Спустя несколько минут в гостиной появилась мисс Катерина Чаринг. Следом за ней прошествовала пожилая леди, чьи седеющие жидкие волосы были завиты в локоны и обрамляли приветливое, можно сказать, миловидное лицо. Отсутствие шляпки свидетельствовало о том, что дама относится к племени старых дев. Одета она была в платье невообразимого красно-лилового цвета, совершенно ей не подходившее. В костлявой руке леди мужчины заметили ридикюль.

При виде пожилой дамы мистер Пениквик тотчас же резко воскликнул:

– Нет и еще раз нет! На сегодня с меня достаточно вашего общества! Уходите!

Пожилая леди издала едва слышный возглас. Резкость тона хозяина дома для нее, по-видимому, не стала неожиданностью. Было ясно, что мистера Пениквика она побаивается.

– Ох, мистер Пениквик! – начала дама. – В такой час… Столь деликатное предприятие…

– Китти, – перебил ее старик. – Выведи-ка ее отсюда!

Пожилая леди пыталась протестовать, однако мисс Чаринг деликатно, но решительно потянула ее из гостиной.

– Я вам уже прежде говорила, чем это может закончиться, – заметила девушка.

Закрыв за пожилой леди дверь, Китти повернулась к сидящим в гостиной мужчинам, обвела их взглядом больших умных глаз, а затем направилась в их сторону.

– Хорошо, девочка! – похвалил ее мистер Пениквик. – Присаживайся.

– Вот вам стул, – предложил лорд Биденден.

– Вам будет удобно здесь, моя дорогая Китти, – произнес преподобный Хью, указывая на стул, с которого он поднялся, стоило женщинам появиться в гостиной.

Не желая быть уличенным в недостатке хороших манер, лорд Долфинтон, тяжело вздохнув, обратился к девушке:

– Сядьте на мой! Он не так удобен, но я буду рад вам услужить…

Мисс Чаринг одарила вежливой улыбкой всех собравшихся и уселась на свободном стуле у стола, чопорно сложив руки на коленях. Девушка была миниатюрной, хорошо сложенной брюнеткой, с маленькими руками и ступнями красивой формы, а ее лицо делали выразительным большие темные глаза. Мисс Чаринг имела обыкновение устремлять взгляд в глаза собеседника. Взор ее выражал такую искренность и чистоту, что мог обезоружить и сбить с толку любого недоброжелателя. Особую прелесть Китти придавали мило вздернутый носик, пухлая верхняя губка и волевой подбородок. Свои роскошные волосы девушка укладывала весьма скромно. Этим она снискала расположение опекуна и гувернантки. Сегодня на Китти было зеленое батистовое платье с высокой талией, длинными рукавами и узкой оборкой по краю подола. На шее виднелся маленький золотой медальон на шелковой ленте. Это было ее единственное украшение. Если у лорда Бидендена, человека великосветского и не чуждого последним веяниям моды, скромная одежда девушки вызывала желание переодеть мисс Чаринг во что-то помоднее, а потом добавить к наряду несколько драгоценностей, то преподобный Хью глядел на мисс Чаринг с нескрываемым одобрением.

– Итак, Китти, – сказал мистер Пениквик, – я рассказал этим джентльменам о своих намерениях. Теперь слово за ними. Это не относится к лорду Бидендену, хотя, признаюсь, он весьма красноречив. По правде говоря, я понятия не имею, зачем он сюда явился…

– Думаю, – разглядывая его светлость, произнесла Китти, – он решил пропихнуть своего брата.

– Полноте, Китти, – в замешательстве произнес лорд Биденден. – Вам следует научиться правильно говорить.

Мисс Чаринг перевела удивленный взгляд на Хью. И священник поторопился прийти ей на помощь:

– Джордж имел в виду, что слово пропихнуть не стоит употреблять в речи, кузина.

– Ха! – воскликнул мистер Пениквик. – Вот, оказывается, что он имел в виду! Ну, ну! В таком случае я бы посоветовал ему не совать нос в дела, которые его не касаются. И впредь запрещаю вам делать замечания Китти в моем доме. Я не допущу этого, пока она живет под одной крышей со мной. С меня довольно этой несносной мисс Фиш!

– Позвольте заметить, сэр, что моей кузине лучше брать пример с мисс Фишгард, чем с этого… если я не ошибаюсь, Джека, – отчетливо выговаривая по слогам фамилию гувернантки, возразил преподобный Хью.

