На следующее утро Феба нашла свою бабушку оживленной и полной планов на день. Самым главным среди них было посещение магазина шелковых тканей и личной портнихи ее светлости.

— Сейчас самое важное — создать тебе достойный гардероб, дитя мое, — объяснила вдова. — От одного только взгляда на твое ужасное платье у меня начинается сердцебиение.

Перспектива выбрать модный и элегантный наряд казалась очень соблазнительной, но Феба тем не менее попросила бабушку отложить поездку в магазин и к портнихе, сославшись на то, что она обещала показать Алисе лондонские достопримечательности и, в первую очередь, зоопарк.

Фебе пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить леди Ингхэм позволить ей эту прогулку, поскольку вдова считала, что ее внучке неприлично разгуливать среди клеток со львами в сопровождении одной-единственной деревенской девушки. Леди Ингхэм высказала предположение, что Алисе больше понравится осматривать достопримечательности Лондона в компании одной из ее служанок, но в конце концов Фебе удалось убедить бабушку, и та разрешила поход в зоопарк. На такое решение повлияла мысль, что прежде, чем разрабатывать какие-либо планы в отношении Фебы, необходимо известить лорда Марлоу и Росину. Феба к этому времени уже написала письмо отцу, поэтому была свободна от этой обязанности. Она сумела отговорить бабушку отправлять ее в парадной карете, напомнив, что кучер очень не любит, когда лошади стоят на свежем воздухе в холодные дни. У Фебы было очень секретное и неотложное дело, поэтому она совсем не хотела, чтобы кучер леди Ингхэм сообщил потом ее светлости, что первым же местом, куда отправилась ее внучка, была контора издательства «Ньюсхэм и Отли».

Феба Марлоу вошла в издательство с большими надеждами, а покинула его в таком подавленном настроении, что с большим трудом могла разделить радость Алисы, восхищающейся лондонскими красотами. Фебе даже в голову не могло прийти, что сейчас уже слишком поздно выбрасывать из «Пропавшего наследника» все упоминания о бровях графа Уголино, которые позволят искушенному читателю сразу догадаться, о ком идет речь.

Феба с ужасом узнала, что книга уже почти напечатана. Мистер Отли, к которому обратилась безымянная молодая леди в ужасном наряде, объявившая себя автором «Пропавшего наследника», чуть не лопнул от любопытства. Они со старшим партнером часто размышляли над тем, кто же эта отважная женщина, но ни один из издателей даже и подумать не мог, что роман написала самая обычная и невзрачная молодая девушка. Едва мистер Отли увидел Фебу, как его изысканные манеры претерпели сильные изменения и в голосе послышались менторские нотки. Он ошибочно принял приветливое выражение на лице Фебы за признак слабого характера, а мисс Марлоу впервые довелось общаться с такими людьми, как мистер Отли. Кузен мисс Баттери, поймав изумленный взгляд гостьи, быстро изменил свое первое впечатление о Фебе и решил, что не мешало бы позвать старшего партнера.

Манеры мистера Ньюсхэма оказались безупречными, они были исполнены уважения и отеческой заботы. Если бы это было возможно, он бы с радостью отложил издание «Пропавшего наследника». Ньюсхэм заявил, что согласился бы даже пойти на дополнительные расходы, чтобы заново перебрать книгу. Но увы! Уже была установлена твердая дата выхода романа в свет (до нее оставалось немногим больше месяца), и книга была в полной готовности. Мистер Ньюсхэм заявил, что работу приостановить невозможно и отважился выразить надежду, что Феба останется довольной результатами его трудов.

Он оказался абсолютно прав. Феба была довольна пробным экземпляром книги. Она держала в руках три изящных томика, элегантно переплетенных в голубую кожу, с позолоченными обрезами и названием, написанным красивыми буквами с завитушками. Девушка с трудом могла поверить, что под этим роскошным переплетом находится созданный ею роман. Когда ей вручили томики «Пропавшего наследника», с губ Фебы сорвался непроизвольный возглас восторга. Девушка наугад открыла первый томик, и ее глаза сразу же отыскали роковой абзац.

«Граф Уголино обладал незаурядной внешностью. У него была стройная фигура, безупречная осанка. Держался он с большим благородством. Красивое лицо свидетельствовало о том, что его владелец умен и хорошо воспитан. Но классическую красоту сводили на нет кошачьи глаза под черными бровями, круто взлетающими к вискам. Брови придавали графу Уголино зловещий вид, и Матильда не смогла сдержать дрожь отвращения».

