Геро, проведя бессонную ночь, на следующее утро действительно проснулась с головной болью и подозрительно припухшими глазами. Леди Солташ хватило одного взгляда на нее, чтобы отправить девушку обратно в постель. Она же порекомендовала ей взглянуть на себя в зеркало и решить, стоит ли в таком виде показываться супругу или кому-либо еще.

– Ох, мадам, вы думаете, он придет сегодня утром? – спросила Геро. – Я убеждена, что все его мысли заняты только Изабеллой! Когда я увидела, как он приглашает ее на контрданс, – Шерри! – то готова была провалиться сквозь землю!

Ее светлость, рассмеявшись, ответила:

– А что еще ему оставалось, когда вы так беззастенчиво флиртовали с этим мальчиком в коротких штанишках? Глупая девчонка! Все идет просто прекрасно. Шерингем не сводил с вас глаз, пока оставался в зале!

У Геро задрожали губы.

– Он ушел, пока мы пили чай, – сказала она. – Я подумала… Я надеялась, быть может, он подойдет ко мне после этого и пригласит на танец, но… но…

– Вот-вот! И умчит вас с собой на белом коне, не так ли? Прямо из Зала собраний Бата! Это неслыханно!

Геро, слабо улыбнувшись, произнесла:

– Не думаю, что это остановило бы его. Это как раз в его духе, если бы он только захотел. Но он не хочет. Если… если он придет сегодня утром, то не могли бы вы, мадам, принять Энтони и узнать, если это возможно, каковы его настоящие чувства?

– Будьте покойны, милочка: я приму его, – пообещала леди Солташ.

Но ее светлости не пришлось увидеться с виконтом: тем утром он так и не появился на Кэмден-Плейс, потому что с ночным дилижансом в Бат пожаловал мистер Рингвуд.

Почтовая карета прибыла вовремя, и его высадили у гостиницы «Уайт Харт» утром, в начале одиннадцатого, когда лорд Ротем еще завтракал. Джил присоединился к нему, едва успев побриться и сменить дорожное платье; после чего в молчании выслушал путаный отчет его светлости о положении дел, которое, похоже, лишь осложнялось с каждым часом. Значительная часть речи Джорджа, естественно, была посвящена поведению Несравненной, но мистер Рингвуд не обратил на это внимания. Выслушав Джорджа, он фыркнул и сказал:

– Сборище идиотов!

– Кто? – спросил Джордж.

– Ты, Шерри и Ферди, – ответил мистер Рингвуд. – Будь я проклят, но Ферди – самый тупой из вас! Ты только взгляни на это!

Он протянул Ротему письмо мистера Фейкенхема, которое Джордж и прочел со всевозрастающим изумлением.

– Похоже, он был здорово пьян, – заметил его светлость. – И кто же этот тип, который, по его мнению, убедил Шерри прикатить в Бат? Какая чушь! Не знаю, почему он приехал сюда, но никакого заговора не было и в помине. Кстати, причем здесь Дюк?

– Да откуда же мне знать? – презрительно бросил в ответ мистер Рингвуд. – Или ты думаешь, я стал бы тратить время, выясняя у него имя типа, который мне нисколько не интересен, а?

– Нет, но я хотел бы знать, почему Ферди так уверен, что за всем этим кто-то стоит, – задумчиво протянул Джордж. – Мне он ни словом не обмолвился. Ведь это не может быть Ревесби, верно? Уж в таком случае Ферди не забыл бы, как его зовут. Ладно, спрошу у него самого.

– Ты волен поступать, как тебе заблагорассудится, а я отправляюсь повидать Шерри, – заявил мистер Рингвуд. – Где он остановился?

– В «Ройял-Крещент». Но предупреждаю, Джил: он в дьявольски дурном настроении!

– Твои предостережения мне совершенно ни к чему, – ответил мистер Рингвуд. – Если за пять лет знакомства ты так и не сподобился вызвать меня на дуэль, то Шерри это и подавно не удастся!

Затем Джил натянул свои ботфорты, которые его камердинер любовно начистил до блеска патентованной ваксой, набросил на плечи пальто, сунул под мышку коричневую тросточку из ротанга и отправился в «Ройял-Крещент».

Он застал Шерри в тот самый момент, когда виконт уже собирался уходить, дабы нанести визит в Кэмден-Плейс, но при виде друга моментально отказался от этого намерения и приветствовал его чем-то вроде рычания голодного тигра.

– Ага! Ты-то мне и нужен! – зловеще провозгласил виконт. – Тебе придется многое мне объяснить! Идем-ка наверх!

