На протяжении нескольких следующих недель очередные посетители оставили свои визитные карточки на Хаф-Мун-стрит, поскольку вездесущий мистер Стоук заручился согласием виконта и разместил в «Морнинг Пост» объявление о том, что лорд и леди Шерингем поселились по этому адресу. Гости постарше нанесли визиты, считая себя обязанными засвидетельствовать свое почтение супруге Шерри. Вряд ли можно было ожидать, что матроны с полными надежд дочками на выданье, будь они в ясельном или студенческом возрасте, озаботятся семнадцатилетней новобрачной; и поскольку ни одна знатная дама не сочла своим долгом ввести Геро в высший свет, то девушка заводила дружбу с женщинами молодыми и, как правило, эффектными.

Одной из самых первых ее посетительниц стала миссис Хоби, энергичная, жизнерадостная девица, представившаяся дальней родственницей Геро; она буквально ошеломила леди Шерингем своими восклицаниями, протестами и наставлениями. Миссис Хоби была женой ирландца; он, являясь наследником внушительного состояния, жил на пособие в восемьсот фунтов в год, ожидая возможности вступить в права собственности. Женщина призналась: она даже не подозревала о существовании Геро до тех пор, пока не прочла в газете извещение об их браке, но, узнав, что имеет кузину, приходящуюся дочерью дорогому дяде Джеффри, решила не терять времени и немедленно нанести ей визит.

Одного быстрого взгляда миссис Хоби хватило, чтобы понять – ее новая родственница исключительно молода и неопытна, поэтому она возжелала взять ее под свое крылышко. Геро неоткуда было узнать о том, что покровительство взбалмошной особы, прозябающей на задворках общества, не прибавит ей популярности, и она без колебаний приняла приглашение на праздничный вечер в «Пантеоне» после того, как миссис Хоби снисходительно рассмеялась над ее замечанием: она, дескать, не может отправиться туда одна, без Шерри.

– О, моя дорогая леди Шерингем, уверяю вас, это вполне в порядке вещей! Признаюсь откровенно – потому что вижу, насколько чужда вам та легкомысленная и бурная жизнь, которую мы ведем в Лондоне, – нынче совершенно не в моде бывать всюду исключительно в сопровождении супруга! Нет, положительно, это будет сочтено проявлением дурного тона, а я с самого первого взгляда поняла: вы совсем не такая!

Поскольку Шерри говорил ей почти то же самое, Геро с готовностью приняла столь авторитетно высказанное мнение и сочла, что ей просто невероятно повезло, когда узнала о намерении супруга сопровождать ее в клуб «Олмакс».

– Полагаю, я должен сам отвести тебя туда, – заявил он с видом человека, сознающего свой долг. – Имей в виду, это совсем не в моем вкусе, но тамошние патронессы настолько чопорны и манерны, что рядом со мной ты будешь чувствовать себя спокойнее, во всяком случае в первый раз. Десять против одного, тебе там не понравится: чертовски церемонное заведение, предупреждаю тебя!

Его светлость не стал возражать против новой знакомой жены; до этого он ничего не слышал о миссис Хоби, но если она приходится Геро кузиной, то он ничуть не сомневается – знакомство с ней не принесет вреда. Откровенно говоря, он даже рад тому, что она начинает заводить своих друзей, поскольку собственные обязательства не позволят ему так часто находиться рядом с ней, как она, должно быть, надеется.

Судя по всему, эти обязательства требовали от виконта частого присутствия в некоторых неприметных, но, по всей видимости, эксклюзивных заведениях на Пэлл-Мэлл и Пикеринг-Плейс. Как правило, он бывал там в обществе сэра Монтегю Ревесби, цель жизни которого, по мнению людей опытных и много повидавших, заключалась в том, чтобы знакомить богатых молодых людей с теми игорными домами, где они могли бы расстаться со своим состоянием в максимально короткие сроки.

Манеры и умение одеваться обеспечили Монтегю доступ во все круги, за исключением самых избранных; и можно было не сомневаться – он буквально очаровывал своих молодых друзей. Монти, с особой житейской мудростью, обходительным обращением с собственными фаворитами, был, по их словам, настоящим асом, недостижимым идеалом и мастером своего дела.

Представители старшего поколения денди, восседавшие в олимпийском отчуждении у эркерного окна «Уайтса», отказываясь отвечать на приветствия знакомых с улицы, могли, конечно, надменно приподнимать брови при виде сэра Монтегю; но их праздное неодобрение не останавливало молодых и горячих сорвиголов, стремившихся взять от жизни все и уже начавших считать джентльменов типа Вустера, Олванли, а также «короля» Аллена стариками и ретроградами.

