Оказалось, что миссис Шевиот уже достаточно пришла в себя, чтобы сесть. Голову ее покрывала куда более профессиональная повязка, и она с отвращением потягивала какую-то даже на вид мерзкую жидкость. Завидев Карлайона, девушка сумела выдавить слабую улыбку, но по тому, что лицо ее заливала смертельная бледность, было видно – она потрясена случившимся. Впрочем, некоторая живость ума к ней, несомненно, вернулась, потому что не успел Карлайон сделать и двух шагов, войдя в комнату, как она бесстрастным тоном произнесла:

– Я именно сейчас вспомнила, как вы уверяли меня, будто я могу быть совершенно спокойна насчет того, что замужество за вашим кузеном мне ничем не грозит. Хотелось бы знать, милорд, какие еще напасти вы имели в виду?

Он, улыбнувшись, спросил:

– Я действительно так говорил?

– И еще много неправды среди прочего. Собственно, вы открытым текстом заявили, что спасаете меня из лап миссис Мейклсфилд, дабы обеспечить мне покой и процветание до конца моих дней. Еще никогда меня не обманывали столь жестоко!

– А мне хотелось бы знать, почему вы все время вспоминаете миссис Мейклсфилд? – осведомился он.

– О! Знаете ли, человеку присуще мысленно возвращаться к тому хорошему, что могло бы с ним приключиться!

– Любовь моя! – с тревогой вмешалась в разговор мисс Бекклз. – Отчего бы тебе не подняться наверх и не лечь в постель, как и советовал славный доктор Гринлоу? Я знаю, что у тебя болит голова, а ведь он дал тебе настойку опия, чтобы ты заснула, помнишь?

– Да, дорогая Бекки, я непременно поднимусь к себе, но все настойки на свете не принесут мне сна, пока я не получу возможность поговорить с его светлостью. Ты же ступай и попроси Мэри положить мне в постель горячий кирпич, а я вскоре присоединюсь к тебе!

Мисс Бекклз замялась в нерешительности, явно не зная, как поступить, но тут вмешался Карлайон и заверил ее, что через несколько минут лично проводит миссис Шевиот наверх; посему, оставив нюхательные соли в пределах досягаемости и настоятельно напомнив Элинор, чтобы та не забыла допить настойку, старушка наконец выскользнула из комнаты.

– Итак, миссис Шевиот? – сказал Карлайон, подходя к камину и наклоняясь над огнем, чтобы согреть руки. – С вами случилось неприятное происшествие и, боюсь, вину за него вы возлагаете на меня.

– Откуда у вас могли взяться столь нелепые мысли? – неискренне подивилась вслух вдова. – Насколько я понимаю, со вчерашнего дня вы пребывали в Лондоне!

– Ого! Вот, значит, в чем дело? Но мне показалось разумным съездить в Лондон, и вы должны признать, что я постарался вернуться к вам как можно скорее.

– Я ничего не намерена признавать в том, что касается вас. Откуда я знаю, быть может, вы ездили в Лондон для того, чтобы снять там мерку для новой пары сапог!

– Нет, не для этого, но, если я расскажу вам о цели своей поездки, вы можете счесть ее пустяковой. – Выпрямившись, лорд с улыбкой заметил: – Вы очень рассержены на меня за то, что я вас покинул, сударыня?

Миссис Шевиот почувствовала, что краснеет, и поспешила ответить:

– Рассержена? Ничуть не бывало! Особенно когда вы оказались настолько заботливы, что сообщили Никки, будто полагаете мистера Френсиса Шевиота опасным человеком! Наоборот, я думаю, должна быть вам благодарна за столь своевременное предупреждение, а в том, что теперь на голове у меня красуется шишка величиной с куриное яйцо, виновата я сама!

– Очень жаль, что Никки не умеет держать язык за зубами, – заметил его светлость. – Не думаю, будто Шевиот может представлять для вас опасность, сударыня.

Миссис Шевиот подкрепилась очередным глотком настойки.

– Ну, разумеется, все это я выдумала! – сказала она. – И меня никто не бил по голове!

Он, рассмеявшись, заметил:

– Вы придаете этому факту слишком большое значение, миссис Шевиот. Да, вы напуганы, что вполне естественно, однако особого вреда вам не причинили и вряд ли вам грозят дальнейшие неприятности.

