После того как Карлайон, проводив своего гостя наверх в уже теплую спальню и передав заботе камердинера, вернулся в гостиную, он обнаружил, что Никки громогласно дает выход своему негодованию по поводу столь неподобающего завершения всей истории. Юноша заявил, что ничего не может быть скучнее в своей банальности, а что же касается дальнейшего присутствия Френсиса Шевиота в доме, то единственным обстоятельством, примирявшим его с ним, была надежда на то, что Баунсер все-таки покусает этого типа. Верный пес, освобожденный из заточения и простершийся перед камином, с готовностью, но устало завилял хвостом, испустив тяжкий вздох собаки, недурно проведшей удачный, однако невероятно утомительный день.

Нельзя было ожидать, что и Джон легко смирится с таким непоследовательным поведением старшего брата. Его одолевали дурные предчувствия, и не последними среди них были сомнения в искренности Френсиса. Но Карлайон опроверг аргументы брата с невозмутимым спокойствием. Джон, окончательно так и не успокоившись, все-таки признал, что не видит иного выхода, и в очередной раз возблагодарил судьбу за то, что был избавлен от необходимости улаживать это дело по собственному усмотрению.

Элинор, выслушав краткий отчет о похождениях Френсиса, заявила: она очень рада тому, что не знала, сколь отчаянную личность принимала у себя в гостях в Хайнунз.

– Да, только представьте, что было бы, если б он держал в руке свою шпагу-трость в тот момент, когда обнаружил, что вы возитесь с каминными часами! – воскликнул Никки. – Смею предположить, он без колебаний проткнул бы вас насквозь! Ведь если человек готов безжалостно зарезать своего лучшего друга, кто может знать, что он натворит в следующий раз!

– Именно об этом я и подумала, – согласилась Элинор. – Я, конечно, очень рада, что не знала всей правды, хотя и признаю́: это было бы весьма волнительным приключением. Теперь жизнь в Хайнунз наверняка покажется вам скучной и унылой!

– Клянусь Юпитером, в самую точку! Скука смертная. Знаешь, Нед, еще никогда в жизни я не получал такого удовольствия! Ну, если не считать, разумеется, того, как в самом конце вы с Джоном все испортили!

– Ради бога, Ник, только не говори, что я имею к этому какое-либо отношение! – взмолился Джон. – Нед знает, я отнюдь не одобряю его поведения.

Вдова явно растерялась и выглядела ошеломленной.

– Это действительно так? – спросила она. – Верно ли я вас поняла, мистер Карлайон?

Его светлость улыбнулся, а вот Джон, смутившись, искренно ответил:

– Я никогда не делал секрета из того, как отношусь к этой истории, мадам. Но таков уж мой брат! Он всегда поступает по-своему, пусть даже таким безумным образом, как сегодня!

– Ох, Джон, перестань нудить! – взмолился Никки. – Нед – славный малый, он поступил абсолютно правильно!

– Да, все это очень хорошо, и я нисколько не сомневаюсь в том, что его мотивы вполне тебя устраивают, но я-то – совсем другое дело! Это было ошибкой. Вы – разумная женщина, сударыня: и я взываю к вам! Вы-то должны отдавать себе отчет в том, что его поведение во всей истории было исключительно эксцентричным!

– Я, – заверила Джона Элинор, – согласна с вами целиком и полностью! А более всего мне не нравится в нем то, что, совершая возмутительные поступки, он ухитряется представлять их самым обычным делом! Раньше я об этом не упоминала, но теперь могу без стеснения заявить вам, мистер Карлайон, что его погубила чрезмерная любовь членов семьи, и он превратился в тирана и деспота, безжалостного и не признающего никаких законов, тщеславного и бесчувственного…

– Кузина Элинор, а я-то полагал, что он вам нравится! – вскричал шокированный Никки.

