Ошеломленное восклицание, сорвавшееся с ее уст, и выражение смятения, появившееся на лице девушки, доставили Сильвестру мстительное удовлетворение.

– А, как поживаете? – с преувеличенной любезностью осведомился он.

Крепко вцепившись одной рукой в перила и с отчаянием глядя на него, она пробормотала:

– Мама…

– Ну разумеется! Снаружи, в моей коляске! – Заметив, что Феба смертельно побледнела, он резко бросил: – Не будьте такой гусыней! Неужели вы полагаете, что я согласился бы подвезти вашу матушку хотя бы на тридцать ярдов, не говоря уже о тридцати милях?

К лицу ее жарко прихлынула кровь.

– Нет… – сказала Феба. – Да и она не согласилась бы сесть в коляску! Но что… Что привело вас сюда, сэр?

– Любопытство, сударыня. Я заметил потерпевший аварию экипаж на дороге и догадался, что это коляска мистера Орде.

– О! Так вы не… Вы приехали не за тем, чтобы… – Девушка в смятении умолкла; но, видя, что герцог обратил на нее вопросительный взгляд, выпалила:

– Вы приехали не затем, чтобы найти меня?

– Увы, нет! – извиняющимся тоном ответил он. – Я всего лишь направляюсь в Лондон. Боюсь, мисс Марлоу, вы были введены в заблуждение.

– Вы хотите сказать, что не собираетесь делать мне предложение? – требовательно спросила она.

– А вы, я вижу, не любите ходить вокруг да около, не так ли? Что ж, извольте: отвечу вам с такой же прямотой – нет, не собираюсь.

Она ничуть не оскорбилась и со вздохом облегчения воскликнула:

– Слава богу! Но все это ужасно неловко. Однако же, полагаю, лучше уж вы, чем кто-либо другой!

– Премного вам благодарен!

– Словом, когда вы вошли, я надеялась, это вернулся тот гадкий конюх.

– Что еще за гадкий конюх?

– Тот самый, который тут работает. Миссис Скелинг – здешняя хозяйка – отправила его в Ньюбери за продуктами, опасаясь, что снег отрежет их от внешнего мира на несколько недель, а он до сих пор не вернулся. У него там дом, и миссис Скелинг допускает, что конюх может и остаться под предлогом того, что снегопад, дескать, замел дорогу. Но все дело в том, что он уехал на единственной лошади, которая у него есть! Том – мистер Орде – и слушать не желает, чтобы я оседлала Трасти, хотя, по правде говоря, это и впрямь было бы неудобно, потому что седла у нас нет, а я не захватила с собой платье для верховой езды. И вообще на Трасти верхом еще не ездил никто. Тру повез бы меня как миленький, однако это невозможно: он растянул себе сухожилие левого колена. А вот нога действительно сломана, и на нее нужно наложить лубок!

– Нога? Чья нога? – прервал Фебу Сильвестр. – Лошади?

– О нет! Все не так плохо! – заверила его девушка. – Нога мистера Орде.

– Вы уверены, что она и впрямь сломана? – недоверчиво осведомился герцог. – Как же он добрался сюда, в таком случае? И кто распряг лошадей и снял сбрую?

– Там был один батрак, он вел под уздцы ослика, который тащил тележку. Именно тогда все и случилось: Трасти ужасно недолюбливает осликов, а тот еще и заревел на него, когда Том взял его под уздцы. По-моему, Том споткнулся о плед, которым укрывался, в этот момент и стрясалась беда. Батрак помог мне распрячь Трасти и Тру; а потом он уложил Тома в свою тележку и привез его сюда, пока я вела лошадей в поводу. Нам с миссис Скелинг удалось разрезать и снять сапог Тома, но, боюсь, мы причинили ему ужасную боль, поскольку в самый разгар операции он лишился чувств. И вот мы с тех пор сидим и ждем, нога бедного Тома до сих пор не в лубке, а мы не можем привезти к нему доктора, и все из-за того гадкого конюха!

– Боже милостивый! – пробормотал Сильвестр, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. – Подождите минуточку!

С этими словами герцог вернулся на дорогу, к тому месту, где его поджидал Кигли.

– Отведи их в конюшню, Джон! – распорядился его светлость. – Мы заночуем здесь. Конюх в гостинице только один, но он уехал в Ньюбери, поэтому, если во дворе никого не встретишь, делай, как сочтешь нужным!

