Поскольку Фредди вместе со своим заикающимся приятелем мистером Стоунхаузом ужинали в доме на Беркли-сквер перед тем, как сопроводить в клуб «Альмак» обеих леди, мисс Чаринг, улучив удобную минутку, отвела его в сторону и попыталась разобраться, что же стои́т за странной репликой мистера Веструтера. Фредди, который давно уже был готов к тому, что рано или поздно у него потребуют отчет о его необыкновенной бережливости, тотчас же разыграл перед Китти возмущенное негодование человека, заподозренного в нечистоплотном обращении с чужими деньгами. Мистер Станден заявил, что регулярно оплачивает все счета от белошвеек, изготовителей накидок и модисток, присылаемые на адрес его сестры. В его распоряжении осталась небольшая сумма. Если Китти пожелает, он готов вернуть ей эти деньги. Обеспокоенная тем, что у Фредди может сложиться превратное мнение относительно ее любопытства, Китти совершенно позабыла о первоначальной цели своего дознания. Она весьма сумбурно попыталась объяснить, что же странного находит во всей этой ситуации, но мистер Станден лишь отмахнулся от ее вопросов и попросил не портить ему вечер. А еще он с иронией добавил: его материальное положение столь незыблемо, что подозрения в намерении «ограбить» Китти могут вызвать лишь легкий смех. Теперь уже девушке пришлось приложить немало усилий, чтобы сгладить неловкость ситуации, в которой она оказалась по собственной инициативе.

– Что ни говори, – заявил Фредди сестре позднее тем же вечером, – а я довольно ловко пресек все ее расспросы. Но это до той поры, пока ты не допустишь ошибку, Мэгги. Вполне предсказуемо, что Китти захочет, чтобы ты показала ей счета. Скажешь, если она попросит, что счета у меня.

– А с какой стати мне их тебе отдавать? – удивилась Мэгги.

– Изволь придумать какую-нибудь отговорку, – довольно сухо ответил Фредди. – Сдается, кроме меня, в этой семье уже никто не в состоянии думать. Это ужасно утомительно, смею тебя заверить. Даже папа говорил, что не знает… Ладно, не стоит об этом… Скажи Китти, что я храню счета для того, чтобы предъявить старику. Это ее не удивит. Не исключено, он и на самом деле захочет взглянуть на них.

– Будем уповать на то, что мистер Пениквик никогда до этого не додумается, – заметила Мэгги. – Потому что иначе он может разбушеваться, как лесной пожар. Фредди, когда вы собираетесь огласить помолвку? Удивляюсь, что ты до сих пор не поместил объявление в «Газетт». Думаю, кое-кто должен об этом знать, хотя бы с дюжину человек…

– Подожду до тех пор, пока матушка не вернется из Маргита, – твердо заявил Фредди. – Надо будет устроить бал по случаю нашей помолвки, а сезон еще не начался. В городе почти никого нет.

– Ты меня удивляешь, братец. Ничего удивительного не будет в том, если при таком обращении с Китти она предпочтет тебе Долфинтона.

– Не предпочтет.

– Много ты знаешь, дорогой братец! Долфи едва ли не преследует нас. Не удивлюсь, если о нас уже судачит полгорода.

– Мне обо всем известно. Не донимай Китти расспросами, – попросил Фредди.

– Хорошо, коль знаешь, но нужно ее предостеречь, а не то девочка может попасть в весьма щекотливое положение, – пожав красивыми плечами, сказала Мэгги.

Мистер Станден поинтересовался, что же это за «щекотливое положение», угрожающее Китти, но сестра не смогла сказать ничего определенного, а лишь делала весьма туманные намеки касательно дружбы мисс Чаринг с мисс Броти и ее родней, что в будущем грозит весьма нежелательными последствиями.

На это Фредди достаточно легкомысленно ответил: они представляют собой лишь «малюсенькую неприятность».

– Я имею в виду, эти особы ужасно навязчивы, – принялся объяснять он свою мысль. – Не знаю, когда нам удастся избавиться от них. Помнишь ту женщину, с которой наша матушка повела себя столь любезно на курорте в Бате? После этого она взяла за обыкновение регулярно появляться в покоях, снятых отцом в «Лаура-плейс», и шуметь там, словно базарная торговка. Маменьке чуть ли не полгода понадобилось, чтобы окончательно отвадить ее от нас.

– Святые небеса! Именно об этом я тебе и толкую! Оливия злоупотребляет добротой Китти так же, как та женщина – маминым добросердечием. Увы, девочка совершенно не желает прислушиваться к моим советам. Фредди, эта дурно воспитанная мисс пригласила ее на обед к себе на улицу Ханса Кресента! Китти приняла приглашение. Она говорит, что не желает, чтобы ее сочли гордячкой.

– Господи, Мэгги! Надо ей помешать! – воскликнул Фредди с немалым раздражением. – Полагаю, это будет достаточно легко. Придумай себе какое-то занятие, пригласи гостей, а Китти скажи, что не сможешь обойтись без нее. Нет, сестренка, все же волосы у тебя длиннее ума.

– Полноте, – произнесла, призадумавшись, Мэгги. – К сожалению, я ничем не смогу тебе помочь. Мне самой в тот день надо будет съездить повидаться с одной из старых тетушек мужа. Пусть уж Китти делает так, как задумала.

Фредди с подозрением уставился на сестру, но та как раз поправляла на шее свой газовый шарфик и не смотрела ему в глаза.

– Что-то здесь не так, – промолвил он.

– Господи, что за странная мысль!

– Не знаю… Тебе, должно быть, виднее, чем мне. Я несколько обеспокоен всем происходящим. Впрочем, от одного визита на улицу Ханса Кресента большой беды не будет. Как бы то ни было, подумай, что сделать, чтобы уберечь Китти. Мэгги, ты вообще общалась с этим семейством Скортонов? Я их видел. Вульгарные клуши – ничего больше. Общение с ними способно плохо сказаться на отношениях Китти с людьми нашего круга. Не стоит этого допускать.

В назначенный день нанятый мисс Чаринг извозчик привез ее к домику по улице Ханса Кресента. Когда кучер поинтересовался, в котором часу ему заехать за мисс, Томас Скортон, сын хозяйки дома, пылко заверил Китти, что ему доставит огромное удовольствие самому отвезти ее на Беркли-сквер. Немного поколебавшись, мисс Чаринг согласилась. Подмигнув девушке, мистер Скортон заявил, что сегодня скучать ей не придется. Под напором молодого человека Китти окончательно сдалась и последовала за ним внутрь дома. Там ее встретила Оливия. Не замолкая ни на секунду, девушка провела Китти наверх, где мисс Чаринг скинула с себя плащ. Она уже знала, что миссис Броти поехала на время к себе, поэтому в доме ее не будет, а вот другие известия застали Китти врасплох. Сверкая глазами, словно звездочками, Оливия сообщила подруге, что ее кузен Том нанял ложу в оперном театре – сегодня там устраивают бал-маскарад, – а милая тетушка Мэтти согласилась сопровождать их, если они действительно решили хорошенько повеселиться. В молодости тетушка была большой любительницей подобного рода развлечений.

