Леди Омберсли с дочерьми в конце дня спокойно направилась из Ричмонда домой и, приехав на Беркли-Сквер, увидела мисс Рекстон, ожидающую ее. После нежных объятий та объяснила, что позволила себе дождаться здесь ее светлость, так как является посланницей своей мамы. Леди Омберсли, немного тревожась за Амабель, у которой был усталый вид и побаливала голова по дороге домой, рассеянно ответила:
— Очень благодарна вашей маме, моя дорогая. Амабель, поднимись в мою комнату, я протру тебе лоб уксусом. Тебе вскоре станет лучше, моя любовь!
— Бедняжка! — сказала мисс Рекстон. — Она выглядит еще очень слабой! Вам надо знать, сударыня, мы сняли черные перчатки. Мама хочет устроить костюмированный вечер в честь приближающегося события — совсем небольшой, ведь в городе сейчас очень мало достойных людей! Но она ни в коем случае не хочет назначать его на неудобный для вас день! Вы видите во мне ее посланницу!
— Так мило с ее стороны! — пробормотала ее светлость. — Мы будем чрезвычайно счастливы… в любой день, который выберет ваша мама. Сейчас у нас так мало развлечений! Простите меня, мне надо идти! Вы ведь знаете, Амабель еще не совсем оправилась! Сесилия обо всем договорится с вами. Передайте вашей маме от меня все, что положено! Пойдем, дорогая!
Говоря это, она вела свою младшую дочь к лестнице и совсем не замечала, что Сесилия, которой Дассет молча передал записку Софи, не слышала ни слова из того, что она сказала. Дворецкий с большим интересом наблюдал, как Сесилия, в полном удивлении начав читать, вдруг ужасно побледнела. Дочитав до конца, она вновь вернулась к началу письма, ее губы дрогнули, как будто она хотела позвать свою мать. Она сдержала себя и постаралась успокоиться. Но ее руки с письмом Софи заметно дрожали, и она была похожа на человека, который внезапно испытал сильное потрясение. Мисс Рекстон заметила это и устремилась к ней, заботливо приговаривая:
— Боюсь, тебе нехорошо! Ты получила плохие новости?
Дассет, у которого чесались руки сломать печать на письме Софи, кашлянул и безучастно спросил:
— Собирается ли мисс Стэнтон-Лейси вернуться сегодня вечером, мисс? Ее служанка сильно встревожилась, мисс, оттого что не знала о намерении своей госпожи уехать за город.
Сесилия с изумлением посмотрела на него, но взяла себя в руки и довольно спокойно ответила:
— Да, скорее всего. О да, конечно, она вернется вечером!
И если этот ответ не удовлетворил жажду знаний Дассета, то по крайней мере заставил мисс Рекстон навострить уши. Она взяла Сесилию под руку и проводила ее в библиотеку, сказав своим хорошо поставленным голосом:
— Поездка утомила тебя. Будьте добры, Дассет, принесите стакан воды и нюхательные соли! Мисс Ривенхол дурно.
Сесилии, у которой было не очень крепкое здоровье, действительно было дурно, и она с благодарностью позволила уложить себя на диван в библиотеке. Мисс Рекстон ловко сняла ее хорошенькую шляпку и стала растирать ей руки, попутно вытащив из ее пальцев записку, которую та слабо сжимала. Вскоре вошел Дассет, неся требуемое, мисс Рекстон взяла это со словами благодарности и разрешила ему идти. Обморок был неглубокий и уже почти прошел; Сесилия смогла сесть, маленькими глотками выпить воду и взбодриться, несколько раз вдохнув из едко пахнущей склянки. Тем временем мисс Рекстон с уверенным видом поднесла к лицу письмо Софи и ознакомилась с его содержанием.
«Ты удивлялась, дражайшая Сили, почему я передумала ехать с вами в Ричмонд. Это письмо все объяснит тебе! Я много думала о том, в какое неприятное положение ты попала, и вижу только один выход, как положить конец тем страданиям, которые ты испытываешь из-за непреклонного решения твоего отца выдать тебя за Ч. Полагаю, сам Ч. укреплял его в этом решении, но я не буду больше писать об этом, дабы не доставлять тебе боль. Я не могу не думать о том, что если бы Ч. был устранен, мой дядя вскоре бы переменил свое отношение к Ф.Преданная тебе Софи».
