Робину было приказано привезти сестру в Бэрхем-Корт – дедовский дом, где их должен был ожидать милорд. Последний написал любезнейшее письмо миледи Эндерби, выражая благодарность за ее доброту и умоляя оказать ему честь погостить у него. Он намеревался пригласить и сэра Хамфри, и Летти Грейсон, и леди Лоуестофт и, разумеется, сэра Энтони Фэншо. Он начал обдумывать две свадьбы; Робин чувствовал, что замышляется нечто великолепное.

Что же касается неожиданного завершения всех событий, то у Робина просто захватывало дух. Казалось, больше нет места сомнениям: старый джентльмен оказался настоящим Бэрхемом, и время авантюр подошло к концу. Но как это было похоже на него – заставить своих детей сомневаться до последнего. Это давало ему возможность сделать красивый жест. И ведь так было всегда, размышлял Робин, на протяжении всего маскарада. Простота была непереносима для его светлости; он наслаждался жизнью, только если находился в сети интриг; он любил совершать невозможное. Менее причудливый ум мог бы доказать, кто он таков, куда проще и более непосредственно. Менее фантастически настроенный человек, может быть, не стал бы требовать присутствия сына и дочери в городе. Они могли бы незаметно перебраться во Францию и ждать там конца дела. Робин понимал, чего хотел этот мощный ум. Старый джентльмен желал, чтобы его дети видели его триумф; он бы не ощутил и половины удовольствия, если бы они не были рядом – теряющиеся в догадках, разрываемые тревогой и, наконец, пораженные будто громом. Еще ему нравилось дурачить свет. Он бросил дочь и сына прямо в берлогу льва, ряженых, так что никто не мог и догадаться. Робин очень хорошо представлял себе наслаждение отца. Старый джентльмен снова показал, насколько он превосходит всех остальных изобретательностью, для него это было подобно глотку свежего воздуха.

Робин не знал, успокоится ли теперь милорд или тридцать лет авантюрной жизни еще не утомили его. Трудно было бы вообразить старого джентльмена на покое.

Не знал Робин и того, что скажет Прю, если она до сих пор еще не знает об успехе милорда.

Джон укладывал чемодан и обронил с сухой усмешкой:

– Она теперь занята своими делами, мастер Робин. По крайней мере, так было, когда я ее видел.

– Ты ездил в Дартри, Джон? – спросил Робин.

– Ага. Как только посадил вас на «Прайд о’Рай», так и помчался.

– И как она?

– Да хорошо, только одежда леди Эндерби на ней висела, как на шесте. Веселая леди, но уж больно толстая.

Робин спросил:

– Надеюсь, они еще не поженились?

– Еще нет, сэр; но я так скажу – долго ждать нам не придется.

– Ты доволен?

– Он человек что надо, мастер Робин.

– Да уж, думаю, он ей подходит. С ним она превратится в почтенную даму! А я ведь тоже скоро женюсь, Джон.

– А то я не знаю, сэр!

– Ух, все-то ты всегда знаешь! – Робин встал и потянулся. – И будем мы все жить-поживать счастливо! Кто бы это мог подумать?..

Он ехал в Дартри в роскошном фаэтоне с гербом Тримейнов на дверях и в душе весело смеялся надо всем этим, вспоминая, как за границей им иной раз приходилось перебиваться с хлеба на воду. На следующий день он явился в Дартри. Карета затормозила перед старинным белым домом в парке, вдали от дороги. Слуга провел его в солнечную гостиную и отправился за хозяйкой.

Робин критически огляделся. Да, кругом царило довольство, безопасность и покой. Это то, что нужно Прю; она была создана для того, чтобы жить именно в таком доме. А он?.. Нет, ему хотелось бы еще и острых приправ к жизни.

Его размышления были нарушены звуком приятного голоса:

– Вы хотите видеть леди Эндерби, сэр?

Робин быстро повернулся к высоким стеклянным дверям, выходившим на лужайку. Там стоял сэр Энтони Фэншо, как всегда, чуть сонный, слегка улыбаясь.

– Она поручила мне привести вас в сад, – сказал он. Его глаза обежали Робина и чуть прищурились. На лице появилось выражение удивления и узнавания одновременно.

