Разумеется, глупо было бы надеяться, что эта размолвка станет единственной, омрачившей безоблачную атмосферу в доме на Хаф-Мун-стрит. Можно было биться об заклад: юная леди, выросшая в глуши Кента и незнакомая с тонкостями общественного этикета, наделает ошибок, то и дело попадая в мелкие неприятности, которые подстерегают любую отважную девушку, решившую произвести фурор в свете. Женясь на Геро, виконт отдавал себе отчет в том, что она не искушена относительно правил поведения в высшем обществе. Но, отчасти из-за ошибочной уверенности, что его мать возьмет Геро под свое крылышко, а отчасти из легкомысленной надежды, что девушка быстро освоится, он не предвидел, будто ему самому предстоит сыграть важную роль в ее дебюте. Знакомые виконту светские дамы редко зависели от мужей в выборе развлечений; не приходилось их спасать и от последствий собственного невежества. В сущности, его светлость очертя голову окунулся в семейную жизнь, наивно рассчитывая ограничиться тем, что время от времени он будет сопровождать миссис Шерингем на балы и приемы, катать ее по Парку да мило болтать с ней за чашечкой утреннего чая. Подобные уступки со стороны виконта вряд ли могли помешать ему в погоне за собственными удовольствиями.

Что касается Геро, то Шерри, отличаясь добродушием и даже некоторой рассудительностью, не собирался возражать против того, что у нее появится круг собственных знакомых с неизбежными в таких случаях дамскими угодниками и даже (при условии соблюдения внешних приличий) тайными амурными интригами. Он полагал, жена станет устраивать карточные вечера и, быть может, будет проигрывать в серебряную мушку те деньги на булавки, что он выделял ей; покупать себе свой любимый номер в лотерею у Ричардсона; демонстрировать дорогие туалеты в Парке; и, в общем и целом, вести себя, как полагается любой женщине с родословной и состоянием. Он никак не рассчитывал, что, когда вернется с соревнований по стрельбе в Эппинге, его будет поджидать известие о том, будто ее светлость отсутствует и не сможет отужинать с ним, поскольку отправилась на пароходе с друзьями в Маргейт. Или, заглянув в «Ройял-Салун», на Пиккадилли, в поисках развлечений, которые мог предложить ему турецкий павильон, виконт наткнется на супругу, ужинающую в одном из кабинетов в компании некой крайне легкомысленной молодой вдовы и двоих самоуверенных хлыщей, известных всему городу своими сумасбродствами. И факт, что это была одна из тех самых вечеринок, в которых он так часто принимал участие сам, ничуть не уменьшал его гнева.

Вдова, с которой его светлость был хорошо знаком, приветствовала виконта с насмешливым добродушием, удостоившись в ответ лишь ледяного взгляда да чопорного поклона; молодые повесы, сразу распознав все признаки взбешенного супруга, вдруг стали потрясающе сдержанными в отношении леди Шерингем; и лишь заблудшая жена продолжала вести себя как ни в чем не бывало, когда его светлость присоединился к развеселой компании. Да-да, такое случилось именно с ним, и те, кто привык видеть в Шерри отъявленного кутилу, являвшегося душой любой компании подобного толка, с трудом узнали бы его в церемонном молодом человеке, садящемся за незатейливый стол и одним своим видом превращающем разудалый вечер в нечто унылое и скучное.

При первой же возможности виконт увел оттуда Геро и всю дорогу домой читал ей нотации относительно неуместности ее появления в таком месте и подобном обществе. Она тут же раскаялась, но заявила: миссис Честер, веселая вдова, говорила о дружбе с ним, потому она и решила, что в этом нет ничего предосудительного. Виконт, растерявшись, поспешно заявил, что никакого отношения к их разговору это не имеет, но Геро больше никогда не должна появляться в заведении «Ройял Салун». Девушка торжественно пообещала, что не будет, и на том инцидент был исчерпан.

