улыбнулась она. — Тиффани слишком упряма, ей столько времени позволяли поступать по-своему, что она уже не допустит никакого посягательства на ее амбиции. Что, по-вашему, я должна сделать? Запереть ее в комнате? Она непременно попробует вылезти в окно — и сломает себе шею. Как и вы, я тоже считаю ее поведение неподобающим, но она пока не сделала ничего из ряда вон выходящего, как вам известно, и очень надеюсь, что не закатит скандала… если мы не дадим ей повода.

— И как только Грег, Джек и Артур позволили сделать из себя таких пешек?! Боже, с души воротит, как подумаю, какими пескарями они оказались!

— Не стоит из-за этого так терзаться, — попыталась успокоить его Анкилла. — У них вошло в моду — боготворить Тиффани, а мода переменчива и долго не живет.

— Ну раз так, будем ждать, когда она с треском сядет в лужу, — свирепо отозвался Кауртни. — А что вы скажете об этом парне, Калвере? Надо же, учит ее, как править упряжкой! Откуда мы знаем, что он не пройдоха!

— Конечно, не знаем. Мне хотя и не по душе, что Тиффани катается с ним каждый день, но все же я почти не опасаюсь, что ои воспользуется ее ребячеством.

— Конечно нет, — вмешалась миссис Андерхилл. — Когда он спрашивал у меня разрешения, то убедил, что ему можно доверять, обещал должным образом заботиться о ней. Мистер Калвер в высшей степени вежливый молодой человек, и, разрази меня гром, не понимаю, с чего это вы так его невзлюбили?

— Вежливый молодой человек. Тебя послушать, агнец, да и только! А по-моему, наглый охотник за приданым!

— Вполне возможно, — согласилась мисс Трент, даже не моргнув глазом. — Но так как Тиффани пока еще несовершеннолетняя, нам нет нужды тревожиться по этому поводу. Если вы думаете, что Тиффани не окрутит этого щеголя, как и всех прочих, то вы просто ее не знаете.

По странному совпадению именно в этот момент сэр Вэлдо, подняв бровь, поинтересовался у Лоуренса:

— Налаживаешь контакт с наследницей?

— Нет, и не думаю, если ты об этой девчонке, живущей у Андерхиллов.

— О ней самой. Тогда, как я понимаю, решил просто поволочиться?

— Опять мимо. А что, она наследница?

— Во всяком случае, так мне говорили. Даже сдается, что она сама и сказала.

— Это на нее похоже. Она из тех, кого скромницей не назовешь! — признал Лоури. Он секунду размышлял над сказанным, затем добавил: — Не хочу прослыть волокитой — только этого мне не хватало! Так что не стоит меня подстрекать.

— Не желаю омрачить твои надежды, но думаю, будет не лишним тебя предупредить. В отношении нее бесполезно строить любые планы. Мисс Вилд намерена выйти замуж только за пэра.

— Вот, вот! — воскликнул Лоуренс. — Мне это было ясно с первого взгляда. Это же очевидно, что она запустила коготочки в Линдета! Представляю, как тебя мало радует такая перспектива.

— Ну, не то чтобы очень, — откликнулся сэр Вэлдо топом, в котором звучало полное согласие с собеседником.

— Еще бы! А уж нашей тетке понравится и того меньше, — подхватил Лоуренс. — И представь себе, я ее понимаю. Чего это ради Джулиану, выпестованному под крылышком великосветской лондонской мамаши, жениться на захудалой выскочке из провинции?

— Не думаю, чтобы он вынашивал подобные намерения.

— А я вот знаю! То, что он заглотил крючок, у нее на лице написано. Надеюсь, ты не собираешься отрицать, что Джулиан твоя любимая овечка? Разве ты бы не отдал все на свете, только бы видеть, как он благополучно унесет ноги из этой мышеловки? Что, не так?

Сэр Вэлдо, вынимавший в это время из кармана табакерку, открыл ее ловким щелчком пальца и вынул понюшку. Он оценивающе взглянул на Лоуренса и остался доволен тем, что прочел в его глазах.

— Увы, тут ты дал маху!

Лоуреис уставился на него:

— Если ты пытаешься втереть мне очки, заставив поверить, будто Джулиан не увивается за этой девчонкой, то тогда это ты дал маху! Вот так-то, Вэлдо! Ты просто не желаешь признаться…

— А по-моему, именно ты увиваешься за этой красавицей, — перебил кузена сэр Вэлдо. — Ох, не смотри на меня, пожалуйста, с таким обиженным видом! Утешайся тем, что я не намерен обсуждать дела Джулиана с тобой, как и твои — с ним.