– Что?! – воскликнула она. – Нет, вы поистине невыносимы! Не причинили мне особого вреда! Дальнейшие неприятности! Хотела бы я знать, в каких выражениях вы опишете мое убийство?

Он после паузы коротко обронил:

– Мы обсуждаем не убийство, сударыня.

– Нет, вы будете обсуждать именно его, если и далее станете удерживать меня в этом ужасном доме против моей воли!

– Вздор! Если вас ударил Френсис Шевиот, а я полагаю, это действительно так, то, смею заметить, это было последнее, чего он хотел.

– Постараюсь утешиться таким соображением! Но почему ему вообще пришлось делать что-либо подобное?

Поколебавшись, его светлость ответил:

– Вы держали в руке сложенные листы бумаги, которые могли оказаться теми самыми документами, заполучить которые он стремился во что бы то ни стало.

Элинор молча смотрела на Карлайона, прижав пальцы к виску.

– И что же, теперь мне нельзя брать бумаги в руки из страха, что меня опять могут ударить сзади по голове? Милорд, это чудовищно! Смею заметить, до сегодняшнего дня он не менее полудюжины раз видел меня с бумагами в руке!

– Да, очень может быть, но…

– Но что? – требовательно спросила она, когда он, оборвав себя на полуслове, повернулся к камину, чтобы помешать угли.

– Быть может, это испугало и насторожило его, и он пришел к неверным выводам. Каков бы ни был ответ, клянусь честью, я не верю, будто вам грозит опасность!

Воцарилась тишина; Элинор смотрела на Карлайона, и во взгляде девушки читалась неуверенность. Но вот выражение его лица смягчилось, и он сказал:

– Мое бедное дитя, вам и впрямь пришлось несладко в Хайнунз, и я – негодяй, если удерживаю вас здесь. Хотите, я отвезу вас и мисс Бекклз в Холл?

При этих его словах краска вновь бросилась ей в лицо; девушку вдруг охватило непреодолимое желание расплакаться, и она прибегла к показной храбрости, чтобы сдержать слезы.

– Как, и оставить этого типа спокойно шарить в доме? Нет уж, благодарю покорно! Надеюсь, я не настолько пала духом, сэр! А если стану жертвой, то, следовательно, так было предопределено свыше, и я рассчитываю, что вы установите достойный надгробный памятник на моей могиле!

– Можете на меня положиться! – с улыбкой ответил он и протянул ей руку. – Следовательно, мы договорились, и вы остаетесь здесь.

Девушка вложила в его руку свою ладонь.

– Договорились. Однако сколько еще мне придется терпеть это создание наверху? – спросила она.

– Я ничуть не удивлюсь, если вы избавитесь от него быстрее, чем ожидаете. Прошу вас, не изводите себя мыслями о нем.

Элинор внимательно всматривалась в лицо Карлайона.

– Но он уедет отсюда, не получив того, за чем приезжал, сэр? – сказала она.

– Надеюсь, его можно будет убедить сделать именно так.

– И вы сами убедите его? – спросила она.

– Очень может быть. Я постараюсь предпринять все, что в моих силах. Он слишком долго причинял вам беспокойство.

Элинор согласилась с его светлостью, но, немного поразмыслив, добавила:

– Тем не менее, даже если он поступит именно так, кто может знать, какие напасти поджидают меня в будущем?

– Никаких, клянусь честью.

– Все это очень мило, милорд, однако я часто подмечала огромные отличия между вашими представлениями о напастях и моими собственными. Вы хоть когда-нибудь приходите в замешательство?

– Очень часто.

Она, насмешливо улыбнувшись, заметила:

– Не сочтите меня чрезмерно дерзкой, милорд, если я скажу, что подобное признание создает у меня весьма странное представление о том образе жизни, который вы ведете в Холле. Поскольку ко всем тем шокирующим и ужасным событиям, произошедшим на прошлой неделе, начиная со смерти вашего кузена от рук Никки и заканчивая открытием, будто вам довелось столкнуться с опасной изменой, вы отнеслись как к самым обычным и пустяковым. Такие вещи, очевидно, не способны нарушить ваше самообладание! Я вам завидую!

– Видите ли, – задумчиво проговорил Карлайон, – обе мои сестры, да и мой брат Гарри, постоянно совершали столь невероятные поступки, что, пожалуй, я просто уже отвык удивляться чему-либо.

