Гардероб мисс Чаринг был невелик, так что сборы не заняли много времени; вскоре после полудня пара уже могла отправиться в путь. Впереди – Лондон. Мисс Чаринг еще не пришла в себя от счастья – так неожиданно легко удалось уговорить своего опекуна отпустить ее. Правда, судя по всему, мисс Фишгард не вполне разделяла чувства своей воспитанницы. Помогая ей собираться, она непрерывно лила слезы, объясняя мисс Чаринг, что она крайне обеспокоена ее да и своим будущим и тем, в частности, как она сможет угодить мистеру Пениквику. Пришлось напомнить ей, что еще никто и никогда не преуспел в этой миссии, но никто и не умер из-за этого. Не помогло: перспектива быть лишенной общества Китти хотя бы на месяц настолько вывела ее из равновесия, что она в промежутке между рыданиями продекламировала:

Китти, как обычно, отозвалась на это шутливо-скептическим замечанием:

– Ну какая там прелесть в лесах и полях в это время года? Такая холодища! И какой покой может быть в Арнсайде, когда у дяди Мэтью опять разыгралась подагра?

– Порой ты меня просто поражаешь, Китти! Неужели тебе неведомо это ужасное чувство боли от расставания с близкими – неужели ты можешь удержаться от слез при этом?

Этот вопрос – укор вызвал в добром сердце Китти такое чувство вины, что всю первую часть путешествия она пребывала в плохом настроении, отвечая на вопросы и реплики своего спутника односложно.

– Плохо себя чувствуете? – добродушно осведомился Фредди.

– Ой, я чувствую себя такой мерзавкой, Фредди! – искренне призналась она. – Бедняжка Фиш спросила меня, не больно ли мне с ней расставаться, а мне ничуточки не больно!

– Вполне тебя понимаю, – без колебаний отрезал Фредди. – Эта особа мне уже успела осточертеть. Знаешь, о чем у нас с ней был разговор сегодня утром? Она спросила, хорошо ли я спал, и когда я ответил в том духе, что я вообще удивлен, можно ли тут уснуть, когда петухи орут как сумасшедшие, она завелась насчет того, что звуки сельской природы бодрят и чего-то там такое делают с истомленными душами.

– Это стихи, – сказала Китти со вздохом. – «Приносят покой истомленной душе». Каупер…

– Ну и мура! – отреагировал Фредди. – Частенько слышал, как ребята говорили: надо в деревню поехать, отдохнуть, поправиться, но ни разу не заметил, чтобы кому-то это помогло. Да еще бы помогло – не спать по полночи из-за этих чертовых петухов! Нет, Кит, мисс Фиш явно того!

– Да нет, она просто очень любит поэзию, – попробовала Китти выступить в защиту своей воспитательницы.

– И вот к чему это приводит! – веско подытожил мистер Станден и перешел к другой теме, которая, правду сказать, интересовала его больше. – Сколько он тебе отвалил-то?

– Ой, Фредди! – воскликнула Китти со священным трепетом. – Можешь себе представить: двести пятьдесят фунтов! Куда мне столько? И главное, куда их девать? Я их держу в сумочке и только и думаю – как бы не потерять, а то еще и вырвут! – Она вытащила пачку купюр, протянула их спутнику. – Может, возьмешь?

Мистер Станден уже придумал форму вежливого отказа, но тут в голову ему пришла одна мысль. Он прекрасно знал, что почем и что двухсот пятидесяти фунтов будет, конечно, недостаточно для молодой женщины, которая хочет дебютировать в свете. Он был добрый малый из хорошей семьи – почему бы ему и здесь не помочь мисс Чаринг, раз уж он влип в это дело? Он вытащил из пачки пятидесятифунтовую банкноту и протянул Китти со словами:

– Прекрасно! Держите это, а остальное я отдам мамаше. Скажите, чтобы все счета направляли ей, она их будет оплачивать из этих денег.

Мисс Чаринг это вполне устроило – немного беспокоило только то, что у нее оставалась все-таки такая большая сумма на руках. Мистер Станден сунул пачку в карман и решился заговорить о том, что уже давно вертелось у него в голове.

– Не хочу совать нос не в свои дела, – извиняющимся тоном проговорил он, – но все-таки, будь я проклят, Кит, если я понимаю, на черта тебе это надо?

– Что «это»? – переспросила Кит, бросив на него взгляд искоса.

– Ой, простите, сболтнул не то. Я имею в виду, хорошо, конечно, проветриться в городе. Ну а дальше-то что?