– Дорогая мисс Чаринг! Надеюсь, я не допустила ужасной бестактности, когда решилась написать вашему кузену-шевалье и сообщить, что в связи с вашим присутствием мы были бы очень признательны, если б и он присоединился к нам, – сказала Оливия. – Он сейчас беседует в гостиной с моей тетушкой. Не позволила ли я себе слишком большой бестактности?

– Нет, но маскарад… Я не одета для выезда на бал. На маскарад следует переодеваться в костюм какого-нибудь персонажа. Весьма жаль, что вы, Оливия, не предупредили меня раньше.

– Это не важно! Никто из нас не собирается переодеваться в наряды героев других эпох. Обойдемся масками и домино. Для вас я уже приготовила костюм домино. Тетушка предупредила меня, что, скорее всего, вам не позволят поехать вместе с нами, если леди Букхейвен узнает о маскараде. Она утверждает, что люди из высшего света с презрением относятся к подобного рода развлечениям. Но я уверена, вам понравится там. Мы будем в масках, и никто нас не узнает.

Китти, вспомнив, как во время бала в «Пантеоне» ее внешность изменили маска и домино, успокоилась. Она предпочла бы не ехать на шумный, многолюдный бал в обществе миссис Скортон, но прекрасно понимала, что отказаться при данных обстоятельствах просто не сможет. Если она откажется, то это нарушит их планы, а значит, испортит Оливии все удовольствие. Китти сдержала свое недовольство, изобразив искреннюю признательность, втайне надеясь, что ей не придется слишком часто танцевать с Томом Скортоном.

Пока девушки спускались вниз по ступенькам лестницы в гостиную, Оливия застенчиво, с видом человека, которого неожиданный порыв радости толкает на откровенность, заявила:

– Знаете, мисс Чаринг… Это может показаться глупым, но у меня возникло подозрение, что шевалье что-то тревожит. Он давно не посещал нас. Десять дней, конечно, не особенно продолжительный срок, но… Впрочем, все это абсолютнейший вздор! Я вижу, он рад тому, что пришел к нам сегодня. Вы решите, что я дурочка, да?

Шедшая впереди мисс Чаринг обернулась, увидела, как девушка залилась румянцем, и, рассмеявшись, воскликнула:

– Нет, но, прошу вас, доверьтесь мне. Вы влюблены в Камилла? Право слово, я заметила, какое впечатление кузен произвел на вас с первого взгляда. Если так, то я от души желаю вам счастья.

Смутившись, Оливия отвернулась и неуверенным тоном произнесла:

– Все это столь запутано, что я не могу никак разобраться. Вначале мне показалось, будто то, о чем вы только что мне сказали, соответствует действительности, но потом шевалье повел себя немного… сдержанно, и мне начало казаться, что либо я неправильно поняла его намерения, либо он считает меня особой, недостаточно утонченной для него.

– Ну, если он и впрямь такой самовлюбленный щеголь, то лучше с ним не знаться, – сказала Китти.

– Нет, думаю, он далек от пренебрежения мною, дорогая мисс Чаринг! Он истинный джентльмен. К тому же я в полной мере осознаю разницу его и моего положения в обществе. Было бы безумием надеяться, что расположение шевалье ко мне имеет ту же основу, что мое – к нему.

К тому моменту девушки уже спустились к подножию лестницы, и на дальнейшие разговоры времени просто не осталось. Китти, перед мысленным взором которой пронеслись все те случаи, когда ее кузен в последние дни был замечен в обществе Марии Ялдинг, с облегчением вздохнула, радуясь тому, что продолжить беседу не представляется решительно никакой возможности.

Оливия приоткрыла дверь в гостиную. До ее слуха долетел гомон множества голосов. Войдя, мисс Чаринг увидела, что все уже собрались. Шевалье сидел на стуле лицом к двери. Китти замерла на месте, выискивая взглядом хозяйку дома. Глаза шевалье зажглись внутренним огнем, когда он увидел входящую Оливию. Невозможно было ошибиться в искренности страсти, которая отразилась в них. Нежная улыбка заиграла на его губах. Шевалье д’Эвроне вскочил на ноги и поклонился кузине. Китти улыбнулась и кивнула ему, а затем двинулась дальше, чтобы поприветствовать миссис Скортон, которая также приподнялась с дивана навстречу гостье, грузная, облаченная в ярко-красный бархат, с высоким тюрбаном на голове, украшенным искусственными розами и перьями.

Никто не сомневался в добром характере миссис Скортон, и мало кто рискнул бы отрицать, что ей хватает воспитания. Она с радушием пожала руку Китти и повергла девушку в конфуз, поблагодарив за то, что мисс Чаринг снизошла до их общества и приняла приглашение.

– Оливия говорила, чтобы я не приглашала вас, – рассмеявшись, заявила миссис Скортон, – но я ответила: «Чепуха, дорогуша! Думаю, мисс Чаринг не столь уж вельможная особа, чтобы не получить удовольствия от маскарада, как и мы, простые смертные». Наверняка «Альмак» – вполне милое местечко, хотя лично я ни разу там не бывала. Впрочем, как по мне, там, должно быть, излишне чопорно и скучно, а я всегда обожала простоту в развлечениях. Надеюсь, вы тоже? А теперь мне следует представить вам всех собравшихся здесь. Прошу, без церемоний. Чувствуйте себя как дома. Полагаю, нет нужды знакомить вас с моими девочками, тем более с кузеном, а то это вообще ни в какие ворота не лезет. А вот там сидит мистер Мальхем. Недавно он сделал предложение Сьюки. Забавно, что Сьюки выходит замуж раньше сестры. Я отнюдь не говорю, что хочу расстаться с Лиззи. Мы иногда подшучиваем над ней, но это не из-за злого умысла. А вот там – мистер Боттлсфорд. Мы его зовем попросту, без церемоний, – Бутылка.

Китти уже понимала, что удовольствия этот вечер ей не доставит. Пока она отпускала легкие реверансы обоим джентльменам, миссис Скортон радостно поведала ей программу развлечений на вечер. После ужина им предстоит сыграть в лотерею или в какую-нибудь другую шумную и веселую игру, а спустя час они отправятся в оперный театр на бал-маскарад.

