Позади остался Ньюарк, и дилижанс, запряженный четверкой лошадей, покатил по равнинной местности, которая мало чем могла привлечь взор, ибо ничего примечательного в ней не было. Мисс Тэвернер оторвала взгляд от ландшафта и заговорила со своим братом, миловидным молодым человеком. Он развалился в углу дилижанса и полусонными глазами неподвижно смотрел в спину почтальона, сидящего перед ним.

– Какая же это скука – вот так сидеть столько часов подряд! – сказала Джудит. – Когда же мы приедем в Грэнтем, Перри?

Брат в ответ зевнул.

– Господи, откуда я знаю! Это ведь тебе хотелось поехать в Лондон.

Мисс Тэвернер ничего не ответила. Она взяла с соседнего сиденья «Дорожный справочник» и стала его листать. Молодой сэр Перегрин снова зевнул и вслух заметил, что те новые коренные, которых запрягли в Ньюарке, оказались крепкими и резвыми, намного отличаясь от предыдущих, очень уставших на сильном ветру.

Мисс Тэвернер вся ушла в чтение «Справочника» и молча выразила свое согласие с братом, не поднимая глаз от мелконапечатанного текста.

Мисс Тэвернер была хороша собой, немного выше среднего роста. За последние четыре года она уже привыкла к тому, что ее считали на редкость красивой. Однако она сама своей внешностью не восхищалась, потому что такая красота была не в ее вкусе. Ей бы хотелось, чтобы волосы у нее были черными, а не вились золотыми кудряшками, которые ее просто раздражали. Хорошо еще, что брови и ресницы были темными. Глаза же – ярко-синие («как у восковой куклы», сказала она однажды в сердцах своему брату). Эти большие блестящие глаза светились искренностью и теплотой.

Увидев ее первый раз, можно было бы сказать, что она очень похожа на дрезденскую фарфоровую куколку. Однако, приглядевшись внимательнее, нельзя было не заметить в ее глазах работы мысли, а очертания ее рта выдавали силу и решительность.

Джудит была одета со вкусом, но не по самой последней моде. На ней было простенькое гладкое платье из французского батиста, вокруг шеи отделанное кружевными фестонами. А поверх платья была надета небольшая мантилья из саржи.

Лицо девушки мило обрамляли кружева плетеной соломенной шляпки, украшенной ленточкой из полосатого бархата. Руки ее были затянуты в рыжевато-коричневые перчатки, плотно застегнутые на пуговки вокруг запястья.

Брат, который был очень похож на сестру, снова погрузился в навевающее сон созерцание спины почтальона. Волосы юноши были несколько темнее, чем у мисс Тэвернер, а глаза – более светлые. Но можно было сразу сказать, что он – ее брат.

Перегрин был на год моложе сестры. И то ли по привычке, то ли по легкомыслию, но он всегда позволял Джудит делать все именно так, как хотелось ей.

– От Ньюарка до Грэнтема четырнадцать миль, – сообщила мисс Тэвернер, подняв глаза от «Дорожного справочника». Я не думала, что это так далеко. – Она снова склонилась над книгой. – Это справочник достопримечательностей, автор Киерслей; ты мне достал его в Скарбороу. Тут написано: «Предполагают, что здесь была римская стоянка, если судить по развалинам замка, которые недавно раскопали в этих местах». Признаться, Перри, я бы очень хотела там все рассмотреть, если только у нас будет время.

– О Господи, да руины, как ты сама знаешь, всегда везде одинаковые! – проворчал ей в ответ юный сэр Перегрин, еще глубже запуская руки в карманы своих бриджей из оленьей кожи. – Я вот что тебе скажу, Джудит: если ты собираешься облазить все старые замки, нам придется провести в пути всю неделю. А я хочу поскорее попасть в Лондон.

– Прекрасно, – согласилась мисс Тэвернер, закрывая «Дорожный справочник» и откладывая его на сидение. – Тогда мы закажем пораньше завтрак в отеле «Джордж», и ты распорядишься, к которому часу надо будет подготовить лошадей.

– А я думал, что мы остановимся в отеле «Ангел», – заметил сэр Перегрин.

– Нет, – решительно возразила сестра. – Ты позабыл, что рассказало нам семейство Минсеманов про тамошние скверные условия. Мы поедем в отель «Джордж». Я уже написала и заказала там номера. Миссис Минсеман меня предупредила, что у «Ангела» очень шумно и что однажды ей предоставили там жалкие апартаменты в дальних комнатах отеля, куда ей еще пришлось карабкаться целых два лестничных пролета!