Мисс Чаринг заранее была готова к этому вопросу и ответила, не раздумывая:

– Знаете, всегда надо пользоваться счастливой случайностью. В Лондоне, я думаю, смогу что-нибудь подыскать для себя. Оденусь как следует, да и леди Леджервуд познакомит меня с кем-нибудь – там, глядишь, и замуж выйду.

– Как это? – запротестовал мистер Станден. – Вы же помолвлены со мной, Китти!

Ее внимание, казалось, было полностью поглощено разглаживанием каких-то невидимых глазу складок на перчатках. Слегка покраснев, она произнесла:

– Ах, да! Но ведь если бы нашелся какой-нибудь джентльмен, который захотел бы на мне жениться, разве это его остановило бы, как вы думаете, Фредди?

– Еще бы не остановило, будь я проклят! – в голосе Фредди не было никаких колебаний.

– Да, конечно, вы правы, но ведь если у него будет ко мне чувство, а он узнает, что я помолвлена с другим, – сказала Китти, вспоминая страницы тех романов, которые украшали книжную полку в комнате мисс Фишгард, – он будет испытывать жуткие муки ревности…

– Кто? – выдохнул Фредди.

– Кто бы ни был! – дерзко ответила Китти.

– Да никого же нет! – попытался урезонить ее Фредди.

– Верно, нет, – уныло согласилась Китти. – Это я так, не обращайте внимания. Поищу себе какое-нибудь место.

– А вот этого я не допущу, – сказал Фредди с неожиданной твердостью. – Это вы уже вчера говорили. Служанкой пойдете и всякое такое. Забудьте этот вздор.

– Ладно. Я поразмыслила и поняла, что это не вполне, конечно, то. Но вот гувернанткой я могла бы пойти. К какому-нибудь совсем маленькому ребенку, которому не надо преподавать итальянский или живопись…

– Тоже не пойдет, – отрезал Фредди.

– Да почему? И вообще, вам-то какое дело? – воскликнула мисс Чаринг почти с возмущением.

– Как это какое дело? – Фредди был явно задет за живое. – Чтобы каждый говорил: вот это да, она предпочла гувернанткой пойти, чем за этого остолопа замуж выходить! Ославите меня на всю Англию!

Она не думала, что дело может повернуться таким образом, и, поразмыслив, пришла к выводу, что аргумент Фредди довольно веский.

– Да, пожалуй, это будет тебе ни к чему, – произнесла она. – Ну, хорошо, не пойду в гувернантки. Если ничего не выйдет, вернусь в Арнсайд. Будь что будет, а месяц в Лондоне – это кое-что!

Фредди сдвинул брови.

– По-моему, у вас странные представления о Лондоне! Что вы имеете в виду, говоря: «Будь что будет»? Что будет-то?

– Боже мой, Фредди, да что угодно! Во всяком случае, возможностей гораздо больше, чем в Арнсайде! Этого-то вы не станете отрицать?

– Естественно. Это-то меня и пугает. Чем больше я с вами общаюсь, Кит, тем больше жалею, что дал втянуть себя в это дело! Натворите что-нибудь, а я должен отвечать!

– Ну что я могу натворить? Я буду вас слушаться! – в голосе Китти прозвучала обманчивая покорность.

– Проклятье, Кит! Если бы я сам знал, как вы должны себя вести и что делать! С самого начала вам говорил! – в голосе Фредди послышалось отчаяние.

– Конечно, конечно! Вы забываете только про свою маму – она поможет мне. А вам нечего беспокоиться.

Упоминание о маме несколько успокоило Фредди, но у него было редкое чутье на опасность, и он поставил вопрос ребром:

– Скажите правду! У вас есть какой-то план, о котором я не знаю, да? Скажите!

– Есть. – Китти была неисправимо правдивая девушка. Она заметила в его глазах выражение, как у загнанного зверька, и ободряюще пожала ему руку. – Но в этом нет ничего плохого для вас. Честное слово, Фредди! – Обнаружив, что это заявление не произвело на жертву успокоительного действия, она добавила с укором:

– Фредди! Вы мне не верите? Моему слову?

– Не то, что не верю, Кит, – мрачно заметил Фредди.

Дело в том, что я не совсем уверен, что вы знаете, что для меня плохо, а что хорошо. Господа, как это я так опростоволосился!

Мисс Чаринг возмутили эти слова.

– Уж не собираетесь вы зарыдать от того, что помогли сироте?