Робин не сказал своего имени лакею. Он смотрел на сэра Энтони, и на губах его играла улыбка:

– Благодарю вас, сэр. Имею ли я честь говорить с сэром Энтони Фэншо?

– Какой я дурак, – неожиданно сказал сэр Энтони и вошел в комнату. – Но, признаюсь, вы меня поставили в тупик. Как вы, мой дорогой мальчик?

Их руки встретились в крепком рукопожатии.

– Как видите, о гора! Я процветаю. А вы?

– Как всегда. Прю здорова и будет так рада увидеть вас! Пойдемте к ней скорее. – Сэр Энтони чуть отступил назад, оглядывая Робина. – Ну, мой маленький щеголь, из вас получился весьма привлекательный молодой человек!

– Конечно! – согласился Робин. – И как-нибудь, в ближайшем будущем, мой мамонт, мы с вами скрестим шпаги. Быть может, я вас научу одной-двум штучкам, которые заставят вас уважать меня.

– Вы и в самом деле очень похожи на своего отца, – вздохнул сэр Энтони.

Они вышли на лужайку. Под тенью кедра на траве стояли кресла, в одном из них сидела дама щедрых пропорций. Робин без труда узнал в ней сестру сэра Энтони. Рядом с ней сидела Прюденс в платье из белого муслина.

Она подняла глаза на двух мужчин, идущих по лужайке, и быстро поднялась.

– Дорогой мой! – произнесла она, протянув руки навстречу Робину.

Он обнял ее за талию и поцеловал в щеку.

– Ну, дорогая, как ты понравилась в этом облике большому джентльмену?

Про себя он подумал, что никогда не видел ее такой красавицей. Она была хороша в образе молодого человека, но сейчас она была прекрасна и царственна; да, крупная женщина, может быть, но совсем не такая большая для мужчины, которого она выбрала.

Она негромко засмеялась:

– Он говорит, что очень, дорогой мой, но, может быть, он просто щадит мои чувства? Но мы должны представить тебя миледи. – Она подвела его к креслу. – Беатрис, прошу вас, будьте такой же доброй и с моим маленьким братом.

Миледи протянула ему пухлую руку.

– Я добра ко всем, кто не заставляет меня подниматься из кресел, – проговорила она голосом, очень напоминающим голос брата. Она безмятежно оглядела Робина: – Конечно, я начинаю понимать, – сказала она. – Из вас получилась бы прелестная девушка.

Робин склонился к ее руке, но в глазах его плясали бесенята.

– Все-таки не такая прелестная, как мужчина, – уверил он ее.

– Похож, ох как похож на отца!.. – задумчиво произнес сэр Энтони.

Робина пригласили сесть рядом с миледи.

– Я уверена, что вы развлечете меня, – заметила та. – Я уже дохожу до точки зевания; всегда утомляюсь при виде влюбленных пар.

– О, я приехал, чтобы облегчить вашу ношу, мадам. Я должен увезти Прю. – Он подал ей письмо милорда. – Отец поручил мне доставить вам письмо.

Миледи распечатала бумагу. Прюденс спросила, смеясь одними глазами:

– Старый джентльмен действительно оказался Бэрхемом?

– Так он говорит. Я прибыл и вижу, что он уже воцарился на Гровенор-сквер.

– Боже, что за удивительный человек! – сказала Прюденс. – Мы стали важными персонами, а Тони лишился своей желанной роли. Он так мечтал сыграть великодушного короля Кофету, Робин.

– Бедная гора! Ваши надежды разбиты, сэр. Старый джентльмен вполне может пожелать принца в качестве дитя.

– Нам остается только бежать в Гретна-Грин, – отозвался сэр Энтони. – Да, кстати... как вы расстались с Летти Грейсон?

– Через силу, мой мамонт! Может быть, мы устроим двойную свадьбу и дадим возможность старому джентльмену поразить весь свет?

– О, мы не хотим быть огромным фоном для нашего маленького братца!

Миледи подняла глаза от письма.

– Нас зовут в Бэрхем, Тони. Вы все сговорились нарушить мой покой? Но посмотрим, что скажет Томас.

Вскоре из-за изгороди показался сэр Томас. Насколько миледи была полна, настолько сэр Томас был худ, а его взор был туманен в отличие от ее проницательного взгляда. Он принял Робина с философской покорностью, но казалось, что мысли его сосредоточены только на розах.

