К половине шестого Гевин Пленмеллер вернулся в Седары. Гости уже начинали расходиться. Первой на своем допотопном «остине» уехала миссис Айнстейбл, чуть не расплющив входящего в ворота Пленмеллера.
Она притормозила.
— Простите, Гевин. Я вас не напугала?
— Прямо до смерти, — ответил Пленмеллер, подходя к машине. — Меня — калеку! Как вы могли! Не хватало отдавить мне вторую ногу! Я уже мысленно приготовился откинуть копыта.
— Глупо так шутить. Никто не считает вас калекой. К тому же своим скверным поведением вы заслужили, чтобы вас слегка попугать. Всем было ясно как день, что вы просто чураетесь Мэвис Уоренби. Безусловно, она скучновата, но неужели вы не могли придумать любую уважительную причину, чтобы пораньше уйти домой?
— Тогда бы все подумали, что мне не понравилась вечеринка, — парировал Пленмеллер.
— В любом случае это было бы лучше, чем придумывать этот поход за документами для Бернарда.
— Вы неправы. Могу доказать чистоту моих помыслов, — сказал Пленмеллер, доставая из кармана пиджака толстый пакет и протягивая его с ехидной улыбкой миссис Айнстейбл. — Мистер Айнстейбл все еще играет в теннис? — спросил он.
— Да. Я не стала его ждать. Он собирается пойти домой другой дорогой, чтобы посмотреть, как дела на полях. Ужасная глупость с его стороны. Не понимаю, зачем ему это надо.
— А мне кажется, это не так уж глупо. Кстати, как вы себя чувствуете, миссис Айнстейбл? Вы уверены, что доберетесь самостоятельно?
— Спасибо, я чувствую себя прекрасно. А вы заговорили об этом, чтобы вас подвезли?
— Ну что вы? Я не достоин такой чести, — съязвил Гевин.
— Тогда прощаюсь с вами. — Миссис Айнстейбл махнула рукой и выехала из ворот, а Пленмеллер отправился к оставшимся гостям.
Очередной сет в это время подошел к концу, и отыгравшаяся Делия Линдейл подошла попрощаться и поблагодарить миссис Хасвел за прием. Маленькую Розу-Веронику пора было укладывать в постель, и хозяйка не пыталась удержать Линдейлов.
— Мне тоже нора идти, — сказала Эбби.
— Не торопись. Я отвезу тебя домой, — предложил Чарльз.
— Ерунда. Пройдусь пешком.
— Ты, конечно, можешь пройтись, но все-таки я тебя подвезу.
Она рассмеялась:
— Из-за такого маленького расстояния не стоит даже заводить машину.
— Конечно, не стоит. Считай, что я делаю это для мистера Драйбека.
— Очень мило с твоей стороны, мой мальчик, — отозвался мистер Драйбек. — Не откажусь от такого предложения. Последняя игра была просто замечательной, но я уже подустал.
— Чарльз, если ты повезешь домой Эбби и мистера Драйбека, то подбрось тогда уж и майора, — сказала миссис Хасвел. — Мэвис и миссис Клайборн я попрошу помочь мне разобраться с призами. Это займет всего несколько минут. О, я смотрю, на корте уже закончили. Кто выиграл?
— Отличная игра! С переменным успехом, — сказал сквайр, обтирая лицо и шею полотенцем. — Да, годы уже не те. А, Пленмеллер, приветствую вас. Вы снова здесь? Вроде вы собирались уходить?
— Разве вы сомневались в том, что я вернусь, сэр? Я ходил за документами для вас. Лично я не нашел их интересными.
Сквайр удивленно посмотрел на Пленмеллера.
— Не думаю, что в этом была такая большая нужда. Но, как бы то ни было, я вам благодарен. Где конверт?
— Я снова допустил ужасную ошибку. Я отдал все миссис Айнстейбл.
— Жаль. Линдейл мог бы забрать документы и ознакомиться с их содержанием дома. Если вам со мной по пути, можем пройтись вместе, Кенелм, — повернулся он к Линдейлу.
