Привратник открыл им двери особняка на Беркли-сквер. Фредди уже собирался попрощаться с мисс Чаринг, когда на верхней площадке лестницы появилась его сестра, успевшая переодеться в броское, украшенное оборками домашнее платье из розового шелка. Леди Букхейвен намеревалась весьма прохладно попросить у Китти соизволения проследовать вслед за ней в ее будуар, но речь, заранее составленная и весьма колкая, так и осталась непровозглашенной, ибо при виде спутника мисс Чаринг Мэгги едва не споткнулась и вынуждена была схватиться пальцами за поручни перил.

– Фредди, – чуть слышно промолвила она.

– Мэгги, что с вами?! – воскликнула Китти, бросаясь к ней на помощь. – Как жаль, что вы так долго ждали меня. Право же, не стоило. Надеюсь, вас не слишком утомила встреча с тетушкой?

Леди Букхейвен с благодарностью взглянула на девушку. На ее щеках вновь заиграл румянец.

– Ужасная скука, – молвила Мэгги. – Прошу зайти ко мне перед отходом ко сну. Спокойной ночи, Фредди. Умоляю, не задерживайте Китти.

Помахав им рукой, молодая женщина удалилась к себе.

Фредди, наблюдавший за ней с крайней степенью недовольства на лице, произнес:

– Розовый… Будь я проклят, если пойму, с чего женщины решили, будто розовый им к лицу. Не удивляюсь, что бедняга Букхейвен сбежал от нее в Китай. Ладно, пустое. О кузене, бога ради, ни словечка.

– Обещаю хранить гробовое молчание, – заверила его Китти, протягивая руку. Ладонь мистера Стандена она пожала с ощутимой теплотой. – Спокойной ночи! Я весьма вам признательна, Фредди.

Его светлость грациозно поцеловал ей руку.

– Нет… Что вы? – запинаясь, пробормотала девушка.

Когда Фредди удалился, Китти поспешила наверх в будуар леди Букхейвен. Ссора осталась уже в прошлом.

– Китти! Как вышло, что Фредди сопроводил вас домой? – без всяких преамбул поторопилась выяснить Мэгги. – Боже правый! Я едва не лишилась чувств.

– Он поехал за мной к дому Скортонов, узнал, куда я отправилась, и принялся искать меня. Мэгги, вы вели себя крайне неосторожно! Я очень испугалась из-за того, что вы можете выдать себя.

– А он ничего не заподозрил? – с тревогой произнесла ее светлость.

– Пожалуй, что нет.

– Вот и славно, – передернув плечами, сказала Мэгги. – Признаюсь, я едва не лишилась чувств, увидев Фредди. Ему и так не особо нравится, когда я выезжаю куда-то с Джеком… Если бы он узнал, то наверняка рассказал бы папе, и, почти не сомневаюсь, на следующий же день мне пришлось бы паковать вещи и переезжать к леди Букхейвен. Китти! Это весьма мило, что вы ничего не рассказали Фредди.

– Я бы никогда так не поступила с вами, – заверила ее Китти. – Но почему, ради всего святого, вы отправились на маскарад? Как Джек посмел вас повезти туда? Мне с первого взгляда стало ясно, что это не то место, куда следует ездить леди из общества. Кому-кому, а Джеку этого-то не знать!

– Да уж. Он сказал, что Фредди захочет его крови, если только проведает об этом, но ничего дурного ведь не произошло. Я давно хотела побывать на бале-маскараде, а муж и тем более Фредди ни за что бы не повезли меня туда, и лишь поэтому мне пришлось довольствоваться обществом Джека. Он вел себя весьма корректно, ограждая меня от любых поползновений посторонних, к тому же я всегда была в маске. Мы уехали в полночь, но я с удовольствием осталась бы и дольше. Признаться, мне все пришлось по душе, хотя это место и весьма вульгарное. А вам маскарад понравился?

Китти передернула плечиками.

– Хуже вечера я, честно говоря, не припомню, – ответила она. – В жизни не испытывала такой всепоглощающей благодарности, как в тот момент, когда увидела Фредди.

– Он сильно разгневался? – поинтересовалась Мэгги. – У него несколько старомодные взгляды.

– Нет. Фредди был настолько добр, что я едва не расплакалась. А ведь у него имелись все основания пожурить меня за легкомыслие. Я уверена, что Фредди – истинный рыцарь духа.

Сестра мистера Стандена наблюдала за вспышкой эмоций своей собеседницы с полуоткрытым от удивления ртом. Она закрыла и снова открыла рот, поперхнулась и тихо произнесла:

– Вы и впрямь так считаете?