Она, рассмеявшись, с трудом поднялась на ноги. Он взял ее под локоть, чтобы поддержать, и довел до двери. Девушка рассталась с Карлайоном в холле, отклонив его предложение сопроводить ее наверх.

– Со мной все в порядке! – сказала она. – Надеюсь, вы больше не намерены уезжать в Лондон?

– Нет, похоже, на ближайшие дни я прочно застрял в Сассексе. Если вы пожелаете поговорить со мной, вам достаточно лишь прислать весточку в Холл. Могу ли я еще раз уверить вас в том, что больше нет ни малейших оснований для беспокойства?

Элинор насмешливо взглянула на Карлайона, однако, поскольку в этот момент на верхней площадке лестницы появился доктор, ничего не ответила, а стала подниматься по ступенькам, опираясь на поручни, и сказала:

– Вы хотите выбранить меня, доктор Гринлоу, но, как видите, я уже иду к себе в комнату, а всю ту ужасную смесь я выпила!

– Я рад, мадам; уверяю вас, она пойдет вам на пользу. Если вы не возражаете, я заеду к вам завтра, чтобы взглянуть, как у вас идут дела.

Элинор поблагодарила его; он подождал, пока она не пройдет мимо, и тогда сошел по лестнице вниз, где в холле стоял Карлайон.

– Если вы простите старика, который знает вас с самой колыбели, милорд, – без обиняков заявил Гринлоу, – то я не понимаю, каким образом леди умудрилась заработать шишку на голове, но, бьюсь об заклад, здесь что-то нечисто!

– А я готов простить вас, однако если это упрек, то он прозвучал не по адресу. Будьте уверены, к ушибу миссис Шевиот я не имею ни малейшего отношения.

Доктор, мрачно улыбнувшись, заметил:

– Очень хорошо, милорд, надеюсь, я знаю, как нужно держать язык за зубами.

– Что вы можете сказать о состоянии миссис Шевиот?

– О, с ней все будет в порядке! Кто-то нанес ей сокрушительный удар по голове – что бы вы ни говорили насчет того, что она упала и ударилась сама, милорд.

– А ваш второй пациент?

Доктор возмущенно фыркнул:

– Я не обнаружил у него ничего серьезного, за исключением несомненного нервного возбуждения. Я прописал ему несколько капель лауданума, а вот что касается больного горла, то никаких симптомов нет! – Взглянув на Карлайона из-под насупленных бровей, он добавил: – Мастер Никки хотел, чтобы я напугал мистера Шевиота сказкой о вспышке оспы в деревне, но можете передать своему брату, милорд: то, что случилось в Хайнунз, внушило Френсису несомненное отвращение к этому месту, и, как я полагаю, он более не намерен надоедать миссис Шевиот своим присутствием. Что же касается самого мастера Никки, то вашей светлости, наверное, будет приятно узнать, что я сегодня осмотрел его, когда он разыскал меня, и обнаружил, что рана его заживает успешно.

– Благодарю вас, доктор! Он всегда быстро поправляется.

– К счастью для него! – с язвительной улыбкой согласился Гринлоу. – Он сообщил мне, что у вас ненадолго останавливались милорд и миледи Флинт. Надеюсь, миледи пребывает в своем обычном добром здравии?

Доктор задержался еще на несколько минут, расспрашивая о здоровье остальных членов семейства Карлайонов, после чего надел пальто и откланялся. Карлайон же вернулся в библиотеку.

Здесь четверть часа спустя его и застал Никки. Юноша вошел, озабоченно хмурясь; он сообщил, что не обнаружил Баунсера в окрестном парке, хотя подзывал пса свистом и голосом.

– Боюсь, – сказал Никки, – Баунсер забрел на земли сэра Мэттью.

– В таком случае тебе лучше забрать его оттуда, не теряя времени, – посоветовал брату Карлайон.

– Да, я знаю, и очень опасаюсь, что он мог угодить в силки либо же его подстрелил один из этих дикарей-смотрителей. Ведь сэр Мэттью клялся, что прикажет им застрелить моего пса, если Баунсер вздумает охотиться на его кроликов или птичек…

– Я не думаю, что он унизится до этого, но тебе действительно лучше немедленно отправиться на его поиски, иначе ты впадешь в немилость сэра Мэттью.