Сэр Перегрин повернул к сестре лицо и улыбнулся в знак согласия.

– Идет, Джу. Я лично не представляю, как бы им удалось всучить такую дальнюю комнату тебе!

– Мне бы, конечно, нет! – сказала мисс Тэвернер, и в глазах ее появилось жесткое выражение.

– Да уж, это наверняка, – настойчиво повторил брат. – А вот чего я жду с большим нетерпением, моя дорогая сестричка, так это твоей встречи со старым джентльменом: хочу знать, как тебе удастся справиться с ним!

Мисс Тэвернер проявила некоторое беспокойство.

– Но ведь я справилась с папой, Перри, согласен? Главное, чтобы этот лорд Ворт не страдал подагрой. Мне кажется, это был единственный период, когда папа был просто неуправляем.

– У всех стариков бывают приступы подагры, – заметил Перегрин. Мисс Тэвернер вздохнула, выражая тем самым согласие с этой всем известной истиной. – У меня такое мнение, – добавил брат, – что ему совсем не хочется, чтобы мы ехали в Лондон. Вспомни-ка, разве он что-то в этом роде не говорил?

Мисс Тэвернер расслабила завязки на своей сетчатой сумке и, достав из нее небольшую связку писем, развернула одно из них.

– «Лорд Ворт выражает свое глубокое уважение сэру Перегрину и мисс Тэвернер. Он полагает, что вряд ли им есть смысл тратить силы и время на поездку в Лондон этим летом. Его Светлость окажет молодым людям честь и нанесет им визит в Йоркшире, когда в следующий раз окажется на Севере». И все это, – добавила мисс Тэвернер, – было написано три месяца тому назад – можешь сам взглянуть на дату, Перри, – двадцать девятого июня 1811 года. Он даже не потрудился написать сам лично. Я уверена, писал его секретарь или кто-нибудь из этих ужасных адвокатов. Нисколько не сомневаюсь, что лорд Ворт просто начисто забыл о нашем существовании. Ты же знаешь, что все формальности по поводу причитающихся нам денег были выполнены адвокатами. И если что-нибудь будет неясно, именно они нам об этом напишут. А потому, если ему не хочется, чтобы мы ехали в Лондон, то виноват он сам, что не предпринял ни малейшей попытки приехать к нам или хотя бы сообщить, что нам надо делать. Я считаю, что он очень плохой опекун. Уж лучше бы наш отец назначил нам в опекуны кого-нибудь из своих друзей в Йоркшире, кого-нибудь, с кем мы сами знакомы. Ужасно неприятно быть под опекой какого-то незнакомца.

– Ну и пусть! Если лорду Ворту так уж не хочется брать на себя труд устраивать нашу жизнь, то это только к лучшему! – произнес Перегрин. – Тебе не терпится покрасоваться в Лондоне, а мне, осмелюсь сказать, можно найти там тысячу удовольствий, если только эта старая развалина – наш опекун – не расстроит наших веселых планов.

– Это так, – согласилась мисс Тэвернер, несколько сомневаясь. – Тем не менее, соблюдая все приличия, мы все-таки должны испросить у него разрешение прочно устроиться в Лондоне. Я очень-очень надеюсь, что он не станет возражать и не сочтет нас назойливыми. Я хочу сказать, чтобы он не подумал, что вместо него мы хотели бы иметь опекуном нашего дядюшку. Лорду Ворту все это должно казаться удивительным. И вообще, Перри, ситуация странная.

В ответ брат лишь что-то промычал, и она больше ничего не говорила, отодвинувшись поглубже в свой угол и полностью погрузившись в размышления о весьма неудовлетворительных сведениях, полученных ею от лорда Ворта.

Ситуация воистину была странная. Его Сиятельству, думала мисс Тэвернер, сейчас, наверное, лет пятьдесят пять или пятьдесят шесть. И он явно проявлял полное нежелание утруждать себя заботой о своих подопечных. Возможно, при каких-то обстоятельствах это могло бы сойти за благо, но в данном случае это было не что иное, как открытое зло. Ни она сама, ни ее брат никогда не уезжали из дома дальше Скарборо. Они ничегошеньки не знали о Лондоне, там у них не было ни одного знакомого. Единственный близкий им человек, живший в огромном городе, – это их родной дядя. А еще – двоюродная сестра, которая была весьма обеспечена, но жила довольно скромно где-то на окраине, в районе Кенсингтона. Именно на эту даму рассчитывала мисс Тэвернер, именно она должна была вывести ее в свет.

