1

Вечером он пришел домой неожиданно рано и не без удовольствия подумал, что своим появлением спутал все карты привратнику: Криддон наверняка улизнул, чтобы пофлиртовать с какой-нибудь служанкой. Тем не менее запыхавшийся пройдоха вернулся на пост гораздо быстрее, чем можно было ожидать от человека его комплекции, будто угадал шаги хозяина по выложенной камнем дорожке под масляными фонарями. С видом оскорбленного достоинства он принял плащ на шелковой подкладке, касторовую шляпу с загнутыми полями и длинную трость. Его обида, несомненно, была вызвана тем, что хозяин покинул бал, не дождавшись часа, к которому для него вызвали экипаж, и предпочел вернуться домой, хотя мог бы зайти в клуб, как обычно.

Он отпустил Криддона спать и подошел к пристенному столику, где дожидалось доставленное вечерней почтой письмо. Сорвав облатку и развернув послание, вдруг заметил рядом с собой возникшего неизвестно откуда дворецкого и сердито велел тому удалиться. Впрочем, не появись дворецкий, это разозлило бы его не меньше. Он бросил письмо на столик и открыл дверь в столовую – там царила кромешная тьма. Данное обстоятельство едва не заставило его позвать Радстока обратно. Ему нравилось, чтобы свет горел во всех комнатах огромного дома, и слуги были прекрасно об этом осведомлены. Но возвращать дворецкого он не стал, поскольку учуял едкий запах задутой свечи и понял, что в столовой кто-то есть. Его лицо слегка оживилось: встреча со взломщиком обещала внести некоторое разнообразие в монотонность жизни, а заодно и удивить воришку, который, конечно же, не ожидает достойного отпора от денди в атласных бриджах и фраке.

Он вернулся в холл, взял со столика массивный канделябр, постоял немного на пороге столовой, внимательно оглядел комнату. Полдюжины мерцающих свечей освещали лишь мебель, отбрасывая колышущиеся тени. Ему показалось, что одна из парчовых занавесок слегка оттопырилась. Он поставил канделябр, бесшумно подкрался к окну и рывком раздвинул шторы, отпрыгнув при этом на безопасное расстояние и приняв боевую стойку с поднятыми к груди кулаками… но очень быстро опустил руки. Его изумленному взгляду предстал вовсе не взломщик – он увидел девушку, которая испуганно жалась спиной к окну. Капюшон упал с вьющихся шелковистых волос, в широко раскрытых темных глазах застыл ужас.

Уж не Криддон ли спрятал свою подружку в столовой, подумал он, однако затем, посмотрев внимательнее, понял, что на ней неброский, но дорогой туалет дебютантки – бархатный плащ и платье из муслина с изящной вышивкой, – и изумился еще больше. Будучи одним из самых завидных холостяков, он давно привык, что за ним охотятся, легко распознавал расставленные ловушки и не поддавался на ухищрения потенциальных невест. Но данная ситуация выходила за рамки всех приличий. Его глаза вспыхнули гневом: скорее всего он ошибся в оценке девушки – в дом проникла распутница!

Тем не менее, когда незнакомка заговорила, он решил, что первое впечатление все же было верным.

– О, простите! Умоляю… простите меня, сэр! – произнесла она мягким, полным раскаяния голосом.

Гнев уступил место приятному удивлению.

– Позвольте узнать, сударыня, что вы делаете в моем доме? – осведомился он.

Девушка опустила голову.

– Мой поступок, наверное, выглядит очень странным в ваших глазах…

– Так и есть.

– Дверь была открыта, и я забежала сюда. Понимаете, меня… преследовал какой-то человек.

– Если уж вам необходимо ходить по Лондону в столь позднее время, я бы настоятельно рекомендовал делать это в сопровождении прислуги.