– Том проводит вас домой, когда еще не будет поздно. Обещаю, вы не задержитесь. Я и сама против того, чтобы мои девочки задерживались там дольше полуночи. Хотя и я, и вы очень любим маскарад, не стоит позволять себе развлекаться допоздна, ведь в поздний час начинаются разные вольности.

После этого дама усадила Китти возле камина, а сама, лишь раз имев счастье переступить порог особняка Букхейвенов, засыпала девушку простодушными и в то же время назойливыми вопросами. Ей не терпелось узнать, сколько гостиных в доме, на какое количество приборов можно накрыть стол для гостей в столовой, как много лакеев у леди Букхейвен, бывают ли у нее приемы каждый вечер или нет, есть ли в доме француженка-горничная. Казалось, ее расспросам не будет конца, но по прошествии минут двадцати, к счастью, их беседу прервал колокольчик и все общество направилось в столовую.

Там к компании присоединился хозяин дома, о чьем существовании Китти до сих пор не подозревала. Он был таким же тучным, как и его супруга, но отнюдь не отличался ее добродушным нравом. Пожимая Китти руку, джентльмен пробурчал нечто, что при большом желании можно было принять за приветствие. Его супруга мягко объяснила гостье: мистер Скортон терпеть не может приемы и прочие праздники, а к ним вышел исключительно ради обеда. С этими жизнеутверждающими словами женщина усадила Китти на стул рядом со своим мужем, а сама расположилась во главе стола, попросив шевалье сесть рядом, и выразила надежду, что у ее гостей хороший аппетит.

Последнее замечание пришлось как нельзя кстати. Миссис Скортон была хлебосольной хозяйкой. После супа слуга, мальчик на побегушках и две служанки поставили перед хозяином блюдо с отварной ножкой ягненка и шпинатом, перед хозяйкой – блюдо, наполненное кусками жареной говяжьей вырезки, а свободное место на столе заставили тарелками с запеченной рыбой, тонкими кусочками бекона, фрикасе из цыпленка, овощными салатами двух видов и многочисленными соусниками. Все живо участвовали в беседе за исключением мистера Скортона, который всю свою энергию потратил на разрезание мяса и его поглощение. Том, сидевший подле Китти, развлекал гостью скучнейшей, казавшейся бесконечной историей о том, как он купил и продал лошадь к немалой своей выгоде и лишь впоследствии узнал, что у животного трещина в малой берцовой кости.

Когда все без исключения еще раз наполнили свои тарелки, миссис Скортон приказала внести вторую перемену блюд. На столе появились жареные цыплята, голуби, огромный яблочный пирог, омлет и кастрюлька с громоздящимися в ней оладьями. На десерт, помимо невообразимого, по мнению Китти, разнообразия пирожных и цукатов, были поданы консервированные фрукты и жареные каштаны.

Заметив, что мисс Чаринг ничего не ест, кроме привезенных из Франции оливок, миссис Скортон принялась уговаривать гостью отведать безе или кусочек савойского пирога. Элиза живо интересовалась тем, сколько бывает перемен за столом у леди Букхейвен. Узнав, что аристократка довольствуется куда более скромными застольями, девушка была весьма рада этому. Миссис Скортон вслух выразила одобрение тем обстоятельством, что ее стол превосходит трапезу у баронессы.

После обеда собравшиеся вернулись в гостиную, где к их услугам уже готов был карточный столик, на котором стоял коробок с билетиками. Все, за исключением мистера Скортона, весьма поспешно куда-то удалившегося, начали играть в лотерею. Поскольку за поглощением трапезы общество провело без малого два часа, на игру осталось совсем немного времени. Вскоре было решено, что пришла пора собираться и ехать в оперный театр.

Китти дали полумаску, домино цвета спелой вишни и усадили в карету рядом с миссис Скортон. Девять человек уместились в двух экипажах. С точки зрения мисс Чаринг, это было, мягко говоря, не совсем удобно и несколько тесновато, но девушка радовалась уже тому, что на время избавилась от общества Элизы и мистера Боттисфорда, пользовавшихся репутацией еще тех остряков. Признаться, их чувство юмора мисс Чаринг находила несколько утомительным.

Просидев во время обеда на противоположном от кузена краю стола, Китти имела прекрасную возможность наблюдать за его поведением во время бесконечной смены блюд. Девушке бросилась в глаза его неестественность. Веселость Камилла казалась наигранной, призванной скрыть от присутствующих нависшую над ним беду. Китти решила, что обязательно должна, улучив подходящую минутку, поговорить с шевалье наедине. Подозрение, что он прибыл в Лондон с твердым намерением найти себе богатую невесту, все больше завладевало ею. Китти не знала, кого ей следует винить: себя за то, что познакомила кузена с Оливией Броти, либо шевалье за то, что он продолжает ухаживать за леди Марией, в то время как влюбился в другую.

Переступив порог оперного театра, где она доселе ни разу не была, мисс Чаринг испытала легкое потрясение. Потолок зала украшала роспись, ярко освещенная множеством свечей в хрустальных люстрах и канделябрах. Между галеркой сверху и просторной оркестровой ямой снизу тянулись четыре яруса лож, задрапированные бордовой тканью, окаймленной бело-золотистой бахромой. Сцена, на которой уже начинался маскарад, выдавалась вперед, занимая часть зала. Для придания пышности действу были вывешены яркие декорации в восточном стиле, на фоне которых люди на сцене танцевали английский контрданс, венский вальс, французскую кадриль и котильон. Хотя до полуночи оставалось еще очень много времени, зал уже был заполнен зрителями в различных костюмах, начиная от простого домино и заканчивая роскошным дублетом времен Тюдоров. Почти на всех были маски, но некоторые смелые девицы и джентльмены обходились без них. Они вели себя с отталкивающей развязностью, как казалось Китти, воспитанной в строгости, вдалеке от столичной жизни.

Том Скортон был из тех людей, которые готовы без устали болтать на интересующие его темы, главное, чтобы нашлись слушатели. С лукавым видом он проводил матушку, сестер и гостей в ложу, располагавшуюся в самом нижнем ряду, попутно хвастаясь тем, как ловко и дешево сумел снять ее. Однако, оказавшись в ложе, Китти не смогла разделить восторг молодого человека, ибо сидевшие в ней были открыты для жадных взоров повес, которые в непринужденной атмосфере маскарада вели себя с легкой навязчивостью, угадывая за полумасками красоту и молодость их обладательниц. И с каждой минутой число таких докучливых джентльменов лишь возрастало. Никто из дочерей миссис Скортон от этого не смутился. Элиза же зашла столь далеко, что принялась обмениваться двусмысленными репликами с незнакомцем, облаченным в нелепый костюм, призванный сделать его похожим на Карла I, а Сюзанна согласилась на буланже с каким-то молодчиком в наряде Арлекина. Шевалье вскоре увел Оливию из ложи танцевать, Китти же пришлось уступить просьбам Тома и потанцевать с ним пару котильонов.