– Не понимаю, как тебе могло прийти в голову что-либо подобное, – решительно заявила Элинор. – С какой стати мне должен нравиться тип, подвергший меня всем злоключениям, которые обрушились на мою голову? Моя репутация безнадежно погублена, шансы получить место в респектабельном семействе ничтожны, и вдобавок я на себе испытала все опасности, с коими сопряжена государственная измена.

– Честное слово, вы совершенно правы! – поддержал ее Джон. – Нед, на мой взгляд, ты дурно обошелся с миссис Шевиот.

– Не могу с вами согласиться, – возразил Карлайон. – Я взял себе за правило стараться как можно осторожнее ступать по тонкому льду, а вы ведь не станете возражать, что мы с самого начала этой истории ступили на очень тонкий лед. Но теперь все неприятности остались позади, и мы отделались сущими пустяками в виде дыры в плече у Никки да шишки на голове у миссис Шевиот.

– Однако! – негодующе вскричала Элинор. – Это уже переходит все границы!

– А я, например, не жалею о своем участии, вот что я вам скажу! – провозгласил Никки. – Но я же понимаю, что вы шутите, кузина Элинор! Вы бы ни за что не отказались от такого приключения, не так ли?

Карлайон, рассмеявшись, поднялся на ноги.

– Никки, тебе ни за что не удастся заставить ее признаться в этом. Идемте, сударыня, я отвезу вас к мисс Бекклз, пока вы окончательно не подорвали мой кредит доверия у братьев.

– Нет, право же, милорд, вам совершенно необязательно брать на себя труд сопровождать меня, – ответила Элинор, также поднимаясь из-за стола. – После всех испытаний, выпавших на мою долю, самая обычная поездка длиной в семь миль, пусть даже меня остановят грабители, не таит в себе никаких опасностей.

– Разумеется, тебе ни к чему сопровождать ее, Нед! – подал голос Никки. – Она ведь поедет не одна! С ней будем я и Баунсер. Вы же не станете возражать против присутствия Баунсера в экипаже, кузина? Он слишком устал, чтобы бежать рядом.

– Мой дорогой Никки, миссис Шевиот более не грозит ни малейшей опасности, а тебе уже пришло время возвращаться ко мне.

– Да, конечно, Нед, но разве не будет лучше, если сегодня я еще переночую в Хайнунз? Понимаешь, я оставил там кое-какие свои вещи, и…

– У тебя и здесь полно вещей, включая одежду, – ответил Карлайон.

– Да, и кроме того, ты выглядишь измученным до смерти! – подхватил Джон тем грубоватым тоном, за которым он неизменно пытался скрыть заботу о младшем брате. – Не знаю, о чем думал Нед, когда отправил тебя на поиски этого твоего пса!

– А, ерунда! Еще никогда в жизни я не чувствовал себя лучше!

– Нет! И, смею заметить, плечо у тебя тоже не болит, а на стуле ты ерзаешь оттого, что тебе не терпится бежать еще куда-то!

– Я хочу, чтобы ты позаботился о нем, Джон, – сказал Карлайон. – Ты прав: мне не следовало отпускать его на поиски Баунсера. Но тогда это показалось мне предпочтительнее его ссоры с Френсисом.

Столь неосторожное замечание заставило Никки оторопеть от негодования.

– Нед! – воскликнул юноша. – Ты посоветовал мне пойти искать Баунсера только для того, чтобы я не путался под ногами?! О, как это нечестно с твоей стороны! Я бы никогда не поверил, что ты способен на такое!

– Ну что ты, право! – сказала Элинор. – Думаю, ни у кого из нас нет причины рассчитывать на подобную заботливость с его стороны. Это ужасно, Никки, и, если ты хочешь вернуться вместе со мною в Хайнунз, я буду очень рада твоему обществу.

– Я еду с вами! – провозгласил Никки.

Джон поймал взгляд старшего брата и взял младшего за руку.

– Нет, ты никуда не поедешь! – заявил он. – Ты отправишься прямиком в постель, и довольно нести всякую чушь! Я прослежу за этим, Нед!