Их дядюшка был отставным адмиралом. Всю жизнь дядюшка и их отец яростно ненавидели друг друга и ни в чем друг другу не доверяли. Джудит, зная все это, ясно себе представляла, что ни поддержки, ни сочувствия адмирала ей ждать не следует.

От сэра Джона Тэвернера никогда никто не слышал ни одного доброго слова в адрес его родного брата. А уж если у него обострялась подагра, то он награждал брата такими эпитетами, которые характеризовали последнего лишь как проклятого мерзавца, не достойного веры даже на мизерный дюйм. Вообще, очень немногим удавалось удостоиться доброго слова сэра Джона. Но от случая к случаю он так описывал перед своими детьми поведение своего кровного брата, что в конечном счете они начали думать, что их дядюшка, действительно, полное ничтожество, а не только жертва предубеждений их собственного отца.

Лорду Ворту могло показаться довольно странным, что именно он, который за последние десять лет ни разу не удосужился повидать своего старого друга, был почему-то назначен опекуном его детей. Однако сами дети, хорошо зная сэра Джона, считали все это вполне объяснимым. Будучи по натуре раздражительным, сэр Джон в последние годы жизни никак не мог наладить добрые отношения со своими соседями. Он всегда был с кем-нибудь в ссоре. После кончины жены сэр Джон уединился в своем поместье.

С лордом Вортом за целых двенадцать лет он встречался не более трех раз. Между ними не было никаких ссор. И именно этого человека сэр Джон стал все больше и больше считать самым подходящим для опеки над детьми на случай его смерти. Ворт был надежным, на него можно было положиться и доверить ему весьма немалое состояние, которое сэр Джон собирался оставить своим детям, не опасаясь, что Ворт положит их денежки к себе в карман. Все было оформлено. И про завещание не было сказано ни единого слова ни самому Ворту, ни детям. Все это, не могла не согласиться мисс Тэвернер, было очень в духе сэра Джона, подобно многим его поступкам.

От этих размышлений Джудит отвлекли тряска и стук колес дилижанса по булыжной мостовой. Она подняла глаза и увидела, что они уже въезжают в Грэнтем.

По мере того, как дилижанс двигался по улицам городка, почтальонам пришлось немного умерить прыть лошадей, потому что рядом по дороге двигалось много карет и повсюду улицу пересекали люди, выскакивая на проезжую часть.

Все вокруг шумело и вертелось. Наконец показался отель «Джордж» – огромное строение из красного кирпича, обосновавшееся на главной улице.

Тут мисс Тэвернер невольно поразилась великому множеству стоявших перед зданием почтовых дилижансов, парных двухколесных экипажей, кабриолетов и больших фаэтонов.

– Ну что же, – сказала Джудит, – очень хорошо, что я послушалась совета миссис Минсеман и догадалась заранее именно здесь заказать для нас номера. Я даже и представить себе не могла, что в Грэнтем& столько народу.

Сэр Перегрин очнулся от дремоты и подвинулся к окну.

– Похоже, здесь чертовски многолюдно, – пробормотал он, – по-видимому, происходит нечто неординарное.

Через мгновение дилижанс въехал под арку во двор и остановился. Тут было еще больше шума и суеты. Каждый возчик пристраивал свой экипаж, и к их карете несколько минут никто не подходил, как будто бы их приезд остался просто незамеченным. Какой-то почтальон в сапогах со шпорами, в белом халате поверх униформы, стоял, прислонившись к стене, и небрежно жевал соломинку. Вне сомнений, он заметил въехавший дилижанс и безо всякого интереса его разглядывал. Но, поскольку ни менять лошадей, ни выяснять пожелания путешественников в его обязанности не входило, он просто не сдвинулся с места.

Громко выражая свое крайнее нетерпение, сэр Перегрин резко распахнул переднюю дверцу дилижанса и спрыгнул на землю. Коротко попросив Джудит посидеть спокойно и подождать, он одним махом пересек дорогу и подошел к лениво развалившемуся почтальону. Тот сразу же, проявляя уважение, распрямился и вынул соломинку изо рта. Перебросившись с ним несколькими словами, сэр Перегрин поспешил к дилижансу. Скуку его как рукой сняло, а глаза засверкали от предвкушения чего-то необычного.

– Джудит! Вот это удача так удача! Здесь будет кулачный бой! Представляешь? Приехать в Грэнтем именно в эти дни – это же такое редчайшее совпадение!