Больше он ничего не сказал, оставив Лоуренса рассерженным и в замешательстве. У сэра Вэлдо были основания верить, что Джулиан исцелился от влюбленности в Тиффани, но если Лоури, приударивший за ней, до сих пор так и не обнаружил, что взоры младшего кузена обращены совсем в другую сторону, то будет гораздо лучше и дальше держать его в неведении, чтобы поменьше молол языком. Более того, если выбор Джулиана окончательно падет на мисс Чартли, ничто не предрасположит так против нее его мать, как то, что она узнает такую новость от Лоуренса. Первое известие об этом должно исходить от самого Джулиана, после чего, с дрожью думал он, нелегкая задача — утешать вдову — выпадет на его долю. Несомненно, мать Линдета будет горько разочарована, но она не так глупа, чтобы уже сейчас не испытывать сомнений, будто ее обожаемый сын непременно удовлетворит ее амбиции в выборе одной из тех девиц с титулом, состоянием и прекрасной наружностью, которых она сама сможет ему предложить. Когда тетка София оправится от первоначального шока — верил сэр Вэлдо, — она, как и подобает преданной родительнице, не замедлит прижать нежную Пэтинс к своей груди. А едкое описание прекрасной соблазнительницы мисс Вилд, которое он брал на себя, только поможет ей быстрее принять избранницу Джулиана.

Сам же он все больше и больше склонялся к мысли, что после всех своих предыдущих проб и ошибок молодой лорд нашел именно ту девушку, которая идеально подойдет ему в жены. Насколько Пэтинс отличалась от Тиффани, настолько и ухаживание за ней Джулиана отличалось от гонки за благосклонностью вздорной красавицы, Сначала она ему просто правилась, после поездки в Лидс его симпатия переросла в восхищение Пэтинс, а сейчас, по мнению сэра Вэлдо, Линдет спокойно и глубоко ее любил. Из замечаний, которые он время от времени слышал от него, можно было сделать вывод, что у мисс Чартли очень покладистый характер, умненькая головка и замечательная готовность воспринимать и разделять мысли и ощущения Линдета. Он догадался, что Джулиан часто посещает дом пастора, но там и в помине не было всех этих катаний, пикников и вечеринок, которыми сопровождалось его увлечение Тиффани. Возможно, именно поэтому Лоуренс остался в неведении, что у юного кузена новая дама сердца. Вероятно, считал, что он находится в компании Вэлдо, когда не заставал его в Брум-Холле, а присущая Джулиану вежливость, вынуждавшая постоянно навещать Стаплс, ввела в заблуждение, будто он все еще без ума от Тиффани.

Именно во время одного из таких утренних визитов Джулиан узнал, что «алфреско-ридотто», устроить который Тиффани мытьем и катаньем добилась от тетки, откладывается. Шарлотта все еще чувствовала себя неважно и пребывала в подавленном настроении; доктор рекомендовал ей перемену места и морские ванны, поэтому миссис Андерхилл решила отвезти дочь в Бридлингтон, к их родственнику, проживающему там с тех пор, как удалился от дел вместе с женой. Выйдя к Линдету и Артуру Миклби, расположившимся в гостиной, она извиняющимся тоном выразила надежду, что молодые люди не слишком расстроятся, но ей сейчас не до «ридотто», когда Шарлотта так больна. Оба гостя выразили сожаление и сказали все, что в таких случаях диктует вежливость, а Артур даже рассказал, как его в детстве тоже возили в Бридлингтон после кори, где он быстро поправился.

В этот момент в гостиную вошла Тиффани в платье для верховой езды. Ее сопровождал Лоуренс.

— Бридлингтон? И кто это собирается отправиться в такое дурацкое место? — потребовала она объяснений. Затем небрежно протянула руку Линдету. — Как поживаешь? Не видела тебя вот уже целую вечность! Ох, Артур, так ты все это время меня ждешь? Мистер Калвер учил меня, как хлопать вожжами. Надеюсь, не ты собираешься в Бридлингтон? Это самая ужасная, занудная дыра, которую только можно вообразить! Почему бы тебе не отправиться в Скарборо?

— Это не я, это Шарлотта, — пояснил Артур. — Я просто рассказываю миссис Андерхилл, как мне там полегчало после болезни.

— О, Шарлотта! Бедняжка Шарлотта! Готова держать пари, для нее это место как раз то, что надо. Когда она уезжает, мэм?

— Полагаю, смогу отвезти ее туда уже на этой педеле, — нервничая, ответила миссис Андерхилл. — Нет смысла держать ее здесь, когда она еле таскает ноги, а кузина Матти давно уже просит меня навестить ее и захватить с собой Шарлотту. Я уже извинилась перед его светлостью и Артуром за то, что вынуждена отложить «ридотто».

— Отложить мой «ридотто»? — воскликнула Тиффани. — О нет! Вы не должны поступить так жестоко, мэм!

— Поверь, дорогая, я огорчена не меньше тебя. Но ты же не можешь обойтись без меня и закатить вечеринку в мое отсутствие? Разве не так? Это же ясно.

— Но ты должна быть здесь, тетя! Пошли с Шарлоттой няньку или Анкиллу! О, умоляю, придумай что-нибудь!

