– Что там еще стряслось? – проворчал Том и, хромая, направился к двери. – Сдается мне, наш законодатель мод обнаружил пятнышко грязи на своем сюртуке.

– Петт! Петт! – словно трубы Судного дня, ревел сэр Ньюджент, спускаясь по лестнице. – Петт, где вы? Петт, кому говорю!

Когда Том распахнул дверь во всю ширь, Сильвестр опустил Эдмунда на пол и осведомился:

– Да что происходит с этим типом?

Последний раз воззвав к Петту, сэр Ньюджент пересек холл и появился на пороге, баюкая в руках пару начищенных до зеркального блеска ботфортов и призывая обитателей буфетной взглянуть – только взглянуть на это!

– Перестаньте орать, как будто вас режут! – резко бросил ему Сильвестр. – Взглянуть на что?

– Эта проклятая дворняжка! – выкрикнул сэр Ньюджент. – Я его повешу! Разорву на куски собственными руками, Богом клянусь!

– О, сэр, что случилось? – вскричал Петт, вбегая в комнату.

– Смотрите! – взревел сэр Ньюджент, протягивая ему ботфорты.

Это были сапоги, пошитые по его собственным лекалам, но с них исчезли золотые кисточки. Петт громко застонал и попятился, глядя на них расширенными от ужаса глазами. Том метнул быстрый взгляд на Эдмунда, пытаясь сохранить серьезность, и, потерпев неудачу, привалился к двери, содрогаясь в приступе беззвучного и неприличного хохота. Феба же, поперхнувшись, все-таки сумела выдавить:

– О боже, какое несчастье! Но умоляю в-вас не отчаиваться, с-сэр Ньюджент! В конце концов, к ним можно пришить новые!

– Новые! Петт! Если это вы оставили дверь открытой, чтобы та шавка смогла пробраться ко мне в комнату, то я сегодня же рассчитаю вас! Немедленно! Немедленно, слышите?

– Никогда! – с трагическим надрывом в голосе вскричал Петт. – Горничная, сэр! Посыльные! Кто угодно, только не я!

Получив отпор, разочарованный сэр Ньюджент набросился на Тома.

– Клянусь Богом, это все вы! Вам ведь было смешно, правда? Это вы впустили того негодяя в мою комнату!

– Нет, разумеется. Я не делал ничего подобного, – сказал Том. – Я, конечно, дико извиняюсь и все такое, но поднять столь грандиозный шум из-за какой-то пары сапог!

– Какой-то! – Побагровев от ярости, сэр Ньюджент поспешно шагнул в сторону юноши.

– Пусти ему юшку, Том! Раскупорь ему бутылку! – возопил Эдмунд, голубые глазенки которого светились искренним восторгом.

– Фотерби, возьмите себя в руки! – сердито бросил Ньюдженту Сильвестр.

– Сэр, на них нет ни царапины! По крайней мере мы избавлены хотя бы от этого! – сообщил хозяину Петт. – Я обшарю Париж вдоль и поперек. Приложу все старания. Я…

– Мои собственные выкройки! – стенал сэр Ньюджент, не слушая его. – Я пять раз возвращал их Хоби, прежде чем наконец остался удовлетворен!

– Ох, сэр, можно ли забыть такое?

– Что за парочка сумасшедших! – заметил Сильвестр, обращаясь к Фебе. Его крылатые брови взлетели ко лбу, а в голосе отчетливо слышалось презрение.

– Болван, – пустил Эдмунд пробный шар, одним глазком поглядывая на своего ментора.

Но, поскольку Том в этот момент пересказывал Сильвестру давешнее покушение Шьена на злополучные ботфорты, выходка мальчика осталась никем не замеченной. Сэр Ньюджент, живо напомнивший присутствующим плохого актера из греческой трагедии, продолжал скорбеть над одним сапогом, пока Петт баюкал в руках другой, скрупулезно припоминая все обстоятельства, позволившие ему создать такое чудо моды.

Сильвестр, окончательно потерявший терпение, наконец не выдержал и воскликнул:

– Но это же нелепо!