Когда они вернулись, то обнаружили, что в ложе никого нет. Том радостно заявил: его матушка, вероятнее всего, пошла в фойе, чтобы там чем-нибудь освежиться. Учитывая весьма своеобразный характер своего кавалера, оставаться с ним наедине в ложе девушке совсем не хотелось. Мисс Чаринг уже начинала серьезно сожалеть о том, что не нашла благовидный предлог для отказа поехать на маскарад. К счастью, вскоре в ложу вернулись Сюзанна и мистер Мальхем, и она постаралась получить от происходящего столько удовольствия, сколько было возможно при данных обстоятельствах.

Если бы рядом находились Фредди и Джек, девушка, вероятно, сумела бы насладиться ярким зрелищем, ибо ничего подобного до сих пор не видела. Но, сидя в ложе и взирая на пестро одетую, снующую рядом толпу, Китти сжималась, каждую секунду ожидая, что очередной разодетый щеголь начнет приставать к ней с двусмысленными комплиментами. Сколь бы далека ни была мисс Чаринг от столичной жизни, в разумности ей отказать было нельзя. Вскоре она прекрасно осознала – маскарад не то место, которое следует посещать молодым девушкам из общества. Теперь ей стало понятно, что имел в виду Фредди, когда предупреждал ее, что общение с родственниками Оливии может поставить ее в затруднительное положение. По своей мягкосердечности Китти нисколько не сожалела о том, что подружилась с Оливией, но была весьма разочарована тем, что позволила себе сблизиться с ее родней. Теперь предупреждения Мэгги уже не казались ей такими уж безосновательными, и Китти готова была извиниться перед леди Букхейвен, ведь она посчитала ее излишне жеманной и склонной к снобизму.

Спустя некоторое время появились кузен вместе с Оливией. Китти удивило, насколько чужда была эта пара атмосфере маскарада. Праздник их явно не радовал. Там, где кончалась полумаска, лицо девушки казалось мертвенно бледным. Губы шевалье кривились в неестественной улыбке. Оливия села в кресло в глубине ложи, сославшись на жару и усталость. Немного помедлив, шевалье д’Эвроне пригласил Китти на вальс.

Когда же они покинули ложу, выражение веселья окончательно сползло с его лица, поэтому Китти, набравшись решимости, спросила:

– Вы не возражаете, Камилл, если вместо танцев мы просто погуляем по коридору? Я весь вечер искала возможности побеседовать с вами. Оливия совершенно права. Здесь нестерпимо жарко.

– A volonté, – бесцветным голосом произнес шевалье и вывел девушку из шумного, заполненного людьми зала в сравнительно прохладный коридор.

Здесь они нашли два свободных стула, поставленных вдоль стены, и уселись на них.

– Скажите, пожалуйста, что случилось, Камилл, – приступила Китти к расспросу. – Что вас столь сильно опечалило?

Обхватив голову руками, молодой человек промолвил, словно каждое слово давалось ему с величайшим трудом:

– Я повел себя как безумец, когда согласился приехать сюда! Мне нельзя поддаваться искушению, но я не смог устоять… Я à corps perde… Какой же я безумец! C’en est fait de moi…

Испугавшись, Китти воскликнула:

– Боже правый! Что случилось?

Шевалье сорвал с себя маску и провел рукой по лбу, сдерживая нервный, непрошеный смешок.

– Сдается мне, – сказал он, – вы, моя дорогая кузина, уже и так догадываетесь. Впрочем, довольно недомолвок! Я не могу, не имею права добиваться руки этого ангела. Я бесчестный человек. Мне не следовало позволять, чтобы наши отношения заходили столь далеко. Adieu espoir…

– Камилл! Я, конечно, наполовину француженка, но язык знаю не в должной мере, – сказала Китти. – Объясните мне все по порядку, прошу вас.

– Прощай, надежда, – пояснил шевалье д’Эвроне.

Китти эта фраза показалась до боли похожей на те, что обычно говорила при ней мисс Фишгард в наиболее сентиментальные минуты, поэтому девушка с трудом подавила предательский смешок. Поборов в себе это желание, она спросила:

– В чем дело?

Кузен, махнув рукой, ответил:

– Мне дали право увидеть рай, но он для меня недоступен.

– Камилл, бога ради, выражайтесь более приземленно, – уже начиная сердиться, попросила мисс Чаринг. – Если вы считаете Оливию раем, но думаете, что она не для вас, объясните, почему вы так полагаете. Вы что, поссорились?

– Тысячу раз «нет»! – рьяно заверил кузину шевалье д’Эвроне. – Я не посмел бы ссориться с ангелом, спустившимся с небес. Одна только мысль об этом подобна богохульству.

– Может, и так, но Оливия – отнюдь не ангел, спустившийся с небес, – возразила Китти. – Вас беспокоит то, что она бесприданница? Или вы боитесь, что Оливию не примет ваша семья? Я согласна, миссис Броти – ужасная женщина, однако…

– Скорее уж меня не примет миссис Броти, – перебил девушку шевалье.

Китти заподозрила, что кузен выпил лишнего. Она с подозрением окинула взглядом молодого человека и заявила:

– Кузен, вы говорите совершеннейший вздор! Возможно, вы не столь богаты, как этот мерзкий Генри Госфорд, но со слов Оливии я знаю, что миссис Броти относится к вам весьма благосклонно.

Шевалье, рассмеявшись, ответил:

– Ничуть не сомневаюсь. C’est hors de propos, ma chère cousine. Вот только благоволит она к шевалье, а вы-то должны уже были понять, что никакого шевалье и в помине нет.

Окончательно удостоверившись, что кузен пьян, Китти с видимым беспокойством произнесла:

– Камилл! Вы хоть понимаете, что говорите? Если нет шевалье, то кого же зовут шевалье д’Эвроне?

Взглянув на девушку, кузен еще раз с безнадежным видом махнул рукой.

– Сейчас я в ваших руках, – ответил он, – но вы, как бы там ни было, моя кузина. Мне казалось маловероятным, что вы не знаете правды. Я был весьма вам признателен за ваше молчание. Когда мистер Веструтер сказал, что вы желаете со мной встретиться, я, признаться, испугался, ведь не только по роду деятельности, но и по натуре я игрок. Поэтому решил блефовать. Я пошел в дом мадам баронессы, вознамерившись все поставить на кон, – жалкое подобие улыбки скользнуло по его губам, хотя голос шевалье оставался все таким же печальным. – Буду с вами откровенен, моя дорогая кузина. Я поверил в mes agréments. Вы смолчали, и я вновь подумал, что выиграл и на этот раз. Какой же я фат! Вы просто не знали всей правды!