— Боюсь, что нет. Мы без машины, и мне придется идти пешком.
— Так ведь и мы тоже. Заодно посмотрим, как дела на полях.
— Никто никуда не пойдет, пока все не выпьют, — распорядилась миссис Хасвел.
— Спасибо, но мне уже хватит, — сказал Драйбек. — Не хочу торопить Чарльза, но я обещал экономке, что вернусь пораньше. По субботам она обычно ходит в кино, некрасиво срывать ее планы.
— Да и мне тоже пора. — Майор взглянул на часы.
— Тогда, пожалуй, и я пойду, — заявил Пленмеллер, ставя на стол пустой стакан. — И все-то я вечно делаю не так. Надо было вручить мистеру Айнстейблу конверт, стоя на коленях. Вся беда в моем отвратительном воспитании.
— Могу вас подвезти, но предупреждаю, что в машине будет тесновато, — предложил Гевину Чарльз, не обратив внимания на прозвучавшую дерзость в адрес сквайра.
— Думаю, не стоит. Побреду в гордом одиночестве. Миссис Хасвел, нижайше благодарю вас. Вечер был чудесным.
Гевин поплелся в сторону дома и, обернувшись, проводил взглядом отъезжающую машину.
— Ты не думаешь, что поступил нехорошо? — спросила Эбби, сидящая рядом с Чарльзом. — Может, ему действительно больно ходить?
— Да нет же, — ответил Чарльз. — Он способен ходить милями, а вот что касается игры, то это, наверное, ему все-таки тяжеловато.
— Может, именно поэтому он так себя и ведет, — предположила Эбби.
— Не знаю, — безразлично ответил Чарльз. — Он всегда был таким. Просто он пользуется этим. А люди типа моей матери считают своим долгом жалеть его и терпеть все его выходки, отчего он совсем распоясался.
— Должна сказать, что как бы то ни было, ему не следовало так поступать с Мэвис: уйти и бросить ее.
— Да, это в его стиле. Дешевое пижонство. Его братец Уолтер тоже был тем еще типом. Хотя его изрядно покалечило на войне. Неужели, сэр, все в роду Пленмеллеров были такими? — Чарльз повернулся к Драйбеку.
— Пленмеллеры — старинный род нашего графства. Но не могу сказать, что я хорошо знал их, — ответил Драйбек.
— Они с братом были два сапога пара, — заметил Чарльз.
— На него сильно повлияла смерть Уолтера, — предположил майор. — Не скажу, что Гевин мне симпатичен, но иногда его просто жаль.
— Уолтер покончил жизнь самоубийством, это правда? — спроста Эбби. — Я слышала что-то от своей тети. Что же случилось на самом деле?
— Он отравил себя газом и оставил Гевину письмо, в котором обвинял его в своей смерти, — объяснил Чарльз, сворачивая на Хай-стрит. — Правда, его мучила страшная мигрень, и, возможно, это было истинной причиной.
— Чарльз, остановите у перекрестка. Тут мне совсем рядом, — попросил майор, похлопав в знак благодарности молодого человека по плечу.
— Конечно, сэр. — Чарльз притормозил у обочины.
— Спасибо, — подкашлянул майор. — Уверен, что до вашего отъезда мы еще встретимся на корте, мисс Дирхэм. До свидания, мистер Драйбек.
Высадив майора, который направился в сторону Ултимы Тул, они сразу свернули на Триндейл. Через несколько сот ярдов Чарльз высадил Драйбека и затем поехал вперед на Фокслейн.
— Заедем ко мне, — предложила Эбби. — Уверена, что тетя Мириам будет рада тебя видеть. Она никогда не пьет спиртного, но привыкла, что я не мыслю и дня без бокала джина. Так что приглашаю на чай и джин. Кстати, моя тетя не из тех, кто непременно заявляет после первого бокала: «Тебе ведь хватит, дорогая, подумай о своей печени!»