– Да. Он в гораздо большей мере заслуживает того, чтобы называться истинным рыцарем, чем все эти персонажи, о которых нам твердят и перед которыми учат преклоняться, – сэр Ланселот, сэр Галахэд, молодой Лохинвар и прочие. Быть может, в убийстве драконов он и не преуспел, но что касается спасения прекрасной дамы из неловкой ситуации, то в этом деле ему нет равных. Боюсь, все вышеперечисленные герои не смогли бы справиться с этой непростой задачей так легко и галантно, как он. В наше время в убийстве драконов отпала всяческая необходимость. Что же до появления персонажа посреди бала в полном воинском облачении на боевом коне и похищении девицы, то, признаюсь, сей поворот никогда не вызывал у меня восторга. Полагаю, весьма неудобно, если тебя везут куда-то, перекинув через седло… Мэгги, в чем дело?

Леди Букхейвен приподняла голову, до того покоившуюся на диванной подушке, и, едва сдерживая смех, произнесла:

– Фредди считает все это сущими пустяками.

– Да? А почему бы и нет? – возразила Китти, явно не собираясь разделять неожиданную веселость Мэгги. – Если бы вы услышали о чем-то подобном в наши дни, то наверняка посчитали бы это ужасным преступлением против хорошего тона. – Девушка замолчала, потому что ей в голову пришла неожиданная мысль. – Он отзывался о Лохинваре как о безумце, – добавила она.

Сдавленный смех, донесшийся до слуха мисс Чаринг, сразил ее наповал. Вскоре и она уже смеялась от души вместе с леди Букхейвен.

Дамы обнялись на прощание и разошлись по своим спальням, воздержавшись от дальнейших обсуждений событий прошедшего дня.

Следующий день прошел без особых происшествий, и единственное, что позволили себе две утомленные треволнениями вчерашнего дня леди, – это прогулку по Маунт-стрит. Леди Леджервуд как раз готовилась к отъезду вместе с детьми в Маргит. Кортеж вышел весьма внушительным, так как, кроме остальных, в Маргит ехали Фанни, гувернантка, личная горничная ее светлости, а также две девицы, нанятые для присмотра за детьми и их обучения. Эдмунд ехал в почтовой карете с матерью. Мисс Кендель и две незамужние дочери леди Леджервуд уселись во вторую карету. Что же до горничной и прочих, то они разместились в огромном дорожном экипаже, где между гор багажа для них оставалось совсем немного свободного места. Лорд Леджервуд сопровождал семью и планировал остаться с ней на несколько дней. Взглянув на кипу всякой всячины, приготовленной для комфорта его не до конца окрепшего после болезни сына, он заявил, что лучше поедет верхом.

Леди Леджервуд, хотя и весьма взволнованная суетой, связанной с отъездом, нашла время для того, чтобы посидеть несколько минут с гостьями, осведомиться о здоровье Мэгги и дать ей пару полезных советов, обязав Китти получше присматривать за ней. К сожалению, советы эти зачастую противоречили друг другу. Леди Леджервуд выразила определенное беспокойство в связи с тем, что они остаются в городе совершенно беззащитными, однако утешилась мыслью, что ее супруг скоро вернется в Лондон.

– А пока, моя любовь, – рассмеялся его светлость, – вы можете спокойно оставлять их под опекой Фредди.

Эти слова заставили мистера Стандена, который также присутствовал при беседе облаченный в голубой сюртук из тончайшего сукна и изысканные бриджи цвета крыла голубки, подозрительно воззриться на отца.

Заметив выражение лица сына, лорд Леджервуд рассмеялся и промолвил:

– Умоляю, не гляди на меня так, словно перед тобой свернувшаяся кольцами змея. Уверен, ты сумеешь хорошо позаботиться о благополучии девочек. Любовь моя, – обратился он к супруге, – не хочу тебя особо торопить, но пора и нам отправляться в путь!

Все вышли к экипажам, ожидавшим их на улице. Лакея послали принести еще одно одеяло для Эдмунда. Няне и мисс Кендель с немалым трудом удалось отговорить леди Леджервуд распаковывать саквояж, ведь лекарство для сына не забыли, оно было именно в том месте, куда его положили. Прозвучали прощальные пожелания. Состоялся обмен поцелуями. Подножки карет подняли, дверцы захлопнули.

Китти, которая не могла смотреть на леди Леджервуд, не испытывая при этом угрызений совести, находилась в совершеннейшем смущении из-за того, насколько сердечными оказались прощальные объятия матери Фредди. Чувство неловкости усилилось еще больше, когда лорд Леджервуд, протянув ей руку, искренне улыбнулся.