– О нет! О том, что я не в постели, дома не знает ни одна душа. У меня чрезвычайно секретное дело. И вовсе я не собиралась идти пешком, меня просто подвезли не туда. Сама виновата – назвала кучеру неправильный адрес, а когда поняла свою ошибку, он уже уехал. Слуга сказал, что до нужного дома рукой подать, и я решила пройтись… когда появился какой-то отвратительный тип! Я бежала от него со всех ног… а ваша дверь оказалась открытой. Честное слово, я хотела лишь переждать, пока он уйдет, но потом вдруг появился привратник, и мне пришлось спрятаться в этой комнате, иначе как бы я объяснила свое присутствие? Когда я рассказала тому первому слуге, куда мне нужно, он… он… – Она замолчала и прижала ладонь к пылающей румянцем щеке. – А потом пришли вы, и я спряталась за шторой.

Пока девушка излагала свои объяснения, ему пришло в голову, что она, хоть и взволнованна, ничуть не робка и совсем его не боится.

– Вы меня весьма заинтриговали. Так куда же вы хотите попасть?

– Я хочу… мне очень нужно… попасть в дом лорда Ротерфильда.

Веселье исчезло с его лица. Он взглянул на нее исподлобья, в глазах мелькнуло презрение.

– Без сомнения, чтобы о чем-то попросить его светлость?

Незнакомка вздернула подбородок.

– Если вы, сэр, соблаговолите указать мне путь к дому лорда Ротерфильда, который, полагаю, находится неподалеку, то я больше не буду злоупотреблять вашим гостеприимством!

– Это последнее место в Лондоне, к которому бы я стал указывать вам путь. Предпочту сопроводить вас в ваш собственный дом, как далеко бы он ни находился.

– Нет-нет, мне непременно нужно увидеть лорда Ротерфильда! – воскликнула девушка.

– Он не тот человек, с которым вам следовало бы встречаться, сударыня. К тому же вряд ли вам удастся застать его дома в такой час.

– Тогда я его дождусь, – заявила она. – Убеждена, сегодня его светлость вернется не слишком поздно, ведь на рассвете у него дуэль.

Он прищурился и пристально на нее посмотрел.

– В самом деле?

– Да!.. С моим братом, – доложила девушка, слегка запнувшись. – Я должна… я просто обязана не допустить этого поединка!

– Уж не вообразили ли вы, что вам под силу уговорить лорда Ротерфильда пойти на попятную? Вы его не знаете! Кому пришло в голову дать вам это фантастическое поручение? Кто посмел подвергнуть вас такому риску?

– О, никто, никто! Я совершенно случайно услышала, во что вляпался Чарли. Право же, лорд Ротерфильд не может быть таким злым! Знаю, о нем идет молва как о бессердечном и не в меру жестоком человеке, но ведь он не чудовище, чтобы стрелять в беднягу после того, как я ему расскажу о том, что Чарли еще совсем молод. И о том, каким страшным ударом это станет для мамы, а у нее очень больное сердце…

Он подошел к столу и выдвинул один из стульев.

– Садитесь!

– Но сэр!..

– Делайте, что вам говорят!

Девушка неохотно подошла, присела на краешек стула, с легким беспокойством взглянула в лицо хозяину.

Он вынул из кармана табакерку и, щелкнув, открыл.

– Насколько я понимаю, вы – мисс Солтвуд.

– Я – Доротея Солтвуд, – уточнила девушка. – А мисс Солтвуд – это моя сестра Августа, потому что пока никто не сделал ей предложения. Вот почему я не выезжаю в свет, хотя мне уже девятнадцать. А как вы узнали, что моя фамилия Солтвуд?

Хозяин поднес к носу щепотку табаку.

– Я присутствовал при ссоре вашего брата с лордом Ротерфильдом, сударыня.

– В ужасном игорном притоне?!

– Ничего подобного! Это клуб для избранных, и мало кто из нас понял, доложу я вам, как лорд Солтвуд вообще туда попал.

Доротея покраснела.

– Он уговорил этого пустоголового Торриберна взять его с собой. Конечно, Чарли не следовало так себя вести, но ведь и лорду Ротерфильду необязательно было грубо отчитывать его при всех. Согласитесь, это очень жестоко!