— С радостью, — улыбнулся Чарльз, захлопывая дверцу машины. — Откровенно говоря, я предложил тебя подвезти в расчете на это приглашение…
— А я и не думала сперва тебя приглашать…
— А меня вовсе и не надо было специально просить. Уже много лет я в дружбе с тетушкой Мириам. Мне она, между прочим, тоже приходится тетей, — заметил Чарльз.
— Как, она тебе тетя?! — удивилась Эбби.
— Спроси ее. Она приняла меня как родного, когда я был совсем еще ребенком.
Чарльз распахнул калитку, и молодые люди оказались в ухоженном садике мисс Патердейл. Навстречу с радостным лаем бросился черный лабрадор.
— Вот видишь, даже Рекс признает, что я здесь свой человек. Ты ведь не будешь утверждать, что он приветствует меня просто из вежливости, правда?
— А он, между прочим, никому не делает исключения и всех приходящих встречает одинаково радушно, — нашлась Эбби.
Она подняла глаза на Чарльза и увидела, что он улыбается.
— Неужели? — весело переспросил Чарльз.
— Вот именно. Удивительно дружелюбная псина. Посмотри, тетя Мириам зовет нас. Пошли!
Чарльз вслед за Эбби вошел в дом.
Мисс Патердейл кивнула в знак приветствия, провела гостей в комнату и обратилась к Эбби:
— Как ты провела время?
— Замечательно, — ответила Эбби.
— Что еще она может ответить? — гордо заявил Чарльз. — Она ведь была моей гостьей.
— Как насчет джина? — спросила мисс Патердейл, подтверждая отличные рекомендации, данные ей племянницей. — Я тут купила кое-что для коктейля, хотя ничего в этом не понимаю. Смешивайте сами.
Чарльз ухмыльнулся, глядя на разнообразные бутылки, выставленные на полочке.
— У вас тут чего только нет. На любой вкус. Надо поэкспериментировать.
— Что ты тут намешал? — подозрительно спросила Эбби, принимая из рук Чарльза бокал с соломинкой.
— Последний вопль моды, — торжественно провозгласил Чарльз. — И бокал лимонада для тетушки Мириам.
— Ты туда ничего не добавил, надеюсь? — спросила мисс Патердейл.
— Ну конечно, нет. Я же знаю ваши вкусы.
Мисс Патердейл лукаво посмотрела на Чарльза:
— Знаю я тебя. Ты всегда был самым озорным мальчишкой из всех, что я видела в жизни.
— Это было до того, как я попал в ваши руки. Вы самая лучшая из всех тетушек мира, — сделал комплимент Чарльз.
— Ты, когда хочешь польстить, прямо соловьем поешь… Ладно, а кто принимал участие в турнире, кроме Драйбека и майора? Насчет них-то я знаю, встретила по дороге, — пояснила мисс Патердейл.
— У нас были все, кроме вас и Флоры. Майор сказал, что Флора не смогла прийти, так как ожидает появления потомства. То есть, конечно, не она сама, а одна из ее собак. По-моему, Уклейка.
— Нет, Уключина, — уточнила мисс Патердейл. — Я заходила к Флоре, и она мне рассказывала об этом минут двадцать.
— Уключина? — переспросил Чарльз.
— Самая лучшая из ее собак — Удочка. Моя любимица, — заметила Эбби.
— Даже лучше, чем Уйма? — с сарказмом переспросил Чарльз.
Завязалась весьма оживленная дискуссия о собаках на букву «у».
— Вы оба не правы, — вступила в спор мисс Патердейл. — Самый лучший из них — Ушлый Урюк!
— Ушлый кто? — в один голос переспросили Чарльз и Эбби.
— Урюк. Самый маленький из последнего помета. Бедняжка скончался.
— Какая жалость, — проговорила Эбби.
— Он был недоношен, — пояснила мисс Патердейл. — Представляю себе сцену, когда человек вне себя от горя выкрикивает на всю улицу: «Урюк! Урюк! Урюк!» Хотя не мне подшучивать над Флорой. Имена моих козочек сами говорят за свою хозяйку — Розалинда и Селия. Наверное, я выпила вина в тот день, когда давала им имена. Селия убежала сегодня днем, и в ее поисках я и встретилась с Флорой, выгуливавшей своих собак.
