Прошло около двух часов, прежде чем Черк вернулся в сторожку. Войдя в кухню, он застал капитана в одиночестве, поскольку Бен, шумно протестуя, отправился спать часом раньше. О возвращении разбойника Джона предупредил едва слышный звон шпор. Капитан старательно начищал ваксой свои сапоги и поднял голову как раз в тот момент, когда дверь сторожки отворилась и перед ним снова предстал разбойник. В ответ на вопросительно приподнятую бровь Черка Джон кивнул и, поставив сапог на пол, направился к шкафу, из которого извлек две бутылки. Если после разговора с капитаном у Черка и были какие-то сомнения на его счет, то теперь от них не осталось и следа. Он бросил пальто на спинку стула у двери, не позаботившись даже о том, чтобы извлечь пистолет из кармана, и подошел к камину, намереваясь пошевелить тлеющие поленья носком сапога.

– Где парень? – спросил он.

– Спит, – ответил Джон, подливая джин в стаканы с портвейном. – Он хотел дождаться тебя, но я его спровадил… однако только после того, как он продемонстрировал мне твою Молли. – Капитан подал гостю один из стаканов. – Аккуратная сильная кобылка. Думаю, она хороша в работе.

Черк кивнул.

– Ага. Препятствия перелетает и с места, и с ходу. Еще и умна, как черт. Для человека моей профессии то, что надо. Но для твоих размеров совершенно не подходит. На чем ты ездишь, Солдат?

– Семнадцать стоунов, – поморщившись, ответил Джон.

– Ну да, конечно! Тебе нужны скакуны под стать твоему росту. – Он приподнял стакан. – Твое здоровье! Нечасто мне такое наливают. Будем надеяться, это не ударит мне в голову. – Черк выпил, причмокнул и одобрительно произнес: – Отличная штука! Роуз попросила передать тебе, что утром придет за твоей сорочкой. Ох, она и всполошилась, когда узнала, что я познакомился с тобой. – Мужчина задумчиво улыбнулся, глядя в огонь и опираясь одной рукой о каминную полку. Затем он вздохнул и обернулся к капитану. – Похоже, мне придется продырявить этого Коута, Солдат. Роуз твердо решила избавиться от него.

– Ей хочется этого уж никак не больше, чем мне, но если ты начнешь решать проблемы с помощью своей пушки, я сломаю тебе шею! – жизнерадостно пообещал Черку Джон.

– Старик… сквайр… встречался с ним сегодня вечером. Потребовал, чтобы его привели к нему в комнату. Ну, они там все встали на уши… испугались, будто сэра Питера хватит повторный удар. Но ничего такого не произошло. Во всяком случае, пока я был там. – Он осушил свой стакан и поставил его на стол. – Я буду отчаливать, Солдат, но мы еще увидимся. Мне на ум пришли кое-какие местечки, где я смогу разузнать насчет Неда. – Один из уголков его губ приподнялся в кривой ухмылке. – Придется мне тебя слушаться, если не желаю получать взбучку в Келландсе. Клянусь, я сам не пойму, почему не смоюсь отсюда, прежде чем эта женщина окончательно не превратила меня в подкаблучника!

Джон улыбнулся и протянул ему руку.

– Мы справимся! – произнес он.

– Ты, может, и справишься! А вот мне точно конец! – фыркнул Черк, но сжал ладонь Джона и добавил: – Дороги назад нет! Я дал слово Роуз, и я его сдержу. Женщины!

Горестно проронив это последнее восклицание, разбойник исчез так же бесшумно, как и появился.

На следующее утро первой гостьей капитана стала Роуз, которая деловито переступила порог сторожки около девяти часов. Окинув критическим взором рукоделие миссис Скеффлинг, она выхватила из ее рук порванную сорочку капитана и заторопилась с ней в сад в поисках капитана Стейпла. Он колол дрова и встретил ее обезоруживающей улыбкой и жизнерадостным пожеланием доброго утра. Затем с подобающим смирением выслушал исчерпывающее мнение Роуз по поводу его занятия и одеяния, продиктованное, как он прекрасно понимал, возмущением в адрес человека, посмевшего обнаружить ее невинные девичьи чувства.

