По дороге в Гринли-Хит Стелла размышляла над загадочными словами Рэндола, которые повергли девушку в изумление и одновременно вызвали подозрения. В конце концов она решила держаться с кузеном настороже и не откровенничать. Рэндол не стал настаивать на продолжении разговора и отвел Стеллу в столовую, где угостил лангустом и великолепным шабли. Со дня дядиной смерти Стелла питалась только в «Тополях» и после скудного рациона, утвержденного тетушкой Харриет, с удовольствием пообедала, забыв на время об обрушившихся на семью несчастьях. Подали кофе, и слова Рэндола снова всплыли в памяти. Лицо омрачило облачко грусти, и Стелла с тяжким вздохом посетовала, как страшно иметь убийцу среди членов семьи. Будто над домом сгустились черные тучи.

– Все друг друга подозревают, – жаловалась она. – Да, дядя был очень жесток в обращении с людьми, да только после его смерти лучше не стало. Взять, к примеру, хоть меня. Дядя постарался, чтобы брак с Дериком стал невозможным при его жизни, и это было ужасно. Но вот он умер, и я могла бы выйти замуж за Дерика, но все снова пошло наперекосяк.

– Давай обойдемся без тошнотворной жалости к собственной персоне, – миролюбиво предложил Рэндол. – За обедом ты показала себя приятной собеседницей и выбросила из головы бывшего ухажера. Твое сердце не разбито, так что не надо вынуждать меня произносить утешительные речи. В этом вопросе я нисколько тебе не сочувствую.

– Я ела твои хлеб-соль, а потому не могу высказать все, что хотелось бы, – с достоинством заявила Стелла.

– Не сдерживай идущие от души порывы, моя радость. Я съел достаточно хлеба-соли в «Тополях» – остальные яства были представлены в гораздо более скудном количестве, – однако сей факт не лишил меня способности высказывать свое мнение.

Стелла наблюдала, как кузен заваривает кофе.

– Если хочешь знать, я и не думала себя жалеть. И все-таки тяжело, когда человек, на которого полностью полагаешься, вдруг оказывается колоссом на глиняных ногах.

Рэндол убрал спиртовку из-под кофеварки и задумчиво взглянул на Стеллу.

– Неужели ты и правда верила, что эгоистичный влюбчивый доктор станет надежной опорой в минуту невзгоды? Ах, как же вы, девушки, доверчивы!

– Беда в том, что нам не к кому обратиться, – снова пожаловалась Стелла. – От дяди Генри толку мало, а Гай слишком молод. Да и вообще, он человек другого типа. Мистер Рамболд очень любезен, но он не член семьи, а Оуэн считает все происходящее неприличным и не желает, чтобы его впутывали.

– А Рэндол – затаившаяся в траве змея, готовая в любой момент ужалить, – в тон ей продолжил Рэндол, помешивая кофе.

– Так и есть. – Стелла в изумлении смотрела на кузена. – Но о тебе я как-то не подумала.

– И совершила очередную ошибку, моя радость. Как раз обо мне и следовало подумать в первую очередь. Ведь главой семьи теперь являюсь я.

– И что из этого следует?

– Очень многое, – улыбнулся Рэндол. – И как глава семьи предлагаю рассмотреть вопрос.

– Как мило с твоей стороны! Твое участие спасет нас всех. Если полиция надумает арестовать кого-нибудь из семьи, ты сыграешь роль доброй крестной из известной сказки и развеешь черные тучи над нашими головами.

– Если арестуют тетушку Гертруду, я этого делать не стану, а вот ты – другое дело. – Рэндол разлил кофе по чашкам и подал одну Стелле. – Для тебя я бы, возможно, и постарался.

– Признался бы в убийстве? – скептически усмехнулась Стелла.

– Как знать? Однако, моя прелесть, причин для тревоги нет. Выдавать себя за убийцу мне не придется и спасать членов семьи тоже. Дело останется нераскрытым.

– Я хочу, чтобы убийцу нашли! – воскликнула Стелла.

– Верю. А вот я не хочу.

Рэндол отказался развивать тему убийства, и Стелла около двух часов дня покинула квартиру кузена, ломая голову над его словами. Рассказывать родственникам о цели своей поездки в город она не стала. Мисс Мэтьюс, сгорая от любопытства, приступила к ней с расспросами, но Стелла, не моргнув глазом, солгала, будто обедала со школьной подругой. Харриет тут же заявила, что племянница могла бы воздержаться от развлечений в день похорон дяди.

