Никки, войдя в дом через боковые двери, выходившие в прихожую, повесил свои шляпу и хлыст и направился в передний холл, на ходу окликая мисс Бекклз, которую заприметил на верхней ступеньке лестницы:

– А где кузина Элинор? Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы разыскать нашего доктора! Но он приедет, можете не волноваться! Эй, что случилось?

Поводом для последнего восклицания послужил взволнованный голос Френсиса, донесшийся из задней комнаты:

– Мисс Бекклз! Кроули! Барроу! Николас! Есть здесь кто-нибудь? Немедленно идите сюда! О боже, что тут могло произойти?

Никки в два прыжка оказался у дверей библиотеки. Юноша как вкопанный замер на пороге при виде бездыханного тела хозяйки, лежащей на коврике у камина, и Френсиса Шевиота, стоявшего на коленях рядом с ней и безостановочно брызгавшего водой из вазы с подснежниками на ее пепельно-серое лицо. Вокруг валялись рассыпавшиеся цветы; подушка с одного из диванов у окна была сброшена на пол; оконная створка, распахнутая настежь, раскачивалась на петлях.

– Негодяй, что ты натворил?! – прогремел Никки, бросаясь вперед.

– Не теряй времени, расспрашивая меня, что наделал я! – взмолился Френсис. – Позови лучше мисс Бекклз, мой дорогой мальчик! Жженые перья! Где же Кроули? Он знает, как привести ее в чувство! О боже, что с ней случилось? Мои бедные нервы!

К этому времени на месте действия появилась мисс Бекклз и с криком подбежала к собравшимся у камина.

– Элинор, любовь моя! – воскликнула она. – Миссис Шевиот! О, что с ней произошло? Отчего она упала в обморок? Позвольте мне подойти к ней, мастер Никки! Бегите на кухню и попросите пригоршню павлиньих перьев у миссис Барроу!

– Да, да, и кликни этого моего идиота-камердинера! – взмолился Френсис. – Когда особенно нужно, его не сыщешь! Мне срочно требуется нюхательная соль и нашатырный спирт. Миссис Шевиот выглядит ужасно бледной! Еще никогда в жизни я не испытывал такого потрясения! Сколько времени она здесь пролежала? Какое счастье, что на ней не загорелась одежда от искры из камина! Поспеши, мой дорогой мальчик!

– Что ты с ней сделал? – громовым голосом спросил Никки.

– Дорогой Николас, что я мог сделать? У меня было время только на то, чтобы схватить вот эту вазу с цветами и плеснуть на миссис Шевиот водой, но это не помогло! Прошу тебя, приведи сюда Кроули! Он очень умный и всегда знает, что делать в случае болезни!

Никки застыл в нерешительности, но после того, как мисс Бекклз обратилась к нему, заклиная поторапливаться, он развернулся на каблуках и поспешил в кухню. К тому времени как юноша привел встревоженную чету Барроу в библиотеку, он уже успел немного пораскинуть мозгами и пришел к выводу, что Френсис непричастен к несчастью, случившемуся с Элинор. Он не представлял себе ни одной причины, которая могла бы побудить его наброситься на нее, и начал подозревать, что с миссис Шевиот произошел обыкновенный обморок. Она все еще была без сознания, но мисс Бекклз в ответ на взволнованный вопрос Френсиса заверила обоих, что пульс у девушки бьется. Френсис оставил попытки помочь старушке и повалился в кресло с таким видом, словно ему самому помощь требовалась ничуть не меньше, чем хозяйке дома. Во всяком случае, именно так решил его камердинер, поскольку, явившись на крик Никки, он первым делом извлек из кармана флакон с нюхательной солью и поднес его к носу своего господина. Однако тот отвел его руку.

– Сначала миссис Шевиот! – слабым голосом провозгласил Френсис. – Я не должен быть эгоистом, и если спокойно посижу минуту-другую, то со мной, скорее всего, ничего не случится.

Из открытого окна потянуло сквозняком, и камин принялся плеваться клубами дыма. Никки сказал:

– Очень хорошо, что ты открыл окно, однако она скорее задохнется в дыму, чем извлечет какую-то пользу из этого дьявольского сквозняка!

– Открыл окно! Неужели ты мог подумать, что я позволю себе подобное неблагоразумие! – воскликнул Френсис. – Боже милостивый, а я даже не заметил этого! Закрой окно немедленно, мой мальчик! Или ты хочешь, чтобы я скончался от воспаления легких?

Никки подошел к оконной раме и удивленно замер.