– Заночуем здесь, ваша светлость? – не веря своим ушам, осведомился Кигли.

– Думаю, что да: через пару часов стемнеет окончательно, так что ехать дальше не имеет смысла, – отозвался Сильвестр, вновь исчезая в доме.

Оказалось, что за время его отсутствия к Фебе успела присоединиться дородная женщина в домашнем чепце, из-под которого выбивались серебристо-стальные кудри, а на миловидном личике читалось явное беспокойство. Она присела перед ним в реверансе; Феба же, многозначительно глядя на Сильвестра, сказала:

– Это миссис Скелинг, сэр, которая проявила чрезвычайную доброту к моему брату и мне!

– Как любезно с ее стороны! – отозвался Сильвестр, одаряя владелицу гостиницы чарующей улыбкой, которая позволяла ему покорять сердца тех, кому была адресована. – Их родители будут рады узнать, что мои безрассудные молодые друзья оказались в столь надежных руках. Я только что приказал своему груму отвести лошадей в конюшню, но, пожалуй, теперь вы сами скажете ему, что и как он должен сделать. Вы сможете приютить нас обоих?

– Да, конечно, сэр, я буду счастлива… Вот только дом у меня очень простой для такого гостя, как вы… Но бедного молодого джентльмена я поместила в лучшую комнату! – взволнованно сообщила ему миссис Скелинг.

– О, это не имеет решительно никакого значения! – отозвался Сильвестр, стягивая перчатки. – Думаю, сударыня, теперь вы можете проводить меня к вашему брату.

Феба заколебалась и, когда миссис Скелинг суетливо скрылась в заднем помещении, с подозрением осведомилась:

– Для чего вам понадобился Том? И почему вы хотите остановиться здесь?

– О, дело вовсе не в моем хотении! – парировал герцог, насмешливо глядя на нее. – Это всего лишь мужская солидарность, сударыня! Я бы оказался изрядной свиньей, оставив бедолагу в руках двух женщин! А теперь ведите меня к нему! Обещаю вам, он будет рад видеть меня!

– А вот я так не думаю, – отрезала Феба, хмуро глядя на его светлость. – И еще мне очень хотелось бы знать, почему вы заговорили о нас с миссис Скелинг, словно приходитесь нам дедушкой!

– А я и чувствую себя вашим дедом, – ответил он. – Ну же, ведите меня к страдальцу и давайте посмотрим, что для него можно сделать!

Фебу по-прежнему одолевали сомнения, однако, несколько поразмыслив, она весьма нелюбезно согласилась:

– Ладно! Но я не позволю вам ругать его или попрекать, имейте в виду!

– Боже милостивый, кто я такой, чтобы читать ему нотации? – сказал Сильвестр, поднимаясь вслед за ней по узкой лестнице.

Лучшая спальня миссис Скелинг оказалась комнатой с низким потолком в передней части дома. В камине за решеткой горел огонь, а слуховое окно было задернуто шторами, не пропускавшими внутрь тусклые унылые сумерки. На туалетном столике с зеркалом стояла масляная лампа, на каминной полке красовались два подсвечника, а довершали облик приятного и уютного помещения малиновые занавеси вокруг кровати. На ней лежал Том, полностью одетый, за исключением сапог и чулок. Ноги его прикрывало стеганое лоскутное одеяло, а плечи опирались на груду пышных подушек. Лицо его осунулось, а в глазах, взгляд которых был устремлен на дверь, таилась боль.

– Том, это… это герцог Солфорд! – вымолвила Феба. – Он вынудил меня привести его сюда, так что – вот он, собственной персоной!

Подобные ошеломляющие известия заставили Тома приподняться на локте. Молодой человек скривился от боли, но она отнюдь не уменьшила его решимости любой ценой противостоять попыткам вернуть Фебу обратно в Остерби.

– Солфорд? – выговорил он с таким видом, словно не верил своим ушам. – Ты хочешь сказать… Иди сюда, Феба, и ничего не бойся! У него нет над тобой власти, и он знает об этом!

– Эй, эй, только не вздумайте разыгрывать передо мной древнегреческую трагедию! – сказал Сильвестр, подходя к кровати. – У меня нет власти над вами обоими, и я не опереточный злодей. Как поживаете?