– Я и собираюсь, – ответил мистер Рингвуд. – А вот что касается объяснений, то, по-моему, настал твой черед давать их!

– Мне нравится твоя проклятая наглость! – опешил Шерри. – И что же, во имя всего святого, я должен объяснить?

– Ну, ты можешь начать, например, с того, что расскажешь мне, какого черта тебя понесло в Бат, – сказал мистер Рингвуд, поднимаясь вслед за виконтом в гостиную. – Если миссис Шерингем дома…

– Ее нет, – прервал его Шерри. – Отправилась с визитом к очередному проклятому доктору. А Несравненная пару часов назад укатила в Уэллз, так что можешь не бояться, что тебе придется нежничать с обеими! – Распахнув дверь гостиной, он широким жестом пригласил друга внутрь. – Итак, Джил! Хорошо же вы со мной обошлись! Столько времени морочили мне голову! Но для чего тебе понадобилось прятать мою жену от меня, а меня надувать, будто ты не ведаешь, куда она подевалась? Клянусь богом, не знай тебя хорошо, я мог бы подумать, что ты питал по поводу нее совершенно определенные намерения, чтоб я провалился на этом месте!

– Тебе пришлось бы упиться до изумления, чтобы предположить, будто я способен отвезти твою жену к своей бабке, если бы вынашивал бесчестные намерения в отношении нее! – парировал мистер Рингвуд.

– Тут ты прав, конечно! – признал Шерри. – И все равно, Джил, я не понимаю, что за игру ты затеял. А лишь подумаю, как ты втирал мне очки, когда я сходил с ума от беспокойства за Котенка…

– Вся штука в том, что я этого не знал, – сказал мистер Рингвуд. – Если на то пошло – и сейчас не знаю.

Шерри во все глаза уставился на него.

– Ты что, спятил? – спросил он. – За кого ты меня принимаешь, хотел бы я знать? Моя жена уходит от меня, а ты не знаешь, тревожусь ли я о ней, да?

– Я думал, ты был бы рад узнать, что она находится в хороших руках, – тонко пояснил свою мысль мистер Рингвуд, – но не знал, тревожит ли тебя то, что она больше не живет с тобой.

– Тревожит?! – Шерри поперхнулся от негодования. – Она моя жена!

Мистер Рингвуд принялся тщательно полировать свой лорнет.

– Буду с тобой откровенен, Шерри, – сказал он наконец.

– Ты меня премного обяжешь!

– Сдается мне, ты будешь совсем не рад, старина, когда выслушаешь меня. Очень деликатное дело: я бы не стал касаться его, если бы мог обойтись без этого. Я знаю, она – твоя жена: я был на вашей свадьбе, если помнишь. Но вся штука в том, что дело-то выдалось дьявольски странным, эта ваша женитьба, Шерри. Ты ведь никогда не притворялся, будто без ума влюблен в Котенка, а, Шерри?

Виконт, покраснев, хотел было что-то сказать, но промолчал.

– Вот видишь, ты не был в нее влюблен, – продолжал его друг. – Впрочем, и особой необходимости в том не было: это ясно как божий день! Понятно и кое-что еще, вот только я до сих пор не уверен, что ты это заметил. Я пытался несколько раз намекнуть тебе, но ты, сдается мне, пропустил мои слова мимо ушей. Она о тебе чрезвычайно высокого мнения, Котенок. Не желала слушать ни единого слова поперек: не признавала даже того, что ты правишь лошадьми недостаточно хорошо, чтобы тебя приняли в «Клуб Четырех Коней». Как тебе это нравится? Мне всегда казалось, что она только и думала о том, как угодить тебе. Если собиралась сделать что-то такое, чего ей не следовало делать, достаточно было сказать ей, что тебе это не понравилось бы, и она тут же отказывалась от своего. Геро напомнила мне о стихах, которые я учил в детстве. Что-то о том, что любить – значит отдавать. Вот такая она, Котенок! Имей в виду, я вовсе не хочу сказать, будто ты был скуп с нею, не позволял ей тратить столько, сколько она хотела, и… – Он умолк, потому что Шерри выставил перед собой руку. – Ладно, нет смысла продолжать. По-моему, ты понимаешь, о чем я. А вот я не знал что и думать, черт меня побери! А потом ты поскандалил с ней из-за тех гонок, в которых она вознамерилась принять участие, и Геро пришла ко мне, потому что ей было больше не к кому обратиться. Села в моей комнате с этой чертовой канарейкой, которую я когда-то подарил ей, и с часами из гостиной, а потом расплакалась так, будто у нее разрывалось сердце. Кстати, я тогда был близок к тому, чтобы вызвать тебя на дуэль, Шерри! Мне показалось, ты повел себя с бедняжкой, как бесчувственная скотина! Но она никогда не винила тебя: уверяла, что с самого начала во всем была виновата сама. А потом сказала кое-что еще, заставившее меня задуматься. Сказала, что ты никогда не любил ее, а жениться всегда хотел только на Несравненной.

