В столь благодушном расположении духа он пребывал не более суток. На следующее утро шел сильный дождь. Кит и Кресси играли в бильярд, когда в комнату вошел мистер Нортон и бесцветным голосом поинтересовался, не может ли милорд уделить ему минуту своего времени.

– Да. Что такое? – спросил Кит.

Кашлянув, Нортон многозначительно взглянул на него. К несчастью, Кит как раз наблюдал за Кресси, которая с кием в руках хмуро разглядывала шары на столе. Их расположение внушало мало надежд.

– Какая неудачная позиция, – пожаловалась девушка. – Ничего у меня не выйдет.

– Попробуйте карамболь через борт, – посоветовал Кит.

Мистер Нортон вновь кашлянул.

– Что вам угодно? – нетерпеливо спросил Фенкот.

– Могу ли я поговорить с вашей светлостью? – повторил вопрос мистер Нортон.

Кит бросил на пришедшего мрачный взгляд.

– Вы сейчас мешаете мне играть.

– Прошу прощения, ваша светлость, – сверкнув глазами, произнес дворецкий. – Один человек желает видеть вашу светлость.

– Замечательно. Скажите ему, что сейчас я занят. Пусть изложит вам суть дела.

Оторвав взгляд от бильярдного стола, девушка взглянула на дворецкого и промолвила:

– Ладно, ступайте, Денвилл. Я охотно признаю́ свое поражение. Я уже и так проиграла. – Мисс Стейвли улыбнулась Нортону. – Вижу, дело безотлагательное.

– Да, мисс, – с благодарностью произнес дворецкий.

Теперь Кит наконец взглянул на Нортона внимательно и понял, что тот хочет сообщить ему нечто важное. Поскольку Фимбер заверил его – дворецкий ни о чем не догадывается, Кит не мог представить, что же надо от него Нортону. Поставив кий на место и попросив прощения у Кресси, молодой человек вышел из бильярдной. Дворецкий последовал за ним.

– Ну? Кто это? – спросил Фенкот, стоило дворецкому прикрыть за собой дверь. – Какое у него ко мне дело?

– Не знаю, милорд. Эта особа не пожелала ничего мне говорить… – Встретив с бесстрастным видом вопросительный взгляд Кита, Нортон все же изрек: – Мне следует упомянуть, милорд, что эта особа не является мужчиной.

Мнимый лорд и бровью не повел.

– Как ее зовут? – спросил Кит.

– Она назвалась Алпертон, милорд, – ответил мистер Нортон, как бы снимая с себя всякую ответственность и тоном подчеркивая социальный статус посетительницы. – Миссис Алпертон немолода, милорд… – Дворецкий смотрел куда-то поверх плеча Кита, пока тщательно подбирал слова. – Полагаю, будет благоразумнее проводить ее в Голубую гостиную, милорд. Сэр Бонами и мистер Клифф, как обычно в это время, сидят в библиотеке. Эта особа не удовлетворилась моими заверениями, что вы сейчас не принимаете гостей, и заявила о желании ждать до тех пор, пока вы не сочтете возможным выслушать ее.

Теперь Кит понял, что ему придется иметь дело с противником, вооруженным орудиями неизвестного, но явно большого калибра. Первоначальное подозрение, будто ему предстоит встретиться лицом к лицу с какой-то из жриц любви, взятой Эвелином под свое крыло и теперь набравшейся наглости и решившей появиться в его доме, тотчас же рассеялось, стоило дворецкому сообщить: миссис Алпертон немолода. Кит почувствовал при этом немалое облегчение. Встреча с девицей, очень близко знакомой с его братом, отнюдь не радовала мистера Фенкота.

– Хорошо. Я приму ее там, – сохраняя хладнокровие, кивнул головой Кит.

Нортон поклонился.

– Да, милорд. Желаете, чтобы я велел кучеру обождать?

– Кучеру?

– Наемный экипаж, милорд… Запряжен парой лошадей.