– Опекун никогда не говорил со мной о моей французской родне, – не очень уверенным тоном молвила девушка. – Когда мистер Веструтер привел вас на Беркли-сквер и представил как шевалье д’Эвроне, у меня не возникло никаких подозрений.

– Верительные грамоты я вам не представлял, но это и не важно. Разве вы не знали, что наша семья никакого касательства к благородному сословию не имеет? Может, вы просто не хотели меня выдавать?

– Не хотела, однако и не знала! – пылко воскликнула Китти. – Откуда мне обо всем знать? Но, Камилл, я все же никак не могу вас понять. У Джека… мистера Веструтера тоже нет никакого титула, однако он вхож в самые лучшие дома столицы.

– Право родства и семейные связи. В моем же случае титул просто необходим. Я вас не обманываю, дорогая кузина. Даже мистер Веструтер осведомлен о том, что я авантюрист. Как уже говорил: я в ваших руках.

Впрочем, мелодраматичная концовка не произвела должного эффекта.

– А Джек знает? – только и спросила Китти.

– Да. Он не из тех, кого легко обвести вокруг пальца, к тому же весьма опасный человек. Я имел дерзость влюбиться в предмет его вожделений… Вы меня, надеюсь, понимаете? Он пожелал мне всяческих успехов с богатой вдовой, но теперь, когда я повстречал ангела, это не имеет ни малейшего смысла… Я буду любить ее à jamais, хотя и понимаю, что моя любовь обречена.

Шевалье ссутулился, обхватил голову руками и не заметил, какое впечатление его слова произвели на мисс Чаринг. Теперь многое, дотоле непонятное, стало яснее ясного. Раскрывая и закрывая веер, девушка тупо уставилась на украшающие его рисунки и думала, как могло случиться, что единственное ее чувство сейчас – это сильнейшее отвращение.

– Джек хочет жениться на Оливии? – четко выговаривая каждое слово, спросила мисс Чаринг.

– Ни в коем случае… Прошу прощения. Мне не стоило об этом говорить. Вы, мне кажется, благоволите к мистеру Веструтеру.

Она вспомнила кое-какие полунамеки Оливии, которые ее не раз озадачивали. Глубоко вздохнув, девушка промолвила:

– Пустяки. Как я понимаю, Джек хочет сделать ее своей любовницей… А вы ее любите, так, по крайней мере, вы мне только что говорили, но при этом собираетесь позволить ему осуществить свои намерения?

Шевалье д’Эвроне поднял голову и с жаром произнес:

– Что я могу поделать? Неужели вы воображаете, будто мадам… ее мать позволит мне находиться в обществе дочери, если только узнает правду? У меня нет ни титула, ни состояния, а мой отец содержит maison de jeu… игорный дом.

– Господи! – вырвалось у Китти. – А Оливия об этом знает?

– Знает. Неужели вы полагаете, что я мог бы обмануть ту, пред кем преклоняюсь? Похитить ее? Нет! Я не настолько бесчестен! Я от вас не утаил, что приехал в Англию в поисках приключений. Всем известно, если ты bonne tenue, bien né, riche, а главное француз, c’est drôle, ça, в Лондоне тебя всегда приветливо встретят. Быть французом – это все равно, что заполучить cachet подлинности. Если ты обладаешь всеми вышеназванными качествами, то имеешь неплохие шансы выбиться в люди в Англии, – кузен развел руками и продолжил: – Помимо всего прочего, в детстве я жил в Англии и неплохо успел узнать вашу страну. Языком я владею в совершенстве, акцент же и не к месту вставляемые идиомы лишь добавляют мне шарма, милая кузина, fort attrayant, так сказать.

– Да, но я все же пребываю в некоторой растерянности. Вы приехали в Англию, чтобы жениться на богатой наследнице?

– В поисках состояния, я бы сказал.

– А леди Мария? Вы с самого начала рассчитывали на ее благосклонность?

– Отнюдь нет. Мое знакомство с леди Марией было лишь coup de bonheur. Меня, естественно, интересовали состоятельные леди, но о ее существовании я не знал до тех пор, пока не был представлен ей.

Откровенность кузена задела мисс Чаринг за живое.

– Прошу, не надо, – сказала она. – Уверена, вы не собирались жениться на леди Марии. Вы просто не смогли бы с ней жить. Я решительно отказываюсь вам верить.

– Брак, – грустно улыбнувшись, произнес Камилл. – Дорогая моя маленькая кузина, неужели вы думаете, что брак между нами возможен? Брак подразумевает… eh bien, смирение одной стороны, но эта женщина, насколько я ее успел узнать, весьма надменна. Леди Мария не сможет смириться с унижением, вызванным тем, что она благосклонно отвечала на знаки внимания со стороны chevalier d’industrie, а не chevalier d’honneur.

Китти взирала на него, ничего не понимая.

– Она умрет от стыда, но… – произнесла девушка.

– Нет, она предпочтет, чтобы блестящий шевалье покинул Англию без скандала, что легко устроить.

К этому времени Китти была уже невероятно удручена услышанным, поэтому едва сумела выговорить:

– А Оливия знает? Вы сказали ей?

– Да, – с уст кузена сорвался приглушенный стон, – только теперь. Мне пришлось, я не мог продолжать после того, как в моей груди вспыхнула к ней столь сильная страсть. Я обожаю Оливию… Совершенно невозможно обманывать ее…

– Как жаль, что вы вообще познакомились! – воскликнула Китти. – Это ужасно! Я заметила, когда вы возвратились в ложу, Оливия была чем-то крайне удручена, но я и представить себе не могла, что дела обстоят столь плачевно.

– Поверьте мне, – удрученно промолвил Камилл. – Я не стремился à dessein вызвать ее симпатию, но коль скоро увидел Оливию, то и сам подпал под ее чары. Я представить себе не мог, что встречу девушку, которая настолько будет соответствовать моим мечтам. Увы! Мне следовало бы действовать решительно, а я позволил себе плыть по течению. Когда же стал избегать ее, то думал, будто страдаю лишь я один… Получив от нее приглашение, поддался соблазну, а придя, увидел, что задел ее чувства. Оливия заметила мое отчаяние и спросила, что случилось. Что бы вы ответили на моем месте? Я признался: я не тот, за кого себя выдаю, я игрок, и мать ни за что не позволит ей выйти за меня замуж. Оливия осознала тщетность всех наших надежд. Можно сказать, оба мы получили смертельный удар.

Китти воздержалась бы от употребления столь образных выражений.

– Боже мой, Камилл! Как же вы могли так ее огорчить? – строго заметила мисс Чаринг. – Вам следовало бы придержать язык и не соглашаться на встречу с Оливией.