Чарльз расскажет тебе, что мы поссорились. И хотя, надо признать, первоначальная вина лежит на мне, его поведение по отношению ко мне, его слова — такие грубые, такие несдержанные! — делают невозможным мое дальнейшее пребывание под этой крышей. Я немедленно уезжаю в Лейси-Мэнор и уговорила Ч. сопровождать меня. Можешь положиться на меня в том, что сегодня вечером он не покинет Лейси-Мэнор. Он настоящий джентльмен, и хоть его сердце никогда не будет принадлежать мне, я убеждена, что он предложит мне свою руку, и ты, наконец, будешь свободна.
Не тревожься за меня! Тебе известно о моем стремлении выйти замуж, и хоть мои чувства столь же мало задеты, как и у Ч., и мне отвратительно прибегать к средствам, на которые вынуждает его равнодушие, верю, что мы сможем сносно поладить. Если ты поддержишь меня в моем решении, моя дражайшая кузина, это будет мне лучшей наградой.
— Господи! — воскликнула мисс Рекстон, утратив свою невозмутимость. — Разве это возможно? Каким бы плохим я ни считала ее поведение, я не думала, что она дойдет до такого! Несчастная! Здесь нет ни слова раскаяния! Ни намека на стыд! Бедная моя Сесилия, неудивительно, что ты потеряла сознание! Тебя страшно обманули!
— Ох, о чем это вы? — вскричала Сесилия, вскочив. — Эжени, вы не имели права читать мое письмо! Немедленно отдайте его мне и, пожалуйста, не смейте упоминать кому-нибудь о его содержании!
Мисс Рекстон протянула письмо со словами:
— Вместо того, чтобы обращаться к леди Омберсли, я подумала, ты предпочтешь, чтобы я сама сначала узнала, что так расстроило тебя. Что же касается того, чтобы скрывать содержание этого письма, то я считаю, что завтра эти новости должен узнать весь Лондон! Я еще никогда не была так потрясена!
— Весь Лондон! Нет, этому не бывать! — решительно сказала Сесилия. — Софи… Чарльбери! Этого не может, не должно быть! Я немедленно поеду в Эштед. Как она могла это сделать? Как она могла? Это все ее великодушие… ее желание помочь мне, но как она решилась уехать с Чарльбери? — Она стала снова читать письмо, но, содрогнувшись, скомкала его. — Ссора с Чарльзом! О, ну ведь она же должна знать, что в гневе он говорит совсем не то, что думает! И она знает это! Он поедет со мной, чтобы привезти ее домой! Где он? Надо срочно послать кого-нибудь в «Уайт» за ним!
Задумавшись, мисс Рекстон задержала ее за руку.
— Прошу тебя, Сесилия, успокойся! Подумай! Если твоя несчастная кузина сильно поссорилась с Чарльзом, его приезд туда скорее принесет вред, чем пользу. Однако я согласна с тобой, что нельзя пускать все на самотек. Скандал, который разразится из-за этого, будет всем нам отвратителен. Я опасаюсь того, как он может отразиться на здоровье дорогой леди Омберсли. Эту противную девчонку надо спасать от самой себя!
— А Чарльбери! — вскричала Сесилия, ломая руки. — Это все из-за меня! Я должна немедленно ехать!
— Ты так и поступишь, а я поеду с тобой, — великодушно сказала мисс Рекстон. — Лишь позволь мне, пока ты будешь отдавать приказание заложить экипаж твоего отца, написать записку моей маме. Надеюсь, кто-нибудь из слуг отнесет ее на Брук-Стрит. Я только сообщу ей, что мне придется провести этот вечер здесь с тобой, и она ничего не заподозрит.
— Вы? — воскликнула Сесилия, уставясь на нее. — О нет, нет! То есть, это очень мило с вашей стороны, дорогая Эжени, но вам лучше не ехать!
— Но ты же не поедешь одна, — заметила мисс Рекстон.
— Горничная Софи будет сопровождать меня. Прошу вас, ни слова о том, что произошло ни единой живой душе!
— Моя дорогая Сесилия, ты ведь не станешь доверяться служанке? Это то же самое, что сказать городскому глашатаю! Если ты откажешься от моей компании, мне придется обо всем рассказать леди Омберсли. Я считаю своим долгом поехать с тобой и убеждена, что Чарльз тоже бы этого хотел. Мое пребывание в Лейси-Мэноре придаст всему пристойность, ибо обрученная женщина это совсем не то, что свободная девушка, ты же понимаешь.
— О, я не знаю, что сказать! Как я жалею, что вы прочитали письмо Софи!
— Я думаю, то, что я прочитала это письмо, будет к лучшему для всех нас, — возразила мисс Рекстон с улыбкой. — Ты едва ли способна, дорогая Сесилия, правильно повести себя в данных обстоятельствах, уж позволь мне это сказать тебе. Ну что? Я еду с тобой или ты предпочитаешь, чтобы я все выложила твоей маме?