Женщины в свою очередь тоже не устояли перед очарованием сэра Монтегю, и среди них нашлись те, кто открыто чувствовал себя польщенными, принимая от него знаки особого внимания. Дело в том, что он не принадлежал к числу джентльменов, которые ради благосклонного взгляда готовы танцевать пред дамой на задних лапках. Он неизменно оставался вежлив, но в его негромком голосе слышались нотки веселого, чуточку презрительного изумления, даже когда он отпускал комплименты, что не могло не возбуждать в представительницах слабого пола охотничьи инстинкты. Однако ни одна из них до сих пор не могла похвастаться тем, что внесла его в список своих побед.

Монтегю, безусловно, восторгался несравненной красотой мисс Милбурн, но она совсем не была уверена в том, что такое преклонение перед ней не имеет оттенка иронии. Естественно, это не могло не пробудить интереса в той, кто привык к безусловному поклонению, и, стоило ему появиться рядом с ней, или оказаться в той же комнате, где находилась она, девушка понимала, что его присутствие действует на нее куда сильнее, чем она готова была себе признаться.

Но на одну леди, по крайней мере, его очарование не подействовало. Геро мистер Монтегю решительно не нравился. Она знала, что должна хорошо относиться ко всем друзьям Шерри, и делала все возможное, стремясь преодолеть отвращение. Однако слишком часто именно Ревесби, как в тот их первый памятный вечер на Хаф-Мун-стрит, уводил от нее Шерри. В памяти леди Шерингем были свежи и обвинения Ферди, которые зазвучали еще сильнее после тактичного намека леди Сефтон – одной из тех дам, кто покровительствовал ей, – что было бы неплохо отвадить Шерри от дружбы с этим ame damnee. Но не могла же Геро признаться леди Сефтон, что они с Энтони условились не вмешиваться в личную жизнь друг друга! Инстинкт подсказывал девушке: ее светлость не одобрила бы подобной свободы нравов. Сэр Монтегю пару раз ужинал у них на Хаф-Мун-стрит, и она вела себя как примерная хозяйка, умело скрывая едва заметную ревность, которая поднималась у нее в душе всякий раз, когда она видела, какое влияние оказывает этот самоуверенный, улыбающийся мужчина на беспечного виконта. Но если сэр Монтегю устраивал очередной развеселый вечер с картами в сугубо мужской компании, то Геро тактично удалялась после ужина, чтобы больше не появляться. И только когда гостями были мистер Рингвуд, Ферди, его брат Мармадюк и лорд Ротем, то условности отбрасывались и хозяйка, совсем как в Мелтоне, сворачивалась клубочком в большом кресле, с интересом наблюдая за игрой.

Да и сама она понемногу начала все чаще бывать на вечеринках с картами. От игры в кадриль или коммерцию с умеренными ставками был всего один шаг до куда более волнительных экспериментов с мушкой, фараоном или вистом. Миссис Хоби очень любила азартные игры, и Геро ничуть не возражала против того, чтобы провести вечер-другой в ее аккуратном маленьком домике неподалеку от Парк-Лейн, довольно-таки бестолково применяя на практике все те отрывочные знания, что преподал ей Шерри. Она проигрывала чаще, чем выигрывала, но содержание, которое, по совету мистера Стоука, выделил ей виконт, представлялось ей настолько значительным, что беспокоиться из-за мелкого проигрыша в карты не было смысла.

Мистер Рингвуд, выполнив обещание, принялся обучать Геро управлению фаэтоном, и поскольку она с удивлением обнаружила, что ей нравится держать в руках вожжи, то вскоре была замечена лихо разъезжающей по Гайд-парку в часы променада. Виконт мог только аплодировать этому, ведь подобные экзерсисы позволяли привлечь внимание высшего света к его Геро, выставляя ее перед всеми в самом выгодном свете.

Иногда она брала с собой Изабеллу, но Первая Красавица изрядно нервничала, забираясь на высокий облучок позади лошади, высоко поднимающей ноги, и не слишком доверяла способности подруги справляться с благородным животным. Белла прекрасно понимала: новоиспеченная виконтесса намеревалась произвести фурор в свете и не могла не завидовать как ее положению, так и свободе от оков, что весьма осложняли жизнь незамужней леди. Временами Изабелла ревновала к несомненной популярности Геро у друзей Шерри, но по большей части ей удавалось утешить себя соображением: они относились к ней сугубо по-товарищески, что исключало то обожание, которое она сама воспламеняла в мужских сердцах.

