Инспектор Логан хотя и понимал, что произвел в Тревелине некоторое сотрясение одним своим появлением, все же не предполагал, какова глубина ужаса обитателей замка после первого тура его расследования...

Фейт с отчаянием чувствовала, что из-за безрассудно совершенного преступления она лишилась привычного покоя и комфорта, не говоря уже об опасности быть осужденной... До прихода инспектора Фейт и не предполагала, что на нее обратят вообще какое-нибудь внимание в связи со смертью Пенхоллоу. И вышло так, что ее попытка облегчить свои (а как она думала, и чужие!) страдания оказалась ничем иным, как спичкой, поднесенной к пороховой бочке...

Прямодушное, в присутствии всех членов семьи, признание Барта в том, что он намерен жениться на Лавли, вызвало всеобщую бурю, которая особенно сильно бушевала на кухне, где Рубен Лэннер сурово отчитал свою племянницу, чуть было не выпорол ее и в конце концов велел убираться отсюда подобру-поздорову... А Марта, которая очень кстати подвернулась там, на минутку подзабыв о своем горе, с надрывом сообщила Лавли, что в ее времена девушки, которые развлекались с хозяином-дворянином, никогда не просили о браке, а скромно продолжали служить...

– Посмотри на меня, маленькая обезьяна! – кричала Марта. – Я всегда знала свое место! И никогда не устраивала свои темные делишки в приличном доме! И никому поэтому не было дела до того маленького удовольствия, которое я получала...

Сибилла, которая в глубине души благодарила Бога, что не связана кровными отношениями со столь порочной особой, как Лавли, вышла из кухни и встретила у входа в дом Раймонда. Тут уж она выплеснула на него все свое раздражение, сообщив, что покойный отец никогда не одобрил бы подобного брака и что Раймонд как старший брат плохо присматривал за Бартом... Она бы порассказала ему еще многое об отношениях Барта с Лавли, если бы Раймонд не развернулся и не ушел от нее быстрым шагом...

Барт оказался один против всей семьи, за исключением разве что своей сестры, которая поддерживала его намерение жениться на Лавли. Он насмерть рассорился со своим любимым Конрадом – и слава Богу, что инспектор с сержантом вдвоем уберегли его от греха... Но он никак не мог забыть гадких слов, которые его брат сказал о Лавли...

– Никогда прежде не видела подобной ссоры между ними, – сказала Клара, обращаясь к Фейт. Они сидели в гостиной. – Видите ли, дорогая, мне кажется, что никто, кроме самого Пенхоллоу, не способен держать их в узде. Сейчас, когда мой брат умер, все пойдет наперекосяк.

– Но ведь Раймонд – Раймонд займет место отца! – заметила Фейт.

– Нет, он вряд ли захочет занять отцовское место... Он человек одинокий, одинокий волк, если хотите, и он постарается как можно быстрее избавиться от всех нахлебников.

– Но разве не лучше было бы для них всех жить собственной жизнью и самим быть себе хозяевами? – осторожно спросила Фейт.

– Не стоит спрашивать меня об этом, дорогая. Ведь я одна из Пенхоллоу, и для меня важнее всего то, чтобы семья держалась вместе... Адам умел это устроить.

Когда семья снова встретилась за ленчем, во всех чувствовалось какое-то напряжение. Барт сидел тихо, опустив глаза и нахмурив брови. Конрад готов был сорвать свое огорчение и озлобление на всяком, кто заговаривал с ним. Юджин, который только что узнал от Клиффорда, что его доля в наследстве составляет только четыреста фунтов, был в таком бешенстве, что готов был оскорбить всякого... Вивьен сидела бледная и напряженная, своими краткими репликами постоянно провоцируя всех на ссору. Клей вызвал гнев своих братьев тем, что с утомительной навязчивостью повторял, что он не прикладывал руки к смерти отца и что все это вообще не имеет к нему отношения. Чармиэн бубнила о различных мотивах убийства отца у присутствующих, пока Раймонд резким тоном не приказал ей заткнуться, стукнув кулаком по столу.

– Ах, Раймонд, не кидайся на Чармиэн! – томно попросил Обри. – Неужели тебе не нравятся люди, которые разбирают преступление по клеточкам, чтобы в конце заявить о том, что ничего не могут определить наверняка? Это ведь просто прелестно! Ну разве не приятны люди, которые делают сами себя дураками в глазах других? Они ведь так забавны!

– Ты лучше разбираешься в них, потому что сам таков! – сурово отвечал Раймонд.

– Ах, как это неблагородно! – заметил Обри.

– А еще более неблагородным кажется исчезновение Джимми с тремястами фунтов, – сказал Юджин зло. – Если только это Джимми, конечно...

– Неужели ты обо мне? – огорчился Обри. – Милый, что ты, я и пальцем не шевельну из-за каких-то там трехсот фунтов!