— Ну ладно, едете! — почти раздраженно сказала Сесилия. — Хотя зачем вам это я понять не могу, ибо я знаю, что вы не любите Софи!
— Что бы я ни чувствовала к твоей кузине, — величественно изрекла мисс Рекстон, выглядя чуть не святой, — я не могу забывать о своем христианском долге.
Краска залила щеки Сесилии. Она была кроткой девушкой, но эти слова так рассердили ее, что она язвительно сказала:
— Что ж, надеюсь, Софи удастся выставить вас в глупом свете, как это всегда удавалось ей раньше. И так вам будет и надо, Эжени, за то, что вы суете нос в чужие дела!
Но мисс Рекстон, понимая, что настал ее час триумфа, лишь раздражающе улыбнулась и посоветовала Сесилии лучше задуматься над тем, что сказать маме.
Сесилия с негодованием ответила, что и без ее подсказки знает, что надо говорить, и пошла к двери. Но прежде чем она достигла ее, дверь открылась, и снова вошел Дассет с сообщением о том, что приехал лорд Бромфорд и просит о чести быть принятым ею.
— Надо было сказать, что меня нет дома! — ответила Сесилия. — Я не могу сейчас встретиться с лордом Бромфордом!
— Да, мисс, — сказал Дассет. — Но его светлость настаивает на встрече либо с вами, либо с ее светлостью, мисс, а ее светлость сейчас с мисс Амабель и просила не беспокоить ее. — Он неодобрительно кашлянул. — Наверное, мне следует упомянуть, что его светлость, узнав, что мисс Софи уехала из города, очень желает знать, куда она направилась.
— А кто сказал ему, что мисс Софи уехала из города? — резко спросила Сесилия.
— Не могу взять это на себя, мисс. С другой стороны, не получив никаких приказаний, я не счел себя вправе отрицать этот факт, когда его светлость удостоил меня вопросом, правда ли это.
Сесилия бросила довольно беспомощный взгляд на мисс Рекстон, которая сразу же взяла ситуацию в свои руки.
— Просите его светлость! — сказала она.
Дассет поклонился и вышел.
— Эжени! Подумайте, что вы собираетесь делать! Что вы ему скажете?
Мисс Рекстон серьезно ответила:
— Это будет зависеть от обстоятельств. Мы не знаем, что ему известно, и не должны забывать, что дела твоей кузины касаются его не меньше, чем нас.
— Ничего подобного! — сказала Сесилия. — Софи никогда не выйдет за него замуж!
— Да, она продемонстрировала, что не достойна его привязанности. Надеюсь, не дойдет до того, что она с радостью примет предложение первого же уважаемого человека, который попросит ее руки.
Так как в этот момент вошел лорд Бромфорд, Сесилия была избавлена от необходимости отвечать.
Его светлость был очень встревожен, но никакая тревога не могла заставить его пренебречь формальностями. С чрезвычайной педантичностью он произнес все положенные приветствия, не забыв справиться о состоянии здоровья Амабель. Он испросил прощения за ту настойчивость, с которой добивался видеть мисс Ривенхол, и, почти избежав многословия, перешел к цели своего визита. Он видел, как мисс Стэнтон-Лейси ехала в наемной карете с четверкой по Пикадилли в сопровождении Чарльбери, а сзади кареты был привязан багаж.
— Моей кузине срочно понадобилось уехать за город, — сказала Сесилия холодным тоном, который должен был отбить у его светлости всякую охоту расспрашивать дальше.
— В компании этого человека! — потрясенно воскликнул он. — Кроме того, — и это удивляет меня больше всего — мы условились с ней покататься сегодня после полудня!
— Она забыла, — сказала Сесилия. — Она так сожалеет! Вы должны простить ее!
Он внимательно посмотрел на нее, и то, что он увидел у нее в лице, заставило его повернуться к другой молодой женщине и прямо сказать:
— Мисс Рекстон, я взываю к вам! Не надо уверять меня, что мисс Стэнтон-Лейси не тайно покинула Лондон! Как бы Ривенхол мог позволить ей уехать таким образом! Простите меня, но ухаживания Чарльбери — переходящие, вы ведь не будете отрицать, границы дозволенного, — породили у меня ужасные подозрения. Вы не можете не знать, что здесь задеты мои личные интересы! Я льстил себя надеждой, что когда сэр Горас Стэнтон-Лейси вернется в Англию… Но этот внезапный отъезд… багаж, пристегнутый сзади! — он замолчал, сильно подавленный.