Обнаружив, что ему протягивают руку, Том пожал ее, окончательно сбитый с толку, и, запинаясь, пробормотал:

– О… как вы поживаете, сэр? Я имею в виду…

– Боюсь, что лучше вас, – ответил Сильвестр. – А вот вы, похоже, попали в чертовски неприятную переделку, не так ли? Могу я взглянуть? – Не дожидаясь ответа, он откинул в сторону лоскутное одеяло. Том инстинктивно напрягся, но герцог поднял на него глаза и улыбнулся: – Я не стану прикасаться к вашей ноге. Вас здорово мучили?

Том ответил ему со слабой улыбкой:

– Изрядно!

– Что ж, мне очень жаль, но нам нужно было снять с тебя сапог, и мы действительно старались не причинять тебе лишней боли, – вмешалась Феба.

– Да, знаю. Если бы еще этот недоумок не заявил, что ему известно, как вправлять кость, а миссис Скелинг не поверила ему!

– Звучит устрашающе, – заметил Сильвестр, не отрывая взгляда от больной ноги, кожа на которой воспалилась и носила явственные следы неумелого обращения.

– Так оно и было, – клятвенно заверил его Том. – Он – сын миссис Скелинг, причем изрядно больной на голову, как мне представляется!

– Он страдает умственной отсталостью от рождения, – поправила юношу Феба. – Собственно, я жалею о том, что позволила ему вмешаться, но с бедным Тру он обращался довольно умело, почему я и решила, что он сможет вправить тебе кость, ведь такие люди нередко обладают подобными знаниями. – Заметив, что Сильвестр с насмешкой смотрит на нее, она с вызовом добавила: – Это действительно так! В нашей деревне живет такой вот самородок не от мира сего, который в лошадях разбирается лучше любого ветеринара!

– Вам следовало бы оказаться лошадью, Орде, – обронил Сильвестр. – Как давно это случилось?

– Не могу сказать в точности, сэр, но прошло уже много времени: целая вечность, как мне кажется, – ответил Том.

– Я не доктор и даже не ветеринар, однако полагаю, кость следует вправить как можно скорее. Ладно, посмотрим, что здесь можно сделать. Ох, да не пугайтесь вы раньше времени! Я лично не буду предпринимать никаких попыток! Нам понадобится Кигли – мой грум. Не удивлюсь, если он, среди прочего, знает и то, как вам помочь.

– Ваш грум? – скептически протянула Феба. – Как он может разбираться в подобных вещах, хотела бы я знать?

– Не исключено, что он и не разбирается, и тогда сам скажет нам об этом. Однажды он вправил мне плечо, когда я был еще мальчишкой и вывихнул его. Помнится, осмотреть меня пожаловал доктор, который заявил, что и сам не сделал бы лучше. Я позову Кигли, – сказал Сильвестр и направился к двери.

Он вышел, а Том обратил недоуменный взгляд на Фебу.

– Какого дьявола ему здесь понадобилось? – поинтересовался юноша. – Поначалу я подумал, он преследует нас, но если так, с чего это он вздумал обеспокоиться состоянием моей ноги?

– Не знаю! – заявила в ответ Феба. – А вот в том, что он приехал сюда не потому, что искал меня, я уверена! Собственно говоря, он сказал мне, что приезжал в Остерби совсем не с целью сделать мне предложение. Еще никогда в жизни я не испытывала подобного облегчения!

Том в растерянности уставился на Фебу, но, поскольку перипетии минувшего дня изрядно вымотали его и нога к тому же причиняла юноше сильную боль, он не стал продолжать расспросы, а погрузился в молчание.

Вскоре вернулся Сильвестр, он привел с собой Кигли. В руке грум держал стакан с густой темно-коричневой жидкостью, который и поставил на маленький столик подле кровати.

– В общем, Кигли говорит, что если перелом несложный, то он готов наложить лубок, – жизнерадостно сообщил герцог. – Что ж, будем надеяться на лучшее! Но первым делом, полагаю, вы должны переодеться в ночную рубашку. Вам наверняка чертовски неудобно!

– Ой, пожалуйста, убедите его раздеться! – воскликнула Феба, впервые с одобрением глядя на Сильвестра. – Мы с миссис Скелинг предлагали ему это с самого начала, но он отказывался наотрез!