– Ерунда! – грубо отрезал мистер Пениквик. – Китти берет пример не с Джека, а с меня. Терпеть не могу, когда в моем присутствии начинают сюсюкаться. «Я глаз не сомкнула до самой зари…» Бред! Вы, Хью, кого угодно сможете допечь своей чопорностью и благопристойностью. Если я что-то решил, никогда не пытайтесь разуверить меня в этом. Я не бросаю слов на ветер… Ладно, спешить с выбором не стоит. Коль девочка прислушается к моим советам, то обождет и приглядится к вам хорошенько, молодые люди. Не все из вас достойны стать мужем Китти. Если же вы думаете, будто сможете сесть мне на шею и помыкать мною, то глубоко ошибаетесь.

Выплеснув на гостей всю свою желчь, мистер Пениквик затрезвонил в колокольчик с такой силой, что, не успело смолкнуть эхо, а дворецкий и камердинер уже возникли в дверном проеме гостиной. Мистер Пениквик заявил о желании удалиться в библиотеку. На сегодня с него хватит общества двоюродных внучков, сказал старик. Быть может, он пожелает увидеться с ними завтра, если, конечно, не расхворается и не будет вынужден отдаться на милость своего лечащего врача.

– Впрочем, не думаю, что при виде его физиономии мне полегчает, – добавил мистер Пениквик на прощание. Вставая с кресла, старик издал громкий возглас и принялся ругать лакея за проявленную им неуклюжесть. Уходя, одарил лорда Бидендена взглядом, не предвещающим последнему ничего хорошего. – Даже если ночью я буду спать сном младенца, а утром не почувствую этой несносной боли у меня в животе, то и в таком случае не желаю вас видеть здесь завтра, Джордж, – произнес он.

Подождав, пока мистера Пениквика выведут под руки из гостиной, лорд Биденден окинул собравшихся многозначительным взглядом, а затем изрек:

– Несложно понять, откуда у него этот черный юмор.

– Не хочет он с тобой знаться, – выказывая определенную проницательность, заметил лорд Долфинтон.

– Помолчал бы ты! – рассердившись, воскликнул лорд Биденден. – У него начинается старческое слабоумие. Хуже всего то, что…

– Да уж, – хмыкнул преподобный Хью. – Ему следовало бы проявить больше такта, если не по отношению к нам, то хотя бы к нашей кузине.

– Она нам не кузина!

– Дорогой братец! Мы считаем ее нашей кузиной еще с тех пор, когда она лежала в колыбели.

– Ты сам слышал, что он сказал: Китти нам не родня, – возразил лорд.

В голосе преподобного послышался холодок:

– Ничего ты не понял. Я могу с чистой совестью заверить тебя, брат, что мысли такого рода никогда не посещали меня.

– Твои мысли имели другое направление, Хью, – усмехнувшись, произнес лорд Биденден.

– Ты забыл, где находишься!

Несмотря на спокойствие священника, в его голосе прозвучали угрожающие нотки.

Опомнившись, лорд Биденден покраснел и бросил виноватый взгляд в сторону девушки.

– Искренне прошу простить меня! – сказал он. – Всему виной сложившиеся обстоятельства. У меня просто не хватает терпения. Фарс какой-то! Еще раз извините, что невольно вогнал вас в краску. Надеюсь, нашей несдержанностью мы не поставили вас в неловкое положение.

– Нисколько! Все хорошо, – заверила его Китти. – Кстати, я очень удивлена тем обстоятельством, что разговор зашел о моем происхождении. Хью говорил мне, что этой темы сегодня касаться никто не будет. Признаюсь, меня это ужасно взволновало.

– Да уж, – произнес лорд Биденден, не зная, сердиться ему или радоваться. – Значит, Хью вам сказал… Милая тема для светской беседы с юной леди… Никаких подозрений, конечно же, но… никогда бы не заподозрил Хью в такой скрытности… А вам, дорогая Китти, не стоило бы говорить с моим кузеном на столь щекотливые темы. Впрочем, я умолкаю. Уверен, у вас с Хью прекрасное взаимопонимание. Я весьма этому рад.

– Спрашивать у мисс Фишгард было бы бесполезно, – с невинным видом заявила Китти, – поэтому я должна поговорить со священником. Опекун сказал вам, что я не его дочь?