– Прикажите, чтобы он следовал к конюшням. Там за ними присмотрят.

Еще раз поклонившись, Нортон через вестибюль и широкий коридор направился к дверям, ведущим в Голубую гостиную. Дворецкий открыл их перед мнимым лордом, и Кит вошел в комнату с бесстрастным выражением лица, отнюдь не соответствующим его внутреннему встревоженному состоянию духа.

Посетительница сидела на маленьком диванчике. Женщина встретила его взглядом василиска.

– Ну наконец-то! – промолвила она с чудовищной иронией в голосе. – Все же вы дома, милорд!

Кит медленно прошел на середину комнаты.

«Старая проститутка! Точно не во вкусе Эвелина», – промелькнуло у него в голове.

А затем до сознания Кита дошло очень простое объяснение: эта женщина всем своим видом напоминала представительницу не особо почтенного сестринства немолодых особ, на жаргоне называемых аббатисами. Вся ее одежда и манера держать себя кричали об этом. Обычно Кит не обращал должного внимания на женские туалеты. Если бы ему предложили описать, как была одета сегодня утром его маменька, он вряд ли сумел бы это сделать. Но даже столь неискушенный в вопросах моды человек, как он, тотчас же понял: такой пестрый, крикливый наряд не могла бы надеть ни одна респектабельная женщина средних лет, не говоря уже об истинной леди из высшего света. Несмотря на волны искусно завитых волос золотистого с металлическим оттенком цвета, выбивающихся из-под белого атласного чепчика, на шляпу с высокой куполообразной тульей, лихо заломленной кверху и украшенной страусовым пером, изогнутым и касающимся лба, Кит сразу же определил, что ей никак не может быть меньше пятидесяти лет. На самом деле, как оказалось впоследствии, эта женщина была лишь на несколько лет старше леди Денвилл. Пожалуй, в юности она была по-настоящему красива. Следы былой красоты еще угадывались в ее лице, но злоупотребление косметикой в придачу к чрезмерному пристрастию к горячительным напиткам пагубно отразилось на его цвете. Люди придирчивые сочли бы ее большие глубокие глаза излишне жадными, но лишь поклонники худых женщин могли бы придраться к ее сильно затянутой в корсет пышной фигуре.

Независимо от весьма нелицеприятного мнения относительно особы миссис Алпертон, приходилось признать, что туалет ее был продуман со всей тщательностью для визита в усадьбу знатного человека. Наверняка она надела свое лучшее платье и плащ-накидку. Кит мог лишь надеяться, что он успеет выпроводить ее до того, как она попадется на глаза кому-либо из гостей. Что ни говори, а сиреневая накидка, разукрашенная шнуром и эполетами, накинутая на сильно декольтированное платье из розового атласа, производила ужасающее впечатление. Розовые полусапожки из лайки и перчатки, сиреневый шелковый зонтик и несколько прочих крикливых аксессуаров дополняли ее наряд. А еще миссис Алпертон щедро обрызгалась духами, и теперь от нее несло сильнейшим амбровым запахом.

Кит остановился у стола посреди комнаты, пристально глядя на женщину сверху вниз.

– Итак, мадам! Могу я узнать, что привело вас сюда?

Ее грудь взволнованно поднялась.

– Можете ли вы узнать? Хотите сказать, будто ничего не понимаете? Ни малейшего понятия… Стоите тут, гордый, как фармацевт, и задираете нос перед той, что водила компанию с джентльменами рангом повыше! А еще, милорд, у меня бывали более важные слуги, чем этот ваш надменный дворецкий, которые служили мне, как рабы своей госпоже! Я здесь, чтобы сказать вам: вы не имеете права разбивать невинные женские сердца! Вам придется заплатить за все!

– Чье сердце я разбил? – поинтересовался Кит. – Ваше, мадам?