Но всего неделей позже виконт, по чистой случайности узнавший об очередной выходке супруги, лишь в самый последний момент предотвратил ее появление в притоне, известном под названием «Пиэрлесс Пул». Она тут же повинилась, как только ей объяснили, что ни одна уважающая себя светская леди ни за что не станет посещать «Пул», и ничем не выразила протеста против того, что вечеринка, на которой она рассчитывала получить удовольствие, оказалась испорченной. Его светлость, тронутый этим, добровольно пожертвовал своими планами, решив отвести молодую жену в «Амфитеатр Эстли», где они посмотрели зрелищную пьесу «Дорогу свободе, или Бегство Сарацин». Это был несомненный успех; Шерри, считавший, что подобное незатейливое действо не способно развлечь его, прекрасно провел время и повеселился от души, чему немало способствовало наивное изумление Геро при виде чудес, творящихся на сцене.

По просьбе жены виконт составил для нее список мест, посещать которые было бы категорически несовместимо с ее достоинством. Она тщательно выучила его наизусть, но он оказался неполным. Вернувшись домой однажды после полудня, виконт обнаружил записку, поджидающую его на столике в холле, поспешно нацарапанную рукой супруги.

«…Дорогой Шерри, – гласило послание, – только представь себе! Гусси Ярфорд, я имею в виду леди Эпплби, нанесла мне визит и предложила замечательную забаву! Мы, переодевшись в самые простые платья, отправляемся на ярмарку Бартоломью. Она говорит, все будет в рамках приличий, поскольку нас сопроводят Уилфред Ярфорд и сэр Мэттью Брокенхерст, поэтому я уверена, ты не станешь возражать, если я опоздаю к ужину».

Виконт испустил сдавленный стон и потерял контроль над собой настолько, что вцепился обеими руками в свои светлые локоны. Друг Шерри, мистер Рингвуд, провожавший его домой, с озабоченной тревогой уставился на виконта.

– Она отправилась на ярмарку Бартоломью! – в отчаянии сообщил ему Шерри.

Мистер Рингвуд, обдумав его слова, покачал головой.

– Это недопустимо, – сказал он. – Дурной тон. Ты не должен был позволять ей.

– Откуда, черт побери, мне было знать, что такая мысль вообще придет ей в голову? Абсолютная сумасбродка! Ну дай мне только добраться до Гусси Ярфорд! Самая неуправляемая сорвиголова во всем Лондоне! Ты же знаешь, несмотря на все свои связи, она не может получить приглашение в «Олмакс» с тех самых пор, как начала ставить весь мир на уши! Что я такого сделал, чтобы навлечь на себя… Однако в том нет вины Геро: о происходящем она имеет не больше представления, чем… чем котенок!

Мистер Рингвуд принялся добросовестно ломать голову над предложенной ему загадкой, после чего поинтересовался, должен ли он понимать своего друга так, что леди Шерингем отправилась на ярмарку Бартоломью с печально известной леди Эпплби?

– Да, да, о чем я тебе и толкую! – нетерпеливо вскричал Шерри. – Похоже, она полагает, что во всем этом нет ничего предосудительного, поскольку, чтоб ты знал, Ярфорды родом из Кента. Она знакома с Гусси вот уже девять лет – со всеми вытекающими отсюда последствиями!

Мистер Рингвуд, вдруг сделавшись очень серьезным, сказал:

– Весьма дурной тон эта леди Эпплби, Шерри. И сам Эпплби тоже. Надеюсь, он-то не отправился с ними на ярмарку. На него совершенно нельзя полагаться. Обязательно что-нибудь выкинет.

– О нет! – отмахнулся Шерри. – Эпплби не отправится. Котенок считает, что я не стал бы возражать против этой затеи, потому что они, видишь ли, взяли с собой Уилфреда Ярфорда и Брокенхерста!

У мистера Рингвуда отвисла челюсть, поскольку он имел несчастье свести знакомство с предприимчивым братцем леди Эпплби, Уилфредом, равно как и более тесное – с сэром Мэттью Брокенхерстом. Справившись с изумлением, он порывисто воскликнул:

– Шерри, старина! Не хотел бы нагнетать обстановку, но этот малый Ярфорд… Право, Шерри, он – сущий дьявол во плоти!

