Леди Букхейвен встретила позднего гостя с неподдельной радостью.

Мистер Веструтер, поднося ее руки к своим губам, произнес:

– Моя дорогая Мэгги! Не могу выразить словами приятное удивление от того, что застал вас дома. Надеюсь, это не вызвано легким недомоганием?

Опустив ее руку, мистер Веструтер насмешливым взглядом окинул присутствующих.

Было бы большим преувеличением сказать, что он не узнал мисс Чаринг в ее новых элегантных нарядах, но Китти с удовлетворением заметила мелькнувшее на его лице удивление. Брови Джека поползли вверх. Мужчина застыл на несколько секунд, прежде чем заговорил снова. Обычное насмешливое выражение вновь появилось на его лице.

– Примите мои искренние поздравления, Китти! – промолвил он. – Клянусь, я чуть было не отвесил глубокий, великосветский поклон неизвестной, модно одетой гостье моей кузины. Тебе очень повезло, Фредди.

Мистер Станден, встретивший появление мистера Веструтера с заметной неприязнью, произнес в ответ:

– Возможно… Ты выбрал очень неподходящее время для визита…

– Да, – согласился Джек, беря за руки Китти и отступив так, чтобы можно было лучше оглядеть девушку.

– Премило, Китти! Вы смотритесь словно новенький пятипенсовик. Это благодаря утонченному вкусу Фредди или вы подбирали себе наряды сами?

Небрежный тон, с каким он произнес эти слова, возбудил в мисс Чаринг сильное желание дать ему пощечину. Подавив в себе этот далекий от светскости порыв, девушка постаралась любезно ответить:

– Вы действительно так считаете? Я весьма признательна, но свои комплименты вам следует адресовать Мэгги, а не Фредди.

– Мои комплименты, Мэгги, – сказал он, отпустив руки Китти и поворачиваясь к леди Букхейвен. – Вам повезло, мой милый маленький игрок.

Мэгги, взяв протянутый им пакет, издала возглас восхищения.

– Я знала, что она должна была выиграть, – сказала девушка. – Очень признательна вам, Джек. Надеюсь, я вас не разорила.

– О, вы оставили меня без средств к существованию. Теперь я должен либо объявить себя банкротом, либо приставить пистолет к виску и спустить курок. Не знаю, что предпочесть.

Она рассмеялась.

– Мне жаль… Фредди! Только вообрази! Сегодня в скачках участвовал конь по кличке Мандарин. Джек уверял меня, что он не выиграет. Какая чепуха! Как Мандарин может не выиграть, если мой супруг сейчас едет в Китай?

Фредди, склонный осудить этот внезапно возникший интерес к ипподрому, собирался в нескольких словах высказать сестре свое братское мнение на сей счет, когда его прервала мисс Чаринг, с живостью воскликнув:

– Джек! Я должна вам кое-что показать. Это подарил мне Фредди. Правда, великолепно? Лучшего подарка и придумать нельзя.

Мистер Веструтер поднес к глазам лорнет и взглянул на сережки. Трудно было вообразить более вежливый тон, чем тот, которым он выразил свой восторг украшением; но Китти заметила легкое изумление, промелькнувшее в его взгляде, и была довольна тем, что, какие бы подозрения Джек не испытывал, поступок Фредди его, по крайней мере, озадачил.

Внесли поднос с чаем.

Мэгги пригласила мистера Веструтера остаться с ними почаевничать, на что тот с усмешкой ответил:

– Я просто не осмелюсь докучать Фредди. У меня сложилось впечатление, будто мой дражайший кузен только и думает, когда я откланяюсь. Не понимаю, почему он столь суров по отношению ко мне? Дорогой кузен! Надеюсь, мой приход в столь неурочный час не натолкнул тебя на ошибочную мысль касательно бесчестности мотивов моего визита в этот дом.

– Боже правый! – воскликнула мисс Чаринг, желая разрядить обстановку. – Как будто Фредди столь наивен! Уверяю вас, вы можете приходить сюда в любое удобное время, и единственное, что скажет вам всякий обитатель этого дома: «А вот и наш Джек!»

Девушка тотчас же пожалела о своих словах, потому что мистер Веструтер, одобрительно взглянув на нее, промолвил:

– Неплохо сказано, Китти!

Потом джентльмен, к немалому смущению мисс Чаринг, принялся расспрашивать, когда он должен преподнести им свадебный подарок. Узнав от Китти, что день бракосочетания пока не определен, мистер Веструтер воскликнул:

– Ой, совсем из головы вылетело! Вы же не объявили о помолвке! Хотел бы я знать, почему держите ее в тайне? Я долго ломал над этим голову, но так ни к чему и не пришел.

К удивлению Китти, мистер Станден поспешил ей на помощь.

– Дело в кори, – сказал Фредди. – Мама хочет дать вечер в честь Китти, но не может сейчас из-за болезни детей. Лучше будет несколько недель подождать.

– А-а-а… – протянул мистер Веструтер. – Как же все просто! А я не додумался… Где вы собираетесь провести медовый месяц?

– Мы… мы еще не решили, – ответила Китти.