– До свидания, дитя мое, – сказал он. – Надеюсь увидеть вас под крышей моего дома в самое ближайшее время.

Щеки Китти зарделись. Она не знала, что и думать, и взглянула ему в лицо почти испуганно.

– Не убегайте. Договорились? – с шутливым видом произнес лорд. – Мне очень по душе помолвка Фредди. Она явно пошла ему на пользу.

– Лорд Леджервуд, – с отчаянием в голосе произнесла девушка, – я не могу…

– Вы не можете говорить со мной на улице. Согласен. Расскажете мне обо всем на следующей неделе, когда я вернусь, а сейчас мне надо торопиться.

Он похлопал ее по руке, пожелал всего наилучшего сыну и дочери, вскочил на лошадь и направился следом за кавалькадой карет.

– Что имел в виду папа? – поинтересовалась Мэгги. – О чем вы ему собираетесь рассказать? У вас такой странный вид…

– Не думаю, будто мне следует ему что-нибудь говорить, – бесцветным голосом произнесла Китти. – Фредди, а вы как полагаете?

– Нет, но не удивлюсь, если отец и со мной захочет побеседовать. Мне следовало бы подумать об этом раньше. Когда окончание семестра?

Заметив, что леди смотрят на него с весьма озадаченным видом, мистер Станден добавил:

– В Оксфорде.

– Святые небеса! Не знаю, – молвила Мэгги. – А какое это имеет значение?

– Что касается тебя, то никакого, а вот мне знать это просто необходимо, – с чувством произнес Фредди. – Пока отец будет улаживать дела в Маргите, я вынужден буду присматривать за Чарли здесь. В прошлый раз, когда он появлялся в Лондоне, братца задержала ночная стража и мне пришлось в три часа ночи вызволять его под залог, ибо он успел прокутить все до последнего четырехпенсовика. Можешь смеяться, Мэгги, но коль скоро, вернувшись из Оксфорда, Чарли прознает, что отца нет в городе, он тотчас же пустится во все тяжкие. Не скажу, что я склонен его слишком сильно осуждать (дело житейское), однако, если что, виноватым окажусь именно я. Надо будет сейчас же взглянуть на календарь.

– Фредди, прошу вас зайти ко мне позже, – сказала Китти. – Нам есть о чем поговорить… важном…

– Зайду завтра, – пообещал мистер Станден. – Сначала хочу убедиться, что Чарли не будет предоставлен сам себе.

Китти и Мэгги немало позабавило его поведение, но, когда они уже отошли на значительное расстояние от дома на Беркли-сквер, леди Букхейвен промолвила:

– Бедный Фредди! Уже до конца недели, я уверена, ему придется вытаскивать Чарли из всяких неприятных историй.

– Но мне говорили, что Чарли весьма умен, – заметила Китти.

– Так оно и есть! В Итоне он завоевал уйму призов. Учение дается нашему Чарли с необыкновенной легкостью. Однако Фредди, как-никак его старший брат, живет в столице, и посему наш Чарли, каждый раз попадая в историю, спешит к нему за помощью, – с гордостью в голосе произнесла Мэгги. – Наш Чарли иногда бывает немного диким.

На следующий день, поджидая Мэгги в ландонете у магазина на Бонд-стрит, Китти, заслышав свое имя, оторвалась от любования шляпкой в витрине модистки. Взгляд ее замер на миссис Броти и Оливии, которые остановились рядом с экипажем.

Мисс Чаринг сразу же обратила внимание на то, что Оливия выглядит бледной и явно несчастной. Как только миссис Броти открыла рот и принялась говорить, девушка поняла, что мать Оливии просто возмущена тем обстоятельством, что ее дочь была на маскараде. Миссис Броти принесла свои глубочайшие извинения перед мисс Чаринг. Самые пылкие выражения слетали с ее языка. Женщина заявила: она не смеет надеяться на то, что мисс Чаринг простит Оливию за ту неприятную историю, в которую леди угодила. Должно быть, этот конфуз столь сильно повлиял на нее, что теперь мисс Чаринг и знать их не захочет. А еще миссис Броти принялась убиваться насчет того, как ей теперь смотреть в глаза леди Букхейвен.

Китти втайне надеялась, что Мэгги задержится и не столкнется с матерью Оливии. Девушка произнесла все полагающиеся по этикету вежливости слова, снизойдя до насквозь лживого утверждения, что вечер был не так уж и плох.