– Не устоял, – признался кузен. – Разве ей было бы легче думать, что она подарила свое сердце обычному coquet?

– Да, легче. Осмелюсь предположить, скоро она бы и не вспомнила о вашем существовании, забыла бы вас. Ну а теперь… Не знаю, что и сказать… Лучше отведите меня в ложу.

Кузен вскочил на ноги.

– Да… Китти! – сказал он. – Я в ваших руках.

– Если вы спрашиваете: расскажу ли я всем о вашем самозванстве, то вам не стоит беспокоиться, – сердито заявила девушка. – Сами можете догадаться, я отнюдь не заинтересована, чтобы мой кузен попал в такое положение. Вам следовало бы, прежде чем открыть правду, подумать, каково мне будет узнать ее.

Француз, слабо улыбнувшись, ответил:

– C’est ce qui saute aux yeux, enfin.

– Вы ведете себя отвратительно.

– Каюсь.

Китти настолько огорчилась, что уже не в состоянии была что-либо ответить ему. Они в полном молчании направились к своей ложе и наверняка не нарушили бы этой похоронной тишины, если бы не одна весьма неожиданная и не особо приятная встреча. Прямо к ним шествовал мистер Веструтер под руку с леди в черном домино. Свою собственную маску он снял и держал в руке.

– Боже правый! – невольно воскликнула Китти. – Прошу вас, ради бога, наденьте маску, Камилл.

– Поздно, – ответил кузен. – Не бойтесь. Вас он не узнает. Только молчите.

Пара остановилась перед ними.

– Мой дорогой друг шевалье! – воскликнул мистер Веструтер. – Какой приятный сюрприз!

Окинув фигуру Китти взглядом знатока, Джек задержал взор на скрываемом под маской лице. Брови его слегка приподнялись, и, к своему негодованию, девушка почувствовала, что краснеет.

– Боже! – промолвил мистер Веструтер. – Я могу показаться нескромным, но рискну предположить…

Шевалье что-то ответил.

Китти во все глаза смотрела на спутницу мистера Веструтера. Леди развязала завязки на черном домино, и взорам присутствующих открылось сиреневое платье из маркизета шелковой нити, хорошо знакомое мисс Чаринг. Открытие, что Джек втайне от всех приехал на маскарад вместе с Мэгги, стало вершиной всех ее сегодняшних страданий.

– Какие нескромности могут быть! Да тут у нас, погляжу, прямо-таки семейный прием! – выпалила девушка с несвойственной ей горячностью. – Бога ради, Мэгги! Запахните свое домино, если не хотите, чтобы вас узнали. Половина лондонского света знает это ваше платье. Оно вам, кстати, совсем не идет. Жаль, что вы не прислушались ни к моему мнению, ни к мнению Фредди, ни к Мэллоу.

– Китти! – хватаясь за руку своего спутника, воскликнула Мэгги. – Господи! Зачем вы сюда пришли? Это место совершенно не подходит для вас.

– Ну, если вы считаете незазорным находиться здесь, то мне и подавно нечего стесняться, – отрезала Китти. – Я пришла сюда под защитой миссис Скортон.

– Хороша защита! – зло хихикнула Мэгги.

– Согласна, но, по крайней мере, лучше, чем у вас! – вспыхнула Китти. – А еще я не выдумываю, будто обедаю у тетушек мужа.

– А кто мне заявил, что приглашен на обед на улицу Ханса Кресента?

– Я там отобедала и понятия не имела, куда они собираются везти меня.

Шевалье, весьма испуганный надвигающейся бурей, попытался вмешаться, сказав:

– Ma chère cousine! Вам следует вернуться в ложу, так как миссис Скортон начнет волноваться.

Обе леди проигнорировали это глупое замечание француза.

– Я под защитой кузена! – заявила Мэгги.

– Надежная защита! – бросила в ответ Китти.

Мистер Веструтер рассмеялся.

– Конец первого раунда! – провозгласил он. – Схватка, смею вас заверить, привлекательнейшая. Оба противника, как я погляжу, твердо намерены не отступить ни на шаг. Думаю, шевалье, в следующем раунде мы сможем насладиться лицезрением весьма пикантных ударов.

– Как ты смеешь? – рассердилась Мэгги. – Из всех людей дурного тона…

– Нет, дорогая кузина, вам не стоит вступать со мной в схватку, ибо я ваш секундант, – смеясь, промолвил мистер Веструтер.

– Умоляю вас, кузина! – сказал шевалье. – Мы уже привлекаем к себе ненужное внимание посторонних.

– Теперь я готова вернуться… к миссис Скортон.

– Шевалье, представление только началось! – растягивая каждое слово, произнес мистер Веструтер. – Впереди у нас вырисовывается самое занимательное. Реплика по поводу платья попала в десятку. Парируйте, Мэгги.

Однако это шутливое подстрекательство не имело успеха.

Спутница Джека, приняв вид попранной добродетели, ледяным тоном заявила:

– Прошу, отведите меня обратно в ложу. Мы мешаем Китти в полной мере насладиться маскарадом. Сама я намерена вскоре вернуться на Беркли-сквер, но, полагаю, миссис Скортон позаботится о том, чтобы вас доставили домой в целости и сохранности.

Сделав изысканный реверанс, леди Букхейвен взяла мистера Веструтера под руку и вместе с ним удалилась по коридору.

Огорченный шевалье принялся вслух упрекать себя за неосторожность. Какого дьявола он снял маску? Китти раздраженно оборвала его, сказав, что теперь это совсем не имеет значения. Молча они проследовали к ложе миссис Скортон.

Следующие полчаса стали для Китти сущим кошмаром. Ради понятий светского приличия она вынуждена была согласиться на несколько танцев подряд, однако не учла того весьма прискорбного обстоятельства, что маскарад на глазах постепенно превратится в шумную вакханалию. К вящему неудобству девушки, в ложе появились два незнакомых ей джентльмена, которые весьма вульгарно флиртовали с сестрами Скортон. Их реплики двусмысленного свойства встречались радостным визгом. Если руки мужчин позволяли себе лишнее, по ним шутливо били сложенными веерами. Единственным человеком, помимо мисс Чаринг, кого отнюдь не радовало это непрошеное вторжение, был мистер Мальхем. Несколько раз он порывался сообщить Китти, что намерен призвать к ответу того малого в костюме испанца, потому что он излишне вольно ведет себя по отношению к мисс Сюзанне. Оставалось только дивиться его долготерпению, ведь никаких действий так и не последовало. Мисс Чаринг находилась в весьма раздраженном настроении. Двоюродный брат, захмелев, увлек Оливию из ложи. Миссис Скортон, раскрасневшись после выпитого шампанского, находила происходящее весьма забавным. Китти начала испытывать нешуточный страх перед излишней пылкостью собравшихся в ложе мужчин.