– Проклятье, неужели ты думаешь, я этого не знаю? – взорвался Шерри. – А что касается Брокенхерста… Черт возьми, мне не следовало приглашать его к нам на ужин! Десять к одному, из-за этого Котенок полагает, будто с ним все в порядке! Пожалуй, остается только одно: я отправляюсь вслед за ними! Мне чертовски жаль, Джил, однако тебе придется найти кого-нибудь вместо меня для нашей увеселительной прогулки. Обратись к Ферди! Ты сам видишь, что я ничего не могу поделать!

– Но, Шерри! – запротестовал мистер Рингвуд. – Ты хорошо подумал? Ты же просто не сможешь их отыскать! В такой-то толпе!

– Что ж, я могу хотя бы попытаться, не так ли? – парировал Шерри и проницательно добавил: – Если я хоть немного знаю Котенка, она наверняка сидит в Большом павильоне Ричардсона и смотрит какую-нибудь шокирующую постановку или разглядывает «Ученую свинью» либо еще какую-нибудь диковинку в этом роде!

После некоторого размышления мистер Рингвуд признал подобный исход весьма вероятным. Заметив, что его друг озабоченно хмурится, он, прочистив горло, предположил:

– Знаешь, старина, это не мое дело, разумеется, но она не имела в виду ничего плохого! Только вчера я говорил Джорджу: славная, открытая душа! Наивная и чистая!

– Это точно, клянусь богом! – с чувством подтвердил виконт.

– Вот что я тебе скажу, Шерри: будь у меня жена – хотя я чертовски рад тому, что ее нет, – я бы предпочел кого-нибудь вроде твоего Котенка, чем целый легион Несравненных вместе взятых.

– В самом деле? – изумился виконт, глядя на него.

– В самом деле, – твердо ответил мистер Рингвуд.

– Что ж, не стану утверждать наверняка, но, пожалуй, и я тоже, – жизнерадостно заявил Шерри, не подозревая, что этой незамысловатой фразой лишил своего друга дара речи.

Из дому они вышли вместе и расстались на Пиккадилли. Мистер Рингвуд поплелся в свои апартаменты, пытаясь разрешить загадку – что же это за брак, свершиться которому он столь активно помогал, а виконт на извозчике отправился в Смитфилд.

Ярмарка, занимавшая огромную территорию, была настолько переполнена людьми и павильонами, что задача поиска одной маленькой леди в кипучем авантюрном расположении духа способна была привести в отчаяние и куда более настойчивого сыщика, нежели Шерри. Расплатившись с извозчиком, виконт застыл в нерешительности, прикидывая, то ли прямиком отправиться в Большой павильон, то ли пройтись по палаткам, предлагающим такие аттракционы, как «Живой скелет», «Огнестойкая леди» или «Мистер Симон Паап, знаменитый голландский карлик», как вдруг, по невероятно счастливому стечению обстоятельств, заметил свою жену.

Она пробиралась сквозь толпу, направляясь в его сторону, и сопровождал ее отнюдь не мистер Ярфорд или сэр Мэттью Брокенхерст, а совершенно незнакомый ему горожанин, явно одетый в свой лучший воскресный костюм, с типичной внешностью преуспевающего лавочника средней руки. Виконт, как громом пораженный, застыл на месте, и, пока он недоуменно взирал на собственную супругу, которая семенила рядом с обычным горожанином, опираясь на его руку, Геро, тоже заметив мужа, завизжала от радости. Она заторопилась к нему, увлекая за собой своего кавалера, и буквально бросилась ему на грудь, крича:

– Ох, Шерри, как же я рада тебя видеть! Не ругай меня! Честное слово, я и представить себе не могла, что все так получится! Как только я сообразила, куда она меня привела, то заявила Гусси, что ты ни за что не пустил бы меня сюда, но она в ответ обозвала меня маленькой гусыней и сказала, что с этим гадким Уилфредом я буду в полной безопасности! А потом она ушла с сэром Мэттью, а я попыталась – честное слово, Шерри! – уговорить Уилфреда отвезти меня домой, но он повел себя просто отвратительно, и я убежала от него. А он бросился за мной в погоню, и мистер Тутинг – о, Шерри, это мистер Тутинг, и он был чрезвычайно любезен! – и мистер Тутинг опрокинул его на землю; поднялся ужасный шум, собралась такая толпа, что ты и представить себе не можешь! Но в конце концов все как-то устроилось, а мистер Тутинг сказал, что отвезет меня домой на извозчике, а потом я вдруг увидела тебя, так что теперь он избавлен от досадных хлопот!