– Но колоть дрова полезно для здоровья! – возразил Джон.

– Ничего себе полезно! Не понимаю, куда катится мир! И я буду вам очень благодарна, мистер Джек, если вы больше не станете передавать мне, что согласны оставлять у себя кобылу мистера Черка, чтобы доставить удовольствие мне! Еще чего! Никогда в жизни меня так не оскорбляли! Я заявляю вам, мистер Джон, что была бы счастлива, если бы мистер Черк уехал и больше никогда не появлялся! Потому что я приличная женщина и не желаю водить компанию с разбойниками!

– Конечно нет! Я думаю, он должен оставить свои занятия, – согласился с ней Джон.

– Да пусть делает, что хочет! – вспылила Роуз. – Мне-то что!

– Бедный Черк!

Ее лицо сморщилось. Выхватив носовой платок, Роуз с силой высморкалась.

– Все бесполезно, мистер Джек! – сдавленно пробормотала она. – Вам не следовало бы его поощрять! Я не намерена выходить замуж за человека, которого в любую минуту могут упрятать в тюрьму!

– Разумеется, от беспокойства вы и места себе не найдете! Кроме того, это совершенно никуда не годится! Но ведь он и не рассчитывает, что в такой ситуации вы выйдете за него замуж. Верно?

Она села на пенек, на котором капитан колол дрова, и вытерла мокрые глаза.

– Нет, он обещает остепениться и зажить честной жизнью. Обещает, что будет фермером. Но что толку с этой говорильни, сэр? Откуда взять деньги на то, чтобы купить дом, не говоря уже о ферме?

Капитан воздержался от упоминания о том, что мистер Черк намерен стать честным фермером, лишив какого-нибудь путешественника его саквояжа, а ограничился коротким вопросом:

– Вы бы вышли за него замуж, если бы он не был разбойником?

Она кивнула и снова спрятала лицо в платок.

– Подумать только, что спустя такое количество лет, отвергнув все предложения, которые мне делали, я возьми и влюбись в обычного бродягу! – пробормотала Роуз в складки этого огромного лоскута ткани. – Моя бедная мама, наверное, сейчас переворачивается в гробу! Ведь я выросла в приличной семье, мистер Джек!

– Как и я. Но это было так невыносимо скучно! Однако Черк хороший парень. Он мне понравился. И он по уши влюблен в вас.

В ответ Роуз судорожно шмыгнула носом.

– Если он хочет меня порадовать, то должен прекратить останавливать людей на дорогах, и я ему так и сказала. Пусть найдет для вас Брина и попытается выгнать из поместья этого Коута! Но я никогда и ни за кого не выйду замуж, пока нужна мисс Нелл. А уж как я буду ей нужна, бедняжке, когда хозяин отойдет в мир иной! И этот день уже недалек.

– Я надеюсь, вы ей будете не нужны.

Эта фраза Джона заставила Роуз вскинуть голову. Целую минуту она пристально смотрела на капитана, а затем резко встала и отряхнула юбки.

– Надеюсь, не буду, мистер Джек, и это чистая правда! – Увидев протянутую ей руку, женщина горячо стиснула ее. – Ваша порванная рубашка уже лежит в моей корзинке, а миссис Скеффлинг уже гладит вам вторую, – произнесла она, снова становясь прежней Роуз. – Я не думаю, что воротничок она накрахмалила так, как нужно, но она старалась. Надеюсь, сэр, это послужит вам уроком и вы больше не станете разъезжать по стране с двумя сорочками, одна из которых будет надета на вас!

