С того самого вечера, когда лорд Ротем сопроводил Геро на Ассамблею в «Олмакс» вместо Шерри, его светлость старался не дать какому-либо альтруисту-джентльмену возможности проявить свои рыцарские наклонности. Если Геро получала приглашение посетить Ассамблею под крылышком некой матроны, он воспринимал это как временное, но благословенное облегчение и без зазрения совести отправлялся на поиски собственных развлечений. Однако ежели таковой матроны не находилось, то он с полным чувством ответственности приносил себя в жертву на алтарь семейного долга и даже пресекал все попытки Геро убедить его в том, что она предпочла бы остаться дома. Да, его светлость мог быть беззаботным, но, несмотря на то что за двадцать четыре года своего существования он редко считался с чьими-либо желаниями, кроме собственных, Шерри нельзя было назвать злонамеренным эгоистом, ему и в голову не приходило лишить жену удовольствия только потому, что сам он предпочел бы развлечься иным образом и в другом месте.

Да, действительно, столь легкомысленно вступая в матримониальные отношения, его светлость даже не подозревал о связанных с ними обязательствах; справедливо и то, что он честно предупредил Геро о своем нежелании изменять ради нее собственным привычкам. Свои представления о браке виконт черпал из поведения знакомых молодых замужних дам, которые не только не отличались всепоглощающим желанием постоянно держать при себе супругов, но еще и ухитрялись – вполне в рамках приличий, естественно, – развлекаться на стороне без ведома этих покладистых джентльменов. Но уже в самом начале своей семейной эпопеи Шерри понял – Геро самым радикальным образом отличается от этих искушенных и умудренных дам. Не имея ни соответствующего воспитания, что могло бы подготовить ее к особенностям светской жизни, ни родственников, к которым она могла бы обратиться, девушка вынуждена была полагаться на своего мужа в степени, повергшей бы его в панику, знай он с самого начала о том, как все это будет выглядеть.

Уже через месяц после того, как они поселились в особняке на Хаф-Мун-стрит, виконт уразумел: его жена не более приспособлена к самостоятельному плаванию в бурном море жизни, чем котенок, как он и называл Геро. Его светлость, доселе ничего не знавший об ответственности, демонстрирующий полную неспособность направить собственную жизнь в русло устоявшихся традиций и предписаний, вдруг обнаружил себя полновластным единственным властителем дум и чувств беззащитного маленького существа. Девушка не только беспрекословно верила ему и полагалась на него в том, что он наставит ее на путь истинный, но и была убеждена: Шерри спасет ее от последствий невежества.

Мужчина с сердцем менее чувствительным, нежели у виконта, наверняка лишь пожал бы плечами да закрыл бы глаза на проблемы своей супруги. Но сердце виконта было отнюдь не бесчувственным, и точно так же, как инстинкт защитника слабых заставил его однажды всю ночь напролет обшаривать леса в окрестностях Шерингем-Плейс в поисках любимого щенка, забравшегося в кроличью нору и застрявшего в ней, так и сейчас он вынудил себя позаботиться о Геро способом, который счел наиболее подходящим.

Она всегда смотрела на него с обожанием, что называется, снизу вверх, и хотя он принимал это как должное, но никогда не упускал из виду, поэтому по мере сил старался быть добрым к ней. Шерри изумился, но при этом был тронут, когда понял, что наибольшую радость Геро доставляет возможность сопровождать его, куда бы он ни направлялся. Виконт полагал, что наступит время, и его жена перерастет эту детскую привязанность. Он забыл о том, что, когда она проявила желание выйти в свет в сопровождении лорда Ротема, инстинкт собственника повелел ему запретить ей подобную практику раз и навсегда.

Посему его светлость радовал свою жену и собственных доброжелателей, с поразительной регулярностью появляясь на Ассамблеях, и это заставило даже таких завзятых оптимистов, как леди Сефтон, уверовать, что женитьба сделает из него настоящего мужчину.

Еще одним джентльменом, который стал посещать собрания Ассамблеи чаще обыкновенного, оказался всеобщий дамский любимец, сэр Монтегю Ревесби. Да, собратья-мужчины прокатили его на выборах в члены «Вотьерза», но, несмотря на всю свою исключительность, патронессы «Олмакса» не смогли устоять перед внешностью, манерами и непринужденной легкостью, отличавшей сэра Монтегю. Будь он плебеем по рождению, то, разумеется, никакая внешность или умение вести себя не помогли бы ему изменить их августейшие воззрения, но, к счастью для него, происхождение этого молодого человека было безупречным. Критические же замечания в его адрес, отпускаемые мистером Фейкенхемом и ему подобными, обычно приписывались ревности и по большей части игнорировались. Лишь пожилые и наиболее здравомыслящие представительницы слабого пола с неодобрением взирали на все более настойчивые ухаживания сэра Монтегю за мисс Милбурн.