– Что за вздор! – воскликнула она. – Если оно не разбилось из-за маркиза, который обращался со мной словно с принцессой, никогда не упрекнул меня ни в чем, не пожалел на меня ни единого потраченного четырехпенсовика, не говоря уже о тех щедрых подарках, которые он сделал при расставании… Он понимал, что достойно леди… – Потеряв нить повествования, женщина умолкла. – О чем это я?

– Вы рассказываете мне о том, как маркиз не разбил вам сердце, – пришел ей на помощь Кит.

– Нет, оно не разбилось, и маловероятно, чтобы его разбил юнец, который еще недавно бегал в коротких штанишках, даже если бы я была на десять лет моложе! – заявила миссис Алпертон, явно преуменьшая свой возраст. – Вы разбили не мое сердце! Вы разбили сердце Клары! Не скажу, чтобы и мое сердце не истекало кровью при виде всех тех обид, которые вы чините по отношению к ней. Именно поэтому я здесь, милорд! Не думаете же вы, что для меня огромное удовольствие трястись по кочкам и ухабам в этой желтой колымаге? Мне, привыкшей выезжать в собственном экипаже, обитом бархатом и запряженном четверкой лошадей… с форейторами… Только поруганные материнские чувства заставили меня унизиться до того, чтобы прибыть сюда…

Эти последние слова заглушили желание Кита выяснить, кто же был тем маркизом, так шикарно в прошлом содержавшим миссис Алпертон. До того он надеялся, что дело не настолько серьезно, но теперь понимал, что был излишне оптимистичным. Когда миссис Алпертон, сунув руку в карман своего плаща-накидки, выудила оттуда газетную вырезку и протянула Киту, он сразу понял, в чем дело. На один миг в его голове промелькнула страшная мысль, будто Эвелин в своем безрассудстве сделал некой Кларе предложение руки и сердца и теперь брату грозит судебный иск за нарушение данного им слова.

– Вы змей-искуситель! – воскликнула миссис Алпертон, укрепляя джентльмена в его подозрениях. – Вероломный, непостоянный обманщик, который соблазнил бедную, невинную девушку лживыми обещаниями!

– Чепуха! – возразил Кит, стараясь внешне сохранить самообладание.

– Ах, чепуха! Вы еще скажите, что теперь не избегаете общества Клары!

Кит не колебался с ответом, ибо, какую бы глупость Эвелин ни совершил, нельзя было поверить в то, что он мог растлить невинную барышню, а уж дочь миссис Алпертон явно не могла быть невинным ягненком.

– Именно это я и имею в виду, – твердо произнес Фенкот.

– Когда вы приняли мою Клару под свое покровительство, милорд, вы обещали, что будете заботиться о ней.

– Ну?

Краска гнева залила щеки женщины, придав коже цвет, весьма сходный с цветом ткани ее накидки. Впрочем, избыток румян, к которым миссис Алпертон питала слабость, не давал в полной мере лицезреть столь захватывающую метаморфозу. Глаза ее сузились.

– Не пытайтесь меня одурачить, – сурово заявила она. – Не стоит поступать таким образом, милостивый сэр! Предупреждаю вас! Вам удалось вскружить голову этой милой невинной овечке, но я давно не семилетняя девочка, и меня такими хитростями не проведешь.

– Я в этом не сомневаюсь, – слегка улыбнувшись, ответил Кит.

Апоплексический румянец на ее лице уже вызывал тревогу, однако после нескольких секунд молчания женщина овладела собой и перешла от театрально-драматического тона к сугубо деловому.

– Поговорим без обиняков, если уж на то пошло, – заявила она. – Вы не уделяли Кларе должного внимания без малого месяц. Девочка вам писала, а в ответ не получала ни слова. Видит Бог! Ее начали терзать самые дурные предчувствия. Клара стала опасаться, что вы заболели или пали жертвой несчастного случая. Вы не снизошли хотя бы до того, чтобы парой слов избавить ее сердце от удара, вызванного этой мерзкой статьей в газете. С моей дочерью тотчас же приключилась сильнейшая истерика. Помните, что вы когда-то наговорили ей? Вы поступили с бедной девочкой не так, как полагается джентльмену.