Не смогла сдержать дрожи и создательница романа. Феба Марлоу торопливо закрыла книгу и с мольбой посмотрела на мистера Ньюсхэма.

— Я не могу позволить, чтобы это увидело свет.

Понадобилось немало времени и терпения, чтобы объяснить Фебе, почему уже невозможно приостановить издание «Пропавшего наследника», но мистер Ньюсхэм уговаривал девушку безо всякого раздражения. Старший партнер издательства «Ньюсхэм и Отли» обладал даром убеждать людей. Он был достаточно проницателен и понимал, что ожидаемый успех романа только напугает Фебу. Поэтому мистер Ньюсхэм пустился в пространные рассуждения, объясняя, как редко случается, что первая же книга молодого начинающего автора имеет хотя бы скромный успех, и практически исключено, будто «Пропавший наследник» заинтересует представителей высшего света.

Ему удалось несколько успокоить Фебу, но, покидая издательство «Ньюсхэм и Отли», она была полна решимости немедленно написать мисс Баттери и умолять ее использовать все свое влияние на кузена, чтобы приостановить публикацию «Пропавшего наследника». Мистер Ньюсхэм же, проводив Фебу с поклонами, немедля отправился к младшему партнеру и строго осведомился:

— Кажется, вы мне рассказывали, что ваша кузина работает гувернанткой в каком-то знатном семействе? Что это за семейство? Запомните мои слова, эта девчонка — дочь аристократа. «Пропавший наследник» будет иметь бешеный успех!

— А чей образ она хочет изменить? — с беспокойством поинтересовался мистер Отли. — Я хочу сказать, судя по всему, это вполне реальное лицо.

— Не знаю, но не сомневаюсь, что это один из благородных господ, — весело ответил его партнер. — Не беспокойтесь, аристократы не подают в суд за клевету!

Примерно через неделю Феба получила письмо от своей бывшей гувернантки, мисс Баттери, но к тому времени она уже была захвачена круговоротом светской жизни и у нее не оставалось времени на решение своих литературных проблем. Разве могла мисс Марлоу долго предаваться унынию и печали, когда вся ее жизнь претерпела такое чудное изменение! Нелюбимая падчерица леди Марлоу превратилась в любимую внучку леди Ингхэм, и эта метаморфоза вызвала поразительные изменения в самой девушке. Леди Ингхэм чувствовала удовлетворение. Феба никогда не будет красавицей, но в элегантном модном платье, спокойная и незадерганная постоянными упреками, она была просто прелестна. Конечно, ей недоставало определенного столичного лоска, но Феба вполне могла вскоре приобрести его сама.

Мисс Баттери написала своей бывшей ученице нежное письмо, но оказалось, что она ничем не может помочь. Гувернантке был лучше известен процесс издания книг, поэтому она могла только посоветовать девушке не слишком сильно расстраиваться по поводу того маловероятного факта, что герцог Салфорд прочитает «Пропавшего наследника». Скорее всего, книга так и не попадет ему в руки, а если он все-таки ее прочитает, то Феба должна помнить, что никто не знает, кто написал этот роман.

Этот довод немного утешал, но Феба понимала, что всякий раз при встрече с Сильвестром будет ощущать уколы совести. Сейчас девушка уже почти жалела, что написала «Пропавшего наследника». Ей казалось самым вероломным предательством сделать из герцога Салфорда злодея после того, как он отнесся к ней с такой добротой. И не стоило утешаться мыслью, говорила себе Феба Марлоу, что она написала роман до того, как поближе узнала герцога и оказалась перед ним в долгу, поскольку это являлось самой обыкновенной уверткой.

Светский сезон еще не начался, но необыкновенно холодная погода заставила многих представителей лондонского света вернуться в город. Было дано несколько небольших балов. Бабушка Фебы предсказала, что задолго до первого ночного бала у Альмака сезон будет в полном разгаре. Леди Ингхэм старалась известить всех своих знакомых о внучке, которая живет с ней. Напрасно Феба пыталась уверить бабушку, будто ее совершенно не интересуют светские развлечения и балы.

— Ерунда! — неизменно отвечала на это ее светлость.

— Но это правда, мадам! Я всегда чувствую себя очень глупо и скованно на больших балах.