– А все-таки я думаю, что в приезде дяди Финеаса была какая-то важная загадка! – сказала Чармиэн.

– Да ладно тебе! – повернулся к ней Раймонд. – Ежу понятно, что дядя Финеас не мог иметь ни малейшего отношения к убийству отца!

– Откуда ты знаешь? – быстро спросил Конрад.

– Действительно, откуда, хотя я бы не стал скоропалительно обвинять дядю... – заметил с саркастической усмешкой Юджин.

Раймонд мрачно посмотрел на него.

– А ты, Юджин, если бы не висел столько лет на шее у отца, мог бы рассчитывать и на большее наследство. А сейчас можешь обить этими деньгами свой кабинет, они вряд ли на что-то еще годятся...

Тут уж взвилась Вивьен, которая выразила полное недоумение, почему это Раймонд полагает себя менее обязанным отцу, чем другие братья.

– Нет-нет, дорогая! – вмешалась Чармиэн. – Нечего обвинять других, когда ваше собственное положение так мало устойчиво...

– Да! Вы хотите сказать, Чармиэн, что это я отравила вашего отца?! – Вивьен просто затряслась. – Да, я думала об этом, и я даже, возможно, могла бы это сделать!

– Хватит! – сказала благоразумная Клара. – Адама отравил Джимми, попомните мои слова, так и выйдет в конце концов. Не надо больше об этом.

К пяти часам дня всем в доме уже было известно, что Пенхоллоу скончался от повышенной дозы веронала. Кроме того, инспектор Логан опросил также Финеаса Оттери, который заявил, что имел с Пенхоллоу всего лишь небольшой разговор о земельных делах. Там присутствовал и Раймонд. «Вы понимаете, инспектор, что мне вовсе не хотелось привлекать к такому частному вопросу внимание всей семьи. Так что вы можете осведомиться у Раймонда по поводу содержания нашего разговора».

Однако именно это заявление Финеаса и возбудило большие подозрения инспектора, потому что ранее Раймонд говорил, что вообще не видел Финеаса в тот день.

Инспектор приехал с этим в Тревелин. Когда он изложил суть своего вопроса Раймонду, тот покраснел от гнева и пробормотал нечто невразумительное. Про себя Раймонд проклинал Финеаса за то, что старый дурень вовлек и его в это гнусное дело, заложил... В конце концов, ведь никто из них не мог бы рассказать правду о содержании этой беседы... Подумав, Раймонд, однако, ответил:

– Ну, положим, верно, я его видел, Финеаса. Но я опять же ничего не знаю о том деле, за которым он приехал.

– А почему же вы сперва сказали, что не видели его, сэр?

Раймонд небрежно пожал плечами:

– Да потому, что хоть я его и видел, я ничего не понял насчет его визита!

– Вы же понимаете, что такой ответ меня не может удовлетворить.

– Не говорите глупостей! – напустил на себя грозный вид Раймонд. – Дела моего отца с моим дядей всегда носили совершенно необязательный характер! Это пустяки, и из-за них вы пристаете ко мне! Это просто глупо с вашей стороны! Подумайте, как детектив, при чем тут мог быть мой старый, выживший из ума дядя?!

Поскольку этот разговор происходил в комнате, примыкавшей к Желтому залу, где находился в тот момент Юджин, тот, конечно же, почти все расслышал, и вскоре уже вся семья знала, что Раймонд дал полиции ложные показания... Но еще большее изумление у обитателей Тревелина вызвало появление во дворе машины, в которой приехали Финеас вместе с Делией!

Но хотя убитый вид Делии и испуганное выражение лица Финеаса и могли быть приняты за обычные проявления скорби, всем стало сразу же ясно, что у них в этом деле имеется свой интерес, пока мало кому понятный...

Финеас, держа руку Фейт в своих мягких ладонях, бархатным голосом вещал о том, с какими трудностями они добирались сюда, только чтобы узнать подробности смерти Пенхоллоу и выразить свое соболезнование. А Делия в это время нервно открывала и закрывала свою сумочку, время от времени робко спрашивая, где можно найти Раймонда.

– Действительно, а где же Раймонд? – воскликнул Финеас. – Представляю, какая ноша нынче легла на его плечи! Я хотел бы встретиться с ним, чтобы предложить ему свои услуги – в том, в чем я способен помочь, конечно...

– А мне бы хотелось знать! – воскликнул вдруг Обри. – Интересно, в чем именно состоят ваши услуги, которые вы намерены предложить Раймонду?

– О, молодой человек! – трусливо отвечал Финеас. – На свете так много проблем, которые старая голова решает получше молодой! Да...