Никки, который и впрямь едва не падал с ног от усталости, сказал:

– Ладно, ладно, однако я уже не ребенок! Меня не нужно укладывать в кроватку! Доброй ночи, кузина Элинор: утром я приеду к вам за вещами. Идем, Баунсер!

Джон обменялся с вдовой рукопожатием.

– Я должен проститься с вами, мадам, поскольку завтра отбываю в Лондон и не знаю, когда окажусь в Сассексе в следующий раз. Надеюсь, при нашей следующей встрече вы будете счастливы в Хайнунз, где более не обнаружится никаких потайных ходов! Но Нед позаботится о вас!

Она ответила ему нечто подобающее случаю, и он увел Никки с собой. Карлайон принес Элинор ее мантилью и шляпку, девушка надела их, позволив ему сопроводить себя к уже поджидающему их экипажу.

– Не стоит так утруждаться ради меня, милорд! – сказала Элинор, когда он подсаживал ее внутрь. – Я нисколько не боюсь ехать одна!

– Но я хочу поехать с вами, – отозвался его светлость, укрывая ее колени пледом и усаживаясь рядом с ней.

Карета покатила вперед. Миссис Шевиот сказала:

– От всей души надеюсь, что Никки не разбередил рану в плече!

– Я тоже.

Последовало молчание.

– Знаете, мне даже как-то непривычно более не опасаться за свою жизнь! – вновь сделала попытку завязать разговор Элинор. – На этой неделе случилось столько всего, что у меня не было возможности обсудить с вами мои дальнейшие шаги. Однако теперь пришло время подумать об этом, милорд, и я надеюсь, вы понимаете, о чем речь.

– До тех пор, пока завещание не будет официально утверждено, вы можете сделать немногое, – ответил Карлайон.

– И до тех пор вы намерены держать меня в Хайнунз?

– Разве не об этом мы с вами договаривались?

– В самом деле? – с сомнением протянула она.

– Разумеется. Вам стоит продать Хайнунз, и будем надеяться, что долги моего кузена не окажутся больше цены покупки.

Она повернулась к нему, но в сгущающейся темноте ей был лишь смутно виден его профиль.

– Милорд, это меня уже не касается! – сказала Элинор. – Моя совесть восстает против мысли о том, что я должна еще и получить какую-то выгоду от столь ужасного замужества! Прошу вас понять, что я настроена очень серьезно!

– Как вам будет угодно, – равнодушно отозвался его светлость.

Элинор удивилась, поскольку ожидала, что он будет настаивать, и уже приготовилась возражать против его доводов. После еще одной короткой паузы девушка сказала:

– И все-таки я прошу вашего позволения покинуть Хайнунз немедленно, сэр. Вы знаете, в каком положении я оказалась; мне следует подыскать себе достойное место, ведь я просто не могу бездельничать.

– Миссис Мейклсфилд, – пробормотал он. – Думаю, вы должны вернуться к ней.

Она, рассмеявшись, ответила:

– Увы, нет! Боюсь, миссис Мейклсфилд теперь обо мне крайне невысокого мнения! Но прошу вас, будьте же серьезны, сэр! А вдруг пройдет еще много месяцев, прежде чем отыщется покупатель на Хайнунз, и что я тогда буду делать, потеряв столько времени зря?

– Я уже думал об этом, сударыня, и если вы не хотите ненадолго вернуться к своим родственникам, то можете погостить у моей сестры, леди Хартлпул. Думаю, она вам понравится. У нее очень милый, покладистый характер, и найти с ней общий язык вам не составит труда. Поехать в гости к леди Флинт я не предлагаю, поскольку она ждет ребенка и будет ограничена в свободе передвижения. А моя сестра Аугуста ведет в городе столь бурный образ жизни, что его вряд ли можно счесть подобающим на период вашего траура. А вот моя сестра Элизабет вскоре навестит меня, и, с вашего позволения, я вас с ней познакомлю.