Мисс Рекстон ровным тоном сказала:
— Мисс Стэнтон-Лейси никогда не уважала обычаи. Она поехала в свой дом в Эштед, но я уверена, что увещевания мисс Ривенхол и мои подействуют на нее, и сегодня же вечером она вернется с нами в Лондон. Мы сейчас отправляемся в Эштед.
Казалось, его это потрясло, он быстро сказал:
— Это так похоже на вас! Думаю, я вас понял! Я всегда считал этого человека безнравственным! Будьте уверены он обманул ее! Ривенхол едет с вами?
— Мы едем одни, — ответила мисс Рекстон. — Вы угадали правду и, конечно же, понимаете, что наши завистники постараются повсюду раструбить об этом печальном происшествии.
— Да, несомненно! — с готовностью согласился он. — Но не может быть и речи о том, чтобы две столь хрупкие женщины взваливали на себя эту проблему, не имея твердой поддержки мужчины! Считаю, что мне надо сопровождать вас. Да, это именно то, что я должен сделать. Я призову Чарльбери к ответу. Его поведение раскрыло мне глаза на его сущность. Он грязно обманул мисс Стэнтон-Лейси и ответит за это!
Сесилия собралась возмущенно запротестовать, но мисс Рекстон опередила ее.
— Ваши чувства делают вам честь, и, что касается меня, я с благодарностью приму ваше покровительство. Лишь самая настоятельная необходимость смогла заставить меня взяться за это без поддержки рассудительного джентльмена!
— Я немедленно велю оседлать свою лошадь! — объявил он голосом, в котором звучала твердая решимость. — Скажу вам, если я не буду вызывать Чарльбери, это будет к лучшему! Ибо я не сторонник этого варварского обычая дуэли, но, знаете, данные обстоятельства меняют дело, и его поведение не может остаться безнаказанным! Я на мгновение зайду домой и как можно скорее снова буду здесь!
И прежде чем выбежать из комнаты, он сжал им обеим руки. Сесилия, чуть не плача от досады, стала укорять мисс Рекстон, но эта леди, ни на йоту не утратив самообладания, ответствовала:
— Да, неприятно, что он узнал о побеге мисс Стэнтон-Лейси, но было бы хуже, если бы он это только подозревал. Лично я довольна тем, что с нами будет рассудительный мужчина, и, если, моя дорогая Сесилия, его рыцарский характер побудит его возобновить свое предложение твоей кузине, это решит все проблемы и, должна добавить, будет ум нее незаслуженным подарком!
— Этот невообразимый зануда! — воскликнула Сесилия.
— Мне известно, что достоинства лорда Бромфорда упорно недооцениваются в этом доме. Я же нахожу его очень рассудительным, осведомленным во множестве серьезных вопросов и обладающим большим количеством интересной информации, которой он делится с теми, кому выпадает честь слушать его.
Не в силах совладать с обуревавшими ее чувствами, Сесилия выбежала из комнаты, почти убедив себя во всем открыться матери.
Но леди Омберсли, обнаружив, что у Амабель учащен пульс, была так поглощена страдалицей, что не обращала больше ни на кого внимания. Зная о том, какие слабые нервы у ее родительницы, Сесилия решила не усугублять ее тревог. Она лишь сказала, что письмо из Лейси-Мэнор заставило Софи поспешить в Сюррей, но так как она считает, что ее кузине будет неприятно оставаться в пустынном доме в одиночку, она поедет туда, чтобы или составить ей компанию, или убедить ее вернуться в Лондон. А когда леди Омберсли выразила некоторое удивление, Сесилия призналась, что Софи поссорилась с Чарльзом. Это расстроило, но едва ли удивило леди Омберсли. Она слишком хорошо знала острый язык своего сына! Она ни за что не допустила бы подобного и сама бы поехала за Софи, если бы Амабель было получше. Ей не понравилось то, что ее дочь поедет одна, но услышав о решении мисс Рекстон сопровождать ее, она успокоилась и позволила Сесилии ехать.
Тем временем мисс Рекстон писала в библиотеке. Она не смогла устоять перед искушением сообщить обо всем не только своей маме, но и своему жениху. Пусть, наконец, Чарльз узнает о нравственной низости своей кузины и о ее собственном великодушии! Она вручила обе записки Дассету с приказанием немедленно доставить их адресатам и была готова сесть в дорожную карету Омберсли со счастливым сознанием выполненного долга. И даже раздражение Сесилии не могло поколебать ее самодовольства. Никогда еще Сесилия так не выходила из себя! Она односложно отвечала на пространные рассуждения своей спутницы о морали и даже была столь черствой, что, когда пошел дождь, наотрез отказалась откинуть в экипаже третье сиденье, чтобы туда сел лорд Бромфорд, и тот несчастно трясся позади, подняв воротник пальто и изобразив на лице сильное страдание. Мисс Рекстон заметила, что приличия требуют пригласить лорда Бромфорда наслаждаться комфортом экипажа, пока кто-нибудь из лакеев будет вести его лошадь в поводу, но все, что на это ответила Сесилия, сводилось к пожеланию лорду Бромфорду подхватить воспаление легких и умереть.