Произнеся эту напутственную речь, Роуз удалилась, а Джек снова принялся за дрова. Его заставил оторваться от этого занятия донесшийся с дороги возглас: «Ворота!» Выйдя из сторожки с квитанциями, которые он прихватил, проходя через контору, Джон увидел подъехавший со стороны Шеффилда фаэтон с Генри Сторневеем в роли возницы. Грубое пальто с множеством пелерин было призвано придать ему вид опытного кучера. Пять шиллингов оказались самой мелкой монетой, которую смог предъявить Генри, и поскольку с него причиталось всего шесть пенсов, то капитан извлек из кармана пригоршню монет, чтобы отсчитать сдачу.

– Привет! – обратился к нему Генри. – Я, кажется, тебя не знаю! А где тот, другой парень?

– Ушел, сэр, – ответил Джон, вручая ему сдачу.

– Ушел? Вот как? Но куда он ушел?

– Не могу знать, сэр, – произнес Джон, подавая Генри квитанцию.

– Вздор! Если ты занял его место, значит, должен знать, где он! Давай, признавайся! Хватит морочить мне голову!

Генри оказался не первым путешественником, заинтересовавшимся судьбой Брина, однако все остальные были движимы лишь самым поверхностным любопытством. Джон еще ни разу не видел Сторневея, но, заподозрив, что имеет дело именно с кузеном Нелл, старательно придал своим чертам выражение непробиваемой тупости. На все вопросы капитан отвечал уклончиво и с интересом отметил всевозрастающее раздражение Генри. По какой-то необъяснимой причине исчезновение Брина привело в смятение этого потенциального наследника Келландса. Наконец, отказавшись от высокомерного тона, он опустился до уговоров и, подмигнув привратнику, сообщил ему, что с Брином они старые знакомые, а затем принялся многозначительно позвякивать монетами в кармане, пытаясь разговорить Джона и выяснить, где может находиться Брин.

– Я не знаю, сэр. Он ушел так неожиданно, – стоял на своем капитан. – А меня оставил смотреть за воротами, – добавил он. – И больше от него не было ни слуху ни духу.

Светлые глаза впились в Стейпла недоверчивым взглядом. И без того бледные щеки, казалось, окончательно утратили всякий цвет.

– Когда он покинул свой пост? Уж это ты в любом случае должен знать!

– Так, когда же это было? – начал вслух размышлять Джон, живое воплощение сельской тупости. – Кажется, в пятницу вечером, а может, в субботу?

– Брось, он не мог уйти ночью!

– О нет, сэр! Именно так и было! Уже точно стемнело, – совершенно искренне возразил Джон. Он покосился на лошадей, нервно реагирующих на неуверенность возницы. – Лошади беспокоятся, сэр! – заметил Джон.

– К черту лошадей! Кто ты? Откуда ты здесь взялся?

– Меня зовут Стейпл, сэр. Я кузен Неда Брина!

– Ах, вот что! Ладно, меня это не касается! – отмахнулся Генри и поехал дальше, крикнув через плечо: – Я в деревню и обратно! Буду через несколько минут! Смотри, не заставляй меня ждать!

Джон закрыл ворота, задумчиво глядя вслед фаэтону. Обнаружив, что рядом стоит Бен, он опустил голову и посмотрел на мальчика.

– Кто это был, Бен?

– Этот пижон? – презрительно переспросил малец. – Это был мистер Сторневей, вот кто. Управлять он не умеет, да и лошади у него никудышные.

Джон кивнул, как будто слова Бена подтвердили его подозрения. Оставив мальчика смотреть за воротами, он зашагал через поле, раскинувшееся позади сторожки, на ферму, где стоял Бу.

Капитан чистил коня, когда дверной проем заслонила чья-то тень. Оглянувшись через плечо, он увидел на пороге Нелл Сторневей. Джон быстро отложил щетку и подошел к девушке.

– Это вы! – вырвалось у него. – Я не смел и надеяться на то, что увижу вас сегодня!

Она слегка раскраснелась, но ее ответ прозвучал холодно и язвительно:

– Еще бы! Меня это ничуть не удивляет. Я вообще не понимаю, как вы можете смотреть мне в глаза после такого предательства.