– Меня это решительно не волнует, лишь бы только Баунсер не попал в беду. Помнишь, Нед, он однажды застрял в лисьей норе и его пришлось буквально выкапывать оттуда. Откровенно говоря, мне не терпится отправиться на поиски собаки прямо сейчас. Что ты на это скажешь?

– Скажу, что полностью согласен с тобой.

– Да, но как быть с Френсисом Шевиотом? – напомнил брату Никки.

– Я уверен, Баунсер важнее Френсиса Шевиота.

– Я тоже так думаю! Да он стоит целой дюжины Шевиотов! Подумать только, Нед, он лает на Френсиса, лишь завидев его! А я же Баунсера этому не учил! Он у меня такой умный! Но я все равно не позволю ему укусить Френсиса, ведь кузен – невероятно злобный тип, поэтому неизвестно, что из того выйдет. И теперь мне больше всего хочется, чтобы Баунсер вернулся!

– Насколько я его знаю, вряд ли он вернется раньше полуночи.

– Нед, я не могу сидеть здесь сиднем, предполагая, что он мог угодить в какую-нибудь ловушку!

– Мой мальчик, не вижу причин, которые бы принуждали тебя к этому.

– Очень хорошо. Я иду за ним. Но предупреждаю тебя, Нед: не исключено, пройдет несколько часов, прежде чем я отыщу Баунсера, а пока меня не будет, Френсис вполне может выкинуть очередной фокус!

– Едва ли.

– Разумеется, – обиженно заявил Никки, – если ты намерен и далее держать меня в неведении, можешь ничего не говорить, но это нечестно с твоей стороны, так и знай!

Не получив иного ответа на свой крик души, кроме изумленного взгляда, он удалился преисполненной достоинства походкой в направлении угодий сэра Мэттью Кендалла и вскоре исчез из виду. Карлайон же вышел из библиотеки, приказав Барроу подать свой экипаж к крыльцу. Мисс Бекклз застала его в холле в тот момент, когда он натягивал перчатки, и неуверенно, но с явной тревогой поинтересовалась:

– Вы покидаете нас, милорд?

Он, улыбнувшись, кивнул.

– Осмелюсь предположить, вам более нет нужды оставаться здесь, сэр? – продолжала она.

– Ни малейшей. Я уже просил миссис Шевиот не придавать никакого значения тому, что с ней произошло сегодня.

– Я уверена, если вы полагаете, будто здесь ей не грозит опасность, милорд, значит, так оно и есть, – простодушно заключила старушка.

В глазах его светлости вспыхнуло изумление, однако он оставил ее слова без ответа, после чего, поклонившись, сказал:

– Вы очень добры, мисс Бекклз.

– О нет! Напротив, это вы, милорд… Я перед вами в неоплатном долгу! Такое неусыпное внимание! Непрестанная забота о нашем удобстве! Я уверена, мы можем безоглядно положиться на суждение вашей светлости. А что касается… В общем, я уверена! А когда миссис Шевиот пребывает в расстройстве и замешательстве, я все время повторяю ей: «Имей в виду, любовь моя, вот приедет его светлость, и все сразу же наладится!».

На лице лорда появилось унылое выражение.

– И что же обычно отвечает в таких случаях миссис Шевиот, мадам? – спросил Карлайон.

Бедная старушка покраснела и принялась бормотать в ответ что-то бессвязное, из чего можно было заключить: хотя миссис Шевиот обладает проницательным и острым умом – в отличие от большинства женщин! – затруднительное положение, в коем она пребывает, не могло не сказаться на ее настроении.

– Боюсь, миссис Шевиот не слишком высокого мнения о моих организаторских талантах, – заметил он.

– Ох, милорд, не обращайте внимания… Иногда она в запале говорит вещи, которых совсем не… Но ведь ваша светлость все прекрасно понимает! Полагаю, мне нет нужды извиняться перед вами за случайную и непреднамеренную живость характера миссис Шевиот!

– Ни в коем случае, – согласился Карлайон. – Она сильно меня ругает?

– Ну вы же знаете ее склонность к добродушным насмешкам, милорд! – простодушно ответила мисс Бекклз. – Да и в последнее время она вся издергалась, бедняжка! В этом ведь нет ничего удивительного! Однако она полагает, что сможет справиться со всеми невзгодами сама, безо всякой помощи, и питает стойкую неприязнь к любым авторитетам, посему у меня лично не вызывает сомнений, что спокойно она будет чувствовать себя, только если ваша светлость возьмется наставлять ее в том, как ей следует поступить.