Девушка взглянула на Хью, и тот сдержанно пояснил:

– Вы дочь покойного Томаса Чаринга и его жены… леди из Франции.

– О, я знаю, что моя мать была француженкой! Помню, как дядя Арманд привозил к нам в гости моих кузенов. Их звали Камилл и Андре. Камилл починил мою куклу. Никому другому это не удалось… Помню, именно Клод ее поломал. Он заявил, что моя кукла – аристократка, и отрубил ей голову. – От такого воспоминания взгляд мисс Чаринг потускнел и девушка с обидой в голосе добавила: – Никогда ему этого не прощу!

Такой монолог не сулил успеха в завоевании сердца богатой наследницы капитану Ретрею, в данный момент пребывающему за пределами Англии.

– Дорогуша, но это же было давным-давно! – раздраженно воскликнул лорд Биденден.

– Может, и так, но я ничего не забыла и всегда буду благодарна своему кузену Камиллу.

– Смехотворно.

– Это ты смешон, Джордж, однако я согласен с тем, что наш двоюродный дед не проявил деликатности в таком деле, – сказал преподобный Хью. – Все мы попали в весьма неловкое положение. Я убежден, что наша кузина не будет возражать, если вы с Долфинтоном удалитесь… Я настаиваю на этом…

– Уверен, это вполне соответствовало бы твоим желаниям, дорогой братец, – произнес его светлость, – я бы с радостью сделал тебе такое одолжение, однако отходить ко сну в семь часов вечера не намерен.

– Но, Джордж… Ложиться спать нет никакой необходимости.

– Боюсь, есть, – нахмурившись, произнес лорд Биденден. – Не сомневаюсь, что наш хозяин велел разжечь в камине библиотеки яркий огонь, но я буду весьма удивлен, если найду еще где-нибудь хотя бы зажженную свечу.

– В его спальне тоже горит, – сказала Китти. – Если вы не против общества мисс Фишгард, то можете пойти в классную комнату. Впрочем, там вам, полагаю, не понравится.

– Пожалуй, что нет.

– Нашему дорогому Долфинтону там тоже не понравится. Кстати, он хочет что-то сказать, – заявила Китти, заметив, как лорд Долфинтон безмолвно открыл и закрыл свой большой рот, силясь произнести что-то.

– Что ты хочешь сказать, Фостер? – мягким тоном осведомился священник.

– Я не желаю идти с Джорджем! – произнес лорд Долфинтон. – Мне он не нравится. Я сюда не к нему приехал. Его здесь быть не должно. Джорджа не приглашали.

– Боже правый! Опять за старое! – пробормотал лорд Биденден. – Ты можешь с одинаковым успехом пойти к себе в спальню, Долфи, или продолжить сидеть тут сиднем.

– Не пойду, – набравшись храбрости, заявил его собеседник. – Я холост, и я… граф.

– Ну и что, ради всего святого, из этого проистекает? Хотел бы я…

– Это важно, – сказал лорд Долфинтон. – Выйдя замуж за графа, девушка становится графиней.

– Как я понимаю, это официальное предложение, – с сарказмом усмехнувшись, произнес лорд Биденден. – Замечательно, Фостер, просто чудесно.

– Вы настолько любезны, что делаете мне предложение? – удивилась мисс Чаринг, не выказав ни тени смущения.

Лорд Долфинтон несколько раз кивнул головой, радуясь тому, что девушка сразу его поняла.

– Я буду польщен, – произнес он. – Не из-за денег… Не в этом дело… Я всегда питал к вам сильнейшее расположение… Сделайте мне честь. Примите мое предложение.

– Право слово! – воскликнул лорд Биденден. – Если бы я тебя не знал как облупленного, Фостер, то, ей-богу, счел бы, что ты еще тот пройдоха.

Лорд Долфинтон, осознав, что утратил нить заготовленной речи, растерялся и покраснел до самых кончиков своих жидких вьющихся каштановых волос. Он бросил умоляющий взгляд на мисс Чаринг. Девушка встала со своего места и пересела на стул подле молодого человека. Успокаивающе похлопав лорда Долфинтона по руке, она сказала:

– Мило, конечно, но я уверена, что сделать мне предложение вас надоумила ваша матушка. Я права?