– Но… но разве леди Хартлпул требуется гувернантка? – в растерянности спросила Элинор.

– О нет! Ее дети еще слишком малы для этого.

– В таком случае… милорд, я не понимаю, что вы замыслили, но…

– Я всего лишь надеюсь, что вы передумаете искать себе очередное место гувернантки.

– Ни за что, уверяю вас! Я уже говорила вам однажды, что не стану вашей пансионеркой, и прошу поверить – говорила совершенно серьезно!

– Я надеюсь, вы станете моей женой, – со своей обычной невозмутимостью заявил в ответ его светлость.

Она ошеломленно умолкла, и тишину в экипаже нарушал лишь громкий стук ее сердца.

Спустя несколько мгновений он продолжил:

– Я знаю, что еще не время делать подобные признания, но, полагаю, вы не могли не заметить, какие чувства я к вам питаю.

– Я решительно… решительно ничего не заметила, милорд! – каким-то незнакомым голосом отозвалась Элинор.

– Я изо всех сил пытался скрыть их. Все случилось слишком быстро, и я ни в коем случае не хотел бы ввергнуть вас в замешательство. Но, когда закончится период вашего строгого траура, я очень хотел бы получить разрешение начать ухаживать за вами.

Она сумела лишь пробормотать:

– Но это же абсурд! Я убеждена, что это – всего лишь ваша очередная прихоть, милорд!

– Моя прихоть! Ничуть не бывало! Еще никогда в жизни я не был так серьезен! Вы – единственная женщина, которой я хочу сделать предложение руки и сердца. По крайней мере, вы не могли не заметить, что ваше общество доставляет мне несказанное удовольствие.

– Нет! Нет-нет, я понятия не имела… О, прошу вас, перестаньте, милорд! Это какая-то очередная рыцарственная фантазия! Вы не можете говорить серьезно!

В его голосе прозвучало нескрываемое изумление:

– Дитя мое, разве вы когда-либо замечали за мной склонность к рыцарственным фантазиям? Напротив, я опасаюсь, что мои властные, тиранические манеры внушили вам ко мне такое отвращение, что его не смогут преодолеть все мои будущие усилия. Это действительно так?

– Нет, – ответила Элинор. – О нет! Но…

Он нашел ее ладонь и поднес к своим губам.

– Признаю, что использовал вас самым неподобающим образом, но этого больше не повторится. Я намерен окружить вас любовью и заботой, если только вы мне позволите.

Элинор была вынуждена поспешно нырнуть в ридикюль в поисках носового платка. Изо всех сил стараясь, чтобы голос ее прозвучал спокойно и рассудительно, она сказала:

– Из этого ничего не выйдет! Вы очень любезны, милорд, но, прошу вас, подумайте хорошенько!

– Я уже подумал, а называть меня любезным – абсурдно.

– Прошу вас, перестаньте! Это же чистой воды безумие! Подумайте хотя бы о своих сестрах. Что скажут они? Вы намерены жениться на какой-то гувернантке, у которой нет за душой ни гроша!

– Что за вздор вы несете на сей раз? Или вы уже забыли, что всего неделю назад были мисс Рочдейл из Фелденхолла?

– Нет, я не забыла об этом, но, думаю, и вы должны помнить про обстоятельства… смерти моего отца!

– Я прекрасно помню о них, однако то отношение, какое они имеют к вам, боюсь, навсегда останется для меня загадкой.

Элинор умолкла, но спустя мгновение проговорила:

– Я убеждена, что ваши сестры придерживаются иного мнения. Только представьте, каким шоком станет для них известие о вашей помолвке со мной!

– Если я хоть немного знаю свою сестру Джорджи, – отозвался он, – то она уже написала и Элизе, и Гусси, и даже Гарри о том, что Нед наконец-то влюбился по уши.

Элинор очаровательно покраснела в темноте.