Ведь уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что внезапно обнаружившаяся предрасположенность сэра Монтегю к танцам проистекала из его преклонения перед Несравненной. До тех пор, пока он не пополнил собой список ее поклонников, знающие люди считали лорда Ротема наиболее серьезным соперником герцога Северна. Но Ротему никогда не удавалось увести мисс Милбурн из-под самого носа его сиятельства, а сэр Монтегю проделал это с необычайной легкостью.

Быть может, Красавице пришлась не по душе самоуверенность, с которой Северн рассчитывал заполучить ее руку для немецкого вальса, быть может, намеренное легкомыслие сэра Монтегю стало для нее желанным отдохновением после страстной искренности ее более молодых воздыхателей, но очевидным было только одно – она вручила ему свою руку, оставив его сиятельство переживать горькое разочарование. Однако самомнение Северна было слишком велико, чтобы он мог позволить себе последовать примеру Джорджа: скрестить руки на груди, привалиться к стене и провожать горящим взглядом мисс Милбурн, скользящую в танце по бальной зале. Он пригласил на тур вальса другую даму, но его маневры, целью которых было держать в поле зрения мисс Милбурн, чрезвычайно позабавили некоторых людей, украдкой наблюдавших за этой маленькой комедией, среди которых оказался и милорд Шерингем. Он, коротко рассмеявшись, порекомендовал супруге, с которой танцевал, взглянуть на то, как Монти уделал Северна с Несравненной!

Его сиятельство был слишком высокопарен и напыщен, чтобы пользоваться любовью у большей части своих современников, и мысль утереть ему нос, пришлась Шерри по душе. Он поспорил со своим кузеном Ферди на то, что сделает это, поставив на кон весьма приличную сумму и условие, что не станет пытаться увести мисс Милбурн до тех пор, пока Северн вновь не начнет домогаться ее руки в танце. Виконт, благополучно передав Геро под опеку мистеру Рингвуду, который пожаловал в «Олмакс» вместе с ними, атаковал Изабеллу в тот самый момент, когда герцог склонился перед ней в чопорном поклоне.

– Могу я надеяться, мадам…

– Добрый вечер, Северн! – жизнерадостно прервал его виконт. – Кажется, сейчас мой танец, Белла!

Герцог окинул его ледяным взглядом.

– Я как раз собирался умолять мисс Милбурн оказать мне честь и подать мне свою руку, – сообщил он. – Мадам…

В глазах Шерри заплясали лукавые огоньки, и мисс Милбурн ответила ему тем же.

– О, в списке кандидатов я стою выше вас! – с неподражаемым апломбом заявил виконт. – Белла, моя сладкая, ты же не откажешь старому другу детства?

– Шерри, как можно? – подрагивающим от сдерживаемого смеха голосом сказала она, но тем не менее протянула ему руку и позволила вывести себя на середину залы. – Ты ведешь себя беспардонно! – сообщила Изабелла виконту, когда они закружились в вихре танца. – Я уже и не помню, когда в последний раз танцевала с тобой вальс!

– Это было слишком давно, клянусь честью! – не замедлил с ответом его светлость. – Ах, Белла, ты не должна была отказывать мне! Какой парой мы бы с тобой были!

Она, рассмеявшись, заявила:

– Ты стал мне нравиться только после того, как отказался жениться на мне, Шерри!

– Я? Боже милосердный, разве ты не видишь, как кровоточит мое разбитое сердце?

– В таком случае тебе удается превосходно скрывать это! Обманщик! Твоего траура не хватило даже на один день!

В ответ он лишь крепче обхватил Изабеллу за талию и улыбнулся, глядя в ее глаза.

– Если бы за нами не наблюдало столько людей, знаешь, что бы я сделал, Белла? Поцеловал тебя! Будь я проклят, но еще никогда не видел тебя такой красивой!

– Постыдись, Шерри! Не забывай, теперь ты – остепенившийся женатый мужчина!

– Истинно так! – Он обвел взглядом комнату. – Что случилось с Котенком? Я оставил ее с Джилом и готов был выложить двадцать пять фунтов, чтобы посмотреть, как он танцует! Но нет, богом клянусь, он сбежал! Она танцует с Джорджем.

– Да, – ответила мисс Милбурн, и ее хорошее настроение тут же куда-то улетучилось. – Как они все-таки подходят друг другу! Я рада видеть Джорджа в таком прекрасном настроении.

– Котенок всегда умудряется каким-то образом развеселить бедного малого, – беззаботно откликнулся его светлость.

А бедный малый в это самое время говорил:

– Черт возьми, я бы очень хотел знать, что задумал Шерри и отчего Изабелла так весело смеется! Да, а мгновением раньше она зарделась! Я сам видел!

– Не смотрите на них! – сказала Геро. – На вашем месте я бы постаралась не показывать Изабелле, что вам небезразлично, с кем она танцует, Джордж!