– Кулачный бой? – отозвалась мисс Тэвернер, нахмурив брови.

– Ну да, я про что тебе и говорю! Сам чемпион – Том Крибб, ты ведь это имя знаешь, завтра будет бороться с Молине где-то здесь или поблизости, я не вполне уловил название, но совсем рядом. Возблагодарим Бога за то, что ты так разумно заказала нам номера именно здесь, потому что сейчас, как все говорят, нельзя снять даже одной кровати в целой округе за двадцать миль отсюда! Пошли, Джу, нельзя больше терять ни одной минуты.

Мисс Тэвернер не чувствовала себя особенно умной из-за того, чтр приехала в Грэнтем как раз накануне кулачного боя. Но поскольку большую часть своей жизни она провела в обществе отца и брата и поскольку ей много раз приходилось слышать рассуждения о чисто мужском спорте, в котором принимают участие только истинные джентльмены, она безо всякой охоты все-таки дала согласие брату пойти с ним посмотреть этот бой. Ей самой куда больше хотелось заняться чем-нибудь другим. Призовые боксерские бои обычно вызывали у нее неприязнь. Правда, никогда не вставал вопрос о ее присутствии на таких зрелищах, и она знала о них понаслышке. Теперь же ей предстояло испытать все это самой. Скорее всего, она будет единственной особой женского пола во всей гостинице, битком набитой яростными болельщиками Джудит все-таки предприняла слабую попытку высказать возражения, мало надеясь на сочувствие.

– Перри, милый! Ты только подумай! Если этот бой будет завтра, а это суббота, то нам придется зартрять тут до понедельника, потому что уехать в воскресенье тебе не захочется. Ты же знаешь, что мы рассчитывали быть в Лондоне уже завтра.

– О Боже! Ну и что, черт побери, это меняет? – вспылил брат. – Я не пропущу этот бой, даже если мне дадут сто фунтов! Вот что я тебе скажу: ты можешь ехать и изучать свои римские развалины сколько тебе угодно. Если именно этого ты и хотела. Но только сама подумай! Крибб против Молине! Ты, наверное, слышала, как я говорил про их прошлогоднюю схватку и как мне тогда хотелось на нее попасть. Целых тридцать три раунда, и негр сдался! Но люди говорят, что сегодня он в лучшей форме. Это будет великая схватка – ты же не хочешь, чтобы я ее пропустил?! Представляешь, в прошлую их встречу они боролись пятьдесят пять минут! Похоже, они чертовски под стать друг другу! Пойдем вместе, Джу!

Мисс Тэвернер, конечно же, не хотела, чтобы Перегрин пропустил что-нибудь такое, что могло доставить ему удовольствие. Она подняла с сидения «Дорожный справочник» и ридикюль и, оперевшись на протянутую братом руку, вышла из дилижанса.

Как только они ступили во двор, их встретил хозяин гостиницы, но по его виду можно было понять, что он безумно занят и для оказания им должных почестей у него совершенно нет времени.

Зал, где пили кофе, уже был забит людьми, и хозяину пришлось тотчас же отойти к группе джентльменов, человек в двенадцать, требовавших его немедленного внимания. Нужны номера? Но в его гостинице нет ни одного свободного уголка, все заказано уже давно. Он бы посоветовал всем жаждущим запрячь в дилижанс своих лошадей и проехать дальше в Грэнтем или в Стэмфорд. Нет, он точно сказать не может, но ему кажется, что по эту сторону Норманского Креста в гостиницах не осталось ни одной свободной комнаты. Ему очень жаль, но они должны понять, что событие происходит экстраординарное и в его гостинице все спальные номера были заказаны еще много дней назад.

Однако Джудит Тэвернер, всю свою жизнь привыкшую командовать, такой разговор не устраивал.

– Тут какая-то ошибка, – произнесла она своим обычным холодным и решительным тоном. – Меня зовут мисс Тэвернер. Вы должны были получить мое письмо по крайней мере еще неделю назад. Мне нужны две спальные комнаты, кроме того, комната для моей горничной и комната для слуги моего брата, который скоро здесь будет. А еще мне нужна отдельная личная приемная.

Хозяин гостиницы с отчаянием воздел руки к небу. Однако на него явно произвели впечатление и ее властный тон, и ее внешность. Поначалу он собирался по-своему оценить эту парочку молодых людей, одетых столь скромно. Но, услыхав про горничную и про слугу, он понял, что имеет дело с весьма важными персонами, коих ему совсем не хотелось обидеть. И теперь хозяин разразился потоком объяснений и извинений. Он не сомневался, что при нынешних обстоятельствах мисс Тэвернер не захочет здесь остановиться. Джудит нахмурила брови.