Прошло не больше часа, как появление у дверей дома второй за этот день почтовой кареты привело Дассета в настолько сильное замешательство, насколько вообще событие подобного рода может смутить человека его достоинства и опыта. Этот наемный экипаж, до осей забрызганный грязью, тянули четыре взмыленные лошади. Целая груда сундуков и чемоданов была пристегнута на крыше и сзади кареты. Первым из экипажа выпрыгнул одетый в темное человек и взбежал по ступеням дома Омберсли к звонку. Когда один из лакеев открыл дверь, и Дассет встал на пороге, готовясь принять гостя, из кареты лениво спустился крупный господин и, бросив пару гиней почтальонам и перекинувшись с ними шуткой, неторопливо поднялся по ступеням к двери.
Дассет, который впоследствии признался экономке, что был абсолютно не в себе, смог лишь, запинаясь, пробормотать:
— Д-добрый вечер, сэр! Мы… мы не ждали вас, сэр!
— Я и сам не ожидал от себя, — сказал сэр Горас, стягивая перчатки. — Чертовски приятное путешествие! Ровно два месяца в море! Велите вашим людям перенести весь этот хлам в дом! Как поживает ее светлость?
Дассет, помогая ему освободиться от широкого пальто, ответил, что ее светлость настолько хорошо себя чувствует, насколько можно надеяться.
— Это хорошо! — сказал сэр Горас, подойдя к огромному зеркалу и одним-двумя искусными касаниями поправив галстук. — А как моя дочь?
— Я… мне кажется, мисс Софи наслаждается отличным здоровьем, сэр!
— Впрочем, как и всегда. Где она?
— С сожалением сообщаю вам, сэр, что мисс Софи уехала из города, — ответил Дассет, который предпочел бы обсуждать загадочность исчезновения Софи с кем-нибудь другим.
— О? Ладно, я пойду к ее светлости, — сказал сэр Горас, демонстрируя неестественную, по мнению дворецкого, незаинтересованность в вопросе о местонахождении своей единственной дочери.
Дассет проводил его в гостиную, а сам отправился на поиски горничной ее светлости. Амабель только что заснула, и прошло совсем немного времени, прежде чем леди Омберсли поспешила в гостиную и буквально повисла на широкой груди брата.
— О, мой дорогой Горас! — воскликнула она. — Как я рада видеть тебя! Как жаль… Но ты благополучно добрался!
— Лиззи, ради этого совсем не стоит мять мне галстук! — заметил ее невозмутимый родственник, высвобождаясь из ее объятий. — Я не подвергался никакой опасности, насколько я знаю! Ты выглядишь не очень здоровой! Даже изможденной! В чем дело? Если это проблемы с желудком, то я знавал одного человека, которому было в десятки раз хуже, чем тебе, так он вылечился с помощью магнетизма и горячего эля. Факт!
Леди Омберсли стала уверять его, что если она и выглядит изможденной, то только от беспокойства, и немедленно пустилась в описание болезни Амабель, не забыв рассказать о доброте Софи в этот тяжелый период.
— О, Софи — прекрасная сиделка! — сказал он. — Как вы с ней поладили? Где девочка?
Этот вопрос взволновал леди Омберсли не меньше, чем Дассета. Она, запинаясь, сказала, что Софи будет сожалеть. Если бы она знала, что ее папа едет в Лондон, она бы, конечно, не уехала!
— Да, Дассет сказал, что она уехала из города, — ответил сэр Горас, втискивая свое большое тело в одно мягкое кресло и перебросив стройную ногу через другое. — Не думал, что в это время года смогу застать кого-нибудь из вас здесь, но, конечно, болезнь ребенка все объясняет. Куда поехала Софи?
— Кажется… Я была занята Амабель, когда Сесилия говорила мне, но, кажется, она сказала, что дорогуша Софи поехала в Лейси-Мэнор!
Он удивился.
— Какого черта ей там понадобилось? Место непригодно для жилья! Не говори, что Софи привела его в порядок, так как я абсолютно уверен… Впрочем, неважно!