Карлайон, протянув компаньонке Элинор руку, сказал:

– Благодарю вас. Я целиком полагаюсь на вашу любезность и посредничество, мисс Бекклз. До свидания! Завтра я вновь приеду в Хайнунз.

Он удалился, а она вопросительно уставилась ему вслед.

Уже меньше чем через час, удостоверившись, что Элинор погрузилась в глубокий и здоровый сон, мисс Бекклз сошла вниз с намерением попросить миссис Барроу прислать в гостиную поднос с чаем и бутербродами с маслом. Компаньонка миссис Шевиот сознавала, что события сегодняшнего утра изрядно утомили ее. Но уже в следующий миг старушка застыла в немом изумлении, глядя на Френсиса Шевиота, стоящего в холле и кутающегося в свою подбитую мехом накидку, с толстым шарфом вокруг шеи и шляпой в руках. Слабым голосом он давал Барроу какие-то указания, но обернулся, заслышав шаги старой гувернантки на лестнице, и заметил:

– А, я рад возможности обратиться к вам, мадам! Я бы ни за что не послал за вами, поскольку вы могли ухаживать за бедной миссис Шевиот, но рад тому, что вы пришли сами, чрезвычайно рад! А как чувствует себя наша страдалица?

– Миссис Шевиот спит, сэр, благодарю вас, – ответила мисс Бекклз, приседая перед ним в коротком чопорном реверансе.

– Как и можно было надеяться. «…Сон – это чудо матери-природы…», ну, вы понимаете. Ни за что на свете мне не хотелось бы ее беспокоить!

– Подобное даже не пришло бы мне в голову, сэр! – наивно ответила она.

– Так я и знал, что вы согласитесь со мной! Но, увы, приличия требуют, чтобы я распрощался с ней! Насколько трудно иногда бывает решить, как следует поступить!

– Вы… вы покидаете нас? – пролепетала она, не веря своим ушам.

– Увы! Как бы мне ни хотелось проявить внимание к дорогой миссис Шевиот, мое дальнейшее пребывание в Хайнунз сопряжено со значительными неудобствами. Мои нервы и так уже изрядно пострадали, мадам: мне решительно невозможно более здесь оставаться. Своей кузине я уже ничем не помогу. – Он приподнял одну пухлую белую руку. – Да, да, я знаю, что вы скажете! Мудро ли я поступаю, подвергая свое здоровье тем опасностям, коими грозит путешествие в столь ненастную погоду? Все это, безусловно, справедливо, но я убежден, что должен предпринять подобную попытку. А если Кроули еще и укутает меня хорошенько, а я закрою шарфом рот, можно надеяться, что ничего дурного со мной не случится – во всяком случае, ничего непоправимого!

Мисс Бекклз была невероятно рада узнать, что он наконец-то покидает Хайнунз, поэтому неподобающе поспешно согласилась с ним, отчего Френсис недовольно нахмурился и мягко напомнил ей: неблагоприятное влияние восточного ветра нельзя недооценивать ни в коем случае. Она же ответила: надеется на то, что ветер не окажется таким уж восточным, как он опасается.

– Но вы не можете отправляться в путь на голодный желудок, сэр! О боже, уже час пополудни! Сегодня случилось столько всего, что я и не заметила, как пролетело время! Я немедленно пошлю кого-нибудь на кухню!