– Я бы ни за что на свете не позволила случиться подобному! – воскликнула миссис Броти. Щеки ее пылали румянцем праведного гнева. – Только подумайте! Маскарад! Я просто ума не приложу, как моя дочь могла согласиться принять участие в столь вульгарном развлечении. Поверьте мне, мисс Чаринг, я учила ее только хорошему. Вижу, мне следовало больше стараться на этом поприще, и тогда воспитание Оливии было бы столь же идеальным, как у вас. «Хорошенькие развлечения для дочери джентльмена», – беспрестанно продолжаю я ей талдычить с той минуты, как узнала о ее проступке. Если моя дочь и не испортила все, то это, как бы там ни было, не ее заслуга. Никогда в жизни я не испытывала большей неловкости.

– Умоляю, мама, замолчите! – взмолилась Оливия, заметив, что еще немного и Китти расплачется. – Ничего ужасного ведь не произошло! Китти, у вас какое-то дело на Бонд-стрит?

– Я ожидаю леди Букхейвен! Миссис Броти, прошу вас разрешить, чтобы Оливия провела в моем обществе немного времени.

– О, мисс Чаринг! Я буду весьма признательна вам за это. Я уж страшилась, что вы порвете с нами всяческие отношения и даже сло́ва Оливии больше не молвите. Сама я отправлюсь в библиотеку Хукхэма и с радостью оставлю с вами дочь, коль вы будете столь любезны.

– Если Оливия не против немного пройтись, то вскоре мы тоже там будем, – пообещала Китти, выходя из экипажа.

Ливрейному лакею, который соскочил с запяток, чтобы открыть ей дверцу, мисс Чаринг сказала:

– Если ее светлость вернется раньше меня, сообщите ей, пожалуйста, что я буду через четверть часа.

Поклонившись миссис Броти, Китти повела Оливию в направлении, противоположном местоположению Хукхэма.

– Мы не можем свободно разговаривать в ландонете, поэтому я сочла за лучшее немного прогуляться с вами. Вы ведь не возражаете? – заявила мисс Чаринг, взяв девушку под руку. – Дорогая, прошу вас, не печальтесь! В этом нет ни малейшей необходимости. Мне весьма прискорбно, что мама вас столь сильно огорчила… Вам, должно быть, сейчас очень нехорошо на душе.

– Какой ужас! – дрожащим голосом промолвила Оливия. – Я уж думала, мы упакуем наши чемоданы еще вчера, ведь у мамы с тетушкой Мэтти вспыхнул ужаснейший скандал. Не удивлюсь, если их было слышно за полмили от дома, особенно когда бедная тетушка впала в настоящую истерику. Однако нынче утром они помирились. Впрочем, мама не перестает меня журить за то, что я испортила себе репутацию и с самого начала повела себя неправильно, не воспользовавшись своим шансом. Но, дорогая мисс Чаринг, я всегда слушалась маменьку, искала себе богатого мужа… однако это до того, как познакомилась с Камиллом. Теперь мир для меня перевернулся. Единственное, на что я уповаю, – зачахнуть и вскорости упокоиться с миром.

Потрясенная столь безутешным горем, Китти воскликнула:

– Господи! Не говорите больше такого! Могу ли я быть с вами предельно откровенной? Мой кузен рассказал мне всю правду, вам, я знаю, – тоже. Можете представить, насколько неприятно поразили меня его откровения. Как-никак именно я свела вас вместе. Поверьте, если бы у меня были хотя бы малейшие подозрения, я бы ни за что вас не познакомила. Теперь понимаю, что как подруга я оказала вам весьма дурную услугу.

– Полноте! – воскликнула Оливия. – Я рада, что судьба свела меня с Камиллом. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Что бы в дальнейшем со мной ни произошло, я не стану сожалеть о нашем знакомстве. Как ни прискорбно, но нам отказано даже в призрачной надежде. Мама никогда не даст согласия на наш брак. Правда, дела отца Камилла идут весьма неплохо: он владеет несколькими игорными домами в Париже, и все они рассчитаны на самую что ни на есть благородную публику, однако моя маменька имеет собственные представления о выгодной партии. Сын владельца игорных домов не тот, кого она видит себе в зятья. Неизвестно еще, как отнесется к нашему браку отец Камилла. Я бесприданница, а он приехал в Англию в поисках богатой невесты. О, мисс Чаринг, когда я подумаю, что из-за меня Камилл упустил все шансы достичь своей цели, то мне хочется броситься в реку.

Китти была готова к упрекам, но отнюдь не к тому, что сейчас услышала. Прошло не менее минуты, прежде чем она собралась с мыслями.