– Нет! – сдавленным голосом выкрикнул Шерри.

– Так я и думал, что тебе было плевать на Несравненную, – согласно кивнул мистер Рингвуд. – И тогда я подумал: возможно, Котенок дорога тебе больше, чем ты считаешь.

Шерри подошел к окну и остановился подле него спиной к другу, коротко бросив:

– Так и есть.

– Вот почему я и привез Котенка к своей бабке и взял с Ферди и Джорджа слово, что они не скажут тебе, где находится твоя жена. Решил: когда ты поймешь, что потерял ее, быть может, немного призадумаешься. – Сделав паузу, он посмотрел на виконта. – Знаешь, я бы ни за что не выдал ее. Поначалу думал, все образуется. Теперь я в этом уже не уверен. Во-первых, не знаю, для чего ты приводишь в порядок Шерингем-Хаус.

Шерри, резко развернувшись, воскликнул:

– Для Котенка, идиот ты этакий, если когда-нибудь верну ее! Или ты полагаешь, у меня не было времени, чтобы все хорошенько обдумать, как сделал ты? Теперь я знаю, как действовать! Я полагал, что смогу жить прежней жизнью, пусть даже женатым мужчиной, и не собирался остепеняться! Так вот, теперь я понимаю: это невозможно, и, будь я проклят, сам не хочу этого! Я подумал, если найду Котенка, мы сможем начать все сначала, попробуем жить вместе! Если бы я не надеялся, что когда-нибудь она вернется туда, то уже давно бы избавился от этого проклятого дома на Хаф-Мун-стрит! Господь свидетель, я его ненавижу! Но как я мог это сделать? Предположим, она вернется и увидит, что ставни закрыты или там даже живут другие люди? Я должен был оставаться в нем, хотя он казался мне склепом!

– Понятно, – сказал мистер Рингвуд. – Хотя не стану отрицать: мне показалось, когда ты взялся приводить в порядок Шерингем-Хаус, у тебя появились другие идеи на сей счет. Когда Северн сошел с дистанции… Словом, ты заставил меня поволноваться, Шерри!

– Если ты еще хоть раз упомянешь при мне Беллу, Джил, я устрою тебе взбучку! – пообещал Шерри. – Эта избалованная девчонка никогда меня не интересовала, а если ты в этом сомневаешься, то спроси у нее! Не в обиду будет сказано, она может быть писаной красавицей, но только верните мне моего Котенка! Белла, с ее манерами и претензиями, ее обидами и чертовым острым язычком! Нет уж, благодарю покорно! Более того, ни один мужчина, проживший хоть немного с Котенком, на Беллу второй раз и не взглянет!

– Тогда какого дьявола ты притащился в Бат, который, как всем известно, терпеть не можешь, да еще вслед за ней? – раздраженно спросил мистер Рингвуд.

– Вслед за ней? Бог мой, так вот что ты подумал? Нет, ты положительно спятил! Да никакая сила на свете не заставила бы меня приехать сюда, если бы не одно соображение! Мать просила поехать с ней, но я и слушать ее не стал. Да и самой Белле заявил, что если она полагает, будто может переубедить меня, то крупно ошибается! Однако потом она сказала что-то – или это сказал я сам, точно не знаю, – что вдруг напомнило мне: именно в Бат эта Бэгшот намеревалась отправить Котенка, чтобы сделать из нее гувернантку. Поэтому я и решил – найду ее здесь, в какой-нибудь семинарии на площади Куинз-сквер. Это единственная причина, по которой я приехал в городишко, где намеревался не бывать больше никогда в жизни!

Мистер Рингвуд уставился на него с раскрытым ртом.

– Так вот оно в чем все дело! – пролепетал он.

– Ну разумеется! А потом, не успев въехать в город, я увидел Котенка и Джорджа, шествующих под ручку, и если бы тогда догнал их, то убил бы его на месте! С тех пор я только и пытаюсь, что перемолвиться с Котенком парой слов наедине, но она не принимает меня на Кэмден-Плейс, а когда мы встречаемся на людях, ведет себя с холодной вежливостью, будто мы не знакомы!