– Нет, решили… Поедем в Париж, – подал голос Фредди и, помедлив, добавил: – Китти хочет повидаться со своей французской родней.

– Моя дорогая Китти! Почему же вы мне сразу не сказали? – немного удивленно спросил мистер Веструтер. – Я и не подумал об этом вполне естественном желании. Надеюсь, еще не слишком поздно исправить мою оплошность. У меня есть все основания полагать, что один из ваших французских родственников сейчас в Лондоне. Если вы не против, то я приведу его сюда. Он понравится вам. Это человек нашего круга, к тому же весьма обаятельный. Дорогая Мэгги! Вынужден откланяться. Уже одиннадцатый час, а я обещал быть у Роклифов не позднее половины десятого. Мне следует поторопиться, иначе я прослыву человеком непунктуальным до эксцентричности. Целую ручку, милая Мэгги! Целую щечку, милая Китти! Не краснейте. Это глупо. Я ведь был вашей первой девичьей любовью, поэтому Фредди не станет обижаться.

Краска бросилась девушке в лицо, но она все же, слегка заикаясь, произнесла:

– Д-да, Фредди обижаться не с-станет… Вы, Джек, похожи на р-романтичного героя любой школьницы…

Веселые чертики заплясали в глазах мистера Веструтера.

– О, предательница… – дурачась, произнес он.

Потупив взор, Китти торопливо спросила:

– О каком родственнике вы только что говорили?

– О шевалье д’Эвроне. Вы можете на меня всецело положиться. Я расскажу ему о вас.

Мистер Веструтер, вполне дружелюбно кивнув Фредди, удалился.

– Кто бы это мог быть? – задумчиво проговорила Китти. – Никогда о нем не слышала.

– Если бы вы спросили меня, – с мрачным скептицизмом в голосе произнес Фредди, – то я бы сказал, что этот шевалье вполне может оказаться мошенником, обделывающим здесь свои темные делишки.

– О чем ты? – удивилась Мэгги. – Фредди сказал, что шевалье – человек нашего круга.

– Больше его слушайте, – ответил мистер Станден. – Коль Джек не считает его мошенником и фальшивым аристократом, это еще не значит, что он прав. Я знаю Джека лучше вас. Если этот его шевалье вдруг оказался родственником Китти, то, скорее всего, француз замыслил поживиться за чужой счет. – Заметив, что его слова немного встревожили и даже обидели мисс Чаринг, Фредди поспешно добавил: – Не надо принимать сказанное мной так близко к сердцу. Подобные вещи встречаются везде. В каждой семье есть такие люди. В нашей тоже… Если не верите, спросите у Мэгги.

– Да, – произнесла леди Букхейвен. – Такие родственнички всегда появляются неожиданно, накануне бала или еще чего-нибудь весьма знаменательного, а потом остаются погостить и гостят дольше всяких приличий.

– Они всегда найдут себе благовидный предлог, – хмыкнул Фредди.

– Ты об Альфреде Стандене? Бедному папе пришлось покрыть все его долги. Но еще хуже, Фредди, такие люди, как кузина Мария, которая весьма удачно притворялась впавшей в нищету бедной родственницей, всеми силами скрывающей свое бедственное положение… Однако это еще не значит, что шевалье должен оказаться именно таким.

– Готов поспорить на пятьсот фунтов, он такой и есть, – убежденно возразил мистер Станден.

Обе леди отказались принять условия пари, что, как потом оказалось, было в его интересах.

В течение последующих двух дней мистер Веструтер не появлялся на Беркли-сквер. Это обстоятельство не на шутку бы встревожило мисс Чаринг, если бы девушка не окунулась с головой в развлечения, доступные только в большом городе. Леди Букхейвен могла сколько угодно говорить, что Лондон в марте представляет собой весьма скучное место, но мисс Чаринг все казалось удивительным, начиная от Чарльстонского дворца и заканчивая уличной торговкой горячими пирожками. Китти хотела ознакомиться со всеми лондонскими достопримечательностями, и мистеру Стандену приходилось сопровождать ее в этих долгих, утомительных поездках. Впервые заслышав, что от него хотят, Фредди на целую минуту утратил дар речи, а Китти тем временем, не переведя дух, принялась перечислять все те славные своей историей места, которые ей хотелось бы посетить. Глаза джентльмена округлились от ужаса. Мистер Станден издал какой-то нечленораздельный звук. Девушка умолкла и вопросительно поглядела на джентльмена.

– Нет, Китти! – заявил Фредди. – Я не намерен целый день колесить с вами по городу и глядеть на здания, которые меня нисколько не интересуют. Если желаете, я свожу вас в Гайд-парк, но это уж слишком… Вы чересчур многого хотите от меня, дорогая…

У Китти вытянулось лицо.

– Мэгги думала, вы меня отвезете, – произнесла девушка. – Она сказала, что никаких возражений с вашей стороны не будет.

– Она так и сказала? – саркастически произнес Фредди. – Почему бы ей самой не поехать с вами?

– Ну… Фредди… Мне кажется, в ее положении это рискованно. Поездка может стать слишком утомительной.