– Да, – с видимым облегчением произнес лорд Долфинтон. – Я не хотел вас смущать. Простите.

– Ваше поместье заложено, а карманы пусты, вот матушка и решила, что так будет лучше. На самом деле вам совсем не хочется жениться на мне.

Его сиятельство тяжело вздохнул.

– Ага, – с добродушным видом подтвердил он.

– И поэтому я не приму вашего предложения, – сказала мисс Чаринг как можно мягче. – Вы выполнили поручение маменьки. Успокойтесь. Все будет хорошо.

Лоб графа вновь избороздили морщины.

– Нет, не будет, – уныло произнес он. – Мама станет меня бранить и скажет, что я все сделал неправильно.

– Что меня положительно удивляет, так это то, что моя тетя Августа позволила ему приехать сюда одному, – чуть слышно сказал лорд Биденден преподобному Хью.

– Не захотела, – откликнулся лорд Долфинтон, еще раз поразив родню способностью реагировать на замечания, адресованные не ему. – Дедушка Мэтью сказал, что он не позволит ей переступить порог его дома. Он заявил, что я должен приехать один. Я не возражал, но теперь маменька скажет, что я сделал все не так, как она мне велела. Но я же сделал все правильно? Ведь я правильно сделал вам предложение? Я сказал, что граф, сказал, что буду польщен… Но она не поверит мне…

– Не печалься, – произнес лорд Биденден. – Мы все трое, если на то пошло, сможем свидетельствовать в твою пользу. Мы подтвердим, с каким жаром и упорством ты говорил.

– Вы так считаете? – с надеждой в голосе спросил Долфинтон.

– О небеса, дайте мне вытерпеть эту муку! – воскликнул его двоюродный брат.

– Вот терпения тебе явно недостает, – хмуро заметил преподобный Хью. – Можешь быть уверен, дорогой Фостер, ты сделал все именно так, как велела тебе твоя матушка. Не сомневаюсь, что никакие посулы и доводы не подействовали бы на нашу Китти. Нет – значит, нет.

– Спасибо вам, Хью! Вы совершенно правы, но позвольте мне самой говорить за себя, – сказала мисс Чаринг. – А вы сами не будете делать мне предложение руки и сердца?

Лорд Долфинтон, сумевший успешно провалить задание матери, теперь с интересом смотрел на своего кузена-священника.

– Уму непостижимо! – воскликнул лорд Биденден.

Священник был явно не в своей тарелке. Поколебавшись, он натянуто улыбнулся и произнес:

– Ситуация весьма щекотливая, поэтому я предпочел бы остаться с вами тет-а-тет. Тогда мне будет проще.

– Но вы же не станете настаивать на том, чтобы Джордж и бедняга Долфинтон ушли отсюда в нетопленое, неосвещенное помещение, – невозмутимо возразила мисс Чаринг. – Бесполезно просить, чтобы огонь развели в другой комнате. Вы и сами это прекрасно понимаете. Ничто так не раздражает опекуна, как расточительность. Если его попросить, чтобы слуги растопили камин в комнате Фостера или Джорджа, он сочтет, что это напрасная трата дров. А что касается неловкости положения, в котором мы все оказались, то я постараюсь быть предельно откровенной. Лучше будет сразу же прояснить ситуацию: джентльмены, у меня нет ни малейшего желания выходить замуж ни за одного из вас.

– Не сомневаюсь в этом, Китти, но, честно говоря, меня несколько озадачило то обстоятельство, что вы решили поведать о своем отказе таким образом. Как-то это неподобающе для хорошо воспитанной молодой леди. Я удивлен, что мисс Фишгард, особа весьма достойная, не научила вас вести себя по-другому. – Тут лорду Бидендену пришло в голову, что ссора с Китти вряд ли будет способствовать воплощению в жизнь задуманного, поэтому молодой человек сменил тон: – Впрочем, должен признать, при сложившихся пикантных обстоятельствах соблюсти все светские приличия представляется весьма проблематичным. Я вам сочувствую, Китти! Верьте мне! Вы стали жертвой очень недоброго каприза вашего опекуна.

– Мне повезло, что я хорошо всех вас знаю и поэтому могу не стесняясь сказать вам правду, – ответила девушка. – Меня не волнует наследство моего опекуна, и я не намерена выходить замуж за джентльмена, который хочет взять меня в жены лишь с расчетом поправить собственные денежные дела. Уж лучше я до конца своих дней останусь старой девой. И позвольте, Хью, заметить, я уверена, что на моем месте вы повели бы себя точно так же.