– А мне действительно небезразлично, – подтвердил он, хотя в том не было решительно никакой нужды. – Кроме того, я не понимаю, что нашло на Шерри, если он вздумал пофлиртовать с ней, будучи женатым на вас! А ведь именно этим он и занимается, Котенок! И от этой правды никуда не деться!

– Знаете, а я не возражаю, как не должны и вы, в чем я совершенно уверена.

Взгляд его блестящих темных глаз встретился с ее взором.

– А вы действительно не возражаете? – спросил он напрямик.

Она, едва слышно вздохнув, ответила:

– Разве что совсем немного, Джордж. Если мы перейдем в соседнюю комнату, то не будем видеть. Вы сможете принести мне бокал оршада, и нам станет вполне удобно. Что скажете?

Он увел Геро с танцевальной площадки.

– Нет. Утешения и комфорта не будет никому из нас! – со сдержанной страстью сказал Ротем.

Однако же в гостиной с прохладительными напитками некоторое отдохновение им все-таки удалось обрести, поскольку они встретили там мистера Рингвуда и Ферди, а последний рассказал им о проигранном пари. Геро весело рассмеялась, и даже чело Джорджа на мгновение прояснилось. Но вскоре оно опять затуманилось, когда он вспомнил, как в начале вечера предпринял такую же попытку, что и Шерри, и как она не увенчалась успехом.

Стоило виконту привести мисс Милбурн в гостиную в поисках лимонада со льдом, Джордж немедленно атаковал ее и, не обращая внимания на Шерри, стал умолять Красавицу станцевать с ним следующий тур вальса. Она отклонила его просьбу и наверняка присоединилась бы к группе гостей, окруживших Геро, если бы он не загородил ей дорогу.

– Вы не можете просто взять вот так и отмахнуться от меня! – срывающимся голосом заявил он. – Почему вы отказываете мне в одном-единственном туре вальса? Неужели я оскорбил вас? Ответьте мне, Изабелла!

– Боже милосердный, с чего вы взяли? – сказала она. – Дело всего лишь в том, что я уже обещала…

– Северну! Это никуда не годится! Не можете же вы танцевать с ним постоянно! А меня вы используете, словно…

– Ради бога, только не устраивайте сцену, милорд! Не забывайте о том, где мы находимся, умоляю вас! Мы уже привлекаем внимание!

– Мне нет до этого дела! Вы будете танцевать со мной?

– Хорошо, следующий контрданс – ваш, но если только вы станете вести себя прилично!

Молодому человеку пришлось удовлетвориться этим, однако танец, столь неохотно дарованный ему, превратился в настоящую катастрофу. Всякий раз, когда движения заставляли их сближаться, он пытался возобновить разговор, который стремительно перетек в бурную ссору; а по причине того, что мисс Милбурн очень не любила выставлять себя на посмешище и прекрасно сознавала, сколько любопытных глаз на них устремлено, то едва не лишилась терпения и несколько раз высказалась довольно резко, чего делать, в общем-то, не собиралась, однако Джордж воспринял это крайне болезненно.

– Будь я проклят, если когда-либо думал, что одна из Ассамблей в «Олмаксе» окажется настолько забавной! – откровенно признался Шерри. – Но все равно, Котенок, думаю, нам следует удрать отсюда раньше, чем Джордж выйдет из бальной залы, иначе ты опять начнешь целовать его, поскольку, судя по его виду, он вновь нуждается в утешении. Ты идешь с нами, Джил?

Мистер Рингвуд выразил готовность покинуть комнату; в этот самый миг к ним подошел и Ферди, бесцельно бродивший по зале, поэтому виконт предложил обоим отправиться вместе с ним на Хаф-Мун-стрит за более освежающими напитками, нежели те, что подавали в «Олмаксе». Слугу отправили за экипажем Шерингемов, и вся компания покинула залу.

В вестибюле внизу они столкнулись с сэром Монтегю Ревесби и уже вместе с ним вышли наружу. Шерри, естественно, принялся уговаривать его поехать с ними на Хаф-Мун-стрит, но, прежде чем сэр Монтегю успел ответить на это приглашение, случилось нечто совершенно неожиданное. Фигура, неподвижно застывшая в тени здания, шагнула вперед, и в свете уличного фонаря обнаружилось, что это – молодая женщина, прижимающая к груди сверток, закутанный в шаль. Не будь она такой изможденной, ее можно было бы назвать редкой красавицей, однако лицо бедняжки заливала смертельная бледность, а в глазах светилось безумие отчаяния. Она не обратила внимания на Геро, спускавшуюся по ступенькам здания под руку с Шерри, а встала на пути у сэра Монтегю и заговорила негромким, умоляющим голосом:

– У вас дома мне сказали, что вы не примете меня и что вы отправились сюда, но я должна, должна поговорить с вами! Ради всего святого, не прогоняйте меня! Я вновь и вновь прихожу к вам домой, однако всякий раз получаю один и тот же ответ! Я в отчаянии, Монтегю, в полном отчаянии!