– Ты говоришь, что не открывал его? – спросил юноша. – Тогда кто же это сделал? Она ни за что не стала бы сидеть на таком сквозняке! И почему подушка валяется на полу?

К дыму начал примешиваться запах жженых перьев; мисс Бекклз, подняв голову, заявила:

– Нет-нет, она не стала бы сидеть у открытого окна в такой день, как сегодня! Я знаю, потому что, когда я заходила сюда каких-нибудь полчаса назад, окно было закрыто! Что же здесь могло случиться? Возможно, тут был кто-то посторонний, а потом сбежал через окно?

– С Баунсером в доме этого быть не могло! – отрезал Никки.

– О, но непослушная собачка убежала охотиться! Мне не следовало оставлять миссис Шевиот одну, однако я и предположить не могла… да еще средь бела дня!

– Вы хотите сказать, – умирающим голосом осведомился Френсис, – что какой-то отчаянный тип проник в дом без спросу и без помехи?

– Это вполне могло произойти, потому что боковая дверь была открыта, – коротко бросил Никки. – Я сам вошел через нее. Но как кто-то осмелился… – Юноша оборвал себя на полуслове, заслышав вдали перезвон колокольчика.

– Звонят в переднюю дверь, – сказал Барроу, сунул жене графин с бренди, который держал в руках, и пошел открывать.

– Кроули, – слабым голосом проговорил Френсис, – если мисс Бекклз не нужны больше мои нюхательные соли, пожалуйста, отдайте их мне! Благодарю вас… и, наверное, капельку этого бренди. Да, вот столько довольно. А теперь ступайте и заприте все двери, которые еще открыты! Не понимаю, как можно быть таким беззаботным, когда все злонамеренные личности, обитающие в окрестностях, только и ждут случая ограбить дом! Рядом могут оказаться даже цыгане! Я не отвечаю за последствия, если существует хоть малейшая опасность того, что в дом кто-нибудь вломится, ведь я и так опасаюсь, что со мной вот-вот случится нервная колика. Пожалуй, будет лучше, если ты, дорогой Николас, предпримешь меры предосторожности и обыщешь прилегающую территорию. Признаюсь, смогу успокоиться только тогда, когда узнаю, что в этих чудовищно разросшихся кустах никто не затаился, чего никак нельзя исключать.

– Ах, она приходит в себя! – вскричала мисс Бекклз, ласково растирая холодные и безвольные ладони Элинор. – Это я, любовь моя! Все хорошо, хорошо!

В холле неожиданно раздался звук чьих-то решительных и быстрых шагов, приближающихся к библиотеке; еще мгновение, и в комнату вошел Карлайон, по-прежнему в пальто для верховой езды с многочисленными воротниками и в перчатках. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что происходит; стягивая с рук перчатки, он коротко спросил:

– Что случилось? Отчего она упала в обморок?

– Мы не знаем! – ответила мисс Бекклз. – Мистер Шевиот обнаружил ее лежащей здесь и закричал, призывая нас на помощь. Но ей уже лучше! Видите, она приходит в себя, и лицо немного порозовело! Элинор, любовь моя!

– Нед, окно было распахнуто настежь, одна створка раскачивалась на петлях, а вот эта подушка так и валялась на полу, словно сброшенная ногой! Да, и взгляни вот сюда! Видишь, занавеска сорвана с двух крючьев?

Карлайон беглым взглядом окинул окно, однако направился к камину, опустился на одно колено рядом с Элинор и приподнял ее с пола. Затем он выпрямился во весь рост, держа ее на руках, и подошел с ней к дивану. Она слабо застонала и открыла глаза, пробормотав что-то, чего он не расслышал. Он же спокойно сказал:

– Не пытайтесь разговаривать, миссис Шевиот! Сейчас вам станет лучше. Мисс Бекклз, будьте добры, поправьте подушки! Никки, принеси мне для нее немного бренди!

– Оно уже здесь, если Френсис его не выпил! – отозвался Никки.

– Тогда налей немного в бокал, – распорядился Карлайон, опуская Элинор на диван, но по-прежнему придерживая ее одной рукой за плечи.

Никки поспешно вложил бокал в повелительно протянутую руку Карлайона. Он поднес его к губам Элинор, бережно поддерживая ее голову, и сказал:

– Попытайтесь проглотить несколько капель, сударыня! Вам сразу же станет легче!

Взгляд девушки, поначалу мутный, прояснился; она непонимающе уставилась на его лицо и прошептала:

– Моя голова! О, моя голова!