Он стоял перед ней и улыбался, глядя на нее сверху вниз, светловолосый юный великан в засаленных кожаных лосинах и сорочке из суровой ткани с распахнутым воротом. Закатанные до локтя рукава обнажали его мощные руки.

– Какое предательство? – спросил он.

– Притворщик! Разве вы не предали меня, рассказав Роуз о том, что я поведала вам ее историю?

– Я сказал об этом только Черку!

– Ничего не хочу слышать! Мне столько всего пришлось выслушать! Вы заслуживаете того, чтобы я передала информацию о вас попечителям дорожного траста!

– О, только не это! Меня ведь тоже отругали, знаете ли! Однако Роуз простила меня!

– Вы сумели к ней подольститься, ничего не скажешь! Ах, так вот он ваш Бу? – С этими словами Нелл направилась к коню, окидывая его оценивающим взглядом. – А ты красивый парень! Просто безупречен! – произнесла она, похлопывая жеребца по изогнутой шее. – Да, у меня в кармане есть сахар, но откуда об этом знаете вы, сударь? На, держи! – Она оглянулась на Джона. – Вы назвали его Бу за его достоинства или за римский нос? Брат рассказывал мне, что такое же прозвище получил на Пиренеях герцог Веллингтон.

– Конечно же, за его нос. Он вам нравится?

– Очень. Я рада, что мне удалось с ним познакомиться. Но мне пора. Я ведь приехала сюда, потому что у меня есть дело к миссис Хаггейт. Кроме того, проскакав верхом через поле, я объехала ворота!

– Вам так этого хотелось?

– Конечно! – небрежно бросила она. – Все хотят объехать ворота. И это вам уже должно быть известно!

– Разумеется. Только я надеялся, что вы приехали увидеться со мной. Теперь можете сообщить мне, какая я дубина. Однако я это уже и сам знаю!

Улыбка задрожала на губах девушки, и она отвела глаза.

– Ну что вы! Я… то есть Бен мне сказал… но мне действительно нужно кое о чем поговорить с миссис Хаггейт!

– Нелл! Любовь моя!

Она вскинула голову, удивленно всматриваясь в лицо Джона. В следующее мгновение мисс Сторневей уже была в объятиях капитана, прижатая к его мощной груди.

– Любимая моя малышка! Дорогая моя! – продолжал шептать волшебные слова Джон.

Никто еще не называл мисс Сторневей малышкой. И еще никогда она не чувствовала себя такой хрупкой и слабой. Капитан Стейпл обнимал ее одной левой рукой, потому что правая была нужна ему для того, чтобы приподнять ее подбородок. Но и этого оказалось достаточно для осознания того, что вырываться бесполезно. Нелл и не пыталась высвободиться, а лишь подняла к нему лицо, сделав это так естественно, как ребенок, который просит, чтобы его поцеловали. Капитан Стейпл еще крепче обнял свою пленницу, с радостью покорившуюся этой неволе, и немедленно откликнулся на такое немое приглашение, да так увлекся, что забыл обо всем вокруг, пока Бу, возможно, возмущенный подобным поведением либо рассчитывающий на дополнительное угощение, не ткнул его носом, тем самым приведя в чувство.

– Чертов зверь! – буркнул капитан, увлекая свою любимую к скамье у стены. – Милая моя, хорошая моя!

Властная мисс Сторневей, неожиданно обнаружив преимущества широкого мужского плеча, прижалась к нему щекой и глубоко вздохнула. Она также стиснула пальцами его грубую сорочку, но капитан Стейпл отцепил ее руку и поднес к губам.

– Но мы видимся только в пятый раз! – вырвалось у нее.

– Мне все стало ясно, как только я увидел тебя впервые, – просто ответил он.

– О, так ты почувствовал то же самое? – Она прижала его ладонь к своей раскрасневшейся щеке. – Ты стоял там, уставившись на меня, – такой большой и такой глупый! – а я потом всю службу в церкви ни о чем и думать не могла! А когда я стояла рядом с тобой, то смотрела вверх, а не вниз и чувствовала себя не пожарной каланчой, как обычно, а совсем миниатюрной девушкой!