— Я не найду себе места от беспокойства, если позволю моей бедной овечке отправиться без меня, у меня душа не будет лежать ни к «ридотто», ни к любой другой вечеринке. Но нет нужды так отчаиваться, дорогая, потому что я не собираюсь там задерживаться дольше недели, конечно, если Шарлотта пойдет на поправку и не будет возражать остаться с кузиной Матти и кузеном Джорджем, чего, я думаю, она не сделает. Но Шарлотта заставила меня пообещать, что мы с ней поедем вместе, поэтому я и уезжаю. Иначе никак нельзя!

— Как это отвратительно, что Шарлотта думает только о себе! — вспыхнув, крикнула Тиффани. — Заставить тебя уехать, когда она отлично знает, что ты нужна мне здесь! Именно поэтому, наверное, и затеяла эту поездку в пику мне — только бы испортить мой «ридотто»!

Все это время Артур, казалось, порывался что-то сказать, но его опередил Линдет:

— Вполне естественно, что Шарлотта хочет быть рядом с мамой, тебе не кажется?

— Нет! — дерзко бросила Тиффани, продолжая спор. — С таким же успехом она могла бы довольствоваться Анкиллой! О, я знаю! Анкилла прекрасно может поехать вместо тебя, тетя! Вот и хорошо! Мы все это отлично уладим!

Но миссис Андерхилл не приняла ее предложение. Углядев признаки назревающего шторма в глазах племянницы, она попыталась смягчить ее гнев, пообещав, что устроит «ридотто» сразу же по возвращении из Бридлингтона. Однако Тиффани топнула ногой и заявила, что ненавидит всякие отсрочки, а затем снова принялась доказывать тетке, что ей вовсе не обязательно сопровождать Шарлотту.

— И вообще, Шарлотта может прекрасно побыть здесь. Просто она хочет, чтобы с нею все возились, а это отвратительно. Так я ей и скажу!

— Остановись, Тиффани! — не выдержал Артур, возмущенный до глубины души. — Это переходит всякие границы. Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, но… но ты не должна говорить подобные вещи. — Затем добавил, запинаясь: — И хотя я сам, пожалуй, не прочь повеселиться, есть… найдутся некоторые люди, которые будут против «ридотто». Ну… миссис Чартли, например, ни за что не разрешит прийти Пэтинс, и, по правде говоря, моя мама не позволит принять участие в нем моим сестрам. Ну, не в… этой вечеринке в саду, залитом лунным светом.

— Вот, вот! И я хотела сказать то же самое! — поддержала его миссис Андерхилл.

— Кого волнует — придут они или нет? — с вызовом парировала Тиффани. — И если они намерены корчить из себя невесть что, то я не собираюсь следовать их примеру.

Артур побагровел и поднялся, чтобы откланяться. Миссис Андерхилл, явно смущенная, тепло пожала ему руку и подарила говорящий о многом взгляд, но Тиффани только повела плечом в его сторону, заявив, что он ничем не лучше своих сестриц.

— Мне тоже пора, мэм, — сообщил Линдет. — Прошу, передайте Шарлотте, я огорчен, что ей предстоит перенести тяготы путешествия, и предупредите ее, пусть будет осторожной, чтобы краб не цапнул ее за палец во время морских купаний… Ты со мной, Лоури?

— О, не жди меня! Я вот тут думаю, мисс Вилд, а не закатить ли нам вместо «ридотто» вечеринку, если это возможно, конечно, в одном из танцзалов в Харрогите? Как вы посмотрите на это, мэм? Разумеется, в присутствии мисс Трент или какой-нибудь другой леди, старшей по возрасту, если таковую можно будет найти и уговорить.

Глаза Тиффани загорелись, но миссис Андерхилл испугалась и заколебалась.

— О, дорогуша! Нет, нет, даже не предлагайте такого, мистер Калвер! Это та самая вещь, которую мистер Бафорд — это дядя Тиффани и ее опекун, знаете ли? — ни за что ей не разрешил бы. Он нашел бы, что она еще не доросла до того, чтобы посещать танцевальные залы…

— Это не он, а тетя Бафорд против! — уточнила Тиффани. — Зверюга, каких свет не видывал! Почему это я не должна посещать танцевальные залы в Харрогите? А я хочу пойти туда! Хочу, хочу!..

Линдет спокойно направился к двери, слушая, как за его спиной разыгрывается буря. Мисс Трент, сбегая вниз по лестнице, остановилась и вопросительно глянула на него.

— Как поживаете? Ответьте мне напрямик: из-за чего шум, из-за «ридотто»?

Он засмеялся:

— Не только! Миссис Андерхилл осмелилась предположить, что Тиффани рановато посещать танцевальные залы в Харрогите.

Мисс Трент на миг закрыла глаза, как от боли.

— Понимаю. С вашей стороны очень благоразумно, сэр, вовремя удалиться. О, если бы я могла последовать вашему примеру! Теперь она устроит мне хорошенькую жизнь, и не на один день, а бог знает на сколько!