На мгновение воцарилась тишина. Все, будучи ошеломленными, замерли, не в силах пошевелиться. Ферди в изумлении выпучил глаза, глядя на незнакомку, а Ревесби напряженно застыл, судорожно сжимая в кулаке набалдашник трости. Он внезапно побледнел, но, быть может, в этом был повинен тусклый свет уличного фонаря. Голос его нарушил затянувшуюся паузу:

– Милочка, вы ошибаетесь, – лениво протянул он. – Я не имею чести быть с вами знакомым.

С губ девушки сорвался протяжный стон.

– Это жестоко! Жестоко! – пролепетала она. – Знакомство! О боже мой! Но вам не удастся отделаться от меня столь бесцеремонно! Вы не посмеете! Я последую за вами, где бы вы ни попытались скрыться! Неужели в вас нет жалости, нет сострадания? Неужели вы откажетесь признать собственного ребенка? Смотрите же! Вы видите перед собой невинное дитя, и неужели вас не трогает тот позор, что вы навлекли на меня? – С этими словами женщина, откинув уголок шали, показала личико спящего младенца.

– Боже милосердный! – промолвил мистер Рингвуд.

– Я не видел вас никогда в жизни, – по-прежнему улыбаясь, заявил Ревесби. – Вы положительно сошли с ума, и я полагаю, вам каким-то образом удалось сбежать из Бедлама.

– Сошла с ума! Нет! Но если этого не случилось, то не вас мне следует благодарить! – вскричала женщина. – Ты говорил, что со мной все будет в порядке, ты обещал… клялся…

– Ради всего святого, Шерри, уведи отсюда свою жену! – настойчиво, хотя и негромко, предложил мистер Рингвуд. – Иначе сейчас вокруг нас соберется целая толпа!

Шерри, который, застыв от изумления, стоял как вкопанный, встряхнулся и пришел в себя.

– Да, клянусь богом! – сказал он. – Котенок, полезай в экипаж! Мы не можем торчать тут целую ночь!

Но Геро отвела его руку.

– Ох, бедняжка! – жалобно вскричала она и сбежала по ступенькам к отчаявшейся девушке.

– Ну все, влипли! – пробормотал Шерри. – Будь я проклят, Джил, что нам делать? Черт возьми, надо же такому случиться!

– Пойду-ка я домой, пожалуй, Шерри, старина, – трусливо промямлил Ферди. – Вы тут вполне обойдетесь без меня!

– Нет, Ферди! – решительно возразил мистер Рингвуд. – Нельзя бросать Шерри одного. Дьявольски неловкая ситуация!

– Знаешь что, Джил? – прошептал ему на ухо Ферди. – Я всегда говорил, что этот тип – простолюдин! И вот тебе лишнее тому подтверждение!

– Ну он мне тоже не нравится и никогда не нравился; однако, черт побери, не хотел бы я сейчас оказаться на его месте! – откровенно выразился мистер Рингвуд.

– Это уж точно! – подтвердил Ферди, пораженный в самое сердце подобной точкой зрения.

А Геро тем временем обняла незнакомку рукой за плечи.

– О, прошу вас… – произнесла она. – Вот так, давайте укроем бедную малютку! Не плачьте! Скажите мне, чего вы хотите, и я постараюсь помочь вам!

– Котенок! Нет, право, это уже слишком, Котенок! Проклятье, ты не можешь… Это не наше дело! – запротестовал Шерри.

В кои-то веки она не обратила на него внимания; а незнакомка заговорила, задыхаясь, словно от быстрого бега.

– Спросите у него, посмеет ли он отречься от собственного ребенка! Спросите у него, не он ли обещал на мне жениться! Спросите у него, не была ли я честной девушкой, когда он впервые увидел меня! О боже, что теперь со мной будет?

– Нет, Котенок, ради всего святого! – быстро проговорил Шерри, когда Геро развернулась к Ревесби. – Ты не можешь требовать ответа у Монти… Черт возьми, Монти, сделай же что-нибудь, а не стой столбом!

– Я прошу леди Шерингем не дать себе увлечься этими байками, – напряженным голосом отозвался Ревесби. – Несчастная женщина, похоже, лишилась рассудка. Рекомендую препроводить ее в ближайшую арестантскую.

Стон, вновь вырвавшийся у девушки, заставил Геро лишь крепче прижать ее к себе и с негодованием воскликнуть:

– Как вы смеете?! Неужели вы совсем не чувствуете сострадания к бедному созданию? Эта малютка – действительно ваш ребенок?

– Его! Его! – выкрикнула девушка. – Взгляните сами, разве не похожа она на него словно две капли воды?