– Разумеется, – кивнул хозяин. – Не подумайте, у меня нет ни малейшего желания защищать лорда Ротерфильда, однако давайте будем справедливы к его светлости: ваш брат нанес ему нестерпимое оскорбление. У его светлости множество недостатков. Признаюсь, порой мне кажется, что из всех моих знакомых именно он вызывает у меня самые неприязненные чувства! Только уверяю вас, что в любой азартной игре он безупречно честен. Простите, сударыня, я склонен считать, что этот случай послужит вашему брату прекрасным уроком и научит в будущем не обвинять джентльменов в использовании шулерских приемов!

– Поверьте, я знаю, что он поступил очень некрасиво, но в случае дуэли с лордом Ротерфильдом ему вообще не видать никакого будущего!

– Что за высокая челтенхэмская трагедия о мести!.. Вряд ли Ротерфильд доведет дело до того, чего вы так боитесь, дорогое дитя!

– Говорят, он еще ни разу не промахнулся! – пролепетала Доротея и побледнела.

– Тогда он ранит Солтвуда ровно в то место, куда нужно.

– Они не должны и не будут стреляться! – упрямо произнесла девушка. – Убеждена, стоит мне только рассказать о Чарли лорду Ротерфильду, он не будет таким жестоким, чтобы настаивать на дуэли!

– Вы бы лучше заставили брата извиниться за свое поведение.

– Да, – печально согласилась она. – Бернард советовал так и поступить. Увы, лорд Ротерфильд очень меткий стрелок, и Чарли ни за что на это не согласится, потому что все станут считать его трусом.

– Позвольте узнать, а кто такой Бернард?

– Мистер Водворт. Мы с ним очень давно знакомы, и он будет одним из секундантов Чарли. Именно он мне все рассказал. Я его заставила. Пообещала, что Чарли ни о чем не узнает. Что же мне делать? Остается лишь уповать на милосердие лорда Ротерфильда.

– Лорд Ротерфильд, как вы догадываетесь, милосердием не отличается. Более того, вы окажете плохую услугу мистеру Водворту, если выяснится, что он повел себя некорректно, посвятив в дело вас.

– Ой, я бы ни за что на свете не стала причинять неприятности бедному Бернарду. Но ведь я уже все рассказала вам, сэр!

– На меня вы вполне можете положиться, я вас не выдам.

Она благодарно улыбнулась.

– Вы очень добры. Но я твердо намерена встретиться с лордом Ротерфильдом.

– А я твердо намерен отправить вас домой. Жилище Ротерфильда – неподходящее место для ночных визитов. Боже правый, если кто-нибудь узнает, что вы к нему поехали…

Она поднялась и всплеснула руками.

– Положение отчаянное! Если с Чарли что-нибудь случится, мама не перенесет. Какая разница, что будет со мной! Августа говорит, что когда-нибудь я все равно себя загублю, потому что у меня нет никакого понятия о жизни. Сейчас это случится или позже – не имеет значения, вы так не считаете?

– Нет, не считаю! – смеясь, ответил он. – Не терзайтесь так, глупое вы дитя! Может, поручите мне проследить, чтобы с вашим братцем не случилось ничего плохого?

Девушка изумленно посмотрела на него, в ее глазах вспыхнул огонек надежды.

– Вам, сэр? Неужели вы встретитесь с лордом Ротерфильдом и объясните ему, что бедный Чарли так ужасно себя повел, потому что наш отец умер давно, Чарли в то время был еще маленьким, а мама не пускала его в школу и никому не разрешала ему перечить. К тому же он совсем недавно приехал в город и пока не научился держать в узде свой вспыльчивый характер…

Он прервал этот беспорядочный поток слов, взяв маленькую дрожащую руку девушки и легонько ее поцеловав.

– Будьте уверены, я не позволю лорду Ротерфильду причинить вред несчастному Чарли!