– Вы очень добры, мадам, однако если я собираюсь добраться до Лондона к ужину, то должен выехать немедленно. А в своем нынешнем состоянии обед в гостинице мне категорически противопоказан. Иначе я не могу отвечать за последствия! За моей каретой уже послали; право же, не понимаю, почему она до сих пор не ждет меня у дверей, но этим типам, очевидно, нравится понапрасну терять время! Интересно, позаботился ли Кроули о том, чтобы положить мне в ноги горячий кирпич? И куда запропастился Барроу? А, он ушел за часами, как я и просил его! Мисс Бекклз, я долго ломал голову над тем, как мне отблагодарить мою добрую хозяйку, поскольку не привык нарушать правила приличия! Эти часы столь раздражали ее тем прискорбным фактом, что всегда показывали одно и то же время – без четверти пять! Очень красивые ходики, но как это похоже на моего бедного кузена Евстасия – оставить их сломанными! Однако я сам отдам их в починку, и мой личный часовщик непременно исправит их, мадам! Никому другому я их не доверю, потому что, знаете ли, встречаются личности, которые не столько чинят, сколько ломают. Прошу вас, передайте миссис Шевиот, что ее часы вернутся к ней в полной исправности, причем в самом скором времени! А вот и Барроу! Пожалуйста, аккуратно положите их в мой экипаж, Барроу! А вы, мисс Бекклз, передайте миссис Шевиот мои наилучшие пожелания и, разумеется, самые искренние извинения за то, что я не простился с ней лично. Надеюсь, она извинит меня! А в том, что оценит мое стремление еще до темноты оказаться под собственной крышей, я нисколько не сомневаюсь. Ведь она обладает необыкновенным тактом и чуткостью! Я счастлив думать, что столь исключительная женщина стала членом нашей семьи. Ах, и дорогой Николас! Где он, кстати? Очаровательный юноша, особенно если перерастет свою привязанность к свирепым дворнягам! Барроу, пошлите за мастером Николасом: я знаю, он пожелает проститься со мной, и ни за что на свете я бы не хотел обойти его вниманием!

– Мастер Ник отправился на поиски своей собаки, поэтому никто не знает, когда он вернется, сэр, – проворчал Барроу.

– Какое несчастье! Передайте и ему мои наилучшие пожелания, мисс Бекклз. Скажите ему, что я буду рад видеть его в любое время, если он пожелает почтить своим присутствием мою скромную городскую обитель! Но только без своего пса! Я испытываю крайнюю неприязнь к собакам! Это вы, Кроули? Моя карета наконец готова? Такое впечатление, что за ней пришлось посылать на край света! Мисс Бекклз, ваш самый покорный слуга! Не забудьте передать мои наилучшие пожелания и благодарность миссис Шевиот! Прошу вас, не трудитесь провожать меня до двери! Если вы простудитесь, я никогда не прощу себе этого!

Ошеломленная столь бурным потоком красноречия, мисс Бекклз смогла лишь вновь присесть в реверансе и заверить Френсиса, что его пожелания будут в точности исполнены. Он с поклоном вышел из дому, и Кроули подсадил его в карету, укутал несколькими пледами, а в ноги положил горячий кирпич, коим его снабдили на кухне.

– Скатертью дорожка! – проворчал Барроу, глядя вслед экипажу, удаляющемуся по подъездной аллее. – Как же мне осточертели его ужимки! А для чего ему понадобились те старые часы, мисс?

– Чтобы починить их для миссис Шевиот. Это крайне любезно с его стороны, и она будет очень рада!

– Починить их! – чрезвычайно неодобрительным тоном воскликнул Барроу. – Эти старые часы не ходят вот уже бог знает сколько лет! Я уж и не припомню, когда в последний раз слышал, как они тикают!

Было совершенно очевидно – ему не по душе мысль о том, что столь прекрасное положение вещей может быть нарушено. Мисс Бекклз сочла спор с ним бесполезным делом и лишь повторила: со стороны мистера Шевиота это было очень любезно. Гувернантка добавила, что, если миссис Барроу сможет приготовить чай, она будет ей чрезвычайно признательна, и Барроу отправился на кухню, ворча что-то себе под нос насчет незваных, да еще и навязчивых гостей.

Облегчение от осознания того, что Френсис наконец покинул Хайнунз, оказалось столь велико, что, выпив чаю и съев несколько бутербродов с маслом, мисс Бекклз позволила себе задремать перед камином. Ее разбудил Никки, вернувшийся домой около трех часов с печальным известием: ему пока не удалось отыскать Баунсера, несмотря на то что он обшарил всю территорию заповедника сэра Мэттью Кендалла и дважды столкнулся с его смотрителями.

– Однако я решил, что должен вернуться, дабы удостовериться, все ли здесь в порядке, – заявил он, – и не выкинул ли этот тип Шевиот какой-нибудь очередной фокус!

– Но ведь он уехал, дорогой мастер Никки! – заявила мисс Бекклз, поспешно поправляя капор на голове. – Какое счастье, не так ли?

– Уехал! – воскликнул юноша, словно громом пораженный.