– Бросьте! – Фредди почувствовал себя уязвленным. – Я всегда выполняю свои обещания! Играй или расплатись и уходи – это мой принцип. Я только хочу сказать, что надо было вовремя выйти из игры. Хотел бы я встретиться еще раз с этим хитрым трактирщиком, как его…

– Плакли? – подсказала Китти.

– Ну да, – кивнул Фредди. – Этот чертов пунш! Я его не заказывал, кстати. И тем более не должен был пить. А самое главное, не надо было угощать вас. Давайте начистоту, Кит: мы были тогда, должно быть, здорово под шофе, оба…

Спорить с ним насчет этого было бесполезно, и Китти, сообразив это, сосредоточила всю силу своего убеждения на том, чтобы внушить Фредди, что в будущем ему, во всяком случае с ее стороны, ничего угрожает.

Уже смеркалось, когда их экипаж достиг пригородов Лондона. Все поражало глаз Китти, все было такое новое, невиданное: фонарщик на лестнице, зажигавший фонарь, освещающий улицу, продавец пирожков с полным подносом на голове, мальчишка, расталкивающий толпу, чтобы освободить проход для осанистого джентльмена во фраке и цилиндре; экипажи, повозки, кареты – ох, сколько их! А огни витрин! А шикарные лакеи, бегущие куда-то по поручению своих хозяев! А нищие, протягивающие руки и не оставляющие без внимания ни одного более или менее прилично одетого прохожего! Вот они въехали в более богатые кварталы – тут вдоль улиц сплошь солидные особняки; у их дверей кое-где уже горели светильники.

Китти все это казалось каким-то чудом; она засыпала Фредди вопросами: а что это за здание, что за человек в ярко-алом кафтане и голубых панталонах? Фредди по мере сил пытался удовлетворить ее любопытство: вот это почтальон, это – констебль, это – посыльный, кстати, почти все извозчики – ирландцы, а внезапный жуткий вопль, заставивший ее подскочить, – издал вот тот кучер дилижанса, который таким образом предупредил сидящих на крыше пассажиров, чтобы те пригнули головы, – они проезжали под аркой гостиницы. Правда, его эрудиция не распространялась на образцы архитектуры, которые привлекали внимание Китти; он объяснил ей, что не слишком хорошо знает Сити, другое дело – Вест-Энд! Но когда они добрались до этой, более аристократической части города, было уже почти совсем темно, а Китти была слишком ошеломлена шумом и суетой, царившими вокруг, так что просто молча поглядывала на бесчисленные огни.

Только когда экипаж свернул в относительную тишину Маунт-стрит, Фредди пришло в голову, что его родители сейчас, скорее всего, готовятся к приему гостей. А тут вот еще одна гостья – нежданная! Ужас! Нет, он не будет говорить об этом Китти – будь что будет. К своему облегчению, подъехав к дому, он не обнаружил никаких признаков предстоящего приема. Может быть, они сами в гостях? Нет, судя по словам дворецкого, милорд и миледи дома. Что же случилось? Десятью минутами позже, оставив мисс Чаринг, всю какую-то сжавшуюся, погреть замерзшие ножки у камина в одном из холлов нижнего этажа, он обнаружил наконец причину безлюдья и тишины.

Леди Леджервуд полулежала на софе в своей комнате, закутавшись в шаль, в руке у нее был платок, смоченный ароматическим уксусом. На голове не было чепца, и ее прекрасно уложенные локоны были в некотором беспорядке.

Мать Фредди, единственная оставшаяся в живых дочь третьей сестры мистера Пениквика, Шарлотты, – была приятная женщина, отличавшаяся не столько красотой в строгом смысле слова, сколько умением подать себя. Голубые глаза были, пожалуй, слишком навыкате, а подбородок, напротив, слишком сильно срезан. Шестеро детей, которых она выносила, несколько отяжелили ее фигуру, но она все еще неплохо выглядела, а добрый характер и отсутствие язвительного ума обеспечили ей всеобщую симпатию. Она беззаветно любила мужа, не могла надышаться над детьми и притом была весьма привержена тому, что ее дядюшка несомненно назвал бы экстравагантной фривольностью.

Неожиданное появление старшего сына произвело на нее странное действие. Она привстала, глаза ее расширились, и, выбросив вперед руки, как будто отгоняла от себя приведение, она воскликнула:

– Фредди! Она у тебя была?

– А? – изумленно выдохнул Фредди. – Кто?