– Вы меня изумляете! – заявил Сильвестр. – Если он и мне выкажет подобное упрямство, то мы с Кигли разденем его силой. Кстати, мисс Марлоу, вы пока можете сойти вниз – сделайте одолжение, прошу вас! – и помогите миссис Скелинг разорвать простыню на узкие полоски. Да, я понимаю, что вы не хотите оставлять его наедине с нами, но, поверьте мне, ваше присутствие здесь совершенно излишне! Ступайте и сварите ему поссет, или бульон, или что-нибудь, что сочтете нужным!

Девушка заупрямилась было, но с кровати донеслось хихиканье Тома, что и решило дело.

– И правда, ступай себе, Феба! – взмолился юноша.

Она ушла, однако случившееся отнюдь не расположило ее к Сильвестру, который вежливо распахнул перед ней дверь и с непонятным выражением произнес, когда она проходила мимо:

– Совсем скоро вы вернетесь сюда!

Том, однако же, преисполнился такой благодарности, что Сильвестр показался ему вполне приличным малым; а когда тот, отвернувшись от двери, подмигнул ему, юноша улыбнулся в ответ и застенчиво сказал:

– Чрезвычайно вам признателен, сэр! Она – хорошая девочка, лучшей и желать нельзя, но… но…

– Я знаю, – сочувственно откликнулся Сильвестр. – Из таких получаются ангелы-хранители!

– Да, – согласился Том, с опаской поглядывая на Кигли, который, сняв сюртук, решительно и зловеще принялся закатывать рукава рубашки.

– Вам придется немного потерпеть, сэр, – сказал Тому Кигли. – Сначала я осмотрю вас, чтобы найти кость, которую вы сломали в ноге, если вообще сломали, в чем я пока не уверен, поскольку располагаю лишь той информацией, что вы сообщили.

Том смирился с неизбежным, стиснул зубы и сжал кулаки. На лбу молодого человека выступили крупные капли пота, но он стоически терпел, пока Кигли осматривал его. Поездка на жесткой и тряской телеге, равно как и неумелые попытки Уилла Скелинга вправить сломанную кость, вызвали обширное воспаление. Выпрямляясь, Кигли сказал:

– Хорошенько же они над вами поиздевались, сэр! Да, у вас действительно сломана малая берцовая кость – и пусть это послужит вам утешением, потому что все могло быть гораздо хуже. А теперь, если этот олух приготовил мне несколько щепок для лубка, как я просил его, то мы поставим вас на ноги, не успеете вы и глазом моргнуть!

– Ты уверен, Джон? – осведомился Сильвестр. – Не хватало только навредить ему еще сильнее!

– Я постараюсь, ваша светлость. Но думаю, нам лучше бы уложить молодого джентльмена в постель. Мне придется разрезать его бриджи с левой стороны, однако снять их будет легче, пока его нога не уложена в лубок.

Сильвестр согласно кивнул; Том слабым голосом пробормотал:

– Моя бритва лежит на туалетном столике. Вы можете использовать ее. Она все равно испорчена после того, как ею разрезали мой сапог.

– Пусть это вас не тревожит! – успокоил юношу Сильвестр. – Я могу одолжить вам одну из своих.

Том поблагодарил его светлость. Юноша позволил переодеть себя в ночную рубашку и вновь уложить на подушки, после чего признался, что теперь чувствует себя намного удобнее. Кигли вышел, чтобы принести щепу и повязки, а Том, побледнев, заявил со всей бесшабашностью, на которую был способен, что будет дьявольски рад, когда все это закончится.

– Еще бы, – согласился Сильвестр. Взяв с туалетного столика стакан, который принес в комнату, он протянул его юноше. – А пока выпейте вот это, оно подкрепит вас. И до дна!

Том с сомнением посмотрел на темную маслянистую жидкость, но принял стакан и поднес его к губам, однако тут же вновь опустил.

– Да, но ведь это ром, не так ли, сэр?

– Точно. Он вам не нравится?

– Не очень, честно говоря. Однако вся штука в том, что я буду пьян как сапожник, если выпью все!

– Это не имеет ни малейшего значения. А-а, вы думаете о том, что скажет мисс Марлоу? Не беспокойтесь: я не позволю ей войти сюда, пока вы не проспитесь. И не спорьте со мной! Просто выпейте и расслабьтесь.