– Да неужели? А я полагаю, что мне самой куда лучше судить, что мне делать! Я могу отказаться от личной приемной, но вы уж будьте столь любезны и распорядитесь, чтобы нам тотчас же предоставили спальные номера.

– Но это просто невозможно, мэм! – воскликнул хозяин. – Гостиница и так забита до предела. Нет ни единой свободной комнаты. Чтобы ублажить вас, мне пришлось бы выселить какого-нибудь джентльмена прямо на улицу!

– Ну что ж, тогда так и сделаем, – решительно произнесла Джудит.

Хозяин гостиницы умоляюще взглянул на Перегрина.

– Поймите, сэр, – промолвил он, – я ничего не могу поделать. Мне очень жаль, что произошла такая досадная ошибка, но тут ничем не поможешь. Да и к тому же, честно говоря, вся эта компания совсем не подходит для такой прекрасной дамы.

– Джудит! Похоже, нам и впрямь придется поехать в другое место, – разумно заметил Перри. – Может быть, в Стэмфорд. Я бы мог посмотреть этот кулачный бой, приехав оттуда, и даже еще из более отдаленного места.

– Разумеется, мы никуда отсюда не поедем, – заявила Джудит. – Ты ведь слышал, как этот господин только что сказал, что, по его мнению, по эту сторону от Норманского Креста нет ни единой свободной комнаты. Я не собираюсь пускаться в погоню за явно несбыточной мечтой. Мы заранее заказали номера именно здесь. И если произошла какая-то ошибка, ее надо исправить немедленно и только тут.

Джудит произнесла всю тираду очень громко и отчетливо. По-видимому, ее слова были услышаны группой людей, стоявших возле окна. Двое или трое из них устремили на нее любопытные взгляды. Преодолев минутную нерешительность, один из этих джентльменов, который наблюдал за мисс, Тэвернер с того самого момента, как она вошла, отвесил ей глубокий поклон.

– Прошу прощения, я не хочу вмешиваться, но, по-видимому, здесь какая-то путаница. Я бы с радостью предоставил в ваше распоряжение свои апартаменты, мадемуазель, если вы только окажете мне честь и согласитесь их принять.

Человеку, стоявшему перед Джудит, было на вид лет двадцать семь – тридцать. Его манеры выдавали в нем истинного джентльмена, одет он был по последней моде. Не красавец, хотя его внешность была достаточно приятной.

Джудит изобразила нечто вроде реверанса.

– Вы очень любезны, сэр, но вам отнюдь не следует отдавать свои комнаты двум совершенно незнакомым людям.

Он улыбнулся.

– О, это совсем не так, мадемуазель. Никто не знает, но ведь эти комнаты могли быть действительно именно вашими. У нас с другом, – легким движением руки в сторону стоявших за ним мужчин он как бы выделил среди них кого-то, – полно знакомых в этой округе, и мы безо всякого труда закажем себе ночлег в охотничьем домике в Хамгертоне. Я – нет, лучше сказать, мы – будем счастливы оказать вам услугу.

Джудит не оставалось ничего другого, как высказать ему благодарность и принять его предложение. Джентльмен снова ей поклонился и вернулся к своим друзьям.

Хозяин гостиницы, почувствовавший большое облегчение от того, что так легко разрешилась довольно затруднительная ситуация, направился к выходу из кофейного зала. Затем он препоручил своих новых постояльцев горничной. Не прошло и получаса, как в их распоряжении оказались два вполне пристойных апартамента на втором этаже. Делать больше было нечего, и брат с сестрой стали ждать свои вещи.

Мисс Тэвернер больше всего беспокоило одно – ей надо было выяснить, как зовут этого незнакомого ей благодетеля. Но пока она проследила, чтобы поставили на место багаж, пока устанавливали в ее комнате кровать для горничной (низенькую, на колесиках, на день задвигавшуюся под ее собственную), незнакомец уже ушел из гостиницы. Хозяин гостиницы его не знал, поскольку этот джентльмен прибыл всего за несколько минут до Джудит и Перри. И по этой дороге, судя по всему, он обычно не ездил.