— А у Уключины уже родились щенки? Мне бы так хотелось посмотреть, — спросила Эбби.
— Еще нет. Флора говорит, что они появятся не раньше чем завтра. По правде, она не пошла к Хасвелам по другой причине. Не хотела встречаться с мистером Уоренби. Он пнул ногой Улитку, когда Флора заходила к ним.
— Зверь! — с негодованием проговорила Эбби.
— Да, мне такое бы тоже не понравилось, — сказал Чарльз. — Надо зайти к Флоре и выразить свое соболезнование. Я очень люблю Улитку. Славная собаченция. Эбби, как насчет еще одного джина моего приготовления?
Она протянула Чарльзу бокал.
— С удовольствием. А что касается Уоренби, то его не было на вечеринке. У него возникла какая-то работа или что-то там еще. Мэвис испереживалась, что дядюшке придется ужинать в одиночестве.
— Да Бог с ним, — отмахнулась мисс Патердейл. — Если бы у Мэвис появилась хотя бы унция здравого смысла! А у нее ее нет и, я уверена, никогда не будет. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что подобное самопожертвование никогда никому не приносило добра.
— Как вы все глубоко понимаете, — почтительно заметила Эбби, принимая из рук Чарльза очередной коктейль.
— Если ты считаешь, что я способна на самопожертвование, то глубоко ошибаешься, — вздернула подбородок мисс Патердейл.
— Тетя Мириам, вы все свое время проводите в помощи нуждающимся и больным, ваша благотворительность не знает границ.
— Это не самопожертвование. Не забывай, что я дочь священнослужителя и привыкла к этому с детства. Кроме того, это доставляет мне удовлетворение. Стала бы я этим заниматься, если бы это было не так. Говоря о самопожертвовании, я имею в виду людей типа Мэвис, позволяющих сделать из себя половую тряпку в стремлении угодить любой прихоти деспота, в данном случае Сэмпсона Уоренби. Они выдают это за добродетель. Возьмите Уоренби. Разве он был бы таким деспотом по отношению к Мэвис, если бы та вела себя по-другому?
— Может быть, и так, — согласился Чарльз. — По крайней мере, по его поведению видно, что он ощущает себя самим Господом Богом. Слышали бы вы, что говорит о нем отец. Он считает, что Уоренби вроде кукловода, управляет людьми как марионетками, дергая за веревочки. Он исключительно амбициозен.
— Комплекс власти, — понимающе пояснила Эбби. — Уоренби стал бы интересным объектом изучения для моего старого зануды. Он бы списал с Уоренби какого-нибудь персонажа.
— Может, я и старомодна, но считаю, что ты не должна называть Джефри Силлота занудой, каким бы он там на самом деле ни был.
— Но он именно такой, да и вы, тетушка, тоже, — весело сказала Эбби. — И в этом нет ничего обидного, наоборот, кротость агнца.
— Никогда не встречала мистера Силлота, но чувствую, что у нас с ним много общего, хотя в кротости меня не обвинишь, — согласилась мисс Патердейл. — Да и похожа я скорее на козу, чем на агнца.
Столь нелестный автопортрет вызвал бурные протесты со стороны Эбби и Чарльза, и это очевидно польстило мисс Патердейл. Настал момент для очередного коктейля, и Чарльз с удовольствием наполнил бокалы. Он передал бокал Эбби, и вдруг все услышали, как хлопнула калитка. В окно Эбби увидела Мэвис, бегущую по тропинке в сторону дома. Девушка была чем-то крайне испугана.
— Господи, что-то случилось! Это Мэвис, — воскликнула Эбби.
Дверь оставили незапертой, но Мэвис Уоренби была не из тех, кто мог бы войти не постучавшись.
— Мисс Патердейл, мисс Патердейл! — раздался взволнованный, полный слез голос Мэвис, а затем — нервный стук в дверь.
— Входи, Мэвис, входи. Господи, дитя мое, что с гобой?
— Ох, нет! Это ужасно! — зарыдала девушка.