– Клянусь честью, Шерри, такого идиота, как ты, еще поискать! – воскликнул мистер Рингвуд. – Откуда Котенку было знать, что ты приехал сюда, чтобы найти ее? Можешь не сомневаться, она полагает, ты прикатил только ради цели быть рядом с мисс Милбурн и никак не рассчитывал встретить здесь свою жену! Неудивительно, что она не хочет разговаривать с тобой!

– Но неужели она думает… неужели она полагает… – растерянно пробормотал Шерри.

– Она! – уничтожающим тоном сказал мистер Рингвуд. – Сдается мне, это ты у нас разучился думать. Ну ты даешь! Как хорошо, что я приехал вовремя, иначе ты окончательно все испортил бы! Но я совсем не уверен, что все еще можно исправить.

– Что ты имеешь в виду? – быстро спросил Шерри, встревоженно глядя на друга.

Мистер Рингвуд выдержал его взгляд.

– Я же говорил, что буду откровенен с тобой, старина, не так ли? В общем, бабка сказала мне: в последнее время за Котенком ухлестывает один господин.

– Вот оно что! – мрачно пробормотал Шерри.

– Пожилая леди не думает, будто у них что-то серьезное, однако она намекнула мне, что тебе неплохо бы поспешить и вмешаться, пока не стало слишком поздно. Собственно говоря, когда ты вызвался сопровождать свою мать, я уже собирался написать Котенку письмо с просьбой разрешить мне рассказать тебе правду. Судя по тому, что мне известно, он – неплохой малый, обладатель небольшого славного поместья, жизнерадостный и веселый, и все такое прочее. Он влюбился в Котенка по уши и готов ради нее на все.

Шерри уже собирался осчастливить друга собственным мнением о мистере Тарлетоне, однако присущая ему честность не позволила оспаривать очевидное.

– Да, черт бы его подрал! – с горечью признал виконт. – Полагаю, он действительно вполне приятный тип. Пожалуй, он куда более нежен и добр с Котенком, чем я.

Мистер Рингвуд поднялся со стула.

– Поеду-ка лучше на Кэмден-Плейс и повидаюсь с Котенком, – сказал он. – Попробую распутать этот проклятый узел, который ты завязал!

Шерри схватил его за руку.

– Джил, лучшего друга, чем ты, и пожелать нельзя! – провозгласил он. – Ты ведь скажешь ей, что я приехал сюда только ради того, чтобы найти ее, не так ли? Скажи ей, что после ее ухода, я сто раз собирался вышибить себе мозги! Попроси ее всего лишь увидеться со мной! Скажи ей…

– Не нервничай ты так! Я скажу ей все! – пообещал мистер Рингвуд.

Но когда он прибыл на Кэмден-Плейс, Геро свалилась с ног от треволнений и забылась тревожным сном, а леди Солташ наотрез отказалась будить ее. Посему мистеру Рингвуду пришлось передать порученное ему послание своей бабке, что, по ее словам, тоже было очень неплохо. Когда же он рассказал ей все, она, кивнув, заметила: именно такого дурацкого поведения и ожидала от Шерингема.

– Он заслуживает того, чтобы помучить его неизвестностью, и я бы сама так и поступила, будь на то моя воля, – строго провозгласила пожилая дама. – Однако пришло время уладить эту безумную ситуацию, поскольку, если только я не ошибаюсь, мой друг, мистер Тарлетон, окончательно потерял голову. – На мгновение она задумалась, барабаня пальцами по столу. – Можешь передать Шерингему от меня, что если он пожалует к нам на ужин сегодня вечером, то не застанет меня дома. Я приглашена к друзьям на Лаура-Плейс, а этот прием не из тех, что способны доставить удовольствие его жене. Пусть приходит ровно в семь часов. Я не дам ребенку встать с постели до самого вечера, потому что не желаю, чтобы она явила Шерингему заплаканное личико!

– Однако согласится ли она принять его, мадам? Вы уверены в этом? – с тревогой поинтересовался мистер Рингвуд.

Пожилая леди, сухо рассмеявшись, ответила:

– О, на сей счет можешь быть спокоен!

– Прошу прощения, мадам, но вы не забудете передать ей послание Шерри, хорошо? Я ведь понимаю, виконт дал ей массу поводов для того, чтобы отбить всякое желание встречаться с ним вновь!

– Так ему и скажи! – посоветовала внуку ее светлость. – А вот о том, что она готова броситься ему на шею, говорить необязательно! Пусть он придет сюда в смиренном умонастроении! Смею предположить, это будет в первый и, скорее всего, в последний раз в его жизни!