Джудит очень расстроилась, но ей пришлось смириться. Найти кого-нибудь среди огромной толпы, собравшейся в тот день в Грэнтеме, было просто немыслимо. Она призналась себе, что этот человек ей понравился. Его манеры говорили о хорошем воспитании. Он так деликатно справился с неприятным делом и удалился как раз тогда, когда требовалось. Все это произвело на нее весьма благоприятное впечатление. Джудит подумала, что ей хочется познакомиться с ним получше.

Перегрин согласился, что у этого джентльмена вполне цивилизованные манеры и что они оба ему очень обязаны. Перри, как и его сестра, тоже был бы рад снова встретиться с ним, хотя, по его мнению, довольно трудно будет как-то случайно натолкнуться на него в многолюдном городе. Однако лично его, Перри, больше всего волновало, каким образом он сумеет добраться на следующий день туда, где должны происходить кулачные бои. Это будет в местечке Тистлетон Гэп, примерно в восьми или чуть больше милях на юго-запад от Грэнтема. Надо, пожалуй, нанять какой-нибудь экипаж; добраться туда пешком и думать нечего. Придется нанять либо парную двуколку, либо кабриолет. И до того, как подадут им обед, ему надо непременно все устроить, чтобы наверняка знать, что его поездка состоится.

Было уже четыре часа дня, а мисс Тэвернер не привыкла соблюдать общие для всех модные правила. Ей хотелось, чтобы им подали традиционно поздний обед сейчас же и прямо к ней в комнату. Сэр Перегрин погладил сестру по плечу и сказал, что в своей комнате она будет чувствовать себя более комфортно. Джудит слегка улыбнулась.

– Хорошо, дорогой, если ты так думаешь.

– Обедать в кофейном зале ты бы просто не смогла, – заверил сестру Перри. – Там все сгодилось бы для меня, но тебе этот зал совсем не подходит.

– Ладно, иди поищи себе двуколку, – сказала Джудит, одновременно и сердясь, и, забавляясь, наблюдая за братом. Перри уговаривать не пришлось: он сразу же исчез и вернулся уже после пяти.

Юноша вошел в комнату сестры в очень приподнятом настроении, потому что ему здорово повезло. Нанять двуколку не удалось – нигде нельзя было заполучить ни одного экипажа, приличествующего истинному джентльмену. Но Перри прослышал, что у одного фермера есть кабриолет в весьма скверном состоянии, с совершенно облупившейся краской. Тем не менее, для его целей эта развалина вполне подойдет. И потому Перри без малейшего промедления отправился к этому фермеру и заключил с ним сделку. В конце концов, он пригнал этот древний экипаж к гостинице и теперь был полностью готов отдать свой братский долг сестре, чтобы доставить ей удовольствие, – они могут поехать посмотреть ее римские руины или отправиться куда только ее душе будет угодно. Обедать? Да нет, он съел в кофейном зале твердый как камень крохотный бифштекс и теперь отдает себя в полное ее распоряжение.

Мисс Тэвернер прекрасно понимала, что сейчас, когда город буквально бурлил от веселых болельщиков, вряд ли стоило отправляться в поездку. Но ей так наскучила ее комната, что она согласилась принять предложение брата.

При более тщательном осмотре кабриолет оказался не настолько уж скверным, как описывал Перри, хотя, по правде, он был и впрямь изрядно стар. Внешний вид этого дряхлого экипажа вызвал на лице Джудит презрительную гримаску.

– Знаешь, мой дорогой Перри, я уж лучше пойду пешком!

– Пешком?! Мой Бог, с меня уже хватит, вот что я тебе скажу. Я и так протопал больше мили. Не строй из себя нежную барышню, Джу! Конечно, этот драндулет совсем не то, что бы я предпочел, но ведь нас здесь никто не знает!

– Ну ладно! Только править я буду сама, – поставила условие Джудит.

Но с этим, разумеется, Перри согласиться не мог.

Если Джудит думает, что может править лошадьми лучше его, то она глубоко заблуждается. У этой лошадки очень свирепый вид, она совсем не такая смирная, чтобы ею правила дама.

И они отправились в путь вдоль главной улицы города. Сначала ехали довольно спокойно, но как только город исчез из вида, сэр Перегрин отпустил вожжи, и они помчались бешеным галопом. Правда, красивый стиль при этом выдержать не удалось, потому что на неровностях дороги их экипаж кидало вверх-вниз, а на поворотах он опасно кренился.

– Перри, это просто невыносимо! – не выдержала наконец Джудит. – У меня зубы стучат друг о дружку! Ты так на что-нибудь наедешь. Пожалуйста, Перри, умоляю тебя, не забывай, что ты должен отвезти меня к римскому замку! А сейчас мы, вне сомнения, едем не по той дороге.