Присутствие миссис Лэптон оживило ужин. Муж Гертруды задержался в городе, и она выразила желание приехать в «Тополя». Миссис Лэптон появилась без четверти восемь, одетая в черное платье из хрустящего шелка, и немедленно подвергла суровой критике все поданные к столу блюда. Справедливости ради следует отметить, что у нее имелись на то веские основания. Теперь, когда над головой мисс Мэтьюс больше не висел дамокловым мечом гнев брата, она развернула кампанию жесточайшей экономии.

– Позволь заметить, Харриет, – вещала миссис Лэптон, – если хочешь меня обмануть, обильно залив блюдо соусом, не обольщайся! Эта рыба не что иное, как треска!

– Стоит вспомнить, как разборчив был дорогой Грегори в еде, – с грустным вздохом отметила миссис Мэтьюс.

– Вместо того чтобы предаваться воспоминаниям о вкусах Грегори, ты, Зои, лучше бы взяла на себя часть обязанностей по дому, – перебила Гертруда. – Харриет за всю жизнь не организовала ни одной приличной трапезы!

Миссис Мэтьюс принялась жаловаться на слабое здоровье, не позволяющее взвалить на хрупкие плечи столь тяжкую ношу, а мисс Харриет Мэтьюс во всеуслышание заявила, что нет такой силы, которая заставит ее передать бразды правления в руки золовки. В этот момент подали следующее блюдо, ногу ягненка, которую миссис Лэптон тут же уличила в чужеземном происхождении. Сладкое разгромной критике не подвергалось, а вот сардины на тостах, поданные в качестве закуски, вызвали серьезные нарекания. Едва притронувшись к блюду, Гертруда отодвинула в сторону тарелку, объявив, что на покупке дешевых сортов сардин не сэкономишь. Увидев, что остальные члены семейства также отвергли предложенный деликатес, Харриет принялась рьяно его уплетать, приговаривая, что давно не ела таких изумительных сардин.

После ужина три пожилые леди организовали в гостиной подобие партизанской войны, Гай удалился в библиотеку, а Стелла отправилась в спальню, чтобы пораньше лечь спать. Девушку терзали сомнения, хватит ли вырученных от продажи машины денег на самостоятельную жизнь за пределами «Тополей».

На следующее утро за завтраком Гай, впервые после дядиной смерти, был бодр и весел и, к огромной радости сестры, заявил о своем намерении вновь приступить к работе в понедельник.

– Совершенно ясно, ничего примечательного больше ждать не стоит. Дело само собой сойдет на нет, – предрек он.

– Ума не приложу, чем занимается полиция, – размышляла вслух Стелла. – За домом больше не следят. Думаешь, они все бросили и оставили как есть?

– Ничего удивительного, – откликнулся Гай. – И я их не виню.

– Только мне кажется, дело на этом не закончится. Одно обстоятельство меня сильно тревожит и пугает. Рэндолу что-то известно.

– Что именно? – Гай оторвался от газеты.

– Он не сказал. Но… по-моему, за ним следит полиция, – выпалила Стелла.

– С чего ты взяла? Кто-нибудь сказал?

– Никто, но я точно знаю. – В коридоре послышались шаги тетушки, и Стелла сделала предостерегающий знак Гаю, который уже собрался задать очередной вопрос. – Потом-потом! Сюда идет тетя Харриет.

Мисс Мэтью с порога принялась жаловаться на злоумышленника, забывшего открыть окно в ванной комнате, которая насквозь пропиталась духами.

– Простите, это моя новая соль для ванной, – призналась Стелла.

– Желаю тебе найти состоятельного мужа, – с кислым видом вздохнула мисс Мэтьюс. – Могла бы найти более достойное применение карманным деньгам, а не проматывать их в заботах о внешности. Хотя все считают, что я не права. Я и не жду, что кто-нибудь прислушается к моим словам.

– Хотите грейпфрут? – предложила Стелла, подходя к приставному столику.

– Только чашечку чая и гренок. Сегодня мне с утра нездоровится, немного подташнивает. Хотя чему тут удивляться? Страшно представить, что мне пришлось пережить за последнее время. А тут еще Гай каждый день остается обедать дома! Нет, я не возражаю, но это прибавляет работы. И с какой стати ваша тетя Гертруда является на ужин с одной целью: наговорить гадостей о блюдах, которые я распорядилась подать к столу.

– Может быть, тебя тошнит из-за сардин? – предположил Гай.

Коварное замечание племянника так возмутило Харриет, что она некоторое время молча испепеляла его взглядом, а затем, желая наглядно продемонстрировать непричастность сардин к ее плохому самочувствию, подошла к столу и мужественно съела ломтик бекона.