Из слов миссис Алпертон выходило, что она уж точно не собирается заполучить Эвелина в качестве мужа своей дочери, поэтому Кит немного успокоился.

– Эти сплетни, мадам, ничего не стоят. Статья опубликована без моего ведома. – Он чуть не добавил, что сплетни к тому же не имеют ни малейшего основания, но вовремя прикусил язык, не будучи вполне уверенным в том, каково будет решение Кресси, и поэтому не осмеливаясь говорить что-либо определенное. – Клара наверняка знает – я не силен в чистописании. Впрочем, написать ей следует… надо ее успокоить, раз уж я не смог сделать это лично. Обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось отменить свой визит к ней…

– Да каждый понимает, что это за обстоятельства, – прервала его миссис Алпертон. – Чего уж там! Даже ребенок не поверил бы подобной чуши! Вы пытаетесь избавиться от нее, не заплатив деньжат, а сами живете тут словно жеребец из королевской конюшни…

– Вы ошибаетесь. Не могли бы вы сказать Кларе…

– Нет уж! – отрезала миссис Алпертон ледяным тоном. – Зря норовите меня одурачить, милорд! Никогда не поверю, будто в ваших карманах гуляет ветер. Вы не заставите меня пойти на попятную. Ваш папочка жил себе в радость, ни в чем не нуждаясь, и я готова поспорить, что после себя он много чего оставил по завещанию. В прошлом я знавала вашего батюшку. Большинство этих толстосумов раньше ничего не имели против того, чтобы воспользоваться моим гостеприимством. Будьте уверены! – с тщеславием в голосе заявила женщина. – Было это еще до того, как я ушла на покой. Мои званые обеды считались первостатейными. У меня был повар-француз. Маркиз на расходы не скупился. Он всегда говорил, чтобы я покупала себе самое лучшее. В погребе постоянно держал изрядный запас отменных вин…

Прервав поток ее воспоминаний, Кит промолвил:

– Вы находитесь под впечатлением недоразумения, мадам. У меня не было ни малейшего желания ни от кого избавляться, как вы изволили выразиться. Ежели я вознамерюсь жениться, то лично поставлю в известность Клару.

– Она обо всем и так уже знает! – негодующе воскликнула миссис Алпертон. – Она все узнала из газеты! Только бесчувственный человек способен на такое!

– Я уже сказал вам, что написанное в газете – сущая чепуха.

– Прошу, милорд! Потрудитесь зря не растрачивать ваше красноречие, – все больше сердилась непрошеная гостья. – Не будете же вы утверждать, будто пребывание мисс Стейвли в этом доме также чепуха?

– Мисс Стейвли, мадам, является крестницей моей матери, и она живет здесь в качестве таковой, а не как моя гостья.

– А как же! Разумеется, она бы сюда не приехала, если бы ваша мать не пригласила ее. Девчонка воображает себе, что ей сказочно повезло. Ей уже за двадцать, а лорд Стейвли не из тех, кто раскошелится на ее приданое. Насколько помню, он всегда был прижимист, когда дело касалось деньжат. А что, ежели она узнает, как вы обошлись с моей Кларой – словно с парой стоптанных башмаков, а? Будет ли она и впредь думать, что ей сказочно повезло?