– Нелепо! – эхом откликнулся Эдмунд, пробуя на вкус новое и столь красивое слово.

– Как вы можете так говорить? – вскричал уязвленный сэр Ньюджент. – Да известно ли вам, сколько часов я провел, выбирая между простой золотой каймой по верхнему краю голенища и витым золотым шнуром? Вы хотя бы…

– Фатовство меня отнюдь не забавляет! Я был бы…

– Нелепый болван!

– …Чрезвычайно вам признателен, если… Что ты сказал? – резко бросил Сильвестр, наконец-то расслышавший злорадный выкрик Эдмунда.

Вопрос этот, произнесенный не самым ласковым тоном, повис в воздухе. Одного испуганного взгляда на лицо Сильвестра оказалось достаточно, чтобы мальчик понуро опустил голову. Даже сэр Ньюджент в ожидании ответа прервал свои стенания. Но Эдмунд предпочел хранить благоразумное молчание. Сильвестр, исходя из того же благоразумия, не стал повторять свой вопрос, а сурово заявил:

– Чтоб я больше тебя не слышал! – Обернувшись к ущемленному денди, он добавил: – Я был бы чрезвычайно вам признателен, если бы вы закончили свое цирковое представление и уделили мне минуточку внимания!

Но в этот момент на месте действия появилась молодая особа с повелением срочно бежать к Ианте. Миледи, встревоженная донесшимися до нее звуками, желала, чтобы ее супруг немедленно явился к ней в комнату.

– Я должен идти к ней! – провозгласил сэр Ньюджент. – Она придет в отчаяние, когда узнает об этом злодеянии! «Ньюджент, – сказала она, когда я надел их в первый раз – впервые! Всего один раз! – Ты задаешь моду!» – сказала она. Я должен немедленно бежать к ней!

С этими словами он сунул Петту сапог, который до того держал в руках, и поспешил прочь из комнаты. Петт, метнув укоризненный взгляд на Сильвестра, произнес:

– Ваша светлость должны извинить нас. Это ужасная потеря… сильнейший удар, ваша светлость!

– Убирайтесь отсюда!

– Да, ваша светлость! Сию же минуту, ваша светлость! – пробормотал Петт и поспешно откланялся.

– Что касается тебя, дружок, – сказал Сильвестр, обращаясь к племяннику, – если я когда-нибудь еще услышу из твоих уст что-либо подобное, ты пожалеешь об этом! А теперь ступай!

– Я больше не буду! – жалким голосом пролепетал Эдмунд.

– Я сказал, СТУПАЙ!

Эдмунд, красный как рак, вылетел из комнаты. Эта неприятная сцена позволила Фебе возобновить пикировку, и она решительно заявила Сильвестру, что он ведет себя недопустимо жестоко:

– Кроме того, это попросту недопустимо – изливать свое раздражение на бедного ребенка! Было бы достаточно с вашей стороны просто мягко упрекнуть его. Еще никогда в жизни я не была так шокирована!

– Когда мне потребуется ваш совет, мисс Марлоу, можете быть уверены, я попрошу вас об этом, – ответил он.

Феба быстро поднялась с места и направилась к двери.

– Не будьте столь самоуверенны! – предостерегла она герцога. – Я не одна из преданных вам несчастных слуг, вынужденных безропотно сносить ваше отвратительное высокомерие!

– Одну минуточку! – сказал он.

Девушка обернулась, готовая продолжать схватку.

– Поскольку Фотерби, очевидно, не способен думать ни о чем, кроме своих сапог, то, быть может, мисс Марлоу, вы возьмете на себя труд уведомить леди Ианту о моем приезде, – сказал Сильвестр. – Кроме того, не могли бы вы заодно и собрать вещи Эдмунда? Я хотел бы уехать отсюда как можно скорее.

Последняя его просьба настолько поразила ее, что она воскликнула:

– Но вы не можете увезти его отсюда в такой час! Ему уже давно пора идти спать! Быть может, вам нравится путешествовать по ночам, однако Эдмунду это решительно не подходит!