Кигли, вернувшись, обнаружил, что на губах его пациента уже играет блаженная улыбка, и с одобрением заметил:

– Вот и молодец! Изрядно заложили за воротник, а, сэр? Теперь вам, похоже, все едино, что с вами будут делать. Ежели ваша светлость соблаговолит помочь мне…

Если Том и не оказался настолько бесчувственным, как оптимистически предрекал Кигли, то ром, вне всякого сомнения, позволил ему намного легче перенести мучения следующих нескольких минут. Юноша вел себя с большим достоинством, постоянно подбадриваемый Кигли, который сообщил ему, что он – храбрец, каких поискать. Вскоре суровое испытание закончилось. Том чувствовал себя слабым и больным. Нога у него ныла, перед глазами все плыло, и он поспешно смежил веки, подчиняясь могучему действию рома. Кигли, с удовлетворением глядя, как юноша проваливается в глубокий сон, кивнул Сильвестру и коротко сказал:

– С ним все будет в порядке, ваша светлость.

– Очень на это надеюсь, но мы все-таки должны показать его хирургу, – отозвался Сильвестр, с тревогой глядя на Тома. – Если с ним что-нибудь случится, я не желаю нести за это ответственность. Он ведь еще несовершеннолетний. Хотелось бы мне знать, за каким дьяволом я впутался в эту историю?

– Ага! – заметил Кигли, задувая свечи. – Именно об этом я и спрашиваю себя, ваша светлость!

Они вместе вышли из комнаты и спустились в буфетную. Здесь обнаружили Фебу, сидевшую перед очагом, в котором полыхал жаркий огонь. На лице девушки были написаны тревога и беспокойство.

– Кигли вправил кость, и Орде заснул, – сказал Сильвестр. – Насколько я понимаю, больше ничего сделать нельзя, однако все равно… Что там с погодой? – Подойдя к окну, он отодвинул занавеску. – Снег идет по-прежнему, но пока еще окончательно не стемнело. Чего бы вам хотелось, мисс Марлоу?

Девушка, улыбнувшись Кигли и поблагодарив его, метнула на грума извиняющийся взгляд и добавила:

– Я бы хотела привезти к Тому врача, чтобы он осмотрел его. Ведь если бы не я, то с ним ничего бы не случилось, и я знаю, что миссис Орде хотела бы того же самого. Какая досада! Миссис Скелинг говорила мне о докторе в Ньюбери, однако я только что выяснила, что в Хангерфорде живет некий доктор Упсалл! Знай я об этом раньше, сама сходила бы за ним, потому что тут всего-то четыре мили с небольшим. Но миссис Скелинг не стала сразу говорить мне о нем, потому что, насколько я поняла, он важная шишка и мог бы не снизойти до нее.

– Будем надеяться, он снизойдет до меня. Как вы полагаете, этот недоумок способен сопроводить меня к его дому?

– Полагаю, что да. Во всяком случае, он так говорит. Однако уже темнеет, и, быть может, доктор не захочет выходить из дома ради какого-то незнакомца?

– Вздор! – отрезал Сильвестр. – Это его работа – выезжать на вызов. Кроме того, ему хорошо заплатят за беспокойство. Джон, отправляйся к лошадям и запряги их, да поживее, и скажи молодому Скелингу, что он едет с тобой! Этому доктору Упсаллу ты покажешь мою визитную карточку и передашь, что я буду весьма ему признателен, если он прибудет сюда тотчас же.

– Очень хорошо, ваша светлость, – ответил Кигли.

Не успел грум выйти из комнаты, как Феба, с растущим негодованием выслушав распоряжение Сильвестра, с упреком воскликнула:

– Неужели вы готовы в такую погоду отправить этого беднягу в путь?

Сильвестр удивленно спросил:

– Вы же сами сказали, что хотели, чтобы Орде осмотрел доктор, не так ли? Признаюсь вам, наши желания совпадают, и хотя с ним, скорее всего, ничего не случится, если мы подождем до утра, к тому времени дорогу может полностью замести снегом.

– Вы правы, я действительно хочу, чтобы Тома осмотрел доктор, – подтвердила Феба. – И если вы доверите мне своих лошадей, я сама привезу его – поскольку вы-то уж явно никуда не поедете!

– Я? – кажется, герцог опешил от неожиданности. – С какой стати я должен куда-то ехать?