– Такое времяпрепровождение любого утомит, – сказал мистер Станден. – Ради бога, не ведите себя как гусыня! Что вы вбили себе в голову? Вы умрете от скуки.

– Нет, не умру!

– Ну, а я умру, – резковатым тоном заявил Фредди. – Кроме того, я ничего не знаю о лондонских достопримечательностях, и вам со мной будет скучно.

– Это не страшно. Смотрите, какую книгу я купила сегодня утром в магазине у Хетчерда. В ней обо всем написано! Называется она «Картины Лондона». Это самый полный путеводитель по… «диковинным местам, достопримечательностям, увеселительным заведениям, выставкам и общественным учреждениям Лондона и его окрестностей, составленный для пользы путешественников, иностранцев и тех, кто плохо знаком со столицей».

Фредди с едва скрываемым отвращением взял в руки толстый томик небольшого формата.

– Китти, право же, не стоит! Только не вы! Мы же будем выглядеть парой деревенских простаков, если пустимся колесить по городу с этой глупой книжонкой.

Девушка окинула мистера Стандена задумчивым взглядом.

– Извините. Я не знала, что это настолько претит вам, – сказала она. – Просто мне очень-очень хотелось увидеть собор Святого Павла, Вестминстерское аббатство, музей восковых фигур, ратушу, Лондонский мост и Тауэр. Может быть, мне больше никогда не выпадет такая возможность.

Голос ее дрогнул, предвещая готовность сорваться на рыдания. Справившись со своими эмоциями, Китти отложила путеводитель в сторону и неуверенно улыбнулась.

– Обещаю вам, я не буду больше думать об этом. Просто я не знала, что вам будет неприятно. Поверьте, Фредди, я прекрасно понимаю, в каком неоплатном долгу нахожусь перед вами.

– Полноте, дорогая, – принялся успокаивать ее мистер Станден. – Китти, ради бога… Ну хорошо… Только ради вас…

Сияющее личико повернулось к нему.

– Фредди! Вы поедете со мной? – обрадовалась мисс Чаринг. – Какой вы хороший! Я буду вечно вам признательна!

И вот мисс Чаринг в сопровождении мистера Стандена, вооруженная «Картинами Лондона» (цена пять шиллингов в красном переплете), отправилась на экскурсию по столице в экипаже леди Леджервуд, который Фредди одолжил у своей матери. Мистер Станден весьма сомневался в своей способности найти дорогу ко всем столичным достопримечательностям, которые жаждала лицезреть Китти, и поэтому с редкой для него находчивостью доверил сию непростую миссию кучеру своей дражайшей маменьки.

Вполне естественно, первым местом, куда они отправились, было Вестминстерское аббатство. Если бы это зависело от желания мистера Стандена, оно бы стало и последним. Мисс Чаринг, нарядная словно картинка и полная непреодолимого энтузиазма, решила ничего не упустить, поэтому потащила Фредди через все двенадцать часовен, где причетник, взяв их под свое крылышко, сообщил такую уйму сведений да еще в таких выражениях, что Фредди зашептал на ухо мисс Чаринг: он больше не сможет этого выносить, ибо у него создается впечатление, будто его снова отправили учиться в Итон. У могилы Шекспира мистер Станден вел себя вполне благопристойно и уважительно, сказав, что, по крайней мере, он знает, кто там похоронен; а потом, продемонстрировав степень своей эрудиции Китти, рассказал забавный случай о том, как он однажды сопровождал свою матушку в театр на «Гамлета» в исполнении Кина. Проспав все представление, он увидел во сне приятеля, с которым не встречался много лет.

– И, клянусь Юпитером, на следующий день я с ним столкнулся, хотя, признаюсь, предпочел бы подольше не видеть его.

Он согласился, что Коронационное кресло произвело на него весьма отрадное впечатление, но изъеденные временем статуи в часовне Генриха VII, в особенности зверское выражение лица королевы Елизаветы сломили его окончательно. Фредди заявил: он в жизни не видел столько чудиков, собравшихся в одном месте, и откровенно предупредил мисс Чаринг, что еще пять минут, проведенные в этой часовне, доведут его до сильнейшего приступа мигрени. Китти согласилась с ним, сказав: статуи в самом деле выглядят ужасно, и выразила надежду, что фигуры мадам Тюссо окажутся несравненно лучше. Однако, когда они приехали к выставочным павильонам на Ганновер-сквер, где мисс Фишгард однажды видела знаменитую коллекцию восковых фигур, Фредди невероятно повезло. Оказалось, что выставка мадам Тюссо уже несколько лет как перебралась в Блэкхит, а в данное время, как им сказали, вообще гастролирует по провинции. Китти была немного огорчена, но смирилась, заявив, что вместо фигур мадам Тюссо они осмотрят диковинки Британского музея. Однако, заглянув в «Картины Лондона», девушка прочла в бесценном настольном руководстве следующее: «Посетители допускаются всего на три часа, по одному часу в каждый из трех отделов».

– Вы хотите сказать, что, окажись мы в стенах музея, то должны будем оставаться там три часа? – потребовал ответа у своей спутницы мистер Станден. – Мы уложимся за три минуты. Что нам там вообще смотреть?