– У меня нет ни малейшего намерения путешествовать ночью. Я собираюсь всего лишь переехать в другую гостиницу. В Кале мы отправимся утром.

– В таком случае вы поедете без меня! – заявила Феба. – Вы когда-нибудь думаете о чьих-либо еще удобствах, кроме своих собственных? Какие, по-вашему, чувства должна испытывать я – если вы снизойдете до такого пустяка? Пока я путешествовала с сэром Ньюджентом, отсутствие у меня багажа оставалось незамеченным, но с вами этот номер не пройдет! И если вы полагаете, что я рискну появиться в одной из фешенебельных гостиниц в грязном дорожном платье и с коробкой из-под шляпы в качестве ручной клади, то вы очень сильно ошибаетесь, герцог!

– Какое значение могут иметь для вас любопытствующие взгляды гостиничных слуг? – поинтересовался Сильвестр, выразительно приподняв брови.

– О, как это на вас похоже! – вскричала Феба. – Уж конечно, мантия вашего титула и величия накроет и меня, не так ли? Как это, должно быть, замечательно – настолько возвыситься над всеми остальными, чтобы с полнейшим равнодушием игнорировать мнение низкорожденных людишек!

– Поскольку своим титулом я не размахиваю направо и налево, а мое величие, как вы изволили выразиться, уместилось в одном-единственном саквояже, то моя мантия может показаться вам дырявой! – парировал Сильвестр. – Однако же будьте покойны! Для вас я сниму приватную гостиную, так что вам, по крайней мере, не придется сносить любопытствующие взгляды своих соседей-постояльцев!

В этот момент в перебранку почел за благо вмешаться Томас.

– Не думаю, что стоит так спешить, Солфорд, – сказал он. – Вы забываете, наши финансовые возможности не соответствуют вашим желаниям.

На лице Сильвестра отразилась досада.

– Очень хорошо! – заявил он. – В таком случае мы остановимся в какой-нибудь небольшой гостинице, похожей на эту.

– Гостиницы, в подавляющем большинстве, битком набиты, – предостерег его Том. – Как бы нам не пришлось объездить весь город в поисках постоялого двора, в котором отыщутся комнаты для нас четверых, и тогда спать мы ляжем не раньше полуночи!

– То есть вы хотите сказать, я должен остаться здесь? – пожелал узнать Сильвестр.

– Что ж, здесь, по крайней мере, помещений хватит на всех.

– Если свободные комнаты есть и тут, то с таким же успехом…

– Нет, в другом месте их может и не быть! – вмешалась Феба. – Сэр Ньюджент снял весь дом, выгнав отсюда тех бедняг, что жили здесь до нас! И почему вы недовольно кривитесь, я не понимаю, ведь сами поступили точно так же, когда заставили миссис Скелинг превратить свою буфетную в гостиную для вас одного!

– И кого же, хотелось бы мне знать, я выгнал из «Синего вепря»? – осведомился Сильвестр.

– Что ж, так получилось, что других постояльцев там не было, но я нисколько не сомневаюсь, вы бы выгнали их непременно, коль они там сыскались бы!

– Ах, вот как? В таком случае, позвольте сообщить вам…

– Послушайте! – взмолился Том. – Вы можете оскорблять друг друга, если вам так нравится это занятие, весь путь до Дувра, и я обещаю, что не скажу вам ни слова! Но сейчас давайте решим, как нам следует поступить! Вскоре слуги начнут накрывать на стол. Я не виню вас за то, что вам не хочется оставаться здесь, Солфорд, однако, учитывая, что в карманах у нас гуляет ветер, а теперь на руках у нас к тому же оказался юный Эдмунд, то что еще мы можем сделать? В конце концов, если вы не желаете терпеть глупости Ньюджента, можно договориться с мадам о том, что вы заплатите за себя отдельно.

– А я иду укладывать Эдмунда спать! – провозгласила Феба. – И если вы попытаетесь отнять его у меня, герцог, то я скажу ему, что вы жестокий и бессердечный человек, таким образом непременно настроив его против вас. Особенно после того, как вы столь жестоко обошлись с ним самим!