Этот поступок был явно неразумным и повлек за собой печальные последствия. Спустя полчаса Стелла поднялась наверх, где застала мать – облаченная в сиреневый капот, она выходила из комнаты мисс Мэтьюс с пустым мерным стаканчиком для приема лекарств. На лице Зои застыло выражение благочестивой отрешенности.

– Привет! – воскликнула Стелла. – Тете Харриет стало хуже?

Миссис Мэтьюс, которая считала право на болезнь своей единоличной прерогативой, с тяжким вздохом сообщила:

– Не понимаю, что ты подразумеваешь под словом «хуже»? Обычное разлитие желчи, только и всего.

– Тетя Харриет жаловалась на тошноту за завтраком. Гай предположил, что ей не пошли сардины и случилось несварение. Ты дала ей лекарство?

– Да, изумительное лекарство, которое мне прописал доктор Мартин, – объяснила миссис Мэтьюс. – Не думаю, что в нем есть необходимость, но бедняжка Харриет всегда поднимает шум из-за пустякового недомогания. Интересно, что бы она делала, будь у нее столько серьезных болезней, как у меня? Я уложила ее в кровать, принесла бутыль с горячей водой. Только лучше бы она выбрала для своих причуд другое время. Напряжение последних дней окончательно расшатало мне нервы, и я чувствую себя отвратительно. Думаю, дорогая, тебе самой придется ехать за покупками. Я не в состоянии.

– Хорошо, – любезно согласилась Стелла. – Сходить переговорить с миссис Бичер?

– Да, дорогая. И скажи, чтобы приготовила на обед что-нибудь очень легкое! Например, камбалу, а потом суфле.

– Наверняка тетя Харриет собиралась обречь нас на холодную баранину, – хихикнула Стелла.

– Не сомневаюсь, дорогая. Только если ее тошнит, гораздо благоразумнее отказаться от мяса, – выразила озабоченность здоровьем родственницы миссис Мэтьюс.

– Ты права, – с серьезным видом согласилась Стелла. – Отнести стакан вниз?

– Нет, это мой личный мерный стакан, и я всегда мою его сама. Скажи миссис Бичер, что Харриет прилегла и просила не беспокоить. И попроси приготовить цыпленка на ужин. Одним словом, пусть подадут что-нибудь съедобное.

– Тетя Харриет упадет в обморок, когда узнает о наших проделках, – улыбнулась Стелла.

Стелла нашла миссис Бичер на кухне. Она встретила девушку снисходительной улыбкой, поахала, услышав о недомогании хозяйки, и сказала, что такое развитие событий было вполне предсказуемым.

– Вчерашний окорок невозможно есть, – сообщила она. – А что до рыбы, так мне было стыдно подавать ее к столу! Покойный хозяин, должно быть, в гробу перевернулся. Я так Бичеру и сказала. Значит, сегодня заказываете блюда вы, мисс? Хорошая практика, очень пригодится, когда вы обзаведетесь собственным домом.

Стелла сразу поняла, что с помощью этой реплики миссис Бичер хочет узнать, состоится ли свадьба с доктором Филдингом. Но девушка не поддалась на уловку и, любезно улыбнувшись, перевела разговор на блюда из домашней птицы.

Стелла съездила за покупками, вернулась незадолго до полудня и, поднявшись наверх, столкнулась с матерью, которая выходила из своей спальни.

– Ну, как себя чувствует больная? – поинтересовалась Стелла.

– Спит, – сообщила миссис Мэтьюс. – Только что к ней заглядывала, но она не проснулась, и я не стала беспокоить.

Мисс Мэтьюс не спустилась к обеду, и тогда Зои, которая с каждым часом, проведенным родственницей в постели, приобретала все большее сходство со святой великомученицей, слабым голосом попросила Стеллу подняться наверх.

– Спроси свою тетю, собирается ли она встать, или принести ей поднос с едой в комнату. Должна отметить большой эгоизм со стороны Харриет. Надумала болеть, когда прекрасно знает, что я еле ноги переставляю, а тут еще мне на плечи свалились все ее обязанности.

Стелла хорошо изучила ход мыслей матери, а потому не стала тратить попусту силы и доказывать, что вовсе не миссис Мэтьюс, а она исполняла все обязанности тетушки Харриет. Девушка подмигнула брату и отправилась наверх, проведать тетю.

На тихий стук в дверь ответа не последовало, и Стелла, выждав время, тихо повернула дверную ручку и зашла в спальню.