– Но разве могли бы вы стать женой того, кто… самозванца? Даже хуже. Мне весьма неприятно говорить об этом, ибо я испытываю к Камиллу искреннюю симпатию, но, полагаю, он обычный авантюрист. Он обманул нас всех. Я пережила ужасное потрясение. Представляю, как же несладко пришлось вам.

– Я сразу поняла, что маменька будет решительно против… Нет, мисс Чаринг, Камилл меня не обманывал. Его поведение весьма благородно и не заслуживает ни малейшего порицания.

– Оливия! – сказала Китти, пытаясь привести мысли в порядок. – Неужели вы не прочь связать с ним вашу жизнь?

– Да… если бы это только было в моих силах, – тяжело вздохнув, промолвила девушка. – Я не понимаю, почему считается зазорным быть профессиональным игроком мужчине, если его природные таланты к тому располагают? Или вы подозреваете, что он шулер? Уверяю вас, это не так. Он говорил, что шулерство претит его характеру, к тому же в большинстве случаев бесполезно. Он никогда не мошенничает. Игорные дома его отца посещают многие весьма влиятельные особы Франции. Этим людям в одинаковой мере претят налитые свинцом шулерские игральные кости и вина низкого качества. Камилл говорит, что подобного рода экономия разорительна. Все должно быть на самом высшем уровне. Довольные посетители потом будут приходить вновь и вновь. Конечно, затраты немалые, но вознаграждаются они сторицей.

Китти не нашла ничего лучше, чем промолвить:

– Разве?

– Да… Однако это предприятие весьма рискованное, ибо фортуна переменчива. Вообразите только! Один кульбит судьбы, и кто-то срывает весь банк! Как же это, должно быть, волнительно! Я даже представить себе не могу!

– Ну и ну, – сказала решительно сбитая с толку Китти.

– Прежде мне о таком никто никогда не рассказывал, – тяжело вздохнув, произнесла Оливия с чувством безнадежности в голосе. – Однако все это недостижимые мечтания. Матушка ни за что не позволит мне выйти замуж и уехать с Камиллом.

– Вы, должно быть, очень любите моего кузена, – сказала Китти. – Жаль, дорогая… Это весьма прискорбно, что Камилл не нашел себе какое-то другое, более достойное занятие… Впрочем, и это, мне кажется, не помогло бы.

– А зачем? Камилл с юных лет почувствовал в себе прирожденный талант к игре. С его внешностью, обхождением и мастерством это и неудивительно. У него к игре настоящее призвание. К тому же это весьма романтично каждый день состязаться в уме и везучести с противником. Я бы не вынесла мысли о том, что ради меня он должен заниматься чем-то таким, к чему не лежит его душа. Я просто должна постараться забыть его, но, увы, это едва ли возможно. Как ни печально, я нанесла ему ужаснейший удар. – Оливия, всхлипнув, продолжила: – Матушка говорит, я должна принять предложение сэра Генри, если он будет столь любезен и сделает мне его. Я не в силах с ней бороться.

К этому времени они уже развернулись и шли в обратную сторону.

– Ни в коем случае, – решительно заявила мисс Чаринг. – Бедная моя Оливия! Признаюсь, я не ожидала такого поворота. В любом случае это будет огромным несчастьем, если вас отдадут замуж за того ужасного человека.

– Я уж лучше умру, – искренне заявила девушка. – Сама мысль о подобной возможности ввергает меня в столь сильное отчаяние, что даже смерть кажется мне благодатью. Матушка говорит, что долго сэр Генри не проживет, а до его кончины я могу иметь столько любовников, сколько пожелаю, при условии, конечно, что буду соблюдать осторожность. Никакие любовники мне не нужны.

– Боже милостивый! Надеюсь, все образуется! – воскликнула Китти.

– Я никогда никого не полюблю, кроме Камилла, – заявила Оливия, вот-вот готовая разрыдаться.

– Святые небеса! Оливия! Только не плачьте, – взмолилась Китти. – Помните, что ваша мать не в силах заставить вас выйти замуж, если жених вам не по сердцу. Хотела бы я вам помочь, вот только не знаю как…

– Мисс Чаринг! Помогите мне, ради бога!

– Я сделаю все, что будет в моей власти, хотя положение весьма непростое… Прошу, утрите слезы. Мы уже почти добрались до библиотеки.

Оливия послушно вынула носовой платок и с признательностью в голосе сказала:

– Я была уверена, что вы останетесь моей подругой.