– Кажется, дядя слегка путает времена, – заметил Конрад. – Нашему Раймонду вот уже скоро сорок лет —

можно ли считать его юнцом? В конце концов, вот уже лет десять он управляет целым поместьем!

– Попробуйте еще раз, дядя! – ехидно посоветовал Юджин. – Мы все-таки хотели бы знать, зачем вам надо видеть Раймонда.

В разговор вступила Чармиэн.

– Нечего ходить вокруг да около! – резко сказала она. – Зачем вы приезжали вчера, дядя? Какие дела у вас были к отцу? Это вопрос, который интересует тут всех!

Делил издала сдавленный всхлип и притиснулась к своему брату. Финеас до побеления сжал костяшки своих пальцев и произнес с деланным благодушием:

– Боюсь, что дело, с которым я приехал к твоему отцу, Чармиэн, было слишком уж скучным и обычным... Глупышка, ты вероятно, начиталась детективных романов?

– Никогда таких не читала.

– Так-так... Ну хорошо, раз уж тебе так интересно, я приезжал к твоему отцу за советом по поводу одного небольшого участка земли здесь неподалеку... Не правда ли, как просто?!

– По-моему, это попытка уйти от ответа, – заметил Обри.

Финеас счел за благо не заметить этой ремарки... Все еще улыбаясь, он продолжил:

– Уж не думаете ли вы, что это я мог сыграть такую дурную шутку с вашим папашей? Нет, я понимаю, что в тяжелые минуты разум человека притупляется и он воображает себе невесть что... Я вполне могу это простить...

– Хорошо, но если ваш визит имел столь невинные цели, зачем бы Раймонду понадобилось отрицать свое присутствие при разговоре? – грубо спросил Ингрэм.

Финеас весь затрясся:

– Ты болван! Неужели ты думаешь, что он стал бы распространяться об этом деле? И чего ради?

К счастью для Финеаса, вошел Раймонд. Он осмотрел гостей, и брови его сдвинулись...

– Какого черта?.. – начал он в довольно негостеприимном тоне.

Делия поднялась и двинулась к нему, уронив свою сумочку:

– Раймонд, милый, я приехала, чтобы сказать тебе, как мне больно, как мне жаль, что... То есть, что в эту тяжелую минуту мы можем быть рядом с тобой...

– Очень мило с вашей стороны, но вы ничем не можете помочь. Вам лучше было бы держаться в стороне от всего этого.

– Рай, послушай меня, старика! – вступил Финеас. – Я только что узнал, что твои братья очень подозрительно относятся к моим делам с твоим отцом... Неужели непонятно, что мои маленькие проблемы не стоит разглашать? Но ведь я же не хотел, чтобы из-за этого у тебя, мой мальчик, возникли трудности с полицией!

– Ага! – сказал Раймонд, грозным взглядом обводя комнату. – Оказывается, всем охота сунуть нос в мои дела? Ладно, дядя, пойдемте обсудим наши проблемы наедине...

– А что представляют из себя эти самые проблемы? – полюбопытствовал Ингрэм.

– Скажите ему лучше сами, дядя! – с сардонической усмешкой посоветовал Раймонд.

– Я уже объяснил, Ингрэм! Это насчет земли!

– И все-таки мне это кажется неестественным! – заявил Ингрэм.

Раймонд пожал плечами, распахнул дверь и пропустил Финеаса вперед. Они прошли в контору. Когда они наконец остались наедине, Раймонд спросил:

– Какого дьявола ты вздумал втягивать меня в это дело? Зачем ты рассказал о моем присутствии при вчерашнем вашем разговоре?

– Милый Раймонд! Ты же понимаешь, мне и в голову не могло прийти, что ты будешь вынужден говорить с полицией насчет своих дел! – ответил Финеас с деланным возмущением.

– А что вы думали, я должен был ответить, когда вы сочинили совершенно идиотскую историю с земельными участками? Ах, жаль, поблизости нет детского сада, а то вы могли бы здорово повеселить детишек этим рассказом! Если уж вы собираетесь плести полиции сказки, так сперва скажите мне хотя бы, о чем они будут!

– Не надо расстраиваться, мой мальчик, – мягко сказал Финеас. – Мы можем сказать, что я просто собирался купить у отца пастбища в Лизоне.

– Говорите что хотите, только не втягивайте в это меня! Я уже сказал инспектору Логану, что не имею понятия о ваших делишках!

Финеас уселся в кресло и медленно произнес:

– Послушай, Раймонд, неужели ты считаешь, что в том двусмысленном... гм!.. положении, в котором ты находишься, тебе имеет смысл занимать такую ожесточенную позицию?

Раймонд глянул на него презрительно.

– Вы кажется, боитесь, как бы я сам не раскрыл тайну своего рождения? – переспросил он. – Вы считаете меня таким дурнем? Ну спасибо. Но я думаю, дело в том, что вам пришлось бы покинуть свое привычное окружение и здорово изменить образ жизни, если бы это дело всплыло, и потому вы так волнуетесь.