Окна были плотно занавешены шторами, и в полутемную комнату не проникал ни один солнечный луч. Мисс Мэтьюс лежала на боку, с закрытыми глазами, и не шевелилась. Стелла подошла к кровати, раздумывая, стоит ли будить тетю. Девушка поразилась болезненному виду Харриет и, наклонившись над спящей, осторожно взяла бессильно повисшую на простыне руку.

Жар, как ни странно, отсутствовал. Напротив, рука казалась подозрительно холодной. Задыхаясь от внезапно нахлынувшего ужаса, Стелла попятилась к двери. Девушка не сводила глаз с безжизненного тела, распростертого на кровати. Преодолевая дрожь в коленях, она наконец открыла дверь и крикнула что есть силы:

– Мама! Гай! Сюда, быстрее!

Услышав прерывающийся от страха голос сестры, Гай взлетел по лестнице, перескакивая через две ступеньки:

– В чем дело? Господи, да что же стряслось?

– Тетя Харриет! – с трудом выдавила Стелла. – Тетя Харриет!

Гай секунду смотрел на побелевшее лицо сестры, а потом, оттолкнув ее, вбежал в спальню мисс Мэтьюс.

Стелла старалась успокоиться, однако не могла заставить себя пройти дальше порога, где и осталась, прислонившись к дверному косяку. Прижав к губам носовой платок, она наблюдала, как Гай трясет Харриет за плечи, слышала его растерянный голос:

– Тетя Харриет, просыпайтесь! Тетя Харриет!

– Перестань! – прошептала Стелла. – Разве не видишь?

Гай подошел к окну и с силой отдернул шторы. Послышался скрежет колец о медный карниз. Потом он встретился глазами с сестрой.

– Стелла… Что будем делать?

Девушка поняла, о чем подумал брат, и ее глаза расширились от ужаса. Оба потеряли дар речи, и в этот момент в комнату зашла миссис Мэтьюс.

– Ну, как себя чувствуешь, Харриет? – бодрым голосом спросила она, но, увидев лица детей, оборвала речь на полуслове. – Милые мои, что случилось?

– Мама, тетя Харриет умерла, – выпалила Стелла.

– Умерла? – отозвалась эхом миссис Мэтьюс. – Чепуха! Сама не понимаешь, что говоришь! Дайте мне пройти! Как вы любите все драматизировать! – Взяв Харриет за руку, она умолкла. Безупречный макияж скрыл мертвенную бледность, но дети заметили, как окаменело ее лицо. Метнув в их сторону быстрый взгляд, Зои ровным голосом проговорила: – У вашей тети, должно быть, удар. Нужно послать за доктором. Гай, немедленно позвони доктору Филдингу. Стелла, дорогая, не стой словно истукан! Конечно же, это удар!

– Она умерла, – повторила Стелла. – Как дядя. И ты прекрасно знаешь, что тетя Харриет мертва.

Миссис Мэтьюс подошла к дочери и взяла за руку.

– Милая, ты пережила потрясение, перенервничала. Нельзя говорить подобные вещи. Иди лучше к себе и приляг. Тете ты ничем не поможешь до приезда…

– Ей уже никто не поможет. Ну почему ты не послала за Дериком, когда она стала жаловаться на недомогание? Почему?

– Дорогая моя девочка, посылать за доктором не было оснований. Постарайся успокоиться и соберись с мыслями. Кто же мог предвидеть, что все так обернется? Обычное расстройство пищеварения. Твоя тетя сама сказала, что хочет прилечь, и просила не беспокоить. Сейчас дам тебе нюхательные соли и успокоительное лекарство, а потом ступай в спальню и приди в себя.

Стелла послушно последовала в комнату матери, приняла налитое в стакан средство, но к себе не пошла, а вынесла стул на лестничную площадку и села. От пережитого страха стучали зубы.

Доктор Филдинг обедал дома и через пять минут уже был в «Тополях». Вслед за Гаем он прошел в спальню мисс Мэтьюс. Зои стояла у изножья кровати. Она поприветствовала доктора спокойным голосом, а потом зашептала:

– Думаю, у Харриет случился удар. Я не принимала никаких мер, решила, что разумнее дождаться вас. Я знала, что ей нездоровится, но не представляла, какие могут быть последствия. Бедняжка Харриет! Наверное, смерть брата повлекла…

Доктор Филдинг выпрямился.

– Миссис Мэтьюс, ваша золовка мертва, – сухо сообщил он. – Она умерла не менее двух часов назад. Почему меня не пригласили раньше?

– Умерла! – выдохнула миссис Мэтью и, наклонив голову, закрыла глаза рукой.