Мистер Рингвуд пообещал не говорить Шерри ничего такого, что заставило бы того вновь преисполниться самомнения, попросил передать наилучшие пожелания Геро и вернулся обратно в «Ройял-Крещент».

На сей раз, поскольку вдова уже вернулась после посещения паровых бань, Шерри пригласил его в столовую на первом этаже и с волнением в голосе потребовал рассказать о результатах визита. У него вытянулось лицо, когда он узнал, что мистеру Рингвуду не удалось поговорить с Геро, однако настроение виконта моментально улучшилось, как только он услышал новость – нынче вечером она будет одна. Он принялся яростно трясти руку мистера Рингвуда в знак сердечной благодарности, очевидно, уже позабыв о том, что совсем недавно готов был свернуть ему шею.

Что же касается Геро, то, когда хозяйка пересказала ей об утренних событиях, обуревавшие девушку чувства настолько захлестнули ее, что она спрыгнула с кровати и крепко обняла леди Солташ, нанеся серьезный урон одному из лучших париков почтенной матроны. Призванная к порядку, Геро тут же преисполнилась смирения и послушания, даже пообещав, что проведет в постели весь день, если только леди Солташ даст указания кухарке приготовить все любимые блюда Шерри. Затем она улеглась и принялась смотреть на часы.

Но вскоре терпение девушки истощилось, она уселась перед зеркалом и позвонила в колокольчик, вызывая свою горничную, после чего пожелала надеть платье, которое однажды понравилось Шерри. Затем принялась бесцельно слоняться по дому, пока леди Солташ не пожаловалась, что от вида Геро у нее начинает кружиться голова. Поскольку светские развлечения в Бате начинались не так поздно, как в Лондоне, ее светлость отбыла на званый ужин в шесть часов пополудни, прозаически напомнив своей подопечной, чтобы та не забыла выгулять Пага, ее мопса.

Обычно Геро выводила животину на прогулку на несколько минут перед самым ужином; после того как леди Солташ отбыла в своем ландо, девушка решила заполнить этим занятием оставшееся время. Сказано – сделано; накинув плащ с капюшоном, Геро взяла Пага на поводок и вышла через переднюю дверь.

Уже смеркалось, но было еще достаточно светло, чтобы без помех прогуляться по нижним и верхним улицам Кэмдена. Кроме того, район был настолько фешенебельным, что риск встретить каких-либо нежеланных личностей практически исключался. Итак, Геро зашагала по тротуару, Паг, бодро сопя, потрусил за ней следом, и мысли девушки устремились к волшебному времени семи часов вечера. Она настолько увлеклась предвкушением встречи, что не заметила экипажа, стоявшего у обочины Лоуэр-Кэмден-Плейс. Вообще-то мельком Геро скользнула взглядом по его смутному силуэту, но не придала этому факту решительно никакого значения, пока вдруг перед ней не выросла мужская фигура в пальто с пелеринами и касторовой шляпе с высокой тульей.

Геро испуганно ахнула, но сделать более ничего не успела, потому что мужчина шагнул вперед и сжал ее в объятиях. Девушка отчаянно забилась, пытаясь вырваться, и даже попробовала крикнуть. Но злодей не дал ей такой возможности, припав ко рту своей жертвы в страстном поцелуе. На мгновение перед ее глазами мелькнула карнавальная маска, закрывавшая верхнюю половину его лица, и вдруг ей показалось, что она узнала своего похитителя. Высвободив одну руку, Геро обняла его за шею и ответила на жаркий поцелуй. Звуки чьей-то неспешно приближающейся поступи вдалеке заставили мужчину подхватить девушку на руки, в три быстрых шага достичь ожидающей кареты и забросить Геро внутрь. Поскольку она машинально цеплялась за поводок Пага, то флегматичное животное помимо воли отправилось в полет вслед за ней, с трудом вскарабкавшись по ступенькам в карету за миг до того, как дверца за ними захлопнулась.

Геро, бесцеремонно брошенная на мягкие подушки сиденья, выпрямилась, приводя себя в порядок, когда экипаж рванулся вперед, и обнаружила, что плачет и смеется одновременно. Зрелище негодующего мопса, пыхтящего на полу кареты, моментально осушило ее слезы.

– Ох! – выдавила она, с трудом переводя дыхание. – Как это похоже на Шерри – бросить тебя прямо на меня!

А мистер Тарлетон, скачущий рядом с каретой, поздравил себя с успешным воплощением безумного плана похищения леди, которую намеревался сделать своей женой.

Тем временем Шерри, уже одетый для ужина с супругой, сидел перед туалетным столиком с зеркалом, нетерпеливо уверяя лорда Ротема, что никакой иностранец, будь он греком или кем-либо еще, совершенно не имеет отношения к его приезду в Бат.