– Быть может, вы и правы, – смирившись, признала Китти. – В путеводителе говорится, что в одном отделе демонстрируются манускрипты и медали, во втором – естественные и искусственные продукты, а в третьем – печатные книги.

– Не может быть! – воскликнул Фредди. – Да нас просто пытаются надуть! Служители музея, должно быть, члены шайки прожженных авантюристов, торгующих воздухом. Знаете, Китти, это большая удача, что вы приобрели такую книжонку, а то бы нас обжулили, словно последних деревенщин. Интересно, мой отец знает о том, что творится у него под боком?

– Ладно, по-моему, нам не стоит ехать в Британский музей, – уступила Китти. Она принялась листать путеводитель, как вдруг вспомнила прощальный совет сестры Фредди. – Мэгги сказала, что мне обязательно надо посмотреть мраморные статуи, которые лорд Элджин вывез из Греции! Она говорит, их видели все. Статуи выставлены в Берлингтонском особняке.

Весьма жаль, хмуро заметил Фредди, что мисс Чаринг не вспомнила о статуях до того, как они приехали на Ганновер-сквер. Однако молодой джентльмен все же велел кучеру трогать и, пока они ехали в экипаже, сообщил своей спутнице, что и сам не прочь поглядеть на заморскую диковинку.

– Вокруг них подняли такую шумиху, что не передать, – сказал он. – Сейчас смотреть греческие статуи считается модным.

Но, когда мистер Станден, по его же выражению, раскошелился на два билета и каталог, а потом оказался перед сокровищами древней Греции, он впал в тихий ступор и обрел дар речи, лишь выйдя к трем паркам с восточного фронтона храма Афайи.

– Да у них же голов нет! – воскликнул он.

– Конечно нет, Фредди, – пустилась в объяснения Китти. – Видите ли, статуи очень древние. Их повредили.

– Повредили? Это уж точно! Рук, кстати, я тоже ни у одной статуи не заметил. Это уже вообще никуда не годится! Вы только взгляните на это!

– «Рождение Афины из головы Зевса», – прочла девушка в каталоге.

– Рождение Афины откуда?

– «Центральные группы фигур, являющиеся наиболее важной частью композиции, отсутствуют», – вещала мисс Чаринг. – В каталоге еще сказано, что метопы также находятся в весьма плачевном состоянии, но можно любоваться фризом, который удивительно красив.

Однако мистер Станден окончательно уверился в том прискорбном факте, что люди, окрещенные им нелестным эпитетом «шайка бесстыжих мошенников», облапошили его на довольно значительную сумму, представив коллекцию никчемных мраморных обломков статуй, у которых отсутствуют основные части тела; он впал в такое раздражение, что ни в коей мере не был способен по достоинству оценить все прелести фриза. Поэтому мисс Чаринг, пока Фредди, чего доброго, не принялся разыскивать устроителей «этой аферы», сочла за благо увести мистера Стандена из Берлингтонского особняка, заявив о жгучем желании лицезреть собор Святого Павла.

Во время поездки в Сити мисс Чаринг старательно изучала справочник. Девушка уже чувствовала легкую усталость и, прочитав, что внутреннее убранство собора, по мнению составителя справочника, лишено индивидуальности и, скорее, напоминает собой огромный склеп, легко согласилась с предложением Фредди ограничиться созерцанием архитектурной жемчужины, не выходя из экипажа. После этого Китти предложила поехать на Корнхилл-стрит – полюбоваться зданиями Английского банка и Королевской биржи, но путеводитель «Картины Лондона» и в этот раз пришел мистеру Стандену на помощь: «Нет необходимости подробно описывать архитектуру Королевской биржи, ибо здание представляет собой смешение всех стилей в самом дурном вкусе».

– Боюсь, нет положительно никакого смысла ехать смотреть на нее, – облегченно произнес Фредди. – А что тут сказано насчет Английского банка?

– «Одно из чудес коммерции и неудач искусства», – послушно прочла мисс Чаринг.

– Вот и прекрасно! В таком случае нам незачем тащиться на Корнхилл-стрит. Знаете, Китти, я недооценил ваше приобретение. Эта книжка оказалась весьма полезной. Теперь мы можем ехать прямо домой.

– Да… на Тауэр времени все равно не осталось… – согласилась с ним Китти. – А что по поводу посещения тюрьмы?

– А зачем нам посещать тюрьму?

– Я сама не вполне уверена, однако здесь написано: «каждый приезжающий в столицу просто обязан увидеть эти дома страданий».

Но мистер Станден решил, что для одного дня они и так достаточно пострадали, поэтому приказал кучеру возвращаться на Беркли-сквер. Когда же Китти предложила по дороге ненадолго остановиться и осмотреть церковь Темпла, Фредди напомнил мисс Чаринг, что она должна вечером сопровождать Мэгги в гости, и посему ей никак нельзя задерживаться. С этим Китти легко согласилась, утешившись мыслью о том, что Темпл можно будет посетить завтра по пути в Тауэр. Фредди едва не застонал, но сдержал себя и возражать уже не пытался.