– Мы ничего не знали! – вмешался Гай. – Да и откуда? Тетя пожаловалась на тошноту, и мы решили, что она съела что-то неподходящее, вот и случилось расстройство. Говорю же, ничего серьезного, правда, мама?

– Ничего, – едва слышным голосом отозвалась миссис Мэтьюс. – Немного расшалилась печень. Я дала Харриет свое лекарство и уложила в постель. Она хотела спокойно полежать.

– На что она жаловалась? – спросил доктор Филдинг.

– Да никаких серьезных жалоб, способных привести к… Говорила, что болит и кружится голова.

– А тошнота?

– Харриет слегка подташнивало, вот почему я дала ей свое лекарство. Замечательный рецепт…

– А жаловалась она на судороги? На дрожь в ногах или на онемение рук? Не возникало ли трудностей с дыханием?

– Нет-нет! – покачала головой миссис Мэтьюс. – Если бы я заметила нечто подобное, немедленно послала бы за вами! После приема лекарства Харриет стало легче, она почувствовала сонливость, и я уложила ее в постель. Лично я твердо верю в целительную силу…

– Скажите, Филдинг, почему умерла тетя Харриет? – спросил без обиняков Гай.

Доктор перевел взгляд с матери на сына, его лицо приняло суровое выражение.

– Не могу ответить на ваш вопрос без результатов вскрытия.

– Уверена, в этом нет необходимости! – воскликнула миссис Мэтьюс, нервно сжав рукой спинку кровати. – Совершенно очевидно, это удар! Потрясение от смерти брата…

– У меня, миссис Мэтьюс, такой уверенности нет. Простите, но подписать свидетельство о смерти в данной ситуации не имею права. Дело следует передать коронеру.

– О господи! Только этого не хватало! – простонал Гай.

– Полный абсурд! – Голос миссис Мэтьюс дрожал от негодования. – Моя золовка пережила ужасное потрясение, а человек она немолодой. Я и сама в последнее время замечала, как сдает у нее здоровье.

– Послушайте, вы должны нам сказать! – потребовал Гай, делая шаг в сторону доктора. – Какие возникли подозрения?

Глаза Гая горели гневом, но Филдинга не покинуло хладнокровие.

– Я подозреваю, что мисс Мэтьюс отравили, – спокойно сообщил он.

– Наглая ложь! – сорвался на крик Гай.

– Замолчи, Гай! – попросила сына миссис Мэтьюс. – Разумеется, совершенно нелепое предположение. Кому понадобилось травить бедняжку Харриет? Даже слушать смешно. Не будь это так ужасно! Подвергнуть нас еще одному коронерскому расследованию! Не кажется вам, доктор, что это уж слишком…

– Миссис Мэтьюс, я отказываюсь обсуждать это дело с вами. Я отсутствовал, когда ваша золовка умерла, и меня не пригласили, когда она почувствовала себя плохо. При подобных обстоятельствах совесть не позволяет мне подписать свидетельство о смерти. А сейчас, будьте любезны, спуститесь оба вниз, а я закрою комнату на замок до приезда полиции.

– Вы не подумали, что это для нас означает, – возмутилась миссис Мэтьюс. – Ненужный скандал, который отразится на всей семье! Вы же сами не верите, что кто-то хотел отравить Харриет! Господи, да с какой стати? Зачем? Ее смерть никому не нужна! Нет ни единого мотива!

– Вопрос не ко мне, миссис Мэтьюс, – пожал плечами доктор Филдинг. – Могу утверждать лишь одно: я не верю в естественную смерть мисс Мэтьюс.

– Пойдем вниз, мама. – Гай взял мать под руку. – Спорить бесполезно. Если он не верит в естественную смерть, то должен обратиться в полицию.

Зои послушно последовала за сыном и спустилась вместе с ним вниз. Филдинг запер дверь снаружи и, вынув ключ, направился к лестнице. Навстречу ему со стула поднялась Стелла. Все это время она просидела на лестничной площадке.

– Дерик, ради бога, скажи мне правду! Неужели ты думаешь, что это убийство? Я не заходила в тетину спальню, но все слышала. Не может быть, чтобы ее отравили!

– Прости, но ничем не могу помочь. Сама понимаешь, – заговорил он тоном профессионала.

– Если бы не смерть дяди, тебе бы и в голову не пришло заподозрить яд!

– Между двумя случаями нет ничего общего. Мистер Мэтьюс страдал болезнью сердца, а мисс Мэтьюс, когда я в последний раз ее осматривал, не жаловалась ни на сердце, ни на давление. Будь твой дядя сейчас жив, я бы все равно счел смерть мисс Мэтьюс странной.