Внутренне Кит весь напрягся. По блеску злорадно улыбающихся глаз миссис Алпертон молодой человек понимал, что это не пустые упреки и угрозы. Целью ее приезда в Рейвенхерст был шантаж. Это ставило Фенкота в крайне рискованное положение. Разоблачение его мнимого вероломства могло бы расстроить финал, на который миссис Алпертон рассчитывала, однако Кит прекрасно понимал: коль правда откроется, эта особа, и так плохо собой владеющая, и вовсе выйдет из себя. Если он не поддастся ее шантажу, женщина не колеблясь приведет свои угрозы в действие. Вполне вероятным казалось то, что, получив отказ, миссис Алпертон начнет кричать, и Кресси, очень может быть, станет не единственной свидетельницей скандала. Как избавиться от посетительницы, не дав ей возможности устроить сцену? Ответа на вопрос не было. При всем своем желании он все равно не сможет заткнуть ей рот суммой, которую эта особа сочтет достаточной компенсацией. Также он не в состоянии выписать чек ни на свое собственное имя, ни на имя Эвелина. Завещание отца не давало ему сделать это. Не было никакой возможности узнать размер обязательств Эвелина перед Кларой, ежели таковые вообще имели место быть. К тому же Кит не знал, действует ли миссис Алпертон сама или совместно со своей дочерью. Джентльмен подозревал, что ни пенса из денег, которые он может сейчас передать ей, никогда не попадет в руки Клары. А еще Кит подозревал, что, каковы бы ни были денежные отношения между Кларой и Эвелином, миссис Алпертон к ним не имеет никакого отношения. Не в привычках брата общаться с матерью его очередной Аспазии. От внимания Кита не укрылось то, что за все время их разговора женщина ничего подобного не утверждала. В любом случае он не собирался давать поспешных обещаний, за которые придется расплачиваться Эвелину.

Должно быть, такие мысли отразились на его лице, поскольку миссис Алпертон, пристально следившая за ним, чуть повысив голос, сказала:

– Она обо всем узнает. Уверяю вас, милорд!

– Послушайте, миссис Алпертон! – с легкой насмешкой в голосе произнес Кит. – Неужели я должен поверить, будто вы говорите от имени Клары? Это совсем на нее не похоже.

Он сказал это наугад, потому что понятия не имел, унаследовала ли Клара характер своей матери или нет. Однако по выражению лица миссис Алпертон молодой человек понял, что попал в десятку.

Бросив на него злой взгляд, она ответила почти без заминки:

– Нет конечно! Вы и сами прекрасно знаете, сколь сильно вас любит это нежное, невинное создание. Вследствие своей чистой любви она готова скорее быть втоптанной вами в грязь, нежели позволить своим поведением хоть чем-то помешать вам. Ради вас Клара способна даже расстаться со своей жизнью, что, боюсь, может произойти со дня на день. Никогда прежде я не видела девочку в таком расстройстве чувств и подобной телесной слабости. Она рыдает без перерыва и с трудом может оторвать свою головку от подушки. Не удивлюсь, если бедняжка совсем зачахнет.

Кит сокрушенно покачал головой.

– Вы потрясли все мое мироощущение, мадам. Прежде я не догадывался, насколько у Клары сентиментальный характер.

Кит вновь обрел твердую почву под ногами. При всем своем воображении он не мог поверить, что Эвелин способен сойтись со столь романтичной гусыней. По-видимому, он опять попал в яблочко, ибо миссис Алпертон с еле сдерживаемой яростью заявила ему: милорд не имеет ни малейшего представления о том, насколько сильны страдания Клары и какого труда ей стоило сохранять на своих устах улыбку всякий раз, когда он к ним приезжал.

– Если дело обстоит таким образом, то вы будете лишь счастливы избавиться от меня, – заявил Кит, не сумев сдержать смешок. Заметив, что миссис Алпертон вновь готова разразиться тирадой очередных обвинений, джентльмен раздраженно махнул рукой. – Довольно, мадам! Вы своего добились! Мне прискорбно слышать о душевных страданиях Клары, и я молю вас вернуться к ее постели как можно быстрее. Передайте ей мои глубочайшие извинения за то, что я стал невольной причиной ее недомогания. Как только выпадет свободная минута, я обязательно нанесу ей визит.