Карлайон заставил ее выпить немного бренди. Она поперхнулась и закашлялась, но спиртное явно вернуло ей самообладание. Девушку била крупная дрожь, и одной рукой она с силой вцепилась в его запястье.

– Что-то ударило меня сзади! – хрипло проговорила она. – О, как я рада, что вы приехали! Не оставляйте меня одну!

– Нет, разумеется, я вас не оставлю, – ответил его светлость. – Но вам станет лучше, если вы немного полежите спокойно и не будете разговаривать. Теперь вам больше нечего опасаться. – С этими словами он опустил ее на подушки, и она вскрикнула, коснувшись их затылком.

– Клянусь богом, кто-то действительно ударил ее по голове! – воскликнул Никки. – Кузина Элинор, кто это был?

Девушка лежала с закрытыми глазами, прижав руку ко лбу.

– Не знаю, – сказала она. – Я услышала какой-то шум. Потом что-то ударило меня по голове. Больше ничего не помню.

– Ради всего святого! – возмутился Френсис, в голосе которого отчетливо прозвучали визгливые нотки. – Почему никто из вас не выйдет в сад и не убедится, что там, в кустах, никого нет?! Как ты можешь быть таким неосмотрительным, Николас? Или тебя нисколько не беспокоит состояние остальных, чьи нервы могут быть куда чувствительнее твоих? Если ты не пойдешь, тогда это придется сделать Кроули, но передайте ему, пусть вооружится моей тростью, чтобы, не дай бог, он не пострадал от руки этого злодея! Терпеть не могу, когда меня окружают незнакомые личности, однако, если его ранят, мне придется нанимать в услужение какого-нибудь чужака.

– Что ж, я, пожалуй, выйду в сад, но можешь быть уверен, что там никого нет, – сказал Никки. – Даже если там кто-то был, он давно сбежал!

– Ступай и убедись в этом, – велел брату Карлайон и кивнул миссис Барроу, которая принесла в тазике воды и несколько полосок старой простыни. – Благодарю вас, миссис Барроу, это все.

После того как она вышла из комнаты, его светлость вновь склонился над Элинор и спросил:

– Где у вас болит?

Она слегка повернула голову на подушке и осторожно поднесла руку к затылку. Но даже легкое прикосновение заставило ее поморщиться, и девушка, открыв глаза, сказала:

– Вот здесь! Я уже чувствую огромную шишку под пальцами!

– Вы позволите приподнять вас, чтобы ею можно было заняться? – спросил он, вновь просовывая руку ей под плечи.

Элинор смиренно промолчала, но, должно быть, голова у нее кружилась, потому что она обессиленно привалилась лбом к его руке. Мисс Бекклз уже намочила холодный компресс и хотела сама приложить его, однако Карлайон забрал у нее мокрую ткань и бережно поднес к ушибу. Элинор, вздохнув с облегчением, пробормотала:

– Благодарю вас. Вы очень добры.

– Если кто-нибудь еще раз позовет ко мне Кроули, я прикажу ему составить смесь нашатырного спирта с водой, – сказал Френсис. – Два стакана, пожалуй, потому что один понадобится мне самому. У меня ужасно дрожат руки, и мне по-прежнему нездоровится. Сама мысль об этом кошмарном насилии, да еще после того потрясения, что я испытал совсем недавно, – это для меня уже слишком. Если бы я не смог оказать помощь миссис Шевиот, пусть и небольшую, то, пожалуй, даже пожалел бы о том, что вообще вышел из своей комнаты. Но я счел правильным хотя бы попытаться, и сделал то, что считал нужным. Окна в моей комнате закрываются очень плохо: из них так и тянет сквозняком, поэтому пребывание там не пошло бы мне на пользу.

– Выпейте еще немного бренди, миссис Шевиот, – предложил Карлайон Элинор и вновь взял в руки бокал, не обращая на Френсиса ни малейшего внимания.

– Нет, я больше не хочу! – простонала она.

– Согласен, но от него вам станет лучше. Пейте!

Девушка нетвердой рукой приняла бокал и сделала крохотный глоток, едва слышно пробормотав:

– Я уверена, что у меня пробита голова!

– А я уверен в том, что ничего подобного не произошло, – возразил его светлость. – Голова у вас наверняка кружится и очень сильно болит, но это – всего лишь ушиб.

– Мне следовало бы догадаться, что вы непременно скажете что-нибудь гадкое.