– Никак не могу вспомнить! – пояснила его родительница, прижимая ладонь ко лбу. – У Мег, во всяком случае, не была. Я это точно помню, потому как, когда она была у Чарли, мы ее отослали к бабушке. А я как раз была на последнем месяце, представляешь, какой это мог быть ужас! А насчет тебя я никак не могу вспомнить, хотя, впрочем, какое это имеет значение, раз ты с нами не живешь? Вообще-то мне это совсем не нравится, что ты снимаешь квартиру, наверняка тебе не так уж уютно, но твой папа, конечно, лучше знает, что тебе нужно. Они хоть простыни тебе часто меняют? Нет, нет, Фредди, не думай, что я хочу привязать тебя к своей юбке, вовсе нет!

– Понимаю, но все-таки что же случилось? – спросил Фредди, склонясь над мамой, чтобы с сыновней почтительностью запечатлеть поцелуй на душистой щеке.

Леди Леджервуд встрепенулась от ласки Фредди, раскрыла нежные объятья, а затем произнесла трагическим голосом:

– Корь!

– А! Я переболел ею в Итоне, – с облегчением сказал Фредди.

По щекам леди Леджервуд заструились слезы благодарности милости божьей.

– А у кого она сейчас? – осведомился Фредди, впрочем без особого интереса.

– У всех! – драматизм в голосе ее милости лишь усилился. – У Фанни, у Каролины и у бедного малышки Эдмунда! Я в ужасной тревоге. Насчет Фанни и Каролины я не сомневаюсь, они быстро поправятся, но у Эдмунда такая сильная сыпь, что меня это тревожит. Я всю ночь не отходила от него, вот сейчас на минутку здесь прилегла. Ты же знаешь, Эдмунд всегда был такой слабенький, роднулька моя!

Любой из старших братьев мог бы без труда оспорить это суждение; во всяком случае, достопочтенный Чарльз Станден, ныне студент Оксфорда, не преминул бы высказать мнение, что с Эдмундом слишком уж возились с самых пеленок; но Фредди был в мать – такой же добродушный и склонный все принимать на веру. Поэтому он ограничился замечанием:

«Бедный парнишка!»

Леди Леджервуд благодарно пожала ему руку.

– Он хочет, чтобы только я была с ним. Мне пришлось отказаться от всех визитов. Сейчас мы должны были быть в Оксфорд-Хаузе, но я не жалею: хороша бы я была, разгуливая по приемам, когда мои любимые детишки больны! Но такая жалость, Фредди! Ты, наверное, знаешь, что лорд Амхерст взял с собой Букхэвена в эту миссию, в Китай, и, представь себе, старуха Букхэвен хочет, чтобы Мег оставалась с ней в деревне, пока муж не вернется! И знаешь, она в чем-то права – ведь Мег такая легкомысленная, ее никак нельзя оставить одну! Но, с другой стороны, молодой женщине целый год, а то и больше просидеть в деревне – ужас, ужас! Но и сюда я ее не могу пригласить: в доме инфекция, а она корью не болела, я точно помню! Кстати, между нами, осенью предстоит одно интересное событие, она в положении, а мужа не будет! А твой дорогой папочка считает, что это большая честь, что Амхерст выбрал его для этой миссии. Так что я просто в отчаянии. Бенджамин болен и его сестрички, а моя старшая дочь – кстати, мой первый ребенок, никогда не забуду, какое зло меня взяло, когда я узнала, что родила девочку, хотя твой папуля ничем не обнаружил своего разочарования, а через полтора года и ты появился, мой дорогой, так что все в порядке… О чем это я? Да, так вот, моя старшая дочь умоляет меня спасти ее от свекрови – нет, она чудесная женщина, но такая пунктуальная, что просто сердце кровью обливается за бедняжку Мег! Но совесть не позволяет мне встать на ее сторону, когда она настаивает, что будет жить одна на Беркли-сквер – без мужа! Если бы она согласилась, чтобы кузина Амелия побыла с ней, тогда другое дело. Но она не хочет, и слава Богу, по правде говоря; ты ведь знаешь, что это за штучка, кузина Амелия! Ну а что я еще могу предложить?

Фредди даже не попытался ответить на этот вопрос – скорее всего он был риторическим, и, схватившись за самую непонятную часть взволнованного монолога матери, в свою очередь, осведомился:

– А зачем Буку ехать в Китай? Глупость какая-то!

