Сесилия не могла поверить, что брат не будет ругать ее, и когда она внезапно столкнулась с ним лицом к лицу на повороте лестницы, судорожно вздохнула и попыталась унять дрожь в коленях.
— Привет! — сказал он, окинув взглядом ее изысканное бальное платье из газа и атласа. — Ты очень элегантна! Куда ты направляешься?
— После обеда заедет леди Сефтон, чтобы забрать нас с Софи к Ольмаку, — благодарно ответила она. — Мама не сможет поехать с нами сегодня вечером.
— Всех затмеваешь? — сказал он. — Ты прекрасно выглядишь!
— А почему бы тебе не поехать с нами? — спросила она, набравшись храбрости.
— Если я поеду, ты не сможешь провести весь вечер с Фонхоупом, — бесстрастно заметил он.
Она подняла подбородок.
— В любом случае я никогда не проведу весь вечер с одним джентльменом!
— Да, верю, что так и есть, — мягко согласился он. — Это не по мне, Сили! Кроме того, сегодняшний вечер у меня занят!
То, что он назвал ее почти позабытым детским именем, раскрепостило ее, и она непринужденно сказала:
— Клуб Дэфи!
Он усмехнулся.
— Нет. Гостиная Крибба!
— Какой ты противный! Ты, наверное, едешь обсуждать достоинства «Блумсбери Пет» или «Блэк Даймонд» или… или…
— «Майфер Мави», — подсказал он. — Что может быть интереснее? Я собираюсь развеять грусть с несколькими друзьями. А что вы знаете о «Блумсбери Пет», мисс?
Она лукаво посмотрела на него, подходя к лестнице:
— Только то, что мне рассказывали мои братья, Чарльз!
Он засмеялся и пропустил ее, но прежде, чем она дошла до последних ступенек, он перегнулся через перила и повелительно позвал:
— Сесилия! — Она вопросительно посмотрела на него. — Рекстон досаждал тебе?
Она чуть не потеряла самообладание.
— Ох, ну да! Но я достаточно легко могу дать ему отпор, если… ну, если захочу! — ответила она.
— Тебя не должно удерживать соображение, что я все знаю. Думаю, вряд ли надо говорить, что если бы Эжени знала, она первая бы осудила его поведение!
— Конечно! — сказала Сесилия.
Неизвестно, сказал ли он мисс Рекстон хоть слово порицания. Если да, то, думала Софи, оно было очень мягким, потому что его невеста ничуть не выглядела наказанной. Однако Софи была довольна. Когда в следующий раз мисс Рекстон подняла спорный вопрос о Жако, признавшись леди Омберсли, что живет в постоянном страхе услышать, что обезьяна покусала кого-нибудь из детей, Чарльз услышал это и раздраженно сказал:
— Чепуха!
— Я уверена, что укусы обезьян ядовиты.
— В таком случае, надеюсь, что она покусает Теодора.
Леди Омберсли запротестовала, но Теодор, которому уже попало за то, что он забросил крикетный мячик, играя в саду, в окно одного из соседних домов, только усмехнулся. Мисс Рекстон, которой казалось, что Теодор недостаточно наказан за свой проступок, серьезно высказала свое мнение.
Чарльз выслушал ее, но лишь заметил:
— Правда, но это был превосходный удар. Я видел.
Такое пренебрежение к ее мнению задело мисс Рекстон, и она, с лукавством, к которому часто прибегала в разговоpax с детьми, прочла Теодору шутливую лекцию, подчеркнув, что ему повезло, что не пришлось поплатиться своим Жако в искупление вины. Он лишь с негодованием посмотрел на нее, но Гертруда не смолчала:
— Уверена, вы не любите Жако, потому что нам его подарила Софи!
Правдивость этого откровенного замечания поразила большинство присутствующих. На щеках мисс Рекстон вспыхнули два ярких пятна; леди Омберсли судорожно вздохнула, а Сесилия подавила смешок. Только Чарльз и Софи остались бесстрастными; Софи не подняла глаз от вышивания, а Чарльз обычным голосом произнес:
— Глупое и дерзкое замечание, Гертруда. Ты можешь вернуться в классную, если не умеешь вести себя как следует!
Гертруда, смущенная не меньше взрослых, залилась горячим румянцем и выбежала из комнаты. Леди Омберсли тут же заговорила о предстоящей поездке с Софи и Сесилией в Мертон к маркизе де Виллачанас.