Пару мгновений было неясно, чья возьмет, но миссис Алпертон оказалась весьма бойкой женщиной и посему, забыв все фальшивые волнения относительно разбитого сердца дочери, она довольно грубо выкрикнула:

– Не раньше чем вы раскошелитесь. Знаю я подобных вам! Вы обыкновенный светский щеголь! Вот вы кто! Вам не удастся надуть мою дочь! Нет, не удастся, пока я жива и в состоянии защитить ее интересы!

– Миссис Алпертон, – холодно произнес Кит, – вы глубоко ошибаетесь. Конечно, я не беден, но становиться чьим-либо кошельком не собираюсь. Я буду щедр с Кларой, но моя щедрость коснется ее, а не вас.

– Так я вам и поверю! – рассердилась миссис Алпертон. – Если это окончательное слово, лорд Самонадеянность, то я не покину ваш дом до тех пор, пока не выложу все мисс Стейвли. Ну, попробуйте выдворить меня отсюда, если посмеете! И не говорите мне, что она уехала и ее не будет до ночи, потому что, если даже это так, я намерена сидеть здесь хоть до полуночи, а может, и дольше!

И в тот самый момент неожиданно послышался голос:

– К счастью, я никуда не уехала. Вы хотели мне что-то сообщить, мадам?

Поскольку Кит стоял спиной к двери, загораживая женщине вид, то ни он, ни миссис Алпертон не заметили, как дверь тихо приоткрылась и в гостиную проскользнула мисс Стейвли. Миссис Алпертон вскочила со своего места. При этом ее зонтик упал на пол. Кит стремительно обернулся. Безразличие сползло с его лица, сменившись ужасом.

Широко улыбаясь ему, Кресси вошла в комнату. Он невольно поднял руку, желая помешать ей, но девушка, не обратив на его жест ни малейшего внимания, прошла к креслу и уселась напротив миссис Алпертон у остывшего камина.

– Прошу великодушно простить, что я прерываю вас, – невозмутимо промолвила она, – однако вы, мадам, говорили столь громко, что я невольно расслышала кое-что. Как я поняла, вы собираетесь мне что-то сообщить…

– Нет! – вырвалось у Кита.

Краска схлынула с лица миссис Алпертон. Вопросительно взглянув на мнимого лорда, женщина перевела изучающий взгляд на Кресси. В глазах непрошеной гостьи читалась растерянность. Она явно не была уверена, принесет ли ей внезапное появление мисс Стейвли хоть какую-нибудь материальную выгоду либо данное обстоятельство означает полнейшее фиаско.

– Вы, как я понимаю, дочь лорда Стейвли, – медленно произнося слова, чтобы выиграть время, промолвила миссис Алпертон. – Вы не слишком на него похожи, насколько я его помню…

С невозмутимым видом восприняв подобную непочтительность, Кресси ответила:

– Полагаю, я пошла в маменьку… Итак, что же вы намеревались сообщить мне?

– Что до меня, то я не желаю этого. Мне бы не хотелось сообщать вам ничего дурного либо такого, что может причинить вам какой-нибудь вред. – Женщина перевела взор на Кита и спросила: – Может, вы предпочли бы, чтобы я помалкивала, милорд?

– Не надо, – вмешалась Кресси.

Не обращая на ее слова ни малейшего внимания, миссис Алпертон продолжала злобно сверлить Кита глазами. Взгляд его стал жестким.

– Я бы предпочел такой поворот событий, миссис Алпертон, – произнес он, – однако, как вы уже слышали, – не намерен становиться ничьим кошельком. Будьте осмотрительны, мадам. Не рубите сук, на котором сидите, иначе рискуете остаться за бортом.

– Но вначале я выведу вас на чистую воду, – со злобой в голосе произнесла гостья, – и сделаю это с превеликим удовольствием, ибо я сама мать. Сердце мое сжимается в груди при виде обманутой девушки, столь же невинной, как моя бедняжка Клара! Дорогуша! Вы представить себе не можете, что за коварный обманщик опутал вас сетью сладких речей!

Смирившись с положением, в которое попал, Кит прислонился спиной к стене и скрестил на груди руки.