– Ой, Фредди, я тысячу раз то же самое говорила, но папа твердит, что Мег должна быть счастлива, что ее мужа выбрали для этой миссии. Не спрашивай меня только, в чем там дело, я ничего в этом не понимаю! Что-то связанное с тем, что эти ужасные мандарины проявляют несправедливость к нашим купцам, но что касается меня, то лучше бы Букхэвен оставался дома! Ведь они с бедняжкой Мег меньше года женаты! Да, так скажи же, дорогой, откуда это ты? Ты говорил, что уезжаешь в Лестершир, и я думала, что ты предупредишь меня о приезде.

– Охота была чудесная, – объяснил Фредди. – Два дня назад уехал оттуда. Хотел подождать вестей от тебя, да так получилось, что пришлось заехать в Арнсайд.

– Арнсайд! – воскликнула леди Леджервуд. – Неужели дядюшка Мэтью умер? Час от часу не легче!

– Да нет, жив. С чего ты взяла? Он нас всех собрал.

– Всех? Кого всех?

– Ну этих, внучатых племянников. Джорджа, Долфа, Хью… А вот Клод не смог приехать, Джек, возможно, не захотел.

– Неужто мой дядюшка решил наконец огласить свое завещание? – с видом крайней заинтересованности осведомилась ее милость.

– Точно. Идиотство какое-то. Завещал все состояние Китти при условии, что та выйдет замуж за кого-нибудь из нас.

– Что-что?

– Я так и думал, что ты удивишься, – кивнул Фредди. – Бедняжка не захотела выходить за Долфа – еще бы! И за Хью тоже – тут я ее превосходно понимаю. Примитивный парень. Короче говоря, мам, она приняла мое предложение!

Леди Леджервуд медленно подняла на него глаза.

– Фредди! – произнесла она таким голосом, как будто собиралась упасть в обморок. – Ты сделал предложение Китти Чаринг?

Мистер Станден понял, что его заявление вызвало скорее изумление, нежели восторг, и покраснел.

– Я думал, ты будешь рада, – сказал он. – Мне же пора начать семейную жизнь. Черт побери, мам, разве не ты это мне говорила месяц назад?

– Да, конечно, но… Ой, Фредди, ты меня разыгрываешь! Как ты мог… Скажи, что пошутил!

Он отрицательно покачал головой, верный своему обещанию ничего не рассказывать родителям об их с Китти договоренности. Леди Леджервуд в изнеможении откинулась на подушки и прижала ко лбу намоченный уксусом платок.

– Боже! Что это на тебя наехало? Уж никак этого не ожидала. Фредди, только не говори мне, что ты на это пошел из-за наследства дядюшки Мэтью!

– Нет, не из-за этого, – мужественно ответил Фредди. – Хотя все тебе это будут говорить. Несомненно.

Она вновь вгляделась в него.

– Может, ты влюбился в эту девчонку? Но когда? Ты и бывал-то в Арнсайде раз-два и обчелся после того, как учебу кончил! Как это случилось? У меня голова кругом идет! Боже, а что твой отец на это скажет?

– А почему он должен быть против, мама? Он, думаю, будет рад. Хорошая девочка, Кит, она ему всегда нравилась.

Этот типичный бред влюбленного заставил ее нервно сглотнуть.

– Хорошая де… О, Фредди!

– Да! – Фредди решил не отклоняться от выбранной линии аргументации. – Тебе самой она нравилась тоже! Ты мне честно говорила, как тебе ее жалко – приходиться жить с этим старым ослом, дядюшкой Мэтью. И правда, в жизни не видел такого! Да еще эта ее Фиш, явно чокнутая… Вдвоем они наверняка довели бы ее до психушки. Поэтому я ее привез с собой.

Леди Леджервуд резко выпрямилась.

– Что? Привез – сюда?!

– Я думал, ты захочешь встретиться с ней, – Фредди почувствовал, что его аргументы уже иссякают. – Она же помолвлена со мной, так что я должен представить ее семье – показать ей Лондон и всякое такое… А кроме того, куда же я ее еще дену?

Из множества мыслей, которые наполняли голову леди Леджервуд, она решила высказать самую беспокойную:

– Когда в доме корь!

– Да, это неожиданность, – согласился Фредди. – Но, может быть, она уже переболела. Я спрошу.

– Но это немыслимо! – воскликнула она. – Бога ради, что мне с ней делать? Ты об этом подумал?

– Прежде всего приодеть ее. Нельзя, чтобы она шаталась здесь, как чучело. Ты должна за этим проследить, мам.

– Я ее должна одевать? – воскликнула ее милость.