На этом они и расстались. Солфорд застыл с раскрытым ртом, не зная, что сказать. Том ухмыльнулся, глядя на него.

– Да, вы же не захотите, чтобы Эдмунд рассказывал всем и каждому, что вы – Плохой Человек? Видели бы вы, как он регулярно доводит Фотерби до белого каления! Кстати, раз уж мы заговорили об этом, он уверяет, что вы мелете человеческие кости в порошок и печете из них хлеб.

Уголки губ Сильвестра предательски дрогнули, но он ограничился тем, что сказал:

– Как мне представляется, Эдмунду позволили решительно отбиться от рук! Что касается тебя, Томас, то если я еще раз услышу, как ты чертовски нахально и дерзко…

– Вот так-то лучше! – одобрительно заметил Том. – А то я уж было начал думать, что вы так и не соизволите слезть со своего высокого насеста! Послушайте, Солфорд…

Юноша умолк, потому что в комнату с выражением тоскливого уныния на лице вошел сэр Ньюджент.

– Вы сказали Ианте о том, что я здесь? – незамедлительно обратился к нему Сильвестр.

– Боже милостивый, нет конечно! Я бы ни за что не позволил себе сообщить ей об этом! – отозвался шокированный сэр Ньюджент. – Особенно сейчас. Она буквально в отчаянии. Чувствует себя так, как я и подозревал. Вам придется похитить мальчика, пока мы спим. Посреди ночи, как говорится.

– Я не сделаю ничего подобного!

– Не ловите меня на слове! – капризно возразил сэр Ньюджент. – Здесь нет ничего непристойного! Вы, похоже, думаете, что вам предстоит тайком пробираться в спальню мисс Марлоу…

– Я не думаю ничего подобного! – отрезал Сильвестр.

– Опять вы за свое! – пожаловался сэр Ньюджент. – Что за манера – щелкать меня по носу всякий раз, стоит мне открыть рот! Никто не говорит о том, чтобы вы тайком пробирались в ее спальню: она сама отдаст вам мальчика. Вам, разумеется, придется взять ее с собой, и я не уверен, что и Орде не лучше будет уехать с вами, ведь один Господь знает, что выкинет ее милость, если он останется. Вся штука в том…

– Мне вы можете не рассказывать! Томас, или ты прекращаешь смеяться, или я оставляю тебя гнить здесь! Поймите меня правильно, Фотерби! У меня нет ни малейшей нужды похищать собственного подопечного! Ни вы, ни Ианта не можете помешать мне забрать его. Но, хотя именно так я и намерен поступить, у меня достанет уважения к ее чувствительной натуре, чтобы не только уведомить леди о моем намерении, но и заверить в том, что мальчику будет обеспечен надлежащий уход. Итак, или вы проводите меня к Ианте, или отправляйтесь к ней сами и сообщите, что завтра я увожу Эдмунда домой!

– Нет, я не стану этого делать! – сказал сэр Ньюджент. – Быть может, у вас и есть подобное право – хотя мне точно известно, оно у вас есть! Я справлялся у своего стряпчего, черт возьми! – но знает ли об этом ее милость? Имею в виду, признается ли она в том, что ей это известно? Если вы думаете, что признается, то, позвольте заметить вам, герцог, вы совершенно не разбираетесь в женщинах! Что само по себе просто нелепо, потому что вам не удастся запудрить мне мозги настолько, чтобы я забыл о том, как не далее чем год назад вы предложили carte blanche [77]Carte blanche – карт-бланш, свобода действий ( фр. ).
… как там ее звали, эту вертихвостку? Ну, вы понимаете, кого я имею в виду! Честолюбивая птица высокого полета, с золотистыми кудряшками и…

– Мои дела не имеют никакого отношения к предмету нашего обсуждения! – заявил Сильвестр, оцепенев от гнева.