– Да неужели? – воскликнула Кресси. – А Клара, значит, ваша дочь?

– Моя, – подтвердила миссис Алпертон дрогнувшим голосом. – Этот коварный злодей соблазнил ее и бросил умирать с голоду, даже не попрощавшись напоследок.

– Какой ужас! – воскликнула Кресси. – Признáюсь, я неприятно удивлена! Я бы никогда не подумала, что он способен вести себя столь низко.

Миссис Алпертон явно не была готова к подобному повороту. Кит, признаться, тоже. Джентльмен надеялся, что Кресси не поверит в бóльшую часть услышанного, ибо сказанное миссис Алпертон отнюдь не полагалось слушать благовоспитанным молодым леди. Кит даже боялся, что девушка испытает сильнейшее потрясение и не будет знать, куда деваться от стыда. Вот только ни он, ни его гостья не учли специфические условия, в коих протекали ее юные годы, а также великое множество амурных приключений ее отца.

– И впрямь весьма дурно, – продолжила тем временем Кресси. – Мне искренне жаль ее и… вас, мадам, ибо ничто, по моему мнению, не может быть досаднее, чем необходимость напоминать лорду Денвиллу о его обязательствах.

– Да, – промолвила сбитая с толку миссис Алпертон, – да уж…

– Впрочем, надеюсь, произошла досадная ошибка, – с надеждой в голосе произнесла Кресси. – Видите ли, он ужасно забывчив… Вы же знаете? А теперь, когда ему напомнили, мадам, я уверена, он неукоснительно исполнит то, что полагается. Ведь так, сэр?

– Да, так и будет, – подтвердил Кит.

– Да уж, – едва не задохнулась от переизбытка чувств миссис Алпертон. – Я никогда прежде такого не делала, но… Этот джентльмен – распутник, мисс.

– Да… Однако… Почему вы решили сообщить мне об этом, мадам? – застенчиво спросила Кресси. – Я понимаю, с какой стати вы говорите об этом ему, но при чем здесь я? Данное обстоятельство меня отнюдь не касается… Хотя мне искренне жаль вашу дочь…

– Я предвидела такой поворот, – жестко произнесла миссис Алпертон. – Я бы не удивилась, если бы, окажись милорд убийцей, это обстоятельство также не имело бы ни малейшего значения. О, греховный, бездушный мир! Стоило мне прожить на свете так долго для того, чтобы услышать из уст незамужней леди благородного происхождения и воспитания столь дерзкие и бесстыдные слова! Ладно… В прошлом девушки ничего такого себе не позволяли, вне зависимости от того, что они там себе думали… по крайней мере те, что считали себя настоящими аристократками… и правильно делали, что помалкивали… – в порыве искренности произнесла женщина; казалось, она и дальше собирается продолжать в том же духе, но вдруг передумала, вернувшись к своему первоначальному стилю поведения. – А я-то по собственной наивности тряслась в дороге ради того, чтобы предупредить. Мое сердце разрывалось при мысли, что невинная девушка может выйти замуж за подобного проходимца… Вы еще будете раскаиваться в том, девочка, что отдали ему свою руку, польстившись на богатство и громкий титул.

– Боже милостивый! И я должна все это выслушивать? – воскликнула Кресси. – С какой стати мне выходить замуж за лорда Денвилла? Я даже не думала об этом!

Миссис Алпертон стремительно утрачивала все, что только могла утратить, однако храбро пыталась спасти все, что только можно.

– Не приходило? – растерянно спросила она. – В таком случае, мисс Стейвли, не будет ли вам угодно объяснить, что же все это означает?

Девушка часто заморгала глазами, притворяясь человеком, впервые видящим что-то… Затем морщинки на ее лбу разгладились, и Кресси жизнерадостно рассмеялась, глядя на газетную вырезку.