– Как раз на уровне моего сердца, – процитировал капитан Стейпл.

Нелл, сжав его пальцы, прошептала:

– Джон, Джон!

В противоположном конце хлева фыркнул и затряс головой Бу. Это рассмешило мисс Сторневей.

– Наверное, он еще никогда не был в таком шоке, как сейчас, – шепнула она.

– Напротив! Если бы я только додумался научить его этому, он сейчас преклонил бы перед тобой колено, мое сокровище!

Она снова вздохнула.

– Он слишком мудрый. Я, кажется, заразилась твоим безумием. Это неправильно! Я уверена, что это неправильно! У меня совершенно нет денег! Ни одного пенни!

Джона позабавило это.

– Что навело тебя на мысль, будто я искал богатую жену, моя любовь?

– О нет, не ты! Но твоя мама… твоя сестра…

– Они будут тебя обожать! Меня больше беспокоит, как воспримет мои притязания твой дедушка. Свои деньги я предпочитаю называть своей независимостью, и ни на какие другие финансы я и не рассчитывал. Я хотел бы нанести визит сэру Питеру! Ты мне скажешь, когда будет удобнее всего посетить его?

Услышав это, она с обеспокоенным видом отстранилась.

– Нет, нет, ты не должен сейчас встречаться с ним. Прошу тебя, Джон, не пытайся с ним увидеться!

– Но, моя дорогая!..

– Да, да, я знаю, что ты хочешь сказать, и больше всего на свете желаю, чтобы вы познакомились! Но пока я не смею представить тебя ему! Понимаешь, вчера вечером он послал за Коутом, и теперь мы все не находим себе места от беспокойства! С виду дедушка хранит спокойствие, но Уинкфилд – его слуга – чувствует, что оно напускное. Он так хорошо его знает. Полагаю, лучше, чем кто бы то ни было! Уинкфилд считает, что дедушка слишком спокоен. Он сказал мне: уж лучше бы сэр Питер вышел из себя… хотя доктор Бакуп предостерегал нас, что огорчать его нельзя! Уинкфилд вчера не ложился, и ему кажется, что дедушка всю ночь не сомкнул глаз. Он попросил Джозефа, как только рассветет, съездить за доктором Бакупом, но не успел тот приехать в Келландс, как дедушка уже позвал к себе моего кузена. Уинкфилд не осмелился ему перечить: дедушка этого не выносит! Мы не знаем, ни что он сказал Генри, ни что Генри мог сказать ему, но после этого он практически не разговаривает ни со мной, ни с Уинкфилдом. Он ужасно бледен и постарел прямо на глазах! Мы все очень боимся за него. Сейчас он лежит в постели, потому что доктор Бакуп накапал ему настойки опия и он уснул. Доктор строго-настрого запретил нам огорчать или волновать его. Дедушка должен быть совершенно спокоен, и нам не стоит позволять ему снова себя растревожить. Если он спросит о Коуте, мы собираемся сказать ему, что он уже уехал. Хотя Уинкфилд сомневается, будто он нам поверит. Доктор Бакуп считает, что он вполне может разбушеваться, он ведь такой сильный, ты себе даже не представляешь! И если это действительно произойдет, тогда я расскажу ему, что мой глупый привратник настолько глуп, что хочет на мне жениться, и спрошу его, можешь ли ты к нему прийти. А пока ты не должен пытаться нанести ему визит! – Увидев, как капитан помрачнел, она робко положила ладонь ему на колено. – Пожалуйста, Джон!..

Он сразу взял девушку за руку и ободряюще пожал ее.

– Ты должна знать, что я не сделаю ничего, что может повредить твоему дедушке, Нелл, – сказал капитан. – Я просто думал… Но ты знаешь лучше! Моя бедная девочка! Я так хотел бы тебе помочь!

Она улыбнулась ему.

– О, если бы ты мог понять, какое это счастье, знать, что ты рядом и сразу придешь, если я тебя позову! Мне пора – я оставила Роуз дежурить возле дедушки, чтобы дать Уинкфилду возможность отдохнуть.