– Ну, помочь подобрать, – поправился Фредди. – Даже платить не надо. Старикан дал ей приличную сумму на это дело. Ты просто скажешь мне, сколько там, в этих счетах, и я оплачу их из ее денег.

– Чтобы дядюшка Мэтью дал приличную сумму? Да ты в своем уме? – К счастью, леди Леджервуд сменила тему.

– Это меня тоже удивило, – пробормотал Фредди. – И еще удивило, когда он сказал, что она может остаться в Лондоне на месяц.

– На месяц! Нет, нет, Фредди, это исключено! Я вовсе не хочу вести себя как-то невежливо по отношению к девушке, с которой ты обручен, хотя все это мне очень не нравится, и я надеюсь, что ты найдешь себе лучшую пару, но какое это имеет значение сейчас… И не думай, что я плохо отношусь к Китти: уверена, она вполне приличная девушка, и была бы рада встретить ее как следует. Но не сейчас! Ведь в доме больные дети! Потом, может быть. Пусть она возвращается в Арнсайд, я уверена, Китти все поймет правильно.

– Не пойдет, – твердо ответил Фредди. – Я ей обещал, что она проведет месяц в городе. Я не могу нарушить своего слова. Это было бы жестоко. Она уже настроилась на Лондон.

– О, дорогой, ну что же делать? – вздохнула ее милость, приходя к пониманию, что от этой мороки так легко не отделаться. – А где она сейчас?

– Я ее оставил в голубом холле. Сказал, что пойду предупредить тебя. Она вбила себе в голову, что не понравится тебе, и трясется теперь от страха. Не захотела идти со мной.

– Неудивительно! Бедняжка, представляю, как она хотела избавиться от этого ужасного старикана, если пошла на такое! Пусть останется на ночь, конечно, а потом обсудим, что делать. Я сейчас спущусь, передай ей. И что только скажет твой отец, когда ты обрадуешь его этой новостью, Фредди?! Я даже думать об этом боюсь…

Однако в данном случае Фредди был избавлен от необходимости сообщать эту новость лорду Леджервуду. Пока он секретничал с мамой, его милость вошел в голубой салон и обнаружил там какую-то девицу в старомодной шляпке и задрипанном одеянии, которая повернула в сторону открывающейся двери тревожное и смутно знакомое личико, после чего поспешно вскочила и склонилась в неловком книксене.

– Здравствуйте… здравствуйте, сэр! – произнесла она, храбро стараясь выглядеть грациозно и непринужденно.

– Здравствуйте, – вежливо ответствовал его милость.

– Вы, наверное, меня не помните, сэр, – лихорадочно сглотнув, промолвила Китти. – Я Китти Чаринг.

– Как же, как же! – он подошел к ней поближе, протянул руку. – Ваше лицо показалось мне знакомым. Какой приятный сюрприз! Вы теперь живете в Лондоне?

– Ну, как бы это сказать, надеюсь, что так. – Китти покраснела. – Я понимаю, что вы меня не ждали, и все это не очень удобно…

Лорд Леджервуд заметил ее смущение, и в глазах у него заиграли искорки.

– По-видимому, дело обстоит так, что вы приехали пожить у нас? – осведомился он.

Она стояла перед ним, вся преисполненная почтительного ужаса: его холодные манеры хорошо воспитанного джентльмена были так не похожи на то, что демонстрировал ее опекун; она чувствовала себя сейчас таким ничтожеством перед этой величественной фигурой. А его легкая ирония! Но искорки у него в глазах, которые она не преминула отметить, несколько подняли ее дух. Она доверительно улыбнулась ему и сказала:

– Да, вроде так. Фредди сказал, что вы не будете возражать, правда, я со своей стороны, думала, что нам следовало бы сперва спросить вас об этом.

– Фредди? – произнес он с легкой вопросительной интонацией.

Она слегка смутилась.

– Да, сэр. Видите ли, это Фредди привез меня сюда. Он… он сейчас пошел сказать об этом леди Леджервуд.

Его раздумчивый взгляд заставил ее покраснеть еще гуще.

– Вот как? – его милость ничем не выдал своего удивления. – Фредди, значит, решил навестить своего двоюродного дядюшку? Дорогая, что же это я позволяю вам стоять! Пожалуйста, садитесь и расскажите, как это все произошло.

Она охотно исполнила первую часть его указания, но насчет второй ограничилась короткой репликой:

– Думаю, пожалуй, лучше Фредди сам вам обо всем расскажет. Уверена, он расскажет все, как надо.