– Но подумай сам, Дерик! Кто мог желать смерти тети Харриет? Ты уверен, что не совершаешь ошибку?

– Стелла, я уже сказал, что сожалею о случившемся, но помочь ничем не могу. Необходимо немедленно сообщить о происшествии коронеру. Я ясно понимаю свой долг.

– А нам что делать? – Стелла в отчаянии сжала руки.

– Никому не придет в голову считать тебя причастной к убийству, – смущенно пробормотал Филдинг. – А сейчас я должен сообщить коронеру. Постарайся успокоиться! Я и сам расстроился! – С этими словами доктор поспешил вниз.

Миссис Мэтьюс удалилась в библиотеку и села на диван, нервно теребя одной рукой складки юбки, а в другой сжимала скомканный носовой платок. Гай молча смотрел в окно. Он слышал, как доктор Филдинг разговаривает в коридоре с Бичером, а потом снимает с рычага трубку телефона. Он бросил украдкой взгляд на мать. Зои сидела с отсутствующим видом, плотно сжав губы и уставившись в одну точку на стене.

Доктор уехал, а в библиотеку зашел Бичер, бледный и растерянный. Глядя под ноги, он тихим голосом поинтересовался, намерена ли миссис Мэтьюс обедать.

Зои ничего не ответила и не сдвинулась с места.

– Мама, очнись! – крикнул Гай.

Миссис Мэтьюс вздрогнула и, придя в себя, посмотрела пустым взглядом на сына и дворецкого.

– Обедать? – переспросила она. – Нет, я и крошки не проглочу. А вы со Стеллой обедайте.

– Мне тоже не до обеда, – буркнул Гай. – Думаю, и у Стеллы пропал аппетит.

Дворецкий с поклоном удалился. Миссис Мэтьюс потерла уголки глаз.

– Не могу поверить! Харриет скончалась! Мне ее будет страшно не хватать.

Лицо Гая сделалось белым как мел.

– Ради бога, мама! Прекрати!

– Да, знаю, порой она бывала очень досадной, – не унималась миссис Мэтьюс. – Но постепенно привыкаешь к человеческим недостаткам, и я не могу представить себе этот дом без Харриет. Нет, я просто убита горем!

– Мама, что толку в твоих речах? Неужели сама не понимаешь? В любую минуту сюда явится полиция, и что мы будем им говорить?

Миссис Мэтьюс мгновение молча смотрела на сына, а потом произнесла обычным голосом:

– Милый мальчик, расскажем все как было. Мы сделали, что могли. И не забывай, пока не доказано, что Харриет отравили. Лично я уверена, она скончалась от удара.

В библиотеку зашла Стелла, бледная, но совершенно спокойная, и остановилась на пороге.

– Нужно сообщить тете Гертруде. Хотите, я позвоню.

– Милая, позволь мне прийти в себя! Вам обоим не понять, что я сейчас переживаю. Между мной и Харриет часто возникали разногласия, но мы…

– Тетя Гертруда – ее сестра, и нужно немедленно поставить ее в известность, – настаивала Стелла.

Миссис Мэтьюс отрешенно махнула рукой:

– Сообщай кому хочешь, не расстраивай меня еще больше. Видишь ведь, как я страдаю.

Стелла вышла, а миссис Мэтьюс уронила голову на руку и прошептала:

– Встречи с Гертрудой я не вынесу. Лучше пойду к себе и прилягу.

– Придется с ней повидаться, – возразил Гай. – Тетя Гертруда станет настаивать, это ее долг.

Через несколько минут вернулась Стелла и сообщила, что миссис Лэптон уже выезжает.

– Что она сказала? – поинтересовался Гай.

– Ничего особенного. Новость застигла ее врасплох. Сначала тетя Гертруда растерялась, а потом сказала, что скоро приедет. Она будет в «Тополях» минут через десять.

Ожидание показалось вечностью. Наконец послышался шорох шин по посыпанной гравием подъездной дороге, и вскоре в комнате появилась миссис Лэптон.

Привычный мир трещал по швам, и тем отраднее было видеть, что миссис Лэптон ничто не способно выбить из колеи и она по-прежнему остается верной своим принципам. Окинув взглядом библиотеку, Гертруда заговорила тоном разгневанной королевы:

– Что за чушь пыталась мне сообщить Стелла?

– Это правда, – откликнулся Гай. – Тетя Харриет умерла.

– Не может быть! Не верю! – воскликнула миссис Лэптон. Потом, словно опомнившись и осознав никчемность своих слов, продолжила: – Невероятно! Сама не понимаю, что говорю. Как это случилось? Харриет прекрасно себя чувствовала вчера вечером!