Шерри, высвободив лацканы своего сюртука из цепких пальчиков супруги, крепко взял ее под руку и повернулся, чтобы поблагодарить мистера Тутинга, лицо которого уже заливала краска смущения. Этот молодой джентльмен, с первого же взгляда распознав в муже своей подопечной первосортного денди, явно растерялся и, запинаясь, пробормотал что-то невнятное насчет того, что, дескать, рад был услужить и все такое. Шерри, всегда с легкостью находивший общий язык с представителями сильной половины рода человеческого, схватил его за руку, которую тот робко протянул ему, и крепко пожал, заявив, будто очень ему обязан и с радостью готов оказать ответную услугу. Затем он осведомился о мистере Ярфорде; узнав, как именно тот был повержен, в превосходных выражениях отозвался об ударе, который назвал «сокрушительным апперкотом». Далее Шерри сообщил, что и сам недурно, как говорят, владеет кулаками и регулярно берет уроки бокса у Джексона на Нью-Бонд-стрит. После этого разговор, вполне естественно, свернул на тему боксерских поединков, а также знаменитых бойцов прошлого и настоящего, по окончании которого джентльмены расстались, весьма довольные друг другом. Виконт вручил мистеру Тутингу свою визитную карточку; тот отправился прочь, не чувствуя под собой ног и осознавая, что уберег от крупных неприятностей настоящую живую леди, а кроме того, на дружеской ноге поболтал с ее молодым супругом.

Едва он успел раствориться в толпе, как виконт перевел взор на свою беспокойную женушку.

– Сначала – одно, а теперь – другое! – сурово изрек он. – Будь я проклят, если когда-либо встречал женщину, от которой столько проблем, как от тебя, Геро!

– Не ругай меня, Шерри! Мне очень стыдно, что я попала в очередные неприятности! – обезоруживающе повинилась Геро. Подняв глаза, в которых светилось обожание, и взглянув на мужа, она со вздохом добавила: – Теперь я и сама вижу, что это не то, к чему ты мог бы отнестись с одобрением, но ни в одной палатке я не была, хотя и видела потешный кукольный спектакль.

– Наконец-то ты прозрела! – суровым тоном заявил его светлость, однако тут же испортил весь воспитательный эффект собственных слов, отказавшись от роли разгневанного супруга и по-мальчишески воскликнув: – Что ж, раз уж мы здесь оказались, то можем и полюбоваться зрелищем. Черт возьми, если мне придет в голову пригласить свою жену посетить ярмарку Бартоломью, то кто способен мне в этом помешать? Кроме того, мы наверняка не встретим здесь никого из знакомых!

– Шерри! – восторженно ахнула Геро, повисая у него на руке. – Ты не шутишь? А можно мне взглянуть на Огнестойкую женщину, умывающую руки в кипящем масле? И еще, Шерри, здесь есть один театр, а в нем поставлена пьеса под названием «Коридор смерти, или Кто убийца?». Шерри, может быть, мы…

Виконт, коротко рассмеявшись, ответил:

– Нет, ну ты просто выдающийся чертенок! «Коридор смерти», надо же! Ладно, идем, но предупреждаю – не смей хвататься за меня всякий раз, когда тебе станет страшно, как ты вела себя у Эстли!

Геро пообещала вести себя прилично, и они вместе отправились в Большой павильон, где за два шиллинга приобрели билеты в ложу, а в оставшееся до начала многообещающего спектакля время бродили по ярмарке, разглядывая диковинки и покупая друг другу совершенно бесполезные подарки.