Его сиятельство Северн, склонный к помпезности, однажды высказал мнение, что Геро отличается некоторым фривольным легкомыслием, и неизменно приветствовал ее лишь небрежным поклоном. Надо сказать, этому обстоятельству мисс Милбурн изо всех сил пыталась не радоваться чересчур уж явно.

Визит в «Олмакс» стал для Геро сплошным удовольствием. Она сочла всех присутствующих людьми исключительно милыми и обходительными, не обратив ни малейшего внимания на холодную сдержанность миссис Драммонд Баррел или критические взоры принцессы Эстергази. Геро не могла нарадоваться тому, что ее ладошка лежит в руке Шерри, и если ему вечер, где главным развлечением являлись танцы, а не карты, показался скучноватым, то он был чрезвычайно рад приему, оказанному его супруге, поэтому воздержался даже от резких комментариев в отношении прохладительных напитков. Его светлость великодушно дотерпел до конца, принял участие в нескольких танцах, представил Геро всем наиболее влиятельным персонам из присутствующих посетителей и вообще вел себя примерно. Но, когда они возвращались домой, Шерри пообещал показать жене нечто более занимательное, чем то сборище, на котором они только что побывали, уверив Геро, что ей непременно понравится. Она не думала, будто что-либо может оказаться еще более замечательным, но с ним была готова отправиться куда угодно, и три или четыре дня спустя попала на маскарад в Ковент-Гарден, ожидая получить массу удовольствий.

Вечер действительно, как и обещал Шерри, превзошел все ее ожидания, хотя и не в том смысле, который он имел в виду, сравнивая его со сдержанной атмосферой в «Олмаксе». Надев маски, они обнаружили, что Оперный театр переполнен представителями всех сословий, ужасно шумевшими и веселившимися от души. Шерри заказал одну из нижних лож и, станцевав несколько раз с женой, подвел ее к ложе, чтобы вкусно отужинать, запивая изысканные блюда пуншем из шампанского со льдом и замороженными фруктами.

Пока они сидели за столиком, виконт, забывшись, насмешничал над прохаживающимися мимо дамами, лениво разглядывая в лорнет их лодыжки, привлекшие его рассеянное внимание, и вместе с Геро потешался над несколькими супружескими парами, оказавшимися в пределах видимости. Леди Шерингем ничуть не возражала против этого и даже сама обращала его внимание на особенно стройную ножку или изящную фигурку, пытаясь угадать, кто скрывается под маской, и обучаясь у своего неисправимого мужа распознавать признаки, по которым в будущем можно отличить тех, кого он загадочно именовал «девицами легкого поведения».

И вот одна из таких девиц, уже некоторое время наблюдавшая за их ложей, прошла мимо них, столь соблазнительно оглянувшись на него и покачивая бедрами, что никто на месте виконта не смог бы устоять.

– Кажется, я знаю эту маленькую птичку! – воскликнул он. – Я должен взглянуть, не Проказница ли это Нэнси. Ставлю пятьсот фунтов – это она и есть, дерзкая баловница!

С такими словами он внезапно покинул Геро и бросился в погоню за соблазнительной сиреной, проталкиваясь сквозь толпу на первом этаже огромного театра. Девушка сочла его поступок хорошей шуткой, наблюдая за тем, как он пытается завоевать расположение дамы, внезапно превратившейся в стыдливую скромницу, глаза которой, однако, озорно поблескивали в прорези маски и выдавали ее с головой.

И вдруг Геро обнаружила, что она теперь не одна, потому что в ложу вторгся какой-то незнакомец в маске, без затей перешагнув через невысокий бордюр, отгораживающий ее от зала. Мисс Уонтедж удивленно обернулась, когда игривый мужской голос проговорил ей прямо на ухо:

– Скучаете в одиночестве, моя дорогая?

– Да. А вы кто? – наивно поинтересовалась Геро.

– Еще одна одинокая душа! – ответил незнакомец, без приглашения усаживаясь на опустевшее место Шерри и нагло кладя руку на спинку ее стула. – Сжальтесь надо мной, прекрасная незнакомка!

Поначалу Геро вообразила, будто незваный гость – один из тех, с кем она успела подружиться, но голос его показался ей совершенно незнакомым, а его фамильярность так и вовсе вызывала у нее негодование. Тем не менее она вполне благоразумно ответила:

– Вы не можете знать, красива я или нет, сэр, а еще я уверена, что вы не были мне представлены. Прошу вас удалиться!