– Разумеется, следовало бы, потому что вам прекрасно известно – я начисто лишен сострадания. Ну вот, вам уже стало лучше! Судя по вашим разговорам, вы вновь становитесь самой собой.

– Если бы у меня не так сильно кружилась голова, я бы высказала вам все, что давно собиралась! Вы использовали меня самым отвратительным образом!

– Потерпите немного, и уже совсем скоро расскажете мне, каким образом я это сделал, – успокаивающим тоном отозвался он.

– Я предупреждала вас, что меня, скорее всего, найдут убитой в собственной постели!

– Действительно, предупреждали, но пока ведь такого не случилось и вряд ли случится в дальнейшем.

– Знаете, Карлайон, – заявил Френсис, неверным шагом подходя к столу, – я очень рад тому, что вы рассуждаете столь уверенно, однако отнюдь не разделяю ваших радужных надежд! Я удивляюсь вашему спокойствию при мысли о том, что, как мне рассказывали, вот уже во второй раз какой-то грабитель вламывается в дом и совершает акт жестокого насилия! Клянусь честью, я даже завидую вашему самообладанию, честное слово! – Он вновь наполнил свой бокал и поднес его к губам, когда в комнату вернулся Никки.

– Как, ты все еще пьешь и набираешься смелости? – презрительно осведомился юноша. – Можешь не волноваться! В саду никого нет, и Баунсер до сих пор не вернулся. Как вы себя чувствуете, кузина Элинор? Вам уже лучше?

– О да, спасибо! Мне уже намного лучше. Можете больше не прижимать компресс к моей голове, милорд, потому что я в состоянии проделать это сама.

– Любовь моя, позволь, я намочу его снова, а потом забинтую, чтобы он держался на месте, – взмолилась мисс Бекклз, взволнованно переминавшаяся с ноги на ногу у изголовья дивана.

– Кузина Элинор, было ли это окно открыто, когда вас ударили по голове? – спросил Никки.

– О нет! То есть я не помню, чтобы оно было открыто. Ветер дул как раз с этой стороны дома, и я, пожалуй, заметила бы это. А что, ты обнаружил его открытым?

– Да, распахнутым настежь, а занавеска над ним была частично сорвана!

Девушка, вздрогнув, со страхом взглянула в сторону окна.

– Ты меня пугаешь! – сказала она. – Неужели кто-то сбежал через него? Но как тогда он проник в дом? Я ведь ничего не слышала, пока мне не показалось, что за спиной у меня скрипнула половица. Бекки, ты ведь закрыла дверь за собой, когда уходила отсюда, не так ли? Я бы наверняка услышала, если бы кто-нибудь открыл ее!

– О нет, любовь моя! – возразила мисс Бекклз, бережно обматывая бинтом компресс. – Пожалуй, ты бы ничего не услышала, потому что я смазала петли мылом! Помнишь, они так ужасно скрипели, а для борьбы с этим нет ничего лучше мыла!

– Кто-нибудь подумал о том, чтобы проверить, не пропало ли что-нибудь ценное в доме? – спросил Френсис. – Мне не хотелось бы выставлять себя слишком умным, но я действительно полагаю… Хотя, если вы не видите в этом ничего страшного, прошу вас, пусть мои предположения не довлеют над вами!

Поскольку на него и так никто не обращал внимания, эта просьба явно казалась излишней. Никки хмурился, погруженный в собственные мысли; мисс Бекклз завязывала узел на повязке; страдалица лежала с закрытыми глазами, а Карлайон стоял рядом с диваном, глядя на нее.

Первым молчание нарушил Никки.

– Убей меня бог, я не понимаю, как это могло произойти! – внезапно провозгласил он.

– Полагаю, я все это выдумала, – пробормотала Элинор.

– Я всего лишь хочу сказать, что не представляю, для чего кому-то могло понадобиться бить вас по голове, кузина. Чем вы, кстати, были заняты?

– Ничем, – слабым голосом ответила она. – Я писала письмо, которое потом и отложила в надежде, что лорд Карлайон франкирует его для меня.

– Я непременно это сделаю, но не мучайте себя сейчас, миссис Шевиот.

– Да, но в этом же нет никакого смысла! – упорствовал Никки. И вдруг взгляд его остановился на сложенной описи, все еще лежащей на коврике перед камином. Он мгновенно завладел ею. – А это что такое? «…Шесть пар льняных простыней, с монограммой, в хорошем состоянии. Еще четыре таких же слегка надорваны…»

– Это всего лишь инвентарный список постельного белья, который Бекки только что передала мне. Должно быть, я держала его в руке, но в точности не помню. Я подошла к каминной полке, чтобы попытаться завести часы, однако дверца была заперта, и, думаю – да, теперь я в этом уверена, – я вновь взяла в руки список, собираясь убрать его в надежное место, когда кто-то ударил меня сзади по голове!