Поскольку быть Оливии подругой Китти не отказывалась, но в то же время не имела ни малейшего представления, как ей помочь, мисс Чаринг была вполне довольна, когда настало пора передавать девочку под опеку ее матери. Так ничего и не придумав, Китти решила во всем довериться Фредди, однако полученная накануне с посыльным записочка сообщала, что мистер Станден пожалует сегодня к сестре на ужин. Вследствие этого Китти обречена была провести долгие часы в тягостных размышлениях, ожидая прихода Фредди. Она весьма пылко корила себя за ту роль, которую поневоле сыграла во всем этом деле, а также строила прожекты спасения Оливии, один фантастичнее другого.

Во второй половине дня в дом явился мистер Веструтер и отвлек ее от тягостных мыслей. Поскольку Мэгги в это время отдыхала у себя в спальне, принимать гостя пришлось Китти. Если бы она заранее знала о визите Джека, то нашла бы возможность улизнуть, лишь бы не видеть его.

К сожалению, мистер Веструтер застиг ее в гостиной, она сидела возле камина, так что спасаться бегством подходящего случая не представилось. Несмотря на несколько холодный прием, мистер Веструтер остался невозмутим. Его вообще трудно было хоть чем-нибудь задеть.

Иронически приподняв одну бровь, джентльмен рассмеялся и промолвил:

– Я вас, по-видимому, огорчил, Китти, тем, что свозил Мэгги на маскарад? Это несколько несправедливо по отношению ко мне. Я же не обижаюсь на вас за то, что ваш милейший кузен сопровождал вас тем вечером. Надеюсь, маскарад пришелся вам по вкусу?

Девушка ответила лишь на последний вопрос:

– Нет. Маскарад оказался ужасным. Мне непонятно, как вы могли привести Мэгги туда, где просто неприлично появляться леди в ее положении.

– Маленькая жеманница! – весело воскликнул мистер Веструтер. – Разве галантный шевалье не позаботился должным образом о том, чтобы вы не скучали? Мне показалось, он, как всегда, был на высоте.

– А мне кажется, – ответила на это Китти без тени уважения либо страха в голосе, – что вы испытываете сильнейшую неприязнь к моему кузену. Или я заблуждаюсь?

– Дорогая Китти, что я такого страшного сказал, что в вашей головке зародилась столь чудовищная мысль? Вы ошибаетесь, уверяю вас, весьма сильно ошибаетесь. Я не питаю к шевалье даже тени неприязни. Мне импонирует его самоуверенность и манера держать себя в обществе. Он истинный галл, к тому же весьма искусно играет в карты. Это большая удача, что я свел с ним знакомство. Надеюсь, сегодня вечером он нанесет мне визит и мы померяемся силами. Я неплохо играю в карты, вам это прекрасно известно, но у меня есть желание бросить вызов тому, кого считают великим гением этого искусства.

Самоуверенность мистера Веструтера сбила Китти с толку, поэтому она сказала первое, что пришло ей в голову:

– Боюсь, вам придется весьма сильно пожалеть об этом.

– Не исключено, – сверкнув глазами, промолвил мужчина. – В этом, не скрою, у него есть явное преимущество передо мной, но в другом, смею надеяться, я обойду его.

Девушка промолчала, а мистер Веструтер удалился, оставив ее в расстроенных чувствах. Несомненно, Джек знал, что Оливия также присутствовала на маскараде. Китти вспомнила: она сама обмолвилась при мистере Веструтере, как ездила на бал со Скортонами. Девушка не могла избавиться от подозрения, что встреча Джека и Камилла определенным образом связана с этим обстоятельством.

Когда вечером в особняке на Беркли-сквер появился Фредди, мисс Чаринг едва могла сдержать нетерпение, чтобы тотчас же не поведать ему о всех своих треволнениях. Однако до ужина оставалось всего лишь несколько минут, к тому же к ним в гостиную вышла Мэгги, так что Китти пришлось смиренно ждать. Помимо этого, сразу же стало заметно, что на душе у Фредди неспокойно. Мэгги поинтересовалась, в городе ли Чарли.

– Нет, семестр завершится через десять дней, – с угрюмым видом произнес Фредди. – Дело куда хуже. Сегодня утром я получил от него письмо. Черт! Мне пришлось выложить за него шесть пенсов. Лучше бы я этого не делал. Денег мне не жаль, но с какой стати, спрашивается, я должен платить шесть пенсов за новость, которую узнавать мне отнюдь не хочется?

– Святые небеса! – воскликнула Мэгги. – Чарли снова влип?