Но он, лишь рассмеявшись в ответ, обронил:

– Смотри, какая гордая маленькая кошечка! Быть может, представиться вам по всей форме? И, если я так сделаю, тогда вы скажете мне, как я могу вас называть?

– Нет, не скажу, – напрямик заявила Геро. – И ваше имя мне тоже решительно неинтересно! Уходите!

– Непослушная кошечка выпускает коготки! – игриво упрекнул ее мучитель. – А почему бы, спрашивается, мне вдруг не сделать вам приятное? Уверен, я буду рад доставить вам удовольствие, когда увижу вас!

– Вы меня не увидите, а если сейчас же не покинете мою ложу, тогда уйду я! – заявила Геро, выпрямляясь на стуле. Под маской лицо ее залила краска гнева.

Незнакомец одной рукой обнял девушку за плечи.

– Нет-нет, я уверен, вы не откажете мне в возможности полюбоваться вашим личиком! – проворковал он, другой рукой пытаясь развязать тесемки ее маски.

Геро, возмущенно вскрикнув, сделала попытку оттолкнуть его. Виконт, намеревавшийся проделать те же манипуляции, что и навязчивый незнакомец, в этот самый момент случайно оглянулся на свою ложу. У него вырвалось ругательство; пораженная леди, изображавшая сопротивление, вдруг поняла, что оказалась на свободе, и оцепенело уставилась ему вслед, наблюдая, как его светлость мчится к своей ложе. Виконт легко перепрыгнул через перегородку, поднял наглеца со стула и нанес ему сокрушительный удар в челюсть, отчего тот простерся на полу.

– Ох, спасибо тебе, Энтони! – выдохнула Геро. – Не знаю, кто он такой, но он мне противен, а ему, очевидно, показалось, будто я – девица легкого поведения! Я так рада, что ты вернулся!

Небольшая потасовка тут же привлекла внимание гуляющих.

– Проклятье! – воскликнул Шерри, заметив это. – Прости меня, Котенок: это я во всем виноват! Эй, ты, убирайся из моей ложи, если не хочешь, чтобы я вышвырнул тебя за… шиворот!

Незваный гость, поднявшись и успев оценить положение вкупе с манерой боя своего противника, пробормотал нечто похожее на извинение и выскользнул через дверь, оставив на полу собственный передний зуб. Шерри вновь опустился на свой стул, потирая костяшки пальцев.

– Чуть руку не сломал об этот мешок с костями, – жизнерадостно пожаловался он. – Не обращай внимания на тех зевак, Котенок! Мне не следовало оставлять тебя одну. Все время забываю, что теперь я женатый человек! Он не причинил тебе вреда, а?

– Нет, что ты! – ответила Геро. – Мне кажется, он был немного пьян. Ему очень хотелось взглянуть на мое лицо, но я ему не позволила. Это бисквиты с кремом? Пожалуйста, положи мне один. Да, и еще налей, наверное, капельку того холодного напитка. Так это была Проказница Нэнси?

– Котенок, – растроганно произнес виконт, – ты лучшая из жен, о которых я когда-либо мог мечтать, честное слово! Давай выпьем за тебя, чертенок!

– Что ж, а ты – самый лучший муж, Энтони, – ответила Геро, порозовев от удовольствия.

– Ничуть, – возразил виконт с несколько неожиданной скромностью. – Девять женщин из десяти уже грохнулись бы в обморок после того, что здесь произошло, а всю обратную дорогу домой обвиняли бы меня в случившемся! Вот что я тебе скажу: я рад, что мы поженились. Это не совсем то, что я собирался сделать, но все устроилось как нельзя лучше. Впрочем, так я и думал.

– Ох, Шерри! – только и вздохнула в ответ Геро, тронутая словами его светлости.

Виконт вновь наполнил ее бокал.

– А вот Несравненную я бы ни за что не уговорил появиться на маскараде в Ковент-Гарден, – заметил он. – Хотя, если подумать, и тебя приводить сюда мне тоже не следовало.

– Как, только из-за того, что это глупое создание попыталось сорвать с меня маску? Какая ерунда, Шерри! Мне здесь очень нравится!

– Ты хорошая девочка, – заявил виконт. – Будь я проклят, если после этого не арендую ложу в оперу!