– Неужели вы не видите, что ваш грум сильно простудился? – гневно спросила она. – Он и так выглядит измученным до полусмерти, а вы опять отправляете его в путь, даже не задумываясь о том, чего ему может стоить это! Полагаю, вам решительно все равно, если он подхватит воспаление легких или даже чахотку!

Сильвестр, разозлившись, огрызнулся:

– Совсем напротив! Я окажусь в очень неудобном положении!

– У вас наверняка есть и другие грумы, не так ли? Уверена, вы не испытываете недостатка в слугах и потому можете не утруждать себя!

– Другие грумы! Но Кигли только один! Быть может, вам будет небезынтересно узнать, мисс Марлоу, что я очень привязан к нему!

– Меня это не интересует, потому что я в это не верю! – с жаром возразила она. – Иначе вы не везли бы его рядом с собой в открытой коляске целых тридцать миль в такой день, как сегодня! Вот вы бы сами смогли уехать из Остерби, если бы простудились? Да ни за что!

– Вы ошибаетесь! Я непременно уехал бы, поскольку никогда не обращал внимания на подобные пустяки!

– Но ведь вам и не пятьдесят лет или даже больше!

– И Кигли тоже! Пятьдесят лет, надо же такое сказать! Да ему немногим больше сорока! – сердито заявил Сильвестр. – Более того, если бы он счел себя слишком больным, чтобы ехать со мной, он так бы и сказал мне!

По губам девушки скользнула презрительная усмешка.

– Неужели?

– Да, он… – Но Сильвестр вдруг умолк, оборвав себя на полуслове, в упор глядя на нее немигающим взглядом. Щеки его заалели, и он чопорно проговорил: – Во всяком случае, ему следовало бы так и сделать. Он прекрасно знает, что я ни за что на свете… О господи, да вы, похоже, полагаете меня бесчеловечным тираном!

– Нет, я полагаю вас всего лишь эгоистом! – ответила она. – Вы, наверное, даже не заметили, что бедолага сильно простудился.

Язвительный ответ уже готов был сорваться с губ герцога, но он сдержался, и лишь румянец на его щеках вспыхнул еще жарче, когда он вспомнил, как разозлился на Кигли, подцепившего инфекционную простуду; Сильвестру тогда очень не хотелось заразиться от грума.

Впрочем, не успела Феба выразить столь страстную укоризну, как и у нее в памяти всплыли неприятные воспоминания. Покраснев куда сильнее Сильвестра, она в смятении пролепетала:

– Прошу прощения! С моей стороны было дурно говорить так, когда… когда я многим обязана вам! Прошу вас простить меня, сэр!

– Это все сущие пустяки, мисс Марлоу, – холодно ответил он. – Это я должен быть вам благодарен за то, что вы обратили мое внимание на состояние Кигли. Позвольте заверить вас, что вам больше не о чем беспокоиться! Я слишком эгоистичен для того, чтобы позволить ему слечь, и ни в коем случае не отправлю его в Хангерфорд.

Прежде чем она успела ответить что-либо, в комнату вошел Кигли, кутаясь в тяжелое пальто для верховой езды и с теплым шарфом на шее.

– Прошу прощения, ваша светлость, но я не взял у вас визитную карточку, – сказал он.

– Я передумал, Джон, – возразил Сильвестр. – Я поеду сам.

– Поедете сами, ваша светлость? – эхом откликнулся Кигли. – Будет ли мне позволено спросить, с чего это вдруг? Если ваша светлость не доверяет мне в том, что я смогу управиться с вашими серыми в яблоках лошадками, то надеюсь, ваша светлость простит меня, если скажу, что это будет уже не в первый раз! Быть может, ваша светлость предпочтет править ими в одиночку, без того, чтобы я сидел с вами рядом?

Тяжеловесный сарказм его слов разгладил нахмуренные морщинки на лбу Сильвестра.

– Именно так! – сказал он, насмешливо глядя на своего разобиженного подручного. – Я поеду один! Хотя нет, не так! Я возьму с собой этого недоумка. Надеюсь, он не убьет меня или что-нибудь в этом роде! Нет, не спорь со мной! Мисс Марлоу полагает, что ты готов слечь с чахоткой, и я не могу допустить, чтобы твоя смерть оказалась на моей совести! Кроме того, что я буду делать без тебя? Где мое пальто?

Кигли обратил на Фебу изумленный взгляд, в котором читалась легкая укоризна.