— Нет, нет, не думаю, что ей приходило это в голову! По крайней мере… О, Горас, не представляю, что ты мне скажешь, но я очень опасаюсь, что Софи сбежала от нас из-за того, что случилось сегодня!
— Не думаю, — хладнокровно сказал сэр Горас. — Не в духе моей маленькой Софи разыгрывать челтэнхемские трагедии. Что же произошло?
— Я не очень хорошо поняла. Меня здесь не было! Но Сесилия, кажется, думает, что… что Софи и Чарльз поссорились! Конечно, я знаю, у него ужасный нрав, но я уверена, что он не имел в виду… Да и Софи раньше никогда не обращала внимания, когда он… Это ведь не первый раз, когда они ссорятся!
— Ладно, ладно, Лиззи, не надо волноваться, — посоветовал сэр Горас, без труда сохраняя спокойствие. — Поругалась с Чарльзом, да? Да, она может. Думаю, это пойдет ему на пользу. Как Омберсли?
— Горас, в самом деле! — возмущенно сказала она. — Можно предположить, что ты совсем не любишь дорогую Софи!
— Напротив, старушка, я чертовски к ней привязан, — возразил он. — Но это не значит, что я буду тревожиться из-за ее фокусов. Думаю, ей бы не понравилось мое вмешательство. Можешь мне поверить, она замышляет какое-то озорство!
Так как в этот момент вошел Дассет, неся закуску для путешественника, разговор оборвался. Когда дворецкий удалился, леди Омберсли сказала:
— По крайней мере, я могу поручиться, что ты увидишь Софи сегодня вечером, за ней поехали Сесилия и мисс Рекстон!
— Кто такая мисс Рекстон? — поинтересовался сэр Горас, поднося к губам стакан с мадерой.
— Если бы ты слушал то, что тебе говорят, ты бы знал, что мисс Рекстон — это та леди, на которой Чарльз собирается жениться!
— Почему бы не сказать сразу? — спросил сэр Горас, смакуя вино. — Я же не могу держать в голове все имена! Теперь я вспомнил: ты говорила, что девушка — ужасная зануда.
— Я никогда не говорила ничего подобного! — резко возразила леди Омберсли. — Если честно, мне не совсем нравится… Однако то, что она кажется ужасной занудой, сказал ты!
— Ну, если я это сказал, значит так оно и есть. Очень неплохое вино, кстати. Теперь, когда ты затронула эту тему, я вспомнил, что Сесилию собирались выдать за… Чарльбери, не так ли?
Леди Омберсли вздохнула.
— Увы, уже нет! Сесилия не смогла полюбить его. А Чарльз перестал возражать против Огэстеса Фонхоупа, и хотя Омберсли говорит, что никогда не согласится на это, полагаю, он передумает. Тебе, вероятно, будет интересно узнать, что лорд Чарльбери оказывает Софи повышенное внимание.
— Да неужели?
Звук торопливых шагов на лестнице прервал их, и через мгновение мистер Ривенхол стремительно ворвался в комнату, держа в руке распечатанное письмо и не сняв даже пальто.
Мистер Ривенхол был ужасно рассержен, но в то же время и непривычно бледен. После полудня, поставив гнедого в конюшню, он отправился на Бонд-Стрит сорвать злость в спарринговом бою с Джентльменом Джексоном, а потом поехал в «Уайт», где в течение часа играл в биллиард, борясь с желанием вернуться на Беркли-Сквер и сказать своей неприятной кузине, что не хотел обидеть ее. А когда он выходил из биллиардной, он столкнулся со своим другом мистером Вичболдом. Мистер Вичболд, послушно исполняя отведенную ему роль, спросил у него, куда направлялась мисс Стэнтон-Лейси, и, услышав односложный ответ: «Никуда, насколько я знаю», не без внутреннего трепета сказал:
— Да нет же, мой дорогой! Я видел ее в почтовой карете с четверкой. Более того, рядом с ней сидел Чарльбери.
Мистер Ривенхол уставился на него.
— В почтовой карете с четверкой? Ты, верно, ошибся!
— Ни в коем случае! — сказал мистер Вичболд, мастерски играя свою роль.
— Тогда обманываешь. Моя кузина сейчас дома!
Увидев, что друг собирается возразить, он добавил:
— Более того, Киприан, я буду тебе благодарен, если ты не станешь распускать эту сказку по городу!
— О нет, я и не думал! — уверил его мистер Вичболд.