– О Боже! Я совсем позабыл про этот проклятый замок, – уныло промямлил Перри. – Я старался изучить дорогу, по которой предстоит ехать завтра в этот Тист-летон Гэп, ты же знаешь. Хорошо, хорошо, я сверну и поеду назад. – При этих словах он натянул вожжи и сразу же стал поворачивать, абсолютно упустив из вида, что в этом самом месте дорога была очень узкой и совсем близко их ожидал особенно крутой поворот.

– Господи! – закричала Джудит. – Что еще ты сейчас натворишь? А если бы за поворотом кто-нибудь ехал? Отдавай мне сейчас же вожжи!

Но ее слова уже запоздали. Кабриолет, управляемый Перри, встал поперек дороги, и еще чуть-чуть, и он бы угодил в канаву, если бы юноша в последний миг не мобилизовал все свое внимание. Джудит увидела, как лошади резко помчались вперед, и ухватилась за вожжи.

За поворотом на головокружительной скорости неслась двухколесная повозка с парой привязанных запасных лошадей. Вот сейчас она налетит на их кабриолет, врежется прямо в них; остановить ее уже просто невозможно. Проклиная про себя все на свете, Перегрин изо всех сил пытался объехать эту повозку сбоку. У Джудит перехватило дыхание, она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. У нее перед глазами промелькнула ужасная, как ночной кошмар, картина: прямо на нее надвигаются четыре могучих гнедых рысака, а над ними возвышается прямая фигура, одетая в плащ с капюшоном.

Все свершилось в мгновение ока. Гнедые каким-то чудом оказались в стороне, крылом двуколка задела лишь колеса кабриолета, а затем гнедые вдруг резко остановились. И хотя это зрелище, вызывающее шок, длилось не более, чем один миг, оно оказало такое воздействие на фермерскую лошадку, что та вдруг понесла вперед. Еще мгновение, и одно колесо у кабриолета угодило в неглубокий ров, а мисс Тэвернер чуть не выбросило из экипажа прямо на дорогу.

Джудит распрямилась. Она была в полной уверенности, что шляпка ее совсем помялась. Настроение было ужасное. И тут она увидела, что джентльмен в парном двухколесном экипаже преспокойно, как ни в чем не бывало, сидит на своем месте и безо всяких на то усилий, играючи, удерживает своих лошадей. И когда Джудит повернула голову, чтобы его разглядеть, он что-то произнес, но не в ее сторону, а себе через плечо. Тут позади джентльмена она увидела крохотного грума.

– Придержи его, Генри, придержи, – услыхала она.

Мисс Тэвернер могла бы простить гнев, осуждение, даже ругань. Конечно, опасность была велика. Она сама надрала бы Перри уши. Но такое холодное равнодушие выдержать было свыше ее сил. Весь свой гнев Джудит безо всякой причины нацелила на этого незнакомца. Его вид, его манеры – все возбуждало в ней отвращение. В то самое мгновение, когда она впервые его увидела, он вызвал у нее неприятное чувство. А теперь у нее было достаточно времени, чтобы разглядеть его как следует. И мисс Тэвернер подумала, что симпатии к этому человеку у нее не прибавилось.

Это был образец настоящего щеголя. На его черных, тщательно уложенных, как бы в естественном беспорядке, локонах сидела самая модная бобровая шапка. До самого подбородка каскадом красивых складок доходил галстук из накрахмаленного муслина. А на дорожном плаще из плотной тускло-коричневой шерстяной ткани было не меньше пятнадцати пелерин и, к тому же, двойной ряд серебряных пуговиц.

Мисс Тэвернер вынуждена была признать, что сей джентльмен весьма хорош собой. Однако ей не стоило большого труда убедить себя, что весь его облик в целом был ей не по вкусу. Уж очень самоуверенным было выражение его лица. Глаза незнакомца, прикрытые тяжелыми веками, с нескрываемой иронией разглядывали Джудит. Таких неприятных глаз она еще никогда не видала. В них не было ничего, кроме скуки. На ее взгляд, нос у него был слишком прямой. Линия рта была красивая, правда, несколько жесткая, но сами губы тонкие. Джудит подумала, что эти губы открыто усмехаются. Но больше всего не понравилась ей полная апатия, сковавшая этого человека. Его абсолютно ничто не волновало: ни то, что они так удачно избежали аварии, ни то, что кабриолет пришел в такое плачевное состояние. Он превосходно правил лошадьми. В его руках, так элегантно облаченных в перчатки, должна наверняка скрываться какая-то огромная сила, если ему удавалось держать вожжи столь, казалось бы, небрежно. Это все гак. Но, мой Бог, к чему эта щегольская манерность?