— Никому не нравится, когда о нем забывают, — сказала она, — так что мы навестим ее, и, будем надеяться, что не будет дождя, а то поездка окажется очень неприятной. Жаль, что ты не едешь с нами, Чарльз. Ты ведь знаешь, это будущая жена твоего дяди! Да и мне не хочется выезжать за город без мужчины рядом, хотя Рэндору можно полностью доверять, и я, конечно, возьму с собой своих лакеев.
— Дорогая мама, трех крепких мужчин должно быть достаточно, чтобы защитить тебя в этом рискованном путешествии! — ответил он весело.
— Не уговаривайте Чарльза поехать, тетушка Лиззи! — сказала Софи, обрезая нитку. — Сэр Винсент обещал сопровождать нас, так как он не виделся с Санчией с Мадрида, когда ее муж был еще жив и они устраивали великолепные приемы для английских офицеров.
После небольшой паузы Чарльз сказал:
— Если ты этого хочешь, мама, то я, конечно, поеду с вами. Я могу взять кузину в бричку, чтобы в твоем экипаже не было тесно.
— О, я собираюсь поехать в своем фаэтоне! — беспечно сказала Софи.
— Мне казалось, что ты была бы не прочь править моими серыми?
— Как, неужели ты мне разрешишь?
— Возможно.
Она засмеялась.
— Ох, нет, нет! Я не верю в «возможно»! Возьми с собой Сесилию!
— Сесилии больше понравится ехать в материнском ландо. Ты сможешь держать вожжи часть пути.
Она шутливо воскликнула:
— Да, это что-то! Чарльз, я побеждена!
— Это будет восхитительная поездка! — весело сказала мисс Рекстон. — Я просто умоляю вас, леди Омберсли, предоставить мне место в вашем экипаже!
Леди Омберсли была слишком хорошо воспитана, чтобы показать свое замешательство, однако в ее голосе звучало сомнение:
— Да, моя дорогая, конечно… если Софи не кажется, что нас слишком много для одной маркизы! Мне бы ни в коем случае не хотелось беспокоить ее.
— Ничуть! — моментально ответила Софи. — Не в вашей власти обеспокоить Санчию, дражайшая тетушка Лиззи! Она сама не приложит ни малейших усилий, а оставит все на мажордома. Он француз и будет в восторге от возможности принять гостей, хотя бы и такое небольшое число. Мне только надо написать Санчии, и дело будет улажено — если только она настолько проснется, чтобы передать мое послание Гастону.
— Как интересно будет познакомиться с настоящей испанской леди! — заметила мисс Рекстон. (Как будто Санчия — это жираф! — позднее сказала Софи Сесилии).
— Жаль, что я не знал, что ты собираешься сопровождать мою мать! — сказал мистер Ривенхол, провожая мисс Рекстон к экипажу. — Я должен был предложить тебе место в бричке. Я теперь не могу идти на попятный, но это досадно. Я бы не сказал, что поеду, если бы не услышал, что Тальгарт собирается присутствовать. Ради Бога, меня ни капли не интересует, за кого моя кузина выйдет замуж, но мне кажется, в данном случае мы обязаны перед моим дядей не поощрять этом связи!
— Боюсь, ее приезд добавил тебе лишние заботы, мой дорогой Чарльз. Многое надо прощать девушке, которая никогда не изведала материнской любви, но я надеялась, что она под руководством твоей мамы хотя бы попытается соблюдать английские правила приличия.
— Только не она! — возразил он. — Мне кажется, ей нравится держать нас всех в напряжении! Никому не известно, что с ней будет потом из-за знакомства со всеми этими болтунами, выряженными в алые мундиры, — впрочем, мне все равно! Но поощрять Тальгарта увиваться возле нее — это уже слишком! Можно просто сказать, что она сама может позаботиться о себе. Полагаю, что действительно может, но если ее будут слишком часто видеть с ним, то она станет предметом обсуждения для всех смельчаков города!
Не прошло и сорока восьми часов, как мисс Рекстон, запомнившая эти запальчивые слова, неосмотрительно повторила их Софи.
Во время ежедневной часовой прогулки, идя по парку со своей горничной, она увидела стоящий фаэтон Софи и его хозяйку, беседующую с пресловутым сэром Винсентом. Он небрежно положил одну руку на подножку фаэтона, а она немного наклонилась к нему, чтобы сказать что-то, рассмешившее их обоих. Увидев мисс Рекстон, она с улыбкой кинула ей, но когда Эжени подошла к фаэтону и обратилась к ней, на лице ее отразилось легкое удивление.