– А он вас послушает? – засомневалась Доротея. – Мисс Стендстед, близкая подруга Августы, говорит, он очень гордый человек с тяжелым характером и не считается ни с чьим мнением.

– Это чистая правда, однако в моей власти заставить его поступить так, как мне нужно. Вы можете совершенно спокойно на меня положиться.

Девушка облегченно выдохнула, на ее губах вновь заиграла очаровательная улыбка.

– Да, сэр! Я вам доверяю. Честно говоря, когда вы отдернули штору, я не на шутку испугалась. Вы на меня так смотрели!.. Однако это полностью моя вина, и теперь я вижу, что у меня не было ни малейшей причины вас бояться! Вы очень добры! Я даже не знаю, как мне вас отблагодарить!

– Забудьте о том, как я на вас смотрел, мне это будет достаточной благодарностью. А сейчас я отвезу вас домой. По-моему, вы говорили, никто не знает о вашей отлучке? Можете вернуться так, чтобы никто из слуг не заметил?

Доротея кивнула, в ее глазах загорелись озорные огоньки. Хозяин весело произнес:

– Ужасная девушка! Искренне сочувствую леди Солтвуд!

– Знаю, я нарушила все приличия, – с раскаянием произнесла она. – А что еще мне оставалось делать? Но признайте, сэр, все вышло как нельзя лучше! Потому что я спасла Чарли и уверена, что вы никогда никому не расскажете, в какое неприятное положение я попала. Надеюсь, вы не взаправду считаете меня ужасной?

– Если бы я рассказал, какой вас считаю, то был бы ужасен я. Идемте! Я отвезу вас домой.

 

2

Ни один юный джентльмен, собирающийся на первую в своей жизни дуэль, не получал от своих секундантов меньше поддержки, чем лорд Солтвуд от сэра Фрэнсиса Апчерча и мистера Водворта. Сэр Фрэнсис лишь молча качал головой, зато мистер Водворт высказывал свое мнение о происходящем, не стесняясь в выражениях, потому что решил, будто знакомство с дуэлянтом с пеленок дает ему такое право.

– Ты выставил себя на посмешище! – заявил он.

– Хуже! – внес свою лепту сэр Фрэнсис.

– Гораздо хуже! – согласился мистер Водворт. – Что за ужасные манеры, Чарли! Ты был пьян, конечно же.

– Ничего подобного! Во всяком случае, несильно.

– Пьян в стельку. Не скажу, что было заметно, но чем еще это объяснить?

– Вот именно! – вставил сэр Фрэнсис.

– Во-первых, зачем ты уговорил Торриберна взять тебя в шикарный клуб? Ты еще не дорос до него, мой мальчик! Я тебе так и сказал, когда ты приставал с этим ко мне. И зачем ты остался там после того, как Ротерфильд тебя отчитал?

Лорд Солтвуд заскрипел зубами.

– Ему не следовало так со мной разговаривать!

– Наверное, не следовало. У него острый язык. Тем не менее ты не имел права обвинять его в том, что он играет утяжеленными костями.

Сэр Фрэнсис передернул плечами и со страдальческим видом закрыл глаза.

– Нужно было немедленно извиниться, – упорно продолжал мистер Водворт. – А ты вместо этого вступил с ним в перепалку!

– Если бы он не велел официанту – официанту! – выставить меня вон!..

– Ему следовало вызвать швейцара, – согласился сэр Фрэнсис, однако, заметив, что сия любезная ремарка еще больше разозлила вспыльчивого молодого друга, попросил прощения.

Затем его осенила превосходная мысль. Он посмотрел на мистера Водворта и неожиданно сказал:

– А знаешь, Берни, Ротерфильду не следовало принимать вызов! Ведь он прекрасно знал, что Чарли живет в городе меньше полугода.

– Дело в том, что он его все-таки принял, – заметил мистер Водворт. – Впрочем, еще не поздно. Чарли просто нужно принести извинения.