Ферди, с опаской поглядывая на спящего младенца, с сомнением произнес:

– Странно, как женщинам удается разглядеть сходство в таких вот крошках. Я хочу сказать, на мой взгляд, они ни на кого не похожи. Помню, как думал то же самое, еще когда родился старшенький моей сестры Фейрфорд. Хотя она с моей матерью в один голос уверяли, будто он – вылитая копия бедного Фейрфорда. Имейте в виду, я не хочу сказать, что он какой-то не такой, этот Фейрфорд, но…

– Ох, да помолчи же ты, Ферди! – раздраженно прервал его Шерри. – Ну вот, так я и думал! Вокруг нас уже начала собираться толпа! Ставлю десять против одного, сейчас кто-нибудь выйдет из «Олмакса» и мы будем выглядеть полными болванами… Ради всего святого, Монти, уведи эту девчонку куда-нибудь!

– Мой дорогой Шерри, я уже сказал, что никогда раньше в глаза ее не видел. Я снимаю с себя всякую ответственность в этом деле. На твоем месте я бы вызвал стражу и приказал увести девушку.

Все это время лакей Шерингема стоял подле ландо, держа дверцу экипажа открытой и делая вид, что ничего не слышит и не видит. Пара носильщиков портшезов, от нечего делать подошедшая с другой стороны улицы, уже демонстрировала явное намерение взяться за дубинки и отстоять честь поруганной девушки; двери Ассамблеи распахнулись, и оттуда донесся гул голосов. Отчаянный вскрик бедняжки заставил мистера Рингвуда содрогнуться и способствовал поспешным действиям Шерри.

– Ну-ка, поживее залезайте внутрь! – сказал он, подталкивая обеих женщин к экипажу.

– Да, прошу вас, поедемте со мной! – обратилась Геро к своей протеже. – Здесь, на холоде и сквозняке, малютка может простудиться, а я обещаю, что мы позаботимся о вас. Правда, Шерри?

– Да. То есть я хочу сказать… Ладно, потом разберемся! – ответил ее обеспокоенный супруг. – Поезжай домой, Джон!

Кучер величаво склонил голову, показывая, что все понял; за обеими женщинами захлопнулась дверца; лакей вскочил на запятки, и ландо покатило вперед в тот самый момент, когда по ступенькам «Олмакса» начала спускаться стайка дам в сопровождении своих кавалеров.

Ферди, словно завороженный, по-прежнему смотрел на то место, где в последний раз видел Ревесби. Мистер Рингвуд взял его под руку и повлек за собой и виконтом в направлении Хаф-Мун-стрит.

– Никогда не видел ничего подобного! – заявил Ферди. – Этот тип просто взял и ушел! Не сказав никому ни слова! Сбежал, будь я проклят! Плохо, очень плохо!

– Ты и сам хотел удрать, – напомнил ему мистер Рингвуд. – Дьявольски неловкая история! Не могу сказать, что виню его.

– Он не имел права бросать Шерри одного с ребенком, – сердито возразил Ферди. – Это же не ребенок виконта, в конце концов.

– Девчонка сошла с ума! – изрек его светлость.

– Совсем напротив, – парировал мистер Рингвуд. – Этот малый – типичный мещанин! Не дело бросать малютку умирать с голоду. Если она – его ребенок, то обеспечить ее очень легко.

– Джил, похоже, совершенно в этом уверен, – предположил Ферди. – Заметил, что она похожа на него. Вот что я тебе скажу, Джил: присмотрись к малютке внимательнее!

– Бесполезно. Наш приятель отрекся от нее. А заставить его силой позаботиться о ней невозможно.

– Проклятье! – заявил Шерри. – Если каждая девица легкого поведения…

– Она не показалась мне девицей легкого поведения, Шерри.

– Я не верю, что Монти…

– Да, очень похоже, что не веришь, – безжалостно оборвал его мистер Рингвуд. – А он – повеса и распутник каких поискать, если хочешь знать мое мнение.

– Господи, да кому какое дело? Любой нормальный человек…

– Никому. Но вся штука в том…

– Этот малый имеет полное право быть повесой, – согласился Ферди. – Не вижу в том никакого вреда. Но нельзя бросать ребенка в сточной канаве. Это дурной тон.

– То же самое я и собирался сказать, – кивнул мистер Рингвуд. – Дьявольски дурной тон!

– Чертовски неприятная история! – нахмурившись, заметил Шерри. – Никогда бы не подумал, что Монти способен на такое! Проклятье, здесь наверняка какая-то ошибка! Монти не уклонился бы от ответственности, будь девчонка одной из его любовниц!

– А мне он показался дьявольски выбитым из колеи, – бесстрастно заявил мистер Рингвуд.