— Здравствуйте! Так вот этот экипаж, о котором я столько слышала! Во всяком случае, у вас прекрасные кони. Они запряжены цугом! Вас можно поздравить. Я сама бы не. решилась так поступить.
— Кажется, вы знакомы с сэром Винсентом Тальгартом, — сказала Софи.
Сэр Винсент был удостоен самого равнодушного поклона и легкого подобия улыбки.
— Вы знаете, — сказала мисс Рекстон, смотря вверх на Софи, — мне, наверное, следует попросить вас прокатить меня один круг! Уверяю вас, я так завидую вашей удали!
Софи, сделав Джону знак выйти из экипажа, вежливо ответила:
— Прошу вас, мисс Рекстон! Я сделаю все, что в моих силах, мисс Рекстон! Сэр Винсент, увидимся в пятницу. Вы заедете за нами на Беркли-Сквер?
Мисс Рекстон с помощью Джона Поттона грациозно забралась в неудобно высокий экипаж и, заметив Тину, пробормотала:
— Хорошая собачка! — это обращение заставило маленькую борзую задрожать и теснее прижаться к своей хозяйке. — Я так рада возможности поговорить с вами, мисс Стэнтон-Лейси. Я уж думала, что вас невозможно застать в одиночестве! У вас так много знакомых!
— Да, не правда ли, мне повезло?
— Несомненно! — слащаво согласилась мисс Рекстон. — Хотя порой, дорогая мисс Стэнтон-Лейси, когда у кого-нибудь много друзей, он не так осторожен, как следовало бы. Не знаю, не следует ли мне немного предостеречь вас? В Париже или Вене вы, бесспорно, лучше меня знали бы, как себя вести, но Лондон — это мой дом.
— О, я бы никогда не набралась дерзости, чтобы указывать вам, как себя вести где бы то ни было! — заявила Софи.
— Да, возможно, в этом и не возникло бы необходимости, — снисходительно согласилась мисс Рекстон. — Моя мама всегда была очень заботливой и очень тщательно подбирала гувернанток своим дочерям. Я вам так сочувствую, дорогая мисс Стэнтон-Лейси. Вам, должно быть, часто не хватало матери!
— Никогда. Прошу вас, не тратьте на меня свое сочувствие! Я не нуждалась в матери, когда у меня был сэр Горас.
— Мужчина, — сказала мисс Рекстон, — это совсем другое дело.
— Неоспоримое замечание. Как вы находите моих гнедых?
Мисс Рекстон положила ей на колено руку.
— Позвольте мне быть с вами откровенной! — попросила она.
— Я вряд ли могу помешать вам, не обидев вас, — ответила Софи. — Но, знаете, все же не стоит! Я очень несдержанна, и, если выйду из себя, то могу натворить много такого, о чем впоследствии буду жалеть.
— Но я должна сказать! — убежденно заявила мисс Рекстон. — Я обязана перед вашим кузеном!
— Неужели! Как это?
— Вы понимаете, он сам не хотел упоминать об этом. Он очень деликатен…
— Я думала, что вы говорите о Чарльзе! — прервала Софи. — Какого кузена вы имеете в виду?
— Я говорю о Чарльзе.
— Чепуха! Его не тревожат соображения деликатности.
— Мисс Стэнтон-Лейси, поверьте мне, ваше легкомыслие вас не красит! — сказала мисс Рекстон, утратив отчасти свою слащавость. — Вы не можете не знать, как полагается держать себя благородной леди! Или — простите меня — каким пагубным последствиям приведет ваше поведение, если вы рассердите окружающих и дадите пищу для сплетен, одинаково болезненных и для Ривенхолов, и, я убеждена, для вас!
— Ради Бога, ну что еще? — спросила сильно удивленная Софи. — Вы не можете быть настолько старомодной, чтобы предположить, что моя езда в фаэтоне с высоким сиденьем даст пищу для сплетен!
— Нет, хотя желательнее было бы видеть вас в менее рискованном экипаже. Но те свободные отношения, которые вы поддерживаете со столь многими военными — болтунами в алых мундирах, как выразился Чарльз! — и особенно с тем человеком, с которым вы разговаривали минуту назад, заставляют думать о вас, как о несколько фривольной особе, дорогая мисс Стэнтон-Лейси, а я не думаю, что вам это по душе! Компания сэра Винсента не принесет вам никакой пользы, а скорее наоборот! Одна леди, пользующаяся авторитетом, не далее как сегодня с осуждением высказалась мне о его привязанности к вам.