Извинившись, она отказалась вальсировать с Томом Скортоном, а когда все, галдя, покинули ложу, девушка была весьма рада остаться в одиночестве, поскольку миссис Скортон еще раньше удалилась вместе с Элизой, у которой оторвалась тесьма окантовки юбочного подола. Китти уселась в самой глубине ложи, стараясь немного унять разыгравшиеся нервы.

Чья-то рука прикоснулась к ее плечу, и Китти испуганно вздрогнула. Все происшедшее у нее перед глазами в этот злополучный вечер настолько расстроило ее нервы, что девушка, вскрикнув, отпрянула.

Над ухом мисс Чаринг прозвучал мягкий, хорошо знакомый ей голос:

– Не стоит кричать, Китти. Это всего лишь я.

– Фредди! – воскликнула она, порывисто оборачиваясь. – Я так счастлива! Скажите, ради всего святого, как вы узнали, что я здесь?

– Я совершенно случайно оказался на Беркли-сквер, когда отъезжал экипаж Мэгги. Мы перекинулись парой слов. Она сообщила, что домой вас должен подвезти молодой Скортон. Мне это совсем не понравилось, и я нанял извозчика до улицы Ханса Кресента. Подумал, что лучше сам доставлю вас домой. Слуга сказал, вы уже уехали. Старик явно был навеселе. Он поведал мне, куда вы отправились, назвал даже номер ложи. Вот я и приехал за вами.

– Ох, Фредди! – всплеснув руками, воскликнула Китти. – Бога ради, поверьте: я бы ни за что не согласилась сюда приезжать, если б имела хоть малейшее представление о том, чем все закончится. Но как я должна была поступить, коль все уже было заранее решено? Это ужас какой-то! Вы и половины не знаете! Как думаете, не обидится миссис Скортон, если вы сейчас же отвезете меня домой? Я хочу поскорее убраться из этого ужасного места.

– Меня не особо волнует, обидится она или нет, – произнес мистер Станден и погладил девушку по плечу, успокаивая ее. – Не следовало этой даме привозить вас сюда. Положитесь во всем на меня.

– Хорошо, – облегченно вздохнула мисс Чаринг. – Вы знаете, как выпутаться из любой передряги.

Китти оказалась совершенно права. Когда миссис Скортон наконец-то пришла в ложу, она столкнулась там отнюдь не с недотепой, над которым насмехаются все в его семье, а с достопочтенным Фредериком Станденом, избранным представителем высшего света, джентльменом, который превосходно мог совместить в себе вежливость с вальяжностью. Мистер Станден весьма учтиво сообщил миссис Скортон, что его кузина устала и он намерен отвезти ее домой. Один из незваных гостей, вошедший в ложу следом за Элизой, отпустил сальную остроту, Фредди так окинул его взглядом с головы до ног сквозь лорнет, что тот сразу же смутился и пролепетал извинения.

Глаз, увеличенный стеклом лорнета, продолжал упорно сверлить нахала.

– Ну ладно, – сказал мистер Станден, опуская лорнет. – Идемте-ка, Китти. Всего наилучшего, мэм.

Он позволил мисс Чаринг произнести несколько слов благодарности, которые вернули хорошее настроение чуть приунывшей компании, а затем вывел девушку в коридор.

– Придется возвращаться на извозчике, Китти, – сказал Фредди, прикрывая за собой дверь ложи.

– Я с радостью поеду даже на садовой тачке, – заверила его мисс Чаринг.

– Этого я не сделаю, – с серьезным видом произнес мистер Станден. – Боюсь, прохожим на улицах не поздоровится, к тому же у меня нет садовой тачки.

Китти, нервно рассмеявшись, заметила:

– Фредди, почему вы при всем вашем уме постоянно говорите разные глупости?

– Вы считаете меня умным? – удивился мистер Станден.

– Разумеется. Вы всегда знаете, как следует вести себя при той или иной оказии. Если бы я с самого начала послушалась вас и не позволила Оливии познакомить меня с этими ужасными людьми, со мной не случился бы такой конфуз. Вы очень сердитесь, Фредди?

– Нет. Вы в том не виноваты. Просто у меня больше опыта, – сказал мистер Станден.

– Вы слишком добры ко мне, – с благодарностью пожимая ему руку, промолвила Китти. – Я и впрямь раскаиваюсь. Большое спасибо, что пришли мне на помощь. Я едва не отчаялась. Ах, Фредди, как хорошо, что вас не было на той ужасной трапезе! Если бы вы побывали в этом доме и мы обменялись взглядами, я, клянусь, не смогла бы сдержаться, впала бы в истерику и принялась хохотать, словно умалишенная. Я сидела возле мистера Скортона, а он, не говоря ни слова, только и делал, что ел. У меня даже возникло сомнение в его способности к человеческому общению.

– Я ж говорил, что он был пьян, – сказал Фредди. – Впрочем, к тому времени как я пришел, он изъяснялся уже вполне вразумительно. Странная у вас компания подобралась, смею заметить. Кто был тот хлюст, которого я поставил на место?

– Понятия не имею. Весьма сомневаюсь, что Скортоны его знают, потому что в начале вечера этого субъекта с нами не было. Должна признать, Фредди, вы были просто неотразимы. Вы спасли меня.

– Очень счастлив прийти вам на помощь, – несколько смущенно пробормотал мистер Станден. – Тот малый отнесся к вам без должного уважения?

– Нет, но вел себя отвратительно, впрочем, не в этом дело.

– А в чем? – спросил Фредди. – Что-то случилось еще?

Китти кивнула и, нервно прикусив губку, ответила:

– Возможно, мне не следовало бы рассказывать об этом даже вам, но я в таком затруднительном положении, что не знаю, как поступить.

– Ничего не рассказывайте, пока мы не сядем в экипаж, – посоветовал Фредди.

Китти с готовностью исполнила первую часть этого разумного совета, но, оказавшись в темноте и тесноте нанятой кареты, к тому же пропахшей конским потом, девушка засомневалась, когда Фредди сказал, что теперь можно.

– Лучше расскажите. Быть может, я смогу помочь, – посоветовал он.

– Это большой секрет.

– Китти! Не думаете же вы в самом деле, что я собираюсь всем разболтать о нем.

Девушка, тяжело вздохнув, согласилась:

– Разумеется, нет. Дело в том, что мой кузен Камилл был на маскараде вместе с нами.

– Я учел и такую возможность.

– Фредди, скажите, что вы о нем знаете?

– Ничего особенного, – без запинки ответил мистер Станден. – Вполне приятный молодой человек.