– Ни за что! – отрезал лорд Солтвуд.

– Ты был неправ, – настаивал мистер Водворт.

– Знаю, поэтому собираюсь выстрелить в воздух. Так я покажу, что признал свою ошибку, но не побоялся встретиться с Ротерфильдом.

От этого благородного заявления из рук сэра Фрэнсиса с грохотом упала трость, янтарный набалдашник которой он задумчиво поглаживал все это время. Мистер Водворт посмотрел же на дуэлянта так, будто испугался за его рассудок.

– Выстрелить в воздух? – ахнул он. – В поединке с Ротерфильдом? У тебя совсем съехала крыша! Тогда, приятель, тебе конец! А теперь послушай, Чарли, если не хочешь перед ним извиняться, то стреляй на поражение, как только упадет платок. Иначе я умываю руки.

– Ничего хорошего, если он убьет Ротерфильда, – возразил сэр Фрэнсис. – Придется уезжать из страны.

– Не убьет, – заверил мистер Водворт.

Больше он ничего не сказал, однако Солтвуд понял: секунданты находят мизерными его шансы попасть в противника с двадцати пяти ярдов. Чарли не считал себя никудышным стрелком, но подозревал, что гораздо проще попасть в крошечную мишень в тире, чем в человека в парке Паддингтон-Грин.

На рассвете мистер Водворт заехал за ним в тильбюри. Бросать камешки в окно не пришлось, поскольку его светлость ночью почти не спал и уже оделся. Молодой человек прокрался вниз, вышел из дома и с достойной уважения выдержкой пожелал мистеру Водворту доброго утра. Тот кивнул и деловито осмотрел дуэлянта.

– На сюртуке нет ярких пуговиц? – осведомился он.

Этот вопрос усилил легкое чувство тошноты в животе Солтвуда, однако мистер Водворт на нем не остановился и напомнил дуэлянту поднять воротник и постараться стать боком к противнику, чтобы как можно сильнее усложнить тому задачу. Усаживаясь в карету, лорд Солтвуд ответил с притворным весельем:

– Если Ротерфильд действительно настолько меткий стрелок, то на наши уловки ему наплевать.

– Ну, излишний риск нам тоже ни к чему, – поморщился мистер Водворт.

По пути друзья большей частью молчали. К месту дуэли они прибыли первыми, однако вскоре к ним присоединились сэр Фрэнсис и человек в выцветшем пальто, который без умолку болтал о погоде. Наверное, этот бездушный тип – врач, подумал Солтвуд и стиснул зубы, надеясь, что Ротерфильд приедет вовремя. Молодому человеку казалось, что он попал в кошмарный сон. Ему было холодно, тошно и стыдно. Но, несмотря на всю избалованность и своенравие, отваги ему было не занимать: у него даже не мелькнуло мысли, что все еще можно избежать страшной дуэли – всего-навсего извинившись перед Ротерфильдом за недостойное поведение.

Когда церковные часы пробили назначенный час, прибыл лорд Ротерфильд. Он лично управлял элегантной коляской, один из его секундантов сидел рядом с ним, а второй ехал следом в высоком фаэтоне. Внешне Ротерфильд выглядел совершенно спокойным. Оделся он с обычной тщательностью: кончики воротника сорочки неподвижно стояли над мудреным узлом шейного платка, темные волосы были аккуратно уложены, на сияющих черных ботфортах – ни пятнышка. Он спрыгнул на землю, снял пальто и бросил на сиденье. Секунданты, посовещавшись, развели противников по местам и вручили им длинноствольные дуэльные пистолеты, заряженные и со взведенными курками.

С расстояния, казавшегося необозримым, Солтвуд смотрел на Ротерфильда. Невозмутимое красивое лицо было словно высечено из камня; в беспощадных глазах сквозила насмешка.

Врач отвернулся. Солтвуд сделал глубокий вдох и крепко сжал пистолет. Один из секундантов Ротерфильда поднял вверх платок. Едва платок упал, Солтвуд вскинул руку и выстрелил.