– Еще бы! – подхватил Ферди и после недолгого размышления добавил: – Пожалуй, на его месте я и сам бы растерялся. Проклятье, прямо посреди Кинг-стрит! Да еще когда гости выходят из «Олмакса»! Но вот что я тебе скажу, Джил: я бы не бросил ребенка на Шерри. Только не на него! – Пораженный внезапной мыслью, он перевел взгляд на кузена. – Кстати, что ты намерен делать с малюткой, Шерри?

– Черт возьми, я ничего не намерен с ней делать! – с негодованием ответил его светлость. – Это не мое дело!

Мистер Рингвуд, сдержанно прочистив горло, заявил:

– Старина… Леди Шерингем! Что она намерена делать с ребенком?

– Вот-вот, – согласно закивал головой Ферди. – Похоже, она приняла эту историю близко к сердцу.

– Она сделает так, как я скажу, – коротко бросил Шерри.

– Ну а что ты ей скажешь? – осведомился мистер Рингвуд.

– Что-нибудь придумаю, – с холодным достоинством отозвался Шерри.

Мистер Рингвуд начал подозревать, что в желании мистера Фейкенхема дистанцироваться от всей этой дурно пахнущей истории кроется нечто большее, чем он полагал поначалу.

– Пожалуй, ты хочешь, чтобы мы оставили тебя одного, старина, – нерешительно предложил Рингвуд. – Деликатное положение: гости будут только мешать!

– О нет, что вы! – горячо запротестовал его светлость.

– Тебе, конечно, виднее, Шерри! – изрек мистер Рингвуд. – Я просто подумал, что ты, быть может, захочешь остаться наедине с леди Шерингем!

– А я не хочу! – без обиняков заявил его светлость.

К этому времени они уже подошли к его дому. Дверь им открыл Бредгейт и заодно сообщил, что миледи повела молодую особу наверх, к себе в спальню. Его манеры ясно показывали, что он не несет никакой ответственности за это и умывает руки, каковы бы ни были последствия. Виконт распорядился, чтобы слуга подал бренди в гостиную, а сам проводил друзей на один пролет вверх, в собственные апартаменты.

За решеткой в камине пылал огонь, однако свечи еще не были зажжены. Его светлость сунул лучину в огонь и прошелся по комнате, поджигая фитили, причем на лице его собирались грозовые тучи. Канарейка в клетке, висящей в оконном проеме, пробудилась, но, очевидно, пребывая в некотором помрачении рассудка, затянула утреннюю песенку. Виконт, отпустив несколько нелестных эпитетов в адрес всех птиц вместе взятых, набросил на клетку темную ткань, и песня смолкла так же внезапно, как и началась.

Вскоре появился дворецкий с подносом в руках; тоном, выдающим крайнее отвращение, Бредгейт сообщил, что, насколько он понимает, юная особа проведет ночь в гостевой спальне. После чего слуга удалился, а виконт воскликнул:

– Вот это номер! Нет, ну в этом весь Котенок! И что теперь прикажете делать мне? Будь я проклят, если потерплю chere-amie Монти в собственной гостевой спальне!

– Да еще с ребенком, который будет плакать. Обязательно. Они все так делают, – поддакнул Ферди, качая головой. Очень неловкая ситуация, Шерри. Не знаю, что ты можешь сделать.

– Ладно, давайте, черт возьми, выпьем! – заявил его светлость, подходя к столу и хватая графин.

Прошло некоторое время, леди Шерингем все не было, однако примерно через полчаса Геро появилась, по-прежнему в своем атласном бальном платье с кисеей, но уже без драгоценностей и со слегка растрепанной прической. Она быстро вошла в комнату, и на лице у нее было написано страдание. Протянув руки к виконту, девушка направилась к нему и порывисто воскликнула:

– Ох, Шерри, как это ужасно! Руфь рассказала мне все, а я и представить себе не могла, чтобы кто-нибудь мог оказаться таким испорченным и гадким! И все это правда! Эта славная малютка – и впрямь дочь сэра Монтегю, но он отказывается давать на содержание Руфи хотя бы пенни и даже не желает взглянуть на нее! О, Шерри, как такое может быть?

– Да, я все понимаю, Котенок. Это чертовски плохо, но… но мы вынуждены верить этой девушке на слово, хотя, возможно, стоит выслушать…

– Все еще может оказаться ошибкой, – встрял в разговор Ферди, искренно желая помочь.

Геро, обратив на него взгляд своих больших глаз, заметила:

– О нет, Ферди, никакой ошибки быть не может! Видите ли, она рассказала мне все! Она не испорченная девушка. В этом я совершенно уверена! Наоборот, она не слишком умна и даже не подозревала о том, что делает!

– Все они так говорят, – мрачно изрек мистер Рингвуд.