— Успокойся, тише! — Чарльз взял ее за плечи. — Что ужасно? Что произошло?
— Проводите ее в гостиную, — распорядилась мисс Патердейл. — Эбби, быстренько достань успокоительное из моей аптечки. Так, Мэвис. Сядь, успокойся и расскажи, что случилось.
— Я мчалась всю дорогу, — задыхаясь, проговорила девушка. — Я не знала, что делать. Я думала только о том, как добегу до вас. Господи, мисс Патердейл, мне так плохо!
— Все у тебя в порядке! — твердо заявила мисс Патердейл. — Чарльз, помоги ей лечь на софу. А ты помолчи, милочка. Не говори ничего, пока не успокоишь дыхание. Неудивительно, что ты задыхаешься, пробежав такой путь. Эбби, налей-ка воды. Мэвис, выпей, и тебе сразу станет легче.
Мэвис залпом выпила воду с лекарством и расплакалась.
— Прекрати немедленно! — приказала мисс Патердейл, опасаясь, что у Мэвис начинается истерика. — Ничего понять не смогу, если ты не перестанешь рыдать. Я не могу разобрать ни слова. Возьми себя в руки!
Резкость мисс Патердейл возымела действие. Мэвис сделала над собой усилие, достала носовой платок и стала вытирать лицо, пытаясь успокоиться.
— Это все дядя! — проговорила она. — Я не знала, что мне делать. Я думала, что упаду в обморок. Это так ужасно. Я только и могла, что побежать к вам.
— Что сделал твой дядя?
— Да нет же, нет. Господи, бедный дядя! Я ведь знала, что не должна была оставлять его одного. Никогда себе этого не прощу!
— Мэвис! — резко сказал Чарльз, уставший от всхлипываний и бессвязных слов девушки. — Скажи наконец, что случилось с твоим дядей?
Мэвис подняла на него мокрые от слез глаза.
— Я думаю… Я думаю, что он мертв.
— Господи! — пробормотал Чарльз и глупо добавил: — Что ты несешь?
— Девочка моя, ты сказала, ты думаешь, что он мертв. Но ведь ты бы, безусловно, не оставила его одного, если б могла что-нибудь для него сделать? — сделала вывод мисс Патердейл.
— Сердечный приступ или что-то еще? — спросил Чарльз.
— Да нет же, нет. Гораздо ужасней. — Мэвис снова разрыдалась. — Его застрелили. Я… я уверена, что он мертв. Сначала я подумала, что он спит. Но это на него не похоже. Я подошла к нему ближе и все поняла, как только разглядела…
— Что ты увидела, Мэвис? Постарайся взять себя в руки, — настаивала мисс Патердейл.
— Простите меня. Я была не в себе. У него в голове, здесь, — она показала пальцем на свой левый висок, — рана! Господи, не спрашивайте меня. И я ведь слышала! Я как раз шла по аллее, ведущей к дому, когда раздался выстрел. Даже остановилась от неожиданности, так как выстрел прозвучал совсем близко. Я подумала, что кто-то охотится на кроликов. Открыла ворота и увидела дядю, сидящего на скамейке под дубом…
— Кошмар! — пробормотала Эбби. — Кто сделал это? Ты кого-нибудь видела?
Мэвис, вытирая глаза, отрицательно помогала головой.
— Никто не прятался в саду? — спросила Эбби.
Мэвис посмотрела на нее пустым взглядом.
— Я была настолько ошеломлена, что не могла думать ни о чем, кроме того, что бедный дядя мертв.
— Но ты хоть огляделась кругом? — настаивала Эбби. — Это ведь произошло за мгновенье до твоего прихода. Кто бы это ни был, он не успел бы убежать. По крайней мере, далеко.
— Я ни о чем не могла думать. Я думала только о дяде.
— Ну хорошо, пусть все было так, — сказал Чарльз. — Когда ты поняла, что произошло, что ты сделала?
Мэвис откинула со лба растрепанные пряди.