Финеас продолжал улыбаться, но теперь одними только губами.

– Не будем говорить об этом, мой мальчик. Самое неприятное, что мы должны это скрывать до последнего... Именно затем я и приехал к тебе сегодня. Я хочу знать, как теперь обстоят твои дела...

– Ничуть не лучше, чем в ваш прошлый визит. Только все остальные почуяли запах легкой добычи...

– Ах, мой мальчик, мне надо было бы раньше быть потверже с твоим отцом... Но сделанного уже не вернешь. Сейчас бы мне не хотелось влезать в подробности его безвременной смерти. Надеюсь, что и ты не ждешь от меня этого. Что сделано, того уж не вернешь...

– Правда, это сделано не мной! – заметил Раймонд.

– Но я хочу сохранить имя своей сестры незапятнанным, видишь ли... Поэтому я вынужден спросить тебя: что ты намерен предпринять в отношении Марты Багль?

– Ничего, – сказал Раймонд.

– Как ничего! – взметнул брови Финеас. – А ты вообще понимаешь, что это все значит?

– Я понимаю, вы решили, будто это я убил отца. Это не так, но тут многие охотно поверят в это... И если так решит Марта, то нет на свете взятки, за которую она согласится молчать... – Раймонд стоял лицом к окну, кусая губы. – Вы понапрасну теряете время. Я не знаю, что мне делать дальше, вот и все. Ведь Марта – не единственная, кто знает...

– Как? А кто еще?

– Джимми Ублюдок.

– А, который сбежал с деньгами? Я думаю, ему надо заткнуть рот, и все! Он гораздо более опасен, чем эта женщина!

– О да! – нехорошо усмехнулся Раймонд. – Я думаю, он запросит высокую цену за то, чтобы отказаться от своего права называть меня Раймонд Ублюдок!..

– Но... Если все сделать правильно, кто об этом узнает? – Финеас испуганно заморгал.

– А, черт! – взорвался Раймонд. – Почему вы решили, что я всем им сумею заткнуть рот? Я ведь такой же бастард, как и Джимми, ничем не лучше него! И потом, неужели вы думаете, что я смогу каждый вечер засыпать с этой мыслью?! Нет, вы просто меня не понимаете! Вы не выросли в полной уверенности, что станете наследником поместья и титула! Но для меня это многое значит! Многое, понимаете?! И я не смогу вытерпеть, чтобы Джимми был моим равноправным совладельцем, или как там! Понимаете?!

– Дружок, ты слишком разнервничался! – заметил Финеас, слегка бледнея от страха. – Я понимаю, что все это для тебя много значит и что тебе непросто обращаться с просьбами к твоей кормилице... Но я бы хотел...

– Прежде всего хватит совать нос в мои дела! – заорал Раймонд. – Отец сказал вам одну вещь, которая оказалась чистой правдой! Если он успел приказать Марте держать язык за зубами, она будет молчать, а если нет – тогда делайте что хотите, она все равно заговорит! Мне хуже, чем вам! И идите вы все... Я не стану покупать свое место и свой титул у Марты...

– Надо ли нам говорить о таких вещах? – поморщился Финеас. – Мое дело просто предупредить тебя, каковы наши дела, чтобы ты вел себя с максимальной осторожностью... Я надеюсь на твою... гм... деликатность и гм... сдержанность. Думаю, никто все же не узнает, кто твоя мать...

Тут он вскочил со стула, потому что Раймонд вдруг пошел к нему с выражением слепой ярости на лице. Но он не тронул дядю.

– Убирайся вон! – крикнул он. – Вон! Вместе со СВОЕЙ СЕСТРОЙ! Если вы еще раз ступите на порог этого дома, я вас самолично вышвырну отсюда!

Финеас поспешил к двери с несколько большей скоростью, чем ему позволяло его достоинство...

– Я понимаю, Раймонд, что ты нынче не в себе, но пойми меня, не я решил, чтобы сестра сопровождала меня... Это было ее личное желание, и я не смог отказаться... Ведь у меня к тебе и к ней были определенные чувства...

– Я не желаю ее видеть! Неужели непонятно, что сам ее вид внушает мне отвращение? Да мне даже думать противно... – Раймонд запнулся и прикрыл глаза дрожащей рукой. – Лучше уходите...

Финеас остановился за порогом:

– Я уверяю тебя, что у меня ни малейшего к тому желания, но тем не менее я вынужден настаивать, чтобы ты сказал мне, что ты намерен делать...

– Не знаю.

– Я сочувствую тебе, но все-таки...

– Вон! Я же сказал – вон отсюда!

Финеас удалился, гордо неся остатки своей чести...