– Теперь я поняла, в чем дело! – сказала мисс Стейвли. – А я-то недоумевала, с какой стати вы захотели со мной объясниться. Это было весьма необычным желанием. Но теперь все прояснилось. Вы, значит, прочитали бессмыслицу в «Морнинг пост» и подняли шумиху… Однако все это сущая чепуха и вздор, – произнесла девушка, всеми силами стараясь казаться вполне серьезной. – Какая незадача! Прошу простить меня, мадам. Как дурно с моей стороны смеяться, когда пачкотня, написанная каким-то бессовестным щелкопером, причинила вам столько боли и неудобств. Как мило с вашей стороны приехать сюда ради меня! В самом деле, я весьма вам обязана и просто поражена самой мыслью о том, что вы безвозмездно взяли на себя столь неприятную миссию.

– Так вы не выходите за милорда замуж? – недоверчиво произнесла миссис Алпертон.

Женщина переводила взгляд с Кресси на Кита и обратно. Заметив смешинки во взгляде джентльмена, она обратила свой взор на девушку.

– Притворство! – довольно грубо заявила миссис Алпертон. – Я вижу – он от вас без ума.

– О нет! По крайней мере, искренне надеюсь, что не без ума, поскольку уверена – мы друг другу не подойдем.

– Ерунда! – произнесла миссис Алпертон, презрительно хмыкнув. – Но вы меня не одурачите. Каждому понятно…

– Умоляю! Больше не надо! – взмолилась Кресси, на которую неожиданно напал приступ девичьей застенчивости. – О браке с лордом Денвиллом не может идти речи. Вы все поймете, если узнаете, что я… Мадам! Мои нежные чувства подарены другому.

Повисла гробовая тишина. Миссис Алпертон на глазах стушевалась.

Кит отвел взгляд от лица Кресси и тихо вышел из комнаты, понимая, что девушка не нуждается в его поддержке. Следовало, не теряя времени даром, вызвать экипаж миссис Алпертон к главному входу. Он поручил это лакею, приказав попутно найти и прислать к нему Челлоу.

Являясь человеком бывалым, конюх прибыл без задержек, а на вопрос Кита ответил весьма солидно:

– Знаю, сэр, откуда она приехала. Мне ее кучер рассказал. Карету она наняла в Танбридж-Уэллсе. Он, конечно, тот еще нахал, но лгать этому малому нет никакого смысла. Кроме того, по его словам, мастер Кит, особа, нанявшая карету, поругалась с Нортоном, ибо тот не хотел впускать ее в дом. Она кричала, что его светлость до конца своих дней будет жалеть, если вовремя с ней не повидается. Парень много чего рассказывал. Я лично навострил уши. Эта вздорная старая жеманница совсем не похожа на пассий его светлости… Прошу прощения, мастер Кит, если я излишне откровенен.

– К нам пожаловала не сама пассия, а ее мать, – нахмурившись, промолвил джентльмен.

– Да неужто! – удивился Челлоу. – Что ей здесь понадобилось, сэр?

– Кажется, его светлость не приезжал в гости к ее дочери где-то около месяца. Ей показалось, что он собирается бросить ее. Я надеялся, что, возможно… Нет, если она приехала из Уэллса, это нам ничего не дает. Мы и до того знали, что там нет смысла искать моего брата.

– Готов биться об заклад, так оно и есть, – согласился Челлоу. – Будет весьма даже неплохо, если он расстанется с этой его… В любом случае, мастер Кит, сдается мне, вы вновь угодили в бочку с солеными огурцами, как говорится в народе, если ее мамаша хоть наполовину такая стерва, как мне рассказывал тот малый. Как по мне, то вам следует бросить эти ваши затеи и ничего больше не предпринимать.

Лоб Кита разгладился, а в его глазах промелькнули веселые искорки.

– Как по мне, сравнение с бочкой соленых огурчиков очень даже удачное, – сказал он. – Признаться, я уж подумывал, будто моя песенка спета, но получил помощь в самый решающий момент, и теперь эта сварливая женщина собирается уезжать, потерпев полное фиаско…