– Я? Проклятье, мадам, со мной все в полном порядке, если не считать пустяковой простуды! А теперь, ваша светлость, если вы дадите мне свою визитную карточку, я поеду! Только больше не шутите так, прошу вас, потому что если я не выеду тотчас же, то запросто могу слететь в канаву, что будет уже совсем не смешно!

– Нет, я принял окончательное решение – ты никуда не поедешь, – заявил Сильвестр. – Ты оставил мое пальто в моей спальне? Где, кстати, моя спальня? Проводи меня туда немедленно, а сам отправляйся запрягать лошадей! Боже милосердный, или будет лучше, если я сам этим займусь? Мисс Марлоу, как вы полагаете…

Кигли вмешался раньше, чем Феба успела ответить на вопрос, который не без оснований сочла провокационным. Повторив свою просьбу не шутить больше, грум выразил решительный протест против того, чтобы его светлость лично разъезжал по окрестностям в поисках какого-то костоправа. Подобное поведение с его стороны просто непозволительно, сурово закончил он.

– Позволь мне самому судить об этом, – заявил в ответ Сильвестр. – Запряги лошадей немедленно!

Он уже шагнул к двери, но тут его, совершенно неожиданно, остановила Феба:

– Прошу вас! Мне бы не хотелось обременять вас просьбой, которую вы можете счесть хлопотной, но… Но если вы едете в Хангерфорд, не могли бы приобрести для меня несколько унций хлористого аммония, пинту винного спирта и немного спермацетовой мази?

Губы Сильвестра дрогнули, и он расхохотался.

– Безусловно, мисс Марлоу! Вы уверены, что не хотите, чтобы я купил для вас что-либо еще?

– Нет, – вполне серьезно ответила она. – Уксус у миссис Скелинг имеется в достаточном количестве. А если вы не найдете мазь, то она даст мне топленого свиного сала – вот только я не уверена в том, что в нем не окажется соли. Это для передней ноги Трасти, – добавила Феба, заметив, что он вновь готов рассмеяться. – У него там сильная ссадина: полагаю, бедняга Тру лягнул его, когда он пытался выбраться из канавы.

– Я схожу на конюшню и взгляну на него, мисс, – сказал Кигли, в котором проснулся профессиональный интерес. – Ссадина, говорите? На том месте надо сделать примочку, прежде чем накладывать мазь.

– О, я каждый час прикладываю ему примочку и на коленное сухожилие Тру тоже! Я буду вам чрезвычайно признательна, Кигли, если вы взглянете на рану, а потом скажете мне, не должна ли я сделать ему и припарку из отрубей нынче вечером.

– Помоги мисс Марлоу, Джон, но сначала запряги серых в яблоках! – вмешался в разговор Сильвестр. – Кроме того, позаботься о том, чтобы в наших комнатах развели огонь, закажи ужин и отдельную гостиную – нет, пожалуй, в таком маленьком доме ее не окажется: лучше скажи хозяйке, что я снимаю вот эту комнату, – не тревожь мистера Орде и держи наготове все ингредиенты для пунша к моему возвращению. Да, и не позволяй мисс Марлоу надолго задержать тебя в холодной конюшне!

Выпустив эту парфянскую стрелу, он удалился. Кигли последовал за ним, не переставая увещевать его до тех пор, пока Сильвестр не сел в коляску.

– Черт тебя побери, Джон, нет! – сказал герцог. – Ты останешься здесь и начнешь лечить свою простуду. Почему ты мне сразу не сказал, что тебе нездоровится, глупец ты этакий? Я бы взял с собой Свейла, а ты поехал бы следом за нами в карете.

В тоне голоса его светлости прозвучало раскаяние, Кигли наверняка удивился бы этому. Но сейчас грум был настолько возмущен предложением уступить свой пост Свейлу, что даже не заметил необычайной заботливости Сильвестра. К тому времени как он обрел дар речи, дабы отвергнуть сие нечестивое предложение, воспользовавшись для этого отнюдь не парламентскими выражениями, Сильвестр уже сел в коляску и щелкнул вожжами, трогая лошадей с места. Восседавший рядом с ним Уилл Скелинг, неуклюжий подросток, лучившийся идиотским дружелюбием, заулыбался во весь рот и откинулся на спинку сиденья с видом человека, который готовится получить самое большое удовольствие в своей жизни.