Он не попытался задержать ее, а встал вместе с ней.

– Ты верхом?

– Да, я привязала лошадь снаружи. Правда, неосторожно? Вы, капитан Стейпл, выбрали себе совершенно безалаберную жену! Боже мой, что делает на полу моя шляпа?

Джон поднял и отряхнул ее головной убор.

– Наверное, она просто свалилась, – пожал плечами он. – Видишь ли, она чертовски мешала нам!

– Бессовестный! Ты ее сбросил, как будто у меня десяток шляпок! – весело упрекнула его она, протягивая руку за упомянутым предметом туалета.

Он вернул шляпку владелице, но, прежде чем она успела надеть ее, снова заключил Нелл в объятия.

– Если ты должна уйти, то хотя бы поцелуй меня на прощанье!

Она притянула к себе его голову.

– Тогда наклоняйся, мой великан! Я не могу до тебя дотянуться! – Помолчав, неуверенно добавила: – Отпусти меня, Джон! Я должна ехать домой!

– Да, – согласился он, выпуская ее. – Конечно, должна! Пойдем, я подсажу тебя в седло!

Они вышли в солнечное осеннее утро. Он направился к загону для овец, к ограде которого Нелл привязала лошадь, и подвел животное к хозяйке, но перед тем как подбросить девушку в седло, тщательно проверил подпруги.

– Когда мы увидимся? – спросил Джон, наблюдая за тем, как Нелл расправляет складки юбки.

– Завтра, если только дедушка не будет слишком болен или… или не появится какое-нибудь другое препятствие. Кстати, Генри меня очень настойчиво о тебе расспрашивал. Я даже испытала опасения, что он может подозревать меня в нежных чувствах к простому привратнику. Но, кажется, мне удалось успокоить его.

– Думаю, дело не в этом. Сегодня утром он проезжал через ворота и сделал все, что было в его силах, стараясь выспросить меня о Брине и его судьбе.

– Что ты ему сказал?

– Ничего. Я был воплощением бычьей тупости! Он чего-то боится. Хотелось бы мне знать, что бы это могло быть!

– Какое отношение может иметь Генри к Брину?

– Когда мы это узнаем, нам, наверное, станет известно все. А теперь поезжай, моя любовь! И помни, что я действительно рядом!

– Об этом забыть невозможно, – просто ответила она и, тронув лошадь каблуками, умчалась прочь.

Капитан Стейпл проводил ее взглядом, а когда она скрылась из виду, вернулся в хлев, где его ожидал Бу, и снова принялся за прерванное занятие.

Войдя получасом позже в сторожку, Джон обнаружил по-хозяйски расположившегося в кухне Джозефа Лидда. Пальто мистера Лидда висело на спинке стула, а сам он сосредоточенно полировал удила Бу. Услышав шаги капитана, конюх поднял голову и улыбнулся.

– Доброе утро, господин! Я пришел к вам, ну и мне попалась на глаза вот эта уздечка, которую вы принесли сюда, чтобы почистить… Давно пора, уж простите мне мою дерзость!.. Ну и я решил, что мог бы вам помочь в этом. А ваши шпоры вон там.

– Спасибо, я тебе очень благодарен, Джозеф, – отозвался Джон. – Налей себе пива и обо мне тоже не забудь! Бен на воротах?

– В каком-то смысле, да. Десять минут назад он задал юному Биггину хорошую трепку. Ну и потасовку они тут устроили, доложу я вам! Поразбивали друг другу носы, как всегда бывает, стоит мальчишкам только сцепиться, – начал рассказывать Лидд, доставая из шкафа кувшин и стаканы. – Но сейчас, мне кажется, они занялись чем-то другим. Потому что, когда я видел их в последний раз, они уже помирились.

– Наверняка затеяли какую-то проказу, – заметил Джон, тщательно отмывая руки в тазу. – Что привело тебя сюда на сей раз?

– Вас ждут в поместье, господин, вот что.