— Это все в прошлом, когда ты была одета хуже остальных девушек… — не согласилась вдова. — Сейчас ты одета элегантнее большинства из них!

— Но, бабушка, — с упреком произнесла Феба, — я хотела хоть как-то помогать вам, а не ездить развлекаться каждый вечер.

Вдова бросила на девушку проницательный взгляд, увидела, что смиренный голос не вяжется с проказливыми смешинками в глазах внучки и подумала: «Если бы только Сильвестр видел этот взгляд! Но почему он до сих пор не приехал в гости?»

Феба тоже задавала себе этот вопрос. Хотя она и понимала, что герцог Салфорд не горит желанием вновь ее увидеть, но он сам просил передать бабушке, что заедет навестить ее, когда окажется в городе. И конечно же, он уже давно должен был приехать в Лондон, думала Феба. Она знала, что Том вернулся домой, так что и герцог Салфорд должен был покинуть «Голубого вепря». Феба не чувствовала никакой обиды по поводу отсутствия Сильвестра, но несколько раз поймала себя на мысли, что хотела бы увидеть его на Грин-стрит. У нее накопилось столько смешных историй: высказывания Алисы, которые бабушке вовсе не казались забавными (бабушка с самого начала невзлюбила Алису), грозное письмо от отца, в котором лорд Марлоу ругал дочь не за побег из Остерби, а за то, что она не сообщила ему, где оставила ключ от комода с лекарствами для лошадей. Правда, у леди Ингхэм и это письмо не вызвало особого веселья. А когда шуткой не с кем поделиться, она теряет изрядную долю своей остроты. Все же жалко, что герцог Салфорд так и не приехал в Лондон!

Однако Сильвестр появился в городе, но почти сразу же вновь уехал в Чанс. Одной из первых новостей, которые он узнал в Салфорд-хаусе, было известие, что леди Генри с сыном тоже находится в Лондоне и что она остановилась у родителей, лорда и леди Элвастон. Поскольку Ианта ни словом не намекнула ему о предполагаемой поездке в город, Сильвестр очень рассердился. Его не волновали приезды и отъезды невестки (хотя она и не имела права увозить Эдмунда без разрешения опекуна), но Ианта оставила герцогиню одну в Чансе, не предупредив его, и это он не мог ей простить. Герцог Салфорд срочно отправился в Чанс, но, найдя мать не только в добром здравии, но и с нетерпением ожидающую приезда сестры Луизы, Сильвестр пробыл в родовом поместье всего несколько дней и даже не рассказал матери о том, что гостил в Остерби. Герцогиня же думала, будто сын все это время провел в Блэнфорд-парке. Сильвестр строго-настрого приказал Кейгли и Свейлу молчать об их приключениях и был почти уверен, что до ушей герцогини не долетят вести о его похождениях.

Его нежелание рассказывать матери об эпизоде, который, несомненно, развеселил бы ее, оставалось загадкой для него самого, и он никак не мог объяснить себе причину. И хотя у него как-то мелькнула догадка, он не стал забивать себе голову всякой чепухой. Едва ли герцогине понравилось бы, что сын ездил на смотрины невесты, и дочь ее близкой подруги не прошла испытания.

В Лондоне герцога Салфорда ожидала гора писем, в числе которых находилось и вежливое приглашение от леди Барнингхэм на небольшой бал (если он не питает отвращения к маленьким неофициальным вечеринкам). Дочь леди Барнингхэм была жизнерадостной девушкой и стояла на втором месте в списке из пяти кандидаток на право называться его женой. Так как у Сильвестра на этот вечер не было иных планов, кроме визита в один из своих клубов, он решил заехать на бал к Барнингхэмам, и рассчитывал встретить нескольких своих друзей. Он не сомневался, что хозяйка примет его извинения за то, что он не ответил на приглашение.

Герцог Салфорд оказался прав. Он прибыл на бал одновременно с лордом Ярроу, который остановил Сильвестра у дверей и стал спрашивать, где, черт побери, он скрывался все это время? Сильвестр нашел в гостиной еще двух близких друзей. Хозяйка тепло встретила молодого герцога и заявила, что в извинениях нет необходимости. Леди Барнингхэм утверждала, будто любые извинения смешны, поскольку весь вечер является самой обычной импровизацией.

— Чем же еще можно заняться в марте, самом противном месяце в году, когда в Лондоне еще так мало народа? — спросила гостя хозяйка.