Столь щедрая уступка с его стороны привела Геро в экстаз, но, к несчастью, именно это и стало причиной того, что она столь же стремительно впала в немилость у собственного супруга. Ложа была приобретена через любезное посредничество леди Сефтон, и Геро не замедлила появиться там на первой же итальянской опере. Ради такого случая она купила новое платье и, поскольку вдовушка неохотно, но рассталась с фамильными драгоценностями, надела жемчужный гарнитур, включавший в себя и премиленькую тиару. Уговорив Шерри составить ей компанию, леди Шерингем пригласила мистера Рингвуда и миссис Хоби присоединиться к ним.

Вечер начался просто великолепно. Виконт был рад видеть жену в столь приподнятом настроении, а Геро всегда лучилась счастьем. Помимо столь нечаянной радости, теперь она могла в свое удовольствие раскланиваться и махать рукой знакомым в других частях театра, поскольку, благодаря посещению нескольких приемов, вечеров и утренних визитов, успела перезнакомиться со многими людьми, входящими в высшее общество. Дела шли как нельзя лучше, и она не могла не вспомнить свое первое появление здесь в день собственного бракосочетания, когда все до единого лица в зрительном зале были ей совершенно незнакомы. Она была рада тому, что рядом с ней сидит мистер Рингвуд, небезосновательно полагая его одним из своих лучших друзей; судя же по частым взрывам смеха и яркому блеску ангельски-голубых глаз Шерри, ее кузина изрядно забавляла и развлекала виконта.

Но во время выступления балетной труппы случился конфуз. Поглощенная волшебным зрелищем танца, разворачивающимся на ее глазах, Геро подалась вперед, пытаясь в мельчайших подробностях разглядеть все, что происходит по ту сторону рампы. При этом она не могла не заметить, что их ложа привлекает повышенное внимание изящной невысокой балерины с лукавым блеском в глазах и очаровательными ямочками на щеках. Забыв о своем окружении, равно как и о строгих наставлениях Шерри следить за своим непослушным язычком, Геро порывисто повернулась к нему и самым невинным тоном поинтересовалась, обратившись к его светлости через голову сидевшего между ними мистера Рингвуда:

– О, Энтони, это и есть твоя оперная танцовщица?

Не успели слова слететь с ее губ, как она уже готова была откусить себе язык, потому что Шерри не только покраснел как маков цвет, но и метнул на нее испепеляющий взгляд, от которого ей стало жарко даже в легких атласных туфельках. А тут еще со стороны миссис Хоби долетел сдавленный смешок и кузина поспешно прикрылась веером.

Положение пришлось спасать мистеру Рингвуду. Он заметил смятение своего друга, досаду на лице его молодой жены и мужественно пришел им на помощь.

– Нет, – с великолепной простотой ответил Джил. – Шерри больше нравится, как танцует ее напарница-брюнетка – та, что справа.

Виконт явно растерялся от такой находчивости человека, которого он всегда считал изрядным тугодумом; Геро, все еще пребывая в смятении, сунула свою ладошку в руку мистера Рингвуда и красноречиво пожала ее, сопроводив этот жест произнесенными шепотом словами:

– Да, именно это я имела в виду, Джил!

Во время антракта, когда они вышли в фойе, чтобы освежиться, виконт отвел миссис Хоби в сторонку, не удостоив жену и взгляда. А мистер Рингвуд раздобыл для Геро бокал лимонада и уже собрался затеять вежливый разговор, как она прервала его, заявив с обезоруживающей прямотой, столь характерной для нее:

– Джил, не понимаю, как я могла сказать такое! Он очень сердит на меня, не так ли?

– Не придавайте этому слишком большого значения, – мягко посоветовал ей мистер Рингвуд. – Смею предположить, уже к концу вечера он попросту не вспомнит об этом. Он не из тех, кто способен долго таить обиду, наш Шерри!

– Я забыла о том, что мы не одни, – покаянно сказала Геро. – Всему виной мой глупый язык! Ах, если бы здесь не было кузины!

– Да, но, Котенок, – рассудительным тоном начал мистер Рингвуд, – вам вообще ничего не полагается знать о… Шерри… Словом, я имел в виду…

– Я знаю, – прервала его Геро. – О девицах легкого поведения.

Мистер Рингвуд поперхнулся своим лимонадом.

– Нет, я совсем не это хотел сказать! Право слово, Котенок, вы не должны говорить таких вещей!

– О голубках, – послушно поправила себя Геро.

Мистер Рингвуд в нешуточном смятении воззрился на нее.