– Джек что-нибудь говорил о нем?

– Говорил, что он ваш кузен… тогда у Мэгги. Вы должны сами это помнить.

– И это все, что известно Джеку?

– Боже! Откуда мне знать, Китти? Я не намерен отвечать на нескончаемую череду вопросов, даже не догадываясь, что зреет в вашей головке. Не хочу оказаться в неудобном положении. Что вам сказал Джек?

– Ничего. Это, скорее, Камилл неприятно поразил меня своей откровенностью сегодня вечером. Оказывается, никакой он не шевалье. Он авантюрист.

– М-да, – без особого удивления произнес Фредди. – Лично я подозревал, что он профессиональный картежник. Впрочем, одно другому не мешает.

– Господи! Неужели вы обо всем знали? – воскликнула Китти.

– Отнюдь нет. Просто мне в голову закрались кое-какие подозрения. Я попросил отца разузнать, кто он такой. Не хочу вас огорчать, Китти, но в посольстве о таком не слыхали, да и его дядюшки, судя по всему, не существует. Ну, может, у него и есть дядюшка, хоть дюжина дядюшек, но, во всяком случае, ни одного дядюшки-маркиза. Однако к чему огорчаться? Нет в семье маркиза, так нет. Не во всех уважаемых семьях есть маркизы. В нашей они тоже не имеются. Я ничего страшного в этом не вижу.

– Камилл отнюдь не из уважаемой семьи, – чуть слышно промолвила Китти. – Боюсь, он карточный игрок.

– Ага! – удовлетворенно хмыкнул Фредди. – Я так и думал. Это он вам сказал?

– Да, а его отец владеет игорным домом.

– Даже так! Не удивлюсь, если его батюшка – владелец того заведеньица в Пале-Рояль. Мой отец говорит, что самые лучшие игорные дома расположены во дворце.

Китти несколько озадачили слова ее спутника.

– Но, Фредди, разве вас это не шокирует? – спросила она.

– Да, разумеется, в семье подобный человек не особо желателен, – вынужден был признать мистер Станден. – Весьма неприятен, к примеру, тот факт, если бы ваш опекун оказался владельцем игорного притона в Лондоне, но он им не владеет и владеть, насколько мне известно, не собирается. Было бы весьма разумно найти способ отделаться от Камилла, спровадить его из Англии. Хотя лично я ничего против него не имею, в будущем ваша причастность к нему может вызвать кое-какие осложнения.

– Боюсь, вполне может разразиться скандал, – признала Китти. – Полагаю, мне следует полностью довериться вам. Камиллу кажется, что он без памяти влюбился в Оливию.

– Не вижу в этом ничего плохого, – возразил Фредди. – Скорее, наоборот. Признаюсь, Китти, мне было мерзко видеть, как он волочится за этой Ялдинг. Кстати, в этом-то таилась несомненная угроза. Уверен, что старый лорд Энервик, как только дело приняло бы серьезный оборот, тотчас же начал бы наводить справки. Чего-чего, а от такого ушлого проныры иного и ждать не приходится.

– Ох, Фредди! Боюсь, вы не до конца все понимаете, – грустно промолвила Китти. Чуть дрожащим голосом она принялась сбивчиво пересказывать то, что поведал ей шевалье.

Мистер Станден внимательно выслушал ее, но его последующая реакция несколько обескуражила девушку.

– И все это ваш кузен вот так взял и выложил вам как на духу? – словно отказываясь верить, переспросил Фредди. – Язык без костей, нечего сказать. Эти французы – те еще пустомели, что бы о них ни говорили.

– Признаться, я придерживаюсь того же мнения, – сказала мисс Чаринг. – Я была весьма неприятно потрясена, узнав, что он все рассказал Оливии.

– Да уж, – поддакнул Фредди. – Простота хуже… Думаете, Оливия проболтается?

– Нет, уверена, что нет, но его признания весьма ощутимо ранили ей сердце. В этом я ничуть не сомневаюсь.

– Бессмысленно горевать из-за нее. Лучше подумайте, как нам умнее поступить. Было бы крайне желательно спровадить вашего кузена во Францию. Мне весьма неприятно, что вы столь сильно огорчаетесь по этому поводу. Если правда выплывет, выйдет весьма неприятный конфуз.

– Да уж… А еще я беспокоюсь за бедную леди Марию. Может, мне следует предупредить ее? Как думаете? Я вот не знаю, как это лучше сделать.

– Бога ради! Не надо! Не поступайте опрометчиво, а то получится еще хуже, – предупредил девушку мистер Станден. – Я поразмыслю над тем, как нам всем выпутаться из этой истории. Полагаю, я все же смогу что-нибудь придумать.

– Вы собираетесь пригрозить Камиллу, что выведете его на чистую воду? – с сомнением в голосе спросила Китти. – Думаете, он вас послушает?

– Послушает, если не дурак, а на дурака он совсем не похож. Но, Китти, я не намереваюсь делать ничего подобного. Хорош я буду, если стану угрожать почти члену вашей семьи.

– А мне вот кажется, Джек с удовольствием пригрозил бы ему, – поделилась своей мыслью Китти.

– Это кузен вам сказал? – требовательно спросил мистер Станден.

– Да. Так что вы думаете?

– Не знаю. С одной стороны, это уж слишком, а с другой, я не особо верю в щепетильность Джека в данных вопросах. В любом случае, это меня не касается.

– Со времени приезда в столицу я многое узнала и теперь вполне могу допустить, что Джек на такое способен, – решительно заявила мисс Чаринг.

– Способен или нет – не столь важно. Я лично весьма сомневаюсь, что он станет разоблачать вашего кузена. Это было бы не в его интересах. Меня, например, больше беспокоит кое-что иное. Если Джек с самого начала догадывался, кто есть Камилл на самом деле, зачем он, спрашивается, представил его вам, о других я уж умолчу? Клянусь Юпитером, это переходит всякие границы! Приведя его в дом моей сестры, он преследовал собственные интересы, и теперь будет молчать, ибо скандал ударит в первую очередь по нему самому.

– Фредди! Вот и я думаю: если предположить, что он знал или хотя бы догадывался, что мой кузен вовсе не тот человек, за которого себя выдает, зачем же он привел его на Беркли-сквер?

– Потому что он любит подобного рода штучки, – несколько раздраженно ответил мистер Станден. – По той же причине он подшутил надо мной, направив в Арнсайд-хаус. У него весьма своеобразное, не совсем здоровое чувство юмора.

– Вполне допускаю, – согласилась Китти. – Мне же кажется, что Джек хотел меня немного проучить. Но почему вы со мной не поделились своими подозрениями, Фредди?

– Потому что я не французский шулер, – ответил джентльмен.