Чарли был настолько уверен в меткости Ротерфильда, что ему показалось, будто на самом деле попали в него самого. Раньше он слышал, что от пули тело немеет, и инстинктивно оглядел себя. Крови не было, он твердо стоял на ногах.

Раздался чей-то возглас:

– Боже правый! Ротерфильд!

Солтвуд в изумлении уставился на противника. Рядом с Ротерфильдом, поддерживая его рукой, стоял мистер Мэйфилд. К ним торопливо семенил врач.

Мистер Водворт забрал у Чарли пистолет и ошеломленно изрек:

– Он промахнулся!

Юный лорд Солтвуд, осознав, что ранил самого меткого стрелка в городе, а сам при этом остался невредимым, чуть не упал в обморок. Немного придя в себя, он оттолкнул мистера Водворта, бросился к толпящимся вокруг Ротерфильда и услышал неприятный голос противника:

– Молокосос стреляет лучше, чем я ожидал! Ой, Нед, поди к черту! Ничего страшного, просто царапина!

– Милорд! – пролепетал Солтвуд. – Приношу свои извинения за…

– Не сейчас, не сейчас! – раздраженно бросил врач.

Кто-то дал Чарли знак удалиться. Он попытался еще раз попросить прощения у Ротерфильда, однако секунданты решительно его увели.

 

3

– Такого я еще в жизни не видывал! – воскликнул мистер Водворт, когда Доротея затащила его в маленькую гостиную и велела рассказывать, как все прошло. – Ты себе не представляешь! Только ни слова Чарли! Ротерфильд промахнулся!

Девушка широко раскрыла глаза.

– Выстрелил в воздух?

– Нет-нет! Он бы ни за что не выстрелил в воздух! Черт побери, Долли, этим он признал бы вину за собой. Не скрою, чувствовал я себя ужасно. У Ротерфильда был мрачный вид. И улыбался он подозрительно. Мне это совсем не понравилось. Клянусь, он очень хорошо прицелился и выстрелил за секунду до Чарли – пуля буквально просвистела у парня над ухом! А Чарли попал ему в плечо. Вряд ли что-то серьезное… Знаешь, не удивлюсь, если вся эта история пойдет на пользу твоему брату. Он попытался извиниться перед Ротерфильдом прямо на месте, а потом ездил на Маунт-стрит. Его не пустили: дворецкий сказал, что его светлость не принимает посетителей. Чарли здорово перепугался, так что теперь он прижмет хвост. Только прошу, не проболтайся, Долли!

Доротея заверила, что будет нема как рыба. Попытка разузнать, кто, кроме лорда Ротерфильда, живет на Маунт-стрит, не помогла ей выяснить личность незнакомца, который все это время занимал ее мысли. Мистер Водворт перечислил несколько имен, однако на вопрос о том, кто из этих джентльменов скорее похож на полубога, чем на обычного смертного, ответил, что ни один из них даже отдаленно не соответствует описанию мисс Солтвуд. Затем он вдруг подозрительно на нее посмотрел, потому Доротея была вынуждена прекратить допрос и изыскать другие способы установить имя неизвестного защитника Чарли. Это ей никак не удавалось. Даже явившись в сопровождении горничной на Маунт-стрит, она не сумела опознать дом, где давеча нашла убежище. Девушка мечтала, что незнакомец ей напишет, однако шансы с самого начала были призрачными, а концу недели и вовсе исчезли. Оставалось лишь надеяться на случайную встречу, во время которой она поблагодарит его за оказанную услугу. Между тем Доротея ощущала подавленность и вела себя настолько тихо и правильно, что даже Августа, которая часто выражала желание усмирить необузданный нрав сестры, осведомилась, уж не захворала ли она. Леди Солтвуд, испугавшись, что дочь угасает, сама немедленно слегла с сильнейшим приступом.