Последняя, весьма слабая надежда на то, что мисс Чаринг слишком утомится, чтобы на второй день снова отправиться колесить по Лондону, следующим утром почила в бозе при появлении мисс Чаринг в модном одеянии и приподнятом состоянии духа. Заняв место в экипаже рядом с Фредди, девушка выудила из муфты «Картины Лондона» и, громко зачитывая отрывки из путеводителя, доказала молодому человеку, что ей бесспорно следует осмотреть ратушу по пути в Тауэр.

Когда сие испытание было позади, остаток дня прошел куда приятнее, чем надеялся Фредди. Сам мистер Станден не стал бы тратить время на такие пустяки и молча сожалел о стремлении мисс Чаринг не обойти своим вниманием ни одного уголка, упомянутого в путеводителе, но Фредди был приятно удивлен, уяснив, что в Тауэре содержится «прекрасное собрание диких зверей». Еще больший интерес возник у него во время посещения Монетного двора, где он стал свидетелем того, как чеканят монеты. Сентиментальные сетования мисс Чаринг по поводу страданий и невзгод таких узников Тауэра, как леди Джейн Грей и сэр Уолтер Рейли, мистер Станден решительно пресек, заявив: нечего впадать в хандру из-за того, что произошло в средние века. Также на Фредди не произвел особого впечатления трогательный рассказ о поведении принцессы Елизаветы у Ворот предателей.

– Глупости, – пробурчал он. – Не удивлюсь, если она при этом подхватила простуду. Был у меня дядюшка, который, попав под ливень, промок до нитки и получил воспаление легких. Через неделю – крышка. Давайте лучше пойдем и посмотрим на этот Дамский ряд, который все обсуждают.

По возвращении мистера Стандена и мисс Чаринг, именно в тот момент, когда Китти рассказывала Мэгги об увиденных сегодня диковинках, Джек Веструтер нанес официальный визит на Беркли-сквер и привел с собой шевалье д’Эвроне. Первоначальная настороженность, порожденная мрачными предсказаниями Фредди, вскоре была позабыта. Шевалье оказался красивым молодым человеком, с живыми умными глазами и блестящими светло-каштановыми локонами, подстриженными и завитыми «а-ля херувим». Его осанка и манеры безошибочно выдавали в нем человека, принимаемого в самых великосветских кругах. Фрак бутылочно-зеленого цвета с длинными фалдами сидел на нем идеально. Чувствовалась рука настоящего мастера. Бежевые бриджи облегали стройные ноги. Воротничок шевалье был тщательно накрахмален, а блеск ботфорт мог соперничать с сиянием зеркала. И если мистер Веструтер, беззаботный насмешник, считал эти херувимские кудри слишком женственными, а мистер Станден, строгий щеголь, нашел жилет шевалье вычурно броским, то леди готовы были легко простить ему столь небольшие недостатки. Поклон шевалье соперничал в совершенстве с поклонном Фредди. Манеры и умение вести приятную беседу были почти безупречны. А кроме того, к симпатичному лицу и стройной фигуре добавлялся легкий иностранный акцент, поэтому успех у представительниц прекрасного пола для шевалье был обеспечен.

Китти, во все глаза наблюдавшая, как француз склоняется над рукой Мэгги, внезапно воскликнула:

– Вы Камилл!

Улыбнувшись, шевалье д’Эвроне повернулся к ней.

– Да, ваш маленький кузен Камилл. Я не осмеливался даже надеяться, что вы хотя бы чуть-чуть меня помните. Расскажите мне, молю вас, сколько еще прожила моя пациентка, та белокурая красавица. Увы, ее имя совсем выпало из моей головы.

Китти, пожимая ему руки, рассмеялась и сказала:

– Розабель… и она прожила счастливо еще долго-долго. Очень рада вас снова повидать спустя столько лет. Надеюсь, мой дядя и ваш брат живы и здоровы?

– Да, пребывают в здравии. А ваш любезный опекун?

– Да, слава богу. Вы, значит, приехали в Англию. А где остановились?

Шевалье сказал, что поселился на Дьюк-стрит, это ни о чем не говорило выросшей в деревне Китти, но для Мэгги послужило гарантией того, что безупречность его манер ни на йоту не уступает тому высокому положению, которое шевалье д’Эвроне занимает в обществе. Весьма довольная тем, что может присоединить столь видного во всех отношениях молодого человека к кругу своих почитателей, леди Букхейвен пригласила шевалье на маленький раут, который должен был состояться через три дня. Француз принял приглашение с должным почтением и выразил соответствующую обстоятельствам благодарность. Пробыв в гостях, как и полагалось, с полчаса, шевалье д’Эвроне ко всеобщему одобрению откланялся. Даже Фредди признал, что француз кажется вполне приличным малым. В ходе разговора выяснилось, что он, как и все присутствующие, собирается посетить этим вечером театр «Non-Pareil», где давали новую пьесу. Шевалье попросил разрешения у Мэгги навестить в антракте ее ложу. Получив согласие, француз отвесил изящный поклон и удалился. Когда за гостем закрылась дверь, Мэгги сказала, что лишь человек, вращающийся в высших кругах, способен столь грациозно выходить из комнаты.