– Послушайте меня, Котенок, раз уж вам известно, что это значит: если вы когда-либо произнесете подобное выражение вслух в приличном обществе, люди повернутся к вам спиной, а ваша репутация будет погублена безвозвратно. Можете мне поверить! Шерри совершенно напрасно разоткровенничался с вами!

– Шерри ни в чем не виноват! – тут же ощетинилась Геро, бросаясь на защиту своего откровенного в высказываниях супруга. – Он все время напоминает мне о том, чего я не должна произносить вслух! Но все дело в том, что я не очень хорошо помню, что можно говорить, а что – нет. Наверное, и танцовщицу я тоже не должна называть «милашкой»?

– Ни в коем случае! – категорически заявил мистер Рингвуд.

– Что ж, призна́юсь, для меня это нелегко. А как я могу называть ее, Джил?

– Никак! Дамам не полагается вообще ничего знать о таких вещах.

– Но они знают. Кстати, первой об оперной танцовщице Шерри мне рассказала моя кузина Касси, и это показывает, как вы ошибаетесь!

– Во всяком случае они делают вид, будто ничего не знают! – в отчаянии заявил мистер Рингвуд.

– Ах, вот как? Но Шерри сам говорил мне, у каждого джентльмена есть своя оперная танцовщица или нечто в таком роде и в этом нет ничего особенного. Джил, а у вас тоже есть…

– Нет! – поспешно отрезал мистер Рингвуд, на мгновение позабыв о вежливости.

– Ага! – задумчиво протянула Геро. Подняв глаза на его лицо и коротко жалобно вздохнув, она сказала: – Я вовсе не ханжа, Джил.

– Это точно, – с чувством согласился мистер Рингвуд.

– И жеманничать я тоже не собираюсь, потому что кузина говорит, что джентльмены этого очень не любят. Но я не могу не желать – совсем-совсем немножко, – чтобы у Шерри не было балерины.

Из горла мистера Рингвуда вырвался неопределенный звук; он повел свою пугающе откровенную подопечную обратно в ложу. Через несколько мгновений к ним присоединились виконт и миссис Хоби, после чего был поднят занавес и возможности для дальнейших откровений не осталось.

Оперный театр вся компания покинула в ландо Шерингемов. Миссис Хоби оживленно поддерживала пустую болтовню, пока даму не высадили у самых дверей ее дома. Мистер Рингвуд отправился на Хаф-Мун-стрит вместе с Шерингемами, но, малодушно отказавшись от приглашения войти, распрощался с ними на ступеньках, а остаток пути до собственной квартиры проделал пешком. Его мучила совесть за то, что он проигнорировал жест Геро, когда она умоляюще потянула его за рукав, но он твердо придерживался мнения, что станет третьим лишним в ссоре, которая непременно разразится.

Дворецкий распахнул перед молодоженами дверь, и Геро, украдкой метнув взгляд на хмурое лицо его светлости, провозгласила:

– Как я устала! Пожалуй, пойду-ка прямиком к себе в комнату.

– Отправь спать свою горничную! – распорядился его светлость. – Мне нужно поговорить с тобой наедине.

От волнующей перспективы побеседовать наедине с супругом, который был мрачен словно грозовая туча, у Геро затряслись поджилки. Она с удовольствием оставила бы горничную при себе, но, поскольку в таком случае Шерри почти наверняка повелел бы той удалиться, обнаружив ее в комнате, Геро не осмелилась противоречить ему.

Дверь за служанкой захлопнулась. Не прошло и пяти минут после этого, как его светлость поднялся к своей супруге. Геро едва-едва успела убрать в шкатулку жемчужный гарнитур и теперь, без этих побрякушек, выглядела совсем молоденькой, живо напомнив виконту самую надоедливую девчонку, которой он помыкал еще в школьные годы. Заготовленная им прочувствованная речь, тщательно отрепетированная во время обратной дороги из оперного театра, моментально вылетела у него из головы. Его светлость подошел к жене, схватил ее за плечи и безжалостно встряхнул.

– Ты, бессовестная маленькая негодница! Как ты могла? – в гневе вскричал он. – Разве я не говорил тебе… Разве не предупреждал, чтобы ты держала свой болтливый язычок за зубами? «Ох, Энтони, это твоя оперная танцовщица?» Нет, это была не моя оперная танцовщица, и вот тебе мой ответ с наилучшими пожеланиями!