– Как пожелаете! Хотя, если откровенно, мне всегда хотелось спросить у вас… Впрочем, нет, я вижу, вы уже готовы прийти в бешенство, и потому прошу не обращать на меня внимания! Словом, вся штука в том, что, если я расскажу ее милости о вашем замысле, она сочтет, будто я должен помешать вам уехать с этим чертенком. Не говоря уже о том, что я просто не хочу этого делать, как бы я смог противостоять вам? Вы же знаете женщин, герцог, – вы ведь не возражаете против этого заявления, а? Она подумает, что я должен обнажить шпагу, и будет совершенно бесполезно втолковывать ей, что у меня ее нет, поскольку женщины не желают мыслить рационально! Вы хотя бы представляете, что станет со мной, пока вы будете убегать с мальчишкой, довольный как слон? Да я не удивлюсь, если целый год после этого она не будет со мной разговаривать!

– Это, – заявил ему Сильвестр, – ваше личное дело!

– Нет, как у вас только язык поворачивается говорить такие вещи? – ахнул сэр Ньюджент. – Я тут из кожи вон лезу, чтобы помочь вам с мальчиком, а вместо того… О боже, ты еще не лег?

Это восклицание было вызвано появлением на пороге мастера Рейна, на лице которого было написано выражение человека, принявшего нелегкое решение и теперь не намеренного отступать. За ним вошла Феба, она сказала:

– Эдмунд хочет поговорить с вами, перед тем как лечь спать, сэр Ньюджент.

– Нет-нет, заберите его обратно! – заявил тот. – Я только что пережил суровое потрясение – и сейчас решительно не в форме!

– В общем-то, я не хочу, если быть точным, – сообщил Эдмунд, решительным шагом подходя к его стулу и останавливаясь перед ним, заложив руки за спину. – Я прошу прощения за то, что назвал вас болваном, сэр. Нелепым болваном, – добросовестно поправился он.

Но сэр Ньюджент лишь досадливо отмахнулся.

– Ну, хорошо, хорошо!

– И еще, – храбро продолжил Эдмунд, – это был не Шьен. Это был я. Мне очень жаль, и… вот они!

Он вынул руки из-за спины и разжал ладони, на которых лежали разлохмаченные кисточки. Феба, явно не ожидавшая ничего подобного, испуганно ахнула; сэр Ньюджент ошеломленно взглянул на кисточки, а потом поднял глаза на мальчика и, задыхаясь от гнева, прохрипел:

– Ты… ты! Клянусь Богом, если я сейчас…

– Фотерби!

Голос Сильвестра, набатным колоколом ударивший в уши разъяренному денди, остановил его, когда тот уже начал угрожающе приподниматься со стула. Сильвестр быстро шагнул вперед, и Эдмунд, хотя и не двинулся с места, но вздохнул с облегчением.

– Только попробуйте! – сквозь зубы процедил герцог.

– Я всего лишь собрался отвесить ему подзатыльник, – угрюмо сообщил сэр Ньюджент. – Будь я проклят, но являюсь его отчимом! Или нет?

Сильвестр коротко презрительно рассмеялся, после чего опустил взгляд на Эдмунда.

– Дай мне эти кисточки, негодник, и ступай в постель!

Эдмунд вручил их дяде, однако уныло добавил:

– Я думал, ты не станешь сердиться, если я попрошу прощения!

– Я не сержусь, – сказал Сильвестр, небрежно потрепав мальчугана по щеке. – Слово Рейна! Покойной ночи, чертенок! Не заставляй мисс Марлоу ждать!

– Вы не сердитесь, – взорвался сэр Ньюджент. – Как это вы только не поблагодарили этого гаденыша!

– Еще успею, – холодно заявил Сильвестр. – Он сделал то, чего не смог я: отплатил вам той же монетой! Когда вы похищали этого мальчика, Фотерби, то знали, что с моей стороны вам ничего не грозит, потому что я не захочу выставлять свои дела на всеобщее обозрение! Очень сомневаюсь, что какие-либо мои действия причинили бы вам те же страдания, которые доставил вам Эдмунд! Господи, благослови этого мальчика, он очень храбр! Как бы сейчас смеялся его отец!