Мистер Ривенхол прошел в соседний зал, намереваясь сыграть один-два роббера в вист. Все столы были заняты, и он встал за спинами игроков, наблюдая за раздачей; его глаза следили за картами, а мысли упорно возвращались к заблуждению мистера Вичболда, когда ему передали записку мисс Рекстон. Внимательно ознакомившись с ней, он мгновенно утратил всяческое желание играть в вист и бросился на Беркли-Сквер, даже не извинившись перед теми, кто пригласил его на следующий роббер. Он ворвался в дом, увидел оставленное ему письмо Софи, прочел его и через две ступеньки бросился вверх по лестнице к леди Омберсли.
— Мама, может ты сможешь объяснить мне… — начал да разъяренным голосом, но осекся, увидев, что они не одни. — Прошу прощения! Я не знал… — Он снова осекся, когда сэр Горас поднес к глазам лорнет, чтобы лучше видеть его. — О? — сказал он, и в его голосе послышались зловещие нотки. — Так это вы, сэр? Превосходно! Вы не могли бы выбрать лучший момент для возвращения!
Возмущенная его неуважительным тоном, леди Омберсли осмелилась на робкий протест.
— Чарльз! Прошу тебя!
Он не обратил на нее внимания и вошел в комнату.
— Вам, несомненно, будет интересно узнать, сэр, что ваша драгоценная дочь сбежала с Эверардом Чарльбери! — объявил он.
— Неужели? — сказал сэр Горас. — Интересно, зачем? Я ведь не возражаю против ее свадьбы с Чарльбери! Хорошая семья, приличное состояние!
— Она сбежала, — сказал мистер Ривенхол, — чтобы разъярить меня! Что же касается ее свадьбы с Чарльбери, она не сделает этого!
— О, не сделает? — переспросил сэр Горас, продолжая смотреть на племянника через лорнет. — Кто это сказал?
— Я сказал это! — отрезал мистер Ривенхол. — Причем она даже и не собиралась это делать! Если вы не знаете свою дочь, то я знаю!
Леди Омберсли, в безмолвном отчаянии слушая эту перепалку, обрела голос и слабо сказала:
— Нет, нет, она не могла убежать с Чарльбери! Ты ошибаешься! Увы, Чарльз, боюсь, это из-за тебя! Ты, должно быть, ужасно плохо обошелся с бедняжкой Софи!
— О, ужасно плохо, сударыня! Я лишь имел наглость возразить против того, что она украла молодого гнедого из моих конюшен и, не сказав мне ни слова, поехала на нем в парк. И не ее вина, что она не лежит сейчас со сломанной шеей!
— Ну, — рассудительно сказал сэр Горас, — в этом она была не права! Хотя я с удивлением слышу, что она вела себя столь неприлично, ибо это совсем на нее не похоже. Что на нее нашло, что она выкинула такое?
— Лишь ее проклятое желание затеять со мной ссору! — грубо сказал мистер Ривенхол. — Теперь-то я это понял, и, если она не будет осторожна, она увидит, что добилась значительно большего, чем хотела!
— Боюсь, мой мальчик, — сказал его дядя с блеском в глазах, — ты не любишь мою маленькую Софи!
— Ваша маленькая Софи не дала мне — нам! — ни одной спокойной минуты с тех пор, как появилась в этом доме! — прямо заявил мистер Ривенхол.
— Чарльз, ты не должен так говорить! — воскликнула его мать, залившись краской. — Это несправедливо! Как ты можешь… как ты можешь, вспомни ее доброту, ее самоотверженность!.. — Ее голос оборвался; она машинально стала искать платок.
Краска выступила на щеках и у мистера Ривенхола.
— Я не забыл этого, сударыня! Но это бегство…
— Я не понимаю, с чего ты это взял! Это неправда! Софи уехала из-за твоего несдержанного языка, а предположение, что Чарльбери был с ней…
— Я точно знаю, что он с ней! — прервал он. — Если мне нужны были доказательства, то я мог найти их в этом письме, которое она любезно оставила мне! Она этого не скрывает!
— В таком случае, — сказал сэр Горас, протирая стекла лорнета, — она действительно замышляет какое-то озорство. Попробуй эту мадеру, мой мальчик. Я скажу твоему отцу, что он прекрасно разбирается в винах!
— Но, Чарльз, ведь это ужасно! — задохнулась леди Омберсли. — Слава Богу, я разрешила Сесилии поехать за ней! Подумать только, какой скандал! О, Горас, поверь, я ни о чем не подозревала!
— Господи, я не обвиняю тебя, Элизабет! Я же говорил тебе, не тревожься из-за Софи! Она в состоянии сама о себе позаботиться, с самого рождения!