В глазах Геро заблестели слезы. Когда он отпустил ее, она поднесла руку к горящей щеке и пролепетала:

– Ох, Шерри, не надо! Я не хотела! Я совсем забыла, что мы не одни!

– Если бы ты имела хоть каплю благоразумия и пристойности, – гневно продолжал его светлость, – тебе и в голову бы не пришло сказать что-либо подобное!

– Да, Энтони, конечно, но она так смотрела на тебя и улыбалась при этом, что я не могла не спросить… Но теперь понимаю, что должна была молчать. Больше этого не повторится.

– Ты уж постарайся! Тебе же будет лучше! – неумолимо парировал ее супруг. – Если я хоть немного разбираюсь в женщинах, эта твоя кузина за неделю разнесет новость по всему городу – или разнесла бы, если бы вращалась в кругах высшего света, чего нет и в помине! Вот, кстати! Не знаю, как ты умудрилась обзавестись столь плебейской кузиной, однако если ты и далее намерена бывать в ее обществе, то я не допущу этого!

Уязвленная столь несправедливым упреком, Геро воскликнула:

– Но это ведь ты сказал, что мне повезло, раз у меня в городе нашлась родственница! И добавил, что ничуть не возражаешь против моих визитов к ней!

– Тогда я и в глаза ее не видел, когда говорил такое, – если вообще говорил! – угрюмо заявил в ответ Шерри.

– Мне показалось, ты очень приятно провел время в ее обществе! – набросилась на него с упреками Геро. – Я уверена, ты смеялся над тем, что она тебе говорила!

– Хорошо, оставим это. Но разгуливать с ней по всему городу ты больше не будешь! – грозно пообещал Шерри. – Имей в виду!

– Ни за что! – потеряв терпение, выпалила Геро. – Я буду дружить с тем, с кем захочу, и ездить туда, куда пожелаю, и делать стану, что мне нравится, и…

– Да неужели? – взорвался его светлость и решительно устремился к жене.

Геро предусмотрительно отступила за небольшой столик.

– Да, именно так все и будет, и можешь не говорить: «Да неужели?», потому что сам заявлял – мы не должны вмешиваться в личную жизнь друг друга, и ты это знаешь!

Виконт, остановившись, с подозрением уставился на Геро.

– Я говорил такое? Клянусь, никогда в жизни я не мог сказать подобной глупости! – произнес он.

– Нет, говорил! Ты сказал, что не принадлежишь к числу тех мужей, которые вечно поднимают шум из-за всяких пустяков! Ты сказал, если я буду соблюдать приличия…

– Но ты их не соблюдаешь! – возопил его светлость, хватаясь за соломинку. – Более неприличного поведения я в жизни не видел! А касательно того, что ты намерена поступать, как тебе вздумается, то тебе только дай волю, девочка моя! Да у тебя мозгов еще меньше, чем у той канарейки, которую подарил тебе Джил, сотворив при этом несусветную глупость, а вести себя в обществе ты умеешь не лучше Джейсона!

– Зато я не ворую! – выпалила разгоряченная жена его светлости.

– Я никогда этого и не говорил!

– Нет, говорил, потому что сравнил меня с Джейсоном, а это вообще уже ни в какие ворота…

– Я не сказал, что ты похожа на Джейсона! Я всего лишь сказал, что вести себя в обществе…

– Это одно и то же, и это совершенно в твоем духе, Шерри: обвинить во всем меня, когда ты сам рассказывал мне о девицах легкого поведения и балеринах!

– Откуда, черт возьми, мне было знать, что ты начнешь трещать о таких вещах на каждом углу, как сорока? – сказал его светлость.

– Ты должен был догадаться, что, скорее всего, так оно и выйдет, – без обиняков заявила ему Геро. – Ты знаком со мной уже давно, и я столько раз д-доводила тебя до белого к-каления тем, что говорила то, чего не должна была говорить. А Джил вообще сказал, что тебе не стоило обсуждать со мной подобные вещи, так что ты виноват в случившемся ничуть не меньше меня!

– Ага! – негодующе вскричал его светлость. – Вот оно, значит, как, да? Мало того что ты унизила меня на людях, так еще и решила обсудить это дело с Джилом! Клянусь честью, Геро, это уже никуда не годится! Я должен был догадаться, как все будет! Ничуть не сомневаюсь, что ты спросила у Джила, нет ли у него оперной танцовщицы!

– Да, спросила, а он ответил…

– Что? – проревел виконт.

– Он ответил, что у него ее нет, – просто сказала Геро.