– Что вы, Джил? Я и представить себе не могла, будто вы способны на такую несправедливость! – вскричала Геро. – Она – всего лишь деревенская девчонка, служанка, да и отец у нее – очень хороший человек… Респектабельный, я имею в виду. Потому что, едва узнав ужасную правду, он выгнал ее из дому, отказываясь разговаривать с ней. Сие всегда представлялось мне ужасной жестокостью, хотя кузина Джейн говорит, что именно этого и следует ожидать – расплаты за грехи, как написано в Библии! Нет, правда, она совершенно невинная и наивная девочка, да и разве может быть иначе, если она поверила обещанию сэра Монтегю, будто он женится на ней? Даже я понимаю, что этого не могло произойти!

Ферди, внимательно прислушивавшийся к разговору, решил внести в него свою лепту:

– Ого, а вот этого я бы себе никогда не позволил, Джил! Одно дело – соблазнить девчонку, хотя, имейте в виду, я и это полагаю ошибкой! Жди неприятностей! А ведь в городе полно доступных женщин! И совсем другое – обещать жениться на ней. Проклятье, что за грязная история!

Не обращая внимания на его вмешательство, Геро продолжала:

– Шерри, она в полном отчаянии! Не знаю, как она осталась жива, и, если бы не одна добросердечная женщина, что сжалилась над ней, бедняжка наверняка умерла бы с голоду! Вот только, похоже, та женщина работает «ночной бабочкой» в Оперном театре, и Руфи, пожалуй, не следовало бы у нее оставаться, потому что я припоминаю, как ты говорил мне, Шерри, что эти особы…

– Ладно-ладно, оставим это! – поспешно сказал виконт.

– О да! Я точно помню, как ты просил меня никогда не говорить об этом! Однако все дело в том, что женщина взяла Руфь, потому что она приехала в Лондон на поиски сэра Монтегю и даже представить себе не могла, будто он откажется увидеться с ней! Но он-то хорош! Самый бессердечный и жестокий… Шерри, мне очень жаль, что я так отзываюсь об одном из твоих друзей, однако это уже чересчур! Соблазнить бедную, невежественную девушку – потому что именно так он и поступил…

– Да, но подожди минуточку, Котенок, – запротестовал Шерри. – Где? Я имею в виду, если она – простая деревенская служанка, как ты говоришь, то я не понимаю…

– Это случилось, когда он прошлой зимой наведался в Хартфордшир. Сама я об этом не слышала, но, полагаю, ты должен помнить, Шерри: Руфь говорит, у него есть дядя, который живет неподалеку от Хитчина. И, очевидно, сэр Монтегю приезжал к нему на Рождество, а там уже познакомился с Руфью.

Мистер Рингвуд согласно кивнул.

– Это правда, Шерри. Старый Фортескью Ревесби. Виды на наследство, – сумрачно добавил он.

– Да знаю я об этом! – нетерпеливо бросил Шерри. – Но ради чего ему понадобилось соблазнять эту несчастную девушку?..

– Кто его знает, Шерри, – честно признался Ферди. – Чтобы убить время… Там, должно быть, чертовски скучно!

– Да, я тоже так думаю, – согласилась Геро. – Но как это дурно с его стороны, Шерри! Как жестоко! Как он мог так поступить? Он погубил ее ради забавы, из чистой прихоти, потому что я ни за что не поверю, будто она была ему небезразлична!

– Знаешь что? – внезапно встрепенулся Ферди, обращаясь к мистеру Рингвуду. – Я никак не мог уразуметь, почему все это представляется мне таким знакомым! Так вот, я понял! В театре «Лицей» я смотрел целую пьесу об этом. Отец выгнал дочь на мороз. Отец Руфи тоже выгнал ее на мороз, Котенок?

– Нет-нет… по крайней мере, я не знаю! Но это правда, Ферди!

– Не обращай внимания на Ферди! – распорядился виконт. – Вся штука в том, Котенок, что это не наше дело, и мы не можем…

Под укоризненным взором широко раскрытых глаз Геро он сбился и умолк, метнув умоляющий взгляд на мистера Рингвуда в поисках поддержки.

Мистер Рингвуд поспешил ему на помощь, сказав:

– Шерри не нравится мысль о том, что ребенок Ревесби будет жить в его гостевой спальне, Котенок. Не могу винить его за это, ведь он не даст ему спать.

– О нет, это только на одну ночь… Шерри, ты не окажешься настолько жестоким, чтобы выгнать бедняжку на улицу в такой час! Ты не сделаешь этого!

– Нет, я не говорю, что сделаю это, но вопрос в том, Котенок… Проклятье, о чем думал Монти, всучив мне своего незаконнорожденного ребенка? – с негодованием вскричал Шерри.

– Если хорошенько поразмыслить, – внезапно напомнил о своем существовании мистер Фейкенхем, – это был не «Лицей». Это был «Нонпарей». Сейчас, погодите минутку, я вспомню, как называлась пьеса.