Джон быстро оглянулся на него через плечо.

– Кто ждет меня в поместье?

– Сквайр, – ответил Лидд, наполняя кувшин. – Послал за мной прямо с утра. Шлет вам привет и хочет видеть вас сегодня вечером, если вы будете настолько любезны, что согласитесь составить ему компанию. Коль позволите мне высказать свое мнение, сэр, то вам лучше принять приглашение. Он отказов не приемлет.

Джон ополоснул руки от мыла и начал вытирать их полотенцем.

– Мне больше всего на свете хотелось бы принять его приглашение, но… Сегодня утром я видел твою хозяйку, и она сказала мне, что ему противопоказаны посещения гостей и волнения.

– Ваш визит его не взволнует, – спокойно ответил Лидд. – Единственное, что могло бы его рассердить, так это то, что его распоряжения не выполняются. Более того, мисс Нелл не знает, что он хочет вас видеть, господин, потому что он ей об этом не сказал. И вообще, она не должна об этом знать.

– Что говорит его слуга? – резко поинтересовался Джон.

– Он говорит, что сквайр что-то задумал и уж лучше позволить ему облегчить душу. Он взял на себя смелость намекнуть господину, что, может быть, сегодня ему лучше не принимать гостей, но тот так разошелся, что за свои старания бедняга Уинкфилд получил по носу. А потом он заявил нам обоим: у него еще есть порох в пороховницах и чтобы мы не лезли не в свое дело. В общем, он нас чуть не прибил, – с гордостью за хозяина закончил Лидд.

– Если он сегодня чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы со мной увидеться, я приду, – произнес капитан. – Но после того, как стемнеет, я не смогу оставить здесь мальчонку одного – он напуган. Ты подежуришь за меня на воротах?

– Договорились, господин! Мы с мистером Уинкфилдом все продумали. Я отправил своего помощника домой и сказал ему, что до утра он мне не понадобится. Так что в конюшне никого не будет. Эти два красавца, которые называют себя конюхами мистера Генри и мистера Коута, каждый вечер отправляются в пивнушку и никогда не возвращаются раньше полуночи. А ежели они и вернутся раньше, это тоже не имеет значения, потому что они будут просто не в состоянии заметить чужую лошадь, даже если войдут в конюшню. Хотя в такое время они этого никогда не делают. Еще ни разу не видел, чтобы перед тем, как идти спать, те двое проверили, все ли в порядке с лошадьми! – с нескрываемым презрением рассказывал Лидд. – Если хозяин не передумает, то после того, как он поужинает, я сразу приду сюда. Это недалеко, и уже взойдет луна. Все, что вам нужно будет сделать, господин, это повернуть в первые ворота направо, приблизительно в миле отсюда. Дорожка приведет вас к конюшне, она не проходит мимо дома. Другая тропинка ведет от конюшни к боковой двери. Заблудиться там невозможно. Ну а у двери вас будет ожидать мистер Уинкфилд, который и проводит вас к хозяину.

В итоге, когда Бен, которого после обеда освободили от дальнейшего дежурства на воротах и который посвятил остаток дня мистеру Биггину, а также явно противоправным приключениям в его обществе, уже в сумерках вернулся в сторожку, он с удивлением увидел в сарае лошадь капитана. Мальчик с виноватым видом скользнул в кухню, где ошеломленному взгляду Бена предстал его покровитель в отглаженной миссис Скеффлинг сорочке, элегантно завязанном шейном платке и высоких сапогах. На нем не было ни пальто, ни жилета, да и занимался он в высшей степени прозаическим делом – жарил над огнем яичницу, но при виде этих сверкающих сапог Бена охватили дурные предчувствия. Он замер, в ужасе глядя на капитана, и румянец отхлынул от его обычно розовых щек.

Джон повернул голову, разглядывая его глазами, в глубине которых притаилась улыбка.

– Я так думаю, ради твоего собственного блага мне следует отправить тебя спать без ужина, верно? – поинтересовался он. – Какими шалостями ты занимался весь день, юный негодник? Признавайся!