– Да. Я понял это, как только увидел письмо. С какой стати, спрашивается, брату писать мне, если он вновь не оказался в затруднительной ситуации? Никогда не встречал молодца, который умеет так ловко попадать в дурные истории, как наш Чарли. А сначала я надеялся, что это всего лишь очередной кредитор требует уплаты долга, но дело посерьезнее. Придется мне завтра ехать в Оксфорд.

– Завтра? – чуть повысив голос, переспросила Китти.

– На одну ночь… не более. Поездка эта весьма хлопотная, но ничего не поделаешь: если Чарли попал в беду, надо его выручать. Люблю я его. – Тяжело вздохнув, Фредди добавил: – Кроме того, я не хотел бы, чтобы об этом конфузе узнал отец.

– Конечно, дорогой братец, тебе следует поехать и со всем разобраться. Надеюсь, ничего серьезного не случилось, – сказала Мэгги.

– И я того же мнения, – согласился с ней Фредди. – В противном случае, ежели дело серьезное, мне придется идти к Большому парику… ну, к декану то есть… а это бесполезно. В таком случае можно смело вообще не ехать в Оксфорд. Декан меня слушать не будет. Он ни разу не удосужился выслушать меня, когда я учился у него. Не то чтобы мне хотелось с ним общаться, но иногда приходилось.

– У Чарли большие неприятности? – с тревогой в голосе спросила Мэгги.

Фредди, почесав переносицу, ответил:

– Связался с одной особой. Странно. Я никогда не замечал в нем склонности волочиться за юбками. Ну, если дело ограничивается только этим, еще ничего… можно уладить, были бы деньги.

Успокоив себя, мистер Станден приступил к трапезе. Легкомысленная безмятежность, свойственная этому семейству, повлияла на Китти самым благостным образом. Отчаяние постепенно уступало место надежде. Девушка все еще не представляла себе, как именно сможет помочь Оливии справиться со всеми ее напастями, однако готовность, с которой Фредди бросался на выручку своему безрассудному, неблагодарному младшему брату, в какие бы сумасбродства тот ни пускался, заставила Китти смотреть в будущее с большим оптимизмом, надеясь, что все те неприятности, возникшие вследствие приезда ее кузена в Лондон, будут в конце концов улажены.

Однако, когда Мэгги покинула столовую, попутно пошутив насчет компрометирующего положения, в котором она оставляет Китти, Фредди отнюдь не проявил своей хваленой изобретательности. На вопрос мисс Чаринг, что же следует предпринять, мистер Станден ответил: у него нет времени для обдумывания еще и этого.

– Видите ли, Китти, голова у меня сейчас занята совершенно другим. Сначала я лишился покоя, вообразив себе, что Чарли может заявиться в Лондон в любой из ближайших дней. Ни на одном из моих календарей не обозначен конец семестра. Мне пришлось потратить уйму времени, чтобы отыскать календарь. Когда я его нашел и немного успокоился, пришло письмо, и теперь мне предстоит срочно выезжать в Оксфорд и на месте ломать себе голову, как же помочь Чарли. Беда в том, что, несмотря на всю свою ученость, брат лишен житейской смекалки. До того как я вернусь из Оксфорда, выпроваживанием вашего кузена из Лондона заниматься не буду.

– Но как от него можно избавиться? Вы ведь сами недавно говорили мне, что угрожать ему разоблачением бесполезно. Просто так он не уедет.

– Сейчас не знаю, но, если хорошенько пораскинуть мозгами, то можно будет что-нибудь придумать. Ведь он не появлялся здесь после маскарада?

– Нет, но сегодня утром я повстречала Оливию. Боюсь, случившееся задело ее чувства гораздо глубже, чем я полагала. Должна признаться, она меня ошеломила. Единственное, чем взволнована девушка, так это тем, что мать никогда не позволит ей выйти замуж за моего кузена. Я была изумлена, обнаружив, что признание Камилла куда в меньшей мере потрясло ее, нежели меня.

На пару секунд задумавшись, Фредди сказал:

– Не удивлен. Как по мне, Оливия и сама немного авантюристка.

– Фредди!

Тихо кашлянув, джентльмен извиняющимся тоном, но в то же время весьма решительно заявил:

– Не стоит смотреть на мир сквозь розовые очки. Я ни в чем ее не виню, однако Оливия сама вам призналась, что приехала в столицу в поисках богатого мужа. Хорошо, я не намерен осуждать ее за это, но, смею заметить, миссис Броти не побрезгует ничем, чтобы добиться своей цели. Бессовестность – главная черта ее характера.

– Ее, но не Оливии.