— Я не знаю. Я была просто ошарашена и какое-то время не могла и шагу ступить. Это казалось просто невозможным! У меня тряслись ноги, и я еле стояла. Я с трудом вошла в дом.
— Я имею в виду не это. — Чарльз старался не горячиться. — Ты позвонила в полицию или вызвала врача?
— Да нет же, нет! Я знала, что за врачом посылать уже поздно. А о полиции я даже не подумала. И надо ли это делать? Мне кажется, будет только хуже. Начнется следствие, все только и будут говорить об этом, — проговорила девушка.
— Мэвис, родная, ты в своем уме? Ты же знаешь, что у меня нет телефона, и, перед тем как бежать ко мне, ты даже не… Прошу тебя! Только не начинай плакать опять. Чарльз, ты куда?
— Я немедленно поеду в дом Уоренби и вызову полицию. Там же дождусь ее приезда.
— Да, ты совершенно прав, — согласилась мисс Патердейл. — Я поеду с тобой.
— Думаю, вам лучше остаться, — посоветовал Чарльз.
— Чепуха! Может, бедняге еще можно помочь!
— Тетя Мириам! — взмолилась Эбби. — Можно я поеду с Чарльзом? Я знаю, как оказывать первую помощь, и…
— Нет, — резко оборвала ее мисс Патердейл. — Ты останешься здесь и присмотришь за Мэвис.
— Я не могу. Вернее, вы это сделаете гораздо лучше меня. Позвольте мне поехать с Чарльзом! — продолжала упрашивать Эбби, идя вслед за ними.
— Нет! — рявкнул Чарльз, давая понять, что дальнейшие просьбы бессмысленны. — Садитесь в машину, тетя, — он подал руку мисс Патердейл, включил зажигание, и автомобиль сорвался с места. — Мэвис — это редчайший экземпляр! Даже грудной ребенок сообразил бы позвонить в полицию. Полный идиотизм! Как вы думаете, что могло на самом деле произойти? — сказал Чарльз, нажимая на газ.
— Понятия не имею. Может, кто-то и в самом деле охотился на кроликов. Я всегда считала, что пора прекратить это безобразие. Мало того что убивают Божьих тварей, так еще и человека могут запросто подстрелить!
Расстояние между домами Уоренби и мисс Патердейл было небольшим. Вскоре они добрались до места. От улицы дом отделяла высокая изгородь. Чарльз остановил машину возле ограды, так как к дому адвоката не было специального подъезда. Они вошли в сад и склонились над безжизненным телом Сэмпсона Уоренби, полулежащим на скамейке под ветвистым дубом.
Уоренби — невысокий, грузный человек — в домашнем костюме и мягких кожаных тапочках сидел неподвижно и уже явно не нуждался ни в чьей помощи.
— У него был домашний врач? — спросил, выпрямляясь, Чарльз.
— Доктор Уоркоп, но, думаю, сейчас в нем нет нужды, — проговорила мисс Патердейл.
— Да, пожалуй. Но наверное, за ним все же надо послать. Я не знаком с формальностями в подобных случаях, но уверен, что врач должен появиться здесь как можно скорее. Вы знаете, в какой комнате у них телефон?
— В его кабинете. Направо от двери, — ответила мисс Патердейл.
Чарльз зашагал через лужайку в сторону дома. Дом имел форму буквы Е. Парадные комнаты выходили на лужайку и деревенские поля. Французские окна на первом этаже были открыты, и Чарльз влез через одно из них в кабинет Сэмпсона Уоренби. Телефон стоял на столе среди труды бумаг и документов. Чарльз набрал номер доктора Уоркопа.
Через несколько минут он вернулся к мисс Патердейл.
— Ну что? Дозвонился до доктора?
— Да. Он немедленно выезжает. Белингэмская полиция тоже.
Мисс Патердейл откашлялась и грубовато констатировала:
— Ну что ж, Чарльз. Ни ты, ни я ничего не можем сделать для бедняга. Это все!
— Да, он мертв, — с натянутой улыбкой проговорил Чарльз. — Но если хотите представить, что за всем этим может последовать, вам стоит приготовиться к неприятностям.