Священник, вполне естественно, впал в легкое замешательство и не нашелся с ответом. Лорд Долфинтон, который внимательно прислушивался к словам Китти, внес ясность.

– Не нужно было вам приезжать, – сказал он кузену. – Здесь нечего делать духовному лицу… К тому же Джорджа не приглашали…

– Вы собрались отказаться от наследства! – воскликнул лорд Биденден, настолько потрясенный, что счел неуместным обижаться на замечание лорда Долфинтона. – Абсурд! Вы понятия не имеете, о чем говорите.

– Отнюдь, – придя в себя, возразил пастор. – Чувства Китти делают ей честь. Дорогая, никто лучше меня не понимает ваших побуждений! Верьте мне: я полностью на вашей стороне. Корыстолюбивая мысль, что двоюродный дед Мэтью может оставить мне свое состояние, никогда не омрачала мою совесть. Если я когда-то и позволял себе строить какие-либо предположения насчет его намерений, то склонялся к мысли, что дедушка завещает бо́льшую часть состояния своей приемной дочери, а остальное – своему любимейшему родственнику, внучатому племяннику. Никто из нас, полагаю, не сомневается в справедливости подобного порядка вещей. Никто, как мне кажется, не думал, что дедушка Мэтью может оставить свою приемную дочь без средств к существованию. – Заметив тревогу в глазах Китти, священник продолжил уже более мягким тоном: – То, дражайшая Китти, что ваш опекун собирается сделать, хотим ли мы того или нет, согласны ли подчиниться или рискнем ослушаться, поистине чудовищно… Полное безденежье…

– Безденежье, – повторила Китти так, словно никогда прежде не слышала этого слова.

Лорд Биденден пододвинул свое кресло ближе к Китти, взял девушку за руку и похлопал по ней.

– В том-то и беда, Китти, – произнес он. – Я не удивлен, что случившееся привело вас в такое смятение. Ваше отвращение может разделить любой здравомыслящий человек. Невеселая правда заключается в том, что вы не были рождены в богатстве. Ваш отец, человек из хорошей семьи, но весьма недальновидный, ничего не оставил вам. Благодаря великодушию моего двоюродного дедушки, вашего опекуна, вы выросли, ни в чем не нуждаясь, в куда большем богатстве, чем мы, его родня. Казалось, судьба к вам удивительно благосклонна, ибо без дяди вы бы так и остались сиротой и бесприданницей. Дорогая Китти, до сегодняшнего дня вы считали себя удачливой наследницей богатого опекуна, но теперь вы легко можете оказаться в том же положении, что и бедная мисс Фишгард.

По удрученным ноткам, звучащим в его голосе, было ясно, что лорд Биденден сам до глубины души потрясен открывшейся перед Китти мрачной перспективой. Его благоразумная речь произвела должное впечатление. Девушка перевела взгляд на священника, к мнению которого в последние годы привыкла прислушиваться.

– Должен признать, кузен недалек от истины, – низким голосом произнес преподобный Хью. – Впрочем, какими бы суровыми ни были решения дедушки Мэтью сейчас, вы все равно должны испытывать к нему благодарность за те благодеяния, которые он расточал на вас все эти годы.

Выдернув свою ладошку из теплой руки лорда Бидендена, Китти вскочила и, преисполненная чувств, вымолвила:

– Надеюсь, вы не сочтете меня неблагодарной особой, но, когда говорите о благодеяниях, мое сердце готово разорваться в груди.

– Китти, прошу вас! Не теряйте хладнокровия, – сказал преподобный Хью.

– Да вы просто не желаете меня понять! – перешла на крик девушка. – Вы то и дело судачите о его огромном состоянии! Все об этом только и болтают, но лично у меня нет ни малейшего повода верить таким россказням! Вы говорите о благородстве моего опекуна, взявшего меня на воспитание, но при том все эти годы я не имела ни малейшего повода почувствовать его благородство и великодушие… Нет, Хью, не пытайтесь меня переубедить! Спросите бедную мисс Фишгард, сколько он платил ей за мое образование! Спросите ее, на какие уловки она пускается, чтобы я не ходила, словно нищенка, в совершенном тряпье! Ладно, не в тряпье, но только взгляните на вот этот мой наряд!