Прежде чем такая крайняя мера для излечения младшей мисс Солтвуд, как немедленный вывод ее в свет, несмотря на бурные возражения сестры, была серьезно рассмотрена матерью, болезнь Доротеи внезапно прошла. В послеобеденный час, через восемь дней после дуэли, дворецкий обнаружил ее за чтением вслух хворой родительнице и ухитрился выманить из комнаты, не возбудив у леди Солтвуд ни малейшего подозрения: сообщил, что пришла портниха.

Однако за дверью Порлок вложил в руку Доротеи записку и с заговорщицким видом доложил, что в красном салоне ее ожидает джентльмен.

Короткая записка была написана от третьего лица: «Имевший удовольствие оказать маленькую услугу мисс Доротее Солтвуд просит быть удостоенным чести сказать ей несколько слов».

Доротея ахнула, и всю ее тоску как рукой сняло.

– Порлок, только не говорите маме или сестре! Умоляю, ни словечка!

– Разумеется, мисс! – ответствовал он с готовностью, причиной которой служила не только кругленькая сумма, врученная ему внизу. Пока юная хозяйка спускалась по лестнице, он не без удовольствия думал о том, как мисс Августу хватит апоплексический удар, когда она узнает, какой кавалер ухаживает за ее сестрой. Ожидающий в красном салоне джентльмен, на его искушенный взгляд, был сказочно богат, невероятно красив и одет по последнему писку моды.

Стремительным шагом войдя в салон, Доротея воскликнула с порога:

– О, как я рада вас видеть, сэр! Я мечтала поблагодарить вас и не представляла, как мне это сделать, ведь я даже не спросила вашего имени! Какая же я разиня!

Он подошел к ней, взял ее протянутую ладонь левой рукой и поцеловал. Доротея отметила, что он на самом деле так красив, каким она его запомнила, а правая его рука в повязке.

– Что случилось, сэр? Вы сломали руку? – с тревогой спросила она.

– Нет, нет! – ответил он, не выпуская ее ладонь. – Небольшая травма, немного задело плечо! Пустяки. Надеюсь, в тот вечер все прошло хорошо, и вашего отсутствия никто не заметил?

– Да. Я никому не сказала ни слова, – заверила девушка. – Я вам чрезвычайно обязана! Даже не представляю, как вам удалось повлиять на такого человека и уговорить его не стрелять в Чарли! Бернард говорит, Чарли в него попал. Мне очень жаль, что так получилось, ведь это полностью моя вина, и пусть он отвратительный тип, я совершенно точно не хотела, чтобы его ранили.

– Честно говоря, он и сам не ожидал, что его ранят. – Гость выпустил ее руку и, немного помедлив, добавил: – Мисс Солтвуд, лорд Ротерфильд не хочет, чтобы вы считали его отвратительным типом, поверьте!

– Он ваш друг? – осведомилась девушка. – Умоляю, простите! Уверена, он неплохой человек, если все так закончилось.

– Боюсь… Простите меня! Я и есть лорд Ротерфильд.

Изумленно глядя на него, Доротея замерла и побледнела, затем вдруг щеки ее вспыхнули, а в глазах заблестели слезы.

– Вы и есть лорд Ротерфильд? – повторила она. – Я говорила вам в лицо такие вещи, а вы и слова не сказали против и были так добры, что позволили себя ранить… Да вы самый лучший человек на свете!

– Не самый лучший, конечно, однако, смею надеяться, и не самый плохой. Простите ли вы меня за обман?

Она протянула руку, он вновь взял ее ладонь в свою.

– Как вы можете такое говорить? Мне очень стыдно! Ведь вы могли сразу выставить меня за дверь! Вы такой добрый! И по-настоящему благородный!

– О, перестаньте! – смутился Ротерфильд. – Не думаю, что до того вечера мне вообще хотелось угождать кому-то, кроме самого себя. Вы пришли в мой дом – очаровательное и несносное дитя! – и мне больше всего в жизни захотелось доставить вам радость. Я не добрый и не благородный… Впрочем, и не такой отъявленный негодяй, каким меня вам описали. Уверяю, я с самого начала не имел ни малейшего намерения смертельно ранить вашего брата.