Он придвинул стул и тоже сел.

– Правда? Думаю, лучше, если вы это попытаетесь сделать. Я с трудом понимаю Фредди, когда он пытается мне что-то объяснить.

– Да, но в данном случае мне как-то неудобно, – возразила Китти.

– Деликатное дело, как я понимаю? Она молча кивнула.

– В таком случае тем более не стоит поручать это Фредди. Китти сделала решительный вздох.

– Ну ладно, может быть, это действительно жестоко взваливать все на бедного Фредди, – согласилась она. – Истина состоит в том, сэр, что он был так любезен, что… что сделал мне предложение.

Его милость вынес это известие с поразительной стойкостью, лишь слегка запнувшись перед тем, как промолвить:

– Это весьма неожиданная новость.

– Боюсь, – виновато сказала мисс Чаринг, – это не очень приятная неожиданность для вас, сэр!

– Отнюдь, – вежливо откликнулся он. – Должен признаться, я слегка поддался чувству удивления, но неприятным его не назовешь, уверяю вас.

Ободренная Китти благодарно продолжала:

– Спасибо! Сперва я как-то не подумала, но пока я здесь сидела и ждала, мне стало тревожно от мысли, что вам это может ужасно не понравиться, и уж не лучше ли было бы…

– Что не лучше было бы? – повторил он, мягко понуждая ее продолжать.

– Мне… нам этого не делать! Но во всем виноват дядюшка Мэтью! Это он придумал жуткий план – оставить свое состояние мне, если я выйду замуж за кого-нибудь из его внучатых племянников. Решил собрать их всех в Арнсайде, сказать им об этом и чтобы я выбрала того, кто мне больше нравится. – Помолчав, она добавила: – Наверное, это нехорошо так говорить о своем благодетеле, но я считаю, что все это было жестоко!

– Да уж, более чем! – выразил лорд свое согласие. – Правильно ли я понимаю, что все внучатые племянники мистера Пениквика откликнулись на это оригинальное предложение?

– Джек не откликнулся, – ответила она. – Причем он знал, зачем дядюшка его призывает. Я этому очень рада – он проявил настоящее благородство.

– Да, видимо, его друзья смогут должным образом оценить это его качество, – довольно сухо заметил по этому поводу Леджервуд. – А остальные знали причину этого сбора?

– Долф и Хью, по-моему, знали, – ответила она. – А вот Фредди даже и не подозревал. Дядюшка так иносказательно все написал, он скорее всего просто ничего и не понял.

– Это более чем вероятно. Но когда дело прояснилось, он не был, конечно, в числе отстающих по части предложения своей руки и сердца, не так ли?

– Ой, только не подумайте, что он сделал предложение из-за этого наследства! – быстро вставила Китти. – Поверьте мне, дело вовсе не в этом! Вам следует знать, что поначалу он и не думал, что его кандидатура будет приемлемой для дядюшки Мэтью!

Лорд Леджервуд окинул ее оценивающим взглядом, потом перевел его на табакерку, которую держал в руке. Он открыл ее, взял щепотку нюхательного табака, втянул в ноздри, вдохнул, потом произнес мягким голосом:

– Это… чувство между вами – оно уже давно, как я предполагаю?

– Да, – радостно откликнулась Китти: какой он умный! – Мы… мы всегда ощущали какую-то тягу друг к другу, сэр. И когда он понял, что дядя Мэтью готов отдать меня тому, кто мне понравится, тогда он и осмелел.

Лорд Леджервуд платком стер с кончиков пальцев остатки табака и убрал табакерку.

– Да, романтическая история, – заметил он. – Должен признаться, вы открыли мне нового Фредди. Как мало мы знаем своих детей!

Она посмотрела на него с сомнением, но сказать ничего не успела, так как в холле появился ее суженый. Фредди пришел с известием, что его мама прибудет через несколько минут, чтобы приветствовать гостью. Он уже приготовил целую речь, которая должна была внушить Китти, насколько леди Леджервуд в восторге от ее визита, но под ироническим взглядом своего отца несколько смешался.

– А, Фредерик! – умиротворенным голосом произнес его милость. – Я тут узнал, что мне нужно тебя поздравить.

– Ах, да, точно, сэр! – поспешно заблеял Фредди. – Я так и знал, что ты будешь рад. Настало время остепениться. Вот привез Китти в Лондон. Думал, ты захочешь с ней поближе познакомиться. До того, как мы все это распишем в газетах.