Из трех джентльменов лишь лорд Биденден признал справедливость ее упреков.

– Вы прекрасно выглядите в этом наряде, Китти, могу вас заверить, – сказал преподобный Хью. – Платье у вас очень опрятное и смотрится весьма прилично…

– Я не хочу выглядеть прилично и опрятно! – перебила его Китти. Щеки ее пылали, а глаза горели внутренним огнем. – Я хочу щеголять в элегантных платьях, сделать себе прическу по последней моде, посещать балы, рауты, оперу и театры, а не походить на замарашку.

И вновь лишь лорд Биденден в полной мере понял чувства, бурлящие в ее сердце.

– Вы абсолютно правы, – произнес он. – Никогда не понимал, почему дедушка держит вас здесь взаперти. Вы даже ни разу нигде не бывали.

– Совершенно верно, – согласился с братом священник. – Я часто говорил вашему опекуну, что он должен делать вам определенные поблажки и позволять невинные развлечения. Боюсь, предрассудки накрепко укоренились в его голове. Зря я тешил свое самолюбие мыслью, будто мои слова имеют на старика хоть какое-то влияние.

– Да уж, – хмыкнул лорд Биденден. – Ваша жизнь, Китти, будет такой же серой до тех пор, пока вы живете под крышей этого дома. Несмотря на столь неподобающую форму предложения вашего опекуна, я советовал бы вам хорошенько все обдумать. Вы должны оценить все преимущества, предоставляемые законным браком. Вы станете уважаемой леди, хозяйкой чудесного дома, сможете покупать все, что вам заблагорассудится, вести такой образ жизни, который вам по душе… С вашей бережливостью, к которой вы приучены с детства, вы быстро в полной мере оцените роскошь новой для вас жизни. Пройдет немного времени, и вы сможете позволить себе все, что ни пожелает ваша душа, любую причуду.

Судя по тому, как священник надул губы, можно было понять, что он не в восторге от речи своего кузена.

– Я склонен считать, что Китти слишком благоразумная девушка, чтобы пускаться в разные расточительные безумства, – заметил он. – Я не пуританин, и мне вполне понятно ее желание избавиться от запретов, которые налагает на нее ипохондрический склад ума нашего двоюродного дедушки…

– Мне бы так хотелось пуститься в разные расточительные безумства, – задумчиво произнесла Китти.

– Позвольте не согласиться с вами, дорогая Китти. Я знаю вас лучше, пожалуй, чем вы сами, – с твердыми нотками в голосе произнес священник. – Вам просто-напросто хочется повидать мир за стенами этого дома. Полагаю, вы захотите посетить столицу. Ничего плохого в этом нет. Вы научитесь ценить все то, чем живут люди высшего света, что составляет основу нашей культуры. Это вполне простительно. Но рискну предположить, что очень скоро вы пресытитесь светскими удовольствиями и поймете всю их тщетность. Однако не думайте, что если решитесь принять мое предложение и выйти за меня замуж, то ничего отрадного в вашей жизни не будет. Я отнюдь не против тех милых радостей, которые может дать вам жизнь в церковном приходе. Я не враг развлечений и люблю танцы, если эти танцы не противоречат благопристойности. Мне нравится посещать театральные представления. От этого я получаю немалое удовольствие. Азартные игры терпеть не могу, но не склонен к фанатизму и временами не против перекинуться в вист. Я обожаю танцевать кадриль и быть гостем на невинных семейных торжествах.

– Хью! – прервала поток его излияний Китти. – Скажите, это Джордж побудил вас сделать мне предложение?

– Слово чести, не он!

– Но вы ведь не хотите, чтобы я стала вашей женой. Вы ведь не любите меня, – дрогнувшим голосом произнесла девушка. На ее глазах блеснули слезы.

– Мое расположение к вам очень искреннее, – ровным тоном ответил священник. – После того как я получил приход неподалеку отсюда, у меня появилась возможность часто посещать этот дом. За это время я смог гораздо лучше узнать вас. Чистосердечно признаюсь, что к моему расположению добавилось искреннее уважение к вам. У меня есть все основания считать, что вы обладаете всеми чертами характера, необходимыми для того, чтобы в будущем из вас получилась идеальная жена священника.