— Все верно, вы попали не в бровь, а в глаз, — кивнул Сильвестр. — Мне остается только радоваться, что я вовремя попал в Лондон и успел на ваш вечер. К тому же я счастлив, что избежал заслуженных упреков!

— Герцог, мы с вами достаточно хорошо знакомы, чтобы обойтись без этих церемоний! Предупреждаю вас заранее, сегодня здесь не будет никаких условностей. Я решила никого ни с кем не знакомить. Так что вам придется самому выбирать себе партнершу. Не сомневаюсь, что это не вызовет у вас затруднений, поскольку вы уже всех знаете.

Ее светлость пребывала в прекрасном расположении духа, но она очень не хотела, чтобы ее радость заметили завистливые глаза. С Салфордом приходилось держать ухо востро, ведь он порой вел себя непредсказуемо. Так называемые «дорогие друзья», присутствующие на вечере, должны запомнить спокойное выражение ее лица, если герцог и в этом сезоне не сделает предложения Каролине или предпочтет Софию Беллерби или очаровательную Мэри Торрингтон. Никогда не стоит сильно потакать собственному оптимизму! Леди Барнингхэм уже допустила такую ошибку в прошлом году. Она считала дело решенным, а его светлость так и не собрался сделать предложение Каролине. И хотя он с удовольствием находился в ее компании, она все же не была единственным объектом его ухаживаний. Более того, ни одна из двенадцати присутствующих на вечере юных леди не уедет домой без радостного чувства, что Сильвестр обратил на нее внимание, а по крайней мере три из них имели удовольствие насладиться его изысканными комплиментами.

Хозяйка пришла бы в ужас, если бы узнала, что Сильвестр обнаружил в мисс Барнингхэм печальный недостаток. Дочь леди Барнингхэм была готова согласиться всегда и со всем. Стоило ему лишь поднять брови и сказать: «Не может быть, чтобы вы сказали это серьезно», — и Каролина тут же отказывалась от своих слов. Она побаивалась спорить с Сильвестром, поскольку знала, что он намного умнее. Однако, если кто-то считал, будто герцогу Салфорду нравилось такое угодничество, он ошибался. Оно вызывало у Сильвестра лишь страшную скуку и ничего больше. Правда, он не мог пожаловаться на скучный вечер, так как приятно провел время среди друзей. Такой вечер, на котором его радушно встречали, был приятен вдвойне после визита в Остерби. Сильвестру стало интересно, какой прием может ожидать его на Грин-стрит? Он криво улыбнулся, вспомнив, какой прекрасный повод для недовольства предоставил своей крестной матери.

Но когда Сильвестра провели в ее гостиную, ни в глазах, ни на лице леди Ингхэм он не увидел никакой враждебности. Напротив, она приветствовала гостя с большей радостью, чем ее внучка. Он застал обеих дам дома, но Феба писала для бабушки письмо. Девушка встала, пожала Сильвестру руку, приветливо улыбнулась и попросила у него извинения, что не сможет уделить ему внимания, пока не закончит работу.

— Проходи и садись, Сильвестр! — скомандовала леди Ингхэм. — Я хотела горячо поблагодарить тебя за ту заботу, которую ты проявил о Фебе. Ты легко можешь догадаться, в каком я перед тобой долгу. Из слов Фебы я поняла, что она бы сейчас не находилась здесь, со мной, если бы не твоя помощь.

— Надеюсь, вы не сочтете меня невежей, если я скажу своей крестной матери, что она говорит ерунду? — парировал Сильвестр, целуя руку хозяйке. — Как долго мисс Марлоу погостит у вас, мадам?

— Феба приехала ко мне навсегда, — ответила вдова, ласково улыбаясь гостю.

— Поразительно! — заметил Сильвестр.

— Не смейтесь надо мной! — сказала Феба, роясь в письменном столе в поисках таблетки. — Неужели вы станете притворяться, будто вам приятно находиться в моем обществе?

— С чего вы взяли, что я притворяюсь? Нам очень вас не хватало в «Голубом вепре», мисс Марлоу, можете мне поверить!

— Что, не хватало четвертого человека для виста? — насмешливо осведомилась девушка, отодвигая стул.

Герцог Салфорд встал, когда она подошла к огню, и ответил:

— Ничего подобного! О висте даже и речи не было. Мистер Орде провел в «Голубом вепре» всего одну ночь.