— Думаю, здесь замешаны ее личные интересы, — заметила Софи. — Он ведь ужасный человек! И что, мой кузен Чарльз попросил вас предостеречь меня от всех этих болтунов?
— Ну, он не просил меня, — добросовестно ответила мисс Рекстон, — но мы с ним говорили об этом, и я знаю его мнение. Вам следует знать, что благодаря имени Омберсли общество может посмотреть сквозь пальцы на маленькие шалости, такие как, например, управление бричкой Чарльза.
— Какая я счастливая! — сказала Софи. — Но благоразумно ли с вашей стороны показываться со мной?
— Как вы язвительны, мисс Стэнтон-Лейси!
— Нет, я просто боюсь за вашу репутацию, если вас увидят в таком экипаже, как этот, и с такой фривольной женщиной.
— Не беспокойтесь, — вежливо ответила мисс Рекстон, — подумают, что это просто чудачество с моей стороны, ибо в Лондоне я сама не беру вожжи в руки. Но я думаю, моя репутация достаточно устойчива для того, чтобы я могла себе позволить, если захочу, то, за что других посчитали бы неблагоразумными.
В это время они были недалеко от ворот возле Эпсли-Хауза.
— Правильно ли я поняла вас? — спросила Софи. — Если я сделаю что-нибудь возмутительное, пока вы сопровождаете меня, ваша репутация настолько хороша, что меня не подвергнут осуждению?
— Лучше сказать, наша семейная репутация, мисс Стэнтон-Лейси. Без колебаний рискну ответить — да.
— Превосходно! — оживленно сказала Софи и повернула коней к воротам.
Мисс Рекстон, потеряв свою уверенность, резко спросила:
— Боже, что вы собираетесь делать?
— Я собираюсь сделать то, о чем мечтала с тех пор, как мне это при любых условиях запретили! — ответила Софи. — Это для меня как комната Синей Бороды.
Фаэтон промчался через ворота и резко завернул налево, едва избежав столкновения с тяжелым низким фургоном. Мисс Рекстон сдавленно вскрикнула и схватилась за стенку фаэтона.
— Осторожнее! Пожалуйста, немедленно остановите лошадей! Я не хочу кататься по улицам! Вы в своем уме?
— Нет, нет, не пугайтесь! Я совершенно нормальна. Как я рада, что вы захотели покататься со мной! Может, мне больше никогда не представится такая возможность!
— Мисс Стэнтон-Лейси, я не знаю, что вы собираетесь делать, и еще раз должна просить вас остановиться! Меня совсем не забавляет эта выходка, и я хочу сейчас же покинуть ваш фаэтон!
— Что? И в одиночестве пройти по Пикадилли? Как можно!
— Остановитесь! — пронзительно закричала мисс Рекстон.
— Ни в коем случае. Боже мой, какое оживленное движение! Вам, вероятно, лучше не говорить со мной, пока я буду лавировать между всеми этими повозками и экипажами.
— Ради Бога, хотя бы замедлите коней! — попросила мисс Рекстон в тревоге.
— Хорошо, когда мы доедем до поворота, — пообещала Софи, пробираясь между повозкой и почтовым фургоном, едва не задев их. Стон спутницы заставил ее доброжелательно добавить: — Незачем бояться. Сэр Горас заставлял меня проезжать через ворота до тех пор, пока я не перестала обдирать лак на бортах.
Теперь они ехали вверх по Пикадилли. С заметным усилием сохраняя самообладание, мисс Рекстон потребовала:
— Немедленно скажите, куда вы меня везете!
— Вниз по улице Святого Джеймса, — невозмутимо ответила Софи.
— Что? — задохнулась мисс Рекстон, сильно побледнев. — Вы не сделаете этого! Ни одна леди не должна кататься там! Где расположены все клубы, где прогуливается весь город! Вы даже не представляете, что о вас скажут. Сейчас же остановитесь!
— Нет, я хочу увидеть окно-фонарь, о котором так много слышала, и тех денди, которые сидят там. Как жаль, что мистер Брумель должен был уехать за границу! Вы знаете, что я никогда его не видела? Не могли бы вы показать мне клубы? Мы сразу узнаем «Уайт» или здесь есть еще дома с окнами-фонарями?