Китти весьма обрадовалась встрече с мужчиной, оставившим в ее памяти приятные воспоминания, поэтому ее «жениху» впору было бы начать ревновать, причем испытывать нешуточную ревность, но Фредди был так же невозмутим, как всегда, что не могло укрыться от внимания его кузена.

– Кажется, неплохой малый, – осторожно подбирая слова, заметил мистер Станден. – Правда, его жилет мне положительно не понравился, но и твой жилет, кузен, – далек от идеала, так что это обстоятельство не суть важно. Где ты с ним повстречался? Никогда прежде не видел его в столице.

– Но ты ведь ездил в Лестершир, Фредди, – напомнил ему Джек. – Впрочем, шевалье и впрямь появился в столице недавно, хотя, как я слышал, его воспитывали в Англии.

– Так и есть, – вступила в разговор Китти. – Насколько я помню, мой дядя перебрался сюда из Франции в связи со всеми этими событиями. К сожалению, мой опекун питает сильную антипатию ко всему французскому, поэтому не приглашал моих родственников в Арнсайд-хаус. Камилла я видела всего раз. Тогда я была еще маленькой девочкой, но не забыла его доброту. Камилл починил мою куклу, которую Клод отправил на гильотину.

– Не могу передать, милейшая Китти, как рад, что именно я имею возможность свести вас вместе, – поднимаясь с кресла, произнес Джек. – Это весьма прискорбно, дорогая Мэгги, но мне придется покинуть вас. Между прочим, с вашей стороны жестоко не пригласить меня на спектакль. Я бы очень хотел стать свидетелем первого посещения мисс Чаринг театра. Но вы ведь расскажете мне обо всем, Китти, не правда ли?

– Вы сочтете мой рассказ скучным, – ответила девушка.

– Ни в коем случае! Разве мне когда-нибудь становилось скучно от ваших рассказов? – шутливо поддразнил ее мистер Веструтер.

– Джек, вам не за что упрекать меня, – вклинилась в разговор Мэгги. – Это Фредди пригласил нас в театр. Я тут ни при чем!

– Тогда это дурно со стороны Фредди, – поднося руку кузины к своим губам, произнес Джек.

– Я слыхал, ты сегодня обещал быть у Стикхилла, – сказал мистер Станден.

– Обещал, конечно, – признал Джек, – но все равно я был бы рад получить приглашение.

С Китти мистер Веструтер попрощался весьма необычным образом, слегка ущипнув ее за подбородок и пожелав ей хорошо провести время. После этого джентльмен удалился.

– Не знаю никого другого, кто бы мог вести себя в порядочном обществе столь развязно, – пробормотал Фредди. – Рад, что он не идет с нами. Во-первых, он наверняка начал бы насмехаться над постановкой. Во-вторых, когда в театр идут пятеро, а не четверо, это не особо удачное число. С нами в театр идет Стоунхауз, а после представления мы отужинаем в «Пьяцца».

Китти не сомневалась. Глаза ее сверкали при мысли о предстоящих увеселениях. Когда мистер Станден, вернувшись в свой дом на Райдер-стрит, переодевался к вечернему появлению в театре, он тешил себя надеждой, что «Non-Pareil» может направить мысли мисс Чаринг в другое русло. Фредди, собрав всю свою волю в кулак, готов был сопровождать Китти куда угодно, лишь бы это место не было зазорным для молодой леди ее положения; но мысль еще об одной поездке, подобной тем, что они совершали в последние два дня, заставляла джентльмена всерьез задуматься об отъезде в Лестершир для восстановления сил.

Успех вечера был обеспечен с самого начала – мистер Стоунхауз, застенчивый молодой джентльмен, к тому же слегка заикающийся, низко поклонился мисс Чаринг и застыл с выражением глубочайшего восторга от ее красоты. На девушку, которая не только прожила всю жизнь в деревенском заточении, но и не привыкла считать себя не то что красавицей, но даже хорошенькой, благоговейный огонек в глазах мистера Стоунхауза подействовал, словно выпитый бокал шампанского. Заняв места в своей ложе, они привлекли некоторое внимание окружающих. Несколько человек, обменявшись с леди Букхейвен поклонами и любезными улыбками, с интересом принялись разглядывать Китти. Один щеголь даже начал изучать ее в лорнет.

Мисс Чаринг сочла подобное поведение не совсем пристойным, но по-настоящему раздосадована не была, пока Фредди, с интересом наблюдавший за ней, преспокойным тоном не заметил:

– Это Лусс. Я полагал, его нет в городе… а жаль… В жизни не встречал такого назойливо-любопытного субъекта. Не удивлюсь, если в антракте он бросится выяснять, кто же вы такая.

– Он так на меня смотрит, потому что не знает, кто я? – спросила несколько сбитая с толку Китти.