– О нет! Если бы я сразу знала, что вы и есть лорд Ротерфильд, я бы никогда так о вас не подумала.

Его светлость поднес руку девушки к губам. Тонкие пальчики дрогнули и сжали его ладонь. Он поднял глаза, но не успел ничего сказать – в комнату вошел лорд Солтвуд. Молодой человек с широко раскрытыми глазами застыл как вкопанный на пороге, открыл от удивления рот, потом вновь закрыл его и судорожно сглотнул.

– Добрый день! – с холодной учтивостью поздоровался Ротерфильд. – Вы должны простить меня за то, что я не смог вас принять, когда вы давеча ко мне заезжали.

– Я приезжал… хотел… Я написал вам письмо! – выговорил наконец Чарли.

– Все верно, и я приехал сообщить, что мне его передали. Я вам очень обязан и прошу забыть о ссоре.

– Сами п-приехали ко мне? – потрясенно выговорил Солтвуд.

– Да, потому что, насколько я понимаю, вы – глава семьи, и у меня к вам просьба. Очень надеюсь, что случившееся между нами не вызовет у вас к ней отвращения.

– Нет, нет! То есть, конечно, я сделаю все, что в моих силах! Буду очень счастлив… Не соблаговолите ли пройти в библиотеку, милорд?

– Благодарю вас.

Ротерфильд улыбнулся Доротее, которая с беспокойством в глазах смотрела на него.

– Сейчас я должен вас покинуть, однако полагаю, леди Солтвуд разрешит мне завтра ее навестить.

– Да, конечно, я уверена… то есть надеюсь, что разрешит, – пролепетала Доротея.

Глаза Ротерфильда весело блестели, однако, церемонно поклонившись, он вышел вслед за лордом Солтвудом. Доротею же одолела буря эмоций, главной среди которых был страх, что из-за слабого здоровья леди Солтвуд не найдет в себе сил принять его светлость. Когда некоторое время спустя явно чем-то огорошенный брат поднялся в гостиную, Доротея решила, что ему все рассказали о ее выходке, убежала к себе в спальню и залилась горючими слезами. Из пучины тоски и печали ее вывели звуки, в которых она безошибочно узнала истерический припадок Августы. Наскоро вытерев щеки, Доротея побежала вниз узнать, не нужна ли помощь, и поддержать мать в этом суровом испытании. К своему изумлению, она обнаружила, что леди Солтвуд, которую она оставила лежащей с изможденным видом на софе, не только крепко стоит на ногах, но и прекрасно выглядит. И еще больше удивилась, когда больная нежно ее обняла и сказала:

– Дорогое мое дитя! Честное слово, мне кажется, что я сплю! Ротерфильд!.. Графиня!.. А ты, хитрая кошечка, ни единым словом не обмолвилась, что вы с ним знакомы! Ведь ты даже еще не выезжала! Тебя нужно представить свету немедленно – таково мое твердое решение! Завтра он приедет ко мне с визитом. Как хорошо, что у вас с Августой один размер! Наденешь шелковое платье, которое ей только что сшила Селестина. Я всегда знала, что так и случится! Никогда в жизни я еще не была так счастлива!

– Представить свету? – переспросила озадаченная Доротея. – Надеть платье Августы? Мама, вы о чем?

– Мое невинное сокровище! – воскликнула леди Солтвуд. – Я почти не знаю лорда Ротерфильда. Скажи, любовь моя, тебе… он нравится?

– Мама! – воскликнула Доротея. – Он в точности как сэр Чарльз Грандисон или лорд Орвиль, только намного, намного лучше!

– О, милая!.. – восторженно вздохнула ее светлость. – Чарли, ты почему стоишь как истукан? Пойди и принеси Августе кувшин с водой! Сейчас не время для истерик.