— Вы шутите, мисс Стэнтон-Лейси! Вы ведь не серьезно?
— Серьезно. Конечно, если бы вы не сидели рядом и не прикрывали меня своим авторитетом, я бы не осмелилась, но вы убедили меня, что ваша репутация неуязвима, и я могу без колебаний удовлетворить свои желания. Полагаю, что ваше влияние настолько велико, что такие прогулки войдут у леди в моду. Посмотрим!
Ни один довод мисс Рекстон, а она выдвинула их немало, не подействовал на Софи. Она неумолимо продолжала ехать. Безумные мысли о том, чтобы спрыгнуть с фаэтона, приходили в голову мисс Рекстон — только бы спасти репутацию! Но это было слишком опасно, чтобы пробовать.
Если бы у нее была вуаль, она набросила бы ее на лицо и надеялась бы остаться неузнанной, но ее шляпка была украшена только скромным бантом. У нее не было даже зонтика, и она сидела, выпрямившись, твердо глядя вперед на эту позорную улицу. До тех пор, пока лошади не завернули на Пэл-Мэл, она не проронила ни слова, а затем, тихим голосом, дрожащим от гнева и досады, произнесла:
— Я никогда вам не прощу! Никогда!
— Как невеликодушно с вашей стороны! — беспечно сказала Софи. — Хотите, я высажу вас сейчас?
— Если вы посмеете покинуть меня здесь…
— Хорошо, я отвезу вас на Беркли-Сквер. Не знаю, застанете ли вы моего кузена дома в этот час, но, в любом случае, вы можете пожаловаться на меня тете, что, я уверена, вам не терпится сделать.
— Не разговаривайте со мной! — сильно волнуясь, сказала мисс Рекстон.
Софи расхохоталась.
Возле Омберсли-Хауз она нарушила тишину.
— Вы можете спуститься без помощи? Из-за того, что я оставила своего грума с вашей горничной в парке, мне самой придется доехать до конюшни.
Мисс Рекстон, не снизойдя до ответа, вышла из экипажа и поднялась по ступенькам к парадной двери.
Полчаса спустя, Дассет открыл дверь Софи. Она увидела мистера Ривенхола, спускающегося по лестнице, и сказала.
— Ах, так ты оказался дома! Я так рада!
Он выглядел очень сурово и ровным голосом спросил:
— Не пройдешь ли ты на несколько минут в библиотеку!
Она вошла туда и принялась стаскивать перчатки немного дрожащими руками. Ее глаза еще блестели, а щеки покрывал румянец, очень красивший ее.
— Кузина, ради Бога, что на тебя нашло? — поинтересовался мистер Ривенхол.
— О, разве мисс Рекстон не сказала тебе? Я выполняла свое желание.
— Ты, должно быть, сумасшедшая. Знаешь, как это было неприлично?
— Да, конечно, я знаю и никогда бы не осмелилась на это без защитного присутствия мисс Рекстон! Не надо так удивляться! Она уверила меня, что если я сделаю что-нибудь возмутительное, пока она сопровождает меня, ее репутация настолько хороша, что меня и не подумают осуждать! Ты ведь в этом не сомневаешься!
— Софи, она не могла сказать такого!
Она пожала плечами и отвернулась.
— Нет? Ну пусть будет так!
— Что произошло? Из-за чего ты подвергла ее такому унижению?
— Пусть мисс Рекстон рассказывает тебе, что захочет. Я сказала уже слишком много. Я не люблю ябедников и не опущусь до такого! Мои поступки тебя не касаются, и еще меньше они касаются мисс Рекстон.
— То, что ты сегодня сделала, очень ее касается.
— Правда?
— Меня также касается то, чтобы с тобой ничего не случилось, пока ты гостишь в этом доме. Позволь сказать, что твое сегодняшнее поведение может принести тебе много вреда!
— Мой дорогой Чарльз, ничего уже не может принести мне большего вреда, чем моя дружба с повесами и болтунами! — вспыхнула она.
Он оцепенел.
— Кто это сказал?
— Ты, насколько я знаю, но ты слишком деликатен, чтобы сказать это мне в лицо. Однако ты должен был догадаться, что я не стану кротко выслушивать мисс Рекстон!
— А ты должна была догадаться, что я не стану передавать свои замечания через мисс Рекстон или кого-нибудь еще!