– О нет! – воскликнула девушка. – Не говорите так! Она не могла подумать ничего подобного!

– Да, она назвала меня хитрым и коварным, но пообещала не дразнить.

– Я не должна слушать вас! – вскричала потрясенная Элинор. – Нет, это в высшей степени смехотворно! Вы встретили меня всего неделю назад, а потом заставили выйти замуж за своего ужасного кузена!

– Мне повезло, что я не успел узнать вас лучше, иначе я никогда бы этого не сделал.

Она неуверенно рассмеялась, но смех замер у нее на губах:

– Вы невозможны! Буквально невыносимы!

– Я рассчитываю на то, что вы научите меня, как стать не таким невыносимым. Я буду прилежным учеником, обещаю.

Элинор, собравшись с духом, начала:

– Лорд Карлайон!

Он прервал ее:

– А вам известно, что в последнее время я только и мечтаю о том, чтобы услышать из ваших уст свое имя, а не титул?

– Нет, конечно! – немедленно отозвалась Элинор.

Карлайон промолчал.

– А стоит мне подумать о том, как вы называли меня «миссис Шевиот», прекрасно зная, насколько мне ненавистно это имя, – продолжала вдова, разрушая впечатление, произведенное ее прежними словами, – я вообще удивляюсь, что вы можете просить меня об этом!

– Очень хорошо. Когда мы будем видеться на людях, я стану называть вас кузиной, как это делает Никки. Но здесь, в уединении моего экипажа, могу без стеснения заявить вам, Элинор, что полюбил вас всем сердцем и умоляю вас оказать мне честь и вверить свою руку в браке.

– Вы говорите совершеннейшую ерунду и когда-нибудь еще поблагодарите меня за то, что я не пожелала вас слушать! – с упреком сообщила ему Элинор.

– А вот теперь уже вы ведете себя невежливо, – невозмутимо отозвался он. – Я научу вас, как надо отвечать на признания в любви, хорошая моя.

Дрожь пробежала по телу девушки.

– Ох, нет! Умоляю вас… Прошу вас, задумайтесь хотя бы на мгновение! Если вы женитесь на мне, все скажут, что вы сделали это только ради того, чтобы заполучить Хайнунз!

– Не скажут. Вы собираетесь продать Хайнунз, и мы всего лишь приведем поместье в относительный порядок. И тогда я не сомневаюсь, что покупатель отыщется в мгновение ока. Если же после того, как будут уплачены все долги Евстасия, останутся еще какие-то деньги, то вы купите себе на них свадебный наряд, и тогда мы сможем навсегда забыть об этой истории. У вас еще остались возражения?

– Ах, если бы я знала, что мне делать! – вскричала Элинор.

– Будет куда лучше, ежели вы позволите мне наставлять вас, поскольку у меня нет ни малейших сомнений на сей счет.

– Ох, милорд, мне по-прежнему представляется, что вы сделали мне предложение только из-за тех глупостей, которые я когда-то говорила – сущей ерунды! – о том, что вы разрушили всю мою дальнейшую карьеру!

Карлайон повернулся к ней и заключил взволнованную вдову в объятия.

– Знаете, я никогда не думал, что вы можете быть такой глупышкой! – сказал он и поцеловал ее.

Элинор сделала наигранную попытку оттолкнуть его, но, убедившись, что это невозможно, похоже, сдалась и лишь пролепетала, когда вновь обрела такую возможность:

– Ох, Эдвард, не надо!

– Элинор, всю свою жизнь я терпеливо выслушивал подобные глупости. В своих сестрах я способен сносить их с некоторым даже хладнокровием; но в вас я этого не потерплю! Вы согласны стать моей женой или нет?

Сообразив, что умственное расстройство его светлости не поддается исцелению, вдова оставила попытки воззвать к голосу его рассудка, благодарно прижалась щекой к плечу лорда и с непривычной покорностью ответила:

– Да, Эдвард, конечно, согласна! Я хочу этого больше всего на свете!