Когда грум ловко спрыгнул на дорогу, мисс Тэвернер, выражая свое раздражение, резко сказала:

– Мы не нуждаемся в вашей помощи, сэр! Будьте добры ехать туда, куда вы ехали!

Незнакомец безразлично окинул Джудит холодным взглядом. Выражение его глаз не оставляло никаких сомнений, что он хорошо видит и плачевное состояние кабриолета, и отнюдь не городское платьице Джудит, и вообще весь их с братом вовсе не победный облик.

– Я бы с превеликим удовольствием продолжил свой путь, моя милая мадемуазель, – произнес хозяин кабриолета, – но этот ваш коняга, вне всякого сомнения, не поддающийся управлению, как вы, я надеюсь, и сами заметили, просто физически не дает мне возможности это сделать.

Такая форма обращения мисс Тэвернер была совершенно непривычна. Кипевшее в ней раздражение достигло предела. Фермерская лошадка изо всех своих сил старалась вызволить их двуколку изо рва. Конечно, Джудит понимала, что они перегородили узкую дорогу, не давая проехать ни справа, ни слева. И если бы ее милый братец сейчас пересел бы вперед, а не суетился на месте, все бы пошло как надо. Тут возник грум незнакомца. У него было остро очерченное старое лицо, но точно назвать его возраст было невозможно. Одет он был в красивую сине-желтую ливрею. В данный момент грум был в полной готовности взять все в свои руки. Мисс Тэвернер больше не могла переносить всю эту малодостойную суету. Она с яростью произнесла:

– Сэр! Я ведь уже сказала вам, что ваша помощь нам не нужна! Спускайся вниз, Перри! Отдай вожжи мне!

– У меня нет ни малейшего намерения предлагать вам свою помощь, – проговорил сей утонченный джентльмен. И брови его при этом надменно поднялись. – Вы увидите, что мой Генри вполне способен сам освободить для меня дорогу.

И, действительно, к этому времени грум уже ухватился за вожжи и не без успеха приводил лошадь в спокойное состояние. Очень скоро он добился желаемого, и через мгновение двуколка оказалась за пределами рва, у самой кромки дороги.

– Как видите, все оказалось очень просто, – раздался над ухом Джудит приводивший ее в ярость голос.

Все это время Перегрин был занят только одним: он пытался утихомирить свою лошадь. И потому в разговоре сестры и незнакомца участия принимать не мог. Но теперь он сердито сказал:

– Наверняка, во всем виноват я, сэр! Я абсолютно уверен!

– Мы все абсолютно в этом уверены, – дружелюбно отвечал незнакомец. – Только полному идиоту могло прийти в голову развернуть экипаж именно в этом узком месте. Ты еще долго собираешься держать меня здесь, Генри?

– Я же сказал, что признаю свою вину, – вымолвил Перри, весь пылая от стыда. – Мне очень жаль, сэр! Но перед тем, как уехать, я должен вам сказать, сэр, что вы гнали свою лошадь ужасающе быстро.

Речь юноши совершенно неожиданно была прервана грумом, лицо которого выражало слепую ярость. Ухо Джудит резанул его кокни, когда он закричал:

– Заткни свою глотку, недоносок! Да во всей округе мой хозяин лучше всех умеет махать кнутом. Да я и сам никогда не забываю своего сэра Джона Лейна! Нет никого равного ему. А эти гнедые, которых мы для вас усмиряем! Да если бы коренники не потянули сухожилия! Черт побери, во всем и есть ваша вина!

Джентльмен на двуколке громко засмеялся:

– Все равно, Генри! Но если ты заметил, я все еще жду!

– О черт! Простите меня, хозяин, да разве ж я не спешу? – заворчал грум, взбираясь на свое сиденье.

Полностью сраженный выкриками грума, Перегрин понемногу стал приходить в себя. Не разжимая губ, он произнес:

– Мы еще с вами встретимся, сэр, обещаю вам.

– Вы так думаете? – спросил джентльмен. – Надеюсь, ваши предчувствия не оправдаются.

Экипаж вот-вот готов был тронуться. Еще мгновение, и он исчез из виду.

– Это невыносимо! – в сердцах воскликнула Джудит. – Просто невыносимо!