– Я имею большое желание вызвать вас на дуэль! Клянусь честью! – пригрозил сэр Ньюджент.

– Не думаю! – насмешливо бросил ему в ответ Сильвестр. – Меня не зря считают весьма приличным стрелком, мой герой!

– Полагаю, – набычился денди, – Ньюджент Фотерби ничем не уступит в смелости и задоре иным прочим! Думаю, именно таким будет ответ, ежели вы спросите кого угодно. Но все дело в том, что ее милости это не понравится. Я ведь должен холить ее и лелеять! Однако если она полагает, что я намерен тащить с нами еще и этого слабоумного…

Похоже, от одной только мысли на сей счет у него перехватило дыхание, потому что он оборвал себя на полуслове и побагровел, а затем, подхватив свои кисточки, которые Сильвестр презрительно швырнул на стол, решительным шагом выскочил из комнаты.

Том не мог отделаться от чувства, что признание Эдмунда лишь осложнило положение дел; «Poisson Rouge» теперь казалась недостаточно большой, чтобы вместить и Сильвестра, и сэра Ньюджента. Но, как вскоре выяснилось, варварский поступок Эдмунда имел также положительный эффект. Ианта, узнав обо всем, заявила, что сын заслужил наказание. В ответ сэр Ньюджент с горечью ответил ей – Сильвестр этого не допустит. Итак, тайна появления герцога была раскрыта. Ианта с жалобным криком откинулась на подушки; но сэр Ньюджент, позабыв о своих брачных обетах, сообщил ей (стуча кулаком по туалетному столику с такой силой, что все флакончики с золотыми крышками попадали на пол): она прямо здесь и сейчас должна сделать выбор между ним и своим исчадием ада. Подобная демонстрация насилия устрашила леди Ианту. Кроме того, она была поражена в самое сердце столь очевидным доказательством мужского превосходства, которому, впрочем, инстинктивно подчинилась. Протестам дамы, обильно сдобренным слезами, недоставало убедительности; и когда Сильвестр, взяв на себя роль правосудия, постучал в ее дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в комнату, ему был оказан куда менее обескураживающий прием, чем можно было полагать. Разумеется, на его голову обрушились упреки, но в вину ему, главным образом, ставилось то, что он поощряет дурные поступки Эдмунда. Поскольку она успела обвинить герцога и в том, что он не захотел наказать Эдмунда, то ее последующая декларация, что она ни за что на свете не доверит своего бедного ребенка отвратительной опеке дяди, прозвучала неубедительно даже для ее собственного слуха. Затем Ианта разрыдалась и заявила, что никому нет дела до ужасного состояния ее нервов.

Бурный поток заунывных жалоб привлек в комнату Фебу. Девушка принялась умолять Ианту проявить сдержанность ради Эдмунда.

– Вы же не хотите ввергнуть его в отчаяние! – увещевала невестку герцога мисс Марлоу. – Подумайте только, как должен огорчиться маленький ребенок, услышав плач своей мамочки!

– Вы столь же бессердечны, как и Сильвестр! – всхлипывая, сообщила ей Ианта. – Никому из вас нет дела до моих страданий!

– Мне – уж во всяком случае, – согласился Сильвестр.

– Ага! – возопила Ианта, садясь на постели. Негодование моментально высушило слезы на ее лице; щеки окрасил жаркий румянец гнева; в ее прекрасных глазах, устремленных на Сильвестра, вспыхнул огонь.

– И пальцем не пошевелю! – добавил герцог. – Видишь ли, я честен с тобой, Ианта. И прежде чем ты возобновишь это трогательное представление, призванное убедить окружающих в утонченной чувствительности своей натуры, послушай, что я скажу! Тебе доставляло удовольствие на протяжении четырех лет по делу и без дела вспоминать ту неловкую фразу, которая когда-то вырвалась у меня по глупости. Ты так часто напоминала мне о ней, что и сама уверовала в то, будто тогда я говорил искренне. Нет, не отворачивайся! Смотри мне в лицо и отвечай! Ты действительно думаешь, что я способен проявить жестокость к тому единственному, что осталось у меня от Гарри?