— Неужели он уже на следующий день увез Тома?

— Нет, он оставил его со мной, а сам отправился домой успокаивать миссис Орде и вашего отца. Эсквайр вернулся спустя три дня и отвез Тома, как принца, в огромном экипаже, который миссис Орде снабдила всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, начиная с подушек и кончая флакончиками с нюхательными солями.

— Нюхательными солями? О, только не это!

— Можете мне поверить. Томас, естественно, попытался выбросить их из окна… А теперь расскажите, как вы доехали? От Кейгли я знаю, что вы добрались до города в тот же вечер. Очень устали?

— Очень, но мне было наплевать на усталость! Что же касается Алисы, то, думаю, она бы согласилась путешествовать в вашем фаэтоне еще не один час и все равно получила бы громадное удовольствие от поездки. Кстати, должна вам сказать, что вы померкли в ее глазах, герцог!

— Вот как? — подозрительно вскинул брови Сильвестр. — Не иначе, как меня затмил какой-нибудь уродец?

Феба рассмеялась.

— Нет, нет, вас затмил всего лишь Хорвич!

— Да что вы! Тогда я должен считать себя по меньшей мере польщенным. Чем он заслужил такое почтение мисс Скейлинг?

— Тем, что повел себя с ней с самого начала ужасно высокомерно. Алиса потом сказала мне, будто он обращается с ней, как с тараканом! Я боялась, что она будет переживать из-за такого обхождения, но, по-моему, ничто из увиденного ею в Лондоне не произвело на нее такого сильного впечатления, как Хорвич! Алиса даже как-то призналась, будто он больше похож на герцога, чем вы.

Сильвестр расхохотался и принялся расспрашивать Фебу об Алисе. Когда леди Ингхэм заявила, что высказывания и поступки этой деревенской девчонки не кажутся ей смешными, Феба сменила тему и поведала герцогу о письме отца. Сильвестр изрядно разозлил вдову, весело посмеявшись и над лордом Марлоу. Саму же леди Ингхэм глупость Марлоу позабавила еще меньше, чем рассказ о похождениях Алисы Скейлинг.

Сильвестр не стал надолго задерживаться у леди Ингхэм, так как ему не представилась возможность побыть с Фебой tete-a-tete. Зато ему посчастливилось оказаться наедине со вдовой, которая под каким-то предлогом на несколько минут отослала Фебу из гостиной. Как только Феба вышла из комнаты, леди Ингхэм сказала гостю:

— Я рада, что ты не рассказал девочке, кого она должна благодарить за твой визит в Остерби. Извини меня, Сильвестр. Я признательна тебе за то, что ты отправил ее ко мне, хотя и не сомневаюсь, что ты на меня злишься. Только, поверь, я действительно не знала, что вы уже встречались, и ты ей не приглянулся. Если бы я это знала, то никогда бы не затеяла того разговора! По-моему, никто не пострадал, так что давай обо всем забудем. Феба не станет вспоминать об этом эпизоде, и ты можешь быть уверен, что я тоже забуду его. Сейчас я узнала девочку получше и вижу, что ты ей совсем не подходишь. Меня не удивит, если окажется, что Фебе так же трудно угодить, как и ее матери.

Возвращение Фебы избавило герцога Салфорда от необходимости отвечать на эти слова. Сильвестр встал, чтобы попрощаться, и пожимая девушке руку, сказал:

— Надеюсь, мы сможем скоро встретиться вновь. Думаю, вы не будете пропускать балы. Я не смею просить вас… Если я на самом деле обидел вас у Альмака в прошлом году… Не откажетесь ли вы быть моей партнершей?

— Конечно, нет, — ответила мисс Марлоу. — Если я откажусь, это ведь будет невежливо, не так ли?

— Как же я раньше не догадался, что вы обязательно скажете какую-нибудь колкость! — сердито воскликнул Сильвестр. — Опять повел себя как последний дурак и предоставил вам возможность ответить одним из ваших знаменитых отказов!

— И вовсе я вам не отказывала, — запротестовала Феба.

— Если вы называете это согласием, да поможет мне Господь Бог, когда вы надумаете отказать по-настоящему! — заметил герцог. — До свидания. Только не становитесь чересчур вежливой, ладно? Хотя просьба явно неуместна. Вам это не грозит.