– Тогда я ничего не понимаю! – заявил Джордж. – Ферди твердит о каком-то типе, который учился с ним в Итоне. Я и не подозревал, что там бывают греки. А ты? Дьявольски странный субъект, ты не находишь? Вечно крадется за кем-нибудь и пугает приличных людей. Он говорит, что Дюк знает его.

– Может, он и знает, а я – нет! – отрезал виконт. – Отстань от меня с этими байками! Лучше ступай в гостиную! Может, Изабелла уже вернулась. Джил тоже там торчит. Бедолага пришел засвидетельствовать свое почтение моей матери, а она вцепилась в него мертвой хваткой и не отпускает вот уже добрый час – рассказывает о прелестях русских паровых ванн, рекомендованных ей каким-то чертовым докторишкой.

– Должен признаться, я пришел сюда в надежде повидать мисс Милбурн, – бесхитростно заявил Джордж. – Но дело в том, что твоя мать меня недолюбливает, и я бы предпочел, чтобы ты отправился со мной, тогда все пройдет как по маслу.

Виконт, поправлявший складки шейного платка, заявил:

– Ты жалкий трус, Джордж. Ладно, если подождешь еще пару минут и при этом не будешь досаждать мне разговорами о каком-то греке, то я пойду с тобой и постараюсь сделать все возможное.

Но в этот момент раздался стук в дверь, виконт крикнул «Войдите!» и в комнату вплыла вдова, вооруженная флакончиком с нюхательными солями. Приветствовав лорда Ротема легким наклоном головы в тюрбане, она обратилась к сыну:

– Ох, Энтони, я так рада, что ты еще не ушел! Я очень волнуюсь о дражайшей Изабелле и боюсь, с ней случилось какое-то несчастье! Она заверила меня, что вернется домой не позже пяти часов пополудни, но ведь уже половина седьмого, а ее все нет и нет! Мало мне этого беспокойства, так еще сейчас меня окончательно расстроили мистер и мисс Чалфонт, заглянувшие, чтобы передать шарф Изабеллы, который она нечаянно обронила в гостинице в Уэллзе. Мой дорогой Энтони, оказывается, она вместе с сэром Монтегю выехала обратно по другой дороге, причем на полчаса раньше остальных! Что могло с ними произойти? Когда я услышала эти новости, у меня началось такое сердцебиение, что мистер Рингвуд, такой любезный молодой человек… А, вы тоже здесь, мистер Рингвуд! Ну да, конечно. …Словом, как я говорила, он был вынужден кликнуть мою горничную и велел ей подать нашатырный спирт, чтобы привести меня в чувство! Потому что, как ты понимаешь, я отвечаю за дорогую Изабеллу и не знаю, как буду смотреть в глаза ее мамочке, если с девочкой что-нибудь случится… Энтони, тебе ничего не остается, как немедленно заложить коляску и отправиться на ее поиски!

– Да неужели, клянусь Юпитером! – отозвался виконт. – Нет уж, благодарю покорно, мадам! Я предупреждал Изабеллу о том, что ей не стоит раскатывать по окрестностям в обществе этого типа, но она меня не послушала, так что пусть теперь пеняет на себя! В семь часов я ужинаю со своей женой в Кэмден-Плейс и предоставляю вам самой судить, готов ли я пожертвовать этой встречей ради очередной выходки Беллы!

В тот же миг Джордж, чей выразительный взгляд был прикован к лицу вдовы во время ее речи, шагнул вперед и низким, подрагивающим от волнения голосом заявил:

– Предоставьте это дело мне, миссис Шерингем! Оно касается меня куда больше, чем Шерри! Я выезжаю немедленно, и, можете не опасаться, не только верну вам мисс Милбурн в целости и сохранности, но и призову Ревесби к ответу за ту беспечность или… или злодейство, которое он совершил!

Ротем, коротко поклонившись миссис Шерингем, шагнул к двери, и на лице его появилось столь яростное выражение, что мистер Рингвуд запротестовал:

– Эй, Джордж, послушай, так не годится! Ставлю десять против одного, случилось какое-нибудь досадное недоразумение, они приедут сюда с минуты на минуту! Проклятье, Монти не осмелится… Джордж!

Лорд Ротем, удостоив его лишь презрительного взгляда, покинул комнату. Мистер Рингвуд повернулся к Шерри.