Она угрюмо ответила, нервно комкая в руках носовой платочек:

– Я уверена, что ты никогда не любил Гарри! Когда он умер, ты не обронил и слезинки! – Она тут же умолкла, испуганная появившимся на его лице выражением.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он наконец заговорил вновь. Взглянув на герцога, Феба отметила, что он побледнел как смерть, брови его сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую линию. Он разомкнул их лишь для того, чтобы сухо заявить:

– Когда Гарри умер… я лишился части себя самого. Сейчас мы не будем говорить об этом. Я могу добавить только одно: ты остаешься матерью Эдмунда и можешь навещать его в любое время. Я уже неоднократно говорил об этом, но готов повторить еще раз. Приезжай в Чанс когда угодно – со своим супругом или без него!

Сэр Ньюджент, внимательно прислушивавшийся к этому разговору, стоило двери закрыться за Сильвестром, воскликнул:

– Клянусь честью, это дьявольски любезно с его стороны! Нет, любовь моя, ты должна признать, что он поступил дьявольски любезно! Будь я проклят, если когда-либо надеялся, будто он пригласит меня в Чанс! Говоря по правде, думал, он меня терпеть не может. Так что я, пожалуй, поеду. Конечно, там наверняка будет смертельно скучно: ни повеселиться, ни пошуметь, а компания, как пить дать, подберется чопорная. Однако побывать в Чансе того стоит! Знаешь, я сделаю вот что: приглашу его пропустить со мной стаканчик вина! Нет, клянусь Юпитером, я лучше приглашу его отужинать со мной! Как думаешь, быть может, мне стоит переодеться, любовь моя? Нет! Это может смутить его. Я надену свежий шейный платок – это именно то, что нужно!

Полный столь дружеских планов, Ньюджент поспешно вышел из комнаты. Ианта вновь дала волю слезам, но воспрянула духом, когда Феба заверила ее, что позаботится об Эдмунде на обратном пути в Лондон.

– Ох, дорогая мисс Марлоу, если бы не ваше участие, я бы ни за что не согласилась расстаться с ним! – заявила Ианта, порывисто пожимая руку Фебе. – Я уверена, вы станете ухаживать за ним с той же заботой, что и я! А если кто-либо окажется настолько несправедливым, что заявит, будто я предала своего ребенка, то вы же знаете, что это неправда!

– Если кто-либо скажет что-нибудь подобное в моем присутствии, то я отвечу: его силой отняли от вашей груди! – пообещала Феба. – А теперь прошу извинить меня! Мне нужно идти к нему, чтобы задуть свечу.

Но, войдя в спальню, которую она делила с Эдмундом, Феба замерла на пороге, поскольку на краю кроватки Эдмунда сидел Сильвестр. При появлении мисс Марлоу он тут же поднялся и с некоторым стеснением проговорил:

– Прошу прощения! Мне не следовало здесь находиться, однако Эдмунд позвал меня.

– Разумеется! Ничего страшного! – ответила она ему куда более дружеским тоном, чем раньше.

– Феба, дядя Вестер говорит, что мой папа отрезал бы одну кисточку, а сам он отрезал бы вторую! – сообщил ей Эдмунд. Глазенки малыша возбужденно сверкали.

Она не удержалась от смеха, а затем спросила:

– Интересно, что он сказал бы, если бы ты срезал кисточки с его сапог?

– Да, я только что объяснял ему, что проделывать подобные штуки с дядьями возбраняется строго-настрого! – сказал Сильвестр и взъерошил кудри Эдмунда. – Спокойной ночи, разбойник!

– Ты больше не уедешь? – спросил вдруг Эдмунд, охваченный внезапным страхом.

– Без тебя – нет.

– А Феба? А Том?

– Да, они все поедут вместе с нами.

– Хорошо! – обрадовался Эдмунд и отпустил полу сюртука Сильвестра. – Ох, и повеселимся же мы!