– Должно быть, она перенесла удар, – принялась объяснять миссис Мэтьюс. – Я поняла это с первого взгляда. Переживания по поводу смерти Грегори… Столько всего обрушилось на ее плечи, и ноша оказалась непосильной.

– Удар? У Харриет?! – Миссис Лэптон перевела взгляд с золовки на племянника и уселась в кресло. – Будьте добры, введите меня в курс дела и расскажите, что здесь произошло! – скомандовала она.

– Тетя Харриет сказала, что за завтраком ей сделалось плохо, – запинаясь, начал Гай. – Мы решили, она что-то съела и случилось несварение.

– Очень на нее похоже, – кивнула Гертруда. – Только я не слышала, что обычное расстройство желудка может привести к смертельному исходу. Продолжай!

– Она поднялась к себе и прилегла. А когда наступило время обеда, Стелла ее нашла.

– Мертвой? – ужаснулась миссис Лэптон.

– Да.

Гертруда прикрыла глаза рукой.

– Какой ужас! Сначала Грегори, потом Харриет! Не знаю, что и сказать. Я в полном замешательстве. Бедная сестра! Нет, это выше моего понимания. Говорите, у нее случился удар?

– Мы так считаем, – подтвердила миссис Мэтьюс. – И нужно благодарить судьбу, что конец был таким быстрым и безболезненным.

– Конец! – возмутилась миссис Лэптон. – Боже правый! Зои, тебя послушать, так можно подумать, моя несчастная сестра была полной развалиной! Но она всегда отличалась крепким здоровьем и могла прожить еще много лет!

– Предстоит посмертное вскрытие, – выпалила Стелла с вызовом. – Дерик думает, тетю отравили.

К всеобщему изумлению, миссис Лэптон после короткой паузы воскликнула:

– Ерунда!

Из груди миссис Мэтьюс вырвался вздох облегчения.

– Конечно, ерунда, – поддакнула она. – Но только нам от этого не легче.

– Я невысокого мнения о докторе Филдинге, – изрекла миссис Лэптон. – Как он берет на себя смелость говорить об отравлении, когда в случае с Грегори продемонстрировал полное невежество и не мог установить причину смерти? И кому понадобилось подсыпать яд Харриет, хотела бы я знать? Мало-мальски понятный мотив имеется разве что у тебя, Зои.

– Ну все! Хватит! Спасибо на добром слове! – вышел из себя Гай. – У мамы нет никаких мотивов, и это признает любой суд присяжных.

– Стремление защитить мать вызывает уважение, – мрачно заметила миссис Лэптон. – Только лучше смотреть фактам в лицо. У твоей матери имелся определенный мотив, чтобы отравить мою бедную сестру. Нет, я не обвиняю ее в убийстве, так как не думаю, что она настолько глупа и пойдет на огромный риск, когда полиция еще разбирается с делом по убийству Грегори. Но если ты надеешься, что полиция не устроит Зои допрос с пристрастием и не отследит каждый ее шаг в течение дня, значит, ты, Гай, занимаешься самообманом. И чем скорее ты откажешься от этой привычки, тем лучше для тебя!

Миссис Мэтьюс встала с дивана и с трагизмом в голосе произнесла:

– Остается только уповать, Гертруда, что ты не отдаешь отчета своим словам и не понимаешь, какую глубокую рану мне наносишь. Я удаляюсь к себе, ибо не имею сил терпеть подобные оскорбления.

Миссис Лэптон не стала удерживать обиженную родственницу и, дождавшись, пока та удалится, заявила о своем намерении немедленно осмотреть тело сестры.

– Филдинг запер спальню тети Харриет, – процедил Гай.

Миссис Лэптон едва не задохнулась от гнева:

– Доктор Филдинг слишком много берет на себя! Молодой наглец! Вмешивается не в свое дело, а как врач совершенно некомпетентен!

После заочного вынесения приговора доктору Филдингу миссис Лэптон пообещала при первой же возможности высказать свои соображения ему лично. Затем Гертруда строго-настрого приказала племяннику держать ее в курсе дел, и если что, немедленно звонить по телефону, после чего покинула «Тополя».

Миссис Мэтьюс спустилась вниз, когда тело Харриет увезли из дома. Стелла и Гай остались вдвоем в библиотеке и, будто сговорившись, больше не обсуждали смерть тети. Вскоре к ним присоединилась миссис Мэтьюс и с порога перешла к волнующей все семейство теме:

– Я долго думала и окончательно убедилась, что Харриет умерла от удара. С тех пор как Господь забрал у нас Грегори, она сделалась сама не своя. Когда приедет полиция, нам следует говорить правду в самых простых выражениях. Скрывать нам нечего, и я хочу, мои милые, чтобы вы вели себя естественно и обошлись без глупых экзальтированных выходок. Иначе люди, которые не знают вас так хорошо, как я, заподозрят, что вы боитесь разоблачения.