– Да уж… Но не переживайте, – успокоил ее Фредди. – У вас вполне пристойный вид… Ничего не упущено…

Столь бесцветная похвала подействовала на нее как ушат холодной воды, но Китти вновь приободрилась, когда мистер Стоунхауз выказал несомненное намерение заручиться ее расположением. Пока Фредди и его сестра обменивались замечаниями касательно общих знакомых в зале, новый приятель подвинул свой стул ближе к Китти и вежливо осведомился, нравится ли ей в столице. Мистера Стоунхауза весьма озадачил тот факт, что его собеседница никогда прежде не бывала в Лондоне. Когда же девушка по наивности сообщила ему, что Фредди был очень любезен и повел ее в Вестминстерское аббатство, а потом в Тауэр, мистер Стоунхауз впал в странное замешательство.

– В-вы сказали, ч-что Фредди п-повез вас в Вест-м-минстерское аббатство? – заикаясь, переспросил он.

– Да, и в Тауэр. Мы хотели побывать еще и в соборе Святого Павла, но автор путеводителя не очень высоко отзывался о его внутреннем убранстве, поэтому мы решили ограничиться осмотром собора снаружи. А еще мы посетили мраморы Элджина!

– Т-только не с Фредди, – выразил недоверие мистер Стоунхауз.

– С ним… Хотя, должна признаться, увиденное не произвело на мистера Стандена особо сильного впечатления.

– Нисколько не сомневаюсь, – заметил мистер Стоунхауз. – Я п-представить не могу, ч-что его м-можно уговорить на такое… – Осознав свою бестактность, джентльмен покраснел и виноватым тоном добавил: – Я-я не то им-мел в виду… Я п-просто удивился. Он, знаете ли, з-замечательный человек, но… М-мраморы Элджина… П-поверить не могу…

Случайно услышав их разговор, Фредди сурово заметил:

– Да, но не стоит об этом болтать на каждом углу, Джаспер!

– М-мне будет т-трудно удержаться, – честно признался мистер Стоунхауз. – Как вам статуи, Фредди?

Для мистера Стандена, подвергшегося суровому испытанию, оказалось весьма кстати то, что в этот момент Мэгги отвлекла внимание Китти, указав девушке на ложу в противоположной стороне зрительного зала.

– Смотрите, Китти! Вот там наш шевалье вместе с леди Марией Ялдинг и ее сестрой… Фредди, ее не сопровождает Дрейкмайер!..

Проследив за тем, куда смотрит Мэгги, Китти увидела ложу, занятую четырьмя театралами, пришедшими на представление. Полная женщина, одетая весьма модно, однако не отличавшаяся особой привлекательностью, к тому же не первой молодости, усаживалась в кресло. Шевалье д’Эвроне услужливо держал ее веер и ридикюль, а затем аккуратно повесил ее красиво вышитую накидку на спинку кресла. В соседнем расположилась очень похожая на нее женщина, которая, впрочем, скорее всего, приходилась ей старшей компаньонкой, а не сестрой. Четвертым был сухопарый мужчина мрачного вида.

– Толстушка – леди Мария, а рядом – ее старшая сестра, леди Джейн, – принялась рассказывать Мэгги. – Они дочери лорда Энервика. У него есть пять дочерей, и все они страшны как Божий гнев. Бесприданницы, разумеется. Мама говорит, старый лорд Энервик растратил более тридцати тысяч фунтов стерлингов еще до того, как ему исполнилось двадцать пять лет.

– Боже мой! – воскликнула Китти, удивленно взирая на ложу. – Я бы сочла ее богачкой. Посмотрите, сколько на ней драгоценностей и перьев!

– Ей повезло: мистер Ялдинг пожелал жениться на ней. И хотя он был человеком неблагородного происхождения, кажется, купцом, Энервикам это пошло лишь на пользу.

– Не жениться на ней он хотел, а попасть в светское общество, – высказал свое мнение Фредди. – Сначала он сделал предложение дочери Колдербенка, но для Колдербенка от него слишком несло лавкой. Странный старичок… Эта его женитьба не особо ему пригодилась… Дал дуба пару лет назад…

– А л-леди Марии это п-принесло удачу, – сказал мистер Стоунхауз. – Он оставил ей все с-свое с-состояние. Она п-позаботилась об этом… Не женщина, а д-дракон… но ужасно глупа… – Приглядевшись к сидящим в ложе, джентльмен добавил: – А кто этот молодой щеголь, к-который…

Мистер Стоунхауз запнулся, ощутив легкий щипок кончиков пальцев Мэгги. Но Фредди, оказавшийся вне пределов ее досягаемости, ответил:

– Один француз, кузен мисс Чаринг. Как вам кажется, Китти, он за ней волочится?

– Уверена, что нет! – воскликнула шокированная девушка. – Как такое возможно?

– Пожалуй, вы правы, – промолвил Фредди, – но многие могут так подумать. В этом нет ничего из ряда вон выходящего. Поговаривают, состояние этой женщины оценивается в сто тысяч фунтов, жаль только, характер у нее весьма сварливый. Апхолл за ней ухаживал, и эта особа, кажется, вполне благосклонно отвечала на все проявления внимания с его стороны, но он так и не смог решиться сделать ей предложение. Апхолл сказал мне, что уж лучше попасть в долговую тюрьму. И там люди живут, в конце-то концов. Ко всему привыкаешь… Господи! Бога ради, Мэгги, не смотри налево! Там тетя Долфинтон!