– Пожалуй, мне лучше отправиться с ним, старина! – сказал он. – Ты же знаешь его! Я не люблю Монти, но не могу допустить, чтобы Джордж убил этого типа – потому что именно такое и случится: предумышленное убийство! Ваш самый покорный слуга, миссис Шерингем! Желаю тебе удачи, Шерри, старина!

Вдова обессиленно опустилась в кресло, ошеломленная столь внезапным поворотом событий. Она поднесла носовой платочек к глазам и уже изготовилась оплакивать грядущее воссоединение сына с его женой, когда в дверях показался слуга, объявив о прибытии достопочтенного Ферди Фейкенхема, которого пригласили на ужин в «Ройял-Крещент». Виконт, радуясь возможности избежать очередных бессмысленных стенаний своей родительницы, пригласил Ферди войти и занялся куда более насущным вопросом выбора брелока для завершения своего туалета.

На Ферди, едва тот успел переступить порог, обрушилось слезливое повествование тетки о бедах и несчастьях, которые, по ее мнению, грозят им всем. Он, покачав головой, заявил, что Монти, конечно, Плохой Человек и никто не может сказать, какие еще беды принесет им хаос, устроенный этим старым греком. Его слова привлекли внимание виконта, уже собравшегося потребовать у кузена объяснений, но тут в комнату с оскорбленным видом вошел Бутль и доложил: Джейсон, которого он неизменно именовал «шалопаем», срочно требует свидания с виконтом.

– Какого дьявола ему от меня понадобилось? – подивился вслух его светлость. – Где он?

– Я здесь, хозяин! – отозвался грум, выныривая из-под руки Бутля. – Совсем запарился, гоняясь за той таратайкой, что чуть не располовинила меня!

– Да ты пьян! – обвиняющим тоном завил виконт.

– Ни в одном глазу! Отправьте-ка лучше этого толстуна, и я скажу вам кое-что, что вам захочется узнать! А остальных слушателей выставлять за дверь резона нету! – добавил он.

Бутль, оскорбленный в самых лучших чувствах, не говоря ни слова, величественно вышел из комнаты, тщательно прикрыв за собой дверь. Грум, в глазах которого светилась настоящая тревога, посмотрел на своего хозяина.

– Хозяйка в беде! – выпалил он.

Виконт выронил из рук цепочку для часов.

– Что? – быстро сказал он. – Что случилось?

Грум печально покачал головой.

– Ее умыкнули, хозяин! – просто ответил он.

– Что?!

– Истинная правда, хозяин, богом клянусь! Она смылась с этим прилизанным фраером, с которым я видел ее давеча!

У виконта возникло очень странное ощущение, будто пол уходит у него из-под ног. Протянув руку, он ухватился за край туалетного столика и прохрипел:

– Это ложь!

– Провалиться мне на этом самом месте, если я когда-нибудь лгал вам, хозяин! – пылко вскричал Джейсон. – И уж тем более не стал бы врать насчет хозяйки! Готов съесть собственную шляпу!

В подтверждение своих слов он вытер глаза рукавом и горестно шмыгнул носом. Виконт, бледный как смерть, осведомился:

– Откуда ты это знаешь, негодяй?

– Видел все своими собственными гляделками, хозяин. – Грум неловко переступил с одной ноги на другую. – Я ждал в Кэмден-Плейс, потому как Мария – эта славная пышечка, служанка хозяйки, – наплела мне насчет того, что хозяйка по вечерам выгуливает псину, которая принадлежит той старушенции. Ну, я, значит, решил наведаться туда да передать хозяйке, как мы смертельно соскучились по ней, но случая раззявить свою хлеборезку мне так и не представилось! Там, сбоку от дороги, стояла какая-то колымага, а в ней притаился тот самый голубок, которого вы знаете, хозяин. Ну, я затихарился и стал наблюдать. И вот появляется хозяйка с псиной на поводке. И что я вижу? Этот лощеный фраер надевает себе на физию маску, и чтоб я сдох, если он не хватает хозяйку в объятия и не начинает лобызать ее! Не успел я перевести дух, как он зашвырнул ее в колымагу, прыгнул в седло кобылки – давно я не видывал такой чистокровной лошадки – и был таков!

Виконт шагнул вперед.

– Ты, проклятый тупой коротышка, ничем не помог ее светлости?! – воскликнул он. – Ты смотрел, как ее увозят силой, и…

– Хозяин, нет смысла забивать вам баки: ее не увезли силой или против ее воли, нет! Потому что я видел, как она одной рукой обхватила этого голубка за шею, обнимая его, как не знаю кто, и даже не сопротивлялась и не крикнула ни разу!

– Так я и знала! – провозгласила вдова.