– Да, и знаешь что? Я не думаю, что это он ударил бедную миссис Шевиот, ведь именно факт нападения на нее и укрепил его в решимости покинуть нас немедленно! Но я была сама не своя от счастья, потому что он мне не нравился, да и миссис Барроу начала выражать недовольство оттого, что ей приходилось регулярно готовить ему желе, так что я даже не осмеливалась показаться на кухне!

– Ну что ж, прекрасно! – заявил Никки, пожимая плечами и тут же морщась от боли, – полагаю, отныне это забота Карлайона, а не моя! Безусловно, я ужасно рад тому, что он уехал, так как теперь могу без помехи продолжить поиски Баунсера, чем и займусь с превеликим удовольствием, вместо того чтобы навязываться там, где моя помощь совершенно не требуется!

Мисс Бекклз в смятении подняла на юношу глаза.

– Боюсь, ты чем-то недоволен, дорогой Никки! – запинаясь, проговорила она.

– Недоволен? Ничуть не бывало! Я просто счастлив, мадам! Право же, я ценю Баунсера несколько выше Френсиса Шевиота! А если Карлайон будет спрашивать обо мне, можете передать ему, что я отправился по своим делам и понятия не имею, когда вернусь, но пусть он обо мне не беспокоится, потому что со мной ничего не произойдет!

Завершив свою исполненную горечи речь, он вышел из комнаты, оставив мисс Бекклз в трепетном предчувствии грядущих неприятностей, но решительно неспособную угадать, в чем они могут заключаться.

Было уже четыре часа пополудни, когда вниз сошла миссис Шевиот. Она по-прежнему выглядела бледной, однако мужественно заявила, что с ней уже все в порядке.

– Мне кажется, я проспала целый день! – сказала она. – Нет, правда, Бекки, голова у меня больше не болит – или, точнее, болит совсем немного, а это уже совершеннейшие пустяки!

– Любовь моя, тебе лучше бы оставаться в постели! И ты сняла повязку! Ну разве так можно, моя дорогая миссис Шевиот? Где же ваше благоразумие?

– Неужели тебе хочется, чтобы я расхаживала по дому в таком виде, словно пугало огородное? – запротестовала Элинор.

– Ничего подобного! И вовсе ты не была бы похожа на пугало огородное! Кроме того, тебя бы никто не увидел, кроме меня, любовь моя, потому что Никки отправился на поиски бедного Баунсера и сказал, что не знает, когда вернется. Я решительно теряюсь в догадках относительно того, какая муха его укусила, но он был явно чем-то сильно огорчен, когда заходил сюда примерно час назад.

– Вот как? Никки огорчен? Быть может, это мистер Шевиот разозлил его? Это несносное создание опять улеглось в постель? Я намерена сказать миссис Барроу, чтобы она больше не варила для него овсянку! Возможно, хотя бы это заставит его поскорее покинуть Хайнунз!

– Любовь моя, но в том нет никакой необходимости! Он и так уже уехал!

Элинор уставилась на старую гувернантку так, словно не могла поверить своим ушам.

– Бекки! Ты меня разыгрываешь!

– Я никогда не позволила бы себе такого глупого розыгрыша! Он заявил, что больше не может оставаться здесь после того, что произошло с тобой нынче утром. Должна сказать, я сочла это малодушием с его стороны и недостойным мужчины поступком, но при этом была так рада распрощаться с ним, что не стала чинить ему ни малейших препятствий!

– Только этого еще не хватало! Однако это же прекрасно! Это все – заслуга Карлайона! Он сам сказал мне, что мистер Шевиот может уехать куда раньше, чем я ожидаю! Интересно, как ему это удалось? Положительно, он начинает мне нравиться!

– Любовь моя, прошу тебя выбирать выражения! Не стоит подобным образом отзываться о нем, когда его светлость проявил такую уступчивость и рассудительность, явив себя настоящим джентльменом! В отличие от мистера Шевиота, кстати! Это не может не бросаться в глаза!

Элинор пристыженно зарделась, но ответила вполне беззаботно:

– Достаточно мужчине оказаться симпатичным и начать помыкать тобой, как ты тут же обожествляешь его, Бекки! Но как вышло, что мистер Шевиот покинул Хайнунз в такой спешке?