Никки уже хотел было выпалить что-то, а глаза его засверкали воодушевлением, но тут он поймал настойчивый взгляд Карлайона и мгновенно сник, покраснев до корней волос, словно ему вдруг стало ужасно стыдно. Однако его смущение продолжалось недолго, поскольку в этот самый момент в комнату заглянул Барроу, дабы со своей обычной бесцеремонностью заявить, что на подъездной аллее показалась двуколка доктора.

Брови Карлайона приподнялись в легком удивлении, но его светлость ограничился лишь тем, что сказал:

– Он как раз вовремя. Попросите его немедленно войти, Барроу!

– Да-да, конечно! – подхватил Френсис. – Я, разумеется, готов уступить пальму первенства миссис Шевиот, однако вы должны знать, что вообще-то он приехал осмотреть меня, дорогой Карлайон. Я подхватил фолликулярную ангину на похоронах бедного Евстасия; у меня возникала мысль, что это может случиться, потому что дул пронизывающий ветер, и я ничуть не удивлюсь, если сырость дала о себе знать, пока мы стояли у той разверстой могилы. Я всю ночь буквально не сомкнул глаз, поверьте мне, потому что боялся, что и у меня начнется нервный тик. На меня столько всего свалилось в последнее время! А теперь еще и нынешнее потрясение, а ведь я пока что не успел оправиться от шока, вызванного известием о смерти моего бедного дорогого Луи! Но я не желаю выглядеть законченным эгоистом, и пусть добрый доктор – хоть он и несколько старомоден, но наверняка способен выписать мне камфарную настойку опия, которая не отравит меня, – первым делом все же осмотрит миссис Шевиот.

К тому времени как его светлость закончил свою жертвенную речь, доктор уже оказался в комнате и поклонился Карлайону. Френсис вяло повел рукой в сторону дивана, сказав:

– Будьте добры сначала осмотреть миссис Шевиот, сэр, прежде чем подниметесь ко мне в комнату. Я оставляю вас, мадам, с пылкой надеждой, что вы поправитесь в самом скором времени. А, Барроу, пришлите мне Кроули, прошу вас! Мне понадобится его помощь, чтобы подняться по лестнице. Право же, не понимаю, почему его до сих пор нет рядом. Какое бессердечие с его стороны! Это уже переходит все границы!

Доктор в немом изумлении уставился ему вслед, после чего обратил вопросительный взор на Никки.

– Да-да, именно этого типа вы и должны были выпроводить восвояси из дома, – откровенно заявил юноша.

Вмешался Карлайон, негромко сказав:

– Вы появились в самый нужный момент, Гринлоу. Миссис Шевиот упала и сильно ударилась головой. Прошу вас облегчить ее страдания! С вашего позволения, мадам, я ненадолго вас оставлю.

При этих словах его светлости девушка открыла глаза.

– Лорд Карлайон, если вы уедете из этого дома до того, как я успею поговорить с вами, это будет самым чудовищным поступком, о котором я когда-либо слышала или который полагала возможным – даже от вас! – без обиняков заявила она.

– У меня нет таких намерений, миссис Шевиот. Я вернусь после того, как Гринлоу сделает для вас все, что в его силах. Идем, Никки!

Юноша позволил увести себя из комнаты. Его явно распирало от желания сообщить нечто очень важное, и, едва дождавшись, когда они с братом окажутся в гостиной, он, плотно прикрыв дверь, выпалил:

– Нед! Я понял! Ты был прав!

– В самом деле? В чем же?

– В том, когда сказал, что Френсис опасен, вот в чем! Это же ясно как божий день! Признаюсь, поначалу я не понял, для чего ему это понадобилось, но как только обнаружил тот список, то сразу же вычислил его! Проклятье, как же вовремя ты остановил меня, иначе я уже готов был бросить ему в лицо свои подозрения! Понимаешь, я был настолько удивлен, что едва соображал, что делаю. Впрочем, по моему мнению, большой беды все равно не было бы!

– Я склонен согласиться с тобой. Собственно… Однако продолжай, Никки, прошу тебя!

– Я совершенно уверен в том, что именно Френсис огрел кузину Элинор по голове! Не представляю, правда, как такому слабаку это удалось, но…

– Полагаю, он мог воспользоваться пресс-папье со стола.