– Это я-то?! – изумившись, воскликнула Китти. – Вы часто меня вычитывали за легкомыслие и постоянно сердились из-за того, что я говорю так, как не подобает благовоспитанной леди. А еще вы нередко гневались на меня из-за несдержанности и заявляли, что я должна быть благодарна уготованной мне участи. А теперь вот получается…

Взяв девушку за руку, преподобный Хью улыбнулся.

– Я не вижу в вашем характере ни малейшего серьезного недостатка, – сказал он. – Вы очень юны, поэтому я обязан руководить вашими поступками, но при этом вы всегда внушали мне самые добрые чувства.

– Если не Джордж, то наверняка мой опекун склонил вас сделать мне предложение, – отдернув руку, произнесла девушка.

– В какой-то мере, пожалуй, да, – подтвердил ее слова пастор. – Вам сложно будет понять мои мотивы…

– Нет… уверяю вас…

– Вы должны знать, Китти, и понять, как это ни больно вам, что Джордж говорит чистую правду, – уверенно заявил священник. – Вы полностью зависите от своего опекуна. Если он умрет, а вы останетесь незамужней и не будете помолвлены с одним из его племянников, ваше положение окажется незавидным. Я не хочу задевать за живое ваши чувства, но обязан быть предельно откровенным с вами. В этом мире сиротам и бесприданницам не стоит рассчитывать на то, что они смогут найти себе достойного мужа. Что вы будете делать, если останетесь одна? Джордж уже упоминал о незавидном положении мисс Фишгард, но в детали он не вдавался… Мисс Фишгард – замечательная женщина, однако ее нельзя назвать хорошей гувернанткой. Она не сможет найти работу в богатых домах. Ее знания весьма поверхностны. На фортепьяно мисс Фишгард играет тоже не безукоризненно. В рисовании акварелью она не преуспела. Ее знания французского оставляют желать лучшего, а итальянского она вообще не знает.

Китти отвернулась и, покраснев, спросила:

– Вы хотите сказать, что я не получила достойного образования?

– Поскольку ваш опекун не нанял вам хороших учителей, то этого и следовало ожидать, – спокойным тоном сказал преподобный Хью. – Вы помните, милая Китти, как часто я советовал вам продолжать свое самообразование после того, как ваш опекун решил, что вы и так уже достаточны образованны?

– Да, – без особого энтузиазма ответила Китти.

– Мне доставит большое удовольствие помочь вам закончить ваше просвещение. Мы вместе будем много читать вслух. Думаю, из меня выйдет неплохой наставник. Уверен, привить хороший вкус и углубить знания такой прилежной ученицы, как вы, дорогая кузина, вполне в моих силах.

Лорд Биденден, слушавший речь своего двоюродного брата со все нарастающим негодованием, вдруг взорвался.

– Полноте, Хью! – рявкнул он. – Милейшее предложение руки и сердце. Любая молодая девушка будет от такого невероятно счастлива… Ладно… Любая девушка откажет тебе раз и навсегда.

– Китти меня понимает, – несколько самоуверенно заявил священник.

– Джордж совершенно прав, – сказала Китти. – Я не хочу становиться образованной дамой, Хью, и, боюсь, я не та девушка, которая может стать вам хорошей женой. Сейчас мне на ум пришло, что у меня остался еще один способ заработать себе на хлеб. Мне надо найти место экономки… Я не нуждаюсь ни в чьих советах. С шестнадцати лет веду домашнее хозяйство, ведь подобного рода заботы претили природным склонностям мисс Фишгард. Думаю, из меня получится очень неплохая экономка, так как я с детства обучена экономить на всем.

– Перестаньте нести чушь! – выйдя из себя, повысил голос лорд Биденден.

Священник нервно взмахнул рукой.

– Если ваша молодость, Китти, еще примирит вас со столь незавидным социальным положением, то полученное вами воспитание и высокое происхождение, без сомнения, станут препятствием к этому, – сказал он. – Пройдет совсем немного времени, и вы сочтете себя незаслуженно обделенной жизнью.

– Не исключено, – откровенно призналась Китти, – но я не найду счастья и в браке с любым из вас, Хью.

– Что я говорил! – воскликнул лорд Биденден.

– Мне жаль, – хмуро, но мягко произнес Хью. – Я был бы счастлив, если бы вы приняли мое предложение.