Проявив исключительное присутствие духа, леди Букхейвен раскрыла веер и повернула его так, чтобы прикрыть свое лицо слева.

– Она нас увидела? – прошипела Мэгги.

– Не знаю. Не хочу даже смотреть в ту сторону. Я заметил рядом с ней Долфинтона. В антракте надо будет выйти из ложи прогуляться, а то она обязательно начнет нам махать. Ты ее знаешь не хуже меня.

Поднялся занавес, и, несмотря на то что для мистера Стандена все удовольствие от представления было омрачено необходимостью выдумывать что-то ради того, чтобы избежать рискованного приглашения в ложу к леди Долфинтон, Китти моментально позабыла о предстоящем испытании, полностью отдавшись очарованию того, что происходило на сцене. Девушка сидела с полуоткрытым ртом, не сводя глаз с актеров. Пальцы руки мертвой хваткой вцепились в ручку веера.

Стоило занавесу опуститься, и мистер Станден сделал отчаянную попытку вывести дам из ложи до того, как его грозная родственница успеет их обнаружить. Но из-за того, что сначала Мэг уронила на пол платок, а потом Китти долго приходила в себя, пребывая под впечатлением от представления, попытка эта увенчалась полным фиаско. Прежде чем ему удалось завершить задуманное и ретироваться, в дверь ложи постучали и вошел шевалье, так что побег не удался.

Китти была только рада этому. Ведь предположение Фредди, что ее красавец кузен может оказаться охотником за приданым, очень огорчило ее. Столь скорое появление шевалье в ложе Фредди, казалось, опровергало сие подозрение в низменных мотивах молодого человека. К тому же у д’Эвроне не было ни малейшего желания возвращаться в ложу леди Марии. Совершенно не таясь, Камилл остался с ними, весело болтая с Китти и выказывая ей всю подобающую в подобных случаях галантность. Когда же мисс Чаринг, чувствуя себя не совсем уютно под пронзительным и весьма сердитым взглядом дамы, сидящей в противоположной ложе, заметила, что рискованно вот так опрометчиво обижать леди Марию, кузен лишь удивленно поднял брови.

– А в чем, собственно говоря, дело? – спросил он. – Я сказал ей, что собираюсь поговорить с кузиной, которую не видел уже много лет.

– Да, но, по-моему, она не очень-то довольна происходящим, – заметила Китти.

– Признаться, я не слишком хорошо знаком с этой леди, однако, сдается мне, что у нее вечно случаются приступы желчи, – сказал шевалье с сарказмом в голосе. – Впрочем, мне бы не следовало так выражаться о ней, ведь я рискую прослыть весьма неблагодарным человеком. Леди Мария проявила изрядную доброту к тому, у кого нет ни единого друга в столице, и посему мои уста скреплены печатью.

– П-прелестно, – произнес мистер Стоунхауз, когда они вместе с мистером Станденом с молчаливого согласия друг друга ретировались в коридор, чтобы «проветриться». – В-вот т-только не могу п-понять… Ес-сли у н-него в с-столице нет д-друзей, з-зачем он приехал? Н-нас-сколько я знаю, он н-не из п-посольства. – Понизив голос, мистер Стоунхауз добавил: – Я не г-говорю, ч-что он н-не кажется мне в-вполне п-приличным д-джентльменом… Просто м-мне это п-представляется странным…

На пути у них выросла долговязая фигура, и мистер Стоунхауз поднес к глазам лорнет.

– Лорд Долфинтон! Как поживаете? – спросил Фредди.

Граф сразу же, без обиняков, выложил кузену, зачем он к ним пожаловал:

– Мама сказала, чтобы вы привели Китти в ее ложу. Фредди, я и не знал, что ты собираешься увезти ее в Лондон!

Хотя мистера Стандена и раздосадовало подобное обхождение, но просящие нотки, появившиеся в голосе двоюродного брата, не остались без его внимания.

– Не знаю, что тебе известно, однако не стоит принимать все так близко к сердцу, – успокаивающим тоном проговорил он. – Сейчас уже слишком поздно вести Китти к твоей матушке. Скоро начнется представление. Пойди к ней и объясни это. Я приведу ее после следующего действия.

Взяв родственничка за руку, он мягко развернул его и придал движениям лорда Долфинтона нужное направление.

– Сущий семимесячный ребенок, – сказал Фредди мистеру Стоунхаузу, когда граф отошел от них на приличное расстояние. – Лучше будет вернуться и предупредить Китти.

– Ф-фредди! – придержал его мистер Стоунхауз. – Ч-что все это з-значит? Я имею в в-виду м-мраморы Элджина… В-вестминстерское аб-батство… Ты что, с-собираешься жениться?

– Нет! – невольно вырвалось у мистера Стандена. Опомнившись, он добавил: – Я только помолвлен, но мы пока держим это в секрете, Джаспер! На то есть свои… семейные причины…

– А-а-а… – произнес вконец сбитый с толку мистер Стоунхауз. – Я н-никому н-не с-скажу, но… почему…

– Занавес поднимается! – резко оборвал его Фредди, возвращаясь в ложу с видом кролика, за которым гонится терьер.