Она подняла руку к щеке, и он увидел, что она смахнула слезу.
— Ох, успокойся! Ты же видишь, я слишком рассержена, чтобы сдерживаться! Мой проклятый язык! Но хоть ты и не хочешь, чтобы мисс Рекстон ругала меня вместо тебя, вы меня обсуждали, не так ли?
— Что бы я ни сказал, я не хочу, чтобы меня повторяли. Однако с моей стороны было очень нехорошо критиковать тебя перед мисс Рекстон. Прости, пожалуйста!
Она достала платок из рукава своей амазонки и высморкалась. Ее истерика прошла, и она печально сказала:
— Я обезоружена. Какой ты противный! Почему бы тебе было не разозлиться? Ты такой нелюбезный! Что, было так нехорошо проехать по улице Святого Джеймса?
— Ты это знаешь, ведь мисс Рекстон говорила тебе. Ты очень расстроила ее, Софи.
— О Боже! Я делаю такие ужасные вещи, когда выхожу из себя! Ну ладно, это было плохо с моей стороны — очень плохо! Надо ли мне извиняться перед ней?
— Ты должна понимать, что тебе надо извиниться. Если то, что она сказала тебе, разозлило тебя, по крайней мере, она этого не хотела. Она сделала это по доброте и очень расстроена результатом. А моя вина в том, что я позволил ей понять, будто я прошу ее преподать тебе урок.
Она улыбнулась.
— Ты поступаешь порядочно, Чарльз. Я сожалею о случившемся. Я создала неудобное положение. Где сейчас мисс Рекстон? В гостиной? Проводи меня к ней, и я сделаю все возможное, чтобы исправить промах.
— Спасибо, — сказал он, открывая дверь.
Мисс Рекстон, казалось, уже оправилась от волнения и листала «Журнал для джентльменов». Она холодно взглянула на Софи и вновь вернулась к журналу. Софи прошла через комнату, говоря в своей прямой манере:
— Могу ли я рассчитывать на ваше прощение? О, я очень сожалею и прошу простить меня! Мое поведение было ужасно!
— Так ужасно, мисс Стэнтон-Лейси, что я бы предпочла не говорить об этом.
— Если это значит, что вы постараетесь все забыть, я буду вам благодарна.
— Конечно, я все забуду.
— Благодарю вас! — сказала Софи. — Вы так добры!
Она развернулась и быстро прошла к двери. Мистер Ривенхол открыл ее и задержал Софи на минуту, сказав значительно теплее, чем раньше:
— Если кто-нибудь упомянет мне об этом, я скажу, что ты была наказана за то, что купила гнедых без моего совета, потому что они понесли тебя!
Она улыбнулась, но ответила:
— Поступай, как знаешь, чтобы исправить тот вред, который я причинила.
— Моя дорогая девочка, не стоит больше вспоминать об этом! Уверяю тебя, в этом нет необходимости.
Она благодарно посмотрела на него и быстро вышла из комнаты.
— Ты поступила не очень великодушно, не так ли, Эжени? — сказал мистер Ривенхол.
— Я считаю ее поведение непростительным.
— Не стоит этого мне говорить! Ты достаточно ясно дала понять, что так считаешь!
Ее грудь вздымалась.
— Я не ожидала услышать, что ты встанешь на ее сторону против меня, Чарльз!
— Это не так, но здесь не только ее вина. У тебя не было права читать ей нотацию, Эжени, а тем более говорить все те запальчивые слова, которые я сказал! Я не удивлен, что она так рассердилась! У меня самого горячий нрав!
— Ты не принимаешь в расчет то болезненное унижение, которому я подверглась! Что бы сказала мама, если бы узнала…
— О, хватит, хватит! — нетерпеливо сказал он. — Ты обращаешь на это слишком много внимания. Ради Бога, давай забудем обо всем!
Она была очень обижена, но понимала, что упорство уронит ее в его глазах. Ей стало неприятно, что в разыгравшейся сцене Софи повела себя достойнее. Она заставила себя улыбнуться и сказать:
— Ты абсолютно прав. Я позволила этому происшествию слишком задеть себя. Пожалуйста, передай своей кузине, что я больше не вспомню об этом!
Она была достаточно вознаграждена, так как он тут же сжал ей руки, сказав:
— Вот это больше похоже на тебя! Я знал, что не ошибаюсь в тебе!