– Как? Значит, ты тоже догадался обо всем?

– Нет, но я не заметил ничего другого, что могло бы подвернуться ему под руку, когда он вошел в комнату.

– Боже милостивый, выходит, ты сразу подумал об этом и успел осмотреться? Надо же, а мне и в голову такое не пришло, хотя, пожалуй, я бы тоже додумался до этого рано или поздно. Однако послушай, что я тебе скажу, Нед! Ты же еще не знаешь всего!

– Я весь внимание. Естественно, мне уже известно, что от тебя избавились, отправив за доктором.

– Да, меня… Правда, это была моя собственная идея, но, пожалуй, он бы придумал что-нибудь иное, если бы я послал вместо себя грума. Скорее всего, он рассчитывал, что за Гринлоу отправлюсь все-таки именно я, когда сказал, что следует послать за доктором. Но вся штука в том, Нед, что он утверждал, будто слишком плохо себя чувствует, чтобы выйти из комнаты, и даже заставил мисс Барроу приготовить ему желе из маранты, а на завтрак согласился съесть лишь ложку овсянки – какая чушь! А потом, едва убрав меня с дороги и зная, что Баунсер удрал на охоту – хотя мне кажется, здесь ему просто повезло, но, быть может, он надеялся, что я прихвачу Баунсера с собой, – во всяком случае, его задумка удалась, и он успешно избавился от нас обоих. Женщины, кстати, были заняты какими-то своими домашними делами, как всегда в этот час, хотя я не представляю, где они вечно находят себе какую-нибудь работу, и вот тогда-то вниз и сошел мистер Френсис, в твердой уверенности, что ему никто не помешает. Он неслышно прокрался в библиотеку и что же там увидел?

– Миссис Шевиот с точно таким же документом в руке, какой ищет он сам.

– Вот именно! Он наверняка решил, что она нашла его случайно, быть может, в том самом письменном столе, в каком-нибудь потайном отделении, которое, как мне казалось, там обязательно должно быть. В любом случае, он просто обязан был отнять его у миссис Шевиот и потому ударил ее по голове. Проклятье! Дорого бы я дал за то, чтобы увидеть выражение его лица в тот момент, когда он понял, что это – всего лишь перечень рваных простыней и дырявых полотенец! А еще по моим расчетам, Нед, выходило, что как раз в эту минуту я сам вошел в холл и громко окликнул кузину Элинор. Скорее всего, он сообразил, что я направлюсь именно в библиотеку, так что времени сбежать у него уже не оставалось, и тогда он распахнул окно и устроил весь этот беспорядок, стараясь внушить нам, будто кто-то выпрыгнул в сад, и разбросал подснежники вокруг кузины Элинор, и…

– В самом деле? Здесь он, пожалуй, поспешил, – сухо заметил Карлайон.

– То есть? А, понимаю! – со смехом отозвался Никки. – Нет, просто он выплеснул ей на лицо воду из кувшина, в котором они стояли, чтобы я решил, будто он старается привести ее в чувство. У меня, разумеется, и мысли такой не возникло, уж не настолько я туп! Но что, если бы это действительно оказался тот документ, Нед, а мне бы не случилось войти в этот самый момент?

– Полагаю, он бы вновь отправился к себе в постель, – сказал Карлайон.

– Очень может быть, – согласился Никки. – А еще я думаю, что тогда обвинить его нам было бы не в чем. Хотя… Впрочем, какое это имеет значение, если мы всегда знали, каков он на самом деле? Главное теперь – понять, что он намерен делать дальше!

– Действительно, что?

– Нед, у тебя есть какие-нибудь предположения? – с подозрением осведомился Никки.

– Да, у меня всегда есть много чего.

– Перестань дразнить меня! Дело слишком серьезное!

– Ты несокрушимо прав, а вот, кстати, и Гринлоу выходит из библиотеки. Отведи-ка его в комнату Френсиса, – попросил Карлайон, направляясь к двери.

– Нед, если ты мне ничего не скажешь, я тебе этого никогда не прощу! Ты всегда все знаешь!

– Да, Никки, но, по твоему мнению, я знаю все только потому, что никогда не говорю тебе того, в чем не уверен окончательно, – ответил Карлайон, с легкой улыбкой глядя на брата. – Какой удар понесло бы мое тщеславие, если бы я обнаружил, что могу ошибаться столь же легко, как и все прочие! Так что подожди немного, пока я не уверюсь окончательно. А сейчас мне надо идти к миссис Шевиот.