— Говорю тебе, Горас, ты переходишь все границы! Тебя ничутъ не волнует, что твоя дочь на пути к собственной гибели?
— К собственной гибели! — пренебрежительно сказал мистер Ривенхол. — Неужели вы действительно верите в эту сказку, сударыня? Разве за шесть месяцев вы не поняли свою племянницу? Если в этот момент в Лейси-Мэнор нет этой испанки, можете называть меня болваном!
— О, Чарльз, только бы ты оказался прав!
Сэр Горас стал с особой тщательностью полировать свой лорнет.
— Санчии, да? Я хотел поговорить с тобой о ней, Лиззи. Она все еще в Мертоне?
— Боже, а где же еще ей быть, Горас?
— Я просто спросил, — сказал сэр Горас, изучая результат своих трудов. — Полагаю, Софи рассказала вам о моих намерениях в отношении ее.
— Конечно, рассказала, и я нанесла ей визит, как ты бы, вероятно, хотел! Но должна сказать, мой дорогой Горас, я не могу понять, почему ты сделал ей предложение!
— В этом-то и проблема, Лиззи, — ответил он. — Увлечение, в этом все дело. Хотя никто не отрицает, что она чертовски приятная женщина. Я бы, кстати говоря, совсем не удивился, узнав, что кто-то еще приударяет за ней. Жаль, что я оставил ее в Мертоне! Но что было, то было! Такие поступки делаются под влиянием минуты, пока ты еще не успел подумать… Хотя я не собираюсь жаловаться!
— Много красавиц в Бразилии, сэр? — ехидно поинтересовался его племянник.
— Мне не нравится твоя наглость, мой мальчик, — дружелюбно сказал сэр Горас. — Дело в том, что я не уверен, что принадлежу к разряду женящихся мужчин!
— Ну, если вас это утешит, — сказал мистер Ривенхол, — я вам скажу, что кузина изо всех сил пыталась удержать Тальгарта вдали от маркизы!
— Какого черта, — раздраженно спросил сэр Горас, — Софи вмешивалась? Тальгарта, а? Не знал, что он в Англии! Чудно, чудно! У него много обаяния, у Винсента, и более того, держу пари, что он положил глаз на богатство Санчии!
Леди Омберсли, сильно шокированная, вмешалась в разговор, воскликнув:
— У тебя, кажется, совсем нет стыда! Что мы будем делать с выходкой бедняжки Софи? Ты сидишь здесь, как будто тебя совсем не касаются ее дела, а она, тем временем, губит себя! А ты, Чарльз, можешь говорить, что угодно, но если то, что она уехала с Чарльбери, правда, это же ужасно; надо немедленно вернуть ее!
— Непременно! — согласился мистер Ривенхол. — Разве вы сомневаетесь в этом, посылая ей на выручку Сесилию и Эжени, совсем в стиле романов, сударыня?
— Я не посылала их! Я ничего не знала об этом, но я бы не согласилась отпустить Сесилию одну, тогда она сказала, что Эжени предложила сопровождать ее, и что, кроме благодарности, могла я почувствовать? — она замолчала, пораженная неожиданной мыслью. — Но откуда ты узнал, что они поехали спасать ее, Чарльз? Если Дассет настолько забылся, что стал сплетничать с тобой…
— Ничего подобного! Своей осведомленностью я обязан Эжени! И должен сказать, сударыня, что так как вы и моя сестра предпочли все скрывать от меня, мне пришлось получить чертовски дерзкое письмо от Эжени! Что заставило вас довериться ей, я никогда не буду в состоянии понять! Господи, неужели вы не понимаете, что она растрезвонит на весь город, что моя кузина отвратительно вела себя?
— Но я не виновата! — чуть ли не взвыла его мать. — Чарльз, я ничего ей не говорила!
— Но ведь это сделал кто-то из вас! — нетерпеливо сказал он и повернулся к дяде. — Ну, сэр, вы остаетесь здесь хвалить вкус моего отца в выборе вин или поедете со мной в Эштед?
— Поехать в Эштед в это время, после того как я два дня трясся в карете? — спросил сэр Горас. — Ну же, мой мальчик, подумай немного! Зачем мне ехать?
— Я полагаю, ваши отцовские чувства подскажут вам ответ! Если же нет, что ж пусть! Я еду немедленно!
— И что ты собираешься делать, когда приедешь в Лейси-Мэнор? — спросил сэр Горас, с интересом глядя на него.
— Сверну Софи шею! — кровожадно ответил мистер Ривенхол.
— Ну, в этом тебе не потребуется моя помощь, мой мальчик! — заметил сэр Горас, поудобнее устраиваясь в кресле.