– Боюсь, для коварства девушке просто не хватает мозгов. Не хочу вас обидеть, Китти, но она кажется мне довольно пустоголовой девицей. Нет, сердце у нее доброе, в это я готов поверить, вот только я весьма удивлюсь, если у нее есть твердые принципы, подобные вашим, ибо не знаю, кто бы их мог внушить ей.

Китти взглянула на Фредди, несколько обескураженная его словами.

– Разве принципы нужно внушать? – опешив, спросила она.

– Господи! Конечно же да. Посудите сами, Китти. Как вы сможете знать, что такое хорошо, а что такое плохо, если никто вам этого не объяснит?

Девушка минуту молчала, обдумывая услышанное.

– К сожалению, в ваших словах много правды, – неохотно признала она. – Конечно, она милая, сердечная девочка, но порой мне кажется, что помыслы Оливии далеко не всегда соответствуют природным качествам ее души. Меня и прежде это несколько озадачивало. Как бы там ни было, будет ужасно, если ее выдадут замуж за такого мерзкого человека, как сэр Генри Госфорд, и никто даже не попытается прийти ей на помощь. Теперь же, раздумывая о том, что, не появись на ее жизненном пути я, все могло бы сложиться для Оливии не столь уж удручающе, чувствую себя ужасно виноватой перед ней. Я просто обязана ей помочь. Вы должны понять меня, Фредди.

Мистер Станден вовсе не собирался проникаться чувствами Китти, однако он не относился к тем людям, кто любит ввязываться в бесплодные споры, и посему хранил молчание. Прекрасно осознавая, что душевная щедрость мисс Чаринг не позволит ей покинуть в несчастье свою протеже, мистер Станден, однако, предполагал, что добром это не кончится.

Китти поднялась с кресла и начала беспокойно ходить по комнате.

– Надо чем-то помочь Оливии, – сказала девушка. – Она так верит в мою помощь. Будет ужасно, если я подведу ее. А еще бедолага Долфи! Я совсем позабыла о нем и Ханне. Все это просто сводит меня с ума.

– Знаете, Китти, что я вам посоветую… Для всех окажется лучше, если вы обо всем позабудете. Бедолагу мне жаль, но и без него забот хватает.

– Нет. Коль скоро я дала слово, я его сдержу.

Фредди вздохнул.

– А еще, – продолжала девушка, – остаюсь я… Не знаю, как так получилось, но я решительно ничего не добилась из того, что хотела сделать в Лондоне. Было бы большой ошибкой продолжать в том же духе. Мне с самого начала не следовало обращаться к вам с моей просьбой. Теперь я удивляюсь своей наивности. Только посмотрите, что вышло из этой затеи!

– Китти, по-моему, вы хотели немного поразвлечься и достигли своей цели, – произнес несколько задетый за живое мистер Станден.

Девушка, порывисто повернувшись к нему, заметила:

– Это было самое изумительное время за всю мою жизнь, и я никогда не забуду дней, проведенных в Лондоне. Никогда прежде я не была настолько довольна жизнью, но все когда-то кончается, Фредди. Нам надо обдумать, что делать дальше.

– Обсудим это после моего возвращения из Оксфорда, – сказал Фредди.

– Хорошо, – согласилась Китти, – однако я бы не желала с вами ссориться.

– А я не хочу ссоры с вами.

– Я никогда с вами ссориться не буду, – с теплотой в голосе сказала мисс Чаринг.

– Вот и чудно! Никто не хочет раздоров.

– Но мы можем разыграть ссору для других.

– Не выйдет, – возразил Фредди. – Все знают, что вывести меня из себя просто невозможно. Знаете что, Китти… Нам лучше не предпринимать ничего до тех пор, пока мы не отправили вашего кузена во Францию, а заодно и Долфи – в Ирландию.

– Но вы же только что меня отговаривали?

– Помилуйте, – мягко произнес Фредди, – я соглашусь с чем угодно, лишь бы не ссориться с вами. Я тут подумал и решил, что, пожалуй, им следует помочь. К тому же избавимся от Долфинтона. Я ничего не имею против бедолаги, но жить в одном городе с кузеном, у которого чердак не в порядке, – увольте!

– Жаль, что вам надо ехать в Оксфорд.

– Не стоит об этом тревожиться, – добродушно подбодрил ее Фредди. – Больше одной ночи в Оксфорде я не проведу. Мешкать не стану. Поэтому я нанял четверку и фаэтон. На поездку уйдет не более четырех часов. Рано выеду и буду в Лондоне к полудню. Пока я буду отсутствовать, здесь все равно ничего не изменится. Да и что может случиться за это время?