– Я думала, такое бывает только в театре, – горестно заметила Геро. – И даже не предполагала, что мужчины могут быть такими злыми и порочными!

– В общем, да, Котенок, но ты не понимаешь! – в отчаянии заявил Шерри. – Все это выглядит чертовски дурно, однако, ставлю десять против одного, у истории есть и другая сторона. Маленькие интрижки, понимаешь? О них не принято говорить, но… черт возьми, такое может случиться с каждым!

– О нет! – срывающимся голосом вскричала Геро, и глаза ее наполнились слезами. – Только не с тобой, Шерри! Только не с тобой!

– Нет, нет… Боже мой, надеюсь, что не со мной! – пробормотал его светлость, у которого волосы встали дыбом, когда он вдруг наяву представил себе сцену, имевшую место на Кинг-стрит. Внезапно виконт обнаружил, что и его кузен, и мистер Рингвуд, тронутые слезами и полным отчаяния возгласом Геро, с упреком смотрят на него, и с негодованием спросил:

– Какого черта вы оба уставились на меня, хотел бы я знать? Да будет вам известно, я в жизни никого не соблазнял! Более того, я не из тех, кто бросает своих незаконнорожденных детей умирать с голоду в сточной канаве. В том смысле, что не поступил бы так, если бы они у меня были, но их нет – по крайней мере, я о них никогда не слышал! О, дьявол!

Его друзья, чрезвычайно огорченные и взволнованные, дружно попросили прощения, а Ферди даже счел нужным пояснить, что на мгновение забылся. Виконт разозлился не на шутку, однако у мистера Рингвуда достало присутствия духа вновь наполнить его бокал, а Геро, взяв руку мужа в свои, сказала:

– О нет, Шерри, я знаю, ты бы так не поступил! И ты ведь позволишь мне помочь этой бедной девочке, правда?

– Полагаю, что-нибудь для нее следует сделать, – заявил его светлость. – Хотя, будь я проклят, если знаю, что именно! Мне придется поговорить с Монти, но заявляю вам, что мне это не нравится, потому что ясно как божий день – признавать ребенка он не намерен.

– Нет-нет, не надо с ним разговаривать! – сказала Геро. – Он уже и так принес столько вреда, что его нельзя подпускать к Руфи и на пушечный выстрел! Я тут кое-что придумала! Она отправится в Мелтон, и ты разрешишь ей жить в пустующей маленькой сторожке у западных ворот, Шерри, не так ли? А она будет помогать миссис Горинг управляться с охотничьим домиком, потому что ты должен помнить: когда мы гостили там, миссис Горинг рассказывала мне, что никак не может найти себе респектабельную девушку в помощь – или нет, ты забыл, но так оно и было, честное слово!

– Проклятье, Котенок, однако она совсем не респектабельная девушка! – запротестовал Шерри. – И, насколько я знаю миссис Горинг…

– Нет, ты только представь себе! – взмолилась Геро. – Ты можешь купить ей обручальное кольцо, а мы скажем, что ее муж умер, и никто не узнает правду, а ей будет спокойнее! Например, он был убит при Ватерлоо! И никто даже не подумает удивляться!

– Убит при Ватерлоо? – изумленно переспросил мистер Рингвуд.

– Очень здравая мысль, – одобрительно заметил Ферди, но потом его охватили сомнения. – Однако, если подумать, я не очень уверен в этом.

Стало ясно, что и он, и мистер Рингвуд ударились в математические вычисления и мистер Рингвуд первым получил искомый результат.

– Не пойдет, – заявил он. – Июнь прошлого года, не так ли? То есть восемнадцать месяцев назад.

– И у меня получилось столько же, – сообщил Ферди, явно довольный тем, что не отстал от друга. – Нужно придумать что-нибудь еще. С радостью помогу вам. Надеюсь, мне в голову придет блестящая мысль.

– Давайте просто скажем, что он умер от какой-нибудь болезни! – решила Геро. – Здесь не возникнет никаких трудностей! А Руфь была служанкой в гостинице, поэтому знает, что надо делать, Шерри. И, если ты не станешь возражать, мы должны платить ей столько же, сколько платим Марии. Я понимаю, это немножко дорого, но надо же подумать и о ребенке.

Шерри испытал невероятное облегчение, узнав, что Геро не намерена дать своей несчастной протеже постоянный приют в их гостевой спальне, поэтому с радостью принял ее план и после недолгих уговоров выписал чек, дабы покрыть расходы на приобретение одежды для бедной малютки. Леди Шерингем, тепло поблагодарив его, умчалась наверх, торопясь успокоить Руфь, а виконт смог поздравить себя с тем, что разобрался с этим делом куда лучше, чем можно было изначально предположить. Мистер Рингвуд погрузился в глубокие раздумья, Ферди же принялся изобретать высокохудожественную смерть для гипотетического супруга несчастной девушки.