– Я твердо решил пересадить их на другое место, – промолвил он. – Им тут не нравится. Вы разбираетесь в розах, сэр?

– Увы, сэр, в моем образовании есть серьезные пробелы.

– Очень жаль, – серьезно заметил сэр Томас.

Его жена, очнувшись, сообщила ему о полученном от милорда приглашении.

– Мы едем, сэр?

Сэр Томас поразмыслил над этим.

– Может быть, они разбираются в розах, – промолвил он с надеждой в голосе.

Только к вечеру, после обеда, Прюденс смогла поговорить с братом наедине. Она вышла с ним в душистую тьму сада и прошлась мимо клумб с лавандой. Слышался лишь шелест ее шелковых юбок. Миледи, оставшаяся в комнате, озаренной светом ламп, сказала брату:

– Прелестная пара, Тони, не спорю. Но тебе придется полюбить брата, если ты хочешь быть мил сестре.

– Милая Беатрис, ты думаешь, я этого не знал? Они привязаны друг к другу. Я считаю, что это очень хорошо.

– Мне придется приехать в Бэрхем на твою свадьбу, – решила миледи. – Очень хочется увидеть этого старого джентльмена.

– Он крайне утомит тебя, моя дорогая.

– Безумный замысел от начала до конца, – сказала миледи. – Но придется терпеть.

Прюденс ходила мимо клумб с лавандой, взяв под руку Робина.

– Итак, мы подошли к концу странствий.

– Ты счастлива?

– Разве ты сомневаешься?

– По правде говоря, я так и думал. Ты становишься почтенной дамой.

– Спасибо тебе за комплимент. – Прюденс сделала шутливый реверанс.

Робин критически смотрел на нее.

– Не так изящно, как это делал я, дорогая!..

– Но ведь я всегда говорила, что у меня нет твоей грации. Да и возьми в расчет мой рост. Ну, а ты – чего достиг ты?

– Летти, – он усмехнулся, – которая, оказывается, вовсе не стремится к респектабельности.

– Неудивительно. А что старый джентльмен?

– Ну, неужели ему мало титула виконта? Ты надеешься, что он, наконец, остепенится?

– Боюсь, что оптимизм в этом случае едва ли оправдан. Но, в сущности, все мы получили даже больше, чем заслуживаем. Это странный мир... – Она улыбнулась и взяла его за руку. – Ты рад, Робин?

– Конечно, дорогая моя. – Он сжал ее длинные пальцы. – И ты добилась счастья?

– Да, – произнесла она, повернувшись к рослой фигуре, приближающейся к ним.

– И оно такое громадное!.. – не удержался от шутки Робин.

Неделю спустя, в Бэрхеме, милорд смотрел с террасы на лужайку, где четверо молодых людей бросали карпам крошки в мраморный бассейн, и довольно помахал им рукой.

– Я выкрутился! – сказал он.

Миледи тоже смотрела на эту красивую группу. Прюденс в синем платье, величественная, стояла под руку с сэром Энтони. Рядом с ними Робин удерживал расшалившуюся Летти, опасаясь, что она свалится в воду с мраморного бордюра. Чарующая картина, и яркие глаза миледи смягчились при взгляде на нее.

– Что, Роберт, во всем?

– Во всем, – ответил милорд. – Мои планы воплощены. Я победитель – как и всегда. Я превзошел сам себя.

– И когда они все поженятся, – voila, наконец-то завершатся ваши труды?

Милорд слегка нахмурил лоб.

– Милая Тереза, вы должны бы знать, что я человек слишком сильного характера, чтобы сидеть сложа руки. – Он размышлял. – У меня слишком много желаний, чтобы их было легко удовлетворить.

– О! О!.. Что еще у вас на уме? – с некоторой тревогой воскликнула миледи.

Милорд принял внушительный вид.

– Мне не подобает быть всего-навсего виконтом, – проговорил он. – Наш дом должен быть возвышен. И вы сможете увидеть это, Тереза.

– Mon Dien, и это будет?

– Не сомневайтесь, Тереза, – ответил его светлость. – Я решил, что мой сын должен унаследовать графский титул, по меньше мере. Я снова исхитрюсь. Не сомневайтесь, я исхитрюсь! Я великий человек, Тереза: я, наконец, это осознал. Я исключительно великий человек!