– Ах, об обручении еще не объявлено? – вежливо поинтересовался его милость.

– Дядюшка не хочет объявлять это так сразу, сэр, – вмешалась Китти. – Есть причины подождать с этим несколько недель, но я не могу сейчас о них говорить.

– О, я понимаю, естественно, – так внушительно согласился его милость, как будто действительно что-нибудь понял.

– Корь! – возразил Фредди. – Не то чтобы старый джентльмен знал об этом, но все равно чертовски веская причина, верно?

На лице Китти отразилось беспокойство и непонимание, но лорду Леджервуду это замечание сына не показалось, судя по всему, странным; более того, его молчание вроде бы свидетельствовало о его согласии с этим аргументом. Во всяком случае, когда в комнату вошла его супруга, вид которой свидетельствовал о ее крайней растерянности, он сказал только:

– Любимая, Фредерик, я слышал, уже сообщил тебе это радостное известие. Давай знакомиться с нашей будущей невесткой.

Она бросила на него удивлено-вопрошающий взгляд, но поскольку весь его вид свидетельствовал о желании, чтобы все было тихо-мирно, ее собственная добрая душа весьма осложняла для нее задачу выбросить эту авантюристку за порог; она просто заключила Китти в объятья и проговорила:

– Да, конечно! Вы, милочка, должны простить мне мой несколько удивленный вид – ведь я даже и не подозревала, – но вы все-все мне сейчас расскажете! Такая жалость, что вы появились при таких обстоятельствах, но идемте, идемте, снимайте вашу шляпку, будьте как дома. Бедное дитя, вы, должно быть, страшно устали и намерзлись в дороге!

Она вновь посмотрела на мужа, как бы ожидая дальнейших инструкций, но, не получив ничего, кроме одной из его более загадочных, чем обычно, улыбок, увела Китти с собой, пробормотав довольно явственно: «Боже, что еще ты ниспошлешь нам?»

Воцарилось молчание. Фредди, столь сбитый с толку поведением отца, как и леди Леджервуд, украдкой бросил на него взгляд и решил, что первым рта не раскроет.

– Да у тебя настоящий роман, Фредерик! – проговорил наконец его милость, вновь доставая табакерку.

– Нет, нет! – поспешил опровергнуть это заявление его покрасневший как рак сынок. – Я имею в виду, что это гораздо серьезнее!

Лорд Леджервуд запустил два пальца в табакерку, взял небольшую понюшку, поднес к ноздре.

– Меня приводит просто в отчаяние мысль о том, что ты так страдал от мук безнадежной, как ты считал, любви, а я ничего этого не замечал! – печальным голосом констатировал он. – Я плохой отец. Ты должен меня простить, Фредерик!

Заикаясь, Фредди только и смог выговорить:

– Да нет, что ты! Ты совсем не так уж плох. А Кит мне всегда нравилась, правда!

Лорд Леджервуд был джентльменом и любил играть по правилам, поэтому он решил не бить лежачего и, защелкнув табакерку и сунув ее в карман, сказал уже совсем другим тоном:

– Влип, Фредди?

– Нет! – несчастным голосом произнес тот.

– Хватит дурака валять, парень! Если оказался на мели, надо было звать на помощь отца, а не гоняться за богатыми наследницами!

– Совсем не в том дело! – запротестовал вконец измочаленный Фредди. – Учти, я так и знал, что все будут так думать, и Кит я об этом сказал!

– Прости, видимо, я ошибался, – задумчиво произнес его отец. – Я не собираюсь мучить тебя всякими неудобными вопросами, но могу я знать, по крайней мере, как долго я буду иметь честь принимать в своем доме мисс Чаринг? И еще – если ты мне позволишь полюбопытствовать – что мне с ней делать?

Если в этой тираде и содержалась подначка, то Фредди ее просто не заметил. Страшно обрадованный тем, что отец так легко это воспринял, он воскликнул:

– Как здорово, что ты все понял! Я никогда не умею ничего объяснить! Просто Китти пришло в голову провести месяц в Лондоне, а я пообещал ей это устроить. Думал, что мамуля ею займется. Жалко, я не знал насчет кори. Это все чертовски усложнило! – Он задумчиво почесал переносицу. – Придется что-нибудь придумать.

– Думаешь, сможешь? – осведомился лорд Леджервуд, глядя на сына почти с восхищением.

– Должен! – бросил Фредди. – То есть, я имею в виду, у меня теперь есть определенные обязанности!