Стелла во все глаза смотрела на мать.

– И что же нам говорить, мама?

Лицо миссис Мэтьюс приняло безмятежное выражение.

– Стелла, дорогая, не понимаю тебя. Ты должна рассказать полиции что знаешь, вот и все.

– И о лекарстве, которое ты дала тете? Ты сама говорила Дерику.

– Естественно, я об этом сказала доктору Филдингу и, само собой разумеется, сообщу полиции и даже покажу флакон. Пусть изучают.

– Ну, до этого пока не дошло, – отозвался Гай. – До получения результатов вскрытия нет уверенности, что делом станет заниматься полиция. Филдинг ошибся в прошлый раз и может ошибаться сейчас.

– Разумеется! – согласилась миссис Мэтьюс. – Я только размышляла, как поступить, если оправдаются худшие опасения. А версию с отравлением даже не рассматриваю!

В этот момент в комнату зашел Бичер. Вид у дворецкого был подавленный. Бичер заговорил лишенным выражения голосом, и Стелла подумала, что сейчас он сообщит о желании уволиться и вся прислуга последует его примеру.

– Пришел мистер Рамболд, мадам. Желает вас видеть.

– Пусть войдет, – распорядилась миссис Мэтьюс.

С первого взгляда было ясно, что Рамболд уже слышал печальную новость. Он выглядел еще более испуганным и подавленным, чем Бичер, а в голосе вместо спокойной уверенности слышался страх.

– Миссис Мэтьюс, я только что узнал… Не могу поверить!

Зои протянула гостю руку, но лицо отвернула.

– Увы, дорогой друг, это правда! Мы сами еще не в состоянии осознать весь ужас случившегося. Бедная, бедная Харриет!

Рамболд крепко сжал ей руку, да так и держал, словно в забытьи.

– Ваша горничная рассказала моей поварихе, но я не поверил. Невероятно! Не знаю, что и сказать. Несчастная женщина…

Гай резко повернулся и безапелляционно заявил:

– Мистер Рамболд, вне всякого сомнения, тетя скончалась от удара!

Рамболд бросил быстрый взгляд в его сторону:

– От удара! Такой диагноз поставил Филдинг?

– Филдинг – дурак и не знает, что стало причиной смерти. Но мы уверены, что у тети случился удар.

Рамболд отпустил руку миссис Мэтьюс и помрачнел, словно предчувствуя беду.

– Что думает Филдинг? Скажите мне, миссис Мэтьюс!

Все трое ни разу не слышали, чтобы мистер Рамболд говорил таким суровым тоном.

– Ох, мистер Рамболд, такой ужас! Доктор Филдинг считает, что Харриет отравили.

– Ну, как вам это? Надо же было додуматься! – возмутился Гай.

Рамболд некоторое время молча смотрел на юношу.

– Мистер Рамболд, никому и в голову не приходило ее отравить! – с жаром воскликнула Стелла. – Ведь не думаете же вы, что кто-то из нас… один из нас…

– Нет-нет, милая девочка, – поспешил успокоить мистер Рамболд. – Конечно, не думаю! Господи, как можно! Но если доктор Филдинг подозревает яд… Господи, какой ужас!

– Суперинтендант Ханнасайд и его помощник сержант идут по дорожке к дому, – неожиданно объявил стоявший возле окна Гай.

Миссис Мэтьюс вздрогнула:

– Ох, нет, только не это! Я не вынесу!

Гай подошел к креслу, где сидела мать.

– Все хорошо, мама, не бойся. Думаю, они просто зададут несколько вопросов, и больше ничего. То есть они еще и сами не знают, что тетю Харриет отравили.

– Прекрати! – выкрикнула миссис Мэтьюс, у которой окончательно сдали нервы. – Не смей говорить, что ее отравили! Этого не может быть! – Зои, сделав над собой усилие, повернулась к мистеру Рамболду: – Ради бога, не уходите! – взмолилась она слабым голосом. – Мне не с кем посоветоваться. Чувствую себя совершенно разбитой!

– Постараюсь помочь, чем могу, – пообещал мистер Рамболд. – Будьте предельно откровенны с суперинтендантом. Знаю, вы так и поступите. Вам нечего бояться.

Открылась дверь.

– Пришли полицейские, мадам, – обреченным голосом сообщил Бичер.