– Очень любезно с вашей стороны, однако, ежели вы говорите чистую правду, я никак не могу понять, почему до сегодняшнего вечера вы ничем не проявили своих чувств.

Хью покраснел, но не отвел взгляда от глаз девушки и после секундного колебания произнес:

– Я часто об этом думал, Китти. Я не из тех, кто склонен влюбляться и терять голову как желторотый юнец, но уже долгое время испытываю по отношению к вам глубокую привязанность и расположение. Вы еще очень молоды. Вам пока не исполнилось и двадцати лет. Я думал, время для серьезного разговора еще не пришло. Иногда меня посещали подозрения, что вы неравнодушны к другому представителю нашей семьи, поэтому я оттягивал минуту объяснений. Когда я ехал в Арнсайд-хаус, то надеялся застать здесь всех кузенов, но, прибыв сюда, обнаружил одного только лорда Долфинтона. При данных обстоятельствах я без колебаний решил объясниться с вами начистоту. Смею вас заверить, что в приходе Гарстфилда вы будете жить вольготно, пользуясь почетом и уважением.

– И вы сделали предложение не из-за желания получить доступ к богатствам моего опекуна, а по наитию рыцарских чувств к несчастной бесприданнице, на которую никто не позарился, – на одном дыхании произнесла Китти. – В таком случае я выйду замуж за лорда Долфинтона.

От неожиданности лорд, который в это время рассеянно посасывал рукоятку ножа для резки бумаги, вздрогнул. Нервно дрожащие пальцы разжались, и нож с лязгом упал на пол.

– Э-э-э… Но вы ведь уже отказали мне… – пробормотал он. – Я помню… Вы меня еще утешали, говорили, чтобы не волновался…

– Вот видите! – разозлилась Китти. – Я не знаю никого, к кому лежало бы мое сердце! Я не желаю ни за кого из вас выходить замуж, ни за кого из вашей гнусной семейки. Хью – притворщик, Клод жесток, а Долфинтон и Фредди глупы… что же касается Джека, я весьма признательна ему за то, что он в своей заносчивости не соизволил явиться сюда. Он противен мне больше, чем все вы, вместе взятые! Спокойной ночи!

Дверь с ужасным грохотом захлопнулась за Китти, покинувшей комнату. Лорд Долфинтон нервно вздрогнул.

– Дохлое дельце ты попытался провернуть, Хью, – сказал лорд Биденден. – Не стоило тебе пускаться в пустопорожнюю болтовню и делиться с девушкой своими планами насчет ее самообразования. Твои шансы были бы гораздо выше, если бы ты не пытался взывать к здравому смыслу. С какой стати тебя дернуло вспоминать о Джеке? Давно уже ясно, что она влюблена в него.

– Китти выросла из своих детских фантазий, – холодно заявил преподобный Хью. – В Джеке нет ничего такого, что может завоевать расположение разумной и благовоспитанной особы.

– Если ты и впрямь так думаешь, мой дорогой братец, то я настоятельно советую тебе почаще высовывать собственный нос за границы своего прихода. Тебе следует лучше узнать мир, – невесело улыбнувшись, произнес лорд Биденден. – Я не желаю слушать напыщенные речи о его порочной страсти к игре и слишком свободных взглядах. Знаю, что у тебя сейчас вертится на языке, но лучше помолчи. У Джека довольно недостатков, однако он дьявольски красив и умеет выставить себя в самом выгодном свете. Я не сомневаюсь – Китти о нем не забыла.

– Нет, – озадаченно нахмурив брови, произнес лорд Долфинтон, как всегда следивший за нитью чужого разговора. – Вы что, не слышали? Она сказала, что не любит Джека больше, чем всех нас, вместе взятых. Я бы… – Молодой человек внезапно остановился, словно сраженный неожиданной мыслью. – Думаю, она права, – с кротким видом добавил лорд, явно довольный собой. – Китти его уже давно не видела. Что до меня, то я больше всего не люблю тебя, Джордж.

Задержав пару секунд взгляд на Долфи, лорд Биденден принялся энергично дергать шелковый шнурок колокольчика.

– Если этот прижимистый мешок с костями не распорядился подать нам чего-нибудь горячительного, то я, пожалуй, отважусь приказать слуге принести нам бренди, – с горечью в голосе произнес он.