«Коридор смерти» оказался настолько жутким, что от такого зрелища у Геро кровь стыла в жилах и она крепко держалась за руку Шерри от начала до самого конца, а на его вопрос о том, понравилась ли ей мелодрама, лишь красноречиво содрогнулась в ответ, что он правильно истолковал как нешуточное удовлетворение.

По дороге домой он строго-настрого наказал ей ни под каким предлогом не говорить никому, где они были, и категорически запретил появляться в обществе леди Эпплби. Внимательно расспросив супругу о знаках внимания, которыми пытался осы́пать ее мистер Ярфорд, Шерри, хотя и не без сожаления, отказался от первоначальных намерений вызвать этого зарвавшегося молодца на дуэль. Виконт, впервые в жизни обнаружив, что отныне ему приходится думать и отвечать сразу за двоих, сообразил: вызвать мистера Ярфорда на дуэль – значит накликать на голову Геро тот самый скандал, коего он всеми силами стремился избежать. Несмотря на то что подобная мысль была ему очень неприятна, Шерри оказался вынужден признать – наилучшим выходом будет и дальше продолжать делать вид, будто ему ровным счетом ничего не известно об эскападе Геро. А, поскольку мистер Ярфорд, получив трепку от самого обычного горожанина, выставил себя на посмешище, можно было надеяться, что и он станет помалкивать о событиях сегодняшнего дня.

– Котенок, все Ярфорды как один – изгои и сумасброды, – вдруг заявил его светлость. – И Брокенхерст тоже. Да, знаю, я довольно хорошо знаком с ним, но это не важно. Можно иметь массу знакомых, которых нежелательно представлять собственной жене. – Внезапно сообразив, что именно так он и поступил, Шерри добавил: – Не нужно было мне приглашать его к нам на ужин. Но я часто забываю, что женат.

– Знаешь, по правде говоря, я не очень-то обращала на него внимание, – призналась Геро. – Зато меня шокировало упрямство Гусси. Понимаешь, в пору нашего детства она никогда не вела себя так. И хотя, разумеется, у очень многих дам есть любовники, я не считаю допустимым позволять им обращаться с собой настолько фамильярно, как это делал сэр Мэттью по отношению к ней.

– А кто сказал тебе, что у многих дам есть любовники? – спросил виконт. – Только не говори, будто это был я! Я никогда не говорил тебе ничего подобного, и можешь не уверять меня в обратном!

– О нет, конечно, но теперь я немного повидала свет и узнала тысячу разных вещей, о которых раньше даже не подозревала! – не без гордости пояснила леди Шерингем и застенчиво посмотрела на него. – А ведь ты, Шерри, имел в виду именно это, не так ли, когда сказал, что не станешь возражать при условии, если я буду соблюдать приличия?

Виконт взглянул прямо в глаза Геро. Собственно говоря, он действительно имел в виду именно это. Однако теперь спросил себя, а не было ли в его роду помешанных, и коротко ответил:

– Ничего подобного!

– Вот как! – сказала Геро и предположила: – Наверное, ты считаешь меня чересчур молодой для таких вещей?

– Считаю. Причем очень молодой! – с нажимом заявил его светлость.

– Вот как! – повторила Геро и умолкла.

Через несколько дней его светлость повел супругу на грандиозный гала-концерт в Воксхолл-Гарденз, пригласив для этого нескольких гостей. Среди них была и мисс Милбурн, родителей которой удалось убедить, пустившись на маленькую хитрость, передать ее под опеку Геро. Но все приличия в этом смысле удалось соблюсти, равно как и в отношении виконта к собственным гостям.

Единственным, что омрачило веселую атмосферу праздника, стала бурная ссора между мисс Милбурн и лордом Ротемом, случившаяся после того, как его сиятельство Северн, заприметив Несравненную, покинул собственную компанию и на весь остаток вечера присоединился к друзьям виконта. Разумеется, событие это оказалось достойно всяческого сожаления, но мисс Милбурн была слишком хорошо воспитана, чтобы дать волю своему раздражению, и поскольку все уже привыкли к припадкам угрюмости у лорда Ротема, то неприятный инцидент замяли, не позволив ему испортить удовольствие остальных гостей.