– Знаешь, любовь моя, пожалуй, мы были несправедливы к нему и он не виноват в том, что случилось с тобой. Я не думаю, будто это его светлость отправил кузена восвояси, потому что сам он уехал из дому часом ранее. Мистер Шевиот просил передать тебе его наилучшие пожелания и очень извинялся, что не может попрощаться с тобой лично, однако задерживаться не стал из опасения, что не успеет вернуться в город до ужина. Хотя, признаюсь тебе, он мог спокойно поужинать в гостинице, но у него такие странные фантазии!

– Да он же ест одну только овсянку! Я, конечно, благодарна ему за учтивость, однако искренне надеюсь, что больше мне никогда не придется развлекать его.

– Да, любовь моя, между тем я все-таки думаю, он хотел помириться. Он был очень любезен и заявил – желает выказать тебе свое почтение и уважение, и, к счастью, ему пришла в голову отличная мысль забрать с собой эти злосчастные часы, отремонтировать их и подарить тебе.

Элинор сидела, откинувшись на спинку кресла, но при этих словах старой гувернантки резко выпрямилась и воскликнула:

– Забрать с собой часы?! Какие часы?

– Те самые, из библиотеки, любовь моя, которые так страшно тебя раздражали! Он собрался отдать их в починку своему часовщику и…

– Бекки, как ты могла отдать их ему?! – в отчаянии вскричала Элинор и побледнела.

– Но, моя дорогая миссис Шевиот, какие у тебя могут быть возражения?

– Возражения! Когда ты прекрасно знала о том, чего мы все так боялись! И зачем он сюда приезжал!

– Элинор, прошу тебя, успокойся! Не стоит настолько нервничать из-за сущих пустяков! Ну какое отношение старые часы могут иметь к секретным документам?

Однако Элинор, похоже, не слушала ее. Она прижала к вискам пальцы, словно стараясь сосредоточиться и разобраться в собственных мыслях.

– Часы были закрыты, – проговорила Элинор наконец. – Я пыталась открыть их. Затем поставила их на место и… Да-да, именно тогда я вновь взяла с каминной полки опись, куда перед этим положила ее! А потом, увидев, что часы стоят немного криво, поправила их, держа бумаги в руках! И тогда меня ударили сзади по голове! Бекки, Бекки, какой же глупой я была, что не догадалась об этом раньше! Вот почему он оглушил меня! Он решил, будто я сумела открыть заднюю стенку часов и обнаружила внутри бумаги! Теперь я все поняла, однако уже слишком поздно! Он знал, что они там и, наверное, только и ждал подходящего случая, чтобы забрать их оттуда! Почему, ну почему ты отдала ему часы? Но это я во всем виновата! Что же теперь делать? Мы должны вернуть их! Никки… – Она оборвала себя на полуслове. – Нет, только не Никки! Он тут же бросится в погоню и наверняка пострадает, и я никогда не прощу себе, да и Карлайон тоже! Бекки, что же мне делать?

Мисс Бекклз, встревожившись не на шутку, заявила:

– Право же, мне очень жаль! Но я не знаю, что здесь можно сделать, и ты, любовь моя, явно пребываешь не в том состоянии, чтобы предпринять что-либо! Сядь и успокойся, прошу! У тебя опять заболит голова, если ты начнешь нервничать!

Однако Элинор, нетерпеливо отмахнувшись, сказала:

– Голова! Какое это имеет значение перед лицом такой катастрофы – потому что это именно катастрофа! Быть может, уже поздно надеяться вернуть документ, но я хотя бы должна предупредить Карлайона и рассказать ему о том, что случилось! О, ну почему он опять уехал из Хайнунз? Он же должен был догадаться, что все пойдет насмарку, стоит ему уехать! Как это на него похоже! Невыносимый, несносный человек! Бекки, беги разыщи Барроу и скажи ему, пусть подаст для меня экипаж как можно скорее! Если же у него не найдется ничего, кроме брички, я поеду и на ней, пусть только грум будет готов сопровождать меня. Не сиди так, Бекки, и не смотри на меня такими глазами, а поспеши, умоляю тебя! Я же пока поднимусь наверх за своей шляпкой и накидкой!

– Миссис Шевиот! – ахнула мисс Бекклз. – Неужели вы настолько сошли с ума, что готовы отправиться в путь в таком состоянии? Да еще на бричке! Элинор!

Миссис Шевиот едва не топнула ногой.

– Делай, как я прошу, Бекки, потому что я нисколько не шучу! А если появится Никки, не говори ему ни слова о том, что мистер Шевиот забрал с собой часы!