– Нет, разрази меня гром, мадам, вы ничего не могли знать! – возразил Ферди, до глубины души тронутый ошеломленным выражением, появившимся на лице кузена. – Шерри, старина! Можешь мне поверить, это недоразумение! Котенок не стала бы обнимать какого-то типа в маске! Она могла поцеловать Джорджа, но только не типа в маске! Этот твой грум-остолоп все напутал!

Шерри молча покачал головой, а Джейсон с оскорбленным видом заявил:

– И ничего я не напутал! Более того, я помчался вслед за колымагой – да-да, через весь город, скажу я вам, и очень хорошо запомнил дорогу, по которой поехал хитрый голубок, и это совсем не тот путь, что ведет в его берлогу, нет! Он укатил с хозяйкой по дороге на Редсток, ведущей к Уэллзу, но далеко он не уедет, чтоб мне провалиться на этом месте!

Шерри, подняв голову, спросил:

– Почему же?

– Да потому что я обчистил карманы этого субчика, пока он поджидал хозяйку, – угрюмо пояснил Джейсон и с вызовом добавил: – Вы не говорили мне не трогать этого фраера, хозяин, а если он ваш приятель, то я впервые об этом слышу!

Шерри пристально взглянул на грума.

– И что же ты у него украл? – поинтересовался виконт. – Ну же, я не сержусь на тебя! Отвечай!

Джейсон опять шмыгнул носом и нехотя достал из-за пазухи пухлый бумажник и кошель, перетянутый завязками у горлышка, что и протянул своему хозяину. В бумажнике, помимо внушительной пачки банкнот, обнаружилось специальное разрешение на вступление в брак и несколько визитных карточек, на которых были указаны имя мистера Тарлетона и его адрес; в кошеле позвякивали несколько гиней и монеты в полугинею.

Шерри дрожащей рукой вложил ассигнации обратно в бумажник.

– Не исключено, что в карманах у него осталась какая-нибудь мелочь, но ты прав! – сказал его светлость. – Он не уедет дальше первой же заставы, особенно если путешествует на наемных лошадях. Правды он не знает, разумеется, и полагает, будто Геро свободна и может выйти за него замуж. Ты уверен, что он поехал по дороге на Редсток, Джейсон?

– Клянусь могилой матери! – тут же отозвался грум.

– Сочетаться браком в Уэллзе – что ж, очень похоже! Подай к дверям мою коляску и как можно скорее! Бегом!

– Энтони! – взмолилась вдова, поднимаясь из кресла, когда грум покинул комнату. – Неужели ты не послушаешь свою мамочку? Или тебе нужны новые доказательства того, что эта гадкая девчонка…

– Прошу вас не говорить более ни слова, мадам! – перебил ее Шерри, и на лице его изобразилось столь суровое выражение, что она испуганно умолкла. – Это я один во всем виноват – от начала и до конца! Я получил то, чего заслуживал, и сознаю это, даже если вы отказываетесь признать очевидное! Моя глупость… мое небрежение ею, моя проклятая жестокость принудили Геро к бегству! Должно быть, леди Солташ уговорила ее принять меня сегодня вечером, но она, вместо того чтобы встретиться со мной… – Голос его сорвался, а губы задрожали. – Но она не должна… Я не могу позволить ей убежать с этим мужчиной до того, как я… освобожу ее ото всех обязательств! Я должен найти их… объяснить все обстоятельства Тарлетону… вернуть ее под защиту леди Солташ!

Ферди, погруженный в глубокую задумчивость, поднял голову и преданно взглянул на виконта.

– Шерри, старина, знаешь, что я думаю? – сказал он. – Это какое-то недоразумение! Ставлю десять против одного, твой слуга не ведает, о чем говорит! Он мог увезти Котенка на маскарад. Маска, сам понимаешь.

– Ферди, я должен был прийти к ней на ужин! – срывающимся голосом напомнил кузену Шерри.

– Она могла забыть об этом. Проклятье, проще простого забыть о назначенном ужине! Со мной такое случалось. Однако имей в виду, ты правильно решил поехать за ней! Это не дело – разъезжать по округе с типом в маске: ты должен был предостеречь ее! Только не впадай в бешенство, Шерри, иначе опять напугаешь бедняжку до слез!

– Нет-нет! Хотя не знаю, как удержусь от того, чтобы не задушить этого типа Тарлетона собственными руками… Но все будет в порядке, не волнуйся!

И тут Ферди принял благородное решение.

– Вот что я скажу тебе, Шерри: я поеду с тобой, – заявил он. – Будь оно все проклято! Я не из тех, кто бросает друзей в беде!