Похоже, виконту вдруг стало трудно дышать.

– Геро! – выдавил он наконец, когда к нему вернулся дар речи. – Неужели ты начисто лишена чувства приличия?

– Да, представь себе! – заявила леди Шерингем. Грудь девушки бурно вздымалась. – И чувство приличия у меня развито гораздо сильнее, чем у тебя, Шерри, потому что я не содержу оперных танцовщиц, и не напиваюсь, и не… Лучше уходи, прошу тебя! Ты злой, и гадкий, и бессердечный, и вообще, я тебя ненавижу!

– Чрезвычайно вам обязан, мадам! – заявил виконт, ища спасения во внезапно обретенном и повергающем в благоговейный трепет достоинстве. – Не имею ни малейшего намерения ни секунды более навязывать вам свое недостойное присутствие, а за сим – желаю покойной ночи!

С этой напутственной речью он выскочил из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь и предоставив своей окончательно расстроенной супруге заливаться слезами.

На следующее утро они встретились за завтраком, обуреваемые болезненными воспоминаниями о вчерашней ссоре. Виконт, вежливо пожелав Геро доброго утра, уткнулся в газету. Геро налила себе кофе и принялась медленно жевать рогалик. После короткой паузы она проглотила непонятно откуда взявшийся комок в горле и сказала:

– Шерри?

Виконт опустил газету.

– Да?

– Ты не хочешь ломтик ветчины? – предложила Геро, которую его холодный голос поверг в уныние.

– Нет, спасибо, не хочу.

– Или… или еще кофе?

– Нет, – отказался виконт, вновь возвращаясь к газете.

Геро подкрепилась несколькими глотками кофе и предприняла новую попытку:

– Шерри?

– Ну, что еще?

– Н-ничего! – ответила девушка, сопроводив свои слова отчетливым всхлипом.

– Ради всего святого, – сказал его светлость, – только не реви!

– Пожалуй, мне лучше в-выйти из комнаты, потому что я не м-могу не плакать, когда ты так холоден со мной! – заявила Геро.

– Я вовсе не холоден с тобой.

– Ох, Шерри, как это на тебя похоже – говорить вот так, когда ты сам прекрасно знаешь, что дурно обошелся со мной! – сказала леди Шерингем, и по губам ее скользнула робкая улыбка. – И так было всегда! Но раньше ты никогда не называл меня «мадам» этим ужасным тоном, и я бы предпочла, чтобы ты надрал мне уши! Честное слово!

– И ты бы получила по заслугам! – сказал его светлость, протягивая руку через стол. – Нет, правда, Котенок, мне чертовски жаль, что я обидел тебя! Но сказать такое… Но ты обещаешь, что этого больше не повторится?

– Обещаю! – вскричала Геро, вкладывая свою ладошку в его руку.

По лицу виконта расплылась невольная улыбка.

– Проклятье, я отдал бы пятьсот фунтов за то, чтобы взглянуть на физиономию Джила, когда ты спросила, нет ли у него оперной танцовщицы! – сказал он.

– Ты думаешь, это могло ему не понравиться? – с тревогой поинтересовалась Геро. – Он такой близкий друг, что мне показалось, будто я могу спросить его о чем угодно. Кроме того, мне действительно хотелось знать, потому что ты говорил, они есть у всех, и…

– О господи, да мало ли что я говорил! – простонал Шерри. – Забудь об этом, чертенок! Что до моей балерины, то теперь, когда я стал женатым человеком, с этим покончено, и давай больше не будем обсуждать подобные темы!

– Больше я не скажу ни слова, – просветлев, пообещала Геро. – А разве у женатых мужчин их не бывает?

Виконт, рассмеявшись, перебросил ей через стол счет.

– Нет, если у тебя есть жена, тратящая столько денег на парочку вот таких никчемных шляпок! – ответил он.

– О боже! – воскликнула Геро, которую мгновенно охватили угрызения совести. – Наверное, мне не следовало их покупать. Вот только одну из них я надевала, когда мы ездили в Ричмонд, и ты еще сказал, что она тебе очень нравится, Шерри!

– Нет-нет, дело не в этом! – запротестовал виконт, накручивая на палец один из ее локонов. – Экстравагантная маленькая транжира! Надевай ее сегодня! Я прокачу тебя по Парку, если хочешь. У меня есть желание опробовать ту пару гнедых, приобретенных мной на прошлой неделе в «Таттсе».

– Очень хочу! – воскликнула Геро, на горизонте которой рассеялись все тучи.