Губы Бена задрожали.

– Господин… вы не уезжаете? – вырвалось у него.

– Нет, я не уезжаю, но сегодня вечером мне необходимо отлучиться. Вот этот твой перепуганный вид – уже совершенно лишнее. Тебе нечего бояться, глупыш! Мистер Лидд придет смотреть за воротами, так что один ты не останешься.

– Вы собираетесь сбежать! – воскликнул Бен, и его маленькое личико даже заострилось от ужасных подозрений. – Не уезжайте, господин, не уезжайте! Вы обещали, что не оставите меня, что не уедете, пока не вернется папа!

– Послушай, Бен! В любом случае я не уеду, не предупредив тебя! Когда утром ты проснешься, я уже буду здесь, это я тебе обещаю! Мистер Лидд будет здесь, пока я не вернусь. А теперь быстро мыть руки, умываться и ставить тарелки на стол!

Бен, жизненный опыт которого научил его тому, что полагаться на обещания старших нельзя, разрыдался и повторил, что он точно знает – капитан собирается бросить его на произвол судьбы.

– Бог ты мой! – воскликнул Джон и поставил сковороду на очаг. – Иди сюда, несчастный маленький дурачок! – Капитан взял в одну руку свечу, а пальцами второй – ухо Бена и повел его в спальню Брина. – Смотри! Похоже, что я собираюсь сбежать? – поинтересовался он.

Бен прекратил тереть кулаками глаза. Убедившись в том, что щетки капитана по-прежнему украшают комод наряду с прибором для бритья и ножом, которым Джон среза́л ногти, мальчик заметно приободрился и к тому времени, когда вскоре после восьми часов в сторожке появился Джозеф Лидд, совершенно хладнокровно поздоровался с ним.

Лидд, также приехавший верхом, соскользнул на землю и подмигнул капитану.

– Вас ждут, сэр, – сообщил он ему. – И с учетом всех обстоятельств хозяин чувствует себя отлично.

– Ставь лошадь в сарай, – кивнул Джон. – Бу уже там. Сейчас я его оседлаю.

– Прошу прощения, господин, но это мое дело! Пойдем, малыш! Показывай мне того огромного скакуна, о котором я так наслышан!

Полчаса спустя капитан Стейпл уже шел по тропинке, что вела от конюшни Келландса к восточному крылу дома. Как только он приблизился, перед ним распахнулась дверь и в освещенном проеме показался силуэт мужчины, который отступил в сторону и поклонился ночному гостю.

– Добрый вечер, сэр, – тихо, но отчетливо произнес он. – Сюда, пожалуйста.

Войдя в дом, капитан Стейпл оказался в вымощенном каменными плитами коридоре. У одной стены стоял старый сундук, и он положил на него свою шляпу и хлыст. Поправляя шейный платок, окинул взглядом Уинкфилда и увидел пожилого седоволосого мужчину; с бесстрастного лица на Джона внимательно смотрели серые глаза. Вся внешность Уинкфилда указывала на то, что перед капитаном личный слуга джентльмена.

– Вы слуга сэра Питера? Как себя чувствует ваш хозяин?

Какая-то эмоция скользнула по лицу Уинкфилда.

– Он… чувствует себя настолько хорошо, насколько это возможно в его положении, сэр! – ответил слуга. – Я вас провожу?.. Вы не возражаете против того, чтобы подняться по этой лестнице? Вам нежелательно заходить в главный холл.

– Да, конечно, я знаю. Я готов.

По боковой лестнице они поднялись на галерею, где располагались покои сквайра, и вошли в гардеробную.

– Как прикажете о вас доложить, сэр? – спросил Уинкфилд.

– Капитан Стейпл.

Уинкфилд снова поклонился и отворил дверь в просторную спальню. Сэр Питер застыл в своем кресле. Рядом с ним с газетой в руках сидела его внучка, читавшая ему какую-то спортивную статью. Она подняла голову на звук отворившейся двери.

– Капитан Стейпл! – произнес Уинкфилд.